Вам предлагается военно-исторический очерк, посвященный деятельности советских специальных служб на завершающем этапе Великой Отечественной войны. В качестве объекта исследования автор рассмотрел этап проведения фронтами южного направления операций в Венгрии и Югославии.
Для того, чтобы несколько «оживить» сухой материал сводок, донесений и отчетов по действиям смерш 2-го и 3-го Украинских фронтов автор связал ряд событий на фронтах с дерзкой операцией, предпринятой разведчиками 4-й армии 3-го Украинского фронта по освобождению из плена группы советских офицеров. По самым скромным подсчетам в ходе Будапештской операции разведчиками этих фронтов и Дунайской флотилии было произведено в ближних тылах противника не менее двух десятков операций подобного уровня и значения. Проблема лишь в том, что информация по части этих операциях до сих пор не рассекречена, а значит – недоступна для исследователей.
Автор выражает надежду, что упоминание хотя бы об одной из успешно проведенных операций способно донести до нас дух обстановки и тот героический порыв, с которым наши разведчики выполняли свой воинский долг.
Книга предназначена для читателей, интересующихся военной историей.
Оглавление
В качестве общего вступления
Введение в тему
Глава 1. Обстановка в Венгрии, складывающаяся к осени 1944 года.
Глава 2. Ход боевых действий на территории Венгрии до активной фазы операции под Дебреценом.
Глава 3. Краткая информация по Дебреценской операции 2-го Украинского фронта
Глава 4. Первый этап наступления 2-го Украинского фронта на Будапешт.
Глава 5. Боевые действия армий 3-го Украинского фронта на будапештском направлении до конца ноября 1944 года.
Глава 6. Декабрьское наступление на Будапешт 2-го и 3-го Украинских фронтов.
Глава 7. «Моделирование» диверсионно-разведывательной операции, проведенной разведчиками 3-го Украинского фронта в Комарно на рубеже ноября-декабря 1944 года.
Глава 8. Деятельность УКРсмерш 2-го и 3-го Украинских фронтов с мая 1944 года по май 1945 года.
Глава 9. Отработка варианта привлечения к исследуемой нами операции сотрудников разведки НКВД.
Глава 10. Отработка варианта использования в операции сотрудников Главного Управления разведки Генерального Штаба (ГРУ ГШ).
Глава 11. Состав и численность русских формирований вермахта, действовавших против войск 2-го и 3-го Украинских фронтов в период проведения Будапештской операции. 181-220
Обстановка на уровне командования 3-го Украинского фронта и 4-й Гвардейской армии при принятии решения на проведение исследуемой нами диверсионно-разведывательной операции
Заключение
В КАЧЕСТВЕ ОБЩЕГО ВСТУПЛЕНИЯ
Отношение к Венгрии в нашей стране в послевоенный период формировалось сложно и неоднозначно. Официальная пропаганда с переменным успехом пыталась привить любовь к венгерскому народу, cтроящему социалистическое общество, неизменно напоминая о его гордом и свободолюбивом нраве. Приводились стихи Шандора Петефи, воспевавшего борьбу венгров с угнетателями австрийцами. Кстати, взятый в плен нашими воинами в Трансильвании, Петефи на положении почетного пленника проживал вместе с прочими именитыми узниками в Казани, о чем неоднократно писалось на страницах «Русской Старины» в 80-90-х годах 19-го века. Истинная фамилия этого борца за национальную свободу и социальную справедливость – Петрович, и по национальности он был не мадьяр а сербо-хорват. Был период, когда я гордился тем фактом, что по линии предков моей матушки, прадедом которой был генерал-майор гвардии Всеволод Фердинандович Петрович, Шандор приходится мне дальним родственником.
Напомнив о венгерских повстанцах 1848 года, наши идеологи интернационального воспитания ведя речь о годах революции и гражданской войны, неизменно напоминали о венгерской советской республике 1918 года, значительно реже вспоминая о годах гражданской войны, когда с мятежа чехословацкого корпуса, сформированного из бывших военнопленных австро-венгерской армии, по сути началась военная фаза гражданской войны в России. Не вдаваясь в подробности этого печального для национальной России эпизода, стоит отметить, что бывшие военнопленные славянского происхождения, ранее сдерживаемые жесткими условиями лагерей для военнопленных, в процессе начавшейся смуты в России, стали выяснять отношения со своими офицерами, большей частью австрийцами и венграми. Немаловажен и такой, казалось бы, парадоксальный эпизод, когда «братья-славяне» составили легионы, воевавшие в составе белых армий, а значительная часть рот и эскадронов, сформированных из мадьяр, использовалась красным командованием в виде карательных частей, против мирного населения, не поддерживавшего советы, и в виде заградительных отрядов в тылах советских дивизий. Особо отличились подразделения венгров, приданных ЧОНовским отрядам, подавлявшим крестьянские восстания, а группы мадьяр, «прикомандированных» к комендатурам и отделениям ЧК в городах, пролили немало русской кровушки. Память именно о таких проявлениях «интернационализма» долго жила в населенных в селах и городах Урала и Сибири.
К примеру, бывший военнопленный Ярослав Гашек, прежде чем вернуться на родину и создать «Историю похождений бравого солдата Швейка», основательно потрудился в особом отделе одной из дивизий советского Восточного фронта, особо отличившись в истязании православных священнослужителей. Стоит напомнить и о том, что, в конце концов, убывая на родину, эти «интернационалисты» прихватили с собой значительную часть «золотого» запаса Российской Империи. Зверские расправы к Крыму, организованные венгерским евреем Бела Куном, стали наивысшим «достижением» процесса участия венгров в российской гражданской войне.
С первых дней войны Германии против нашей Родины венгры, являясь самыми активными и последовательными союзниками немцев, направили на Восточный фронт полноценную общевойсковую армию, авиационные соединения, многочисленные части обеспечения. После фактического разгрома этой армии в боях 1943 года, была сформирована 2-я армия, длительное время противостоявшая войскам 4-го Украинского фронта, наступавшего в Карпатах. Когда и эта армия была обескровлена боями, была сформирована 3-я армия, оказывавшая ожесточенное сопротивление нашим войскам, штурмовавшим Будапешт.
Слишком свежи воспоминания жителей Западной и Южной Украины о зверствах, чинимых венгерскими оккупантами в период войны. Вне всякого сомнения, Венгрия, оставалась самой верной и последовательной союзницей Германии, и разделив с ней всю полноту разгрома и поражения, по логике должна была понести за агрессию против СССР заслуженную кару. Когда же с середины 40-х годов нам было приказано «дружить» с немцами и их бывшими союзниками-венграми, румынами и словаками, появлялись такие фильмы как «Олекса-Довбуш», из героического эпоса периода борьбы за независимость славянских народов и «Олеко-Дундич», о благородном сербском офицере, выполнявшим функции советского разведчика в штабах белых армий. Эта вымученная «любовь» к жителям стран народной демократии подверглась серьезным испытаниям после антисоветских мятежей в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии в 1968 году, студенческих беспорядков в Восточной Германии в 1959 году.
Кратковременный период «оттепели» наступил в 60-70-х годах, когда советская элита взяла моду отдыхать в санаториях на берегах Балатона, в наших магазинах не переводились десятилитровые бутыли с консервированными овощами, полученными из Венгрии по линии кооперации стран СЭВ, а у наших военнослужащих, служивших в Южной группе войск, появилась возможность сравнивать скромные среднерусские городки с чистенькими и богатыми венгерскими городами, с приветливыми венгерским девушками. И песни пели соответствовавшие текущему моменту:
«Вышла мадьярка на берег Дуная,
бросила в воду цветок…,
этот цветок увидали словаки со своего бережка,
стали бросать в него красные маки, их подхватила река…».
Под мотив этой идеалистической песни забывались? сожженные украинские хаты и брошенные в костер младенцы, и тысячи наших воинов, погибших под Воронежем в боях с венграми в январе-феврале 1943 года, и 200 тысяч воинов, сложивших свои головы в ходе Будапештской операции. Некоторые наши земляки дожили до седых волос и не подозревали, что против крымских партизан действовали дивизии румынских карателей и бригада словаков, а словацкие моряки со своих катеров обстреливали прибрежные города Азовского моря.
В качестве введения в тему.
Приступая к «венгерской» теме, я планировал исследовать заинтересовавшую меня диверсионно-разведывательную операцию, проведенную разведчиками 3-го Украинского фронта по выводу из венгерского плена группы наших офицеров, содержавшихся в средневековом замке городка Комарно, превращенном в военную тюрьму. Всесторонне исследуя материалы, имеющие хоть какое-то отношение к заявленной для исследования теме, я убедился в том, что по исключительной скудости информации в лучшем случае можно рассчитывать на кратенький в десяток страничек очерк. Не желая отказываться от основного выбранного «объекта» исследования, я принял решение - на фоне краткого обзора основных боевых действий в ходе Будапештской операции, дать информацию по борьбе разведок противоборствующих сторон, и только в части касающейся осветить информацию по первоначально выбранной для исследования теме. Во избежание возмущения читателей, не особо интересующихся описанием боевых действий, либо тех, кого раздражают сведения из послужных списков военачальников, часть информации, взятой из архивов, я поместил в последних главах своего исследования.
С тех пор, как с конца 40-х годов Болгария, Румыния, Венгрия, Югославия и Чехословакия и Германия хоть и «вымученно», но уверенно пошли по пути строительства «основ социалистического строя», нам – советским гражданам было рекомендовано как можно реже напоминать о нацистском и фашистском прошлом этих стран. На этом фоне, начиная с середины 50-х годов лидеры Югославии, Польши и Румынии, постепенно наглея, все чаще стали утверждать, что «…сами себя» освободили от немецких оккупантов». Если лидеры Югославии, развернувшие партизанское движение, имели на такие заявления хоть какое-то право голоса, то слышать такие заявление от румын, или венгров было не только смешно, но и непозволительно дерзко . Абсурдность и наглость утверждений в том, что армии Румынии и Венгрии, корпуса и легионы Италии и Словакии активно участвовали в боевых действиях на стороне германского вермахта, поддерживали жесткий оккупационный режим на временно захваченных территориях СССР. Кроме того, такими заявлениями лидеры этих стран принижали значение тех колоссальных жертв, что понесла наша армия в процессе боев при освобождении этих государств . Слишком свежа была память о том, что последние очаги сопротивления австрийских фашистов, словацких нацистов и мадьярских салашистов были подавлены только к середине мая 1945 года. Было бы наивно, глупо и опасно утверждать, что за десять –пятнадцать послевоенных лет произошла какая-то социальная трансформация и тем более завершилось? «перевоспитание» в социалистическом духе тех же румын и поляков, не говоря уже о словаках, венграх, австрияках и немцах. Самое печальное было в том, что Советский Союз, испытывая экономические проблемы, кстати, вызванные той же войной, не мог предложить гражданам этих странам более эффективный путь экономического развития, чем тот, что существовал у них до начала войны. Не говоря уже о том, что модель военизированной экономики 39-45 годов в значительной степени способствовала экономическому прогрессу в этих странах. Что же касается социальных реформ в этих странах в 50-60-е годы прошлого века, то лучше уклониться и от этой, заведомо провальной для нас темы. Причем, это было ясно уже с первых же лет советского присутствия (не сказать бы - оккупации) этих стран.
В процессе нашего исследования мы обречены обратиться к этой малоприятной теме. Пока лишь отметим тот очевидный факт, что венгерский путч 1956 года родился не на пустом месте, и имел не только экономические и социальные, но и исключительно живучие националистические традиции. Для более основательного подступа к нашей, выбранной для исследования теме, стоит учесть, что венгерское восстание 1956 года органично связано с военными событиями в Венгрии 1945 года. Анализу этого трагического для венгров и крайне болезненного для советского руководства той поры исторического периода мы уделим внимание в ходе нашего исследования.
Как известно, часть Буковины, ранее принадлежавшая Венгрии, после войны отошла к Советскому Союзу. Территориальные претензии Венгрии к Румыниии по отдельным районам Карпатской Руси и Трансильвании частенько всплывают и по сей день. Мое личное знакомство с венграми, проживавшими в Чопе и его окрестностях, оставило устойчивое впечатление о них как людях, приветливых, жизнерадостных, но порой - крайне упрямых, жестких в общении, легко возбудимых, и при этом - туповатых и до крайности жестоких. Последние не самые лучшие качества особенно характерны низшим слоях венгерского общества и ярко проявились в экстремальных условиях боев за Будапешт в исследуемый нами период.
Не следует считать, что все наши симпатии к болгарам или , антагонизм к полякам и мадьярам остались в далеком прошлом . Все это вспоминается и оживает в тех же дебатах и страстях по «южному» или «северному» потокам, по участию в Натовских проектах и в экономических санкциях против России. По-прежнему всеми нашими европейскими страстями как и в том , теперь уже далеком 1945 году, традиционно «дирижирует» и «жонглирует» многократно гребаная Америка, и ставшая ее «смотрящей» по ЕС - Германия.
Глава 1. Обстановка в Венгрии, складывающаяся к осени 1944 года.
Давно отказавшись от пресловутых принципов пролетарского интернационализма и вымученной международной солидарности, наши историки не могли отрицать того факта, что в крестовом походе Германии на Россию в 1941 году участвовали армии всех ведущих европейских стран – Австрии, Венгрии, Словакии, Румынии, Италии, Финляндии. Послали свои корпуса или легионы на восточный фронт Испания и Франция. Даже Голландия умудрилась сформировать легион, впоследствии получивший статус СС., а Болгария - предоставила свою территорию под базирование немецкого флота . Между тем, самым последовательным и до конца преданным нацистской Германии союзником оказалась Хортисткая Венгрия. Как выясняется, тому были особые причины.
За период контрнаступления советских войск в ходе Сталинградской битвы венгерская армия потеряла 145 тысяч убитыми, пленными и большую часть имевшегося в войсках вооружения и техники. С этого момента 2-я венгерская армия практически перестала существовать как полноценное боевое соединение. Хорти , обеспокоенный дальнейшей судьбой Венгрии, сменил правительство Бардоши на правительство Каллаи. Миклош Каллаи не прерывая снабжения Германии стратегическим сырьем и боевыми припасами, одновременно принял меры по установлению контактов с западными державами, участвовавшими в антигитлеровской коалиции. Для начала, Будапешт вышел с инициативой не обстреливать англо-американские самолёты, совершавшие полеты над венгерской территорией. В перспективе, венгерское правительство обещало после вторжения армий западных держав на Балканы перейти на сторону Антигитлеровской коалиции. Кроме того, венгры налаживали связи с эмигрантскими правительствами Польши и Чехословакии, пытаясь оговорить гарантии по сохранению довоенных территориальных приобретений.
На первом этапе, демонстрируя свою приверженность Атлантической коалиции, правительство Венгрии уклонялось от установления аналогичных контактов с советским правительством. Более плотно поддерживались негласные контакты со Словакией, которая планировала присоединиться к Антигитлеровской коалиции после перехода Венгрии на сторону Англии и США. Вся эта «возня» не могла не насторожить специальные службы Третьего рейха. Гитлера раздражал уже тот факт, что Венгрия превратилась в своеобразный «отстойник», или убежище для многочисленных групп состоятельных и влиятельных евреев, преследуемых в странах германского блока. К этому эпизоду, редко обращаются исследователи, потому как «заклятый» друг России и приятель Ельцина, миллиардер Сорос, стартовый капитал составил на сотрудничестве с немцами, курировавшими в тот период еврейские проблемы в Венгрии.
Гитлер, не без основания, сомневаясь в надежности режима, находившегося у власти в Будапеште, еще в марте 1944 года вынудил адмирала Хорти дать согласие на ввод в Венгрию немецких общевойсковых соединений, а с ними и войск СС. При активном прессинге Германии в Венгрии было образовано прогерманское правительство Дёме Стояи.
Летом и осенью 1944 года ситуация на южном фланге советского -германского фронта резко обострилась. Вермахт и румынская армия понесли жестокие поражения на южном стратегическом направлении. Гитлер потребовал от Хорти провести тотальную мобилизацию. В Венгрии из резервистов 2-й и 3-й очередей сформировали 3-ю армию. На фоне очередных поражений немецких войск на Восточном фронте в Венгрии отмечался рост экономических трудностей и социальной напряжённости. Между тем, среди значительной части населения Венгрии на фоне антикоммунистической и антисоветской истерии отмечался рост влияния радикальных прогерманских сил.
Очередной кризис в венгерских «верхах» и особенно - в «низах» пришелся на конец августа 1944 года. Когда же 23 августа в Бухаресте произошёл антигерманский переворот и Румыния перешла на сторону стран Антигитлеровской коалиции, обстановка в Венгрии достигла критического уровня.
Переходя к оценке Военно-политической обстановки осенью 1944 года, взглянем на ситуацию в Венгрии глазами журналиста из нейтральной Швейцарии.
О событиях той поры в Венгрии писал журналист Рене Пейс в передовой статье, вышедшей 25 сентября 1944 года в швейцарском «Журналь де Женев»:
«Адмирал Хорти разочаровал многих своих сторонников, согласившись на все требования Германии. Из страха перед большевизмом, из опасения за свое личное благополучие он доверил власть Стояи, который повел чисто гитлеровскую политику… Судя по прежним действиям Хорти, не следует рассчитывать на то, что он последует примеру короля Михая и Маннергейма… Венгрия пожинает сегодня плоды его политики. В итоге Хорти вновь начинает готовиться к выходу из войны. В конце июля 1944 г. Хорти принял решение удалить Стояи с поста премьер-министра. Вместе с премьером полностью поменялся весь кабинет. Реакции Гитлера не последовало, поскольку в то время его занимали другие проблемы. В августе 1944 г. Хорти образовал правительство во главе с бывшим командующим 1-й венгерской армией генералом Г. Лакатошем. Они совместно попытались найти пути выхода Венгрии из войны. Были возобновлены переговоры с англичанами и американцами. В новых условиях союзники посоветовали Венгрии вступить в непосредственный контакт с советским правительством…».
Подробности этих переговоров описаны в мемуарах генерала Штеменко (21).
«22 сентября 1944 г. генерал-полковник Надаи — доверенное лицо Хорти — тайно от гитлеровцев вылетел на самолете в район Неаполя, где располагался штаб союзников. Этот штаб был выбран не случайно. Венгерские фашисты ждали прихода союзников через полуостров Острия и Австрию по плану, который был известен, поскольку правительство Черчилля не делало из него особого секрета. Однако поездка закончилась неудачей. Англичане и американцы продвигались на фронтах чрезвычайно медленно и понимали, что Красная Армия, уже вступившая на территорию Венгрии, не остановится на полдороги. Они вернули генерала восвояси, посоветовав ему обратиться к русским. Расчеты венгерских сателлитов Гитлера поправить свои дела за спиной Советского государства провалились.
Теперь для клики Хорти оставался единственный путь — завязать переговоры непосредственно с Москвой и суметь выпросить выгодное перемирие. В конце сентября 1944 г. особая делегация венгерского правительства во главе с бывшим военным атташе Венгрии в Москве генералом Габором Фараго направилась в Советский Союз. Кроме Фараго в делегацию вошли граф Геза Телеки и представитель венгерского министерства иностранных дел Сент-Ивани. Послана была делегация, конечно, втайне от руководителей фашистской Германии .
Группа Фараго, благополучно принятая нами через линию фронта, прибыла в Москву 1 октября 1944 г. Об этом сообщили союзникам, и их представители не замедлили приобщиться к переговорам.
Ведал доставкой делегации в Москву, ее приемом и предварительными беседами генерал-полковник Ф.Ф. Кузнецов. Через несколько дней после приезда делегации он рассказал мне, что Фараго очень беспокоится о своих свиньях, которых разводит в имении где-то в районе Дебрецена, и просит не трогать поголовье принадлежащих ему свиней, когда эту местность займут наши войска. Фараго ответили, что советские войска не только не берут чужого имущества, но даже охраняют его, если хозяева отсутствуют. Помещик успокоился. Забегая вперед, скажу, что нашим войскам, с боями, занявшим район Дебрецена, охранять свиней в имении Фараго не пришлось — гитлеровцы съели всех до единой.
Маневры венгерского правительства вызвали крайнее озлобление Гитлера. Стремясь во что бы то ни стало удержать Венгрию за собой, гитлеровцы дополнительно ввели на ее территорию значительные танковые силы и пехоту. Был установлен контроль над радио- и проводной связью венгерских войск и властей, предусмотрены меры на случай возможных антигитлеровских выступлений.
Поскольку клика Хорти боялась вступления в страну Красной Армии, мероприятия гитлеровского командования не встретили противодействия со стороны правительства. Однако значительная часть высшего командования и рядовых офицеров венгерской армии расценила усиление и без того унизительного оккупационного режима в стране как новый акт насилия, жестокое попрание суверенитета Венгрии. Резкое недовольство столь зависимым положением страны от немецкого фашизма усиливалось тяжелыми переживаниями в связи с большими потерями, понесенными венгерскими войсками на фронтах, и обострялось сознанием неумолимо приближающегося военного разгрома.
В знак протеста против карательных санкций немецкого командования и унижения национального достоинства многие венгерские офицеры сдавались в плен нашим войскам, причем открыто возмущались позицией своего правительства. Пленные сообщили, что генерал-полковник Бела Миклош, командующий 1-й венгерской армией, занимавшей оборону в Карпатах, тоже не одобряет политику, проводимую в стране, и весьма недоволен гитлеровскими акциями…».
Не прошло и четырех лет войны, как венгры «прозрели»… При этом, наверняка надеялись, что их патриотический и интернациональный порыв будет учтен советским руководством, и простятся те зверства в отношениях мирного населения Буковины, южной Украины и южной России, что совершали звероватые мадьяры на оккупированных территориях.
«…Ставка и Генштаб сочли возможным использовать настроения офицеров и солдат для вывода Венгрии из войны. Основой мероприятий в этом направлении могли послужить антигитлеровские и патриотические чувства венгерских офицеров. В связи с этим И.В. Сталин переговорил по телефону с И.Е. Петровым и Л.З. Мехлисом (командованием 4-м Украинским фронтом – Б.Н.)и предложил подумать, что тут можно сделать.
Вскоре Мехлис сообщил Верховному Главнокомандующему, что есть возможность передать через некоторых пленных офицеров, недовольных оккупацией страны, коллективное письмо командующему 1-й венгерской армией, чтобы призвать его к активной борьбе против гитлеровских оккупантов и тем способствовать сохранению независимости Венгрии. Идея письма была подсказана самими пленными, осведомленными об антигитлеровских взглядах Миклоша. И. В. Сталин с таким соображением согласился.
Не откладывая, выборные делегаты от венгров составили письмо. Подписали его сорок венгерских офицеров. В письме говорилось, что гитлеровская Германия несет решающие военные поражения. Она терпит и политический крах: все ее сателлиты, за исключением Венгрии, не только отвернулись от нее, но и обратили свое оружие против немецко-фашистских войск. Далее указывалось, что в результате захватнической войны, развязанной Гитлером, Венгрия оказалась в столь тяжелом положении, какого не знала за всю свою тысячелетнюю историю, и теперь стоит на краю гибели.
В письме высказывалась уверенность, что Венгрия не погибнет. Однако отмечалось, что спасение ее в изгнании немецко-фашистских оккупантов. А добиться их изгнания можно, лишь действуя совместно с Красной Армией. «Сегодня когда уже весь мир воюет против Гитлера, вооруженное выступление венгерской армии при небольших жертвах завоевало бы независимость Венгрии и своей борьбой поставило бы венгерский народ в ряды свободолюбивых народов мира. Именно теперь, — подчеркивалось в письме, — надо решать вопрос: быть или не быть!»
Пленные обращались к командующему, поскольку 1-я армия могла эффективно действовать в интересах всего венгерского народа и государства. «Наступил поворотный пункт в истории нашей родины, — писали они. — Если Ваше сиятельство в этот решающий час поймет требования времени, то 1-я венгерская армия немедленно прекратит борьбу против русских, уйдет домой, повернет оружие против немцев. Этим она спасет нашу родину от неминуемой катастрофы. Этого ожидает от Вашего сиятельства и Ваших солдат родина и нация…».
Три офицера — майор Эмиль Галлаи, капитан Михай Дьюлаи и младший лейтенант Пал Пейбауэр — изъявили желание доставить письмо по назначению и затем вернуться обратно. 20 сентября 1944 г. план проведения этого мероприятия на 4-м Украинском фронте был одобрен представителем Ставки. В 6 часов утра 24 сентября 1944 г. в полосе 351-й стрелковой дивизии делегация с развернутым национальным флагом благополучно перешла передний край обороны 16-й венгерской пехотной дивизии. Вечером 28 сентября в расположение советских войск возвратился капитан Дьюлаи. Он принес записку от всех членов делегации, где сообщалось, что они благополучно прибыли на место, были хорошо встречены и вручили письмо по адресу. Так как вопросы, поставленные в письме, были очень важны, командующий не мог сразу на них ответить — он хотел предварительно связаться с Будапештом. Далее указывалось, что в ближайшие дни последует положительный ответ.
Нужно сказать, что к этому моменту переговоры с Фараго в Москве продвинулись достаточно далеко, хотя были нелегкими. У венгров были полномочия подписать соглашение о перемирии только в том случае, если Советский Союз согласится на «…участие американцев и англичан в оккупации Венгрии» и на «свободный отход немецких войск».
В ответ на это страны антигитлеровской коалиции решительно заявили, что самостоятельность и независимость Венгрии может быть гарантирована лишь при одном условии: Венгрия разрывает все отношения с гитлеровской Германией, ее армия поворачивает оружие против немецко-фашистских войск. Только так Венгрия могла внести достойный вклад в общую победу антигитлеровской коалиции над врагом. Кроме того, правительство Хорти должно было приступить к отводу венгерских войск с территорий Румынии, Югославии и Чехословакии.
В конечном счете все эти требования были приняты венгерской стороной.
В свою очередь, венгерское правительство просило прекратить наступление советских войск на Будапешт, мотивируя это необходимостью сосредоточить достаточные венгерские силы в районе столицы, чтобы противодействовать здесь возможным ударам немецко-фашистской армии. Наше правительство согласилось выполнить просьбу венгров, и Генштаб дал необходимые указания.
В конце первой декады октября предварительные условия перемирия были, таким образом, разработаны договаривающимися сторонами. Весть о благоприятном ходе переговоров была направлена в Будапешт и быстро стала известна командованию венгерской армии. Однако, основная часть масса венгерских воинских формирований по-прежнему продолжала сопротивление, отхода с позиций в тыл не наблюдалось. Никаких официальных указаний на этот счет из Будапешта к нам не поступало.
Советская сторона согласно договоренности с венграми направила в Сегед командующего 2-м Украинским фронтом Р.Я. Малиновского для переговоров о выполнении венгерским правительством предварительных условии перемирия. Велико же было удивление Малиновского, когда в Сегед прибыли венгерский полковник и старший лейтенант, совершенно не подготовленные к ведению переговоров по существу дела. Полковник — он был начальником отдела венгерского генштаба, ведавшего вопросами интернирования и военнопленных(1), — не мог вести переговоры. Никаких данных о расположении венгерских и немецких войск он не привел, но сообщил, что 1-я венгерская армия получила приказ на отход из района Дебрецена в район Мишкольца…» Уже только сам факт участия в переговорах этого офицера, мог стать побудительной причиной для проведения исследуемой нами операции. И об этом эпизоде я буду напоминать неоднократно.
Следует учесть, что основным инициатором всего этого притягиваемого за уши процесса «советско-венгерской солидарности образца 1944 года выступил воспитанник Бунда, известный своей жестокостью, граничащей с садизмом, еврейский националист, а по жизни - крупный советский политический функционер Лев Мехлис. В исследуемый нами период Лев Захарович являлся членом военного совета 4-го Украинского фронта, а в свое время занимал ряд крупных политический постов, в том числе являлся главным редактором газеты «Правда», начальником Главного политуправления и заместителем наркома обороны. Как убежденный «интернационалист» и политический авантюрист мутной ориентации, Мехлис смог убедить Сталина в том, что венгры, верные традициям и заветам такого же «интернационалиста» - венгерского еврея Белла-Куна, базируясь на кровавых традициях венгерской революции 1918 года, готовы(?) в очередной раз принять эстафету социалистической революции… По факту же, сохраняя хорошо запомнившуюся им кровавую «прививку» красного террора и политики военного коммунизма, насаждаемого венгерскими коммунистами, значительная часть венгерского офицерства и интеллигенции не без основания считали Советскую армию предвестницей «революционного» насилия, и были обречены на отчаянное сопротивление «советам» в союзе с немцами и австрийцами.
Тем не менее, 15 октября 1944 года венгерское правительство объявило о перемирии с СССР. Однако вывести свою страну из войны Хорти, в отличие от короля Румынии Михая I, не смог. Фюрер не собирался терять последнего союзника в Европе. Венгрия и Восточная Австрия имели огромное военно-стратегическое значение. Здесь размещалось большое количество военных заводов и находилось два значительных источника нефти, в которой германские вооруженные силы испытывали острую потребность. Проблема обеспечения вермахта топливом особенно обострилась после потери нефтедобывающих районов в Румынии. В Учитывая ситуацию в Венгрии, немецким руководством предпринимаются экстренные меры. Специальный отряд СС под командованием Отто Скорцени похитил в Будапеште и взял в заложники сына Хорти — Миклоша Хорти. Под угрозой лишения сына жизни венгерский регент отрёкся и передал власть прогерманскому правительству Ференца Салаши. Адмирал Хорти был отправлен в Германию, где его держали до конца войны под домашним арестом. Его сына отправили в лагерь. Любопытный факт,- операция Скорцени в Будапеште проводилась в день объявления перемирия между Венгрией и СССР,- то есть - перемирие было сорвано, так и не вступив в свою решительную фазу… , В плане нашего расследования важно отметить тот факт, на фоне аморфного состояния правящего режима в Будапеште в октябре 1944 года, процесс «примирения», запущенный венгерским руководством в августе-октябре , имел определенный успех.
Часть венгерских военных во главе с командующим 1-й венгерской армией генералом Бела Миклошом перешла на сторону Красной Армии. Сам факт этот носил вымученный характер. Мы уже отмечали, что большая часть соединений этой армии накануне описываемых событий была разгромлена в южных Карпатах, и десятки тысяч венгров были пленены. Они-то и составили основной «костяк» будущей Народной армии Венгерской республики, а для начала позволили нашим военно-политическим руководителям простимулировать и имитировать начало гражданской войны в Венгрии. Как уже говорилось, 15 октября в лучших «революционных» традициях генерал Миклош обратился по радио с воззванием к венгерским офицерам, призывая их к переходу на сторону наступавшей советской армии. В дальнейшем Миклош возглавит Временное венгерское правительство, более полугода находившееся в «обозе» наступавшей на Будапешт советской армии. Кроме того, начнётся формирование венгерских подразделений в составе Красной Армии. На этом этапе «революционный» процесс в Венгрии застопорился и не возобновлялся до окончательного разгрома немецко-венгерских войск в апреле-мае 1945 года. В результате насильственного отстранения от власти Хорти, власть в Будапеште получил лидер нацисткой партии «Скрещённые стрелы» отставной майор Салаши, а значительная часть венгерской армии еще с большим ожесточением продолжила боевые действия на стороне Германии.
Для поддержания немецкого присутствия в Венгрии фюрер направил в район Будапешта крупные бронетанковые соединения. В Венгрии развернули мощную группировку — группу армий «Юг» (немецкие 8-я и 6-я армии, венгерские 2-я и З-я армии) под командованием генерал-полковника Йоханнеса (Ганса) Фриснера и часть сил группы армий «Ф». Кроме того, в состав венгерских ополченческих формирований вошли десятки тысяч представителей венгерской интеллигенции и студенчества. Венгерские войска активно противодействовали Красной Армии в ходе Дебреценской, Будапештской и Балатонской операций. Когда 2-я венгерская армия второго формирования потерпит поражение в ходе Дебреценской операции, то её остатки, включенные в состав 3-й армии, будут сдерживать наши части на подступах к Будапешту и окончательно будут разгромлены в ходе уличных боев за венгерскую столицу.
Как Сталин, так и члены советского Генерального штаба были очень недовольны неудачами частей 2-го Украинского фронта. Особое недовольство вызывал тот факт, что 2-й Украинский фронт, являясь сильнейшим из фронтов по своему снабжению и техническому обеспечению, весьма медленно продвигался вперед.
В то же самое время части 4-го Украинского фронта находились еще в более сложном положении. С августа 1944 года, наступая в Лесистых Карпатах, они смогли продвинуться лишь на 200 километров. В октябре 1944 года линия фронта на участке 4-го Украинского фронта проходил по линии Чоп — Надьмихай — Хомонна — Карпаты. Чтобы активизировать действия на данном участке, советское командование послало туда в качестве представителя Ставки маршала Тимошенко. Для координации действий был привлечен также маршал Толбухин, командовавший 3-м Украинским фронтом, части которого поспешно накапливались в Сербии. До этого времени не предполагалось, что части 3-го Украинского фронта будут принимать хоть какое-то участие во взятии Будапешта. Из-за неудач командования 2-го Украинского фронта, а также по ряду других политических причин дальнейшее продвижение на Балканах было приостановлено. Не стоило сбрасывать со счетов сталинскую практику искусственного культивирования соперничества между отдельными полководцами. В ходе Будапештской операции это явление особенно явно проявилось между Малиновским и Толбухиным.
Ставка приняла в расчет предложения Толбухина относительно роли фронта Малиновского и сосредоточила в направлении Хатван — Карпаль 6-ю танковую армию, 7-ю гвардейскую армию, два моторизованных, столько же кавалерийских и один танковый корпуса, к которым было добавлено две заново сформированных артиллерийских дивизии. В итоге - в качестве первого этапа наступления силами шести дивизий планировался прорыв участка фронта шириной всего лишь в 8 километров. Вслед за ними планировалась вторая волна войск , которая состояла из 2-х пехотных и 2-х артиллерийских дивизий. При этом для прорыва вражеской обороны предполагалось использовать 510 танков и 2074 орудия. Вследствие подобной концентрации войск на каждый километр данного участка фронта приходилось в среднем по 260 орудий и минометов, 4000 пехотинцев и 64 танка!
В результате этих действий части 53-я армии совместно с 7-й гвардейской армией выдвигались на участок фронта шириной 7 километров. Здесь предполагалось ввести в дело 4 дивизии, в поддержке 700 орудий и минометов. Не меньшие силы были сосредоточены в направлении Мишкольца. Теперь Малиновский с полным основанием мог надеяться на то, что в этот раз его частям удастся в течение нескольких дней достигнуть Айпельталя, а затем Ваца, откуда открывались позиции не только для штурма Будапешта, но и дальнейшего продвижения на запад.
Не отказываясь от использования воспоминаний маршала Малиновского(10) и того же генерала вермахта Фриснера(35), в дальнейшем нашем расследовании сделаем упор на архивные материалы, относящиеся к событиям на 2-м и 3-м Украинских фронтах в период проведения Будапештской операции.
В качестве информационного «вброса», призванного несколько оживить, или очеловечить исследуемый нами процесс противоборства специальных служб в ходе Будапештской операции, мы с особым вниманием проследим события, происходившие в полосе наступления 3-го Украинского фронта в период с 29-го ноября по 6-е декабря 1944 года, поскольку в эти дни группа наших разведчиков с освобожденными из венгерского плена офицерами, покинув Комарно, по железной дороге направлялась из Будапешта в Шарбогард, а затем пробирались навстречу нашим войскам, наступавшим с южного направления на Будапешт.
Чтобы представлять суть проводимой разведчиками операции, для начала примем к сведению следующую информацию.
В начале 90-х годов прошлого века в Государственный общественно-политический архив Пермской области были переданы материалы, относящиеся к военному периоду, и ранее находившиеся на хранении в специальном архиве НКВД, КГБ и СВР по Молотовской (Пермской) области. Благодаря активной деятельности местных краеведов часть документов, представляющая очевидный интерес для историков и исследователей, была обработана и издана в областном издательстве. При втором, расширенном издании подборка документов получила название: « Война глазами военнопленных. Красноармейцы в немецком плену в 1941-1945 гг.(по рассекреченным документам советской контрразведки, хранящимся в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области)». По принципу комплектования документов в архиве НКВД- КГБ накапливались материалы следственных дел на бывших военнослужащих, призывавшихся военкоматами Пермской (Молотовской) области и побывавших в плену, или проходивших процесс «фильтрации» после выхода из окружения, то есть - преимущественно тех «фигурантов», что в силу вышеуказанных обстоятельств имели сомнительное « счастье» общаться со следственными органами НКВД или Смерш, и на которых были заведены следственные дела, подлежащие закрытому архивному хранению.
В процессе анализа и последующей подборки следственных материалов для публикации, члены рабочей группы выбирали «дела», содержание которых в известной степени соответствовало основной цели исследования - дать развернутую картину боевых действий на различных участках советско-германского фронта, с описанием обстоятельств пленения и условий содержания наших военнослужащих в плену.
При внимательном анализе опубликованных материалов, я обратил внимание на два документа, ранее входивших в следственное дело, заведенное на старшего лейтенанта авиации Масленникова Александра Павловича. Одно из них было заведено в декабре 1944 года уполномоченным особого отдела по 220-му гвардейскому бомбардировочному Сталинградскому Краснознаменному авиационному полку (220 гв. Бап)[1], а второе - в апреле 1951 года при постановке Масленикова на учет как офицера запаса в Молотовском областном военкомате. Из этих «Дел» я выделил два протокола.
Поскольку эти два документа являются, что называется - «опорными» в нашем расследовании, привожу их дословно, со всеми ошибками и разночтениями.
Протокол допроса А.П. Масленикова, лейтенанта 220-го гвардейского транспортного авиационного Сталинградского Краснознаменного полка, в отделе контрразведки «Смерш» 22-ой авиационной дивизии 4-й гвардейской армии Украинского фронта
19 апреля 1945 г.
Я, оперуполном. ОКР «Смерш» 22-й АД гв. капитан Смирнов, сего числа допросил:
Маслеников Александр Павлович, рожд. 1921 года, урож. Молотовской обл, Верхне-Муллинского р-на, село Юг. Быв. член ВЛКСМ, образование 7 кл. В 1942 г. окончил Тамбовское авиаучилище. В Красной Армии с апреля 1940 года. Командир корабля 220-го АП. В/звание лейтенант.
Об ответственности за дачу ложных показаний предупрежден в порядке ст. 95 УК РСФСР.
Маслеников
Вопрос: Расскажите, при каких обстоятельствах вы выходили из тыла противника?
Ответ: В ночь с 19 на 20 сентября 1944 года я с экипажем в количестве 6ти человек: штурман л-т Балашев, второй пилот мл. л-т Антонов, бортрадист Сумский, стрелок ст. сержант Галкин, вылетел на боевое задание по бомбардировке г. Сату-Маре. В районе цели самолет был сбит истребителем противника и загорелся. Я отдал команду выброситься с парашютом и сам последним так же через люк покинул самолет.
Приземлился благополучно примерно в 40 км восточнее пункта Сату-Маре. Бросив парашют и закопав документы (удостоверение личности, вещевая книжка, комсомольский билет, складная книжка), я направился на восток. На другой день 20 сентября 1944 г. под вечер недалеко от населенного пункта, название которого не знаю, я был обнаружен двумя вооруженными мадьярами и посажен в один дом. В этот же день, вернее ночью, меня на подводе повезли жандармы в другой населенный пункт, название также его я не знаю. Здесь меня привели к начальнику жандармского управления и оставили до утра с закованными руками. Определив по моей форме, что я летчик, на другой день меня здесь спрашивали: «Откуда пришел, зачем, где приземлился, где остальные члены моего экипажа?» Я ответил отрицательно, так как и сам точно место моего падения определить не мог. Здесь я ночевал три ночи. Эта жандармерия настоятельно добивалась найти кого-либо из членов моего экипажа и самолет, а поэтому ежедневно водили меня по местности с целью прочески и розыска. На 3-й день самолет был найден; где точно, я не определил. В этом самолете был обнаружен обгоревший труп второго пилота Матюшенко.
После этого утром 24/IX-44 г. на жел. дороге с конвоем я был направлен в город Сату-Маре. Здесь меня посадили в тюрьму, где я просидел до 28/IX-44 года. На допросы меня никто не вызывал. Утром 28/IX-44 г. на автомашине меня и еще одного арестованного гражданского, его я не знаю, направили в один населенный пункт, какой сказать не могу, и определили меня в венгерскую воинскую часть. Здесь меня допрашивало командование части; кто конкретно, сказать не могу. Интересовались при допросе, кто я такой, откуда, в какой части служил, членами моего экипажа, местом нашего базирования, мат. частью и личным составом. [На вопрос о том,] кто я такой, я дал правдоподобный ответ; на остальные вопросы я давал всякие вымышленные и общие ответы. В этот же день меня на легковой автомашине направили в другую воинскую часть, где она стоит не помню, где я находился также несколько часов. Здесь меня подвергали вторичному, более официальному, допросу.
Допрос производил венгерский офицер через переводчика. При допросе ставили аналогичные с предыдущим допросом вопросы, но более [их] конкретизировали. Здесь мне пришлось говорить правдоподобные данные, так как у них уже все было известно и записано в специальной книге. Там значилась даже фамилия командира дивизии и командира 339-го АП, и место его базирования, которое я и сам не знал. В этот же день с попутной автомашиной меня повезли в город Клуж, где посадили во временный лагерь военнопленных и держали меня до 1 октября 1944 года. Никаким допросам здесь я не подвергался. 1 октября 1944 г. нас пешком этапировали в г. Жибоу. Шли мы колонной вместе с гражданским румынским населением около 250 чел., причем военнопленных было около 30 чел. 8 октября прибыли в Жибоу, где нас поместили также во временный лагерь военнопленных, где я пробыл до 11/X-44 г. Из этого лагеря меня в группе шестнадцати человек вывезли в район города Каповар и опять поместили в лагере военнопленных. Сюда я прибыл 18/X-44 г. Мне стало известно, что в связи с изменением правительства в Венгрии люди этого лагеря 15/X-44 года во время перемены местонахождения лагеря разбежались. Их постепенно вылавливали и доставляли в этот же лагерь. Находясь в этом лагере, я встретил командира корабля 339-го АП Булатова и бортмеханика этого же полка Беляева, а также моего штурмана Балашева и борттехника Иванчина. В этих лагерях я находился до 3/XI-44 года, и был переведен в г. Комарно в крепость, куда прибыли мы вместе с указанными лицами примерно 6 или 7/XI-44 года.
Находясь в этой крепости, я познакомился со штурманом 288-й дивизии майором Чистяковым Евгением Константиновичем, начальником штаба артбригады подполковником Апольским Александром Ивановичем, командиром пехотного батальона капитаном Хрусталевым, зам. командира батальона по политчасти капитаном Трегубом Иваном Иосифовичем, летчиком с ИЛ-4 л-нтом Сенчуком Николаем, часть его не знаю, летчиком с Б-25 лейтенантом Петровым Александром, летчиком ИЛ-2 л-том Ивановским Семеном. С этими лицами я откровенничал вместе с Балашевым и Иванчиным. Здесь мы и решали вопрос побега из этой крепости. Дважды делали попытки, но они не имели успеха, так как этому мешала усиленная охрана крепости.
28/XI-44 г. в эту крепость пришел одетый в форму немецкого капитана Захарченко Александр и вел разговоры в отношении того, что он, используя свои права, может вывезти из крепости и [помочь] перейти линию фронта группе офицеров в десять человек, желательно лагерного состава. Этот вывод должен им быть осуществлен под предлогом вербовки в казачьи части. Захарченко дал нам время подумать об этом и дать ответ на другой день утром. Посоветовавшись, указанные выше товарищи приняли решение покинуть крепость и дальше ориентироваться по обстановке.
Утром 29 ноября Захарченко прибыл в крепость, оформил в канцелярии документы о нашем уходе в казачьи части и вывел нас из крепости. Всей группой мы сразу зашли в одну немецкую комендатуру, где Захарченко выписал документы для проезда в г. Будапешт. С попутной автомашиной мы в этот же вечер выехали в город и прибыли вечером в Будапешт. Здесь мы зашли в гостиницу, где проживал Захарченко, где встретили его двух близких друзей, одетых в немецкую форму, фельдфебеля Полякова Валентина и обер-фельдфебеля Макарова Владимира. Они также знали немецкий язык и ожидали прибытия Захарченко и унтер-офицера Зеленого Евгения, который вместе с Захарченко прибыл к нам в крепость. В этой гостинице мы частично переоделись в немецкую форму, приготовленную заранее Макаровым и Поляковым, и стали готовиться к следованию к линии фронта.
Из гостиницы в эту же ночь нас перевели на пересыльный пункт, где мы находились две ночи. Захарченко в это время узнавал обстановку, готовил документы и продукты, чтобы скрыть всякое подозрение о долгом пребывании на пересыльном пункте. Следующую ночь мы переночевали в немецком общежитии в отдельной комнате. Когда все документы были готовы, вся эта группа вместе с Захарченко в 8 часов вечера выехала поездом из г. Будапешта в направлении [к] г. Шарбогарда, то есть к линии фронта. Под утро поезд остановился и дальше не шел из-за близости линии фронта. Мы вышли и пошли пешком по этой же ветке в то же направление. Таким образом мы пробирались до 6 декабря 1944 года, пока не соединились с разведкой частей Красной Армии 3-го Украинского фронта. Таким образом я перешел линию фронта и после допроса меня в отделе «Смерш» 4-й гв. армии был направлен в 17-ю воздушную армию, откуда выбыл в свою часть. Вместе со мной прибыл штурман Балашев и борттехник Иванчин. Мне также известно, что весь летный состав, переходивший со мной линию фронта, [был] направлен по своим частям, адреса которых у меня имеются в запасной книжке. Захарченко в это время был в отделе «Смерш» 4-й армии, вместе с ним находился и Макаров; куда он после выехал, я не знаю.
Вопрос: Вам известны лица, которые занимались предательской деятельностью в тылу противника?
Ответ: Нет. Лиц, которые занимались предательской деятельностью в тылу противника, я никого не знаю. Записано с моих слов правильно, мне прочитано. В чем и расписуюсь.
Маслеников
Допросил: Оперупол. ОКР «Смерш» 22 АД
гв. капитан Смирнов
Д.3084. Л.14-18. Подлинник. Рукопись.
№ 271
Автобиография А.П. Масленикова
гвардии старшего лейтенанта 220-го гвардейского транспортного авиационного Сталинградского Краснознаменного полка
8 марта 1950 г.
Родился 9 сентября 1921 года, село Юг Верхне-Муллинского р-на Молотовской области. Отец Маслеников Павел Иванович, рождения 1895 года. До Октябрьской революции работал сапожником по найму. После Октябрьской революции работал в артелях сапожником, закройщиком, шорником. Отец умер в 1932 году. Мать Масленикова Клавдия Леонтьевна, рождения 1901 года. До Октябрьской революции была домохозяйкой. После смерти отца мать работала в торговой сети до 1943 года. В настоящее время не работает. Проживает в г. Молотов, ул. Кирова, дом № 11.
Сестра Степанец Зина Павловна, 1919 года рождения. С 1938 года работает заведующей аптекой [в] с. Каргаполье Курганской области.
Сестра Масленикова Мария Павловна, 1923 года рождения. Проживает в г. Молотов, улица Советская, д. № 38. Работает на телефонном заводе.
Сестра Масленикова Анна Павловна, 1926 года рождения. Работает на заводе им. Дзержинского. Проживает в г. Молотов, улица Кирова, д. № 11.
Брат Девятьяров Георгий Аркадьевич, 1941 г. рождения, учащийся, живет с матерью.
Из родственников за границей никто не был. Семейное положение – холост. До вступления в вооруженные силы работал токарем на заводе им. Дзержинского в г. Молотове с 1937 года. Общее образование 7 классов 4-й средней школы г. Молотова, [закончил] в 1936 году. В 1937 году – школа ФЗУ зав. им. Дзержинского, [обучался] по специальности токарь-универсал. В члены ВЛКСМ принят первичной комсомольской организацией цеха № 10 зав. им. Дзержинского, билет № 7886368, выбыл с 20 сентября 1944 года. Взысканий не имел.
В вооруженные силы вступил добровольно после окончания аэроклуба в апреле 1940 года. С апреля 1940 года по январь 1941 года учился в Свердловской военной авиационной школе пилотов на с[амоле]те Р-5. В январе 1941 года был переведен в Тамбовскую военную авиационную школу пилотов для обучения на с-те СБ. По окончанию которой в апреле 1942 г. был направлен в Энгельсскую авиационную военную школу пилотов для обучения на с-те Пе-2, в которой учился в качестве курсанта до сентября 1942 года.
В Отечественной войне участвовал с сентября 1942 года в должности командира корабля по 9 мая 1945 года в составе 220-го гвардейского ТАСКП. Ранений и контузий не имею.
Награжден орденами: «Красное Знамя»
–//– «Отечественной войны» I ст.
Медалями: «За оборону Ленинграда»
«За оборону Сталинграда»
«За оборону Кавказа»
«За взятие Берлина»
«За победу над Германией»
«30 лет Советской Армии и Флота».
При выполнении боевого задания в ночь с 19 на 20 сентября 1944 года был сбит над территорией противника, выбросился на парашюте. 20 сентября попал в плен к мадьярам в р-не Сату-Маре (Венгрия). Находился в лагере военнопленных в г. Комарно. 29 ноября 1944 года бежал из плена в составе группы [из] 10ти человек. 5 декабря 1944 года перешли линию фронта в р-не города Шарбогард (Венгрия) в расположение своих войск. С 5 декабря 1944 года по 15 января 1945 года находился на спецпроверку при 4-й гвардейской армии. По возвращению в свою часть, 220-й гв. ТрАСКП, совершил 6 боевых вылетов.
Из родственников на оккупированной территории никто не проживал.
Сам находился в Польше с 21.2.45 г. по 1.6.46 г. в составе 220-го гв. ТрАСКП командиром корабля. Осужден судом чести мл. офиц. состава 220-го ТрАП за пьянку и дебош в июне 1949 года. Получил выговор, взыскание не снято.
Командир корабля гв. ст. л-нт Маслеников
Д.3084. Л.23-23об. Подлинник. Рукопись.
Со слов допрашиваемого, он родился 9 сентября 1921 года в селе Юг Верхне-Муллинского района Молотовской области. Общее образование - 7 классов 4-й средней школы г. Молотова, [закончил] в 1936 году. В 1937 году – школа ФЗУ зав. им. Дзержинского, [обучался] по специальности токарь-универсал. В члены ВЛКСМ принят первичной комсомольской организацией цеха № 10 зав. им. Дзержинского, билет № 7886368, выбыл с 20 сентября 1944 года. Взысканий не имел. До вступления в вооруженные силы работал с 1937 года токарем на заводе им. Дзержинского в г. Молотове. В вооруженные силы вступил добровольно после окончания аэроклуба в апреле 1940 года. С апреля 1940 года по январь 1941 года учился в Свердловской военной авиационной школе пилотов на с[амоле]те Р-5. В январе 1941 года был переведен в Тамбовскую военную авиационную школу пилотов для обучения на самолете СБ. По окончанию летной школы в апреле 1942 г. был направлен в Энгельсскую авиационную военную школу пилотов для обучения на самолете Пе-2, в которой учился в качестве курсанта до сентября 1942 года.
В Отечественной войне участвовал с сентября 1942 года по 9 мая 1945 года в должности командира корабля в составе 220-го гвардейского ТАСКП. Ранений и контузий не имею. Из родственников за границей никто не был. Семейное положение - холост…».
Причиной заведения следственного дела был тот факт, что в период с 20 сентября по 29 ноября 1944 года лейтенант авиации Александр Масленников находился в венгерском плену, из которого он был освобожден и переведен через линию фронта в ходе специальной операции, проведенной нашей диверсионно-разведывательной группой.
Последнее обстоятельство вызвало у меня повышенный интерес и послужило побудительным мотивом для последующего исследования, точнее - расследования.
Для того, чтобы придать этому «поиску» видимость академического исследования для начала я посчитал целесообразным проанализировать ход боевых действий 2-го и 3-го Украинских фронтов в ходе второй и третьей фаз Будапештской операции и дать краткую информацию по деятельности структур контрразведки смерш в полосе наступления этих фронтов в исследуемый нами период.
Глава 2. Ход боевых действий на территории Венгрии до активной фазы операции под Дебреценом.
Для начала следует объективно оценить стратегическую обстановку, сложившуюся в полосе наступления войск 2-го и 3-го Украинских фронтов на канун проведения исследуемой нами диверсионно-разведывательной операции.
В период с 30 августа по 3 октября 1944 года войска 3-го Украинского фронта при участии румынских дивизий провели против вермахта и венгерской армии Арадскую операцию по разгрому венгерских и немецких войск на территории западной и северной Румынии. В ходе этой операции от немецко-венгерских войск была освобождена почти вся Румыния и Красная Армия вышла в исходные районы для подготовки последующего наступления в Венгрию и Югославию.
Если говорить о военной ситуации, сложившейся вокруг Венгрии на начало октября 1944 года, она выглядело следующим образом. Группа армий «Юг» располагала 31 дивизией, которые имели в своем распоряжении 293 самоходных и противотанковых орудий. Общая численность данной группировки составляла около 400 тысяч человек. Ей противостояли силы 2-го Украинского фронта: 59 дивизий с 825 орудиями. Всего же Красная Армия на данном участке могла противопоставить немецко-венгерской группировке 698 тысяч солдат.
На участке фронта длиной 160 километров, который пролегал между Орадя (немецкое название Гросвардайн, венгерское — Надьварад) и собственно венгерской Орадя (румынское название Надьварад), располагались силы 2-го танкового и моторизованного корпусов, в распоряжении которых было не только 627 танков, но и 22 кавалерийские и пехотные дивизии. Постепенно эти силы продвигались в северном направлении, чтобы воссоединиться с 8 дивизиями 3-й венгерской армии, которая имела около 70 танков. Только такое воссоединение могло удержать «мадьярский» участок фронта, так как превосходящие силы Красной Армии были готовы разорвать его в клочья. Советское командование предпочитало придерживаться прежних планов и двигало свои сухопутные силы в направлении Дебреизна (венг. Дебрецен). Одновременно с этим в данном регионе концентрировали свои силы и немцы. Немецкое командование запланировало на 12 октября 1944 года осуществление операции под названием «Цыганский барон», в ходе которой предполагалось уничтожить передовые части 2-го Украинского фронта, а затем отбросить Красную Армию за Карпаты, дабы создать в предгорьях новый мощный оборонительный рубеж.
Так и не осуществив до конца этот план, немцы отступали, оставляя артиллерийские и танковые засады, которые в условиях горной местности были весьма эффективны. 14 октября 1944 года жителей Дебрецена ожидало огромное потрясение. Их город оказался в эпицентре грандиозного танкового сражения. Оно описано в мемуарах генерала Фрисснера так: «10 октября нам удалось отрезать три прорвавшихся на север танковых и механизированных корпуса противника от их тылов. Боевые действия против этой советской группировки, а также против сил, атаковавших наш отсечный рубеж обороны извне, переросли в ожесточенное танковое сражение под Дебреценом, исход которого должен был оказать решающее влияние на всю обстановку в Венгрии.
В районе восточнее Сольнока и западнее Дебрецена тем временем завершалось сосредоточение наших танковых соединений, перед которыми была поставлена задача разгромить русские танковые и механизированные войска контрударами по сходящимся направлениям и задержать развитие прорыва. Так началось танковое сражение, беспрецедентное по своей ожесточенности, которое потребовало в последующие дни и недели величайшего напряжения и стойкости от командования и войск.
После ожесточенных боев наступающие с запада и с востока немецкие танковые соединения — 13-я и 1-я танковые дивизии — соединились друг с другом у Пюшпек-Ладань на шоссе Сольнок — Дебрецен. Основные силы советской ударной группировки были отрезаны от своих главных сил. Противник яростно оборонялся, пытаясь во что бы то ни стало вырваться из окружения. Не видя иного выхода, противник направил основные силы на юг, на Береттьо-Уйфалу, и на юго-восток, в направлении Почай, Киш-Марья и Надь-Лета».
Здесь речь шла о тяжелейшем положении, в котором оказались три корпуса конно-механизированной группы ( на карте – КМГ. - Б.Н.) генерала Плиева.
«… В это же время 6-я советская танковая армия непрерывно получала от своего высшего командования по радио приказы сломить немецкую оборону по обе стороны от Комади. Поняв, какая угроза нависла над его войсками в районе Дебрецена, советское командование спешно перебрасывало туда высвобождающиеся части. 53-я стрелковая дивизия была возвращена с юга, 18-й танковый корпус, который уже продвинулся далеко на запад от Тиссы, был также развернут и переброшен в район Дебрецена.
Сражение становилось все более ожесточенным, и по мере подхода новых сил противника положение наших боевых групп ухудшалось. Теперь они должны были обороняться с двух сторон: против отчаянно пытающихся вырваться из кольца окружения вражеских частей и против соединений противника, атакующих фронт окружения извне.
Немецко-венгерская группировка состояла из 11 дивизий, в распоряжении которых было 227 орудий. Им противостояли части 53-й советской армии, а именно 39 дивизий с 773 орудиями. Несмотря на то, что частям Красной Армии уже 20 октября 1944 года удалось захватить Дебрецен, они не смогли достигнуть главной цели операции — окружить в Трансильвании 8-ю немецкую и 1-ю и 2-ю венгерские армии. Более того, атаковавшие через Карпаты части 4-го Украинского фронта (под командованием генерал-полковника Ивана Ефимовича Петрова ) не только не замкнули кольцо окружения, но фактически не смогли сколько-нибудь значительно продвинуться вперед. Группе армий «Юг» удалось избежать окружения. 15 октября 1944 года, после неудачной попытки Хорти предложить перемирие, немецкие бронетанковые части снялись с передовой и продвинулись в глубь Венгрии. Если говорить об общих потерях, то к 20 октября немцы потеряли лишь 133 танка, в то время Красная Армия потеряла около 500 танков, что составляло где-то 70 % штатного состава».
Мемуары генерала Ганса Фриснера(35) , на западе вышли под названием – «Сражения, проигранные из-за предательства», в России они были опубликованы со значительными купюрами под названием - «Проигранные сражения». С учетом решительной «правки» текста нашими редакторами, и перевода оригинального текста специалистами, не имевшими должного военно-исторического образования, наше издание грешит многими ошибками . Так в составе 53-й армии 2-го Украинского фронта «числят» 39 дивизий, при фактическом наличии на тот период в этой армии 9 дивизий с частями усиления. Командующего 4-м Украинским фронтов именуют Иваном Ефремовичем Петеровым, при том, что фамилия генерала - Петров, и звали его Иваном Ефимовичем. Минометы путают с гранатометами, дивизионы – с дивизиями… - Б.Н.) При этом приходится учитывать, что мемуары Фриснера по сей день считаются наиболее объективными и информативными из западных источников по исследуемой нами теме.
«В конце октября немцы предприняли контрнаступление. В районе города Ньередьхаза был окружен корпус генерала Плиева, состоявший из кавалерийских частей и мотопехоты. Лишь с огромными потерями советским частям удалось вырваться из кольца.
Одним из следствий танковой битвы под Дебреценом стала перегруппировка значительной части немецких танковых соединений, которые направились из района Будапешта на восток. На отрезке фронта между Байя и Сольноком находилось 7 обескровленных дивизий 3-й венгерской армии, которые поддерживались 50 танками 24-й немецкой танковой дивизии. От передовой до Будапешта было чуть более ста километров. Тем не менее, части Красной Армии не рискнули нанести стремительный удар по венгерской столице, что позволило немцам без каких-либо трудностей провести перегруппировку. В результате промедления, венгерские войска и население города успело подготовить Будапешт к обороне. Кроме того, у командования 2-го Украинского фронта на будапештском направлении недоставало танковых и моторизованных частей, способных ускорить наступление.
В то время как юг Венгрии был занят Красной Армией, вдоль западного берега Тиссы господствовали немцы. Нилашистское правительство возглавило активные приготовления к обороне Будапешта. Нилашистское движение получило название от своего символа — перекрещенных стрел, точнее, стреловидного креста. Движение нилашистов возникло в Венгрии во второй половине 30-х годов путем объединения ряда ультраправых группировок. Его возникновению благоприятствовали полуфеодальная структура страны и повсеместно царившие в венгерском обществе антисемитские настроения. Предводителем нилашистов стал уволенный из армии майор Ференц Салаши. По его имени нилашистов нередко назвали салашистами — подобно тому, как нацистов назвали гитлеровцами. Парадокс этого фашистского движения, как и в целом европейского фашизма, заключался в том, что Ф. Салаши не был чистокровным венгром. Он был наполовину армянином, на четверть - немцем.
С учетом же крайне ограниченной исходной информации по исследуемой нами разведывательно-диверсионной операции в Комарно имеет смысл проследить ход боевых действий 2-го Украинского фронта с начала октября 1944 года и 3-го Украинского фронта с первых дней участия его 4-й гвардейской армии в Будапештской операции, то есть - с 25 ноября 1944 года. Таким незамысловатым способом, отслеживая основные события в прифронтовой зоне со дня пленения лейтенанта авиации Масленникова в районе Сату-Маре 20-го сентября 1944 года, завершим его днем прибытия разведчиков в расположение штаба 4-й гвардейской армии - 6-го декабря 1944 года.
Для выполнения этой задачи я взял за основу материалы диссертации Александра Георгиевича Михайлика, использовавшего в процессе исследования боевых действий в Венгрии максимум доступных исследователю архивных документов и публикаций по заявленной теме. Столь подробное «документирование» процесса придаст нашему исследованию некое подобие научного поиска.
И так… …Не позднее 7-10 октября, войска 2-го Украинского фронта должны были выйти на р. Тисса на почти всем ее протяжении в пределах территории Венгрии от Сегеда до Чопа. Одновременно производилась перегруппировка 46-й армии, 7-го мехкорпуса, 4-го и 6-го гв. кавкорпусов на левое крыло фронта в район Тимишоары с целью нанести удар на север по восточному берегу Тиссы; 7-й мк, 4-й и 6-й гв. кк при этом объединялись в конно-механизированную группу под командованием генерал- лейтенанта Плиева . В течение последовавших за этим боевых действий вто- рой половины сентября на левом крыле 53-я армия успешно продвигалась вперед, взяла Арад и 22 сентября вышла на старую венгерско-румынскую границу. Войска центра и правого крыла 2-го УФ не добились успеха в выполнении поставленных задач (немалую роль в этом сыграли контрудары противника в районах Турды и Турну-Северина); к концу сентября наступле- ние приостановилось. Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944- 1945. Т. 16 (5-4). С. 140. 2 Минасян, М.М. Освобождение народов Юго-Восточной Европы. Боевые действия Красной армии на территории Румынии, Болгарии, Венгрии и Югославии в 1944-1945 гг. [Текст] / М.М. Минасян. М.: Воениздат, 1967. С. 183. 3 Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944- 1945. Т. 16 (5-4). С. 144.
Таким образом, к началу октября 1944 г. общая задача 2-го Украинского фронта оставалась прежней: содействовать наступлению 4- го Украинского фронта, войска которого с большим трудом пробивались к упорно обороняемым немецко-венгерскими войсками перевалам Восточных Карпат, очистить от противника северную Трансильванию и выйти в тыл 8-й немецкой и 1-й венгерской армиям. Согласно утверждению С.М. Штеменко, «…смысл действий там состоял в том, чтобы разгромить противника на этих направлениях и отрезать немецко-фашистским и венгерским войскам пути отхода из района Восточных Карпат на запад» . По утверждению П. Гостони(25), «…если бы армии Малиновского вышли из гор Трансильвании и пробились до Дебрецена, возникла бы угроза окружения немецких войск в Карпатах и германское командование было бы вынуждено принимать решение об отступлении или смириться с окружением своих соединений» ; именно на это и были направлены усилия советского командования. Возобновление наступления войск 2-го УФ было назначено на 3 октября, однако из-за отставания с сосредоточением ударных группировок было перенесено на 6 октября; директивой Ставки № 220234 от 3.10.1944 г. 6-ю гв. танковую армию было приказано использовать вместе с КМГ генерала Плиева для удара на север, в обход Дебрецена с запада. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. С. 215. 2 Гостони П. Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944 – 1945. С. 48. 73.
Вместе с ними наступала на Дебрецен 53-я армия (выдвижение подвижных сил в первый эшелон было обусловлено слабостью обороны противника на данном направлении, что давало возможность быстрого прорыва в глубину). Южнее, на левом крыле, переданная из состава 3-го УФ 46-я армия вместе с подчиненной ей в оперативном отношении 1-й румынской армией должна была форсировать Тиссу, занять плацдармы на ее правобережье и далее очищать междуречье Тиссы и Дуная (Бачку). Севернее 27-я армия вместе с 4-й румынской армией (кроме двух армий, в составе войск 2-го УФ отдельно действовала 1-я Румынская добровольческая пехотная дивизия им. Тудора Владимиреску ) наступала на Клуж, а на правом крыле 7-я гв. армия и 40-я армия – в прежнем направлении на Сигет, Сату-Маре, Карей. Соотношение сил было в пользу 2-го Украинского фронта. В его состав входили пять общевойсковых (7-я гвардейская, 27-я, 40-я, 46-я, 53-я армии), одна танковая (6-я гв. ТА), одна воздушная (5-я ВА) армии, две конно- механизированных группы (генералов И.А. Плиева и С.И. Горшкова в составе двух механизированных и трех кавалерийских корпусов), два укрепрайона, 18-й тк и другие части и соединения; в оперативном подчинении 2-го УФ находились 1-я и 4-я румынские армии (22 дивизии, но недостаточно укомплектованные и слабо вооруженные).
Его противником являлась группа армий «Юг» под командованием генерал-полковника Г. Фриснера, в которую входили, в порядке занимаемых позиций с юга на север, 3-я венгерская, 6-я немецкая, 2-я венгерская и 8-я немецкая армии, прикрываемые с воздуха частью авиации 4-го воздушного флота. 2-й Украинский фронт располагал 750 танками и САУ, 10 200 орудиями и минометами (не считая 57-мм и 45-мм, зенитных и РС), 1100 самолетами; у противника имелось 3500 орудий и минометов, 300 танков и САУ, 550 самолетов ( 3 ).
Однако запланированная наступательная операция имела и свои сложности. Общая длина линии фронта составляла около 800 км, поэтому на каждую дивизию (40 дивизий 2-го УФ и 22 румынских) приходилось 13 км; такая оперативная плотность была в 2 раза ниже, чем в других стратегических наступательных операциях 1944 г., и в 3-4 раза ниже, чем в операциях 1945 г. 1. Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944- 1945. Т. 16 (5-4). С. 154. 2 Чалая, Т.П. Румынские добровольцы в Красной армии. 1943-1945 гг. [Текст] / Т.П. Чалая // Вопросы истории. 2011. № 3. С. 139-141. 3. История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941 – 1945 г. (в 6 томах). Т. 4. [Текст]. М.: Воениздат, 1962. С. 380; Мюллер-Гиллебрандт, Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945гг. [Текст] / Б. Мюллер-Гиллебрандт. М.: Изографус, 2002. С. 422.
