На Снарке под парусом

Я всегда мечтал плавать под парусом. Сказал так - и вижу некоторых читателей, поправляющих меня: "Под парусом не плавают, а ходят. Плавает - известно что...". Но я не моряк, моряком быть никогда не собирался, и поэтому буду говорить так, как я хочу.

Итак, мечтая плавать под парусом, в прежней жизни я сделал такую попытку: поставил парус на надувную лодку и совершил на ней несколько походов. Потом мне стало не до походов - я женился во второй раз, потом родилась дочка, и наступили веселые времена, когда смыслом жизни стала борьба за выживание. Потом мы уехали в Америку где родилась еще дочь. Там эта борьба продолжилась с новой энергией, закончилась нашей победой, и я смог вернуться к своей мечте когда мне было уже под семьдесят.

Я открыл сайты, где продавались подержанные парусные лодки и обнаружил, что их можно купить очень дешево, а иногда даже и получить даром, когда люди освобождают купленную или полученную иным путем собственность.

Но купить лодку - это полдела, нужно ее где-то держать. Один путь – на марине. Там надо платить деньги за хранение в зависимости от длины лодки. Причем платить на каждом шагу. Если лодка хранится на берегу, по самому дешевому тарифу, то за каждый спуск на воду отдельно. Если на воде - то за каждую ходку к лодке. Стоять у пирса - дороже всего. И так плати круглый год, независимо от того, пользуешься ли ты ею или нет.

Другой путь – держать лодку дома на дворе. Под лодку в этом случае нужен трейлер, на котором везут лодку к спуску на воду с паркингом для машины поблизости. И то и другое как правило платное, а места для лодки у меня на дворе мало.

То есть, лодка, даже полученная даром, требует расходов. Эти расходы имеют смысл только если лодка будет в активном пользовании. А если нет?

Далее, кто будет пользоваться этой лодкой? Если вся семья, или хотя бы я с женой, то лодка должна быть с каютой, кухонькой и туалетом (а это - дополнительные расходы на очистку сточной цистерны), то есть она должна быть быть футов 25-ти. А если я один, то мне достаточно маленькой лодки без удобств.

Я испытывал большие сомнения, впоследствии полностью подтвердившиеся, что моя жена не пожелает не то что разделить со мной плавание, а даже посмотреть издалека как я плаваю. Так оно и оказалось, а все дочки смылись от нас в другие штаты. Сын живет в другом штате уже давно.

Поэтому я с грустью проглядывал объявления о продаже лодок, ни на что не решаясь.

Однажды в них мне попалась лодка, которую отдавали даром. Ее надо было просто забрать с марины возле моей работы, или переписать рент на себя. Это была 27-ми футовая лодка, и я даже ходил смотреть на это место во время обеденного перерыва, гадая, какая же из всех стоящих там лодок - та самая. Все были хороши. Но я не решился, побоялся. Проверить все как там есть, мне никто не даст. А вдруг мотор на ней убитый? Тогда чини его, или ставь новый...

Но выбор был сделан когда я наткнулся на продажу парусной лодки «Снарк». Уже ее название, отсылающее к неведомому существу, охота на которого описана Кэрроллом, подкупило меня. Я узнал, что ее 11-ти футовый пенопластовый корпус весит всего 23 кг, то есть его можно легко водрузить на крышу машины в одиночку и бесплатно спустить на воду в любом месте, куда есть подъезд. Просили за нее ничтожные 150 долларов. Приехав за ней, мне даже не пришло в голову как следует поторговаться и дать за нее 50. Владелец бы уступил, потому что он чистил двор от всякого хлама.

Легкий корпус означает, между прочим, что вести себя в лодке надо осторожно. Стоять в ней в рост, садиться на борт – об этом нужно забыть. Надо сидеть на дне лодки, порою в воде, стараясь не сильно возвышаться над бортами. Сидишь в ней вровень с волнами, чувствуя себя частью моря. На больших лодках - ты над морем. Как скейтборд против джипа, другими сравнениями.

