Глава 9. Дневник Ирвина

Аукори подобрал книгу, остальное запрятал в тени, чтобы достать при надобности, и пошел по Логову. На своем пути он не встретил никого, и даже вездесущий, надоедливый Рэннис отсутствовал. На душе было тяжело и погано, слова Сезанны сильно задели обидчивого духа, и даже утешенья Чаирьи не сильно помогли:
- Вы ведь знаете, она взрывная, - сказала девушка, отдавая книгу, похищенную из Дома, - может наговорить гадостей в гневе, не принимайте их близко к сердцу.
Аукори понимал, но все равно дулся, да и внезапная встреча с Синвирином сильно поколебала его спокойствие и выбила из привычной колеи. Не то, чтобы он когда-то хотел вернуть прошлую жизнь, нет, просто… ему внезапно стало стыдно за тот день у стен Счастивого, но, увы, ничего было уже не исправить. Уныние подкралось незаметно и навалилось, обняв лапами за шею, и даже жизнь, бившая ключом этим теплым, весенним утром, не радовала гэльфорда. Он утешался только тем, что добыл книгу, но душа не лежала на месте, металась, билась, и ее тоска выливалась в едва сдерживаемое раздражение. Не было чувства, мучительнее этого, и не заглушить его было, ни забыть, ни погасить.
Он забрался так высоко, как только мог, уселся на ветке, разложив вокруг себя принесенные книги – в основном, труды, посвященные портальным техникам. На отдельном куске пергамента были сделаны самые важные выписки из разных томов, одна из которых гласила:
«Портал – суть разрыв Пространства, позволяющий пересечь мир на определенную дистанцию, что не превышает двенадцати километров, на данном этапе развития щелевого искусства никому из живущих не удавалось преодолеть большее Пространство посредством использования одного портала. Есть порталы закрываемые, есть незакрываемые. Путь развития портального искусства лежит на преодоление большего Пространства, тогда можно предположить, что через Время мы сумеем построить Щель, соединившую бы два соседних, близлежащих мира…"
Щели и вправду были ограничены по расстоянию, и даже тот проход, через который провел товарищей Рэннис в Корне, был сложной совокупностью нескольких порталов, работающих, как один механизм. Но Аукори знал, что может перемещаться из тени в тень, даже если те лежат в противоположных краях света, расстояние не имело значения для его задумки. Надо было только узнать, как создать контакт с тенями, что лежали на Земле, в соседнем мире.
Дух не хотел оставаться в Зетта, заполненным войной, он хотел бежать в безопасность устоявшегося мира, и уже давным-давно Аукори вынашивал и хранил эту мысль. А помочь в этом могла лишь одна книга – та, что сейчас лежала на коленях гэльфорда: дневник Ирвина, Старшего в поколении духов. Кому, как не Ирвину было знать о строении миров? Он ведь был тогда, в те времена, когда Создатель творил из пустоты. Сам Старший редко рассказывал о днях, когда не было ни света, ни тьмы, когда был только вечно движимый земляной океан да грозовое небо, но в его дневнике было все это. В том числе, там могли быть сведения о Земле - мире-близнеце Зетта, откуда в свое время пришел Синвирин.
Аукори долго смотрел на толстую обложку без надписи, затем открыл пожелтевшие страницы, вглядываясь в ровные, округлые буквы. Почти на каждой странице были расклеены цветные стикеры, указывающие, о чем шла речь: порядок и структурированность… Ирвин обожал это дело. Под желтыми бумажками было описание жизни, истории и шутки, зеленые рассказывали о процессе построения, рыжие – о мыслях и вопросах Старшего, но духу нужны были только синие, повествующие об устроении мира.
Аукори открыл самую последнюю страницу – на ней был синий стикер. Ирвин явно начал писать, но успел всего несколько строк, дальше расплывалось чернильное пятно, и затем обрывалось – Старший так и не закончил начатое.
