Похороны тракториста

Казахская степь. Она разноцветная. Это зависит от времени года. Зимой она — белая, а весной, когда зацветут маки, — красно-зеленая, к осени выгорает. Еще она поражает своим размером. Она безбрежная как море.
Василий Торба, в  числе сотен других комсомольцев, прибылсюда, чтобы поднимать целинные земли и растить хлеб. До этого тут было дикое поле. Суровый край. Гулял свирепый ветер, порой поднимая песчаные бури, а зимой снежные сугробы наметало под самую крышу. Торба на себе испытал местный климат в палатке и вагончике. За три года он на своем гусеничном тракторе ХТЗ исколесил эту степь вдоль и поперек. Что и говорить, Торба на все руки мастер.  Надо пахать, он пашет, надо сеять — пожалуйста, а если подошла уборочная, он без лишних слов садится за штурвал уборочного комбайна.
Кто в совхозе «Восточный» не знал Торбу, кому он не помог словом иль делом? Открытый и ответственный, доброй души человек. Увидишь раз — запомнишь надолго. Заметен в толпе: своим ростом, темно-русой шевелюрой, которую не прикрывал даже в морозные дни. А ширина плеч и тяжелые кулачища — не  каждому такие даны.
Такого гиганта мать родила не для маленьких дел. Отец постоянно писал ему письма. Звал его  домой, в Винницу. Мол, для кого мы с матерью построили дом, вырастили сад… И чего ты там, на этой скудной земле добьешься? Угробишь там себя… Торба и сам понимал, что почва здесь скупая на отдачу. По сравнению с винницкой — это земля и небо. Три года он уже отпахал, и лишь один выпал урожайным. Зерна убрали столько, что некуда было девать. Зерновозов не хватало,  вагонов выделяли мало. Зерно так и зимовало в буртах.
Торба уже для себя решил, что закончит осеннюю пахоту, получит расчет и  уедет домой, но этому плану не суждено было сбыться. Помешала прекрасная девушка Ира, о которой он так долго мечтал. Высокая, под стать ему, стройная, привлекательна, И жила совсем рядом, а Торба о ней ничего и не знал.


Однажды Василий, голодный как волк, зашел в совхозную столовую. Уселся за стол. Глазам не верит: русоволосая, молодая прекрасная женщина с подносом в руках, как по подиуму, идет прямо к нему, Она поставила перед ним борщ, картошку с котлетой, а он не может от ее голубых глаз свой взор отвести. Не мешкая, он пригласил ее присесть. Им с помощью взаимной симпатии для знакомства  хватило совсем немного времени. И жизнь Торбы завертелась колесом. Ирина вдохнула в него новые силы и планы. Они нашли друг в друге свое счастье. Он забыл о Виннице, о трудностях, что стояли на его пути. Торба готов был с такой женой горы ворочать.

Для Василия и Ирины Торбы этот уходящий год стал самым насыщенным и богатым на события. А самым главным событием, безусловно,  — это их свадьба. Расписались, как положено, по традиции: торжественно, с музыкой, шампанским. Посидели тихо, скромно. Но своим видом пара молодых поражала. Таких дородных целинная земля еще не видела. Природа наградила их, что внешностью, что трудолюбием. Осталось им пожелать здоровья и радостной жизни.

Она ему предлагала:  «Вася, давай перейдем на мою фамилию. «Брагина» - звучит? Понятное дело. Так нет, Вася уперся: «Только  «Торба», — мол, что скажет отец. Ирина согласилась, но запела свою песню: «Как хочешь, Вася, а я в вагончике жить с тобою не буду». У нее были свои варианты: «У тебя в Виннице стоит твой  дом. Заходи и живи. У меня в Сумах есть свободное жилье, а мы тут мыкаемся».
Эти слова дошли до председателя совхоза, Егора Ефимова. И голос молодой пары был услышан. Сегодня молодая пара живет в новом кирпичном доме. Тогда было такое время, что цемента  кирпича, шифера не достать. Все шло на большую стройку. Как бы там ни было, но при большом желании решали и сложные, бытовые задачи. Разумеется, без помощи совхоза, такой кирпичный дом из трех комнат Торбе своими силами не поднять.

