Тиша

 

               

        Каких только профессий не изобретет нужда, лишь бы не дать человеку умереть голодной смертью.
Впрочем, выражение «голодная смерть» / «голодная смерть нищих пенсионеров»;  «голодная смерть вдов и сирот»; «голодная смерть электората, обманутого вашей политической силой»/, применямое в дебатах кандидатами в депутаты, чересчур сильно.
От голода,  допустим, никто уже в наше время не умирает.
Хотя, надо признать, некоторые страдают. По крайней мере, кушают значительно меньше, чем во времена детства, отрочества и юности. И даже еще совсем недавно кушалось намного больше, пока не случились эти катаклизмы и пертурбации в виде локдаунов, самоизоляций за свой счет и Революции Достоинства.
Но так, в общем и целом, уже почти никто не умирает. По крайней мере, трупов на улице не видно, джипы ездят во множестве, а в передаче «Светская жизнь с Катей Осадчей» жарко обсуждается шляпка королевы Елизаветы  на скачках в Аскоте.
Да и то, голод угрожает лишь тем, кто не борется с судьбой. Это у Ди Каприо есть фильм:  «Поймай меня, если догонишь». Я лично Ди Каприо не люблю, слащавый он какой-то, но фильм классный. Он там играет летчика-афериста. И вот его батя рассказывает такую быль: было двое мышей. И  упали обе  в крынку с молоком. Или не в крынку, а в ведро, я точно не помню. Одна мышь сразу сложила лапки и потонула. А вторая стала этими лапками  грести и молотить, пока все молоко не сбилось в сливочное масло, и тогда она спокойно себе вылезла.
Так что стоит только человеку не сгибаться перед ударами судьбы, не лениться сучить лапками и он проживет - ах! - славно проживет!
Способов преуспеть много - только поворачивайся!
Например, можно собирать по  мусорным  бакам  пластиковые бутылки из-под минеральных вод. Это очень легко сейчас делается, так как в целях экологии их бросают в отдельно стоящий контейнер и надо только наловчиться просовывать руку в тесный лючок. Эти полутора-  и двухлитровые емкости можно  продавать по пятидесяти  копеек молочницам с  Житнего  рынка. Дело это прибыльное - реализовав всего лишь двадцать восемь бутылок,  можно тут же  в базарном  киоске купить  буханочку  хлеба  блокадной выпечки.
А  можно не кутить  и закупить десяток просроченных яиц в  гипермаркете за тринадцать гривень, слегка измазать их голубиным пометом, встать при входе на тот же Житний рынок и продать под маркой «хозяйских», уже за сорок пять гриваков. Что намного выгоднее помойных бутылок.
В конце-концов, если верить календарю «Интересно обо всем», Ротшильд с Дюпоном начинали с меньшего.
Но это, конечно, самые простые, элементарные промыслы, не требующие ни высшего гуманитарного образования, ни сугубой интеллигентности, ни умения прилично  вести себя в светском обществе.
А для тех, кто владеет этими качествами, раскрыты  гораздо более широкие  окна возможностей.
Эти специальности уже стоят намного  выше, они как бы находятся на стыке  бизнеса, педагогики и навыков работы с дикими домашними животными.
Речь, в частности, идет о новой, все больше входящей в тренд профессии - собачьей няни .
Всем известно, что есть собачьи доктора, псари- выгульщики, песьи парикмахеры, операторы собачьего педикюра и даже псиные  диетологи.
Но жизнь не стоит на месте, и в данное время вы вполне можете завести для своего любимца няню, чтобы она сидела с ним дома, холила, лелеяла  и развлекала, пока вы занимаетесь бизнесом  или политикой, что, в конце-концов, одно и то же.
Нужно заметить, что няни требуются только собакам. Остальные любимцы - черепахи, игуаны, еноты и особенно кошки - обходятся без нянь и совершенно не скучают.
Жена Сереги Пынзаря,  Вероника,  как раз и овладела этой модной профессией - она ходила за старым пуделем Артемоном в одной богатой семье.
