Брызги изюма

Автор был сам свидетелем этой истории. В ней всё правда, кроме изменённых имён.

Но сначала - небольшое введение.

Любви между нами, студентами, и преподавателями военной кафедры не было с первого дня. Ибо наш первый студенческий день мы встретили не в аудиториях Университета, а на картофельном поле подшефного совхоза. Там мы провели целый месяц. Об этом я написал в своей байке «Карат картошки на квадратный парсек».
И отличники-очкарики, и непризнанные принцессы, и даже ребята из сельских школ, привыкшие к физическому труду - все они с недружелюбием, если не сказать больше, относились к «угнетателям» - офицерам-преподавателям с военной кафедры. Потому что именно они руководили этим неприятным процессом.

За полтора года обучения, до начала занятий по военной подготовке, эта неприязнь ослабла. Но до конца не прошла.

И вот настала пора расстаться с модными тогда длинноволосыми шевелюрами, подстричься практически налысо. Это было обидно.
Первокурсники, почувствовав свободу вдали от родителей, старательно отращивают свои длинные причёски. Выпускники, уже прошедшие долгие семестры военной подготовки, снова отрастили себе волосы. И только «среднекурсники» из-за строгостей военной кафедры должны были стричься очень коротко. А ещё один день в неделю надевать зелёные форменные рубашки с галстуками тёмно-болотного цвета и целый день проводить на занятиях в помещениях военной кафедры на верхнем этаже университета. Иногда, правда и в тире, а иногда и в полях - на стрельбах и практических занятиях.

С годами пришло понимание, что среди преподавателей военной кафедры было много очень достойных людей, в том числе бывших военных советников в горячих точках мира. Но тогда их попытки научить нас основам военного искусства воспринимались как неизбежное зло, которое надо перетерпеть.

Якобы правдивых историй про взаимоотношения студентов и преподавателей военной кафедры среди студентов ходило много. Разумеется, «победителями» в этих историях выступали студенты, блистая своим тонким интеллектом и знанием законов физики и математики. Но на практике суровый армейский юмор не уступал, а зачастую и побеждал студенческий.

***

Эта история произошла на самом первом занятии нашего курса по военной подготовке.

Юрок и Толик неожиданно для себя оказались сидящими за одним столом в предпоследнем ряду в одной из комнат для занятий военной кафедры.

Перед этим студентов построили в коридоре и объявили, что деление на студенческие группы, как на остальных предметах, здесь в расчёт не принимается. Все студенты оказались разбиты на взводы. И вообще, на военной кафедре они больше не студенты, а курсанты.
После этого было объявлено расписание на ближайший день занятий.
Взвод Юры (которого все звали Юрок за особенности его характера) и Толи направили, согласно расписанию, в эту самую комнату а там рассадили за столы в соответствии с алфавитом. Поскольку их фамилии оказались в списке курсантов соседними, они и оказались сидящими за одним столом.

Когда все расселись, преподаватель, уже немолодой подполковник, представился и приступил к первой теме, очень важной, как он выразился.

Речь шла о правиле обращения к старшему по званию. 
Выяснилось, что если курсант сидит за столом и у него возник вопрос или предложение, надо поднять руку, как в школе, и получив разрешение, встать и сказать: «Товарищ подполковник, разрешите обратиться». Получив разрешение, следовало изложить свой вопрос четко и кратко.
Вне комнаты для занятий было необходимо «занять положение в поле зрения» старшего офицера, отдать ему честь, если на тебе головной убор (к пустой голове руку не прикладывают - пояснил подполковник) и обратиться как и из положения сидя.

Теоретическая часть не заняла много времени. После этого подполковник начал практические занятия - он по очереди называл фамилии новоиспечённых курсантов и заставлял их обратиться к нему из положения сидя или стоя.

Скоро всем стало скучно. За окном стоял солнечный зимний день. Поднимающиеся над горизонтом утреннее Солнце заглядывало сквозь большие окна в комнату с курсантами, всё больше и больше поднимая температуру в ней.
А тут ещё проснулись несколько противных мух, каким-то чудом доживших до этого времени, и начали настойчиво пытаютьсч приземлиться курсантам на коротко подстриженную голову, на шею, уши, щеки.
Курсант Ершинов (все имена и фамилии автором изменены), попытавшийся отогнать муху резким движением руки, получил от преподавателя строгое замечание. Оказалось, отгонять мух малозаметными движениями можно, а вот руками махать на манер ветряной мельницы, как курсант Ершинов, на занятиях по военной подготовке нельзя.

К полному удивлению Толика Юрок вдруг весьма громко прошептал:
- Наш полкан глухой. - Почему все студенты называли всех преподавателей военной кафедры «полканами», хотя на ней только один начальник кафедры имел звание полковника,  не знал никто. - Он в Африке советником служил и там его контузило. - Продолжал своё чревовещание Юрок, почти не шевеля губами. - Надо только сидеть, на него смотреть и губами поменьше двигать. Он не услышит и не заметит.
- А ты откуда знаешь? - спросил Толик, стараясь, как и Юрок, не смотреть на собеседника и не очень шевелить губами.
- Долбан сказал - пояснил Юрок. Долбан был земляк Юрка, на год старше его. Юрок очень гордился дружбой с ним.

