Вкус последнего поцелуя

   Он сидел в мягком кресле, за широким письменным столом, на котором разместилось  необъятное  количес-
тво разнообразных вещей: стопки бумаги формата А4, с отпечатанном на  принтере  текстом,  тетрадные  лис-
ты, некоторые целые, другие в виде обрывков были исписаны от руки «быстрым»  почерком. Было видно,  что писавший торопился – быстрее выложить то, что нашло своё пристанище на бумаге. Круглая  банка,  стоящая на закрытом  ноутбуке   в  углу  стола,  вмещала  в  себя  многочисленные  шариковые  ручки  разных  цветов, опущенные колпачком вниз, хорошо отточенные карандаши, циркуль,  20-сантиметровую  линейку – стёршу-
юся по краям, из-за частого использования. Рядом лежали ластики – 2 новых и один использованный. Тут  же были и мобильный телефон, пачка сигарет «Честерфильд», и две зажигалки. На другом конце  стола – справа, – вавилонской башней высились книги различных  авторов и  жанров.  Так,  сборник  английских  детективов нашёл место рядом с душещипательными произведениями Дафны дю Морье, а «серьёзный» роман Арчибаль-
да Кронина «Звёзды падают вниз» покоился  под  юмористической  повестью  Грэма  Грима  «Путешествия  с  тётушкой». Челленджер, Сипульведа, Теодор Драйзер «лежали»  с Анри  Труайя,  и  с  разместившимися  ещё выше – Джеймсом Хилтоном, и… Фрэйдом. Помимо этого стол  заполнили – початая  пачка  болеутоляющих таблеток, небольшие ножницы, ножик для резки бумаги, DVD-диск, три блокнота, на обложке одного из  них, корявыми синими буквами было выведено «моя и не моя», связка ключей, бутылка вина, выпитая до поло-
вины, чашка с остывшим кофе, яблоко, не начатый бутерброд с сыром лежащий на блюдце,  и… фотографии.
Их было много. Они притягивали к себе взгляд сильнее, чем  все  остальные  вещи  загромоздившие  стол.  На них была изображена – девушка. В разное время. В течение многих лет – от юной школьницы,  до  взрослой – почти 34-летней женщины. Улыбающаяся, грустная, строившая смешные рожицы, или,  наоборот – позирую-
щая с серьёзным взглядом больших голубых  глаз. На  большей  части  фотоснимков,  она  была   запечатлена одна. Но были и такие, где в  паре с  ней  был  молодой  человек.  Тот  самый,  который  сейчас сидел  за  этим столом, и пристальным, потухшим взглядом всматривался в лица  изображённые  на  фото. Сейчас  ему  было сорок три года. Отчаяние и тоска схватили его мозг, и сжали горячими острыми клещами,  заставляя  кричать от нестерпимой боли. И он кричал. Кричал и слышал этот крик – внутри себя. В комнату, в которой  он  нахо-
дился, проникали тёплые осенние лучи. Была середина сентября, но по-прежнему стояла  тёплая  ясная  пого-
да. Было тепло. Но только не в его сердце. Не в его душе. Вот уже месяц, как его грызли боль и отчаяние.
   Он взял одну из фотографий, и держа её в левой руке стоящей ребром на краю  стола,  всматривался  в  неж-
ные черты лица. Это была юная школьница – с белым бантом, вплетённом в длинные,  чёрные  как  смоль  во-
лосы, с мягкими чертами лица, тонким носиком, немного пухлыми губками, растянувшимися широкой улыб- кой, открывшей ряд белоснежных зубов на удивление ровных в таком юном возрасте.  Светлая  куртка,  юбка в складку едва доходившая до колен и подчёркивающая  её  стройную  фигурку,  белые  колготки  в  цветочек
обтягивающие её тоненькие ножки,  синие  туфельки.  Она  олицетворяла  собой  некое  божественное  созда-
ние – пришедшее в этот мир дарить тепло. Красоту делать ещё прекраснее. А боль излечивать своей улыбкой.
   «Привет! Я так скучала», – услышал он тоненький, ласковый голосок, ворвавшийся в его мозг.  Пришедший откуда-то издалека. Из того прошлого, где нам уже  не  суждено  появиться.  Он  медленно  повернул  голову, вглядываясь в холодную пустоту комнаты, потом, так  же  медленно  опустил  глаза,  и,  мысленно  перенёсся туда, откуда прозвучал этот голосок… в весенний день…

