Пуговица, или Кто такой Кумекин...

   Следователь – крупный мужик лет пятидесяти, с огромными ручищами  и  лысой  головой,  пошуршал  несколькими листками бумаги формата А4, потом бросил их на стол, постучал по ним кончиками  толстых  паль-
цев и только после этого перевёл взгляд на сидящего напротив него посетителя – худого нервозного человечка в поношенном плаще и унылым выражением лица.
   – Значит, вы хотите, чтобы я возобновил дело по поводу исчезновения вашей матушки, – произнёс Следова-
тель, не отрывая глаз от посетителя.
  – Тёщи, – поправил тот, глядя куда-то в сторону.
  – Да-да, тёщи. Тёщи? Вы же говорили мать… вашу мать… и в заявлении так же значится – вашу мать…
  – Мать моей жены, – произнёс Посетитель, всё так-же смотря в сторону, словно там, куда  он  смотрел  нахо-
дились ответы на все его вопросы. Хотя на самом деле, место, куда  он  напряжённо  всматривался  был  гряз-
ный угол слева от двери, заплёванный и загаженный мышиным помётом.
   В кабинете на миг повисла давящая тишина, неожиданно нарушенная противным скрипом двери,  из-за  которой показалась лохматая голова какого-то грязного ханурика.
  – Разрешите? – промямлила голова.
  – А, Позоров, входи, – разрешил Следователь, который был рад пришедшему, т. к.  пустой  разговор  с  этим мрачным Посетителем уже утомил его. – Чего тебе?
   Через секунду голова приобрела худое тело, которое прикрывал  засаленный  пиджак,  явно  не  по  размеру носившего его, тонкие трясущиеся ручки и  кривые ножки, в таких же не по размеру штанах и  грязных  боти-
нках. Это был младший участковый Позоров. За ним семенила молоденькая стенографистка – девица лет  25-ти, с копной крашеных волос, узеньком платьице  и  босоножках.  При  этом  её  осиная  талия  была  затянута тоненьким ремешком, что придавало всему её виду очарование и сексапильность. Она смешно  подпрыгивала и что-то щебетала.
   – Роман Христофорович, вы просили заняться делом Кумекина, – пролепетал вошедший.
   – Я просил? – пробасил Следователь высунув язык, делая им быстрые движения  слева  направо – это  пред-
назначалось для молоденькой стенографистки, которая всё ещё стояла за спиной  участкового.  Девушка  нис-
колько не смутилась, в свою очередь так крутанув своим  изящным  телом,  что  увидев  такое  телодвижение, сам маркиз де Сад наверное покраснел бы.
  – Посмотрите в окно, – предложил Позоров Следователю.
  – А? – произнёс Следователь, уставившись  на  Участкового  так,  словно  тот  предложил  ему  непотребную гнусность, но к окну подошёл.
   Во дворе стояла большая грузовая машина. А в грязном кузове в  три  ряда  расположилась  группа  людей – человек 15-20. Все мужчины.
  – Эт-то что ещё за сборище? – спросил Следователь, не отрывая глаз от окна.
  – Кумекин! – ответил Позоров ехидно улыбаясь и выставляя напоказ все свои гнилые зубы.
  – Ку… Как?.. Да их тут, чертей собачьих целый взвод, – прогавкал Следователь, пребывая  в  глупом  недоу-
мениинии – но не от группы задержанных, а от мысли, что он ни черта не понимает.
   – Вы просили задержать Кумекина, совершившего нападение на старушку у здания  банка,  с  целью  ограб-
ления. Мы с Уебиным, задержали всех по фамилии Кумекин, кто сейчас находится в городе. Один из них наш по…
  – Э-э-это что, все Ку… ку… мекины? – проблеял Следователь, похлеще горного козла.
  – Так точно! – произнёс Позоров, с таким важным выражением на  лице, словно совершил  подвиг,  который будут помнить и через сто лет.
   Следователь наконец-то отлепил взгляд от окна, и медленно поворачивая голову в сторону стоящего позади балбеса Позорова пропел:
  – Ка… ка… ку-ку…
   Сзади послышались глухие звуки – это стенографистка сделавшая  несколько прыжков  на  месте,  одновременно хлопая в ладоши и хихикая, поскакала к окну, взглянуть на «кучу Кумекиных».
  – Каким образом, и где, ты их нашёл? – собравшись с духом, выпалил Следователь.
