1. 1 Попутчик

      1.1   ПОПУТЧИК.                май 2016 г

Локомотив весело и заливисто свистнул, как стропальщик перед тем, как крикнуть «вира». Дескать, разойдись! Я сейчас тронусь! И состав плавно отвалил от перрона станции Далматово в сторону Екатеринбурга (извиняюсь, тогда еще Свердловска). В несколько обшарпанном отделении плацкартного вагона, куда билет определил Витю Поколенникова, собралась в общем-то обычная компания попутчиков: рядом с Виктором сидел крепкого вида молодой человек, коротко стриженный, в спортивном костюме и толстой цепью на бычьей шее, напротив оказался пожилой мужчина интеллигентного вида с изящной проседью на висках и чубе, хотя Витя не слишком хорошо смог его рассмотреть, тень от верхней полки как вуалью прикрывала его лицо… Но, что особенно образовало Витю – по диагонали у окна сидела симпатичная девушка, лет семнадцати- восемнадцати. «Милашка! - подумал Витя. – Может даже удастся познакомиться. Похоже не замужем. Ну, ладно, как срастётся…». Витя был студентом третьего курса философского факультета Уральского государственного университета. Это «цепляло» очень многих юных созданий женского пола, он казался им «кладезем мудрости». У них всегда было  к нему много жизненно важных вопросов, короче, были поводы для знакомства. Нужно было только найти причину, представиться, а там уж Витя действовал по «вдохновению». Потом, анализируя свои способности к знакомству со слабым полом, он всё время вспоминал про себя фразу из «Двенадцати стульев»  Ильфа и Петрова: «Остапа понесло…». В этом и заключалась вся его тактика и стратегия. А поводов заговорить и представиться было много.
   Шел 1988 год. По стране вовсю гуляли «гласность», «перестройка и ускорение», половодье «жёлтой» прессы затопило умы. Писали про «конец света», «НЛО», «зелёных человечков», про «тайны» истории и «мировых заговоров», про разные чудеса прошлого и настоящего, про «барабашек», про «это…», про «то» и вообще, запретных тем практически не было. Обывателю после скудного пайка советской строго цензурированной информации  просто невозможно было толком пережевать то, что пихали ему в «амбразуру». Многое приходилось просто проглатывать. А вот выплёвывать это тогда умели еще немногие, превалировала ненасытность. Узнать как можно больше, «пока лавочку не прикрыли». Кто ведь его знает? В истории нашей страны часто окошечко свободы приоткрывалось ненадолго, а потом снова – бац! И глухой занавес!
В станционном киоске Витя прикупил свежей прессы. Положил на стол. На обложке первой же газетёнки была фотография «скелета гуманоида» и статья про «кыштымского Алёшеньку». Девушка отвела взгляд от окна, незаметно оглядев Витю. По промелькнувшему интересу в её глазах Виктор понял, что ей он приглянулся.
- Ой, у Вас про «кыштымского Алёшеньку» статья?! Я слышала. Но мне, честно говоря, не верится. Какая-то сумасшедшая его якобы нашла и выкармливала, а он вроде как инопланетянин с потерпевшего аварию корабля пришельцев! Вы сами-то что скажете? – выпалила девушка, горящими большими карими глазами глядя на Виктора.
- У нас философов в такую ерунду не принято верить! – Виктор принял степенный вид. «Вообще «верю – не верю» – это так, для простаков. Есть же критерии истины. Про гносеологию, такой раздел философии, что-нибудь слышали?
- А, так Вы философ! Как интересно!
- Пока еще только учусь на философском. На третьем курсе. Меня Виктором зовут.
- Аня, -  чуть смутившись, ответила девушка.
Виктор смотрел в её дивные глаза, милая  физиономия напоминала личико младенца. Пухлые небольшие аккуратные губки заканчивались складочками, чуть приподнимавшими их вверх, от чего постоянно казалось, что она слегка улыбается. Это придавало выражению лица очень приветливый и привлекательный вид. Глаза были широко открытыми, как будто всё время чему-то удивленными, и часто взмахивали пушистыми ресницами, подкрашенными без излишества. Тонкие бровки дугами взлетали вверх, светлые волосы прекрасно обрамляли чуть острые скулы. Внизу овал лица заканчивался маленьким аккуратным подбородком. Одним словом, ангелочек, а голосок был на редкость высоким, «щебечущим».
