1. 5 Пернатая картошка

             ПЕРНАТАЯ КАРТОШКА.

За идею клуба Виктор ухватился с энтузиазмом. Он решил прикинуть план занятий. Теперь он был не один. Парни, которые жили с ним в комнате, точнее, к которым его подселили, тоже оптимистично смотрели на эту затею, даже скептик Шура Дюрягин.
- Ну что, мужики, поможете мне с планом работы?
- Вообще, нужно сначала обсудить главную идею, так сказать, «генеральную линию партии», - сказал Вадим Найман.
- А уж потом «план на пятилетку», – поддержал Шурик.
- Открываю заседание «политбюро»! - важно произнес Витя. – Я предлагаю такую идеологию: нужно, во-первых, чтобы все философские идеи были построены только на внутреннем и внешнем опыте, т.е. такой вариант «позитивизма», но с учётом внутреннего опыта, а то мне надоело читать всякие заумные, но чисто спекулятивные труды разных философов. Почему меня потянуло к физике? Тут всё четко и основано исключительно на опыте, а философы начинают вводить всякие «интеллехии», «монады», «абсолюты»…, а потом городить вокруг огород. А что у них за всем этим стояло или, что может об этом сказать обычный человек? Что ему до «монады» или «флюида»? Он их ни трогал, ни нюхивал.
 
- Я тут недавно прочёл один важный диалог между Эйнштейном и Гейзенбергом, – вступил Вадим. - Там молодой, но уже известный Гейзенберг излагает Эйнштейну примерно такие же мысли, что, мол, хотел бы построить квантовую механику исключительно на том, что наблюдается в опыте, без всяких там теоретически отвлечённых операндов. Так вот, Эйнштейн в ответ высказал оригинальнейшую мысль. Он сказал: «А Вы знаете, молодой человек, что то, что мы наблюдаем, очень зависит от наших теорий!».
- Это как?! – Витя заинтересовался.
- Ну, я полагаю, например, так. Не было закона сохранения энергии, не измеряли и не наблюдали энергию, а появился – стали тщательно наблюдать и измерять.
- Что-то не понял! А как же тогда могли открыть закон сохранения энергии, если её до этого не наблюдали?
- Ну, не то чтобы не наблюдали. Величина механической работы уже играла важную роль при разработке механизмов, но работу, как энергию не воспринимали… Примерно так…
- Ага! Вроде ясно, хотя нужно ещё обдумать. Ты нам важную идейку подкинул. Сначала практика порождает теорию, а потом теория влияет на практику – примерно так?
- Ну, пожалуй, так…
Тут дверь комнаты неожиданно распахнулась и на пороге оказался Игорь Толчев, сосед по секции. Дело в том, что общежитие у университета было вполне приличное, современное, как бы сказали сейчас - «малосемейка». Оно было разбито на секции по две комнаты «трёшка» и «двушка» в каждой. На секцию имелся душ и санузел, за чистотой в котором следили сами студенты. Правда, кухня на каждый этаж была одна, но студенты приспособились готовить у себя в комнатах, хотя официально это запрещалось.
- Мужики, хотите глинтвейна? Только закусь за вами.
- Это что сие такое?
- Да, вы чё? Не знаете? Темнота! Дремучие вы люди.
Гарик ушел к себе в двушку и вернулся с кастрюлей, из которой исходил приятный пряный запах вина и специй. Он вкратце ввёл мужиков в курс дела по поводу глинтвейна. Закусь организовали быстро.
- А вы тут какую такую философию «толкаете»?
- Да, мы тут про философию, основанную на опыте…
- На опыте, говорите! А хотите приобрести исключительный опыт? – Толчев со смаком неторопливо отпил половину стакана и с загадочной ухмылкой посмотрел на собеседников. Он был старше всех этих «юнцов», т.к. уже отслужил в армии и попал на физический факультет через «рабфак». Сокурсники его уважали, как человека «пожившего», имеющего большой жизненный багаж. К его советам всегда прислушивались. Сейчас Игорь решил «приложить сосунков» одним махом, со всей их заумной философией.