Но вот несложный материал многочисленными повторениями закреплен и преподаватель перешёл к более сложной теме - как надо обращаться к «чужому» офицеру в присутствии «своего».
Оказалось, что примерно так же, как и в первом упражнении, но только обращаться надо (в случае, если свой офицер - майор а чужой - капитан) так: «Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу капитану.» И, получив согласие от майора, четко и коротко изложить капитану свой вопрос.

И опять пошло закрепление, только теперь уже в парах. К доске, стоявшей в комнате, вызывались два студента. Один из них временно получал звание командира взвода. Второй студент должен был строевым шагом подойти к временному комвзвода и обратиться: «Товарищ командир взвода, разрешите обратиться к товарищу подполковнику». Тот отвечал:  «Разрешаю». Тогда первый студент должен был повернуться к стоящему у окна подполковнику и снова того спросить: «Товарищ подполковник, разрешите доложить?». Получив согласие, он должен был сказать: «Упражнение закончено!».

Балагур курса Боря Торков попытался пошутить и вместо «Товарищ командир взвода» произнёс «Товарищ командир класса». Шутка была так себе, хотя и заслужила пару одобрительных смешков курсантской аудитории. А вот сам Боря получил от подполковника замечание. Кроме того, ему пришлось свой «подход к снаряду» повторить ещё три раза.

- Если каждый будет так выпендриваться, мы подход к начальнику весь день тренировать будем - сердито чревовещнул Юрок.
- Ну да, около того, прошептал в ответ Толик, что-то прикинув в уме. Нужно отметить, что Толик был прирожденный прикладной математик. Во всех явлениях окружающей жизни он искал математические закономерности, а его мозг был постоянно занят какими-то прикидками и расчётами. - Нас тут пар пятнадцать - продолжил он. - Если на пару три минуты - то 45 минут, а если как  с Борей по десять - то два с половиной часа.

Неожиданно в дверь постучали. Получив разрешение, в комнату вошёл подполковник Птицын, люто нелюбимый студентами ещё со времён уборки картофеля а колхозе.
Офицеры откозыряли друг-другу. Наш преподаватель дал слово вошедшему. Тот громко произнёс:
- Товарищ подполковник, прошу выделить трёх курсантов для специального задания!
- А что делать надо? - спросило сразу несколько голосов.
- Встать, кто спрашивал! - строго скомандовал наш преподаватель.
Несколько человек неохотно встало.
Выяснилось, что спрашивающие сделали формальную ошибку. А ведь только что эту тему учили в теории н на практике! По правилам они должны были поднять руку, спросить у преподавателя (своего офицера) разрешения обратиться к другому офицеру, и только после его разрешения задать вопрос.
Но похоже, у вошедшего было хорошее настроение и он прояснил ситуацию так: «Вообще-то о задании военнослужащие узнают только по прибытию на место. Это почти всегда военная тайна. Да и во время следования к месту назначения задача может поменяться. Но вам скажу: изюм в столовой перебирать.»
После этого он, показав рукой на стоявших «нетерпеливых» студентов, спросил у нашего преподавателя:
- Можно я вот этих и возьму?
- Разрешаю! - отчеканил наш преподаватель. - Курсанты - обратился он к троице - вы поступаете в распоряжение товарища подполковника.
Три сияющих курсанта, бросив сочувствующие взоры на оставшихся грызть нудную материю сотоварищей, гордо покинула аудиторию.

Преподаватель, убедившись на живом примере, что до курсантов столь важное правило «не дошло», начал практическое закрепление материала по второму кругу. Он снова вызывал пары, но уже формируя их по-новому. Снова курсанты маршировали по проходу между столами, обращались к псевдокомазвода, потом к самому подполковнику.

Остальным было скучно.
Наверное все с неприязнью думали о трёх счастливчиках, которые сидят-себе посиживают в столовой, перебирают изюм и наверняка зубоскалят о несчастных, оставшихся в аудитории.
И от этого у сидящих за столами и наблюдающих подход к начальству настроение ещё дальше ухудшалось.
А тут ещё к злобным мухам добавились какие-то странные звуки за окном, на которые стёкла в аудитории слегка резонировали, заглушая и делая менее разборчивыми доклады курсантов и комментарии преподавателя.

