Во всем доме стояла напряженная атмосфера, разве что не раздавался звук бьющейся посуды. Сиенна Грейвс ругалась на своего сына, шестилетнего Мэттью, за излишне медленные сборы на бейсбол. Эштон вынужден был лишь молча наблюдать за происходящим, не желая навлечь на себя гнев жены. Однако ее голос на повышенных тонах уже начинал нервировать его.
— Черт побери, да оставь ты это дома, пошли уже! — особенно громко выкрикнула Сиенна, и маленький Мэтт расплакался горючими слезами.
— Милая, не кричи на него так, — попытался сгладить конфликт Грейвс. — Он не начнет от этого быстрее собираться, ты только наживешь себе больше хлопот.
Сиенна бросила раздраженный взгляд на мужа.
— Ты теперь защищать его будешь? Отлично. Тогда сам его и собирай. Я уже все нервы себе с ним испортила. Жду вас на улице.
— Там такая сильная гроза. Может, лучше вместе выйдем? — предложил Эштон.
Но Сиенна уже не слышала его. Она вышла из дома, громко хлопнув дверью. Снаружи гремел гром, и оттуда доносилась канонада ливня.
— Мэтт, ну где ты там? — окликнул сына Грейвс.
— Иду, папа!
Послышался торопливый топот детских ног. В это же время снаружи ярко сверкнула молния, за которой через несколько секунд последовал гром. Неожиданно с улицы долетел пронзительный женский крик. Эштон и Мэттью одновременно встрепенулись.
— Сиенна!
— Мама!
Они встревоженно окликнули ее практически в один голос, и оба выскочили из дома. Но ответа не послышалось. Снаружи лишь продолжала бушевать стихия. Было уже поздно...
***
Эта страшная сцена снилась Эштону Грейвсу уже не раз, заставляя его подскакивать в холодном поту с колотящимся сердцем. Даже сейчас, сидя в зале ожидания в аэропорту, он вновь увидел гибель жены как наяву. Грейвс взглянул на часы: до рейса оставалось чуть больше одного часа. Мэтт мирно дремал на соседнем кресле, держа в руках свою любимую игрушку - Мистера Кусачку, птеродактиля с широко расправленными крыльями.
Эштон поднялся, чтобы сходить покурить. Когда он вернулся, то по громкой связи объявили о переносе рейса на неопределенный срок из-за плохих погодных условий. Грейвс разочарованно вздохнул: «Ну вот, и снова эта проклятая гроза». Как они теперь доберутся? Спустя некоторое время Мэтт заскучал в здании терминала, и они с Эштоном вышли подышать воздухом на парковку. Там Мэттью сразу же заприметил симпатичный дом на колесах, о чем сразу же восторженно сообщил отцу. Грейвс бы и не заметил его, если бы сын не был так впечатлен увиденным. Эштон посмотрел на автомобиль и почти сразу нашел взглядом его хозяйку - привлекательная девушка в черной кожаной курточке и так подходящих к ее фигуре джинсовых шортах стояла снаружи и курила сигарету, облокотившись на корпус своей машины. Задумчиво прищурившись, она смотрела куда-то вдаль. Грейвс вспомнил, что у него как раз закончились сигареты, его любимый «Капитан Блэк». Присмотревшись, он заметил, что незнакомка держала между пальцев никотиновую палочку именно этой марки. Удивительное совпадение, и притом удачное.
— Прошу прощения, не угостите? — мужчина подошел к ней. — В этом аэропорту такое обилие магазинов, что глаза разбегаются, но ни в одном из них нет годного табака.
После недолгого изучающего взгляда девушка достала из пачки одну штуку и протянула ее Эштону.
— Да не вопрос, пожалуйста, — она легко и обворожительно улыбнулась, после чего окинула взглядом обоих Грейвсов. — Заслуживаю ли я узнать, куда держите путь?
— В Литл-Рок, штат Арканзас.
Литл-Рок был родным городом Эштона. Там жил его отец, Рассел, там же прошло его детство и несколько счастливых лет взрослой жизни. Воспоминаний было много.
Девушка удивленно вскинула брови.
— Далековато будет, — сказала она. — Но если честно, мы с моей младшей сестрой тоже туда направляемся. Забавное совпадение.
Грейвс отреагировал на ее реплику слабой улыбкой.
— Что ж, удачи вам, — добавила она. Дорога действительно неблизкая, а погода скверная... Вы ведь ждете самолета, да? Не в обиду, но не думаю, что рейсы возобновят в ближайшее время. Ждать придется прилично.
— Ничего, как-нибудь справимся, — произнес Эштон и нахмурился.
— Па-а-ап, — вдруг заканючил Мэтт. — Мы что, останемся ночевать в аэропорту? Я не хочу.
— Нет, малыш, — попытался успокоить сына Грейвс, хотя и сам с трудом верил в сказанное. — Конечно, нет. Еще пара-тройка часов, и наш рейс обязательно объявят.
— Правда? — с надеждой спросил мальчик.
— Сомневаюсь, что это так, — вмешалась девушка. — Если вы смотрели прогноз погоды, он далеко не утешительный. Сейчас сезон дождей, ничего не поделаешь.
— Вы нас так подбодрить пытаетесь? — в вопросе Эштона промелькнуло раздражение.
— Нет, у меня и в мыслях не было... Издеваться. — казалось, незнакомая красотка растерялась. — Простите, если все же задела.
Вдруг взгляд девушки просиял, словно ее осенило.
— Постойте, раз уж так ситуация сложилась... Может, вы поедете с нами? Наш домик на колесах далеко не особняк, но вполне удобный и рассчитан на долгие поездки. Найдем место еще для двоих. Ах да, где же мои манеры - Я Ребекка. Ребекка Андервуд, — она протянула руку.
Эштон очень не хотел доставлять девушкам неудобства, но предложение звучало крайне заманчиво, а промозглый дождь на улице был действительно противным. Грейвс, сделав несколько попыток отнекаться, все же не устоял и принял приглашение. К тому же, уставший Мэтт тоже принял активное участие в уговаривании отца. Вскоре они с сыном уже расположились в теплом и уютном трейлере.
Сестру Ребекки звали Лейси, и они вдвоем уже не первый год колесили по Штатам. Грейвс хотел было спросить, почему столь юная девушка, которой едва ли было на вид чуть больше двадцати, предпочитает кочевой образ жизни вместо учебы в университете, но решил, что это не его дело. О себе и Мэттью Эштон рассказал лишь то, что когда-то они были счастливой семьей с сыном и женой Сиенной, но год назад случилась трагедия, и они остались вдвоем с маленьким Мэттом.
— Мне очень жаль. Это грустно слышать, — сочувствующе произнесла Ребекка. — Я понимаю, как тяжело остаться без матери. И как непросто быть отцом-одиночкой... Но ты молодец, что держишься и не сдаешься, а пытаешься быть сильным ради своего сынишки.
Эштон с благодарностью кивнул. Безусловно, он был признателен сестрам за гостеприимство и хотел быть с ними искренним, однако были в его жизни темные страницы, о которых он совсем не желал распространяться.
Мать Эштона, Лайла, имела турецкие корни. В детстве она много рассказывала маленькому Грейвсу о своей семье, жившей когда-то в городе Измир. По словам матери, ее род по женской линии обладал необычными, порой пугающими способностями. Но те, впрочем, при должном обращении могли хорошо послужить во благо и самой обладательнице, и окружающим людям. Этим даром было целительство. Женщины из их рода умели избавлять людей от всех недугов, даже душевных. Однако Лайла предостерегала Эштона: не зазнавайся и не используй свои силы во зло, если однажды они проявятся у тебя. Грейвс лишь скептически кивал, будучи уверенным, что к мужчине способности прийти не могут.
Все пошло наперекосяк после одного случая. Лайла одно время принимала своих «пациентов» на дому - в основном это были женщины разных возрастов, страдающие от бесплодия или имеющие тяжело больных детей. Людей с другими проблемами, перед которыми стоял непростой выбор или другие преграды на их жизненном пути, женщина тоже не оставляла один на один с бедой. Но жертвам неразделенной любви она всегда отказывала: приворотами заниматься - себе дороже. Помощь в подобном деле обязательно сделает хотя бы одну сторону несчастной, если не обоих. Лайла много лет следовала этому принципу, она была непоколебима. Но жизнь заставила ее пересмотреть это железное убеждение.
Одним поздним вечером в дом Грейвсов постучалась перепуганная, заплаканная молодая женщина. Она сбивчиво рассказала, что вынуждена жить с мужем-тираном, который только что едва не убил их с детьми. Она не может защититься от него: полиция бездействует, потому что когда-то он работал в местном участке, и там его хорошо знают. Родителей у нее давно нет, работы тоже... А дома две маленькие дочурки. Что же делать? Женщина видела только один выход.
— Нет, — отрезала Лайла Грейвс. — Даже не просите. Я не занимаюсь проклятиями, тем более насмерть. Обратитесь в другой полицейский участок, где с вашим мужем никто не знаком. К тому же, в городе есть несколько кризисных центров для женщин, попавших в тяжелую жизненную ситуацию. Там и вам смогут помочь, и вашим дочкам. А о том, что вы сказали, больше и думать не смейте.
— Вы не понимаете, он нас везде найдет! — женщина отчаянно зарыдала и схватила мать Эштона за руку. — У него связи во всей полиции города. Нам нигде не скрыться от него. Прошу вас... Только после смерти он оставит нас в покое. Пожалуйста, помогите мне и моим девочкам. Вы - моя последняя надежда. Если вы откажете мне, я... Я... — она истерично всхлипнула. Было видно, что она глубоко несчастна и запугана. — Или он, или мы с дочерьми, — добавила она резко изменившимся голосом, решительно посмотрев на Лайлу.
Мать Эштона долго сопротивлялась. Ее привычная картина мира рушилась. Сколько бы она не пыталась вразумить эту бедную женщину, та продолжала смотреть на нее жалобным, умоляющим взглядом.
— Хорошо, — наконец сдалась Лайла, чувствуя тяжесть на сердце. — Я сделаю это. Ради вас и ваших дочек. Только не пожалейте о своем решении и потом не просите все вернуть.
Женщина рассыпалась в словах благодарности и бесконечных счастливых пожеланиях Лайле и ее семье, снова заплакав. Но уже от радости избавления.
Что случилось с этой семьей дальше ни Лайла, ни тем более Эштон не знали. Вот только после сеанса с этой пациенткой мать Грейвса внезапно заболела. С каждым днем ей становилось все хуже, а врачи ничего не могли поделать. Она стремительно увядала, превращаясь в тень прежней себя. Эштон помнил, какой худой и бледной она была. Ее кожа приобрела серый оттенок, а глаза и щеки впали. Перед самым уходом она снова просила сына никогда, никогда не применять свои силы во зло. Даже когда покажется, что это ради благой цели...
А через год Эштон начал замечать за собой странности. То в его присутствии вдруг замигает свет, то начнут преследовать подозрительные совпадения. Люди стали говорить ему, что после общения с ним они почувствовали легкость и подъем сил. Один университетский приятель сказал, что, после того, как Эштон коснулся его вывихнутой на тренировке лодыжки, боль вдруг постепенно отступила, и он без труда добрался до врача. Поначалу Грейвсу это казалось абсурдным - он считал, что друзья просто подшучивают над ним. Иногда он списывал все на обычные совпадения, не веря в то, что может обладать неким наследственным даром. Он отрицал происходящее, избегал разговоров и даже мыслей о своих возможных способностях к исцелению. Но со временем это начало действительно пугать Эштона: лампочки искрились и перегорали в его присутствии, техника внезапно без видимых на то причин выходила из строя... Затем он встретил Сиенну, а через несколько лет родился Мэтт, и Грейвсу стало не до странностей вокруг. Его друзья все еще временами шутили, что электроника ненавидит Эштона, и надо держать его подальше от приборов, но вскоре подколы сошли на нет.
