Долина реки Сетунь. Окончание

И вот…

Долго всё шло своим чередом. Злата работала в компактном офисе, где кроме неё находилась только лишь Вероника – всё такая же милая подружка, замечающая каждый оттенок её настроения и напевающая временами фолк-рок-группу «Мельница».

– Не устаю удивляться, Златушка, твоей предприимчивости! Как действительно хорошо и тихо в таком офисе! А то от того гула, бывало, и голова чуть заболит. Ты как вообще додумалась сюда перейти?
– Да и у меня, как ты говоришь, от того гула голова кружилась. В лифте том скоростном уши закладывало. И терялась я от столького народа – со всеми по-разному надо себя вести. С кем-то – суше, с кем-то… нежнее, так сказать.

Подруги рассмеялись так, что можно было услышать в коридоре.

Новый офис, подобно гостиничному номеру, имел огромный порядковый номер – шестьсот двадцать девятый. И однажды в этот офис заглянуло одно лицо. Раньше Злата с Вероникой не встречали лиц в такой должности. Зашедший парень имел должность курьера крупного информационного холдинга. Он не был красавчиком, как Гера, да и Денису уступал. Роста он был среднего, лицом неброский. Рядом со Златой выглядел вообще невзрачным коротышкой. Но что-то притягательное Злата в нём всё-таки обнаруживала. Похож он был на Козьму Пруткова. И хотя Злата прекрасно знала, что такого человека не существовало, что это коллективный псевдоним трёх литераторов, но его облик всё-таки изображали. Так вот на то изображение и походил ужасно этот курьер – чернявый, лохматый, с таким же разрезом глаз и вздёрнутым носом. Говорил же он в высшей степени интеллигентно.

– Добрый день! Я из МБК, доставка документов в кампании «Светоч групп» для Маяковой Златы.

Злате показалось, что её фамилию и имя он произнёс как-то особенно тор-жественно, даже с почтением.

– Будьте добры в нижней таблице расписаться!

Злата заполнила нижнюю таблицу заявочного листа – фио, дата и подпись – и ещё раз посмотрела в лицо курьеру, особенно близко. Взгляд был умный и внимательный, как будто этот курьер и вправду афоризмы сочиняет. В результате и Злата посмотрела на него с расположением.

– Спасибо!
– Пожалуйста, всего доброго! – развернулся курьер.
– И вам всего доброго!

Курьер замешкался с выходом.

– Для выхода кнопка справа!

Вот как получалось – и внешность неброская, а должность так вообще низкая, но что-то внутри него оказалось притягательным. Какое-то чувство человеческого достоинства, что ли. И какое-то выстраданное.

Курьер этот приходил и ещё, но не особо часто – где-то раз в сезон, в три месяца. И однажды Злата снова отметила загадочную мечтательность его взгляда. Но у неё всё-таки был Денис…

С Денисом она побывала уже в Соединённых Штатах. Мужские взгляды она снова притягивала, но теперь, при наличии у неё спутника, они были уже не такими откровенными, их американские «ковбои» бросали украдкой, искоса. Денис вышагивал рядом со Златой строго, как законный супруг. Он был очень уравновешенный, всё в нём гармонировало и имело меру – простой, но не примитивный, весёлый, но не кривляка, восприимчивый, но не псих, немногословный, но не замкнутый. Именно по нему Злата мерила свой характер, чтобы избежать крайностей, в которые она попадала раньше, в одну крайность – до подросткового возраста, в другую – после него.

Однажды в своём офисе Злата не застала приход курьера, похожего на Козьму Пруткова. Ему пришлось подождать её, сидя с Вероникой. Когда же вошла Злата, ещё даже не заметив его и осматривая свою клетчатую рубашку и штаны, тот уже выпалил:

– Добрый день! Я – курьер из МБК. Доставка документов вам и ещё мне надо кое-что забрать.

Повторилась та же процедура – заполнение нижней таблицы доставочного листа и отрыв этого листа.

– Спасибо! – с каким-то особым чувством произнёс курьер.
– Вам спасибо! – радостно и звонко, с нежностью во взгляде ответила Злата. Хотя её возраст приближался к тридцати, лицо сияло юностью, как у вчерашней школьницы. Лучшая подруга Вероника на её фоне совсем не смотрелась – пухлая, с одутловатым лицом.

