Любимая сыночка

Светлана Хомутова.
Сентябрь 2019 года.
 
В городе Ессентуки есть гостиница с одноименным названием. За отсутствием мест, приехавших на 1 – 2 дня, поселяют ы «фильтры», а затем переселяют в номера. «Фильтры» находятся на чердаке под крышей здания и представляют собой хорошо оборудованные комнаты с водой и удобной и чистой постелью на 3-4 человека. Нас, четверых молодых женщин, одномоментно поселили в одну из таких комнат июльским вечером.
Чисто, тихо. Через распахнутое небольшое окно струится дивный освежающий воздух, совсем не жарко, а приятно тепло. За окном вдалеке – непривычная глазу панорама гор и зеленых массивов. На башенке часы пробили девять вечера.
Познакомились мы очень быстро – наметанным глазом каждая из нас определила, что все мы, хотя и приехали из разных концов Союза, из одной и той же социальной среды, т.е. «одной и той же крови». А это уже само по себе замечательно, т.к. никто из нас не будет выпендриваться. Не забыли мы дать оценку друг другу относительно внешности – все были хорошенькие, худощавые. Правда, Люда из России была чуть полновата, но этот незначительный недостаток искупало божественной красоты лицо, обрамленное прекрасными вьющимися волосами. Лейла из Грузии была очень спокойная, с умными «говорящими» глазами, бледным лицом и больной печенью. У нее, как оказалось, был замечательный характер и какой-то мудрый, перспективный подход к решению жизненных задач. Нана приехала из Осетии, а точнее-сбежала от ревнивого мужа. Она работала врачом ЛОР, была энергичной, откровенной и какой-то радостной.
Устроили коллективный ужин из того, что у кого было – сыра, хлеба, конфет, чая, а после водных процедур каждая из нас, наконец-то разместилась на своей постели. Господи, какие это были блаженные минуты! После многочасового пребывания на ногах в вестибюле гостиницы напиться чаю, да еще умыться, да еще и растянуться на чистой постельке. Но спать не хотелось, беседовали ни о чем, охотно смеялись, радовались, щедро отпускали комплименты друг другу. Оказалось, мои новые подруги быстро подметили, что моя скромная одежда якобы выделяется среди прочих и спросили, не плавает-ли мой муж за границу? Пришлось сразу же признаться, что мои нехитрые одежды собственного пошива и многократных переделок из самого доступного сырья – старых платьев, ношенных костюмов, не выброшенных остатков тканей и кружев и пр., и что муж, да еще и плавающий может только присниться… На тумбочках в самых почетных местах уже стояли фотографии наших малолетних детей по одному на каждую, и только у Люды на фотографии были запечатлены двое юношей в военной форме. Мальчишки были разные – один высокий и плотный, другой пониже, худощавый и какой-то утонченный.
- А какая у твоих сыновей разница в возрасте? – спросил кто-то из нас.
- Да небольшая, около двух месяцев.
Мы трое молча и удивленно переглянулись. Наступила тишина, которую нарушила Люда, сказав:
— Вот этот меньшенький – моя самая любимая сына, хотя его родила не я. Его родная мамочка умерла.
Нам сразу же стало ясно, что паренек поплотнее – кровный сын Люды, следовательно который поменьше – сын мужа. И конечно же можно было обойтись и без общих детей.
- Вы решили, что меньшенький сын мужа? – спросила Люда. Ничего подобного, он тоже мой, ни с кем неделимый. Оба мои сыночки имеют фамилию моего третьего мужа, и называют его своим отцом, советуются с ним и любят его, а две недели тому назад они втроем ездили в город М. Ребята поступили в артиллерийское военное училище. У моих сыновей одни и те же фамилия, отчество и… даже имя Игорь, только даты рождения разные. Конечно, это привело в замешательство членов приемной комиссии, которые считали ребят двойняшками.
А мы, не члены приемной комиссии, тоже были изрядно заинтригованы и попросили Люду, если это секрет не является государственной тайной, поведать его нам.