Гэльфорд хорошо помнил тот день: он играл в кости с Яксоном и Энвелиром тогда, а Старший прошел из своей палатки и против обыкновения не стал ругаться на азартные игры. Было душно и сумрачно, и так тоскливо-тоскливо, что жить не хотелось, а потом всякие разные принялись щелкать пальцами, один уничтожил город, Второй – взбесившегося гэльфорда, развязалась ссора, сражение, в котором Ирвин погиб, а большинство духов второго поколения было стерто с лица Зетта… Аукори мотнул головой, отгоняя тени прошлого: ничего уже было не поменять, этот мир потерял свою душу, когда Создатель поднял руку на своих детей, поэтому единственным верным решением было свалить отсюда куда подальше. Чем, собственно, дух и занимался. Ему осталось лишь понять, как договориться с тенями на том конце…
Он опустил глаза в книгу и вздрогнул - под неоконченной записью была еще одна: «О Пространстве между мирами и его преодолении…» дух поежился: он неведомым образом сходу наткнулся на то, что искал, и маленькие глазки забегали, с жадностью поглощая строчку за строчкой.
***
- Я насилу тебя нашел. Ты специально спряталась от меня?
Сезанна обернулась и с ненавистью посмотрела на него: к удивлению, она была одна, и Дрэга, ходившего за ней по пятам, не наблюдалось.
- Сгинь с глаз моих, видеть тебя не хочу, - прошипела она.
Рэннис пожал плечами и повернулся, чтобы уйти, но она крикнула ему вдогонку:
- Что ж ты все воспринимаешь буквально, вернись, дурак!
Он остановился, изображая на лице смирение, и возвратился к ней.
- Что это? – она качнула веревку, заставив качели заходить.
Легкий ветер колебал ткань ее воздушного платья, и то, словно живое, кружилось в воздухе.
- Это качели, - пояснил выродок, - мы их повесили для Чаирьи. А еще так Улиарии не одиноко болтаться на ветке. Какая-никакая, а все же  кампания.
- Твоя, небось, идея, дурак?
Тот кивнул и усмехнулся:
- Тебе что, это слово так понравилось?
Она цокнула и закатила глаза:
- Что тебе нужно от меня?
Рэннис помолчал, глядя в свободные небеса: между ветвей то и дело мелькало темно-синее пятно – Дрэг резвился на свободе в обличии Зверя, вот ведьма и была одна. Что ж, это было к лучшему.
- Я знаю, что искал Аукори: это дневник Ирвина, последнего из Первых Пятерых, кто остался жив.
Однако, на Сезанну информация не произвела никакого впечатления:
- И что? – она дернула обнаженными плечами и поджала губы. – Мне-то какое дело?
- Ничего-то ты не понимаешь, - фыркнул Рэннис. – Ирвин был братом Темному Владыке, пока его не угрохали, в его записях много интересного и занятного, но сейчас меня интересует только одно: Одинокая Башня. Слышала о ней раньше?
Ведьма кивнула, и взгляд ее суровых глаз потерял свою жесткость, став любопытным. Об Одинокой Башне по миру ходило много слухов – в основном неподтвержденных, так как оттуда пока что никто не вернулся, хоть уходили многие. Поговаривали, что это место – Царство Мертвых, где живет безликий Смерть, что добраться туда непросто и что многие едва ли выполнимые задания встанут на пути у смельчаков, решившихся проникнуть туда. Но слух о подарках, что давал Смерть тем, кто все же сумел бы добраться, манил колдунов и наемников, и каждый год кто-то нет-нет да и уходил безвозвратно и Одинокая Башня пожирала смельчака, заносила его следы, и память о нем стиралась. Темные, жутковатые байки множились, как тени в сумерках, но Сезанна знала, что по иронии судьбы все самое неправдоподобное чаще оказывалось правдой, чем логичные умозаключения. Никто не станет раздавать дорогие подарки кому ни попадя, вот и были выстроены преграды. За все в мире приходилось платить. Хочешь подарок? Будь готов отдать за него жизнь.
- Что бы мне до Одинокой Башни? – спросила ведьма: ее заинтересовали слова выродка, но она была слишком осторожна, чтобы поверить ему, тем более, после проишедшего инцидента.
Тот пожал плечами, глядя в тучи, и словно бы раздумывая, что сказать:
- Ты задумала сложное дело - Крепость не скинуть так просто, а Смерть может подарить что-то полезное. Время еще есть, можно было бы и сходить туда, но я не знаю пути. А в книге Аукори должна быть достоверная информация. Ирвин – существо древнее, он, может, и видел, как все это создавалось. Синвирин-то наверняка видел, но из Него теперь слова не вытянешь, так что…
- Ты думаешь, Аукори ищет путь в Одинокую Башню? – перебила Сезанна, прищурившись: гэльфорду она доверяла еще меньше, чем выродку.
