Петербургский Кот

Всем влюблённым в Санкт-Петербург
посвящается...


Санкт-Петербург, это удивительное творение Великого Петра, окно в Европу – воплощение политического замысла, но одновременно с тем – неповторимое произведение искусства,  жемчужина на Неве, город белых ночей… Романтичный и оживлённый, потрясающий своей классической строгостью и вселяющий чувство спокойствия и защищённости под покровом светлых летних сумерек. Пропускающий через себя непрекращающиеся потоки туристов и дарящий желанное уединение  разрываемым страстями душам. Этот всегда блистательный и полный тайн, прекрасный и идущий из века в век, ещё молодой, но уже такой мудрый, удивительный и неповторимый Санкт-Петербург! Северная столица – да, великолепная имперская столица, воплощение смелой идеи Петра Великого, город, не похожий ни на один из других российских городов! Санкт-Петербург, вдохновивший на создание истинных шедевров многие поколения писателей и поэтов, художников, скульпторов и архитекторов; столица, породившая стольких служителей муз, светил науки и гениев искусства! Душа этого города чувствуется в каждом его дворе, закоулке, здании и скульптуре, история пронизывает каждую площадь, даже самый маленький из его многочисленных мостов и мостиков, любую из его великолепных набережных. И увидеть эту прекрасную душу может не каждый, но…

***

…Как прекрасен Летний сад! Этот оазис, расположенный в самом сердце Санкт-Петербурга, вне всяких сомнений, известен каждому петербуржцу. Его восхитительные аллеи, задумчивые статуи, гроты и фонтаны, птичник и витиеватые ограды, и, конечно же, Летний дворец, как магнитом, притягивают к себе и любознательных туристов - для которых этот великолепный парк является одной из эмблем северной столицы, и коренных петербуржцев - для которых Летний сад является одним из ярчайших проявлений души этого прекрасного города. Что и неудивительно: ведь именно недалеко отсюда находился Домик Петра I – первая резиденция великого основателя Санкт-Петербурга, а сам парк был одной из первых его задумок в создании облика новой столицы.

В наше время Летний сад, расположенный в центре города, как по волшебству сохраняет свой восхитительный облик, преисполненный умиротворения, красоты и спокойной грации стоящих вдоль его аллей статуй. Ясным днём прозрачный воздух парка то и дело пронизывают искрящиеся в солнечных лучах капельки брызг фонтанов. Вечерами и ночами скульптуры, как молчаливые стражи, будто бы охраняют сон парка, внимательно наблюдая за припозднившимися или специально ищущими уединения в ночной тиши посетителями. В предрассветных сумерках очертания мраморных статуй всё отчётливее вырисовываются из постепенно растворяющейся ночной темноты его аллей. Но совершенно особое впечатление производит Летний сад в сезон белых ночей, которые, словно по мановению руки невидимого чародея, преобразуют весь Санкт-Петербург, создавая иллюзию какого-то уникального времени суток, придавая городу новый облик - облик города вне времени, погружая его в неповторимую атмосферу тишины и задумчивости, меланхолии и таинственности.

И вот, если Вам посчастливится оказаться в Летнем саду в белую ночь, то пройдите по его аллеям, но не только главным и центральным: попробуйте свернуть на одну из боковых дорожек, которые скрыты от внимания большинства посетителей, и тогда, если Вам повезёт, Вы увидите Его: Петербургского Кота…

***

Каждую ночь он появляется на одной из боковых аллей, всегда разной, но обязательно скрытой от внимательных взглядов редких ночных посетителей – тех, которые заглянули сюда из простого любопытства. Но если Вас привело в ночной Летний сад что-то иное, а именно – желание почувствовать Санкт-Петербург, понять его душу, красоту и характер, то Петербургский Кот не будет возражать, если Вы осторожно понаблюдаете за ним, хотя, конечно же, он почувствует Ваше присутствие.

Петербургский Кот – небольшой, очень аристократичной наружности, с аккуратной недлинной шёрсткой чёрного с белым цветов. Если присмотреться, то можно увидеть, что его окрас очень напоминает фрак – того самого покроя, какой был в моде у петербургского высшего света в XIX веке, тогда, когда здесь жил Пушкин, и город постепенно оказался пронизанным романтикой, меланхолией и лёгкой грустью его поэзии, которые вошли в облик города, навсегда оставив в нём свои штрихи. 

Аллея эта узкая, она уходит вдаль, вглубь парка, и почти тут же «окунается» в темноту окружающих её деревьев. И только редкие уличные фонари издалека освещают дорожку лёгким призрачным светом. Разглядеть аллею далеко не получается: на неё уже наползает туман, свежий и, возможно, предрассветный – такой, какой бывает только в Петербурге, являясь его непремменным спутником и в какой-то момент - где-то в XIX веке - став одним из романтических атрибутов этого прекрасного города.

Итак, если Вам удалось найти выбранную Петербургским Котом аллею, то, завидев его, остановитесь и постарайтесь не шуметь, просто смотрите на то, что сейчас начнёт происходить вокруг этого загадочного обитателя Летнего сада.

Как Вы уже увидели, Кот садится не в самом начале аллеи, а пройдя немного вглубь неё. Тогда его силуэт, окутанный петербургским туманом, оказывается нечётким и немного таинственным для стороннего наблюдателя. Подойдя так к аллее, Вы оказываетесь за спиной у Кота и смотрите в том же направлении, что и он. Клубящийся вокруг Кота серебристый туман немного подсвечен светом одинокого фонаря, льющимся со стороны улицы и слегка рассеянным. И вот, всё погружено в какую-то особенную атмосферу, пронизанную таинственностью и, как мне кажется, «тем самым» истинно петербургским настроением.

