4. Последняя ступенька. 4 курс. - 6

Начало здесь:http://proza.ru/2023/06/17/429

4.6. И НАДО Ж ТАК БЫЛО ОТПРАЗДНОВАТЬ…

- Ну, что, команда хорошистов, прилежных курсантов и общественников комсомольцев, отметим окончание училища? – Андрюха Платонов повернулся к нам лицом, когда пятеро друзей курсантов группы 41-ВП вышли через парадную дверь училища на улицу Лядова.
Ни слякоть, ни мокрый снег, ни серость над головой, ничто и никто не сможет помешать нам веселиться и радоваться окончанию теоретического курса училища. Четыре года хождения строем и жития по распорядку, ношения форменной одежды и короткой стрижки, подходят к завершающему и обнадеживающему финишу…

- Есть предложение? – заинтересованно вопросом произнес «Абрашка», Санёк Абрамов, кажется, самый из нас, домашних, домашний сын мамы своей, в отсутствие папы воспитавшая в нём настоящего мужчину, - говори, не тяни за уши.
Мы дружно посмотрели на Сашкины большие оттопыренные розовые ушки, являвшиеся объектом шуток все четыре года, и грохнули заливистым смехом, не замечая прохожих, поднявших свои меховые и клеёнчатые воротники от назойливого снега. А Санёк покраснел, как спелый помидор для салата. Он ещё не разучился так застенчиво краснеть, наш скромняга Абрамчик.
- Чё вы ржёте, кони? – обиделся он и пошёл один по тротуару.
- Да, Санёк! – догнал его Андрюха и хлопнул ладонью по шинели, – перестань, мы же шутим, сегодня можно.
Андрюха его самый близкий друг и единственный, кто может Санька успокоить и направить в необходимое русло реку его гнева и обид:
- У меня есть предложение поехать ко мне домой. Мамка ждёт нас всех! – он уже понял, что Санёк успокоился, на февральском морозце краска постепенно отступила от его юношеского веснушчатого лица, а он повернулся к нам и громким голосом закричал, - побежали, вон «сороковой» пошёл, как раз ко мне!
Думать некогда, автобус отходит! Распахивая тяжёлые полы длинных чёрных шинелей, подхватив свои «дипломаты», пакеты и сумки под мышки, мы помчались на «Икарус» оранжевого цвета, который уже норовит закрыть перед весёлой компанией двери «гармошки». Шустрый Андрюха, похоже, городскому парню это делать не впервой, встал в дверях и подождал нас, через несколько секунд разом ввалившихся в автобус с тем же заливистым смехом и тяжело дышащих, наперебой начавших диалог:
- Нифига себе, тридцатку, как у Серёгина на физре отмахали, - начал тоже порозовевший, губастый и слегка погрузневший к окончанию учёбы, Сашка Машагин, - блин, наверное, на пятёрку сдали бы.
Смех снова наполнил весь салон скучного автобуса, правда, никому и дела нет до нашего веселья. Они же училище не закончили в самом окончании зимы, студентам ещё до сессии, как в своё время Юрию Алексеевичу Гагарину до луны.
- Ага, правда, с поправочкой на ветер, что мы в шинелях, парадке и с портфелями, а не в спортивках, - улыбнулся в чёрные усы, как всегда немногословный, Вовка Миронов и поцокал губами, как он любит, предвкушая что-то интересное, - замечательно пробежались.
- Андрюха, а чего мы к тебе-то едем? – как-то, сквозь смех, я слегка пытаюсь быть серьёзным. – Может, так где посидим? Чего домашних-то беспокоить?
- Ага, посидишь, а патрули, а форма...- успокоился Санька Абрамов…
Да, именно тогда, когда училище получило приставку «командное», в обиход формы попытались ввести погоны и мы должны стали, как и все военные в городе, «кланяться» любому патрулю…