Пудель Артемон был потрепанным субъектом, уже далеким от своего знаменитого литературного воплощения из «Приключений Буратино».
Ранним утром Вероника Дионисьевна приходила к хозяевам домой, на пятый этаж элитной «сталинки» в самом центре  и, когда папа с мамой разъезжались на джипах по своим бизнесам,  приступала к своим обязанностям.
Обязанности эти не были сложны или обременительны, чем, видимо и объяснялось, почему за них платили так мало.
Нужно было только лежать на диване вместе с Тишей, промывать ему глаза от скопившегося  гноя, давать таблетки от расстройства и,  время от времени,  замывать следы   этого самого расстройства. Кроме того, в ее обязанности входило почесывание Тишиного живота, что он очень  любил  и, вообще, ежеминутно занимать его, чтобы он не выл.
Тиша был дряхлым  кобелем, 93-летнего, по людским меркам, возраста. Так что если бы он был  бедным пенсионером или бомжом, его бы давно  уже усыпили   в Первой городской больнице.
Старичок Тиша, безусловно, зажился, но папа с мамой, эти бизнесмены, все еще любили его как ребенка, как это часто присуще суровым, далеко не сентиментальным людям вроде маньяков или охранников концлагерей.
Тиша, дрыхнувший без задних лап большую часть дня и, наверное, уже видевший во сне Страну Вечной Охоты, вскоре ему предстоявшей, сразу после ухода родителей просыпался и поднимал такой вой, как будто в каждом из соседних апартаментов лежало по покойнику.
Бизнесмены-хозяева не могли этого слышать и готовы были скрасить последние годы, а может быть и месяцы, жизни своего Тишеньки любой ценой, пусть даже и  за сто долларов  в месяц.
Таким образом, все были довольны, начиная от Тиши и заканчивая серегиной женой Вероничкой, которая, если честно, так обленилась к своим пятидесяти семи, что уже не хотела ни стоять за прилавком  по десяти часов кряду, ни собирать гладильные  доски на фабрике «Евроголд» в ночную смену.
Можно даже сказать, что эта работа ее всецело устраивала,  и другой она не хотела.
Да и кто бы отказался валяться целый день на кожаном диване возле  Тиши, отвлекаясь только на просмотр телесериалов по гигантской «плазме», или делать набеги на хозяйский холодильник, чтобы отрезать ломтик испанского «хамона»?
Правда, платили немного, зато хозяйка часто  отдавала свои ненужные вещи, и даже Сереге обломились пару свитеров и фуражка-«восьмиклинка» от хозяина, Бориса Юльевича, в которой Серега был похож на спившегося Бельмондо.
Учитывая, что Серега давно уже был временно безработен,   безуспешно ожидая вакансии ночного сторожа в  детском садике «Золотой гребешок», все шло отлично.
Как вдруг это плавное течение дел было грубо прервано - Вероничка заболела.  Камень в желчном, давно уже не болевший, видимо,  расшевеленный «хамоном», лимбуржскими сырами и пармской ветчиной, внезапно дал о себе знать.
И вот Вероничка смогла поутру лишь лежать и стонать, не в состоянии не только ехать к своему Тише, но даже подняться.
Раньше, в допотопные старые времена, она бы уже наверняка лежала в больнице и вокруг нее бы суетились врачи и нянечки, стараясь облегчить страдания. Но сейчас, в современных условиях, этого уже не было. Как-то Вероничка , после  Второго Майдана , сходила в поликлинику,  но ей выписали рецепт на такую сумму, что надолго отбили охоту  шляться по семейным врачам.
Как ни плохо было Веронике в это туманное ноябрьское утро,  но еще хуже было сознание, что она может потерять  работу.
Угадав промежуток между болями, она набрала хозяйку и заговорила быстро и жалобно:
- Але, Эльвирочка Августовна? Я сегодня немножечко не в форме, но ничего такого страшного… Нет! Нет! Не коронавирус, видно что-то не то скушала!.. Да-да!.. Нет-нет!.. Завтра как штычок!.. А нельзя, чтобы сегодня вместо меня с Тишенькой посидел муж Сережа? Он? Чистоплотный! Он очень чистоплотный! Собак? Обожает! У него в детстве была овчарка!
