Поле выбора

    Вот и в этот раз такое приснилось!
    Мне жена говорит, что если бы я все это записывал, то целая книжка получилась. А я утром рассказываю и забываю, пока новое наваждение не случится. И ведь нет в этих снах-наваждениях противоречий и нестыковок - все понятно, логично на основаниях, которые наяву представляются иногда горячечным бредом. Что же это такое? Как через сюрреалистическое мелькание повседневных снов прорываются к нам такие странные, законченные смысловые куски какого-то вполне осязаемого и почти реального бытия? Может и правда во сне наша душа путешествует по другим мирам или слоям одного многомерного мира.

… Я выпрямился в полный рост и огляделся в светлом и совсем пустом помещении. Оно - такое огромное, что нельзя сразу понять, для чего и как построено сооружение. У него были пол и потолок, уходящие в бесконечность по всем горизонтальным направлениям. Высота же казалась конечной, но не определенной. Не ощущалось никакой уверенности, что можно хоть как-то приблизительно ее измерить. Собственно, кроме моего тела и не с чем было сравнивать, но и это сравнение не давало определенной информации. То ли высота здания все время менялась, то ли потолок терялся в светящемся мареве непонятного
явления природы. Кажется, оно, - марево дрожало, как дымка в жаркий день над степью или пустыней, и впечатления от колебаний света постоянно искажались. Но я почему-то знал, что высота здания конечна, и его крыша отделяет обозримое пространство от внешнего мира. О мире по ту сторону ограниченного пространства знания  не было. Но это совсем не тревожило и воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Несмотря на марево, жарко не было. И не ощущалось холода, тело испытывало абсолютный комфорт. Мозг был спокоен. Мысли текли плавно и порождались только  любопытством. Я пытался понять, куда попал и как освоиться в новом месте.

Я не понимал, каким образом и зачем оказался здесь, почему в позе эмбриона и в одних холщевых штанах. Странным было и то, что тело было молодым, здоровым, поджарым и сильным, как в двадцать лет. А я точно знал, что на данный момент уже немолод, не совсем здоров и сильно отягощен лишним весом.

Я стоял босиком на полу. Он был неровным и сделанным из чего-то похожего на пластик, который вызывал странные ощущения. Пол казался твердым и мягким одновременно. Переступив с ноги на ногу, я понял, почему и как достигается такой эффект. Поверхность пластика деформировалась под давлением тела и принимала форму стопы, при этом глубина погружения ноги не превышала полутора сантиметров, но и этого хватало для создания приятного ощущения мягкости.

 В полу рядами уходили вдаль вмонтированные то ли видеокамеры, то ли мониторы компьютеров, то ли экраны телевизоров. Одни из них слабо светились, мерцая смазанными разноцветными изображениями, другие рябили черно-белыми полосами, а некоторые вообще не работали.

Сделав непроизвольный шаг, я заметил, что ситуация с мониторами как-то неуловимо изменилась. Те, что не работали, замерцали, картинки на других стали четче. Присмотревшись, я увидел, что это не мониторы с картинками вовсе, а как будто стационарно установленные окна в миры, даже не подозревающие о существовании наблюдателей. Чем ближе я наклонялся к окну, тем более погружался в мир под ним. Я как бы спускался все ниже и ниже, зависая уже совсем близко к поверхности, но при этом оставаясь, каким-то образом, в здании над окном.

Я хорошо видел горы и деревья, каких-то необычных животных, слышал звуки и запахи. И все совершенно и абсолютно не знакомое, как на чужой планете, но при этом реально осязаемое. Это удивляло своей странностью и необычностью. Себя, как материальное тело, присутствующее в этом незнакомом мне мире, я не наблюдал. Как будто сознание и органы чувств, независимо от моего тела, оказались висящими на тонкой невидимой нити, спущенной из окна на землю.
Я находился в двух местах одновременно. Оставаясь у окна, мог наблюдать за тем, что происходило в окружающем мире, никак не нарушая его бытия. Я почему-то знал, что могу висеть так сколько угодно долго, и меня никто не будет торопить. И нить не порвется, и окно не закроется, и  не устану чувствовать и размышлять. Но я так же знал, что в этом состоянии не смогу ничего сделать, ни во что вмешаться, что-либо изменить. Для того чтобы жить деятельно, я должен осознанно принять решение прийти сюда в этот конкретный данный мир весь целиком в полном материальном обличии и пройти полный цикл существования, от начала и до конца, от нового рождения и очередного ухода.

Да, должен принять решение. Я шел и заглядывал в миры, совсем не ощущая желания быть там. Они были разные: похожие и не похожие на нашу планету, со своими солнцами и лунами, холодные и горячие, прекрасные и не очень. Где-то были существа с обликом весьма далеким от человеческого, но я по каким-то признакам понимал, что они разумные. Иногда в душе появлялся слабый отклик, иногда настойчиво тянуло, и я надолго спускался и зависал над окном, но все же осознавал - опять не то! И самое интересное, там, где я чувствовал притяжение, пол становился немного теплее. Что за детская игра: горячо - холодно? Каким образом пол, это бесконечное поле выбора, знает, где я захочу воплотиться? Я резонирую с полом? Тогда что такое мое вступает с ним в резонанс? Что за причуды? Или это вообще что-то другое? Много вопросов и нет ответов. Зато есть готовое знание, прямо на уровне рефлекса - надо выбрать. Надо искать окно в тот мир, куда поманит и потянет меня все мое естество (может оно сканируется и резонирует?). Надо искать мир, куда душа и разум в едином порыве бросят меня безоглядно и без всяких сомнений. Но. Нельзя торопиться. Вдруг окажусь не в своем мире? Впрочем, тянуть тоже не желательно. И, главное, - я знаю, что забуду во время полета все, что было со мной раньше. И поле выбора, и сам полет.
А молодая женщина в тесте для определения беременности увидит две полоски и, возможно, засмеется от радости.

- Слабо. Слабо и как-то плоско, - сказал я жене, - Вот почему его именно в это окно потянуло? Может он дела какие-то не доделал, опыт еще нужный не приобрел, не созрел? И вообще объем впечатлений от поля выбора какой-то неполный.

- Это, - да, вполне согласна, - ответила она и пожала плечами, - Ну, попытаться все же стоило хоть раз? И потом, естественно, я не смогла передать твой сон точно так, как ты его проживал. Это все равно, что сделать голограмму с голограммы. Даже не в этом суть, что при передаче информации часть ее неизбежно теряется и так же неизбежно искажается. Дело в том, что ты и не смог бы рассказать мне весь свой сон. И никто бы не смог рассказать. Говорят, что слово изреченное есть ложь. Мы мысли передаем словами, - с этим еще можно худо-бедно как-то справиться. Но чувства! Как их передать словами во всей гамме и полноте?!