- Точно, блин, засада.
- Пацаны, хорош канючить. Мамка самогонки наварила, на стол собрала, посидит с нами полчасика, поздравит и к подруге свалит, - Андрюха пытается настроить компанию на приятный вечерок.
- Мы одни останемся? – не унимаюсь я.
- Нет, блин, с братьями моими младшими, - пошутил он и расплылся в своей лучезарной довольной улыбке, - не представляете, у моей подружки Ленки еще три подружки Ленки есть, вот она всех и приведет вечером, - довольный своей затеей, он расцвёл, как майская сирень, растащился счастливый и довольный, как масляный блин.
- Опа, а такое бывает? – тут пришёл черёд удивиться Машагину.
- Ааааа, вы просто мою Ленку не знаете, – произнёс Андрюха, - Санёк вот знает, - и он снова по-дружески хлопнул Абрамчика по плечу.
- То-то и оно, что знаю, - он опять покраснел, - и подружек её знаю…

Минут через сорок, поколесив по мокрым улицам и проспектам зимнего города, принимая и высаживая доехавших до места жительства или времяпрепровождения пассажиров, по дороге обрызгав из обочинных луж всех прохожих, собрав с людей все деньги, а взамен выдав им пятикопеечные билеты, наш маршрут въехал в микрорайон, где живёт Андрюха.
- Выходим, - инициатор местного гульбища констатировал факт прибытия на новое место вечерней дислокации выпускников речного училища, - пять минут и мы у торца «китайской стены», - он опять расплылся в довольной улыбке.
- А почему «китайская стена»? – моё любопытство распирает понять и осознать, куда нас завёз наш общий друг, хохмач и любитель розыгрышей.
- Потому, что в нём двадцать подъездов и он длиннючий, как хвост анаконды, так его  называют местные жители. Мой подъезд шестой с ближнего края.
- Ага, хорошо, что не двадцатый, - глядя на серые с подмороженными урезами  лужи и слякоть во дворе, посматривая на шинели и ботинки, изрёк Вовка…

- Здравствуйте, ребята, проходите, – мама сама гостеприимность, стоит в дверях кухни, из которой до нас доносится запах всевозможной вкуснятины, позже узнаем, что она воспитатель детского сада, потому и умеет ладить с детками, - как сдали последнюю сессию?
- Всё хорошо, мам, все прошли в следующую группу, - видимо, в доме детские шутки в ходу, потому и шутливо ответил Андрюха, понимая, что мама спросила так, для проформы.
Шикарно по нашим временам накрытый стол, уютная небольшая квартирка «двушка», старенькая, но добротная обстановка и самое главное, запах вкусной здоровой домашней пищи. Голодные курсанты, потратившие массу молодых и ненасытных калорий на последний экзамен, набросились на еду, не забывая припивать компотом.
- Андрюш, а что, по стопочке будете за окончание училища? – мама как будто спохватилась и пошла на кухню.
Через некоторое время нам налили по стопочке и наш друг ей мягко напомнил:
- Мам, а тебе к тёте Гале не пора?
- Да, я совсем забыла, она же меня на чай звала. Ухожу и не мешаю, - услужливая и добрая женщина всё поняла сразу, тактично вставая из-за стола, - гуляйте, молодёжь и веселитесь, сегодня вам всё можно, сынок, проводи меня…
- Всё, сейчас девчонки придут, а мама до утра свалила, - констатировал факт Андрюха, потирая ладони по примеру Вовки, возвращаясь в комнату, - гуляем, братва!..

