Искренность

            Вечером обсудили стих деда Пафнутия. И опять — двадцать пять: «произведение так и не стало прорывом», «автор не смог внятно донести свою мысль», «читателю не понятно, что хотел сказать поэт». Как-то так.
            И все разошлись по своим делам: тётя Даша вынести мусор, Илья Сергеевич — в вино-водочный, а автор «произведения, так и не ставшего прорывом», — в свою комнату. Обдумать план мести…
            Нет, оно, конечно, было понятно. Почему стих «не стал прорывом, а читатель так ничего и не понял». И почему вообще подобная рецензия стала возможной. А не другая. Такая, например, которые принято писать друг другу на отечественных литературных сайтах…
              Дело же заключалось в следующем: по сути ему «прилетела ответка». Как принято теперь говорить в особо культурных кругах. За его, деда Пафнутия, искренность, за его неподкупность и за его нравственную чистоту. И за то, что на прошлой неделе он наконец вычислил того, кто именно, ночью отсыпает сахар из сахарницы тёти Даши в свою, и кто конкретно написал на Илью Сергеевича анонимный донос в Управляющую компанию за незаконное присоединение к личному электросчётчику всё той же тёти Даши. Причём, как выяснил дед Пафнутий, сахар пересыпал Илья Сергеевич, а донос написала сама тётя Даша. Которая сожительствует с Ильёй Сергеевичем с 1998-го и поэтому постеснялась дать показания против любимого от своего имени. Предпочла более мягкий вариант. Анонимный. Чтобы, не дай Бог, не разрушить те, ещё только зарождающиеся, хрупкие искренние отношения, между нею и Ильёй Сергеевичем, и которые в дальнейшем, возможно, приведут их к большой и светлой любви. Так тётя Даша и сказала. Искренне и по-простому:
             — А тут вдруг возникает этот дегенерат Пафнутий со своим «не могу молчать». А чего орать-то? Как будто без него не знают. И про сахар, и про счётчик. Просто мне вдруг надоело стесняться и ждать от Ильи Сергеевича предложения. Да и сколько можно? Ещё двадцать лет? Захотелось, чтоб любимый задумался наконец. Вот и написала донос...
              Причём, справедливости ради, надо сказать, что ничего особенного после этого не произошло, и деда Пафнутия никто даже пальцем не тронул. Хотя первоначально подобные мысли и возникали. Впрочем, вскоре всё рассосалось: желание придушить деда Пафнутия потихоньку сошло на нет, тётя Даша купила себе новую сахарницу, которая запиралась на ключ, а Илья Сергеевич подал на тётю Дашу в суд за клевету...
              При этом, влюблённые даже сожительствовать не перестали, и даже совсем наоборот: сожительствовали теперь особенно громко, жутко и искренне, чем впрочем не мешали страдающему бессонницей деду Пафнутию долгими ночами бродить по квартире и, заглядывая в чужие сахарницы, счётчики и кастрюли, сочинять искренние и чистые стихи…