А потом Сиенна умерла, и Грейвс практически замкнулся в себе. Конечно, он не думал, что в его силах управлять погодой, так что он никак не мог убить собственную жену, вызвав вспышку молнии во время грозы на пике гнева. Но чудовищное чувство вины все равно пожирало его, норовя просверлить дыру в груди. Эштон не уберег ее, не остановил тогда... Он должен был метнуться за Сиенной и не позволить ей выйти на улицу. Но он был настолько утомлен ссорой, что предпочел остаться в стороне. Все случилось из-за него. Когда-то Эштон остался без матери, а теперь и его сын вынужден повторить ту же участь.
Первая ночь в доме на колесах прошла достаточно спокойно и комфортно. Эштон каждый раз обещал себе, что в следующем же крупном городе они с Мэттом высадятся, поблагодарив сестер за помощь, и пойдут своей дорогой. Но шли часы, а дождь отступал лишь на короткое время. Таким образом все четверо неспеша проехали штат и небольшое число городков. Ребекка и Лейси сменяли друг друга за рулем, позволив своим пассажирам хорошенько отдохнуть. Иногда трейлер останавливался, и путники совершали прогулки по живописным местам страны. Как-то само собой получилось, что Эштон и Мэтт устали торопиться, привыкнув к неспешной и увлекательной езде. Позже и Рассел был предупрежден, что они ненадолго задержатся из-за плохой погоды, так что беспокоиться было не о чем. Нет ничего плохого в том, чтобы немного развеяться и отвлечься, позволить себе повидать страну. Тем более что девушки были не против и только радовались компании, обещая отцу и сыну, что они непременно расстроятся, если те слишком рано покинут их. Как тут было устоять?
Всю дорогу сестры вели себя непринужденно и открыто. Даже закрывшийся в себе после смерти матери Мэттью, который боялся незнакомцев, практически оттаял в компании двух милейших девушек. Ребекка часто шутила, да и в целом была очень привлекательной, что никоим образом не могло укрыться от живущего год в одиночестве Грейвса. Лейси же была очень доброй и любознательной девушкой: они с Мэттом очень сдружились за время пути, и младшая сестра Ребекки часто рассказывала мальчику различные истории из книг, телепрограмм и из жизни. Несмотря на молодость, она повидала многое и была очень рассудительной для своих лет.
Но что больше всего нравилось Эштону - это то, что в доме-автомобиле нашлось немало дисков с альбомами его любимых «Скорпионов». Так что у него было все, о чем только можно мечтать.
Однажды они остановились в небольшом городе, окрестности которого представляли собой холмистую местность с обильной растительностью. На окраине городка располагался большой лесопарк с прекрасными видами. Мэттью увидел огромную детскую площадку и с восторгом помчался играть, а Лейси изъявила желание приглядеть за ним. Эштон же, тем временем, решил прогуляться и спокойно выкурить парочку сигарет.
— Не возражаешь, если я присоединюсь? — спросила Ребекка, подойдя к нему.
— Как я могу? — усмехнулся Грейвс, выдохнув облачко дыма. Он никуда не спешил.
Долгое время Эштон и Ребекка молча брели по парковой дорожке, а затем девушка нарушила тишину.
— Прости, если я вдруг лезу не в свое дело, но... Ты всю дорогу такой угрюмый и задумчивый. Все хорошо? Или ты все еще... Грустишь из-за Сиенны?
— У меня такое бывает, — объяснил Грейвс, глядя вдаль. — Все хорошо.
Ребекка остановилась, выпустила струйку дыма изо рта и улыбнулась.
— Не хочешь поделиться переживаниями? Может, тебе станет гораздо легче на душе.
— Ребекка, я думаю, не стоит...
— Я ни в коем случае не навязываюсь, просто... О, как насчет немного отвлечься и сыграть в игру? Правила такие: я рассказываю тайну, ты рассказываешь тайну. Естественно, выдавать можно только то, что тебе хочется выдать. Совсем личное или стыдное разбалтывать не нужно. Как тебе идея?
— Ты серьезно? — Грейвс усмехнулся и покачал головой.
— Конечно, — она поправила волосы. — Ну как, я начну?
Они отошли к ближайшей лавочке.
— Итак... На самом деле я замужем.
Эштон удивленно посмотрел на Ребекку.
— Ты... Замужем? Не шутишь? По тебе совсем не скажешь.
— Да, у меня есть муж. Но он тот еще кретин. Когда мы жили вместе, он пропивал всю свою никчемную зарплату, а после того, как его выперли с работы, стал пропивать и мою. Он заложил мамины драгоценности, представляешь..? А я была влюбленной дурой и верила ему, когда он клялся найти новую работу и все выкупить. Само собой, он ничего не нашел. А потом хотел продать папин дом на колесах. Я в последний момент остановила его. Скандал был жуткий. В конце концов я подала на развод, но в то время он начал гулять и очень редко появлялся дома, так что мы даже не могли обсудить предстоящий процесс. Я устала ждать и просто продала доставшийся нам с сестрой в наследство дом, и мы уехали. За два года этот гад только один раз вспомнил обо мне - чтобы попросить денег... Так что по сей день я даже не представляю, где носит моего ненаглядного муженька.
Ребекка замолчала и вернулась к сигарете. Эштон тоже какое-то время пребывал в тишине, переваривая услышанное.
— Знаешь... Курить лучше прекращай, — наконец выдал он. — Тебя это не красит.
Ребекка с удивлением взглянула на Грейвса, а потом рассмеялась.
— Вот за это ты мне и нравишься, — сказала она, выбрасывая докуренную сигарету. — Кстати, теперь твоя очередь. Что насчет тебя?
Эштон отмахнулся.
— Ты все равно не поверишь. Это полнейший бред.
— Уж кто-кто, но я в твой полный бред поверю, обещаю, — заверила она. — И да, отказ выдать тайну - это нарушение правил игры, за что полагается штраф, — Ребекка в шутку слегка пихнула его плечом. — Мы же договаривались, давай, расскажи что-нибудь.
— Ну, хорошо, — Эштон выдохнул. — Начну с того, что я вроде как... Хах... Экстрасенса.
В ответ на вопросительный взгляд девушки он рассказал историю о сопровождающих его много лет странностях и о том, как отзывались о нем люди. Конечно, про случай с Сиенной Эштон благоразумно решил умолчать.
— Обалдеть... Вот дела, — задумчиво произнесла Ребекка после недолгого молчания, по привычке снова потянувшись за сигаретой, но была остановлена Грейвсом.
— Не веришь мне? — он убрал свою руку от ее руки, когда девушка передумала доставать никотиновую отраву.
— Ну... — она усмехнулась. — Я пока не была свидетелем того, как ты делаешь нечто сверхъестественное. Но точно могу сказать, что есть в тебе что-то необычное. Ты словно не от мира сего. В хорошем смысле, конечно.
— Что ж, и на этом спасибо, — Эштон улыбнулся. Они с Ребеккой еще некоторое время прогуливались по парку и разговаривали ни о чем, пока не настала пора продолжить путь.
Время в поездке прошло незаметно, и вскоре дорога должна была подойти к концу. Грейвс осознал, что весь путь он действительно отдыхал с душой. Даже Мэттью прекрасно перенес дорогу. Это была отличная поездка. Уже завтра Эштон с сыном будут дома: Литл-Рок совсем недалеко. Сестры уговорили их остаться с ними еще на одну ночевку: «Зачем тревожить твоего отца посреди ночи?» — сказала Ребекка. — «Лучше отдохните сегодня, а завтра мы отвезем вас домой».
Эштон уложил Мэтта спать и вышел на улицу, чтобы закурить. Никак не мог отделаться от этой проклятой привычки. Он присел на ступеньки дома на колесах и достал пачку «Капитана Блэка». Ему не спалось. В голове роились мысли о будущем, о жизни, да и общее состояние не благоволило к спокойному сну. Снова вернулись мысли о Сиенне, а также о том, что вскоре нужно будет устраивать Мэтта в новую школу, искать новую работу... Ох, черт.
Дверь позади открылась, и на лужайку вышла Ребекка.
— Тоже бессонница? — спросила она.
Грейвс кивнул. Девушка устроилась на ступеньках рядом с ним.
— А знаешь, мне будет не хватать вас... Тебя, — вдруг сказала она. — Ты такой чудной. Конечно, мы с Лейси привыкли путешествовать вдвоем, но вы с Мэттом стали для нас как родные.
Эштон посмотрел на нее и слабо усмехнулся.
— Приятно слышать. Да и я словно... Перезагрузился. Мы с Мэттом давно никуда не выбирались, все время находились причины остаться дома. А теперь обстоятельства вынудили выбраться из зоны комфорта. И он будто ожил, и я почувствовал себя лучше. Спасибо вам. За то, что подбросили, и... За все.
Ребекка ответила на это очаровательной улыбкой. Она наклонилась к Эштону чуть ближе.
— Не стоит благодарности. Одно удовольствие подвозить такого красивого и серьезного мужчину.
Эштон засмеялся и вдруг заметил, что Ребекка пристально на него смотрит.
— Что-то не так? — спросил он.
— Ничего. Просто... Я ведь не шучу.
— Да нет, я не это имел в виду. Я хотел сказать, что немного не ожидал такого признания.
— А чему удивляться? — Ребекка выразительно вскинула бровь. — Я говорю чистую правду.
— Раз так, то позволишь и мне сказать правду? — попросил он разрешения.
Девушка кивнула.
— Твой муж — недоумок, который никогда не ценил такую потрясающую женщину. Он был недостоин того, чтобы ты досталась ему. Будь я на его месте, на руках бы носил.
Эштон выпалил это неожиданно для себя, и Ребекка даже не сразу отреагировала на его слова.
— Ты только посмотри.. Да ты же совсем... Не разучился флиртовать за целый год! — сначала тон девушки заставил Эштона понервничать, но конец фразы позабавил его.
— Стараюсь, — он пожал плечами.
Они посмотрели друг другу в глаза. Оба молчали. Над их головами сияли звезды, где-то вдали шумела дорога. Грейвс не помнил, как Ребекка подалась вперед и поцеловала его - осторожно, но уверенно. Не помнил он и как поддался ей, ответил тем же. Весь мир на мгновение замер и перестал существовать для них двоих. Перед собой Эштон видел лишь прекрасное лицо и пухлые, мягкие губы.
Дальше все происходило, словно под действием дурмана. Эштон и Ребекка оказались внутри передвижного дома. Девушка толкнула Грейвса на кровать, оказалась над ним, а потом стянула с себя кожаную куртку. Когда она потянулась к пиджаку Эштона, тот вдруг опомнился и застыл, поймав ее руку.
— Бекк... Мэттью спит. Он может проснуться, и Лейси...
— Не беспокойся о них, — прервала его девушка и жадно прильнула к его губам, не оставляя выбора. Сдаться - это все, что он мог сейчас сделать.
Утром, с первыми лучами солнца, Эштон проснулся от чувства приятной тяжести на своем плече. Он повернул голову и посмотрел на мирно спящую Ребекку. Будто понимая, что она нее смотрят, девушка открыла глаза. Они улыбнулись друг другу.
— Пора домой? — спросила она тихо. Грейвс кивнул.
К полудню они отправились к дому отца Эштона. Примерно к обеду дом на колесах уже был на месте.
— Если надумаете снова отправиться в головокружительное приключение, вы знаете, к кому обращаться, — усмехнулась Ребекка, когда отец с сыном вышли из автомобиля. На прощание девушка особенно тепло обняла Эштона, и он ощутил ее дыхание на своей шее. Затем девушка удалилась обратно в машину. Лейси трогательно простилась с Мэттом, который взял с нее обещание обязательно вскоре приехать и навестить их с папой и познакомиться с дедушкой. Позже Мэтт побежал к дому, и на какое-то мгновение Эштон и Лейси остались вдвоем. Он видел, что она собралась уходить, но вдруг остановилась рядом с ним.