Через пару дней грянул у Златы день рождения, в который она решила, говоря по-молодёжному, «оттянуться» – позволить себе больше, чем обычно. Девушка праздновала этот день в кругу однокурсников и под их нажимом слишком много выпила – до отключения на месте. Перед тем она слышала что-то вроде угроз: «Пей больше – покажи, сколько мы для тебя значим», «Не пьёшь за встречу – мы уходим. Хотя нет, не придётся, всё равно заставим». И Злата забыла меру, будучи всё-таки податливой. По крайней мере, с друзьями. И проявились дурные последствия. Что она не смогла сама добраться до своего дома – ещё ничего. Её милое лицо сделалось распухшим и старообразным.  На работе она стала плохо соображать – от кого приходит какая заявка. Ей пришли помогать из других офисов – все девушки.

– Да-а, Златуль, – говорила Вероника. – Я на это могу сделать такой ком-ментарий, – и она запела:

Не пей вина, Гертруда,
Пьянство не красит дам.
Нажрёшься в хлам – и станет противно
Соратникам и друзьям.

– Это уже, похоже, не «Мельница».
– Да, не «Мельница». Это БГ.
– Ну да, он тоже мастак выражаться мудро и поэтично. Но то, что я совершила ошибку, я поняла и без Борис Борисыча.

И в тот же день в офис снова, так скоро, направили того же курьера. Взгляд у него теперь был другой – растерянный и опечаленный, – при виде такой постаревшей Златы. А что тогда говорить о ней самой! Ей было так стыдно, что она, в окружении коллег, даже не смогла расписаться в получении документов. За неё это сделала Вероника. Курьер ушёл всё таким же огорчённым, будто его крупно надули на деньги.

– Вот, видите, девчонки, мне даже перед курьером стыдно.

Денис же Злату понял, не стал грозить ей алкоголизмом и кодированием, а просто попросил в следующий раз знать меру в винопитии.

– Если ещё раз однокашники твои будут напирать, просто скажи: «Если я с вами дружу, это не значит, что я должна в алкоголичку превращаться! Что должна ходить с распухшей ро… с лицом распухшим. Я хочу на женщину быть похожей. Для вас что, друг – синоним алкаша? Печальна тогда ваша судьба». Так вот и скажи в другой раз, – усмехался Денис.

Легко и спокойно с ним было Злате. Но только иногда скучновато. Тогда требовалась новая тема для обсуждения. Обсуждено было уже многое – просмотренные в далёком детстве диснеевские мультики, ситуация с бездомными собаками и прочее. «А теперь что, – думала Злата, – про особое воздействие того курьера, «Козьмы Пруткова» рассказать что ли? Да нет, потерплю пока. Ещё разревнуется раньше времени. Ах да, я ж ещё про Ваську ему так и не рассказала!». И девушка принялась открывать свою тайну.

– …Мне четырнадцать лет всего было, а я уже рядом с собой никого не могла представить, кроме этого Васьки, не к ночи будь помянут. Он же во мне всё светлое, всё женственное растоптал, ты видишь, Динечка, как долго я восстанавливалась. Я специально сердце себе заморозила, чтобы оно больше так не страдало.
– Да, мало пороли того упырька.
– С тех пор, после того надругательства над моей душой я невзлюбила не только романтику, но и вообще красоты речи. У кого они встречались – тот мне казался в лучшем случае инфантильным, неприспособленным к жизни. 
– А в худшем?
– В худшем?.. Таким же жестоким обманщиком, втирающимся в доверие. Ты посмотри, до чего я сама-то дошла! Стала людей оценивать только по их должности. Лучшую свою подругу Веронику разобидела, попрекнув её про-гулкой с начальником. А ты, Денисочка, лёд в моём сердце растопил, получилось, как у Кая с Гердой. Правда, в сказке Андерсена наоборот – там Герда растопила лёд в сердце Кая.
– А кем тогда является этот твой Васька при таком сказочном раскладе?
– Снежным королём же! – и Злата залилась смехом, чего с ней давно не было. – Ой ты, милый мой весёлый мальчик!