   … середины мая – тёплый и ласковый. Как та девчушка,  что бежала  сейчас,  так  весело  подпрыгивая,  с рюкзачком за спиной, в котором находились её школьные принадлежности. Белый бант,  вплетённый  в  чёр-
ные волосы весело покачивался в такт её шагам. Одета она была так, как изображена на фото, в  которое  он будет всматриваться, спустя 20 лет. А сейчас, он стоял у окна в своей комнате, и наблюдал за ней. Он  увидел, как она вдруг остановилась, подняла голову, и бросив на него короткий взгляд, помахала правой рукой, и  тут же, скосила глаза в сторону. Это была её любимая «игра глазами», – как она  это  называла.  Через  три  ми-
нуты, он вышел во двор дома, где они жили. Он – на третьем  этаже  пятиэтажного  дома,  она – этажом выше. Несмотря на то, что он был старше её на несколько лет, выглядел он много моложе  своего возраста
Увидев его, вышедшего на улицу, она бросилась к нему, но вдруг остановилась, заметив в его руках  фотоап-
парат. Девочка, застыв, изобразила на лице широкую улыбку. И после  короткого  щелчка,  нарушившего  ти-
шину улицы, повисла у него на шее, сказав те слова, которые он услышал сейчас, спустя 20 лет.
   – Ну-ну, Малышка, полегче, ты меня задушишь, – сказал он, пытаясь снять её ручки обхватившие его шею.
   – Не называй меня, малышкой, – обиженно надув губки, произнесла девочка.
   – А как же тебя звать? Сестрёнкой? – произнёс молодой человек, явно потешаясь над ней.
   – И так не надо.
   – Какая ты  сегодня  требовательная, – улыбаясь  сказал  он,  и  освободившись  из  её  объятий,  спросил: – Много двоек нахватала, сестрёнка?
    – Фу ты, – фыркнула девчушка. – Ну почему ты такой грубый вечно.
   – Потому что ты, такая ласковая!
   – Хочешь, чтобы и я стала такой же бякой?
   – Нет. Будь всегда милашкой, сестрёнка, и, я, всегда-всегда буду твоим старшим братом.
   – Дурак, – произнесла девочка, и обдав его холодным взглядом, пошла в подъезд.

   Снова возвратясь в настоящее, он с улыбкой, на  мгновение  мелькнувшей  на  его  лице,  отложил  фотогра-
фию. Положив ладонь на те, другие, наводнившие стол, некоторое  время  сидел  неподвижно – вспоминая  её смешные уловки, шутки, милые заигрывания, – когда она, пытаясь понравиться ему, вела себя скорее, как ма-
ленькая капризная девчонка, нежели взрослая, какой хотела показаться тогда, в те  мгновения  их  счастливой молодой жизни. Когда ещё не было того, с чем им возможно предстоит столкнуться в будущем. Уже во  взро-
слой жизни. Он по-прежнему сидел опустив голову и держа руку на фотографиях, пока его взгляд не  упал  на другую. На ней была та же девочка. Но уже постарше – три года спустя. Фото было сделано в день её выпуск-
ного. На ней было короткое голубое платье. Чёрные до плеч волосы колыхались на  ветру.  Снимок  был  сде-
лан в тот момент, когда она бежала ему навстречу. А перед этим она стояла в…

   … небольшой компании своих школьных подружек.  Девушки,  все  нарядные,  над  чем-то  весело  смеялись. Когда, в их  звонкий  смех  неожиданно  ворвался  длинный  сигнал  клаксона,  она  повернула  голову,  красиво взмахнув длинными волосами, и с почти никогда не сходившей с её губ лучезарной улыбкой, – бросилась  в  ту сторону, откуда раздался сигнал. Пока она бежала, он – тот самый молодой человек, сфотографировавший её три года назад, когда она возвращалась со школы – сделал то же самое и  сейчас.  Сидя  на  капоте  своей машины, о, запечатлел её, бегущую с разметавшимися по ветру  волосами,  наведя  на  неё  мобильный  теле-
фон.
   – Привет! – сказала она, подбежав к нему, и, вновь обвивая его шею  своими  нежными  тоненькими  ручками.
   – Привет, Малышка! Я так скучал! – ответил молодой человек, и коснулся в лёгком поцелуе её губ.
   – Ты милая бяка, снова умудрился опоздать, – пошутила девушка, не снимая  рук  с  его  шеи. – Но не  много потерял – нудная речь нашего директора, навряд ли доставила тебе удовольствие.
   – Поздравляю! – коротко ответил молодой человек и протянул огромный букет красных роз.
   – Вау. Я готова ещё столько же лет оттрубить в этой школе, чтобы  в конце мне преподнесли вот такой миленький букетик! – сказала девушка, и помолчав, добавила. – Такие цветы дарят невесте!
   – Будь счастлива, вступая  во  взрослую  жизнь,  Малышка! – пожелал  молодой  человек,  пропустив  мимо ушей её последние слова. – И не забывай…
   – Фу ты, опять хочешь прочитать мне умную речь. Хватит  и  нашего  директора, – рассмеялась девушка, и оставила на его губах свой сладкий поцелуй.
    – Всё. Больше не буду…