Кроме того, возникли извечные затруднения с тыловым обеспечением, связанные с состоянием дорожной сети на территории Румынии: отступая, противник разрушал железнодорожные пути и шоссейные дороги, уничтожал навигационное оборудование на реках, выводил и уничтожал подвижной состав. Дополнительную сложность представлял тот факт, что западноевропейская железнодорожная колея была уже советской (союзной: 1435 мм и 1524 мм соответственно), станционные пути были короче, габариты на мостах и в тоннелях меньше.
В этой ситуации требовалось перешивать полотно (так, на союзную колею было решено перешить один путь двухпутной линии от Унген до Плоешти протяженностью около 400 км и обеспечить ее советским подвижным составом) и/или создавать перегрузочные базы, используя трофейные локомотивы и вагоны (такие базы были созданы в Галаце, Яссах, Плоешти), переформировывать составы, восстанавливать мосты, виадуки и тоннели. Работы велись в максимальном темпе: железные дороги восстанавливались и перешивались со скоростью около 10 км в сутки (на отдельных участках – до 61 км в сутки); военные железнодорожники перешили на союзную колею в Румынии 690 км железных дорог, восстановили 380 км главных железнодорожных путей, свыше 1000 мостов и 16 тоннелей. Пока на железных дорогах шли восстановительные работы, тяжелая нагрузка легла на военно-автомобильные части, перевозившие боеприпасы, горючее и личный состав круглосуточно (2) . Несмотря на все усилия, состояние путей и количество транспорта не позволяли добиться требовавшихся объемов и темпов перевозок – как вспоминал позднее Р.Я. Малиновский, «…несмотря на неоднократные просьбы Военного совета фронта, Ставке так и не удалось обеспечить доставку необходимого количества боеприпасов на фронтовые склады». Наконец, еще одна сложность заключалась в том, что подготовка к Дебреценской стратегической наступательной операции велась непосредственно во время боевых действий, что создавало определенные организационные трудности. 1. Минасян М.М. Освобождение народов Юго-Восточной Европы. Боевые действия Красной армии на территории Румынии, Болгарии, Венгрии и Югославии в 1944-1945 гг. С. 254. 2 Ковалев, И.В. Транспорт в Великой Отечественной войне (1941–1945 гг.) [Текст] / И.В. Ковалев. М.: Наука, 1981. С. 342, 346, 348; Конарев, Н.С. Железнодорожники в Великой Отечественной войне 1941–1945 [Текст] / Н.С. Конарев. М.: Транспорт, 1987. С. 356, 367.
6 октября 1944 г. ударные группировки 2-го Украинского фронта перешли в наступление. Наибольший успех в этот день сопутствовал войскам 53-й армии и конно-механизированной группы генерала Плиева. Как писал последний. 1 Будапешт – Вена – Прага. С. 45. 2 Плиев, И.А. Дорогами войны [Текст] / И.А. Плиев. М.: Книга, 1985. С. 98. 3 Проэктор Д.М. Агрессия и катастрофа. Высшее военное руководство фашистской Германии во Второй мировой войне. С. 723; Типпельскирх, К. История Второй мировой войны [Текст] / К. Типпельскирх. М.: АСТ, 1999. С. 636; Малахов М.М. Освобождение Венгрии и Восточной Австрии (октябрь 1944 г. – апрель 1945 г.). С. 32; Александров, А.А. Битва ставок. Великое противостояние. 1941 – 1945 [Текст] / А.А. Александров. М.: Вече, 2003. С. 374-375.
Конно-механизированная группа генерала И.А. Плиева была создана 1 октября 1944 г. на основании боевого распоряжения командующего 2-го УФ маршала Р.Я. Малиновского от 29.09.1944 г. В состав группы входили 4-й, 6- й гвардейские кавкорпуса, 7-й мехкорпус и части усиления: 66-й, 324-й гв. мп, 12-я и 34-я иптабр, 14-я штурмовая инженерно-саперная бригада и 8-й понтонно-мостовой полк. 7-й мк поступил из 3-го Украинского фронта, гвардейские кавалерийские корпуса – из резерва Ставки. 4-й гв. кк перебрасывался с 1-го Белорусского фронта, 6-й гв. кк – с 1-го Украинского фронта, начиная с 25 августа до 8-9 сентября. Операция, учитывая состояние дорожной сети, была непростой: один только 4-й гв. кавкорпус занял 53 эшелона, 3064 вагона, в том числе 352 людских, 1667 – конских, прочих крытых – 193, платформ – 847. Сосредоточившись в Яссах, корпуса своим ходом двинулись в марш через всю Румынию, за 22 дня преодолев 722 км. Как отмечается в журнале боевых действий КМГ, к началу наступления части и подразделения были хорошо сколоченными, чему способствовали марши, проведенные по территории Польши и Румынии. Беспрерывные марши в течение 22 дней позволили офицерскому составу хорошо изучить личный состав своих подразделений в условиях походной жизни. Каждый офицер еще до начала боевых действий в основном знал, кто на что у него в подразделении способен. Командиры частей и подразделений в процессе марша смогли изучить офицера, сержанта. Среди рядового состава в процессе проведенных маршей выросла и окрепла товарищеская спайка, взаимопомощь, особенно среди старых казаков и нового пополнения. Конский состав в результате марша был введен в походный режим; были выявлены и своевременно устранены все недостатки ковки, снаряжения, состояния сбруи. ( ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 5-8).
Район предстоящих КМГ боевых действий по своему географическому профилю являлся низменной равниной (юго-восточная часть Венгерской низменности) с большим количеством мелких рек (Кереш, Шебеш-Кереш, Береттьо и др.), каналов (Кереш, Куташи, Хартобадь-Чаторна) и заболоченных участков размерами в несколько сот и тысяч гектаров. Сами по себе реки сравнительно небольшие, но благодаря искусственно поднятым берегам и углублению русла, большой заболоченности речных долин и отсутствию бродов, представляли из себя выгодные, трудно преодолеваемые оборонительные рубежи, доступные для форсирования только в районах мостов или с наведенных переправ. По населенности район предстоящих боевых действий выглядел так: наряду с массой отдельных домиков, разбросанных на расстоянии 0,5-1 км друг от друга, на пути действий КМГ было много крупных населенных пунктов – городов, которые противник превращал в мощные узлы сопротивления, требовавшие для овладения ими обходного маневра. Следует отметить незначительную густоту сети шоссейных дорог, проселочные же дороги в силу заболоченности местности и осенней распутицы затрудняли движение. Отсутствие лесных маскировок делало боевые порядки частей КМГ уязвимыми для авиации противника. Сосредоточение частей группы в выжидательный и исходный районы, проведенное ночными маршами, прошло незамеченным со стороны противника. Исходный район для наступления (Сокодор, Кевермеш, Куртичи) представлял большие тактические выгоды, так как благодаря наличию расходящихся веерообразно шоссейных дорог из Арада, позволял одновременно и быстро вывести корпуса на исходное положение, на удаление не более пяти, а в некоторых пунктах – двух километров от переднего края обороны противника. Для форсирования водных преград были приготовлены бревна, козлы, доски. Средняя плотность огня обороны противника составляла 6-8 орудий и 10-12 станковых пулеметов на километр фронта. Заграждений, кроме минных полей, не было. Численный состав противника на участке прорыва ориентировочно не превышал 14,5-15 тыс. активных штыков, усиленных 20-25 танками. Артиллерия была сосредоточена главным образом в населенных пунктах – узлах сопротивления. 1. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 8-9.
На рассвете 6 октября после короткой 10-минутной артподготовки соединения конно-механизированной группы генерала Плиева перешли в наступление. Развивалось оно стремительно, примером чего служит следующий факт: к 13.00 части 9-й гв. кд полностью овладели Бекешчаба и выдвигались на Бекеш. При овладении Бекешчаба частями 9-й гв. кд был захвачен аэродром противника, на котором находились не успевшие подняться в воздух 5 самолетов и обслуживающий персонал; самолеты были уничтожены, гарнизон аэродрома пленен. Противник, отходя в северо-западном направлении, вначале пытался задержать продвижение наших частей минированием дорог, особенно на участке Камараш, Медьешедьхаза. Но саперы, двигавшиеся в головных подразделениях, быстро обнаруживали и обезвреживали мины.
Пытаясь задержать продвижение частей КМГ, противник авиацией – группами самолетов от 20 до 40 «Ю-88», «Ме-109», «ФВ-190» – беспрерывно бомбил и штурмовал боевые порядки наступающих дивизий, однако без большого ущерба для последних. Двигаясь в расчлененных боевых порядках, кавалерийские и мотомеханизированные части стремительно продвигались вперед. Сила атаки и стремительность продвижения войск Плиева в течение дня явились для противника полной неожиданностью. Венгерские части, действовавшие перед КМГ, были полностью дезорганизованы и в беспорядке отступали. 20-я пд (в) была полностью разгромлена. За день боев было убито около 3000 солдат и офицеров противника и 4000 взято в плен. Захвачены большие трофеи – орудия, автомашины, склады. Продвижение войск за первый день наступления составило 45-50 км: это был блестящий результат. На второй день наступления преследование отходящего противника продолжилось. К 3.00 7 октября 6-й и 4-й гв. кк вышли к южному берегу реки Кереш. Мосты через реку в районе Кереш-Ладань были подготовлены противником к взрыву, но при поспешном отступлении взорвать их он не успел и последние были захвачены частями 4-го гв. кк в полной исправности, так что переправа не заставила себя ждать. 1 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 11-12.
В течение этого дня войска КМГ нанесли противнику значительный ущерб в живой силе и технике. 7-й мк в бою за Дьома уничтожил до 600-700 солдат и офицеров. Захвачены ценные штабные документы, раскрывающие систему и группировку сил противника на всем участке 2-го УФ. Группа казаков-разведчиков 32-го гв. кп 9-й гв. кд захватила в плен в районе северо-восточнее Кереш-Ладань до батальона венгерской пехоты с оружием, взяв в качестве трофеев 10 автомашин и до 30 повозок. К концу 8 октября соединения генерала Плиева вместе с передовыми частями 53-й армии вышли в район Карцага и овладели Надудваром, оказавшись тем самым западнее Дебрецена. При занятии Надудвара части 9-й гв. кд захватили аэродром противника и 80 самолетов разных марок без шасси; все захваченные самолеты были уничтожены. По сравнению с пехотой, авиация противника в эти дни была одним из главных врагов наступавших: во время налета в районе Пюшпек-Ладань были ранены командир 10-й гв. кд гв. полковник Рева, командующий артиллерией этой дивизии гв. подполковник Картузов, пом. НО-1 гв. майор Мухин и ряд других офицеров штаба дивизии и КМГ.
Общим результатом первых трех дней наступления КМГ стало образование клина до 100 км в глубину и до 45 км по фронту, вбитого в оборону противника и разъединившего его войска, действовавшие в районе Орадеа- Маре, Дебрецен, и войска, защищавшие подступы к переправам на р. Тисса и западнее, обеспечив продвижение других ударных группировок 2-го УФ 1 . На левом крыле к этому моменту 46-я армия генерал-лейтенанта И.Т. Шлемина очистила территорию восточнее Тиссы, форсировала реку и захватила плацдармы у Сенты и Бечей. Но в центре и на правом крыле ситуация была иной: противник продолжал удерживать Орадя и Клуж, соединения 6-й гв. танковой и 27-й армий не имели продвижения. В этих условиях в 20.00 8.10.1944 г. Ставкой ВГК была дана директива № 220239, в которой указывалось, что основной задачей центральной группы войск 2-го УФ является овладение Орадеа-Маре, для чего было приказано: «1. Главными силами группы Плиева в составе 6-го гв. кавкорпуса и 7-го мехкорпуса нанести удар на Орадеа-Маре с северо-запада.
Одновременно силами 4-го гв. кавкорпуса овладеть Дебреценом и обеспечить маневр главных сил группы Плиева с севера и северо-запада. 2. 6-й гв. танковой армии нанести удар на Орадеа-Маре с запада по северному берегу канала Шебеш-Кереш с одновременной атакой силами 33-го стр. корпуса Орадеа-Маре с юга». Для поддержки операции с воздуха привлекалась большая часть авиации фронта; на усиление центральной группировки перебрасывалась 7-я гв. армия генерал- полковника М.С. Шумилова. В 2 часа 30 минут 9 октября командующий КМГ гв. генерал-лейтенант Плиев получил боевой приказ командующего 2-го УФ (шифровка № 16087), которым конно-механизированной группе была поставлена задача:
«Главными силами группы – одним кавкорпусом и мехкорпусом, ударом в общем направлении Деречке, Коньяр, наступать с северо-запада на Орадеа- Маре и не позже 10.10 овладеть районом Почаи, Киш-Марья, Бихория, Рошиорь, содействовать 6 ТА в захвате Орадеа-Маре. Одним усиленным кавкорпусом овладеть Дебрецен и тем самым обеспечить себе маневр на Орадеа- Маре с севера и северо-запада. Одной мехбригадой прикрыться с запада».
В 14.00 того же дня штабом КМГ был издан боевой приказ № 00107/ОП, в целом дублировавший и в деталях уточнявший приказ командующего фронтом: в нем указывалось, что овладеть Дебреценом «к исходу 9.10», т.е. к вечеру того же дня, должен 6-й гв. кавкорпус; «…требую от офицеров всех степеней проведения в жизнь тактики маневрирования, полного использования огня артиллерии всех видов», – подчеркивал Плиев . Однако задача была непростой. Поворот на 180; двух корпусов, повсеместно имевших боевое соприкосновение с противником, требовалось осуществить за три с половиной часа . 1 Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944- 1945. Т. 16 (5-4). С. 157-158. 2 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 13. 3 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 24. Л. 11.
Между тем в районе Надьбайом и Бихар-Удвари противнику удалось прорваться танками и бронетранспортерами и перерезать единственную коммуникацию КМГ – дорогу из Сегхалом на Пюшпек-Ладань. На следующий день конно-механизированная группа оказалась в плотном окружении – танковая группа Брайта (усиленный 3-й тк) в районе юго-западнее Дебрецена нанесла ей удар во фланг . Как вспоминал позднее Фриснер:
«…10 октября нам удалось отрезать три прорвавшихся на север танковых и механизированных корпуса противника от их тылов. Боевые действия против этой советской группировки, а также против сил, атаковавших наш отсечный рубеж обороны извне, переросли в ожесточенное танковое сражение под Дебреценом, исход которого должен был ока зать решающее влияние на всю обстановку в Венгрии» 3 . Плиев, в свою очередь, в воспоминаниях описывал этот момент так: «При совершении широкого обходного маневра, с выходом в тыл группировки противника, пришлось дать указание командирам соединений не ввязываться в затяжные бои за овладение опорными пунктами, а обтекать их и стремительно выходить на подступы к городу Орадя, чтобы вновь соединиться с войсками нашего фронта. …По существу, всем корпусам и дивизиям приходилось, как правило, сражаться, имея открытые фланги и тыл, да иначе и не могло быть – ведь мы действовали во вражеском оперативном тылу» 4 . Таким образом, КМГ вела наступление, находясь в окружении, – не самая обычная оперативная ситуация. 10 октября в 19.00 штабом КМГ был получен боевой приказ командующего 2-го УФ № 00631/ОП, в котором группе ставилась задача:
«Продолжая выполнять задачу, поставленную приказом № 00629/ОП, с 8.00 11.10 частью сил нанести удар на Орадеа-Маре и овладеть северной половиной города. 6 гв. кк овладеть Дебрецен и прочно прикрыть главные силы с севера и северо-востока». 1 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 13. 2 Гостони П. Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944 – 1945. С. 51; Вторая мировая война на суше. Причины поражения сухопутных войск Германии / Авторы-составители: генерал-майор Дитмар, полковник Эгельгаф, генерал-лейтенант Циммерман, генерал Весфаль, полковник Зельмайр, генерал-майор Бутлар; пер. с нем. Л.А. Игоревского [Текст]. М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2011. С. 390. 3 Фриснер, Г. Проигранные сражения [Текст] / Г. Фриснер. М.: Воениздат, 1966. С. 139. 4 Плиев И.А. Дорогами войны. С. 109.
Командующий КМГ принял решение: прочно прикрывшись с севера по р. Береттьо и с юга, главными силами нанести удар и во взаимодействии с 33-м ск 27-й армии (в оперативном подчинении 6-й гв. ТА) овладеть Орадеа-Маре; перед 6-м кавкорпусом по-прежнему стояла задача овладения Дебреценом1 . В 24.00 10.10 части КМГ выступили из занимаемых районов на выполнение задачи по овладению Орадеа-Маре и в течение всего следующего дня вели бои на подступах к городу. Противник частями 176-й пд, 23-й тд и от- дельными подразделениями обслуживания оказал ожесточенное сопротивление, используя даже самые небольшие населенные пункты, водные преграды и складки местности. Частям, наступавшим на Орадеа-Маре, пришлось с боем проходить каждый километр. 12 октября 9-я и 30-я кд 4-го гв. кк и 64-я мбр 7-го мк вели бои в городе и к 20.00 очистили южную половину Орадеа- Маре от противника; вместе с 6-й гв. мсбр 6-й гв. ТА и 33-м ск (337-я сд и 1-я румынская добровольческая пехотная дивизия) войска КМГ полностью осво- бодили город 2 . Что касается 6-го гв. кавкорпуса, то он продолжал бои за Дебрецен. В 11.00 12.10 противник силой до двух полков пехоты при поддержке 20-25 танков контратаковал части 6-го гв. кк и потеснил их на рубеж 2 км юго- западнее Дебрецена. Одновременно автоматчики противника просочились в Хайду-Собосло, где оборонялись резервный полк командира корпуса и подразделения управления 1 . «Частям противника удалось окружить Хайду- Собосло, – писал в своих воспоминаниях О.Г. Ивановский, на момент событий гв. лейтенант, оперуполномоченный Особого отдела 11-й кавдивизии при 250-м кп. – Получился своего рода «слоеный пирог»: в городе мы, штабы дивизии и корпуса, вокруг немцы, а вокруг них наступающие войска КМГ. Не имея снабжения боеприпасами, думать о самостоятельном прорыве и выходе из окружения было бессмысленно. Оставалось одно – оборонять город и ждать, пока кольцо противника будет прорвано извне. 1 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 16. 2 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 16-17; Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941–1945 [Текст] / М.Л. Дударенко, Ю.Г. Перечнев, В.Т. Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. С. 420.
12 октября немецкие и венгерские войска предприняли штурм города. Был жестокий, тяжелый бой. Оставшиеся с нами три «катюши» поставили на прямую наводку, прикопав передки машин в кюветы на окраине города чуть за позициями наших эскадронов, и вели огонь реактивными минами не по пехоте, а по танкам. Такого в боевой практике у нас не встречалось»2 ). Тем не менее, общий успех был на стороне Красной армии. За день до взятия Орадеа-Маре, 11 октября, войсками 46-й армии (320-я сд 37-го ск, 228-я сд, 1505-й сап) был освобожден Сегед (12 октября был освобожден и центр края – город Суботица), а войсками 27-й армии (104-й ск, 35-й гв. ск и части усиления) – столица Трансильвании Клуж; 40-я армия вышла на рубеж Родна – Бистрица. О значительности этих успехов свидетельствует тот факт, что в Москве по приказу ВГК в честь взятия Клужа и Сегеда 11 ок- тября был дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий, а 12 октября в честь взятия Орадеа-Маре – 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий. Главное же – противник, утратив важные узлы коммуникаций и опасаясь за судьбу своей карпатской группировки, уже 10 октября начал отход перед правым крылом 2-го УФ3 . Как отмечает Б.Г. Лиддел Гарт, «…когда левое крыло его (маршала Малиновского – Авт.) войск овладело Клужем, передовые части правого крыла находились уже в 170 милях западнее этого города и почти в 60 милях от Будапешта. Стратегический замысел русских принес свои плоды» 4 . 1 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 17. 2 Ивановский, О.Г. Записки офицера «Смерша». В походах и рейдах гвардейского кавалерийского полка. 1941–1945 гг. [Текст] / О.Г. Ивановский. М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. С. 215-216. 3 Фуллер, Дж.Ф.Ч. Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор [Текст] / Дж.Ф.Ч. Фуллер. М.: Иностранная литература, 1956. С. 441. 4 Лиддел Гарт, Б.Г. Вторая мировая война [Текст] / Б.Г. Лиддел Гарт. М.: АСТ, 1999. С. 619.
Новый «стратегический замысел русских» был разработан штабом 2-го Украинского фронта и представлен в Ставку уже 13 октября и на следующий день был утвержден с небольшими изменениями . План очередного этапа фронтовой операции заключался в том, чтобы, прикрывшись с юго-запада соединениями 46-й и 53-й армий, нанести удар конно-механизированной группой генерала Плиева на север в направлении Дебрецен, Ньиредьхаза, Чоп навстречу 18-й армии 4-го УФ, что в случае успеха давало возможность окружить и уничтожить трансильванско-карпатскую группировку противника в составе 2-й венгерской, 8-й немецкой и 1-й венгерской армий (при менее благоприятном развитии событий намечалось, захватив переправы через Тиссу, отрезать и уничтожить клужско-сигетскую группировку противника, т.е. 8-ю немецкую армию). Поддерживая удар КМГ Плиева, по сходящимся направлениям на Дебрецен должны были наступать соединения 6-й гв. танковой армии, 27-й армии и конно-механизированной группы генерал- лейтенанта С.И. Горшкова (5-й гв. кк и 23-й тк). Первым делом требовалось разблокировать 6-й гв. кавкорпус, который, имея задачу овладеть Дебреценом, вместо того уже несколько дней вел тяжелые бои в окружении. В 18.30 16 октября приказом командующего 2-го УФ, КМГ была поставлена новая задача: «ударом на север соединиться с 6 гв. кк и к исходу 17.10 овладеть Дебрецен». Генерал Плиев решил после соединения с 6-м гв. кк с исходного положения для 4-го гв. кк и 7-го мк – Деречке, к 4.00 17.10.1944 г. нанести удар по Дебрецену с юго-запада и к исходу того же дня овладеть городом 1 . Противник использовал выгодные условия местности вокруг Деречке: восточнее, южнее и западнее населенного пункта имелись небольшие озера, и после осенних дождей район превратился в сплошное болото, что исключало возможность обходного маневра для атаки с какой бы то ни было стороны вне дорог. Дороги же, ведущие к Деречке, были противником заблаговременно сильно укреплены, в первую очередь в противотанковом отношении. 1 Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944- 1945. Т. 16 (5-4). С. 158.
Гарнизон Деречке – 176-й саперный батальон 76-й пд, 126-й мп 23-й тд, 52-й артполк 76-й пд и предположительно части 9-й пд (в) – был усилен 35 танками и бронетранспортерами, а также подразделениями, отошедшими из Коньяр и Баконьсег. Наличие у противника до 30 танков позволяло ему маневрировать ими, отражая атаки наших войск с любого направления. Трудность в овладении Деречке усугублялась еще и тем, что атаковать этот населенный пункт приходилось только силами 4-го гв. кк, так как 6-й гв. кк был скован в районе Дебрецена, 7-й мк вел затяжные бои за Коньяр, Хайду-Багош и для овладения Деречке, кроме одной мотострелковой бригады, ничего выделить не мог. Оценив создавшуюся обстановку, командующий КМГ принял решение в ночь на 18 октября обойти Деречке с запада (западнее озер) и, соединившись с частями 6-го гв. кк, выполнить задачу, поставленную командующим 2-го УФ – овладеть городом Дебрецен. Этот маневр был примечательным образцом тактики подвижного соединения, которой являлась конно-механизированная группа: быстро оторваться под прикрытием темноты от противника, совершить обход по бездорожью и выйти к намеченному пункту с неожиданной для противника стороны было под силу только коннице, мобильность которой в условиях осенней распутицы оказывалась выше, чем даже у танков и мотопехоты, и это преимущество было использовано в полной мере 2. С юга на город наступал 33-й ск, с востока – соединения КМГ генерала Горшкова (в 2.00 18.10.1944 г. Ставкой была издана директива № 220243, которой командующему 2-го УФ было приказано: «Основные силы центральной группировки фронта (Плиев, Кравченко и Горшков) использовать для быстрейшей ликвидации дебреценской группировки противника и занятия Дебрецена, для чего группой Горшкова нанести удар на Дебрецен с востока, не направляя ее на Карей, Сату-Маре, что привело бы к распылению сил». 1 . ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 24. 2 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 25, 44.
Глава 3. Краткая информация по Дебреценской операции
Город Дебрецен, представлявший собой важный центр коммуникаций, был превращен гитлеровцами в сильный оборонительный пункт. Противник частями 6-й пд (в), 23-й тд (н), 1-го кп СС и другими частями при поддержке двух полков тяжелой артиллерии и до 100 танков и самоходных пушек организовал прочную оборону. В организации обороны противник использовал выгодные условия местности (вокруг города расположены густые виноградники) и промышленные сооружения (главным образом, кирпичные заводы), создав из них ДОТы и ДЗОТы. Первая линия обороны выходила на 1-1,5 км южнее и западнее города на рубеж кирпичных заводов и представляла собой систему ДОТов и ДЗОТов с фланкирующим и косоприцельным огнем пулеметов. Кирпичные выработки (ямы) служили хорошими огневыми позициями для минометов. В центре города была расположена тяжелая артиллерия с заранее подготовленной пристрелкой по рубежам. Дебрецен представлял собой мощный опорный пункт обороны противника, прикрывающий собой все дороги на север и северо-запад и обеспечивающий свободу действий и маневра по всему восточному берегу реки Тисса и восточнее в районах Ньиредьхаза, Ракамаз, Тисса-Форед. Такие мощные узлы сопротивления, как Деречке, Хайду-Багош, Хашсу-Пальи служили прикрытием данного опорного пункта на дальних подступах. Естественно, что противник стремился всеми силами удержать за собой этот важнейший узел дорог и мощный опорный пункт обороны1 . В течение 19.10.1944 г. 11-й пп 6-й пд (в), 16-й артдивизион штурмовых орудий, батальон «Алярм» 126-го мп 23-й тд, 1-й кп СС при поддержке 35-40 танков и самоходных орудий упорно обороняли Дебрецен. Помимо упорного сопротивления живой силой, противник в течение всей ночи и дня 19.10.1944 г. часто переходил в контратаки танками против наших наступающих частей, особенно против частей 13-й гв. кд и 8-й кд 6-го гв. кк, наступающих с северо-запада. Ожесточенные бои завязались с танками и пехо той противника в северо-западной части Дебрецен в районе ж.д. станции. 1. Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944- 1945. Т. 16 (5-4). С. 160.
Противник бросил сюда до двух батальонов пехоты и 12-15 танков, 4 бронетранспортера, стремясь задержать продвижение частей 8-й и 13-й кд . Потеряв 4 сожженных танка и 80 человек убитыми, противник вынужден был отойти в центр города, но к этому времени туда уже прорвались части 30-й кд 4-го гв. кк 2 . Поддержку штурмующих город частей осуществляла авиация 5-й воздушной армии. В первой половине дня 19 октября противник сосредоточил на северной и северо-западной окраинах Дебрецена до 50 танков и 20 автомашин с пехотой с целью перехода в контрнаступление. В 15.20 командир штурмовой авиадивизии, находившийся на своем КП при НП командующего КМГ, по радио вызвал группу 10 ИЛ-2, которой поставил задачу уничтожить танки и мотопехоту на северной и северо-западной окраинах Дебрецена. Группа штурмовиков под командованием ведущего ст. лейтенанта Никитина, под прикрытием истребителей от 279-й иад, подлетая к району цели, установила радиосвязь с КП своего командира дивизии и получила от него подтверждение на выполнение боевой задачи. В 15.55 – 16.00 с высоты 1000 м группа нанесла бомбардировочно-штурмовой удар по танкам и мотопехоте противника в указанном районе. В результате успешного выполнения поставленной задачи группа сорвала готовящуюся контратаку противника, а конные части КМГ воспользовались замешательством противника и заняли северную окраину Дебрецена. Таким образом, в бою за Дебрецен действия нашей авиации, благодаря тесной согласованности с действиями наземных войск, были эффективными и значительно содействовали успешному продвижению кавалерийских и механизированных частей . 1 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 26. 2. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 24. Л. 18. 3 ЦАМО. Ф. 327. Оп. 4999. Д. 21. Л. 298.
Теснимый со всех сторон, бросая технику, противник к исходу дня начал отходить в лес севернее города. Выбитый из Дебрецена, он отчаянными усилиями старался здесь закрепиться. Более того, неоднократными контратаками с севера в течение 20-21.10.1944 г. германо-венгерские войска стремились вернуть Дебрецен и этим обеспечить отход частей, находившихся юго- восточнее и восточнее города, но все их попытки не имели успеха. Овладение Дебреценом – важнейшим опорным пунктом обороны противника и вторым по величине после Будапешта городом Венгрии, стало результатом охватывающего маневра с нанесением ряда одновременных концентрических ударов с востока, юга и запада, которые все теснее и теснее сжимали оборону Дебреценского гарнизона, завершив его разгром к 18.00 19.10.1944 г. Такой охватывающий маневр и одновременный удар требовали большой согласованности действий между наступающими частями, с одной стороны, и поддерживающей артиллерией и авиацией – с другой, что и было блестяще осуществлено войсками 2-го Украинского фронта. На следующий день, 20 октября 1944 г., частям и соединениям, участвовавшим в боях за овладение Дебреценом, приказом ВГК была объявлена благодарность и в Москве был дан салют 20-ю артиллерийскими залпами из 224 орудий 1 . Тем временем на левом фланге войска 46-й армии к исходу 20 октября в районе г. Байя пересекли югославско-венгерскую границу. На правом фланге соединения 40-й, 4-й румынской и 27-й армий, преследуя отступающие войска 8-й немецкой армии, продвинулись на 110-120 км, вышли на рубеж Сигет – Бабука – Маргита и установили связь (27-я армия) с частями, действующими на дебреценском направлении. Войска 4-го Украинского фронта также активизировали свои действия, так как 15 октября противник, в глубокий тыл которого вышла КМГ Плиева и ряд других соединений, начал отводить свои войска из Украинских Карпат. Соединения левого крыла 4-го УФ устремились в преследование; 18 октября части 17-го гв. ск заняли Сигетсодействие в чем им оказали 240-я сд 40-й армии и 54-й УР – взаимодействие двух фронтов начало приносить зримые плоды 1. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 24. Л. 27; Д. 56. Л. 27.
Но противника нельзя было недооценивать. Собрав части 3-й венгерской и 6-й немецкой армий (8-й ак (в), 57-й тк, 4-й тк; в состав 57-го тк входили 1-я венгерская кавалерийская, 20-я венгерская пехотная дивизии и 4-я моторизованная полицейская дивизия СС, вместе с ним действовала 24-я тд; 4-й тк был создан 10 октября 1944 г. из остатков 4-го армейского корпуса, разгромленного в ходе Яссо-Кишиневской операции, немецкое командование организовало контрудар из района Сольнок в направлении Карцаг, Пюшпек-Ладань, Каба 2 . Сосредоточив до 4 пехотных и 2 танковых дивизий, 19.10.1944 г. противник на участке: Фельвернек, Тисса-Фельдвар, где держали оборону войска 1-й румынской армии, перешел в контрнаступление с направления Кишуйсаллаш, Мезетур, Сарваш. Румынские войска, занимавшие оборону по восточному берегу р. Тисса, не выдержали натиска противника и начали отход на юго-запад в район Сарваш 3 . Были заняты Туркеве и Мезетур; к исходу 21 октября подвижные части 24-й тд, 4-й мд СС «Полицай» и 503-го тяжелого танкового батальона достигли реки Кереш; введя части 8-го ак (венгров), противник стремился выйти на тылы наших войск, действующих в районе Карцаг 4 . Для ликвидации образовавшегося клина глубиной около 40 км командование 2-го УФ задействовало 7-ю гвардейскую армию, переброшенную с правого крыла фронта. В оперативное подчинение генерал-полковнику Шумилову были переданы 6-я гв. ТА и 1-я румынская армии, 18-й тк; в состав армии вошли 27-й гв. ск, 303-я сд, 2-я и 22-я оиптабр 5. 1. Минасян М.М. Освобождение народов Юго-Восточной Европы. Боевые действия Красной армии на территории Румынии, Болгарии, Венгрии и Югославии в 1944-1945 гг. С. 292; Москаленко, К.С. На Юго-Западном направлении. 1943-1945. Воспоминания командарма. Книга II [Текст] / К.С. Москаленко. М.: Наука, 1973. С. 486. 2 ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 1572. Л. 40. 3 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1338. Л. 2; Ф. 327. Оп. 4999. Д. 21. Л. 294. 4 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 749. Л. 1. 5 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 857. Л. 21.
Введенные в бой 22 октября, войска 7-й гв. армии сразу выбили противника из Туркеве, Мезетура 1 и господских дворов (так назывались в Венгрии помещичьи усадьбы ) В 21.10 того же дня командармом был издан частный боевой приказ № 00161/оп, в котором говорилось: «1. Ночью боевые действия не прекращать и продолжать выполнение задачи, поставленной моим боевым приказом № 0174/оп от 21.10.44. 2. 6 ТА с 18 тк и 24 гв. ск с прежними средствами усиления, развивая энергичное наступление, к утру 23.10.44 уничтожить противника, действующего на восточном берегу р. Тисса и захватить плацдарм на западном берегу реки, действуя согласно моего боевого приказа № 1074 от 21.10.44. Разгранлинии прежние. 3. 27 гв. ск силами 409 и 297 сд отрезать пути отхода противника на участке Терексентмиклош, ст. Мартфю, после чего собрать корпус в Сольнок, привести части в порядок и действовать согласно моих особых указаний. 4. 25 гв. ск ночными действиями форсировать р. Тисса и утром 23.10.44, расширяя плацдарм на западном берегу реки, овладеть рубежом: (иск.) Сольнок, Яскараене… 5. 1 Румынской армии ночными действиями форсировать р. Тисса на участке: Уй-Бег, (иск.) М. Алпар и, развивая удар в общем направлении на Кочер, к исходу 23.10.44 выйти на рубеж: (иск.) Яскараене, (иск.) Надькереш» 1 . 23 октября войска 7-й гв. армии перешли в наступление главными силами и, отбив в районах ст. Федьвернек, Кендьел, О-Кечке контратаки противника, предпринятые силами одного-двух батальонов пехоты и самоходными орудиями, левым флангом вышли к р. Тисса и частью сил форсировали ее в районе О-Кечке. Как отмечалось в армейском ЖБД (журнал боевых действий), полностью приказ командующего исполнен не был в силу ряда причин: в частности, в ходе наступления в боевые порядки пехоты не выдвигались орудия прямой наводки для отражения контратак противника; командиры дивизий и полков не использовали всей мощи приданной им артиллерии, стрельбу вели отдельными орудиями, в лучшем случае – батареей; вновь влитое в дивизии пополнение проявляло танкобоязнь 1. ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 739. Л. 54-55.
В течение следующих двух дней наши войска во встречных боях (противник сильными арьергардами пехоты и танков частей 24-й тд и 4-й мд СС «Полицай» с пехотой 1-й и 20-й пд (в) переходил в неоднократные контратаки силой рота – батальон пехоты с группами до 15 танков) отбросили части 57-го тк и 8-го ак (в) за Тиссу и овладели плацдармами на западном берегу реки в районах западнее Тисса-Бе и Тисса-Вежени 2 . В течение 26 октября соединения 7-й гв. армии вели бой за расширение плацдарма на западном берегу р. Тисса и встретили упорное сопротивление противника, неоднократно контратаковавшего в районах Н. Керю, южнее Толе и Уй-Бег силами от роты до батальона пехоты с 5-8 танками. На левом фланге армии в результате ноч- ных контратак одного-двух батальонов пехоты и 8-10 танков и самоходных орудий в районе Уй-Кечке румынские части отошли на восточный берег р. Тисса» (устойчивость румын все так же оставляла желать лучшего) 3 . В ночь с 26 на 27 октября противник усилил участок Тосег, Уй-Бег танками с пехотой 24-й тд и 4-й мд СС «Полицай» за счет ослабления других участков фронта. С утра 27-го немцы начали атаковать наши части западнее Тисса-Бе и на участке Тосег, Уй-Бег, пытаясь отбросить их от Тиссы. Днем противник предпринял на этих участках до 10 атак силами от двух рот до полка пехоты с 15-25 танками (всего боем и разными видами разведки перед фронтом армии было установлено действие до 60 танков и самоходных орудий противника). Все атаки были отбиты, войска армии удержали свои позиции на западном берегу р. Тисса, продолжая закрепляться 4 . Бои продолжались еще два дня; не достигнув цели, противник 29.10.1944 г. сменил в районе Яскараене части 24-й танковой дивизии частями 5-й резервной венгерской дивизии. 1 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 857. Л. 24-25. 2 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 749. Л. 1; Д. 857. Л. 25. 3 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 739. Л. 68. 4 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 739. Л. 70; Д. 857. Л. 26.
К этому времени все войска 7-й гв. армии были переправлены на западный берег Тиссы, где изготовились к продолжению наступления 1 . Развитие событий в центре наступления войск 2-го УФ привело к иному результату. В день взятия Дебрецена, 19 октября 1944 г., боевым приказом командующего 2-м УФ № 00650/ОП (шифровка № 17877), в состав конно-механизированной группы генерала Плиева была включена конно- механизированная группа генерала Горшкова, так что теперь в составе КМГ было три кавалерийских, один механизированный и один танковый корпус. Мощной объединенной группе тем же приказом была поставлена задача развивать наступление на Ньиредьхазу, к исходу 21 октября овладеть городом и выйти в район Гава, Ньиредьхаза, Беркес 2 . После падения Дебрецена, Ньиредьхаза оставалась важнейшим узлом железных и шоссейных дорог и опорным пунктом обороны немцев на восточном берегу р. Тисса, прикрывая подступы с востока к важному промышленному центру Венгрии – городу Мишкольц. Значение Ньиредьхазы увеличивалось еще более в силу того, что он прикрывал подступы к наиболее удобным переправам через р. Тисса в районе Газа, Венчеле, Ракамаз. С выходом наших частей в район Ньиредьхазы были бы отрезаны наиболее удобные пути отхода на запад частям 2-й венгерской и 8-й немецкой армий, так как дороги, лежащие северо-восточнее, проходили по горно-лесистой местности; переправы в верхнем течении р. Тисса почти отсутствовали, поэтому занятие частями КМГ Ракамаза, Гавы и Домбрада означало бы полное окружение трансильванской группировки противника. Командование группы армий «Юг» хорошо это понимало, поэтому всеми силами пыталось не только удержать Ньиредьхазу, но и вернуть Дебрецен. Тем не менее, контратаки были отбиты; генерал Плиев решил до подхода стрелковых частей прикрыть Дебрецен с северо-запада силами 6-го гв. кк, не допуская прорыва противника, а остальным соединениям приказал выполнять ранее поставленную задачу по овладению Ньиредьхазой. 1 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 749. Л. 1. 2 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 28.
Противник несколько раз атаковал 23-й тк в районе Надь-Калло, но все контратаки были отбиты. 3-я тбр и 56-я мбр, не давая врагу опомниться, по пятам преследовали колонны, отходившие на Ньиредьхазу. Передавив при преследовании большое количество обозов по дороге Надь-Калло – Ньиредьхаза, 23-й тк на плечах противника в 14.00 21.10.1944 г. ворвался в город. Успех 23-го тк был поддержан частями 4-го гв. кк, который стремительным движением через Надь-Калло к 17.00 того же дня вошел в Ньиредьхазу 1 . (В овладении городом также принимали участие соединения 5-го гв. кк и 51-й ск 27-й армии). Не останавливаясь, передовые части наступающей группы вскоре вышли к переправам через Тиссу в Ракамазе, Домбраде и Токае. Как писал К. Типпельскирх, «…после прорыва русских на Токай судьба 8-й армии была, казалось, предрешена»; еще один немецкий военачальник, переквалифицировавшийся после поражения Германии в историка, высказывал такое же мнение – «…когда русские овладели городами Токай и Ньиредьхаза, создалось впечатление, что окружение отступав ших с востока войск неминуемо» 2 . Понимали это и в Ставке – недаром войскам, участвовавшим в боях за овладение г. Ньиредьхаза, приказом ВГК от 22 октября 1944 г. была объявлена благодарность и в Москве дан салют 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий 3 . Но праздновать победу было еще рано. Уже к вечеру 22 октября обстановка резко изменилась. Противник сосредоточил юго-западнее, в районе Польгара, 3-й танковый и 9-й армейский (венгерский) корпуса, а с северо- востока подходили отступавшие соединения 8-й армии – 17-й и 29-й армейские корпуса. 23 октября последние внезапным ударом захватили район Надь- Калло и Уйфехерто и соединились с 3-м тк, разрезав КМГ на две части. На следующий день Плиев попытался исправить положение, атаковав Надь- Калло силами 4-го гв. кк и 63-й кд 5-го гв. кк с севера и частями 6-го гв. кк с 94 юга, но безрезультатно: «Сильное огневое сопротивление и массированные контратаки танков и пехоты противника привели к напряженным боям, в результате которых к исходу дня мы не смогли добиться решительного успеха» 1 . ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 30, 32. 2 Типпельскирх К. История Второй мировой войны. С. 639; Вторая мировая война на суше. Причины поражения сухопутных войск Германии. С. 392. 3 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 24. Л. 27.
25 октября обстановка стала еще более серьезной. Войска правого крыла 2-го УФ (40-я и 4-я румынская армии) овладели штурмом крупными узлами шоссейных и железных дорог – городами Сату-Маре и Карей и, неотступно преследуя отходящего противника, в тот же день перешли государственную границу Венгрии и вторглись на ее территорию на глубину до 20 км, овладев 50 населенными пунктами2 .
Стоит обратить внимание на тот факт, что при бомбардировке Сату-Маре в ночь с 19 на 20 сентября был сбит самолет лейтенанта Александра Масленникова, чьи показания следователю смерш легли в основу нашего расследования. Очень похоже, что в разведывательном отделе 17-й воздушной армии и фронта информация о судьбе того же экипажа Масленникова появилась не ранее взятия нашими войсками Сату-Маре. И логично было бы считать, что разработка операции по освобождению наших офицеров, скопившихся к концу ноября в тюремном замке Комарно началась не ранее этого срока,- то есть - 25 октября.
Для отступающих соединений 8-й немецкой и 2-й венгерской армий такое развитие событий означало, что если они не удержат Надь- Калло и не овладеют Ньиредьхазой, то не смогут вырваться из оперативного «мешка» и отойти за Тиссу. Соответственно, натиск противника на окруженные соединения КМГ усилился. К концу дня в районе Ньиредьхаза сложилась следующая обстановка: в районе Калло-Шемьен, Ападь, Яко – большое скопление пехоты и танков противника, имели задачу через Ньиредьхаза выйти за р. Тисса в район Токай. Части 2-й венгерской и 8-й немецкой армий вышли на р. Тисса в районе Киш-Варда, Вашарошнамень, Метесалка с задачей отходить за Тиссу через Ньиредьхаза, Токай. В районе Хайду-Нанаш, Хайду-Дорог, Уй-Фехерто сосредоточились части 1-й и 23-й тд (н), 76-й, 46-й и 13-й пд (н) с задачей овладеть Ньиредьхазой и обеспечить пути отхода 2-й венгерской и 8-й немецкой армиям. В течение дня противник силой рота – два батальона при поддержке 10-15 танков беспрерывно контратаковал наши части из района Надь-Калло, Ападь в направлении Ньиредьхаза3 . В 3.35 25.10.1944 г. штаб конно-механизированной группы получил приказ командующего 2-го УФ № 00667/ОП, в котором КМГ была поставлена задача: «Оставить в круговой обороне Ньиредьхаза 3 гв. вдд и 3 тбр. Всеми силами с 12.00 26.10 ударить на Надь-Калло на соединение с частями 27 А» . 1 Плиев И.А. Дорогами войны. С. 114. 2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1338. Л. 11. 3 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 37; Рипли, Т. Вермахт. Германская армия во Второй мировой войне. 1939 – 1945 [Текст] / Т. Рипли. М.: Центрполиграф, 2010. С. 264.
Генералу Плиеву оставалось лишь воспроизвести этот приказ в своем боевом распоряжении № 00131/ОП (7.10 26.10.1944 г.), где значилось такое решение задачи: «…нанести удар вдоль дороги Ньиредьхаза – Надь-Калло, имея в центре 23 тк и на флангах кавкорпуса»1 . Отрезанной южной части КМГ (6 гв. кк и 7-й гв. мк) был дан приказ выходить в район Перкед, Герень. Оценив создавшуюся обстановку, командующий КМГ решил, прикрываясь силами 10-й и 30-й кд со стороны Надь-Калло и сильным заслоном 9-й гв. кд с севера, вывести тылы 4-го гв. кк и 23-го тк через Деметр, а с наступлением темноты, оторвавшись от противника, вывести части из боя и соединиться к утру 27 октября с частями 27-й армии в районе Бири, что в результате и удалось сделать. Словами самого генерала Плиева из его воспоминаний, «…конно-механизированная группа, вихрем сметавшая вражеские заслоны, утром 27 октября соединилась с войсками 27-й армии и другими войсками фронта южнее Надькалло»2 . Значительную поддержку в прорыве конно-механизированной группы из окружения (как и до того в ходе наступления) оказала авиация 4 . В докладе начальника оперотдела штаба 5-й воздушной армии полковника Гречко о боевой деятельности 5-й ВА при отражении контрнаступлений противника в период проведения армейских наступательных операций войск 2-го УФ приводятся данные о том, что для отражения контратак противника по внешнему кольцу окруженной КМГ было выделено две авиадивизии, из них одна штурмовая и одна истребительная, переданные в оперативное подчинение командующего КМГ. Взаимодействие выделенной авиации с войсками КМГ, находящимися в окружении, было организовано следующим образом. На НП командующего были выброшены командиры штурмовой и истребительной дивизий, которые были оперативно переподчинены командующему КМГ. Командиры указанных дивизий постоянно находились при командующем КМГ со всеми своими радиосредствами связи и управления, при помощи которых вызывались авиагруппы на поле боя и им ставились боевые задачи, указывались и обеспечивались цели. 1 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 38. 2 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 24. Л. 20. 3 Плиев И.А. Дорогами войны. С. 118. 4 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 43.
Такая организация позволяла наносить бомбардировочно-штурмовые удары авиации там и тогда, где и в какое время требовалось по быстро меняющейся обстановке, а следовательно, и удовлетворять все запросы и заявки командующего КМГ. Такое взаимодействие подвижных частей с авиацией и управление ею над полем боя в условиях окружения и частых контратак противника обеспечивалось тем, что командиры постоянно находились в войсках окруженной группы, всегда и всюду следовали вместе с командующим и задачи ставились авиагруппам по заявкам командующего КМГ. Эффективность такого взаимодействия подвижных и наземных войск с авиацией и организации управления ею над полем боя при отражении контратак противника подтверждалась многочисленными примерами из боевой практики. Так, 20 октября группа 9 ИЛ-2 130-го гв. шап, ведущий гв. капитан Тутаев, под прикрытием 4 ЛА-5 в период 12.00 – 12.20 с высоты 600 м с лавирования восемью заходами нанесла бомбардировочно-штурмовой удар по скоплениям танков, автомашин и пехоте противника, сосредоточенных для контратаки в районе севернее Терексентмиклош. При подходе группы к цели с южной стороны Терексентмиклош зенитная артиллерия противника открыла заградительный огонь (2 батареи МЗА, 1 батарея ЗА). Ведущий группы по радио подал команду: «второму звену подавить огонь ЗА». После этого группа перестроилась в круг и произвела 8 заходов на цель, встречая огневое противодействие только от танков. В результате длительного воздействия с воздуха наших штурмовиков на танки, стоявшие на исходном рубеже, контратака противника была сорвана. 27 октября командир авиадивизии, находящийся на НП командующего КМГ, вызвал по радио группу истребителей и поставил ей задачу – прикрыть КМГ. В период 15.00 – 15.56 группа из 6-ти ЯК-9 с ведущим зам. 97 командира 13-й гв. иад гв. подполковником Боровым, прикрывая КМГ, встретили 16 ФВ-190 и 4 МЕ-109, пытавшихся бомбардировать и штурмовать наши войска по дороге Ньиредьхаза – Ракомаз. Гв. подполковник Боровой, пользуясь тем, что истребители МЕ-109 были сзади ФВ-190, атаковал 16 ФВ-190 сверху в лоб одновременно всей шестеркой. В результате первой атаки было сбито 3 ФВ-190. Остальные, рассыпавшись, сбросили бомбы беспорядочно в поле и ушли в северо-западном направлении, а истребители МЕ-109, не приняв боя, боевым разворотом скрылись в облачность 1 . Поддержку частям КМГ оказывали не только истребители и штурмовики. Как пишет автор очерка боевого пути 5-й воздушной армии С.М. Давтян, «…неоценимую помощь конно-механизированной группе генерала И.А. Плиева оказали полки 312-й ночной легкобомбардировочной авиадивизии. Ее экипажи не только бомбили тыловые объекты противника, но также выполняли задачу по доставке боеприпасов кавалерийским частям, окруженным в районе Хайду-Собосло, а затем в районе Ньиредьхазы. При этом отличились экипажи заместителя командира авиаполка капитана С.Я. Добрушкина, командира эскадрильи капитана П.П. Закревского и командира звена лейтенанта Н.А. Шмелева. Они неоднократно производили посадки в районе окруженных частей, сбрасывали грузы с малой высоты и под обстрелом противника уходили на свой аэродром Орадя. А лейтенант Н.А. Шмелев, доложив командиру полка майору А.И. Чернобурову о трудном положении кавалеристов, перелетел на площадку выгрузки и в течение ночи руководил приемом самолетов с боеприпасами» 2 . Таким образом, 27-го октября части конно-механизированной группы генерала Плиева, прорвав окружение, соединились с войсками 2-го Украинского фронта. 1 ЦАМО. Ф. 327. Оп. 4999. Д. 21. Л. 297-299. 2 Давтян, С.М. Пятая воздушная. Военно-исторический очерк боевого пути 5-й воздушной армии в годы Великой Отечественной войны [Текст] / С.М. Давтян. М.: Воениздат, 1990. С. 204-205. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 56. Л. 49.
В своих послевоенных воспоминаниях и исследованиях немецкие военачальники оценивали итоги боев под Ньиредьхазой по-разному: если Г. Гудериан писал, что «контратаки наших войск временно приостановили противника», то К. Типпельскирх утверждал, что в «ходе четырехдневных исключительно ожесточенных боев заслон, созданный южнее отрезанных русских сил, удалось удержать, несмотря на все атаки с севера и юга. Лишь остатки подвижных соединений русских, бросив всю технику, сумели пробиться на юг», а авторы коллективного труда «Вторая мировая война на суше» доказывали, что «в ходе кровопролитных боев немцы отбили многочисленные атаки русских, пытавшихся ударом с юга освободить свои окруженные войска, и почти полностью уничтожили отрезанные соединения» 1 . На самом деле потери КМГ Плиева были, конечно, серьезными, но о том, что войска были «почти полностью уничтожены», а пробиться сумели лишь «остатки», говорить нельзя – соединения в целом сохранили боеспособность. В таблице приведены сведения о боевом и численном составе КМГ на 6 и 27 октября 1944 г.2 : Из Таблицы 1 – Сведения о боевом и численном составе КМГ на начало и конец Дебрецено-Ньиредьхазской операции Наименование На начало операции/ На конец операции Офицеров 6573/ 3732, Сержантов 13848 /8119, Рядовых 36426 /19334 ИТОГО ЛЮДЕЙ 56847 /31185 Лошадей 26958 /15452/2500 Винтовок 23125 /14942, ППД и ППШ 12725/ 6174 Ручных пулеметов 855/ 328 Станковых пулеметов 300 /110, Зенитных пулеметов 215 /139, Минометов 120-мм 157/ 90, Минометов 82-мм 290 /117. 1. Гудериан Г. Воспоминания солдата. С. 512; Типпельскирх, К. История Второй мировой войны. С. 640; Вторая мировая война на суше.
В ходе Дебреценской наступательной операции 6-28 октября 1944 г. войска 2-го Украинского фронта нанесли серьезное поражение группе армий «Юг». В ее ходе группировки Красной армии во взаимодействии с румынскими армиями продвинулись на 130 – 275 км, освободили северную часть Трансильвании и одну треть территории Венгрии, на которой проживало около четверти населения страны. Они нанесли серьезный урон группе армий «Юг», разгромили 10 ее дивизий, пленили свыше 42 тыс. человек, уничтожили значительное количество вооружения и военной техники, создали выгодные условия для развития наступления в направлении Будапешта. Были сорваны планы немецкого командования восстановить положение на линии Трансильванских Альп, и оно вынуждено было отвести войска на менее выгодные в оборонительном отношении позиции на Венгерской равнине. В Дебреценской операции советские войска обогатились новым опытом боевых действий в условиях горно-лесистой местности. Операция характерна умелым использованием подвижных войск, применением танковой армии в первом эшелоне оперативного построения фронта, что обусловливалось необходимостью срочно нанести мощный удар по противнику, не успевшему создать сильную оборону. В правильной и своевременной оценке изменяющейся обстановки, умелом применении высокоманевренных подвижных групп, быстром перенесении усилий на новые направления ярко проявилось высокое оперативное искусство советского командования. Дебреценская операция характерна также значительными перегруппировками войск, одноэшелонным построением фронта, позволявшими нанести по обороне противника сильный первоначальный удар, непрерывными наступательными действиями сил фронта во всей полосе, что сковывало силы противника на широком фронте, дезориентировало вражеское командование относительно направления главных ударов советских войск.
В то же время в полном объеме замысел операции – окружить и уничтожить трансильванскую группировку противника – осуществить не удалось. На завершающем этапе операции наше командование не смогло предотвратить создание противником сильных контрударных группировок, которые смогли восстановить положение в районе Ньиредьхаза и обеспечить отвод войск 8-й немецкой и 2-й венгерской армий из Трансильвании. Южное крыло германского Восточного фронта смогло избежать катастрофы, которая могла бы привести к быстрому выходу Венгрии из войны. В результате освобождение Венгрии растянулось на шесть долгих месяцев. Анализ принимавшихся командованием 2-го Украинского фронта решений показал, что в целом они соответствовали указаниям Ставки ВГК и складывавшейся обстановке. Главными причинами недостижения цели операции стали общая нехватка сил и ставшие ее следствием низкие оперативные плотности войск, а также большая растянутость коммуникаций фронта, обусловленная стремительным наступлением в предыдущие месяцы.
Глава 4. Первый этап наступления 2-го Украинского фронта на Будапешт.
Сложившиеся к моменту окончания Дебреценской операции оперативная обстановка и соотношение сил и средств рассматривались советским командованием как благоприятные для начала нового наступления. Действовавшая перед 2-м Украинским фронтом группа армий «Юг» насчитывала с учетом пополнений 35 дивизий, в том числе - 9 танковых и моторизованных, и 3 бригады1 . Численность противника перед 2-м УФ на 1 ноября 1944 г. определялась в 184 360 солдат и офицеров; немецко-венгерские войска располагали 3267 орудиями и минометами, 380 танками, 10 291 пулеметами. На тот же день боевой состав войск 2-го УФ выглядел так: 43 сд, 3 кк (9 кд), 3 тк, 4 мк, 1 отбр, 2 отп, 6 ап СУ, 4 ад, 7 опабр, 8 мп, 11 гв. мп, 7 зен. ад, 6 зен. ап, 8 оит- пабр, 7 оиптап. Численный состав 3-х стрелковых дивизий достигал 7500 чел., 7-х – 7000 чел., 2-х – 6500 чел., 3-х – 6000 чел., 10-ти – 5500 чел., 12-ти – 5000 чел., 4-х – 4500 чел., 3-х – 4000 чел., 1-й – 3500 чел., 1-й – 3000 чел. (всего 254 тыс.); раненых и больных насчитывалось 78 637 чел.2.
По пехоте войска 2-го УФ превосходили противника в 2 раза, по артиллерии – в 4 раза, по танкам и САУ – в 1,9 раза, по авиации – в 2,6 раза3 .
Как писал позднее С.М. Штеменко, Генштабу КА в это время «…рисовалась перспектива стремительного прыжка на рубеж Моравска Острава, Брно, на подступы к Вене. Вполне реальным представлялось нам овладение в короткие сроки Будапештом и форсирование Дуная. …Обстановка требовала быстрее развернуть наступление в районе Будапешта: следовало выйти на рубежи, выгодные для удара в сердце гитлеровской Германии; кроме того, взятие города оказало бы большое влияние на положение политических сил в Венгрии» 4 . Особое значение имел тот факт, что будапештское направление прикрывали в основном венгерские войска, состояние которых было не из лучших, а в субъективном восприятии – и того хуже. По словам Штеменко, «…обстоятельством, обусловившим ускорение удара на Будапешт, в известной степени были ураоптимистические доклады Л.З. Мехлиса о разложении и деморализации венгерских войск». Так, 28 октября член Военного совета 4- го Украинского фронта отправил лично ВГК И.В. Сталину телеграмму, в которой говорилось: «Противостоящие нашему фронту части 1-й венгерской армии находятся в процессе разложения и деморализации. Ежедневно войска берут по 1000-1500-2000 и более пленных. 25 октября 1944 г. 18-я армия взяла 2500 пленных, причем сдавались в плен целыми подразделениями. В связи с обходными маневрами войск фронта многие венгерские части попросту рассыпались, и отдельные группы солдат бродят по лесам, часть с оружием, часть без оружия, некоторые переоделись в гражданское...».
1. История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941 – 1945 г. (в 6 томах). Т. 4. [Текст]. М.: Воениздат, 1962. С. 390. 2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1200. Л. 32; Д. 1300. Л. 2, 7, 10. 3 История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941 – 1945 г. (в 6 томах). Т. 4. С. 391; Мощанский, И.Б. Города-крепости [Текст] / И.Б. Мощанский. М.: Вече, 2009. С. 191. 4. Штеменко, С.М. Генеральный штаб в годы войны [Текст] / С.М. Штеменко. М.: Воениздат, 1981. С. 215, 417.
Данные об ослаблении противника, начиная с численности и заканчивая моральным духом, поступали из разных источников, в том числе и от самих перебежчиков-венгров, начиная с рядовых и заканчивая генералами, такими как уже упоминавшийся командующий 1-й венгерской армией генерал-полковник Бела Миклош или начальник венгерского Генштаба генерал-полковник Янош Вёрёш. Последний, бежавший из столицы в связи с салашистским переворотом и сдавшийся советским войскам в плен 1 ноября в Кечкемете, на следующий день в «беседе» с маршалом Малиновским и начштаба 2-го УФ генерал-полковником Захаровым( не путать с командующим 4-й гвардейской армией 3-го Украинского фронта генералом армии Захаровым) показывал следующее 2 . Рассказав об оборонительных планах немцев в Венгрии и указав лучшее, с его точки зрения, операционное направление для дальнейшего наступления войск 2-го УФ к границам рейха, Вёрёш на вопрос о перспективах войны для Германии ответил, что «окончательный разгром Германии – это только вопрос крепости нервов у союзников. Германия намерена затянуть войну, надеясь на разногласия в лагере союзников. Германия лишилась значительной части производственной мощи своей военной промышленности и даже если бы она и была в состоянии производить танки, пушки и самолеты в достаточном количестве, она не могла бы обеспечить их горючим».
1 Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. С. 417. 2 Малашенко, Е.И. «Труд офицера штаба… требует большой энергии, твердой воли, высокой выдержки и дисциплины» [Текст] / Е.И. Малашенко // Военно-исторический журнал. 2004. № 5. С. 22-23.
На более конкретный вопрос о составе венгерской армии и находящихся в Венгрии немецких войсках бывший начальник ГШ Венгрии ответил: «В венгерской армии имеется всего двадцать пять дивизий, включая запасные. В Седмиградье имеется 3,5 немецких дивизии (27-я пд, 4-я гсд и полторы дивизии, составленных из остатков разбитой 6-й армии (н). Помимо этого, на 14.10.1944 г. в Венгрии действовали: 1-я, 13-я, 23-я тд (н), одна полицейская дивизия. Больше на фронте немецких частей не было. В Чонград и Сентеш находились остатки 1 и 2 тд (в), вернее, их запасные части». Не поскупился высокопоставленный перебежчик и на данные об артиллерии, авиации и флоте венгерских и германских войск: «В венгерской армии вместо 12 полагающихся по штату батарей на дивизию имеется в среднем 5-8 батарей. Помимо этого, в распоряжении корпусов имеется по одному дивизиону 150-мм орудий, и в распоряжении армии по две батареи 210-мм орудий. Немецкие войска располагают 70-80% штатного состава артиллерии. Венгерская артиллерия боеприпасами пока обеспечена, но с падением Будапешта она лишится основной базы снабжения. Запасы боеприпасов, предположительно, могут обеспечить двухмесячное ведение операции. В немецких войсках положение с боеприпасами не обеспечивает проведения крупных наступательных или оборонительных операций. Как мне известно, объясняется этот недостаток боеприпасов падением производства таковых в Германии или трудностями транспорта». «Венгрия имеет, по существу, одну авиационную бригаду в составе 80 машин, из которых подавляющее большинство истребители. Немцы имеют на территории Венгрии до 100 боевых машин, из которых большинство так же истребители». «В составе венгерской Дунайской флотилии имеется четыре монитора и несколько бронекатеров. Мониторы вооружены четырьмя 40-мм пушками и одной пушкой ПТО каждый»1 .
Такие сведения, безусловно, обнадеживали советское командование; особенно был воодушевлен открывающимися перспективами сам Верховный Главнокомандующий, который решил немедленно, без подготовки, начать наступление на Будапешт. Запросив Генштаб на предмет лучшего участка для удара по венгерской столице и получив ответ, что таковым является ле вое крыло 2-го УФ, где 46-я армия может атаковать с плацдарма в междуречье Тиссы и Дуная, а 7-я гвардейская и 1-я румынская армии обеспечат ее правый фланг вспомогательным фронтальным ударом, Сталин 28 октября позвонил Малиновскому и приказал «…в самое ближайшее время, буквально на днях, овладеть Будапештом». Маршал ответил, что ему требуется пять дней на подготовку, прежде всего, для того, чтобы подтянуть 4-й гв. мк, но его мнение не было принято во внимание ВГК.
По воспоминаниям Малиновского, между ними состоялся следующий диалог: «Верховный Главнокомандующий: – Ставка не может предоставить Вам пять дней. Поймите, по политическим соображениям нам надо возможно скорее взять Будапешт. Командующий 2-м Украинским фронтом: – Я отчетливо понимаю, что нам очень важно взять Будапешт именно по политическим соображениям. Однако следовало бы подождать прибытия 4-го гвардейского механизированного корпуса. Лишь при этом условии можно рассчитывать на успех. Верховный Главнокомандующий: – Мы не можем пойти на отсрочку наступления на пять дней. Надо немедленно переходить в наступление на Будапешт. Командующий 2-м Украинским фронтом: Если Вы дадите мне пять дней сейчас, то в последние дни, максимум пять дней, Будапешт будет взят. Если же немедленно перейти в наступление, то 46-я армия, ввиду недостатка сил, не сможет быстро развить удар, она неминуемо ввяжется в затяжные бои на самых подступах к венгерской столице. Короче говоря, она не сумеет овладеть Будапештом с ходу. Верховный Главнокомандующий: – Напрасно Вы упорствуете. Вы не понимаете политической необходимости нанесения немедленного удара по Будапешту. Командующий 2-м Украинским фронтом: – Я понимаю всю политическую важность овладения Будапештом и для этого прошу пять дней… Верховный Главнокомандующий: – Я Вам категорически приказываю завтра же перейти в наступление на Будапешт!» 1. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1200. Л. 49-57.
В 22.00 того же дня командующий 2-м УФ получил директиву № 220251, которая гласила: «Ставка Верховного Главнокомандования приказывает силами 46-й армии и 2-го гв. мехкорпуса 29 октября перейти в наступление между р. Тиса и р. Дунай с целью свертывания сил противника на западном берегу р. Тиса и выведения 7-й гв. армии за р. Тиса. В дальнейшем, с подходом 4-го гв. мехкорпуса, нанести решительный удар по группе противника, обороняющей Будапешт. Об отданных распоряжениях донести». Распоряжения были даны тут же: разговор со Сталиным Малиновский вел, находясь в штабе 46-й армии, поэтому сразу отдал приказ генерал- лейтенанту И.Т. Шлемину перейти на следующее утро в наступление. 1 Будапешт – Вена – Прага [Текст]. М.: Наука, 1965. С. 82; Васильченко А.В. 100 дней в кровавом аду. Будапешт – «Дунайский Сталинград»? [Текст] / А.В. Васильченко. М.: Яуза-Пресс, 2008. С. 18; Печенкин, А.А. Командующие фронтами 1944 года [Текст] / А.А. Печенкин // Военно-исторический журнал. 2005. № 10. С. 13; Голубович, В.С. Маршал Р.Я. Малиновский [Текст] / В.С. Голубович. М.: Воениздат, 1984. С. 159. 2 Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944–1945. Т. 16 (5–4) [Текст]. М.: ТЕРРА, 1999, С. 163.
Тем временем противник готовился обороняться. Группа армий «Юг» держала фронт по Тиссе в порядке, с севера на юг: 1-я венгерская, 8-я немец кая, 6-я немецкая и 3-я венгерская армии; таким образом, фланги прикрывались венграми, и это всерьез беспокоило командование группы. 27 октября генерал-полковник Фриснер обратился к начальнику Генштаба сухопутных войск генерал-полковнику Гудериану с письмом, в котором сообщал: «Я испытываю величайшее беспокойство за боеспособность и моральное состояние всех венгерских войск за немногим исключением. Это беспокойство становится сейчас еще более острым, поскольку яснее выявляются признаки того, что закончившие сосредоточение войска и танки противника в ближайшие дни перейдут в наступление против венгерских войск, находящихся на рубеже Тиссы и западнее ее. Уже теперь можно предсказать, что венгры не смогут долго продержаться. Сил 24-й танковой дивизии и 4-й полицейской дивизии СС, находящихся в боевой готовности, будет недостаточно, чтобы не допустить развала фронта обороны венгерских войск. Следовательно, если я не получу в свое распоряжение дополнительно еще какое-либо немецкое соединение для поддержки войск 3-й венгерской армии, то следует ожидать, что противник сомнет венгров и очень быстро овладеет Будапештом. Венгерские силы, предназначенные для обороны Будапешта, также не являются даже приблизительно достаточными для того, чтобы отразить мощное наступление противника, не говоря уже вообще о низком боевом духе венгерских войск. Одна немецкая пехотная дивизия, будучи включенной в состав 3-й венгерской армии в качестве костяка, смогла бы предотвратить многие беды»1 . Не получив подкреплений, командующий группой армий «Юг» занялся реорганизацией и перегруппировкой своих сил. 28 октября 6-я немецкая и 3-я венгерская армии были объединены в армейскую группу Фреттер-Пико . 1 Фриснер, Г. Проигранные сражения [Текст] / Г. Фриснер. М.: Воениздат, 1966. С. 160.