      Из этого дурманящего рая  любования Аней Виктора буквально вырвал спокойный уверенный и немножко «властный» голос пожилого седоватого визави:
- Так Вы, Виктор, на философском? – Зря, батенька! Вам нужно было на физический факультет поступать!
Первое, что «резануло» Виктора, было странное обращение - «батенька», такое старорежимное и давно вышедшее из употребления в речи советского обывателя. Ну, его ещё могли применять для юмора или «рисовки», чтобы подчеркнуть нелепость ситуации,  особенно при пародировании Ленина, а тогда это был писк моды, ибо до этого пародии на вождя мирового пролетариата были под строгим запретом (в сталинские времена можно было и в лагерь загреметь). Но у этого пожилого человека слова звучали так естественно, что никто бы не смог заподозрить нарочитого словоупотребления. А потом! Откуда он знает, что Виктор действительно  долго не мог выбрать между философским и физическим факультетами?! В школе он всегда имел высокие результаты именно в физике и математике. И уже в 8-м  классе вроде «твёрдо» решил, что будет поступать на физический факультет, но потом, когда в старших классах начался курс обществознания, он увлёкся философией совершенно серьёзно. Начал читать литературу по философии, которая тогда была очень избирательной. Только в школьной хрестоматии он мог найти настоящие отрывки из Декарта, Спинозы, Гегеля или Канта, в открытом доступе полным-полно было лишь марксистко-ленинской литературы. Она тоже ему отчасти импонировала… И он решил уже перед самым поступлением подать документы на философский. Причём посоветоваться в своей проблеме ему было не с кем. Родители его были простыми работягами, не имевшими даже полного среднего образования. Они старались дать детям всё для развития, чтобы те пошли дальше них. Когда Витя изложил маме свои сомнения по поводу выбора места поступления, она сказала: «Витя, ты же знаешь, что мы с отцом тебе в таком деле не советчики. Выбирай сам, чтобы потом на нас не обижался». Одноклассники, которые, кстати, дразнили его «философом», тоже были далеки от его интересов. В своём ментальном мире он «варился в собственном соку». Ни обсудить, ни даже доверить своих размышлений он не мог никому, точнее, он пытался, но из этого выходили одни только конфузы и неприятности.
   Ах, как многим из нас близки слова из письма пушкинской Татьяны: «Вообрази, я здесь одна, никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает и молча гибнуть я должна…». В итоге, он давно мечтал попасть из своего душного захолустья в среду, где вокруг будут такие же как он «белые вороны», серьёзно увлечённые мировыми проблемами общечеловеческих смыслов… Физика же увлекала его тем, что приоткрывала мировые и космические тайны со своей стороны, описывала парадоксальные картины микромира и эволюции вселенной со строгостью точных математических формул, основываясь на тончайших экспериментах, а не с помощью спекулятивных философских рассуждений, часто сколь безапелляционных, столь и безосновательных. Таким образом, физика интересовала его не как техническая наука, дающая власть над природой, а более как своеобразный вид «математически точной философии».