— Увидимся, — произнесла она. — Хотела сказать, что Мэтт просто прелесть. Я в восторге от него. У тебя чудесный сын.
— Поверь, он о тебе того же мнения. Говорит, мечтает позвать тебя на свой день рождения.
— Ох, правда? — Лейси мило улыбнулась. — Передай ему, что я обязательно приду. Ну, до встречи.
Она поднялась на ступеньки дома на колесах, но внезапно снова остановилась и обернулась.
— И Эштон... Пожалуйста, будь осторожен. Береги себя и Мэтта, — сказала она изменившимся голосом, после чего исчезла за дверью.
Эштона последняя фраза девушки немного огорошила, однако остановить Лейси он уже по понятным причинам не успел. Эти слова поселили в нем слабую тревогу. Но когда автомобиль скрылся из виду, Грейвс направился к дому отца и уже забыл об услышанном.
В родительском доме все осталось по-прежнему. И хотя Рассел, у которого была своя строительная фирма, всегда следил за домом и своевременно вносил улучшения, атмосфера семейного гнездышка Грейвсов оставалась нетронутой многие годы.
Начались спокойные будни. Эштон взялся за поиск работы, и вскоре ему посчастливилось устроиться на хорошую должность: заместитель главного редактора в местном еженедельнике, пользующимся неплохим спросом. Также Грейвс встретился со своими старыми друзьями. Стив, с которым они в старшей школе были не разлей вода, теперь работал в полиции. Мэтта удалось устроить в школу рядом с домом, и Эштону не приходилось волноваться за него; Рассел временами забирал его с уроков, когда сын был занят на работе или наоборот, хотел отдохнуть.
Все пошло своим чередом, закрутилось и затянуло Грейвса в водоворот событий, встреч со старыми и новыми знакомыми. Дом, рабочие проекты, школа Мэтта... Ничто не отвлекало его от насущных дел, так что когда он впервые ощутил странный упадок сил, то не придал ему особого значения. Но не замечать происходящее стало труднее, когда прежде любимая, вдохновляющая работа начала изматывать его, а прогулки с Мэттом по выходным все чаще переносились по разным причинам, в основе которых всегда было одно - «нет сил», «кружится голова», «что-то нехорошо себя чувствую». Эштон осознавал, что утратил прежнюю работоспособность, но продолжал упорно игнорировать тихо шепчущий что-то внутренний голос. Даже отец заметил, что с Эштоном что-то не так. Но Грейвс каждый раз отшучивался, что просто слишком расслабился и отвык от графика, так что ему нужно время для адаптации.
Сидя в баре со Стивом после очередного рабочего дня, Эштон услышал от него уже хорошо знакомое ему замечание.
— Эш, не обижайся, но с каждой нашей встречей ты выглядишь все сквернее.
— Спасибо за комплимент, Холлоуэй.
— Я серьезно, — сказал друг. — Ты не думал у врача провериться?
— Собирался записаться, но все никак не могу найти время, — Грейвс сделал глоток виски со льдом. — Не переживай. Возьму отгул на той неделе и пройду обследование.
В оговоренное время Эштон отправился в клинику. После обследования у всех возможных врачей он зашел в кабинет за результатами. Вердикт врача немало удивил Грейвса.
— С вами все в полном порядке, — констатировал мужчина средних лет в очках на тонкой оправе. — И хотя ваши легкие соответствуют легким курящего человека, в остальном не вижу у вас никаких патологий.
Эштон испытал одновременно и облегчение, и недоумение. Так или иначе, он решил взять небольшой отпуск на работе, чтобы сменить режим дня и немного отдохнуть. Он был уверен, что, раз уж врач не обнаружил никаких отклонений, ему всего лишь нужен короткий перерыв для приведения себя в порядок. Все-таки, смена климата и образа жизни способна серьезно повлиять на человека.
Но лучше ему не становилось. На одной из их с другом привычных посиделок в баре Стив вновь завел старую песню.
— Грейвс, да ты совсем плох. Ты точно у всех врачей обследовался?
— Точно, черт возьми, — Эштону это начало надоедать. — Я в порядке. Отвали уже.
— Слушай, со стороны ведь заметнее, когда человек меняется. Я говорю это, потому что волнуюсь за тебя.
— Стив, я уже взял отпуск. Отдохну, и все пройдет. Сам же понимаешь, что после долгих лет жизни у океана к более северным широтам привыкнуть непросто.
— Как знаешь, но я бы все равно посоветовал тебе еще кое-куда сходить, — многозначительно произнес друг и добавил: — Вернее, кое к кому. Она тоже кто-то вроде тебя. Ну, необычная.
— Сти-и-ив... — протянул Грейвс. — Не начинай.
— Эш, так ты же у нас сам со способностями, неужели не можешь определить, что с тобой? — заявил Холлоуэй, видимо, начав терять терпение.
— Стив, мы не будем об этом. Просил же.
— Я оставлю тебе ее номер, — не унимался друг. — А дальше решай сам: захочешь - позвонишь, не захочешь - не станешь.
Эштон взял номер той женщины, чтобы друг просто успокоился. Но он сомневался, что подобного рода помощь пригодится ему.
Одним утром, когда его отпуск подошел к концу, Грейвс собирался на работу. Рассел в этот день вызвался отвести Мэтта в школу, и они как раз намеревались выходить из дома. Эштон находился в ванной - решил привести в порядок бородку в стиле Ван Дайка, которую носил уже не первый год. Он стоял напротив зеркала и вглядывался в свое отражение. Боже... И давно у него под глазами появились такие отвратительные синяки? Наверное, следовало наладить режим сна и пореже выпивать в баре со Стивом. Причесав отросшие до плеч волосы, он отстранился от зеркала.
Внезапно у Грейвса закружилась голова. Отражение пошатнулось. Одновременно с этим Эштон почувствовал подступающую к горлу тошноту. Он подумал было, что лучше прилечь на несколько минут, а затем, когда ему полегчает, отправиться на работу, однако через мгновение его скрутило так сильно, что он успел лишь склониться над раковиной. В следующую секунду его вырвало. Но самым ужасным было то, что на белой поверхности он увидел темные, бордовые потеки крови.
— Господи Иисусе! — испуганно выдохнул он и отшатнулся от раковины.
Какого черта происходит? Врач ведь сказал, что Грейвс в порядке. Разве здорового человека рвет кровью? Не похоже на симптомы обычного переутомления и акклиматизации.
— Эштон, с тобой все в порядке? — раздался из-за двери взволнованный голос Рассела.
— Как сказать... — еле слышно отозвался Грейвс.
Рассел настоял на том, чтобы сын взял больничный и еще раз посетил врача. Несмотря на протесты Эштона и заверения в том, что ничего страшного с ним не происходит, Грейвс-старший решил лично отвезти его в больницу и проследить за тем, чтобы тот получил надлежащую помощь. Принявший его врач смог лишь повторно взять у больного анализы и выписать лекарства для облегчения состояния. Он добавил, что на данный момент, пока отсутствуют результаты обследования, это все, что он может сделать.
Отец Эштона стал чаще помогать сыну с Мэттом, чтобы Грейвс больше времени уделял своему здоровью. Рассел даже несколько раз ругался с ним по поводу курения, уговаривая бросить эту гадость, потому что «дальше будет только хуже, и вообще, все проблемы от никотина», но спорить с Эштоном было бесполезно. Он продолжал ходить на работу и вести прежний образ жизни. Мэтт был на его ответственности, и нельзя было просто лечь и отдыхать целыми днями. Тем более он уже обследовался у врача - у него ничего не нашли. Может, у Грейвса уже с головой проблемы? Просто раньше он этого не замечал, вот и запустил ситуацию.
Но ни через день, ни через два, как и ожидалось, ему не полегчало. Лишь когда Грейвс едва не рухнул в обморок в душе и все же сделал это на работе, он вспомнил про номер женщины-экстрасенса, который дал ему Стив. Решив, что кроме времени он все равно ничего не теряет, Эштон набрал нужные цифры.
Дена - так звали женщину - жила на самой окраине Литл-Рока. Места там были довольно злачные, да такие, что, когда Эштон вышел на нужную улицу, он сразу же захотел убраться отсюда восвояси. Домики, маленькие и обшарпанные, стояли вдоль испещренной ямами дороги. Люди, встречавшиеся на пути у Грейвса, провожали его странным, отрешенным взглядом. Были и такие, кто всматривался в него внимательно и с долей подозрения. Эштон поежился и ускорил шаг. Вскоре он наконец добрался до необходимого дома.
— Входи, — голос раздался сразу, едва он успел постучать. Дверь оказалась открытой.
Внутри обстановка была еще хуже, чем снаружи: старая мебель, куча разноцветных ковров, чучела животных и множество украшений из перьев разнообразных птиц. Но омерзительнее всего был запах, который, по-видимому, был вызван благовониями или ароматическими палочками, но Эштону отчетливо напоминал сладковатый удушливый запах смерти, который обычно витал на похоронах и навевал мысли о недолговечности человеческой жизни.
В комнате, в которой оказался Грейвс, сидела женщина, представительница индейской расы. Она была одета в яркое платье, а ее длинные черные волосы свободно спадали на плечи.
— Не стой на пороге, присаживайся, — сказала она. — И не нервничай так. Страшнее, чем уже есть, все равно не будет.
— Что вы имеете в виду? — спросил Грейвс, усевшись за стол напротив Дены.
— Ты проклят, — произнесла она вдруг. — Ты ведь в глубине души и сам знал об этом, верно?
Дена посмотрела на него, и от взгляда темных, жирно подведенных черной подводкой глаз, Эштону стало жутко.
— Проклят? Что за чушь?
— Если бы ты действительно считал это чушью, то не пришел бы сюда. Но ты чувствуешь, что с тобой происходит что-то нехорошее. Нечто, что человеческая логика объяснить не может, — она сделала паузу и добавила. — Ты проклят.
— Но почему? — голос Грейвса дрогнул. В комнате словно упала температура. — Как это могло произойти?
— Слишком сильна чья-то обида на тебя, — сказала женщина. Она выглядела сосредоточенной. — Но... Обида связана не конкретно с тобой. Тот человек держит ее на весь твой род.
— Я не понимаю...
Дена вдруг поднялась с места, отперла ящик в шкафу и взяла оттуда какой-то предмет. Это оказалась небольшая шкатулка, которую она поставила на стол перед Эштоном.
Грейвс вопросительно взглянул на Дену и, получив ответ в виде кивка, осторожно открыл шкатулку. Увиденное заставило его похолодеть: внутри он увидел собственную фотографию. Рядом лежала прядь волос - темная, в точности как у него...
— Откуда это у вас..? Что вы сделали? — Грейвс решительно ничего не понимал, но от приходивших в голову догадок он начал закипать.
— Это сделала я, ты прав. Но не по своему желанию. Ко мне приходил человек, который желает тебе смерти - расплаты за грехи твоей матери. Он и принес мне то, что ты видишь в этой шкатулке.
— Кто это был?! — Эштон впился пальцами в край стола. — Кто-то хочет убить меня?
— Я не могу это сказать, иначе весь этот негатив обрушится на меня, а не на того, кто просил меня это сделать.
Эштон лихорадочно перебирал мысли. От этого даже его голова снова закружилась. Кто мог желать ему смерти? Стив? Иначе откуда он знал Дену? Но Стив никогда не был знаком с матерью Грейвса и уж тем более не отправил бы Эштона к этой ведьме, будь он и вправду тем самым человеком. Кто еще подходил под описание?
— Но вы же понимаете, что на вас тоже лежит вина? Кто позволил вам распоряжаться чужими жизнями? — дыхание Эштона участилось. Им все больше овладевал гнев. — Немедленно снимите это... Проклятие.