  – Так при помощи телефонного спр…
  – Пшол вон… – коротко бросил Следователь, не дав Позорову договорить.
  – Как?
  – Пш-ш-шо-о-ол в-в-вон, – закричал Следователь, топая ногами и вертя над головой пудовыми кулачищами. – И чтобы до конца своих дней я тебя больше не видел, не слышал о тебе, и вообще забыл, что  где-то  сущес-
твуют такие болваны как ты и Уебкин.
  – Мы…
  – Вон, паскуда!
   В одно мгновение незадачливый участковый исчез из кабинета.
  – Нет, вы видите с кем приходится работать, – проговорил Следователь, обращаясь к  Посетителю,  который всё так-же смотрел в угол. Даже во время всей этой дурацкой сцены не отвёл взгляда.
  – А тебе чего? – этот вопрос был адресован Стенографистке, томительным  взглядом  глядящей  на  Кумеки-
ных.
  – Я забыла купить мыла, – сказала она, облизнув кончиком языка верхнюю губу.
  – Пшла вон!
   Девушка так резко крутанулась на каблуках вылетая из кабинета, что её коротенькое  платьице  колыхнуло-
 сь вверх, до самой спины, открыв на мгновение тугую  загорелую  попку  и  розовый  треугольник  трусиков. При виде «этого» у Следователя выпал из пасти язык и затрещало в паху.
   В кабинете наступила глубокая тишина, во время которой мрачный Посетитель всё  так  же  сидел  на  краю жёсткого стула, не отрывая пристального взгляда от угла, по прежнему пытаясь отыскать там ответы на муча-
щие его вопросы. Следователь же  наоборот был энергичен и непоседлив – он несколько  раз  подпрыгнул  на месте, при этом умудряясь носком правой ноги ударить по колену левой. Держа руки на уровне  груди  и  сог-
нув их в локтях, он грациозно вращал ими то влево то вправо. В кабинете от этого  стоял  ужасный  грохот,  и дикие завывания «танцора» на которые примчалась вездесущая Стенографистка. То, что  вытворял  обезумев-
ший Следователь её как будто не удивило, а наоборот – позабавило. Она даже приняла участие в этом  сумас-
шедшем разгуле – засеменила стройными ножками, облачёнными в модные туфельки и аккомпанируя  безум-
цу лёгким похлопыванием, припевала: – Тра-та-та… та-та-та… ули-хули-та-та-та… поезд едет… поезд мчится… ***сос за мной влачится… тули-тули-тра-ля-ля…хули-хули-о-ля-ля… Поддерживаемый пением Стеног-
рафистки, Следователь продолжал безумствовать – приседая, и выбрасывая вперёд ноги,  он  пустил  в  ход  и язык – высунув его  вращал  вправо-влево,  бросая  на  Стенографистку  дикие,  похотливые  взгляды,  словно герцог Бланжи на юную Огюстин. Девушка тоже прыгала, визжала, хлопала, свистела,  «работала  языком»  и жаловалась на то, что нынешним мужикам нужно от неё только одно…
  – Чего? – рыгнул Следователь, представляя танец юных матросов на детском утреннике.
  – Баранью ногу, смоченную в вине, хорошо прожаренную, с чесноком, специями и под майонезом,  подавае-
мую к столу в холодном виде, – ответила Стенографистка, не прерывая танец.
   Это признание ещё сильнее возбудило Следователя – он словно дикая утка  подпрыгнул  к  девушке,  одной рукой схватил её за талию, а другую положил на затылок, и закружился с ней в танце, до сих  пор  неопознан-
ного племени аборигенов, живущих в глухих джунглях Латинской Америки.
   Танец латинских дикарей продолжался минуты три. Стенографистка летала в  крепких  руках  очарованного безумца как журавль в небе.
  – Фак ми… фак ми, комендаторэ, – пропищала Стенографистка в бешеном экстазе, повиснув в объятиях  па-
ртнёра, как куча хлама, в грязной тележке деревенского старьёвщика.
  – Позже детка, позже. Вот уже объявили наш рейс. Встретимся  на  Таити, – прохрипел  счастливый  облада-
тель нежного юного тела и, протащив это тело в последний раз по кабинету, вышвырнул  за  дверь,  при  этом так хлопнув дверью, что с его пиджака слетела пуговица, брякнулась на пол, весело покатилась и нашла  своё пристанище в грязном углу.