Капельки тумана оказываются как будто окрашенными золотистым светом фонаря, продолжая клубиться перед спокойным и задумчивым взором Петербургского Кота. И тут начинается что-то совершенно удивительное…   

***

...Сначала Вы не заметите ничего особенного в замысловатых клубах петербургского тумана, но, если немного подождёте и приглядитесь повнимательнее, то увидите, что его, казалось бы, хаотичные хлопья начинают собираться в какие-то совершенно неожиданные, но легко узнаваемые образы. Однако, «картины» эти совсем не статичны: сохраняя только что возникшие намётки контуров всего лишь в течение каких-то нескольких секунд, едва оформившаяся композиция начинает как бы размываться и как-то плавно переходит в новый набор уже совершенно иных изображений. Но это не просто какие-то случайные контуры: если вы приглядитесь, то без труда узнаете в них образы Санкт-Петербурга! Вот только кажутся они знакомыми, но на самом деле какие-то «другие»! Задержитесь немного на аллее: подождите, пока Петербургский Кот не уйдёт в глубину сада. А до этого момента внимательно вглядывайтесь в возникающие замысловатые картины...

***

Итак... Туман... Но вот за ним угадывается берег Финского залива. Болотистые берега, никаких строений, только лишь один человек в высоких ботфортах и европейском камзоле стоит на берегу, устремив свой открытый и гордый взгляд в сторону моря. И человек этот знаком, наверное, всем: это же сам Пётр Великий, основатель Санкт-Петербурга! Но пока ещё великая имперская столица существует только в грандиозных планах молодого царя, и сейчас среди клубов тумана не просматривается ничего, кроме него, одиноко стоящего на берегу... Но... в его вдохновенном взоре уже ощущаются сила и величие замысла, и весь его облик проникнут решимостью осуществления этой поистине грандиозной затеи!

Да, так оно и есть, клубы тумана начинают меняться, создавая какие-то новые образы! И вот уже Вашему удивлённому взору открывается небольшое строение на другом берегу Невы - это Домик Петра I, его первая резиденция в Санкт-Петербурге. Этот образ не исчезает, но вдали появляется ещё один: это же Петропавловская крепость! «Начало» Санкт-Петербурга: дата закладки её первого камня считается датой основания города Санкт-Питерхсбург, как его поначалу, на голландский манер, называет сам Пётр I ! Внутри крепости возвышается Петропавловский собор с венчающим его колокольню флюгером работы Штейнбеса и Эберхарда - золотой фигурой ангела, ангела-хранителя Санкт-Петербурга, держащего крест. Крепость расположена на Заячьем острове, от Летнего сада отделена Невой. Почти одновременно из тумана начинает вырисовываться шпиль Главного Адмиралтейства. А вот и венчающий его легендарный «кораблик» - творение Хармана ван Болоса! А где-то вдалеке, на рейде Финского залива уже появляются мачты кораблей: их всё больше и больше! И вот, это уже не просто отдельные корабли, а целый флот, и на берегу – Адмиралтейские верфи и «Голландия» со складами корабельного леса, – рядом с Адмиралтейством!

А вот и первое здание Почтамта отчётливо вырисовывается контурами своих деревянных построек. Но постепенно оно преображается в новое здание, двухэтажное, мазанкового типа, с большим внутренним двором. Вместе со специальной пристанью и двумя покачивающимися на мягких волнах Невы «почтовыми фрегатами», новый «Почт-гаус» выходит на передний план. Он, в свою очередь, тоже немного видоизменяется и слегка перемещается вдоль набережной (тогда - Почтовой, а в будущем – Дворцовой): это уже следующая постройка Почтового двора.

Но вот на месте этой, уже исчезающей в тумане, картины появляется другая - это дорога, соединившая Адмиралтейство и будущую Александро-Невскую Лавру: «дорога к Невскому монастырю», «Невская перспектива», которая когда-то станет Невским проспектом, центральной «артерией» Санкт-Петербурга!

И тут Вы понимаете, что как-то незаметно сами оказались окружены волшебным петербургским туманом, и вокруг Вас тоже что-то меняется - сначала  незначительно, но вот начинает происходить что-то существенное: проявляются очертания организованного сада и, - совсем рядом с тем местом, где Вы сейчас находитесь, - Летнего дворца Петра I, его резиденции в Летнем саду, сначала деревянной. В своём непрерывном преображении, туман уже открывает Вашему восторженному взору фонтаны, регулярные аллеи и аккуратно подстриженные деревья. Теперь парк поделён на две части, появились каналы, пруд и оранжереи. И вот это уже не просто сад, а очень привлекательный парк в регулярном голландском стиле. Как по волшебству, небольшой деревянный дворец преобразуется в каменный, а туман прорезают фейерверки, сопровождаемые возникшими откуда-то звуками праздника.

Но не только Летнему саду уделяет внимание Пётр. Недалеко разбит Михайловский сад, вот уже виднеется деревянная Исаакиевская церковь. И вдалеке появились очертания нового, перестроенного, архитектурного комплекса величественной Александро-Невской Лавры. 

Из тумана появляется новое здание: это – Свадебные палаты Петра I. Постепенно рядом с ним появляется ещё одно строение – Зимний дом Петра I. Облик этого, нового, здания, постепенно преображается клубящимся туманом, становится более торжественным, и вот уже это – Зимний Дворец Петра I, Новые зимние набережные палаты! Вот рядом появляется небольшой канал – специально прорытая Зимняя Канавка, -  и деревянный подъёмный мост через неё.

Активно застраивается Васильевский остров: вот уже он – предполагаемый центр Санкт-Петербурга. Из тумана всё детальнее прорисовывается его облик: Меншиковский дворец, Гостиный двор, Кунсткамера, вот появилось Здание Двенадцати Коллегий – высший государственный орган Российской Империи, уже видны частные дома. Однако, не всё здесь так блистательно: порт к северу – явно менее благоустроенная часть острова.

Но вот эти образы сменяются на другие: теперь Васильевский остров - деловой и культурный центр, а административный центр города смещается на другой берег Невы. Облик Исаакиевской церкви меняется, теперь она каменная.

Внезапно появляется образ Новой Голландии – острова (точнее, двух) в своём первоначальном облике, по задумке Петра I предназначенного для нужд судостроителей!

Но вот видения городских построек сменяются неспешно выходящими на передний план человеческими фигурами. Это же первые зодчие Санкт-Петербурга! Вот они: Доменико Трезини, Андреас Шлютер, Жан-Батист Леблон, Георг Иоганн Маттарнови – первые строители Петербурга! Они – авторы большинства первых планировок и построек города, приглашённые Петром I из Европы для строительства новой столицы! Именитые зодчие с радостью и гордостью смотрят на свои творения и неспешно удаляются в туман вместе с ними...