- У меня двоюродный брат в ментовке сержантом служит. Так он мне такое рассказал, что уши дыбом встают. Тут на Кашириных в одном частном домике происходит настоящая чертовщина. У бабушки с внучкой посуда и картошка летают, бумага сама загорается…
- Наверно внучка так над бабулей прикалывается, – скептически произнёс  Дюрягин.
- Да всё не так просто, – Толчев поднял указательный палец, наклонив голову на бок, – это был его излюбленный жест.
 – Понимаете, когда всё это началось, бабуля в милицию заяву накатала. Там её сначала чуть в психушку  не упекли, но бабка плакала, жалко её стало, решили проверить. Пришли, сели: и внучка, и бабка за столом, участковый лейтенант протокол составляет. Вдруг ему по башке сзади картошка прилетела. Он вскочил, кричит: «Вы чего тут беспредельничаете! Всех посажу!». А ему алюминиевая миска с другой стороны,  прямо с полки прилетела. Он-то думал, что сообщники в него картошкой, но с полки-то, он сам видел, никто её не бросал. А прилетело в лоб спереди сильно. Он сел, глазами и башкой крутит. А бабка опять в рёв! А внучка сидит вся бледная, видно, что тоже боится. Провели расследование. Думали, что друзья внучки так развлекаются, или злые бабкины недоброжелательницы. Но дом-то частный. Стоит далеко от дорог и других домов. Спрятаться вблизи почти невозможно, в доме – тем более. Дальше – хуже. Участковый, видно, где-то в кампании рассказал. Народ стал собираться, чтобы на бесплатный «цирк» посмотреть. Бабка заяву уже на участкового написала высшему начальству, мол, примите меры. Скандальчик нарисовался. А картошка и посуда всё летает! Прикиньте! Пришлось пост милиции поставить, чтобы народ не пускать, да и возможных злоумышленников выследить. Вот мой брательник там через сутки дежурит. По блату могу уговорить, провести вас. Скажем, типа молодые учёные, исследователи аномальных явлений, а?!
- Да, фигня всё это! Я не пойду! Кто-то там всех ловко разводит, вот и всё! – Шурик Дюрягин резко отказался от этой затеи.
- Вадим, пойдешь? – спросил Витя.
- А когда у твоего брата дежурство?
- Завтра с вечера и до утра.
- А что, пошли!
Назавтра вечером они собрались, вооружились фонариками.
- Учтите, могут быть травмы, – предупредил Толчев, - бабка с внучкой даже спят в мотоциклетных шлемах, а то  головы у них были в шишках да синяках.
Приехали поздно вечером, благо до улицы «Братьев Кашириных» было рукой подать – три остановки. У калитки стояла пара милиционеров, а забор осаждала небольшая толпа любопытных. Когда к милиционерам подошли наши философы, то один из них, старший сержант, поздоровался с Толчевым.
- Ну вот, привёл. Это исследователи аномальных явлений из нашего универа. Проведи их, братуха! Они просто посидят, понаблюдают, померяют.
Вадик с Виктором и Игорем Толчевым договорились, что для солидности возьмут с собой лабораторные амперметры и вольтметры. Ведь никто их не спросит, что за аппаратура. Они показали сержанту коробочки с приборами  и торчащими из них проводками, тот солидно кивнул и повёл их через калитку в дом, а Игорь Толчев остался, поехал назад. Толпа заволновалась:
- А мы…, а нас пустите…
- Это учёные-исследователи, – солидно произнёс сержант. Студенты помахали коробочками с приборами. Волнение в толпе угомонилось.
- Днём их тут раз в пять больше бывает, – проворчал сержант, - сейчас просто схлынули, поздно уже. Но многие, сволочи, остаются на ночь, чтобы пробраться в дом. Приходится усиливать наряд. Сейчас ещё трое наших подъедут.  И что, вам не страшно?! – криво улыбаясь, спросил сержант. По его лицу было видно, что он им оставаться здесь на ночь не советовал бы.
