Солнце в сточной канаве

   Зал был переполнен. Присутствующие – а это были в основном её поклонники, – заняли все места в  конфе-
ренц-зале, расположенном на втором этаже торгового центра «Альенти», где  обычно  проходили  встречи  со знаменитыми писателями, актёрами, музыкантами и художниками. Здесь же находились и  журналисты, а опе-
раторы с телеканала РАИ вели съёмку для вечерних новостей. Вся Италия трепетала перед  экранами  телеви-
зоров. Оно и понятно – ведь она была женой депутата парламента Марцио Салимбьери – будущего  сенатора.
Родом из Палермо, он строил свою карьеру из самых низов, и благодаря силе  воли,  сноровке,  а  после, крупных политических махинаций, стал тем, кем сейчас являлся: крупный бизнесмен, видный политик,  веду-
щий тесную дружбу с теми, чьи имена никогда не произносятся вслух.  Год  назад,  этот  удачливый  политик, женился на двадцатисемилетней красавице Габриэле Брильядори – дочери бухгалтера с  Сицилии  и  обыкно-
венной прачки, – ставшей знаменитой писательницей, почитаемой в кругу любителей сентиментальных рома-
нов. Сейчас, она сидела за длинным столом, напротив аудитории и отвечала  на  вопросы:  о  детстве,  первых шагах в литературе, вкусах и предпочтениях, в том числе и сексуальных – задавались и такие вопросы. Рядом сидел её издатель Луиджи Романи – лысоватый господин шестидесяти лет – он  получал  записки,  разворачи-
вал и передавал ей. Кто-то предпочитал быть инкогнито. Муж не смог присутствовать на этом  важном  собы-
тии в жизни своей жены, так как срочно был вызван по делам в парламент, решались  важнейшие  политичес-
кие вопросы. Потому, вместо него «отдувались» его помощники, а  их  было  неимоверное  количество.  Штат духовной и политической жизни страны был  раздут  фантастическим  образом.  Миллиарды  лир  текли  в  их карман нескончаемым водопадом. Но, это всё закулисные дела – тайная сторона их жизни.
   – Синьора  Брильядори, что вы можете сказать о вашем муже – сенаторе Салимбьери? – задал  вопрос журналист из зала.
   – Ну, пока он ещё не сенатор, – ответила она, рассмеявшись. – Но всё может быть.  Вообще,  он  очень  доб-
рый и хороший человек. Я люблю его и наде…
   Девушка внезапно замолчала, когда увидела вошедшего в зал высокого мужчину, в чёрном кожаном  плаще и шляпе. Он встал у входа, и пристально смотрел на неё. На вид ему  было  чуть  больше  тридцати.  Весь  его облик, являл собой силу и мужественность человека, который  не  остановится  ни  перед  чем,  в  достижении своей цели. Выразительный взгляд больших карих глаз, тонкий нос, скривлённые в ухмылке губы – таким  он предстал перед ней, – чей взгляд был прикован к нему. Широкий подбородок, чуть впалые щёки и лёгкая  ще-
тина – дополняли его облик. Девушка вздрогнула, когда над ней  склонился  секретарь,  передающий  записки из зала и положил перед ней сложенный вдвое лист. Она раскрыла записку  и  прочитала  выведенный  калиг-
рафическим почерком текст: «Жду тебя в гостинице «Националь». Сегодня, в три часа. Фрэнк».
   Она узнала этот почерк. Вспомнила это имя. И услышала дикий, пронзающий душу  крик – оглушивший  её изнутри. Когда, спрятав лист, она снова посмотрела в зал – мужчины уже не было.

   Она шла по длинному коридору, где располагались меблированные номера,  снимаемые  в  основном  жена-
тыми мужчинами и замужними женщинами, желающими «отдохнуть» от семейной  жизни,  в  компании  лю-
бовника или любовницы. Она вспомнила, как и сама нередко посещала тот  номер,  куда  шла  сейчас.  Держа обе руки в  карманах длинного плаща и чувствуя под ногами приятную  мягкость  ковра,  в  котором  утопали каблуки её туфель заглушая звук шагов, она вновь и вновь перебирала в памяти образ того,  кто  сейчас  ждал её в одной из этих комнат. Подойдя к двери «их» номера, она остановилась в нерешительности, словно  перед выбором: войти в прошлое, или остаться в настоящем, в котором не будет её за  этой  дверью,  обитой  холод-
ным железом и разрисованной тёплыми узорчатыми красками, словно для того, чтобы растопить холод  тяжё-
лого металла. Она выбрала – первое, – и толкнула открытую дверь своего прошлого.