До свадьбы они решили протянуть ещё до следующей зимы, ещё год. Так долго они проверяли свои чувства и зарабатывали деньги, пытаясь сделать свою свадьбу как можно более достойной. В первую очередь этого хотела Злата вследствие всё того же подросткового шрама.

А в шестьсот двадцать девятый офис что-то перестал ходить тот самый курьер из «Мосбизнесконсалтинга». Но летом он снова заявился. Злата же теперь не поворачивала головы, видела его только боковым зрением. А ещё, она снова выглядела молодой, что взбодрило курьера. Он обратился сначала по тому же шаблону:

– Добрый день, я из МБК, доставка документов для Златы Маяковой! – но после совершения Златой обыденных действий, этот «Козьма» добавил нечто неожиданное: – Как всё лучисто – и кампания «Светоч групп», и фамилия ваша.

Девушка от души рассмеялась. А курьер добавил:

– Она мне напоминает не только поэта, но и станцию метро.

Злата снова рассмеялась. Курьер от этого просиял и радостно попрощался:

– Всего доброго вам, удачного дня!
– Всего доброго, вам того же! – сквозь смех ответила девушка. При этом курьер даже не поворачивался к ней.

Спустя несколько дней, Злата, как обычно после рабочего дня просматривала свои соцсети. На предмет узнавания каких-нибудь новых хитростей – лайфхаков – полезных для женщин в хозяйстве, намечающихся в Москве мероприятий, а также личных сообщений. И вот тут-то девушку ждало совершенное нечто. Во «ВКонтакте» ей пришло сообщение от некоего Михаила Кривулина:

«Михаил
Здравствуйте, Злата! Я – курьер из МБК, заходивший к Вам в офис несколько дней назад)

Злата
Здравствуйте!

Михаил
Напряжённая ли у Вас работа, устаёте?

Злата
Устаю, но думаю, что это нормально для работы».

На этот вечер было пока всё. Занятая девушка ощутила, что этот, знакомый теперь по имени курьер что-то уже в отношении неё начал предпринимать. На следующий день – снова сообщения от него, но какие-то заумные. Этот Кривулин, оказывается, прошарил страницу Златы и отметил про музыку на ней, плейлист, что ему тоже нравится русский рок. А об одной из песен он вообще пустился в рассуждения: «Я невероятно проникся этой песней. Она – гимн всем творцам. Она о том, что каждый, не только человек, но и другие живые существа, шелкопряд, например, должен вносить в этот мир что-то своё, таким образом, творить этот мир. Помимо такой глубокой мысли, песня потрясает ещё и мелодичностью и лиричностью».
Наконец, Злата задумалась: «Что это он так рассусоливает? Не шизик ли он какой? Манит меня в какие-то романтико-философские дебри!». Так Михаил Кривулин предстал перед девушкой во всей своей инфантильности и непрактичности. Настала пора осторожно оповестить об этом курьере и Дениса. Произошло это на очередной прогулке.

– Я тебе ещё не говорила, Денис, об одном странном курьере, заходящем иногда в мой офис?
– Не-эт! Что за курьер? – мгновенно заинтересовался он.
– А вот, у него сначала взгляд какой-то был необычный, проникающий. А теперь он ещё в Контакте со мной задумал говорить.
– О чём это? – как-то взволнованно спросил Денис.
– Да по поводу песни одной, из моего плейлиста так начал рассуждать за-ковыристо, философствовать, если не сказать – шизить.
– Ну, значит, обычный шизоид! Посылай такого нах… кхм… куда по-дальше – в этом совете явственно ощущалась примесь ревности.
– Так вот я, Денисочка, и послала, только молча. Ты же знаешь – я не способна на резкие выражения.

А ещё через неделю сообщение от Кривулина было уже с фото. Это была какая-то газета с его фото – как на аватарке, только увеличенным и обрезанным. «Скажите, Злата, а Вы вот это прочитали бы?». Вот и стало всё ясно. Жалкий писателишка в жалкой должности курьера. И Злата с лёгкостью приняла решение ничего не отвечать ему.