Тот мотнул головой:
- Не знаю. Он трусоват, наверное, ищет, как спрятаться навсегда, чтобы Крепость не нашла его. Я его пока что плоховато понимаю, но глаз спускать бы не стал.
- А как же твои слова? – хитро прищурилась Сезанна. – Не ты ли говорил, что веришь в него?
- Я и не отрекаюсь, но руку на пульсе держу, чтобы перекрыть вовремя. Гэльфорды – ребята себе на уме, тем более, Аукори. Им движет страх, что делает его непредсказуемым и нелогичным.
- Раз ты такой умный, скажи мне, куда это повадился ходить Кайта? – спросила ведьма. – Уже раза три за последние дни отпросился, но куда? Одним богам известно, может, ты в курсе?
- Я тебе что, на бога похож? – он усмехнулся неприятно и мотнул головой: - Нет, я не знаю, но могу попробовать выяснить, если ты отпустишь меня в Одинокую Башню. Тебе, я смотрю, эта идея не понравилась, а я уже давненько эту мысль кручу.
- Мечтай, - срезала Сезанна, - ты теперь ни шагу без меня не сделаешь. Если идти, то всем вместе, а это решение надо принимать всем сбором.
- Сначала бы книжку отжать…
- Об этом уже не волнуйся, это мое дело, - усмехнулась Сезанна и пошла куда-то вверх – она видела, где спрятался гэльфорд, потому что и сама руку на пульсе держала, готовая и убить, если что.
***
Он слышал ее шаги: так легко, но в то же время слышно ходила только Сезанна. Чаирью не было слышно вовсе, плотная Луна топала громче. Дух вырвал последнюю страницу, свернул ее и убрал в тень, переместив в безопасное место, а сам раскрыл рандомное место и погрузился в чтение.
Ему "везло" сегодня: под рыжим стикером начался длинный рассказ с вопросом в начале:
«Что будет, если я умру?» - писал Ирвин, и что-то екнуло в сердце духа.
Он не планировал читать, хотел лишь сделать видимость, но вопрос буквально затянул его внутрь страницы.
«Я не исключаю подобного расклада, все мы смертны, как и Джулиан, - бежали округлые буквы. – Если я все-таки исчезну, прошу тебя, Синвирин, позаботься о младших. У каждого из них есть свой порок, и не все могут с ними бороться…»
Аукори пробежал имена своих бывших товарищей – чужие трудности его не интересовали, ему было важно лишь то, что Старший думал о нем самом.
«Аукори боязлив, - писал Ирвин, - он добрый, отзывчивый малый, но слишком боится всего на свете. Я опасаюсь, как бы его осторожность не переросла в трусость. Помоги ему, Синвирин, справиться с его недугом, а то он потеряет всех, с трусами никто не пожелает обходиться, трусость отталкивает и закрывает границы. Я не хочу, чтобы страх сковал моего Аукори по рукам и ногам…»
Дальше шли записки об Искрах, и гэльфорд поднял глаза, вдумываясь в то, что прочитал. Страх с самого рождения шел с ним рука об руку: он помнил, как боялся сначала показаться на свет, затем выйти вместе к товарищам… да и потом боялся всего: темноты, шагов и скрипа половиц, воя чудовищ, грома грозы и стука дождя. Кто-то из младших рвался в бой, рвался за стену, Аукори же страшился этого часа, кто-то на тренировках выкладывался так, что потом днями отходил, он же экономил каждую крупицу своей энергии. Потому что больше всего на свете боялся умереть. Мульвари и Виллайто – брат и сестра гэльфорда – бросались в бой вне зависимости от того, насколько силен был противник, Аукори же трижды думал и предпочитал отсиживаться за спинами товарищей.
Даже в сражении, что грянуло после уничтожения Счастливого, дух так и не атаковал Синвирина ни разу. Его марионеток ловил – это факт, но Его самого обходил стороной. Потом он бежал, и страх лишь сильнее к нему прицепился, въелся в подсознание, стал неотъемлемой частью существования. Мелкий, бесконтрольный и постоянный… даже сейчас, сидя в свете солнц под защитой Улиарии, дух не чувствовал себя в безопасности, и страх поедом ел его душу.
