Три шага в неизвестность - 3

 Звонко щёлкнули пальцы, и чей-то голос властно произнёс:
     - Просыпайтесь!
     Толмачёв открыл глаза, и вздох облегчения вырвался из его груди. Только что, буквально считанные секунды тому назад, он простился с жизнью, столкнувшись с очередной своей гибелью. К счастью, это опять оказалось лишь видением. Жизнь продолжалась. Но эмоции, вызванные пережитой в гипнотическом трансе сценой, ещё будоражили душу.
     Врач-гипнотерапевт Борис Смыслов внимательно наблюдал за ним. Потом задал вопрос:
     - Как вы себя чувствуете?
     - Так, словно заново родился, - признался Антон Владимирович. – Третий раз за минувшие девять дней. Надеюсь, Борис Алексеевич, что в ближайшее время помирать мне больше не придётся.
     - Если вы имеете в виду сеансы регрессии, то, полагаю, этих смертей для анализа нам вполне достаточно. Их больше не будет. А вот в реальной жизни я вам ничего гарантировать не могу.
     - То есть, вы хотите сказать, что мне действительно угрожает смертельная опасность?
     - Не будем спешить с преждевременными выводами, - уклончиво ответил Смыслов. – Давайте для начала проанализируем ваш последний экскурс в прошлое. Расскажите мне всё, что с вами происходило, как можно подробнее.
     Толмачёв приступил к детальному изложению событий, участником которых он стал во время гипнотического сна. Впрочем, некоторые мелочи он опустил, посчитав их незначительными. Смыслов внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы. Выслушав рассказ до конца, он сделал следующие выводы:
     - Итак, Антон Владимирович, ситуация в общем-то ясна. Не гарантирую стопроцентную точность формулировки, но суть примерно такова: вы попали в некое кармическое кольцо.
     - Кольцо? – удивлённо спросил Толмачёв. – Что это значит?
     - Говоря современным языком, в вашей карме активировалась своеобразная программа. Она раз за разом приводила и будет приводить вас к одному и тому же финалу.
     - То есть всякий раз я буду умирать насильственной смертью от руки близкого человека?
     - Увы, да.
     - И с этим ничего нельзя поделать?
     - Нет, почему же… – Смыслов сделал продолжительную паузу. – Видите ли, ситуация исправима, но есть определённые сложности. Всё зависит исключительно от вас – от вашей смелости, решительности, способности переступить через свои внутренние барьеры.
     - Так-так, - пробормотал Антон Владимирович. – Как я догадываюсь, внутренними барьерами вы называете нравственные установки. Давайте-ка поговорим об этом поконкретнее. Через что такое в себе я должен переступить?
     - Да, разумеется. Без конкретики нам не обойтись. Но предупреждаю: разговор будет непростым. И пожалуйста, Антон Владимирович, не забывайте, что я всего лишь выполняю свою работу.
     - Я вас понял. Обещаю, что буду сдерживать свои эмоции.
     - Очень хорошо!
     Смыслов задумчиво пошагал по комнате. Потом сказал:
     - Из двух первых сеансов мы узнали, что смертельную опасность для вас представляли близкие люди. А точнее – друзья. Кроме того эти персонажи, по вашим словам, были чем-то похожи друг на друга. Полагаю, нет нужды спрашивать, похож ли на них последний персонаж…
     Толмачёв задумался.
     - Наверное, вы правы, - согласился он. – У двоих предыдущих были густые бороды. У последнего – усы и аккуратная бородка. Но сходство есть. Точно есть! Черты лица похожи. Теперь я в этом не сомневаюсь. И главное – глаза. У всех троих они ярко синие, - он вопросительно взглянул на врача. – Значит, и в настоящее время в моём близком окружении есть человек, имеющий внешнее сходство с теми, от чьих рук я погибал в предыдущих жизнях?
     Смыслов неопределённо качнул головой.
     - Вам лучше знать…
     «Да, мне лучше знать, - подумал Антон. – Кажется, я уже догадываюсь, кто это может быть. Чёрт возьми, неужели… неужели это Пашка?! Не хочется в это верить. Но он похож, действительно похож. И глаза у него ярко синие».
     Внезапная догадка больно резанула душу. Пусть бы кто угодно, только не Павел Коржин – старый, проверенный, надёжный друг. Теперь же получается, что он не только ненадёжен, но и смертельно опасен. Нет, в это решительно не хотелось верить. С одной стороны, мотив у Павла есть – и очень весомый. Но с другой… Ведь это же Паша из чисто дружеских побуждений и совершенно бескорыстно помог своему другу устроиться на солидную должность в администрации области.
