Волшебный театр

Когда отступили повстанцы, грохот орудий стих и в город вошли чёрные скреподержцы.

Сапожник Серафим настрого приказал племянникам не высовываться, достал из-за печки рыжую кобуру и, натянув чёрный балахон с белой литерой, выбежал на улицу.

Ефимка, десяти лет, и Варенька, шести, в прошлом году остались без родителей. Сапожник Серафим извлёк племянников из-под завала и забрал их к себе, когда узнал, что больше никто не выжил.

Дети ненавидели чистить сапоги и при первой возможности убегали в заброшенный театр. Ефимкин учитель истории, Карл Сергеевич, мягкий полноватый мужчина средних лет, носивший старые очки в широкой землистого цвета оправе, ещё до войны привил детям горячую любовь к театру. Не к спектаклям, которых при жизни детей уже не ставили, но к самому зданию. Учитель говорил, что «Театр на Кромке» волшебный. Когда его разрушили, он не погиб, не смотря на ужасное аварийное состояние. Но продолжил жить своей таинственной жизнью, скрытой от посторонних глаз. Дети прибегали в заброшенный театр почти каждый день, если только Серафим не загружал их работой.

Сегодня дядька был особенно строг, но когда дети остались одни, им стало настолько не по себе, что они не смогли усидеть на месте.

Осторожно пробежав дворами, так что пару раз пришлось замереть в кустах, чтобы не попасть в лапы патрульным, дети оказались у заброшки с колоннами и выглядывающими из под руин мраморными мускулистыми бородачами.

Со всех сторон были слышны крики, шум тарахтящих моторов, редкие выстрелы.

Ефимка теперь только понял, что дядька не просто так строго наказал не высовываться. И ему в первый раз стало страшно. Он посмотрел на улыбающуюся Варю. За себя не так тревожно, как за сестру. А ей хоть бы хны. Шмыгнула разодранным носом и прищурив один глаз, кивнула в сторону руин. Ещё такая малявка, но уже такая артистка.

Аккуратно ступая, дети проникли в останки изувеченного здания. Перекошенные стены отовсюду стонали нарывающими язвами, тут и там торчали скелеты арматуры. Страшно воняло. Брат с сестрой быстро поднялись по разбитым шрапнелью ступенькам на второй этаж, где тошнотворный запах немного отступал.

Дети пробрались на балкон, уселись в пыльные кресла, деловито откашлялись. Потом зажмурились, как учил их Карл Сергеевич, и проговорили волшебные слова: "Третий звонок - рот на замок".

Раздалась торжественная музыка. Ударил свежий морской ветер. Он принёс за собой ароматы цветов и душистых трав. Ребята открыли глаза – театр мерцал в золоте и алмазах. Роскошная поверхность зелёных бортиков преломлялась в изумрудных лучах. В темноте вспыхнула сцена – райские деревья трепетали в белоснежных и розовых цветах, на ветках прыгали обезьянки, чуть выше щебетали райские птицы с яркими разноцветными перьями. На сцену вышли слуги с яствами на головах. Откуда-то сверху плавно опустился сверкающий трон с восседающим тучным царём в золотой короне и красной мантии.

Началось чудесное представление.

Ефимка и Варенька уже понимали, о чём театр говорил с ними через призрачных актёров. Он учил их добру и красоте.

Одно из сообщений повторялось каждый раз - только чистые сердцем наследуют мир волшебного театра. И дети знали, что им предстоит возродить его былое величие.

В этот раз чудесная сцена прервалась на полуслове. И в наступившей тишине вернулась мрачная реальность разрушенного здания в сумраке, освещаемом тёплым лучём, падающим на сцену сквозь пробоину в крыше. Услышав хруст бетонной крошки под тяжелыми сапогами, дети испуганно пригнулись.

Трое солдат с винтовками вывели на сцену полноватого человека со скрещеными за спиной руками. В пленнике дети узнали Карла Сергеевича. Они подскочили на месте, собравшись громко поздороваться.

Учитель резко замотал головой. Ефимка сразу его понял и юркнул обратно, увлекая сестру за собой. Солдат обернулся и не заметив посторонних, ударил учителя прикладом в живот. Историк крякнул и согнувшись, завалился на бок, а старые очки в оправе землистого цвета отлетели и зацепились ушком за край сцены, да так и повисли, пустив солнечного зайчика детям в глаза, отчего им сразу стало уютнее. В этот момент на сцену вышел пятый актёр. Человек в чёрном балахоне с рыжей кобурой на поясе. Сапожник, дядя Серафим.

- Смирно! - прокричал он железным голосом. Учитель поднялся и выпрямился.

- Как вражеский шпион, пойманный на месте преступления, ты приговорён к расстрелу по законам военного времени!

- Ну и мерзавец же ты, Серый! Такой цирк устроил! - историк плюнул в него. Тягучая слюна даже не отлетела, лишь повисла на подбородке, так что дети улыбнулись комичной неуклюжести своего учителя. В ответ дядя набрал воздуха и гаркнул непонятное "цельсьпли".

Солдаты спешно щёлкнули затворами, оглушительным эхом по зданию прогремел раскат грома, так что на головы детям посыпалась штукатурка и сильно захотелось чихнуть. А человек на сцене упал.

Мальчик обнял сестрёнку, зажал ей рот и глаза, хотя она всё равно ничего не успела понять. Ефимка не смог отвернуться и попытался хотя бы зажмуриться. Но было уже поздно. Мальчик всё увидел. Как дядя вынул из рыжей кобуры револьвер и выстрелил упавшему в голову. После чего скомандовал "убрать" и ушёл в темноту.

Солдаты открыли люк на сцене и скинули тело вниз. Потом закурили. Двое молчали, третий всё время нахваливал уху, которой недавно пообедали у костра. Когда сцена снова опустела и вернулась безопасная тишина, дети выбрались из укрытия.

Варенька удивлялась, почему так загремело, зачем на сцене выступали дядя с учителем как настоящие актеры и почему все так быстро ушли. Ефимка молчал. Ему захотелось свернуться комочком и уснуть. Чтобы проснуться дома, между мамой и папой. Чтобы к чаю пришёл Карл Сергеевич. Ефимка подумал, что больше никогда их не увидит. Варя взяла его за руку и зажмурилась, он повторил за ней.

"Третий звонок - рот на замок!"

Ефимка открыл глаза. На него смотрел всё тот же разлагающийся труп здания. Он украдкой повернулся к сестре. Она светилась от счастья, а губки вытянулись от восторга. Грудь обожгло от обиды. Ефимка снова зажмурился и дрожащим голосом повторил: "третий звонок рот на замок".

Ничего не изменилось.

- Но почему? - крикнул он вверх.

Варенька наклонилась к брату и, не отводя глаз от волшебного представления, прошептала: « Учитель сказал тому мальчику: ты увидел плохие вещи, поэтому изменился.»

Ефимка задрал колени и упёрся в них подбородком. Он долго сидел в таком положении. Слушал как смеётся и повизгивает счастливая сестра и никак не мог отвести глаз от сиротливо свисающих со сцены старых очков в оправе землистого цвета. Вдруг поднялся и сквозь хлынувшие слёзы, прокричал:

- Карл Сергеевич, я никогда не забуду волшебного театра! Когда ни будь я снова увижу сказку!

Варе показалось, что брат опять прослушал, и она прошептала сказанные со сцены слова:

- Конечно, увидишь! Возвращайся, мы будем тебя ждать!