Генерал артиллерии М. Фреттер-Пико командовал 6-й немецкой армией, на которую возлагалась задача держать оборону по Тиссе и между Тиссой и Дунаем. Согласно ЖБД 6-й немецкой армии, 3-я венгерская армия получила задачу «уничтожать части противника, пробивающиеся по дорогам на Будапешт», а на 6-ю немецкую армию возлагалась задача оборонять линию Тиссы. Предполагая, что советские войска нанесут удар в районе Сольнока, Фриснер решил перебросить в район Ясберень танковую группу Брайта по выполнении ей своей задачи в районе Ньиредьхазы1 . В перспективе это серьезно меняло ситуацию, но пока преимущество было на стороне 2-го УФ. По отчету о действиях бронетанковых и механизированных войск фронта, к началу Будапештской операции противник имел подвижных частей перед всем фронтом: 6 тд, 3 мд и 1 штурмовую дивизию («Родос») с общим количеством танков и самоходных установок 338 единиц. Из них две танковых дивизии, одна мотодивизия и одна штурмовая дивизия находились на Будапештском направлении с общей численностью танков и самоходных установок 161 единица. Четыре танковых дивизии и одна мотодивизия находились на направлении Ньиредьхаза, Мишкольц. 18-я мд СС находилась в резерве и была сосредоточена в районе Лученец, имея до 50 танков и СУ. С нашей стороны на направлении главного удара был сосредоточен 2-й мк и подтягивался 4-й мк, насчитывавшие в своем составе 312 танков и 60 СУ, всего 372 единицы. Кроме двух механизированных корпусов, составлявших эшелон развития успеха, в эшелон прорыва (подвижные соединения, поддерживавшие 46-ю армию) входили три самоходных артполка – 991-й, 1897-й и 1505-й сап, располагавшие 53 установками СУ-76. Таким образом, всего в полосе наступления 46-й армии имелось 312 танков и 113 СУ, итого 425 бронеединиц 1 . У 7-й гв. армии, вместе с 1-й румынской армией, наносившей вспомогательный удар южнее Сольнока, во втором эшелоне должна была вводиться в 130 действие 27-я гвардейская отдельная танковая бригада, в которой по списку насчитывалось 46 Т-34, 16 СУ-85 и 4 СУ-76 (86 единиц), однако в строю было 19 Т-34, 11 СУ-85 и 4 СУ-76 (7 Т-34 и 1 СУ-85 находились в текущем, а 19 Т-34 и 4 СУ-85 – в среднем ремонте) 1. ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 7, 46-47.
Противник имел здесь оборону полевого типа – стрелковые ячейки, открытые и с противоосколочными перекрытиями пулеметные гнезда в районе Сольнок, а северо-восточнее его – траншеи полного профиля. В первой линии стояло до шести неполных дивизий с наибольшей плотностью южнее Сольнок, где тактическая плотность противника доходила до 1 пехотного батальона на 1,3 км фронта; по данным разведки, перед фронтом 7-й гв. армии действовало до 110 танков и самоходных орудий 1 . В то же время у 7-й гв. армии было решительное превосходство в артиллерии: противник имел 5 150-мм батарей (12 орудий), 15 105-мм бата- рей (42 орудия), 12 75-мм батарей (39 орудий), 4 зенитных батареи (16 ору- дий), 22 минометных батареи (77 минометов), ПТО – 10 орудий; всего 196 стволов, что составляло 3,3 ствола на километр фронта. У 7-й гв. армии на огневых позициях стояло 152 мм – 98 орудий, 122 мм – 160 орудий, 76 мм ПА – 60 орудий, 76 мм ДА – 271 орудий, 57 мм – 21 орудие, 45 мм – 120 орудий, 120 мм – 288 минометов, 82 мм – 411 минометов, 37 мм зенитных орудий – 122, 85 мм зенитных орудий – 32; итого 1583 ствола, что составляло 26,4 ствола на 1 км фронта 4 . 29 октября 1944 г. в 14.00 части 46-й армии при поддержке штурмовых авиакорпусов 5-й воздушной армии пошли в атаку; Будапештская операция началась5. 1. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1843. Л. 29, 32. 2 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 749. Л. 9. 3 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 857. Л. 28. 4 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5328. Д. 292. Л. 206-207. 5 Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. С. 417; Давтян, С.М. Пятая воздушная. Военно-исторический очерк боевого пути 5-й воздушной армии в годы Великой Отечественной войны [Текст] / С.М. Давтян. М.: Воениздат, 1990. С. 211; Типпельскирх, К. Исто- рия Второй мировой войны [Текст] / К. Типпельскирх. М.: АСТ, 1999. С. 640; Фуллер, Дж.Ф.Ч. Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор [Текст] / Дж.Ф.Ч. Фуллер. М.: Иностранная литература, 1956. С. 422.
К исходу дня наши войска на ряде участков продвинулись на 4-6 км. Германское командование интерпретировало эти действия как разведку боем: в журнале боевых действий 6-й немецкой армии были отмечены «раз ведывательные поиски на широком фронте, силой до батальона»2 . Однако на венгерские части данные действия произвели сильное впечатление: по словам Фриснера, они «не устояли против этих атак противника и отошли на н сколько километров назад», а запись в ЖБД 6-й А (н) еще более выразительна: «Бои 29-го октября, а также еще предшествующих дней, разбили венгерские дивизии; сплошной линии сопротивления вечером 29 октября уже не существовало» 3 . На следующий день в прорыв устремились бригады 2-го гв. механиз рованного корпуса, наступавшего вдоль дороги Сегед – Кечкемет – Будапешт. Передовые части 2-го мк, громя отступающих венгров, ворвались в Кечкемет, оборонявшийся частями 15-й зенитной дивизии немцев, на поддержку которых из района Яскараене выдвигалась 24-я тд. В 15.00 приказом командования группы армий «Юг» на армейскую группу Фреттер-Пико была возложена задача обороны Будапешта, для чего в ее состав была введена группа «Будапешт» под командованием обергруппенфюрера СС Пфеффер- Вильденбруха (18-я и 22-я кд СС, 6-й венгерский армейский корпус)4 . В тот же день перешли в наступление закончившие форсирование Тиссы соединения 7-й гв. армии; 25-й гв. ск и 1-я румынская армия сбили противника с занимаемых позиций и продвинулись на 4-8 км в северо-западном направлении 5 . 1. Причины поражения сухопутных войск Германии / Авторы-составители: генерал-майор Дитмар, полковник Эгельгаф, генерал-лейтенант Циммерман, генерал Весфаль, полковник Зельмайр, генерал-майор Бутлар; пер. с нем. Л.А. Игоревского [Текст]. М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2011. С. 393. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. С. 418; Освобождение Венгрии от фашизма [Текст]. М.: Наука, 1965. С. 107. 2 ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 49. 3 ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 10-11. 4 ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 7, 49, 56; Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 166. 5 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 749. Л. 1; Д. 857. Л. 27.
31 октября наступающие соединения 2-го УФ охватили Кечкемет с востока и запада, достигнув районов Лаойшмиже и Надькереш. 24-я тд понесла поражение; согласно ЖБД 6-й армии, «…в ходе тяжелых боев 2-й дивизион 24-го противотанкового полка и штаб 24-й тд были раздавлены русскими танками. К вечеру 40 танков противника ворвались в Кечкемет»1 . Одновременно на правом фланге фронта 51-й ск 27-й армии освободил Ньиредьхазу. Маршал Малиновский, намечая пути развития обозначившегося успеха, представил на утверждение Ставки план продолжения наступательной операции фронта, имевший целью: силами 40-й армии наносить удар на Мишкольц, центром (27-я и 53-я армии) форсировать р. Тисса и развивать наступление в общем направлении Фюзешабонь и Ясарок-Салаш, а левым крылом фронта овладеть Будапештом и районами восточнее и западнее его. Верховный Главнокомандующий на следующий день (1 ноября) разрешил перевести на Будапештское направление 6-ю гв. ТА в составе 5-го гв. тк и 9-го гв. мк и группу Плиева в составе 4-го, 6-го гв. кк и 7-го мк (КМГ Горшкова снова становилась самостоятельным объединением, а КМГ Плиева получала штаб и необходимые средства связи) и приказал силами 27-й армии нанести удар из района Польгар и южнее в направлении Мишкольц 2 . 1-2 ноября стремительное наступление войск левого крыла 2-го Украинского фронта на Будапешт продолжалось. Группами по 25-30 танков с пехотным десантом гвардейцы 2-го гв. мк и введенного в бой в середине дня 2 ноября 4-го гв. мк неудержимо двигались вперед. 1 ноября был взят Яскараене; 2-го ноября части 4-го гв. мк прорвали оборону 1-й венгерской кавале- рийской дивизии и вышли в район Альшономеди и Оча; до Будапешта оставалось 15-20 км. Севернее соединения 7-й гв. армии продолжали наступать на Абонь и Сольнок. 2 ноября в полосе 25-го гв. ск была введена в бой 27-я гв. отбр. Согласно журналу боевых действий артиллерии 7-й гв. армии, если 133 артиллерия и минометы противника в составе 8 артбатарей и 5-6 минбатарей выпустили до 600 снарядов и мин по боевым порядкам наших войск, то расход боеприпасов артиллерии 7-й гв. А составил: снарядов 152 мм – 492 шт.; 122 мм – 933; 76 мм ПА – 450; 76 мм ДА – 2433; 45 мм – 960; мин 120 мм – 2161 шт.; 82 мм – 3343; М-13 – 313 шт. (всего 10 772 шт., т.е. в 18 раз больше противника). 1. ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 59. 2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1300. Л. 12, 14; Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944-1945. Т. 16 (5-4). С. 164.
Венгерские войска бежали; словами генерал-полковника Фриснера, «…от 3-й венгерской армии ничего не осталось, кроме 10-й венгерской пехотной дивизии да нескольких подразделений 20-й венгерской пехотной и 5-й венгерской запасной дивизий. …15-я венгерская пехотная и 8-я венгерская резервная дивизии в полнейшем беспорядке отходили по дороге на Будапешт, поэтому командование группы армий сочло необходимым затребовать через полномочного военного представителя Германии при венгерском правительстве генерала Грейфенберга венгерскую жандармерию для перекрытия дорог юго-восточнее Будапешта и задержки отступающих венгерских частей» ( 2) . Не надеясь, очевидно, на венгерскую жандармерию, германское военное командование прибегало и к более жестким мерам, о чем свидетельствуют записи в ЖБД 6-й армии от 1.11.1944 г.: «9.05. Начальник штаба армейской группы отдает начальнику штаба 3- го танкового корпуса приказ воспрепятствовать отходу венгерских соединений, действующих непосредственно на Дунае, на западный берег реки. 18.05. Начальник штаба армейской группы дает указание начальнику штаба 3-го танкового корпуса при любых обстоятельствах воспрепятствовать переправе 7-го венгерского ак через Дунафельдвар на западный берег Дуная»(3) . А вот запись от 2 ноября: «Сегодня произошли изменения в порядке подчиненности соединений армейской группы. 3-я венгерская армия, в подчинении которой до сего времени находились танковые группы Брайта и Кирхнера, передала эти соединения в распоряжение армейской группы. 1. ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 749. Л. 9; Оп. 5328. Д. 292. Л. 6. 2 Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 165-168. 3 ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 72-74.
Таким образом, танковые группы Брайта и Кирхнера получают теперь свои приказы непосредственно от армейской группы»1 . Это означало, что немцы больше не рассчитывали на союзника и полностью взяли командование в свои руки. К этому моменту группа Фреттер- Пико, подтянув соединения 3-го тк из района Ньиредьхазы, закончила перегруппировку и создала новую линию обороны между Тиссой и Дунаем (держать оборону по Дунаю были направлены части 2-й венгерской армии), разделенную между танковыми группами Брайта (3-й тк) и Кирхнера (57-й тк). В состав группы Брайта входили 7-й венгерский армейский корпус (остатки 23-й пд, 1-я гусарская дивизия и 1-я венгерская танковая дивизия) и 3-й тк (8- я и 22-я кд СС, 12-я тд, мд «Фельдхернхалле»); группу Кирхнера составляли 57-й тк (1-я, 23-я, 24-я тд) и 8-й венгерский ак (части 5-й и 20-й венгерских пд)2 . Как результат, сопротивляемость противника сразу возросла, а над правым флангом наступающей группировки нависла серьезная угроза. 3 ноября части 2-го гв. мк, продолжая наступление на Будапешт, прорвали оборону противника в районе Дяль, вышли к Шарокшарпетери и овладели Юлле. На следующий день здесь разгорелись упорные бои с контратаковавшими немецкими соединениями; сражение шло, как оценивали ситуацию сами немцы, «у ворот Будапешта», «у входа в столицу»3 . К утру 5 ноября 2-й гв. мк вышел на рубеж: Илле, Андраши, Дяль; 4-й гв. мк вышел на рубеж: Дяль, г.дв. Дяль Ласло, Алшонемедь, Такшони. В целом войска наступающей группировки вышли на рубеж Монор, Илле, Ракоцилигет, вплотную 135 подойдя к внешнему оборонительному обводу Будапешта, до которого оставалось 10-15 км. Однако последнего шага нашим войскам сделать не удалось. 1. ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 90. 2 ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 6; Типпельскирх, К. История Второй мировой войны. С. 640. 3 ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 16. 4 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1843. Л. 30. Неблагоприятные погодные условия и трудности со снабжением делали свое дело – наступление замедлилось. Уже 3 ноября ЖБД 6-й армии вермахта зафиксировал, что «…противник задержал свои танковые соединения непосредственно к югу от города», добавив: «Чем объяснить такое поведение противника – перегруппировкой ли, плохими дорогами, или опасностью под ударом немецких соединений попасть в тиски между Дунаем и Будапештом, – трудно сказать…». Такая опасность действительно существовала: 4 ноября генерал- полковник Фриснер получил распоряжение ОКХ организовать удар во фланг и тыл наступающей на Будапешт группировке . И сам командующий группой армий «Юг», и тем более его подчиненные восприняли это распоряжение без особого энтузиазма – состоявшийся диалог в журнале боевых действий опи- сан так: «Генерал танковых войск Кирхнер сообщает о том, что командиры 1- й и 23-й танковых дивизий считают намеченное на завтра наступление неосуществимым. Начальник штаба армейской группы указывает, что командование группы армий и Главное командование Сухопутных сил никаких сомнений в расчет не принимает» 4 . В итоге командир 57-го тк собрал боевую группу 1-й тд из 9 «Пантер», дивизиона САУ и 20 бронетранспортеров численным составом 2 офицера, 81 унтер-офицер и 507 солдат, которая 5 ноября, перейдя в наступление из района Пилиш, сумела прорваться через Уйхартян в район Альдобаш к железной дороге Кечкемет-Будапешт 5 . (В отчете БТ и МВ 2-го УФ это было описано так: «5.11.44 г. противник сосредоточил в районе Пилиш до 30-40 танков, усилил последние пехотой на бронетранспортерах и нанес контрудар, выйдя на коммуникации наших соединений, действующих в районе Илле, Вечеш» ). 1 ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 1572. Л. 43. 2 ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 96-97. 3 Гостони, П. Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944 – 1945 [Текст] / П. Гостони. М.: ЗАО Центрполиграф, 2013. С. 110. 4 ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 106. 5 ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 112, 116.
Возникшая в связи с этим прорывом угроза вскоре была ликвидирована, однако оба советских мехкорпуса остановились и, более того, стали отходить от Будапешта на юго-восток в район Цегледа, озадачив этим командование противника: в штабе группы Фреттер- Пико не были уверены, что причиной послужил удар боевой группы Тунерт и решили, что «…этот отход проведен с целью перегруппировки сил, которая, по всей вероятности, связана с введением в действие группы Плиева» . Немецкая оценка обстановки была в определенной степени верной: речь действительно шла о перегруппировке и подготовке нового, более маштабного наступления. Вечером 4 ноября маршал Малиновский получил директиву № 220256: «Ставка Верховного Главнокомандования считает, что атака Будапешта на узком фронте силами только двух мехкорпусов с незначительным количеством пехоты может привести к неоправданным потерям и поставить действующие на этом направлении войска под фланговый удар противника с северо-востока.
Исходя из этого, Ставка приказывает: 1. Вывести быстрее правое крыло фронта (7 гв., 53, 27 и 40-я армии) на западный берег р. Тиса с тем, чтобы повести наступление широким фронтом и разбить будапештскую группировку противника ударом правого крыла фронта с севера и северо-востока во взаимодействии с ударом левого крыла фронта (46-я армия, 2 и 4 гв. мк) с юга. 2. Для выполнения этой задачи силами группы Плиева не позже 7.11 нанести удар из района Сольнока на север с целью свернуть оборону противника на западном берегу р. Тиса и вывести правое крыло фронта за р. Тиса»3. . 1 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1843. Л. 32. 2. ЦАМО. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 260. Л. 128, 133. 3. Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944- 1945. Т. 16 (5-4). С. 165.
Очевидно, что, исходя из недавнего опыта, когда подвижные соединения 2-го УФ (КМГ Плиева) дважды оказывались в окружении, прорыв из которого сопровождался серьезными потерями, Ставка, оценив угрозу возможности флангового удара 3-го тк немцев, решила не рисковать с глубокими прорывами и повести наступление широким фронтом. В связи с этим 2-й и 4- й мк и отводились в полосу 7-й гвардейской армии. Хотя захватить с хода венгерскую столицу не удалось, эти два мехкорпуса успели нанести противнику значительный урон – за время с начала наступления ими было уничтожено: танков и самоходных установок – 73, автомашин – 246, орудий всех калибров – 211, минометов всех калибров – 82, пулеметов – 290, самолетов – 20, повозок – 359, солдат и офицеров – 6600; захвачено: танков и самоходных установок – 11, автомашин – 535, орудий всех калибров – 55, пулеметов – 19, самолетов – 9, складов – 36. Свои потери при этом оказались сравнительно невелики: танков Т-34 – 68, танков ИС-122 – 3, артиллерийских установок ИСУ-122 – 1, артиллерийских установок 85 мм – 6, артиллерийских установок 76 мм – 17, орудий разных калибров – 20, минометов – 5, самолетов ПО-2 – 3, бронетранспортеров и бронемашин – 17, автомашин – 90, артиллерийских тягачей – 18, личного состава убито и ранено – 1262 человек 1. К этому моменту 7-я гв. армия продолжала бои за расширение плацдарма на западном берегу р. Тисса. Удерживая правым флангом прежний рубеж, войска армии центром и левым флангом наступали в северо-западном направлении и в течение первых четырех дней операции продвинулись вперед от 14 до 20 км. 4 ноября были взяты сразу три города – Цеглед, Сольнок и Абонь, вследствие чего немецкие войска были вынуждены отойти на правый берег Тиссы и начать постепенное отступление на север 2 . В овладении этими городами проявилось возросшее тактическое мастерство командиров и мужество бойцов Красной армии. Так, Абонь была взята частями 25-го гв. ск. путем обхода города двумя стрелковыми полками 297-й сд с запада и правым флангом 53-й сд с востока; на следующий день в занятый город была направлена 2-я оиптабр, чтобы занять огневые позиции на северо-восточной, северной и северо-западной окраинах с целью не допустить прорыва танков противника с направлений: Рекаш, Уйсас, Тапиоселе1 . Сольноком овладели части 27-го гв. ск, атаковав его ночью обходным маневром с северо-запада и запада и одновременной атакой с юга: 227-я сд одним полком форсировала р. Тисса южнее города, двумя полками в 24.00 3.11.1944 г. начала наступление на Сольнок с юга и юго-запада, нанося главный удар левым флангом, обходным маневром с юго-запада 777-го сп и одновременной атакой 570-го сп с юга при содействии одного батальона 779-го сп с востока. К 4.00 4 ноября дивизия ворвалась в центр города; в ночь на следующий день огневые позиции на его южной окраине заняли 449-й и 1329-й иптап. 1 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1843. Л. 31. 2 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 857. Л. 28; Типпельскирх, К. История Второй мировой войны. С. 640; Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 169.
В боях за овладение и удержание г. Сольнок исключительно большую роль сыграли смелые и решительные действия артиллеристов 227-й сд. Противник, превративший Сольнок в мощный узел сопротивления, упорно оборонял подступы к городу с юга. Для быстрого уничтожения вражеских огневых точек, большинство которых было укрыто в кирпичных домах, решением командующего артиллерией 227-й сд вся полковая и дивизионная артиллерия была поставлена на открытые ОП для стрельбы прямой наводкой. Большая эффективность огня прямой наводки дала возможность быстро подавить действующие огневые точки на подступах к городу. Пользуясь ослаблением огня противника, стрелковые части дивизии с малыми потерями овладели южной и восточной частью города, а в течение ночи была очищена от противника и северо-восточная часть города. Противник, выбитый из города, закрепился в районе станции, имея здесь сильную группу войск в составе до 400 автоматчиков, двух минбатарей, трех тяжелых самоходных орудий типа «Фердинанд» и нескольких средних танков 1. ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 749. Л. 16.
К утру 4 ноября обстановка на участке 227-й сд сложилась следующим образом: части 303-й сд, встретив сильное сопротивление противника, были остановлены западнее Сольнок, в то время как части 227-й сд вели бой на северо-восточной окраине города, не имея огневой связи с левым соседом. Пользуясь отсутствием огневой связи между частями 227-й сд и 303-й сд, противник перешел в наступление из района станции, имея задачу захватить никем не защищаемую юго-западную часть города и выйти в тыл частям 227- й сд.
Для устранения угрозы выхода противника в тылы наших частей командиру 72-го оиптд (227-я сд) была поставлена задача – сняться с зани- маемых позиций на северной окраине Тосег и спешно занять оборону на за- падной окраине Сольнок. Дивизион с хода под пулеметным огнем развернулся на западной окраине Сольнок и открыл огонь прямой наводкой по наступающей пехоте и танкам противника. Не имея пехотного прикрытия, часть расчетов, разведчики и связисты дивизиона с автоматами и винтовками заняли оборону впереди орудий, отражая атаки пехоты огнем стрелкового оружия. В это же время остальная часть орудийных расчетов вела огонь прямой наводкой по танкам. Ведя неравный бой, артиллеристы 72-го оиптд отбили неоднократные атаки пехоты и танков противника и удержали за собой западную часть города, проявив при этом образцы подлинного героизма. Так, разведчик старший сержант Мосалов, прикрывая орудие старшего сержанта Шуринова, выдвинулся вперед с ручным пулеметом. Отражая атаки пехоты противника, он уничтожил 25 немцев. Когда кончились патроны, Мосалов гранатами закидал пулеметный расчет противника и уничтожил пулемет, но был убит выстрелом с чердака. Немцы стремились захватить тело Мосалова и унести его в свое расположение. Орудийный расчет Шуринова огнем своего орудия отражал все атаки немцев и не подпустил их к трупу старшего сержанта. С наступлением темноты, когда немцы отступили, тело Мосалова было вынесено орудийным расчетом Шуринова в расположение батареи. Храбро сражались с немцами командир отделения разведки 72-го оиптд старшина Рубцов и разведчик старший сержант Джансимбаев. Оба они автоматным огнем прикрывали орудие, которое вело бой с немецким тяжелым самоходным орудием. Отражая атаки пехоты противника, стремившейся захватить наше орудие, оба разведчика погибли в бою, но врага к орудию не допустили. Противник, потерявший в этих боях до 200 солдат и офицеров, два танка и одно самоходное орудие, под покровом темноты отошел в северо- западном направлении на новый промежуточный рубеж; город остался в наших руках1. ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5312. Д. 749. Л. 15-16.
Может показаться, что последний абзац с информацией о подвиге артиллеристов 72-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона совершенно неуместен в нашем исследовании, и без того насыщенном, казалось бы, излишней информацией. Последняя информация свидетельствует о том, что на архивном хранении до сих пор находятся документы, составленные по боевым донесениям командиров отдельных подразделений, чьи подчиненные заметно отличились в ходе боев. В этой связи, зреет уверенность в том, что в архивах ГРУ и НКВД сохраняются донесения и отчеты об операциях, фронтовых и армейских разведчиков и диверсантов, подобных той, информацию о которой мы по крупицам собираем из доступного нам на данный момент материала.
В отчаянном поиске материала по взятой для исследования диверсионно-разведывательной операции, проследовав с войсками 2-го Украинского фронта с 25-го октября по 4-го ноября 1944 года, мы достигли городка Сату-Маре в излучине Тиссы, - то есть, того объекта, при бомбардировке которого месяцем ранее был сбит самолет, пилотируемый лейтенантом Масленниковым, которому мы уделим особое внимание.
В ходе первого наступления на Будапешт части 2-го УФ получили богатый боевой опыт, особенно в отношении форсирования водных рубежей при сильном сопротивлении противника. Реку Тиссу войскам фронта приходилось форсировать в трудных условиях как в плане недостаточного количества табельных средств для переправы, так и в плане сложной гидрометеорологической обстановки. Все мосты и переправы через р. Тисса противником были разрушены, а непрерывные дожди и дважды повторявшиеся паводки резко подняли уровень воды, что сильно затрудняло форсирование. Паводки продолжались 5-7 дней, повысив уровень воды от 2,5 до 4,5 м, в результате чего на отдельных участках построенные мост были снесены течением или основательно разрушены. Подготовительная работа к форсированию Тиссы осложнялась тем обстоятельством, что хороших грунтовых дорог, подходящих к реке, было очень мало и требовалось в течение 2-3 дней их отремонтировать, чтобы дать возможность всем видам транспорта подойти к реке и занять исходные районы для форсирования. Задачу эту было трудно выполнить и, несмотря на проведенный ремонт грунтовых дорог, подтягивание тяжелых переправочных средств к пунктам переправ было сильно затруднено. Тем не менее, саперные подразделения своей энергичной работой беспрестанно снабжали переправлявшиеся части плотами, лодками и другими необходимыми переправочными средствами, быстро ремонтировали разрушенные огнем противника переправочные средства или заменяли их новыми. Так, на участке одной из стрелковых дивизий противник своим огнем вывел из строя две лодки А-3, пять деревянных лодок, два понтона НЛП, а переправа продолжала функционировать, так как саперы быстро построили плоты, которые и заменили выбывшее из строя штатное переправочное имущество. Кроме паромных переправ, саперы широко практиковали постройку наплавных мостов в тех районах переправ, которые уже вышли из зоны ружейно-пулеметного огня противника. Конструкция таких мостов весьма проста: на бочках, скрепленных брусьями и тросами, выкладывался настил из теса или досок. На постройку такого моста требовалось затратить 700 бочек и 36 часов рабочего времени. Грузоподъемность такого моста не превышала 2-3 тонн. Такой мост в 30 раз увеличивал пропускную способность по сравнению с паромной переправой.
Опыт форсирования реки Тисса показал, что резиновые надувные лодки не оправдывают своего предназначения при переброске через реку десантов под огнем противника. Они быстро выводятся из строя. Целесообразнее использовать паромы. Для десантных операций под огнем противника наиболее пригодными зарекомендовали себя деревянно-складные и рыбачьи лодки вместимостью 10-12 человек. Эти лодки менее уязвимы и даже при наличии пробоин пулями или осколками от снарядов могли продолжать работу. Также нецелесообразным оказалось использование небольших лодок, ибо они причаливали к противоположному берегу в разных местах и в силу этого не представлялось возможности сконцентрировать сколько-нибудь значительные силы для захвата плацдарма. Высаживающиеся из таких лодок небольшие группы бойцов (2-3 человека) быстро уничтожались противником еще до того момента, когда к ним могли присоединиться другие переправляющиеся десантники. В процессе форсирования силами подразделений химической защиты дивизий были произведены работы по дымовому прикрытию частей, форсировавших р. Тисса, и паромных переправ. Общая продолжительность дымопуска на участке шести дивизий – 4 часа 40 минут. Израсходовано дымовых средств – 1974 американских шашек и 510 РДГ. Производством дымопуска химические подразделения оказали большую помощь пехоте в форсировании р. Тисса. Следует отметить, что благодаря применению дымопуска в различных местах на широком фронте противник зачастую вводился в заблуждение в отношении истинных мест переправы наших войск и нередко в моменты задымления вел огонь по пустому месту. 1 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5328. Д. 292. Л. 210-212.
Скрытно форсировать водную преграду удавалось далеко не всегда. При форсировании передовыми частями 2-го УФ р. Тисса пехота противника старалась своим интенсивным артиллерийско-минометным и ружейно-пулеметным огнем рассеять переправлявшихся на лодках и вплавь, не допустить приближения к берегу и помешать производить высадку. В случае, когда наши передовые отряды достигали правого берега реки и начинали захватывать плацдарм, пехота противника переходила в частые контратаки с целью сбросить переправившихся с берега и не дать им возможности закрпиться на правом берегу и расширять плацдарм. Как только передовым частям наших войск удавалось захватить небольшой плацдарм на правом берегу р. Тисса и закрепиться на нем, пехота противника всю свою активность переносила на фланги переправившихся передовых отрядов, стремясь отрезать от переправы, окружить и уничтожить их. Одновременно усиливались артиллерийско-минометные огневые налеты по районам переправ с целью не допустить строительства переправы, уничтожить переправочные средства и не позволить перебрасывать дополнительные силы и средства 1. При расширении плацдармов нашими частями противник вводил в бой танки, самоходные орудия и совместными действиями со своей пехотой добивался локализации боев в прибрежных районах р. Тисса. Например, в течение ночи с 5 на 6 ноября сильным передовым отрядам трех наших дивизий удалось преодолеть водную преграду и зацепиться на правом берегу р. Тисса. Пехота противника немедленно перешла к контратакам и в течение суток предприняла 16 контратак силой до батальона из района южнее Чобай, южнее Такта-Кенез против переправившихся батальонов в районе Разом и в районе Коплало, стремясь сбросить наши части с правого берега р. Тисса. Убедившись в невозможности выполнить эти задачи силами одной пехоты, к концу дня противник предпринял еще две контратаки силой до батальона пехоты при под- держке 10 танков каждая, но и это ему не помогло – захваченные на правом берегу реки плацдармы прочно удерживались нашими частями. В районе Руска на правом берегу Тиссы 4 ноября противнику непрерывными контратаками удалось расчленить боевые порядки переправившихся батальонов и ударами с флангов взять их в полукольцо. После длительных ожесточенных боев, переходивших в рукопашные схватки, пользуясь своим преимуществом в живой силе и технике, противник смял героически ср жавшихся бойцов и офицеров и в большинстве своем уничтожил их. Как правило, в период форсирования р. Тисса нашими войсками, огневые позиции артиллерии и минометов противника располагались в непосред- ственной близости к правому берегу. Все минометы, 75-мм орудия и часть орудий калибра 105 мм занимали огневые позиции в 1-2 км от воды, артиллерия большой мощности – в 5-7 км. Такое расположение артиллерийско- минометных средств позволяло противнику наносить массированные удары по нашим переправам, осуществлять маневр колесами и активно поддерживать пехоту, переходящую в контратаки против наших частей. Артиллерия и минометы противника вели методический огонь по боевым порядкам и производили массированные огневые налеты по переправам и районам плацдармов на правом берегу р. Тисса. Так, только за один час с 15.00 до 16.00 7 ноября по переправе в районе Руска артиллерия и минометы противника выпустили свыше 600 мин и снарядов, а по плацдарму, удерживаемому отдельным пулеметно-артиллерийским батальоном, за 1 час выпустили 1000 снарядов и мин. Танки и самоходные орудия противника выдвигались непосредственно к водному рубежу и вели огонь по боевым порядкам наших войск, особенно в районах переправ. Были случаи, когда танки и самоходные орудия превращались в неподвижные огневые точки (зарывались в землю) и также вели интенсивный огонь 1. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1339. Л. 14, 25-26, 28.
Итак, 5-6 ноября 1944 г. наступление войск 2-го Украинского фронта на Будапешт приостановилось. 7-я гвардейская и 46-я армии продолжали вести бои, но противник, усилив сопротивление, неоднократно переходил в контратаки силою батальон-полк пехоты с 10-20 танками и сумел отбить ряд населенных пунктов (так, 6 ноября противником были предприняты контр- атаки силами от батальона до полка пехоты при поддержке 17 танков и самоходных орудий в районе Майор, в результате чего противнику удалось в рваться в Майор) 2 . С утра 7 ноября войска фронта возобновили наступление с форсированием р. Тисса. Наибольший успех обозначился только на фронте 27-й и 53-й армий, где наши войска отбросили дивизии 9-го венгерского ак и заняли плацдармы на правом берегу Тиссы. На следующий день противник предпринял ряд контратак, так что достигнутый успех развить не удалось. В течение 9 ноября войска 2-го УФ силами левого фланга 40-й армии, 27-й и 53-й армиями продолжали наступление, продвинувшись на участке 27-й и 53- й армий на 3-12 км. 7-я гвардейская и 46-я армии в течение дня производили перегруппировку, вели разведку и готовились к предстоящему наступлению. 1. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1339. Л. 4-8. 2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1300. Л. 18; Ф. 341. Оп. 5312. Д. 749. Л. 23.
Маршал Малиновский принял решение нанести два главных удара – в направлении Мишкольц с целью отбросить противника к Словацким Рудным горам и в направлении Дьендьеш- Хатван с целью создания угрозы Будапешту с востока. Начало наступления было назначено на 10 ноября, однако вследствие неблагоприятной погоды, не допускавшей работу авиации и затруднявшей работу артиллерии (туман), а также вследствие того, что части из-за труднопроходимости дорог не успели создать необходимых запасов (а они были значительны: только 7-й гв. армии было приказано для проведения артнаступления к утру 10 ноября на фронте Уйсас, Цеглед привлечь не менее 1600 стволов (без 45-мм пушек); армии придавалось три бригады 7-й ад, 110 стволов привлекалось от 6-й гв. ТА, 270 стволов – от КМГ Плиева, 215 стволов – от 2-го и 4-го гв. мк), наступление было отложено до утра 11.11.1944 г.
Глава 5. Боевые действия армий 3-го Украинского фронта на будапештском направлении.
В эти дни с южного направления к битве за Будапешт присоединился 3-й Украинский фронт маршала Ф.И. Толбухина в составе 57-й, 4-й гвардейской армий, 18-го тк и 17-й ВА.
Этот факт для нас важен уже тем, что исследуемая нами диверсионно-разведывательная операция планировалась и проводилась на базе разведывательного отдела 4-й гвардейской армии.
Согласно директиве Ставки № 220244 от 18.10.1944 г., 75-й ск 57-й армии занимал оборону по р. Дунай на 120-километровом участке Сомбор, Новисад с целью прикрытия левого крыла войск 2-го Украинского фронта 3 . На противоположном берегу Дуная до впадения в него р. Дравы занимали позиции части 2-й венгерской армии, а ниже по течению – 2-й немецкой танковой армии группы армий «Ф» (несмотря на свое название, эта армия практически не имела танков, зато в ее составе имелись такие своеобразные соединения, как 13-я мусульманская пд СС и 1-я казачья дивизия вермахта 4. 1 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1300. Л. 20, 24; Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 170. 2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1300. Л. 21, 23, 24. 3. Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944- 1945. Т. 16 (5-4). С. 160. 4. ЦАМО. Ф 243. Оп. 2900. Д. 882. Л. 128, 129. 1 ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 8-9.
Начало боевых действий 3-го Украинского фронта на венгерском направлении омрачил трагический эпизод, произошедший 7 ноября возле сербского города Ниш, впоследствии более известный как «Нишский инцидент.
В 13:10 над маршевыми колоннами 6-го Гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Григория Петровича Котова нависла группа двухбалочных самолётов, по данным офицера авиации при штабе 3-го Украинского фронта насчитывавшая 27 машин. Форма фюзеляжей напоминала германские разведывательные самолёты «Фокке-фульф -189», прозванных в наших войсках «рамами».
Непривычным было то, что немецких разведчиков привыкли наблюдать на большой высоте, часто недосягаемой для нашей зенитной артиллерии, а эти самолеты приближались большой компактной группой на непривычно малой высоте. Самолёты пошли на снижение с явным намерением атаковать маршевые колонны, что совсем было нетипично для тактики немецких воздушных разведчиков. По мере приближения самолётов гвардейцы смогли разглядеть, что на их фюзеляжах изображены не германские кресты, а белые звёзды - это были не Fw-189, а американские тяжёлые истребители Lockheed P-38 Lightning. Предположив, что американцы, очевидно, перепутали советские колонны с германскими, красноармейцы принялись махать краснозвездными флагами . Но союзные самолёты не отказались от атаки наших войсковых колонн. На советские части обрушился огонь пушек и пулемётов, посыпались бомбы и ракеты. Причем штурмовке подверглись в первую очередь автомашины командования и подвижные радиостанции. Об атаке «неизвестными»(?) самолетами наших войсковых колонн было послано радиосообщение на командный пункт ПВО 4-й гвардейской армии. Находившаяся в пятиминутной готовности истребительная авиация 17-й воздушной армии, отреагировала незамедлительно. С ближайшего аэродрома в воздух поднялись истребители ЯК-9.
Советские лётчики получили распоряжение не вступать с американцами в бой, а лишь оттеснить их от наших походных колонн, но едва наши истребители приблизились к месту событий, американцы с дальних дистанций открыли по ним огонь из своих мощных пушек. Ведущий передового звена младший лейтенант Виктор Васильевич Шипуля открыл ответный огонь, сбив один из «P-38». Завязался воздушный бой, в ходе которого был сбит истребитель Шипули , а сам младший лейтенант погиб. В бой также вступили расположенные на аэродроме Ниша советские зенитные части, сбившие ещё один P-38, но в то же время случайно поразившие и самолёт лейтенанта Дмитрия Петровича Кривоногих - ЯК вспыхнул и рухнул на землю в 3-х километрах от нишского аэродрома, лейтенант погиб. В набиравшем обороты бою советские лётчики сбили третий «P-38», но и сами понесли потери - самолёт лейтенанта Анатолия Максимовича Жестовского получил тяжёлые повреждения, однако лётчик, хоть и получил несколько ранений, смог покинуть гибнущий самолёт с помощью парашюта и благодаря этому остался жив. Наконец, ведущий группы старший лейтенант Николай Григорьевич Сурнев рискуя попасть под пушечно-пулеметный огонь американского командирского штурмовика, смог продемонстрировать командиру американской эскадрильи красные звёзды на корпусе своего самолёта, после чего американцы прекратили бой и улетели на юг.
По докладу командования 3-го Украинского фронта, под огнём американских истребителей погиб командир корпуса генерал-майор Котов и ещё 4 офицера и 6 красноармейцев корпусного управления. Всего же от американского авиаудара погибли 34 и получили ранения 39 гвардейцев.
В результате ответных действий советской истребительной авиации и зенитных частей погибли лейтенанты ВВС США Филипп Бревер и Эйдон Коулсон. Капитан Чарльз Кинг оказался удачливее - он сумел посадить горящий самолёт и выбраться из него с помощью оказавшегося рядом сербского крестьянина, так что отделался только ожогами. С советской же стороны, помимо лётчиков и военнослужащих 6-го Гвардейского стрелкового корпуса, погибли 4 зенитчика на аэродроме Ниша.
Впоследствии союзники принесли извинения за события 7 ноября, а в проведённом американской стороной отчёте по итогам расследования признавалось, что американская эскадрилья "была законно атакована советскими истребителями, оборонявшими свои наземные войска". Инцидент под Нишем в немалой степени повлиял на выработку в конце войны опознавательных знаков, понятных для всех армий Антигитлеровской коалиции.
Нишский инцидент при всей его трагичности не оказал существенного влияния на оперативную обстановку в полосе 3-го Украинского фронта, и 7 ноября войска 57-й армии генерал-лейтенанта Михаила Николаевича Шарохина приступили к форсированию Дуная.
Как уже отмечалось корпус генерал-лейтенанта Котова, для ускорения марша колонн производил переход по приграничной территории Югославии, что было сразу же зафиксировано воздушной разедкой американских «союзников».
Судя по всему американские летчики, используемые в «темную» своим командованием, стали своеобразным «инструментом» в специальной провокации американского командования таким своеобразным способом напоминавшего нашему Верховному командованию о недопустимости наступления наших войск в направлении задунайских провинций Югославии, по Тегеранскому соглашению 1943 года, выделенных для совместного «управления созными державами».
Венгерская оборона в северной части фронтового участка в районе Батина – Апатин была оборудована укреплениями полевого типа; сооружения отличались глубиной и большим объемом проделанных трудоемких земляных работ. Передняя полоса состояла из трех линий траншей, расположенных одна от другой на расстоянии действительного ружейно-пулеметного огня. Траншеи дополнялись системой опорных пунктов в тактической глубине, имевших кольцевую оборону. Эта оборона усиливалась минными полями и противотанковыми рвами. В то же время совершенно отсутствовали ДЗОТы и проволочные заграждения; все огневые точки являлись открытыми – или пулеметными, или стрелковыми окопами . На оборонительном рубеже насчитывалось свыше 60 батальонов противника общей численностью около 25 тыс. человек, до 25 артиллерийских батарей разных калибров, 14 минометных групп, до 30 бронеединиц (СУ и бронетранспортеры)1 .
В результате проявления инициативы командиров среднгего звена 8 и 9 ноября усиленные стрелковые роты 74-й и 233-й сд 75-го ск провели разведку боем и захватили небольшие плацдармы на правом берегу Дуная в районах Батина и Апатин. Как выяснилось позже, две роты 74-й стрелковой дивизии полковника Константина Алексеевича Сычёва, входившей в состав 75-го Белградского стрелкового корпуса генерал-майора Адриана Захаровича Акименко, переправились через Дунай в районе города Апатин и начали активную разведку, в течение дня пленив 3-х венгерских пограничников. В тот же день в полосе 57-й армии отмечено 6 венгерских солдат-перебежчиков. На следующий день на плацдарм переправились ещё 4 батальона дивизии полковника Сычёва. Противник пытался воспрепятствовать переправе советских частей, трижды проведя бомбардировку группами по 6-10 самолётов, но высокого урона нанести не сумел - за 8 ноября 74-я стрелковая дивизия потеряла 8 человек убитыми и 15 ранеными. Форсирование происходило ночью, без артиллерийской подготовки, с использованием рыбацких лодок и подручных средств, и потому оказалось неожиданным для противника. Активности авиации обеих сторон препятствовала пасмурная погода, к тому же восьмого числа пошёл первый в ноябре дождь, который создал помехи и наземным войскам - в ноябрьском журнале боевых действий 57-й армии зафиксировано: "Грунтовые дороги на отдельных участках стали трудно проходимы". Да и в целом ландшафт в районе Апатина оказался не самым удобным, о чём также свидетельствует журнал боевых действий 57-й армии: "южная часть плацдарма... представляет собою сильно заболоченную мелко-лесистую местность, покрытую водой местами глубиной до 1 метра. Дорог и троп нет... Почва топкая, труднопроходимая для лошадей и непроходима для всех видов транспорта... Местность сильно заросла кустарником и имеет плохой обзор и затрудняет обстрел. Движение по ней возможно только для пехоты и с трудом для вьючных лошадей... Обходных путей нет; для настила используется подручный рубленный кустарник. Северная часть этого плацдарма... местами заросшая: видимость ограниченная. Грунт более твердый, не болотистый: можно тянуть 75 мм орудия".
Командир корпуса генерал- лейтенант А.З. Акименко, оценив обстановку, приказал начать переправу на плацдармы основных сил обеих дивизий, что и было сделано в последующие дни. Внезапное форсирование Дуная нашими подразделениями было неожиданным для противника, который не придал значения захваченным небольшим плацдармам и пытался сбросить переправившиеся части без привлечения резервов, в то время как они упорно удерживали плацдармы и вели бои с целью их расширения. Эта инициатива дала возможность маршалу Толбухину подготовить план участия основных сил 3-го УФ в Будапештской операции, который был отправлен на утверждение в Ставку утром 12 ноября, на следующий день после начала нового наступления войск 2-го Украинского фронта на столицу Венгрии . ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1200. Л. 58-59.
Впрочем, советское командование не намеревалось ограничиться захватом одного плацдарма. Уже в ночь с 7 на 8 ноября части 233-й стрелковой дивизии полковника Тимофея Ильича Сидоренко предприняли попытку переправы через Дунай на участке близ венгерского города Батина, однако лодки с красноармейцами попали под сосредоточенный огонь германских частей, и переправа сорвалась. Следующей ночью форсирование прошло успешнее - две стрелковые роты 233-й стрелковой дивизии при поддержке частей 12-й Воеводинской ударной бригады из состава 51-й Воеводинской дивизии Народно-Освободительной Армии Югославии смогли закрепить за собой небольшую территорию на западном берегу и перерезать железнодорожную ветку. Разумеется, противник не смирился с возникновением ещё одного советского плацдарма на западном берегу Дуная и последовали многочисленные решительные контратаки. В донесениях из полков, сдерживавших атаки врага, неоднократно отмечалось, что в контратаках участвовали подразделения русских добровольческих частей, воевавших под знаменами Императорской России. Наша фронтовая разведка отмечала наличие в составе войск противника казачьих частей под общим командованием генерал-майора вермахта Гельмута Панвица.
Накал боёв нарастал по степени подхода сил противника. По периметру наших плацдармов продолжалось наращивание сил пехоты, артиллерии, подтягивалась бронетехника. Непрерывные обстрелы затруднили переправу, для которой не хватало плавсредств, что вынуждало перебрасывать наши подразделения с восточного берега на западный по частям. 10 ноября вражеская артиллерия разбила и утопила две лодки и баржу, используемые для переправки войск 74-й стрелковой дивизии, хотя личный состав большого урона не понёс. В тот день части полковника Сычёва потеряли 6 человек убитыми и 16 ранеными.
11 ноября командующий 57-й арией генерал Михаил Шарохин указал командующему корпусом генералу Адриану Акименко на недопустимую медлительность форсирования Дуная. Тревога командарма была вполне объяснима - из прежнего военного опыта он прекрасно знал, что плацдармы, не увеличенные в кратчайшие сроки до размеров, позволяющих развернуть наступление, становятся бесполезны и тогда удерживающие их войска приходится эвакуировать, и хорошо, если враг не успеет их сбросить в воду. Шарохин указал командиру 75-го стрелкового корпуса на необходимость скорейшей переброски на плацдарм орудий и наращивания поддержания пехоты всеми видами артиллерийских средств. Для ускорения переправы командующий 57-й армией потребовал задействовать все подручные средства. Но, вот с этими «подручными» средствами и возникали самые серьезные проблемы. Для буксировки понтонов и плотов использовались катера Дунайской флотилии.
Резонность требований командарма ускорить переправу войск для расширения плацдармов подтверждалась данными, полученными от захваченных 11-12 ноября пленных. Пленные сообщали о быстром увеличении доли германских войск, прибывавших в район для блокирования плацдармов. Если 11 ноября было захвачено 18 пленных, из которых 5 германцев и 5 русских «добровольцев», то среди 26 пленных, взятых 12 ноября, 18 были военнослужащими вермахта. В результате потери советских частей заметно выросли: за 13 ноября в одной только 74-й стрелковой дивизии погиб 31 военнослужащий и 87 получили ранения.
Впрочем, как уже говорилось, закрепление на плацдармах шло медленно не по вине генерала Акименко: командир 75-го стрелкового корпуса делал всё возможное для наращивание темпов, но существовали объективные обстоятельства вроде той же нехватки переправочных средств, да и в связи с усилением вражеской группировки в районе плацдармов сил одного стрелкового корпуса явно недоставало для выполнения поставленной задачи. Командование 57-й армии это учитывало и задействовало дополнительные части. Командир 64-го стрелкового корпуса генерал-майор Иван Кондратьевич Кравцов получил распоряжение Шарохина до утра 12 ноября вывести 73-ю Гвардейскую стрелковую дивизию генерал-майора Семёна Антоновича Козака в район селения Бездан для последующей переправы на Батинский плацдарм. 13 ноября командарм-57 подчинил 233-ю стрелковую дивизию 64-му стрелковому корпусу, а 75-й стрелковый корпус взамен получил в свое распоряжение 236-ю стрелковую дивизию генерал-майора Петра Ивановича Кулижского и 8-ю Воеводинскую ударную бригаду из состава народной армии Югославии.
13-14 ноября подразделения 73-й Гвардейской стрелковой дивизии и 7-й Воеводинской ударной бригады переправлялись на западный берег. Недостаток переправочных средств вынуждал перебрасывать советское и югославское соединения по частям, а отсутствие единого мощного войскового резерва не позволяло переломить ход боёв, тем не менее, определённого результата добиться удалось - к 20:00 14 ноября части 64-го стрелкового корпуса потеснили противника на 1,5 километра. Всего в течение 14 ноября войска 57-й армии потеряли 54 человека погибшими и 154 ранеными, кроме того, было убито 14 лошадей и потеряно три 76-мм орудия. В то же время советские воины пленили 14 солдат 31-й добровольческой гренадерской дивизии СС, укомплектованной главным образом венгерскими фольксдойче.
Генерал Шарохин планировал до 18 ноября расширить плацдармы, чтобы выдвинуть на линию фронта вторые эшелоны и резервы 64-го и 75-го стрелковых корпусов, а затем начать наступление с перспективой 20 ноября ввести в сражение эшелон развития успеха в составе 6-го Гвардейского стрелкового корпуса и 32-й Гвардейской механизированной бригады полковника Николая Ивановича Завьялова. Перед войсками, высаженными на плацдарм, стояла задача развивать удар в направлении на Печ.
Упорное сопротивление германских войск и неблагоприятные метеорологические условия вносили свои коррективы в планы командования 57-й армии. 15 ноября преобладала ставшая привычной облачность, периодически шёл дождь, сделавший дороги труднопроходимыми. На передовой продолжались ожесточённые бои: стороны атаковали и контратаковали, в ход шли орудия и миномёты, стрелковое оружие, гранаты, а иной раз дело доходило и до рукопашной. За день части 57-й армии потеряли 73 человека убитыми и 289 ранеными. К середине месяца на плацдармы удалось перебросить более трёхсот артстволов, обеспечив тем самым солидную огневую поддержку пехоты. Содействие советским и югославским войскам на плацдармах оказали и лётчики 17-й воздушной армии генерал-полковника Владимира Александровича Судеца, совершившие за 15 ноября 97 самолётовылетов на штурмовку и бомбардировку противника в районе плацдармов. Однако и немцы подтягивали новые силы, причём им это было проще, так как не приходилось преодолевать широкую полноводную реку при недостатке плавсредств. Напряжение битвы за дунайские плацдармы продолжало расти.
Несмотря на все трудности, наращивание ударной группировки 57-й армии на плацдармах под Апатином и Батиной продолжалось. До конца 16 ноября завершилась переправа всех сил 233-й и 73-й Гвардейской стрелковых дивизий, а с ними 7-й и 8-й Воеводинских ударных бригад. 12-ю Воеводинскую ударную бригаду, измотанную тяжёлыми боями на Батинском плацдарме, на следующий день вернули на восточный берег для отдыха и восполнения потерь.
Ранее уже упоминалось, что Шарохин планировал начать наступление с плацдармов 18 ноября. В действительности командованию 57-й армии пришлось один день повременить. В 10 часов утра 19 ноября после 45-минутной артподготовки войска 64-го и 75-го стрелковых корпусов при поддержке югославских 7-й и 8-й Воеводинских ударных бригад перешли в наступление. К 13:00 советским и югославским частям удалось продвинуться на расстояние до 2-х километров. Противник упорно сопротивлялся, совершив в течение дня более десяти довольно мощных контратак, в силу чего не везде частям 57-й армии удалось выполнить поставленные задачи. Так, атаки 233-й стрелковой дивизии у северных скатов высоты 205, и раньше представлявшей серьёзное препятствие, провалились. Между тем, ряд соединений и частей достигли ощутимых результатов. Например, переправившаяся недавно на плацдарм 19-я стрелковая дивизия генерал-майора Павла Ефимовича Лазарева, наступая в горно-лесистой местности под мощным огневым воздействием противника, к полудню с боем захватила село Драж, превращенное противником в мощный опорный пункт. Таким образом, по итогам дня воинам Шарохина удалось прорвать вражескую оборону под Батиной, однако противник с переменным успехом пытался воспрепятствовать дальнейшему развитию нашего наступления.
С наступлением темноты бои не стихли - неприятель предпринял попытки вернуть утраченные позиции, и на ряде участков ему это удалось. В ночь на 20 ноября немецкие гренадеры контратакой вытеснили части 19-й стрелковой дивизии из Дража. Но уже в 11:30 утра советские и югославские войска после массированной артподготовки и мощных авиационных атак вновь перешли в наступление. Вражеское командование всеми силами стремилось не допустить расширения плацдармов и стягивало к участку боёв дополнительные части и соединения, среди которых выделялась 13-й горная дивизия СС "Ханджар", укомплектованная в основном мусульманами-боснийцами. По информации, полученной от пленных венгров и немцев, подразделения этой дивизии, поставленные во вторую линию, выполняли функцию «заградительных» отрядов, пресекая попытки бегства венгерских и германских солдат с поля сражения, применяя оружие на поражение. Не смотря на столь решительные меры, переломить ситуацию в пользу германо-венгерских войск им не удалось. К исходу дня Драж снова перешёл под контроль советских войск, высота 205 наконец-то была взята, а восточнее этой высоты части Красной Армии окружили и перебили группу вражеских солдат числом до 250 человек. Около 300 солдат неприятеля попало в плен. Общее число пленённых за вторую декаду ноября вражеских солдат достигло 452-х.
На исходе 20 ноября командующий 57-й армии для усиления 64-го стрелкового корпуса направил 113-ю стрелковую дивизию полковника Латыпа Шафиковича Мухамедьярова, которой поручалось 21 ноября заменить в первом эшелоне 233-ю стрелковую дивизию, поставленную в оборону в районе высоты 205. Генерал Шарохин распорядился поддержать удар бойцов Мухамедьярова несколькими артиллерийскими полками, а также бронетехникой, для чего выделил два полка самоходных орудий. Для закрепления захваченных рубежей Шарохин потребовал создавать противотанковые оборонительные районы. Разведка казачьей дивизии генерала Панвица своевременно не зафиксировала смену на наших позициях 233-й и 113-й дивизий. Должно быть, это стало одной из причин, по которой через несколько дней сорвалась специальная операция, в ходе которой намечался переход казаков полка Кононова на сторону советских войск. Об этом упоминается в ряде воспоминаний ветеранов казачьей дивизии, и к этому эпизоду мы еще вернемся в ходе нашего исследования.
В 12:00 21 ноября артиллерия 57-й армии обрушила всю свою мощь на вражеские позиции. 45 минут отводилось на прицельный обстрел наблюдаемых целей и ещё 15 - на огневой налёт по переднему краю и позициям в ближайшей глубине вражеского расположения. В 13:00 войска 64-го и 75-го стрелковых корпусов пошли в атаку. К исходу дня частям наших корпусов и югославам удалось сломить сопротивление в ряде опорных пунктов противника, в том числе на высоте 206. Пользуясь достигнутым успехом, советско-югославские войска в течение 22 ноября заметно потеснили врага - на Батинском плацдарме удалось продвинуться на 1-3,5 километра, расширив его до 20 километров по фронту и 9 километров в глубину, а Апатинский плацдарм, в свою очередь, достиг 10 километров по фронту и 5 километров в глубину. В результате расширения плацдармов, разделявшие их вражеские части оказались зажаты в простреливаемом насквозь коридоре шириной не более двух километров. Захваченные советскими воинами пленные на допросах свидетельствовали о больших потерях неприятельских войск. Командование германского армейского корпуса, не имея резервов, приказало германским и венгерским частям, зажатым между Апатинским и Батинским плацдарцами, отойти. В результате 23 ноября фланги 75-го и 64-го стрелковых корпусов сомкнулись, объединив контролируемые территории в один крупный плацдарм, занимавший 30 километров по фронту и 15 в глубину. В этом успехе войск Шарохина сыграла немалую роль и 17-я воздушная армия, чьи лётчики за 23 ноября совершили 727 вылетов.
Продолжив наступление 24 ноября, бойцы 57-й армии отбросили противника на расстояние от 1 до 7 километров, таким образом, увеличив объединённый плацдарм до 40 километров по фронту и 16 километров в глубину. 64-й стрелковый корпус завязал бои в районе Удвара, а на следующий день штурмом взял город.
И всё же, признавая результативность ударов 57-й армии, нельзя не констатировать, что её наступление шло значительно медленнее, чем рассчитывал генерал Шарохин, намеревавшийся уже 20 ноября начать рывок на Печ. Конечно, одной из причин отставания от планов стали задержки с перегруппировками войск и выдвижением на плацдарм 6-го Гвардейского стрелкового корпуса и 32-й Гвардейской механизированной бригады. Были и другие причины, не позволившие обеспечить желаемые темпы наступления. Немецкое командование успешно оперировало резервами, бросая на самые ответственные участки подразделения СС и русских добровольцев из казачьей дивизии фон Панвица. Затруднения в работе войск 57-й армии не могли остаться без внимания командования 3-го Украинского фронта, выявившего ряд недостатков в тактике, среди которых основными, по мнению фронтового руководства, являлись слабая организация разведки, беспечность личного состава и пренебрежение маскировкой
Так, по показаниям пленных немцев: «Русские солдаты совершенно пренебрегают маскировкой, окапываются не лёжа, а стоя, ходят во весь рост. Офицеры наблюдают за полем боя стоя, также во весь рост. НП не оборудуются» Михаил Николаевич Шарохин получил указание принять меры к устранению обозначенных недочётов в организации разведки и ведении боёв.
Тем временем на исходном рубеже сосредотачивались гвардейские корпуса 4-й Гвардейской армии генерал-лейтенанта Ивана Васильевича Галанина. Как уже отмечалось, эта армия, переданная 3-му Украинскому фронту из Резерва Ставки ВГК приказом от 3 ноября 1944 года, в течение двух предыдущих недель передислоцировалась из румынских Карпат в полосу действий 3-го Украинского фронта и теперь, получив в качестве усиления от 46-й армии 2-го Украинского фронта 31-й Гвардейский стрелковый корпус генерал-майора Сергея Антоновича Бобрука, готовилась поддержать усилия 57-й армии, ранее вспупишей в бои по наращиванию наших сил на западном берегу Дуная. По состоянию на 25 ноября в 4-й Гвардейской армии насчитывалось (без учёта переменного состава 210-го армейского запасного полка) более 87 тысяч человек, 976 полевых и противотанковых орудий, 16 зенитных орудий, 857 миномётов. В армию входили две Гвардейские воздушно-десантные, семь Гвардейских стрелковых и две линейные стрелковые дивизии. Все эти соединения отличались хорошей по меркам конца 1944 года укомплектованностью,- численность их колебалась от 5582 человек в 34-й Гвардейской стрелковой дивизии до 7568 в 62-й Гвардейской стрелковой дивизии, а в среднем составляла около 7,2 тысяч человек. В общем, армия генерала Галанина представляла грозную силу, и командование 3-го Украинского фронта намеревалось применить эту силу с максимальной эффективностью.
Ещё 22 ноября командование 64-го стрелкового корпуса получило приказ генерала Шарохина передать командованию корпусов 4-й Гвардейской армии участок от Байя до Мохача. К 24 ноября войска 4-й Гвардейской армии заняли на восточном берегу Дуная фронт протяжённостью 135 километров от Мохача до Дунапентеле. Таким образом, дивизии 4-й Гвардейской армии обеспечили участок фронта от правого фланга 57-й армии до левого фланга 46-й армии 2-го Украинского фронта.
По замыслу маршала Толбухина корпусам 4-й гвардейской армии предстояло наступать с перспективой захвата плацдармов на западном берегу Дуная в районе города Мохач. Противник, сконцентрировавший свои усилия на сдерживании натиска 57-й армии под Батиной и Апатином, ослабил внимание к прочим участкам дунайского рубежа, и удар свежих советских дивизий должен был застать германское и венгерское военное руководство врасплох, вызвать замешательство во вражеских штабах. К 24 ноября по данным советской разведки, отражённым в ноябрьском журнале боевых действий 4-й Гвардейской армии, перед войсками Галанина занимали позиции главным образом венгерские войска, причём в основном это были части батальонного и полкового уровня, полноценных дивизий советские разведчики обнаружили всего две, причём, - обе венгерские. Такой состав неприятельских сил перед 4-й Гвардейской армией вполне объясним - германские и наиболее боеспособные венгерские войска были направлены на блокирование нашего Батинско-Апатинского плацдарма. Во второй половине ноября перед фронтом дивизий 4-й гвардейской армии отмечались ополченские и добровольческие батальоны венгров, а так же батальоны СС, сформированные из венгров немецкого происхождения. Это был серьезный, фанатично настроенный противник.
На первом этапе армиям 3-го Украинского фронта предстояло обеспечить и укрепить левый фланг к началу очередного наступления войск 2-го Украинского фронта на Будапешт. Германо-венгерская группировка, противостояшая войскам фронта, располагала довольно значительными силами, которые, согласно ведомости боевого и численного состава противника по состоянию на 10.11.1944 г., выглядели следующим образом3 : Из Таблицы 3 труда Фриснера(35) – Боевой и численный состав противника, действующего перед 2-м Украинским фронтом по состоянию на 10.11.1944 г. Направление Кошице -Направление Лученец -Направление Будапешт. Всего перед фронтом Пехотных полков и батальонов 13/56 22/68 43/110 78/234. Артполков и дивизионов 4/12 8/23 10/47 22/78. Штурмовых дивизионов – 3- 5 -8. Людей всего 25250- 42200 -78600 -146050, Активных штыков 17450- 28100- 55200- 100750, Автоматов 1255 -1800 -4275 -7330, Ручных пулеметов 1245- 1930 -3625 -6800, Станковых пулеметов 237- 440- 742 -1419, Орудий ПТО 108 -232 -273 -613, Полковых орудий 10 -36 -132-178, Дивизионных орудий 114 -208- 367 -639. 1 ЦАМО. Ф. 370. Оп. 6518. Д. 344. Л. 2. 2 ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 1572. Л. 45-46; Д. 2060. Л. 10, 12; Гостони П. Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944 – 1945. С. 118-119; Александров, А.А. Битва ставок. Великое противостояние. 1941 – 1945 [Текст] / А.А. Александров. М.: Вече, 2003. С. 383. 2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1843. Л. 37.
Направление Кошице/ Направление Лученец/ Направление Будапешт. Всего перед фронтом Штурмовых орудий 7 30/111/148, Орудий РГК - 16 /34 /50, Всего орудий 239/522/917/1678, Зенитных орудий – 32/113/145, Минометов 60 и 120 мм 174/370/660/1204, Танков – 65/153/218. В то же время войска 2-го УФ в предшествующих боях понесли значительные потери. На 10 ноября 1944 г. численный состав только одной стрелковой дивизии достигал 7000 чел., 4-х – 6500 чел., 3-х – 6000 чел., 6-ти – 5500 чел., 19-ти – 5000 чел., 7-ми – 4500 чел., 2-х – 4000 чел., 1-й – 3500 чел.1 (Всего 222 тыс., что на 32 тыс. меньше, чем на 1.11.44; следует заметить, что по действовавшему на тот момент штату № 05/550 от 15.07.1943 г., стандартная численность стрелковой дивизии равнялась 9380 чел., то есть основная часть соединений фронта имела не более как половинную комплектность). Тем не менее, превосходство в силах и средствах было на стороне советских войск, особенно в отношении подвижных соединений. В отчете по Будапештской операции бронетанковых и механизированных войск 2-го УФ приводятся данные о том, что на 10 октября 1944 г. противник перед всем 2-м УФ имел 6 тд, 3 мд, 1 штурмовую дивизию с общим количеством боевой материальной части: танков – 205, СУ – 120, всего 325 единиц. При этом на направлении главного удара противник имел одну танковую дивизию (24-ю тд), две моторизованных дивизии (4-я мд СС «Полицай», 18-я мд СС) с общей численностью: танков – 65, СУ – 55, всего 120 единиц, тогда как 23-я тд, 1-я тд, 13-я тд и мд СА «Фельдхернхалле», имеющие: танков – 90, СУ – 63, всего 153 единицы, находились южнее и юго-восточнее Будапешта . ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1300. Л. 10. 1 ЦАМО. Ф. 500. Оп.12462. Д. 260. Л. 162-163.
Согласно ЖБД 6-й немецкой армии, на 10.11.1944 г. армейская группа «Фреттер-Пико» располагала следующей бронетехникой (очевидно, указаны только боеготовые машины; бронетранспортеры и бронеавтомобили также не указаны): 4-я полицейская дивизия СС – 14 штурмовых орудий; 46-я пд – 4 штурмовых орудия; 23-я тд – 3 танка Т-IV, 5 Т-V, 2 штурмовых орудия, 11 противотанковых 75-мм САУ «Ягдпанцер IV»; 1-я тд – 1 танк Т-III, 9 Т-IV, 5 Т-V, 2 штурмовых орудия; 13-я тд – 1 танк Т-III, 6 Т-IV, 2 Т-V, 2 штурмовых орудия; мд «Фельдхернхалле» – 5 танков Т-V, 1 Т-IV, 5 штурмовых орудий; 8-я кд СС – 5 противотанковых 75-мм САУ «Хетцер»; 22-я кд СС – 4 «Хетцера»; 228-я бригада штурмовых орудий – 13 штурмовых орудий; 325-я бригада штурмовых орудий – 12 штурмовых орудий; 503-й тяжелый танковый ба тальон – 12 танков Т-VI; 661-й дивизион ПТО – 2 «Хетцера»1 . Итого получается 50 танков, 54 штурмовых орудия и 22 противотанковых САУ всех типов, т.е. 126 бронеединиц.
2-й УФ на направлении главного удара в районе Цеглед, Сольнок сосредоточил переведенные с левого фланга 2-й и 4-й мк и 23-й тк из КМГ Плиева, которые должны были вводиться в полосе 7-й гв. армии в качестве эшелона развития успеха; в их составе было 350 танков и 86 СУ, всего 436 единиц. К этому количеству следует добавить бронетехнику эшелона прорыва, включавшего в себя 27-ю гв. тбр, 991-й сап, 1897-й сап: 15 танков и 37 СУ, всего 52 единицы. В целом оба эшелона имели 365 танков и 123 СУ, итого – 488 бронеединиц; превосходство над противником было бесспорным. 11 ноября 1944 г. войска 7-й гв. армии перешли в наступление, имея задачу во взаимодействии с конно-механизированной группой генерал- лейтенанта Плиева, 2-м и 4-м гв. мк прорвать оборону противника на участке Ясладань, Майор и развить наступление в северо-западном направлении. Артиллерия армии с 8.30 до 8.50 провела артподготовку, подвергнув огневому воздействию действующие цели на переднем крае и в глубине обороны противника, а также ближайшие к фронту населенные пункты, превращенные в узлы сопротивления. 3 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39 б. Л. 11.
