Пушкин Онегин и суженый Тани Агафон

Пушкин Онегин как Агафон – попался он!

Пушкин итогом святочных гаданий Татьяны Лариной сделал свой выбор ее суженого – Агафона!
Таня заслуживает только такого!
Какая жуткая беспощадная пародия на суть татьяниной натуры, превращенной казенной пушкинистикой во главе с ФМД в идеал русской женщины, мозги которой с их IQ остались на уровне 13-летней Лолиты (оценка Онегина-Пушкина)

Морозна ночь, все небо ясно;
Светил небесных дивный хор
Течет так тихо, так согласно...
Татьяна на широкой двор
В открытом платьице выходит,
На месяц зеркало наводит;
Но в темном зеркале одна
Дрожит печальная луна...
Чу... снег хрустит... прохожий; дева
К нему на цыпочках летит,
И голосок ее звучит
Нежней свирельного напева:
Как ваше имя? 30 Смотрит он
И отвечает: Агафон.

Я уверил себя и пытался уверить фра АИЯ – Пушкин знал основы философии и был знаком с идеями ее отцов-основателей = древних для нас греков, которые породили эту любовь (fileo = люблю) к мысли и слову (логосу) в степени «мудрость» (sofie)

В частности, нас интересует знакомство Нашего Всего с Нашим Всем греческой философии – мэтром Платоном. Да? знал, причем основы и разницы (часто дьявольские)

В доказательство -  фрагмент из «Послания Лиде» (далее — ПЛ)1, написанное Пушкиным-лицеистом в 1816 г:

Красноречивей, чем Вольтеры,
Нам проповедают закон
И Аристипов, и Глицеры, —
Тебе приветливый поклон,
Любви венок и лиры звон.
Презрев Платоновы химеры,
Твоей я святостью спасен,
И стал апостол мудрой веры
Анакреонов и Нинон:
Всего…. но лишь известной меры. —
Я вижу: хмурится Зенон,
И вся его седая свита:
И мудрый друг вина Катон,
И скучный раб Эпафродита,
Сенека, даже Цицерон
Кричат: «Ты лжешь, профан! мученье —
Прямое смертных наслажденье!»

(разбор послания см. у  Абдуллаева Е.В. В ст. Философы и «Философ» в пушкинском «Послании Лиде», которую можно и стоит приобрести в VopLit 
Платон указывал на то, что мы не всегда управляем собственной психикой, сравнивая ее с колесницей, запряженной двумя скакунами. Возница – это наш разум, белый конь прекрасен и благороден, он символизирует наши благие помыслы и волевую часть души, а черный конь дурной, он олицетворяет страстную или эмоциональную часть души.

«Править ими - дело тяжкое и докучное»

Пушкин проскакал свою жизнь до ее насильственного обрыва  на этих двух платоновых скакунах, хотя иронично, не любя мета-физики,  и назвал их химерами

Но при всей своей не-любви он подсунул инфантильной Тане в  суженые именно Агафона и именно взятого им у … Платона!

Агафон – драматург и стихотворец, хозяин дома, в котором происходит симпосион и  разворачиваются диалогические и монологические сцены застоль¬ных бесед (сим¬по¬сий) в тайнописном творении Симпосион (Пир) Платона, а не просто добрый грек Агафос!

И вот изюминка кода Агафона: он гей – он  любовник Алкивиада, который пытался возлечь с Сократом! Но все (как всегда у мужиков) только перепились.

 Так не убедилась ли Татьяна: ее избранник Евгений – гей? Эти 3 буквы – в составе имени Ев-Ге-ни-Й!

Это полбеды, что и Алкивиад, и Агафон, и Сократ – геи. Это их сомнительно ныне неприличное, но личное тело и дело. Суперзанятно иное: речь Агафона в пиесе Платона посвящена…совершенству Эрота!

После Аристофана речь на пиру держит хозяин дома, стихотворец Агафон. С истинно поэтическим пылом он воспевает благие свойства Эрота: красоту, вечную молодость, нежность, гибкость тела. Бог любви, по словам Агафона, не терпит в вызываемой им страсти никакого насилия. Чувствуя в какой-либо душе грубость, он покидает её навечно. Эрот даёт человеку справедливость, рассудительность, храбрость, мудрость в мусических искусствах – и в порождении всего живого. Любовь, считает Агафон, – самый достойный вождь, за которым должен следовать каждый. Речь Агафона вызывает бурное одобрение у участников пира. Хвалит её Сократ, но так, что в его словах слышится и сдержанное противоречие Агафону. Иронично заметив, что прекрасная похвальная речь равносильна приписыванию её предмету как можно большего числа прекрасных качеств, «не думая, обладает он ими или нет», Сократ заявляет: сам он сейчас будет говорить об Эроте только правду. В своей речи на пиру Сократ прибегает к излюбленному им диалектическому методу майевтики. Платон описывает, как вступая в диалог с Агафоном и задавая ему искусно связанные друг с другом вопросы, Сократ мало-помалу вынуждает поэта отказаться от многого только что им сказанного.Любовь, говорит Сократ на пиру, – это пылкое стремление к чему-то. Но горячо желать можно только то, в чём имеешь нужду – то, чего у тебя самого нет. Раз Эрот есть любовь к красоте и благу, то из этого неопровержимо следует: сам он красоты и блага лишён. Это, правда, не означает, что Эрот зол и безобразен, ибо тяга к благому всё же неизбывно ему присуща. Эрот, скорее, находится посередине между этими крайностями. Раз он не обладает полнотой жизни, а лишь стремится к ней, то его нельзя считать и богом. Гений любви – нечто среднее между бессмертным и смертным. Пребывая между людьми и богами, Эрот заполняют промежуток между теми и другими, связывая человеческую природу с божественной.
    