   Он стоял у окна, подставив лицо тёплым  лучам  июльского  солнца,  держа  правую  руку  в  кармане  узких кожаных штанов, а в левой сжимая бокал. Он не повернулся, когда дверь номера распахнулась, и  она  вошла, сделав лишь шаг от двери и неуверенным движением руки притворив её, словно горничная, пришедшая доло-
жить, что его распоряжение выполнено.
   – Ты пришла, – произнёс он, садясь на подоконник, пронзая её пристальным  взглядом. – Ты прекрасна,  как всегда. И пахнешь восхитительно.
   – А ты всё расточаешь свои дешёвые комплименты, – произнесла она усталым голосом.
   – Когда-то они тебе нравились!
   – С тех пор прошло много времени!
   – Восемь лет…
   – Зачем ты вернулся?
   – Хотел увидеть тебя!
   – Я замужем! – напомнила она,  переводя  взгляд  в  сторону.  Она  чувствовала  себя  обнажённой – под  его пристально-холодным взглядом.
   Он долго разглядывал её. Она изменилась. Когда-то, её  длинные  чёрные  волосы  лежащие  вдоль  спины – теперь, едва закрывали тонкую шею. Одна короткая прядь, так сексуально прикрывала  левый  глаз,  а  другая была заложена за ухо. Большие восторженные глаза, приобрели припухлость  и  усталость,  от  повседневных забот. Кончик тонкого носика – покраснел, – словно она недавно плакала. Не он ли явился  причиной  её  вне-
запных слез? Мягкие сладкие губки, уже не шептали сладких слов любви. Когда она расстегнула плащ, он  не без удовольствия заметил, что она по-прежнему оставалась стройной. На ней были красные туфли, прозрачные колготки, свободная юбка выше колен, и белый свитер.
   – Проходи, – предложил он, не сводя с неё глаз.
   – Говори, что тебе надо и я ухожу! – произнесла она, не глядя на него. – Сегодня  у меня  много  дел – очень длинная программа. Я отпросилась у Луиджи ненадолго…
   – Они так и эксплуатируют тебя. – Усмехнулся он, и отставив бокал встал с подоконника.
   Подойдя к ней, он положил обе руки на её тонкие плечи, и  одним  резким  движением  сорвал  с  неё  плащ, словно обёртку с мороженого.
   – Говори, что тебе надо и я пойду, – произнесла она, пытаясь отстранится от него. Но он, не говоря  ни  слова, взял её за руку и повёл к креслу, она же, как кукла-марионетка послушно следовала за ним.
   Подведя её к креслу, стоявшему возле кровати, он толкнул её, и она плюхнулась в него, как подбитая  пташ-
ка. Он наполнил бокалы и один подал ей. Она приняла из его рук бокал, но пить не  стала.  Так  и  держала  на колене, чувствуя  его  холодное  дно.  Он  снова  сел  на  подоконник,  и  поднося  бокал  к  губам,  продолжал
разглядывать её, как будто хотел впитать в себя её образ. Но, это не был взгляд  влюблённого,  пленённого  её красотой – весеннего  солнечного  дня,  когда  все  невзгоды  этого  мира  рушатся,  уступая  её  необыкновен-
ному образу: её грации, чистоте, тихому, шелестящему плеску её голоса, её хрустальных глаз – смотрящих на тебя, и ты трепещешь перед её взором, готовый сорваться вниз с высоты небесного мерила.
   Находясь под его прицельным взглядом, она оглядела комнату. Её зрачки, как два маленьких шарика,  бега-
ли в разные стороны, перескакивая с одного предмета на другой. Так её взгляд упал  на  книгу,  лежавшую  на столе. Книга была в твёрдом переплёте, заложенная множеством закладок, которыми были белые  листки  бу-
маги. Из кресла, в котором сидела, она не могла видеть название книги.  Она  решила,  что  её  забыл  тот,  кто снимал этот номер до Фрэнка. Она не представляла, что  это  могла  быть  его  книга.  Вряд  ли  он  их  читает. Заметив её скользящий по книге взгляд, он удовлетворил её любопытство, сказав:
     – Читаю твой роман. Ну и насочиняла же ты.
   Встав с подоконника, он подошёл к столу, поставил бокал и взяв в руки книгу, вернулся на своё место.
   – Ты стал читать? Раньше я за тобой этого не наблюдала, – произнесла Габриэла с иронией в голосе.
   –  Не остри. Тебе это не идёт, синьора Салимбьери, – со злобой в голосе выговорил он и, раскрыв  страницу, заложенную закладкой, прочитал: «Вот она идёт, тяжело  ступая  и  грустно  глядя  вниз.  А  он,  снова  стоит, издали наблюдая за ней, не в состоянии сделать того, что должен был давно уже сделать. Но  она  замужем  и любит мужа. И тем не менее, пройдёт время, когда её семейная жизнь станет  рутиной, и,  вырвавшись  из   её тяжёлых оков, она снова станет свободной. Сможет ли он тогда решиться подойти к ней…».