В штате Нью Йорк не нужно никаких документов, чтобы водить парусную лодку. Лодки до 14 футов длиной вообще не регистрируются. Лодка длиннее 14 футов должна иметь мотор, и для ее вождения надо прослушать лекцию о правилах движения под мотором, от которой люди моего возраста освобождены. То есть плавай - не хочу.

Я придумал как ставить лодку боком в узкую щель между забором и гаражом, а мачту с обернутым вокруг нее парусом - на антресоли в гараже.

Я почитал сайты о вождении малых парусных лодок. Там не очень много говорилось о собственно вождении, а больше о том, как отчаливать от пирса, причаливать к нему, и как вести себя при опрокидывании лодки. Это, мол, обычное явление. Так и написали: будьте к этому готовы.

Нет, это не про меня, подумал я тогда.

Довольно быстро выясилось, что для успешного плавания нужен подходящий ветер. Но иногда его нет, или он слабый, или он неожиданно прекращает дуть, когда ты в паре миль от берега. Но где ветер - там и волны. Порою он очень силен и поднимает их так, что они заливают лодку, и приходится сидеть в воде, периодически ее вычерпывая. Кроме того при сильном ветре почти невозможно идти попутным ветром из-за того, что лодка рыскает и раскачивается. Это происходит, как я думаю, оттого, что центр парусности при попутном ветре не совпадает с осью лодки и лодку уводит в сторону. Это надо бы компенсировать поворотом руля, но в условиях сильного волнения, да еще в такой легкой лодке, курс нестабилен. Парус загребает краем по волне, а то перекидывается на другую сторону, ударив по башке бумом, и не дай Бог, захлестнув при этом висящей снастью за шею. Отцепляй ее тогда, роняя кепку в воду, и стараясь в это время еще не упустить руль. Ходить под сильным попутным ветром на такой лодке как "Снарк", то еще удовольствие, а для новичка – приключение, полное ужаса.

Приливные течения тоже играют свою роль. Разница между отливом и приливом не менее 5-ти футов. Масса воды то стремится из океана сквозь входы в Нью Йоркскую бухту и далее, то изливается обратно в океан. При этом там, где раньше была гладь воды пять футов глубиной, появляются мели, поросшие травой, называемые "маршами".

Скорость приливного течения порою в узких местах достигает трех-четырех узлов. Хорошо, если вам с течением по пути, и тогда вас несет как на поезде, а если нет?

Все это я изведал сразу же, в первых походах. Меня занесло попутным ветром в страну "маршей" в время отлива, и я там завяз. В другой раз я безуспешно лавировал, пытаясь против течения войти в Rockaway Inlet. На сколько я продвигался вперед, на столько же меня относило назад. А я, между прочим, торопился домой, к обеду.

Доставалось мне и от волн. Борт лодки невысок, самое большее один фут над водой, а корма на ходу так и вовсе два-три инча. Волны, как естественные, а особенно поднятые проносящимися мимо моторными лодками, так и норовят захлестнуть.

В одном из первых плаваний я бодро шел себе боковым, чуть спереди ветром, по русски бакштагом (что это за русский такой?), а по английски – close reach. На берегу, в миле от меня вовсю веселился и гремел Кони Айлендский парк. Слева мой курс пересекал здоровенный катамаран с надстройкой посередине. Я предполагал, что на такой случай существуют правила расхождения, но не зная их, только гадал, кто из нас кому должен уступить дорогу. Катамаран, как мне показалось, делать этого не собирался. Тогда я не выдержал, и отвернул руль вправо, по ветру.

Парус, хлопнув и сбив кепочку, перекинулся над головой. Я не успел переместиться  на другую сторону. Конец снасти, которой я управлял парусом, запутался в моих ногах, парус напрягся, надулся, и я ощутил всю его дурную силу, опрокидывающую лодку. Бессильный что-либо предпринять, я увидел как надо мной вздымается правый борт и соскользнул в холодную воду спиной вперед. Лодка накрыла меня. Так случилось то, что предсказывали сайты.

Я вынырнул из под лодки, перевернул ее, и влез. Пока я вычерпывал воду, катамаран описал вокруг меня круг. Чувак с катамарана, молодой, весьма понтового вида, спросил:

- Сan I help you? - Со своим катамараном вместе он выглядел на миллион долларов.

