Порода

- «Из тех немногих книг, которые я прочел, я извлек вывод, что люди, которые в наибольшей степени окунались в жизнь, которые вылепливали ее, которые были самой жизнью, — мало ели, мало спали, обладали небольшим количеством вещей, если те вообще у них были.

Они не поддерживали никаких иллюзий относительно долга, порождения потомства, иллюзий с ограниченными целями продолжения семьи или защиты государства…

Мир фантазмов — тот мир, который мы так и не перестали завоевывать. Это мир прошлого, а не будущего.

Идти вперед, цепляясь за прошлое, — значит тянуть с собой кандалы каторжника». Это Генри Миллер сказал.

— Не пугай меня цитатами. Я сам себя ими отлично умею пугать.
Как может быть неинтересен Миллер или Ремарк?

Но, читая их, последнее время я только ловлю себя на мысли: «Как же я сам скудоумен! Как плохо у меня получается писать и как примитивны мои ощущения!»

Да, видимо, есть такая порода из вида homo sapiens, которая отличается некоторой патлатостью своего мировосприятия. Но, не смотря на свою породистость, они часто оказываются бездомными, бесхозными, выброшенными то ли жизнью, то ли другими homo sapiens, то ли по собственной воле. И тогда сложно рассмотреть в них породу. С годами мысли их путаются, комкаются, превращаясь в уродливые дреды. А чувства тускнеют, выцветают, теряя былые свежесть и блеск.

Порода эта (не искусственно выведенная, а творимая самой природой, путем бесконечных проб и ошибок), как оказывается, - побочная ветвь развития homo sapiens. Этакий генетический мусорник, куда уходит то, что в последнюю очередь обладает способностями к выживанию. Представители этой породы лишены элементарных средств защиты от воздействия как окружающей среды, так и себе подобных. Они не циничны, непрактичны, немилостивы к себе, а с виду кажутся грубыми и бездушными.

Их бессмысленное, бесцельное (с точки зрения других пород) блуждание по улицам и закоулкам жизни при-водит лишь к усугублению генетических дефектов. И в итоге, смерть для них чаще всего больше избавление чем богоодобренное наказание за первородный грех.

Увы, к этой породе бездомных принадлежу и я.

Но бывает и иначе. Судьба, по какой-то случайности или преднамеренно, благосклонна к некоторым из этой породы. Она, судьба, посылает им хозяев жизни, удачу, счастливую любовь. В их жизни появляются те, кто каждое утро вымывает до блеска их, лоснящиеся на солн-це признания, чувства и расчесывает мягкой щеткой заботы и нежности их мысли. И тогда, рождаются Дали и Коэльо, Стивен Джобс и Элвис Пресли. И тогда, все падают перед ними ниц и молятся, и восхищаются, и боготворят, совершенно забывая, что их кумиры - странная, побочная, тупиковая ветвь развития самих восхищающихся.

Их совсем немного, этих ярких представителей тупиковой ветви развития. Но не будь их, не было бы и той бесконечной массы тупых подражателей, не способных на внутреннее самоистязание, но желающих блестеть и лосниться. Не было бы и ширпотребного искусства. А был бы лишь тихий омут одиночества, тоски и боли, который, по сути-то, и есть внутренним содержанием любого представителя породы блуждающих, заблудившихся в лабиринте улиц жизни.

Что ждет меня там, за, возможно, последним моим поворотом: любящее сердце или очередной тупик? Подберет ли меня способный и желающий заботиться о бездомных или я наконец выйду на пустырь своей жизни, где в густой пожелтевшей и высохшей давно траве судьбоносных моих решений разбросаны ржавые кастрюли иллюзий, без ручек, грязные, пустые целлофановые пакеты утраченных чувств, мятые газеты с историями о том, кем бы я мог стать и фотографиями тех, кто не подобрал меня, но кому я так преданно смотрел в глаза.

А на окраине пустыря — свалка. И каким бы путем я не шел, любой — рано или поздно приведет меня к ней и только к ней.

***

А она все повторяет и повторяет, что мы видим ситуацию по-разному, что наше будущее невозможно и, что с ним ей спокойно и комфортно. На самом же деле, мы в разных местах обитаем. Хотя достаточно просто протянуть друг к другу руки чтобы прикоснуться и быть.

Ты никогда не спустишься в мои подвалы даже если случится чудо, и, пренебрегая мерами предосторожности, встанешь и пойдешь за мной, по мою душу. Но преодолев все реальные и мнимые преграды, с упорством, граничащим с упрямством, свойственном тебе, спустившись в мою мрачную обитель, что на что ты променяешь? Мир своих любимых заблуждений на правду жизни? Зачем это тебе сейчас? Всему свое время.

Я должен исчезнуть, прежде чем ты, блуждая среди бесчисленных красот своей возвышенности, случайно не наткнешься на узкую дверь с проржавевшими засовами и не войдешь в нее. Тебя скорее подтолкнет любопытство, нежели осознанное стремление понять меня. За дверью ты найдешь скелеты и черепа — символы бренности, свечи и лампады — символы веры, ряды пустых кувшинов из-под вина — символы страдания и жалких попыток их заглушить, бесчисленные слова моих признаний, расплывшиеся по бумаге от слез. Еще там будут книги, книги, книги, в которых я жил, которые направляли мои желания и стремления, дали мне радость и боль переживаний. Книги, которые будоражили мое воображение и которые… упрятали меня в подземелье печали, лишив возможности подарить тебе себя.