Созаемщики

- Лерка, ты что здесь делаешь? У тебя ж английский! Дома опять что-то?
Девчонка со смешными куцыми хвостиками и в широченной растянутой футболке плюхнулась рядом с подругой на лавочку и шикнула на младшего брата:
- Иди, на качелях покатайся!
- Сонь, я не хочу!
- Я тебя спрашивала, чего ты хочешь? Вот и не умничай! – Соня одернула футболку мальчугану и кивнула. – Так – нормально! А то ходишь у меня как чучело! Макс, пять минут и домой!
- Ладно… - Максим лениво протянул привычное слово и потопал на площадку, сделав вид, что не заметил, как плачет Лера.
- Ты чего, Лер? – Соня наклонилась и попыталась заглянуть в глаза подруге.
Сделать это было непросто. Темные, не слишком чистые волосы Леры были распущены и длинные пряди свисали на глаза. Соня тронула подругу за руку.
- Лера! Ты меня слышишь?
Реакции на вопрос не последовало. Соня соскользнула со скамейки, присела на корточки и отвела в сторону непослушную Лерину челку. За те слова, что вырвалось у Сони после этого, мать строго наказала бы ее, прочитав целую лекцию о том, что старшая сестра не должна так вести себя при ребенке. Но Максим раскачивался сейчас на качелях, что-то распевая во все горло и вряд ли услышал бы, что сказала сестра, а сдержать эмоции Соня просто не смогла. Синяк на лице подруги красовался почти на всю щеку, и Лера даже не делала попыток прикрыть его, молча глядя на Соню.
- Это что?! Они уже и до тебя добрались?! – Соня стиснула руку подруги и сердито засопела.
- Нет.
- Не ври! Я же вижу! Такая красота, что даже мой тональник не поможет.
- Ну и что? Сонь, у меня сил больше нет. Я из дома уйду…
- Куда это? – Соня уселась прямо на землю, оглянувшись на Максима и погрозив ему пальцем.
- Куда глаза глядят. Не могу видеть, как они ругаются.
- Понимаю. Но ты мне не ответила. Синяк-то откуда?
- В дверь не вписалась. Ты не думай! Сама же знаешь, они меня ни разу пальцем не тронули!
- Ой, мало ли! Раньше не трогали, а теперь тронули.
- Нет, Сонь. Я сама виновата. Они так орали, что я уже ничего не соображала. Папа махал руками, что-то доказывал маме, и я попыталась увернуться. А там была дверь…
- То есть это не он тебя?
- Нет! Сонь, что делать?
- Спросила! Я-то откуда знаю. Мне, на минуточку, тоже пятнадцать, и соображаю я так себе, как Валентина Михайловна говорит.
- Ну ее! Нашла, кого слушать! По ее мнению, мы все с прибабахом. Так же проще? Объявил умалишотками и можно не волноваться, что с тебя что-то спросят. Удобно...
- Да никто и не спросит. Некогда им. – Соня вздохнула и поднялась с земли, отряхивая брюки. – Пойдем!
- Куда?
- Ко мне. Куда еще-то? Матери дома нет, а отец в командировке.
- Работу нашел?
- Вроде как. Пошли, поедим чего-нибудь, и ты мне расскажешь, что там у вас опять.
- Не хочу об этом…
- Как хочешь. Просто чаю попьем и суп у нас есть. Мама утром сварила, до того, как на работу ушла. Праздник просто!
- Сонь, как думаешь, а нормальные родители бывают?
- Смотря, что понимать под словом «нормальные». Если не вникать, так и у нас они вроде как ничего. А что? Кормят, одевают, телефоны покупают новые, если старый грохнешь нечаянно или потеряешь. Спрашивают иногда, как дела в школе. Чего еще-то?
- Не знаю. Вот твои не ругаются.
- Ага. Потому, что живут как соседи и ничего друг другу не должны, кроме алиментов на меня и Макса. А, поскольку долгов нет, то и ругаться нечего. Так мать говорит.
- Но они же живут в одной квартире, хотя давно развелись. И все равно не орут друг на друга как мои.