И вот снова появляется образ Петропавловской крепости! Но сейчас на передний план выходят один из её казематов и какой-то арестант, стоящий в самой тёмной его части. Это же первый царственный узник Петропавловской крепости – царевич Алексей, мятежный старший сын Петра Великого! Но эта деталь почти сразу перекрывается величественным видом Петропавловской крепости...

Иногда возникающие из тумана видения как будто отгораживаются от Вас изморосью – это наводнения, столь частые в Санкт-Петербурге. 

***

Но вот уже перед Вами появляются новые фигуры. Начинается эпоха Дворцовых переворотов! Вот первая фигура, женская: это императрица Екатерина I, а вслед за ней –детская, мальчика-подростка: это совсем молодой Пётр II ! При них образы Санкт-Петербурга преобразуются не очень заметно, но тут из тумана, вытеснив своих предшественников, появляется Анна Иоанновна. И почти сразу же начинают возводиться новые постройки в административном центре Санкт-Петербурга! Вот уже перед Вашим взором появляется каменная с деревянным куполом Церковь Рождества Пресвятой Богородицы, которая позже получит статус собора и будет именоваться Казанским, и на месте которого позже будет возведено величественное здание знакомого каждому петербуржцу Казанского собора - в нынешнем его облике. Новые здания появляются всё чаще, картина непрерывно меняется: Анна Иоанновна обязала деловых людей строить свои дома в Санкт-Петербурге, поэтому строительство в центре города ведётся активно, в том числе - застраивается Исаакиевская площадь. Васильевский остров тоже преображается: к Зданию Двенадцати Коллегий с западной стороны пристроена двухэтажная галерея, с Петербургского острова на Васильевский перевели основной порт, а в бывших частных зданиях острова теперь располагаются биржа, таможня, склады товаров.

Но вот из тумана появляется фигура молодого человека: во всём его облике чувствуется рвение к наукам, это – Михайло Васильевич Ломоносов! И это его первый петербургский период, он здесь чуть больше чем на один год.

Туман кружится с огромной скоростью, новые здания - всё более величественные, преображающийся город – всё более красивый и восхитительный! Но что это? Образы в тумане не только застилаются иногда изморосью наводнений, но и перекрываются яркими огненными всполохами! Это пожары!!! Некоторые из деревянных построек, увы, исчезают... Но каменные – выдерживают натиск!

***

Кто же это? Из тумана неуверенно выступает фигура совсем маленького ребёнка, почти младенца. Это Иоанн Антонович! За ним появляется ещё кто-то, какая-то женщина: это Анна Леопольдовна - его мать и регент, регент малолетнего Российского императора Иоанна Антоновича. Где-то за ней чуть виднеется фигура бывшего регента, ныне опального, – Бирона. Весь облик ребёнка-императора преисполнен какой-то грусти, которая быстро заполняет всю окружающую атмосферу, как будто юный император предчувствует, что вскорости будет выслан от Двора вместе с семьёй, а потом будет заточён в Шлиссельбургской крепости, зловещий каземат которой уже вырисовывается позади него... Вот с другой стороны подступают образы новых влиятельных советников при Анне Леопольдовне – Миниха и, за ним, Остермана, которым, однако, совсем скоро суждено впасть в опалу, как и когда-то  - их предшественнику, могущественному Бирону...

Внезапно всё озаряется праздничным блеском, и из тумана появляется Елизавета Петровна – дочь Великого Петра! Облик Иоанна Антоновича постепенно погружается в незаметно подступивший вплотную новый мрачный фон - фон каземата Шлиссельбургской крепости, - и отступает на задний план...

***

С появлением новой императрицы туман начинает безудержно клубиться, показывая чередующиеся картины облика Санкт-Петербурга! Везде яркие новшества! К Исаакиевской церкви пристроены боковые галереи, вот уже появился временный Зимний дворец – деревянный, но отчётливо видный в тумане на углу Невского проспекта и набережной реки Мойки! В самом центре города поражает великолепием Аничков дворец, возведён и Строгановский дворец. Но вдруг из клубов туманной дымки возникает огромная картина – это Большая, Конная, а позже Сенная площадь! Сейчас на ней возвышается Успенская церковь (Спас-на-Сенной), а потом это место станет «чревом» Петербурга! Вот появляется образ строящегося Смольного монастыря. И тут неспешно на передний план выходит Головкинский каменный дом на Васильевском острове – первое постоянное здание «Русского театра для представления трагедий и комедий», основанного по указу Елизаветы – страстной любительницы сценического искусства! И теперь его официальное название - театр «Комедиантский дом»! Но все эти, такие яркие, образы города, как и прежде, то и дело застилает изморось наводнений...

Вот из тумана появляется незнакомая доселе фигура: это Франческо Бартоломео Растрелли – один из основных архитекторов Санкт-Петербурга эпохи правления Елизаветы Петровны! И знаменитое «елизаветинское барокко» - его авторства! Вот за именитым архитектором появляется ещё не совсем оконченное, вновь перестроенное новое здание Зимнего дворца: каменное, с колоннами и лепными деталями, оно стало одним из блистательных примеров «елизаветинского барокко» - самое грандиозное произведение Растрелли! И хотя Елизавета не доживёт до окончания строительства, уже сейчас здание восхищает! Вдохновенный, сосредоточенный и одновременно задумчивый взгляд его великого архитектора ненадолго задерживается на великолепном Зимнем дворце, после чего обращается куда-то вглубь тумана, и великий зодчий Елизаветинской эпохи неспешно исчезает вдали...

Но на смену ему тут же появляется другая фигура. Кто же этот молодой мужчина, уверенно появившийся из тумана? Это Михайло Ломоносов, уже знакомый нам по эпохе правления Анны Иоанновны! Теперь он снова в Санкт-Петербурге, и на этот раз  обоснуется здесь навсегда. Он – «универсальный человек»! Учёный-естествоиспытатель, литератор, реформатор русского языка, художник, историограф и государственный деятель, в будущем - член Санкт-Петербургской Императорской Академии наук! Но... образ увлечённого своими мыслями гениального сына своего Отечества и своей эпохи торопливо уходит вдаль...

