1. 6 Сервиз улетает на юг

          СЕРВИЗ УЛЕТАЕТ НА ЮГ.

Думая о первом заседании философского клуба, которое назначили через неделю, Виктор предложил своим соседям начать разговор о КРИТЕРИЯХ ИСТИНЫ:
- Не знаю как у вас в физике, а у нас в философии принято начинать разговор именно с критериев истины. Дальше говорится обычно о пределах познания и всё такое…
- Нормальное начало, – одобрил Шура Дюрягин.
- Только вот, Шурик, то, что мы расскажем, тебе может не очень-то понравиться.
- Вы о летающей картошке? – со скептической улыбкой произнес Шурик, - ну, это ж маразм полный!
- Ладно, давай подождём первого занятия клуба…
Виктор с Вадимом стали тщательно готовиться к первому занятию, зная, что именно первое впечатление самое сильное. Нельзя его смазать. Наконец, оповестили всех желающих в группе, что занятие будет в общежитии в комнате для занятий на их восьмом этаже. Из группы пожелало придти человек 8-10, да ещё Толчев заинтересовался после рассказа о событиях той ночи. Он отнёсся к сообщениям ребят без шуриного скепсиса, т.к. брат рассказывал примерно то же самое, а брату он привык доверять. Когда все собрались в комнате, то начал занятие Виктор. Он торжественно заявил, что сейчас им нужно определиться с целями, направлением и методами работы:
- Нам нужна новая философия. Вы, вероятно, все это чувствуете? По крайней мере, раз здесь собрались, то это, скорее всего, так?
Большинство  закивали головами.
- Но я знаком со многими системами философий и не хочу, чтобы мы просто создали очередную спекулятивную систему, коих расплодилось…  - Виктор показал руками, все поняли.
- Мы попробуем начать систему, продвинутую по отношению ко всем уже имеющимся. В чём же будет новизна и продвинутость нашей системы? А в том, что она будет включать в себя все предыдущие относительно верные системы  или то, что было верного в других системах, как частные случаи. Например, до возникновения науки системой описания и познания мира была религия. Возникшая наука сначала вышла из её недр. Помните, нам Сидоркин на курсе «Научного атеизма» рассказывал, что первые лаборатории и научные библиотеки возникли именно при монастырях. Первые университеты возникли там же. Кембридж, Оксфорд, Сорбонна, Геттинген … -  это всё названия аббатств и монастырей.  Наука постепенно отделилась от религии и стала претендовать на единственно верную систему познания мира. Сейчас так думают многие. Но есть факты, которые наука не способна объяснить, а религия даёт им своё объяснение, хоть  и не всех устраивающее.
- Например? – Шурик Дюрягин почувствовал, что сейчас начнется апологетика мракобесия.
- Ну вот, на днях мы с Вадимом были свидетелями таких событий. Вадим, расскажи.
У них с Вадимом всё было продумано заранее. Они понимали, что не всякий поверит в их рассказ, и постарались изложить всё детально с протокольной сухостью расследования, без лишних эмоций. Но девчонки всё равно охали во время рассказа. Наконец, Шурик Дюрягин встал и громко сказал:
- Я во всем этом вашем мракобесии и маразме участвовать не хочу! – он вышел из комнаты.
На некоторое время повисла тишина.
- Может, ещё кто хочет уйти? Давайте сразу! – Виктор жестом пригласил желающих на выход.
- Только мы здесь собрались не для того, чтобы врать друг другу, а чтобы попытаться честно и объективно разобраться.
- А я верю ребятам! – горячо воскликнула Наташа Уфимцева, - я в «Рериховское общество» хожу, там люди ещё не такое рассказывают.
- Обождите! Если желающих выйти из клуба больше нет, то давайте сейчас сосредоточимся не на многообразии фактов, а на концепции нашего клуба!
- Хорошо!
- Так вот. Наука и религия по-своему описывают мир, но можно и нужно создать такую концепцию, где они СОЧЕТАЛИСЬ БЫ НЕПРОТИВОРЕЧИВО, т.е. концепция новой философии включала бы и ту, и другую в общую систему единого познания.