   … Едем…
   – Куда?
  – В твою счастливую, взрослую жизнь!
   Эти слова, вместе с захлопнувшейся дверцей и мотором отъезжающей машины, вернули его в  реальность – пронесясь в его голове, и тут же стихнув. Он опустил фотографию лицевой стороной вниз, не отнимая от  неё руки, которая по локоть лежала на столе. А мозг продолжал работать – снова давая ему возможность вернуть-
ся в тот майский вечер, её выпускного.  Они  провели  его – сначала  в  клубе,  а  после – отправились  на  его машине кружить по ночному городу. Спокойный в предрассветный час. Тогда  для  них никого  не  существо-
вало вокруг, кроме друг друга. Она была как всегда весела и жизнерадостна. Восторженность в голосе,  когда она что-то рассказывала ему и звонкий смех, от его шуток, не покидали её. Даже под утро,  когда  счастливые и немного уставшие, возвращались домой. Она спала на переднем сидении, положив голову на спинку,  и  под-
жав под себя ноги, открывая свои гладкие, тоненькие коленки. Он – вёл машину, время от времени  погляды-
вая на неё, спящую. Но уже другими глазами. Глазами – влюблённого.
   «Просыпайся, Малышка. Приехали», – сказал он тогда, остановив машину возле ворот летнего  домика,  где она жила во время каникул.
   «Который час»? – потягиваясь, спросила она.
   «Утро – ответил он. Твоё первое…
   … взрослое утро», – передразнила она, смешно сморщив носик.
   Неожиданно, он услышал глухой удар, и очнулся от воспоминаний. Это его зажатая в кулак рука,  упала  на усыпанный фотографиями стол. Отставив кулак в сторону, вместе с прилипшим к нему  снимком,  его  взгляд упал на другой – всё та же девушка. Но теперь повзрослевшая ещё на 2-3 года. В сером плаще и  синей  шапо-
чке. Её чёрные волосы, по-прежнему лежали лёгкой волной вдоль спины. Черты лица, так же оставались  мяг-
кими, а  не сходившая с тонких губ весёлая улыбка – украшала его. Вглядываясь в это лицо, запечатлённое  с мобильного телефона, он вспомнил и тот день, вернее, раннее  утро  на  вокзале,  в  конце  сентября. Тяжёлый скрежет, подъехавшего к перрону поезда, оглушил его – как будто это было сейчас, в этой  комнате.  Вот  уже гул затих. Двери вагонов распахнулись, выпуская из своего чрева пассажиров. И она…

   … подхваченная его сильными руками, ступила на влажный, после прошедшего ночью дождя, асфальт.
   – Привет! – восторженно произнесла она, утопая в его объятиях.
   – Привет, Малышка! Я так скучал! – ответил он, не отпуская её.
   – Я, тоже! А чем занималась моя умная бяка? – рассмеялась девушка.
   – Ждал тебя… И скучал! – ответил молодой человек, впиваясь в её алые губы долгим поцелуем.
   – Э, хватит, а то я задохнусь, – снова она рассмеялась и  сморщила  носик – её  любимая привычка. – А  где же твой телефон? Я готова. Запечатли этот момент, себе на память.
   Вот тогда, он и сделал ту фотографию, в которую будет вглядываться спустя несколько лет, когда…
   А пока, в то утро, они сидели в небольшом придорожном кафе, за столиком у окна. В окно бились капли до-
ждя, неожиданно начавшегося, когда они уже сидели напротив друг друга, и не отрываясь смотрели в глаза. Он – в её. Она – в его. Иногда косясь на окно, по которому, словно слёзы, текли дождевые капли.
   – Почему ты так редко звонил? – спросила девушка, попивая из чашки.
   – Работал, Малышка, работал, – ответил молодой человек с улыбкой. – Никак не закончу роман.
   – Роман? Ты нашёл себе девушку? – пошутила она, зная, о каком романе идёт речь.
   Молодой человек снова улыбнулся, и сделав глоток из чашки, медленно  поставил  её  на  блюдце.  После,  он положил свою ладонь поверх руки девушки. Безымянным пальцем правой руки, она делала круговые движения по верху чашки, а левую, держала на столе, на неё он и положил ладонь – долгим взглядом всматриваясь в её вдруг погрустневшие глаза.
   – О чём он?
   – Кто?
   – Твой роман.
   – О любви!
   – В конце женятся?
   – Нет.
   – У тебя никогда не женятся.
   – Ладно, не будем обо мне, – решив сменить тему, воскликнул молодой человек. – Скажи лучше, как прошли экзамены?
   – Отлично! Теперь я учительница английского языка в частной школе.
   – Я рад за тебя, Малышка!
   – Только работать придётся не здесь. Есть хорошая вакансия в…
   – Это здорово, Малышка! Это здорово! – возбуждённо отозвался молодой человек, но в голосе,  слышались грустные нотки. Он пытался это скрыть – за своей чрезмерной весёлостью.
   – Но я буду жить в другом городе, – пояснила она, думая, что он не понял того, что  ей  придётся  надолго уехать. – Мне, и другой девушке, дают квартиру, от колледжа.
   – Знаешь, Малышка, я… я давно хотел тебе сказать, – начал молодой человек, но, вдруг замолчал. Вытянул из пачки сигарету, прикурил и выпустив в потолок сизоватую струйку дыма, перевёл взгляд на окно, в  кото-
рое, до сих пор, бились капли дождя.