   Она вспомнила свой предыдущий роман «Мелодия тихой ночи» – отрывок из которого он прочитал.  В  нём она описала историю молодого человека, который был влюблён в девушку, но никак не мог решиться  загово-
рить с ней. Шли годы, а он так и наблюдал за ней со стороны. Она знала, что нравится  ему,  но  ждала,  когда он сам сделает первый шаг.
  – Или вот ещё, – произнёс он, переворачивая несколько страниц. «Тихая знойная ночь, она  лежит на  спине, чуть раздвинув ноги. Её обнажённое тело покрыто холодными бисиренками пота. Она словно  ждёт  его – его ласк, нежных поцелуев, сильного проникновения его горячей плоти в её влажное трепещущее  лоно. А рядом, по-медвежьи, храпит её муж…». Детка, откуда ты понабралась этой пошлости?
   – У меня был хороший учитель. Ты!
   – Не хочешь ли ты сказать, что до меня ты была маленькой невинной девочкой? – усмехнулся он, захлопнув книгу. – Да ты всегда была похотливой сучкой. И в подругах имела таких же. Когда я заезжал за тобой в  кол-
ледж, думаешь не замечал, как они пялились на меня, бросая свои похотливые взгляды  на  мою   ширинку.  А что ты вытворяла, когда мы оставались наедине.
   – Ты только и делал, что бил и насиловал меня, – выплюнула она этот ядовитый упрёк ему в лицо.
   – А не этого ли ты хотела? Или ты мечтала о романтической любви, о  которой  насочиняла  в  своих  книж-
ках – где он ласков и нежен с ней, а перед этим боится к ней подойти? Смотрите – какие  мы  нежные, – а вдруг, она пошлёт меня.
   – Не все такие подонки как ты!
   – Признайся – именно таких ты любишь, синьора Брильядори. А, нет – госпожа Салимбьери, – будущая  се-
наторша. Выскочившая замуж ради положения в обществе! А в каком таком обществе? Так я  тебе  отвечу.  В обществе паразитов, воров и убийц! Вот в таком обществе вращается твой муж. Вот откуда вся эта  пошлость – твои книжонки. А как тебе понравится, если ты узнаешь, что большая  часть  твоих  читателей,  читает  твои романчики сидя на толчке, мучаясь диареей. И подтирается  твоей  романтической  любовью – вырывая  стра-
ницы из…
   – Если ты позвал меня для того чтобы оскорблять, так знай – меня не интересует, что ты думаешь обо мне и моём браке.
   – Браке? – прокричал Фрэнк, и схватив стакан, бросил его в стену. Красная жидкость, словно кровь  растек-
лась по стене, а пол облепили мелкие осколки переливающегося на солнце стекла.
   В комнату неожиданно хлынул поток солнечного  света – небесное  светило,  стало  случайным  свидетелем поединка между мужчиной и женщиной, утратившими способность понимать друг друга,  и  превратившихся в диких зверей, отдающих себя на заклание того чувства, которому они не сумели найти  должного  примине-
ния, и использующего его как оружие для самоуничтожения.
   – Твои книги – дерьмо! Вот, что я делаю с ними! – кричал он, вырывая страницу за страницей и усеивая мя-
той бумагой пол, у себя под ногами.
   – Я ухожу, – сказала девушка. – мне надоел этот цирк.
   – Сиди, – выкрикнул он в припадке ярости и швырнул в неё изорванную книгу. Уже вставая, девушка снова опустилась в кресло. Книга, пролетев у неё над головой, упала туда, где блестели на солнце осколки бокала.
   Глядя перед собой бешеным взглядом, он сделал несколько глотков из бутылки. Размахнувшись,  разбил  её об угол стола, а оставшееся в кулаке горлышко отбросил в сторону. Закричав, девушка выронила  бокал,  пос-
лышался глухой удар, и в ту же секунду, по ковру расплылось красное пятно.
   – Дай мне уйти, – попросила она сквозь слёзы, закрыв лицо руками. – Прошу тебя. Хватит меня мучить.  Ты добился своего.
   Он молчал. Когда она сняла руки с лица и повернулась в его сторону, он сидел на подоконнике,  вполоборо-
та от неё и был как никогда спокоен, словно ничего и  не  было.  Как  будто  ей  это  привиделось.  Она  так  и подумала. Но беспорядок, учинённый им, вернул её в реальность.
   – Я ухожу, – произнесла девушка, заметив, что он успокоился и сидел, глядя в окно, а  тёплые  лучи  солнца весело бегали по его чёрным, зачёсанным назад волосам.