Но так длиться не могло больше: Аукори чувствовал, что боязнь мешает ему дышать, сковывает, как и предупреждал Ирвин. Надо было скинуть эти оковы, отбросить их, но дух не знал, как. Легко сказать: не бойся, но сложно сделать, когда сотни лет раз за разом выбирал страх. Однако, гэльфорд знал того, кто мог бы помочь, знал безумца, не боявшегося ничего на свете, даже самой Смерти: Рэннис не был дураком и очень трезво оценивал жизнь, но все равно не отступался от своей цели. Он не мог не знать, что в поединке лицом к лицу с Синвирином он не выживет, и все равно лез туда. И не боялся нисколько, а если и боялся, то умел бороться с этим, и в душе Аукори созрело твердое решение: он устал жить под гнетом вечного страха.
Дух так задумался о своем, что не заметил, как подошла Сезанна, ее легкие шаги замерли, она остановилась перед гэльфордом, с некоторым недоумением глядя, как бегут по его лицу эмоции. Наконец, почувствовав, что он ее просто не видит, а не игнорирует, ведьма кашлянула, заставив Аукори буквально подскочить от неожиданности.
- Порталы изучаете? – спросила она, усаживаясь напротив и листая страницы первого попавшегося тома.
- Да, - суховато отозвался дух: обида поднялась с новой силой и захлестнула даже желание о храбрости.
- Я пришла извиниться, - миролюбиво проговорила Сезанна, и гэльфорд поднял на нее удивленные глаза: она? Извиниться? Это звучало несколько… абсурдно. Он никогда не слышал, чтобы ведьма извинялась, она ведь всегда считала себя правой…
Она рассмеялась, видно, по лицу прочитав эту дорожку его размышлений, затем фыркнула беззлобно:
- У всех есть свои слабости. Я вспыльчива, но, как видите, борюсь со своими страстями. Все исправимо, стоит только работать с этим.
Аукори вздрогнул, его как будто водой облили с ног до головы: ведьма и не знала, насколько в точку попали ее слова… или знала? Она так улыбалась, будто бы видела его насквозь, и от этого чувства снова стало страшно.
- Чего это вы? – удивилась Сезанна.
Дух только головой покачал: объяснять было сложно, да и не хотел он ведьме душу раскрывать – засмеется еще. С нее ведь станется. Вот Рэннис не стал бы смеяться, а она – вероятнее всего.
- Что это вы за книгу из Дома вытащили? Можно я посмотрю? – она протянула руки, прося дневник.
Гэльфорд не стал спорить, хоть и насторожился: больно дружелюбной была сегодня Сезанна, обычно она с ним и пяти минут не выдерживала, а тут… будто ее подменили. В сердце поднимался страх, но Аукори боролся с ним, убеждая себя, что все в порядке: он твердо решил быть храбрым.
- Говорят, есть на свете Одинокая Башня, - продолжала Сезанна, листая пожелтевшие страницы и вглядываясь в буквы незнакомого ей языка, - как вы думаете, есть ли здесь, в дневнике Ирвина, хоть что-нибудь о ней?
Она подняла голову и в упор посмотрела на Аукори, вынуждая его ответить. Тот только пожал плечами:
- Может, и есть, почем мне знать?
- Так вы не знаете, - она поджала губы и мелко покивала, словно бы говоря: «Я так и думала.» - Жаль, мне тяжело полагаться на рассказы Рэнниса, но, видно, придется.
Ведьма вернула дневник и поднялась, отряхнув платье от древесной пыли.
- Что ж, прошу прощения, что отвлекла, пойду поговорю с нашим выродком, он кой-что знает, - и повернулась, чтобы уйти.
Аукори смотрел ей вслед, и в его лысой голове отчаянно билось желание окликнуть ведьму, сказать, что он поищет, но страх твердил не вмешиваться, страх говорил, что и так хорошо, и здесь не плохо, а в неведомом путешествии столько опасностей ждет, что живым не выйти точно.
«А Рэннис пошел бы, не сомневаясь ни на мгновение. Не испугался бы,» - со злобой в сердце подумал дух и решительно крикнул вдогонку Сезанне:
- Я могу поискать, если надо, я умею читать на языке Дома.
Сезанна остановилась, и в ее глазах блеснул победный огонек: она сыграла, и Аукори поступил так, как она хотела, только вот ему не нужно было об этом знать.
- Правда? – делано удивилась она, и повернулась обратно.
Тот кивнул и внезапно улыбнулся так, как улыбался давным-давно, еще до своего первого задания: свободно и просто.
- Зачем вам в Одинокую Башню? – спросил он, и ведьма с трудом сдержалась, чтобы не уронить челюсть в пол: что происходило в конце концов?