- Я ж и говорю – соседи. А чего с соседом ругаться, если он тебе ничего не должен? И вообще, они же у меня странные на всю голову. Отец что? Когда работает – все в дом. Как раньше. Маме деньги не отдает. На кухне оставляет. А она не отказывается. хотя делает вид, что ничего не видела и не знает. На ее зарплату только кота нашего прокормить можно. Но гордая же! Раз изменил – значит нельзя жить вместе. А сама толком ничего не знает. Так, догадки только. И его все равно любит. Я знаю.
- Откуда?
- Спим-то в одной комнате. А она плачет по ночам и иногда во сне его зовет.
- А чего не помирятся тогда?
- Она на это никогда не согласится.
- Почему?
- Не знаю. Но мне кажется, что это не от большого ума, Лер. Нельзя, наверное, так про свою мать, но я не понимаю, почему эти двое не могут поговорить по-человечески. Что тут сложного?
- А простого? – Лера поднялась со скамейки и вытерла нос подолом такой же, как у подруги, длинной футболки. – На моих посмотри! Орут друг на друга с утра до ночи, а сами? Даже дня не могут прожить друг без друга. Когда отец в командировку уезжает, мать ему каждые полчаса звонит, и мозг выносит.
- Зачем?
- У них спроси! Знаешь, как бабушка их называет?
- Как?
- Созаемщики!
Лера махнула Максу, подзывая к себе, и удивленно моргнула:
- Это что такое?
- Я не слишком хорошо поняла. Бабушка тоже кричала. Что-то вроде, если в долг берут, то вместе. И друг без друга потом никак. Так, кажется.
- Не понимаю.
- Я тоже не поняла сначала. Но она много чего еще говорила. И я, кажется, разобралась. Люди всегда что-то где-то занимают. Время, силы, радость. Только вот... Занимать-то по-разному можно. Мои вот объединились и решили, что я неплохой такой банк.
- Ясно... Ну-ка! – Соня отперла дверь в квартиру, отпихнула ногой высунувшегося было в подъезд кота, и строго глянула на брата. – Руки мыть!
- Сонь, они чистые!
- Спорить со мной будешь? – Соня прищурилась и Максима словно ветром сдуло из коридора. – Вот так! А то взял моду – я ему слово, а он мне десять!
- Себя вспомни! – Лера чуть улыбнулась, чувствуя, как тоска сделала крошечный шажок в сторону.
- Я такой не была! – Соня возмущенно хлопнула дверцей холодильника.
- Мне расскажи, ага! Забыла уже, как мать тебя в кино не пускала, когда ты ей доказывала, что не жираф?
- Это – другое! Мне тогда сколько было? Двенадцать? Тринадцать? А Максу сейчас? Шесть лет всего! А гонору?! Не поверишь, он меня строить пытается!
- Мужик растет!
- Нечего! Мал еще, чтобы на старших рот открывать. Лер, если я его воспитывать не буду, то кто? Маме некогда, она сутками на работе пропадает, а потом отсыпается после ночной. А отец… Макс его не слушается.
- Почему?
- Не знаю. Чувствует, наверное, что-то. Отец ведь как – скажет что, так тут же в кусты. Начинает лебезить, оправдываться. «Сынок, не обижайся!». Бред! Лер, почему он не понимает, что так нельзя? Что пацану отец нужен и его слово? Со мной-то он так себя не вел!
- Когда ты маленькой была – родители еще вместе жили. За что ему было извиняться?
Соня застыла у плиты с половником в руках.
- Лерка! Ты – гений! Думаешь, он так грехи замаливать пытается?
- Ага. Поговори с ним. Скажи, что так не надо.
- Не послушает. – Соня поставила тарелку перед Лерой и умолкла, когда на кухню зашел Максим.
Ели они молча. Выдав брату конфету, Соня кивнула, когда тот донес свою тарелку до раковины, и отдала ему еще и свою.
- А ты?
- Не хочу! Иди, мультики включи. И чтобы тихо мне! Через час на тренировку. Понял?
- Понял!
- Чтобы без нытья! Топай!
Соня прикрыла поплотнее дверь кухни и уселась напротив подруги.
- Все. Теперь рассказывай. Что у вас?
- Да ничего нового. Развелись бы уже что ли? Надоели! Сонь, я не понимаю! Они же любят друг друга. Ну или любили когда-то. Сейчас уже не понять. Неужели нельзя нормально разойтись, если вместе жить уже невозможно?
- А может они не хотят?