Путешествия по миру с Денисом продолжались. После Европы и Америки на очереди оказалась Юго-Восточная Азия. Только там Злата почти не ощущала на себе любующихся мужских взглядов. Просто в этом регионе планеты были особые представления о женской красоте, которым Злата не соответствовала. В Таиланде, например, женщины сплошь какие-то миниатюрные, а Злата среди низ казалась высоченной коровой. И ей было от этого слегка не по себе. Но только лишь слегка – не так, чтобы хотелось поскорее улететь оттуда.

А что касается фотоснимков из экзотических стран, то они делались, но Злата их скрывала – хранила в файле на домашнем компьютере, но не выкладывала на всеобщее обозрение в соцсети. Просто не хотела афишировать свои с Денисом отношения, чтобы никто не подзуживал, не торопил ни с чем. Но теперь девушка подумала, что зря не выкладывала фото с молодым человеком – так бы не подбирались всякие курьеры, используя заумные словеса, изображая из себя больше, чем они есть.

Вернувшись в офис, Злата чувствовала себя в нём совсем как дома, после своих финансовых и карьерных успехов. Даже одевалась соответственно – в ворсистую кофту с узорами, похожую сверху на домашний халат, который вдобавок низко застёгивала, на уровне открытой груди. А также распустила свои золотистые волосы, сделав завивку кончиков и верха. В таком виде её и застал в очередной раз курьер по фамилии Кривулин. Он застыл на пару секунд, а затем объявил доставку Злате Маяковой. Собиралась уже было принять Вероника, ибо та погрузилась в монитор. 

– Давайте, я приму, – деловито объявила Злата без малейшего взгляда на курьера. Когда он, понурый, уже собирался уходить, она вдруг заявила ещё кое-что – А вы уверены, что это нам? Чей это адрес?

Кривулин взглянул на адрес доставки и окончательно выпал в осадок – он подал не то.

– Извините, – придавлено сказал он, затем достал из своего портфеля нужный конверт.

Злате же пришлось замазывать всё в нижней таблице и заполнять её на другом листе. Кривулин ушёл в тоске с выражением на лице какой-то утраты.
Спустя пару минут Злата высказалась о нём:

– Вот, пожалуйста – писатель, а документы подал не те. Кроме писанины своей ничего толком не умеет.
– Знаешь, Злат, он, по-моему, очень уж грустный был.
– Все мы периодически грустим, и чего теперь?
– Он именно здесь, в нашем офисе особенно погрустнел. Мне так кажется.
Злата деловито вскинула брови и поперхнулась.
– Что я могу сказать?.. Просто не надо навязываться деловым людям, которые ни малейшего повода не дают навязываться. Пусть пишет, издаётся и довольствуется этим.

У Вероники возникло подозрение, что Злата опять черствеет.

Но и на этом история с Кривулиным в тот день ещё не закончилась. Когда, возвращаясь домой на метро, Злата пересела с кольца на «Краснопресненскую», в вагоне сидел он! И уже смотрел на неё со скромной улыбкой и чуть кивнул. Девушка опешила, но решила всё-таки выдавить из себя приветливость к этому убогому человечку. Она ему снисходительно улыбнулась и отвела глаза. Пока поезд ехал до следующей станции, девушка заметила, что тот подобрался поближе и опёрся локтем на поручень. Когда она повернулась, то увидела слащавую, беззастенчиво на неё уставившуюся физиономию. Злата ощутила в себе даже не пренебрежение, а возмущение такой запредельной наглостью.  Она в ответ нахмурилась и ринулась к дверям, хотя ехать ей предстояло дальше.  Выйдя, она рванула к последнему вагону, чтобы сесть там на следующий поезд.

«А если этот ещё преследует? Строго выспрошу, почему он преследует, а если что – и в полицейский участок обращусь. Я ему не лёгкая добыча!».

Эти размышления взволнованной девушки были прерваны дикими криками на платформе:
– Люди! Надо всем срочно уезжать из этой поганой страны, которой этот Шаглер правит! Из этой …ной рашки уезжайте, люди, чтобы этот Шаглер застрелился! Уезжайте из Шаговярни, чтобы он застрелился, поняв, что все его ненавидят за все войны, которые он развязал! За все убийства детей!