Серега хмуро слушал этот разговор, понимая,  что  несмотря на его болезненную гордость, деваться некуда, так как он уже третий месяц сидел у Верки на шее, проедая собачьи деньги и клянча по пятницам на чекушку. Мечтать о большем, чем работа сторожем, в свои пятьдесят девять Серега и не пытался.
- Давай, чухай, пока не передумали, - сказала, кривясь от подступившей боли, Вероника. - Пожрешь там. Дом ихний  знаешь? Код на домофоне «тринадцать». Да смотри, чтоб не  было  как всегда…
И она застонала.
        Серега пошел, помыл подмышки с мылом,  почистил зубы, расчесался, оделся по-параду и поехал на Большую Бердичевскую.
…Хозяева мазнули по Сереге последним подозрительным взглядом, дверь закрылась,  щелкнул замок.
Серега прошелся по буржуйской хате:
- Ешь ананасы, рябчиков жуй! - с люмпенской  ухмылкой сказал он.
Первым делом он пошел на кухню и распахнул холодильник:               
- Ну, - сказал Серега, - поиграем в саранчу?
Он отхренячил себе шмат  колбасы, положил его на батон с толстым маслом, взял пару авокадо, залег на диван и включил канал «Мегаспорт».
Пудель Артемон, а по-ласковому Тиша,  все это время подслеповато вглядывался в незнакомого человека, чего-то кумекал старческими мозгами, что-то вынюхивал в воздухе  и, все для себя поняв, отошел в соседнюю комнату и тонко,  страшно завыл.
Серега поперхнулся. Он положил бутерброд на диван, пошел в хозяйскую спальню и гаркнул:
- Заткнись, ублюдок! Кончу!
Тиша самозабвенно выл, видимо, по слабости слуха  не расслышав, что ему говорят.
Серега стал закипать. Собак он, мягко говоря, ненавидел. Он обожал кошек, а собаки ему слишком напоминали людей, причем только в самых худших,  сволочных проявлениях.
Он подошел вплотную к пронзительно, уже с истерическими взвизгами, кричавшему Тише и слегка пнул его под брюхо:
- Закрой пастяру, гнида! А то я закрою!
Тиша завыл из последних сил. Трудно было поверить, что такой старик, можно сказать, долгожитель, способен на  такие громкие звуки, похожие на вопли «ревуна» в морском тумане.
У Сереги начало подергиваться веко.  Надо сказать, что в последние лет двадцать пять, года, эдак, с 1997-го, характер его неуклонно  портился, а нервы  все истончались и истончались, пока не стали тонкими паутинками, унесенными  ветром перемен.
Собака выла…  Серега забегал глазами...
Артемон  вдруг загавкал мерзким голосом, не забывая истошно взвывать. Он даже показал что-то вроде клыков.
Серега поймал клин - у  него упала планка.  Шипя: «С-сык!. Бль-ть!..», -               он  схватил  Тишу за ошейник на тонком горле и  потащил - куда, Серега  и сам не знал…
Как ни неприятно это говорить,  но эта история, начавшаяся сравнительно весело, закончилась крайне грустно, как для усатого няня, так и особенно для Артемона…
Сереге дали три года с отсрочкой. Но так мало  только потому, что он, хотя и выкинул животное с балкона пятого этажа, но: без особой жестокости; без особого цинизма; не повторно; не с группой лиц; не в присутствии малолетних или  несовершеннолетних и, на свое счастье, в состоянии  аффекта, будучи циклоидным психопатом, к чему пришла судебная экспертиза.
Когда Серега выходил из здания Богунского суда,  какой-то любитель  животных плюнул ему в харю.
Но это, конечно, мелочи. А вот насчет трешника   пусть на досуге подумает.  И крепко подумает, ибо в наше время, такое, в какое Украина стремится в Европу, собак  надо беречь.