***

Однако, и этот монарший облик, облик весёлой императрицы, меркнет, а на смену ей из тумана появляется немного необычная фигура – это император Пётр III ! Он появляется в парадном мундире, на фоне военных парадов. Но тут фигуру его перекрывает какая-то смута, это же дворцовый переворот! Вот и братья Орловы мчатся в карете по Санкт-Петербургу, направляясь в сторону Петергофа и Ораниенбаума, чтобы свергнуть нелюбимого армией императора и возвести на престол его молодую супругу – будущую императрицу Екатерину II. А вот и она сама появляется из тумана! Вот-вот закончится эпоха Дворцовых переворотов, вместе с гвардейцами Орловыми скроется вдалеке и растворится в туманной дымке... Вот уже Екатерина принимает присягу гвардии в Казанском соборе! (Да-да-да, том самом, который ещё при императрице Елизавете стал главным храмом Санкт-Петербурга, и который таковым и останется вплоть до начала XIX века!) Итак, наступает Золотой век Екатерины II - Екатерины Великой, просвещённой императрицы! Но не только военные её поддерживают: вот из клубов тумана вырисовывается женская фигура, это же верная подруга и сподвижница Екатерины II, её тёзка Екатерина Дашкова! Но появляется она на фоне величественного здания – нового здания Императорской Академии Наук, построенного по проекту Джакомо Кваренги! А вот и он сам на миг показывается рядом со своим великим творением и сподвижницей молодой императрицы, ставшей её  директором! Екатерина Дашкова – вместе с Екатериной II - основатель Императорской Академии Российской и один из создателей первого толкового словаря русского языка - «Словаря Академии Российской»! Это его первое издание она держит в руках!

С новой императрицей в городе произошло много изменений, и туман уже начинает рисовать многочисленные новые образы. На месте сгоревших деревянных построек Почтового двора с пристанью начал возводиться Мраморный дворец - для фаворита Григория Орлова, которому, однако, так и не доведётся там пожить. На месте небольшого деревянного дворца, где когда-то жила племянница Петра I, Прасковья Ивановна, заложен будущий каменный Юсуповский дворец - тогда ещё для графа Шувалова, - и туман уже приоткрывает его строгие величественные черты. Вот начинает вновь преображаться Исаакиевская церковь, появляется здание Академии Художеств, построенное по замыслу графа Шувалова на Васильевском острове – на месте Головкинского дома, а в самом Летнем саду – блистательный фонтан «Фараон». Впрочем, вскорости туман вновь застилает город изморосью наводнений, после одного из которых фонтаны Летнего сада разрушаются и исчезают в тумане...

Вот появляется видение Зимней Канавки и небольшого каменного мостика через неё – Эрмитажного, старейшего каменного моста в Санкт-Петербурге!

А что это за великолепное здание? Это основанный просвещённой Государыней Большой театр, будущий Мариинский, его первоначальное здание, которое позже займёт Консерватория.

Из тумана постепенно возникают виды набережных, но они уже не деревянные и не земляные, как прежде: теперь они гранитные! Ещё одно смелое нововведение Екатерины II !

И вот на переднем плане уже знакомые очертания: это же Новая Голландия! Но с новым каменным архитектурным комплексом!

Вдруг среди образов Санкт-Петербурга снова появляются фигуры людей! Какие-то они печальные... Кто же это? Это же уже знакомый нам царственный пленник Иоанн Антонович! Теперь он уже юноша - на фоне Шлиссельбургской крепости. А кто позади него? Это Мирович! Военный, он хочет освободить молодого Иоанна Антоновича, которого многие считают истинно законным императором. Однако, попытка не увенчалась успехом, и вот уже из тумана появляется картина казни Мировича...

Неожиданно всё озаряется яркими праздничными красками: только что закончилось Венчание цесаревича Павла в Казанском Соборе! Пока ещё никто не знает, что молодая жена Павла проживёт всего несколько лет после этого счастливого события...

Но сейчас, как и когда-то, в 1745 году, после Венчания здесь наследника престола, -будущего Петра III, и его невесты – будущей императрицы Екатерины II, весь город искрится радостью и весельем!

Но вот праздничная картина сменяется видом одного из казематов Петропавловской крепости. На фоне его стен – печальный облик молодой женщины. Это же княжна Тараканова! 

Неожиданно недалеко от Невы из тумана как будто бы выплывает огромная бронзовая конная статуя: Медный всадник – творение целой группы талантливых деятелей, выполненное по модели скульптора Этьена Фальконе, под руководством архитектора Юрия Фельтена. Вот и они сами ненадолго появляются рядом со своим восхищающим взоры произведением... На памятнике же отчётливо видна надпись: «ПЕТРУ перьвому ЕКАТЕРИНА вторая л;та 1782.»!

***

И вот снова появляется новое лицо. Ах, он уже был здесь – да, это он, собственной персоной: новый император Павел I, которого мы видели после его Венчания!

В клубящихся завитках тумана стал вырисовываться новый образ – величественный и необычный для Санкт-Петербурга: это началось строительство Михайловского замка! Павел I – император Российский и магистр Мальтийского ордена, задумал это сооружение как свою резиденцию магистра. На фоне замка с устремляющимся ввысь шпилем появился образ императора с регалиями мальтийского рыцаря, быстро закрывшийся багровыми брызгами – кровью этого «самого мистического русского императора», убитого в построенном им замке...

***

Но время не стоит на месте, и вот уже из петербургского тумана возникли очертания следующей монаршей фигуры – это император Александр I ! Почти сразу же с разных сторон от новой фигуры появились очертания двух перестроенных соборов: Казанского –  по проекту Воронихина, и Исаакиевского - по проекту Монферрана, пока ещё только начатого! Оба собора в своих новых обликах поражают своим величием! За императором возник Михайловский дворец – творение зодчего  Карла Росси - во всей своей красе! Вот на переднем плане появляется комплекс Главного Адмиралтейства, обновлённый по проекту Андреяна Захарова - нового главного архитектора Морского ведомства. На несколько мгновений рядом со своими творениями появляются их великие авторы, с любовью смотрящие на плоды своего гения. Однако, и эти образы не избежали измороси: наводнений, столь часто тревоживших Санкт-Петербург! Вот уже эти талантливые архитекторы растворяются в тумане тотчас же вслед за своими величественными детищами...