   Сейчас, в настоящем, он сделал то же самое – вытянул из  лежащей  перед  ним  пачки  сигарету,  прикурил, слыша её голос, откуда-то издалека произнёсший: «Да нет… вряд ли ты  это  скажешь…».  Теперь,  движения его пальцев – берущих и прикуривающих сигарету, – были медленными, но, так же, как и тогда – слегка  под-
рагивали. Затягиваясь сигаретой, он отодвинул одну из фотографий, и его  взгляду  открылась вырезанная  на поверхности стола чем-то острым, аббревиатура: О+А=? Выпустив вперёд струйку дыма, он снова  перенёсся в то раннее утро.

   Нервно куря, и по-прежнему не отрывая глаз от окна, он о чём-то раздумывал. Девушка ждала. Терпеливо.
Так, как способны только женщины, столкнувшиеся с мужской нерешительностью. Оторвавшись  от  окна, он раздавил недокуренную сигарету в пепельнице, стоящей посредине стола, не проронив ни слова.  И  в  тот же миг, почувствовал, как она медленно убрала свою руку из-под его ладони.
   – Малышка, я тебя чем-то обидел? – спросил он вдруг.
   – Пора, – коротко ответила она.
   – Где ты остановилась?
   – За городом. В нашем домике. Бабуля звонила – всё готово.
   – Ты когда уезжаешь?
   – Через три дня. Надо подготовить нашу квартирку.
   – Прости, я не договорил, – как  бы  вспомнив,  проговорил  молодой  человек,  и  голос  его  слегка  дрогнул – Мне надо тебе сказать… я должен, – и снова он остановился, как будто застрял.
   Больше он ничего не смог сказать. Лишь опустил голову и закрыл глаза.
   – Да нет… Вряд ли ты это скажешь… – грустно произнесла девушка и встала из-за стола.
   Он вздрогнул, и медленно поднял голову.

      Он вздрогнул, и медленно поднял голову, продолжая держать в памяти  то  утро – слышал,  как  отодвину-
лось кресло, на котором она сидела,  её  неторопливые  шаги,  удаляющиеся  всё  дальше  и  дальше.  Слышал скрип двери – впустившей в помещение шум дождя. Слышал свои торопливые шаги – вслед за  ней.  И  снова скрипнула дверь. Шум дождя. А потом всё стихло. Что было дальше, когда он выбежал за ней на улицу,  снял куртку и поднял над её головой, чтобы укрыть от дождя, и что было потом – это он заставил себя  не  вспоми-
нать. Всё это ушло. Растаяло в воздухе, как дым сигареты. Откинувшись затылком  на  спинку  кресла,  и  зак-
рыв глаза, он некоторое время был неподвижен. Правая рука была опущена вниз, с фотографией между  паль-
цев. Так прошло минуты три, пока он не очнулся – медленно подняв руку  с  фотоснимком,  он  открыл  глаза. По-прежнему держа голову на мягкой спинке кресла, а снимок высоко над головой, он  всмотрелся  в  изобра-
жение. Сначала юная школьница, постепенно превратившаяся в миленькую выпускницу начальной школы,  а после колледжа, теперь смотрела со снимка – взрослая (не  потерявшая  своей  привлекательности) – учитель-
ница английского языка в частной школе. Она была «поймана» в объектив, сидящей на широком столе (в  той самой комнате и за тем же столом, за которым сейчас сидел он). На ней была белая футболка и узкие джинсы, обтягивающие её стройные ножки. Длинные чёрные волосы, так  же  лежали  вдоль  спины.  Девушка  сидела, широко расставив ноги, обеими руками опираясь на гладкую поверхность стола, и сделав смешную  рожицу – скосив глаза, сморщив носик, и высунув язык – смотрела в камеру. Он услышал, как распахнулась дверь (нет, не здесь – там, в его далёком прошлом) и женский голос с восхищением произнёс:  «Вау,  какая  чудная  квар-
тирка», – и слова заглушил звонкий смех. «Тебе нравится?» – спрашивал мужской голос – это был его голос. «Здесь мы будем жить долго и…
   Его рука, державшая фото, резко упала вниз.