На платформу скорым шагом спускались полицейские.

– Вот, меня уже схватили его слуги, полицаи. А вы ещё успевайте уехать, забыв, что вы русские, забыв этот кошмарный сон, когда вы были рабами!

У Кривулина начались судороги с каким-то рычанием, и через пару минут на платформу спустились ещё и врачи «скорой». Злата пропустила несколько поездов, наблюдая, как его ведут под руки полицейский и врач. Но он Злату уже не высматривал.

Дальнейшее девушка узнала в телесводках московских происшествий. Выяснилось, что Михаил Кривулин отправлен в больницу имени Алексеева, что имеет психические отклонения с детства, до сих пор живёт с родителями, и на должность курьера информационного холдинга его приняли по квоте для инвалидов.

Но главное, что поняла Злата – всё из-за неё. Эти вопли в метро и последующая госпитализация – из-за неё. Если бы она чуть побольше отвечала Михаилу во «ВКонтакте», по поводу того, что он пишет, например… И если бы сегодня в офисе не демонстрировала бы такую холодность, да ещё и в сочетании с таким соблазнительным внешним видом… Злата стала терзаться осознанием того, что это уже был какой-то утончённый садизм с её стороны. Как она до такого дошла?!
Первое, что пришло девушке на ум – позвонить матери.

– Алло, мама! Я звоню покаяться перед тобой. Ты представить себе не можешь, какая я стала жестокая! Из-за меня человек в психбольницу попал!
– Зла-ата! Что у тебя стряслось, кто куда попал?
– Как бы у тебя, мамуль, шока не было, когда узнаешь, какой я стала.
– Какой ты ещё стала? Ты всю жизнь была милой, доброй, воспитанной, – говорила мать, а сама начинала всё-таки тревожиться.
– Это я была такой, а стала другой! Ладно, сейчас объясню, – перестала нагнетать Злата. Она начала свой рассказ с момента, когда Михаил Кривулин впервые зашёл в её офис, а кончила тем, что узнала о нём по телевизору. – Ну, что скажешь, мам?
– Н-не знаю, ты сразу столько на меня новостей обрушила.
– Но не скажешь же ты, надеюсь, что я ни в чём не виновата?
– Ну да, ты могла бы быть поприветливее, но тебя всё дела занимали, финансы…
– Я могла бы не быть такой жестокой – вот как надо сказать. Могла бы его ободрить, сил придать для литературной деятельности, он бы, может, такое бы написал! А так он – страдалец по жизни, а я этого и предположить не могла – такая бессердечная. Но теперь… Я, кажется, знаю, что мне делать – пришла в голову мысль только что. Не пугайся, без сумасбродства. Я просто пойду к Михаилу в его больницу и попрошу прощения. Ах да, Денис! Я вместе с ним пойду во избежание каких-либо подозрений с его стороны. Всё понятно, мам?

– Поняла, но ты только успокойся хоть чуть-чуть.
– А вот не надо мне успокоения! Успокоюсь только когда сделаю задуман-ное. Без этого ни спать не смогу спокойно, ни есть. И самое главное – за Дениса не смогу замуж выйти! Такой чёрствой нельзя замуж!

За звонком матери последовал следующий – лучшей подруге, меломанке Веронике.

– Слушай, Вероника, ты ведь сегодня в офисе хотела во мне чувства про-будить, сострадание. Но всё оказалось бесполезно.

И снова последовал рассказ Златы и сообщение намерения. Вероника ни-как не возразила.

– Златуль, я в жизни не встречала ничего трогательнее твоего раскаяния, – со слезами в голосе сказала чувствительная подружка. Да и у Златы слёзы навернулись.

И, наконец, понадобился ещё один звонок – своему жениху Денису.

– Прости, Динечка, что поздно, но у меня срочный разговор, без него я не усну.
– Что такое, милая?
– «Милая»? Я боюсь, что стану тебе противной, а не милой.
– Отчего?! – опешил Денис.
– Из-за меня человек в больницу попал. Психиатрическую. Ты слышал в московских ЧП, как парень устроил буйство в метро, на «Девятьсот пятого года»?
– Что-то нет. Обычно смотрю что-то такое, но сегодня захотел почитать художку. Ну и чего там за буйство было?
– Крики антиправительственного содержания. Их устроил тот самый курьер, про которого я с тобой говорила.
– Во дела!
– Я расскажу всё сначала.