И вдруг неожиданно появляется видение интерьера одной из гостиных Зимнего дворца, где в присутствии императора, членов императорской семьи и приближённых ко двору проходят чтения новых глав «Истории Государства Российского» Николая Карамзина в исполнении самого автора.

***

Но кто же это? Как быстротечно время! Вот уже и Николай I коронован на царствование! Праздничные образы императора и его приближённых почти тотчас же сменяются видом Сенатской площади и очертаниями собравшихся на ней военных: это восстание декабристов! Эта картина как будто забрызгивается кровью и быстро сменяется вновь выплывшими из тумана очертаниями Петропавловской крепости и её казематов – на этот раз с заключёнными в них декабристами. Непроста эпоха правления Николая I: вот эпизоды холерного бунта на Сенной площади и снова изморось наводнения, сменившаяся всполохами пожара! Но приходят и светлые картины: вот здание Главного штаба, построенное по проекту Карла Росси, оно как будто «обнимает» своими каменными «крыльями» площадь перед Зимним дворцом; расположенную прямо напротив дворца знаменитую Арку Главного штаба - триумфальную арку, соединяющую эти «крылья», -  венчает скульптурная группа, увековечившая триумф в Отечественной войне 1812 года:  работы Пименова и Демут-Малиновского по рисункам Росси; в центре площади появляется уже возведённый по проекту Монферрана Александрийский столп – с венчающей его фигурой ангела, держащего крест, работы Орловского; завершён Исаакиевский собор: теперь он величественно возвышается над городом своим мощным и одновременно изящным куполом! На Сенатской площади возведены новые здания Сената и Синода, соединённые триумфальной аркой, символизируя единство Церкви и Государства, – последний крупный проект архитектора Карла Росси. Венчающая арку скульптурная группа «Благочестие и правосудие» медленно вырисовывается в тумане. Весь этот комплекс напоминает по стилю и формам здание Главного штаба -  согласно желанию императора. И вот, уже знакомая фигура зодчего Росси вновь появляется из тумана и смотрит на своё восхищающее взор творение! Перед Казанским собором установлены памятники великим полководцам, героям Отечественной войны 1812 года, Кутузову и Барклаю-де-Толли, задумка которых принадлежит ещё Александру I. Вот появляется образ Нарвских ворот - когда-то деревянных, а сейчас перестроенных в кирпиче и меди, с венчающей их скульптурной группой: это - знаменитые Кони Нарвских ворот! Это великолепное сооружение построено по проекту архитектора Василия Стасова, который виднеется рядом со своим творением! Вот и другие скульптурные группы, тоже кони: «Укрощение коня» на входах на мост – Аничков мост через реку Фонтанку! А вот и автор скульптур – Пётр Клодт! Но что это? Михайловская площадь, организованная перед Михайловским замком! Вдруг снова облик Летнего сада выходит на передний план: и вот – памятник баснописцу Крылову, здесь, в Летнем саду! За ним появляется человеческая фигура: да, это создатель памятника, скульптор Пётр Карлович Клодт!

Внезапно весь первый план занимает панорама Васильевского острова со стороны Биржи. Это здание, как и гранитная набережная перед ним с Ростральными колоннами и спуском к каменной пристани, преобразилось благодаря проекту архитектора Тома де Томона, который собственной персоной появляется рядом с открывшимся видом! Какое-то время великий автор любуется колоннами, украшенными рострами кораблей и аллегорическими фигурами, олицетворяющими великие реки России и, одновременно,  символизирующими мощь и величие морского флота государства. И, вместе со своими творениями, знаменитый архитектор медленно растворяется в тумане.

Какое-то здание постепенно занимает весь передний план. Это же «Новый Эрмитаж», построенный архитектором фон Кленце, и фигуры могучих атлантов, которые и по сей день держат каменный портик его крыльца! И сам их создатель, появившись на несколько мгновений из клубов тумана, с гордостью смотрит на своё творение!

Вот видение атлантов медленно скрывается в тумане, вытесняемое величественным образом уже появлявшегося на миг Смольного монастыря, тогда ещё недостроенного, а теперь – во всей своей красе, с великолепными маковками колоколен Смольного собора! Автор первоначального проекта монастыря – великий мастер Елизаветинской эпохи Франческо Бартоломео Растрелли, и тот, кто курировал строительство при Екатерине II -  Юрий Фельтен, а с ними и автор последнего проекта, по которому Смольный собор был достроен уже при Николае I, - Василий Стасов, все вместе они стоят неподалёку от своего грандиозного творения и, восторженно глядя на величественный собор, постепенно исчезают вместе с ним и всем комплексом...   

Неожиданно в тумане вырисовываются набережная, река и мост: это Египетский мост с неустанно охраняющими его величественными сфинксами! Но вот эти экзотические существа сменяются другими, тоже мифическими: это крылатые львы-грифоны, раскинувшие свои великолепные золотые крылья у входов на другой мост: Банковский мост через Екатерининский канал. Но и эти надёжные часовые сменяются другими, не мифологическими, но не менее величественными: в тумане появляются очертания Львиного моста (названного так в честь охраняющих его стражей) - моста через тот же, Екатерининский, канал...   

И вдруг появляется знакомый силуэт: строгий фрак, курчавые волосы, высокий цилиндр, трость... Александр Сергеевич Пушкин! Он словно движется на фоне каких-то других возникающих из тумана образов: это же Германн, играющий решающую партию в карты под взглядом подмигивающей ему старой Графини! А вот и её реальный прообраз: Графиня Полночь – графиня Наталья Петровна Голицына в своём особняке на Малой Морской улице – принимает гостей в отблесках свечей, ночью, боясь услышанного когда-то зловещего пророчества...

Внезапно туманные образы покрывает изморось. Да, снова в Петербурге наводнение! Но на этот раз на фоне бушующих вод Невы появляется гигантский силуэт! Это силуэт всадника – Медного всадника! Того самого, одного из символов Санкт-Петербурга, но не  реального, а его литературной версии, героя знаменитой поэмы великого поэта!..