- No, - сквозь зубы ответил я, мысленно послав его туда, где ему, по моему мнению, было самое место, ибо уже предполагал, что дорогу мне должен был уступить он. Возможно, думал я, он уже собирался так сделать. Просто это я оплошал, и мне было стыдно. В крайнем случае поверни я влево, против ветра, я бы просто остановился, а он прошел бы мимо.

Смартфона и бумажника я, увы, лишился. Запечатанный мною в пластиковый пакет телефон, еще какое-то время подавал сигналы со дна залива, видимые на телефоне моей жены, пока не истощилась батарейка. Бумажник, набитый карточками с парой сырых двадцаток, мне вернула почтенная дама дней через сорок. Она подобрала его, прогуливаясь по пляжу Файр Айленда, милях в сорока от места крушения. Туда его принесли морские течения и шторма.

Она позвонила мне, и мы с ней встретились на Манхэттене. Дама, будучи моего возраста, или чуть старше, худая и стройная, была одета и накрашена подстать моей дочке, то есть как Жар-Птица, с волосами, переливающимися разными цветами от зеленого к малиновому. Она сказала, что у нее квартира на Манхэттене, а на Файр Айленде – летний дом, где обычно гостят многочисленные друзья - художники и артисты. Она спросила меня как бумажник попал в воду. Я ответил, что в результате опрокидывания лодки.

- Но вы-то сами не пострадали? - спросила она с сочувствием на лице.

К тому времени я успел перевернуться еще не раз, и для меня это уже не было событием, достойным упоминания.
 
Интересно, какую лодку нарисовало тогда себе ее воображение? Вроде того катамарана, который чуть не наехал на меня?

Она пригласила меня с женой в гости на Файр Айленд. Мы не воспользовались ее приглашением. Я-то может, был бы и не прочь, но моя жена смотрит на подобных людей со здоровым подозрением. Алкоголь, наркотики, групп..., ну в общем, "всякие излишества нехорошие", присущие богеме. Карточка ее, наверно, валяется у нас где-нибудь до сих пор.

Или вот еще - я шел вдоль берега с сыном. Наш курс пересекала лодка, набитая семьей латинос. На бывалых мореходов они не походили. Наверно, они только что купили сильно подержанную лодку или взяли у кого-нибудь покататься. Они беспокойно жестикулировали руками, и сын сказал мне, тронутый их вниманием:

- Как они нас приветствуют! - и дружелюбно помахал им в ответ.

Однако в ответ с лодки какая-то тетка крикнула:

- Fack you!

Мы разминулись с ними, слегка их подрезав. Я размышлял, что бы значила такая агрессивная реакция, и пришел к выводу, что по правилам я должен был уступить им путь.

Я попытался изучить правила расхождения, и даже держал в моем "Снарке" листок со схемой, запечатанный в пластик. Все равно правила я не запомнил, и с тех пор стараюсь ни с кем не пересекаться, благо в море места много.

Акватория тех мест, где я живу, условно делится на два района, соединенных проливом. Первый район – Джамейка Бей - слепой залив, запертый мостом Gil Hodges,  полный островов и "маршей". По островам и мостам его пересекают две дороги: автомобильная и сабвейная. Всего мостов четыре. Стартовав из парка Флойд Беннет Филд я ходил кольцевым маршрутом, обойдя все острова. При этом, куда бы не дул ветер, на каком-то участке пути он всегда будет встречным, а лавировать почти на всем десятимильном маршруте затруднительно из-за "маршей" и мелей. Поэтому обычные парусные лодки с килем в 3-5 футов под брюхом вынужденны ходить в этом заливе только по судоходным каналам, обозначенным буями, да и там особенно не задерживаясь, они стремятся уйти из залива на чистую воду.

А я - гуляю где хочу. В полную воду мне мели не страшны. Осадка "Снарка" вместе с килем - фута полтора. А то я и киль (на том же русском - шверт) вытащу, и везде пройду поверху, когда ветер в корму.

Приливное течение под парой мостов в любом случае тоже будет встречным. Под мостами, вообще, ветер ослабевает и крутит, так что я тащился медленно, с тоской глядя на моторные лодки, которые которые обходили меня.