Вошли в дом и увидели внучку и бабушку, правда, в мотоциклетных шлемах. Студенты заулыбались, а хозяйки смурно поздоровались. Сержант представил их как исследователей, мол, может, что и определят, какие такие причины. Бабка махнула рукой, прикрыла рот ладонью и запричитала:
- Ой! Сынки! Чертовщина тут у нас! Али злодеи какие. Нихто не пойметь! Може вы пособите?
Слёзы катились по впалым щекам. «Исследователям» стало слегка не по себе. Вообще-то, в душе они надеялись, что всё это замаскированный «цирк», что тут весело и прикольно. Но слёзы старой женщины начали менять их настроение. Внучка смотрела на бабкины слёзы как-то привычно, но очень невесело, а на студентов - устало и затравленно. На том женщины ушли в другую комнату спать, а милиционер и «исследователи» остались  на кухне, приготовившись коротать тут всю ночь.
- Блин, а вдруг ничего не увидим? Завтра с утра на пары. Нафига притащились! – с досадой подумал Виктор, садясь за грязноватый кухонный стол вместе со всей компанией.
- Мужики, обратите внимание. Посуда тут только алюминиевая да деревянная осталась. Остальная вся побита. Картошку всю по родне развезли. Так ведь всё равно найдёт «эта гадость» что-нибудь бросить.
- Извините, а «эта гадость», что такое? – уточнил Вадим.
- Да кто его знает? Схватить бы эту нечисть! Я бы её! Третью неделю здесь дежурим. Никого не засекли, а полёты, блин, продолжаются!
Сержант достал папиросы. Подошёл к буфету, взял там какую-то алюминиевую мисочку, чтобы, видимо, использовать её как пепельницу. Сели за стол. Сержант закурил. Начал рассказывать подробности. Перевалило уже далеко за полночь. Ничего не происходило. Виктора сильно клонило в сон. Вадим мило беседовал с милиционером уже не о проделках «шумного духа», а о борьбе с преступностью.  Витя пытался не закрывать глаза, хотя они стали слипаться. Сержант всё смолил, в мисочке уже было полно окурков и пепла, и Витя тупо уставился на эту мисочку, уже почти ни о чём не думая, а мечтая где-нибудь прилечь. Вдруг мисочка как-то странно задрожала. Сильнее и сильнее. Витя широко раскрыл глаза. Дрожание перешло в сильнейшую вибрацию, и тут миска сорвалась с места и, проскользнув по столу, на большой скорости врезалась в ближайшую стену, затем упала вниз, на пол. Пепел и окурки рассыпались, на стене остался отчетливый след удара, а миска сильно погнулась с одной стороны. Милиционер и студенты соскочили, подбежали к месту падения мисочки, подняли ееё (горячая!) и стали рассматривать. Сержант сдвинул фуражку на макушку.
- Во, блин,  видали! Такое уж не первый раз!
Дверь на кухню открылась, из-за неё высунулись две бледные испуганные физиономии женщин, фигуры их были завёрнуты в одеяла. Видимо их разбудил резкий звук удара. Сержант взял портативную рацию:
- Второй, как у тебя?
- Ничего, всё нормально, – ответил сквозь помехи голос одного из дежуривших на улице.
- А у нас  опять!.. Тарелки летающие…
- Чтоб их, на…! А кто бросил, видели?
- Да никто не бросил, само оно…, вон мужики подтвердят, рядом сидели, всё видели, – сержант посмотрел на «мужиков», те быстро закивали головами.
- Нам страшно, – всхлипнула внучка, - посидите хоть кто-нибудь с нами!
- Ладно, - сказал Виктор, – сейчас, мы идём.
Его сон уже как рукой смахнуло. Но мысли пока в порядок не пришли. Слишком всё было ошеломляющим, как будто происходило не  с ним и не в реальности. Они с Вадимом прошли в соседнюю с кухней комнату. Там стояли две кровати. Внучка пристроились на одной, подогнув ноги, а старушка, охая, прилегла на другую. Виктор осмотрел помещение. Старая простая мебель. Вот шкаф с книгами. Он стал читать название по корешкам. Нашёл учебник физики, вероятно, по нему училась внучка, на вид ей было лет четырнадцать. Он подумал: «Надо занять их каким-нибудь разговором. Может с внучкой об учёбе поговорить?».