— Молодой человек, в моем доме вы не будете повышать на меня голос, — Дена оставалась хладнокровной. — Я лишь исполнитель и делаю то, что люди от меня хотят. У каждого своя работа. И не у всех она бывает приятной и честной, не правда ли? Кто-то спасает жизни, кто-то обманывает людей... Кто-то копается в чужих делах и выносит это на публику. А у меня своя задача.
— На что вы намекаете? Предлагаете мне просто умереть? — Грейвс даже привстал со стула. — А тот человек будет дальше творить все, что захочет? Может, он соберется убить кого-то еще?
— Вам следует спокойно выдохнуть и прийти в себя, — сказала Дена и зажгла какую-то свечу на столе. Комнату наполнил аромат трав, от которого Эштон закашлял, а его ноги стали ватными и подкосились. Его сковала жуткая сонливость, и Грейвс вынужден был сползти обратно на стул и подпереть голову руками. Дыхание замедлилось.
— Что это..? Я не... — Эштон тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение. — Вы что, отравили меня?
— Скажешь тоже, — невозмутимо произнесла женщина. — Просто дала тебе вдохнуть успокоительных трав, чтобы не начал тут крушить что-нибудь ненароком. Я не люблю, когда кто-то буянит в моем доме. Сейчас же успокойся, и мы продолжим нашу беседу.
Грейвса жутко клонило в сон, и бессильная злоба неумолимо отступала под его натиском.
— Пожалуйста... Снимите с меня проклятие, — попросил Эштон, более-менее успокоившись. — Я ведь даже... Я не знаю, что такого сделала моя мать. И почему платить должен я? Если я умру, мой сын останется сиротой. Пожалуйста...
— Я не могу, — Дена помотала головой.
Эштону показалось, что он увидел сочувствие в ее глазах.
— Но вы же его автор. Как не можете?
— Его может снять только тот, кто пожелал навести его на тебя. Найди этого человека. Это твой единственный шанс спасти свою жизнь. И торопись, — предостерегла она. — Судя по тьме, заполонившей твою ауру, у тебя осталось недели две.
Эштон покинул дом Дены на негнущихся ногах. Он не помнил, как добрался до дома. В состоянии, близком к бессознательному, он вошел в дверь и увидел, что у них гости.
— Лейси? — он с удивлением посмотрел на девушку. — Ты пришла к Мэтту? Уже довольно поздно.
— Да, — Лейси улыбнулась, но ее улыбка показалась Грейвсу натянутой. — Я знаю, прости. Просто соскучилась по вам, проезжала мимо и решила зайти. Я кое-что привезла... Не поможешь занести в дом?
— Не стоило... — начал было Эштон, но девушка быстро и весьма настойчиво практически вытолкала его на улицу.
— Нам надо поговорить. Это срочно, — тихим взволнованным голосом объявила Лейси, когда убедилась, что они с Грейвсом остались вдвоем. Она вдруг пристально на него посмотрела. ; Я... Я не опоздала? Ты выглядишь...
— В чем дело, Лейси?
— Не знаю, как это сказать тебе. Мне было слишком больно и стыдно решиться сделать это раньше... Наверное, ты уже заметил, что тебе... Нездоровится? Эштон, ты не просто болеешь. Вернее, это совсем не болезнь.
— А что же? — поинтересовался он с каменным выражением лица. — Проклятие, которое повесила на меня индейская ведьма? Боже... — он усмехнулся. — Никогда не думал, что всерьез произнесу подобное.
— Но как ты узнал? — глаза девушки расширились.
— Ходил к ней. Интересные совпадения происходят, неправда ли? — Эштон склонился к ней ближе, заставив ее отступить на шаг. — Что ты знаешь об этом? Почему так внезапно явилась сюда и выпалила это? И что ты имела в виду, когда в нашу прошлую встречу просила меня быть осторожнее?
— Успокойся, прошу, — Лейси вздохнула. — Я все расскажу тебе. Но это долгая история, и нам лучше присесть в удобном месте, и ты все узнаешь. Я ничего не скрою от тебя. Обещаю.
Грейвс провел ее к беседке во дворе дома. Рассел собственноручно, с любовью возвел это сооружение, и маленькая аккуратная беседка смотрелась очень уютно. А еще в ней были шторки и дверь, и она больше напоминала террасу, нежели беседку.
— Я слушаю, — выжидающе сказал Эштон.
— Я начну с того, что все не так просто, как тебе кажется, — сказала Лейси. — Это действительно проклятие, и насчет той индейской женщины ты прав. Однако не она сама была инициатором.
— Я знаю это. Ее кто-то попросил. Тот, кто желает мне смерти, — продолжил за нее Грейвс. — По крайней мере, так она сказала.
— Значит, тебе многое уже известно. Тогда мне лучше перейти к сути. Это Ребекка желает твоей смерти.
У Эштона против воли вырвалась усмешка.
— Что? Мне казалось, я... Вполне симпатичен ей. Что же заставило ее изменить свое отношение ко мне?
Ребекка... Ну конечно. Именно после этой поездки, после последней ночи в доме на колесах и случилось это дерьмо. Истосковавшийся по женскому теплу Грейвс повел себя, как последний идиот, и благодаря этому Мэтт рискует остаться теперь и без отца.
— Она никогда не меняла его, — произнесла Лейси. — Она изначально знала, чего хочет. Неужели тебе не показалось странным то, что она так легко позволила вам с Мэттью ехать с нами через половину страны?
«Ты просто идиот, Грейвс» — сказал себе Эштон. — «И добавить нечего».
— Она искала тебя, — продолжала свой рассказ девушка. — И когда узнала, что ты уезжаешь из Майами, то решила воспользоваться ситуацией. Чтобы отомстить.
— Да за что, мать твою?! — не удержался и выругался Грейвс, о чем тут же пожалел, когда увидел, каким напуганным стало выражение лица Лейси. — Прости. Я просто... Я ничего не понимаю. В чем моя вина? Дена, та ведьма, сказала, что все дело в моей матери.
— Верно, — подтвердила сестра Ребекки. — Но постарайся не нервничать и сначала выслушать меня до конца.
Эштон кивнул.
— Наверное, ты помнишь, чем занималась... Миссис Грейвс. Однажды наша мама пришла в ваш дом, чтобы попросить о помощи. Даже не попросить... Она устремилась туда из последней надежды. Я уверена, ты помнишь эту историю.
Поздний вечер. Заплаканная, до смерти перепуганная женщина умоляет спасти ее от мужа-тирана. О да, Грейвс помнил.
— В тот день он... Вел себя особенно агрессивно и жестоко. Я не буду рассказывать тебе все подробности - не хочу вспоминать об этом. Но все это детально отпечаталось в моей голове: я сидела тихо, спрятавшись в шкафу, а Ребекка не испугалась и попыталась защитить маму... Она попала в больницу с переломом руки и травмой головы. После этого случая наша мама наконец поняла, что, если такое повторится, следующий раз может стать последним для любой из нас. У нее просто не оставалось иного выхода. Она пошла к миссис Грейвс. После визита к ней наш отец начал болеть. Он не слишком серьезно воспринимал свое состояние, потому что часто прикладывался к бутылке и уже привык временами чувствовать себя скверно. Но постепенно его состояние ухудшалось. Отец стал больше времени проводить в кровати, меньше есть, перестал выходить из дома... Он сгорал на глазах. Конечно, сил на привычные разборки с помощью кулаков у него уже не было. Он стал слабым и совсем безобидным. И в этот момент Ребекку словно подменили: ей стало жалко отца. Она начала часто проводить с ним время. Сидела на краю его кровати и разговаривала с ним, мечтала, чтобы он поправился. Я не знаю, могла ли болезнь заставить его изменить свое мировоззрение, переосмыслить жизнь и прийти к каким-либо выводам. Но Ребекка клялась, что он стал другим человеком, раскаялся. Я не верила ей.
Позже отец умер. Ребекка была убита горем, а мы с мамой, как бы ужасно это не звучало, почувствовали облегчение. Казалось, что беды остались позади, и теперь у нас начнется нормальная жизнь. Но мы ошибались.
Мама, почувствовав себя свободной женщиной, стала реже ночевать дома. Она знакомилась с мужчинами и некоторых из них даже приводила к нам домой. Мы с сестрой были свидетелями вещей, которые предпочли бы не видеть и не слышать. Мама начала пить, как и отец когда-то. Я часто плакала и просила ее прекратить пить, потому что боялась, что она повторит судьбу отца. Но она лишь говорила, что не может остановиться - ведь тогда ее замучает чувство вины. Она уверяла меня, что только алкоголь позволяет ей хоть ненадолго ощутить спокойствие, а в остальное время она думает только об отце. О том, что убила его. А потом кто-то из ее «знакомых» предложил ей попробовать наркотики. От них, как она считала, она и вовсе могла днями не испытывать чудовищные терзания совести.
Все продолжалось не так долго, но для меня это время показалось вечностью. Ребекка в то время вообще перестала общаться с матерью, а если и как-то контактировала с ней, то обычно это были ссоры. Однажды мама несколько дней подряд не возвращалась домой. К сожалению, мы уже привыкли к таким ситуациям, поэтому продолжали жить самостоятельной жизнью и просто ждать ее прихода. Но она так и не пришла. Потом за нами приехала социальная служба. Они сказали, что мама... Она... Ее не стало из-за передозировки. А кроме нее у нас с сестрой никого не было. Нас отправили в приют. Думаю, ты примерно представляешь, каково там жить. Ребекка ненавидела мать за это до самого совершеннолетия. Считала ее глупой и слабой, презирала за то, что она испортила и собственную жизнь, и своим детям. Но она не видела смысла мстить матери, тем более той уже не было. Зато была миссис Грейвс...
Ребекка очень хотела ее найти. Когда мы покинули приют, сестра узнала, что и она умерла. Я долго просила ее, взывала к ней, уговаривая отпустить эту ситуацию. Прошло так много времени, все кончено. Зачем гнаться за призраками? Но Ребекка не могла просто простить Лайлу Грейвс. Она считала именно ее виноватой во всем, ведь мама была недостаточно сильной, чтобы принять такое страшное решение. Ребекка была уверена, что это миссис Грейвс подтолкнула ее к такому поступку.
Сестра не могла остановиться и продолжала что-то искать, выяснять. Я не понимала для чего. Лишь потом я обо всем узнала: Ребекке удалось отыскать сына Лайлы. Он жил в Майами - как раз там, где мы были проездом. И так совпало, что ваш с Мэттом рейс был отложен из-за погодных условий. Как я уже упоминала, Ребекка решила воспользоваться обстоятельствами. Раз она не могла добраться до миссис Грейвс, то... Она отыграется за все на тебе. Тоже сделает больно. Только кому, если Лайлы все равно давно нет? Сначала Ребекка просто хотела сломать тебе жизнь, чтобы ты прочувствовал все то же самое, что и она. Но потом она узнала - от тебя же - что ты, как и твоя мать, обладаешь даром. Она была уверена, что ты обязательно используешь свои способности во зло, потому что ты - сын Лайлы. И поэтому заслуживаешь смерти.
Лейси закончила свой рассказ. Эштон выслушал ее и не сразу нашел, что ответить. Он недоуменно покачал головой, глядя куда-то сквозь девушку.
— Это просто бред, — в итоге медленно, выделяя каждое слово, негромко проговорил Грейвс. — Ребекка не понимает, что натворила. Месть? Для чего она хочет мести? Она не знает, что ваша мать сама прибежала к моей, умоляя о помощи? — Эштон выдохнул, осознавая, что вновь заводится, хотя только недавно просил за это прощения. — Лейси, я отчетливо помню, что все было наоборот. Моя мама не хотела делать то, о чем просила ваша. Ребекка ничего не понимает...
Но Эштон прекрасно знал о том, что Ребекка, даже если бы ей была известна правда, все равно видела бы ситуацию под своим углом. Ей не доказать обратное, если она столько лет прожила с непоколебимым убеждением.