В результате противник, не имевший достаточно разветвленной системы траншей и окопов, понес большие потери от огня нашей артиллерии (особенно на участке 25-го гв. ск, где огонь артиллерии имел наибольшую плотность) и был вынужден поспешно отходить, оказывая лишь слабое сопротивление. Учитывая это, сразу вслед за пехотой были введены в бой подвижные соединения 2-го и 4-го гв. мк . За день боя 11 ноября только огнем артиллерии и минометов 7-й гв. армии было уничтожено до 300 солдат и офицеров противника, 1 орудие, 12 минометов, 33 пулемета, подавлено 7 артбатарей, 6 минбатарей, 36 пулеметов и 1 орудие ПТО. Частями 7-й гв. армии было захвачено до 200 пленных, взяты трофеи: орудий калибра 75 и 105 мм – 27, минометов – 6, пулеметов – 22, танков – 2, бронетранспортеров – 2, автомашин – 9, повозок – 352. Восточнее мехкорпусов, наступавших в направлении на Ясберень и далее на Хатван, была введена КМГ генерала Плиева с 23-м тк в первом эшелоне, 4-м и 6-м гв. кк – во втором. Перед конно-механизированной группой стояла задача овладения г. Дьендьеш у подножия гор Матра. Сильным узлом обороны противника на пути к нему был населенный пункт Ясладань, представлявший собой узел шоссейных дорог на железнодорожной линии Сольнок – Дьендьеш. Первыми в Ясладань ворвались танки 3-го танкового батальона 39-й тбр 23-го тк под командованием капитана Куприянова.
Первым танком, ворвавшимся в город, был танк командира взвода лейтенанта Журавлева, который своим личным примером увлек за собой остальные танки батальона. В бою за овладение Ясладань Журавлев уничтожил 6 орудий, 3 пу- лемета, 4 автомашины и до 30 солдат и офицеров противника 3 . Кроме того, был взят ряд других населенных пунктов; потеряв в бою 3 танка сожженными и 3 подбитыми, 23-й тк захватил в качестве трофеев орудий 75-мм – 11, зенитных орудий – 14, тяжелых пулеметов – 8, складов с боеприпасами – 1 1 . Оборона противника была прорвана до 50 км по фронту и от 5 до 12 км в глубину . 1 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5328. Д. 292. Л. 226. 2 ЦАМО. Ф. 341. Оп. 5328. Д. 292. Л. 228. Подвергнувшиеся удару 23-я тд, 46-я пд и 4-я полицейская дивизия СС 57-го тк не удержали позиций и отступили
3 . Командование армейской группы противника отреагировало на это очередными указаниями командирам корпусов:
«Венгерские пехотные соединения необходимо еще в более широком масштабе вливать в состав немецких соединений, артиллерию – соединять с немецкой артиллерией. В отношении снабжения и моральной подготовки немцы и венгры должны быть поставлены в одинаковые условия. Трусы и мародеры должны строго караться военным судом. В командирах и солдатах надлежит воспитывать сознание необходимости прочного удержания позиций в своих руках. Настроения, связанные с отступлением войск, должны быть решительно искоренены» 4 . 12 ноября в наступление перешли войска правого крыла 2-го УФ. 23-я и 57-я армии и КМГ генерала Горшкова, преодолевая упорное сопротивление германо-венгерских войск, перерезали шоссейную и железную дороги Мишкольц – Будапешт на участке Эмед, Фюзешабонь протяжением около 40 километров, чем лишили противника важнейших рокад 5 . В центре 7-я гв. армия и подвижные соединения продолжали наступать, обходя Будапешт с северо-востока. 23-й тк в результате боев 12-13 ноября нанес противнику большие потери: орудий разных калибров – 46, самоходных орудий – 6, бронетранспортеров – 6, минбатарей – 7, пулеметов – 52, винтовок – 581, мотоциклов – 26, повозок с боеприпасами – 45, раций – 1, паровозов – 1, вагонов – 18, тягачей – 3, складов с разным имуществом – 4; убито солдат и офицеров – до 600, захвачено в плен – 132 чел. Но и собственные потери были значительными: танков подбито – 15, сгорело – 13, завязли в болотах – 18, людей убито и ранено 185 человек. 1. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39а. Л. 8. 2. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1300. Л. 27. 3 Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 172. 4 ЦАМО. Ф. 500. Оп.12462. Д. 260. Л. 169. 5 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1305. Л. 4.
Непрерывные дожди и снег привели к тому, что и почва вне дорог, и сами дороги размокли и стали труднопроходимыми. Маневренность подвижных соединений снизилась, они стали втягиваться во фронтальные бои и вместо глубоких прорывов продвигались вперед вместе со стрелковыми дивизиями 2 . В КМГ генерала Плиева из-за ограниченного количества кабельных средств связи, неукомплектованности личным составом и подвижными средствами проводная связь с корпусами отсутствовала (поддерживалась только по радио) 3 . Командующий конно-механизированной группой, как сообщается в журнале боевых действий, «…сам выезжал с оперативной группой непосредственно в корпуса, дивизии и полки, и личным вмешательством, жестким требованием непосредственно на поле боя показывал, как нужно водить кавалерийские соединения в современном бою»
4 . Действительно, кавалерийская тактика порой приводила к успеху: так, 15 ноября в бою за Ясороксаллаш 138-й кавполк 30-й кд 4-го гв. кк в конном строю ворвался на окраину города, завязал уличные бои и тем самым создал условия главным силам дивизии и остальным частям группы развить успех и овладеть городом (в этом бою понесла большие потери немецкая 1-я тд; в частности, были потеряны все противотанковые самоходные орудия)
5 . Однако в 1944 году на атаки в конном строю полагаться не приходилось; между тем в 23-м тк к 16 ноября на ходу осталось 45 танков (из 108 на начало операции) – боевые возможности корпуса снизились вдвое 6. 1. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39а. Л. 9. 2. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1300. Л. 28. 3. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39 б. Л. 21. 4. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39а. Л 8, 10. 5. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39 б. Л. 12; Ф. 500. Оп.12462. Д. 260. Л. 206. 6. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39а. Л 14.
Впрочем, положение противника было еще хуже. «Донесения, поступающие от войск, полностью подтвердились, когда я непосредственно на поле боя ознакомился с их состоянием, – вспоминал позднее об этих днях генерал-полковник Фриснер. – На отдельных участках фронта немецкие батальоны насчитывали всего лишь по 100–200 человек. На каждые 100 метров фронта приходилось в среднем по 3,5 человека. Для противотанковых пушек не имелось необходимых средств тяги. Особое беспокойство внушало положение с танками. 13-я танковая дивизия имела не больше чем по одному боеспособному танку типа T-IV и T-V. В 24-й танковой дивизии боеспособных танков не осталось вообще; весь ее парк насчитывал 7 бронетранспортеров. Самые боеспособные танковые дивизии имели по 8, а большинство других по 4-5 танков» . По данным оперуправления штаба 2-го УФ, противник, ощущая недостаток в активных штыках, сформировал в каждом пехотном полку сборные взводы из солдат тыловых подразделений, которые использовались в первой линии обороны на менее угрожаемых направлениях. Во многих случаях инженерные и железнодорожные венгерские батальоны использовались как стрелковые подразделения в боевых порядках пехоты. «Воля к сопротивлению у венгров по мере нашего продвижения вперед ослабевает и венгерские подразделения все чаще и чаще при удобном случае сдаются в плен», – отмечалось в ноябрьской сводке боевого опыта войск 2-го УФ. В отличие от венгров, немцы продолжали оказывать упорное сопротивление, однако и у них обнаруживались слабые места: «В результате боев и по показаниям пленных офицеров установлено, что немецкая пехота не выдерживает обходных маневров и фланговых ударов нашей пехоты. Заметив, что наши подразделения обходят, командиры пехотных частей противника требуют немедленной поддержки самоходными орудиями и в случае неполучения такой поддержки начинают отходить с занимаемых позиций» 2 . 1 Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 175-176. 2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1339. Л. 6, 11, 12.
После того, как 4-й мк обошел Ясберень с севера, противник начал отводить свои подвижные соединения на линию Годолло, Хатван, Эгер1 . 16 ноября 6-я немецкая армия заняла позицию «Карола», проходившую в предполье шоссе Будапешт – Мишкольц от внешнего обвода укреплений столицы до района южнее Эгер; ее опорными узлами обороны были Асод, Хатван и Дьендьеш 2 . Пока сухопутные войска противника отступали, в воздухе усилились действия немецкой авиации. Против войск 2-го УФ действовали 1-й и 4-й авиакорпуса из состава немецкого 4-го воздушного флота. Численность самолетов противника возросла сначала до 460, а затем до 525-540 машин, в том числе: истребителей – 165, бомбардировщиков – 155 (в том числе 45 Ю- 87), связных и транспортных – 50, разведчиков – 83 . Авиация противника группами 10-25 бомбардировщиков действовала по боевым порядкам и коммуникациям наших войск, одиночными и парами самолетов вела разведку поля боя и тыловых объектов. Так, 17 ноября в течение дня немецкая авиация группами 15-20 самолетов штурмовала боевые порядки КМГ генерала Плиева; за день было отмечено 210 самолетопролетов (с 5 по 22 ноября в полосе 2-го УФ было отмечено 1530 самолетопролетов)
4 . Противник концентрировал усилия своей авиации на наиболее угрожаемых направлениях, прикрывая остальные участки поля боя группами истребителей, эшелонированных на высоте от 1500 до 400 м и насчитывающих до 20-25 самолетов типа Ме-109 и ФВ-190. Особенно увеличилась активность авиации противника в период 13- 17 ноября, когда было отмечено появление на фронте группы истребителей «Удет», укомплектованной высококвалифицированным летным составом, в результате чего воздушные бои приняли особо ожесточенный характер 5 . 1 Фуллер, Дж.Ф.Ч. Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор. С. 442. 2 ЦАМО. Ф. 500. Оп.12462. Д. 260. Л. 219, 221. 3 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1200. Л. 64; Ф. 327. Оп. 4999. Д. 21. Л. 356. 4 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1200. Л. 66; Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39а. Л. 15. 5 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1339. Л. 10; Ф. 327. Оп. 4999. Д. 21. Л. 356.
В свою очередь, в 3-м истребительном авиакорпусе 5-й воздушной армии действовала группа летчиков-асов, получивших современную матчасть, под командованием командира 150-го гвардейского истребительного авиаполка полковника А.Д. Якименко. Располагаясь на самой близкой к линии фронта посадочной площадке, группа имела основной задачей немедленный вылет для наращивания наших сил и решение боя в нашу пользу: аэродром группы «Меч» имел прямую радиосвязь с командным пунктом и приход группы по сигналу был доведен до 4-6 минут с момента его подачи. Часто эта специальная группа истребителей использовалась для очищения воздуха от самолетов противника в районе, где должны были работать бомбардировщики и штурмовики: группа приходила в район цели за 6-10 минут до удара и активным поиском изгоняла истребители противника с поля боя 1 . ЦАМО. Ф. 327. Оп. 4999. Д. 21. Л. 396-398; Якименко, А.Д. Прикрой, атакую! В атаке – «Меч» [Текст] / А.Д. Якименко. М.: Яуза, Эксмо, 2005. С. 34.
В целом, несмотря на увеличившуюся активность противника, господство в воздухе оставалось за авиацией 2-го УФ. За ноябрь 1944 г. самолеты 5-й воздушной армии совершили 7667 самолетовылетов и уничтожили 53 танка, 1510 авто- машин, 11 паровозов, 345 железнодорожных вагонов, 29 складов с боеприпасами и горючим, более 4500 солдат и офицеров противника. Был подавлен огонь 65 батарей полевой и зенитной артиллерии, создано 257 очагов пожара, вызвано 66 взрывов. В 158 воздушных боях летчики 5-й ВА сбили 195 самолетов противника; собственные потери в этих боях составили 35 самолетов 1 . Отход немецких соединений на позицию «Карола» не дал им больших преимуществ. Из 57-го тк в штаб 6-й армии сообщали: «…корпус рассматривает наш передний край обороны лишь как линию охранения, оборудованную в виде отдельных опорных пунктов и удерживаемую очень незначительным количеством сил. В районе 23-й тд (в предполье Хатван) на участке в 1 км находится всего лишь 23 пехотинца, не считая тяжелого оружия. В результате физического и духовного перенапряжения воля к сопротивлению в наших войсках настолько ослабла, что командир корпуса высказывает серьезные опасения в связи с предстоящим ударом противника» . Генерал танковых войск Фридрих Кирхнер не ошибся в своих опасениях: 17 ноября позиция «Карола» была прорвана войсками 2-го УФ севернее Дань и южнее Дьендьеш. В районе последнего (Дьендьеш представлял собой крупный узел шоссейных дорог) 23-й тк за день потерял 4 танка сгоревшими и 12 подбитыми (в строю осталось 23 машины) – несмотря ни на что, противник продолжал оказывать сильное сопротивление 3 . Однако этого было недостаточно, чтобы сдержать натиск частей генерала Плиева, овладевших на следующий день городом (в журнале боевых действий конно- механизированной группы указывается, что «командующий КМГ лично выехал в боевые порядки 10 гв. кд. Под его непосредственным руководством и личным участием части 10 гв. кд в 13.00 ворвались в город Дьендьеш. Командующий КМГ лично находился в боевых порядках кавалерийских полков, руководя боем наступающих частей»
Не желая смириться с потерей важного центра коммуникаций, противник контратаковал крупными силами. 19 ноября в контратаках в районе Дьендьеш участвовало до четырех полков пехоты, поддержанных 50 танками и самоходными орудиями; отдельным группам удалось прорваться до центра города, но затем они были отброшены 5 . 1 Давтян С.М. Пятая воздушная. Военно-исторический очерк боевого пути 5-й воздушной армии в годы Великой Отечественной войны. С. 215. 2 ЦАМО. Ф. 500. Оп.12462. Д. 260. Л. 224. 3 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39а. Л. 16; Ф. 500. Оп.12462. Д. 260. Л. 228. 4 ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39а. Л. 16. 5 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1300. Л. 33.
В то же время и соединениям КМГ не удавалось переломить ход сражения в свою пользу и развить наступление в северо-западном направлении 1.
Из анализа наступательных действий 2-го Украинского фронта отметим тот факт, что последним успехом второго ноябрьского наступления на Будапештском направлении стало взятие 25.11.1944 г. города Хатван – опорного пункта обороны противника, узла железных и шоссейных дорог.
Эта информация в значительной мере оправдывает нашу версию в пользу того, что диверсионно-разведывательная в Комарно проводилась на базе разведки 3-го Украинского фронта. Если бы в ходе этой операции были задействованы силы разведки 2-го Украинского фронта, то логичнее было бы ожидать возвращение разведчиков в направлении Хатвана,- как ближайшего рубежа по отношению к району Комарно. Поясняю ход своих мыслей. На момент начала операции по выводу наших офицеров из замка Комарно -26 ноября - войска 7—й гвардейской армии 2-го Украинского фронта вышли на позиции вдоль западной окраины города Хатван. Расстояние между Хатваном и Будапештом по прямой - не более 50 километров. И, тем не менее,- командир разведывательно-диверсионной группы выбирает для выхода из вражеского тыла не район Хатвана, а прибыв из Комарно в Будапешт принимает решение - добираться по железной дороге до Шарбогарда, расстояние до которого - 110 километров, с последующим пешим переходом навстречу нашим войскам в направлении Шарбогарда, до которого по прямой было не менее полусотни километров. Даже, если учесть, что разведчики для перехода линии фронта выбирали наиболее подходящий в их представлении участок, есть основания утверждать, что выход навстречу наступавшим частям 4-й гвардейской армии 3-го Украинского фронта был спланирован заранее и действовали они в соответствии с намеченным планом. Это в очередной раз свидетельствует в пользу нашей версии о том, что операция планировалась разведывательным отделом 3-го Украинского фронта, а осуществлялась силами и средствами разведывательного отдела 4-й гвардейской армии этого фронта.
Продолжим анализ обстановки на интересующем нас участке наступления 4-й гвардейской армии с уточнением отдельных деталей ноябрьского наступления всего 3-го Украинского фронта.
Как мы уже упоминали, 12 ноября командующий 3-м УФ маршал Ф.И. Толбухин представил в Ставку подробный план участия соединений своего фронта в наступлении на Будапешт. Если 2-й УФ создавал угрозу венгерской столице, обходя ее с северо-востока, то 3-й УФ должен был обойти ее с юго-запада. Общая идея наступления заключалась в том, чтобы силами 57-й и 4-й гв. армий во взаимодействии с левофланговой 46-й армией 2-го УФ ликвидировать придунайскую группировку противника южнее Будапешта и выйти на рубеж оз. Балатон – Секешфехервар. На первом этапе намечалась переброска всех сил 57- й армии на плацдарм на западном берегу Дуная, после чего они должны были наступать на северо-запад и овладеть городами Мохач и Печ; на втором этапе 4-я гв. армия должна была форсировать Дунай в районе Мохача и наступать на Секешфехервар, а 57-я армия, прикрывшись с левого фланга по северному берегу Дравы несколькими союзными югославскими и болгарскими соединениями, – наступать на запад в направлении Надьканижи. Для обеспечения операции Толбухин просил Ставку организовать вспомогательный удар 46-й армии 2-го УФ с форсированием Дуная в районе Дунапентеле, скоординировать наступление фронта с действиями союзников, усилить 3-й УФ бронетехникой и боеприпасами 1 . 14 ноября директивой Ставки № 220265 план маршала Толбухина был утвержден; первая непосредственная задача формулировалась так: «Силами 57-й армии продолжать форсирование р. Дунай с задачей к 27 ноября овладеть плацдармом на его западном берегу, выдвинувшись на рубеж Батажек, Печ, Харкань»2 . Противником 57-й армии 3-го УФ являлась 2-я венгерская армия в составе 2-го и 4-го армейских корпусов. 13 ноября (в этот день маршал Толбухин ввел в бой 64-й ск, начавший переправу на плацдарм у Батины) штаб армии был выведен из состава группы армий «Юг»; руководство обороной по Дунаю принял на себя штаб 3-й венгерской армии. В его распоряжении находились как венгерские, так и немецкие соединения; в целом войска противника отличались пестротой в национальном составе – в различных частях, сводных отрядах и боевых группах наряду с имперскими немцами было много этнических немцев («фольксдойче» – в отличие от «рейхсдойче») из Югославии, а также венгров, татар , хорватов, что не улучшало боевые возможности армии. 1. Русский архив: Великая Отечественная. Ставка ВКГ: Документы и материалы 1944- 1945. Т. 16 (5-4). С. 307-309. 2. Там же. С. 171; ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 1572. Л. 45.
В ноябрьской сводке боевых действий 3-го УФ отмечалось: «Немецкая пехота продолжает быть устойчивой в бою и дисциплинированной в своей основной массе. Оборону осуществляет с активными контратаками. Венгерская пехота и ненемецкие?? национальности менее устойчивы и часто не выдерживают русских атак. К началу нашего наступления на Батинском плацдарме в ротах имелось по 100-150 человек с несколькими ручными пулеметами и 1-2 минометами. Пехота противника в боях за плацдарм потеряла 50-60 процентов своего состава, что объясняется, прежде всего, огромным превосходством нашей артиллерии, смелыми маневренными действиями наших войск, а также наличием в немецкой пехоте большого количества ограниченно-годных и не имеющих совершенно боевой подготовки солдат. Пополнение немецкой пехоты «тотальниками» без военной подготовки, а также ограниченно годными к строевой службе солдатами снижает ее боевые и моральные качества и дисциплину. Тем не менее, ее стойкость, упорство и дисциплина остаются более высокими, чем частей венгерской и др. национальностей. Имеют место случаи снятия венгерской пехоты из первой линии во вторую и замена ее немецкой пехотой для укрепления фронта. Недостаток сил вынуждает противника использовать сапер и даже танкистов, летчиков и моряков как пехоту. С целью уничтожения захваченных частями 57-й армии плацдармов противник подтягивал резервы и перебрасывал части с других участков фронта. 20-22.11.1944 г. 78-я пд, 44-я пд, 92-я мотобригада, 28-й пп 13-й мусульманской пд СС, 2-й полк «Брандербург», штурмовой батальон 2-й ТА немцев 2. 1. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 4, 11. 2. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 882. Л. 132, Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 177.
В эти же дни 172 й пп 4-й рд и 54-я пограничная группа венгров ожесточенными контратаками силой от батальона до полка пехоты при поддержке 7-15 танков и штурмовых орудий стремились выбить наши части с занимаемых плацдармов на правом берегу р. Дунай в районах Батина и Апатина. Наши войска, отбивая ожесточенные контратаки противника, продолжали настойчиво продвигаться вперед и в ходе боев к исходу 22 ноября выбили его части с высот 205 и 206 (севернее Змаевец). С потерей этих высот противник лишился господствующих позиций над всей окружающей местностью, за которые в течение нескольких дней велись упорные бои, в результате чего сложились условия для активизации наступления 2 . В борьбе с войсками 57-й армии на плацдармах немцы все больше применяли авиацию.
Если до 10 ноября авиация противника ограничивалась разведывательными полетами, то в период 10-19.11.1944 г. отмечается усиление деятельности бомбардировочной авиации, которая групповыми налетами бомбардировала районы: Бездан, Батина, Сомбор, Апатин и переправы через Дунай. При групповых налетах для бомбардировки наземных целей на переднем крае противник использовал истребительную авиацию; в среднем из 20 групповых налетов 10 производилось истребителями. К концу месяца перед 3-м УФ действовало уже до 700 самолетов противника, из них: бомбардировщиков – 270, истребителей – 120, штурмовиков – 40, разведчиков – 100, неустановленного типа – 150 1 . Но превосходство в воздухе было на нашей стороне. 17-я воздушная армия в это время располагала 1031 боевым самолетом, из них: истребителей ЯК-9 – 140, истребителей ЛА-5 – 240, штурмовиков ИЛ-2 – 360, бомбардировщиков Б-3 – 115, ночных бомбардировщиков ПО-2 – 110, разведчиков ПЕ-2 – 22, разведчиков ЯК-9 – 11, корректировщиков ИЛ-2 – 21, корректировщиков ЯК-9 – 12. И эти внушительные силы использовались в полной мере: за 16-26 ноября было произведено 4500 боевых вылетов с налетом 5693 часов 2. Концентрированные удары нашей авиации наносили противнику тяжелые потери и оказывали существенную помощь своим войскам. Так, 19.11.1944 г. части 17-й ВА произвели 545 боевых вылетов (налет 686 часов), уничтожив при этом 80 автомашин, 10 ж.д. вагонов, 49 орудий ПА, 10 орудий ЗА, 5 точек ЗП, на поле боя было рассеяно и частично уничтожено до 800 солдат противника. 20.11.1944 г. части 17-й ВА произвели 748 боевых вылетов (из них 168 – ночью). Основные усилия авиации в этот день были направлены на непосредственную поддержку наших войск на поле боя
1. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 882. Л. 177. 2. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 882. Л. 140. 3. ЦАМО. Ф 243. Оп. 2900. Д. 882. Л. 137.
В результате сосредоточенных ударов бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей по высоте 205 и пунктам Тополи, Подоле, Змаевец, Суза, являвшихся важнейшими узлами сопротивления немцев на Батинском плацдарме, значительная часть огневых средств противника была подавлена и уничтожена. Используя авиационную поддержку наземные войска заняли высоту 205 и значительно вклинились в оборону противника. 22.11.1944 г. части 17-й ВА произвели за день 602 боевых вылета, уничтожив при этом 2 танка, свыше 100 автомашин, 40 повозок, 1 паровоз, 12 вагонов; был подавлен огонь 13 батарей ПА и 6 батарей ЗА, создано 23 очага пожара и 7 взрывов большой силы, рассеяно и частично уничтожено 260 солдат и офицеров противника1 . На плацдармы было постепенно переброшено большое количество артиллерии и минометов. К 9.00 25 ноября там имелось: 82-мм – 266, 120-мм – 264, 45-мм – 73, 76-мм ПА – 43, 76-мм ДА – 318, 122-мм – 175, 57-мм – 18, 75-мм – 7, 88-мм – 2, М-13 – 41, всего 1166 стволов (без учета установок реактивных минометов). Правда, обеспеченность боеприпасами артчастей в районе плацдармов порой была недостаточной: например, на 8.00 21.11.1944 г. 523-й минометный полк имел 0,3 боекомплекта, 528-й мп – 0,3 б/к, 563-й мп – 0,3 б/к, 374-й иптап – 0,7 б/к, 1008-й иптап – 0,8 б/к, 1249-й иптап – 0,7 б/к 75-мм и 0,6 б/к – 88-мм (на вооружении этого истребительно- противотанкового артполка стояли трофейные орудия), 521-й иптап – 0,5 б/к2. 1 ЦАМО. Ф. 370. Оп. 6518. Д. 344. Л. 3.
Артиллерия имела огневые позиции на удалении 1,5 км от переднего края; 50% дивизионной, вся полковая и противотанковая артиллерия, а также минометы находились непосредственно в боевых порядках пехоты. Достигнутые рубежи закреплялись созданием ПТОРов до 30 стволов в каждом. Большая плотность огневого вала – один снаряд на 7 метров фронта, обеспечивала максимальное подавление и уничтожение живой силы противника. После строительства понтонного моста на плацдарм в районе Батина были переброшены также самоходные легкие артиллерийские полки, имевшие задачей поддержку огнем наступающих подразделений пехоты. СУ-76 мелкими группами по 2-3 машины вели огонь непосредственно в боевых порядках пехоты, подавляя огневые точки противника по целеуказаниям пехотных командиров. Правда, непроходимость местности из-за осадков намного снизила маневренность СУ-76, заставляя их действовать исключительно по дорогам лобовыми ударами, что приводило к дополнительным потерям от противотанковой обороны противника. Кроме того, при взаимодействии самоходных орудий с пехотой выявились недостатки: Су-76 использовались не как орудия поддержки пехоты, а как танки прорыва и часто даже без прикрытия пехоты; отсутствие ясных целеуказаний со стороны пехотных командиров снижало действительность огня 3 . 22 ноября 57-я армия перешла в наступление с завоеванных в районе Батина и Апатин тактических плацдармов. Концентрированным ударом с севера и юга сопротивление противника было сломлено и к исходу следующего дня Батинский и Апатинский плацдармы были соединены, образовав один общий плацдарм шириной до 35 км и глубиной до 14 км . Как уже отмечалось, командование противника, осознав опасность, использовало все войска, бывшие под рукой. 24-25 ноября на участок активных действий были срочно переброшены 79-й и 80-й пп 31-й пд СС, 749-й пп 117-й лпд, 750-й пп 118-й лпд, 99-й гсп 1-й гсд, 27-й пп мусульманской 13-й пд СС, 1-й полк «Брандербург», 1222-й птд 1. Части с хода бросались в бой с задачей не допустить расширения нашего плацдарма на правом берегу р. Дунай. 1 ЦАМО. Ф. 370. Оп. 6518. Д. 344. Л. 3, 7-8; Д. 367. Л. 5-6. 2 ЦАМО. Ф 243. Оп. 2900. Д. 882. Л. 151, 153. 3 ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 15-16. 175.
Но усилия противника оказались тщетными: разрозненно прибывающие подкрепления в течение трех дней были перемолоты нашими войсками и не смогли остановить их продвижение. К исходу 26.11.1944 г. оборона противника на участке Мохач – Осиек была прорвана, а его войска в беспорядке отброшены на рубеж: Дуна-Секче, Шомберек, Киш-Ньярад, Мария-Кеменд, далее по западному берегу р. Карашитца до Луч, Бали-Монастир, Кнежеви-Виногради, Луг. В результате потери управления и беспорядочного отхода противника направление Печ осталось почти не прикрытым. Для прикрытия его немецкое командование спешно перебрасывало 71-ю пд из Италии; один полк из состава этой дивизии 28 ноября вступил в бой юго-восточнее г. Печ.
В ночь на 28.11.1944 г. части 57- й армии овладели городом и крупным узлом коммуникаций Печ и продолжали продвигаться вперед; разбитые части противника с боями продолжали отходить в направлении озера Балатон2 . Неудача попыток противника остановить наступление войск 3-го УФ на западном берегу Дуная не в последнюю очередь объяснялась тем, что в нем, кроме 57-й армии, приняла участие и 4-я гв. армия. Как уже отмечалось, эта армия была передана в распоряжение маршала Толбухина еще 18.10.1944 г., однако ее передислоцирование из района Луцка через Румынию в район Тимишоары заняло много времени. Из-за большой протяженности железнодорожных маршрутов со станции погрузки до станции выгрузки и перегрузки войск из железнодорожных составов советского производства в румынские составы (при этом выяснилось, что платформы румынской ж.д. не были приспособлены для таких тяжелых грузов, как стоявшие на вооружении 123-й пабр 152-мм 1. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 1572. Л. 46. 2. ЦАМО. Ф 243. Оп. 2900. Д. 882. Л. 140-141. 176 пушки-гаубицы с тракторами) перевозка войск, начатая 20 октября, была полностью закончена только к 21.00 25 ноября.
Для нас важен уже тот факт, что передовые части 4-й гв. армии,
не дожидаясь окончания передислокации всех дивизий и армейских тылов, начали операцию по форсированию Дуная. В шесть часов вечера 24 ноября 3-й сб 126-го гв. сп 41-й Гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Константина Николаевича Цветкова, оперативно подчинявшейся 21-му Гвардейскому стрелковому корпусу генерал-лейтенанта Петра Ивановича Фоменко, начал переправу через Дунай в 2,5 километрах к юго-востоку от города Мохач. К 9 утра 25 ноября гвардейцы выбили противника из первой траншеи, закрепив за собой береговую полосу и захватили плацдарм на противоположном берегу, который имел по фронту 1 км и до 250 м в глубину, причем была занята первая оборонительная траншея противника. К этому времени через Дунай переправились две стрелковые роты, одна пулеметная рота (6 станковых пулеметов), рота ПТР, разведывательная рота дивизии и одна радиостанция «РС»; была установлена и телефонная связь с полком. Переправа наших войск продолжалась днем 25 ноября, невзирая на сильный пулеметный огонь противника. Не останавливаясь на достигнутом результате первого броска через Дунай, советские воины продолжили выдавливать противника с прибрежной полосы и к семи часам вечера 25 ноября расширили плацдарм до 2 километров по фронту и 1-2 километров в глубину. Переправа на западный берег дополнительных частей 21-го Гвардейского стрелкового корпуса позволила усилить натиск. В 15 часов противник предпринял контратаку из района Мохач, однако подразделения 126-го сп отбили контратаку, нанеся большой урон противнику. К 18 часам 25 ноября на правый берег переправились уже шесть стрелковых рот, пять 82-мм минометов, 16 ружей ПТР, пулеметная рота и разведрота дивизии. К 19 часам переправившие- ся стрелковые роты вышли за береговую дамбу и завязали уличный бой в Келкед. К этому времени плацдарм на правом берегу реки был расширен до 2 км по фронту и от 1,5 до 2 км в глубину. В связи с успешными действиями 41-й гв. сд, командующий армией в 4.00 26 ноября издал приказ № 0029/оп, которым потребовал от командира 21-го гв. ск «…немедленно принять меры к закреплению захваченного на западном берегу р. Дунай в районе Мохач плацдарма и быстрейшей переброске сил для энергичных действий по расширению плацдарма, имея ближайшей задачей соединение с действующими в районе Удвар частями 57 армии и овладение Мохач. С этой целью использовать войска 41 гв. сд, в том числе резервный 177 полк, артиллерию дивизии и дивизион СУ-76 (последний до обеспечения соответствующими средствами переправы – только с восточного берега). Район переправы прикрыть зенитными средствами 41 гв. сд. Немедленно переправить на плацдарм 45-мм и часть 76-мм пушек 41 гв. сд»1 . Части 41-й гв. сд в ночь с 25 на 26 ноября продолжали переправу через р. Дунай и вели боевые действия по расширению плацдарма. К 10.00 были полностью переправлены 126-й гв. сп и два батальона 124-го гв. сп, а вместе с ними 24 станковых пулемета, 18 минометов, 7 орудий 76-мм ПА, 9 орудий 45-мм, 46 ПТР. В результате стремительного наступления к исходу дня части дивизии овладели г. Мохач и территорией к югу от него вдоль шоссейной дороги, где соединились у стыка шоссейных дорог близ Фекети Капу с правофланговыми частями 57-й армии. В районе Келкед было взято в плен 8 и в районе Мохач – 102 солдата противника, принадлежавших 78-му и 79-му пехотных полков 31-й пехотной дивизии СС. Пленные показали, что 78-й и 79-й пп 31-й пд оборонялись на участке севернее Мохач, Батина; полки двухбатальонного состава, в каждом батальоне по 5 рот, в роте 120-130 человек, 2 станковых, 4 ручных пулемета, 2 миномета; своей артиллерии полки не имели.
В результате наступательных действий частей 41-й гв. сд, 26 ноября оборона противника была прорвана на тактическую глубину на западном берегу р. Дунай. Части дивизии продвинулись от 4 до 6 км, овладели 7 населенными пунктами, в том числе Келкедича, Пишпек, Келкед и г. Мохач. Немецко- венгерское командование, учитывая большую опасность в связи с форсированием Дуная частями 4-й гв. армии, спешно подтягивало резервы, бросая их с хода в бой. Однако в течение 27 ноября противнику не удалось сколько- нибудь восстановить утраченные позиции; его усилия энергично парировались частями 41-й гв. сд. Только за 2 часа с 6.00 до 8.00 27 ноября 41-я гв. сд отбила две контратаки противника силой до батальона каждая из района Херпег Сабор (6 км северо-западнее Мохач). В самом г. Мохач до середины дня велись боевые действия по очистке города от мелких групп противника и многочисленных минных заграждений. К 18 часам этого дня части 41- й гв. сд продвинулись до 8 км и овладели населенными пунктами Ланьчок, Сент Якоб, Бар 2 . К исходу 28 ноября наступающие войска 4-й гв. армии продвинулись вперед до 14 км в северном направлении, овладели 12 населенными пунктами. 1. ЦАМО. Ф. 320. Оп. 4522. Д. 180. Л. 26. 2. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 19; Ф. 320. Оп. 4536. Д. 96. Л. 255-256.
Как уже отмечалось, 22 ноября командование 64-го стрелкового корпуса 57-й армии получило приказ командующего армией генерала Шарохина передать командованию корпусов 4-й Гвардейской армии участок от Байя до Мохача. К 24 ноября войска 4-й Гвардейской армии заняли на восточном берегу Дуная фронт протяжённостью 135 километров от Мохача до Дунапентеле. Таким образом, дивизии 4-й Гвардейской армии обеспечили участок фронта от правого фланга 57-й армии до левого фланга 46-й армии 2-го Украинского фронта. По нашему предположению, только теперь были созданы благоприятные условия для проведения основной фазы диверсионно-разведывательной операции в районе Комарно.
Последняя информация для нас особенно важна, так как в это время наша диверсионно-разведывательная группа приступила к выполнению задачи по вызволению из плена наших офицеров, с перспективой последующей встречи с наступавшими соединениями 4-й гвардейской армии.
26 ноября в связи с болезнью Ивана Васильевича Галанина Толбухин назначил временно исполняющим обязанности командующего 4-й Гвардейской армией начальника штаба армии генерал-майора Кузьму Николаевича Деревянко. В этот же день бойцы 4-й Гвардейской армии, закрепляя и развивая достигнутый результат в соответствии с распоряжениями, отданными генералом Галаниным перед оставлением должности, овладели Мохачем и территорией к югу от города, тем самым соединив захваченный ими плацдарм с правым флангом 57-й армии. Противник, в свою очередь, существенной активности живой силой не проявил, сведя свою деятельность к обстрелам из 75-мм и 105-мм орудий и 81-мм и 120-мм миномётов. Тот факт, что генерал Кузьма Деревянко в течение недели исполнял обязанности командующего армией, очень важен для обоснования нашей версии по обеспечению завершающего этапа диверсионно-разведывательной операции, осуществляемой разведчиками из состава разведывательных отделов 4-й гвардейской армии.
Войска 57-й армии генерала Шарохина, оттянувшие на себя основные силы германцев, после вступления в сражение 4-й Гвардейской армии отнюдь не снизили свою активность, а напротив, даже нарастили её. Этому способствовала практически закончившаяся к 26 ноября переправа на западный берег Дуная 6-го Гвардейского стрелкового корпуса, с 21 ноября возглавленного генерал-лейтенантом Степаном Ильичом Морозовым, и 32-й Гвардейской мехбригады . Эти соединения, взаимодействуя с силами 75-го и 64-го стрелковых корпусов, уплотнили боевые порядки 57-й армии и сообщили операции дополнительную энергию. В 12:30 после сорокаминутной артиллерийской подготовки по выявленным огневым точкам противника шарохинцы совершили новый рывок вперёд. Действия наступающих частей нашей армии и югославских бригад производились в тесной координации с артиллерией - узлы сопротивления, с трудом поддающиеся атакам пехоты и бронетехники, по запросам войск обрабатывались артиллерийскими ударами. Потрудились и лётчики 17-й воздушной армии, предпринявшие за день 374 вылета. Вражеское сопротивление носило отчаянный характер - за день воины генерала Шарохина отбили до 15 контратак, причём порой в этих контратаках участвовало до 1,5 тысяч германских и венгерских солдат. Конечно, такое отчаянное противодействие сдерживало темпы наступления, и, тем не менее, 57-я армия продвинулась на отдельных участках до 8 километров.
В целом к исходу 26 ноября усилия 4-й Гвардейской и 57-й армии позволили расширить общий плацдарм до 62 километров по фронту.
27.11.1944 г. Дунайская военная флотилия установила связь со штабом армии с задачей содействия войскам в продвижении по западному берегу вверх по р. Дунай путем высадки тактических десантов и артогнем бронекатеров; 83-я от дельная бригада морской пехоты была переподчинена командующему 4-й гв. армии (на основании приказа Ставки Верховного Главнокомандования № 220269, 28 ноября 1944 г. в командование войсками 4-й гв. армии вступил генерал армии Г.Ф. Захаров) (1) . Прибытие Дунайской военной флотилии (20 бронекатеров с целью избежать риска подрыва на обильно заминированном русле р. Дунай в районах Вуковар, Батина, совершили переход по каналу Короля Петра, средняя глубина которого равнялась 85 см, а осадка бронекатеров – 80 см), серьезно расширило возможности наших войск в районе Мохача. В ночь на 30 ноября с ее помощью через Дунай было переправлено 220 машин боеприпасов вместо 108, значившихся в приказе. Одним из результатов этого стали успехи войск 4-й гв. армии, частями которой 30.11.1944 г. было уничтожено до 1500 солдат и офицеров противника, взято в плен до 1500 человек, захвачено 20 орудий разного калибра, 8 шестиствольных минометов, 9 81-мм минометов, 30 автомашин3 . Войска 4-й гв. армии с 25 по 30 ноября 1944 г. продвинулись в северном и северо-западном направлениях на 53 км, очистили от противника 1760 кв. км территории Венгрии, заняли 141 населенный пункт, в том числе города: Мохач, Батажек, Печвард, Сексард, Боньход. В ходе этих боев противнику был нанесен большой урон в живой силе и технике: было захвачено в плен 1843 офицера и солдата противника, уничтожено до 1225 человек1. Таким образом, всего за несколько дней советские войска сокрушили германо-венгерскую оборону правого крыла группы армий «Юг», командованию которой пришлось передать разбитую 3-я венгерскую армию в подчинение армейской группе «Фреттер-Пико» 2 . 1 ЦАМО. Ф. 320. Оп. 4522. Д. 180. Л. 32, 37; Ярошенко, А.А. В бой шла 41-я гвардейская: Боевой путь 41-й гвардейской, стрелковой Корсуньско-Дунайской ордена Суворова диви- зии [Текст] / А.А. Ярошенко. М.: Воениздат, 1982. С. 124-125. 2 ЦАМО. Ф. 320. Оп. 4522. Д. 180. Л. 39, 40.
Как писал об этих событиях генерал-полковник Фриснер(35), «…венгерские войска окончательно потеряли боеспособность и позволяли противнику свободно просачиваться через свои боевые порядки. Со всех участков фронта группы армий вновь начали поступать жалобы на ненадежность венгров, в особенности на слабость их новых формирований, что подтверждалось и самими командирами венгерских частей и соединений. Это явилось тяжелым бременем для командования и войск группы армий, тем более что из-за несостоятельности венгерских войск, в особенности на южном участке фронта, положение группы армий серьезно ухудшилось»3 . В то же время немецкие войска находились в лучшей форме, сохраняли боевой дух (согласно опросам союзников, половина немецких военнопленных в конце 1944 г. были еще уверены, что Германия выиграет войну1 и имели возможность в условиях прорванного фронта вести подвижную оборону. Их контратаки строились на основе выработанных по опыту последних боев тактических приемов. Каждый раз немецкая артиллерия производила короткий огневой налет с большим количеством расхода снарядов в короткий срок. Затем пехота на бронетранспортерах выбрасывалась группами по 8-12 чел. вперед и, спешившись, переходила в контратаку. Освободившиеся от пехоты бронетранспортеры не уходили, а действовали как подвижные бронированные огневые точки, поддерживали пехоту огнем пулеметов и зенитных пушек, установленных на них. (Зенитные автоматические пушки, установленные на бронетранспортерах, противник успешно применял для стрельбы и по воздушным, и по наземным целям; зенитная артиллерия вообще широко использовалась немцами для огня прямой наводкой и как противотанковая).
В атаке часто участвовали танки; все контратаки поддерживались самоходной артиллерией. Самоходные установки особенно часто использовались как кочующие огневые точки, а также для создания противотанковых засад на путях вероятного продвижения наших войск. Так, в бою за город Печ противник создал видимость отхода своей пехоты; наши танки, преследовавшие пехоту противника без должной разведки, попали под фланговый огонь СУ, расположенных скрытно на полкилометра от дороги, в результате чего было сожжено 8 наших танков без потерь для противника. Бронетранспортеры противник применял для сопровождения СУ и танков. Бронетранспортеры своим огнем из ручных и крупнокалиберных пулеметов, а иногда зенитной артиллерии, прикрывали танки и СУ от огня противотанковой артиллерии и пехотных истребителей танков. Для сбережения ходовой части танков, а также для скорейшего их ввода в бой, противник использовал развитую сеть железных дорог, подвозя танки непосредственно к передовой линии на расстояние 6-7 км от переднего края 2. 1 ЦАМО. Ф. 320. Оп. 4536. Д. 96. Л. 257. 2 ЦАМО. Ф. 500. Оп.12462. Д. 260. Л. 307. Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 180.
Наши войска не уступали немецким в подвижности, и если последние при этом отступали, то Красная армия, сохраняя тот же темп, наступала. После прорыва обороны противника решением командующего 57-й армии была образована подвижная моторизованная группа (ПМГ) в составе 32-й мсбр, 52-го тп и 53- го мотоциклетного полка, которая осуществляла продвижение по дороге Надь – Нарярьяд, Седеркень, Печ. ПМГ на марше выделила передовой отряд в составе 10 танков и одного мотоциклетного батальона. Группа успешно овладела г. Печ и выдвинулась к г. Сегетвар (правда, здесь подвижная моторизованная группа натолкнувшись на сильную противотанковую оборону противника, понесла потери, особенно в танках, и вынуждена была отойти под прикрытие стрелковых частей). Стрелковые части непрерывно следовали за ПМГ по ее маршруту на расстоянии 10-15 км передовыми отрядами (стрелковый батальон от дивизии), которые быстро закрепляли успех. Действие ПМГ дезориентировало противника в определении главного удара наших войск, чем способствовало продвижению соединений правого фланга 57-й армии
О возросшем боевом мастерстве наших войск говорит и соотношение нанесенного врагу ущерба и собственных потерь 1. За ноябрь 1944 г. войсками 3-го УФ был нанесен следующий урон противнику2. 1. Кнопп, Г. История вермахта. Итоги [Текст] / Г. Кнопп СПб.: Питер, 2009. С. 203. 2 ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 5-7.
Из таблицы «Сведения об уроне, нанесенном противнику войсками 3-го Украинского фронта за 1-30.11.1944 г. Пленные и трофеи Убитые и уничтоженная матчасть противника». Штаб-офицеров 3/ 14 Обер-офицеров 50/ 100 Унтер-офицеров 457/ 411 Солдат 6216 /18373 Итого людей 6726 /19898 Лошадей 770/ 1160 Винтовок 4988/ 3289 Автоматов 261 /739 Пулеметов легких 163/ 673 Пулеметов станковых 105/ 316 Пулеметов зенитных 12 2 Минометов 104/ 207 Пушек 121/ 322 Гаубиц - 1 Зенитных орудий 15/ 30 Самолетов - 41 Танков - 25 Бронемашин 3/ 22 .
Свои потери при этом выглядели так : Убито: офицерского состава – 248 чел. сержантского состава – 463 чел. рядового состава – 1930 чел. Пропало без вести: офицерского состава – 20 чел. сержантского состава – 39 чел. рядового состава – 214 чел. Попало в плен: офицерского состава – 1 чел. сержантского состава – 2 чел. рядового состава – 24 чел. Небоевые потери: офицерского состава – 41 чел. сержантского состава – 185 чел. рядового состава – 461 чел. Ранено, контужено и обожжено: офицерского состава – 750 чел. сержантского состава – 1453 чел. рядового состава – 8873 чел. Пленные и убитые, трофейная и уничтоженная матчасть противника. Легковых автомашин 5/ 17, Грузовых автомашин 87/ 1076, Тракторов 30 /17, Мотоциклов 11 /38, Снарядов 9560 - Патронов 185489 - Складов 4/4 4, Самоходных орудий 1 /2, Бронетранспортеров 3 /3, Повозок 150/ 400. Заболело с эвакуацией в госпиталь: офицерского состава – 408 чел. сержантского состава – 906 чел. рядового состава – 3822 чел. Итого потерь: офицерского состава – 1468 чел. сержантского состава – 3048 чел. рядового состава – 15324 чел. Всего – 19.840 чел.
Но главное было даже не в соотношении потерь, а в соотношении оперативных успехов и поражений: в результате ноябрьского наступления 57-й и 4-й гв. армий 3-го Украинского фронта на правом берегу Дуная был создан оперативный плацдарм до 180 км по фронту и до 50 км в глубину 1 , с которого можно было развивать наступление в направлении оз. Балатон и г. Секеш- фехервар, откуда открывалась возможность окружения и взятия Будапешта во взаимодействии с войсками 2-го УФ.
2. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 17. 2 ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 882. Л. 158.
Приступая в описанию очередного этапа Будапештской операции, чтобы отслеживать обстановку в Венгрии, мы обречены учитывать ход боевых действий в полосе наступления 2-го Украинского фронта.
Глава 6. Декабрьское наступление на Будапешт 2-го и 3-го Украинских фронтов.
План декабрьского наступления на Будапешт, изложенный в докладе маршала Малиновского Ставке от 25.11.1944 г., предусматривал, что с утра 29 ноября правофланговые соединения 27-й армии и левофланговые – 40-й армии, перейдут в наступление с целью овладения г. Мишкольц и выхода на рубеж Серенч, Монай, Варбо. Затем 4-5 декабря левый фланг 53-й армии, 7-я гв. армия, КМГ Плиева и 6-я гв. танковая армия должны были перейти в наступление в общем направлении на Шахы, охватывая Будапешт с северо-запада, в то время как два левофланговых стрелковых корпуса 46-й армии, 2-й и 4-й мк наносили удар через Дунай в направлении Эрчи, Бичке с целью выхода к Эстергому, блокирования и взятия Будапешта. Ставка в директиве № 220273 указала командующему 2-м УФ, что «…медленное продвижение войск фронта объясняется тем, что имеющиеся достаточные силы и средства распыляются по разным участкам вместо того, чтобы создать на направлении главного удара решающее превосходство над противником и сосредоточить здесь артиллерийские дивизии прорыва и танковые соединения»1.
В соответствии с этим требованием маршалу Малиновскому было приказано сосредоточить на участке 7-й гв. армии две артиллерийских дивизии прорыва, и после взлома пехотой обороны противника двинуть в прорыв подвижные части – 6-ю гв. танковую армию, а вслед за ней 1-ю конно-механизированную группу (при этом на усиление 46-й армии из полосы наступления 7-й гв. армии вместо двух передавался только один мехкорпус – 2-й гв. мк); боевые порядки 7-й гв. армии следовало уплотнить за счет расширения полосы наступления 53-й армии 2 . Между тем, 4 декабря 1944 года Малиновский отдал приказ о наступлении 46-й армии, которая должна была начать боевые действия к югу от Будапешта. В пространстве Сазхаломбатта — Эрчи немецко-венгерская группировка имела достаточное количество времени для подготовки обороны. Форсирование Дуная на этом участке войсками 46-й армии началось без основательной артиллерийской подготовки. Общее представление о больших потерях, понесенных нашими войсками в ходе этой наспех проводимой операции, можно было получить, читая многочисленные представлениях на награждения орденами и медалями оставшихся в живых участников боев на этом участке 2-го Украинского фронта.
Прекрасно простреливаемая местность стала причиной того, что при форсировании Дуная было уничтожено более двух третей от общего числа понтонов и лодок, задействованных для высадки первого эшелона войск. Некоторые из рот и батальонов в ходе переправы были уничтожены полностью. Оставшиеся в живых тонули в ледяной воде полузамерзшей реки. Несмотря на огромные потери, вечером 5 декабря советским частям удалось создать на правом берегу Дуная четыре небольших плацдарма. Но почти все они были тут же уничтожены немцами, которые незамедлительно предприняли серию контратак. Из всех плацдармов советские части смогли удержать лишь участок берега близ Эрд-Офалу .
1. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 882. Л. 157. 2. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1202. Л. 25, 28, 63; Д. 1305. Л. 37, 51; Ф. 341. Оп. 5312. Д. 459. Л. 22, 25; Д. 857. Л. 31; Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 187, 189.
Таким образом, в результате корректировки Ставкой плана Малиновского на северо-западном направлении формировался мощный ударный кулак, тогда как на юго-западном направлении силы ударной группировки были сравнительно ослаблены. С соседнего участка один сп 303-й сд обошел Хехалом с юго-запада и оказал решающее содействие 227-й сд в овладении этим пунктом. Населенные пункты Плахи и Хангач были взяты частями 303-й сд обходным маневром через Ерде Тарча; 227-я сд, встретив серьезное сопротивление противника из населенного пункта Надь-Киш-Берцель, выбила врага обходным маневром с юга. За день 7 декабря войсками 7-й гв. армии было уничтожено свыше 600 солдат и офицеров противника, подбито и сожжено 14 танков, 7 само- ходных орудий, 4 бронетранспортера; захвачено 500 винтовок и автоматов, 28 пулеметов, 13 минометов, 31 орудие, 2 исправных танка, 30 автомашин, до 200 повозок с разными грузами и 381 пленный 2 .
Наступление развивалось успешно; правда, были и негативные моменты. По причине нелетной погоды 6-7 декабря авиация 5-й ВА практически не вела боевой работы, в то же время дороги сильно развезло, в результате чего корпуса 1-й конно-механизированной группы, введенные в прорыв на узком участке вслед за 6-й гв. ТА, продвигались медленно не столько из-за сопротивления противника, сколько из-за дорожных заторов. «Дороги в полосе действий КМГ прошедшими танками 6 ТА превращены в полную негодность: для проезда от Херет до Ваньярца потребовалось больше суток (расстояние 16 км), – говорится в ЖБД Группы от 7.12.1944 г. – Помимо того, что дороги превращены в сплошные «колдобины» и болота, начиная от Херет и до Надь Верцель забиты тыловыми учреждениями 6 ТА, аварийной техникой и техникой, брошенной противником». На следующий день мобильные войска генерала Плиева продолжали двигаться по дорогам со скоростью 50 м в час; 4-й гв. мк вел бой северо-западнее Надь Верцель без средств усиления, так как артиллерия, бронетранспортеры и автотранспорт в силу бездорожья отстали от передовых частей; по той же причине рации 4-й гв. кк отстали от штаба корпуса и штаб КМГ в течение целых суток не мог получить точное местонахождение его частей.
1. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1202. Л. 29; Д. 1305. Л. 40, 51; Ф. 341. Оп. 5312. Д. 459. Л. 30. 2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1202. Л. 33; Д. 1305. Л. 45, 52; Ф. 341. Оп. 5312. Д. 459. Л. 30.
6 декабря войсками 2-го Украинского фронта было предпринято новое форсирование реки. На этот раз советским частям удалось закрепиться на семи участках береговой зоны Дуная. При этом им пришлось идти в буквальном смысле слова по трупам своих товарищей. Первые подразделения Красной Армии, высадившиеся на правом берегу, были полностью выкошены плотным немецким пулеметным огнем. Многие из красноармейцев были вынуждены выпрыгивать из продырявленных пулями и осколками лодок и с оружием вплавь добираться до берега в ледяной воде.
После этих боев Малиновскому было очень важно скрыть факт, что он во имя своего тщеславия в абсолютно бессмысленной операции погубил не одну тысячу красноармейцев. Для этого из числа выживших на плацдармах солдат (42,7 % — в абсолютных цифрах весьма небольшая величина) большая группа была представлена к званию Героя Советского Союза. Ситуация выглядела так, что только за осуществление операции — форсирования Дуная в районе Эрчи звание Героя Советского Союза было присвоено 115-ти военнослужащим! Примерно столько же воинов получили это высокое звание за форсирование Днепра. Напомню, что всего за время Великой Отечественной войны эту награду получило около 12 тысяч человек. Примечательно, что создать более или менее четкую линию фронта 46-й армии удалось лишь 8 декабря, то есть тогда, когда в район Эрчи по западному берегу Дуная вышли части 3-го Украинского фронта. Значительный перевес «толбухинской» фронтовой ударной группировки позволил без особых проблем одержать победу над обескровленной 1-й гусарской дивизией и 271-й немецкой народно-гренадерской дивизией. Эти части от удара шести советских стрелковых дивизий и двух механизированных корпусов не могли спасти даже вовремя подоспевшие части 8-й немецкой танковой дивизии. На фоне решительного наступления дивизий 3-го Украинского фронта, дивизии Малиновского возобновили наступление, остановившись в 10–20 километрах перед оборонительной линией «Маргариты».
В эти же дни войска 3-го Украинского фронта развивали наступление в в южном, западном и северном направлениях. 7 декабря 126-й гвардейский стрелковый полк освободил село Калоз, а 8-го декабря 124-й гвардейский стрелковый полк освободил село Шапонья. К исходу 8 декабря, дивизии 4-й гвардейской армии вышла на рубеж: озеро Балатон - Лепшень - озеро Веленце, и тем самым достигли основательно подготовленного оборонительного рубежа противника под названием линия «Маргарита».
Подступы к линии обороны «Маргарита» были затруднены сетью каналов и водохранилищ, которые вследствие мягкой для здешних мест зимы не замерзли и в декабре. После того как войсковая разведка установила все основные данные о немецкой обороне на перешейке, стало ясно, что с ходу ее не прорвать.
8-9 декабря метеоусловия несколько улучшились, в результате чего 5-я воздушная армия получила возможность продемонстрировать свой боевой потенциал
Тем временем наши наземные войска тоже действовали в полную силу. Генерал-полковник Фрисснер позднее описывал происходившее в те дни: «Севернее Будапешта противник силами 6-й гвардейской танковой армии и крупными силами пехоты повернул на юго-запад, начав непосредственный штурм венгерской столицы. Он вышел к Дунаю по обе стороны от Ваца на участке протяженностью около 10 км. Вокруг Ваца разгорелись тяжелые бои, в которых с нашей стороны основное участие приняла моторизованная дивизия «Фельдхернхалле». Севернее и северо-западнее этого пункта в наступление перешли подвижные соединения конно-механизированной группы Плиева и крупные силы советской пехоты, которые сумели расширить участок прорыва в направлении на Балашшадьярмат» 1. ЦАМО. Ф. 327. Оп. 4999. Д. 228. Л. 29-30. 2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1202. Л. 46.
Речь шла о том, что стремительно наступавшие части 6-й гв. танковой, 7-й гв. армий и КМГ Плиева приближались к р. Дунай в районе Вероче, Вац и р. Ипель в районе Ипольсег, Балашшадьярмат, выходя на старую чехословацкую границу, где, по показаниям пленных, немцы приступили к усиленному восстановлению укреплений1 . Противник, видя реальную угрозу Вац, спешно усиливал его гарнизон, оборудовал оборонительные сооружения и минировал дороги и подступы к городу. Гарнизон г. Вац к утру 8.12.1944 г. состоял из двух батальонов пехоты, дивизиона артиллерии, до 13 танков, самоходных установок и бронетранспортеров. Одновременно с целью прикрытия подступов к Вац с востока противник поспешно усилил оборону н.п. Рад, доведя его гарнизон до батальона пехоты, дивизиона артиллерии и 7 бронеединиц. Предпринятым с утра 8.12.1944 г. наступлением 20-й гв. тбр и 6-й мсбр 5-го гв. тк 6-й гв. ТА противник к 11.00 был выбит из Рад. Эти соединения, продолжая дальнейшее наступление, к 14.30 того же дня завязали бой на юго-восточной окраине Вац. Совместным ударом 21-й и 22-й гв. тбр с севера, 20-й гв. тбр и 6-й мсбр с востока к исходу 8 декабря Вац был очищен от противника. В тот же день войска 7-й гв. армии продолжали наступление и, отбив ряд контратак небольших групп пехоты и танков противника, своим центром продвинулись до 20 км, освободили от противника 22 населенных пункта и к исходу дня частями 25-го гв. ск вышли к р. Дунай на участке Вероче, Вац. За 8 декабря танкисты и пехотинцы 6-й гв. ТА и 7-й гв. А продвинулись до 17 км, расширив прорыв в глубину до 55 км; было подбито и сожжено 35 танков и СУ противника, захвачено 1050 пленных. Только гвардейцы генерал-полковника Шумилова 8.12.1944 г. уничтожили до 500 солдат и офицеров противника, подбили и сожгли 8 танков и 7 бронетранспортеров. Было захвачено 457 пленных, взяты трофеи: 26 пулеметов, 21 орудие, 9 минометов, 1 бронетранспортер, 4 ж.д. эшелона, из них 2 с боеприпасами, 9 складов с боеприпасами и вооружением, 200 автомашин, 300 вагонов с разными строительными материалами и другое военное имущество. Результаты следующего боевого дня 7-й гв. армии были еще более впечатляющими: уничтожено до 750 солдат и офицеров противника, подбито и сожжено 1 танк, 4 самоходных орудия, 4 бронетранспортера; захвачено 1029 пленных, принадлежащих 18-й тд, 357-й пд, 109-й тбр, 60-й мд немцев, 10-й и 12-й пд венгров и до 500 солдат противника, переодетых в гражданскую одежду (вероятнее всего, это были те же венгры из полностью дезорганизованных 10-й и 12-й пд); взяты трофеи – 37 орудий, 4 бронетранспортера, более 200 автомашин, 15 пароходов, 12 эшелонов с разным военным имуществом и до 250 повозок с грузом 1. ЦАМО. Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39а. Л. 35; Д. 39б
9 декабря дивизии правофланговые дивизии 4-я гвардейской армии установили «локтевую» связь с левофланговыми дивизиями 46-й армии 2-го Украинского фронта.
В результате бестолково организованной координации фронтовых штабов в процессе наступления начала декабря, - решением Ставки Малиновский был вынужден передать застрявшие на западном берегу остатки 46-й армии под командование маршала Толбухина, группировка которого изготовилась к решительному штурму вражеской укрепленной линии Маргарита.
В ночь с 4 на 5 декабря 1944 года с наступлением темноты инженерно- саперные и понтонные части приступили к спуску переправочного имущества на воду. Посадка первого эшелона в лодки и понтоны была начата в 23.00 4.12.1944 г. под прикрытием мощного артиллерийского налета по оборонительным сооружениям противника на правом берегу реки Дунай. Одновременно на всех участках переправ в 20-километровой полосе форсирования (от Текел до Лорев) в первый рейс было посажено 2686 человек пехоты с личным оружием, пулеметами, минометами и необходимым количеством боеприпасов, а также расчеты с 45-мм пушками. В целях соблюдения маскировки все плавсредства, в том числе и штурмботы, первый рейс совершали на веслах. С приближением десанта к правому берегу противник открыл ураганный ружейно-пулеметный и минометно-артиллерийский огонь; о его ин тенсивности говорит тот факт, что переправочные средства первого рейса после высадки десанта почти на 75% были выведены из строя и не вернулись на левый берег Дуная 1. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1202. Л. 25; Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 145, 153.
Всего в течение ночи с 4 на 5 декабря под непрерывным ружейно- пулеметным и минометным огнем противника на правый берег р. Дунай было переброшено по два стрелковых полка от каждой дивизии с полным вооружением и снаряжением, включая батальонную и полковую артиллерию и по одному дивизиону дивизионной артиллерии от каждой стрелковой дивизии 1 . 1 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1305. Л. 81; Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 158, ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 148.
С запада блокировать Будапешт должна была 46-я армия. Ее соединениям предстояло форсировать Дунай в районе Эрчи, Адонь (точнее, между господскими дворами Паннониа и Егермайор): этот участок на левом берегу реки был прикрыт лесным массивом, который позволял вести подготовительные действия для форсирования и заблаговременно подтянуть живую силу и технику для наращивания удара по противнику. Для введения противника в заблуждение о выборе направления главного удара, командование поставило задачу 10-му гв. ск вести активные боевые действия, которые не дали бы противнику разгадать замысел нашего командования; соответственно, части 10-го гв. ск усиленными стрелковыми батальонами при сильной артиллерийской поддержке беспрерывно улучшали свои рубежи в тактическом отношении и создавали видимость наступления. Правый берег Дуная был серьезно укреплен: оборонительный рубеж противника состоял из двух сплошных линий траншей с сильно развитыми ходами сообщения и укрепленными опорными пунктами выс. 101, Кирп, Эрчи, выс. 125, Синателеп, Адонь. По зиции прикрывались минными полями (позднее на правом берегу р. Дунай минерами 207-й ООР было снято и подорвано 2219 мин, из них 536 противотанковых)1 . Фриснер Г. П
В тот же день 9 декабря части 6-й гв. ТА завязали бои за Ипольсег, а части КМГ Плиева взяли Балашшадьярмат. 8-я гв. кд совместно с подошедшей 13-й гв. кд и частями 4-го гв. мк завязали уличные бои в городе Балашшадьярмат, которые вели всю ночь с 8 на 9 декабря; к утру город был очищен от противника, потерявшего 8 СУ, 1 «Королевский тигр» и 253 человека пленными. Противник, оказывая огневое сопротивление, отступал в северном направлении за р. Ипель и в направлении Будапешта на заранее подготовенный оборонительный рубеж. Овладение войсками 2-го УФ городами Вац и Балашшадьярмат означало, что Будапешт оказался в полуокружении с востока, все железные и шоссейные дороги на этом направлении были отрезаны, а территория Венгрии оказалась рассеченной на две части 2.
1. ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1202. Л. 25. 2 .ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1305. Л. 67; Ф. 341. Оп. 5312. Д. 459. Л. 39, 44, 47, 49. Л. 15. Фриснер Проигранные сражения. С. 190….
Начались бои за расширение плацдарма. Противник сосредоточил большую массу артиллерийского огня по переправам и боевым порядкам частей 46-й армии; интенсивность огня была достаточно высокой. Огонь зачастую велся методами массированных огневых налетов с чередованием методического огня; количество выпущенных снарядов доходило до 6000 штук в сутки. Наша артиллерия, в свою очередь, вела огонь по обороне противника из всех калибров; так, на Эрчи был направлен сильный артогонь с участием даже 37-мм и 85-мм зенитных орудий, стрелявших по наземным целям 1 . Части 46-й армии, захватившие плацдарм на западном берегу реки Дунай, в течение всего дня 5.12.1944 г. отражали неоднократные контратаки противника силой один-три батальона пехоты с 5-9 танками и СУ с различных направлений и к исходу дня продвинулись на отдельных направлениях до 4 км. 6-7 декабря продолжались упорные бои за расширение плацдарма; противник неоднократно контратаковал пехотой и танками – так, в течение 7 декабря части 46-й армии отражали контратаки противника силой до полка пехоты с 30 танками и СУ из района Рацкерестур, силой до двух батальонов пехоты с 10 танками и СУ из района севернее Барачка и силой до двух батальонов пехоты с 6 танками из района Гроф. 8 декабря соединения 46-й армии (316-я сд, 99-я сд, 108-я гв. сд и 59-я гв. сд), отразив 6 контратак противника силой батальон – полк пехоты с 14-32 танками, вышли на рубеж: центр Эрд, Эльвира, Эрдьехад, Мартон-Вашар, центр Барачка, г.дв. Петтэнд, Каполнаш-Ниек, северо-западнее Гроф. К этому моменту противник, стремясь не допустить выхода частей 46-й армии на свои тылы и коммуникации Будапештской группировки с запада, перебросил 239-ю бригаду штурмовых орудий и 8-ю танковую дивизию (была переброшена из Польши; имела до 60 танков и самоходных орудий, из них 23 тяжелых танка), чем значительно усилил группировку 72-го армейского корпуса. 9 декабря противник частями 271-й пд, 1-й кд, 20-й, 23-й пд венгров и вновь введенными 8-й тд и 239-й бригадой штурмовых орудий, с рубежа 4 км северо-восточнее Мартон Вашар, г.дв. Петтенд силой до трех полков пехоты при поддержке до 75 танков и самоходных орудий предпринял атаку в восточном направлении. В результате упорных боев противнику удалось овладеть г.дв. Кишмартон, Ледеш.
На следующий день 99-я сд, отразив две контратаки противника силой более батальона пехоты с 10-13 танками и СУ из района Ельвира, вновь овладела Ледеш, но общей ситуации это изменить уже не могло – войска 46-й армии на плацдарме на правом берегу Дуная пе решли к обороне1 . Тем временем левое крыло 7-й гв. армии с частью сил 6-й гв. танковой армии, наступавшие на Будапешт с востока, не смогли с хода пробить оборону противника (13-я тд, 10-я, 12-я пд венгров, 1-я кд венгров, 8-я, 22-я кд СС) и были остановлены. На правом фланге у КМГ генерала Плиева, 9 декабря отдавшего приказ 4-му гв. мк и 6-му гв. кк овладеть г. Сечень, а к исходу следующего дня занять Лученец, наступление также приостановилось. В течение последующих дней части безуспешно атаковали город, продвигаясь по 200-400 м в день и неся потери от артиллерийско-минометного огня (командные высоты были у противника) и контратак немцев. (Из журнала боевых действий КМГ от 13 декабря: «К исходу дня 13.12 соединения КМГ, по сле неоднократных атак на Сечень, Лоц, успеха не имели…Командующий КМГ… отдает боевое распоряжение (без номера), требуя от командиров 6-го и 4-го гв. кк, 4-го гв. мк: «В 20.00 13.12 произвести ночную атаку на Сечень… Ночную атаку довести до рукопашной схватки с целью истребить противника». Командующий КМГ 4-м пунктом данного распоряжения внушает и напоминает о гвардейском звании и наших задачах. После атаки командующий КМГ отмечает неуспех…»). В 4-м гв. мк на 10 декабря в строю осталось 40 танков и 6 СУ (5 декабря было 65 бронеединиц), в 6-й гв. ТА –212 203 танка и 10 СУ (к началу наступления было 325 танков и 14 СУ) 1.
Потери росли, а выполнение поставленных боевых задач становилось все менее реальным; требовалось новое решение. И такое решение напрашивалось само собой: дело в том, что в течение первой декады декабря войска 3-го Украинского фронта успешно наступали, продвинувшись в западном и северо-западном направлениях на расстояние от нескольких десятков до полутора сотен километров. Соединения 57-й армии 2 декабря освободили г. Капошвар, а 5 декабря достигли юго-восточного берега оз. Балатон в районе Балатонболгар; в то же время овладеть Надьканижей (центр венгерской нефтедобычи) не удалось, и линия фронта стабилизировалась на рубеже: западнее Питомача, Надькорпад, Надьбайом, Марцали, оз. Балатон 2 . 1. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1202. Л. 29, 33, 41, 49; Д. 1305. Л. 86, 128; Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060.2 ЦАМО. Ф. 240. Оп. 2779. Д. 1202. Л. 51-52; Ф. 278. Оп. 1519. Д. 39а. Л. 36-43.