Заливистая трель дверного звонка застала нас в момент главного тоста вечера, устами немногословного Вовки оповестившего о том, что мы благополучно окончили курс обучения и скоро станем старшинами второй статьи, начинающими помощниками на флоте.
- Знакомьтесь, а это моя Лена, - Андрюха галантно пропустил в комнату молодую девушку толстоватой наружности, румяную и красиво улыбающуюся, - а за ней тоже все Лены. Поэтому не ошибётесь, обращаясь к любой из них.
Сашка опять покраснел от тонкой шеи, торчащей из-под наглаженного гюйса до кончиков своих тонких замечательных ушек. Что-то здесь не то…

Через полчаса в комнате стало тесно и жарко, мы уже скинули парадные фланки и гюйсы, оставшись в толстых зимних шерстяных тельняшках. Но и это не помогло, когда под старенький радиоприёмник с пластинками мы зажигательно начали танцевать вместе с девчонками. Всё-таки, суконные брюки тоже вещь тёплая. Так она ещё имела свойство к третьему курсу принять вид щёгольских по тем временам облегающих «трубочек», слегка расклешённых к подошвам. В таких приседать и скакать как-то неудобно. Да куда там!
Не столько выпитая чёткая сильная и мягкая домашняя самогонка хозяйки квартиры, ни столько духота в маленькой квартирке, сколько раззадоренное самими курсантами и их напарницами ощущение свободы и молодости на душе, аромат счастья и любви, запах приближающейся новой взрослой жизни. Это надо почувствовать на собственной шкуре! Просто необходимо! Наше счастье, счастье восемнадцати и девятнадцатилетних парней просто беспредельно!!!...

Я проснулся от ощущения того, что мне к носу поднесли вонючие нестиранные носки. Попытался открыть глаза, тщетно. Яркий свет солнца, задорно заглядывающий в окно спальни двухкомнатной квартиры, не даёт возможности что-либо увидеть. А пришлось. Перед моим взором и впрямь красуется черный полушерстяной форменный носок, надетый на ногу курсанта речного училища, выданный ему к зимнему комплекту одежды. Что это? Я попытался подняться, тщетно! На мне лежат ноги в форменных суконных штанах, а с обоих сторон подпирают спины в тельняшках и где-то там, под спиной, что-то длинное и твёрдое, похожее на палку. Неудобная кровать, однако. С трудом выбираюсь из груды курсантских тел, видимо, вчера, наплясавшись и напившись-наевшись, упавших, как попало и как пришлось. Либо, как положили. Спины оказались Вовки Миронова и Сашки Машагина, под спиной нога Андрюхи Платонова, а носки Сашки Абрамова. Абракадабра из курсантских тел да и только…

Через десять минут проснулись все и мы заливисто смеёмся:
- Парни, вчера было так хорошо, отчего же сегодня хреновенько? - потирает брюхо Машагин.
- Ага, хорошо, только в горлышке как-то кака и сухо, - вторит Вовка.
- Андрюха, а что вчера было? Мы почему так спали? – не унимается Абрамов, потирая затылок и затёкшую руку.
- Что, парни, не помните ничего, что ли? – Андрюха, как ни в чём не бывало, словно огурчик малосольный, смеётся, сидя на стуле напротив кровати, – вы просто свалились в одежде, как танцевали. И ничем мы вас с девчонками сдвинуть не смогли. Так и оставили. Они потом всю посуду убрали, перемыли и ушли домой.
- Ничего себе, справили окончание училища, – Вовкина привычка потирать ладонь об ладонь никуда не делась.
И весёлый задорный смех потряс стены комнаты. Сбежались все домашние, сидевшие тихо, как мышки, в другой комнате и смотревшие телевизор, боясь нас разбудить. На часах стрелки зависли на половине двенадцатого дня…

- Классно отметили окончание училища, отличнички, - только и произнёс Машагин, когда мы, приведя себя в порядок, позавтракав, вышли из гостеприимного дома, - что, по домам? В училище только через три дня. На распределение…
Через час мы разъехались по домам, надолго запомнив свой вечер окончания учебного заведения и начала взрослой жизни. Я пил тогда самогонку первый раз в жизни. Первый раз…

То ли ещё будет, вся жизнь впереди…
Осталось только получить распределение на работу, пройти выпускной и съездить в Баку…
Три ступени в форме курсанта Горьковского речного училища и гражданская жизнь на реке. Только в погонах речника…

Продолжение здесь:http://proza.ru/2023/07/05/479