— Эштон, прости меня, — Лейси с мольбой посмотрела на него. — Я должна была остановить ее. Я... Я видела, с каким рвением она пытается добиться своего, но не помешала ей. Прости.
Грейвс увидел, как глаза девушки покраснели от подступающих слез.
— Почему ты просишь у меня прощения? — спросил он с горькой усмешкой. — Разве и твоя жизнь тоже не была сломана благодаря моей матери? Наверное, на твоем месте я бы не стал останавливать Ребекку.
— Эш, не говори так...
— Может, ты и не хотела останавливать ее? В глубине души. Но что-то вдруг изменилось... У тебя взыграла совесть, или ты просто испугалась?
— Да нет же! — Лейси залилась слезами. — Я ведь уже пришла сюда, я рассказала тебе все, почему ты обвиняешь меня? Я не хочу мстить. Ни за отца, ни за свою жизнь. Тем более - мстить мертвому человеку через его живого родственника. Эштон, ты ни в чем не виноват. Ты и Мэтт... Я не хочу ваших страданий. Я пыталась отговорить сестру, я убеждала ее... Мы ругались так сильно, как никогда в жизни. Но потом я не выдержала и просто ушла. И первым делом направилась к тебе, потому что не могла молчать.
Девушка всхлипнула. Она пыталась успокоиться, но Грейвс видел, что ее эмоции слишком сильны. Он тяжело вздохнул, пытаясь переварить услышанное.
— Ты права, — сказал он. — Я не хотел ни в чем обвинять тебя. Прости за это.
Лейси благодарно кивнула. Они немного посидели в тишине, чтобы девушка могла прийти в себя и восстановить эмоциональную стабильность.
— Ты ведь ходил к Дене, — позже произнесла Лейси. — Что она сказала тебе? Что это за проклятие?
— Она сказала, что не сможет мне помочь, а мой единственный шанс не умереть - убедить Ребекку избавить меня от своего проклятия. Но, черт побери... Она ведь этого никогда не сделает, верно? Если это так, то мне осталось, может, недели две.
Лейси вдруг взяла его руку в свою. Эштон посмотрел на нее с удивлением.
— Мы что-нибудь придумаем, — попыталась поддержать его девушка. — Я обещаю. Но я точно не дам ей добиться своего. Я не хочу твоей смерти, Эштон.
Грейвс, который встретился с ней взглядом, почему-то сразу понял, что ее намерения искренни. Он знал это. Лейси не была похожа на сестру.
— Ты не обязана, но... Все равно спасибо за неравнодушие.
Лейси слабо улыбнулась ему в ответ. Его взгляд задержался на ее карих глазах, как вдруг в районе кустов сирени послышался шорох, а потом промелькнул маленький силуэт.
— Мэтт..? — он слышал. Но как много? — Черт, нет...
Эштон хотел кинуться за сыном, но внезапно его внутренности обожгло адской болью, будто сотни или тысячи игл пронизывали ребра и желудок. Грейвс, застонав, согнулся пополам и едва успел найти опору в виде стены беседки.
— Эштон! — Лейси придержала его за локоть. Грейвс закашлял, и было такое ощущение, словно сейчас его снова вырвет как в прошлый раз. Эштон никак не мог остановиться: приступ не заканчивался. Его взгляд упал на пол, и Грейвс увидел на досках несколько капель крови.
— Н-нет... Нет, — хрипло пробормотал он.
— Я вызову «Скорую», хорошо? — обеспокоенно сказала девушка, но Грейвс, судорожно дернув рукой, помотал головой.
— Не надо, — тихо произнес он. — Найди Мэтта. Я сам справлюсь.
Через несколько минут Эштон кое-как пришел в себя. Боль начала ослабевать, но ему было ясно, что это облегчение лишь временное. С каждым днем и часом Грейвсу становилось все хуже.
Эштон медленно, слегка пошатываясь, направился к дому. Когда он завернул за угол дома, то увидел идущих ему навстречу Лейси и Мэтта. Чуть позади от них шел Рассел, которого, видимо, уже успел поднять на уши мальчик. Едва завидев отца, Мэттью перешел на бег.
— Папа! — он бежал, не смотря под ноги. Когда ребенок подбежал к Эштону, тот заметил, что детское личико сильно заплакано. — Папочка!
Грейвс тяжело опустился на колено. В этот момент Мэтт налетел на него и повис на отцовской шее. Он вдруг разрыдался. Эштон обнял ребенка, слегка погладив его по спине. От такого плача плечи ребенка дрожали, а у Грейвса от подобного зрелища сжалось сердце.
— Мэтти... Малыш, — растерянно пробормотал Эштон не своим голосом. — Папа здесь, все хорошо. Зачем так сильно плакать?
Он прижимал к себе рыдающего сына. В какой-то момент Грейвс поднял взгляд и встретился глазами с Лейси и отцом. Было заметно, что им обоим тяжело лицезреть такую душераздирающую сцену.
— Ты правда умрешь? — спросил Мэттью в перерыве от неудержимых, частых всхлипов.
— Что? — Эштон не сразу смог подобрать нужные слова. Что сказать семилетнему ребенку в подобной ситуации? «Да, я скоро умру. Меня прокляли. Прости, что обрекаю тебя на сиротскую жизнь». — Нет, нет, Мэтти. Конечно же я не умру. С чего ты это взял?
— Вы с Лейси об этом говорили! — воскликнул мальчик. — Она сказала, что Ребекка хочет, чтобы ты умер. Я шел тебя искать и все услышал!
После этого сын снова разревелся, и Эштону пришлось долго успокаивать его. Лейси и Рассел подключились к этому, и общими усилиями детскую истерику удалось остановить. Грейвс отправил Мэтта кататься на велосипеде с дедушкой, а сам остался во дворе, чтобы поговорить с девушкой. Они долго не могли прийти к годной мысли, но в итоге решили сойтись на том, что следует вместе прийти к Ребекке и попытаться решить все миром. Однако когда Лейси ушла, Грейвс уже четко понимал, как поступит. Кроме него самого никто не поможет в этой ситуации. Положение плачевное, и он должен сделать все, что сможет. Вечером, предварительно набрав знакомый номер, Эштон отправился в район Суит-Хоум, располагавшийся в окрестностях Литл-Рока.
Дом на колесах стоял на берегу небольшого озера. Рядом с ним темнел на фоне заката стройный женский силуэт в черной кожаной курточке. Ребекка, скрестив руки на груди, неотрывно наблюдала за розоватым небом и позолоченной заходящим солнцем водой.
— Чудесная погодка, не правда ли? — не оборачиваясь, сказала она, когда Грейвс подошел.
— Не то слово, — отстраненно согласился он, поравнявшись с Андервуд.
— Ты соскучился и захотел увидеть меня? — Ребекка взглянула на него с привычной очаровательной улыбкой. Но сейчас она виделась Эштону лживой.
— Можно и так сказать, — отшутился он.
— Ох, Эш... Какой-то ты неразговорчивый сегодня. Много работы, наверное, и ты ужасно устаешь. Я права?
— Не совсем... — Грейвс вдруг усмехнулся. — Как бы это сказать... Я умираю.
Лицо девушки мгновенно поменялось. Но, видимо, она тут же взяла себя в руки, потому что в следующую секунду рассмеялась.
— Значит, тебе нравится черный юмор? — сделала вывод Ребекка. — Мне тоже. Без него темные стороны нашей жизни свели бы нас с ума. Шутки про смерть помогают держаться на плаву.
— Почему же тогда ты не удержалась на плаву? — спросил Эштон с нотками грусти в голосе. — Вместо этого ты выбрала запятнать свою душу бессмысленной местью, потратив на это много бесценных лет своей жизни. Что, неужели черный юмор не пришел на помощь в нужный момент?
Грейвс вдруг увидел, как глаза Ребекки заметали искры. Своими словами он попал в точку. Но и это не сломило стену сопротивления окончательно.
— Что ты несешь? Что бы это ни значило, какого черта ты так говоришь, словно многое обо мне знаешь? — она заметно напряглась.
— Достаточно, чтобы сделать такие выводы. Бекк... Что за путь ты избрала? Почему? — Грейвс старался сохранять спокойный тон.
— Так ты виделся с этой мелкой дрянью? — девушка усмехнулась. — Само собой. Куда еще она бы так отчаянно бросилась, если ни к тебе? И как на духу все выложила...
— Ребекка, она твоя сестра! — почему-то сейчас Эштона очень задело то, как она назвала Лейси. — И она поступила верно. У нее хотя бы есть совесть.
Девушка достала сигарету и закурила. От запаха дыма Грейвсу внезапно стало тошно, хотя совсем недавно он не мог протянуть и пары часов без «Капитана Блэка».
— Она дрянь, и всегда ею была, — небрежно отозвалась о сестре Ребекка. — Нашлась, святая невинность. Ей всю жизнь было жалко зверушек, букашек и обездоленных. А сестру и отца никогда. Ей до такой степени плевать, что она готова отказаться от единственного оставшегося в живых родного человека ради... Убийцы. Кто ты, если не убийца?
— Я? — Эштона пробрало холодом. — Ты хоть понимаешь, что ты несешь? Что я тебе сделал?
Андервуд остервенело кинула сигарету на землю. Она резко шагнула к Грейвсу, будто намеревалась его ударить, но вместо этого схватила край его пиджака.
— Ты, твоя мать... Весь ваш род - вы все одинаковые. Мните себя особенными и распоряжаетесь чужими судьбами. Лезете не в свое дело и не в свою жизнь. Если бы твоя мать тогда не вмешалась... Но нет, она не упустила возможность. Еще одна загубленная душонка в ее копилку, еще выше самомнение. Если бы ваша семья просто не лезла не в свое дело! — девушка повысила голос. Она тряхнула Грейвса за пиджак, а потом стукнула кулаками по груди. Эштон лишь поморщился. — Родители бы помирились. Или развелись - не суть. Но папа был бы жив! Мне бы не пришлось смотреть, как он медленно умирает. Не пришлось бы ночами спать так, чтобы в любой момент проснуться от малейшего вздоха или шороха с его стороны. Почти не спать, чтобы не упустить... Нам с Лейси не пришлось бы расти в приюте. Это все из-за вас, — Ребекка не сдержала слез. Ее гнев перерастал в рыдания. Она отпустила пиджак Грейвса, всхлипнув. — Из-за твоей матери. Из-за тебя. Ты такой же. Я знаю, что случилось с твоей женой - читала в сводке. Писали, что в тот момент вы ссорились. Может, дело вовсе не в молнии, Эштон?
— Ребекка, ты слышишь себя?! — Грейвс был опустошен и ошарашен одновременно. — Я бы никогда... Никогда не причинил вреда Сиенне. Она была моей семьей, матерью моего сына. Я любил ее. А мои способности... Я никогда не использовал их - они не нужны мне. Не хочу брать на себя подобную ответственность. Ребекка, — он заглянул девушке в глаза. Сейчас она в таком состоянии, что лучше попытаться успокоить ее, но уж точно не злиться и не распалять ее еще сильнее. — Я понимаю, как тебе плохо. Я тоже терял близких, и я знаю, насколько это тяжело. Моя мама... Я видел, как она угасала от болезни. А моя жена погибла на моих глазах, и я ничего не смог сделать. Мне знакомо твое горе. Но Бекк... — Эштон практически невесомо обнял ее за плечи. — Не живи воспоминаниями. Все кончено. Твоя мама была взрослым человеком и самостоятельно приняла это решение, а моей уже давно нет. Я не ищу ей оправданий, она действительно совершила огромный промах... Но она раскаивалась. Незадолго до своей смерти она часто повторяла мне, чтобы я никогда не использовал свои силы во зло. Я старался жить, словно их нет, никогда не применял их и не считал себя особенным. Мне очень жаль, Ребекка... Прости меня, если я когда-либо задел или обидел тебя. Прости меня за мою мать. Я клянусь, что никогда не сделал бы тебе ничего плохого. Я даже думал, что... Что мы стали довольно близки...