Аукори на глазах становился человечным. Из него внезапно пропала древняя гордость и отрешенность, он теперь походил на простого паренька из какой-нибудь захолустной деревеньки, и внутренняя скользкость, что так настораживала ведьму, тоже ушла. Дух не играл больше, он был таким по-настоящему.
- Думаю, мы не откажемся от помощи, которую дает ее хозяин, - проговорила она. – Так, возможно, будет меньше жертв, мы ведь не дети и понимаем, что не все Не Таори увидят мир без Дома.
- По слухам, путь туда опасен, - нахмурился Аукори. – Вы думаете, игра стоит свеч?
- Это я и хочу узнать из твоей книги, - улыбнулась Сезанна, внезапно перейдя на «ты»: она чувствовала, что теперь так можно, и дух не высказал ни слова против. – Я пойду соберу наших у Урунье, там мы все и обсудим, идет? – предложила она. – Это важное решение должно быть принято всеми вместе.
Гэльфорд кивнул, собрал книги и убрал их в тень: все эти порталы больше не были нужны, когда вокруг закипало новое дело, дело, затрагивающее и его тоже. Раньше он был как-то на отшибе, глядя на все со стороны, а теперь включился, и от этого за спиной выросли крылья, и бесконечный страх отступил и съежился где-то в углу сознания. Легкие шаги Сезанны удалялись, а гэльфорд уже перерывал записки, ориентируясь на синие стикеры. Только искал он вовсе не то, для чего похитил дневник.
Когда, наконец, все Не Таори собрались в комнате Урунье, необходимая информация уже была раздобыта: Ирвин подробно описал путь к Одинокой Башне.
- Итак, - как и всегда живо, но размеренно начала Сезанна, - мы собрались здесь, чтобы обсудить наши ближайшие планы, а именно, поход в Одинокую Башню. Надеюсь, все слухи знают и мне не надо объяснять, что это такое?
Непросвященных не нашлось, и тогда она продолжила:
- У нас есть книга, в которой подробно описан путь туда, я хочу, чтобы Аукори сейчас зачитал нам сведения из дневника Ирвина, а после мы все вместе решим, стоит ли вообще туда соваться, - ведьма глянула на духа: тот был также открыт, как и во время разговора на дереве, что не могло не радовать.
Остальные, казалось, тоже чувствовали это, и между всеми повисло дружелюбие, лица суровых наемников осветились изнутри, и на мгновние Сезанне подумалось, что не так уж черствы их души, как кажется. Аукори поднял книгу, чтобы поверх страниц видеть лица товарищей, и принялся читать.
- «Путь к Одинокой Башне больше не является свободным: по договору со Смертью, о котором я писал раньше, Создатель заколдовал его, чтобы лишь достойнейшие смогли добраться туда. Испытания включают в себя три этапа…»
- Не многовато ли? – недоверчиво спросил Веллес. – Мы можем потерять много дней, добираясь туда, а получим… кто знает, что? Не лучше ли потратить это время с пользой? Не у всех из нас года жизни впереди.
Он явно думал на Эрона, и тот потупился, смутившись общего внимания.
- Мы все равно не сможем атаковать раньше, чем через год, - возразил Дрэг, - сейчас Крепость насторожена, она ищет Рэнниса, атака в данный момент разобьется, не причинив вредя, так что время есть.
Завхоз цокнул, выражая несогласие, но на сторону оборотня встал доктор Каратос:
- У Эрона еще лет пять в запасе есть, так что не страшно, а путешествие без битв пойдет ему только на пользу.
Первая волна споров сошла на нет, и тогда Аукори продолжил читать:
- "Начальное испытание начинается за Входом: между двух скал висит рыжий квадрат, лишь только идущий коснется света, как лишится возможности колдовать до прохождения первого барьера. Для существ, не способных к магии, все останется, как прежде. Эта защита рассчитана на отсев слабых телом. За Входом будут ждать полчища скорпионов и Мрэгов – тварей, которых я себе совсем не представляю. Они атакуют гостя, и лишь поистине сильный воин сумеет прорваться дальше," - дух поднял глаза, оглядывая товарищей.
- Это не должно вызвать проблем, - после затяжного молчания, проговорила Чаирья. – У нас есть Дрэг, Веллес, Рэннис в какой-то степени, Кайта. Да и вы сами, Аукори. Вы ведь не маг, магия ваша сущность, думаю, вы не потеряете силы, коснувшись барьера. Разве такого состава не хватит, чтобы защититься?