- Так я и говорю, – продолжила Наташа, – в «Рериховском обществе» изучают труды Блаватской, а она в «Тайной доктрине»  ещё в конце ХIX века как раз и пыталась соединить науку с религией. А ещё есть Клизовский, у него хорошая книга «Основы миропонимания новой эпохи», написана в начале ХХ века.
      Вадим с Виктором немного опешили. То, что казалось им неведомой, абсолютно новой тропинкой познания, было уже кем-то хорошо «натоптано». Нужно было изучить эти попытки предшественников. Неужели уже всё объединено и без них? Но, что-то подсказывало Виктору, что это не так, что тут «непочатый» край работы, ведь с тех пор наука, особенно их любимая физика, сделала гигантские шаги вперёд в понимании мироздания. Вряд ли кто-то успел всё это осмыслить и объединить  с чем-либо ещё.
- Мне один знакомый говорил, что есть ещё такая книга «Дао физики», то ли Капри написал, то ли Капрал. – Игорь Толчев увлекался культурой Востока.
- Что это за «Дао»? Может «Ода»?
- «Дао» – это по-китайски нечто вроде слова «путь», «стезя»… - солидно объяснил Игорь.
- Ну, ладно. Давайте наметим план работы. Вот тут Наташа назвала некие источники. Их нужно будет изучить. Предлагаю Наташе в ближайшее заседание клуба сделать доклад об этих работах.
- Нет, мальчики, я, пожалуй, не смогу, там многое так заумно изложено. У меня другое предложение: давайте, вы походите со мной на заседания рериховского общества и я дам вам книги почитать?
- Принято, – сказал Виктор, - тем более, что когда произнесли имя Клизовского, он сразу вспомнил встречу в поезде и попутчика.
- Только вот священников сюда не приглашайте, это я как комсорг говорю, – сказала Иринка Шагимуратова, - может такой скандал выйти!
     Все уныло посмотрели в её сторону. Вспомнили, что, несмотря на «гласность», «перестройку», «ускорение» и прочую либерализацию жизни, партия всё ещё руководила страной. Не все запреты были сняты. Но ведь шёл уже 1989 год, многое стало можно… Они ещё некоторое время обсуждали всякие необычные феномены, о которых много стали писать в прессе. Женьке Завьялову дали задание - сделать подборку о феномене «полтергейста» и обобщить материал. А в конце, так у них было задумано заранее, Вадим подошёл к проигрывателю:
 - Теперь предлагаю небольшую «медитацию».
     Слово это уже становилось модным, хотя смысл понимали не все.
- Шопен, ноктюрн до-диез минор, опус 20-тый.
     Свет выключили. В наступившей тишине зазвучали первые пассажи фортепьяно. Виктор закрыл глаза. Ему на фоне звёздного неба представилась танцующая Олечка Сивцова. Она летала от звезды к звезде, обволакивая их прозрачным  шарфом как газово-пылевой туманностью, и они загорались ярче и ярче, а потом Оля улыбнулась, звезды стали гаснуть, музыка закончилась.
- Классно! - произнесла Галя Лысцова.
- Здорово! – вторила ей Наташа.
- Ну что, согласны каждое заседание клуба заканчивать музыкой? – спросил Вадим.
   Вадим учился в когда-то музыкальной школе по классу фортепьяно и неплохо знал мир классической музыки.
Все закивали. Начали расходиться. Наташа подошла к Виктору.
- Витя, заседание рериховцев проходит по вторникам в актовом зале при магазине «Дом книги». Придёшь  в следующий раз? Там и книги по этой теме можно купить.
- Конечно.
- Пока. – Наташа порывисто схватила витину ладонь, сжала её с особым чувством, глядя вопросительно в глаза Вити. Он не отвёл глаз, но смотрел исподлобья, как бы ничего не обещая в ответ.
       Вечером у Виктора с Вадимом вызывало подозрение долгое отсутствие в комнате Шурика Дюрягина. Он пришёл уже очень поздно, «под градусом» и поставил на стол бутылку наливки.
- Мужики, давайте выпьем и потолкуем по душам, а то тошно как-то.
- Это ты из-за клуба так расстроился?
- Нет, вы мне объясните, почему вы во всю эту чушь верите!
- Причём тут «верю – не верю». Мы же взрослые люди, студенты-физики.