       И он выбрал все-таки философский. Но к третьему курсу начал чувствовать сам, что дал промашку с выбором, обучали на факультете серьёзно только марксистко-ленинской философии, остальные же считались «буржуазными» и потому либо «недофилософиями», либо враждебными нашему советскому мировоззрению. Однако его тянуло переосмыслить всё это свободно. Появились в то время первые полуподпольные клубы, кружки и прочие объединения, где свободомыслия было хоть отбавляй! Религиозно-мистическая, нигилистическая, экзистенциальная, прагматическая… Каких только философий не проповедовалось в этих кружках. Начали всё больше издавать запрещённой до этого литературы по всем данным направлениям. Камю, Сартр, Ницше, Василий Розанов… - чего только не перечитал Виктор. Но у Виктора острее всего стоял вопрос, а где же истина? Чему верить, что принимать, а что нет?! Где критерии истины? Вокруг было столько психопатов. Увлекавшиеся сами до исступления, они объединяли вокруг себя кучки фанатов и «вели» слепые слепых…
 
      Виктор взглянул на собеседника, так неожиданно обратившегося к нему, как к давно знакомому, и ему самому вдруг показалось, что и он давно знает этого человека. Было впечатление, такое почти 100%, что это преподаватель из их университета, но с другой кафедры или факультета, который откуда-то знает Виктора, а Виктор знает его и даже помнил его имя отчество. Но вместо имени в мозгу студента крутилось только слово «Учитель», причём именно так, с большой буквы. Может при приёме документов в университет он был главой приёмной комиссии?.. Витя попытался было отогнать это наваждение. А Аня продолжала щебетать:
     - А вот Вы как считаете: мы одни во вселенной, или и вправду пришельцы есть? Я вот уверена, что есть, у меня подруга Светка вообще была на тарелке. Да! Её ночью похитили, а утром вернули. А отец не поверил, хотел выпороть… Она потом мне по секрету рассказала, что видела там, на тарелке, младенцев в пробирках, ну, уродцев всяких, что у неё удалили зуб для экспериментов. Да! Она мне ямочку показывала. Причём, я сама видела, что ещё накануне того дня у неё был там зуб, а тут, представляете, вроде его уже давно не было, никаких следов! Они у неё ещё часть волос отрезали, ей пришлось причёску менять, представляете, сбоку выбрили, как у панка. У Светки паника! Ладно, у неё тётка родная в парикмахерской работает, так она говорит: «Ну, Светуля! Придётся тебя уже и дальше под панка обработать.» В школе ей классная такую выволочку сделала за причесон…  Потом она на танцы месяца два не ходила, пока не обросла заново. Сначала пришла, а к ней давай панки цепляться, приняли за свою. Еле от них оторвалась…
   - Мы этим панкам на танцах прилично рыло в свое время начищали. У нас боксёрская секция была, мы с пацанами район держали. А тут  из города этого сброду понаехало… - крепыш вступил в разговор неожиданно. Видно было, что ему тоже хочется пообщаться с Аней, но вот темы не было. А тут подвернулся удачный случай. Внимание Ани быстро переключилось на «славного малого».
В это время пожилой собеседник Виктора снова повернул к нему глаза, слегка наклонившись вперед, приблизил лицо к Виктору, и у него мурашки пробежали по спине. Взгляд тёмных глаз был таким проникающим, что Виктору показалось, будто в него «вошли» до самого дна его души и всё этим глазам было про него известно.
   - У Вас были сильные головные боли лет в 16-ть, вот здесь, у самой макушки? А перед этим большие белые пятна «гуляли» в поле зрения? – тихо спросил он. 
Виктор сжался внутри. Ведь это было его сокровенной тайной. Эти мучившие его боли преследовали его около года, но он не говорил про них никому. Почему? Трудно сказать. Для себя он объяснял это так. Дело в том, что он занимался в то время легкой атлетикой и довольно серьёзно. Один раз успел даже стать чемпионом области, а так всё время был в первой тройке. В какое-то время он мечтал стать «профессиональным» спортсменом. Грёзы о мировых победах, о славе, олимпийских рекордах бродили тогда в его мозгу. Прекрасная у них была спортивная секция, там же занималась и его первая любовь… И  как положено, спортсмены регулярно проходили специальные медосмотры. Причём у Виктора никаких проблем со здоровьем медики не отмечали. А заявить, что тебя мучают неспровоцированные головные боли…- это могло означать отстранение от соревнований, серьёзное, долгое и мучительное обследование… Если бы боли усиливались и учащались, то тогда бы наверное пришлось обратиться, но это потом прошло само собой, как и началось. Откуда этот «Учитель» об этом знает?! Вообще, ведёт себя как иностранный шпион! Вид этого человека был вроде бы обыкновенным, но каким-то непростым. Элегантное демисезонное пальто изящного покроя из какой-то дорогой ткани (Виктор в этом не особо разбирался, но это просто бросилось в глаза) было полурасстёгнуто.  Лёгкий шёлковый шарф со скупым, но оригинальным узором, чуть приоткрывал кружевное жабо (кажется, это так называется, отметил Виктор, непривычный к дорогой фасонной одежде). Что он делает здесь в плацкарте? Его можно легко было представить в вагоне международного класса, в роскошном экипаже прошлого века, ну, в общем, только не здесь. Аккуратнейшая стрижка, «холёные» с проседью усы. Гладко выбрит… Всё это импонировало, но в то же время вызывало если не подозрение, то массу вопросов. Ну, точно, шпион!