— Заткнись! — вдруг прервала его Андервуд. — Не желаю больше слышать твою ложь. Я не верю тебе... Не верю! Ты никогда не был на моем месте: не жил в нищете, не голодал. У тебя была счастливая, полноценная семья. А у меня ничего! Половину жизни потеряла в приюте, несколько лет отдала браку с отморозком, а теперь получила сестру-предательницу. Ты просто издеваешься... Ты никогда не поймешь меня, так что не пытайся запудрить мне мозги. Ты просто боишься за свою чертову жизнь, вот и все. Страх обнажает истинную личность людей.
Она расплакалась. Девушка явно была не в себе и испытывала сильнейшую душевную боль. Эштону не оставалось ничего, кроме как осторожно притянуть Ребекку к себе и заключить в объятия. Он бережно погладил ее по макушке, пока она со злостью стискивала в кулаках ткань его рубашки и пыталась бить по груди.
— Ш-ш-ш... Бекк, пожалуйста, успокойся. Приди в себя, и мы снова поговорим. Сядем и все обсудим, опустив громкие обвинения.
Притихшая девушка после этих слов снова вспылила и начала вырываться из объятий Грейвса с новой силой. Эштон отпустил ее, и та незамедлительно отвесила ему хлесткую пощечину. Грейвс коснулся своей щеки и печальным взглядом посмотрел на Ребекку.
— Не смей разговаривать со мной как с умалишенной только потому, что я поддалась минутной слабости, — в ее голосе послышались стальные нотки, но лицо все еще было заплаканным.
— Бекк... — начал было Эштон, покачав головой.
— И не называй меня так. Та ночь в трейлере еще не делает нас близкими. Я просто использовала тебя, как и ты меня.
Грейвс, конечно, не строил воздушные замки в своей голове, но эта фраза девушки сейчас резанула его по живому. Будто в слово «использовала» Ребекка вложила все свое презрение к нему.
— Хорошо, Ребекка, — сказал он. — Будет так, как ты того желаешь. Я прошу только об одном...
— Нет, — отрезала девушка.
— Ребекка... — произнес Эштон, как вдруг понял, что чувствует хорошо знакомую жгучую боль, усиливающуюся с каждой секундой. — Ты хочешь отомстить за причиненное тебе зло, но и сама поступаешь точно так же. Стоит ли оно того..?
Несмотря на попытки держаться, Грейвс все же не мог скрыть ощущения. Его снова будто пронизывало множество игл. Нет, даже не игл. На этот раз сотни ножей заживо исполосовывали его. Сначала он болезненно нахмурился, а потом, когда стало еще больнее, вскрикнул, схватившись за солнечное сплетение. Изнутри сковало тисками, от желудка и до горла. Ребекка ошарашенно смотрела на Эштона, который сейчас даже не мог нормально сделать вдох.
— Тебе очень больно? — спросила девушка будничным голосом, словно интересовалась, какую марку бытовой техники он предпочитает.
— Разве не этого ты хотела? — хриплым голосом произнес Эштон, превозмогая жуткую боль. На губах он почувствовал солоноватый привкус. Ответ уже мало интересовал Грейвса, потому что его скрутил приступ страшного кашля.
— Прошу тебя... — промолвил он, когда кашель отступил. — Пусть ты хочешь наказать меня, пусть это заслуженно... Но ведь Мэтт останется сиротой, Ребекка. Мой сын останется без родителей. Он уже потерял мать - не отнимай у него отца. Пожалуйста, сними эту гадость.
Ребекка какое-то время молча смотрела на него. Грейвс не мог понять этот ее взгляд.
— Нет, — повторила она. — Меня это не волнует, как и тебя тот факт, что мы с сестрой благодаря твоей матери тоже остались сиротами. Так что убирайся.
— Ребекка, ты же не убийца, — Грейвс сделал шаг по направлению к девушке. — Ты не хочешь сломать жизнь невинному ребенку. Ради Мэтта, пожалуйста... Я сделаю что угодно для тебя и Лейси, только сними это дурацкое проклятие.
— Я сказала - убирайся! — повысила голос она и устремилась к своему дому на колесах. Это было слишком быстро, и Эштон лишь успел схватить ее за запястье в попытке остановить, но из-за своего состояния не рассчитал силы и чрезмерно резко дернул Ребекку за руку, и девушка вскрикнула от боли. Она развернулась и оттолкнула Грейвса. Тот пошатнулся и с трудом устоял на ногах.
— Если ты сейчас же не уйдешь, я вызову полицию и скажу, что ты меня преследуешь, — бросила Ребекка, после чего скрылась в трейлере и захлопнула дверь.
У Эштона просто не было сил, чтобы продолжать уговаривать ее. Он изможденно прислонился спиной к дереву и медленно сполз на землю. Ребекка... Она так сильно ненавидит его. Так отчаянно желает ему умереть в мучениях. За что? Может, жизнь Грейвса и не слишком значительна для этого мира, но почему должен страдать маленький Мэтт? Почему должен расти без родителей? Это все безумно несправедливо.
Эштону немного полегчало, но общее самочувствие оставалось ужасным. Он брел по улице, словно в алкогольном или даже наркотическом опьянении. Грейвс пошатывался и плохо разбирал дорогу. В конце-концов, он устало опустился на скамью в каком-то сквере и откинулся на спинку, чтобы передохнуть и вернуть хоть капельку сил. А потом наступила темнота...
Эштон пришел в себя в больнице. На кресле рядом дремал отец, а поодаль на табуретке сидела Лейси, нервно постукивая ногтями по тумбочке.
— Лейси..? — тихо позвал ее Грейвс. В горле саднило после последнего приступа кашля.
— Эш! — она вскочила с места и подбежала к нему, сев на край больничной койки. — Ты не представляешь, как сильно напугал нас. Что случилось?
Мужчина нахмурился. Он и сам довольно плохо помнил, что с ним произошло. Как он отключился? И уж тем более Эштон не застал тот момент, когда оказался в больнице.
— Ничего не помню... Почему я здесь?
— Тебя нашли без сознания на улице. Слава богу, что тебя не приняли за обычного пьяницу или бездомного, — сказала девушка, на что Эштон едва заметно грустно усмехнулся. — Когда ты долго не возвращался домой, твой отец и Мэтт начали беспокоиться. Ты не отвечал на звонки, и никто не знал, где ты. Тогда Мэтт попросил мистера Грейвса позвонить мне. А я сразу поняла, куда ты направился. Я хотела сама пойти искать тебя, но вскоре позвонили из больницы. Эштон...
— М-м?
— Ты ведь ходил к моей сестре, так? И не предупредил меня...
— Просто хотел поговорить с ней начистоту, — опустив подробности, ответил Эштон.
— Как она отреагировала? — с мрачным видом спросила Лейси.
— Ты и сама догадываешься, — в тон ей произнес Грейвс. — Лейси, а где Мэтт? — вдруг спохватился он.
— Не волнуйся за него. Мистер Грейвс сказал ему, что тебя срочно вызвали на работу. Сейчас он у ваших соседей. Но Эштон... Второй раз такое не сработает. Он все понимает. Мэтт умный мальчик и уже довольно взрослый, чтобы верить в постоянные отговорки.
— Я знаю, — вздохнул Эштон. — Но я все равно не могу сказать ему, что его отец умирает, понимаешь? Незачем ломать ему психику в таком возрасте. Он только год назад потерял маму... Каково ему будет теперь?
— Вот поэтому ему нельзя терять и папу, — решительно сказала Лейси. — Мы обязательно найдем способ помочь тебе. Я не дам тебе умереть.
Эштон, вымученно улыбнувшись, вдруг коснулся руки девушки и большим пальцем погладил тыльную сторону ее ладони. Лейси в ответ сжала его руку и тоже слабо улыбнулась. Оба осознавали, как обстоит ситуация, но из последних сил цеплялись за надежду.
— Ты тоже сильно не нервничай, — попытался подбодрить ее Грейвс. — Все будет в порядке.
Какое-то время они молчали. В палате стояла довольно тяжелая атмосфера. Позже проснулся Рассел, и Эштону пришлось успокаивать и его. Заверив отца и Лейси, что ему гораздо лучше, он сослался на усталость и сказал, что хотел бы немного поспать. К тому же, им тоже следует передохнуть и проведать Мэтта. Спустя полчаса после ухода девушки и Рассела, в палату зашел врач. Хорошо, что они с Эштоном здесь вдвоем: что бы у него ни обнаружилось, его близким не стоит это слышать.
— Мистер Грейвс, как давно у вас начались эти приступы? — спросил врач.
— Около двух недель. Может, чуть больше.
— Потери сознания были раньше, или это впервые?
— Впервые, — Эштон нетерпеливо вздохнул. — Господи, вы можете, наконец, сказать, что со мной такое? Только не вздумайте утверждать, что я в порядке, просто много курю и мало отдыхаю.
— Мистер Грейвс, я бы очень хотел вас обнадежить, но мне жаль... Ваши симптомы и результаты обследования позволяют полагать, у вас язва желудка и двенадцатиперстной кишки в острой форме. К тому же, я бы настоятельно рекомендовал вам сделать скрининг легких на онкологию, потому что...
— Я вас понял, доктор. Естественно, я совсем не в порядке. Не продолжайте, пожалуйста.
— Но мистер Грейвс...
Эштон понимал, что врачи крайне удивлены его безразличием к собственному здоровью. Но что он мог сделать в данной ситуации? Медицина ничем не могла ему помочь. Он умирает. Его сын рискует остаться сиротой, отец - без единственного ребенка на старости лет. Жизнь его семьи катится к чертям, и все из-за давнего поступка матери, которая благими намерениями вымостила им всем дорогу в ад.
Когда Эштона выписали из больницы по собственному желанию, несмотря на многочисленные уговоры врача остаться, потому что «состояние его здоровья почти критическое», он внезапно осознал, насколько мало времени стал проводить с сыном. Он решил это исправить и запланировал вместе посетить те места, которые они давно хотели. Возможно, это последний шанс Грейвса осуществить хотя бы несколько желаний Мэтта. Когда его не станет, кто будет учить мальчика кататься на роликах или играть в шахматы? Кто научит его, как постоять за себя или не дать в обиду слабого? Или как принять тот факт, что в жизни бывает много боли, и зачастую она очень далека от ожиданий..?
Несколько раз Мэтт очень просил отца взять с собой Лейси. Эштон наблюдал за тем, как они резвятся у пруда в парке и удивлялся: как же крепко они сдружились. Как же согревает душу видеть их вместе. Интересно, могла бы Лейси стать тем человеком, который не позволит Мэтту почувствовать себя сиротой? Как было бы прекрасно, останься она рядом с ним навсегда. Он вырастит любимым и любящим. Он вырастит нужным. Мэтт, его маленький Мэттью должен вырасти счастливым человеком. А Лейси не обязана всю жизнь следовать за сестрой и носить на себе груз прошлого.
— Она замечательная. Правда, Мэтт? — сказал Грейвс, когда девушка отошла к киоску с мороженым. Почувствовав на себе его взгляд, Лейси обернулась и одарила отца с сыном улыбкой. Мальчик весело помахал ей.
— Да! Я обожаю ее! — воскликнул Мэтт. — А ты? Знаешь, папа... У меня уже есть мама, и другой быть не может, но... Если бы случилось такое, что ей бы стала Лейси... Я был бы не против.
Эштон удивленно посмотрел на сына, а потом расхохотался.
— Малыш, только ты ей это не говори, хорошо? — он взлохматил белокурые волосы мальчика.