   Наступила пауза, во время которой Следователь стоял, опираясь обеими руками в закрытую дверь, опустив голову и широко расставив ноги. Так, как стоит задержанный, во время обыска. Тяжело дыша и отдуваясь он так простоял несколько минут. А после, не меняя положения, вдруг продекламировал:

                Я в обезьяннике сижу
                Я морду битую ласкаю
                Ты мать меня теперь не жди               
                Меня зацапал ихний боров
                И начитал мне приговоров
                Я завтра на этап пойду
                Сменю квартиру под забором               
                Так ласково приятным взором
                Окинет Танька по утру               
                Его гнилую конуру
                Но этого не видеть мне               
                Слова любви другому скажет
                И вместе с ним под вечер ляжет               
                А мне за это гнить в дерьме               
               
   Закончив с поэзией, Следователь приступил к прозе… Медленно оторвав руки от двери, он повернулся,  об-
локотился спиной на грязный дверной наличник, и какое-то время стоял задумавшись, глядя в  пол.  И  вдруг, быстрым шагом подошёл к своему столу, не садясь схватил телефонную трубку.  Толстым  пальцем  постучал по циферблату, набирая номер. И всё так же  не  меняя  задумчивого  выражения  лица,  глядел  на  сидевшего напротив него Посетителя.
   – Слухаю… – послышался глухой хрипловатый голос, раздавшийся на другом конце трубки.
   – Сидор Кондратьевич, – произнёс Следователь в трубку. – Сделайте одолжение – гляньте в окно.
   – А шо там? – спросил сонный голос.
   – Я тебя очень прошу – подойди к окну.
   Телефон Следователя был подключён к громкой связи,  и  было  слышно,  как  Прокурор,  которому  звонил Следователь, кряхтя вышел из-за стола – послышались его шаркающие шаги.
   – Ну, подошёл, – прогремел голос Прокурора на весь кабинет, где находились Следователь и Посетитель.
   – Что ты там видишь? – спросил Следователь продолжая стоять.
   – А шо там?.. двор…  деревья…  за-забор…  машина… – принялся  перечислять  Прокурор,  по-стариковски
медленно, делая небольшие паузы. – Ох ты, мать вашу… Что за сборище? К Параду готовимся?
    – Это Кумекин, – ответил Следователь, лицо которого приняло сначала  серьёзный,  а  потом  недоумённый вид.
   – У меня, что в глазах десятерится… Их тут штук 10-15…
   – Их там действительно столько, – подтвердил Следователь.
   – Зачем столько? У нас, что дефицит на Кумекина, ха-ха… – пошутил Прокурор.
   – Это Позоров их сюда нагнал, – пояснил Следователь. – Ты, вот оно что,  Сидор  Кондратьевич,  будь  дру-
гом, подыми архив – глянь, что за дело такое о  нападении  старушки  на  Кумекина…  тьфу  ты…  нападения Кумекина на старушку, около бани… банка.
   – Ты это… какого ляда запрос делаешь? – пробасил Прокурор и вновь послышались его  неторопливые  ша-
ги – видимо он возвращался к столу.
   – Мне это вот так надо… я чёй-то запамятовал… дело это никак не  могу  вспомнить, –  Следователь  сел  на край стола.
   В этот момент, дверь кабинета широко распахнулась, представив на обозрение высокую, стройную кокетку – с гривой стоящих дыбом волос, как у панка-наркомана, ярко накрашенными губами, глазами, щеками. Кро-
ме туфелек на высоком каблуке и узенького белого  купальника,  на  соблазнительнице  ничего  не  было.  Ею оказалась Стенографистка – она по-прежнему хлопала в ладоши,  смешно  подпрыгивала,  бессмысленно  ше-
велила губами – пыталась петь, видимо думала, что представление продолжается.
   – Пшла вон, – крикнул на неё Следователь, замахнувшись трубкой, которую он по-прежнему  держал  возле уха, хотя, можно было обойтись без  неё – голос  Прокурора,  благодаря  громкой  связи,  отчётливо  заполнял весь кабинет.
   – Чего там у тебя? – снова заскрипел голос Прокурора. 
   Стенографистка  исчезла,  так  же  неожиданно,  как  и появилась.
   – Да одна шалава – готовит сольный номер для публичного дома!
   – Репетирует? Там что, в этом году решили устроить Первомайский парад?
   – Сидор Кондратьевич, я тебя очень прошу – запроси архив. – Сказал Следователь, решив сменить тему.
   – Ладно-ладно попробую поискать твою… как её…
   – Кумекин!