- Ты не права, - качнул головой Урунье. – Аукори, коснувшись барьера, потеряет контакт с миром физическим – это барьер, не позволяющий пользоваться магией в любых ее проявлениях. Но многие из нас умеют сражаться чисто физически, Князь, Сезанна. Да и остальные не промах.
- Я думаю, мы прорвемся, хоть будет сложно, - кивнул Дрэг.
Сезанна молча кивнула – она тоже не видела опасности в первом испытании.
- Так и есть, - немногословно подтвердил Князь и чтение продолжилось:
- «Дальше путь ляжет сквозь песчаные горы и приведет на узкий хребет, шириной с человеческую ладонь. Тропа пройдет во мраке, но это испытание положено, чтобы проявить отвагу и непоколебимость сердца. Со всех сторон на путника обрушатся галлюцинации: страхи, несбывшиеся мечты – они будут манить смельчаков к себе, и горе тому, кто послушается их зова и сойдет с тропы. Его уже никогда не найдут.»
- Мрачновато звучит, - пробормотала Луна и поежилась.
Казалось, на светлый день опустилось черное облако, и краски потускнели под пеленой: в Не Таори собрались те, у кого было много как несбывшихся мечтаний, так и потаенных страхов, потому каждый отчетливо осознавал серьезность этого испытания.
- Мы не пройдем его, - со стальной уверенностью в голосе заявил доктор Каратос, обводя мутноватыми глазами всех собравшихся, и Не Таори закивали ему в ответ. – Там же не просто видения будут, а еще и влияние на сознание, - продолжал он, - и лично я не уверен, что смогу выбраться.
- Он прав, - поморщился Кайта, - мы можем бороться с любым физическим и нефизическим существом, но против себя самого…
- Не все так страшно, как кажется, - внезапно подал голос Рэннис.
Зачинщик всего, он молчал все это время, внимательно оглядывая лица товарищей, и теперь решил вступить в беседу.
- В реальности вы проходите это испытание каждый день: это борьба с внутренними демонами, с тьмой внутри ваших сердец, там они просто станут сильнее, но вы не встретите ничего нового. И если помнить, что страхи бесплотны, а мечты несбыточны, то пройти возможно.
- Это слишком опасно – покачала головой Сезанна: ей все это нравилось меньше и меньше, она не была готова так рисковать.
- Ничего не дается даром, - пожал плечами выродок, - я все равно пойду, мне ничего не страшно. Я знаю, что не погибну на этом пути, да и тропа там с две ладони, если не с три, мне Синвирин рассказывал, а Он был там и сумел вернуться из Одинокой Башни. Но если вы боитесь второго испытания, то не стоит идти, ведь третье еще хуже.
- Откуда ты знаешь? В дневнике лишь указано, что оно есть, но какое – не понятно, - спросил Аукори.
- Говорю же, Синвирин был там, - повторил Рэннис, и странная улыбка поползла по его лицу. – Он сказал, что, когда второе испытание остается позади, ты через дверь выходишь на каменную уступочку, и дальше путь кончается. Одинокую Башню уже видно, рукой подать, но дороги нет, и все, что тебе дается, это фраза: Воздух выдержит лишь тех, кто верит в себя. Пути отступления нет, можно либо идти по пустоте, либо упасть в бездну. Если нет безграничной веры в свои силы, то не стоит и пытаться. Техники там не работают, Князь не сможет помочь, да и крылья не спасут. Только вера, - он замолк, но отзвуки его слов, казалось, еще шептались в воздухе, мрачные и жутковатые.
Наконец, Сезанна пошевелилась, разрушая повисший морок, и как-то неуверенно не то сказала, не то спросила:
- Так значит, откладываем…?
- Мы не пройдем ни второе, ни третье испытания, - сурово молвил Дрэг и брови еще плотнее обычного сошлись на его переносице.
- Игра не стоит свеч, - подтвердил Веллес, которому идея изначально не нравилась. – Так рисковать собой как минимум глупо.
Выродок молчал, чувствуя, что многие косятся на него: он обладал самой подробной информацией, Не Таори ждали, чтобы он еще что-то сказал, но он уже принял твердое решение, озвучил его и не собирался менять.