- Вот именно. То наука, а то мракобесие! Я с тринадцати лет всю эту шнягу возненавидел. Я в семье рос один, но родни в нашем посёлке у меня было много. Особенно я дружил с двоюродной сестрой, честно говоря, даже влюблён был в неё. Но у неё что-то с горлом началось. Задыхаться она иногда стала. Тетка моя, её мать, верила во всякие там хреновины. В соседнее село в церковь её таскала, чтобы святой водичкой поп местный её полечил. А потом у нас на поселке была одна знахарка, ведьма, короче говоря! Она и к ней сестрёнку потащила. А той ещё хуже. В общем, повезли её в район, но по дороге померла она. А когда доктора разбираться стали, сказали, что вовремя нужно было в районную больницу обратиться, там, мол, всего-то делов-то было, типа гланды гнойные удалить или что-то в этом роде.
      На столе уже стояла закуска. Разлили немного по стаканам. Вадим приобнял Шурика.
- Санька! Мы тебя понимаем! Но и ты нас пойми! Мы всё сами вот этими глазами видели. Никакого подвоха.
- Ага, поди под столом-то какой-нибудь рельсотрон установили, он прекрасно такие тарелочки разгоняет. Я о таких штуках читал.
- Не, мы там всё и под, и над столом облазили, ощупали, вместе с братом Гарика Толчева. Всё в протокол записали. Он каждый вечер обязан протокол происшествий составлять. Ничего там нет. Обыкновенный дом. Кстати, он нам давал протоколы почитать, у него их уже целая кипа в папочке. Там такого поначитаешься! И всё чин-чинарем: есть подписи ментов, свидетелей, и даже понятые кое-где расписались.
- Ну, представь себе, Шурик, что какой-нибудь японец возненавидел бы физику за то, что учёные изобрели бомбу, – вступил в разговор Виктор, – и от её взрыва погибли его родственники. Это же всё предрассудки или предубеждения!
- Это у вас предрассудки и у тётки моей! А чем они отличаются от предубеждений?!
- Предрассудки – это то, что мы принимаем как истину до всяких рассуждений, до работы критического разума. А предубеждения – это принятое до убеждений. Ведь «убеждение» от корня «беда». Часто только после того, как человек испытает беду, он наконец приходит к каким-то правильным выводам, вот они и становятся его убеждениями. В широком смысле под «бедой» можно понимать всякий серьёзный жизненный опыт.
- Так вот я и испытал беду, когда сестрёнка умерла. Значит, это мои убеждения!
- Беда может и ослеплять человека. Горе ожесточает сердце, и оно может становиться слепым.
- Нет, мужики, сколько вы меня тут не агитируйте, я в этот ваш балаганный философский клуб не пойду. Вот в научном эксперименте один из главных критериев истины – воспроизводимость результатов эксперимента. Есть определённые условия – обязательно должно происходить явление, иначе это ненаучно. А в этих ваших: сегодня полетели тарелки, а завтра будут лежать смирненько на местах. От чего это зависит? От капризов бабушки или внучки…?. Какая уж тут наука!
«Действительно! – подумал Виктор, – воспроизводство результатов – важнейший критерий достоверности в научном эксперименте, а тут всё случается, именно случается, от слова «случайность»…».
- Да, вне всякого сомнения, тут есть большая разница между наукой и данными феноменами.
   Из-за стенки постучал Толчев: «Эй, мужики! Кончай базар, завтра рано вставать!».
Действительно, они не заметили, что очень громко спорили.
- Ладно, Шурик, не обижайся, – почти шёпотом сказал Виктор, – и в клуб не ходи. Вольному – воля!
- Ну, вы у нас прям как Маркс и Энгельс… . Новую философию они создают… . Завтра сервиз улетает на юг! Всей стаей! Мракобесие! – ворчал Шурик, разбирая постель.
Выпивший Шурик быстро заснул, а Виктор с Вадимом еще тихо переговаривались в тёмной комнате.
- Да, можно ли применить критерий воспроизводства к явлениям мистическим, духовным?
- Похоже, что нет. Все-таки у науки выработаны свои критерии истины, а здесь должны быть свои или… Тут с кондачка не ответишь. Нужно думать, собирать материал.