   … счастливо. Нарожаем кучу детей! – говорила она, забегая в комнату. Первое, что ей  бросилось в  глаза, был большой широкий стол – заваленный книгами и листами, усеянными печатным шрифтом.
   – Здесь не хватает женщины! – произнесла она, указывая на беспорядок, в котором  пребывал стол. – Сей-
час, я наведу тут порядок.
   Она повернулась к нему спиной,  наклонилась,  выставив  маленькую  попку,  которую  так  соблазнительно обтягивали узенькие джинсы, и резким движением правой руки, смахнула всё, что лежало  на  столе,  в  сто-
рону. Некоторые вещи с грохотом полетели на пол.
   – Ну, давай, доставай свою камеру, – сказала она, забравшись на стол, и свесив ноги,  опёрлась  обеими  руками на гладкую поверхность стола.
   Молодой человек не заставил себя ждать – он вытащил из кармана свой мобильный телефон, и наведя  его на девушку, щёлкнул. А перед этим, проказница успела сделать смешную рожицу. Потом, они  стояли  рядом – голова к голове, – рассматривали фото.
   – Малышка, ты как всегда прекрасна! – говорил он, комментируя её, изображённую на фото.
   – Не называй меня так. – попросила она.
   – А как тебя звать – сестрёнка? – подразнил он.
   – Дурак, – обиделась девушка и отошла от него.
   Подойдя к разбросанным возле стола листкам, она некоторое время двигала их носком босоножки. Затем, присела на корточки, и начала без разбора собирать их в стопку – некоторые легли  «вверх  ногами».  Увидев название, выведенное крупными буквами вверху страницы  «Где  заблудилась  любовь»,  она  медленно  поднялась на ноги, не отрывая глаз от страницы.
   – И где же заблудилась твоя любовь?
   Подойдя к ней, и обняв её за плечи, он произнёс:
   – Далеко, Малышка. Далеко!
   – Так почему же, ты, не отыщешь её? – был её следующий вопрос.
   Он не ответил, продолжая сжимать её плечи. Постояв так немного, и вчитываясь в держащий  перед  со-
бой лист, девушка неожиданно, дёрнув плечами, отстранилась. Сунув  руку  в  узкий  карман   джинсов,   она извлекла из него пилку для ногтей, и снова сев на стол, теперь уже боком, вывела на  его  гладкой  поверхнос-
ти: «О+А=?
   – Вот так вот. Теперь ищи свою любовь! – произнесла она потом, спрыгнув со стола.
   Он медленно подошёл к столу, но не стал смотреть, что она там вывела. Вместо  этого,  он  барабаня  по нему кончиками пальцев, наблюдал за ней – как она ходила по комнате, как из её руки выпадали  недавно  соб-
ранные листы его незаконченного романа, и медленно падали на пол. А один,  последний,  с  названием,  она  с силой сжала в своей тонкой ручке, и так и осталась неподвижна, глядя на него сбоку. А он – на неё.
   – Помнишь, того блондина с вечеринки, в прошлом году? – вдруг спросила она,  по-прежнему  оставаясь  на месте.
   – С рыжими усами? – спросил он.
   – И вовсе они у него не рыжие! – возразила она.
   – И что он сделал? – спросил молодой человек, с каким-то безразличием в голосе.
   – На прошлой неделе он снова позвонил мне.
   – И?
   – Пригласил вместе провести уик-энд, – ответила она, наблюдая его реакцию.
Подняв руку на уровне своей груди, он щёлкнул двумя пальцами и ответил, повернувшись к ней:
   – Что ж, во всяком случае, тебе не будет скучно.
   – А-а-а, как я тебя ненавижу – ты даже не способен ревновать, – взвизгнула девушка, бросив в  него  измя-
тый лист. На, на, свою заблудившуюся любовь. Оставайся с ней. А меня… меня… забудь!
   Он подошёл к ней, попытался снова обнять, но она отстранилась – отбежав назад. Вытянув вперёд  руки, она прокричала – выложив  всё своё отчаяние и боль:
   – Не подходи. Не приближайся ко мне, иначе, я выброшусь из окна. Уйди.
   Он остановился в недоумении. Только что весёлая, она вдруг превратилась в разъярённую тигрицу.
   – Сколько лет мы – то встречаемся, то расстаёмся. Мне скоро двадцать семь – а я, так  до  сих  пор  и  не определилась с тобой. Ты  может быть и талантливый писатель – я этого не отрицаю. Но  ты  никогда  не сможешь добиться того призвания, о котором грезишь. А  знаешь  почему?  Ты не способен  бороться.  Твоя нерешительность…
   Девушка не договорила.  Закрыв  лицо  руками – она  заплакала.  Плечи  её  тряслись.  Голова  раскачивалась  из стороны в сторону. Он хотел подойти к ней, но боялся. Боялся, что  её истерика  наберёт  ещё  большую силу, и тогда, кто знает, что будет… Прошло,  наверное  минуты  три,  когда  он,  не  зная  как  поступить, влекомый какой-то невидимой силой, всё же – подошёл к ней. И снова обнял её за плечи. Чувствуя  тепло  его объятий, девушка постепенно успокаивалась. А он, прижавшись к ней, и гладя по голове, нежно целовал её.
   – Прости меня,  Малышка, – шептал он,  осыпая  её  лицо  поцелуями. – Вряд  ли  ты  будешь  счастлива  со мной.
   – А может, я хочу, быть несчастной, с тобой! – шмыгая носом, произнесла она.