   – А?
   Следователь опустил трубку – голос Прокурора оборвался. В глубокой задумчивости слез со стола, прошёлся по кабинету, после чего снова сел на своё место – напротив Посетителя и завёл такой диалог:
   – Если бы я послушал мать, которая всегда говорила мне – закончи пединститут и стань учителем.  Учи  де-
тей… Наставляй их… А годы спустя ты получишь результат своих трудов… Те, кто не сумел понять тебя,  не до конца прочувствовал твой предмет – возненавидят тебя. Но, найдутся и такие, для кого ты  будешь  приме-
ром. Примером на их жизненном пути. Возможно, что таких  будет  немного.  Но  даже  если  окажется  всего один… Вот, ради этого одного уже стоит пройти этот путь. А за одним потянутся со временем  и  все  осталь-
ные. Мама-мамочка, я не слушал тебя, и вот результат – приходится заниматься всякой шушерой. А  после,  я не могу вспомнить, кто такой Кумекин…
   – Пуговица… – вдруг подал голос странный Посетитель.
   – А? – вздрогнул Следователь. – Это ещё что за хрень?
   – Пуговица… – снова повторил Посетитель, всё также  не отрывая взгляда от грязного угла,  где  теперь  ле-
жала пуговица, отлетевшая от пиджака Следователя.
   – Пуговица? И что с ней? – не понял Следователь, в глупом недоумении уставившись на собеседника, наде-
ясь, что в этой самой пуговице отыщется и ответ – кто такой Кумекин…
   – В тот день у меня оторвалась пуговица, – сказал Посетитель, подняв глаза на Следователя.
   – Да-а-а? Сочувствую вам! А у меня оторв… исчез Кумекин.
   – Нет-нет, вы послушайте, – перебил Посетитель и внезапно в его взгляде появилась какая-то отчаянная  на-
дежда. – Мы с Аллой собрались в гости к Мазуркевичам. И у меня оторвалась  пуговица  на  костюме.  На  самом видном месте. Я бы этого и не заметил. А Маргарита Прокофьевна – заметила.  Представляете?  И   предложила пришить новую.
   – Очень любезно с её стороны! – съязвил Следователь, никак не понимая смысла  этого  ненужного разговора. Ведь у него была задача поважнее, какой-то там пуговицы. Кумекина надо было искать.
   – Да погодите вы, – снова перебил Посетитель. – Я вспомнил!
   – Кумекина? – заёрзал на стуле Следователь, и уже хотел выскочить из-за стола и продолжить свои  безумс-
тва. Даже собрался раздеться догола, и сидеть в таком виде целые сутки, как дон Кихот,  ради  своей  Дульси-
неи. Но Посетитель не дал ему этого совершить, продолжив свой рассказ:
   – Я помню, как она пошла в свою комнату – долго там что-то искала. Потом вышла, с новенькой пуговицей, которую и пришила мне, взамен потерявшейся. Скажи мне кто тогда, что  мне  придётся  вспомнить  тот  наш короткий разговор, во время которого она пришивала мне эту злополучную пуговицу – я бы  только  рассмеялся. И вот сейчас...
   – Чёрт тебя дери, затянул на целый роман, – прокричал Следователь, теряя терпение. – Что она  тебе  такого сказала? Кстати, про Кумекина не намекала?
   – Она сказала – «Пуговица – маленькая, но важная деталь на одежде, а ты не заметил её отсутствия. Как  бы нелепо ты выглядел на людях, заметь они отсутствие этой детали. И жена твоя не заметила». И дело даже не в пуговице – это я сейчас понимаю. Дело в том, что она оказывается следит за мной лучше своей дочери – моей жены. И мой внешний вид ей небезразличен. Она внимательна ко мне. Вот поэтому её так  задели  мои  слова. «Что бы вы делали не будь меня?» – сказала она. «Да уж не пропали бы без вас, мама» – ответил я тогда. «Ну, раз так, тогда возьму и перееду от вас». «Да куда же вы уедете?» – рассмеялся я. «По  твоему  мне  некуда  уе-
хать? По твоему, я никому не нужна? Да вот, хотя бы к Марусе – сестре моей. Давно  предлагала  повидаться!»