И девушка рассказала всё, что произошло с момента последнего разговора об этом курьере. А Денис вдруг как мужчина заинтересовался политическим окрасом этого психоза.

– Интересно, чем ему Шагов так не угодил? Ну, раз ему плохо жилось, подумал, наверное, что страна такая. Или, может, либеральные СМИ подействовали. Они ведь считают, что именно Шагов все войны развязывает. Лично я не фанатею от президента нашего, но за годы его правления всё-таки заметно возросло благосостояние основной массы населения…
– Послушай, Денис, я не на эту тему хотела говорить. Интересно было бы тебя послушать, но не сейчас, прости, Динечка. Я хочу сказать, что из-за меня он это буйство учинил. Непосредственная причина – я, а никакой не Шагов. Моя холодность его довела до этого. И теперь мне надо поехать к нему в больницу имени Алексеева, в простонародии – Кащенко. Ты не мог бы со мной поехать, во избежание всяких подозрений?
– Ну-у… Раз такие дела, то мог бы.
– Ах, ты мой дорогой, спасибо тебе! Только пока мы этого не сделаем – мы не можем жениться. До намеченной нами свадьбы всего ничего остаётся, уже осень, но без этого она не состоится. Потому что я не могу идти замуж, чувствуя себя жестокой. Понимаешь, сокол мой ясный?

Напоследок Денис спросил, знает ли она адрес и часы приёма посетителей. Та ответила, что узнает в «Яндекс-картах» маршрут и всё остальное.

***
Наконец, в тщательно выбранный Златой день они с Денисом отправились в больницу. На проходной девушка спросила охранника, в каком корпусе и на каком этаже лежит пациент по фамилии Кривулин, и охранник обрисовал маршрут до нужного корпуса. Зайдя в корпус, пара сдала одежду в гардероб и стала подниматься на четвёртый этаж по крутым ступенькам, из-за которых он был похож на пятый. Стены оказались увешаны стенгазетами со стихами, рассказами, фельетонами, рисунками, в частности автопортретами пациентов. Словом, пациенты изображались творческими людьми, не овощами. А вот при входе в отделение пришлось нажимать звонок, прогудевший по-старинному.

– Так, вы, значит, к кому у нас? – спросила пожилая дежурная за столиком.
– К Кривулину, – почти одновременно ответили Злата с Денисом, но Злата всё-таки на секунду раньше.
– А-а, к бунтовщику? – ухмыльнулась дежурная, но у Златы лицо оставалось серьёзным. – Так его прозвали здесь. Что с собой принесли?
– Вот, пакет с продуктами.
– Дайте-ка посмотрю… И это всё?
– Да.
– А карманы ещё выверните!

Злата и Денис сделали, что им велели.

– Сейчас позову вам из палаты Кривулина.

Через некоторое время в коридоре показался тот самый бунтовщик, он же «Козьма Прутков», он же Михаил Кривулин. На его лице застыла кривая улыбка, но от неё и следа не осталось, когда он увидел, кто к нему пришёл. Михаил раскрыл глаза и рот, пошатнулся и даже взялся за сердце, ничуть при этом не кривляясь. Его усадили за стол. 

– Здравствуйте, Михаил! Вы, я вижу, меня узнали? – нежным голосом заговорила девушка.
– Конечно узнал, но… Как это вы, Злата… на такое решились?
– От глубокого раскаяния решилась, – и она присела напротив него.
– А с вами, я так полагаю…
– Молодой человек мой, – она вздохнула так, как даже Денис ни разу не слышал. – Уважаемый Михаил, я прошу у вас прощения за свою чёрствость и безразличие…. И ещё вручить вам вот этот пакет со съестным. Нет-нет, не отказывайтесь, пожалуйста. Даже если вы не голодаете – это просто в знак моего раскаяния. Это большее, что я могу сделать, надеюсь, вы понимаете.

– Понимаю. Особенно в присутствии молодого человека.

Злата вдруг резко встала, глядя вникуда.