   Потом, были снова встречи и расставания. И снова встречи. И опять расставания. Они – то сближались, что- бы уже никогда не расставаться. То – расставались, чтобы никогда больше не встречаться. У  него  была  своя жизнь, в которую он никого не хотел впускать надолго. Его мучило одно – он надеялся посвятить  себя  писа-
тельскому ремеслу. Но начав писать, никак не мог довести дело  до  конца.  Его  квартира  была  переполнена незаконченными – романами, повестями, рассказами…Так же обстояло и с  ней – он  не  знал,  как,  однажды, впустив её в свою жизнь, – найти для неё место. Одиночество – единственное,  что  его  устраивало  в  жизни. Он тянулся к нему. Оно было его целым. Но, как ему было необходимо одиночество, точно так же,  ему  была необходима и она. Она – со всем своим обаянием, разными выдумками, мечтами, – за них двоих, жизнерадос-
тной непосредственностью, и оптимистическим взглядом на жизнь. Она, которая однажды вошла в его мечты юной школьницей. Никогда бы он не заговорил с ней, не сделай она этого сама. Ему   достаточно  было  просто… наблюдать за ней. Со стороны. Он так и делал – просто наблюдал. Неисправимый романтик,  выдумыва-
ющий рассказы о любви, сам, не мог заставить себя любить. ЕЁ САМУ! А не образ,  который,  однажды  при-
думал себе… Наверное, потому, что боялся – как бы, этот яркий цветок не увял, находясь рядом с ним.
   А она… Она совсем другая. Она мечтала  жить,  и  наслаждаться  жизнью.  Каждым её  мгновением.  Пусть, даже если оно мимолётно. Но оно есть! И оно будет! Кафе, рестораны,  клубы,  романтические  прогулки  под вечерней луной,  общие  мечты  о  долгой  совместной  жизни – вот  какой  она  была.  Нет – не  испорченной, эгоистичной и взбалмошной. Нет! Она была наполнена неисчерпаемой энергией, восторженностью,  и  безум-
ным желанием любить, и быть любимой, этим человеком.  И  для  этого,  она  использовала  все  даруемые  ей качества. Нет ничего прекраснее в жизни, чем женщина, которая любима!
   Они жили в разных городах. Она работала в колледже преподавателем, изучала  право.  Но  больше  всего  в жизни, она мечтала – выйти замуж, воспитывать детей, – вместе с ним. И когда, понимая,  что  его  нерешите-
льность не сможет осуществить её мечты, она постепенно стала мириться с этим. И однажды в её жизни  поя-
вился… другой. Не то, чтобы она была влюблена… Как и любой  женщине,  ей  необходимо  было  знать,  что она, кому-то нужна. И тогда-то она и выдумала себе, что нужна, тому, другому. Он не был похож на него. Но, тем не менее, был серьёзным человеком, стабильным и хорошо зарабатывал. Они познакомились на дне  рож-
дения её коллеги – учителя истории. А этот коллега – был его другом. Так, ненадолго, она  связала  свою  жи-
знь с другим. Тогда ей было двадцать семь. Они прожили вместе  около  трёх  лет,  когда  однажды,  он  ушёл, ничего не сказав. Но оставил ей квартиру, которую купил, мечтая о долгой и счастливой жизни, рядом  с  ней. Но не смогли пройти  испытания  чувств,  которые  посылает  судьба,  чтобы  «проверить»  насколько  крепка ваша связь.
   Он поставил локти на стол, и подавшись вперёд, спрятал лицо в ладонях. Так он и сидел, воспроизводя в па-
мяти их последнюю встречу. Она состоялась  на  Рождество.  Он  специально  приехал  к  ней  в  её  квартиру, оставленную ей тем, другим. Ей было тридцать. Годы беспощадно давали о себе знать. Но её  жизнерадостно-
сть и стремление к жизни – оставались теми же.