Противник – соединения немецкой 2-й танковой армии, воевал достаточно умело. Во всех предпринимавшихся им контратаках и атаках с целью удержания или улучшения позиций применял самоходные орудия и бронетранспортеры с внезапным появлением их из-за укрытий. Действия самоходных орудий и бронетранспортеров отличались большой маневренностью. В случае неудачи предпринятой атаки или контратаки те же самоходные орудия и бронетранспортеры быстро перебрасывались для удара в другом направлении. Самоходные орудия часто использовались для патрулирования по рокадным дорогам, проходящим недалеко от передовой. Также были отмечены действия на отдельных участках бронепоездов: например, 13.12.1944 г. на участке Куташ – Шомдьсон курсировали два бронепоезда, подвергавшие огневому воздействию боевые порядки частей 64-го ск. 1. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 1572. Л. 46; Фриснер Г. Проигранные сражения. С. 189.
Стремясь задержать наступающие части 57-й армии, противник широко применял инженерные заграждения. Используя пересеченную местность, большое количество заболоченных участков и трудность вследствие этого движения вне дорог, противник впервые применил массовое разрушение полотна дорог путем подрывания его фугасами большой разрушительной силы. Фугасы закладывались на перекрестках дорог, при подходе к мостам, в дефиле и в береговых опорах мостов. На выбранном участке дороги протяжением 100-150 м закладывались 5-8 фугасов весом 200-500 кг, каждый на расстоянии 10-15 м друг от друга. При взрывах образовывались воронки глубиной до 2,5 м, диаметром 5-8 м. Неразрушенные участки дорог и мостов минировались, причем ПТМ и ППМ натяжного и нажимного действия располагались в беспорядке. Для усложнения работ по восстановлению разрушенных участков дорог противник часто минировал ПТМ воронки от взрыва фугасов и выброшенный грунт. Разрушение дорог, по показаниям пленных, производилось специальными группами хорошо подготовленных и опытных саперов, готовивших наступающим частям советских войск смертоносные ловушки и «сюрпризы». Так, в районе г. Сигетвар было обнаружены заряды, устроенные разными способами. В одних случаях в котлован глубиной около 1 м устанавливали вертикально 1-3 бетонных трубы из тех, которые употреблялись для водостоков. Трубы были заполнены ВВ типа донарит в количестве 200-500 кг. На ВВ в трубах стояли 4 мины типа ТМ1-42, служившие промежуточным детонатором. Одна из мин устанавливалась заподлицо с проезжей частью дороги, тщательно маскировалась и служила взрывателем.
Подобные заряды обнаруживались миноискателем и успешно разминировались; но были и более сложные. На подъезде к железобетонному мосту на шоссейной дороге в Сигетваре проверка миноискателем не дала результатов, а проверка щупом оказалась невозможной, так как дорога была замощена и мест, где мостовая была бы разобрана, не оказалось. Путем опроса местных жителей удалось установить, что дорога заминирована. Пробными раскопками был обнаружен фугас и 40 артснарядов 75-мм и 125-мм калибра, уложенных на глубине 1,15 м под мостовой. В качестве детонаторов между снарядами было заложено 7 кг ВВ. От одного из зарядов на поверхность земли был выведен бикфордов шнур; тщательная маскировка фугаса заставляла подозревать, что взрыв его предполагалось произвести в тылу наших войск, выслав для этого диверсанта. (С углублением Красной армии на территорию Венгрии разведывательно-диверсионная деятельность противника приобрела большой размах. Диверсанты группами от 2-3 до 60 чел. различными способами проникали в армейский и фронтовой тыл; одетые в гражданскую одежду, они, как правило, имели при себе пистолет, нож и взрывчатку.
Так, в районе 3 км южнее Сенге была захвачена диверсионная группа в составе 59 человек , вооруженная пулеметами, автоматами, взрывчаткой, имевшая задачей совершение диверсий в районе Капошвар. Интересно, что взрывчатка в этих случаях была не в виде обычных шашек или стандартных зарядов, а имитировала форму подметок, кусков мыла, оселков для правки бритв и пр.). Если инженерные войска противника занимались минированием, то наши – разминированием: саперные подразделения 57-й армии за время декабрьского наступления обезвредили 1600 противотанковых, 2000 противо- пехотных мин и 50 фугасов. Однако разминирование было еще далеко не всем, что делали саперы. Для прикрытия флангов наступающих частей и танкоопасных направлений от контратак противника в каждой стрелковой дивизии были выделены подвижные отряды заграждения (ПОЗ) в составе команды сапер (от взвода до роты) на одной автомашине с 5-6 парными повозками и резервом 350 ПТМ, 500 ППМ и 400 кг ВВ с принадлежностями для взрывания. При отражении контратак противника ПОЗы в полосе действия армии установили 2400 ПТМ, на которых подорвались 3 танка, 4 самоходных ору- дия и 1 бронетранспортер противника.
Для штурма опорных пунктов противника и прорыва его промежуточных оборонительных рубежей успешно действовали штурмовые группы и отряды истребителей танков. Для предотвращения подрыва противником мостов и переправ на пути следования в дивизиях были созданы специальные группы захвата в составе одного взвода – роты сапер-штурмовиков, двух расчетов ПТР и расчета станкового пулемета. Группы захвата действовали, разбиваясь на две части: одна часть переправлялась через реку в стороне от моста и скрытно проникала в тыл противника, вторая часть группы производила нападение с фронта. В назначенное время артиллерия поддержки открывала огонь по району моста и по сигналу первой части, переправившейся на другой берег, прекращала артналет. Группа захвата с обеих сторон, ведя огонь из пехотного оружия, прорывалась к мосту и захватывала его. Немедленно после этого группа приступала к организации обороны моста; саперы минировали подходы к мосту, окапывались и обороняли мост до прихода основных сил.
4-я гв. армия наступала более успешно, достигнув 8 декабря рубежа между озерами Балатон и Веленце. Личный состав войск 4-й гв. армии к 1 декабря насчитывал 101 915 чел.; на ее вооружении стояло 218 минометов 120 мм, 694 миномета 82 мм, 156 орудий 122 мм, 288 орудий 76 мм ДА, 111 орудий 76 мм ПА, 96 самоходных установок СУ-76, 12 танков. Силы противника перед фронтом армии состояли из боевой группы генерала Кеше, 23-й пд (в), 1-й бригады Дунайской флотилии (в), 16-го и 55-го пограничных батальонов, частей 7-й пд (в), 44-го учебного полка (н), 31-й пд СС (н), общей численностью до четырех дивизий3 . Начав форсирование Дуная частями левофланговых корпусов 25 ноября, 4-я гв. армия последовательно продвигалась вперед. В 9 часов утра 29 ноября части 41-й гв. сд и 62-й гв. сд 21-го гв. ск перешли в наступление главными силами и в течение дня вели бои за расширение плацдарма.
До сих пор, анализируя ход боевых действий в районах наступления 2-го и 3-го Украинских фронтов мы несколько раз упоминали о событиях , имевших отношение к операции, проведенной отделом разведки 4-й гвардейской армии в период с 25-го ноября по 6-е декабря, но только теперь, одновременно с событиями на фронтах мы можем перейти непосредственно к исследованию хода этой диверсионно-разведывательной операции.
В конкретном случае мы приблизились к самой важной в расследовании дате - дне встречи «нашей» разведывательно-диверсионной группы с группой разведки, направленной для встречи и обеспечении перехода линии фронта в полосе наступления 4-й гвардейской армии.
В этой связи имеет смысл уточнить состав войск противника, оказывавшего в эти дни сопротивление 4-й армии.
Для справки: 31-я добровольческая гренадерская дивизия СС "Богемия и Моравия" (нем.: "Бёмен унд Мэрен"). Данная дивизия была сформирована из уроженцев Протектората Богемия и Моравия, перешедших под германское управление территорий Чешской республики (после провозглашения Словакией независимости). Эмблемой дивизии служили богемский (чешский) коронованный лев, шествующий на задних лапах, и держава, увенчанная двойным крестом, на "варяжском" ("норманнском") геральдическом щите. В ряде источников идет речь о 31-й дивизии первого , а затем - второго формирования.
Немаловажный для нашего исследования факт - 29-й добровольческой гренадерской пехотной дивизией Ваффен СС ранее командовал Б.В. Каминский, а после его гибели на базе этой дивизии, состоявшей из русских добровольцев, была сформирована 1-я Русская дивизия в составе "Русской Освободительной Народной Армии"(РОНА) генерала Власова.
Так, в полосе наступления дивизий 4-й гвардейской армии, на первом этапе противодействовали части 31-й пд СС, затем - разрозненные части немцев и венгров - 44-й пехотная дивизия, 55-й егерский пограничный батальон, 16-го егерский пограничный батальон, 5-й зенитный батальон, 105-я железнодорожная рабочая рота. Эти части оказывали огневое сопротивление нашим наступающим частям, отходя в северном и северо-западном направлениях 1. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 50, 52, 58, 78-79. 2 Типпельскирх, К. История Второй мировой войны. С. 641; Фуллер, Дж.Ф.Ч. Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор. С. 442; Гудериан Г. Воспоминания солдата. С. 513. 3 ЦАМО. Ф. 320. Оп. 4522. Д. 176. Л. 52; Оп. 4536. Д. 96. Л. 260.
Если судить по перечисленным частям немцев и венгров, то перемещение нашей разведывательной группы проходило в экстремальных условиях по районам, насыщенным тыловыми подразделениями, жандармерией и военной полицией противника. Видимо, эти условия стали причиной того, что для преодоления расстояния в 55-70 км. нашим разведчикам потребовалось более пяти суток.
Ознакомившись с боевыми действиями в районах предполагаемого перехода нашей разведывательной группы, сосредоточим наше внимание на боях в полосе наступления корпусов 4-й гвардейской армии, параллельно оценивая обстановку в штабах 3-го Украинского фронта и 4-й Гвардейской армии, - то есть в тех структурах, чьи сотрудники разведки и контрразведки по нашей версии имели прямое отношение к планированию, подготовке и осуществлению исследуемой нами разведывательно-диверсионной операции.
Вступивший 28-го ноября в командование й 4-й армией гв. генерал армии Г.Ф. Захаров, уже 29го ноября, проанализировав результаты дня, в 23.55 издал боевой приказ № 0030/оп, где потребовал
«…от всех действующих дивизий 21-го и 20-го гв. ск с рассветом 30.11 выслать подвижные отряды с задачей овладения ими до наступления темноты важнейшими объектами на рубеже, установленном как задача дня для передовых частей. В состав подвижного отряда включить батальон пехоты, дивизион артиллерии, дивизион или подошедшую с переправы часть его СУ-76, саперную роту, разведывательный полуэскадрон, рацию и не менее 10 автомашин для обеспечения быстрого продвижения отрядов комбинированным маршем». Принятые меры оказались удачными: 30 ноября к 18.00 части 4-й гв. армии продвинулись вперед до 16 км и заняли 28 населенных пунктов 1. ЦАМО. Ф. 320. Оп. 4522. Д. 176. Л. 42, 44, 45.
Однако наступление вели лишь 20-й и 21-й гвардейские стрелковые корпуса, тогда как 31-й гв. ск находился еще на восточном берегу Дуная напротив Дунафельдвара. Генерал Захаров принял решение ввести его в дело, чтобы в кратчайший срок выйти на рубеж оз. Балатон – оз. Веленце, создавая благоприятные условия соседним войскам в овладении Будапештом, а затем, заняв выгодное исходное положение, прорвать заранее подготовленную оборону противника на этом рубеже и в дальнейшем развивать наступление на Вену. В составленном 30 ноября плане наступательной операции 4-й гв. армии на период с 1 по 10 декабря 1944 г. была поставлена задача - не позднее 10.12.1944 г. овладеть рубежом: оз. Веленце, г. Секешфехервар, Моха, Варпалота, Верешберень. В плане указывалось, что соединения армии, последовательно форсируя р. Дунай, должны развернуться и, с хода взламывая и свертывая оборону противника, решительно продвигаться в северном и северо-западном направлениях. Быстрое продвижение действующих соединений, трудность переправы через р. Дунай и недостаток переправочных средств могли создать затруднения в подтягивании артиллерии, тылов, а также в снабжении войск. 1 ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 78, 80; Ф. 320. Оп. 4522. Д. 176. Л. 48, 52-53.
Следовало учитывать и то, что в полосе наступления армии местность была возвышенная, резко пересеченная, особенно в центре и на левом фланге, количество проходимых в условиях распутицы дорог ограниченное, причем на основных дорогах много теснин и мостов; мосты в большинстве случаев были заблаговременно заминированы противником и при подходе наших частей подрывались. Для уничтожения переправ противник в большом количестве применял плавучие мины, представлявшие собой ящики с шестью 3-килограммовыми зарядами и взрывателем, которые спускались вниз по течению группами по 20-30 и больше штук. Боны, ограждавшие переправы, после первых подрывов разрывались, поэтому подошедшие к мосту мины понтонеры с баграми осторожно пропускали в пролеты между понтонами; более надежным способом борьбы с плавучими минами был расстрел их снайперами и пулеметчиками, дежурившими на лодках и катерах в составе специальных брандвахт . В соответствии с этим командарм приказал ускорить постройку мостов в районах Мохач, Бая и усилить армию переправочными средствами. «Действие подвижных отрядов и частей в данной обстановке играют решающую роль, – указывал генерал Захаров. – Необходимо усиление армии подвижными частями (мк или 2-3 мбр), истребительными артчастями (дополнительно одной истребительно-противотанковой бригадой), гаубичными полками и автополком для оперативных целей»1 . Главные силы было решено сконцентрировать в центре и на правом фланге, где напротив Мадоча готовилось форсирование Дуная частями 31-го гв. ск. Командир корпуса гв. генерал-майор Бобрук принял решение форсировать р. Дунай на двух участках: а) в районах 1,5 км северо-западнее Харта и 1 км северо-западнее Ордаш; б) в районе северо-западнее Шольт; главное направление для форсирования было определено в районах Харта, Ордаш.
При выборе главного направления для форсирования командир корпуса исходил из того, что на участке Белчке – Пакш р. Дунай делает излучину на восток, что создает благоприятные условия для организации огневого обеспечения переправы; на этом участке имеется три удобных места для переправы: Белчке, Харта, Ордаш; противник, занимающий оборону по западному берегу р. Дунай, имеет здесь явно деморализованные неустойчивые части венгерской 23-й пд. На главном направлении должны были переправляться части 40-й гв. сд, на вспомогательном – 105-го гв. сп 34-й гв. сд. Группировка артиллерии строилась так, что на главном направлении на 1 км фронта приходилось 80 артиллерийских стволов, и 20,8 ствола – на вспомогательных участках форсирования. В целях маскировки основных направлений переправы 31-й гв. ск на направлении Дунафельдвар, где противник сосредоточил немецкие части и имел сильную артиллерийскую группировку, решено было одним батальоном 105-го гв. сп 34-й гв. сд организовать ложную демонстрацию переправы на Дунафельдвар с целью отвлечения сил противника и занятия острова Фельше Сигет. Кроме того, чтобы скрыть наши истинные намерения, на участке Дунаэдьхаза, Шольт и Пакш были поставлены дымовые завесы . Перед фронтом 31-го гв. ск противник частями 23-й пд (в), 4-м саперным батальоном (в), полком Дунайской флотилии, 39-м охранным полком занимал оборону по западному берегу р. Дунай, имея главную группировку в районе Дунафельдвар. 23-я пд (в), понеся значительные потери в живой силе и технике в период боев юго-восточнее и южнее Будапешта, имела в своем составе деморализованные и неустойчивые в обороне части; правда, при отходе на западный берег Дуная дивизия получила пополнение и в каждом полку имела 1500-1800 активных штыков. На участке Белчке, Мадоча, Дунакемлед, т.е. против главного направления форсирования, занимали оборону 42-й пп 23-й. 219 пд и 201-й отдельный батальон (в), имеющий до 200 активных штыков, 3 батареи 75-мм орудий, 1 батарея 120-мм минометов, 6 батарей 81-мм минометов, 33 тяжелых пулемета и 78 легких пулеметов 1. ЦАМО. Ф. 320. Оп. 4522. Д. 176. Л. 55.
В ночь на 1.12.1944 г. части 31-го гв. ск во взаимодействии с 1-й бригадой бронекатеров Дунайской военной флотилии и 83-й бригадой морской пехоты форсировали Дунай в районе Мадоча. В целях скрытности и внезапности действий начало форсирования проходило без артиллерийской подготовки, и только тогда, когда противник обнаружил передовой десант и открыл по нему артиллерийско-минометный и ружейно-пулеметный огонь (об интенсивности огня свидетельствует тот факт, что при первом рейсе в районе переправы 119-го гв. сп было разбито и повреждено 4 лодки А-3 и 12 рыбацких лодок), наша артиллерия начала действия на подавление и уничтожение появляющихся целей1 . За день 1 декабря войска 31-го гв. ск захватили плацдарм на западном берегу р. Дунай и, преодолевая упорное сопротивление противника, повели успешное наступление на запад и северо-запад. Всего части 4-й гв. армии за этот день продвинулись на правом фланге до 17 км и на левом фланге до 12 км, овладели 68 населенными пунктами; было взято в плен около 700 солдат и офицеров противника, захвачено 25 орудий разного калибра, 10 автомашин.
Главное же – в результате этой операции обозначился выигрыш правого фланга наступающих частей армии, так как высадка десанта 31-го гв. ск была произведена значительно севернее линии общего наступления других частей армии на западном берегу Дуная. Противник был вынужден спешно отводить свои войска из центра, так как в ином случае они неизбежно попадали в мешок. Решение противника об отходе подтверждалось показаниями пленных. 2 декабря войска 4-й гв. армии, расширив плацдарм на западном берегу р. Дунай, частями 31-го гв. ск продолжали успешное наступление. 1 ЦАМО. Ф. 320. Оп. 4522. Д. 176. Л. 56-57.
Соединения центра и левого фланга также не стояли на месте – в полосе 21- го гв. ск части продвинулись до 18 км, на участке 20-го гв. ск – до 14 км; было занято 47 населенных пунктов, в том числе города Пакш и Домбовар. Было захвачено в плен свыше 835 солдат и офицеров противника, показаниями которых были подтверждены действия перед фронтом 4-й гв. армии частей 23-й пд (в), 44-го учебного полка, частей 31-й пд СС, частей Дунайской флотилии, 16-го и 55-го погранбатальонов, 39-го охранного полка, и установлены действия 13-го и 14-го полков 20-й пд (в), 14-го и 23- го полков 7-й пд (в), 1-го полка 3-й пд (в), 126-го и 128-го полков 23-й тд, 33-го горного батальона (в), 104-го железнодорожного батальона, 107-го строительного батальона, жандармского батальона (в). Пестрота состава войск противника объяснялась тем, что немецкое командование было вынуждено перебрасывать с других участков фронта различные части и с хода бросать их в бой: так, перебежчик из 128-го мп 23-й тд показал, что 128- й и 126-й мп прибыли 1 декабря своим ходом из района Хотвац через Будапешт в район Хедьес и севернее, где сразу вступили в бой. Танковый полк дивизии также следовал в этот район, но по железной дороге; в 23-й тд насчитывалось до 60 танков и самоходных орудий, мотопехотные полки были двухбатальонного состава, в батальоне четыре роты по 25 человек в каждой. По показаниям пленного лейтенанта 13-го полка 31-й пд, был получен приказ об отходе войск на 30 км на всех направлениях; достоверность этих сведений подтверждалась тем, что нашей радиоразведгруппой был перехвачен текст приказа противника о том, что три войсковые единицы должны с 6.00 до 9.00 отходить на 20-30 км. 1. ЦАМО. Ф. 243. Оп. 2900. Д. 2060. Л. 110; Ф. 320. Оп. 4522. Д. 176. Л. 58. Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 24 [Текст]. М.: Воениздат, 1955. С. 176.
С 10 часов утра 3 декабря войска 4-й гв. армии продолжили наступление. Сбивая противника с промежуточных оборонительных рубежей, части армии на правом фланге продвинулись на 10 км и заняли г. Дунафельдвар, в полосе 20-го гв. ск – форсировали канал Копань и, продвинувшись до 14 км, овладели г. Тамаши. На левом фланге войска армии также продвинулись до 18 км и заняли ряд важных пунктов. В результате дневного боя было захвачено свыше 500 пленных. Командующий армией генерал армии Захаров принял решение на следующий день окружить и уничтожить главную группировку войск противника в районе Цеце, Шимонторниа. Но 4 декабря вследствие ошибки начальника штаба 21-го гв. ск, не доложившего командиру корпуса своевременно боевой приказ, в котором излагался план окружения, этот план реализовать не удалось.
Тем не менее, войска армии продвинулись на правом фланге и в центре от 6 до 8 км, на левом – до 22 км, заняли 40 населенных пунктов, в том числе г. Шиофок и захватили район переправ через оз. Балатон (2 км северо-восточнее Фельдвар) 2 . Чем ближе войска армии подходили к заранее подготовленному оборонительному рубежу противника, проходившему по меридиану оз. Балатон, Секешфехервар, оз. Веленце, Будапешт, тем контратаки противника становились настойчивее. Немцы вводили в бой танки и самоходные орудия группами до 10 единиц и при поддержке до батальона пехоты систематически контратаковали наши части. Как вспоминал позднее инструктор политотдела 41-й гвардейской стрелковой дивизии А.А. Ярошенко, 4 декабря на подходе к г. Шимонторниа 122-й полк контратаковали 16 танков и бронетранспортеров, за которыми шла пехота. За день полк отразил три таких контратаки. 124-й полк отбил контратаку 15 танков и до батальона пехоты. И все же полки наступали. 122-й к вечеру обошел город слева. 126- й полк обходил его справа, а 124-й атаковал противника с фронта. 4 декабря дивизия овладела городом»3 . 5 декабря противник четыре раза переходил в контратаки, бросая в бой по 10 тяжелых, 20 средних танков, 14 бронетранспортеров и до батальона пехоты; особенно ожесточенные контратаки предпринимались противником на участке 31-го. гв. ск. Несмотря на это, войска армии продвинулись от 6 до 8 км, заняв 23 населенных пункта. 7 декабря войска 4-я гв. армии соединилась с частями 46-й армии 2-го УФ и продолжали развивать наступление.
По анализу обстановки на 3-5 декабря 1944 года, сплошной линии фронта не было, сопротивление немцев и венгров к югу от Будапешта носило очаговый характер, что вполне способствовало переходу «нашей» группы по районам ведения боевых действий. В этой обстановке многое зависело от уровня согласованности действий командира разведывательно-диверсионной группы со штабом, организующим операцию, и группой фронтовой разведки, обеспечивавшей их переход.
При том, что обстановка в секторах наступления 20-го и 21-го корпусов 4-й гвардейской армии изменялась слишком стремительно и порой непредсказуемо, пересекая линию фронта наши разведчики вполне могли оказаться в полосе наступления 57-й или 46-й армии. И наше предположение, что навстречу группе вышла разведывательная партия от разведки 4-й гвардейской армии, позволяет утверждать, что обе группы действовали по ранее согласованному плану.
Отследив основные этапы наступления дивизий 4-й гвардейской армии в первых числах декабря, мы примерно представляем район выхода разведки ее передовых соединений, сориентированных на встречу выходящей из вражеского тыла «нашей» разведывательно-диверсионной группы. Как следует из показаний лейтенанта Александра Масленникова, встреча эта состоялась в утренние часы 6-го декабря 1944 года в 25-30 километрах юго-восточнее Шарбогарда.
Теперь, когда мы представляем себе ход боевых действий на участках фронтов и армий, наступавших на Будапешт в первых числах декабря 1944 года, в очередной раз попытаемся смоделировать основные этапы разведывательно-диверсионной операции.
Глава 7. «Моделирование» поисково-разведывательной операции, проведенной разведчиками 3-го Украинского фронта в Комарно с 25 ноября по 6 декабря 1944 года.
Всесторонний анализ действий наших разведчиков в Комарно позволит нам окончательно определить те задачи, которые стояли перед разведывательной группой, и определить тот уровень, на котором планировалась исследуемая нами операция.
Решаем прежнюю задачу, - основываясь на показаниях лейтенанта авиации Александра Масленникова, представим себе ход операции, в ходе которой были освобождены из венгерского плена и переведены через линию фронта десять наших офицеров, содержавшихся на положении военнопленных в тюремном замке города Комарно. Постараемся мыслить логически, не предаваясь излишним фантазиям.
Для начала попытаемся ответить на вопрос - что заставило венгерское военное командование содержать наших военно-пленных офицеров в таких не типичных для второй мировой войны условиях? Безусловно, в той же Германии существовали для особо «почетных» пленников такие военные тюрьмы такие как Моабит. Но, едва ли уровень пленников, собранных в замке Комарно , соответствовал cтоль лояльному к ним отношению венгерских властей. По стандартным меркам и условиям завершающегося этапа мировой войны для содержания в плену лейтенантов авиации и политработников в капитанских званиях сгодился бы импровизированный под лагерь загон для скота , в каком-нибудь баронском поместье, казарменного типа тюрьма в каком-нибудь заштатном гарнизоне Капошвара, или привычном русскому уху городке Такае. Так, похоже и было до октябре 1944 года. По крайней мере, члены экипажа лейтенанта Масленникова содержались либо в подвалах гарнизонных комендатур, либо в импровизированных концентрационных лагерях. В категорию «почетных» пленников замка Комарно наши «клиенты» попали лишь в 20-х числах октября 1944 года. При этом следует учесть, что в сентябре 1944 года представительная венгерская делегацию посетила Москву с инициативой заключения сепаратного мирного договора, а 15 октября правительство адмирала Хорти декларировало начало перемирия между венгерскими и советскими войсками.
Для нас не так уж и важно то, что это перемирие было сорвано в результате дворцового переворота, устранившего Хорти, и приведшего к власти прогерманское правительство Салаши. Для нас важен сам процесс паники и суеты в среде военно-политического руководства Венгрии той поры. Мы учитываем и тот факт, что , начиная с марта 1944 года на территорию Венгрии вводились немецкие войска, а немецкие специальные службы осуществляли жесткий контроль за военной промышленностью, армией и населением страны. Я нисколько не сомневаюсь в том, что на фоне тех событий, что происходили в Венгрии, начиная с октября 1944 года, наших офицеров, содержавшихся в замке Комарно, венгерские заговорщики, настроенные на вывод страны из войны, могли рассматривать как своеобразных заложников с перспективой установления «рабочих» контактов с советским командованием. В пользу этой версии свидетельствует тот факт, что во главе делегации, направленной от венгерского руководства в штаб командующего фронтом маршала Малиновского, был полковник Генерального штаба, отвечавший за проблемы репатриированных, пленных и проч. То есть , - это был офицер, курировавший и числе прочего и военную тюрьму в Комарно. Об этом эпизоде написал генерал Штеменко в своих воспоминаниях.
Когда же в ноябре 1944 года немцы стали наращивать свое присутсвие в Венгрии, и прибирать к рукам командование венгерскими войсками, дальнейшее содержание «заложников» в Комарно могло окончательно скомпрометировать просоветских заговорщиков в венгерском Генеральном штабе. А вот уже в этой связи, напрашивается вывод, что тюремное начальство в Комарно, в известной степени сориентированное своим руководством, если и не способствовало, то уж точно – не особенно препятствовало проведению операции нашими разведчиками. В изменившихся условиях основную опасность для наших разведчиков, успешно покинувших тюремный замок, представляли немцы, - прежде всего - контрразведчики и жандармы .
В очередной раз попытаемся определиться по вопросам,- какие цели преследовало советское командование, планировавшее операцию, и какие задачи стояли перед руководителями, отвечавшими за подготовку операции и непосредственными исполнителями этой акции в тылу противника.
Такой постановкой вопроса мы отвергаем вариант, по которому инициатива проведения акции в Комарно принадлежала бы ее непосредственным исполнителям. Подобная «партизанщина» на последнем этапе войны была не свойственна даже таким самодостаточным и по большей части действовавшим автономно профессионалам разведки как Николай Кузнецов.
Что касается основной цели операции. Почему бы нам не предположить, что среди пленников, оказавшихся в тюремном замке Комарно, был, скажем - двоюродный племянник генерала армии Масленникова?
Иван Иванович Масленников был на тот момент одним из самых заслуженных военачальников; до войны был заместителем Лаврентия Берия по пограничным войскам, с началом войны успел покомандовать армией, был заместителем командующего и командующим ряда фронтов. В исследуемый нами период он командовал 3-м Белорусским фронтом. Особое отношение к Ивану Масленникову Верховного Главнокомандующего было вызвано и тем, что в предвоенный период генерал осуществлял общее руководство пограничными и внутренними войсками НКВД, являясь одним из заместителей Лаврентия Павловича Берия. Причем, по этой должности Иван Маслеников ни коим образом не имел отношения ко всему тому перечню «злодеяний», которые впоследствии приписывали руководителям НКВД. Эта должность сохранялась за Масленниковым до марта 1942 года . Возглавляя на Северном Кавказе группировку из дивизий НКВД, Масленников был одним из военачальников, которые решительными и грамотными действиями не позволили моторизованным дивизиям вермахта пробиться к бакинской нефти.
Наш особый интерес к генералу Масленникову вызван и тем, что октябре-декабре 1943 года генерал являлся заместителем командующего 3-м Украинским фронтом, что по сути превращало его в бывшего начальника, или сослуживца большей части командного и штабного состава фронта и по определению предполагало к нему особое отношение. Что же касается родственных связей между генералом армии и командиром экипажа сбитого бомбардировщика, то поиск в этом направлении не дал положительных результатов. Слишком плотно генерал Иван Масленников был «повязан» с руководящим составом НКВД и личными контактами с Лаврентием Берия, что изначально делает подобный генеалогический поиск бесперспективным. Представьте себе - у отца Ивана Масленникова было четырнадцать детей. Не сложно себе представить число расплодившихся в геометрической прогрессии племянников генерала. Кроме того, в Уральске, где будущий генерал начинал свою карьеру младшим телеграфистом, тоже проживала его родня. Там же, в Уральске, в 1910 году родился еще один Масленников - Владимир Иванович, на момент нашего исследования - полковник Смерш. При этом, отец «нашего» Масленникова – лейтенанта авиации, - Павел Иванович, на момент рождения сына проживал в Верне-Мулинском уезде Пермской губернии, что не так и далеко от того же Уральска. Реально ли разгрести весть этот клубок? Да и стоит ли? Мог ли генерал при такой «обширной» родне знать всех своих племянников? Вот многочисленные племянники, особенно из служивших в армии, не могли не знать, и при случае не упоминать о своем выдающимся родственнике... Пойди-ка,- проверь…
С первых же месяцев войны разведкой НКВД и ГРУ неоднократно проводились специальные операции, задачей которых был розыск в тылу противника назначенных командованием фигурантов с последующим их возвращением на нашу территорию. Причем, такие акции проводились не только с целью розыска и спасения родственников советских вождей, как в случаях с сыновьями Иосифа Сталина и Никиты Хрущева. Были случаи, когда аналогичные операции проводились с целью уточнения обстоятельств гибели и эвакуации тел погибших военачальников. Так было в случае с расследованием обстоятельств гибели бывшего командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковником Кирпоносом. Несколько поисково-разведывательных групп было послано в район катастрофы 2-й ударной армии для поиска и эвакуации ее командующего генерал-лейтенанта Власова. Безусловно, не за каждым «сынком» высокопоставленного начальника, или генералом растерявшим и погубившим свое войско, посылались разведывательные группы. Но практика такая была.
Мы уже упоминали о том, что в своих воспоминаниях генерал Штеменко с нескрываемой иронией писал, что в октябре 1944 года с целью заключения перемирия с нашей армией, в штаб маршала Малиновского прибыл полковник венгерского Генерального штаба, по своей основной должности курировавший военнопленных, интернированных и прочее… Почему бы не предположить, что в качестве залога «добрых» отношений с советским командованием венгерский генштабист не мог передать список пленных старших офицеров, в том числе и тех, кто содержался в замке Комарно.
Родион Яковлевич Малиновский на всех этапах более чем 60-ти летней службы выделялся исключительной живучестью и «гибкостью», свойственной его караимской натуре. Стоит ли сомневаться в том, что подобная информация об узниках замка в Комарно, если таковая имелась, не была бы включена в очередную сводку разведывательного управления фронта для передачи в Генеральный штаб. Даже той информации, что располагали фронтовые смершевцы, без подтверждения родственной связи генерала Масленникова с его однофамильцем, находившимся в венгерском плену, было достаточно, чтобы спланировать диверсионную операцию по освобождению пленников. Тем более, что уже через неделю после визита к Малиновскому венгерского «посланца», стало ясно, что в условиях резко изменившейся не в пользу венгерских заговорщиков обстановки, освободить пленников можно было лишь силовым путем, задействовав для этой цели фронтовых разведчиков.
Возвращаемся к личности лейтенанта Масленникова - как первого и основного фигуранта, ради освобождения которого из плена, стоило бы провести поисково- разведывательную операцию.
Как следует из исторической справки – в 250-м дальнебомбардировочном полку, в котором служил Масленников, в сентябре 1942 года старые тяжелые бомбардировщики ТБ-3 были заменены самолетами Ли-2(«Дугласами»), которые после переоборудования использовались нами как дальние бомбардировщики. В феврале 1943 года за отличие в Сталинградском сражении полку было присвоено наименование - «Сталинградский». Осенью того же 1943 года полк принимал активное участие в боях за Донбасс. 9-й гвардейской авиационной дивизии, в которую входил полк, было присвоено наименование -«Донбасская». Летом 1944 года самолеты полка совершали полеты на бомбардировку объектов в Эстонии (Нарва), Белоруссии, Западной Украины (Чоп), Словакии (Прешов, Зволен), Румынии (Сату-Маре).
Официальная информация о бомбардировке объекта на территории Румынии, к тому времени, вышедшей из коалиции союзников Германии, может означать, что таким незамысловатым, но доходчивым способом советское командование подталкивало руководство Венгрии, на границе с которой находился городок Сату-Маре, последовать примеру Румынии и заключить мирное соглашение с Советским Союзом. Для нашего исследования упоминание Сату-Маре важно уже тем, что при бомбардировке этого городка был сбит самолет Ли-2, пилотируемый Александром Масленниковым.
С учетом ранее приведенной информации по Масленикову довольно странно выглядят те нестыковки и разночтения, что имеются в протоколах допросов его следователями Смерш. Так, сообщая о том, что в состав его экипажа входило шесть человек, Масленников, естественно, учитывая себя - командира экипажа, перечисляет только четверых: штурмана -лейтенанта Балашева, второго пилота -младшего лейтенанта Антонова, бортрадиста Сумского и стрелка-старшего сержанта Галкина. При этом, он сообщает следователю, что на месте падения самолета был обнаружен труп второго??? пилота Матюшенко. Естественно, возникает вопрос, - сколько «вторых» пилотов было в его экипаже, если в начале допроса он назвал вторым пилотом Антонова.
Если на борту находился дублер второго пилота (а такое практиковалось) то Масленников должен был об этом особо сообщить следователю. Сообщая следователю о том, что он покинул горящий самолет последним, как тогда Масленников объяснял наличие на месте падения «…тела второго пилота Матюшенко», по всем признакам, погибшего при падении самолета. Бывали случаи, когда командиры экипажей горящих самолетов теряли ларингофонную связь со стрелком, или с радистом, находившихся в кормовой части фюзеляжа, тогда проконтролировать покидание ими самолета было проблематично. Но второй пилот сидел с ним рядом…
Такое впечатление, что давая показания следователю Смерш, прикомандированному к авиационному полку, подследственный Масленников «держал» его за какого-то недоумка, не знавшего , что место второго пилота находится рядом с первым, и командиру экипажа не заметить момента покидания им кабины просто нереально. Выглядело даже не странно, а как-то дико, что следователь смерш в звании капитана в ходе допроса не обратил внимание на столь очевидные противоречия, и не зафиксировал их в протоколе допроса. Судя по всему, допрос производился без должного в таких случаях пристрастия, а это могло быть только в случае, когда следователь имел приказание своего руководства при допросе Масленникова не «придираться к мелочам»… Не маловажен и тот факт, что при повторном допросе и при написании автобиографии в марте 1950 года, наверняка, по согласованию с особистом полка, Масленников изменил первоначальную информацию об обстоятельства своего освобождения из плена:
«…29-го ноября 1944 года бежал из плена в составе группы [из ] десяти человек. 5-го декабря перешел линию фронта в районе города Шарбогард (Венгрия) в расположение своих войск…». Ни словом не упомянуто о том, что он был освобожден из плена в результате разведывательно-диверсионной операции, проведенной фронтовыми разведчиками. Судя по всему, после заполнения следователем протокола допроса в декабре 1944 года, Масленников обязался «…не разглашать обстоятельств своего освобождения из плена…».
Судя по подборке документов в папке, заведенной следователем смерш, биография, написанная Масленниковым им в 1950 году, стала последним официальным документом, подшитым в «ДЕЛЕ», заведенном на него чекистами. С учетом стандартного штампа на документах такого рода- «ХРАНИТЬ ВЕЧНО», в соответствии с требованиями НКВД-МГБ-КГБ , после демобилизации Масленникова из вооруженных сил в начале 50-х годов, упомянутое нами «ДЕЛО», проследовало следом за ним по месту убытия, в конкретном случае совпавшим с местом призыва, в областное управление МГБ города Перми. Год увольнения Масленникова в запас выяснить не удалось, но с учетом указания в «деле» факта нахождения в плену и дисциплинарных проступков, повлекших партийное взыскание, такие офицеры не задержались в вооруженных силах в процессе массовых сокращений середины 50-х годов прошлого века. Редкий случай, когда кадровый офицер ВВС, получивший хорошее специальное образование, в течение трех лет воевавший в элитном авиационном полку, награжденный двумя боевыми орденами, позволял себе пьянки с такими дебошами, после которых следовал суд чести с партийным взысканием. Такой стиль поведения больше характерен для сыновей, или племянников? высокопоставленных начальников, считавших, что им ВСЕ ПОЗВОЛЕНО…
Если же следовать нашей версии о родственных связях с генералом армии Иваном Масленниковым, по после самоубийства генерала в 1956 году, Александру Масленникову продолжать службу в вооруженных силах было бы, скажем так, - «не уютно». При любом раскладе, профессиональному летчику, имевшему практику пилотирования трех типов боевых и транспортных самолетов, безработица не грозила.
Я провел основательное расследование по остальным офицерам, вызволенным нашими разведчиками из замка в Комарно, но более подходящей фигуры, ради которой стоило бы проводить разведывательно-поисковую операцию, я не выявил.
Некоторые соображения возникали по штурману 288-й авиационной дивизии майору Чистякову Евгению Константиновичу, имевшему полного теску - Героя Советского Союза и тоже майора,- летчика-истребителя. В кадровой чехарде последнего этапа войны майоров могли и перепутать, и взялись спасать,- да не того…
Еще меньшие шансы на роль «объекта» вызволения из плена имел начальник штаба артиллерийской бригады артиллерии резерва Главного командования подполковник Александр Иванович Апольский. Краткую справку из послужного списка этого офицера посмотрите в разделе «Приложение».
Продолжая наше исследование, в очередной раз вернемся к завершающему этапу операции, когда группа, переждав ночь с 5-го на 6-е декабря в одном из селений прифронтовой полосы в пригороде Сексарда, готовилась выйти навстречу с разведывательной группой, посланной для обеспечения их перехода в расположение наших войск. Уже только тот факт, что наши разведчики, имея полноценные документы и соответствующую экипировку, изображали немецких военнослужащих, а выводимые ими из плена офицеры, также были экипированы «под немцев», вполне объясняет успех передвижения группы по прифронтовой зоне в тылу противника. Последние переходы разведчики осуществляли по участкам прифронтовой зоны, в которой преобладали венгерские войска и действовала венгерская администрация. Расчет делался на то, что венгерская полевая жандармерия и военная контрразведка, в условиях отступления и общего развала, не стали бы препятствовать движению по их тылам группе немецких военнослужащих, выполнявших какую-то неведомую им задачу. Венгры, озабоченные своими проблемами, не стали бы удивляться и тому, что за спиной у одного из немецких унтер-офицеров была переносная рация. Очень маловероятно, что в тех условиях существовала опасность пеленгования коротковолновых радиопередач, тем более, что группа постоянно меняла места стоянок в процессе движения к линии фронта.
Как вариант - переход разведчиков между Шарбогардом и линией фронта мог обеспечиваться радистами из числа местного коммунистического подполья, озадаченными резидентами нашей разведки в Венгрии. Это предположение основывается на воспоминаниях разведчика Дунайской флотилии старшины Чхеидзе, к которым мы обратимся по ходу дальнейшего повествования. Этот вариант более соответствует той версий, по которой операция обеспечивалась на уровне возможностей фронтового разведывательного отдела. Так, или иначе, но встреча с группой фронтовой разведки состоялась в назначенное время в обусловленном месте. Приходится признать, что по анализу последнего этапа операции, уровень фронтового обеспечения кажется вполне реальным и достаточным. Фронтовые разведывательные отделы в условиях боев в Венгрии ноября –декабря 1944 года, получив поддержку и кураторов со стороны центрального аппарата ГРУ , о чем еще будет речь, могли осуществлять подобные операции.
Мой опыт исследователя и общий анализ обстановки подсказывают, что эта разведывательно-диверсионная операция изначально планировалась для вывода из плена кого-то одного из узников замка Комарно. Решение же по выводу всех десяти пленников, должно быть, созрело у руководителя операции , как говорится - по ходу событий. Тому способствовали и особые условия обстановки, а главное - «легенда», по которой группа разведчиков изображала вербовщиков в казачьи соединения генерала Паннвица. Безусловно, разведчикам приходилось учитывать национальные черты венгров - недоверчивость и подозрительность. Так, тот факт, что на призыв - присоединиться к ярым антисоветчикам- казакам «откликнулся», скажем, только подполковник Александр Апольский, или штурман авиадивизии майор Чистяков, - это вызвало бы подозрение даже у венгерских тюремщиков, не говоря уже о контролировавших ситуацию немецких контрразведчиков. Вызволять же из плена пятерых старших офицеров, бросая на погибель остальных, было бы еще более неразумно, не имея гарантий на « благоразумное»(?) молчание оставляемых в заключении офицеров. Так что вывод из плена всех десяти офицеров , частично посвященных в суть операции, наверняка состоялся по решению руководителя разведывательной группы, и диктовался складывавшейся обстановкой. Первыми свидетельствами импровизации в действиях разведчиков были заранее заготовленные комплекты немецкой форменной одежды. Тот же факт, что заготовленных комплектов формы хватило не на всех, выводимых из Комарно, свидетельствовал о том, что план операции приходилось корректировать и по ходу событий импровизировать… Кстати, столь решительная корректура проводимой операции свидетельствует о большом опыте и авторитете руководителя операции. К этому - ключевому эпизоду проводимой операции мы еще неоднократно вернемся в ходе нашего расследования.
С учетом того, что штаб 3-го Украинского фронта прибыл в Сербию лишь в середине ноября, а штаб 2-го Украинского фронта находился в западной Румынии с начала октября, рассчитывать на активную деятельность разведки этих фронтов в глубоком тылу противника не приходится. Это может означать лишь то, что любые разведывательные операции, проводимые разведывательными отделами этих фронтов в тылу противника в ноябре 1944 года, должны были опираться исключительно на агентурную базу, созданную центральными органами управления ГРУ и разведкой НКВД.
И, тем не мене, на конкретном этапе расследования мы не выявили явных признаков участия в операции сотрудников центрального аппарата ГРУ ГШ, либо РУ НКВД. Нет и явных свидетельств того, что в процессе обеспечения операции была задействована советская агентура «глубокого» оседания. Впрочем, наивно ожидать, что такая информация могла быть обнаружена до снятия грифов секретности с соответствующих архивов наших специальных служб военного периода.
Приходится признать, что, не имея достаточных свидетельств и убедительных документов по взятой для исследования операции, нам приходится отрабатывать , казалось бы, все возможные версии, как бы маловероятно они не выглядели. Остается надеяться на то, что когда сценаристы телекомпании медиа-холдинга «Звезда» , по отработанной ими схеме выйдут на наш материал, то убедительно докажут, что «…так ОНО и было»… А в том, что они выйдут на этот материал, я нисколько не сомневаюсь, потому как эти «дошлые» ребята внимательно отслеживают все мои публикации. Действуя по принципу,- широкополосного поиска, или грубого фильтра, отработаем варианты по которым для проведения диверсионно-разведывательной операции могли быть привлечены сотрудники центральных аппаратов разведки НКВД, или ГРУ. Вариант совместного их использования кажется маловероятным, потому как действуя по типовому для них варианту, одни могли лишь контролировать, или «подстраховывать», а вторые - непосредственно действовать.
Прежде чем приступить непосредственно к моделированию операции разведки в Комарно, целесообразно уточнить ряд сопутствующих исследованию проблем.
Для начала уточним насколько активно и эффективно действовали контрразведчики 2-го и 3-го Украинских фронтов в исследуемый нами период.
Глава 8. Деятельность УКР смерш 2-го и 3-го Украинских фронтов с мая 1944 года по май 1945 года.
Значительный объем работы предстояло проделать военным контрразведчикам в связи с подготовкой и непосредственным вступлением наших войск на территорию Румынии. При всех сложностях взаимоотношений СССР с польским эмигрантским правительством и новой властью в лице Польского комитета национального освобождения советская сторона определяла свои действия, исходя из союзнических отношений по антигитлеровской коалиции. Совсем по-другому обстояло дело с Румынией. Ее правительство не только всемерно поддерживало нацистский режим в Германии, но и использовало свои вооруженные силы в войне против СССР. Красной армии пришлось сражаться с румынскими войсками уже с 22 июня 1941 г. К весне 1944 г. сухопутные объединения, авиация и флот Румынии понесли серьезнейшие потери в личном составе и боевой технике в ходе сражений с советскими войсками. Ситуация, сложившаяся после завершения успешных наступательных операций Красной армии, прежде всего Ясско-Кишиневской, ясно указывала на близкий крах военно-фашистского режима генерала И. Антонеску. Оценка обстановки советским руководством в связи с вступлением Красной армии на территорию Румынии была полно изложена в постановлении ГКО №5594/с от 10 апреля 1944 г. Командованию 2-го Украинского фронта предлагалось издать соответствующее воззвание к румынскому населению, в котором призвать его продолжать мирный труд и оказывать Красной армии всемерное содействие и помощь в поддержании общественного порядка и обеспечении нормальной работы промышленности, сельского хозяйства и торговли.
Одновременно населению должно было быть конкретно объяснено, что советские войска не преследуют иных намерений, чем те, что диктуются военной необходимостью. «Красная Армия выполняет приказ Верховного Главнокомандующего, — говорилось в постановлении ГКО, — преследовать неприятельские войска до их полного поражения и капитуляции противника. Не как завоевательница, а как освободительница румынского народа от немецко-фашистского гнета вошла в Румынию Красная Армия, не имеющая других целей, кроме целей разгрома вражеских германских армий и уничтожения господства гитлеровской Германии в порабощенных ею странах»179. Еще до вступления советских войск в Румынию военные контрразведчики определились с категориями лиц, которые подлежали розыску и аресту: официальные сотрудники германских и румынских разведывательных и контрразведывательных органов, ведущих подрывную работу против СССР и его армии; агенты военной разведки, контрразведки и жандармерии; участники всех антисоветских белоэмигрантских организаций (РОВС, НТСНП, БРП и другие); участники карательных акций на временно оккупированной советской территории; невозвращенцы довоенного периода и изменники Родины вне зависимости от их подданства; все лица, ведущие подрывную работу против частей Красной армии, находящихся на территории Румынии, независимо от принадлежности к тем или иным политическим партиям и их общественного положения. Управление контрразведки Смерш 3-го Украинского фронта через свои оперативные возможности за линией фронта, а также путем допроса румынских военнопленных изучило политическую обстановку в Румынии и доложило свои выводы и предложения Военному совету. Чекисты предупреждали, что один из лидеров легионеров Х. Сима готовит под руководством немцев подпольные организации для диверсионно-террористической деятельности в тылу наших войск, что следует ожидать их активности при продолжении наступательных операций в глубь Румынии. Поскольку Ставка ВГК планировала операции на южном фланге с самыми решительными целями — вывести из войны союзниц нацистской Германии Болгарию и Румынию, для чего использовала войска 2-го и 3-го Украинских фронтов, то начальник ГУКР НКО Смерш В. С. Абакумов приказал создать специальную оперативную группу для координации работы всех аппаратов военной контрразведки на территории Румынии. Руководство указанной группой поручалось наиболее опытному из всех заместителей руководителя Главного управления генерал-лейтенанту Н. Н. Селивановскому. С ним в середине мая 1944 г. выехали несколько сотрудников центрального аппарата военной контрразведки — специалисты в организации розыска и проведения зафронтовой работы. Обстоятельный доклад опергруппы В. С. Абакумов получил уже 27 мая, и в тот же день, на основе присланного текста, было подготовлено спецсообщение в ГКО (И. В. Сталину и В. М. Молотову). Из его содержания видно, что Н. Н. Селивановский подтвердил реальность оценок и прогнозов начальника УКР Смерш 3-го Украинского фронта П. И. Ивашутина о вероятных действиях спецслужб Германии и Румынии при продвижении советских войск к западным границам румынской территории.
В спецсообщении нашли отражение и некоторые итоги работы, проделанной опергруппой и фронтовыми военными контрразведчиками. В частности отмечалось, что уже удалось выявить и взять под контроль 1255 сотрудников и агентов румынской разведки, службы безопасности — сигуранцы и полиции, а также 189 «железногвардейцев» и 289 проживавших в Румынии этнических немцев. Все указанные лица могли, по мнению чекистов, использоваться противником для подрывных действий в тылу Красной армии. Кроме того, более двух десятков румынских граждан пришлось арестовать за активное противодействие мерам, проводимым советским командованием. Наряду с результатами оперативных мероприятий, направленных на обеспечение безопасности советских войск, Н. Н. Селивановский оценил с позиции военной контрразведки и деятельность командования по руководству организацией гражданского управления на освобожденной части Румынии. Он, в частности, отметил огромную занятость чисто войсковыми вопросами члена Военного совета 2-го Украинского фронта генерал-лейтенанта танковых войск И. З. Сусайкова, несшего персональную ответственность за исполнение решения ГКО № 55984/с от 10 апреля 1944 г. И. З. Сусайков давал лишь общие указания по работе с местными властями и деятельности военных комендатур, фактически перепоручив решение многих вопросов военным советам 27-й и 40-й армий, но их члены также фактически устранились от проведения необходимых мероприятий. Отсюда возникли серьезные проблемы в вопросах комплектования военных комендатур и их функционирования, пополнения запасов продовольствия для советских войск, содержания румынских и германских военнопленных и т. д. В силу сложившихся обстоятельств оперативной группе ГУКР НКО Смерш пришлось в некоторой степени отвлекаться от своих прямых обязанностей и подменять деятельность командования по указанным выше вопросам. Поэтому В. С. Абакумов просил членов ГКО дать дополнительные указания и необходимые разъяснения Военному совету 2-го Украинского фронта, в том числе по усилению комендатур воинскими подразделениями и ужесточению контроля над трофейным имуществом.
Факты откровенного разграбления трофейного имущества флота Румынии я привел в книге «Черноморская эскадра в 1944-1960 гг», изданной Леонидом Кручининым в Севастополе в 2020 году. Наверняка, армейское и муниципальное имущество грабилось не менее активно.
Особо требовалось интенсифицировать разъяснительную работу среди местного населения на основе постановления ГКО, чего практически не проводилось в жизни. На положительное в целом отношение румынских граждан к военнослужащим Красной армии негативно влияли факты недостойного поведения некоторых солдат и офицеров советских воинских частей. Обо всех вскрытых подобного рода проявлениях военные контрразведчики незамедлительно информировали командование, политорганы и военную прокуратуру для принятия необходимых мер. К августу 1944 г. на советско-германском фронте сложилась достаточно благоприятная обстановка для наступления наших войск в глубь Румынии. Перед ними противник имел группу армий «Южная Украина» в составе двух немецких и двух румынских армий, а также 17-й немецкий отдельный армейский корпус.
Наличие в Румынии отдельного корпуса, воссозданного из частей 17-й армии вермахта, эвакуированных из Крыма в апреле –мае 1944 года, косвенно свидетельствует о том, что на базе двух корпусов этой армии, безусловно, понесших немалые потери в ходе Крымской наступательной операции, хватило войск и вооружения для формирования полноценного армейского корпуса. Это к тому, что по утверждениям ряда военачальников и вторившим им историкам, 17-я армия вермахта была разгромлена в Крыму.
В полосе действий этой группировки против объединений 2-го и 3-го Украинских фронтов работало несколько уже хорошо известных чекистам разведывательных, диверсионных и контрразведывательных органов — абвергруппы: 101 [9](условные наименования «Пума», «Мердер», «Вольф», «Аллигатор»), 102[10] («Пантера»), 106[11] («Нептун»), в штат которой входил «румынский лагерь», состоявший из агентуры, завербованной главным образом из числа «железногвардейцев». Агентов — румынских граждан для действий в тылу советских войск вербовала и готовила также и диверсионноразведывательная абвергруппа-201 [12](«Коленклау»). Чтобы не подвергать своих агентов опасности задержания с оружием и взрывчаткой, абверовцы заранее заложили тайные склады со всем необходимым для развертывания диверсионно-террористической деятельности. К указанным структурам германских спецслужб следует еще добавить абвергруппы 203 [8] и 204, а также румынские разведорганы. К сожалению, информация о функционировании последних, имевшаяся в распоряжении УКР Смерш 3-го Украинского фронта, не была своевременно, то есть перед началом наступления, доведена до чекистов соседнего 2-го Украинского фронта.
В одном из их отчетов в ГУКР НКО Смерш прямо указывалось, что исчерпывающими данными на сей счет само управление и подчиненные ему отделы контрразведки фронта не располагали. Для контрразведчиков обоих фронтов положение усугублялось одним важным обстоятельством: деятельность румынской разведки на своей территории проводилась уже не за счет вербовки бывших советских военнослужащих, находившихся в плену, а за счет румынского населения, солдат и офицеров национальной армии. Это значительно усложняло организацию розыска, выводило за его рамки многих уже проверенных в деле агентов-опознавателей из числа бывших советских военнопленных. В преддверии наступления оперативная группа ГУКР НКО Смерш, а также управления контрразведки 2-го и 3-го Украинских фронтов принимали меры по усилению работы в тылу противника. Активизировалась вербовочная работа среди румынских граждан, чекистами подбирались лица, способные оказать действенную помощь органам госбезопасности по вскрытию подрывных акций спецслужб Германии и Румынии. Архивные документы свидетельствуют, что военным контрразведчикам удалось привлечь к сотрудничеству ряд выявленных в ходе фильтрации военнопленных — официальных сотрудников разведки и контрразведки Румынии. Они, в свою очередь, не только откровенно рассказали об известных им операциях против Красной армии, но и затем были использованы как зафронтовые агенты и агенты-опознаватели. УКР Смерш 3-го Украинского фронта в июне 1944 г. разработало зафронтовую агентурную комбинацию под условным названием «Дунай». В основе задуманного чекистами плана лежали материалы, собранные и оставленные для контрразведчиков в городе Николаеве закордонным агентом, имевшим псевдоним Антоний. С учетом того, что Антоний являлся штатным сотрудником румынских спецслужб, он смог довести до чекистов конкретную информацию о структуре, методах работы, агентуре, некоторых разведывательно-подрывных акциях, проведенных в отношении советских войск, и намеченных планах. Реализованные в рамках операции «Дунай» мероприятия, дали положительный результат в виде ареста нескольких десятков румынских агентов уже в августе — сентябре 1944 г. Однако использовать Антония для дальнейших действий против разведки врага, а также создаваемого фашистского подполья, к сожалению, не удалось. По имеемой информации Антоний погиб за несколько дней до начала наступления наших войск. Скорее всего, он был убил одним из опознавших его сотрудников сигуранцы, или абвера.
Ясско-Кишиневская операция началась 20 августа 1944 г., и за пять дней наступления войска 2-го и 3-го Украинских фронтов разгромили основные силы немецких и румынских армий. Это позволило достаточно быстро продвинуться к важнейшим экономическим и политическим центрам Румынии. Уже 23 августа фашистская диктатура во главе с маршалом Антонеску была ликвидирована в ходе национального вооруженного восстания, образовано новое правительство, которое на следующий день заявило о выходе Румынии из войны на стороне Германии. Начались переговоры с руководством СССР об условиях перемирия. Докладная записка о деятельности органов Смерш в Румынии. 1944 г. Условия перемирия не только не прервали, а позволили усилить работу наших контрразведчиков. По данным на 1 октября 1944 г. только УКР Смерш 2-го Украинского фронта из 145 агентов противника, учтенных по оперативным данным и уже заброшенных в тыл Красной армии до начала наступления или оставленных «на оседание», были арестованы 98 человек, а остальные объявлены в розыск. Кроме того, удалось выявить и задержать восемь агентов и одного официального сотрудника венгерской разведки, значительно активизировавшейся в этот период на территории Румынии. Всего фронтовые контрразведчики арестовали 281 агента противника (175 германской разведки, 98 румынской и, как уже говорилось выше, восемь венгерской). Большой объем информации УКР Смерш 2-го Украинского фронта получило в ходе допросов арестованного им официального сотрудника абвергуппы-101 Е. Мельникова (псевдоним Доктор Эрнст).
Активная деятельность абвергруппы-204 вскрылась после ареста двух ее диверсантов.
Предполагалось, что диверсанты будут использовать базы-тайники с взрывчатыми веществами, оружием и боеприпасами, организовать нападение на небольшие воинские подразделения, штабы, пункты хранения военного имущества и продовольствия. Кроме того, предполагалось, что они будут проводить диверсионные акты на коммуникациях советских войск. После падения фашистского режима Румыния объявила войну гитлеровской Германии. Румынская разведка (Специальная служба информации) продолжала свое существование, но уже под названием Служба информации (СИ). Первое время среди ее личного состава царила растерянность, большинство работников не исполняли своих должностных обязанностей по борьбе со спецслужбами бывшего союзника, а лишь обсуждали сложившуюся обстановку и перспективы на будущее. Советские контрразведчики отдавали себе отчет в том, что среди офицеров румынских спецслужб много тех, кто не воспринял новую власть, продолжал считать СССР и его армию враждебными румынскому государству. Поэтому оперативная группа ГУКР НКО Смерш во главе с помощником В. С. Абакумова генерал-майором П. И. Тимофеевым совместно с контрразведчиками 2-го Украинского фронта приобрели ряд агентов из числа штатных и негласных сотрудников СИ. Через них удалось получить важные сведения, включая и попытки руководства СИ скрыть очень нужные чекистам материалы. Начальник СИ полковник И. Лиссиевич был вызван в комендатуру советских войск в Бухаресте, а фактически — к генералу П. И. Тимофееву и, осознав осведомленность контрразведчиков, согласился передать им следующие документы: рефераты о структуре и деятельности германских и венгерских разведорганов, действовавших на территории Румынии; справки о работе русских и украинских эмигрантов, иных антисоветских националистических организаций со списками и характеристиками их участников; списки германской и венгерской агентуры в Румынии и проведенных ими подрывных акциях против Красной армии. Более того, И. Лиссиевич передал сведения на 108 агентов бывшей ССИ, а теперь С И, с указанием полных установочных данных, адресов проживания, псевдонимов, паролей для связи. Часть этих агентов военные контрразведчики уже разрабатывали или даже арестовали, но других предстояло еще взять под контроль, поскольку они независимо от нового руководства могли быть втянуты в подготовку и совершение подрывных акций против СССР.
Данное предположение подтвердилось в ходе агентурной разработки и радиоигры «Приятели», проведенной оперативной группой ГУКР НКО Смерш в период с октября 1944 — по весну 1945 г.
Основным исполнителем задуманного чекистами плана стал агент Хельмут, завербованный еще до начала Великой Отечественной войны. Он работал на немецкую разведку, начиная с 1940 г., а на ноябрь 1944 г. являлся резидентом и, что немаловажно, одновременно радистом главного управления имперской безопасности Германии в Бухаресте. Агент дал военным контрразведчикам выход на нелегально прибывшего из Вены крупного германского разведчика Шмидта, а позднее — и на организатора агентурной сети в Румынии офицера СС Р. Гунна (псевдонимы 62-й и Боб). До прихода в Румынию советских войск он являлся помощником резидента СД, прикрываясь должностью адъютанта германского авиационного атташе в столице Румынии. Теперь он должен был восстановить старые связи, создать диверсионные агентурные группы и использовать легионеров-«железногвардейцев» в интересах Германии. Разработка указанных разведчиков, а также тесно с ними связанных эмиссаров лидера «железной гвардии» Хориа Сима, заброшенных для подрывной деятельности в Бухарест из Вены, позволила сотрудникам органов Смерш арестовать 179 активных участников подполья — шпионов, террористов и диверсантов. В их числе, как и предполагали чекисты, оказались и агенты ССИ — СИ192. Оперативная группа ГУКР НКО Смерш, а также контрразведчики 2-го и 3-го Украинских фронтов установили, что германская и румынская разведки активно использовали для шпионской и иной работы против Красной армии многих эмигрантов периода Гражданской войны, поэтому их надлежало разыскать и задержать в самые короткие сроки. В спецсообщении ГУКР НКО Смерш в ГКО от 19 ноября 1944 г. было указано, что на эту дату чекисты уже арестовали 99 человек из указанной категории лиц
К информации, указываемой в отчетах, направляемых в адрес ГУКР НКО Смерш, следует относиться с большой осторожностью, не забывая о том, что наши чекисты, «работая» на отчетность, зачастую арестовывали людей, не имевших к антисоветской деятельности прямого отношения. Например, какой вред советской власти мог принести генерал-лейтенант русской армии Николай Дельвиг, все предвоенные годы находившийся в где-то в Морокко и достигший к 1944 году 85-ти летнего возраста? Неужели не ясно, что руководители РОВС числили его в своих списках исключительно «для галочки». И таких фактов можно привести немало.
Эта работа продолжалась и в последующие месяцы 1944 года, а также в 1945 году. Свои особенности имела контрразведывательная работа на территории Болгарии. Эта страна являлась союзницей Германии, однако не находилась в состоянии войны с Советским Союзом. У СССР и Болгарии сохранялись дипломатические отношения. Являясь с 25 ноября 1941 г. участником Антикоминтерновского пакта, Болгария предоставила нацистской Германии свои порты и аэродромы для использования вермахтом, снабжала немецкие войска продовольствием и фуражом. На болгарской территории активно работала военная и политическая разведка нашего основного противника, и можно утверждать, что они господствовали практически безраздельно, контролируя основные направления деятельности болгарских спецслужб. Еще в 1938 г. при немецком посольстве в Софии абвер создал кригорганизацион «Болгария» (КО «Болгария») под условным наименованием «Бюро доктора Делиуса». Этот орган проводил разведку против Советского Союза, стран Балканского полуострова и Ближнего Востока. Что касалось СССР, то «Бюро» активно использовало белогвардейских офицеров-эмигрантов, осевших в Болгарии после окончания Гражданской войны.
Одним из основных резидентов Доктора Делиуса (полковника немецкой разведки О. Вагнера) являлся К. Фосс — секретарь болгарского отделения Русского общевоинского союза (РОВС) и одновременно начальник так называемой внутренней линии (разведки и контрразведки). Близким соратником последнего был бывший врангелевский полковник А. Браунер, служивший в болгарской контрразведке и отвечавший за разработку советского посольства. Белоэмигранты служили и в морской разведывательной команде Черного моря[13], которая с мая 1943 г. дислоцировалась в болгарской столице. Поставщиком агентурных кадров для разведки Германии являлся болгарский отдел Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП). Все указанные выше и другие структуры спецслужб и антисоветских организаций, безусловно, являлись объектами агентурной разработки резидентуры 1-го управления НКГБ СССР в Болгарии, и добытая на 1944 г. информация была направлена для оперативного использования в ГУКР НКО Смерш еще до вступления частей Красной армии в эту страну.
После победоносного завершения Ясско-Кишиневской операции советских войск и провала попытки сепаратных переговоров с союзниками СССР по антигитлеровской коалиции в Болгарии разразился острый политический кризис, а германское командование форсировало подготовку государственного переворота с целью удержания этой страны в зоне своего влияния. И хотя тайные операции не дали Германии требуемых результатов, болгарское правительство до начала сентября 1944 г. придерживалось политики «полного нейтралитета» и не заявило о разрыве отношений с националистской Германией. В этих условиях СССР 5 сентября объявил войну Болгарии. Через три дня передовые части 3-го Украинского фронта пересекли румыно-болгарскую границу с целью овладения приморской частью Болгарии с портами Варна и Бургас.
Не встречая сопротивления болгарских войск, части Красной армии 15 сентября 1944 г. вошли в болгарскую столицу — Софию. Перед советской военной контрразведкой, представленной в Болгарии УКР Смерш 3-го Украинского фронта и оперативной группой центрального аппарата, помимо обеспечения безопасности войск стояли задачи розыска и задержания агентуры и официальных сотрудников германских спецслужб, а также членов эмигрантских организаций, активных в подрывной работе против СССР. Согласно информации, содержащейся в спецсообщении начальника фронтового Управления контрразведки генерал-лейтенанта П. И. Ивашутина командующему войсками Маршалу Советского Союза Ф. И. Толбухину и члену Военного совета генерал-полковнику А. С. Желтову, за время продвижения частей фронта по территории Болгарии вплоть до 19 октября 1944 г. удалось разыскать и арестовать 111 агентов и штатных работников немецких спецслужб, из которых 83 человека являлись негласными сотрудниками военной разведки и 28 человек принадлежали к контрразведывательным органам. Среди задержанных оказалось около двух десятков немецких агентов из числа белоэмигрантов, которые работали в 1942–1944 гг. на временно оккупированной советской территории в подразделениях абверштелле «Юг Украины», разведкомандах «Нахрихтен Беобахтер» (НБО) и других структурах. Арестованные рассказали при допросах не только о своем личном участии в подрывной и шпионской работе против Красной армии и СССР в целом, но и дали сведения о некоторых агентах, оставленных в Советском Союзе немецкой разведкой. Все они впоследствии были задержаны, разоблачены и понесли справедливое наказание. В результате спланированной контрразведывательной операции удалось добиться явки с повинной белоэмигранта Александра Браунера.
