Не про сю-сю и мусью

                НЕ ПРО "СЮ-СЮ И МУСЬЮ".

            Зазвонил телефон.
        - Алло! Кто? -
        - Это из библиотеки с Вами говорят. -
        - Слушаю Вас. -
        - Приходите завтра в библиотеку в 14 часов. Приглашаем ветеранов.
        - Спасибо за приглашение! Приду. -
            Конечно пойду, нас давно никто не собирал. Зашла купила большую коробку конфет
        Наверняка блокадники будут, угощу всех. Мы блокадники на всякие встречи с пустыми
        руками не ходим. Поднялась на второй этаж и увидела все знакомые по встречам лица.
        Все нарядные и доброжелательные. После приветствий пошли разговоры разные. Я угостила
        всех конфетами. Мне не досталось, а я и не огорчилась. Давно не виделись и встрече все
        были рады! Кто-то попросил:
        - Леночка, почитайте нам Ваши стихи, ну хотя бы "В эти майские дни..."
        До 14 часов оставалось минут двадцать. И я начала читать. Народ слушал и улыбался!
        Я частенько что-то писала по просьбам: то кому-нибудь на день рождения, то про нашу
        экскурсию, ну и всякие разные пожелания. Вдруг выскочила руководительница библиотеки и
        обрушила на меня свой гнев:
        - Что Вы тут отсебятину порете, политику разводите..." Ветераны мои съежились и притихли.
        Но я же из тех, кто не смолчит.
        - Время пока еще наше. О чем хотим, о том и говорим. -  Не хочу продолжать...

           На сцену выплыли две девицы в платьях "Онегинских" времен и начали болтать якобы по
        французски с нижегородским прононсом. Они ожидали заезжего жениха французика. Речь этих
        барышень велась вокруг, да около этого события. Наконец из-за кулис выскочил сам герой.
        Угодливо полусогнутая фигура что-то шепелявила, целуя ручки и кланяясь во все стороны.
        Со стороны барышень только и слышно было: -  хи-хи, ха-ха, охи, вздохи... Откланявшись,
        исчезли с глаз долой, получив с нашей стороны жиденькие хлопочки и недоуменные взгляды.
        - Да уж, дожили! - Наверно, я это сказала вслух. Кто-то тронул меня за локоть и вложил
        в мою руку конфетку, аккуратно завернутую в фольгу. Все встали. Один из мужчин громко
        и четко произнес:
        - Мечты, мечты... осталась гадость! Пойдемте, товарищи ветераны! -

               
                НЕ ПРО СЮ-СЮ и МУСЬЮ.

            Белеют на скулах желваки, сжимаются в гневе кулаки.

        У нас преступники все безличны.
        Безадресны и неподсудны.
        Глазенки заплывшие сплошь ворючьи,
        И морды махрового пуха бесстыдны.

           Удобно так жить, бесчестьем торгуя,
           С центральных каналов России.
           А где же честь русская, где русский народ?
           Неужели лишь на заборе, где пишут три буквы?

        Зашевелились ,подняли гадючьи головы.
        Без аксельбантов, в солдатских шинелях
        Клубок эмигрантский змеиный.
        Что вывезли, ограбив народ позабыли.
        А, что закопали, запрятали - завспоминали.

           Нашлись и средь нас подпевалы:
           И земли для тех, и усадьбы.
           Отстраивают, выселяют.
           Где силой, где поджигом, где затопляют.

        Сгоняют многострадальных с земли
        От разрух возрожденной,
        Не предаваемой Русским народом:
        Ни Финнам, ни Гитлеру с Наполеоном, ни японцам.

           А где же мой дом?
           Моя усадьба?
           А, где же мое место под солнцем?
           До инвалидности производившая блага

        Семядесятилетнего социализма
        Не для себя одной, для коммунизма...
        Для страны своей дорогой от рода.
        Да с нуля, притом, для своего народа.

           Ну, не могу я писать про "сю-сю" и "мусью"...
           А вот про стариков, чьи ордена и жилье украли,
           И про детей, чьи глаза вопрошают
           Я молчать не могу, и других молчунов не прощаю!

        А пожаловаться теперь некуда - просто "тьфу".
        - Ну, приходите, когда убьют,
        Тогда и поищем, пожалуй. -
        Вот я и утверждаю, и к Вам взываю...

            К Вам внуки, правнуки, детям детей взываю:
             - Не верьте, ибо обманутыми будете,
            Как трижды три десятых поколений советских людей,
            Царьками уже не нашими, во блуде выше коленей.

        Не верьте, не обольщайтесь, Готовьтесь к эвакуации.
        Ибо придется Вам жить на земле своей,
        Как индейцам Америки в резервации:
        Ни влево, ни вправо, ни взад, ни вперед.
            
            Был гордый, свободолюбивый когда-то народ.
            Да, мы - Ваши бабки и деды все помнящие,
            Уже живем на помойных окраинах под забором.
            Как в сафари-парке - зверье на свободе,
            А народ - по непроходимым, кривым коридорам.

        Зато и забором и стеклом охраняемые.
        А на заборах - табличка "Не трогать руками.
        Опасно для жизни. Не чмокайте им губами.
        Зверье ведь бодается и кусается." -

            И, вспомнив ругаемый социализм,
            Заплакал старик-ветеран ничего не сказав.
            Заплакал и внучек: - Хочу в СССР! - Прошептав.
            Не детским сердечком дедулю поняв.

        До парка за сотню таксист нас довез.
        Обратно - за двести, бесстыжий прохвост.
        Нога не сгибалась у старика.
        Помог не таксист, а деда жалея - внучонка рука.

                Сто лет как - уже сентябрь 2017 года.