А через несколько дней Мэттью впервые увидел приступ отца. Эштон не успел отойти в другую комнату, и, задыхаясь от удушающего кашля и корчась от боли, он одновременно слышал истерический плач своего ребенка и ничем не мог ему помочь... В тот вечер после истерики у Мэтта поднялась высокая температура. Ее не получалось сбить никакими лекарствами. Пришлось вызвать врача на дом, и он выписал стандартные средства от простуды. Все, что оставалось Эштону - целыми днями сидеть рядом с сыном и заботиться о нем. О себе думать времени не было.
— Сынок, отдохни хоть немного, я присмотрю за ним, — сказал однажды Рассел, видимо, пожалев и без того изможденного Грейвса. — Ты сам еле на ногах держишься, тебе бы поспать и поесть по-человечески.
Эштон решил послушать отца. И хотя он не мог перестать беспокоиться за Мэтта, ему все же удалось немного отвлечься, и он даже почувствовал себя чуть лучше. Конечно, насколько это было возможно в его ситуации.
Утром Мэтту стало хуже. Температура не спадала, у мальчика пропал аппетит, а его горло сильно покраснело. Грейвс не знал, что делать, и даже думал о самом страшном: что сына тоже коснулось проклятие. Но Эштон каждый раз отгонял эту мысль. Нет, Ребекка бы не посмела.
Как-то неожиданно для него унылую тишину в доме нарушил телефонный звонок. Это была Лейси.
— Эштон! — сходу выпалила она, едва тот взял трубку. — Я была у Дены и кое-что узнала. Она сказала, что есть другой способ снять проклятие: необязательно присутствие Ребекки. Я же ее сестра, Эш. У нас одна кровь... Послушай, мы должны поехать к ней. Помнишь, я обещала тебе, что ты не умрешь? Я сдержу обещание. Я сделаю все, чтобы этот способ сработал. Ты скоро поправишься.
Девушка произнесла все это на одном дыхании, отчего Грейвс даже слегка растерялся. Затем он даже ощутил небольшой прилив воодушевления, однако...
— Лейси... Я не могу поехать. Мэтт болеет, и ему все хуже. Я не имею права оставлять его. Поговорим об этом, когда ему станет получше. Я очень беспокоюсь за него.
— О, Боже, — Лейси выдохнула. — Все очень серьезно? Ты не сможешь даже на часок-другой отлучиться?
— Я просто должен быть с ним. Не знаю, почему, но я чувствую, что не должен оставлять его одного. Иначе он может...
Эштон не смог заставить себя произнести это слово.
— Эш, но у нас мало времени, — попыталась убедить его Лейси. — Ты ведь можешь попросить мистера Грейвса присмотреть за Мэттом, пока тебя не будет. С ним все будет хорошо. Ты ведь сам сказал, что... Ты же помнишь последний приступ? Ты едва не умер. Эштон, я боюсь... Боюсь, следующий может быть гораздо тяжелее.
Повисло молчание. Грейвс, перебирая в голове мысли, тяжко вздохнул.
— Я знаю. Но другого выхода нет, Лейси. Я не отойду от Мэтта ни на шаг, пока ему не станет хоть немного лучше. Это мой сын. Я ни в чем тебя не обвиняю, но ты пока не можешь полноценно понять чувства родителя, который боится потерять своего ребенка.
— Эш, послушай...
— Прости, — с сожалением произнес он и положил трубку.
Эштон направился в комнату сына. Отчего-то стало тяжелее дышать, будто он поднимался на вершину горы, и кислорода вокруг становилось все меньше. Уже из коридора он заметил, что кровать Мэтта пуста.
— Мэтт? — окликнул ребенка Грейвс.
Ответа не последовало. Эштон прошелся по комнатам второго этажа, но и в них не нашел сына. Оставался только первый этаж. Мужчина, держась за перила, с трудом спустился по лестнице. В голове уже гудело, боль в груди нарастала, а ноги подкашивались. Когда Эштон оказался в гостиной, он наконец заметил Мэтта. Тот, увидев отца, медленно направился навстречу.
— Малыш, тебе уже лучше? — обеспокоенно спросил Грейвс. — Не нужно было вставать. Давай, возвращайся в кроватку.
— Но, папа... Я увидел, что тебя нет рядом, и начал волноваться. Поэтому я решил найти тебя, — сонным и слабым голосом произнес мальчик. Сердце разрывалось от осознания, что такой маленький ангелочек должен страдать, и страдать из-за него... Из-за Эштона.
— Я здесь, я никуда не ушел, — Эштон, почувствовав, что силы оставляют его, сел на пол и облокотился спиной о стену. Он протянул руки к сыну, и тот угодил в надежные отцовские объятия. Грейвс прижал ребенка к себе и поцеловал в светлую макушку. — Разве я могу оставить тебя одного, малыш?
— Папа, мне страшно, — захныкал мальчик. — Я теперь тоже умру?
— Кто тебе такое сказал, Мэтт? Этого не произойдет. Никто не умрет, все будет хорошо.
— Ты заболел, и я тоже, — всхлипывал Мэттью. — На нас обоих то проклятие, да?
После этих слов ребенок расплакался. Эштон, крепче обняв сына, стал слегка покачивать его на руках, чтобы успокоить.
— Мэтт, забудь об этом, — мягко проговорил Грейвс. — Нет никакого проклятия. Это простуда. Нужно пить лекарства, которые выписал тебе врач, и больше отдыхать. Тогда все скоро пройдет.
— Неправда! Я знаю, что это проклятие! Лейси тоже это говорила тогда в саду. Она не могла обмануть!
Слезы струились по лицу мальчика, и он никак не мог успокоиться. Он ревел все сильнее, и в его состоянии это могло вызвать значительные ухудшения. На громкие крики вскоре пришел Рассел.
— Что случилось? Боже, Мэтти... Ну же, успокойся, маленький. Какое проклятие, о чем ты говоришь? А я говорил, что не нужно ему столько мультиков смотреть.
Дедушка не смог повлиять на внука, сколько бы ни пытался до него достучаться. Эштон чувствовал, как в больной голове еще сильнее пульсирует от громких звуков: плач сына, причитания Рассела... Все смешалось в один сплошной шум, и в этой суматохе Грейвс ощущал, как всепожирающая боль поглощает его. Силы практически оставили его. Наверное... Наверное, времени осталось совсем немного. Он чувствовал это. В то же мгновение раздался звонок в дверь.
Рассел направился в прихожую. Послышался стук двери, и через несколько секунд в гостиную вбежала Лейси.
— Эштон! — воскликнула она и внезапно замерла, когда увидела его с Мэттом на руках. Тот заливался слезами.
— Знаешь... В такой момент я должен бы выпроводить тебя из дома, но... На самом деле спасибо тебе за то, что пришла.
— Что происходит? — девушка в миг побледнела. Она подошла чуть ближе и опустилась на колени напротив Эштона и Мэттью. Рассел стоял позади.
Грейвс никогда не хотел применять свои способности. Он боялся их. Боялся случайно использовать их кому-либо во вред. Он был уверен, что навсегда похоронит их глубоко в себе. Но сейчас Эштон смотрел на сына, который сгорал от температуры, не поддающейся никаким лекарствам, и надрывно плакал, причиняя тем самым неимоверную боль своему отцу. Грейвс глядел на него и осознавал, что обязан помочь ему во что бы то ни стало. Любым способом.
— Мэтт... Посмотри на меня, — тихим голосом произнес он. — Вот так, тише. Тише, — Эштон посмотрел в большие, заплаканные голубые глаза, поглаживая ребенка по лбу и волосам. — Сейчас я сделаю так, что тебе станет легче. Но ты должен перестать плакать, расслабиться и закрыть глаза, хорошо? Подумай о чем-нибудь приятном. Что больше всего на свете радует тебя?
Мальчик все еще хныкал, но под действием отцовского голоса начал успокаиваться. Когда истерика отступила, он заговорил:
— Когда мы гуляем вместе... Я, ты, дедушка и... И Лейси.
— Молодец, хорошо, — одобрил его мысли Грейвс. — А теперь закрой глаза и хорошенько представь это, словно оно происходит на самом деле.
— Эштон, — попыталась отвлечь его Лейси, помотав головой. Грейвс вскинул ладонь, жестом останавливая ее.
— Ты должен поехать со мной, — не сдавалась она. — Пожалуйста, прошу тебя. Поехали со мной.
Но Эштон не реагировал. Он был сосредоточен лишь на сыне.
— Представь нас четверых, — продолжал Грейвс спокойным, ровным, погружающим в дремоту голосом. Таким обычно родители рассказывают на ночь сказки своим детям, которые не могут без этого уснуть. — Ты, я, дедушка и Лейси. Где мы? Что мы делаем?
— Мы у горы Рашмор. Я всегда хотел там побывать, — голос ребенка почти пришел в норму. — Мечтал посмотреть на лица каменных президентов. Мы стоим и глядим на них...
— Продолжай, умница, — Эштон осторожно убрал со лба сына светлую прядку. Он прикрыл глаза и попытался сосредоточиться. Как конкретно это должно произойти? Правильно ли делает Грейвс, «сработают» ли его способности? А вдруг... Вдруг он навредит своему ребенку?
— Эш... — он услышал тихий, даже жалобный голос девушки. И снова не отреагировал.
— Эти каменные портреты... Они такие огромные! Они напоминают настоящие лица, — мечтательно произнес мальчик. — Мне кажется, будто Авраам Линкольн вот-вот нахмурится.
— Все возможно, если в твоем сердце есть вера, — Эштон вымученно улыбнулся. Ладонью он ощутил легкую приятную пульсацию, напоминающую слабые разряды тока. Постепенно она начала усиливаться, но боли не было. Грейвс понимал, что делает все правильно.
— Папа... Моя голова больше не болит, — удивленно произнес Мэтт не открывая глаз.
— Теперь тебе будет становиться легче и легче, а потом ты и вовсе поправишься, — Эштон по-прежнему бережными движениями гладил сына по голове. — Но для этого тебе нужно поспать. Когда ты проснешься, ты будешь совсем здоров. Засыпай, Мэтт.
Мальчик выдохнул, и вместе с этим выдохом словно ушли остатки негатива. Эштон почувствовал, как маленькое тельце в его руках расслабилось.
— Спи, — прошептал он. — И всегда помни, что папа любит тебя.
Малыш окончательно обмяк в его руках.
— Так вот, каково это, — выдохнул Эштон. Его голос ослабел, а конечности налились тяжестью. Энергии совсем не осталось после того, что он сделал. Он словно... Отнял у себя часть жизненной силы и передал ее сыну. Грейвс чувствовал это. И время, которое у него оставалось, ушло вместе с ней. Боль становилось все более невыносимой, каждый вдох давался с трудом. Он... Он не увидит пробуждение Мэтта. — Применять этот дар. У всего есть своя цена, — он горько усмехнулся.
— Что ты сделал? — глаза Лейси наполнились слезами. Голос дрогнул. — Ты и так очень слаб. Зачем..?
— Все хорошо, — одними губами произнес Грейвс. — Теперь он хотя бы спокойно уснет. Больше ему ничего не грозит.
— Но ты...
— Я в порядке.
— Ты не послушал меня! Я ведь обещала спасти тебя. Я должна была сделать это, я... Я могла...
— Лейси, — покачал головой Эштон. — Ты и так сделала для меня очень многое. Больше, чем ты думаешь. Но я не хочу, чтобы ты брала на себя ответственность за поступок твоей сестры.
Не сдержав эмоции, девушка расплакалась, прикрыв рот рукой.
— Как я и сказал - у всего есть своя цена. Ты могла бы избавить меня от проклятия, все верно. Но ты бы и расплачивалась за него. А я этого не допущу.
Лейси была растеряна и разбита. Она плакала так, словно Грейвс был уже мертв, и мертв по ее вине. Рассел тоже выглядел подавленным, а его лицо посерело. Он был подобен серой тени и будто осунулся за несколько минут.
— Эштон, тебе нужен врач, — сказал он. — Что бы тебе ни говорили, ты болен, и тебе нужна квалифицированная помощь. Я позвоню в «Скорую».