     С трудом преодолев сдавившее грудь волнение, Толмачёв сказал:
     - Ладно, с вероятным противником мы, условно говоря, определились. Что теперь делать?
     - Теперь осталось самое простое. И в то же время – самое трудное. Вы должны изменить программу.
     - Каким образом?
     - Обезвредить своего, как вы только что выразились, вероятного противника.
     Толмачёв медленно поднял на собеседника окаменевшее лицо.
     - Вы хотите сказать, что я должен нанести удар первым? Вы понимаете, что вы мне советуете?
     Смыслов отчаянно замахал руками.
     - Господь с вами, Антон Владимирович! Я вам ничего не советую. И уж тем более – упаси, Боже! – ни к чему не подстрекаю. Вам нужна была информация – вы её получили. Я всего лишь добросовестно выполнил свою работу – не более того. И разве я не предупреждал вас о том, что разговор будет непростым?
     - Да, действительно, - Толмачёв усилием воли погасил эмоции. – Простите меня, не сдержался. Но… Ладно, допустим, что я приму радикальные меры. Что последует за этим? Теперь я превращусь в кармического палача?
     - Нет-нет! – убедительно воскликнул Смыслов. – Для подобного развития событий потребовалось бы запустить новую программу. Вы же попросту внесёте сбой в существующую, и она перестанет работать.
     - Но вы сказали, что я должен изменить программу.
     - Я всего лишь неточно выразился. У вас ко мне ещё есть вопросы?
     - Нет. То есть – да.
     - Я внимательно слушаю.
     - По определённым признакам у меня складывается подозрение – нет, предположение – относительно конкретного человека. Но ведь я могу ошибиться. Как мне убедиться в том, что ошибки нет?
     Смыслов задумчиво надул щёки, затем шумно выпустил воздух.
     - Видите ли, все предыдущие случаи с тяжёлым исходом оставляют отметины на теле в последующих инкарнациях. Это родинки, бородавки, родимые пятна, рубцы неизвестного происхождения. Во время последнего сеанса вы получили пулю в грудь. Скорее всего, у вас от неё остался след. Я могу взглянуть?
     Толмачёв отрицательно мотнул головой.
     - В этом нет необходимости. Там у меня родимое пятно.
     - Вот! – Борис Алексеевич поднял кверху указательный палец. – Теперь, что мы знаем о вашем противнике? Он ранен. И, судя по всему, ранен тяжело. Есть вероятность того, что его рана тоже оказалась смертельной. А это значит, что и на его теле в месте ранения осталась отметина.
     Антон Владимирович поднялся из кресла.
     - Ну что же, больше у меня вопросов нет. Полагаю, на этом мы можем закончить?
     - Да.
     - Что я вам должен?
     Смыслов по-свойски махнул рукой.
     - Ну что вы, Антон Владимирович! С некоторыми людьми в виде исключения я работаю бесплатно. А уж для такого человека, как вы…
     - Сколько? – резко оборвал его Толмачёв.
     Со смущённым видом Смыслов назвал сумму. Антон Владимирович расплатился и ушёл.

     Закрыв за Толмачёвым дверь, Борис Алексеевич задумчиво побродил по кабинету. Потом подошёл к окну. Вскоре он увидел, как его пациент заходит на стоянку и садится в машину. Спустя пять минут, не менее, его автомобиль тронулся с места. Ну что же, подобная задержка красноречиво говорила об эмоциональном состоянии данного клиента. Смыслов извлёк из кармана мобильник и сделал звонок.
     - Да, Борис! – услышал он в трубке знакомый голос. – Я слушаю.
     - Мы закончили.
     - Ну и?.. Не тяни кота за хвост. Каковы результаты?
     - Полагаю, что курс гипнотерапии прошёл успешно.
     - Боря, меня не интересуют твои предположения, - сердито проворчал собеседник. – Ты занимаешься проблемой важной персоны, а не человека с улицы. Мне нужны твёрдые результаты.
     - Да что вы, в самом деле, Александр Михайлович! – обиженно воскликнул Смыслов. – Я отработал на совесть. Результаты обнадёживающие. Но всё же я не Господь Бог и за дальнейшее развитие событий ручаться не могу. Это уже, так сказать, не в моей компетенции.
     - Ладно, - примирительно прозвучал в трубке голос Борщова. – Ты свою работу сделал.
     - Как с оплатой?
     - Как договорились. Утром перечислю на твой счёт.
     Послышались гудки. Борис Алексеевич ещё немного подержал телефон в руке, потом сердито швырнул его на стол.
     - Верно, я свою работу сделал, - подумал он вслух. – Денежки добросовестно отработал. Дальнейшее меня не касается. Разгребайтесь сами.