   Она неуверенно поднялась с кресла, и короткими шагами, словно оправившись после  длительной  болезни, пошла к двери. Под ногами то и дело хрустели осколки битого стекла. Дойти до двери ей далось  очень  тяже-
ло, она даже  почувствовала  усталость  в  ногах,  словно  сделала  не  четыре  коротких  шага – расстояние  от кресла до двери, а гораздо больше.
   – Прости. Я вышел из себя, – услышала она, раздавшийся у неё за спиной голос.
   Она уже положила ладонь на холодный металл дверной ручки, но вздрогнув, при звуке этого голоса, застыла на месте, словно пойманная в сети.
   – Почему ты не говорила, что хочешь любви? – спросил он, просто, чтобы что-то сказать.
   – А ты бы смог мне её дать? – усмехнулась она, стоя около двери, спиной к нему.
   – Стой!
   Девушка медленно повернулась. Из-за заливающего комнату яркого солнца, она не могла разглядеть его ли-
ца – с той стороны, где она стояла, он весь потонул в этом сиянии. Она заметила, как что-то блеснула в ярком свете. Приглядевшись, она заметила в его руках пистолет. Левой рукой он сжимал рукоятку,  а  пальцами  пра-
вой легонько постукивал по холодному дулу, словно это была детская игрушка, и он приглашал её к игре.
   – Зачем тебе пистолет? – усмехнулась девушка, отходя в тень. – Ты собрался убить меня?
   – Нет, детка, я этого не сделаю, – после небольшой паузы произнёс Фрэнк. – Но,  кто-то  из  нас,  не  выйдет
отсюда.
   Он встал с подоконника, и медленно опустил оружие на стол. Послышался глухой  удар  о  деревянное  пок-
рытие. При этом звуке, девушка снова вздрогнула.
   – Пусть это буду я, – произнёс Фрэнк и отошёл от стола. – Бери его. И освободись от меня. Ведь ты об  этом мечтаешь. Не думай о последствиях – твой муж-сенатор сумеет «замять это дело». Он и не такое покрывал!
   – Не будь смешным. Ты больной извращенец, – ответила девушка, сделав два шага от двери. – И всегда был таким.
   – Почему же ты встречалась со мной?
   – Я была молода и наивна.
   – Чушь собачья. Ты была со мной, потому что, я хорошо тебя трахал. Ты – маленькая шлюшка, только этого и ждала.
   Он развернулся на каблуках, и они столкнулись лицом к лицу, глядя друг на друга, как  два  коршуна,  гото-
вых схватится в смертельном поединке, и ожидающих, кто нападёт первым.
   – Сенатор Салимбьери, вряд ли тебя так трахает! – с кривой усмешкой выкрикнул он этот  ядовитый  упрёк, отравив им её сознание. – И способен ли он вообще на это. Хотя нет, способен. Как раз сейчас он  забавляется с Моникой.
   – Я не верю ни одному твоемй слову, мерзавец. Да, как ты смеешь сравнивать его с собой – больным  извра-
щенцем. Он в тысячу раз лучше тебя. Он добрый, отзывчивый человек, и любящий муж! – на одном  дыхании выпалила она эту тираду, обливая его тем же ядом.
   – Этот добрый и любящий муж – вор, тиран и убийца, моя дорогая! – ответил Фрэнк, но сейчас в  его голосе не было злобы. Он произнёс это тоном старшего брата «открывающем глаза» своей младшей сестре, на одноклассника, с которым она гуляет.
   – Что? Да как ты смеешь такое говорить! Ты – который изнасиловал мою четырнадцатилетнюю сестру.
   – Твоя сестра – обыкновенная маленькая шлюшка. У неё слишком рано созрел клитор. И когда её сверстни-
цы ещё играли с куколками, она с вожделением лизала взглядом мужиков, и с удовольствием  раздвигала ножки, когда видела член.
   – Подонок! Ты изнасиловал её!
   – Нет, она сама просила трахнуть её в задницу. Как-то, так и  сказала: – Фрэнки, трахни  меня  в  задницу.  Я хочу почувствовать, как твой огромный член пробивает мне анус»
   Девушка, словно разъярённая тигрица, бросилась на него с кулаками, но  он  сумел  увернуться  от  удара,  с силой сжав оба её запястья. Она вырывалась, визжала, плевалась, и стуча зубами, пыталась дотянуться до  его лица, чтобы воткнуть в него свои острые зубки. Но противник оказался сильнее. Дав  ей  несколько  пощёчин, чтобы она пришла в себя, он бросил её в кресло. И она снова, подбитой пташкой упала  в  его  глубокие объя-
тия. Пленённая им, она плакала, закрыв лицо холодными ладонями.
   – И вот вопрос – почему твой отец не пошёл в полицию, когда ты ему всё рассказала? – спросил мучитель и по его надменному выражению лица и холодному взгляду, было видно, что он издевается над своей жертвой.
   Девушка молчала. Слёзы душили её не давая произнести ни слова.