Он подошёл поближе к шкафу.  Вдруг стеклянная дверца со скрипом распахнулась, и учебник физики упал на пол. Все присутствующие встрепенулись. Виктор нагнулся, чтобы подобрать его, и увидел, что книга разбилась (!) вдребезги. Да-да! На полу лежали именно осколки учебника физики, и откуда-то появилась вода. Виктор коснулся лужицы. Вода была холодной, а на осколках учебника он увидел иней и наледь (!). Лёд, самый настоящий! От осколков исходил пар. Учебник, очевидно, успел охладиться настолько, что стал твёрдым и хрупким, и  при ударе об пол разбился. Но как?! Виктор ощупал место, откуда упал учебник, и соседние книги. Они были нормальной комнатной температуры! Значит, учебник успел охладиться, пока падал, так резко!
Вадим стоял рядом, держа в руках небольшой осколочек книги, который уже успел стать мокрым и мягким. Оба смотрели друг на друга обалдевшим взглядом. Вадим пытался улыбнуться. Но как-то одной стороной лица. Кривенькой  вышла улыбка. Внучка уже суетилась с веником и совком, подметая осколки бывшего учебника.
- Вадим, пошли домой! Четыре часа ночи!
- А как же мы?! – внучка стояла с совком в руках, умоляюще глядя на «мужчин».
Они просидели ещё пару часов, пили чай из алюминиевого чайника и  таких же кружек. Внучка хлопотала у стола, предлагая пряники и сахар. Ребята ни о чём не говорили между собой, отвечая только на любопытствующие вопросы внучки. Видно они ей понравились. С ними было как-то надёжно и спокойно. Бабушка давно уснула. Остаток дежурства прошёл без приключений.
Вернувшись в общагу, они долго ничего не могли рассказать Шурику. Он понял, что с ними произошло нечто «из ряд вон». Они попросили его как-то «отмазать» от посещения лекций сегодня, т.к. они всю ночь не спали. Шурик был старостой группы, обещал  что-нибудь придумать и ушёл на занятия.
Они немного поспали. Потом молча сели на кровати.
- С этим надо как-то жить дальше, – сказал после долгой паузы Виктор, - теперь нельзя всё списать на «происки», шарлатанство и мракобесие.
- Меня волнует, можно ли это как-то совместить с физикой? – спросил риторически Вадим.
- Вспомнил! – Вадим соскочил с кровати, подошёл к полке, где стояли книги, учебники, и художественная литература, которую в основном привозил из своей домашней библиотеки Вадим.
Он взял одну книгу: «Вот, Рей Бредбери, «Марсианские хроники». Он полистал: «Сейчас-сейчас! Ага, вот… На, читай!»… Виктор начал читать рассказ «Июнь 2001.  И по-прежнему лучами серебрит простор луна…». Вадим тем временем стал разогревать чай.
- Дошёл до последнего разговора капитана корабля со Спендером, когда его уже окружили?
- Сейчас. Да, вот.
- Там есть про сочетание науки и религии у марсиан.
Вадим взял книгу у Виктора и начал читать вслух:

— А марсиане, выходит, нашли  верный путь? — осведомился капитан.
— Да. Они сумели сочетать науку и веру так, что те не отрицали одна другую, а взаимно помогали, обогащали.
— Прямо идеал какой-то!
…
 - Сочетать религию с наукой?! Но это же фантастика! Выдумка! Они же несовместны! – воскликнул Виктор.
- Кто сказал?
- А, действительно, КТО СКАЗАЛ, ЧТО НЕВОЗМОЖНО НЕПРОТИВОРЕЧИВО СОЧЕТАТЬ НАУКУ И РЕЛИГИЮ? – Виктор сильно задумался. Несколько недель эта мысль жила с ним, преследовала его, пока ни стала неким внутренним императивом. Он часто вспоминал при этом горящую свечу и лицо той молящейся женщины в окне, там, в далёком теперь Свердловске.