Ещё несколько мгновений, и всадник исчезает в тумане, уступая место строгим улицам, зданиям в классическом стиле, набережным и каналам... Город наводнён людьми, спешащими куда-то и гуляющими, мужчинами и женщинами, гражданскими и военными, чиновниками и  творческой интеллигенцией.

Вот он, новый образ центра города: нарядно и элегантно одетая публика, огромные замысловатые кареты, роскошные экипажи, тот самый блистательный Санкт-Петербург XIX века! Но тут же и какой-то предрассветный полумрак неожиданно застилает яркие картины светской городской жизни. Где же это?.. Окраины Санкт-Петербурга... Деревья... Река... Чёрная речка! И... двое людей с пистолетами целятся друг в друга. Это же дуэль Пушкина и Дантеса! Вот и их секунданты виднеются на некотором расстоянии...

И эта картина исчезает в туманной дали вслед за своими предшественницами...

А на смену ей из тумана уже появляется задумчивая фигура молодого человека в чёрном плаще-крылатке, аристократично выглядящего, с аккуратно зачёсанными на пробор волосами, спускающимися чуть ниже ушей, с тонкими усиками и вдумчивыми тёмными глазами. Всё лицо его проникнуто некой меланхолией, хотя он слегка улыбается... И в этой фигуре без труда узнаваем Николай Васильевич Гоголь!

Но появляется он не один. Вслед за ним проступает интерьер небогатой маленькой комнаты. Вот виднеются мольберт, краски, кисти, стоящие вдоль стен холсты с начатыми картинами... Это мастерская художника! А вот и он сам: одет в совсем поношенную одежду, но лицо его светится вдохновением, а взгляд мечтательно устремлён в какие-то одному ему ведомые воображаемые дали... Но вдруг облик его начинает меняться: видно, что это по-прежнему художник, но он становится полнее, одет в богатые одежды. Интерьер тоже преображается: это уже не бедная мастерская, а большая, богато обставленная квартира, из открытого окна которой открывается великолепный вид на Невский проспект! И... на стене виднеется причина такой метаморфозы: зловещий портрет ростовщика, пронизывающий взгляд которого ощущается даже сквозь туман!

Но вот и художник, и великолепная квартира неспешно растворяются в тумане, и на передний план выходит перспектива Невского проспекта. Но кто это? Какой-то человек идёт по улице, прикрыв платком лицо почти до самых глаз, боязливо озираясь по сторонам и как будто опасаясь встретить знакомых. Он явно сторонится прохожих и всё не отнимает от лица тряпичный платок! Позвольте!.. Да это же коллежский асессор (или, как он сам любит себя называть, майор) Ковалёв! Ну конечно же: он идёт по улицам в поисках своего таинственно исчезнувшего Носа! 

Однако, вскорости и майор Ковалёв, и великолепный Невский проспект исчезают вдали, а на их место прямо-таки вылетают неистовые завихрения зимней пурги! И согнувшаяся от холода и ветра фигура появляется из кружащихся ледяных снежных вихрей, судорожно сжимаясь и втягивая голову в прохудившийся воротник совсем старой шинели, тщетно пытаясь хоть как-то защититься от вьюги... Но вот этот образ начинает меняться! Да, это несомненно тот же человек, но теперь он идёт расправив плечи, на нём новая тёплая шинель, защищающая его от петербургских зим, метелей и пурги! Видно, что ему тепло и он счастлив! Однако, снова его одежда меняется: этот же человек, но вообще без шинели, бежит морозной зимней ночью через безлюдное поле, спеша к стоящей на далёкой его окраине будке – надеясь позвать на помощь будочника, сообщить ему о краже у него новой, сшитой на последние сэкономленные деньги, шинели... К сожалению, эта кража окажется фатальной для бедного служащего, титулярного советника Акакия Акакиевича – да, это именно он! – промёрзшего и заболевшего горячкой, от которой он так и не оправится...

И снова на смену человеческим образам, реальным и литературным, приходят городские пейзажи!

Вот появляется образ нового пристанища «Русского театра для представления трагедий и комедий». Это - великолепное новое здание, построенное по распоряжению Николая I зодчим Карлом Росси, а расположившийся в нём основанный ещё императрицей Елизаветой театр теперь назван Александринским – в честь Александры Фёдоровны, супруги Николая I ! На протяжении всего XIX века этот драматический театр будет играть одну из ведущих ролей в театральной жизни страны! Но постепенно это видение дополняется другим: это тоже театр – Императорский Михайловский, названный так в честь Михаила – младшего сына Павла I ! Авторы этого проекта – архитекторы Александр Брюллов и Алексей Горностаев. Вместе с Карлом Росси они, улыбаясь, появляются рядом со своими шедеврами, но ненадолго: вся картина медленно отодвигается на задний план и исчезает вдалеке...

Но тут в тумане начинают вырисовываться очертания огромного здания, освещённого яркими огнями: это Зимний дворец, в окнах мелькают силуэты празднично одетых людей, это бал, весёлое празднование свадьбы дочери императора, очаровательной юной Адини, жизнь которой так трагически оборвётся всего через полгода после её счастливого бракосочетания...

Но не только балы славят огромные парадные залы Зимнего дворца! Что это за люди вдруг появляются из клубящегося тумана, вытесняя картины весёлого императорского праздника? Это военные, они при полном параде и ровными строями маршируют прямо сквозь анфилады залов Зимнего дворца! Это же знаменитые Дворцовые парады!

***

Однако, и эта картина постепенно исчезает, и вот уже новый монарх появляется из клубов тумана: Александр II, Освободитель!

Какое-то величественное здание появляется из-за туманной завесы! Это новый Мариинский театр, названный так в честь императрицы Марии Александровны! Почти сразу же рядом с театром проступают очертания какого-то человека,  разглядывающего этот архитектурный шедевр... Великолепное здание построено по проекту архитектора Альберта Кавоса. И... этот таинственный незнакомец - он  и есть! Однако, клубы тумана кружатся неумолимо, и вот уже талантливый архитектор вместе со своим чудесным творением постепенно исчезает вдали...