   – Так вот, я тебе отвечу – когда, своими постоянными заигрываниями, она вынудила меня хорошенько  отт-
рахать её, – она уже не была девственницей. Она не была той наивной девчушкой  с  косичками,  какой  ты  её всегда хотела видеть. И невинность свою, она потереля не с одноклассником, а со  взрослым  мужиком.  Твой отец, видя её ранний темперамент, не  упустил  случая  воспользоваться  этим…  продавая  её  сначала  своим друзьям, а после, специально искал для неё клиентов. Получая за это приличное вознаграждение. Откуда  мне это известно? Как то, я застал её с одним из «клиентов» поставленного вашим милым папочкой. Ну,  как  сле-
дует «переговорил» с ним – а ты знаешь, я хорошо с этим справляюсь. Тут он мне всё и выложил.  И  это  ещё не всё! Ты называешь меня погрязшим  в пороке  подонком, но при этом не  зная  истинного  порока.  Того,  в котором живёт твой отец и его старый компаньон Марцио Салимбьери.
   – Нет! Ты лжёшь, подонок. Ты завидуешь моему счастью с мужем, и  хочешь  втоптать  его  честное  имя   в грязь. В свою грязь! Но у тебя ничего не выйдет. Я сейчас же всё ему расскажу.
   – Я могу дать тебе адрес, где он сейчас находиться, – усмехнулся Фрэнк, снова подставив лицо  под  тёплые солнечные лучи.
   – Я не верю ни единому твоему слову, – сквозь слёзы  произнесла  девушка. – Это  всё  ложь – твоё  больное воображение. Зависть. От того, что я ушла от тебя и вышла замуж за достойного человека, способного  люби-
ть и быть нужным. Ты жалок в своей злобе, своём эгоизме и зависти.  Да,  трахаешься  ты  действительно  хорошо. Но, это всё, на что ты способен. Отец не пошёл в полицию потому, что испугался тебя. Он знал, на  что ты способен.
   Сказав это, девушка поднялась с кресла, и утопая в лучах бившегося в окно солнца, пошла к выходу.
   – Элио Балетти, Франко Скьявони, Марио Нардуччи, Мариано Ламарка, Джузеппе  Калтаджироне! – произ-
нёс стоящий у окна так, словно выстреливая этими именами,  которые,  заставили,  уже  взявшуюся  за  ручку двери девушку, замереть на пороге.
   – Откуда тебе известны эти люди? – спросила она  с  дрожью  в  голосе.  Яркие  лучи  солнца  на  мгновение ослепили её и она не могла видеть его лицо, на котором  застыла   злая   ухмылка,  словно  посмертная  маска,
сделанная с его лица. Он, тонувший в лучах солнца, смотрел на неё, снова сидя на подоконнике.
   – Они тебе тоже известны? – с иронией в голосе произнёс Фрэнк. – Не из  тех  ли  бумаг,  кторые  твой  муж прячет в сейфе своего загородного дома на улице Ламбатьери 127Б?
   – Нет… нет… нет… Ты не можешь этого знать. Ты даже не знаком с ним.
   – Ошибаешься, детка. Я знаю его давно. Ещё когда он был директором банка, в котором  твой  отец  служил бухгалтером. Однажды, твой  умный  папочка  узнал,  что  деньги,  с  которыми  он  имеет  дело,  это  грязные деньги мафии – нажитые кровью и развратом. Он знал – если попытается бросить  хозяина – долго не  прожи-
вёт. Поэтому, он оказался умнее: не подал виду, что знает о тайных  капиталовложениях  продажных  полити-
ков, судей, крупных банкиров и других криминальных авторитетов, стоящих во главе государственного аппа-
рата. Он следил за Марцио, и вошёл в суть его дел. Умный папаша! Но и Марцио не  дурак – однажды  понял, что его тихий, исполнительный бухгалтер, всё про него знает. И в итоге, они стали партнёрами.
   – Ложь… – выдохнула девушка сквозь слёзы.
   – Увы, детка. У меня хороший слух и обоняние. И я чувствую, где пахнет большими деньгами. А в  Италии, как известно, все крупные банки принадлежат мафии. Помимо банковских дел,  у  Марцио  Салимбьери  име-
лось тайное общество, занимавшееся выкупом у малоимущих семей их несовершеннолетних дочерей,  кото-
рых впоследствии продавали богатым клиентам. Однажды Марцио обратил  внимание  и  на  твою  сестрёнку.
Но твой отец не хотел продавать её этому обществу, хотя ему предлагали огромные деньги – она того стоила.
Он хотел сам использовать её – продавая снова и снова – на час, два, нередко на ночь.
   – Замолчи! Я не желаю этого знать, – выкрикнула девушка и, прислонившись спиной к стене,  снова  закрыла лицо руками.