   Она готовилась к встрече, с ним. Он скинул ей SMS, сообщая  о  своём  приезде.  Когда  раздался  звонок  в дверь, она, с лучезарной улыбкой, выскочила в коридор, глянула в большое зеркало, и,  поправляя  волосы   рас-
пахнула дверь.
   – Здравствуй! – произнёс он, с порога, протягивая огромный букет роз.
   – Привет! – ответила она, принимая цветы, и отойдя в сторону – впустила его в квартиру.
   Войдя, он, не раздеваясь, тут же заключил её  в  объятия.  Минуты  две, их  губы  не  отрывались  друг  от друга – схваченные в страстном поцелуе.
   – Никогда мне не забыть, этот ласкающий губы вкус! – вдохновенно произнёс  он,  оторвавшись  от  её  гу-
бок, и её мягкая слюна осталась на его всё ещё раскрытых губах.
   – Ласкающий губы вкус? – произнесла она с улыбкой.
   – Вкус твоего поцелуя! – пояснил он, беря её за талию. – Ласкающий, обжигающий и сводящий с ума!
   Обнимая друг друга, они прошли в большую, просторную комнату. В которой, особо  выделялся  накрытый на двоих стол. Девушка не забыла поставить и свечи – занявшие почётное место в центре. Они сели за стол и выпили по бокалу шампанского, за  встречу.  Он  с  аппетитом  ел  всё,  что  она  приготовила,  не  забывая хвалить её стряпню. Девушка смущалась и отводила глаза.
   – А куда же девалась твоя привычка – морщить носик? – спросил он, замечая её милое смущение.
   – С годами, я изменила многие свои привычки, – с грустью произнесла она.
   – Ты нисколько не изменилась! – сказал он, глядя в её на мгновение погрустневшие глаза.
   – Ты тоже остался прежним. Вот только снова похудел. И почему-то больше не называешь меня  Малыш-
кой.
   – Выходит, и я изменил своим привычкам.
   Она снова грустно улыбнулась. Было не понятно – улыбалась ли она ему, или – своему  прошлому, оставше-
муся далеко позади и которое никогда уже не вернётся. Лишь иногда, в памяти, ты будешь  его  прокручивать. Снова и снова.
   – Не грусти, – произнёс он. – ты прекрасна, как всегда, Малышка!
   Какое-то время, она не отрывая глаз, смотрела на него. Когда глаза наполнились слезами,  и  он  потонул  в них – она снова отвернулась. Он понимал её состояние и не мешал ей. Но когда она резко встала,  он  вздрог-
кул. Девушка подошла к окну, вынула из пачки, лежавшей на подоконнике тонкую сигарету, прикурила  её  от маленькой плоской зажигалки, и некоторое время курила, глядя в окно.
   Он же, сидел не двигаясь, разглядывая её тоненькую фигурку, облачённую в розовое платье, и стянутое  на талии тонким ремешком.  Длинные  волосы  закрывали  её  прямую  спину.  Она  была  как  всегда  прекрасна. Комнату наполнил приятный аромат, исходивший от её сигареты, вперемежку с запахом  её духов. Он  вды-
хал этот запах, чувствуя себя до безумия счастливым. Вот она. Здесь. Рядом. Подойди к ней. Встань  сзади. Обними за плечи. И скажи. То, что хотел сказать ей. Все эти годы…
   Вдруг, болезненную тишину комнаты, нарушил её голос, ворвавшийся так неожиданно:
   – В своих рассказах, ты даёшь главным героиням мои черты – чёрные волосы, тонкая талия,  большие  гла-
за. Некоторых называешь моим именем.
   – Да, это так! – подтвердил он, глядя на её отражение в окне.
   – Зачем?
   Потому что, я влюблён в этот образ – хотел он сказать, но промолчал.
   – Молчишь?
   – Молчу.
   – Тебе доставляет удовольствие – молчать, и мучить меня?
   – Мне приятно наблюдать за тобой, Малышка!
   Он видел, как её отражение, в которое он вглядывался – грустно усмехнулось.
   – Ты читала мои сочинения?
   – На твоём сайте.
   – Тебе понравилось?
   – Ты настырный и неисправимый романтик, – ответила она,  с  болью  и  отчаянием  в  голосе. – Этого  не бывает в жизни. ТАКОЙ ЛЮБВИ НЕТ! И не может её быть. Она только в мечтах, таких вот романтиков, как ты. Если бы вы, только решились, воплотить её в жизнь, эту вашу мечту.  Но  нет,  вы  предпочитаете только мечтать. Писать стишки, рассказики и всю остальную муть. Но вот, чтобы  однажды,  подойти  к ней и сказать. Сказать! Слышишь? – СКАЗАТЬ ЕЙ ЭТО! Даже если  она  пошлёт  тебя.  Но  ты,  во  всяком случае будешь знать, что сказал ей ЭТО. Ты  должен  бороться  за  неё.  И  дать  ей  то,  чего  она  от  тебя ждёт! При этом, не спрашивая, хочет она того или нет. Ты сам это должен знать… А ты… Ты  интересно пишешь. Я бы сказала – с невероятной долей преувеличения. Так не бывает. Но, тем не менее это интересно
Хоть – повторяю, – так не бывает. Нет на земле ТАКОЙ любви, о которой ты грезишь в своих книгах.
   – Возможно, ты и права. И такой любви, не бывает.
   Когда она повернулась к нему, всё её лицо – некогда  прекрасное, – было  в  слезах.  Слёзы,  всё  пребывали  и пребывали. Казалось, им не будет конца. Губы дрожали. Болезненная бледность лица, так бросалась в  глаза, что он, хотел уже отвернуться, но заставил себя не делать этого. Он знал – это  он,  причина  её  тепереш-
него состояния. И казнил себя – глядя на ту, которая  когда-то  казалась  самой  счастливой  на  планете.  А сейчас, из-за него, несла на себе печать боли, страданий и горечи.
   «Прости, Малышка, я не думал, что ты, так всё это воспринимаешь», – хотел сказать  он,  но  снова  про-
молчал.