«В таком случае мама – хоть прямо сейчас» – ответил я с издёвкой. И, когда мы с женой  на  следующее  утро приехали от Мазуркевичей, её уже не было. Поначалу, мы не обратили на  это  внимания – мало  ли  куда  она могла выйти. Но, когда к вечеру, так и не вернулась – я забеспокоился.  Я  и  Алла  обзвонили  все  больницы, морги, звонили знакомым, но нигде её не было, никто ничего не знал. А утром, я обратился к вам, с заявлени-
ем. И вот уже четвёртый день…
  – Ну, голубчик, что вы хотите, – подал  голос Следователь,  который  в  течение  всего  этого  монолога,  что выдал Посетитель – сидел, нетерпеливо постукивая пальцами по разбросанным  на  столе  бумагам. – Столько дел, столько дел. А вот теперь ещё и Кумекин пропал. У вас – мать. У меня – Кумекин.
   – Как часто, брошенный невпопад упрёк,  на  первый  взгляд  ничего  не  значащий – на  самом  деле  может сильно обидеть человека. Иной не подаст вида, а в душе будет страдать. Теперь я всё понял. Я оскорбил чело-
века, и должен перед ним извинится. Должен исправить…
   Посетитель вдруг замолчал. Посмотрел на Следователя, словно ища в нём поддержки. Тот же, сидя с глупе-
йшим выражением на лице – широко улыбнулся, помигав сначала левым, потом правым глазом.
   – Я сейчас же, непременно, поеду к сестре  Маргариты Прокофьевны  и  буду  просить  её  простить  меня… Необходимо, чтобы каждый понял это…
   Посетитель вскочил со стула и пошёл к двери, но, внезапно остановился,  повернул  голову  в  сторону  того угла, в который долгое время так яростно всматривался, сделал шаг, наклонился, и поднял лежавшую там пу-
говицу. Подержав её на ладони и внимательно разглядывая, он положил находку на  стол,  за  которым  сидел Следователь, всё с тем же выражением лица, и быстро вышел из кабинета. Снова стало тихо.
   Вытаращив глаза, Следователь смотрел на только что захлопнувшуюся  за  Посетителем   дверь.  Его рот  то резко открывался то закрывался. Густые брови расходились в разные стороны, а потом снова сходились.  Нос временами подёргивался. Переведя безумный взгляд на пуговицу, он резким щелчком  пальца  смахнул  её  со стола и она снова оказалась в том углу, откуда её поднял Посетитель. Так, не зная чем себя  занять,  в  ожида-
нии звонка от Прокурора, он стал брать со стола отпечатанные листы протокола, делать из них  самолётики  и пускать в потолок. Скоро всё вокруг было усеяно этими самолётиками.
   Наконец зазвонил телефон.
   – Ку-ку-Кумекин!? – завыл Следователь схватив трубку,  одновременно  ткнув  пальцем  в  кнопку  громкой связи.
   Кабинет снова прорезал неторопливый голос Прокурора:
   – Ну и озадачил же ты меня Ромка со своим Кумекиным. Вот, слушай данные по делу этого  Кумекина…  И
не Кумекина, А Карлицына.
   – А? Что ещё за карлица? – не понял Следователь.
   – Слушай данные протокола. Значит, днём 24 августа имело место нападение гражданина  Карлицына  Мат-
вея Юрьевича по кличке Борщ (ранее  неоднократно  судимого  за  воровство),  на  гражданку  Задоину  Анну Тимофеевну – пенсионерку, возле здания городской почты.  Борщ  (Карлицын)  и  пострадавшая  столкнулись  в дверях. Бабушка повалилась на землю, а вор-рецидивист Карлицын, он  же  Борщ,  принялся  её  поднимать. Это заметил некто Лазейкин Яков Степанович. Решив, что старушке угрожает опасность,  он  скрутил  Борща  и отвёл в ближайший милицейский участок. И, надо сказать, что во  время  падения  бабушка  уронила  сумку  и всё её содержимое высыпалось на тротуар. Может быть и правда  Борщ  случайно  с  ней  столкнулся,  но,  в  тот момент, когда Лазейкин его скрутил, у Борща как раз в  руках  был  бабушкин… кошелёк!  Возможно,  он  его  и прихватил бы, не подоспей вовремя верзила Лазейкин, а может просто  помогал  собрать  покупки.  Хто  его знает.
   – Да ну его к лешему этого Карлиныча, – не унимался Следователь. – Кумекин… Кумекин меня интересует. Кумекин-то кто?