   – Пару лет назад, эту организацию разоблачили, – не унимался Фрэнк. – Это дело вёл мой двоюродный  брат
Джузеппе – инспектор полиции. Полетело много голов. За этой организацией были взяты и другие,  не  менее опасные. Но, наказание как всегда, понесли мелкие  сошки.  Главари  сумели  откупиться,  оставшись  в  тени. Твой отец не имел такой стойкий характер, какой имеет твой муж, потому, у него случился нервный срыв. Он клялся пойти в полицию и во всём признаться. А если бы он это сделал, тогда и твоему  Марцио  было  бы  не отвертется, потому что за последние годы, они очень сблизились, и навертели таких дел, что  обоим   грозило бы пожизненное заключение, начни копаться в их прошлом. И не видать бы ему кресла сенатора, если  бы  не ты. Чтобы держать твоего отца в своих цепких руках, Марцио Салимбьери… женился на тебе.
   – Ублюдок! – прокричала автор любовных романов Габриэла Брильядори,  в  этот  миг,  казавшаяся  жалкой игрушкой в руках опытного сатира, направляющего её под воздействием невидимых манипуляций.
   Её бешеный, остекленевший взгляд упал на  холодную  сталь  пистолета – блестевшего  под  лучами  яркого солнца. Весь его вид призывал немедленно воспользоваться им и остановить тот  водопад  страшных  призна-
ний, которые так щедро расточал стоявший у окна.
   – Ты послал мне тот конверт? – спросила Габриэла, по-прежнему не отводя взгляда от пистолета.
   – Да, детка, – просто ответил Фрэнк. – Я хотел, чтобы ты знала, с кем имеет дела твой муж.
   – И всё равно, я не верю тебе. Ты делаешь это всё, с одной целью – разрушить мой брак!
   – Зачем мне это надо?
   – Ты больной извращенец, – с презрением  в  голосе  произнесла  девушка. – Тебе  доставляет  удовольствие видеть меня униженной, втоптанной в грязь.
   – Ты ошибаешься. Я не желаю тебе зла. Я всё ещё люблю тебя!
   – Любишь? Ты это называешь любовью? Ты преследуешь меня, обвиняешь моего мужа в  том,  в  чём  даже полиция не могла бы его обвинить.
   – Потому что у них нет доказательств. Теперь они в твоих руках – воспользуйся этим.  И  прошу,  перестань сочинять эти свои книжонки. Такой любви не существует в жизни.
   – Если ты её не испытал, это не значит, что её нет! – ответила девушка, грустно усмехнувшись. – Есть люди в которых живо это чувство!
   – Это не мы с тобой.
   – Ты прав – это не мы с тобой! – произнесла Габриэла и снова перевела взгляд на пистолет.
   – И тем не менее, это правда – он женился на тебе, чтобы  держать  в  руках  твоего  отца! – сказал  Фрэнк  и снова повернулся к окну, подставив лицо под солнечные лучи, которые обожгли  его,  одновременно  с  тремя выстрелами, сделанными ею, целившейся ему в затылок и спину.
   Он рухнул на пол не издав ни звука, словно слон, подбитый  на  охоте.  Тёплые  лучи  солнца,  по-прежнему ласкали, теперь уже его мёртвое тело. Он оказался прав – один из них, не должен был  выйти  живым  из  этой комнаты.

   Она ехала в такси, отдавшись в объятия кожаного сиденья, которое ласкало её измождённое  от  пережитого потрясения тело. Она вспоминала свою жизнь десятилетней давности – её  знакомство  с  ним,  их  непростые отношения, толкающие обоих в пропасть, уже давно разинувшую свою огромную  пасть  и  готовую  принять их в своё ненасытное нутро. Случившаяся сегодня трагедия, наконец-то подвела  черту  под  их  опасным  балансированием на канате любви и ненависти.