   «Уходи. Оставь меня. И никогда больше не появляйся в моей жизни. Я не хочу тебя  видеть. Ты мне  не  ну-
жен» – гремели в его голове её последние слова, сказанные в тот вечер. Больше они не встречались. Он заста-
вил себя научиться жить без неё, продолжая хранить в памяти её образ. И те фотографии, сделанные  за  годы их, то ли – дружбы, то ли – любви – этого он точно сказать не мог. Как  и  то – кем  на  самом  деле  она  была для него. В последний раз, он увидит её издали, через три с  половиной  года – 19  августа,  в  день…  А  пока, храня в памяти её образ, он дарил его героиням своих произведений, которые упорно сочинял.  Многие  носи-
ли и её имя, которое раскалённым железом скребло его сердце.
   Он снял из стопки, стоящих перед ним книг – одну, – это был его роман  «Где  заблудилась  любовь»,  кото-
рый он издал за свой счёт – заплатив книжному издательству. Некоторое время всматриваясь в  название,  он, наконец, раскрыл её. Под обложкой лежала фотография, и письмо. На снимке была  она – в  белом  подвенеч-
ном платье, облегающем её по-прежнему стройное тело, и доходящем  до  колен.  Чёрные  волосы,  были  зак-
рыты белоснежной фатой. Снимок был смазанным, сделанным издали – в тот день 19  августа, – день  её  сва-
дьбы. Свадьба проходила в их городке. О ней он узнал  от  друга.  Вышла  она  за  того  блондина,  о  котором как-то упомянула, в день их очередной мимолётной встречи.

   Возле дома, где жили её родители, в тот день было много народу. Все в костюмах, с мобильными  телефо-
нами наготове, кто-то с фотокамерой – снимали и фотографировали счастливую невесту. Когда  она  выш-
ла, и встала на крыльце – он не сразу её узнал – только голос и смех, были «её». Такой, какой она была в  тот день, он никогда её не знал. Тогда, она вдруг стала для него… чужой. Она  и  была – чужая.  Чужая  невеста. За те три года, что они не виделись, она сильно изменилась, став взрослой.  Обнимаясь  и  приветствуя  соб-
равшихся, она получала от них поздравления,  пожелания  счастья.  Она  казалась  кинозвездой,  окружённой поклонниками. Вот тогда, как вор, спрятавшись за кустами, он и навёл на  неё  свой  мобильник  и  щёлкнул – сделав её последнюю фотографию. Со стороны. Она стояла  боком,  и  не  смотрела  на  него.  Он  выхватил это мгновение, и оно осталось на плёнке и, в его памяти. Без улыбки, без  смешной  рожицы,  без  направлен-
ного на него взгляда больших, восторженных глаз. Без… А потом он ушёл.  Не  стал  ждать,  когда  приедет тот, другой, и, заберёт её – его Малышку. Его Сестрёнку. Его Вдохновение. Его Жизнь. Долго ещё он слышал её голос и смех, сливающиеся с гулом гостей – издалека, пока уходил, всё дальше и дальше. А,  когда  голос  её стих, он почувствовал своё одиночество. Оно пришло за ним. Навсегда заключая  в  свои  холодные  объятия. Он понял, что больше не сможет жить – не видя своей Малышки, – не думая о своей Малышке. Теперь, она в объятиях другого. И он сам толкнул её в ту пропасть, в которой оказался сам.
   А через три дня, после её свадьбы, он получил короткое письмо. Она писала:
   «Я видела тебя во дворе. Ты снова не решился… Тебя никогда  не  было  рядом,  когда  ты  был  мне  нужен. Если бы ты сказал мне эти слова… Хоть раз… Прощай… Вот и всё. Теперь я замужем…»

   Вновь перечитав его, он захлопнул обложку книги, оставив там все  фотографии  и  письмо – похоронив  та-
ким образом свою память о ней. После этого, выдвинул ящик  стола,  опустил  в  него  правую  руку.  А  когда снова поднял её – она сжимала пистолет. Через секунду, он выстрелил себе в висок.

                25 сентября, 2022 г.