– Что же ты сделал со мной, Васенька?
– Извини, дружбан, это ты, что ли, Васенька?
– Нет.
– А как тебя?
– Денис.
– Михаил, – состоялось рукопожатие.
– Это в совсем юные годы у меня был один Вася. Что же он сделал? Как не подумал о последствиях? В кого меня превратил? В бесчувственную ведьму офисную.
– В какую-то Маргарет Тэтчер он вас превратил.
– Но теперь я стала прежней. Я с ним хотела бы встретиться, чтобы сказать, что всё прощаю.

И Злата ещё долго бы так простояла, у неё уже наворачивались слёзы, но вдруг… Кривулин разразился диким хохотом, чуть не упав со стула.

– Что с вами, Миша? – со встревоженной улыбкой спросила Злата.
– Да так… Вспомнилось… Как друг с другом жили мои родители. Исто-рия одна. Когда в дверь однажды позвонили, в секцию, в коридор. Я тогда мелкий был, не помню даже, ходил ли в школу. Если ходил, то только в первый класс. Так вот. В дверь секции позвонили, кто-то незнакомый. Через стекло размыто видно. А мама с батей поцапались.  Кто-то из них хотел открыть, а другой не хотел. Не помню, кто хотел, кто нет. В общем, они поцапались из-за этого, и батя под конец сказал, весь скорчившись: «У лягушек сиськи видела? Говорят, зелёные!» Ой, простите, Злата. Просто мне так это вдруг вспомнилось, так я стал угарать, что решил рассказать во всех подробностях. Потом ещё батя свалил бухать, а к маме пришла соседка-ровесница, которой тоже позвонил тот тип. И мама всё ей рассказала во всех подробностях, вплоть до последних слов бати. Во-о-от, ха-ха-ха! Ладно, извините, Злата, если я вам возвышенный настрой обломал.
– Да ничего. Повеселили, хоть и не вполне прилично.
– Хотя, смех-то смехом. Но и задуматься есть над чем. Вот вы с Денисом, как я понимаю, собираетесь, это… жить вместе? Пожениться, проще говоря? Хотя, может и без этого?
– Нет, с этим. К законному браку готовимся.
– Ну что ж, тут бы я вас поздравил. Но… Не будете ли вы так лаяться, как мои мама с батей в рассказе моём?
– Не будем, – выдохнула Злата.
– Да что вы? Прямо так уверены? Сколько раз бывает, что перед свадьбой всё так прекрасно, романтично, полнота бытия, и всё такое. А после свадьбы и следа от этого не остаётся. Сплошная грызня по поводу и без. Там и до развода рукой подать. Мои родители тоже были на грани развода, чудом удержались от него. Вот вы не для того хотите соединиться, чтобы лаяться, как я изобразил?

Злата с Денисом переглянулись.

– Не для того, – напряжённо ответила девушка.
– Если не для того, тогда подумайте, для чего! И как вообще так получается, что все высокие чувства, готовность жить для другого так быстро улетучивается? Подумайте. И будьте всё-таки счастливы. Прощайте!

Кривулин с пакетом ринулся в палату. Злата закрыла глаза рукой.

– Ты в порядке, Злат? Идти сможешь?
– Смогу.
– Ну пойдём потихоньку.

Девушка шла с женихом по территории больницы, погруженная в раздумья о несовершенстве мира, человеческих отношений. От этих раздумий она не замечала ни свежего ветра, развевающего её волосы, ни чистого неба с десятками звёзд – больше не увидишь над мегаполисом, над суматошной Москвой, – ни того, с каким титаническим усилием, дрожа на ветру, на деревьях всё ещё держится последняя янтарная листва. Наконец, Злата нашла, что сказать:

– Знаешь, Денис? Обо мне бы надо сказку написать! Кто бы это сделал? Чтобы она кончалась так: «Сидит в своей квартире злая карьеристка, а пред нею разбитое корыто». В смысле, отношения разбитые… угроза одиночества.

 И молодая женщина наконец-то испытала облегчение и заметила красоту, пронзительную свежесть и торжественность осеннего вечера.

– Надо же – такая свежесть, а Миша там остался в такой духоте сидеть!

                2020-2021