Толя тоже думал о счастливчиках. Ему, выросшему в сибирской тайге, переборка ягод была знакома не понаслышке. Ягоды на зиму их семья собирала в больших количествах, по несколько бочек. Технология сборки боярки или облепихи предполагала сбор этих ягод гроздьями, а то и (как в случае с облепихой), прямо вместе с ветками. А потом, иногда по несколько дней подряд, мама и Толя с сестрой сидели за большим столом и снимали ягоды с гроздьев или веток.
Что касается изюма, то его Толя в детстве видел только внутри куличей, которые готовила мама. И был он «на вес золота», поскольку завозили его к ним в сельпо раз в год, по зимнику.
В университетской столовой изюм попадался в компоте.
Толя поймал себя на мысли, что он не знает, как растёт изюм. Это плоды растения, как брусника или кустарника, как боярка?
Его размышления прервал шёпот Юрка:
- А они там гады, сидят сейчас с тётками из столовки и изюм перебирают! - с обидой на очередную несправедливость судьбы прошептал он.
- Слушай, а изюм растёт как растение или как дерево? - решил просветиться Толя.
Ну ты и деревня! - даже как-то обрадовался Юрок. - Изюм - это виноград сушёный! - Но, видимо, мысль о несправедливости судьбы не хотела его покидать. - А Сёма наверняка у тёток уже и обед выклянчил. Любит он халяву… - злобно закончил он свою характеристику собрата по курсу. - А мы тут сидим!

Несколько минут прошли в молчании. Мухи и странные звуки за окном всё больше действовали на нервы.
- Я думаю, это станок какой-то в подвале стукает. Пресс наверное.  Я там раз был, видел - там мастерская большая. И окно наверное открыто… - сделал предположение Юрок.
- Вряд ли, - возразил Толик. Какие-то звуки неодинаковые. И интервалы между ними немного разные. У автоматов так не бывает.
- Может дятел? - сделал новое предположение Юрок.
- Тоже не похоже - задумчиво отреагировал Толик. Дятлы очередями долбят. А этот - нет.
- Это у вас в тайге дятлы очередями долбят. - не сдавался Юрок. А это городской, наверное дятел.
Но Толик на это ничего не ответил. Он сидел и как-будто внимательно прислушивался. Спустя пару минут он с неожиданным возбуждением прошептал:
- А дятел-то наш считать умеет!
- Это тебе Солнце в голову напекло - отреагировал на гипотезу Толика Юрок.
- Да нет, я три серии подряд считал. Двадцать ударов, потом пауза небольшая, потом опять двадцать. Сам послушай!
Юрок дождался очередной паузы, прослушал серию и согласился.
- Да. Двадцать. - Он снова замолчал, слушая новую серию. - И снова двадцать. - Я по телеку цирковой номер видел.. - не сдавался он. - Там ворону цифру показывали, он её клювом по столу отстукивал. А ему за это кукурузу давали. В городе в центре цирк стационарный. Наверное он оттуда улетел.
- А почему всегда двадцать? - с сомнением произнёс Толик.
- Ну может тупой ворон был, заклинило его на двадцати. Его из цирка и вытурили, чтоб зря кукурузу не жрал.
- Как-то трудно поверить, но лучшей гипотезы у меня нет - констатировал Толик.

И тут наконец-то прозвучал звонок на перемену.
Преподаватель скомандовал: «Встать! Вольно!». После этого он объявил: «Занятие окончено. Можете подойти к окну и посмотреть на своих коллег, которые не усвоили материал занятия и теперь его закрепляют».

Новоиспечённые курсанты подошли к большим окнам во внутренний двор  здания Университета.
Здание имело форму буквы «П». Внутри располагался хозяйственный двор, где в частности, стояло два мощных ЗИЛа, принадлежавших военной кафедре.
Посредине двора курсанты увидели трёх своих товарищей, отправившихся два часа назад перебирать изюм. Они были одеты в армейские фуфайки, на их головах были шапки-ушанки, а на руках - рабочие рукавицы. Из под шапок валил пар. Каждый из них по очереди брал из рук предыдущего тяжёлый лом, делал двадцать ударов по бетонной плите и передавал лом следующему. Материал плиты был под стать материалу лома. От каждого удара лома о плиту раздавался характерный громкий звук, вылетало несколько искр и ямка в плите углублялась и расширялась наверное, на пару миллиметров.
Как выяснилось из рассказов потерпевших позже, при попытке покрыть двор бетонными плитами одна плита сорвалась и упала на землю вниз ушками, за которые кран мог бы её зацепить. Поэтому возникла идея пробить в углу плиты сквозную дыру, подкопать траншею, зацепить трос и таким образом перевернуть плиту. Специальное задание, о котором говорил подполковник Птицын, в этом и состояло, а не в переборке изюма.
- Да, похоже они правило обращения к начальству на всю жизнь теперь запомнят - с неожиданной для него ноткой сочувствия, уже не шепотом, а громко, сказал Юрок.
- Ну да, - согласился Толик. - Пойду-ка я в столовку - продолжил он. - Что-то мне компота с изюмом захотелось…

***
На снимке: За полтора года военной подготовки, среди прочего, эту книжечку надо было выучить практически наизусть.