На мосту стоят рыбаки, и я зацепился мачтой за леску. Рыбаки на мосту - простые люди, бедные или имигранты, или и то и другое, потому, что так проще и дешевле, хотя с моста ловить вообще-то запрещено. Это обычно черные и латинос. Но если бы в этом районе жили русские, то они бы стояли там тоже, им любые запреты по фигу. Белые американцы ловят рыбу с лодок, или ездят на машинах в рыбные места с платными паркингами. Иногда там нужно покупать лицензию на ловлю.

Рыбаки кричали мне:

- Куда прешь? Вали отсюда!

А как я могу? Лавирую против ветра, иду против течения. Дай-то мне Бог попасть в центральный, высокий пролет. В других я могу зацепиться парусом за низ пролетного строения. Всего этого они и знать не хотят.

Второй район акватории – New York Lower Bay, Нижний Нью Йоркский залив, стало быть. Он с одной стороы ограничен мостом Веразано. За мостом начинается New York Upper Bay, Верхний Нью Йоркский залив, главный променад для владельцев парусных лодок. Он огромный, зрелищный, сценический, окружен роскошными городскими видами, и будто освящен Статуей Свободы. Она стоит к Манхэттену боком, вздымая правую руку с факелом, словно приветствуя приходящих и приглашает их войти в дом. Так оно и было когда-то, когда люди приплывали в страну на пароходах. Но я туда не хожу.

Нижний залив, другой стороной выходит в океан. По нему плывут корабли в Нью Йоркский порт. Миль за десять до моста Веразанно они входят и плывут по Ambrose Channel - каналу, обозначенному буями. Он неширок – треть или четверть мили. Мили, кстати, здесь все морские. Глубина канала - 53 фута. Слева-справа - 15-20 футов. Большому кораблю некуда свернуть.
 
Океанские суда плывут по нему медленно, прижимаясь к правой по ходу стороне.

В том заливе есть два островка, на которых некогда были не то холерные бараки не то какие-то другие изоляторы. Строения на них давно развалились, пирсы сгнили, острова заросли. Теперь в них гнездятся несметные колонии птиц. На всех необитаемых островах в заливе запрещено высаживаться, в том числе и потому, чтобы не тревожить птичьи гнездовья, но запрету подчиняются, похоже, не все. На Гугле полно фотографий с этих и подобных им островов.

Из воды также высятся два маяка. Они автоматические, горят сами по себе. Окна в них я видел выбитыми, двери – распахнутыми, криво висящими. Возможно, это было после шторма, а теперь это не так. Подобраться ближе, зайти и посмотреть, что там у них внутри, у меня не получилось. Маяки стоят на каменной наброске, пирса нет. В камни бьет волна, а камни скользкие. Близко подходить я не рискнул. Была бы лодка посерьезней, да еще бы и не один я в команде...

Оба этих района: New York Lower Bay и Jamaica Bay соединены Rockaway Inlet – проливом в милю шириной, пару миль длинной. Как раз через него вся масса приливной и отливной воды циркулирует взад-вперед, создавая для меня на первых порах проблемы.

Потом эти проблемы как-то решились сами-собой. Я нашел сайты с прогнозом ветра и расписанием приливов, и теперь я пролагаю маршруты с их учетом. Даже волны перестали меня пугать. Я на них уже не гляжу, зная, что лодка вскарабкается на любую, если не обращать на нее внимания.

Осталось выучить правила расхождения. Здесь я - двоечник. Однако одно я твердо знаю: моторное судно уступает путь парусному. Так что хотя бы на этот счет я спокоен.

Все же пересекать тот канал я стараюсь в отсутствие океанских судов.

Что значит в отсутствие? Океан – не дорога в городе. Расстояния большие, скорости невысоки, а главное - на лодке нет ни газа ни тормозов.

Намедни я шел от маяка в сторону дома. В миле - полутора впереди виднелся канал, обозначенный буями, а на горизонте – громадный контейнеровоз, идущий каналом в Нью Йорк. Какая у него скорость – кто знает? Моя-то – узла два-три. Стало быть, я пересеку канал минут через сорок, но где же тогда будет он? Положим, увидев его близко, я могу отвернуть возле буя, не входя в канал.