Торба как-то и не заметил, как за летними хлопотами и заботами настала осень с короткими, пасмурными днями. В короткую передышку после уборочной он свой трактор загнал в мастерскую для профилактики. Слесаря проверили основные узлы, заменили поршневую и трактор был готов к работе. И Торба был готов, но у него не было прицепщика. Иван Савенко, его прицепщик уволился. Рассчиталась  и его жена, Нина, что заведовала совхозной столовой. Новая заведующая столовой нашлась сразу. Эту должность заняла Ирина Торба, а вот у ее мужа помощника не было. Бригадир нашел все-таки выход. Послал Торбе Федора Гарбуза, нового тракториста, так как его трактор находился в ремонте.
Торба в первые дни пахоты с новым прицепщиком Гарбузом,  переживал за него. По привычке он вел трактор и все оглядывался. Не уснул ли его Федя, не свалился ли в борозду. Ведь в его практике такие случаи бывали. Прошла неделя. Все обошлось без приключений. Федор оказался с пониманием. И вспаханные ими обширные площади земли радовали глаз.


В тот осенний пасмурный день Василию Торбе ничто не предвещало беды. Едва рассвело, Федор пришел к дому Торбы. Тот завел трактор, и они поехали на поле, которое собирались пахать. Погода портилась: усилился ветер, швыряя  в лицо мелкими брызгами. Им к такой обстановке не привыкать. Они подцепили плуги, и те, врезавшись в землю, и следом потянулись, как волны, ровные рядки. Все шло нормально, но где-то к обеду, когда дождик перестал моросить, вдруг трактор остановился. Гарбуз опустился со своей сидушки и пошел выяснить, что там случилось. Когда Федор открыл дверь трактора, то ему показалось, что Торба спит. Глаза закрыты. Он спиной прислонился к спинке, а голову опустил на правое плечо. Федор тронул его за  руку — никакой реакции. По его спине пробежал холодок. Он понял, что Торба умер. Вокруг ни души. «Что делать?» — подумал. Он отцепил плуги, завел трактор, и повез Торбу домой.
Ирина, как увидела неподвижное тело мужа, рыдая, припала к дорогому лицу Васи, не оторвать. Траур заслонил ее радостные дни. И вот в в один миг молодая жена стала вдовой. Эта новость ударила как гром среди ясного неба. Об этом, на поселке «Восточный», никто и подумать не мог. Он молодой, на здоровье не жаловался, к врачам не обращался.
Подошли соседи, совхозные труженики. Соболезновали вдове. Уже и медсестра, Полина Наумова, подтвердила смерть Торбы. Выдала справку — можно хоронить.
Два дня молодая вдова и соседи молились за душу Василия. На третий день, по христианскому обычаю, было назначено погребение. Похороны проводили своими силами. Батюшки не было. Храм на поселке не успели построить.
Этот траурный день выдался ветреным. Казахский ветер, это вам не европейский ветерок, восточный или южный. Здесь территория другого масштаба. Тут ветер набирает штормовую скорость, а иногда и ураганную. В этот день он был еще ничего. Но одни предлагали похороны отменить, но впереди была суббота, а в этот день не хоронят. Пришлось смириться.

Ну, вот настал важный момент. Покойник отправляется в последний путь. Мужчины берут гроб с ним на плечи. Вдова рыдает. Покойника ждет другой «дом» и покой в рыжей глине.  Мужчина с надгробным крестом выходит на проезжую часть дороги, а за ним — вся траурная процессия. Здесь ветер еще сильнее, чем возле дома. Поток воздуха толкает в спины провожающих, срывает кепки с мужчин, платки — с женщин, а труха, листья, палки, ветки — все это, как будто левитирует перед глазами. И еще этот буйный ветер, гудит, ревет, свистит, как будто желает разбудить покойника. И вот, о Боже! Торба поднял голову, он даже сел!  Все провожающие, бросив траурную атрибутику, разбежались кто куда. Возле  него остались только двое: Ирина и медсестра. Они, проверив его пульс, в один голос произнесли:«Слава Богу! Василий ожил!»