— Папа, ты же все понимаешь... Перестань, — голос Эштона стал едва слышен. — Вы с мамой прожили вместе столько лет... Ты хорошо знаешь, на что она была способна. А ее болезнь... Мама была слишком сострадательной, чтобы вернуть гадость тому, кто действительно этого заслуживал. Кто, как не ты, лучше всех знал Лайлу Грейвс?
— Эштон... — Рассел тоже не вынес происходящего, и его лицо исказила гримаса боли.
— Да перестаньте вы, ей богу... Хватит, — пробормотал Грейвс. — Как в чертовой мелодраме.
И тут к нему вернулся кашель. Болезненный, раздирающий изнутри. Эштону казалось, будто его легкие сейчас разорвутся. Он приложил ладонь ко рту и увидел кровь. Ее было много. Грейвс сплюнул кровь на пол, и на губах остались бордовые следы.
— Лейси, я могу кое о чем попросить тебя? Знаю, это может прозвучать дико, и ты имеешь полное право отказаться, но... — заговорил Эштон после того, как приступ отступил. Речь давалась болезненно, и у него получался хриплый полушепот вместо обычного голоса.
— Что бы ты ни попросил, это не будет обременительно для меня, — девушка взяла себя в руки. — Все что угодно, Эш.
— Спасибо, — улыбнулся он. — Я прошу тебя... Пожалуйста... Будь рядом с Мэттом. Ты очень нужна ему. Я не хочу взваливать на твои плечи такой груз, но... Он уже не сможет без тебя, Лейси. Папа... Папа позаботится о нем, но и ты не оставляй его. Ты сможешь сделать это ради меня? — он снова закашлял, содрогаясь и с трудом дыша.
— Я обещаю тебе. Обещаю, что никогда не брошу Мэтта, — слезы вновь покатились по девичьим щекам. — Я всегда буду рядом с ним. Я... Эштон!
Мир начал плыть перед его глазами. Было трудно сфокусироваться на ее лице. Она красивая. Красивая и в душе, и внешне. Судьба не просто так устроила их встречу. Не просто так эта девушка пришла в их с сыном жизнь.
— Я не сказала тебе еще кое-что. Это... Это важно!
— Я знаю, — прошептал Грейвс. — Знаю.
Он медленно протянул к ней руку, и Лейси тут же сжала ее в своей ладошке. Эштон слышал ее затихающие всхлипы. Даже тихий, почти не слышный плач всегда стойкого и прячущего эмоции от взгляда окружающих отца, также долетал до его угасающего слуха.
— Спасибо тебе, Лейси, — произнес Эштон, прикрыв глаза. Его рука, лежащая в ладони девушки, ослабла. Дыхание мужчины замедлилось, а потом остановилось.
— Нет... Нет! — услышал он крик Лейси уже сквозь меркнувшее сознание. И все закончилось.
Там, на границе между этим миром и другим, неизвестным... Эштон вспомнил о Сиенне. Он ясно увидел лицо жены с ее большими голубыми глазами, обрамленными длинными ресницами, и белокурыми волосами. Когда она улыбалась, Грейвсу чудилось, будто перед ним настоящий ангел.
— Дорогой, знаешь... — однажды задумчиво сказала она, глядя на то, как полуторагодовалый Мэтт делает свои первые шаги на кухонном ковре. — Мэттью у нас уже совсем взрослый. Смотри, какой у него твердый шаг.
— О, да, — засмеялся Грейвс. — Еще чуть-чуть, и он станет самостоятельным молодым человеком. И мы будем скучать по тем временам, когда он всюду ползал и что-то неразборчиво лепетал. Боже, Сиенна. Он ведь только недавно родился, разве нет?
— Кто сказал, что мы не сможем пережить такое снова? — внезапно сказала жена. — Если бы у нас была дочь... Как думаешь, как она могла бы выглядеть? Представь себе ее портрет: она светленькая, как я и Мэтт, или темноволосая и вечно серьезная, прямо как ты?
— Думаю, она была бы... Вернее, будет, — добавил Эштон решительно. — Самой красивой. И самой лучшей, — ответил ей на это Грейвс. И оба улыбнулись.
Они с Сиенной долго мечтали о дочери. Хотели, чтобы у Мэтта была младшая сестренка. Чтобы они взрослели вместе, а спустя много лет стали друг для друга опорой и самыми близкими людьми. Сиенна и Эштон думали, что у них впереди еще целая жизнь. Они ведь так молоды, а их любовь лишь растет и крепнет с каждым годом. Там, впереди, подростковые проблемы Мэтта, его проводы в колледж, знакомство с его первой любовью... Рождение юной мисс Грейвс, снова пеленки и распашонки с первыми шагами и первым словом. Обязательно «мама». А может, и «папа». Это вовсе неважно. Главное, воочию увидеть это маленькое личико. Взять на руки и прижать к себе свою малышку... Кто же знал, что светлые мечты так и останутся мечтами? Порой от родных людей остаются лишь образы перед глазами их близких. Они улыбаются в мыслях и с поверхности пожелтевших фотографий, словно никуда и не уходили. И кажется, будто они где-то там, далеко, продолжают жить и любить тех, кто остался здесь....
Их не стало. Но память о них никогда не исчезнет.
***
— Готов? — спросила Лейси, глядя на держащего в руках цветы Мэттью. — Можем сходить позже, если ты еще не решился. Все в порядке.
— Лейси, я уже не маленький, — серьезным голосом сказал мальчик. — Мне одиннадцать в этом году. И я хочу их увидеть.
— Тогда пойдем.
Они двинулись по дорожке, минуя многочисленные ряды надгробных плит. Мэттью каждый раз преодолевал этот путь с большим трудом: в первый год после смерти отца он и вовсе отказывался приходить на кладбище, но потом все же нашел в себе силы.
Лейси и Мэтт подошли к невысокому, но довольно пышному деревцу, под которым расположились две гранитные плиты. На первой было выгравировано имя Сиенны Грейвс и годы ее жизни: 1988 - 2017. Вторая принадлежала Эштону Грейвсу, а под его именем виднелась надпись: 1986-2018.
Мэтт застыл между могилами, сжимая в руках цветы. Он не решался действовать. Вдруг на его плечо легла рука.
— Смелее, — ободряюще произнесла Лейси.
— Я сейчас.
— Если чувствуешь себя слишком некомфортно, мы можем уйти. Обещаю, твои родители поймут тебя и не обидятся.
— Нет уж. Я уже пришел сюда, и просто так я не уйду, — твердо сказал мальчик.
С этими словами он наклонился и положил по два цветка на оба надгробия.
— Мама, папа, — выпрямившись, обратился он к родителям. — Я в порядке, не волнуйтесь. Скоро я пойду в среднюю школу. Папа, ты будешь рад узнать, что Лейси всегда рядом со мной. Она заботится обо мне. Представляешь, недавно она окончила университет, и теперь у нее хорошая работа. Все зовут ее мисс Харрис, даже дедушка. Хотя она постоянно просит называть ее просто по имени. Мам, пап... Я скучаю по вам.
Повисла тишина. Лейси смотрела на могильные плиты и раз за разом прочитывала до боли знакомое имя. Даже спустя время ей было слишком непросто осознавать, как все обернулось. Но больнее всего было вспоминать о том, что девушка не сдержала своего обещания. С фотографии около надгробия на нее смотрел красивый мужчина с темными волосами до плеч и небольшой бородкой. Его серые глаза казались живыми. Он будто видел ее прямо сейчас, смотрел в душу и все понимал, не винил ее за прошлое... Но Лейси все равно чувствовала болезненный укол, когда долго вглядывалась в это лицо.
Девушка старалась приезжать сюда чаще и привозить с собой Мэтта. И хотя расстояние между Майями и Литл-Рок огромное, они не могли пропустить ни единой значимой даты. Даже Ребекку Лейси не навещала столь часто, хотя сестра нашла свое последнее пристанище в родном городе. «Интересно, раскаялась ли она за содеянное хотя бы раз, или даже не думала об этом до самого конца?» — порой задавала себе вопрос девушка. Вряд ли у Ребекки было время задуматься - она была слишком занята другими вещами. Но Лейси никогда не покидала мысль, что, если бы сестра снова не сошлась с этим уродом, то той страшной аварии бы не случилось. И тогда, возможно, у Ребекки бы еще оставалось время оглянуться на годы назад.
Выйдя за кладбищенские ворота, Лейси и Мэтт уселись в новенькую машину девушки. Несколько минут они просто сидели в тишине. Каждый в своих мыслях.
— Лейси, — вдруг нарушил молчание Мэтт. — Тебе не кажется, что стало слишком грустно? Может, включим музыку?
— Ты уверен?
— Конечно, — мальчик выглядел приободрившимся. — Думаю, папа был бы рад послушать что-нибудь. Включи его любимую песню.
— Ох, хорошо, — улыбнулась девушка и потянулась к магнитоле. — Кажется, это «Когда рассеется туман».
— Нет, ты что? — удивился Мэтт, и его голубые глаза расширились. — Неужели ты забыла любимую песню папы? А говорила, что прослушала все альбомы «Скорпионов» ради него.
— Прости-и... — смутилась Лейси. Она действительно днями напролет слушала песни этой группы, чтобы, как ей казалось, стать ближе к Эштону. Она считала, что таким образом сможет лучше узнать его - через любимую музыку. После его смерти девушке было до боли тяжело слышать голос Клауса Майне, и она забросила это занятие. Вот и вылетело из головы то, что было таким важным... — Я была так загружена на работе в последнее время, что действительно забыла об этом. Мне ужасно стыдно, Мэтт. Пожалуйста, напомни мне, как называется папина любимая песня?
— Не вини себя, Лейси. Ты хорошая, — усмехнулся Мэтт. — Просто папа часто слушал «Скорпионов» при мне, вот я и разбираюсь в них. Его любимая песня - «Человечество».
— Точно, — улыбнулась Лейси. — Но ведь... Она такая мрачная. По мне так «Может быть, я, может быть, ты» гораздо оптимистичнее.
— Ну, ты ведь знаешь папины вкусы... — пожал плечами мальчик.
— Как оказалось, не очень хорошо, — вздохнула Лейси. — Мэтт, а знаешь... — ее глаза вдруг загорелись надеждой. — Может, ты поможешь мне узнать его получше?
Сын Эштона ответил на это добродушной улыбкой.
— И с чего мне начать?
Они тронулись в путь. Их сопровождала песня, которая вызывала самые сильные чувства и будила самые дорогие воспоминания. Ее слова навевали ностальгическую, приятную грусть. Песня, строки которой звучали не столь весело, отпечаталась в памяти двоих людей раз и навсегда.
"Беги и прячься —
Пламя бушует в небесах.
Оставайся внутри -
Поднимется волна
И накроет тебя
В твоих глазах,
В которые я пристально смотрю, я вижу конец Света
Ничто нас не изменит,
Никто нас не спасёт
От нас самих"
***
Спасибо всем, кто прочитал этот рассказ. На самом деле в его основу лег мой сон, который снился мне еще в 2018 году. Там действительно присутствовал мужчина, имеющий способности целителя. Были и две девушки, путешествующие по стране в доме на колесах. Каким-то образом они были виноваты в том, что этот мужчина находился при смерти. И все же он решил спасти своего сына, пусть даже ценой собственной жизни. Признаюсь, что мне неизвестно, что именно сделали эти девушки - это осталось «за кадром» сна. Однако в этой ситуации мне на помощь пришло воображение. Мой рассказ - просто попытка не дать интересному сну уйти в забвение. Я взяла из него все, что смогла, приправив щепоткой фантазии. Так что могу точно сказать, что любые совпадения с реальными людьми и событиями совершенно случайны.
When the smoke is going down
© Copyright: Мо Анна, 2023
Свидетельство о публикации №223070601312
Свидетельство о публикации №223070601312
Рецензии