Когда я подошел к бую, контейнеровоз показался мне еще на достаточном удалении, и я пошел дальше, пересекая канал.

Итак, я шел себе и шел, а контейнеровоз, тем временем, увеличиваясь в размерах, пер в мою сторону.

До этого я не раз видел как такие корабли, следуя правилам, прижимаются к буям на своей стороне. Воображаемая точка, где должны были пересечься наши курсы была еще далека от нас обоих, вопрос был в том, успею ли я миновать ее до подхода корабля.

Вначале я побаивался, но потом начал понимать, что скорее всего успею пересечь канал до него. Но тут я увидел, что контейнеровоз за милю от меня отвернул, и следует серединой канала, даже ближе к другой стороне, и что мы уже никак не пересечемся.

Неужели это он так уступал мне дорогу согласно правилам?

Да мы бы и так разошлись.

Видимо, на всякий случай, мало ли чего. Я покидал канал, а он проходил за моей спиной, длинный, черный.

На душе стало тепло. Признал за равного!

Как описать это тому, кто никогда не знал, какую радость дарит морской простор, солнце, брызги, колыхание волн, возносящих вверх и опускающих вниз мою пенопластовую скорлупку со мною, распластанным на ее дне? Не смогу, вам надо самим это попробовать.

Проплывающие за бортом пузырьки, пена, и след за кормой говорит о хорошей скорости лодки, но мой ориентир – решетчатые башни Gil Hodges моста вдали остаются маленькими, не приближаясь. Расстояние до них, однако, миль пять. Идти ликующим простором еще час-полтора. Как славно!

Дома меня ждет воскресный обед и бутылка вина, и даже жена покажется более родной, чем до этого.

Вот стихи крестного отца моей лодки, который в "Охоте на Снарка" выразил мою мечту о море:

“What’s the good of Mercator’s North Poles and Equators,
Tropics, Zones, and Meridian Lines?”
So the Bellman would cry: and the crew would reply
“They are merely conventional signs!”

“Other maps are such shapes, with their islands and capes!
But we’ve got our brave Captain to thank”
(So the crew would protest) “that he’s bought us the best –
A perfect and absolute blank!”

Я перевожу это так:

«Что хорошего в Меркаторовых Полюсах и Экваторах,
Тропиках, Зонах и линиях меридианов?»
Так восклицал Капитан, и команда бы ответила:
«Это просто условные обозначения»

«Прочие карты - они тех же форм, с их островами и мысами!
Но мы должны благодарить нашего бравого Капитана»
(Здесь команда бы возразила) «за то, что он купил нам лучшую карту –
Совершеннейшую и абсолютно чистую!»

Есть и стихотворный перевод этого места, который мне нравится больше оригинала, правда, он чересчур уж вольный. Он принадлежит Владимиру Орлу, про которого я не знаю абсолютно ничего. Я прочитал это в каком-то журнале вроде "Науки и Жизни" в середине 80-х, полюбил и запомнил. Так что если автор или его наследники предъявят ко мне претензии относительно нарушения мною здесь авторских прав, то вот им мой ответ: в СССР тогда ничего подобного не существовало. Все считалось общим: недра, заводы, пароходы и авторские права. Вот он:

«Это всё скукота – широта, долгота,
Глобус, полюс, зенит и экватор», —
Боцман пылко кричал. Экипаж отвечал:
«Зря всё это придумал Меркатор!

Острова, города, берега – ерунда,
Просто переплетение линий.
Эта чушь не нужна, наша карта должна
Быть пустой и желательно синей».

Этот перевод мне нравится еще и тем, как ловко переводчик растолковал моему тугому славянскому уху тонкий, едва заметный английский намек, придав ему драматический оттенок. Без него все это прошло бы мимо меня. Как будто на скучной презентации кто-то долил мне коньяку в бокал с кислым шампанским. Мой респект Владимиру Орлу!

А на тех островах с развалинами я обязательно побываю на моем "Снарке", несмотря на запрет. Вот только дождусь, когда дочка приедет погостить, и с нею вместе поплыву. Купить бы к тому времени задешево металлоискатель по объявлению.

Счастливого всем плавания!