- Я пойду с тобой, Рэннис, - тихо проговорил Аукори: для него это был единственный способ скинуть ненавистные оковы страха. И он решился идти, хоть ему совсем не хотелось.
Выродок с нескрываемым удивлением посмотрел на духа, но кивнул, принимая его в попутчики.
И тут стали происходить совсем уж странные вещи.
- Я пойду, - внезапно сказал Урунье, и ткань на его лице шелохнулась.
- Я с вами, - вставил Эрон и поднял бесстрашные серые глаза: кто-кто, а он вовсе не боялся гибели, ведь жил с ней лицом к лицу все двадцать семь лет своей жизни.
- Я не отпущу Эрона одного, - покачал головой доктор Каратос, - значит, и мне придется идти.
Веллес развел руками, выражая поддержку словам эндаргома: если шел один Луокард, значит, шел и второй.
- Вы что, сговорились что ли? – цыкнула Сезанна. – Или совсем разум потеряли? Вы не вернетесь оттуда. А как же цель? А как же свержение Дома? Князь, Луна, неужели вы не остановите этих психов?
Они переглянулись между собой, а затем Князь накрыл ладонь девушки своей и ответил за обоих:
- Не Таори так и переводится. Зачем доказывать обратное?
По Кайте сразу было видно, что он только рад отправиться в очередное безумное путешествие, с ним и говорить было бесполезно. У него блестели глаза и в нервном предвкушении тряслись руки.
Сезанна глядела на них, и в ее голове прокручивались тысячи сценариев, как будут развиваться события дальше. И хороших концов она не видела.
«Да и пусть идут! – в сердцах подумала ведьма. – Разве мое дело, что они погибнут? Я им не мамка, да и они не дети, чтобы мне? Я останусь с Дрэгом, и мы заживем, как прежде.»
Она бросила взгляд на Дрэга: тот, к ее облегчению, тоже был настроен весьма скептично. Он оставался вместе с ней, даже если остальные твердо решили уйти. Но Сезанна внезапно поняла, что не сможет отпустить их. Не из-за каких-то сантиментов, а из-за того, что без нее они даже с первым испытанием не справятся, если воообще дойдут до туда, потому что они реально были Не Таори и четкая соображалка вкупе с лидерскими качествами у них отсутствовали вовсе с лючая разве что Рэнниса, но он был той еще темной лошадкой. Ведьма поняла, что пойдет вместе с ними даже против своей воли, и это вывело ее из себя.
Не Таори молчали: они смотрели на нее и ждали ее решения, кто-то улыбался, кто-то, наоборот, был серьезен. Такие разные, они вдруг загорелись одной идеей. Психи, по-другому то и не скажешь, ведь их цель была чистым самоубийством. Ведьма выдохнула, успокаиваясь, и резким, не терпящим возражений голосом, скомандовала:
- Собирайтесь, выдвигаемся через пол дня.
Она, честно говоря, не ожидала радости, охватившей участников группы. Даже более сдержанные, вроде Князя и Веллеса, заулыбались, а живчики буквально запрыгали от восторга с дикими воплями, мол, мамочка идет с нами. Они вылетели в коридор, походя больше на взбесившийся детский сад, чем на группу серьезных наемников, и впереди всех был Рэннис, синеволосый псих из Дома.
Аукори нагнал его в опустевшем коридоре, позвал по имени, и выродок обернулся, с радостью глядя на духа: у него душа пела, и свет лился сквозь безумные глаза.
- Могу я… попросить об одолжении? – запинаясь, пробормотал гэльфорд. – Ты только не смейся.
- Все для тебя. И я редко смеюсь, когда меня просят о помощи, - с внезапной серьезностью проговорил тот.
Он чувствовал, что нелюдимый гордец пришел от сердца, а такое обращение требовало внимания и отдачи.
- Научи меня быть храбрым, - тихо попросил Аукори, - храбрым, как ты, чтобы ничего не бояться. Я устал жить в оковах страха, я хочу освободиться.
- Ну ты даешь! – в неподдельном восхищении воскликнул Рэннис. – Ты умник, раз сам дошел до такого! Даю слово, я сделаю все, чтобы помочь тебе, но, поверь, первые шаги ты уже делаешь сам.
Он тряхнул гэльфорда за руку и отправился к себе – собираться, а Аукори замер посреди коридора, не веря в приоткрывшееся счастье: перед ним лежал целый огромный мир. Мир, в котором не было страха.