Вновь на передний план выходит уже знакомое здание Александринского театра, но теперь оно – лишь фон, а перед ним проявляется величественный памятник – памятник Екатерине II. Но не только ей: царственный бронзовый образ Великой императрицы венчает группу из девяти самых знаменитых деятелей её эпохи! Весь облик императрицы – величественный и, в то же время, лицо её озаряет лёгкая полуулыбка... И тут из-за памятника появляется какой-то человек... Это же Михаил Микешин – художник и скульптор, автор проекта памятника! Задержавшись немного, он удаляется, постепенно исчезая в тумане. А вслед за ним медленно растворяется и скульптурная группа, венчаемая горделиво смотрящей вдаль самодержицей... 

Но вот появляется какой-то новый человек... Это же Николай Леонтьевич Бенуа! Основатель знаменитой династии петербургских зодчих и живописцев, которые – каждый в своё время и в своей области - будут творить вплоть до эпохи правления последнего императора Российской империи! Постепенно знаменитый архитектор исчезает в тумане и на смену ему появляется Дмитрий Иванович Менделеев! Он уже в Санкт-Петербурге, продолжает свои изыскания в области химии, поражая учёный мир всё новыми и новыми открытиями! Но и эта фигура медленно растворяется в тумане, а на смену ей быстро приходит  другое видение, уже отчасти знакомое: это снова Исаакиевский собор, точнее – площадь перед ним, вымощенная булыжником, и памятник Николаю I уже известного своим возвышающимся здесь же творением архитектора Монферрана! Много зелени – это Александровский сад, и, вдруг, небольшая часовня – здесь, поблизости, в Летнем саду: в честь спасения Александра II от одного из покушений! Затравленный революционерами-народовольцами император... Недаром туман то и дело клубится как-то тревожно, с брызгами измороси – наводнений, - пока не окрашивается багрянцем императорской крови: последнее покушение... Образ умирающего императора на набережной Екатерининского канала в дыму взрыва медленно исчезает в тумане...

Неожиданно эти видения сменяются образами людей, сопровождающимися всё громче звучащей классической музыкой: это знаменитая «Могучая кучка»! На передний план один за другим выходят её участники - композиторы Балакирев, Мусоргский, Бородин, Римский-Корсаков и Кюи - каждый вместе со звучащими мотивами одного из своих творений. Появившись ненадолго, они так же неторопливо исчезают в тумане... Вслед за ними уходит и созданная ими музыка - постепенно затихая и растворяясь вдалеке...

Но вот какие-то другие видения и картины примешиваются к историческим событиям. Это же время Фёдора Михайловича Достоевского, и «тот самый», овеянный легендами, Петербург Достоевского! Да... А вот и он сам, его вдохновенный и в то же время какой-то «безумный» образ как бы проявляется из тумана! Но какое странное ощущение... Как будто бы к туманным образам «реального» города примешиваются ещё какие-то, ещё более призрачные! Кто это появляется на улицах Петербурга, переходит по мосту через Екатерининский канал? Это же студент Раскольников с горящими воспалённым блеском глазами, со спрятанным под пальто топором, идёт по городу, всецело поглощённый своим ужасным замыслом убийства старухи-проценщицы! Призрачный город персонажей Достоевского как будто вытесняет своего реального исторического прототипа: вот вдали появляется князь Мышкин, задумчиво и одновременно влюблённо смотрящий вдаль на какую-то женщину, выходящую из остановившейся у Пяти Углов кареты: это Настасья Филипповна!

Постепенно этот так явно проявившийся призрачный Петербург Достоевского, сам по себе - литературный герой, персонаж, и в то же время – незаменимый фон для других персонажей и разворачивающихся событий, растворяется в тумане, оставив после себя неисчезающий «шлейф», отпечаток на реальном облике города, едва уловимое ощущение его едва заметного, но запечатлевшегося навсегда присутствия...

***

...И тут же возникает образ начатого строиться на месте гибели Александра II Храма Спаса-на-Крови – по совместному проекту архитектора Парланда и архимандрита Игнатия. Они тоже здесь: что-то оживлённо обсуждают, внимательно наблюдая за строительством...

А вот и новый император – Александр III Миротворец! Но всё неспокойнее времена, сложно что-либо разобрать в тумане. И снова призрачный Петербург выступает на передний план: уже знакомый образ пушкинской Пиковой дамы, но какой-то немного другой... Откуда-то начинает доноситься прекрасная, поистине волшебная, музыка: это же опера «Пиковая дама» Петра Ильича Чайковского! А вот и он сам: неспешно появляется из тумана! А за ним вырисовывается ещё один образ, каменный – Эрмитажный мостик через Зимнюю Канавку! Благодаря либретто звучащей всё увереннее оперы ставший неформально называться «мостиком Лизы»...

На смену этим видениям приходит другое: Троицкая улица, сейчас – Рубинштейна. Классические здания и неспешно идущий по ней человек. Снова начинает звучать музыка... На этот раз фортепианная – мощная, яркая, всепоглощающая и уносящая вдаль! Это отрывки из разных произведений... И все – одного композитора и пианиста: Антона Григорьевича Рубинштейна! А этот человек на улице – именно он!

И эти образы тоже постепенно скрываются в тумане...

***

Но вот появляется образ последнего императора Российской империи: Николая II ! На передний план выступает видение Михайловского дворца – теперь «Русского музея императора Александра III». Одна за другой возникают и тут же исчезают в тумане знакомые сюжеты картин знаменитых русских живописцев: завораживающая своей мощью морская стихия во время шторма и пытающийся противостоять огромным волнам корабль, кажущийся таким маленьким и хрупким на их фоне; чуть дальше – пламя извергающегося вулкана, а у его подножия - бегущие в ужасе люди; но вот и спокойные, солнечные, светлые пейзажи – виды берёзовой рощи; однако, сразу за ними – вереница измождённых людей, бурлаков, тянущих по реке корабль за лямки, будучи впряжёнными в чудовищную «человеческую упряжь»; но вдруг, рядом – вид окрестностей Петербурга; а вдалеке - зимний деревенский пейзаж... Но вот и сами создатели этих прекрасных картин - Айвазовский, Брюллов, Куинджи, Репин, Шишкин, Серов - скромно появляются вблизи своих вошедших в века творений, почти тотчас же снова скрываясь в тумане: вслед за своими бессмертными произведениями...