   - Успокойтесь, Виктор, я не шпион! - вполголоса сказал собеседник, ещё чуть ближе наклонившись к Виктору. Приятный запах не то хвойной свежести, не то тонкий аромат ладана окружил Виктора.
  - Давайте отсядем на боковушку, не будем мешать молодежи общаться. Мне нужно сказать Вам пару важных слов.
    Боковушка была свободна. А «молодёжь» и не обратила внимания на то, что они отсели от них. Крепыш уже рассказывал Ане анекдоты. Она, то стыдливо прыскала в ладошку, то заливисто смеялась. Общение шло на лад. Но у Виктора совсем не возникло ни ревности, ни досады за то, что спортсмен «отбил» у него Аню. Он целиком был поглощен интересом к «Учителю». Слишком загадочным и важным ему казалось всё, что он сейчас сказал и еще хочет сказать.
- Я Вам советую перевестись на физический факультет. Правда, попасть Вы сможете только на второй курс. Вы ведь продолжаете заниматься математикой и физикой самостоятельно?
     Виктор  действительно  штудировал учебники по матанализу, аналитической геометрии, интегро-дифференциальным уравнениям в объёме гораздо большем, чем тот минимум, который давали им на философском факультете. Не всё у него шло легко да гладко, но знакомые ребята с математического факультета помогали иногда разобраться с материалом. Когда он начал изучать теорию множеств, то увлёкся и проникся так, что помогал второкурсникам с математического перед сессией лучше понять структуру предмета, проводил консультации, так что они только диву давались, что он так владеет предметом. А он говорил, смеясь: «Философия помогла мне правильно усвоить аксиоматику теории групп, а дальше – голимая логика, только сядь и выводи!». С другом, студентом - физиком Женькой Ереминым, они сели за Ландау-Лифшица. Курс теоретической физики, который и по сей день считается образцом учебника для настоящего студента - физика. Было тяжело, не все математические выкладки расшифровывались и укладывались в мозгу, но многое просто восхищало. Когда они с Женькой сидели летом не на реке, как все прочие студенты, а в душной комнате и вычитывали друг для друга вслух(!) по очереди абзацы, разбирали формулы и математические преобразования, то Виктор вдруг вскакивал и кричал: «Жека! Прикинь! Это что же получается! Женщина математик Эмми Нетр занялась физикой и  доказала, что законы сохранения – это следствия симметрии пространства и времени! Теорема Нетр!  Во, молодец! Баба! Во даёт! Ей точно нужно памятник поставить! Симметрии правят миром!». ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ВОСТОРГ!  Это чувство знакомо, увы, очень немногим людям, когда в восхищение приводят идеи, их обоснование, логические связи. Тогда становится видно, как в своей самой простой, САМОЙ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ ОСНОВЕ МИР УСТРОЕН МУДРО, ГАРМОНИЧНО, ПРЕКРАСНО, ЛОГИЧНО. Конечно, можно было понять и Милна, и Эйнштейна, и Леметра, и многих других великих учёных, которым была БЛИЗКА ВЕРА В БОГА, только приходила она не с той стороны, как многим другим людям,  А СО СТОРОНЫ НАУКИ.
 И Виктор с Евгением останавливались, жали друг другу руки с сияющими улыбками! Они тоже поняли это, разделили с великими.