Это, несомненно, был успех сотрудников УКР Смерш 3-го Украинского фронта, так как бывший врангелевский полковник на протяжении многих лет активно участвовал в разведывательно-подрывной работе РОВС против СССР, а также являлся резидентом и вербовщиком германской военной разведки не только на оккупированной советской территории, но и в Софии. Браунер дал развернутые показания о своей деятельности, о многих сотрудниках и агентах спецслужб Германии и Болгарии, членах таких эмигрантских организаций, как РОВС, НТСНП, Российский фашистский союз, а также о Русском охранном корпусе и т. д. Сведения, полученные от Браунера, позволили военным контрразведчикам сделать розыск более интенсивным и целенаправленным. Еще одна агентурная комбинация, начатая в Софии, привела к задержанию бывшего председателя Болгарского отдела НТСНП Д. Завжалова, от которого была получена важная для контрразведчиков информация. Выяснилось, в частности, что он в 1942 г. совершил поездку в Берлин и вступил в контакт с руководящими сотрудниками Главного управления имперской безопасности, имевшими отношение к предприятию «Цеппелин». Они предложили Завжалову заняться организацией повстанческих отрядов в тылу Красной армии, но он якобы не согласился работать на немецкую разведку в таком качестве, хотя и являлся германским агентом с 1936 г. Более подробно Завжалов осветил деятельность НТСНП, связи этой организации с японской, польской и немецкой разведками196. Показания Завжалова в определенной степени способствовали разыскным мероприятиям военной контрразведки как в самой Болгарии, так и в Югославии и Чехословакии.
В рамках агентурного дела на абвергруппу-114 («Дромедар») контрразведчики выявили и арестовали бывшего генерала дашнакской армии эмигранта Тер-Арутюняна, служившего у немцев под псевдонимом Нжде. В период Великой Отечественной войны он завербовал на территории Болгарии более 30 агентов, армян по национальности, участвовал в их диверсионной подготовке и переброске в тыл Красной армии для подрывной деятельности. 17 диверсантов сотрудники Смерш задержали, не допустив совершения ими диверсионнотеррористических актов, а остальных объявили в розыск. К концу ноября 1944 г. УКР Смерш 3-го Украинского фронта в Болгарии арестовало уже 120 агентов разведорганов противника и 23 агента контрразведки. Отдельные из них успели проникнуть в наши воинские части. Так, в 776-м артиллерийском полку 37-й армии в ходе разыскных мероприятий был выявлен агент абвергруппы-201 В. Сухаренко, скрывавшийся под фамилией Худяков. При допросах он назвал 27 агентов, с которыми готовился для заброски в тыл Красной армии с диверсионными заданиями. Проверка по разыскным спискам показала, что большинство из них уже были арестованы органами контрразведки. ОКР Смерш 195-й стрелковой дивизии в ходе фильтрации бывших советских военнопленных, вновь мобилизованных в армию, выявил четырех немецких агентов-радистов. Среди личного состава 28-й гвардейской стрелковой дивизии удалось выявить опытного немецкого агента Хитрова, трижды уже выполнявшего разведзадания в тылу Красной армии. Наряду с достигнутыми успехами фронтовых контрразведчиков в Болгарии имели место и досадные промахи. К примеру, не привела к желаемому результату разработка официального сотрудника абверштелле «Юг Украины», белоэмигранта Н. Шумакова.
Проведя целенаправленные агентурно-оперативные мероприятия, сотрудники УКР Смерш 3-го Украинского фронта установили его явочную квартиру в Софии и решили организовать захват такого важного источника информации, однако в ходе проведения операции из-за допущенных ошибок в блокировании помещения Шумакову удалось бежать. Через несколько дней он был вновь разыскан, но при попытке ареста покончил жизнь самоубийством . Несколько оперативных групп было задействовано для розыска такой ключевой фигуры среди белоэмигрантов, как бывший врангелевский капитан К. Фосс, со второй половины 1930-х гг. являвшийся резидентом немецкой разведки. Длительное время он являлся руководителем «внутренней линии» РОВС, направлял свою агентуру с разведывательными и террористическими заданиями в СССР, в 1942–1944 гг. возглавлял группы абверштелле «Юг Украины» в городах Николаеве и Одессе, участвовал в вербовке и забросках германских шпионов и диверсантов в тыл Красной армии, готовил резидентуры «для оседания» на освобожденной от оккупантов советской территории. Установочные данные и даже фотографии Фосса (он же Вагнер, Вальтер) имелись в распоряжении контрразведчиков. Исходя из сообщений агентуры и материалов допросов арестованных немецких агентов и белоэмигрантов, сотрудники Смерш установили жену Фосса, которая сообщила, что он сумел скрыться из Софии и вообще из Болгарии. Как было выяснено позднее, Фосс перебрался на территорию Германии, где дождался прихода американских войск и вступил в контакт с американской разведкой. Ей он передал сведения об агентуре, оставленной в СССР.
Схожие задачи решали контрразведчики и в Югославии, однако с агентурой немецкой разведки из числа местных жителей сталкиваться приходилось значительно реже. И это естественно, поскольку Югославия никогда не являлась союзницей нацистской Германии, а в стране активно и масштабно проявляло себя народно-освободительное движение во главе с коммунистической партией. На второй сессии Антифашистского веча народного освобождения Югославии (АВНОЮ) было сформировано временное правительство — Национальный комитет освобождения (НКОЮ). В Югославию была направлена советская военная миссия, среди личного состава которой имелись и сотрудники органов государственной безопасности, а также офицеры военной разведки. Они активно взаимодействовали со службами НКОЮ. В сентябре 1944 г. войска Красной армии вышли на югославскую границу и были готовы совместно с Народно-освободительной армией Югославии разгромить немецкую группу армий «Ф». Согласно достигнутым на государственном уровне договоренностям советская армия вступала на территорию Югославии временно, и после решения всех боевых задач наши воинские части должны были покинуть страну.
Советские войска вели боевые действия в Югославии с 22 сентября 1944 г. по 15 мая 1945 г. В этот период шла активная борьба с агентурой немецкой разведки, действовавшей против войск 3-го Украинского фронта. Непосредственно контрразведывательную работу проводило УКР Смерш данного фронта, а также оперативная группа Главного управления под руководством заместителя начальника ГУКР НКО Смерш генерал-лейтенанта Н. Н. Селивановского. На 26 декабря 1944 г. фронтовые контрразведки разыскали и задержали 14 агентов немецкой военной разведки, 45 тайных сотрудников контрразведывательных органов. Так, ОКР Смерш 299-й стрелковой дивизии 57-й армии провел операцию по задержанию трех германских агентов-диверсантов, из них двое немцев и один словак. Все состояли членами нацистской партии. Они должны были совершать подрывы на коммуникациях советских войск, затрудняя тем самым их продвижение. Как оказалось, переброшены они были самолетом с аэродрома под Будапештом разведорганом «Ягдфербанд Зюд» Истребительное соединение «Юг» - Филиал «СС Ягдвербанд-Зюд» в городе Тремсе вел работу на территориях Югославии, Албании и Испании. Филиал состоял из нескольких подразделений. Должно быть агенты этого разведывательного органа, находясь в Испании, организовали одну из так называемых «крысиных нор», обеспечивая транзит главарей СС и СД в Латинскую Америку и в США после разгрома вермахта.
«СС Ягдвербанд-Зюд-Ост» дислоцировался в Вене и имел в подчинении оперативные группы «СС Ягдайнзатц Словакия», «Болгария» и «Хорватия», опираясь в своей диверсионно-террористической деятельности на националистические группировки этих стран.
Диверсионные кадры для этого аппарата разведки подбирались из военнослужащих саперных частей СС, ранее проживавших в районах предполагаемых действий. Арестованные дали развернутые показания, в частности назвали имена и псевдонимы семи агентов, заброшенных на территорию Венгрии, в район г. Сегед . После освобождения Белграда туда незамедлительно прибыла оперативная группа ГУКР НКО Смерш и установила тесный контакт с военной контрразведкой Народно-освободительной армии Югославии — Отделом защиты народа, который уже арестовал в городе и прилегающих районах более 3 тыс. человек, обоснованно подозреваемых в причастности к агентуре германских спецслужб, участии в карательных акциях, а также немецких пособников. Среди арестованных были и военнослужащие так называемого Русского охранного корпуса, сформированного немцами из числа белоэмигрантов. Всех их югославские контрразведчики передали в распоряжение оперативной группы, что, в свою очередь, способствовало активизации разыскной работы. В. С. Абакумов 29 ноября 1944 г. доложил в ГКО, что удалось разыскать и арестовать 78 руководителей и активных участников белогвардейских эмигрантских организаций, в той или иной мере проводивших подрывную деятельность против СССР и нашей армии.
Из общего числа арестованных были выявлены 29 агентов германских спецслужб204. Особо успешными для сотрудников органов Смерш были поиски руководящих деятелей Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП). В частности, в ходе реализации одной из агентурных комбинаций, в руках контрразведчиков оказался генеральный секретарь НТСНП М. Георгиевский. Как выяснилось, он с 1932 г. поддерживал связь с разведорганами Германии, Финляндии, Румынии и Польши. Перед самым началом войны нацистской Германии против СССР Георгиевский подобрал в Белграде и направил для обучения в Брайтенфуртскую и другие разведшколы 50 членов НТСНП. В 1942 г. он участвовал в пополнении кадрами зондерштаба «Р»[14], созданного при головном органе немецкой военной разведки на советском фронте («Валли-1»)[15]. В ходе допросов Георгиевский дал сведения на 15 руководящих деятелей НТСНП, включая председателя совета этого союза В. Байдалакова205. Были арестованы и члены исполнительного бюро НТСНП Н. Хлопин, М. Пепескул и Е. Дивнич. Они рассказали контрразведчикам о контактах с германскими спецслужбами еще с предвоенного периода, о проведении агитационно-пропагандистской работы среди советских военнопленных, обработке их в антисоветском духе, насаждении ячеек НТСНП на оккупированной вермахтом территории СССР, участии в деятельности зондерштаба «Р», особо активной роли в нем главы Варшавского отделения НТСНП А. Вюрглера206.
23 сентября 1944 г. началось освобождение Венгрии. Части 2-го Украинского фронта перешли ее границу. Последовательно были проведены (до начала апреля 1945 г.) три наступательных и одна оборонительная операции. В итоге бойцы 2-го и 3-го Украинских фронтов во взаимодействии с моряками Дунайской военной флотилии, а также при участии частей болгарской, румынской и югославской армий освободили 45% территории Венгрии, включая и ее столицу Будапешт. Если в Болгарии и Югославии значительный объем оперативной работы военных контрразведчиков составлял розыск активистов разного рода антисоветских эмигрантских организаций, то при подходе к венгерской границе сотрудники органов Смерш столкнулись с активной диверсионной деятельностью разведки этой страны, а также и германских спецслужб. Не было никаких сомнений, что она проводит свои тайные операции в самом тесном контакте с германскими спецслужбами и во многом под их разносторонним контролем. Это предопределялось фактором оккупации Венгрии в марте 1944 г. немецкими войсками, несмотря на внешне сохранявшиеся союзнические отношения между двумя государствами.
Информация,имеющая прямое отношение к нашему расследованию. Немецкая разведка в октябре 1944 г. передислоцировала в Венгрию абвергруппу-204, которая проводила свою работу совместно с венгерской диверсионно-террористической организаций «Ковач Бела». Указанная абвергруппа создала в октябре — ноябре 1944 г. целую сеть курсов по подготовке агентов-диверсантов. Только на Будапештских курсах прошли обучение более 200 курсантов, и основная масса из них была заброшена в тылы 2-го и 3-го Украинских фронтов. Контрразведчикам пришлось приложить немало усилий по их поимке, чтобы не допустить масштабных диверсий, сковывающих снабжение наших войск оружием, боеприпасами, боевой техникой и т. д. В районе села Вечеш (на будапештском направлении) 19 ноября сотрудники отдела Смерш 23-го стрелкового корпуса 46-й армии задержали группу подозрительных лиц в количестве восьми человек. Как оказалось, это были диверсанты, переброшенные через линию фронта. В результате скоротечной, но активной агентурной разработки и дальнейшего следствия выяснилось, что они должны были осуществлять взрывы на армейских коммуникациях, захват и уничтожение советских офицеров. Арестованные сообщили контрразведчикам адреса пяти курсов в Будапеште, где проходили подготовку сами и еще более 100 человек.
В конце ноября 1944 г. контрразведкой 3-го Украинского фронта с помощью офицеров и солдат 57-й армии были задержаны девять агентов противника, следовавших в составе разведгруппы вдоль полосы наступления наших войск. От венгерской и немецкой разведок они получили краткосрочное задание по обследованию ближайшего тыла наступающих соединений, места концентрации танков и артиллерии, а также по созданию диверсионных групп из числа враждебно настроенных к Красной армии лиц. Эффективно сработали меры, предпринятые ОКР Смерш 57-й армии, по обеспечению непроницаемости линии фронта. При попытке проникнуть в глубь обороны 189-го гвардейского стрелкового полка удалось задержать группу диверсантов. Два агента врага были уничтожены при оказании сопротивления, а четверо оказались в руках контрразведчиков. Диверсанты на допросах сообщили, что в ночь с 15 на 16 декабря должны переправиться через озеро и высадиться в тылу частей Красной армии еще более 80 диверсантов, окончивших спецшколу в Будапеште. На их поимку незамедлительно направились усиленные войсковыми подразделениями оперативно-розыскные группы Смерш. Одна из групп задержала около 50 диверсантов и сообщила место нахождения другого диверсионного отряда.
23 декабря 1944 г. этот отряд был окружен, но оказал вооруженное сопротивление. В ходе завязавшегося боя контрразведчики и солдаты стрелкового взвода уничтожили нескольких диверсантов, а остальных задержали. Таким образом, из 82 переброшенных в наш тыл диверсантов 75 человек были арестованы и четверо убиты,бежать удалось трем агентам противника. В ходе следствия контрразведчики выяснили, что всего в диверсионной школе в Будапеште обучались до 300 человек из профашистской молодежной организации «Левента» и фашистской партии «Нилош Керестеш» («Скрещенные стрелы»). Перед отрядом диверсантов стояли следующие задачи по действиям в тылах дивизий и корпусов севернее и западнее г. Капошвар: совершение убийств советских офицеров и солдат, уничтожение отдельных автомашин и танков, взрывы мостов, полотна железных дорог и объектов военного назначения. В этих целях отряд снабдили ручным пулеметом, винтовками, автоматами, противотанковыми гранатами системы ФАУ, несколькими десятками мин, более 50 кг взрывчатки211. В последних числах декабря 1944 г. УКР Смерш 3-го Украинского фронта провело операцию по задержанию еще 19 диверсантов, подготовленных в спецшколе в селе Ипойпасто (80 км от Будапешта).
Как и в вышеуказанном диверсионном отряде, в этой группе состояли члены молодежной организации «Левента» — фанатично настроенные приверженцы нацистской идеологии. Согласно данным, изложенным в отчете УКР Смерш 3-го Украинского фронта за декабрь 1944 г., им было разыскано и арестовано в Венгрии 15 агентов-парашютистов и еще 136, переброшенных с разведывательными, диверсионными и террористическими заданиями через передний край обороны частей Красной армии. Около 40 агентов противника, оставленных «на оседание» в тылу наступающих войск, удалось разоблачить в ходе агентурно-оперативных мероприятий и следствия. Контрразведчики предотвратили ряд диверсионно-террористических акций, исходя из информации задержанного в ходе агентурной комбинации капитана генерального штаба венгерской армии З. Мико. При допросе в конце января 1945 г. выяснилось, что Мико с ноября предыдущего года возглавлял специальное диверсионное отделение при генштабе, в задачи которого входили: организация в тылу Красной армии вооруженных групп и отрядов с целью развертывания партизанского движения и подготовки восстаний; обучение и переброска через линию фронта агентов-диверсантов; учет работы диверсионных групп и информирование об этом руководства Генштаба и разведорганов германских войск. Капитан Мико непосредственно руководил спецшколами в Будапеште и селе Ипойпасто. Он действовал в тесном контакте, а фактически под руководством оберштурмфюрера СС К. Нея из «Ягдфербанд Ост». По словам Мико, эсэсовец являлся специальным уполномоченным Г. Гиммлера по вопросу подготовки на территории Венгрии диверсантов и заброски их в тылы наших войск.
К. Ней создал так называемый «101-й призывной пункт» в Будапеште, которому подчинялись три немецкие и четыре венгерские школы диверсантов. Он планировал до февраля 1945 г. подготовить более 10 тыс. агентов-диверсантов из числа членов фашистской партии «Нилош Керестеш» и молодежной организации «Левента». Они должны были перерезать коммуникации Красной армии в Карпатах к началу предполагавшегося весеннего наступления немцев в Венгрии. По данным капитана З. Мико, только в одной диверсионной школе в селе Шур на январь 1945 г. обучалось около 3,5 тыс. человек213. Для выполнения заданий германская и венгерская разведки сумели перебросить не менее 300 диверсантов, из которых основная масса была нейтрализована органами контрразведки Смерш еще до совершения диверсионно-террористических акций. Наступательные операции советских войск, проведенные в течение января — апреля 1945 г., создали достаточные условия для нанесения решающего удара по разгрому вермахта уже на территории самой Германии. Войска 3-го Белорусского фронта заканчивали ликвидацию восточно-прусской группировки врага, во взаимодействии со 2-м Белорусским фронтом они вышли на подступы к Кёнигсбергу и уже в начале апреля 1945 г. овладели городом и крепостью. В январе — начале февраля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов провели Висло-Одерскую стратегическую операцию, фактически разгромили немецкую группу армий «Центр» и тем самым предопределили возможность дальнейшего наступления вплоть до столицы нацистской Германии — Берлина.
Вместе с частями Красной армии продвигались вперед и соответствующие аппараты органов военной контрразведки Смерш. Теперь перед ними стояли не только задачи по парализации деятельности спецслужб главного противника в отношении нашей армии и флота, но и по проведению эффективной разыскной работы, выявлению и аресту крупных функционеров национал-социалистической партии, официальных сотрудников германской разведки, контрразведки полиции, бежавших на немецкую территорию изменников, предателей, участников карательных акций и т. д. Исключительно важным делом являлся захват разного рода архивов и картотек с данными о личном составе и агентуре спецслужб, материалами по исследованиям в области создания новых видов оружия и боевой техники. И все это предстояло проводить в условиях принятия военными советами фронтов решений в политико-административной сфере, определявших новый порядок управления на занимаемой территории врага. Эти решения способствовали реализации органами Смерш стоящих перед ними задач. На занятой территории Германии и некоторых других стран приказами военных советов фронтов объявлялось военное положение. Действие законов гитлеровской Германии отменялось. Всему населению в течение 24 часов предписывалось сдать огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, имущество связи, радиоприемники и множительную аппаратуру.
Всякого рода собрания и сборища запрещались. Для сведения граждан Германии и некоторых других стран объявлялось, что части Красной армии не преследуют цели уничтожения мирных жителей и относятся к ним без какой-либо жестокости. Все годные к физическому труду и способные носить оружие мужчины от 17 до 50 лет подлежали мобилизации для использования на работах. Их предполагалось направлять под конвоем в приемные пункты военнопленных, где и содержать, но отдельно от бывших военнослужащих вермахта. Из задержанных мужчин-немцев в итоге были сформированы рабочие батальоны по 750–1200 человек. На каждый батальон выделялось 10–12 человек советских офицеров из числа ограниченно годных к службе, а также медицинский работник с необходимым запасом медикаментов. Весь контингент рабочих подлежал фильтрации.
Приведенная в этом разделе информация, носит характер официального отчета и касалась, прежде всего - конрразведке фронтов, не затрагивая операции чекистов в ближних тылах противника, что делает бесперспективным дальнейший поиск в этом направлении.
Глава 9. Отработка варианта привлечения к исследуемой нами операции сотрудников разведки НКВД.
Отрабатывая эту версию, логично было бы ожидать, что о деятельности группы, по которой мы ведем расследование, было бы упомянуто в мемуарах Судоплатова(21). Так, Павел Анатольевич в той части мемуаров, что озаглавлена «Разведка и кремль», перечисляет разведывательные группы, направлявшиеся в страны Южной Европы в исследуемый нами период. По анализу деятельности разведки НКВД-НКГБ в Южно-Европейском регионе, для выполнения исследуемой нами операции, вполне могли быть сориентированы группы, ранее действовавшие в Австрии, Словакии, Румынии, Чехии или Югославии. Масштабы и реальную эффективность работы этих групп можно проследить по соответствующему разделу книги Судоплатова - Список спецгрупп и спецотрядов НКВД-НКГБ, действовавших на территории Европы. Если исключить из общего перечня группы, действовавшие с августа по октябрь 1944 года и с января по апрель 1945 года, то для временных и территориальных рамок нашего исследования представляют интерес следующие группы:
Спецотряд Фердинанда Кропфа. В тыл врага выведен в июне 1944 года. Что нам известно о руководителе группы?
Кропф Фердинанд Алоизович (Ferdinand Kropf), 1914 – 2005. Родился и умер в Москве. Получил известность как основатель и руководитель советской альпинистской спасательной службы (КСП), мастер спорта СССР, Заслуженный тренер СССР и РФ по альпинизму. В 1919 году московская семья Кропфа переехала на родину отца, к дедушке в Австрию, в маленький городок Грац. Здесь Фердинанд окончил школу и стал работать в металлообрабатывающем цехе машиностроительного завода. Увлекался альпинизмом, совершил ряд восхождений на вершины Австрийских Альп.
В 1934 году в 20-летнем возрасте принял активное участие в вооруженном восстании рабочих Австрии (движение Шутцбунд). Для справки: понятия «Шутцбунд» - (нем. - Schutzbund - Союз обороны) – это военизированная организация Социал-демократической партии Австрии, созданная в 1923 году для обороны от наступления реакции, в защиту республики. Безусловно, к созданию этой организации самое прямое отношение имели агенты коминтерна. От названия организации пошло понятие - «шутцбундовец(цы), определяющее личную принадлежность к ней. Шутцбундовцы, вместе с коммунистами и беспартийными апктивистами, участвовали в Февральском вооруженном выступлении в городах Австрии в 1934 году, после подавления которого, многие из них, разочаровавшись в социал-демократическом движении вступили в компартию Австрии.
Стараясь избежать преследований и репрессий, многие шутцбундовцы, опасавшиеся, за свою судьбу покинули Австрию и через сопредельные страны иммигрировали в третьи государства в том числе и в СССР. После поражения восстания Фердинанд Кропф из соображений безопасности эмигрировал в Чехословакию, а затем в СССР.
В 1940 Ф.А. Кропф получает советское гражданство. В 1941 году Фердинанд Кропф был задержан сотрудниками НКВД только за то, что он плохо говорил по -русски. Затем, его как специалиста по альпинизму, зачисляют в ОМСБОН НКВД СССР (Отдельный мото-стрелковый батальон особого назначения - прообраз современного спецназа.
В самые критические дни обороны Москвы в ноябре 1941 года на ближайший к столице рубеж были поставлены бойцы ОМСБОНа, развернутого в специальную бригаду. Затем, из состава этой бригады формировались отряды для выполнения специальных заданий в тылу противника. Так, в начале 1944 года на одной из подмосковных дач был сформирован и прошел цикл обучения интернациональный отряд под командованием Фердинанда Кропфа. К этому времени Кропф имел опыт партизанской борьбы в Брянской области и на территории Гомельщины, побывал переводчиком в партизанском отряде у знаменитого Медведева, обеспечивавшего «работу» Николая Кузнецова. Наряду с омсбоновцами-австрийцами, в отряд включались опытные командиры, разведчики и подрывники — Б. Смирнов (заместитель командира), В. Сиротин, знаменитый разведчик О. Лоран-Астафьев. После нескольких неудачных попыток, отряд был сброшен на парашютах к партизанам Югославии. Взбешенные смелыми диверсиями омсбоновцев, фашисты упорно преследовали отряд, неоднократно навязывая ему неравные бои, окружения и засады. Командир отряда Ф. Кропф каждый раз уходил от карателей и вскоре его отряд появлялся в самых неожиданных для карателей районах.
Затем Ф. Кропфу, прекрасно ориентировавшемуся в горных условиях, удалось без потерь провести отряд на территорию Австрии. Ф.А.Кропф трижды во время войны забрасывался на территории Австрии, Югославии и Италии. Там он выполнял задания по формированию боевых групп Сопротивления.
Как вывод - Кропф проявил себя как успешный руководитель групп диверсантов , но не годился для роли разведчика с легендой офицера вермахта. Для этой роли у него недоставало специального образования и соответствующего опыта.
2. За линией фронта в Румынии с весны 1944 года успешно действовал специальный отряд под командованием майора Кондратовича. Радистами в отряде были Л. Лобанова и В. Бортник. Центру было передано много сведений, полученных из наблюдений за транспортными магистралями. По ориентирам, переданным отрядом, успешно действовала советская бомбардировочная авиация . Судя по ЛИ-2 лейтенанта Масленникова, сбитому в этом районе, - не всегда успешно.
3. Специальный отряд майора Льва Михайловича Корчагина.
За линию фронта выведен весной 1944 года. В труднейших условиях горной лесистой местности, постоянно находясь в движении, используя для отдыха пещеры, отряд собрал много ценной разведывательной информации. В частности, удалось разведать и нанести на карту пути вероятного движения советских войск через горные перевалы и долины, а также важные оборонительные узлы противника в районе г. Брашов. Радист отряда А. Крылов (это было его четвертое задание!) работал в эктримальных условиях – при постоянном преследовании отряда и поиске радиопередатчика пеленгаторами, но он сумел передать в эфир добытую информацию. По приказу Центра отряд вышел на соединение с Советской Армией (из сборника «Герои особого назначения. Спецназ Великой Отечественной»).
Группа Льва Корчагина представляет для нашего расследования особый интерес. Длительное время эта группа оперировала районе Брашова, в 180 километрах от границы с Венгрией. С учетом стремительного наступления наших войск, Корчагин некоторое время оставался в распоряжении разведывательного отдела 2-го Украинского фронта, и одна из трех разведывательно-диверсионных групп, находящихся под командованием Льва Михайловича, вполне могла осуществить операцию по выводу наших пленных офицеров из тюремного замка Комарно. В качестве информации к размышлению привожу выдержку из Из докладной записки УНКВД по Тульской области № 5/40 в НКВД СССР о деятельности в тылу противника оперативно-чекистской группы под командованием старшего лейтенанта госбезопасности Л.М. Корчагина.
11 февраля 1943 г.
«…В оперативно-чекистской группе т. Корчагина имеется 60 опытных разведчиков-диверсантов. В оперативной группе т. Корчагиным созда¬на специальная разведывательная группа в количестве 15 человек и 3 диверсионные группы. Во главе каждой группы поставлен командир, который несет полную ответственность как за хозяйственное обеспече¬ние группы, так и за ее оперативные действия.
Разведывательная группа скомплектована из наиболее развитых, сме¬лых и находчивых лиц, знающих местность, имеющих навыки и опыт разведывательной работы. Имея достаточно широкую агентурную сеть в ряде районов и городов, прилегающих к Хинельским лесам, т. Корчагин использует разведывательную группу для связи с агентурой, работаю¬щей по сбору разведывательных данных и проводке перебрасываемой нами специальной агентуры в глубокие тылы противника….».
Справка на Корчагина составлялась в период руководства им группой в районе Орла, но можно не сомневаться в том, что выполняя аналогичные задачи на территории Румынии и Венгрии, возможности группы следует оценивать с учетом приобретенного опыта по проведению разведывательно-диверсионных операций. В состав оперативно-чекистской группы Льва Корчагина входили разведчики и диверсанты, способные выполнять самые ответсвенные операции в тылу врага…».
Хорошо представляя с каким ожесточением и пристрастием редактировались мемуары Судоплатова его бывшими «коллегами» в ФСБ, не приходится удивляться тому, что в числе наиболее отличившихся членов группы Корчагина, действовавших с ним в районе Орла, был назвал только один радист Крылов. Неоднократно раненый и контуженный Крылов был отправлен в запас в звании старшины уже в декабре 1946 года.
Туляки, публиковавшие материалы по своим землякам, отличившимся в ходе войны, уделили Льву Михайловичу Корчагину всего несколько строк. Стоит ли после этого сокрушаться, что в открытой печати отсутствуют материалы по остальным разведчикам его группы. В списке, разведчиков-диверсантов группы Корчагина, награжденных за бой под хутором Кодомино. «…за проявленные …. мужество и отвагу в борьбе с немецкими захватчиками по представлению Ворошиловского партизанского отряда под командованием т. Покровского штабом Брянско¬го фронта награждены: т. Корчагин — орденом Красной Звезды; т. Петров — орденом Красного Знамени; т. Самсонов — медалью «За отвагу».
Но, если по Покровскому имеется хоть и коротенькая, но все-таки справка:
Покровский Георгий Федорович (1915—?) — полковник, Герой Советского Союза (1944). В Красной Армии с 1936 г. В 1939 г. окончил Ленинградское военное пехотное учили¬ще. С июня 1941 г. — начальник штаба стрелкового полка. С ноября 1942 г. — командир партизанского соединения, действовавшего в Полтавской, Орловской и Киевской областям, затем — в Центральном штабе партизанского движения. С февраля 1944 г. — командир партизанской бригады «Народные мстители» в Минской области. После войны — служба в армии. В 1948 г. окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе, в 1955 г. — Военную академию Генштаба. С 1964 г. — в запасе.
Кстати,- Георгий Покровский командовал партизанским отрядом, с базы которого действовала группа Льва Корчагина.
И, в то же время, в справке на Петрова Ивана Михайловича, входившего в группу Корчагина и награжденного штабом Брянского фронта орденом Красного Знамени, ни слова не говорится о его боевой деятельности. Даже год рождения и тот указан приблизительно.
С третьим награжденным - Самсоновым Василием Константиновичем все понятнее - даже даты жизни указаны, должно быть, потому, что «…оперуполномоченный 2-го отделения 4-го отдела УНКВД по Тульской области Погиб в 1943 г. Похоронен в с. Каменев Хутор Клетнянского района Орловской области.
Как вывод - в переданных для опубликования послужных списках бывших сотрудников НКВД-МГБ, отсутствует значительная часть информации по их боевой деятельности в период войны.
Теперь ознакомимся с работой разведывательных групп , действовавших на территории Чехии и Словакии, потому как основная часть исследуемой нами операции в районе Комарно, разворачивалась на территорией Венгрии, граничащей со Словакией .
К концу октября 1944 года на территории Чехословакии действовало девять партизанских соединений и бригад, а также два отдельных партизанских отряда – более 15 тысяч человек. А всего с 1944 по 1945 год на территории Словакии действовало свыше 17 тыс. советских партизан, а в Чехии и Моравии в начале 1945 года боевые операции вели 14 партизанских бригад и 12 сводных советско-чехословацких отрядов. В этот период в большинстве случаев партизанскими соединениями и крупными отрядами руководили кадровые офицеры ГРУ и НКВД. Часть этих отрядов являлись базами для разведывательных групп, направляемых в тыл противника центральными и фронтовыми структурами разведки.
Когда в Праге вспыхнуло антифашистское восстание, то в его руководство вошла агентура 4-го Управления НКГБ УССР, специально заброшенная в этот район для организации боевой деятельности местного населения против оккупантов. Речь шла о семи оперативно-чекистских и диверсионно-разведывательных группах: «Факел», «Прибой», «Шквал», «Гром», «Прага», «Ураган» и «Север». Эти группы были снабжены 16 радиостанциями. А три группы: «Зарево», «Вперед» и «Запад» – действовали в районе города Брно. Они продолжали сражаться с частями противника и после 8 мая 1945 года.
По времени и месту действия возьмем на контроль следующие группы.
«Зарево» – разведывательно-диверсионная группа.
Командир: Федоров Павел Васильевич («Фаустов»).
Численность: 10 человек.
В тыл противника переброшена 7 октября 1944 года. Воевала до мая 1945 года.
Основная задача: диверсии и разведка восточнее Праги в районе Брно – Йиглава – Поддубице.
Группа уничтожила 18 эшелонов, 22 паровоза, 120 вагонов, 27 платформ, разрушено шесть мостов, три высоковольтных линии, вывела из строя четыре спиртовых и один военный завод; были убиты и ранены около тысячи гитлеровских солдат и офицеров.
Командир: майор Григорий Мельник.
Численность: 17 человек.
Мельник Григорий Арсентьевич родился в селе Грушка Ульяновского района Одесской области в 1917 году. В РККА с 1938 г., капитан. С конца 1942 г. в распоряжении УШПД, заместитель командира разведгруппы в районе Брянских лесов и на территории Сумской области. В соединении М.И. Наумова с 1 февраля 1943 г., начальник штаба соединения. Исполнял обязанности командира соединения с 26 апреля 1943 г. по 5 июля 1943 г. 2 ноября 1943 г. направлен в диверсионный отряд А.М. Грабчака ("Буйного"). 17 октября 1944 г. десантирован в Чехословакию, район Судеты (г. Лоуны), командир группы партизанского отряда им. Яна Козины, с декабря 1944 г. по 15 мая 1945 г. - командир отряда./oficeri-kazachey-kav
Так, в ночь на 17 октября 1944 г. в районе г. Лоуни (Чехия) десантировалась организаторская группа ЦШПД в составе 22 человек во главе с Василием Киша и Г.А. Мельником. Учитывая дату высадки группы Мельника в Чехии, просматривалась перспектива «разработки» самого Мельника и его офицеров на предмет участия в исследуемой нами операции в Комарно в конце ноября 1944 года. С учетом же того, что сразу после приземления группы на территории Чехии в неравном бою с врагом погибло 18 десантников, возникли первые сомнения в способности оставшихся в живых четырех членов группы выполнить задание, того уровня, что провели наши разведчики в Комарно в конце ноября 1944 года.
В послужном списке полковника Григория Мельника указывается, что «…до декабря 1944 года - командир группы партизанского отряда им. Яна Козины, с декабря 1944 г. по 15 мая 1945 г. - командир отряда..».
Значит,- сохранялась малая вероятность того, что в этот период Мельник и его соратники - старший лейтенант Моряков и младшие лейтенанты Малышев и Петросян могли провести дерзкую операцию по выводу из Комарно наших офицеров, содержавшихся на положении военнопленных в тюремном замке города Комарно.
Продолжаем наш поиск…
Командиром одной из групп, направленных в марте 1944 года в Словакию, был капитан Григорьев Михаил Иванович. С частями Красной армии группа соединилась в мае 1945 года.
Опергруппа. «Зарубежные» находилась за линией фронта с октября 1944 года до мая 1945 года. Командир группы Святогоров Александр Пантелеймонович. Первоначальная Численность группы 12 человек. Поскольку эта группа показалась мне наиболее подходящей в качестве базовой для проведения исследуемой нами операции, имеет смысл познакомиться с боевой биографией ее командира.
Александр Святогоров родился 15 декабря 1913 года в Харькове, где окончил школу и техникум. С 1932 года работал мастером, начальником смены, начальником цеха на комбинате «Запорожсталь».
С 1939 году Александра Пантелеймоновича начал работать в областном управлении НКВД Запорожья, где занимался пересмотром дел необоснованно репрессированных граждан.
В начале войны Святогоров возглавлял минирование стратегических объектов Запорожья. Воинскую службу Начал с должности адъютанта начальника разведуправления Южного фронта полковника Леонова, Святогоров занимался «разработкой» агентурной сети на оккупированной территории, подготовкой разведывательно-диверсионных групп и их заброской в тыл противника в полосе ответственности Южного фронта в районах Харькова, Ворошиловграда, Сталинграда. После заброски в немецкий тыл на территорию Польши и Словакии участвовал в разведывательно-диверсионных операциях . Среди наиболее известных операций, в которых участвовал Святогоров, были: ликвидация военного коменданта Харькова генерала Георга фон Брауна, разгром Люблинской разведшколы, ликвидация личного представителя адмирала Канариса — Вальтера Файленгауэра. Был случай, когда в партизанский отряд явились с повинной бойцы украинской дивизии СС «Галичина», ранее проходившие подготовку в разведывательных школах абвера. Святогоров решил этим воспользоваться, чтобы проникнуть в разведшколу. Под видом хорунжего Украинской повстанческой армии. Александру Пантелеймоновичу удалось войти в доверие к шефу гестапо штурмбаннфюреру Аккардту. Вскоре Святогоров передал в Москву список курсантов и выпускников разведывательной школы, засланных в тылы советских войск. Затем группа Святогорова, разгромив гестапо и разведывательную школу, попыталась захватить Аккардта, но в перестрелке тот погиб.
Святогоров в плане нашего расследования интересен уже тем, что принимал непосредственное участие в ряде дерзких разведывательных рейдах и акциях в глубоком тылу врага, в том числе - в Словакии. Как уже говорилось, с марта 1944 года Святогоров руководил разведывательно-диверсионным отрядом «Зарубежные» в районе Банска Бистрица в Словакии. В этот период он лично участвовал в диверсионно-разведывательных операциях. Осталось выяснить – в каких?
Сразу же после войны Святогоров, оставаясь сотрудником внешней разведки, работал вице-консулом и генеральным консулом СССР в Братиславе. Действуя по своей основной «специальности», Святогоров руководил операцией по освобождению из тюрьмы секретаря коммунистической партии Словакии Вильяма Широкого. Во время освобождения Широкого люди Святогорова проникли в близкое окружение словацкого президента Йозефа Тисо. Ликвидировать Тисо не удалось из-за его бегства в Западный Берлин.
«Засветившись» в Братиславе, в 1948 году Святогоров был направлен в Берлин, где работал под легендой советского «невозвращенца», координируя операции советской разведки на территории Австрии и в Западных секторах Германии. В 1953 году по распоряжению Берии был направлен на работу в Чехословакию. По личному поручению Лаврентия Берия Святогоров внедрился в пражское отделение МОССАДа и завладел шифрами и кодами из сейфа израильской миссии в Праге. Ко второму секретарю израильской миссии Герзону Святогоров подослал разведчицу Бьянку. Герзон, после проведённой с Бьянкой ночи, крепко заснул. Бьянка вытащила из кармана пиджака ключи от сейфа и передала их чекистам. Шифры и коды быстро пересняли и Бьянка возвратила их на место. Проснувшись, Герзон ничего не заподозрил. В течение двух последующих лет чекисты были в курсе всех действий МОССАДа.
С 1956 по 1961 находясь на территории ГДР руководил резидентурой , насаждаемой в ФРГ. Неоднократно лично возглавлял акции разведки КГБ на территории ФРГ.
Лично возглавил операцию в Мюнхене по устранению лидера УПА Степана Бандеры. Непосредственным исполнителем акции был сотрудник КГБ Сташинский. Сташинский поджидал Бандеру у его подъезда с миниатюрным пистолетом в виде авторучки, выстреливавшей капсулу цианистого калия. После выстрела в упор Бандера скончался мгновенно.
При анализе послужного списка Святогорова я обратил внимание на то, что в период службы в разведывательных отделах фронтового звена на Степном и Сталинградском фронтах в 1942 году Александр Пантелеймонович был обречен на совместную службу, а быть может и на боевое сотрудничество с майором Соловьевым Владимиром Анатольевичем, занимавшим в тот же период должность начальника разведывательного отдела штаба 27-й гвардейской стрелковой дивизии 4-й Гвардейской армии, а затем - заместителя начальника разведки 20-го гвардейского стрелкового корпуса той же армии, входившей в состав этих фронтов. В этот же период в разведывательном отделе фронта служил капитан Святогоров. На всякий случай напоминаю, что подполковник Соловьев у нас - 1-й и основной кандидат на роль руководителя специальной операции в Комарно в ноябре 1944 года.
Я уже вел речь о том, что с апреля 1944 года группа «Зарубежные» Святогорова оперировала в районе Банска-Бистрице и Братиславы от которых до Комарома-Комарно было, что называется - «рукой подать…» О взаимодействии наших разведывательных групп в Чехии и Словакии со штабами 4-го и 2-го Украинских фронтов речь уже шла. Вот только конкретики набралось маловато. Да и откуда она возьмется эта конкретика, при том режиме секретности, что традиционно сохраняется архивами НКВД-КГБ-ФСБ и ГРУ.
На этом этапе расследования сохранялась надежда, что об участии Святогорова или его подчиненных в операциях того уровня, что мы расследуем в Комарно, было бы упоминание в воспоминаниях Александра Пантелеймоновича, изданных в 60-х годах прошлого века.
К сожалению, при более внимательном исследовании «словацкого» периода выяснилось, что во второй половине ноября – начале декабря 1944 года группа Святогорова постоянно вела бои с карателями, сам руководитель был тяжело ранен в ногу, и в течение длительного времени не мог участвовать в серьезных акциях в тыловой зоне противника, тем более - на венгерской территории.
Более подходящих кандидатов на роль руководителей операции в Комарнинском замке из числа разведчиков, направленных центральным аппаратом РУ НКВД я не обнаружил.
Правда, была еще среди разведывательно-диверсионных групп, перечисляемых в мемуарах Судоплатова, группа, возглавляемая Ф.В. Захаренко. По сведениям Судоплатова эта группа была десантирована в горный район Словакии и действовала с марта по апрель 1945 года, но период ее деятельности в тылу врага был значительно позже разрабатываемой нами операции. Остается учесть лишь тот факт, что наш основной источник информации - лейтенант Масленников при допросе в отделе Смерш указал, что командир разведывательной группы, осуществлявшей операцию, назвался фамилией Захарченко. Стоит принять к сведению и тот очевидный факт, что эти две фамилии – Захаренко-Захарченко постоянно путают. Кстати, племянница генерала Кутепова, попавшая в чекистский капкан, созданный руководителями операции «Трест», была по мужу - Захарченко. Безусловно, мы учитываем и тот факт, что едва ли профессиональный разведчик в процессе выполнения специального задания в глубоком тылу противника в среде случайных контактеров назвался бы своей истинной фамилией, но принять к сведению эту информацию не лишне.
Среди исключительно важных с военно-политической точки зрения сообщений, полученных по линии групп УНКВД, упомянутых в воспоминаниях Судоплатовым, была добытая опергруппой «Верные» информация о задержании в Словакии англо-американской разведывательной группы из 18 человек, заброшенной туда со спецзаданием. Эта информация напоминает о ранее рассмотренном нами «Нишским инцидентом», когда передовая колонна корпуса генерала Котова, совершавшая переход по территории Югославии, была атакована американскими двухбалочными штурмовиками. Оба факта убедительно свидетельствуют о том, что командование группировкой союзников в Южной Европе действовала по особому «американскому» плану, в столь грубой форме напоминая советскому командованию о разделении сфер влияния в Юго-Западной Европе, намеченному на Тегеранской конференции глав союзных держав в 1943 году.
Отработав версию по привлечению к операции в Комарно сотрудников разведки НКВД, примерно на таком же уровне оценим возможность использования в операции сотрудников Главного Управления разведки Генерального Штаба (ГРУ ГШ).
Глава10. Отработка варианта использования в операции сотрудников Главного Управления разведки Генерального Штаба (ГРУ ГШ).
В качестве основного и по сути - единственного открытого источника информации, позволяющего сделать какие-то выводы по интересующему нас вопросу, служат мемуары ветерана ГРУ генерала Виталия Никольского – «ГРУ в период Великой Отечественной войны». Кстати, воспоминания этого ветерана разведки позволят нам с большей долей вероятности представить себе тот уровень, на котором могла планироваться, обеспечиваться и проводиться исследуемая нами операция, если бы она проводилась по линии этого ведомства.
В исследуемый нами период автор воспоминаний Виталий Никольский, будучи помощником начальника 4-го отдела 2-го управления ГРУ ГШ в звании полковника, был в курсе большей части операций, проводимых по линии его ведомства, так как непосредственно занимался подбором, подготовкой и отправкой разведчиков и агентов в глубокий тыл противника.
По воспоминаниям Виталия Никольского: «Вновь созданное управление состояло из отделов: политического, коим бессменно руководил полковник И.Д.Мальков, 1-го - войсковой разведки, имевшего функции главным образом инспекционного характера, начальник - полковник С.И.Зайцев, 2-го - агентурной разведки, в котором мне пришлось прослужить до конца Великой Отечественной войны. Командовал этим отделом генерал-майор Н.В.Шерстнев. Заместителями начальника 2-го отдела являлись полковники М.К.Питалев и М.Я.Косиванов. Отдел имел 3 направления: северо-западное, западное, юго-западное, - ведающие агентурной разведкой, и одно направление диверсионное. Питалев курировал агентурные направления, а Косиванов - диверсионное. Направления северо-западное и юго-западное возглавляли соответственно подполковники В.И.Смирнов и Соколов, западное было приказано возглавлять мне…»
«… Разведчики и агенты для юго-западного направления готовились на саратовской базе и, как правило, оттуда непосредственно направлялись к месту разведки. Усложнилась процедура переброски людей. В 1943 году с подмосковных аэродромов на самолетах того времени до нужных нам пунктов дотянуть было невозможно, и отправка людей в тыл обычно проводилась с так называемого "подскока" - аэродрома в прифронтовой полосе, где самолет ("Ли-2" или "Си-47"), прибывший из Москвы с разведчиками и оперативным грузом, дозаправлялся, уточнялась погода по трассе, давались последние распоряжения, и самолеты ночью уходили на задание с тем, чтобы после десантирования людей в указанных пунктах до наступления светлого времени вернуться на какой-либо свой аэродром или, в крайнем случае, хотя бы перелететь линию фронта...
…В апреле 1943 года при Генштабе РККА и ВМФ было заново создано независимо от ГРУ, ведавшего вопросами стратегической разведки, РУ ГШ, задачи которого состояли в руководстве всеми видами оперативной разведки на фронтах, в том числе и вновь созданными агентурными органами, а также в создании в помощь РО фронтов агентурной сети непосредственно силами центрального агентурного аппарата. В процессе новой, на этот раз неотложно необходимой, реорганизации фронты вновь получили право вести агентурную разведку. В штаты РО штаба фронта был введен аппарат агентурной разведки в составе 2-го и 3-го отделений, радиоузла ОСНАЗ, отделения оперативной техники, авиационной эскадрильи, хозяйственной части. Новой реорганизацией параллельно с ГРУ было создано РУ ГШ, задачей которого была организация оперативной разведки, руководство ее органами на фронтах, создание независимо от фронтовой агентуры наиболее квалифицированной сети агентов на наиболее важных глубинных пунктах в тылу врага. Эти органы агентурной оперативной разведки успешно выполняли свои обязанности до конца Великой Отечественной войны…»
Выделенная мной в последнем абзаце информация с большей уверенностью позволяет предположить, что исследуемая нами операция планировалась на уровне разведывательного отделения штаба 3-го Украинского фронта, категорически не отрицая возможности участия разведчиков 2-го Украинского фронта, хотя бы потому как район Комарно находился в полосе наступательных действий именно этих фронтов. При этом следует учесть, что командование 4-м Украинским фронтом, плотно увязшим в Карпатах, на том этапе не «дозрело» для проведения диверсионных актов в глубоком тылу противника.
Мы уже рассматривали эпизоды, когда та же группа Святогорова, отслеживая ситуацию в порту Братиславы, по приказанию московского центра разведки НКВД выполняла задания разведывательного управления 2-го Украинского фронта.
Из воспоминаний Виталия Никольского: «…Оперативные направления 2-го отдела, в том числе и мое, имели задачей подбирать нужных разведке людей, контролировать ход их подготовки в спецшколе, доподготавливать их перед посылкой на задание, осуществлять руководство ими в тылу противника, обеспечивать всем необходимым для боевой работы (рации, питание, деньги, оружие, боеприпасы, шифры, документы, средства оперативной техники и т.д.). Работу с военнопленными, отобранными для использования на разведывательной работе, обеспечивал следственный отдел, работавший в тесном контакте со 2-м (оперативным) отделом и 3-м (информационным).
Диверсионным отделением командовал Герой Советского Союза подполковник В.С.Знаменский.
С учетом перехода нашими войсками границ западных государств, возникла проблема подборки разведчиков , владевших языками западных государств.
… Начались поиски так
их лиц в лагерях военнопленных в г.Красногорске под Москвой, в Темниковском лагере и других местах. Среди многих тысяч немцев найти нужных специалистов, в том числе и квалифицированных радистов, было нетрудно. Можно было подобрать и высокообразованных инженеров, офицеров в высоких чинах, выходцев из различных социальных групп, уроженцев нужных нам областей, добровольно изъявивших желание принять участие в разгроме "ненавистного фашизма". Все это было несложно. Трудно было лишь проверить, насколько искренни антифашистские уверения бывшего нациста и не является ли его согласие служить советской разведке всего лишь желанием с комфортом за советский счет возвратиться в любимый рейх и в лучшем случае вновь взяться за оружие, а в худшем умело снабжать нас дезинформацией. Тем не менее, нужно было использовать и эту возможность получения информации из стана врага.
Смешанные советско-немецкие группы также не дали ожидаемого результата, и от них сразу же отказались, т.к. советские патриоты с законным нежеланием шли на такое сообщество, опасаясь предательства со стороны новых "друзей", недавно еще находившихся по другую сторону баррикад. Эти опасения имели веские основания, и после нескольких провалов смешанные группы из немцев и советских людей посылать в тыл перестали. Опыт в разведке, который приобретался в боевых условиях, не обходился без жертв…»
Посмотрим, кто из сотрудников РУ, упомянутых Виталием Никольским в своих воспоминаниях, смог бы с большей вероятностью выполнить роль руководителя в исследуемой нами операции…
«…Альфред Понц после войны вступил в Компартию Австрии, стал партийным функционером, заведовал бензозаправочной станцией в районе Амштеттена. Его разведывательная деятельность никому в округе не была известна. Однако среди местных жителей его знали как одного из немногих австрийских борцов Сопротивления, что в первые годы после войны создавало ему ореол героя. Однако встреча Понца с его руководителем по линии разведки, который нашел его в 1949 году, прошла сухо, и продолжать работу в разведке в новых условиях он отказался.
Как стало известно, Франц Шпиндлер после войны занялся коммерцией, числился также в почетной когорте участников движения Сопротивления фашизму и упорно избегал контактов с русскими, очевидно, считая свою небезопасную миссию законченной. Оба эти австрийца, как говорится, вытянули у судьбы "счастливый жребий".
Несколько иначе сложилась жизнь у майора Дитриха Деммера. До пленения он занимал в штабе 6-й армии у Паулюса солидный пост в отделе связи, отлично знал радиотехнику, владел английским и французским языками, был весьма начитан, любил музыку и сам играл на фортепиано. Насмотревшись на ужасы развязанной фашистами войны, он уже не юношей, ему было 33 года, являясь штаб-офицером вермахта, искренне воспринял в антифашистской школе наше мировоззрение и сознательно пошел на службу в советскую разведшколу, надеясь искупить часть вины своего народа. Это был внешне обаятельный человек, серьезный, откровенный. Во время подготовки к выполнению задания, проживая в Москве, он пользовался относительной свободой и, имея "липовое" удостоверение английского военного корреспондента, посещал наши театры, концерты, музеи. Девицы буквально атаковывали его, особенно когда узнавали, что он является "знатным" иностранцем. Обо всех своих случайных знакомствах он подробно докладывал, причем проверка этих докладов органами внешнего наблюдения неизбежно подтверждала правдивость Деммера…».
Когда Никольский писал эти строки, он, видимо, не учитывал того очевидного факта, что Деммер в условиях сурового военного режима проходил «стажировку» в режиме обычного провокатора, и результаты его «работы» фиксировались отделами НКВД, отслеживавшими контакты наших граждан с иностранцами.
«…Перед отправкой на задание в Галле Дитрих написал рапорт командованию, в котором просил в случае его смерти взять двух его сыновей в СССР и воспитать их в советском духе.
Деммер успешно работал до момента прибытия в Галле американцев в 1945 году. Он восторженно встретил союзников и явился к ним с заявлением о том, что он советский разведчик, захватив в качестве доказательства рацию. Американцы продержали его под арестом до подтверждения нашей стороной его показаний, после чего передали его представителю штаба 1-го Белорусского фронта полковнику А.В.Романовскому, который направил его в СМЕРШ для проверки, не перевербован ли он американцами. Дальнейшая судьба Деммера мне не известна. Не исключено, что в те грозные годы, когда и со своими гражданами не всегда детально разбирались, бывший фашистский офицер, попавший при неясных обстоятельствах у американцев, мог в лучшем случае вновь попасть в лагерь военнопленных, а то и просто быть расстрелянным…»(14).
На мой непритязательный взгляд ни один из названных Виталием Никольским офицеров, завербованных ГРУ для выполнения задач разведки в глубоком тылу противника, не соответствовал уровню успешного руководителя разведывательно-диверсионной группы в тех экстремальных условиях, в которых пришлось действовать «нашей» группе.
Поскольку в «резерве» у Никольского не нашлось более достойных кандидатов, подходящих для выполнения исследуемой нами операции, предположим, что в «нашем» случае представители ГРУ ГШ, находясь в составе РО штаба фронта принимали «посильное» участие в разработке исследуемой нами операции.
В своих воспоминаниях генерал Виталий Никольский отмечал, что «…одной из задач РУ ГШ, было руководство оперативной разведкой на фронтах, в том числе и переподчинением фронтовым РО ранее внедренной на территории врага агентуры, о создании в помощь РО фронтов агентурной сети непосредственно силами центрального агентурного аппарата. В процессе новой, на этот раз неотложно необходимой, реорганизации фронты вновь получили право вести агентурную разведку. В штаты РО штабов фронтов был введен аппарат агентурной разведки в составе 2-го и 3-го отделений, радиоузла ОСНАЗ, отделения оперативной техники, авиационной эскадрильи, хозяйственной части…». Было бы наивно предполагать, что Судоплатов и Никольский представят нам полный перечень операций, проведенных их ведомствами в Юго-Восточной Европе на заключительном этапе войны. Значительная часть профессиональных разведчиков, успешно проявивших себя в этот период, были «обречены» на дальнейшую работу по основной своей специальности в послевоенные годы, и уже только поэтому авторы мемуаров, хорошо представлявшие специфику своей основной специальности, не решились бы на их «засветку» ради сомнительного читательского признания.
Приняв к сведению информацию по разведывательным группам, действовавшим в полосе наступления 2-го и 3-го Украинских фронтов, я по-прежнему утверждаю, что наша диверсинно-разведывательная группа была сформирована на базе разведывательного отдела 4-й гвардейской армии, и постараюсь привести дополнительные аргументы в пользу этой версии.
Так сложились обстоятельства, что по сей день мы не имеем возможности воспользоваться отчетами по деятельности отделов смерш фронтов, армий, корпусов и дивизий, и приходится требуемую информацию собирать по крупицам, ориентируясь, в основном, на воспоминания ветеранов разведки. На примере воспоминаний того же Судоплатова и Никольского чувствуется их основательная «чистка» цензорами и «консультантами» от ФСБ и ГРУ.
В моем распоряжении имеется черновой вариант сборника воспоминаний ветеранов разведки Черноморского флота. Как всякий «сборник», не прошедший должную редакторскую правку, он имеет массу описок, повторов и накладок.
Похоже, -типичный для подобной структуры факт - в сборник включены воспоминания ветеранов разведки, воевавших в званиях старшин и младших офицеров, что, безусловно ограничивает рамки той информации, что хотелось бы найти исследователю в подобных источниках. По судьбе же этого сборника, 40 лет пылившегося на стеллаже флотского архива, и так и не принявшего ту форму, в которой он мог быть использован в академических исследованиях, можно предположить что этому документу еще и повезло. С него сняли гриф секретности, только после того, как стало известно, что отдельные выдержки из него появились на соответствующих теме сайтах интернета. Дело в том, что при разборе архива бывшего председателя совета ветеранов разведки полковника Стихина, обнаружился один из вариантов сборника, предназначавшегося для рецензирования, которое, как видно, так и не состоялось. Целые блоки информации из этого сборника я использовал при написании книги «Схватка за Крым и Кавказ». Борьба разведок 1942-1944 гг., выпущенной издательсвом «Вече» в 2018 году.
Уникальными по сути, содержанию и условиям написания по сей день остаются воспоминания ветерана разведки Дунайской флотилии Алексея Чхеидзе - «Записки дунайского разведчика». В этой небольшой по формату и содержанию книге бывший разведчик дал краткую информацию по деятельности разведывательного отряда штаба Дунайской флотилии. Для нашего исследдования важен тот факт,что отряды кораблей и части берегового обеспечения и поддержки флотилии, продвигаясь вверх по Дунаю, взаимодействовали со штабами и соединениями 3-го и 2-го Украинских фронтов. В этой связи, разведчики флотилии, выполняя задания, прежде всего, в интересах обеспечения боевых операций по высадкам десантов и поддержке сухопутных частей, неоднократно проводили операции в тылу врага. И именно эта сфера их деятельности представляет ос И именно эта сфера их деятельности представляет для нас особый интерес в плане сопоставления п о времени и действиям с исследуемой нами операции, проводимой разведчиками 4-й гвардейской армии в Комарно.
Для того, чтобы убедиться в этом, воспользуемся воспоминаниями Алексея Чхеидзе.
В 70-е годы прошлого века ветеранами Дунайской флотилии была предпринята попытка собрать, отредактировать и опубликовать воспоминания о боевых действиях флотилии.
Основная инициатива исходила от бывшего командира дивизиона бронекатеров Героя Советского Союза отставного капитана 1 ранга Виктора Великого. Инициативная группа обратилась к своим бывшим боевым товарищам, проживавшим в разных городам, с просьбой написать воспоминания и направить их в Севастополь в адрес Виктора Великого. На призыв откликнулись три человека, а с учетом трех инициатор процесса, проживавших в Севастополе, удалось собрать воспоминания шести ветеранов. К сожалению, из-за нашей мирской суеты на этапе сбора рукописей воспоминаний все и закончилось.
В 2016 году собранные ветеранами материалы были переданы мне дочерью Виктора Великого - Екатериной Викторовной Великой, - Катей, с которой с первого по десятый класс учился в 1-й школе города Севастополя. В силу своих знаний, способностей и возможностей я отредактировал эти материалы и издал их под названием «Боевые действия на Дунае с августа 1944 по май 1945 годов. Книгу я посвятил памяти ветеранов 2-го дивизиона первой бригады бронекатеров Дунайской флотилии, и издал ее в Севастополе тиражам в 50 экземпляров . С ней можно ознакомиться на профильных сайтах интернета. Поскольку в той книге я не касался деятельности разведывательного отдела флотилии, сейчас я исправлю свою недоработку и приведу краткую информацию по основным операциям проведенных дунайскими разведчиками в ходе Будапештской операции.
В конкретном случае в качестве основного источника информации я использую воспоминания ветерана разведки Дунайской флотилии старшины 1-й статьи Чхеидзе. Вот ведь как бывает в жизни, пять капитанов 1 ранга и полковник так и не собрались с духом издать сборник воспоминаний, а искалеченный и практически слепой бывший старшина со средним образованием оставил вполне пристойные воспоминания, позволяющие в общих чертах представить основные операции, которые проводили, либо в которых участвовали разведчики флотилии.
Со слов Чхеидзе мы узнаем, что в составе Берегового отряда сопровождения флотилии имелся разведывательный взвод, причем этот взвод выполнял свои задачи независимо от специального подразделения артиллерийской разведки. К сожалению, никто из состава этого подразделения не оставил воспоминаний. В составе 83-й бригады морской пехоты, приданной флотилии и замыкавшейся в вопросах управления на Береговой отряд сопровождения, была рота разведки, подчинявшаяся заместителю командира бригады по разведке. И опять-таки, из ветеранов бригады не нашлось серьезного «летописца», который бы дал информацию по боевой деятельности разведчиков бригады за период боевых действий на Дунае.
В начале 60-х годов бывший командир отряда Берегового сопровождения флотилии отставной полковник Пасмуров был частым гостем наших соседей по лестничной клетке Седовых Из отставных офицеров, связанных дружбой со времен совместной учебы в Севастопольском училище береговой обороны сложился исключительно «спаянный» коллектив преферансистов и они каждый выходной собирались на одной из своих «явочных» квартир . Я рос любопытным пацаном, но не да такой степени, чтобы прислуживаться к разговорам старших, занятых «серьезным» делом. Кстати, преферансистов в те годы не особенно привечали в общественных местах, были случаи, когда их штрафовали в парках и на пляжах. Это все к тому, что схемы ряда операций, исполненные рукой Пасмурова , я использовал в своей книге «Боевые действия на Дунае».
Как уже упоминалось, разведывательным отрядом флотилии командовал старший лейтенант Калганов, но в отдельных случаях задачи разведчикам ставил начальник штаба флотилии капитан 1 ранга Свердлов. Чаще такие инструктажи происходили перед ответственными десантными операциями. Начиная с боев на подступах к Белграду, в состав отряда флотилии были включены рыбаки и опытные лоцманы из югославов.
Среди тех боевых эпизодов, о которых писал в своих воспоминаниях Чхеидзе, есть упоминание о помощи венгров нашим воинам, оказавшимся в плену. Речь шла о том, что в ноябре 1944 года жители Будапешта супруги Сабо организовали побег из госпиталя будапештской тюрьмы четырех советских воинов — сержанта Малышева, старшины Солошенко и офицеров Коваленко и Султанова. Рискуя жизнью, они укрыли раненых в своей квартире. И два месяца вплоть до того, как наши войска освободили Будапешт, ухаживали за советскими воинами и лечили их.
Хоть и в малой степени, этот эпизод чем-то напоминает о разведывательно-диверсионной операции, проведенной разведчиками 4-й армии в последних числах ноября 1944 года по выводу из Комарнинского замка группа военнопленных офицеров.
Была еще одна операция дунайских разведчиков, о которой уместно напомнить. Фашисты, стремясь затруднить боевые действия советских кораблей на Дунае, основательно заминировали реку. В начале нового 1945 года разведчики разведывательного отряда флотилии получили приказ добыть карты с нанесенными немецкими минными полями. Задача была не из легких, а карты требовалось достать в короткий срок. Помощь в этом им оказали венгерские патриоты.
Достать карты из фашистского штаба базы казалось делом очень трудным. Венгры подсказали другой выход. Сами фашисты тоже пользовались Дунаем и проводили по нему свои суда, перевозили грузы. Поэтому координаты минных полей они сообщили в венгерское пароходство. Конечно, и там они хранились в условиях соблюдения секретности. Но одно дело — фашистский штаб, другое дело — Дунайское торговое пароходство, с его полувоенной организацией.
От венгерских товарищей разведчикам стало известно, что карты Дуная хранятся на втором этаже здания пароходства в несгораемом сейфе секретного отделения.
Командир разведывательного отряда старший лейтенант Калганов решил проникнуть в оккупированный немцами Будапешт и похитить карты, тем более что стало известно, что частично разрушенное здание пароходства охраняется всего одним часовым и проникнуть в него большой трудности не составит.
Январской ночью трое разведчиков — Виктор Калганов, Василий Глоба и Алексей Чхеидзе — благополучно перешли через линию фронта и оказались в Будапеште. По плану, ранее согласованному с венгерскими подпольщиками, они остановились на квартире рабочего порта Йожефа Кекеша. Переночевали у него без всяких приключений. Дождались вечера. Разведчики были в штатской одежде, из вооружения у них были пистолеты, гранаты и несколько толовых шашек. До темноты из своего убежища они не выходили. В девятнадцать часов к нам пришла студентка Мари Кочиш, осуществлявшая связь между группами подпольщиков. Она повела разведчиков к зданию венгерского пароходства. Этот выход был предпринят с целью предварительной разведки, чтобы осмотреть все на месте и выработать план действий.
Погода была холодная, дул сильный порывистый ветер. Изрядно морозило. Но на улицах Будапешта было еще много народа. Все куда-то спешили, и наши разведчики старались не привлекать внимание редких патрулей. Чхеидз вел под руку Мари, изображая кавалера. Калганов и Глоба шли сзади.
Наконец Мари стала поправлять воротник пальто. Это значило, что разведчики подошли к нужному дому. Дверь здания пароходства была закрыта, возле нее, подняв воротник шинели, прохаживался часовой с автоматом. Он был один и ходил от одного конца здания до другого и даже поворачивал за угол. Часть дома была полуразрушена и загорожена досками.
Калганов кашлянул, давая знак, что ему все ясно и теперь можно возвращаться домой. Сначала проводили домой Мари, а потом Калганов рассказал о своем плане действий.
В час ночи все трое были у пароходства. Выждав, когда часовой завернул за угол, перебежали через улицу, раздвинули доски и оказались в доме.
По чертежу разведчики представляли где находится секретное отделение. Калганов подсвечивал фонариком. Дежурный в здании, как и проинформировали венгерские друзья, находился только днем. Осторожно поднялись на второй этаж. Третья дверь справа была обита железом, окно над ней закрывала решетка. Калганов быстро подобрал ключи к хитрому замку. Открыл его и спокойно растворил дверь.
Сейф вскрыть оказалось делом более сложным. Выждав, когда поблизости разорвется снаряд, Калганов подорвал толовую шашку, подвешенную к дверце. После взрыва прислушались. Часовой ходил все так же, видимо приняв звук взрыва шашки за разрыв очередного снаряда. Калганов распахнул сейф, выбросил из него какие-то бумаги, потом протянул Чхеидзе и Глобе толстые пачки карт.
— Посвети, — приказал Глобе командир.
Он развернул карту. Снизу вверх извивался Дунай, а на нем красной тушью были отмечены места постановки мин. Да, эти карты как раз нам и нужны были. Запихали драгоценный груз под куртки.
Из здания пароходства выбрались благополучно. Только когда переходили линию фронта, фашисты заметили разведчиков и открыли огонь. Переход прикрыли минометчики. Так и добрались к своим благополучно. Драгоценные карты доставили капитану 1-го ранга Свердлову.
Советское командование готовило наступление, чтобы разгромить противника, засевшего в Буде, и ликвидировать его окруженную группировку. Для этого нужны были новые разведывательные данные. Их должны были получить наши разведчики во главе с нашим командиром Калгановым.
Из воспоминаний Чхеидзе: «…Предприняли несколько попыток пробраться к Королевскому дворцу, но все они не увенчались успехом.
...Как-то, находясь в разведке, Калганов провалился ногой в канализационный люк. Этот случай навел находчивого командира на мысль пробраться в тыл врага под землей, по канализационной системе. Но для этого надо знать ее устройство. Надо найти схему городской канализации, а где взять ее?
Начались поиски. На помощь нам снова пришла венгерская девушка Мари Кочиш. Она нашла специалиста. Это был пенсионер, бывший служащий Будапештского муниципалитета, инженер по эксплуатации канализационной сети. Приглашенный к Калганову инженер спросил:
— Чем могу быть полезен?
Калганов объяснил, что нам нужно. Старый инженер понимал, для чего требуется советскому офицеру схема канализации, и охотно согласился помочь нам.
Никто из разведчиков не сомневался в искренности этого патриота, но всех беспокоила одна мысль: сможет ли инженер по памяти восстановить схему канализационной сети. Ведь стоит ему допустить хотя бы одну ошибку, и интересно задуманная операция обречена на провал. Да и разведчики под землей могли оказаться в западне. Но инженер работал уверенно. Вычерчивая схему, он часто останавливался, внимательно рассматривал начерченное, отмечал карандашом выходные люки, указывал диаметр труб и снова продолжал чертить. Наконец работа была закончена. Мы получили то, что нам было нужно. По схеме инженера был составлен план вылазки двух групп в тыл врага.
Командование флотилии утвердило этот план. Было решено, если разведка будет успешной, на следующий день послать к Королевскому дворцу подразделение морских пехотинцев. Четырех из них (будущих проводников) прислали к нам для участия в разведке.