...И на смену им приходит спокойный городской пейзаж: вид ночной набережной канала, освещённой фонарём улицы и здания аптеки... Это же воплощение строк Александра Блока! А вот и сам поэт: стоя в задумчивой позе на набережной, любуется медленно текущими водами канала... Аптека... Улица... Фонарь... Но какой это фонарь! Один из многих в старом Петербурге, поистине произведение искусства, как и остальные его собратья! Фонари эти закреплены на высоких узких столбах, они изящные, красивые, витиеватые, и, в то же время, - строго классические, в общем, те самые, «настоящие», петербургские фонари, такие же, какие были здесь всегда, появившись ещё при Петре I – тогда на масляной основе, - и, надеюсь, будут и в грядущих веках, так как, на мой взгляд, являются неотъемлемой частью облика этого прекрасного города. Как умиротворённо выглядит эта ночная сцена, в особенности после недавних картин исполненного страстями призрачного Петербурга Достоевского, убийства Александра II Освободителя, бурлаков! Но вот видение это, как и его предшественники, постепенно растворяется в тумане, и на передний план вновь выходят силуэты исторического, «реального», хоть и размытого в тумане, Петербурга...

Однако... Эта мирная сцена, появившись сейчас – казалось бы, просто одна из многих в череде появляющихся перед Вами, - оставляет после себя какое-то необъяснимое, само собой возникающее, ощущение тревоги... Как будто что-то пугающее, кровавое и грандиозное уже начинает происходить где-то совсем рядом, здесь, в Санкт-Петербурге, а этот спокойный городской пейзаж – обманчив в своём спокойствии...

И всё-таки... Несмотря на возникшее, едва заметное, чувство тревоги, строки Александра Блока оставляют и другое, очень глубокое, впечатление: как будто этот мирный ночной петербургский пейзаж настолько воплощает истинный дух Санкт-Петербурга, его немного меланхоличное настроение, что кажется - он как будто присутствуют в самой городской атмосфере, а его недавнее появление в тумане – просто пауза между разными эпизодами из жизни города, её непреходящий фон, подчас незаметный за бурными событиями, но всегда присутствующий, воплощение устоявшегося глубинного характера этого удивительного города - спокойного, умиротворённого, неизменного и вечного Санкт-Петербурга...

Но туман снова начинает  клубиться, и вот уже новые образы возникают благодаря его неутомимым движениям! Всё там же Храм Спаса-на-Крови: теперь он достроен и прекрасен в своём преобразившемся облике! Вот только... неспроста возникло ощущение тревоги - тогда, после видения умиротворяющей сцены из стихотворения Александра Блока! Картины в тумане прыгают, молниеносно сменяя друг друга, в каком-то паническом беге: то искрясь великолепием, то вспыхивая ужасающими сценами! Вот из тумана вырисовываются блистательные интерьеры Мариинского театра, на сцене которого кружится вихрем великолепная Матильда Кшесинская, исполняя свои знаменитые 32 фуэте! Но почти сразу же это завораживающее видение сменяется трагической сценой – сценой расстрела мирной демонстрации перед Зимним дворцом 9 января... Вот Анна Павлова покоряет зрителей своим бесподобным исполнением балетной миниатюры «Умирающий лебедь» в зале Дворянского собрания! А вот - сцена убийства «старца» Григория Распутина в стенах великолепного Юсуповского дворца... И сразу следом - Февральская революция, беспорядки, и вот уже она – революция 1917 года: штурм Зимнего дворца и знаменательный выстрел «Авроры»... Впрочем, и город уже несколько лет как зовётся иначе: теперь это Петроград! Но только имя меняется, душа его по-прежнему та же!

И вот на передний план выходит яркая, хоть и чёрно-белая, фотография – фотография семьи Николая II. Вот он сам, его царственная супруга, очаровательные красавицы-дочери и царевич Алексей - наследник престола. Но эта мирная сцена не долго задерживается среди кружащихся вихрей тумана: её застилает кровавая пелена... 

...Время идёт, вот уже снова новое имя у города, и только изморось от брызг наводнений как будто бы напоминает о том, старом, Санкт-Петербурге, явившемся сценой такого множества драм и обителью огромного количества великолепных памятников архитектуры, городом стольких великих деятелей искусства и науки, величайших классиков русской литературы - писателей и поэтов...

И, словно на прощанье, из тумана вновь проступает образ ночной набережной канала из стихотворения Александра Блока... Уже совсем близок рассвет, но проявившаяся ночная картина по-прежнему чётко видна. Словно город, показывая её перед тем как окончательно скрыться в клубах тумана, хочет запомниться Вам именно таким, вечным и неизменным в своей столь богатой событиями жизни:

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века –
Всё будет так. Исхода нет.

Умрёшь – начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

Кому-то может показаться, что это стихотворение о безысходности... Да, наверное! Но если, всё-таки, посмотреть с другой стороны, может быть, это, действительно, стихотворение о непреходящем особенном духе и очаровании Санкт-Петербурга? И Александру Блоку всего несколькими строками удалось выразить истинный, скрытый, облик этого романтичного города, его загадочную душу? А кроме того, одновременно, передать то чувство защищённости, которое этот город внушает любому его жителю и посетителю, таинственно возвышаясь над ними своими грандиозными архитектурными памятниками, куполами соборов, величественными фасадами дворцов, каждый из которых пропитан историей и легендами, в которых оставили свои едва уловимые, но неизменно ощущаемые следы исторические и литературные петербургские обитатели – для города в равной степени реальные и дорогие... 

***

...Столько всего видит Петербургский Кот, и столько всего смогли увидеть благодаря Ему Вы! И это лишь малая толика из большой и многогранной истории Санкт-Петербурга! Но... уже светает, белая петербургская ночь становится всё прозрачнее. Петербургский Кот неторопливо встаёт и спокойно уходит куда-то вдаль, исчезая где-то в глубине затерянной аллеи Летнего сада... И туман исчезает вместе с ним – туман времени... Наступает утро нового петербургского дня.