   В романе «Зубр» Даниила Гранина есть такой рефрен «Ты равен тому, кого понимаешь»: в кругах интеллектуалов Европы, которые творили квантовую физику, генетику, молекулярную биологию и многое другое, не было каких-то особых ранжиров и регалий. Ни по возрасту, ни по научным заслугам и званиям они особо другу друга не делили, все были равными перед ВЕЛИКИМИ ЗАГАДКАМИ ПРИРОДЫ, нагромоздившимися в начале ХХ века в естественных науках, которые они хотели расшифровать. Был простой тезис: «ТЫ РАВЕН ТОМУ,  КОГО ПОНИМАЕШЬ!».  Ньютон сказал, объясняя условия своих открытий: «Мы видели дальше, потому что стояли на плечах гигантов». Встать на плечи гигантов – это усвоить созданную до тебя культуру и науку, духовность и философию до самых вершин. Как трудно даются человечеству эти вершины, и как легко оно деградирует, когда новые поколения уже не в силах подняться на плечи гигантов прошлого.
- Но как я смогу перевестись?! Это надо экстерном пересдать несколько сессий! Смогу ли я?!
- А Вы попробуйте! Уверен, что при Ваших способностях  и проявленном упорстве всё может получиться. Вот Вам программка. Здесь список экзаменов и литературы. Многое Вам уже знакомо. Кое-что придется подучить. Я, собственно, знаком с деканом физфака в Челябинске. Кое-что за Вас уже «замолвил». Он не возражает. У Вас же, кажется, тётушка в Челябинске проживает? 
Виктор кивнул. Он уже не удивлялся тому, что «Учитель» всё про него знает.
- Навестите её  в зимние каникулы. А про физику скажу вот что. Вам физиком-то по большому счёту становиться и не надо, но эта дисциплина научит Вас очень важным вещам и тем самым КРИТЕРИЯМ ИСТИНЫ, о которых Вы постоянно думаете. Через неё постепенно разберётесь: где и что верно, а что нет. Это будет путеводной звездой, нитью Ариадны, если хотите.
- Конечно, хочу, – подумал Виктор, - ещё как хочу!
- Ну, вот и славно! Теперь я сойду. Скоро Каменск-Уральский. Вы спрашиваете, когда-нибудь мы ещё встретимся?
Виктор ничего вслух не говорил, но собеседник, очевидно, свободно читал его мысли.
- Возможно. А может быть всё пойдет так, что встреча нам ещё долго не понадобится. Прощайте. Очная встреча – это только для экстраординарного случая. Да, а на счёт болей в голове и блуждающих белых пятен прочтёте у Клизовского.  Запомнили? Клизовский. В Челябинске есть в продаже у тамошнего «Рериховского общества». Думаю, легко найдёте.
Он встал, одел старомодную широкополую шляпу. Вся его фигура стала казаться фантастической. Он был похож и на человека конца ХХ века, но и на человека любых других эпох, когда только уже носили широкополые шляпы. Рыцарь, мушкетёр, граф, князь… - кто угодно, но из «благородных», даже благороднейших. Выдавала какая-то особая осанка или выправка, трудно было сказать.
 «Благородный» - происходящий из благого рода». Виктор задумался над термином, он недавно полюбил эту вдумчивую работу над словами. «Что это были за «благие роды», чем они отличались от «черни»?»  Пока Виктор размышлял, знакомый незнакомец тихо удалился. Заливистый хохот Ани вывел Виктора из «ступора». «А был ли «мальчик»?» - Виктор, начинающий философ, огляделся. Слишком фантастичным всё казалось. Но в руке он сжимал бумажку с программой экзаменов для перевода на физфак. В Челябинск?! Да, там тоже есть университет. Там у него живёт тётушка. Собственно, когда он выбирал, куда поступать, он и думал о физфаке именно в Челябинске. Но покинуть всех, с кем уже сдружился? Вырвать себя из среды, где уже «пустил корни», где всё знакомо, просто… Но он так проникся словами попутчика, почему-то он непоколебимо поверил ему. Будет трудно, но получится! Да и на прежнем месте учёбы многое было уже не просто..!