   Они встретились в Париже, где она путешествовала со своей 83-летней тёткой – двоюродной сестрой  мате-
ри. Эта энергичная и жизнерадостная старушка, была неутомимой выдумщицей и страстной почитательницей горячительных напитков. Фрэнк и Габриэла (ей тогда  только  исполнилось  18  лет)  встретились  в  коридоре отеля, в котором она жила с тёткой. Её привлекла в нём его мужская сила, уверенность  в  себе  и  чрезмерное обаяние, граничащее  с чувством  полного  удовлетворения  жизнью – он  никогда  не  жаловался,  не  пасовал перед трудностями, и всегда вёл себя как истинный хозяин своей жизни. А его грубость и неотёсанность, ещё сильнее притягивали её. Всё это, она «открыла» в нём после первой  совместной  прогулки,  после  ужина,  на который он пригласил её с тёткой. Старушке, он тоже понравился и она не противилась  их  отношениям,  не- смотря на его возраст (ему тогда было 25 лет). Она вспомнила, как в ту же ночь  их  первой  встречи,  впервые познала то сладкое чувство плотского наслаждения. Он оттрахал её во все места, так, что она потом не  могла двигаться, очнувшись утром в каком-то заброшенном доме, куда они забрались ночью. Она лежала на полу, в крови, сочащейся из её «сладких мест». А он сидел прислонясь к стене, напротив неё, курил, и разглядывал её изнурённое в порывах страсти тело. Под его пристальным, циничным взглядом, она чувствовала себя так, что готова была разрыдаться, биться в истерике, колотя кулачками по грязному дощатому  полу,  на  котором  ле-
жала, словно мешок тряпья, изношенный до дыр и  выброшенный.  «Неужели,  все  девушки  чувствуют  себя так, после первого раза, когда ими овладевает мужчина?» – думала она, находясь под его испепеляющим  взг-
лядом. Испытала ли она удовольствие, в тот первый раз? – на  этот  вопрос,  как  ни  старалась,  она  не  могла ответить. Но потом, когда он делал «это» снова и снова, она поняла, что ей это нравится. Именно этот  живот-
ный,  вожделённо-дикий  трах,  а  не  привычное  совокупление  тел,  в  неминуемом  экстазе,  вырывающемся снаружи, а не из глубин подсознания, что она испытывала с Фрэнком. Она вспомнила, как  в  то  предрассвет-
ное утро, он подошёл к ней, присел на корточки и спросил «как чувствует себя её маленькая попка». А её  ма-
ленькая попка, впервые ощутившая в себе мужскую силу, горела, словно была  пронзена  раскаленным  желе-
зом. Позже, она привыкла к этому ощущению, и даже желала этого. Когда днём, он привёз  её  в  отель,  тётка ни о чём не спрашивала – она была без комплексов и понимала – молодым необходимы эти  ночные  исчезновения.
   Когда каникулы подошли к концу, и они вернулись в Италию, Фрэнк переехал туда же. Он  снял  комнату  в гостинице «Националь», где молодые любовники проводили дни и ночи, отдаваясь дикой, безумной  страсти.
Её маленькая попка получала сполна. И не только попка. Под утро, залитая его  горячей  спермой  (изнутри  и снаружи), обессиленная, она падала в ванну, смывая с себя его любовный сок. А после, собрав свою  изодран-
ную одежду и надев новую (она всегда брала с собой «запасную»), отправлялась на занятия в колледж. Чтобы вечером, снова отдаться на растерзание дикого, необузданного зверя. А спустя  год,  ей  надоело  быть  объек-
том удовлетворения похоти дикого зверя. Она хотела иных отношений – любви, ласки, романтических встреч и ужинов при свечах, ласковых, нежных слов и ощущения  тепла  обнимающих  её  нежных  рук.  Она  начала встречаться с молодым человеком, с  которым  училась  в  колледже.  На  её  счастье,  он  оказался  страстным романтиком – сочиняющим стихи и пробующем себя в прозе. Но Фрэнк не хотел отпускать её. В силу  своего эгоистичного характера, он не намерен был с кем бы то ни было делить её. Он желал видеть её  только  своей. Только с ним она должна была видится. Однажды, придя на занятия, она не застала своего нового  знакомого. Не пришёл он и в последующие два дня. На четвёртый день, она получила письмо, написанное калиграфичес-
ким почерком «Не ищи его. Ты принадлежишь мне. Пока я этого хочу. Завтра в три, в «Националь».
   Словно марионетка, направляемая жестокой рукой, она приехала на следующий день  в  гостиницу.  И  пер-
вый вопрос, который она бросила ему с порога, был: «Что ты сделал  с Марком?». Он подошёл к  ней,  влепив звонкую пощёчину, от которой у неё закружилась голова и она, как срубленное дерево, полетела  на  кровать. Изнасиловав её несколько раз подряд, он рассказал ей, что с  самого  начала  их  встреч,  наблюдал  за  ними – назвав все места, где они бывали. Он поведал ей, как предлагал ему  деньги,  чтобы  он  оставил  её.  Но  юнец отказался принять столь щедрый дар, за обыкновенную маленькую шлюшку (так он выразился).  И  тогда  его пришлось хорошенько разукрасить, а после пригрозить – если он не оставит колледж и не перейдёт в  другой, то очень пожалеет. «Твой дружок испугался и выполнил мои указания» – подытожил Фрэнк своё  повествова-
ние. Слушая его, она цепенела от страха, перед этим животным. С какой лёгкостью, он мог распоряжаться че-
ловеческой жизнью. Тогда она поняла, что не в силах сопротивляться, полностью лишённая воли  этим  чудо-
вищем. А потом, она застала его в постели со своей младшей сестрой. Это было всё в той же  гостинице,  куда она приехала на очередную встречу с ним. Тогда она решила окончательно порвать с ним и была явно не про-
шенной гостьей. После этого, он исчез из её жизни. Отец не заявил в полицию. Он знал…
   – Синьора, улица Ламбатьери 127, – услышала она голос таксиста, который вырвал её из мрачного лабиринта прошлого.