Вскоре после рождения сына муж Люды начал вести себя странно – выпивал, иногда не ночевал дома, рукоприкладствовал. Его мам не препятствовала разгульному поведению сына. Не было средств к существованию и, чтобы пойти на работу, Люда с сыночком пришлось переехать к е маме в крошечную 2-комнатную квартиру в полуподвальном помещении. Жилина скромную зарплату Люды и пенсию бабушки. Муж куда-то исчез, алименты не платил. Обе женщины подрабатывали, где приходилось – мыли подъезды, стирали чужое белье.
Как-то на работе появился новый сотрудник- молодой мужчина, очень скромный, застенчивый, добрый, работал технологом. Быстро разнеслась молва, что он недавно потерял жену, имеет где-то в селе крошечного ребенка. Мысль о ребенке в считанные дни стала такой навязчивой, что у Люды начались галлюцинации и она, заикаясь и стесняясь, все же попросила малознакомого мужчину повезти ее в село и показать ребенка. В селе, в старой низкой хатенке в детской кроватке, заполненной мухами, лежал голый перепачканный своими испражнениями очень больной, истощенный и обессиленный мальчик. Она схватила ребенка, прижала к себе, завернула в свою кофту и дала ему грудь. Он немного поел, и они уже втроем помчались в город, в инфекционное отделение. Ребёнка приводили в порядок долго, и все это время Люда была рядом с ним – поила, ухаживала, кормила грудью и просила Господа, чтобы он оставил ей это дитя. Из больницы принесла мальчика к себе домой и никому его не доверяла. Постепенно отец мальчика тоже переехал в их квартиру. Он оказался замечательным и заботливым семьянином. Жили дружно, но младший часто хворал, простужался, а старший не болел никогда. Однажды даже Люда с горечью и в сердцах подумала, что дескать, вот этот натоптанный поросенок так никогда не заболеет, а вот мой… и она, пристыженная, спохватилась. Младший рос слабеньким и впечатлительным, постоянно искал глазами маму, а когда ее видел – преображался в лице, розовел от счастья и … разговаривал глазами. Она находила всевозможные предлоги и таскала ребенка с собой на работу, только бы он был у нее на глазах.
Вскоре тяжело заболел муж и через 3 месяца умер от скоротечной чахотки. Опять в доме поселилась бедность.
Однажды вечером кто-то позвонил в дверь. Открыв ее, женщины увидели на пороге две большие коробки и услышали удаляющиеся шаги на улице. В коробках были игрушки и лакомства для детей, продукты питания -мясо, консервы, сыры и т.д. Коробки у порога стали появляться все чаще и, наконец удалось выяснить от кого – это директор хлебозавода взял шефство над семьей и осиротевшими детьми. Вскоре он забрал всех троих в свой просторный дом.
Дети уже пошли в школу, семья была дружной, а отец семейства оказался на редкость человеком порядочным, добрым и настаивал, чтобы сыновья поступали учиться в институты. Мальчишки его убедили и он отвез, наконец, их в военное училище и гордился им, т.к. оба они прошли по конкурсу.
Вот так бывает, как говорится: «на веку как на долгой ниве».
Мы слушали рассказ Люды и в душе у нас росло, скорее клубилось какое-то светлое, чувство благодарности к этой замечательной женщине.
Уже был четвертый час утра, справа на горизонте заметно светлела часть неба. Спать не хотелось, а было желание вот так в безмолвии и тишине смотреть и смотреть на красоту и быть подольше сопричастной с чем-то необъяснимо таинственным и высоким, чтобы его как можно дольше удержать в себе.
Каждая их нас троих искренне обняла и поцеловала Людмилу, мы все как- то сразу стали близкими людьми. Конечно же поплакали вдоволь т.к. у каждой дома остались маленький детеныш, заскучали, потянулись за фотографиями своих ненаглядных малышей.
Мы отказались переходить в гостиничные номера по одному, а дождались и перешли в свободный номер сразу все четверо и так вместе и обитали с удовольствием оставшиеся три недели.