Для тренировки мы прошли под землей по канализационным трубам метров двести. Из колодца вылезли утомленные, точно проделали большой марш. Эта разведка наглядно показала, что подземный рейд к Королевскому дворцу будет трудным. Поэтому старший лейтенант Калганов отбирал самых выносливых разведчиков.
Из оружия каждый из нас имел автомат с запасными дисками, пистолет, несколько ручных гранат, нож. И, конечно, противогаз, без которого немыслимо было идти по канализационным трубам.
Подошел назначенный час — 20.00. Мы движемся по главной улице, она пуста. Мостовая изрыта воронками, [105] телеграфные столбы тут и там повалены и преграждают нам дорогу. Легкий мороз пощипывает щеки, крупными хлопьями падает снег. В окнах домов мрак. И не понять: безлюдны ли дома или просто люди там притаились, опасаясь за свою жизнь. Подошли к разбитому танку, за которым находился люк. Приоткрыв крышку в канализационную сеть, Калганов первым спустился в глубокий каменный колодец. Вслед за ним пошли восемь разведчиков и четыре пехотинца. Охранять люк остались трое. Мы двинулись вперед. Диаметр трубы не больше метра. Идти в полусогнутом состоянии трудно. Соблюдая полную тишину, мы продвигались без задержки. В некоторых местах труба сужалась. Тогда приходилось буквально ползти, погружаясь в холодную сточную воду. Чтобы не замочить сумку противогаза и автомат, держали их над головой.
Прошли уже знакомые 200 метров. Здесь ничего не изменилось. Да и дорога вроде показалась короче. Вскоре мы уже были в тылу противника. Временами Калганов на несколько секунд включал электрический фонарик. Из предосторожности он направлял зеленый луч не вперед, а на стенку трубы, командир рассматривал схему, смотрел на часы. Последним за нами следовал связист. Он нес телефонный аппарат и катушку с проводом. В штабе следили за нашим продвижением. Там с нетерпением ждали наших сообщений о первых наблюдениях.
Прошло два часа. Казалось, конца не будет этому нелегкому пути. Под землей стояла тьма. От нее, глубокой тишины, тесноты труб и изнуряющего зловония ощущение было не из приятных. Связист негромко докладывал командованию о нашем продвижении. Но вдруг связь с командным пунктом прервалась. Связиста послали исправлять связь. К сожалению, беда не приходит одна. Морской пехотинец, который нес два противогаза для будущих «языков», сдал первым и начал отставать. Он задыхался, с трудом поспевал за нами. В конце концов совсем выбился из сил. Тащить его с собой не имело смысла. Нам нужно было готовиться к предстоящей схватке с фашистами. Поэтому морского пехотинца отправили назад. Но в спешке никто не догадался забрать у него запасные противогазы.
С большой осторожностью, стараясь не шуметь, проходили [106] мы под люками. Как опытный спортивный тренер, командир наш старался экономно расходовать силы бойцов. Под люками он устраивал короткие передышки. В пути часто встречались разветвления. На очередном перекрестке Калганов остановился, он простоял над схемой дольше, чем обычно, а потом негромко скомандовал:
— Группа Андреева, влево!
Сам он с оставшимися пошел направо.
Я входил в группу Андреева. Нас было шесть человек. Мы знали, что от развилки до выхода осталось пройти совсем немного. Шли молча. Вдруг Андреев остановился и осторожно выпрямился во весь рост. «Колодец», — мелькнула радостная мысль. Я сделал шаг вперед и тоже с большим наслаждением выпрямился. Было так приятно стоять во весь рост. Болела спина, колени ног и мышцы шеи. Мы сняли противогазы, убрали их в сумки. Тяжелый запах затруднял дыхание. Но здесь было легче дышать. Десять минут второго. Значит, мы шли по трубам три часа сорок минут. График подземного движения, составленный командиром, оказался выдержанным.
Люк, под крышкой которого мы стояли, находился в тылу у немцев — немного севернее Королевского дворца, недалеко от церкви Магдалины. По металлическим скобам, вбитым в стену колодца, я взобрался наверх, приложил ухо к крышке. Все было тихо. По команде Андреева попробовал было открыть люк, но тщетно: крышка примерзла. Поднатужился, нажал сильнее — результат тот же.
На ржавых согнутых скобах скользили ноги. Рослый морской пехотинец подошел, согнулся, подставив мне для помощи свою спину. Одной ногой я уперся в его плечо. Положение сразу стало устойчивей. Но люк не поддавался. Что было делать? Кто-то предложил ударить по крышке. Мысль хорошая, но шум может привлечь фашистов.
Я снял с шеи толстый шарф, обернул им приклад нанес по крышке короткий удар. Она вздрогнула, загудела и поддалась.
Наверное, все у нас вздохнули с облегчением. Половина задания выполнена.
После непроглядной темени под землей ночь показалась очень светлой. Выглянув, я увидел, что люк находится в конце небольшого переулка, выходящего на Площадь. Даже отсюда видны были вражеские пушки. Значит, где-то рядом находятся и часовые. Нужно быть очень осторожным. Шел снег. Он мог нам помочь.
Андреев подал знак, и мы трое — он сам, Глоба и я : — бесшумно выскользнули из люка и тихо опустили за собой тяжелую крышку. Как резерв нашей группы в колодце остались Коцарь, Гура и морской пехотинец. Прижавшись к дому, наблюдаем за площадью. Неторопливо пошли вперед. С наслаждением дышали чистым морозным воздухом.
Осмотревшись, для засады перешли в темный подъезд пустого дома. Именно оттуда можно пройти к люку с пленным незамеченными. Вскоре в переулке показался человек. Он направлялся в нашу сторону. Падал редкий снег, но все же мы рассмотрели, что шел гитлеровский солдат. Такой «язык» нас не устраивал. Он прошел мимо нас и исчез в подъезде соседнего многоэтажного дома. Туда уже несколько раз входили фашисты.
Время шло, а на улице было тихо и безлюдно. Андреев нетерпеливо поглядывал на часы. Скоро нужно будет отходить, а мы не выполнили задание полностью. Но вот в том же подъезде раздался шум и вышли двое. «Неужели не повезет и это опять простые солдаты?» — думал я с опаской. Но тут же различил офицерские фуражки и приготовился к броску.
О чем-то оживленно разговаривая, они приближались. Один — среднего роста, полный, в черном кожаном пальто, второй — высокий, в офицерской шинели. Гитлеровцы прошли в подъезд. Андреев подал команду, и мы набросились на них.
Прикладом автомата я нанес удар по голове тому, что был в кожаном пальто. Он тут же свалился на землю. Андреев всунул ему в рот кляп и ловко связал руки. Зато высокий яростно сопротивлялся. Мы бросились на помощь нашим товарищам. Удар Глобы — и гитлеровец тоже свалился на землю.
Глоба взвалил себе на плечи высокого гитлеровца. За ним Андреев тащил на себе офицера в кожаном пальто. Мне приказали идти сзади.
От подъезда к люку мы проскочили незамеченными, хотя шум борьбы, будь немцы бдительней, они бы, наверное, услышали. Но фашисты были уверены: в их тылу советские разведчики не могли появиться. Андреев открыл крышку, спустил в колодец толстого в кожаном пальто, которого бережно приняли поджидавшие наши товарищи. Глоба осмотрел второго, убедился, что он мертв, и сбросил его вниз, а потом спустился сам. За ним последовал Андреев. На правах замыкающего я осмотрел переулок. Все было тихо, и только уроненная офицерская фуражка лежала на тротуаре.
Андреев включил фонарик и навел луч на пленного. В глазах фашиста был ужас. Он был ошеломлен и никак не мог прийти в себя. Андреев вытащил кляп из его рта и сказал, чтобы я объяснил пленному: ему будет гарантирована жизнь, но для этого придется некоторое расстояние пройти с нами по трубам канализации. Кажется, это известие несколько приободрило фашиста.
Захваченный офицер оказался майором из штаба бригады штурмовых орудий. При свете фонарика мы проверили его документы, убедились, что он дал точные показания о своей личности. Его убитый товарищ был эсэсовцем.
Задание выполнено. Пора возвращаться. Первым нырнул в трубу наш командир. За ним последовали остальные. Видя, как тяжело дышит пленный, я отдал ему свой противогаз. Майор шел между Глобой и мной и все больше отставал. Глоба не оглядывался. Без противогаза я начал задыхаться. Хотел фонариком подать сигнал, но он не зажигался, а кричать или стрелять было рискованно. От зловония слезились глаза, тошнило, кружилась голова. Я надеялся, что товарищи заметят, что я отстал. Так и получилось. Глоба дождался меня и подал свой противогаз. По очереди пользуясь одним противогазом, так и дошли до развилки, где нас ждала группа Калганова. Они тоже возвращались с «языком» — с обер-лейтенантом. Перед командиром была нелегкая задача — вывести разведчиков и пленных до рассвета на поверхность. Мы все основательно вымотались. Беспокоились и за пленных. Обер-лейтенант шел бодро, а вот наш майор даже в противогазе явно сдавал.
Калганов всех поторапливал, но в пути делал короткие передышки. В конце пути майор больше не мог идти, и нам пришлось тащить его. Обрадовала весть, что до люка осталось всего сто метров. Шли, падая в [109] холодную воду. У некоторых от напряжения шла кровь из носа. И все-таки дошли.
Наши разведданные и полученные от «языков» сведения сыграли свою роль в подготовке окончательного штурма Королевского дворца.
На следующий день к вражескому подбитому танку подошла рота автоматчиков из 83-й бригады морской пехоты. Это были участники боев на Черном море и на Дунае. Калганов послал нас с Глобой, чтобы проследить, как они уйдут по канализационным трубам. Впереди шли те два рослых пехотинца, которые прошлой ночью ходили с нами в тыл врага. Десантники, надев противогазы, один за другим спускались в люк. Вот и последний из них нырнул под землю. Охранять вход остались четверо. Мы все надеялись, что и на этот раз рейд пройдет успешно, но получилось иначе. Довольно скоро у люка послышался шум, мы открыли люк, и морские пехотинцы один за другим вернулись назад.
Они срывали противогазы и, тяжело дыша, жадно ловили свежий воздух. Оказалось, что отряду удалось пройти только до первого разветвления метров двести. Видимо, в такой духоте столь большая группа двигаться не могла, и командир принял решение возвращаться…».
Я уверен, что фрагменты из воспоминаний Чхеидзе позволят представить себе обстановку в блокированном советскими войсками Будапеште и смоделировать условия, в которых пришлось действовать разведчикам 4-й армии в Будапеште и при переходе линии фронта.
Приняв к размышлению информацию о том, что «…всего же по линии только Четвертого управления НКГБ УССР в 1944 году – начале 1945 года для разработки антисоветских формирований, проведения разведывательной и диверсионной работы, а также для выявления антисоветских лиц на территории, освобожденной Красной армией… завербовано и направлено для выполнения соответствующих заданий 345 человек», невольно возникает вопрос – как решалась эта проблема в полосе наступления 2-го и 3-го Украинских фронтов и не имел ли этот «процесс» к исследуемой нами операции.
Глава 12. Русские формирования вермахта, действовавшие против войск 2-го и 3-го Украинских фронтов в период проведения Будапештской операции.
Начать следует с того, что явление военного «коллаборационизма» в истории России и ее вооруженных сил имело многовековую историю. В период междоусобиц средневековой поры часть русских князей воевало под знаменами татарских ханов, казаки поддерживали различные антигосударственные смуты, составляя основу войск лже-Дмитриев, Разина и Пугачева. Московские бояре со своими приближенными, систематически перебегали от русских царей к полякам и литовцам. Мазепа, изменивший Петру, и перешедший с казаками на сторону шведского короля, а затем и турецкого султана… В 1812 году русско-подданные поляки бригадами и дивизиями воевали в составе войск Наполеона против русской армии. Те же поляки и кавказские горцы легионами и сотнями, воевали против России в составе турецких войск в войнах 1854 и 1877 годов. Так были еще и разного рода «раскольники»-староверы, типа «некрасовцев», с готовностью предлагавших свои услуги тем же туркам и англичанам в борьбе с Россией. Но то в своей основе были инородцы с окраин России, якобы угнетенных царизмом…
В те прежние времена подобные явления имели все признаки позорного исключения, но не «системы»… В нашем же случае речь шла о миллионах граждан СССР, в той или иной степени сотрудничавших с немецкой оккупационной администрацией, либо с командованием вермахта. Это явление имело место и отрицать его бесполезно.
Краткая информация по русским формированиям в составе вермахта, воевавшим против армий 3-го и 2-го Украинских фронтов в период проведения Будапештской операции.
Это немаловажный раздел исследования, потому как члены нашей диверсионно-разведывательной группы действовали под легендой вербовщиков в ряды казачьих формирований генерала Паннвица.
И так… По легенде прикрытия, разведчик, действовавший под видом капитана вермахта и представившийся бывшим узникам Комарнинского замка Александром Захарченко, имел документы, подтверждавшие его полномочия как вербовщика в русские казачьи формирования, воевавшие в составе вермахта. С учетом же того факта, что накануне исследуемых нами событий полки казачьей дивизии генерала Паннвица прибыли из центральной Хорватии на берега Дравы и участвовали в боях с войсками 4-й гвардейской армии, можно предположить, что кто-то из членов разведывательной группы был заблаговременно внедрен в казачьи формирования генерала Панвица, имел доступ к штабной документации и имел право свободного перемещения по расположениям венгерских и немецких частей, державших фронт против дивизий наших Украинских фронтов, наступавших по территории Венгрии. Более того, по нашей версии, как минимум два разведчика - Зеленой и Поляков были заранее внедрены в штабные структуры этих формирований. Кстати, именно этот вариант мне кажется наиболее реальным и требующим дальнейшей проработки.
Уже только тот факт, что при переходе через линию фронта, по возращении с задания в составе « нашей» разведывательной группы отсутствовали Валентин Поляков и Евгений Зеленой, позволяет предположить, что именно эти два разведчика под видом фельдфебелей вермахта были внедрены в штаб генерала Паннвица, и после выполнения операции должны были вернуться в расположение казачьих частей. При таком раскладе логично предположить, что Захарченко и Макаров, являясь штатными сотрудниками разведывательного отдела фронта, были основными действующими фигурантами диверсионно-разведывательной операции, а Поляков и Зеленой, были «спящими» агентами ГРУ, привлеченными к операции, проводимой разведывательным отделом 3-го Украинского фронта. Можно было бы и дальше «разрабатывать» членов разведывательной группы, приближая рабочие версии к реальности…
Начнем с рабочей версии по внедрению того же Полякова в казачьи формирования генерала Панвица. О получении документальных подтверждений, либо опровержений на этот счет нельзя рассчитывать до 2025 года - срока, когда руководство ФСБ в очередной раз обещает рассекретить часть архивов ГРУ и разведки НКВД военного периода.
В ожидании этого долгожданного для историков «подарка», приходится пользоваться той минимальной информацией, что сохранилась в воспоминаниях ветеранов разведки после основательной их чистки ангажированными властью редакторами и сверх бдительными и осторожными рецензентами от специальных служб.
В воспоминаниях ветерана разведки В. Голицина «Начальник разведки» читаем: «…Определенная работа по разложению личного состава проводилась нами и в добровольческом казачьем донском полку. Казачий полк дислоцировался в районном центре Круглое при штабе 286-й охранной дивизии немцев и представлял собой в то время внушительную силу. В его состав входило два кавалерийских эскадрона, артиллерийская батарея и подразделения обеспечения.
Через подпольщиков в Круглом мы пытались завязать связи с казаками. Молодой разведчик-подпольщик и наш связной Володя Поляков, живший в Круглом, предложил нам кандидатуру лейтенанта Крымцева. Крымцев под Борисовом попал в окружение, потом был плен, полуголодное существование в лагере для военнопленных. Посоветовавшись с товарищами, Крымцев и его друзья по плену решили вступить в армию Власова и при первой же возможности уйти в партизаны…
… После перехода к партизанам группы казаков во главе с Крымцевым, Поляков по нашей просьбе устроился работать полицейским. Его направили на охрану склада в районе Круглое, где он начал проводить работу среди полицейских, предлагая им перейти к партизанам. В начале июля 1943 года рота 1-го отряда под командованием Крымцева разоружила охрану склада в тот момент, когда Поляков стоял на посту. Партизаны бесшумно вошли в здание караула, забрали 12 винтовок…».
Я не думаю, что среди партизанских разведчиков, имевших опыт агентурной работы и нацеленных на работу в казачьих формированиях, так уж много было Поляковых, чьи инициалы совпадали с Поляковым из разрабатываемой нами разведывательной группы Захарченко. Примерно такой же поиск с последующим анализом можно произвести по Зеленому и Макарову. К периоду, исследуемому нами, казачьи формирования из Белоруссии и Польши были переведены в Австрию и Хорватию, участвовали в карательных акциях против югославских партизан, и к концу ноября 1944 года находились под общим командованием генерал-майора вермахта фон-Паннвица, дивизия которого разворачивалась в 15-й казачий корпус. Были еще формирования казаков, , входившие в так называемый «Казачий Стан», соединения которого в исследуемый нами период размещались на севере Италии.
По информации, данной Александром Масленниковым следователю СМЕРш, Поляков и Зеленой были одеты в форму фельдфебелей вермахта, владели немецким языком. В казачьих полках Паннвица служили русские офицеры из числа белоэмигрантов, бывшие военнопленные, принятые на службу в вермахт, и немецкие военнослужащие, по разным причинам изъявившие желание, или направленные немецким командованием для службы в этих частях.
Как вариант допускаем , что Поляков и Зеленой - из эмигрантов первой волны, либо сыновья эмигрантов, принятые на службу в вермахт, и завербованные нашей разведкой с перспективой выполнения специальных заданий в казачьей среде. В пользу этой версии, опять-таки,- отличное знание немецкого языка, дворянская фамилия - Зеленой, и казачья фамилия -Поляков .
Офицерские звания при службе в вермахте, присваивались преимущественно эмигрантам, имевшим немецкое подданство. Большая часть русских офицеров-эмигрантов, не имевших немецкого гражданства, принималась на службу в вермахт с присвоением званий унтер- офицеров, либо в качестве военных чиновников. Тот же факт, что Зеленой и Поляков не скрывали своих фамилий и имен , не характерен для профессионалов разведки, и, опять-таки, говорит в пользу второй из предложенных мной версий. Любой из рассмотренных мной вариантов не оставлял этим двум членам разведывательной группы шансов как-то « отметиться» в официальной истории наших специальных служб 40-50-х годов прошлого столетия. Если они и выжили в передрягах последних месяцев войны, то их ждали «чистилища» смерша и специальные тюрьмы НКВД с вполне предсказуемым итогом.
Безусловно, что у читателя, привыкшего доверять только проверенным фактам, либо информации, подкрепленной официальными документами, могут возникнуть вполне обоснованные сомнения в предложенной мной версии по участию в исследуемой нами операции представителей или «делегатов» от разведки казачьего корпуса. Как говорится,-кто не верит, путь проверит…
Для более полного владения ситуацией, сложившейся осенью 1944 года на Балканах, напомним о событиях осени 1942 года. Именно с тех пор наша разведка начала фиксировать в составе войск противника подразделения, сформированные из бывших русских военнослужащих.
Что касается масштабов этого поистине глобального явления и его влияния на военное противоборство советских и германских войск…
По самым приблизительным подсчетам к осени 1942 года в плену оказалось более 4,5 миллионов наших воинов. В лагерях, не рассчитанных и не приспособленных для таких масс военнопленных, начался настоящий мор . Часть военнопленных, теряя от голода и побоев человеческий облик, ради спасения жизни были готовы служить захватчикам, другим было важно вырваться из этого ада…Не менее миллиона советских воинов, выйдя из окружений и избежав плена, оставались на нелегальном или полулегальном положении на оккупированной противником территории. С учетом крайне тяжелого для нашей армии исхода сражений первого этапа войны, я не стал бы всех этих бывших окруженцев считать дезертирами. В процессе ожесточения оккупационного режима одна часть тех же бывших окруженцев оказалась в партизанских отрядах, другая примкнула к различным отрядам «самообороны». Где под самообороной в отдельных случаях подразумевалась борьба и с немцами, и с партизанами. Классическим примером в этом отношении может служить «локотская» республика подполковника советской армии Гиля-Родионова.
Начиная с осени 1943 года, войска противника, неся громадные и порой невосполнимые потери, исчерпав резервы, не получали требуемых равноценных пополнений. В этих условиях, немцы все в больших масштабах использовали наших военнопленных на хозяйственных и вспомогательных работах в войсках… При немецких частях создавались подразделения, так называемых - «хиви. Для борьбы с партизанами немецкой оккупационной администрацией активно использовались русские полицейские формирования. На последнем этапе войны, в значительной степени исчерпав людские воинские резервы, немцы использовали в боях стариков и подростков, назвав свой последний резерв «фольксштурмом». С учетом значительно сократившихся участках фронтов, стали заметно выделяться боевые соединения, сформированные из бывших русских военнопленных, под командованием немцев и офицеров из русских эмигрантов. Характерно, что в своем анализе, мы практически не упоминаем о дивизиях, сформированных из советских военнопленных генералом Власовым. Эти дивизии окончательно закончили формирование только в конце ноября 1944 года, и уже только поэтому, в рассматриваемый нами период на Балканах никакого влияния на ход боевых действий не оказали. При этом, не стоит забывать об участии «власовских» батальонов в обороне от союзного десанта Атлантического вала на побережье Ла-Манша в июле 1944 года и рейда дивизии Буняченко на Прагу в мае 1945 года.
В составе соединений вермахта и СС в исследуемый нами период находились регулярные соединения, сформированные из наших военнослужащих, оказавшихся в плену, и давших согласие воевать на стороне врага. До некоторых пор в нашей исторической литературе всех их без разбора именовали - «власовцами», хотя у каждого из них были свои особые, причины, по которым они оказались в числе «русских солдат вермахта». В нашей исторической литературе имеется несколько исследований по этой теме, заслуживающих внимания и известного доверия. В основу этих исследований положены мемуары бывших руководителей и рядовых военнослужащих из числа русских солдат вермахта, оставшихся после войны на Западе и посчитавших возможным поделиться с читателями своими воспоминаниями.
Из последних публикаций по этой проблеме наибольшую известность получили исследования Д.А. Жукова – «Советские коллаборационисты до Власова»(8) и «Русские эсэсовцы» Александрова К.М., «Восточные войска вермахта»(2) Окорокова А.В. «Антисоветские воинские формирования»(17) и Полчанинова Р.В. «Молодежь Русского Зарубежья». Воспоминания 1941-1951. М.2009. Не все факты, приведенные в этих воспоминаниях, имеют документальное подтверждение, многие из приведенных документов не выдерживают пристрастной критики. Тем не менее, масштабы и размах самого этого явления - служба русских солдат и офицеров в войсках вермахта - поражает, удручает, но, вместе с тем требует всестороннего и объективного анализа.
Из воспоминаний Н.И. Сахновского о службе в дивизиях войск СС «Викинг» и «Валлония»: «…В настоящее время ни для кого не секрет, что решительно во всех частях германской армии находились значительные количества русских добровольцев из числа военнопленных и местного населения, что когда стала создаваться власовская армия, то число записавшихся значительно превысило действительные возможности; что в общей сложности добровольцев оказалось более 2 000 000 человек…»(16).
В последнем же случае мы имели все признаки системного, массового явления, в известной степени грозившего советскому режиму не в меньшей степени чем армии европейского фашизма.
Перечислим лишь соединения, которым был присвоен статус СС:
Специальный лагерь СС в Травниках.
29-я Гренадерская дивизия войск СС (1-я русская). Формирование в составе войск СС первого русского соединения под командованием бригадефюрера Бронислава Каминского стало результатом эффективной антипартизанской деятельности подчиненных ему вооруженных русских формирований, ранее действовавших на территории Орловской области и в Белоруссии. Уже с этого времени логично вести речь о создании так называемой Русской освободительной народной армии. В тот период движение русских коллаборационистов возглавили Константин Павлович Воскобойников и Бронислав Владиславович Каминский. Подробно об этом движении и его результатах можно прочитать в книге Д.Жукова, И. Ковтуна и И. Ермолова «История Локотского округа и Русской Освободительной Народной армии», изданной в Орле в 2008 году. Кроме активной и эффективной борьбы с партизанами, дивизия Каминского участвовала в боевых действиях с польскими повстанцами. Сборный полк под командованием Фролова участвовал в подавлении восстания в Варшаве в августе 1944 года. Боевыми действиями полка руководил лично Каминский.
Потери полка составили на 18 августа 1944 года более 200 человек убитыми и ранеными. 22 августа после вывода подразделений полка из Варшавы Каминский был вызван в ставку генерала СС фон Баха. В исторической литературе наибольшее распространение получила версия о том, что Каминский был расстрелян по приказу фон-Баха из-за фактов неподчинения, мародерства и падения дисциплины в подразделения сводного полка Фролова в период боев в Варшаве. Высказывается версия, что нападение на машину Каминского организовали не немцы и не польские партизаны, а советские диверсанты, прибывшие в Варшаву с территории Словакии. Эту версию отстаивал бывший начальник контразведки 29-й дивизии СС Ф.А. Капкаев. Обстоятельства и методика покушения - нападения из засады, расстрел машины людьми в немецкой форме - напоминают аналогичные операции, - убийство советскими диверсантами митрополита Сергия (Воскресенского) в апреле 1944 года и атамана С.В. Павлова в июне того же года. При формировании армии Власова более 1000 «каминцев» были включены в состав 2-й дивизии ВС КОНР .Более мелкие группы офицеров и солдат бывшей 29-й дивизии продолжили службу практически во всех частях армии генерала Власова. Командование ВС КОНР, изображая из себя «святую невинность», демонстративно не желало признавать звания и награды, полученные русскими эсэсовцами из состава 29-й дивизии. Дальнейшая судьба «каминцев» связана с историей ВС КОНР генерала Власова. Большинство русских эсэсовцев разделили судьбу своих сослуживцев и были выданы англичанами советским властям в мае-июне 1945 года. Репатриации удалось избежать бывшему начальнику разведки Б.А. Костенко, бывшему начальнику контрразведки Ф.А.Капкаеву и большинству их подчиненных-разведчиков. Это не удивительно, так как западные специальные службы были заинтересованы в их дальнейшем использовании по своему «особому» плану.
30-я Гренадерская дивизия войск СС (2-я русская). Первоначальная численность соединения была около двух тысяч человек. 60-й, 64-й и 65-й полицейские батальоны состояли из белорусов. 61-й, 62, 63, 101-й из украинцев и русских. В середине августа 1944 года дивизию перебросили на Западный фронт, где она вела борьбу против французского сопротивления. 27-го августа на сторону «маки» перешли в полном составе 61-й и 62-й батальоны украинцев. Как отмечает историк С. Дропязко, среди тех, кто перебежал к партизанам и потом воевал с ними против немцев «…оказались участники массовых расстрелов в Бабьем Яру под Киевом и в уничтожении Хатыни». Однако, несмотря на дезертирство и неудачи, основной состав дивизии оставался с немцами до конца боевых действий. В конце октября 1944 года полки дивизии под командованием Ганса Зиглинга, поддерживая отступавшие из Франции части 19-й немецкой армии, удерживали мосты через Рейн. Мосты были взорваны, союзники задержаны, дальнейшие бои, в которых участвовала дивизия, ее полностью обескровили.
Полк «Варяг» или Особая группа «К».
Часть создавалась под контролем подразделения абвера- «Цеппелина».
Осенью 1943 года из молодежи русской диаспоры Югославии и русских военнопленных было создано подразделение «К», по имени главы «Цеппелина» В. Куррека. Командиром этого воинского формирования стал бывший офицер Российской Императорской армии гауптштурмфюрер Михаил Александрович Семенов. Тогда же это воинское формирование получило статус добровольческого особого полка СС «Варяг».
По данным А. Окорокова часть добровольцев во главе с Семеновым была направлена в Германию для подготовки к разведывательно-диверсионным действиям. 36 добровольцев приступили к учебе в лагере Брейтенмарк в Верхней Силезии.
В феврале 1944года было закончено формирование 1-го батальона , командир его стал гауптштурмфюрер А.Орлов. Батальон формировался в уже упомянутом лагере «Цеппелина» Брейтенмарк. В конце августа 1944 года подразделения этого батальона были направлены в Словению для борьбы против титовских партизан. Уже тогда штаб полка был переведен в столицу Словении – Лайбах (Любляна)
К июню того же 1944 года завершилось формирование 2-го и 3-го батальонов полка «Варяг». К этому времени в составе полка были сформированы парашютно-диверсионная команда и горный минометный взвод. Общая численность личного состава полка достигала 1500 человек. К августу все подразделения полка были задействованы в антипартизанских операциях.
В публикациях русского журналиста в Белграде Николая Чухнова «НIРО за Родину» из соображений военной цензуры военнослужащие полка «Варяг» именуются «ХИПО». Быть может , это название каким-то образом связано с немецким «HIVI»,- обозначая так русских воинов, служивших во вспомогательных подразделениях вермахта. В первой половине 1944 года газета «Русское дело» разместила на своих полосах ряд статей и заметок под той же рубрикой «HIPO», посвященных воинской части М. Семенова и процессу подготовки добровольцев в немецких учебных лагерях. Речь шла о «…создании образцовых частей, которые давно уже несут ответственную и почетную службу по сохранению общественного порядка в Сербии, активно участвуя в борьбе против коммунистов. При этом Семенов полагает, что все те, кто находится, независимо от мундира, в составе частей, ведомых германским военным гением, являются братьями по оружию в борьбе против мирового жидовства, коммунизма и англо-американского капитализма».
За заслуги в боях с партизанами Семенов неоднократно поощрялся германским командованием. В 1944 году он получил звание оберштурм-баннфюрера СС, был награжден орденами Железного Креста 2-го и 1-го класса, многими знаками отличия для восточных народов. К осени 1944 года полк «Варяг» насчитывал до 2500 человек, большинство из которых было набрано из советских военнопленных, до 60 процентов командирских должностей занимали бывшие советские офицеры. К этому времени полк состоял из трех батальонов, каждый из которых имел три роты, минометную, караульную и разведывательную, артиллерийский дивизион, комендантский и саперный взвода, хозяйственную и медицинскую службу. В апреле 1945 года накануне окончательного разгрома войск вермахта полк «Варяг» был формально передан в Зальцбургскую группу Вооруженных Сил Комитета освобождения народов России (ВС КОНР) генерала А.В. Туркула, при этом два его батальона оставались на позициях в Словении. В мае 1945 года по приказанию Семенова подразделения полка перешли словенско-итальянскую границу и сдались представителям британского командования. Семенову удалось добиться гарантий безопасности для офицеров-эмигрантов, однако, он не смог предотвратить репатриацию ста пятидесяти чинов полка - бывших советских граждан. Их судьба была вполне предсказуема. Сам Семенов в 1947 году был освобожден из британского плена и проживал в Мюнхене, а с 1950 года - в Бразилии. Умер Семенов от сердечного приступа в Сан-Паулу 4 февраля 1965 года.
В конце войны под начало группенфюрера Отто Скорцени была передана часть агентуры абвера и «Цеппелина». Большинство русских коллаборационистов , находившихся в распоряжении Скорцени, с лета 1944 года было сосредоточено в «Истребительном соединении войск СС»(Waffen SS Jagdverband)- специальном органе, предназначенном для проведения диверсионно-террористических и разведывательных акций в тылах армий антигитлеровской коалиции. Основу соединения составили различные специальные формирования абвера и СС, в том числе значительная часть специалистов диверсий и разведки из полков дивизии «Бранденбург». К концу 1944 года в состав Истребительного соединения СС входили: штаб особого назначения «Фриденталь», истребительное соединение «Центр», созданное на базе 502-го егерского батальона СС, Истребительное соединение СС «Северо-запад», истребительное соединение «Юго-восток», истребительное соединение «Юго-запад».
Для нашего исследования особый интерес представляет соединение «Бранденбург», вошедшее в группу «Юго-восток».
Барон Фелькерзам, приняв непосредственное участие в военном перевороте в Будапеште, с небольшими перерывами находился в столице Венгрии до ее занятия советскими войсками и погиб при попытке прорваться из окружения. Стоит ли сомневаться в том, что с октября 1944 года по февраль 1945года в распоряжении Фелькерзама были опытные разведчики и диверсанты из состава «Бранденбурга» и «Цеппелина». В воспоминаниях бывшего командира 20-го гвардейского корпуса генерала Бирюкова (Бирюков Н. И. «Трудная наука побеждать». Стр. 137-138) упоминается о появлении на позициях дивизий 4-й гвардейской армии немецкого разведчика с «легендой» полковника Генерального штаба Смирнова… Важен даже не сам пример аактивных действий разведки противника в этом районе, а тот факт, что в эти же дни позиции наших войск под Будапештом фактически инспектировал представитель советского Генерального штаба в звании полковника по фамилии Смирнов. Насколько ж надо было владеть обстановкой, чтобы позволять себе такие дерзкие действия ? К этому эпизоду мы еще вернемся в ходе нашего расследования. По многим признакам, в руководстве немецкой разведкой в районе Будапешта чувствовалась опытная рука профессионала высшего класса, - быть может, того же Адриана Фелькерзама.
В сентябре 1944 года все русские подразделения Истребительной команды «Восток» были сведены в одну Общерусскую группу (Russland im Gesand) под командованием штурмбанфюрера СС Ханса Эберхарда. Самые большие группы возглавляли русские офицеры Игорь Решетников и Павел Сухачев. Решетников получил приличное образование, был сыном петербургского адвоката. До мая 1944 года возглавлял «ягдкоманду –М», нацеленной на борьбу с партизанами. По воспоминаниям командира 5-й Калининской партизанской бригады В. Марго, группа Решетникова, имитируя партизанский отряд, или советских разведчиков, выявила многие явки подпольщиков и партизан. В районе Себежа в их руки попали и были расстреляны члены группы армейской разведки (Марго В.И. Указанные сочинения).
Для нашего расследования важен тот факт, что летом –осенью 1944 года группа Решетникова в составе отряда Мартыновского участвовала в антипартизанских акциях в Хорватии.
В ноябре 1944 года рота оберштурмбанфюрера СС Решетникова прошла курс обучения парашютному делу в Бад-Оуенхаузене, затем в составе других подразделений истребительной команды «Восток» приняла участие в обороне разведывательного центра в Хохензальце. Пробившись из окружения в конце января 1945года Решетников прибыл со своей группой на базу диверсионно-разведывательной школы в Иоганнес – Баде. До конца боевых действий Решетников продолжил диверсионно-разведывательную работу на территории Венгрии и Австрии. По воспоминаниям Отто Скорцени «…В первых числах мая 1945 года, с началом восстания в Праге командой из подразделения «Восток» был взорван мост, находившийся в руках противника, на автостраде вблизи Вроцлава. После выполнения задания группе диверсантов пришлось пробиваться через плотные боевые порядки русских войск. Отступая днем и ночью, уже через пять дней после капитуляции вермахта они дали бой танкам, чтобы прикрыть отход беженцев, уходящим в американскую зону…». В самом конце войны большая часть уцелевших русских эсэсовцев, подчинявшихся Скорцени, была переведена на нелегальное положение и впоследствии была передана в качестве агентов западным специальным службам.
С середины мая 1945 года Решетников скрывался в американской зоне оккупации, но в июле 1948 года был выдан представителям советской контрразведки. Приговорен к 25 годам лишения свободы. По пересмотру дела, «…в связи с вновь открывшимися обстоятельствами», в 1964 году приговор заменен смертной казнью.
Можно было бы и дальше перечислять отдельные части и целые соединения вермахта, в составе которых служили русские военнослужащие. Это и упоминавшийся нами Учебный лагерь по подготовке кадров охранников СС в Травниках, подробности о котором появились после суда над Демьянюком в Израиле, и «Дружина» полковника Гиля-Родионова, контролировавшая при посредничестве немецкой администрации целую область в Белоруссии; это и подготовка в специальных центрах детей-диверсантов и «воспитанников СС»; это и специальные программы по привлечению к сотрудничеству с немецкой администрацией русской молодежи, оказавшейся на оккупированной территории.
Отдельной темы заслуживают русские диверсанты в подразделениях «Бранденбург» «Цеппелин» и группах, возглавляемых Отто Скорцени и Адрианом Фелькерзамом.
Из выше перечисленных русских соединений, причисленных к войскам СС, по месту и времени нашего расследования операции в Комарно особый интерес представляет полк ваффен-СС «Варяг» . По описаниям историографов полка «Варяг», его батальоны, занимая с конца ноября 1944 года позиции между Батиной и Мохачем, противостояли дивизиям 4-й Гвардейской армии 3-го Украинского фронта.
Последняя информация позволяет сделать промежуточный вывод о том, что в исследуемый нами период в составе войск противника вдоль западного берега Дравы ,а затем в береговой зоне Дуная от Батины до Мохача дивизиям 4-й гвардейской и 57-й армиям противостояли подразделения полка ваффен-СС «Варяг» и полки казачьей дивизии генерала Паннвица.
Как уже отмечалось, «казачий» след мы особо отрабатываем в ходе нашего расследования.
Коварной судьбе было угодно, чтобы за тысячи километров от России на чуждых русскому духу землях хорватов и мадьяр, как бы «реанимируя» сражения периода гражданской войны, схлестнулись в жестокой схватке тысячи русских мужиков.
И еще одна не менее для нас важная тема - участие в этой бойне на стороне противника бывших солдат и офицеров, призванных в армию из районов Дона и Кубани, прошедших плен и оказавшихся в составе казачьих формирований генерала Паннвица.
Вне всякого сомнения - вся вышеперечисленная информация позволяет оценить тот размах и те масштабы, что представляли собой десятки объединений, и многотысячные группировки русских военнослужащих, загнанных в жизненный капкан, в котором, как говорится - «куда не кинь – всюду - клин».
Не лишне напомнить и о том, что разведка и контрразведка Балканской группировки противника более чем на 50% была представлена сотрудниками русского происхождения. Чему же здесь удивляться? Для русских военных эмигрантов Чехия, Словения и Болгария, Югославия и Греция с 20-х годов заменили Родину-Россию, чьи армии теперь несли им, бывшим «белобандитам»(?) смертельную опасность. И за эту землю, приютившую и обогревшую их после гражданской войны, они были готовы стоять насмерть… И стояли… Вот такая «простенькая» обстановка складывалась в полосе наступления 3-го Украинского фронта.
Затронутая нами проблема по известным идеологическим причинам, редко затрагивалась в воспоминаниях военачальников, командовавших фронтами Юго-Западного направления. Оно и понятно, эти запоздалые сполохи гражданской войны, проявившиеся на Балканах, представляли для нашего командования не только военную, но и идеологическую угрозу. По сводкам особых отделов в процессе ожесточенных боев нередко отмечались факты перехода наших военнослужащих мобилизованных в 1944 года с областей, бывших под немецкой или румынской оккупацией.
На фоне рассмотренных нами материалов и мемуарных источников по последнему этапу войны на Балканах, складывается впечатление, что на землях Венгрии, Югославии и Австрии происходили события, реально напомнившие о годах жестокой и кровопролитной гражданской войны на территории России. В предместьях Будапешта в жестокой схватке сцепились сторонники венгерской коммуны образца 1918 года с защитниками буржуазной националистической Венгрии. На границе Румынии, Венгрии и Карпатской Украины разгорелась ставшая привычной вражда между бывшими «добрыми(?) соседями»- мадьярами и румынами. На берегах Дравы сцепились в смертельной схватке хорваты-мусульмане с православными сербами. И над всем этим военным хаосом развивалось схватка между нашими Украинскими фронтами и немецкими танковыми армиями и элитными частями СС.
Мы уже обратили внимание на рубеж от Апатина до Мохача, где дивизиям 3-го Украинского фронта противостояли хорошо подготовленные и настроенные биться насмерть соединения «русских солдат вермахта». Примерно такая же обстановка складывалась на участке от Мохача до Байя…
Взяв за основу последнюю информацию, возвращаемся на позиции дивизий 57-й и 4-й гвардейской армий 3-го Украинского фронта в конце ноября 1944 года.
Наша разведка, и особенно- контрразведка внимательно отслеживали передвижение русских частей вермахта и предпринимали усилия для внедрения в среду русских коллаборационистов специально подготовленных разведчиков, и наиболее грамотных сотрудников зафронтовой агентуры. О том, какие события происходили в среде русской военной иммиграции, и какая работа проводилась среди русских военнопленных в процессе формированию русских подразделений, воевавших в рядах немецких войск, мы уже вели речь.
Как уже говорилось, все ранее существовавшие в составе войск вермахта казачьи формирования в осенние месяцы 1944 года были объединены под общим командованием генерала вермахта Гельмута Паннвица. Присутствие казачьих частей отмечалось разведкой 57-й армии по западному берегу реки Драва с начала ноября 1944 года. Имеются документальные подтверждения о наличии таких формирований в полосе наступления корпусов 4-й гвардейской армии.
Попытаемся выяснить, что представляли собой в исследуемый нами период казачьи формирования, действовавшие на участках германского фронта с союзниками в Северной Италии, и на Балканах в полосе наступления наших Украинских фронтов. Что предшествовало тому, что под началом генерал-майора вермахта фон-Панвица оказался полноценный корпус, состоявший из полков, укомплектованных преимущественно казаками?
Развитие процесса этого «вымученного» ренессанса русского казачества в достаточной степени исследовано историографами русской эмиграции второй волны, и дозированно упоминалось в советской послевоенной прессе.
…С началом германского отступления зимой 1943 года на Запад потянулись с семьями многие тысячи казаков Дона и Кубани, спасаясь от неизбежных, ставших уже традиционными репрессий НКВД. И только в этих условиях германское руководство решилось, наконец, дать разрешение на формирование конной казачьей дивизии в составе вермахта.
Процесс массового «исхода» части казачества Дона и Кубани вслед за отступавшими немецкими войсками проходил по землям Северной Таврии, Курской и Смоленской областей. Значительная часть казаков с семьями покинула Тамань вместе с отступавшими частями 17-й немецкой армии, и уже из портов Крыма была эвакуирована в Румынию и Болгарию. Этому неожиданному(?),но слишком заметному явлению нужно было дать какое-то вразумительное объяснение, и что-то ему противопоставить. Так, начиная с весны 1944 года, в Ростовской области и в Краснодарском крае началось формирование советских кавалерийских частей с призывом на службу коренных жителей этих регионов. Тогда же этим вновь формируемым частям было присвоено наименование «казачьих» с правом ношения кавалеристами традиционных элементов формы - кубанок, черкесок с газырями для кубанских казаков и лампасов на шароварах для донских казачьих полков. «Дозрели» - блин… Продвинутые в отношении знания военной истории читатели могут припомнить, что и во второй половине 1941 года существовали кавалерийские соединения, в которых служили призывники в том числе и с этих – «казачьих» областей. Были кавалерийские корпуса генералов Доватора и Белова. В составе 51-й армии Южного фронта были три дивизии, сформированные на базе тех же областей.
В ходе боев в Крыму, и особенно - при обороне Севастополя эти дивизии потеряли до 90% личного состава, и более не восстанавливались. Наибольшую известность из командиров тех дивизий получил полковник Ф.Ф. Курдюмов, награжденный за период гражданской войны тремя орденами Красного Знамени. Курдюмов геройски погиб в последние дни декабря 1941 года под Севастополем в районе Мекензиевых гор , лично ведя огонь из «сорокапятки» по немецким танкам. Имя Курдюмова носит одна из улочек на Северной стороне Севастополя.
Значительно позднее, - поздней осенью и зимой 1943 года о массовом «исходе» казаков из районов Ростова и Новочеркасска неоднократно упоминалось во многих разведывательных сводках Южного и Степного фронтов.
Для более полного представления о трагедии казачества той поры, следует принять к сведению информацию, полученную от партизан Крыма о том, что в период эвакуации 17-й немецкой армии с Кубани в Крым в октябре 1943 года среди отступавших войск противника отмечалось не менее десятка тысяч казаков Кубани и Дона, многие из которых были с семьями. Поскольку в Крыму они не задержались, а были эвакуированы в Румынию и Болгарию, об этом факте по идеологическим соображениям без особой нужды старались не упоминать.
Кстати, тогда же, в Румынию на морских судах были вывезены из Крыма несколько тысяч русских воинов из числа бывших военнопленных, служивших в составе соединений 17-й армии вермахта. Более полусотни послевоенных лет старательно скрывая истоки и причины этого позорного для России и трагического для русского народа явления, всех военных беженцев той поры без разбора причисляли к «власовцам». И это при том, что в ту пору о генерале Власове и его «затеях» знали лишь московские вожди и руководящие чекисты.
Об участии «восточных» батальонов вермахта в боях за удержание немцами и румынами Севастополя в апреле-мае 1944 года я приводил данные в книге «Севастопольский «облом», изданной издательством Леонида Кручинина в 2014 году.
Между тем, начиная с марта 1943 года в местечке Милау (Млаве) из многочисленных, но сравнительно небольших по составу казачьих подразделений, приданных германским военным частям (казачьих полков фон Юнгшульца, фон Безелагера, Ярослава Котулинского, Ивана Кононова, 1-го Синегорского Атаманского, к которым позднее присоединился и казачий полк фон Рентельна, и проч.), происходило формирование 1-ой Казачьей Кавалерийской дивизии. Это было первое крупное «белоказачье» соединение, сформированное с ведома и под контролем германского командования.
Возглавил эту дивизию, послужившую ядром будущего XV Казачьего Кавалерийского Корпуса в составе германского вермахта, Гельмут фон Паннвиц. Гельмут Паннвиц - участник 1-й мировой войны, начавший войну подполковником, отличился в ходе приграничных сражений июля-августа 1941года, и в июне 1943 году получил звание генерал-майора вермахта.
Казаки стремились на Восточный фронт - у каждого были свои счеты с большевиками. Из соображений наиболее рационального и эффективного использования казачья дивизия осенью 1943 года была переброшена в Хорватию для борьбы с партизанами Иосифа Тито. Казаки фон Паннвица в течение четырех месяцев успешно справлялись с поставленными боевыми задачами. Основным стимулом в их борьбе был тот, что в партизанских бригадах Тито было много хорватов, исповедовавших ислам и боснийцев, исповедовавших католицизм. 24 марта 1945 года Гельмут фон Паннвиц, получивший звание генерал-лейтенанта, был единогласно избран Всеказачьим Кругом в Вировитице (Хорватия) «Верховным Походным Атаманом всех Казачьих войск». Тогда же под жестким прессингом немецкого командования Казачий круг постановил объединить казачьи войска с вооруженными силами Комитета Освобождения Народов России генерала А.А. Власова. Кроме XV Казачьего Кавалерийского Корпуса, под общее командование генерала Власова планировалось передать и «Казачий Стан» генералов Краснова и Доманова. Эта реорганизация в полной мере не была осуществлена и-за грядущей катастрофы германской армии.
Казачий Стан был развернут в Северной Италии и состоял на конец апреля 1945 года из 31 463 казаков, из которых 1 430 принадлежали к эмигрантам-ветеранам Первой мировой и Гражданской войн. В составе Казачьего Стана действовали казачьи школы, издавались газеты, существовал свой Казачий банк и несколько походных церквей. В суровую военную пору Паннвиц заботился не только о казаках своей дивизии (позднее развернутой в корпус), но и о будущем казачества. Так, по его инициативе была организована Школа юных казаков (на правах кадетского корпуса), предназначенная в первую очередь для осиротевших казачат. Сам генерал усыновил юного казака Бориса Набокова, определив его в эту школу. Не станем умиляться этим фактам,- казачьи полки представляли грозную силу и показали боевую выучку и свой звероватый нрав в боях с советскими и югославскими войсками.
Факт избрания германского генерала казачьим атаманом свидетельствовал о высочайшем доверии отверженных своей родиной людей к командиру, неустанно заботившемуся о своих подчиненных, старавшему сохранить казачьи традиции, начиная с атрибутов казачества - папах, кубанок и лампасов, и кончая казачьим фольклором. Приняв титул почетного казака Донского, Кубанского, Терского и Сибирского казачьих войск, Гельмут Паннвиц предпочитал носить казачью форму и на православных молебнах первым преклонял колена перед корпусной иконой Божией Матери Казанской. Личность Гельмута Паннвица своей сопричастностью к трагической судьбе русского казачества в моем представлении ассоциируется с другим русским генералом с прусской родословной фон Унгерном.
Унгерн в своем подвижническом стремлении спасти казаков, находившихся под его командованием, от верной гибели, в 1921 году увел их в Монголию, и для закрепления мира с вождями кочевников прошел обряд принятия буддизма, выпив ритуальную бормотуху из одной чаши с прокаженным…
При этом, личности Гельмута Паннвица не стоит придать какую-то исключительность и уникальность. В разные периоды 18-го-19-го столетий на службе в Российском Императорском флоте и в полках Гвардии служили сотни наследников прусских и шведских рыцарских родов. Кто сейчас вспомнит о том, что барон Петр Врангель начинал свою офицерскую службу офицером казачьей сотни в период войны с японцами? Истоки этого явления следует искать в начале прошлого тысячелетия, когда район, ставший впоследствии Восточной Пруссией, населяли племена, родственные по крови и по духу славянам. В деятельности таких фигур как бароны Унгерн и Паннвиц следует усматривать резкий всплек генетической памяти.
Глядя на этих «казачьих» командиров, начинаешь осознавать, что этот «ренессанс» русского казачества образца 1944 года был подобен плохо поставленной «балаганной» пьесе. Но в то же время, не лишне вспомнить, что в лейб-гвардейском казачьем полку на должностях сотенных командиров в основном служили офицеры шведскими фамилиям. В очередной раз вспомним «сотника» барона Врангеля.
Начальник оперативного отдела штаба казачьей дивизии ставит боевую задачу командиру танкового батальона РОА, согласовывая свои планы с представителем немецкого командования.
Забегая несколько вперед, отметим, что к 1 февраля 1945 года генерал Паннвиц имел под своим командованием 15-й Казачий Кавалерийский Корпус, который состоял из двух казачьих кавалерийских дивизий и одной пластунской бригады. По официальным документам вермахта казачий корпус в марте 1945 года был причислен к войскам «ваффен СС». Генерал Паннвиц, воспитанный в лучших прусских традициях, воспринял такую честь» с явным раздражением. Не вступая в прямой конфликт с руководством СС, казаки игнорировали ношение на форме традиционных для СС эмблем в виде «рун» на петлицах и «черепов» на головных уборах. Часть снаряжения и оружия, которые корпус получил по линии снабжения от «Waffen SS», генерал Паннвиц приказал демонстративно передать армии Четников Драже Михайловича. Это происходило в тот период , когда англо-американцы перестали снабжать оружием сербских монархистов и переключились исключительно на помощь своему стратегическому агенту Иосифу Тито – хорвату с еврейскими корнями и скрытому ненавистнику православных сербов. Не пробыв и полутора месяцев в формальном ведении СС, 15-й казачий корпус фон Паннвица, опять-таки - формально перешел в подчинение Комитета Освобождения Народов России (КОНР), возглавляемого генералом Власовым. С этого момента фон Паннвиц официально стал именоваться командиром 15-го Казачьего кавалерийского корпуса Вооруженных сил Комитета освобождения народов России (15 ККК ВС КОНР).
Не стоит оправдывать и тем более идеализировать весь этот процесс вымученного ренессанса казачества в чуждой, и враждебной славянству обстановке . В его основе лежала одна из судорожных конвульсий многомиллионной массы, потерявших социальную ориентацию и духовные ориентиры русских людей , оказавшихся в жесточайших условиях плена, или выдавленных с родимых мест военным лихолетьем…
Корпус, общая численность которого составляла на конец февраля 1945 года более 25 00 штыков и сабель, занимал позиции вдоль западного берега реки Драва. Всего же под командованием генерал-лейтенанта фон Паннвица (с учетом Кавказского конного дивизиона, Калмыцкого конного полка, украинского батальона и танковой группы РОА) к концу войны находилось около 35 000 человек…. Ангажированные прожидовленной властью исследователи, стремясь очередной раз очернить ненавистное им русское казачество и извратить память о том же Паннвице, традиционно ссылаются на протокол допроса генерала, привычно сфальсифицированный следователями ГУКР СМЕРШ. В нем Паннвиц, якобы, признается в проведении карательных операций, массовых казнях сербов и совершенных его казаками поголовных изнасилований всего женского населения в городках дислокации казачьих частей. В частности, в протоколе упоминается о том, что «…в декабре 1944 года казаки 5-го кавалерийского полка под командованием полковника Кононова во время операции против партизан в районе реки Драва, неподалеку от гор. Вировитица, учинили массовое убийство населения и изнасилование женщин...».
Казалось бы, - обычная пропаганда по демонизации противника, особенно привившаяся в период гражданской войны. Красные вещали, что идут белые - весь рабоче-крестьянский женский пол поголовно насилуют. Белая пропаганда писала - идут красные комиссары, поголовно всех насилуют.
Советские газеты в 1941-43 гг. традиционно стращали - идут фашисты всех русских женщин поголовно насилуют. Геббельсовская пропаганда, начиная с с1944 года, вещала то же самое - якобы идут «славянские варвары» , всех немок поголовно насилуют. Лучше бы поборники высокой нравственности обратились к публикациям советских военных журналистов, и воспоминаниям офицеров, служивших в группировке наших войск, отмечавших многочисленные факты , когда в послевоенной Германии немецкие женщины без всякого принуждения торговали своим телом в обмен за продукты, которые с нетерпение ждали их голодные дети и гордые???? но терпеливые мужья.
Когда маршалу Г.К. Жукову в сентябре 1945 года доложили о многочисленных фактах сожительства советских офицеров с замужними немецкими женщинами, Георгий Константинович задал вопрос - поступали ли заявления с жалобами по этим фактам. Выяснив, что все происходило по обоюдному согласию, Жуков перевел разговор с военным прокурором в шуточное русло. Но не всегда в подобных ситуациях оставалось место шуткам. Так, уже в наше время американские представители «гуманитарных» миссий в сирийских городах требуют сексуальных услуг в обмен на медикаменты и продукты. Но это уже другое время, другие условия, а моральных уродов хватало во все времена. Перед нашими чекистами, ведущими в 1945-1947 годах следствие по преступной деятельности фон Панница и его ближайшего окружения, была поставлена задача - «нарыть» компромат, достаточный для обвинения генерала в военных преступлениях, чтобы у военного трибунала были веские основания для вынесения смертного приговора. Прочие обвиняемые - генералы власовского окружения, были советскими гражданами; за генералами Красновым, Шкуро, Клычом «смертные» грехи тянулись еще с гражданской войны. С ними было проще… А Гельмут Паннвиц был генералом вермахта и гражданином Германии,- по отношению к нему нужно было соблюсти видимость законного правосудия. По Кононову , как бывшему офицеру советской армии, изменившему присяге, смертный приговор был вынесен «заочно» в 1945 году. В 1967 году гражданин Австралии Иван Кононов при невыясненных(?) обстоятельствах погиб в автодорожной катастрофе.
Чем же нашим чекистам был так ненавистен полковник Иван Кононов?
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует с пристрастием взглянуть на один из боевых эпизодов, когда декабре 1944года в ходе тяжелых боев с советскими войсками казаки разгромили пехотный полк 223-й стрелковой дивизии Красной армии и уничтожили две батареи артиллерийского полка той же дивизии.
Приблизим «казачью» тему к нашему исследованию.
В середине ноября 1944 г. дивизии 4-й гвардейской армии заняли позиции правее 57-й армии, дивизии которой в этот период вели бои по захвату плацдармов на западном берегу реки Драва. На фоне этих боев произошли события, представлявшие особый интерес для нашего исследования. В ряде эмигрантских источников приводится информация о том, что командир полка 15-го казачьего корпуса Иван Кононов, вышел на контакт с представителями нашего командования , уточняя возможности перехода полка на строну советской армии. При этом оговаривались условия, по которым казакам было бы гарантировано полное прощение и право возвращения на Родину.
Не исключено, что Кононов в своих действиях опирался на опыт аналогичной операции, которая была проведена под контролем РУ НКВД в августе 1943 года в районе городка Глубокое. Тогда разведчиками НКВД, контролировавшими процесс с обеих сторон, был организован переход Особой бригады «Дружина»,сформированной при диверсионной школе абвера «Цепеллин», и состоявшей из русских добровольцев, на сторону партизан. Командовал «Дружиной» бывший советский подполковник И.Г. Гиль-Родионов, который согласовал и обеспечил переход своего соединения на Советскую сторону. Впоследствии Гиль-Родионов, восстановленный в прежнем звании и награжденный орденом Красной звезды, погиб в бою с немцами при весьма странных и до конца не выясненных обстоятельствах.
Подробности об этой операции можно прочитать в книге Жукова - «Советские коллаборационисты до Власова».
Исследовав официальные документы и мемуарные источники, проанализировав обстановку на участках фронта вдоль берегов Дравы и на подступах к Будапешту в рассматриваемый нами период, я склоняюсь к мысли, что историографы казачьего движения, часто желаемое выдавали за действительное. Судите сами. Иван Кононов имел основательное военное образование, полученное в академии им. Фрунзе, командуя полком в суровых условиях войны с финнами был награжден орденом «Красной Звезды», выделялся смелостью и рассудительностью. Без согласования с Паннвицем Иван Кононов никогда бы не решился на приписываемые ему «миротворческие»(?) действия. Мутная история…
Если верить историографам зарубежного казачества, то переход полка Кононова на сторону советских войск был спланирован на середину декабря 1944 года. Рядовые казаки могли лишь только догадываться о планах своего командования. Между тем, не дожидаясь конкретных результатов переговоров, в ночь с 15 на 16 декабря 1944 г. 68 казаков 5-го кавалерийского полка Ивана Кононова перешли через линию фронта на позиции 233-й советской стрелковой дивизии. Там они были разоружены, арестованы и по приказанию начальника ОКР смерш фронта Петра Ивашутина расстреляны.
Этот демонстративно-показательный расстрел казачьих перебежчиков произвел шокирующее впечатление на казаков 15-го казачьего корпуса, в особенности на командира полка Кононова. В ночь 16-го на 17-е декабря казачьи полки в конном стою прорвались через заслоны югославских и болгарских частей, совершили рейд по тылам советских войск, и в ходе ожесточенных боев разгромили и рассеяли два полка 233-й стрелковой дивизии, накануне благоразумно(?) отведенной от линии фронта. В чем здесь правда, и в чем вымысел?
Обратимся к архивным документам: «…26-го декабря 1944 года 233-я дивизия, будучи в составе 57-й армии, вела тяжелые бои в районе населенных пунктов Вировитица, Питомач с власовцами под командованием Кононова. В бою большие потери понесли 684-й арт. полк майора Ш. К. Ахмеджанова и 703-й Белградский Краснознаменный стрелковый полк подполковника М. Д. Шумилина…».
Прямо скажем, - весьма «сдержанная» и частично фальсифицированная информация. В декабре 1944 года казачьи части Панвица не имели прямого отношения в войскам КОНР генерала Власова, а замыкались напрямую на командование вермахта, поэтому причислять казаков перебежчиков к «власовцев», по меньшей мере - не уместно. Более подробно с привлечением дополнительных данных из советских и немецких архивов этот бой разбирался К. Александровым в статье «Трагедия на Драве», опубликованной в одном из номеров журнала «Новый Часовой», впоследствии помещенной в книге того же автора - «Армия генерал-лейтенанта А. А. Власова». Что же касается наших архивных источников, то в журнале боевых действий 233-й стрелковой дивизии за 27-е декабря отмечается, что в ходе боя за Питомач 703-й стрелковый полк понес большие потери и оставил населенный пункт. В том же бою 684-й артиллерийский полк потерял 42 человека, 6 орудий 76-мм, 5 гаубиц 122-мм, 14 автомобилей и тягачей и полковые радиостанции».
Судя по описанию боя, приведенному Александровым, казаки предприняли в тумане внезапную атаку, разбили по частям передовые подразделения, а затем разгромили в Питомаче 703-й стрелковый полк, часть сил 684-го артполка и 23-й огнеметный батальон. Командир 233-й дивизии полковник Т. И. Сидоренко слабо владел обстановкой, запоздал с вводом в бой резервов. В результате - 703-й полк был разгромлен, а Питомач занят казаками. Для справки - полковник Сидоренко Тимофей Ильич командовал дивизией только до 10-го марта 1945года. Эта дата хорошо запомнилась командованию 3-го Украинского фронта. Приказом Ставки от 1-го марта от своих должностей были «освобождены» военачальники , показавшие слабое руководство частями и соединениями в ходе проведенной Будапештской операцией. Возглавлял этот список командующий 4-й гвардейской армией генерал армии Ф. Захаров.
Рассмотренная нами информация дает представление о боевых действиях на участках фронта, удерживаемых дивизиями 4-й гвардейской армии, об обстановке в ближайшем окружении генерала фон Паннвица и в казачьих полках.
Для уточнения обстановки в период проведения исследуемой нами операции в Комарно важен уже тот факт, что в начале декабря 1944 года казачьи части генерала Паннвица занимали позиции в районе между Барчем и Апатином - то есть - в «шаговой» доступности для нашей фронтовой разведки и в зоне устойчивой УКВ радиосвязи.
Не простая обстановка складывалась на юго-западном участке 3-го Украинского фронта. Нашим бойцам предстояло воевать с такими же как они русскими мужиками, воюющими на стороне противника. Остается еще удивляться тому, что наше военно-политическое руководство, склонное к различного рода политизированным авантюрам, не перебросило на этот участок фронта конно-механизированную группу генерала Плиева, в составе которой было несколько кавалерийских соединений, сформированных из уроженцев Дона и Кубани. Вот был бы реальный шанс в ходе встречного сражения инициировать жестокую схватку двух казачьих лав,- «белой» под командованием фон-Паннвица с «красной» под командованием Плиева… Удивительно, что в этом отношении не подсуетился ненавистник казачества всех мастей генерал-полковник Лев Захарович Мехлис.
От неуместных эмоций переходим к суровой действительности. На фоне сложных процессов, что происходили среди ближайшего окружения Гельмута Паннвица, с учетом тех же слухов о попытках перехода полка Кононова на сторону советских войск, просматривается вполне благоприятная обстановка для внедрения в казачью среду советских разведчиков.
Для реального представления об обстановке в полосе наступления корпусов 4-й гвардейской армии, стоит ознакомиться с воспоминаниями бывшего командира 20-го гвардейского корпуса генерала Бирюкова. Со слов, вышедшего из окружения командира 80-й стрелковой дивизии полковника Чижова, Бирюков впоминал: « Утром 10 января кончились горы и леса, в полутора километрах, за снежным полем, была видна деревня Мань (два километра севернее Бичке). Прозябшие, в большом нервном напряжении, мы два часа ждали на опушке последнего леса возвращения разведки. Возвратившийся старшина (роты связи) доложил мне, что двух других разведчиков (сержантов) задержали. Речь слышал русскую, но думает, что это власовцы…»
Не сложно сделать вывод о том, что русскими частями вермахта в последнем случае была разгромлена и рассеяна по горам 80-я дивизия 20-го гвардейского корпуса.
Далее Бирюков вспоминал: «… Когда Чижов и другие товарищи ушли, я впервые со вчерашнего вечера мог осмотреться. (В домик этот, хозяин которого куда-то скрылся, привел меня командир комендантской роты.) Обычный сельский домик — кухня да жилая комната. Бросался в глаза огромный книжный шкаф и, кроме того, еще несколько длинных полок. Все эти книги были посвящены разведывательной работе — мемуары, документы, специальные сборники… Многие материалы — на русском языке, в том числе подшивки фашистских журналов, изданных в Харбине на русском языке. Вынув из шкафа толстую книгу и открыв ее наугад, я увидел в ней фотографию на всю страницу. Подпись гласила: «Лучшие разведчики мира». Видимо, сняты они были во время какой-то международной, еще дореволюционной конференции. Генералы и офицеры разных стран стояли и сидели на стульях. В самом центре — рослый полковник царской армии, граф Алексей Алексеевич Игнатьев — впоследствии автор известной книги «Пятьдесят лет в строю». В этом домике наши контрразведчики обнаружили флаконы с чернилами для тайнописи и другие шпионские принадлежности. Во дворе нашли тщательно замаскированную, засыпанную свежей землей яму. В ней, под несколькими слоями соломы, было спрятано тело мужчины, погибшего, как установили, насильственной смертью. Кто был хозяин домика, и что за трагедия разыгралась здесь накануне нашего приезда, я так и не узнал, ибо через несколько дней командный пункт развернулся уже на новом месте, в Ловашберене. Во всяком случае, в январских и февральско-мартовских боях в Венгрии гитлеровская военная разведка действовала очень активно, и по ее вине мне пришлось пережить чрезвычайно неприятные минуты…»
Стоит ли сомневаться в том, что генерал-майор Бирюков побывал в домике, ранее служившим штаб-квартирой разведки одного из русских соединений вермахта, либо одной из абвер-групп, дествовавших против советских войск. Главное в том, что подборка подсобной литературы позволяет утверждать, что во главе разведывательного подразделения находились офицеры из числа русских эмигрантов. Наличие специальных химических реактивов и прочих шпионских принадлежностей позволяет нам оценить высокий уровень профессионализма разведчиков, воюющих на стороне противника.