  Расплатившись за поездку, она вышла из машины и окинула взглядом открывшийся перед ней двухэтажный особняк – место, где её муж Марцио Салимбьери проводил собрания, встречи, деловые переговоры – всё,  что касалось его политической карьеры. Так она думала, всё это время. Но и сейчас, она всё  ещё  не  могла  пове-
рить в правоту слов того, чей труп остывал в гостинице «Националь».
   На втором этаже горел свет. Слегка пошатываясь, девушка подошла к железным воротам  и  резким  движе-
нием руки толкнула дверь, которая тут-же открылась, оглушив улицу протяжным скрипом. Сигнала не после-
довало. Кто-то в спешке забыл включить сигнализацию. Так же, не было и охраны. У  того,  кто  сейчас  нахо-
дился на втором этаже, была явно не деловая  встреча  с  продажными  политиками  или  торговцами  «живым товаром». Пройдя выложенную узорчатой плиткой дорожку, с обеих  сторон  обсаженную  густым  кустарни-
ком, она подошла к железной двери главного входа. И эта дверь оказалась  не  запертой.  Огромный  простор-
ный холл встретил её мёртвой тишиной. Оглядевшись по сторонам, девушка подошла к лестнице, ведущей на верх, и, ступая по мраморным ступенькам, снова погрузилась в воспоминания. Она вспомнила,  как  долго  не могла прийти в себя, после того, как застала Фрэнка с Даниэлой. Какой тяжёлый был разговор с  отцом,  ни  к чему в итоге не  приведший.  Вспомнила  неожиданное  исчезновение  Фрэнка  и  как  на  протяжении  долгих месяцев её  мучили  ночные  кошмары.  Длительные  посещения  психоаналитика,  копавшегося  в  её  мозгах, словно мясник, разделывающий говяжью тушу – отделяя мясо от требухи. Ей следовало  успокоиться,  отвле-
чься. И она нашла выход – стала писать. Сначала мрачные истории о  женщинах,  попавших  под  похотливое, эгоистичное влияние мужчин – черпая сюжеты из своего прошлого. Но со временем, когда внутренняя горечь начала постепенно выходить, она начала описывать романтические  истории  о  любви.  Те  истории,  которые так не нравились Фрэнку – не способному на это высокое чувство. Но книжным издательствам, они  понрави-
лись. И её стали печатать. Непосредственную помощь в этом, ей оказал человек, однажды  появившийся  в  её жизни, словно добрый волшебник. Он-то и помог ей  почувствовать  себя  любимой,  нужной.  Так  она  вновь обрела себя. Он сумел дать ей ту любовь, которую она описывала в своих книгах. Или  почти  ту.  Но  и  этого было достаточно, чтобы она снова могла поверить мужчине. Он «раскрыл» её сначала как женщину,  а  после, как талантливую писательницу. И вытащив её из сточной канавы, сделал своей женой.
   Смех, раздавшийся со второго этажа, вернул её в реальность. Она узнала этот смех. Много раз она  слышала его в приёмной своего мужа – когда его молоденькая секретарша Моника разговаривала  по  телефону.  Оста-
новившись посреди лестницы Габриэла Брильядори зажмурилась. Её душила  обида  вперемешку  со  злобой. Фрэнк не лгал. Она не могла, не хотела верить в его правоту. Надо было что-то делать. И решиться немедлен-
но. Унижения, ложь, а теперь  предательство – переполнили  чашу  её  терпения.  Звонкий  женский смех,  по-
прежнему доносился из спальни второго этажа. Время от времени его перебивал  мужской  голос.  Тот  самый голос, который шептал ей ласковые слова, называя своей маленькой пушистой кошечкой. Но сейчас, он каза-
лся другим. Чужим. Он уже не принадлежал её мужу.
   Машинально идя на звук этих знакомых ей голосов, девушка, словно по взмаху волшебной  палочки,  оказа-
лась на площадке второго этажа, где уже отчётливее стали слышны не только голоса, но и  резкие  поскрипы-
вания мягкого кожаного дивана, стоявшего в углу, за дубовым письменным столом.
   Габриэла Брильядори опустила  руку  в  карман  плаща,  коснувшись  ладонью  холодного  металла.  Только сейчас, она вспомнила о наличии пистолета. Пистолета  Фрэнка.  Сжимая  холодную  рукоятку  смертельного оружия, девушка с непоколебимой решительностью подошла к двери кабинета, и резко толкнула её.

                22 ноября, 2022 г.