   – Ха. А вот это ты не торопись! – посоветовал Прокурор и продолжил: – Когда Лазейкин  привёл  в  участок такую знаменитую личность как Борщ, тут уже не было сомнения, что дело пахнет криминалом.  А  учитывая кошелёк в его загребущих руках, то приговор ему  был  состряпан  тут  же,  на  месте.  И  свидетелей  никаких не нужно. Следствие правда было. Один  засомневался – ему  было непонятно,  почему,  такой  искусный  вор как Борщ – решил грабить средь бела дня, и на виду у прохожих.
   – Сидор Кондратьевич, ты надо  мной  издеваешься?  Лазейкин,  Карликов-шмарликов,  баба  Матрёна – это меня не касается. Кто такой Кумекин? Меня интересует Кумекин! Ку-ме-кин! Вынь и положи мне  Кумекина. Видел, сколько их во дворе развелось. Куда мне их девать? В честь них город  назвать – Кумекинград?  Куме-
кин кто? Кто такой Кумекин – я тебя спрашиваю.
   – Тихо-тихо. Ты чего разошёлся? Болен что-ли? – забеспокоился Прокурор.
   – Заболеешь тут. С каким барахлом приходится работать. Кумекина давай…
   – У меня вот тут путёвка лежит в санаторий…
   – Кумекина давай…
   – …могу одолжить. У самого-то дел куча…
   – Кумекина давай, – как попугай твердил Следователь.
   – …отдохнёшь, да и нервы подлечишь, – советовал Прокурор.
   – Кумекина давай.
   – …а то вон как тебя разморило.
   В кабинете снова наступила тишина. Во время которой было слышно только прокурорское сопение на  другом конце линии.
   – Сидор Кондратьевич, – немного успокоившись произнёс Следователь. – Я  тут  сегодня  не  совсем  много понимаю. У одного тёща с матерью и сестрой  пропали.  Другой  подсовывает  мне  кучу  мазуриков  с  одной фамилией. Стенографистка возомнила себя звездой эстрады. Пуговицы просят прощения… Но это всё ерунда
Блажь тех хануриков, с кем я вынужден работать… Ты мне одно скажи – кто такой Кумекин?
   – Роман, ты это серьёзно спрашиваешь, или разыгрываешь меня? – подал голос Прокурор.
   – Кто такой Кумекин?
   – Предшественник твой! Тот самый, который вёл  дело  Борща.  Это  он  не поверил,  что  Карлицын  грабил пенсионерку у всех на виду, и затеял эту канитель с расследованием. Бился  за  него,  как  за  родную  мать.  В
результате получил нервный срыв, долго лечился. А после вынужден был выйти на  пенсию.  И  уехал  в  род-
ную деревню. А ты занял его место. Карлицына всё же осудили, на три года. Два года он  уже  гуляет  на  сво-
боде. Дело то это давнее – лет шесть минуло. Не пойму, какого хрена ты его снова  откопал?  Так  вот –  когда твой Кумекин ушёл на пенсию, ты занял его место. И что было шум под…
   Дальше Следователь не стал слушать. Он резким движением руки опустил трубку, связь оборвалась и кабинет снова заволокла щемящая тишина, во  время  которой,  Следователь  сидел  прямой  как  палка,  почти  не дыша и не двигаясь. Безумный взгляд его был обращён в одну точку.
   Посидев так минуты три, он вскочил на стол, пробежал по  нему,  спрыгнул  на  пол  и  открыл  окно.  После этого, с лёгкостью горного козла вскочил на подоконник. Свесив одну ногу вниз, а другую согнув в  колене  и размахивая правой рукой, прокричал:
   – Кумекины, вы свободны! Свободу Кумекину! Ха-ха-ха… Меня не проведёшь, я разгадал ваш хитроумный план. Это Карликов сварил борщ из кошелька старушки. А Лазейкин под скамейкой расследование проводил. И целый город Кумекиными наводнил. А я пришёл – освободить вас! Свободу Кумекиным!!!
   Следователь ещё долго буйствовал, сидя на подоконнике.
   Через несколько минут, двор был заполнен случайными прохожими, которые лицезрели такую картину – на втором этаже здания милицейского участка сидел лысый верзила, размахивающий  рукой,  как  на  митинге  и выкрикивая безумные, нечленораздельные фразы. Это представление наблюдали и люди  по  фамилии  Куме-
кин, по прежнему стоящие рядком в кузове. Задрав головы и щурясь от яркого апрельского солнца,  они  вни-
мательно всматривались в сумасшедшего безумца, «пришедшего дать им свободу».

                11 августа, 2022 г.