Вот, фра, какой  курьез эротизма…и суперматизма: знал ли об этом вездесущий НВН?  Агафон у Платона – хозяин Дома (Управитель астролога), поэт, гей и эротоман  = уж не пародия ли он на Агафона в Е.О. В ФЭБ у Гина Я.И. в комментариях к ЕО об Агафоне и Агатоне есть все. Но Агафона от Платона нет. Ибо опасен нам был его душевный идеализм –за чтение грозила каторга в лагерях ГУЛаГа.

Ре-изюм: с курагой и маракуей:

платоновский Агафон в ЕО – это сигнал: скоро Татьянин эротический сон!

(2)

Сексопатология в романе Евгений Онегин
код Агафона = Женя и Вова – пара геев

Пушкин подает сигнал с кодом «Агафон! = из Платона он… с Пира с диалогами и речами о Любви эн-полой и гимнами Эроте Эторе…Вот кака хистори! 

То есть Наш Весь Навсегда (НВН)  уведомляет – входим в храм Эроса: тут только о любви и сексе.

Вот и Таня Ларина в романе Жени О-неги-на выскочила с гаданий в одном исподнем на мороз – остудиться и встретить суженого. Кто ж он?  Агафон! Эротоман, поэт и гей! 

Что нам этим агафон-мегафон-посланием тайнописью известил поэт? 

Версия:

Евгений Онегин  и Владимир Ленский  = пара геев!

Женя спровоцировал горячеголового Вову, с которым «они близко сошлись» (!)  и хладнокровно кровно убил его наповал на дуэли. Это чтоб Вова не успел проболтаться об их гей-шалостях: именно этой молвы и боялся Ев-гений! Ведь Вова приревновал Женю: он показал флиртом с Олей (глупой как круглая дура луна на нашем небосклоне), что бисексуален…  Вова вспылил = у геев ревность шибко сильно развита = и послал картель Жене, да еще и впутал в это дело сека Зарецкого. Гей умрет – не моргнет 

И "иманно" этой находке своей в кабинете Жени изумилась Таня:

 Уж не пародия ли он?

Так на кого Женя пародия?  За почти 200 лет ушкиноеды не смогли расшифровать этого кода «на кого пародия».

Ответ прост: на мужчину!

Ибо Женя – гей!  А все Агафон….и Платон с его эйдосами.
 
Бородачевы: В смерти Ленского Пушкин предсказывает не  только обстоятельства своей смерти, но и точную дату. Дуэль Ленского происходит на второй день после Татьянина дня по старому стилю, а дуэль Пушкина на второй день после Татьянина дня по новому стилю. Если это не простое совпадение, то своей смертью Пушкин свидетельствует не только знание своей судьбы, но и будущего. Ведь переход на новый стиль  произойдет лишь в 1918 году. Прочитав наше толкование "Руслана и Людмилы", решите сами,  пророк ли Пушкин?


Доппаёк:

О знании Пушкиным философа Платона свидетельствует лицейское:
 Лаиса Венере, посвящая ей своё зеркало
автор Платон, пер. Авсоний, Вольтер, А. С. Пушкин

Оригинал: язык неизвестен, Sur La;s qui remit son miroir dans le temple de V;nus. — См. Стихотворения 1814 / Переводы Пушкина. Источник: Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937—1959. — Т. 1. Лицейские стихотворения. — 1937. — С. 57. • С франц. перевода Вольтера из Авсония (лат.)

Вот зеркало моё — прими его, Киприда![1]
Богиня красоты прекрасна будет ввек,
Седого времени не страшна ей обида:
Она — не смертный человек;
Но я, покорствуя судьбине,
Не в силах зреть себя в прозрачности стекла,
Ни той, которой я была,
Ни той, которой ныне.

Примечания
Датируется 1814 годом, не позднее августа, предположительно июнем — августом. Перевод с французского стихотворения Вольтера «Sur La;s qui remit son miroir dans le temple de V;nus» (приведенного в его статье «Об эпиграмме и надписи древних», являющегося переводом эпиграммы римского поэта Децима Магна Авсония — IV в., переведённой, в свою очередь, с греческого — эпиграмма Платона) был cделан Пушкиным по просьбе И. И. Пущина, переводившего статью Лагарпа «Lyc;e ou cours de la litt;rature ancienne et moderne». Статья была напечатана в «Вестнике Европы» (1814, № 18). См. также комментарий Цявловского.:
ЛАИСА ВЕНЕРЕ, ПОСВЯЩАЯ ЕЙ СВОЕ ЗЕРКАЛО.
(„Вот зеркало мое — прими его, Киприда“).
Печатается по „Вестнику Европы“, 1814, № 18, стр. 117, где впервые опубликовано без заглавия, с подписью „—П—“, в статье „Об эпиграмме и надписи древних“, переведенной И. И. Пущиным из книги Лагарпа „Lyc;e ou cours de la litt;rature ancienne et moderne“. В собрания сочинений Пушкина входит, начиная с издания П. В. Анненкова (т. II, 1855 г.).
Автограф неизвестен. Сохранились следующие копии:
1) кн. А. М. Горчакова в его архиве;
2) в первой части тетради кн. Н. А. Долгорукова (Дл1);
3) во второй части тетради Долгорукова (Дл2). Была еще копия, ныне утраченная, в тетради М. Л. Яковлева — М. А. Корфа, которой пользовался Анненков.
Во всех копиях стихотворение имеет заглавие.
В отделе „Другие редакции и варианты“ даны варианты заглавия.
Датируется 1814 годом, не позднее августа, предположительно июнем — августом.