- Что не хотят?
- Разводиться. – Соня сделала глоток чая из своей кружки и поморщилась. Добавила сахар себе и Лере, а после фыркнула. – Может им и так хорошо. Знаешь, как те вампиры. Отгрызут по кусочку друг от друга и довольны! Живут себе дальше.
- Они не друг от друга откусывают эти кусочки. Сонь, они меня почти съели…
Девчонки замолкли, думая каждая о своем. Если бы их родители сейчас посмотрели на них со стороны, то решили бы, что за столом в маленькой тесной кухоньке сидят две взрослые женщины. Со своими проблемами, страхами, тревогами. Только одного они бы там не увидели.
Мечту, которая тихонько сидела в уголке и вертела в руках черствую сушку, непонятно как завалявшуюся в вазочке с конфетами. Мечта тихо водила пальцем по гладкому колечку сушки, то и дело поднимая ее вверх, чтобы посмотреть на потолок через дырку в серединке, будто размышляя, хватит ли у девчонок сил, чтобы увидеть не только эту пустоту в любимом лакомстве.
Сушки девчонки любили. Еще с того времени, как сидя в колясках, которые дружно толкали перед собой их молодые, красивые мамы, точили о них новенькие свои зубки.
Пройдет всего пара лет, и они вместе пройдут по Невскому проспекту, заглядывая в магазинчики, торгующие сувенирами, и восхищенно глазея по сторонам.
Комнатка в общаге, где они поселятся, будет тесной и темноватой, но их это нисколько не смутит. Ведь в этой комнате вместе с ними будет жить та самая мечта, одна на двоих, которая приведет их в город на Неве и даст надежду на то, что жизнь сложится совершенно иначе, чем у родителей.
И хотя родители Леры к тому времени все-таки найдут общий язык, заслуга в этом будет вовсе не их, а маленькой щуплой девчонки со смешными куцыми хвостиками, которая ворвется однажды поздно вечером в их дом и закричит, не обращая внимания на недоуменные взгляды:
- У вас ума совсем нет? Вы ее довести хотите? А если она с крыши шагнет, вам легче станет? Насытитесь? Сколько можно?! Разберитесь уже между собой! И нечего так на меня смотреть! Она мне не чужая! А вот вы ей кто?! Родители? Или чужие? Сожрите уже друг друга, а ее оставьте в покое! Она же вас любит…
Соне за эту эскападу здорово влетит от матери, но, к удивлению обеих девчонок, она не станет извиняться перед родителями Леры за поведение дочери. Напротив, сходит к ним сама и будет долго говорить с Лериной матерью, а потом, вернувшись домой, обнимет девочек.
- Идите спать. Завтра все. Лера, ты сегодня у нас останешься. Пусть поговорят.
Соня благоразумно решит, что появляться в доме подруги ей какое-то время не стоит. И готовиться к поступлению девчонки будут у нее дома. Макс будет крутиться рядом, получать заслуженные подзатыльники от сестры и лишние конфеты, а потом, после того, как Соня все-таки уедет учиться, откажется занимать ее комнату.
- Не хочу! Пусть она вернется!
Сдастся он лишь через полгода, когда сестра приедет на каникулы и выдаст ему сове персональное разрешение. А перед отъездом шепнет Соне, что родители все-таки помирились.
А чуть позже, в общаге, где будут жить девочки, на стене появится рисунок. Большой лист ватмана Соня с Лерой разрисуют за один дождливый вечер и, полюбовавшись на творение рук своих, прикрепят его над письменным столом.
Большая аппетитная сушка, нарисованная ими, будет без пустоты в серединке. Вместо нее Соня с Лерой нарисуют то, о чем мечтают. И два дома рядом, и солнце над этими домами, и много чего еще. Рисунок получится немного детским, но их это нисколько не смутит. Главное же суть!
И мечта, глядя, как хохочут девчата, перемазанные акварельными красками, будет тихонько посмеиваться, распутывая шнурки на кроссовках, чтобы завтра тем, кто ее придумал, не пришлось опаздывать на занятия. А потом прокрадется на цыпочках до окна, задернет поплотнее шторы и усядется между кроватями, чтобы подсматривать по очереди сон то одной, то другой, и тихонечко сплетать крепче нить, связывающую этих двоих.