Генерал Биряков продолжал; «…Между 13 и 15 января (точно не помню) к нам в Патку, на командный пункт, приехал офицер Генерального штаба. Представился: «Полковник Смирнов. Командирован Генштабом для проверки обороны, в частности вашего корпуса». Предъявляет командировочное предписание. Читаю. — Ваше предписание уже просрочено! Смирнов объясняет, что уже несколько раз собирался возвращаться в Москву, но каждый раз оттуда звонят, дают новое задание. Меня это насторожило. В ответ на просьбу предъявить еще какой-нибудь документ он вынул пропуск в Генеральный штаб. — Вы коммунист, товарищ полковник? — Да, коммунист. — Покажите, пожалуйста, партийный билет. И хотя все было в порядке, я, пока Смирнов завтракал, позвонил в штаб армии, генералу Деревянко. Рассказал, что и как. Он ответил, что знает Смирнова лично, о просроченном командировочном предписании тоже известно. После завтрака я повез полковника Смирнова в 5-ю дивизию. Мы ехали каждый на своей машине, потом, оставив их в укрытии, прошли на правый фланг. Здесь нас встретили командир дивизии и старшие офицеры его штаба. Генштабист оказался дотошным и опытным человеком. За день он буквально излазил всю оборонительную полосу — траншеи, ходы сообщений, огневые позиции, командные и наблюдательные пункты, познакомился с системой минных полей. Ему очень понравились мощные фугасы, созданные нашими саперами из захваченной в этом районе взрывчатки. Ну и, конечно, главное внимание поверяющий уделил организации всех видов огня. Смирнов заночевал на нашем командном пункте, а утром, уезжая, сказал, что заглянет к нам еще разок денька через два-три. Вскоре после его отъезда ко мне вбежал наш контрразведчик майор Тригубенко, подал мне шифровку. Прочитал я и чувствую, как холодный пот выступил на лбу. В шифровке сказано, что фронтовая контрразведка разыскивает полковника Смирнова. Приметы: рост — выше среднего, худощавый. Носит фуражку защитного цвета с красноармейской звездой, шинель — из простого серого сукна, но офицерского покроя, сапоги — хромовые. Ездит в «виллисе», оборудованном фанерной кабиной зеленого цвета. Охраны нет только водитель. Одним словом, точь-в-точь наш поверяющий. Сел я, смотрю на телеграмму, на Тригубенко, на капитана Никитина и никак с мыслями не соберусь. — Ну вот, — говорю, — ославился теперь на все Вооруженные Силы Советского Союза. Фашиста, шпиона по обороне водил… Про Москву его расспрашивал. — А мне он полночи про охоту рассказывал, — говорит Володя Никитин. Я ему на память охотничье ружье подарил…
На другой день Тригубенко сообщил: полковника Смирнова задержали. Не того, что был у нас, а его двойника, гитлеровского шпиона, тоже разъезжавшего по фронту. А вскоре, как и обещал, заехал к нам настоящий Смирнов. Улыбаясь, слушал он рассказ о наших тревогах и волнениях. О том, что командование нашего корпуса в период пребывания в Ловашберене состояло на учете в картотеке немецкой фронтовой разведки, я узнал много позже, когда началось новое наше наступление. Наши разведчики захватили штабной автобус с множеством секретных документов. Среди них — карта-схема села Ловашберень и его окрестностей. На ней были изображены отдельные дома, где мы жили, и аккуратно, черной тушью, готическим шрифтом сделаны пометки: «Командир корпуса Бирюков Н. И.», «Начальник штаба корпуса Забелин М. И.» Майор Тригубенко только головой качал, рассматривая эту схему. Что и говорить, чисто сработано. Впрочем, эти же слова, только уже в адрес наших разведчиков, повторяли мы через минуту, рассматривая другую карту, найденную в том же автобусе. На ней была изображена противостоящая нам фашистская оборона. Она в деталях повторяла схему, уже имевшуюся у нас, и была составлена по данным всех видов советской разведки, в том числе и агентурной. Конечно, ни я, ни другие товарищи не знали тогда, кто и как помог составить эту карту…».
Из приведенного Бирюковым эпизода можно себе представить насколько эффективно разведка противника «освещала» и «просвечивала» боевые структуры корпусов, армий и фронтов, что могла себе позволить, действуя на опережение, засылать в корпусные и армейские боевые порядки своих агентов, действовавших пол легендой контролеров советского Генерального штаба. Представьте себе комплексную систему агентурной и радиоразведки, которая позволяла бы не только контролировать обстановку в советских частях от дивизии до фронта, но и своевременно получать информацию о направлении на фронты проверяющих Генерального штаба. Более того,иметь на местах таких специалистов разведки и контрразведки, которые могли бы успешно выполнять роль тех же полковников Генерального штаба. Проще говоря,- что хотим,то и творим…
Это уже выглядело как открытый издевательский вызов нашим структурам контрразведки - от дивизии до армии и фронта.
Обратите внимание - бывший командующий 23-м корпусом 4-й гвардейской армии упоминает о том, что разведывательная информация в штабы корпусов поступала, от многих источников, в том числе и от агентурной разведки. Не сложно представить себе уровень профессионализма и степень информированности разведчиков противника, отслеживавших не только штабы корпусов, наступавших на Будапешт армий, но и позволявших себе такие дерзкие акции, как засылка в наши тылы агентов, маскировавшихся под представителей советского Генерального штаба. Как минимум, в роли этого агента действовал бывший старший офицер русской армии, и с учетом выработанной легенде - скорее всего - выпускник академии Генерального штаба. Стоило ли удивляться таким явлениям? В ближайшем окружении генерала Власова – выпускника академии, было немало офицеров с высшим военным образованием.
Все эти факты в очередной раз убеждают нас в том, что на завершающем этапе войны против нашей армии продолжал действовать грамотный и фанатично преданный своей идее противник. В очередной раз мы получили информацию о действиях с составе группировки вермахта русских по национальному составу соединений.
Ситуация для наших контрразведчиков осложнялась тем, что против группировок войск 2-го и 3-го Украинских фронтов активно действовали следующие подразделения абвера: Абвергуппа 203[1] , Абверкоманда 101[2], Абвергруппа 103 [3],Абверкоманда 201 [4], Абвергруппа 201[5], НБО [6].
Специфика действий и состав каждого из этих подразделений рассмотрены в разделе Приложения, под соответствующими им номерами. При анализе состава каждой из групп или команд абвера, я жирным шрифтом выделил тех сотрудников, которые по ряду признаков представляли особую опасность для наших войск, являясь серьезными противниками для наших контрразведчиков.
Подобное сосредоточение столь солидных разведывательных структур было вызвано тем вниманием и той тревогой за судьбу Венгрии , что испытывали главари Третьего рейха и, прежде всего - Адольф Гитлер. Как покажут события в этом регионе в январе, феврале 1945 года Гитлер, рискуя разгромом армий, сдерживавших советские фронты, наступавшие на Берлинском направлении, перенацелил наиболее мощную и мобильную 6-ю танковую армию на деблокаду Будапешта с перспективой реванша на Балканах. В том же направлении наращивали свои силы специальные службы Германии. Из наиболее знаковых операций - военный переворот в Будапеште, в ходе которого специальной группой Отто Скорцени был отстранен от власти и по сути- взят в заложники адмирал Хорти. Боее того, ближайший соратник Скорцени барон Фелькерзам, оставаясь в Будапеште, привычно координировал действия разведчиков и диверсантов на террор против советского командования и дезорганизацию обстановки в тылах блокировавших Будапешт советских войск. Адриан фон Фелькерзам, фанатично преданный своей идее борьбы с коммунизмом, по неподтвержденной официально информации, так и сгинул в ходе последних боев за Будапешт.
При дальнейшем анализе обстановки нам приходится учитывать и то, что нашим контрразведчикам на этапе нашего расследования противодействовали кроме немецких специальные службы Румынии, Венгрии, Австрии. Кроме того, приходилось учитывать порой непредсказуемую деятельность различных эмигрантских групп. Причем, эти мастера интриг и провокаций доставляли немало проблем, не только советской но и специальным службам «союзников».
В этом отношении показательна деятельность, так называемого, «бюро Клатта», к мутной деятельности которого англичане пытались «пристегнуть» бывшего генерала Туркула. Многие годы в публикациях наших отечественных и зарубежных авторов появлялась информация о том, что Туркул «работал» на Британскую разведку, и чуть ли не сотрудничал с советскими специальными службами. Некоторую ясность внесла публикация допроса генерала Туркула агентами MI-5. Поскольку в любом из перечисленных вариантов деятельность Антона Туркула, находившегося с осени 1944 года в Будапеште, представляет определенный интерес для нашего расследования, попробуем навести резкость и в это вопросе.
В 1951 году генерала Антона Туркула добровольно-принудительно доставили в Англии, и неоднократно вызывали на заседание комиссии, сформированной из представителей МИ-5 и МИ-6 , с целью выяснения, не работал ли генерал на советскую разведку?
Подобная акция стала возможной на фоне все возраставшей антисоветской истерии, инициированной речью президента США Трумэна в Фултоне.
Интерес у руководителей английской разведки к деятельности «бюро Клатта» и ко всем, фигурантам, имевшим к этой организации хоть какое-то отношение, возник в тот период войны, когда английские станции радиоперехвата, работавшие на Балканский регион, стали фиксировать с территории Софии радио-передачи, в адрес руководства абвера, в которых передавалась информация стратегического и политического характера по вооруженным силам СССР и Англии. Несмотря на то, что ряд передаваемых сведений не подтверждался последующими проверками, содержимое перехваченной информации регулярно докладывалось и в части касающейся «учитывалось» штабами британских вооруженных сил, в частности - штабом авиации. Руководство абвера, не без оснований, подозревая Клатта в передаче фальсифицированной информации, подозревало его в работе на советскую разведку и в конце концов он был арестован гестапо. Это был закономерный итог для деятелей разведки подобного уровня действий. Один из наиболее деятельных и результативных сотрудников абвера - Отто ВАГНЕР - он же - «ДЕЛИУС» - сотрудник абвера в Софии, позже в Вене и Будапеште. Во время войны пришел к выводу, что бюро Клатта работает на советскую разведку.
По прошествии полутора лет после окончания войны, сам факт расследования дела Клатта, по давнему обвинению его группы в работе на советскую разведку, выглядел как-то вымученно и по большей части политизировано. Спрашивается - что же изменилось к тому времени? Да, изменилось по сути все –бывшие союзники стали злейшими врагами, все прежние контакты и факты сотрудничества между бывшими союзниками стали пересматриваться и с пристрастием исследоваться.
Сейчас же мы попытаемся выработать свое отношение к той своеобразной силовой акции, примененной английскими специальными службами к генералу Туркулу.
Из исходных данных - Антон Туркул - активный участник 1-й мировой войны, капитан; в период гражданской войны - один из вождей белого движения, ставший генерал-майором. После гражданской войны - эмигрант, принимавший активное участие в антикоммунистическом движении в среде русских военных эмигрантов. С 1936 года возглавлял русскую эмигрантскую организацию правого направления - Русский национальный союз участников войны. Члены этой организации, по причине возникших разногласий с руководством Русского Общевоинского союза (РОВС), выступали за активную борьбу против коммунистического режима в России.
В качестве обвинения Туркулу предъявлялись его контакты с бывшим полковником врангелевской армии Ира, являвшимся посредником и «делегатом связи» между группами белоэмигрантов, поставлявших дезинформацию руководству абвера, и непосредственным организатором « информационного бюро» авантюристом и еврейским делягой Рихардом Каудером, присвоившим себе псевдоним «Клатт».
Чтобы соблюсти видимость объективного и «независимого»? расследования, разобраться с «делом» Туркула было поручено профессору Гилберту Райлу – английскому философу, одному из основоположников лингвистической философии, в период войны активно сотрудничавшему с руководством « MI-5».
Иона Устинов - в прошлом немецкий журналист и дипломат русского происхождения, оперативник MI-5, которому так же было поручено разобраться с делом Туркула.
В качестве переводчика был привлечен Мистер Дербишер.
Основным подозреваемым был Рихард Каудер, псевдоним КЛАТТ - австрийский предприниматель еврейского происхождения. Во время войны сотрудник абвера. Снабжал германскую разведку информацией, получавшейся, по его утверждению, из советского тыла (донесения М
акса) и ближневосточного тыла союзников (донесения Морица).
Вместе с Туркулом в Англию был доставлен Лонгин Ира, псевдоним ЛОНГ - выходец из Подкарпатской Руси, офицер , белоэмигрант, во время войны сотрудник абвера. Непосредственно он Передавал Клатту донесения Макса и Морица. Он был доставлен в Англию вместе с Туркулом. Подозревался в работе на советскую разведку.
В ходе допросов Туркул упоминал тех, с кем он общался в последний период войны. Это были: Иозеф Матль - австрийский славист, во время войны сотрудник абвера в Белграде; Клавдий Фосс, псевдоним Александров - служил в царской, затем в белой армии. В эмиграции сотрудник т.н. «Внутренней линии» (контрразведки) РОВС. Во время войны - сотрудник абвера; Георгий Романов, Сергей Муханов, Лев Сердаковский - члены РНСУВ; Вальтер Шелленберг - начальник внешней разведки РСХА; Генерал Андрей Власов - советский генерал, который попав в немецкий плен дал согласие возглавить Русскую Освободительную Армию (РОА), призванную бороться со сталинским режимом. Власов был повешен в Москве за полтора месяца до доставки Туркула в Англию.
Гарольд Адриан Рассел ("Ким") Филби - глава советского отдела британской разведки MI-6, регулярно получал сведения о ходе допросов Туркула являлся, как известно, агентом советской разведки.
Будучи идеалистом в отношении оценки жизни и деятельности своих бывших соратников по белому движению, Антон Туркул вовремя не распознал ту деляческую суету, что развернула группа эмигрантов, примкнувшая к авантюристу Клатту.
Не считая сведений по антисоветской деятельности эмигрантских организаций, о контактах или сотрудничестве ряда организаций с немецким командованием, другой информации, которая подтвердила бы участие генерала Туркула в работе «бюро Кратта», в ходе расследования выявлено не было.
На деле все было проще и прозаичнее. Информация, собранная (состряпанная)? несколькими грамотными в военном отношении сотрудниками «бюро» Клатта, и предназначенная для руководства абвера, перехватывалась и использовалась аналитиками английских штабов в процессе принятия военных, либо политических решений. В очередной раз получив сведения о том, что информация, исходившая от Клатта, была профессионально сфабрикована специалистами разведки высокого класса, и чувствуя себя одураченными, чтобы как-то смягчить горечь военных потерь, и оправдать свой низкий профессиональный уровень английские контрразведчики пытались, хотя бы повысить уровень и ранг того, кто несколько лет их дурачил. Наиболее подходящей для этой цели подставной фигурой им представлялся один из лидеров белого движения генерал Антон Туркул. Оставалось совсем немного- нарыть на генерала компромат и заставить его подписать соответствующее обвинению признание.
Уж очень неприятно было руководителям крупнейшей разведки мира признаться в том, что автор и основной исполнитель той авантюры был австрийский еврей - авантюрист, в прошлом - неудачливый коммерсант, ранее не имевший никакого отношения к разведке, и создавший бюро своего имени с целью выкачивания денег со своих доверчивых и не особенно сведущих в методологии и организации агентурной стратегической разведки «хозяев». Не знаю, полегчало бы проколовшимся на Клатте английским разведчикам, узнай они о том, что русская разведка тоже долго выясняла степень достоверности информации, получаемой абвером по линии «бюро Клатта».
Получается, что этот изобретательный и предприимчивый еврей, длительное время морочил голову руководителям самых сильных разведок Европы - абверу, МИ-6 и ГРУ. Для читателей, заинтересовавшихся этой авантюрой от разведки, в разделе Приложения я привел полностью содержание допросов генерала Туркула [7].
Возвращаясь к основной теме нашего исследования- влияние борьбы разведок на ход и исход Будапештской операции, приходится сделать очевидный вывод.
Как это не печально, но приходится признать, но по составу, квалификации, а значит и по возможностям, немецкие разведывательные и контрразведывательные структуры на последних этапах военных действий в Европе были значительно сильнее и эффективнее наших отечественных аналогичных служб. Свидетельства тому приводят руководители советских разведывательных структур. Так, ветеран ГРУ генерал Виталий Никольский по пальцам одной руки перечислил разведчиков из числа немцев, которых можно было использовать как агентов или резидентов на последнем этапе войны. Да и с теми, кого с таким большим трудом отобрали для разведывательной деятельности, проблем было предостаточно.
При этом, по самому поверхностному анализу состава абвергрупп и абверкоманд, сориентированных на разведывательную и диверсионную деятельность против группировок 2-го и 3-го Украинских фронтов мы наблюдаем многие десятки профессиональных разведчиков и контрразведчиков из числа русских эмигрантов и бывших офицеров Советской армии, многие из которых выполняли порученные им задачи в тылу советских войск с завидным успехом. Более того, после разгрома вермахта и капитуляции Германии, сотни высокопрофессиональных русских сотрудников абвера и других специальных служб наших бывших противников составили боевое ядро подразделений разведок Англии и США, нацеденных на подрывную работу против СССР. Это к тому, что вести речь о том, что советская разведка на всех этапах войны действовала эффективнее немецкой, по меньшей мере - не логично.
Объективно и вдумчиво оценивая те средства и силы, что противостояли контрразведчикам 2-го и 3-го Украинских фронтов, не будет большим преувеличением сказать, что та военная мощь, которой располагали эти фронты, позволили могучим всесокрушающим смерчем смести все преграды в полосе их наступления. И на этом этапе любые , даже самые успешные действия разведок и контрразведок противника уже не могли существенно задержать этот могучий поток из огня, стали и громадных масс пехоты.
В этой связи, на память приходит босяцкая поговорка - «Против лома, нет приема…». Правда, тут же следует уточнение - «… если нет другого лома». Да и тот «лом», что был представлен тяжелыми танками 6-й танковой армии вермахта, увяз в январской грязи Венгерской равнины и расплавился от убийственного огня советской артиллерии.
Но до тех пор пока этого не произошло, продолжалась ожесточенная борьба разведок всех уровней.
Из тех же мемуаров Бирюкова мы получили подтверждение той версии, что на территории Венгрии находились резиденты нашей разведки, имевшие возможность поддерживать радиосвязь с московским центром и со штабами фронтов.
Бирюков пишет: «… Уже много позже, на торжествах, посвященных двадцатилетию освобождения Венгрии от фашизма, я познакомился с Лидией Сергеевной Мартыщенко — советской разведчицей-радисткой, работавшей в тылу врага, в Секешфехерваре, в начале 1945 года, то есть когда шла ликвидация окруженной в Будапеште группировки и наша 4-я гвардейская армия…».
Вот вам и факт, подтверждающий наличие в той же Венгрии разветвленной разведывательной сети, располагавшей источниками информации и обеспеченной радиосвязью с нашим командованием.
И вовсе не обязательно начальник контрразведки Смерш» того же 3-го Украинского фронта - полковник Петр Ивашутин должен был до поры информировать командующих армий и тем более командиров корпусов о деятельности зафронтовой агентуры ГРУ.
В максимально возможной степени уяснив обстановку в полосе наступления 4-й гвардейской армии 3-го Украинского фронта, посуточно проследив ход выполнения диверсионно- разведывательной операции в Комарно, мы в очередной раз возвращаемся к исходным позициям в нашем исследовании. Мы так и не выяснили - на каком уровне принималось решение о проведении той дерзкой поисково-разведывательной операции, которая была осуществлена нашими фронтовыми разведчиками по выводу из тюремного замка в Комарно группы наших офицеров, содержавшихся там на положении военно-пленных. Неоднократно я выдвигал версию, что эта операция планировалась фронтовым разведывательным отделом, а проводилась сотрудниками разведывательного отдела 4-й гвардейской армии, но серьезных аргументов в пользу этой версии было явно недостаточно.
Глава 13. В очередной раз нам предстоит выяснить насколько
обстановка на уровне командования 3-го Украинского фронта и 4-й Гвардейской армии способствовала принятию решения на проведение исследуемой нами диверсионно-разведывательной операции.
Для начала определимся - какие цели преследовало командование , планировавшее операцию, и какие задачи оно ставило офицерам разведки , отвечавшим за обеспечение операции на основных этапах ее проведения.
Такой постановкой вопроса мы отвергаем вариант, по которому инициатива по осуществлению основных этапов операции исключительно принадлежала бы ее непосредственным исполнителям. Подобная «партизанщина» была не свойственна даже таким самодостаточным и по большей части автономным профессионалам разведки как Николай Кузнецов, привыкшим действовать в одиночку на свой страх и риск.
В очередной раз оценим военно-политическую обстановку в регионе, в котором приходилось оперировать штабу 3-го Украинского фронта.
По мере продвижения наших фронтов по территории стран Юго-Восточной Европы, резко нарастала нервозность лидеров стран, составлявших антигитлеровскую коалицию.
В феврале 1945 года в Ялте планировалась встреча лидеров стран-союзниц антигитлеровской коалиции. Сталин, Рузвельт и Черчилль планировали обсудить проблему устройства послевоенной Европы. Проблема эта давно назрела, а по меркам и результатам продвижения наших армий по странам Южной Европы, даже несколько перезрела.
Как известно, Великобритания и СССР, в соответствии с октябрьскими 1941 года договоренностями, подтвердили паритет в Югославии, где руководитель югославских коммунистов Иосип Броз Тито договаривался с прозападным югославским лидером Шубашичем о контроле над страной. Но фактическое развитие событий в Югославии складывалось не так, как этого хотелось Черчиллю. Англичан беспокоили также вопросы послевоенного территориального урегулирования между Югославией, Австрией и Италией. Было решено, что эти проблемы будут обсуждаться по обычным дипломатическим каналам.
В сентябре 1944 года, Иосиф Тито прилетел в Москву и встретился со Сталиным и другими советскими руководителями для согласования вопросов взаимодействия наступающих войск Красной Армии с Народно освободительной армией Югославии.
У англичан появились очередные причины для волнений, потому как американская и британская стороны уже предъявляли претензии в связи с тем, что СССР не консультировался с ними в решении проблем послевоенного устройства Румынии и Болгарии. Ситуация в Венгрии, где советская сторона была настроена исключить западных союзников из процесса политического урегулирования, еще более накаляла межсоюзнические страсти.
Именно эта ситуация учитывалась московским руководством , временно сдерживавшим наступательный порыв армий 3-го Украинского фронта в направлении Адриатики по территории Югославии. Ситуация должна была проясниться в ходе Ялтинской конференции, спланированной на первые числа февраля 1945 года, а, между тем, в ноябре 1944 года 3-й Украинский фронт маршала Толбухина директивой Ставки был перенацелен на Будапешт и Вену.
Можно без преувеличения сказать, что 4-я гвардейская армия, участвуя в боевых действиях в составе Воронежского, Степного, 2-го и 3-го Украинских фронтов, выделялась в лучшую сторону, - в том числе и среди гвардейских армий. Немалая заслуга в этом принадлежала командовавшему армией генералу Ивану Галанину{1}, сумевшему сохранить и преумножить боевые традиции, заложенные им в командный состав 24-й армии, ставшей основой при формировании 4-й гвардейской. Генерал Галанин за время войны возглавлял семь армий, но 4-й гвардейской с небольшими перерывами он командовал с мая 1943года до ноября 1944 года. Благодаря умелому руководству и грамотному боевому управлению армия успешно решала поставленные командование фронтов задачи. В последние месяцы 1944 года армии предстояли тяжелейшие бои и жестокие военные испытания.
С изменением целей и задач, поставленных Ставкой командованию фронта, маршал Толбухин произвел ряд кадровых перестановок и замен. Так, в последних числах ноября было принято решение о замене командующего 4-й гвардейской армии. Вместо генерал-лейтенанта Ивана Галанина был назначен генерал армии Григорий Захаров{2}. Во всех официальных источниках отмечается, что Галанин оставил пост командующего армией из-за болезни . При самом поверхностном анализе событий и сопоставлении дат - сердечный приступ у генерала Галанина был следствием, а не причиной оставления им должности командарма. К сожалению, командующий фронтом маршал Толбухин не в полной мере оценивал сложность обстановки накануне решительных сражений за Будапешт и привычно «подтягивал» близких по духу старых соратников, чтобы рядом с ними разделить торжество грядущей победы. Григорию Захарову, имевшему звание генерала армии, впору было бы фронтом командовать, но в Генеральном штабе хорошо представляя реальные способности этого генерала длительное время держали его в резерве, не решаясь доверить ему даже армию. Пройдет пару месяцев и Толбухин оценит насколько ошибочным было его решение о назначении Захарова командармом.
Рамки нашего исследования захватывают промежуток времени с последних чисел ноября до первых чисел декабря 1944 года, то есть, тот период, когда в период паузы приема-передачи 4-й гвардейской армии обязанности командующего армией временно исполнял начальник штаба генерал-майор Кузьма Деревянко. На личности этого генерала и его роли в планировании и организации исследуемой нами диверсионно-разведывательной операции стоит остановиться особо{3}. Для нас важен очевидный факт - Кузьма Николаевич Деревянко, обладая аналитическим складом ума разведчика, имея опыт руководства разведывательными отделами армий и фронтов, по своей должности начальника штаба 4-й Гвардейской армии, вполне мог спланировать и обеспечить исследуемую нами диверсионно-разведывательную операцию. Деревянко был из тех военных руководителей, что могли без оглядки на высшее командование, принимать продуманные, ответственные решения.
В исследуемый нами период членом Военного совета 4-й гвардейской армии был генерал-майор Шепилов Дмитрий Трофимович{4}.
Можно не сомневаться в том, что Шепилов по уму, боевому опыту и главное - характеру поддержал бы идею операции по освобождению из Комарно наших пленных офицеров.
Исследуемая нами операция, при условии ее проведения силами и средствами РО 4-й Гвардейской армии, не могла бы состояться без ведома и утверждения начальником УКР «Смерш» 3-го Украинского фронта. Опять-таки, можно не сомневаться и в том, что на уровне фронтового командования идея по вызволению из плена офицеров, среди которых были летчики бомбардировочной авиации была поддержана начальником фронтового УКР «Смерш» полковником Ивашутиным {5}, офицером разумным и решительным, а главное - в недавнем прошлом летчиком бомбардировочной авиации.
Оказалось, что среди руководства фронтом был еще один «ветеран» дальнебомбардировочной авиации. Член Военного совета фронта генерал Желтов{6} на заре туманной военной юности в 1933 году, командуя ротой в 44-м пехотном полку, являлся инструктором физической подготовки 11-й тяжёлой бомбардировочной авиабригады. Казалось бы,- и смех и грех считать его, причастным к авиации… И, тем не мене,- мнение члена Военного совета фронта имело определенный вес, если бы решение о проведении исследуемой нами операции обсуждалось на Военном совете.
C учетом того, что среди пленников замка в Комарно были летчики и авиационные специалисты полков 17-й воздушной армии, уместно предположить, что и командование этой армии, обеспечивавшей в тот период действия 3-го Украинского фронта в известной степени могло инициировать проведение операции в Комарно.
В результате активного использования авиации, и понесенных при этом потерях, в венгерском плену оказалось значительное число летчиков бомбардировочной и штурмовой авиации. Так, только в одном тюремном замке Комарно одновременно содержались:
-Штурман 288-й авиационной дивизии - майор Чистяков Евгений Константинович;
-Командир экипажа Ли-2 220-го АП 22-й авиационной дивизии - лейтенант Масленников Александр Павлович;
-Штурман того же экипажа – лейтенант Балашев и бортовой техник Иванчин.
-Командир экипажа 339-го полка Булатов и бортмеханик того же полка Беляев.
-Летчик ИЛ-4 -лейтенант Сенчук Николай;
-Летчик ИЛ-2- лейтенант Ивановский Семен;
-Летчик бомбардировщика Б-25 - Петров Александр.
Это без учета младших авиационных специалистов, также находившихся в плену, но содержавшихся отдельно от офицеров. С учетом этой ситуации уместно предположить, что на принятие решения о проведении операции по выводу с территории противника наших офицеров мог повлиять начальник ОКР «Смерш» 17-й воздушной армии полковник Лекомцев. Что нам известно об этом офицере?
Лекомцев Александр Максимович 1901 года рождения, уроженец Удмуртской АССР д. Матшслуб Кнезского района,удмуртии, образование 6 классов, окончил ВШ НКВД и ЦШ НКГБ СССР. В Красной Армии с 20.02.1920 года призван из села Юски Кезеского района Удмуртской АССР. Участник Гражданской войны в 1920 году против Врангеля, и польских событий. Член ВКП(б) с марта 1921 года. Участник боевых действий на КВЖД в 1929 году. На оперативной работе в органах ОГПУ-НКВД-НКГБ. Участник Великой Отечественной войны с июля 1941 года в должности командира отряда специального назначения Бригады ОН НКВД. В Красной Армии с 15.10.1941 года на Западном фронте. С 16.10.1941 года в органах военной разведки. В 1943 году майор А.М. Лекомцев помощник начальника 1-го отделения Разведывательного отдела штаба 57-й армии, опять-таки, воевавшей в составе 3-го Украинского фронта; в 1944 году начальник разведывательного отдела штаба 9-го стрелкового Краснознаменного корпуса. С октября 1944 года - начальник ОКР СМЕРШ 17-й воздушной армии. Похоже, не «заладилась» дальнейшая служба заслуженного разведчика Лекомцева, - с марта 1945 года гвардии подполковник А.М. Лекомцев командовал стрелковым батальоном 117-го гвардейского Кишиневского Краснознаменного полка 60-й гвардейской Павлоградской Краснознаменной дивизии. Награды: орден Ленина (21.02.1945), два ордена Красного Знамени (03.11.1944, 21.05.1945), два ордена Отечественной войны I-й степени (5.9.1944) и II-й степени (25.4.1944), медали: "За боевые заслуги" (1942), "За оборону Москвы" и др.
Не без оснований складывается впечатление, что у офицеров разведки, имевшим хотя бы опосредственное отношение к исследуемой нами операции, определенно не заладилась дальнейшая служба. Что касается Лекомцева, то он оказался среди тех военачальников, к которым были претензии у Верховного командования, после глубокого прорыва дивизий 6-й танковой армии немцев на стыке 3-го и 4-го Украинских фронтов.
Я привел достаточно аргументов в пользу того, что инициатива на проведение исследуемой нами операции вполне могла исходить и соответствующее решение приниматься на уровне командования 3-го Украинского фронта.
Возвращаемся в штаб 3-го Украинского фронта в середине ноября 1944 года.
И так, мы убедились в том, что среди командования 4-й гвардейской армии и штаба 3-го Украинского фронта были руководители, способные принимать ответственные решения на проведение диверсионных и разведывательных операций , не обязательно согласовывая их с вышестоящим командованием.
После всесторонней оценки командного состава 4-й гвардейской армии и тех сотрудников штаба фронта, от которых зависело принятие решения на проведение исследуемой нами операции, возникло сомнение в том, что того времени, в течение которого происходило развертывание соединений армии в полосе от Байя до Мохач было бы достаточно на проведение всех мероприятий по разработке, подготовке, и успешному проведению операции, особенно по выводу из глубокого вражеского тыла группы офицеров, содержавшихся в Комарнинском замке. Но в этих условиях очень много зависело от руководителя операции.
В этой связи самое время оценить личность наиболее вероятного руководителя исследуемой нами операции.
По моей версии руководителем и основным исполнителем операции являлся бывший начальник разведывательного отдела 20-го гвардейского корпуса подполковник Соловьев. Согласен я с тем, что эта версия требует дополнительного и более аргументированного обоснования. Некоторые сомнения возникают потому, что Владимир Соловьев являлся начальником разведки 20-го гвардейского корпуса с апреля 1943 года до октября 1944 года, затем на этой должности служил полковник Тутукин П.Г. Но даже тот факт, что Владимир Соловьев, по каким-то невыясненным нами причинам, уступил должность начальника разведки корпуса Петру Тутукину, только укрепляют нашу уверенность в том, что и в своем новом качестве Соловьев более других кандидатов подходит на роль руководителя разведывательно-диверсионной группы в тылу немецко-венгерской группировки. Более того, по анализу общей обстановки в полосе наступления армий 3-го Украинского фронта и методов действий нашей разведки армейского и фронтового уровня можно предположить, что Соловьев, сдав должность начальника разведки корпуса своему приемнику, продолжил службу в качестве заместителя начальника разведывательного отдела 4-й гвардейской армии, либо в должности офицера разведывательного отдела штаба фронта. Можно не сомневаться в том, что на армейском или фронтовом уровне для профессионального разведчика Соловьева, имевшего большой опыт контрразведывательной деятельности, открывалось более широкое поле деятельности.
Что нам известно о подполковнике Владимире Анатольевиче Соловьеве? Из имеемых в нашем распоряжении источников информации выясняется следующее.
СОЛОВЬЕВ ВЛАДИМИР АНАТОЛЬЕВИЧ - сотрудник военной разведки, гвардии подполковник.
Из послужного списка на офицера пограничных войск НКВД капитана Соловьева В.А. «…Родился в 1909 году в Черниговской губернии, в городе Борздка (Воткинск), член ВКП(б) с 1930 года. В Погранвойсках ОГПУ-НКВД с 1930 года.
По дополнительной информации на Заместителя по разведке начальника 12-го Погранотряда Пограничных войск НКВД Прибалтийского округа: Семья : жена - Соловьева (Морозова) Евгения Александровна 1913 года рождения, дочь Тамара 1935 года рождения, дочь Зоя 1938 года рождения и мать жены Морозова Мария Макеевна 50-ти лет.
Участник похода в Западную Белоруссию в сентябре 1939 года. На июнь 1941 года капитан Соловьев В.А. - заместитель по разведке, он же начальник 5-го отделения (разведывательного управления) 12-го пограничного отряда ПВ НКВД Прибалтийского округа в Либаве…».
Из архивной справки, приложенной к послужному списку подполковника Владимира Соловьева следует, что 25-го июня в боях в районе Либавы он был контужен. Далее, имеется запись о том, что капитан Соловьев продолжил службу в составе войск НКВД по охране тыла Калининского фронта.
Cразу возникает вопрос о службе Соловьева с конца июня до середины октября 1941 года, потому как Калининский фронт был образован 19 октября 1941 на основании директивы Ставки ВГК от 17 октября 1941 года.
Разрыв во времени три с половиной месяца дает нам основание предполагать, что в период между июлем и октябрем капитан Соловьев не исполнял официальных служебных обязанностей, по крайней мере, из той категории, что вносятся в послужной список. Даже, если предположить, что, получив сильнейшую контузию, Соловьев находился в госпитале, то и этот факт был бы обязательно отмечен в личном деле офицера, с приложением соответствующей справки, заверенной главным врачом и замполитом начальника госпиталя. При этом в личном деле была другая справка, дающая повод для конкретных выводов и некоторых размышлений.
Из анализа этого документа можно сделать следующие выводы:
1. Официальное восстановление Владимира Соловьева в кадрах НКВД произошло не ранее срока издания приказа по погранвойскам охраны тыла фронта от 19 марта 1942 года.
2. Постановка на все виды довольствия состоялось не ранее мая , потому как рассылка выписки из приказа в соответствующие инстанции были направлены 24 апреля того же года.
3. Не ранее этого срока семья Соловьева получила официальную информацию о его «воскрешении» из категории без вести пропавших.
4. Даже с учетом привычных проволочек нашей военно-административной системы не сложно предположить, что Соловьев был допущен к выполнению служебных обязанностей не ранее февраля 1942 года.
5. Теперь предстоит ответить на вопрос - где был и чем занимался Соловьев в течение предыдущих семи месяцев?
Как известно, группировка наших войск, находившаяся на момент начала войны в районе Либавы, в ходе пятидневных ожесточенных боев была разгромлена и значительная часть наших воинов попала в плен. Об организации обороны Либавы, возглавляемой командиром 68-й стрелковой дивизии генерал-майором Дедаевым, имеется немало сведений. Сам Дедаев 24 июня в ходе приграничного сражения был смертельно ранен, а оборона порта и города, приняв «очаговый» характер, продержалась до 26 июня. Последние очаги сопротивления были подавлены немцами 29 июня. Официально считается, что непосредственно оборона Военно-морской базы продолжалась в течение четырех суток.
По сути, система обороны Либавы была нацелена на обеспечение эвакуации военно-морской базы, руководимой контр-адмиралом Клевенским. ЭМ «Ленин» и шесть подводных лодок, находившихся в ремонте, при оставлении базы были взорваны, сам же командир базы эвакуировался на торпедном катере. По организации эвакуации, можно судить уже потому, как Клевенскому грозил суд за сорванную эвакуацию базы и большие потери технического имущества и гибель кораблей. Не смог избежать плена даже начальник училища ПВО ВМФ, расположенного в Либаве, генерал-майор береговой службы И.А. Благовещенский. Кстати, впоследствии, Благовещенский оказался среди ближайших соратников генерал-лейтенанта Власова в составе штаба РОА.
По воспоминаниям немногих оставшихся в живых участников обороны Либавы, в составе нескольких групп, пробившихся в Вентспилс, капитана Соловьева не было.
С учетом же немалого служебного опыта и практики разведывательной работы, можно предположить, что Соловьев скрывался на одной из конспиративных квартир, а затем по немецким тылам в течение нескольких месяцев выходил в расположение наших войск. Получается, что опытный офицер-контрразведчик, избежав пленения в Либаве в июне, в своем стремлении выйти из окружения, появился на Калининском фронте не ранее конца ноября. Очень сомнительно, что основной причиной столь длительного нахождения капитана Соловьева на оккупированной врагом территории, была контузия, полученная в ходе боев за Либаву. Тем более, что факт перенесенной контузия, в отличие от ранений, оставлявших шрамы и увечья, по прошествии пары месяцев слишком сложно доказать.
При анализе архивных документов РГВА, уточняющих отдельные этапы службы Владимира Соловьева в 1941 году, имеется и такая запись: Фонд 32880, Опись 1, Дело № 147, лист 570. «…последнее местом службы - 3-е отделение 1-го отдела 2-го Управления ГУПВ 12 ПО, воинское звание - капитан…». Далее указывается, что капитан Владимир Анатольевич Соловьев «…пропал без вести» не позднее 24.11. 1941 года…». Не сложно предположить, что это стандартная запись в личных делах офицеров, о судьбе которых не было достоверных сведений на момент заполнения отчетных документов по потерям личного состава армии и флота за период боев в 1941 году. Тем не менее, эта запись позволяет утверждать, что в расположении наших частей, Соловьев появился не ранее декабря 1941 года.
Нет в личном деле Соловьева и отметок о прохождении каких-либо проверок в Особых отделах, либо в комиссиях «фильтрационных» лагерей, активно действовавших в ту пору.
Невольно приходится поверить в то, что на офицеров НКВД ,в том числе и на пограничников, велось по два личных «Дела», так же выдавалось два удостоверения личности ,- по одному из которых они числились «по армии», или «по флоту», а по другому - на штатных должностях в структурах НКВД. И должности в них указывались «липовые», примерно соответствовавшие их воинским званиям. Кстати, капитан НКВД приравнивался к званию армейского подполковника, и носил в петлицах по три «шпалы». Да и спрос с офицеров НКВД, погранвойск и сотрудников особых отделов, оказавшихся в ситуации, подобной Соловьеву, был свой - «особый». В экстремальной ситуации такой «сотрудник» мог одеть гражданский костюм, и действовать по заранее отработанной и утвержденной руководством «легенде», предъявляя при проверках такие же «легендированные» паспорта, или удостоверения. А в качестве свидетелей их «героических» действий могли сгодиться те же хозяева конспиративных квартир, с потрохами повязанные со структурами НКВД.
Однако, следует учесть, что при смоделированном нами ходе событий, не сохранилась бы в личном деле офицера НКВД справка с жестокими словами - «без вести пропавший»….
Быть может, Соловьев не избежал плена? Капитан НКВД, ведущий сотрудник штаба пограничного отряда, слишком заметная фигура для маленькой, пограничной Либавы, насыщенной немецкой агентурой и их пособниками из числа местных жителей. Да и местные латыши советского офицера-пограничника посчитали бы за счастье сдать немцам.
Здесь уже никакая легенда и выкрутасы с липовыми документами не сработали бы. Тот же генерал Благовещенский - начальник училища ПВО ВМФ, возглавлявший во главе своих курсантов северо-западный сектор обороны базы, при попытке проскочить в Виднаву 6-го июля был перехвачен вооруженными националистами - «айсаргами» и передан немецким полевым жандармам. Кстати, тот же Благовещенский, принимая во внимание его дальнейшее «плодотворное» сотрудничество с генералом Власовым, на роль фанатичного советского патриота не претендовал, а значит и покрывать того же Соловьева перед немцами, - не стал бы.
А вот тут что либо спрогнозировать сложно. Это Благовещенский - в прошлом штабс-капитан Императорской армии, вполне мог надеяться на какое-то снисхождение немцев. С контрразведчиками, политработниками и пограничниками немцы особенно не церемонились. Остается предположить, что Соловьеву, в случае пленения, удалось скрыть свою должность, а возможно и звание по линии НКВД. В первые дни и недели войны немцы еще не достигли той степени озверения, что отмечалась к концу кампании 1941 года.
Предположим, что прикинувшись командиром пехотного батальона, с явными признаками контузии, Соловьев, промаявшись пару недель в каком-либо немецком лазарете, успешно бежал, и скрывался на одной из конспиративных квартир. Воспользовавшись поддельными документами, по системе старых явок он мог выйти на контакт с партизанами в соседних с Прибалтикой областях. С учетом резко «ушедшего» на восток фронта, повоевал в партизанском отряде, обеспечивая себе «алиби» для достойного возвращения, и только потом,- в январе-феврале 42-го года перебрался через линию фронта. На руководящие должности в системе НКВД бывших «окруженцев» и тем более офицеров, побывавших в плену, либо на оккупированной врагом территории, назначали только после всесторонней проверки. Должно быть, на время этих проверок до марта 1942 года Соловьеву пришлось послужить рядовым «опером» в системе охраны тыла Калининского фронта. Тогда становится понятным замалчивание кадровиками периода «партизанщины», и не возникает вопросов по безболезненному возвращению Соловьева в армейский строй.
И все-таки в этот замутненный период военной биографии Соловьева, было что-то такое, за что его постоянно обходили наградами, и не спешили присваивать очередные звания. Если судить по очередной записи в личном деле, в систему армейской разведки Соловьев попал «лишившись» одной шпалы на петлицах.
Судите сами. С лета 1942 года В.А. Соловьев в звании майора - начальник разведывательного (2-го) отделения штаба 27-й гвардейской стрелковой дивизии 4-й Гвардейской армии. Кстати, в течение июня месяца 1943 года 20-м Гвардейским корпусом в этой армии командовал основательно тертый жизнью генерал Горбатов.
Весьма существенным фактом является упоминание о личном участии Владимира Соловьева в рейдах фронтовых разведчиков.
«…Неоднократно возглавлял разведывательные группы, действовавшие в тылу противника. Так,23.09.1942 года. Разведгруппа под его командованием успешно проникла в тыл противника, захватила в плен 8 немцев и успешно возвратилась в часть. В следующем выходе РГ под его командованием захватила 5 пленных, в том числе 4-х пехотинцев и летчика, а также трофеи : орудие 75 мм и два ящика снарядов к нему, ручной миномет ,ручной пулемет…»
Эти, казалось бы, нетипичные для руководителя разведки дивизионного уровня боевые эпизоды, позволяют нам сделать выводы о том, что Владимир Соловьев имел немалую практику разведывательных рейдов по фронтовым тылам противника.
С февраля 1943года В.А. Соловьев, ставший подполковником, – начальник разведывательного отдела штаба 20-го Гвардейского стрелкового корпуса 4-й Гвардейской армии.
Тот факт, что для перехода через линию фронта нашими разведчиками был выбран участок 4-й Гвардейской армии определенно предполагал, что разведывательная операция по выводу наших военнопленных офицеров с территории противника планировалась, как минимум на базе разведывательного отдела штаба армии, а осуществлялась по ряду косвенных признаков сотрудниками ОКР 20-го Гвардейского стрелкового корпуса. Обеспечение перехода линии фронта осуществлялось на участке одной из дивизий корпуса,- предположительно – 27-й Гвардейской стрелковой, отделение «Смерш» которой Владимир Соловьев возглавлял до назначения начальником ОКР 20-го корпуса. В этом несложно убедиться, проанализировав линию фронта, занимаемую дивизиями 20-го Гвардейского стрелкового корпуса на момент возвращения разведывательно-диверсионной группы под командированием подполковника Соловьева.
Когда я преподавал предмет «Прикладные исторические дисциплины» на историческом факультете НГУ у меня был специальный семинар по Униформалогии. В качестве зачета студентам , зная время написания портрета, предлагалось по портрету военачальника в парадной форме со всеми орденами и регалиями, а иногда и узнавая по портрету предложенного для описания «фигуранта», смоделировать боевую биографию генерала, либо прохождение карьеры сановником, либо чиновником. Так вот, и в нашем случае проведем анализ боевых наград подполковника Соловьева. Орденом Боевого Красного Знамени он был награжден 6 апреля 1943 года. Судя по боевому пути 27-й Гвардейской стрелковой дивизии, начальник ее разведки был награжден за боевую деятельность в период Сталинградской битвы. В июле 1943 года за участие в тех же боях он был награжден медалью «За оборону Сталинграда». Медалью «За боевые заслуги» Соловьев был награжден в феврале 1944 года, а орденом Красной Звезды в сентябре 1946 года. Если учесть, что орден «Красной Звезды» был ему вручен за «выслугу лет» в офицерских должностях, то несложно сделать вывод, что заслуги офицера, прослужившего все военные годы на ответственных должностях в разведке, были оценены, скажем так,- очень скромно.
Довольно странным является и то, что в личном деле, при отметке о награждении Владимира Анатольевича в 1985 году орденом «Отечественной Войны», нет записей о награждении его медалями - «За взятие Белграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены» и «За взятие Праги». Этими наградами были отмечены все участники боев на 3-м и 2-м Украинских фронтах и на Дунайской флотилии. Награждение этими медалями было произведено в 1950-1951 годах. Тем же участникам боев, что находились к тому времени в «запасе», медали вручали местные военкомы. Если бы Владимир Соловьев продолжил службу, то в 1950 году он был бы награжден орденом «Красного Знамени» «…за 20-ть лет безупречной службы в Вооруженных силах на офицерских должностях». По ряду косвенных признаков можно предположить, что не заладилось послевоенная служба, а быть может, и в жизнь у ветерана войсковой разведки.
Что же касается других участников операции в Комарно, то, свои соображения и предположения по ним я делал в процессе нашего несколько сумбурного исследования - расследования. Опять-таки, по общей оценке, участники группы были профессиональными разведчиками войскового звена (не исключая варианта привлечения к операции агентов по линии ГРУ – Б.Н.).
Мы уже вели речь о том, что в период пров
едения рейда по освобождению офицеров, содержавшихся в замке Комарно, казачьи полки дивизии генерала фон-Паннвитца находились во второй линии обороны по западному берегу реки Драва – в районе Апатина,- то есть в оперативной доступности от позиций, занимаемых дивизиями 20-го Гвардейского стрелкового корпуса, что по моему предположению и способствовало привлечению к операции сотрудников разведки штаба казачьей дивизии - Евгения Зеленого и Валентина Полякова.
Как уже отмечалось, Казачий корпус Гельмута фон-Панвиттца, завершив процесс формирования к началу декабря 1944 года, занимал позиции на участке берега Дравы. На противоположном берегу реки на позициях находились войска 3-й Югославской и 1-йБолгарской армии, обеспечивавших левый фланг войск 3-го Украинского фронта, нацеленного по излучине Дуная и реки Шио от Шарбогарда в направлении на юго-западную окраину Будапешта в районе Бичке…
Судя по тому, что из группы разведчиков, обеспечивавших переход бывших «узников» замка в Комарно , в штаб 4-й Гвардейской армии прибыли только два фигуранта, назвавшиеся Александром Захарченко и Владимиром Макаровым , можно предположить, что двое других участников операции- Евгений Зеленой и Валентин Поляков после встречи всех участников перехода с разведывательным подразделением, вышедшим им на встречу, вернулись из нейтральной полосы на территорию противника.
Прежде всего, это может означать, что Зеленой и Поляков более чем уверенно ощущали себя в роли старших унтер-офицеров вермахта, прикомандированных к одному из штабов дивизии генерала Паннвица, а быть может - таковыми и являлись? По моей версии,- именно эти два фигуранта - Зеленой и Поляков имели непосредственное отношение к структурам разведки казачьего корпуса Гельмута фон Паннвитца. Кроме косвенных признаков и оперативного чутья, в пользу этой версии говорит дворянская фамилия - Зеленой и казачья фамилия- Поляков. По сведениям Александра Масленникова, сообщенным им представителю СМЕРШа при допросе, эти участники операции владели немецким языком, что в значительной степени свидетельствует в пользу их эмигрантского «происхождения».
Я очень сомневаюсь в том, что наши штатные разведчики корпусного и армейского звена владели в совершенстве немецким языком.
По всем признакам - необычная фотография. В центре «фото композиции» - разведчик в форме офицера вермахта. На коленях у него фуражка. По его «центровому» положению на фото, очень похоже, что перед этим происходило его чествование сослуживцами по фронтовой разведке. Можно не сомневаться в том, что подобное коллективное фотографирование фронтовых разведчиков стало возможным после завершения боевых действий в Европе. Да и в более поздние времена офицеры, служившие в войсковой разведке, привычно уклонялись от фотографирования.
Скорее всего эта фотография была сделана в процессе расформирования разведывательного отдела, и фотографировались разведчики, в надежде, так сказать,- «на долгую и добрую память» о совместной боевой службе. Поскольку нам так и не удалось в полной мере представить себе облик подполковника Соловьева, стоит обратить внимание на двух офицеров, прибывших на фотографирование последними, и потому примостившихся в кормовой части большой десантной лодки. Внешне они заметно выделяются на фоне офицерской молодежи своим возрастом и солидностью.
Наверняка они относились к руководству разведывательным отделом фронта. Не даром, рядом с ними «пристроились» две миловидные девушки, одна из которых по-свойски, повисла на плече ближайшего к нам офицера. Как знать, быть может это и был Владимир Анатольевич Соловьев?
Мы уже вели речь о том, что для проведения операции такого уровня нужны были веские причины и ее проведение требовало основательной подготовки, анализа деятельности агентурной разведки фронтового и армейского уровня; оперативного взаимодействия с группами антифашистов в среде венгров и казачьих формирований генерала Гельмута Паннвитца.
Мы уже убедились в том, что среди командования 4-й гвардейской армии и штаба 3-го Украинского фронта были руководители, способные принимать ответственные решения на проведение диверсионных и разведывательных операций , не обязательно согласовывая их с вышестоящим командованием.
После всесторонней оценки командного состава 4-й гвардейской армии и тех сотрудников штаба фронта, от которых зависело принятие решения на проведение исследуемой нами операции, возникло сомнение в том, что того времени, в течение которого происходило развертывание соединений армии от полосе от Байя до Мохач было бы достаточно на проведение всех мероприятий по разработке, подготовке, и успешному проведению операции по выводу из глубокого вражеского тыла группы офицеров, содержавшихся в Комарнинском замке.
В который раз стоит признать, что по уровню специальной подготовки, личной практики в организации и проведении разведывательных и контрразведывательных операций, из руководителей разведки корпусного и армейского уровня в 4-й гвардейской армии подполковник Соловьев - самая подходящая кандидатура на роль командира разведывательно-диверсионной группы. Мы уже отмечали, что Владимиру Соловьеву по должности начальника разведки 20-го гвардейского корпуса была уготована боевая функция организатора базы по подготовке разведывательной операции и ее проведению. При этом очень велика вероятность и того, что подполковник Соловьем лично возглавил диверсионно-разведывательную операцию в Комарно.
Остается немало вопросов, на которые сложно дать вразумительные ответы. Сложно объяснить столь скромные награды, которыми был награжден этот руководитель разведки армейского уровня. Более того, есть все основания утверждать, что карьерный рост нашего фигуранта «застопорился» на звании подполковника , при том, что должностная категория начальника ОКР «Смерш» гвардейского корпуса –«полковник»... Одной из причин подобного явления мог быть «замутненный» период службы Соловьева в начальный период войны, второй и не менее важной - могла стать «провальная» деятельность разведывательного отдела 3-го Украинского фронта накануне наступления группы армий «Юг» в период с 2-го января по конец февраля 1945 года.
В очередной раз определимся, - какие цели преследовало командование , планировавшее операцию, и какие задачи оно ставила перед непосредственными исполнителями и лицами, отвечавшими за обеспечение операции на основных этапах ее проведения.
Не так давно демонстрировался боевик «Найти или уничтожить» о действиях нашей специальной группы, имевшей задание обнаружить и вывести из немецкого тыла старшего лейтенанта Джугашвилли- сына И.В. Сталина.
По сложности, дерзости и риску исследуемой нами операции можно предположить, что основной целью операции было освобождение какого-то одного из десяти содержавшихся в Комарнинском замке офицеров. При этом, можно считать, что остальным, включенным в группу «побега», - просто повезло,- они оказались в нужное время в нужном месте…
В качестве заключения.
Завершая это несколько сумбурное и не всегда последовательное исследование, мне предстоит сделать выводы о результатах борьбы разведок в ходе Будапештской наступательной операции.
Если не мудрствовать лукаво, как говаривал Владимир Ефимович Виленчик, мастерски преподававший физику в первой школе Севастополя в 60-х годах прошлого века, то можно было бы, что называется,- включить дурака, и заявить, - раз мы, в конечном итоге победили, - значит и наши разведка и контрразведка, «переиграли», осилили и разгромили своих противников - разведчиков и контрразведчиков стран, воевавших против советской армии в этой грандиозной битве. Но есть причины, по которым сделать такой вывод, как-то язык не поворачивается, и рука написать об не поднимается. Причем, я надеюсь, что мои читатели, хотя бы, вскользь просмотревшие эту книгу, по крайней мере, не стали бы спешить с выводами по заявленной, и в целом, исследованной нами теме.
Для того, чтобы определиться и утвердиться в своем мнении, я бы рекомендовал внимательно просмотреть в разделе «Приложение», состав тех абвер-групп и абвер –команд, что противостояли советским разведчикам и контрразведчикам на всех этапах этого важнейшего по всем меркам сражения завершающего этапа войны в Европе.
При этом анализе, следует учесть текучесть кадров, боевые потери, понесенные этими группами и командами, но не забывать о солидном пополнении, полученном на последнем этапе борьбы.
При самом беглом ознакомлении с накопленным боевым опытом и составом этих подразделений, боевое ядро которых более чем на 50-60% было представлено русскими эмигрантами и бывшими военнослужащими советской армии, становится очевидным тот факт, что такой состав этих специальных подразделений превращал их в очень серьезного противника для наших специальных служб.
Просмотрев рекомендованные мной списки и оценив потенциальные возможности тех озлобленных на советскую власть идейных бойцов , представлявших, как говорится - «в одном лице» - профессионально подготовленных разведчиков, изобретательных контрразведчиков и умелых, отчаянных диверсантов, легче ответить на вопрос, - смогли ли руководители наших специальных служб мобилизовать им достойное противодействие, и в честном, мужском поединке осилить, свалить и победить такого противника?
Со своей стороны, внимательно оценив число немецких разведывательных подразделений, сосредоточенных в центральном районе Венгрии, и общее количество, входивших в них, высокопрофессиональных разведчиков, контрразведчиков и диверсантов, нацеленных на борьбу с наступавшими советскими войсками, можно сделать следующие выводы:
1. За весь период военных действий в Европе, ни на одном из участков советско-германского фронта не наблюдалось сосредоточения такого числа специалистов разведки и диверсий, способных, противодействуя нашим специальным службам, вскрывать планы наших штабов, вносить хаос и нестабильность тылы наших фронтов, обеспечивая разведданными свои войска в обороне и наступлении. И это, заметьте, - без учета целых полков и бригад, сформированных из курсантов разведывательных школ, получивших разведывательную и диверсионную подготовку, и представлявших собой солидный резерв для пополнения специальных подразделений.
2. Следует признать, что практика создания целого ряда специальных подразделений - Абвер групп и абвер-команд, подчинявшихся своему руководству и лишь оперативно взаимодействовавших с командованием армий и группировками войск, в значительной мере себя оправдало. Именно это условие позволяло перемешать и сосредотачивать, по сути, автономно действовавшие разведывательные подразделения на угрожаемых направлениях. При этом, действия этих специальных подразделения не отменяло и не подменяло в вермахте разведывательную деятельность штабов всех уровней.
3. В структурах советских войск, военной разведкой руководили соответствующие штабы, что при многоступенчатой, централизованной системе руководства, в известной степени, сковывало деятельность руководителей разведки полков, дивизий, корпусов, армий и фронтов при принятии решений на разведывательные операции разного уровня.
4. Деятельность центрального аппарата ГРУ, при успешном руководстве стратегической и агентурной разведкой, было не в состоянии эффективно руководить разведывательной деятельностью многочисленных фронтов. Именно по этой причине, начиная с третьего этапа войны, часть своих функций ГРУ передало РУ фронтов, отдельных группировок и флотов.
Сноски
{1}. Были периоды, когда генерал Галанин значительно опережал «по службе» амбициозного Толбухина. Когда Толбухин с переменным успехом в течение двух лет возглавлял штабы Закавказского округа и тыловых на тот период Закавказского и Кавказского фронтов, генерал Галанин, вступив в войну командиром 17-го стрелкового корпуса в составе 18-й армии, участвовал в приграничных сражениях, с переменным успехом отражал наступление превосходящих сил противника на Правобережной Украине. В июле 1941 года корпус вёл ожесточённые бои на Уманском направлении. В сложных условиях И. В. Галанин проявил твёрдость и настойчивость при ведении обороны и боевых действий в окружении. С августа 1941 года И. В. Галанин — командующий 12-й армией Южного фронта, а с ноября — 59-й армией Волховского фронта, участвовал в контрнаступлении под городом Тихвин. С апреля 1942 года — командующий армейской группой войск 16-й армии Западного фронта, в июне-августе — заместитель командующего 33-й армией этого же фронта, с августа заместитель командующего войсками Воронежского фронта.
К этому сроку генерал-майор Толбухин по своей должности начальника штаба Крымского фронта не найдя «общего языка» с представителем Ставки на фронте комиссаром 1-го ранга Львом Мехлисом, был снят с должности и отправлен в резерв Ставки с самыми мрачными перспективами. После вынужденного «отстоя» в резерве Толбухин был назначен заместителем командующего на тот момент тылового Сталинградского военного округа. По всем признакам Толбухину грозила опала, аналогичная той, что уже обрушилась на бывшего командующего Крымским фронтом генерал-лейтенанта Козлова, после разгрома фронта снятого с должности и сниженного в воинском звании до полковника. Помог счастливый случай. Сталину вовремя напомнили об «опальном» генерале и его конфликте с Мехлисом, к которому сам Верховный не испытывал добрых чувств. Вождю захотелось взглянуть на генерала, который осмелился конфликтовать с Мехлисом. Толбухин был вызван в Ставку и назначен командующим 57-й армии Сталинградского фронта. В это же время И. В. Галанин, командуя 24-й армией Донского фронта, обеспечил разгром западного фланга румынской армии, входившей в группировку генерала Паулюса под Сталинградом.
В конце января 1943 года управление 24-й армии было выведено в резерв Ставки ВГК и в последующем передислоцировано в город Воронеж, где преобразовано в 4-ю гвардейскую армию. 27 января 1943 года И. В. Галанину присвоено звание генерал-лейтенанта. Кстати, Толбухину это звание было присвоено 19 января 1943 года. Казалось бы - паритет достигнут,- оба командармы и в равных званиях. В дальнейшем, Сталин благоволил Толбухину, не придавая значения «отдельным недоразумениям», преследовавшим амбициозного генерала. Командуя 68-й армией Толбухин уже 28 апреля 1943 года становится генерал-полковником. С марта 1943 года Ф. И. Толбухин, командуя войсками Южного фронта при освобождении Северной Таврии, становится генералом армии. Командуя войсками 4-го Украинского (бывшего Южного) фронта в апреле – мае 1944 года по результатам Крымской операции, становится маршалом. Кстати - 2-й гвардейской армией в той операции командовал однокашник Толбухина по академии генерал армии Григорий Захаров.
Миусская, Донбасская, Мелитопольская, Крымская операции - безусловно,- все это шло в «зачет» Толбухину. Что же касается генерал-лейтенанта Галанина, то он с апреля 1943 года командуя 70-й армией Центрального фронта, участвовал в Курской битве. Армия под его командованием отражала атаки ударной группировки германской 9-й армии, пытавшейся прорваться к Курску с севера. С переходом советских войск в контрнаступление, армия Галанина участвовала в Орловской операции, наступая на село Тросна, южнее села Кромы. После этого сражения управление армии было выведено в резерв Ставки ВГК, а в сентябре И. В. Галанин вновь назначен командующим 4-й гвардейской армии. Армия под его командованием попеременно действуя в составе Воронежского, Степного и 2-го Украинского фронтов участвовала в Белгородско-Харьковской наступательной операции. Развивая наступление, войска армии вышли к Днепру, форсировали его и в ноябре-декабре 1943 года в ходе Знаменской операции вели успешные бои по расширению плацдарма на криворожском направлении. Показателен такой факт,- из двух орденов Кутузова 1-й степени, которыми был награжден Галанин, первый из них имел №1. То есть, генерал Галанин был первым из полководцев , награжденных этим почетным полководческим орденом. Это ли не признание его заслуг на самом высоком уровне?
В январе 1944 года армия участвовала в Кировоградской наступательной операции.. В конце января-феврале 1944 года И. В. Галанин — командующий 53-й армии 2-го Украинского фронта. Армия под его руководством участвовала в окружении и уничтожении противника в Корсунь-Шевченковской операции. Просматривается тенденция - использование грамотного командарма на самых ответственных участках воюющих фронтов. После участия в Ясско-Кишеневской операции в августе 1944 года армия была выведена в резерв, а приказом Ставки от 3-го ноября передана в состав 3-го Украинского фронта. Передислокация соединений армии в Сербию заняло не более 2-х недель.
Неужели, самолюбивый и амбициозный Толбухин по-прежнему видел в Галанине конкурента? Приходится признать, что рассудительный, грамотный, знающий себе цену командарм пришелся «не ко двору» маршалу, «покорившему»? Бухарест, Софию и Белград, и уже готовому «принять ключи» от Будапешта и Вены.
Не имея дополнительной информации, оперируем только фактами. Пробыв в резерве Ставки до ноября 1945 года, генерал Галанин был назначен заместителем командира корпуса в группе войск в Германии и в сентябре 1946 года в неполные сорок семь лет был отправлен в отставку.
{2} При всем уважении к памяти маршала Толбухина, следует отметить, что после вхождения в «звездную» пору, он всюду подтягивал «свою команду»… А вот, члены этой «команды» не всегда оправдывали его доверие. Так и в последнем случае, когда на должность командующего 4-й гвардейской армией был назначен однокашник по академии и бывший сослуживец маршала - генерал армии Григорий Захаров. Не пройдет и двух месяцев, как действуя по плану операции под романтическим названием «Весеннее пробуждение» передовые группы немецких танковых дивизий выйдут к Дунаю севернее Дунапентеле. Основной клин немецкого наступления рассек позиции, занимаемые дивизиями 4-й гвардейской армии. 135-й стрелковый корпус был фактически разгромлен и его разрозненные части в беспорядке отступали. Соединения армии понесли громадные потери в людях и в технике, катастрофа грозила всей армейской группировке 3-го Украинского фронта, прижатой к берегу Дуная. В этой ситуации начальник штаба армии генерал-майор Деревянко лично возглавил оборону своего КП , не прерывая процесса управления корпусами и дивизиями, отражавшими танковые атаки врага. Маршал Конев вспоминал: «Верховный Главнокомандующий в разговоре с маршалом Толбухиным не исключал варианта отвода войск фронта за Дунай. Этот вариант был отвергнут Толбухиным, прежде всего, потому, что грозил полным разгромом фронта». По результатам разбора событий, поставивших войска фронта на грань катастрофы, в начале марта генерал армии Григорий Захаров был «…освобожден от занимаемой должности по состоянию здоровья».
Основной период командования армией генералом Захаровым не попадает во временные рамки нашего исследования, - Григорий Федорович принял армию 6-го декабря, когда диверсионно-разведывательная группа с освобожденными из плена офицерами уже вернулась с задания. Тем не менее, тот негатив, что накопился у меня по отношению к этому генералу, заставляет уделить ему страничку текста. Краткая характеристика на генерала Григория Захарова за период войны.
…С августа 1941 года Григорий Захаров начальник штаба Брянского фронта. С октября 1941 года — командующий войсками Брянского фронта. По воспоминаниям маршала А. И. Ерёменко (Ерёменко А. И. В начале войны)
«Командный пункт находился в лесу вблизи Невеля. Командовал армией генерал-майор Ф. А. Ершаков — человек храбрый и добросовестный. В проведении принятых решений он был требователен и настойчив, характер имел спокойный, ровный. Его удачно дополнял начальник штаба армии — генерал-майор Г. Ф. Захаров, оперативно достаточно подготовленный и очень волевой, но не в меру горячий и подчас грубоватый…». Стоит объективно оценить такую характеристику данную Захарову генералом Еременко, потому как сам он периодически использовал в воспитательных целях суковатую палку, на которую опирался после ранения ноги.
С декабря 1941 года генерал Григорий Захаров заместитель командующего войсками Западного фронта.
По свидетельству начальника разведки 1-го гвардейского кавалерийского корпуса полковника А. К. Кононенко: «…безграмотные действия генерала Г. Ф. Захарова при штабе корпуса привели к неоправданным многочисленным людским потерям при прорыве немецкой обороны вдоль Варшавского шоссе во время Ржевско-Вяземской операции, а также к захлопыванию немецкими войсками полосы прорыва вслед за прорвавшейся группой генерала Белова. Причём сам Г. Ф. Захаров в прорыве не участвовал, а остался во втором эшелоне (325-я стрелковая дивизия, тылы, артиллерия, зенитные средства и боеприпасы), который по его инициативе в прорыв не пошёл. «Те задачи, которые ставились перед группой войск Белова Г. К. Жуковым, заместитель которого генерал Захаров с пистолетом в руках „проталкивал“ её в тыл врага, были ошибочны, оперативно неграмотны, а действия самого Захарова — просто преступными» ( Ф. Д. Свердлов, 2002, глава «Письма прокурора»).
С октября 1942 по февраль 1943 года Григорий Захаров заместитель командующего войсками Сталинградского и Степного фронтов. С февраля 1943 года — командующий 51-й армией Южного фронта. После жесточайшего разгрома Крымского фронта, остатки этой армии были эвакуированы на Тамань, и послужили основой для вновь формируемой армии с прежним номером. Во главе 51-й армии Григорий Захаров участвовал в Миусской операции, проводимой командующим Южным фронтом Толбухиным.
С 30 июля 1943 года генерал Захаров - командующий 2-й гвардейской армией Южного фронта. Командовал той же армией в составе того же фронта, переименованного в 4-й Украинский, под командованием Толбухина в операции по освобождению Крыма . При штурме Севастополя с Северной стороны армия, продвигаясь с большим трудом, не столько громила противника, сколько «выдавливала» его с позиций, при этом понесла очень большие потери, достигнув береговых участков Северной бухты, когда центральная часть Севастополя была взята частями Приморской армии. С июля 1944 года генерал-полковник Захаров - командующий войсками 2-го Белорусского фронта. Во главе фронта участвовал в Белорусской стратегической наступательной операции и в Ломжа-Ружанской наступательной операции. 28 июля 1944 Григорию Захарову присвоено звание генерала армии, а уже в августе он был в очередной раз отозван в резерв Ставки Главного Командования.
Забегая немного вперед, напоминаем, что с конца ноября 1944 года Григорий Захаров командовал 4-й гвардейской армией в составе 3-го Украинского фронта, который возглавлял маршал Толбухин. В ходе Балатонской операции штаб армии «…вовремя не выявил перед своим фронтом сосредоточения танковых соединений противника и не подготовил надежных противотанковых рубежей. В результате прорыва немцев к Дунаю в районе Дунафельдвара армия понесла тяжелейшие потери, а войскам фронта грозила реальная катастрофа». В большинстве наших официальных источниках сказано
– «… Войска фронта отразили последнее крупное наступление вермахта в войне, обескровив его ударную группировку…»( Материал из Википедии по маршалу Толбухину). При объективном анализе событий в Венгрии в январе - феврале 1945года, напрашивается аналогия с трагическими событиями под Варшавой летом 1920 года, когда успешно начавшаяся кампания против польских войск закончилась разгромом армии Тухачевского и катастрофой всего Западного фронта.
На этот раз в должности командарма Григорий Захаров удержался до подведения в Ставке итогов Будапештской операции, и 1 марта 1945 года был в очередной раз «… освобожден от занимаемой должности».
{3}. Из информации на начальника штаба 4-й Гвардейской армии генерал-майора Деревянко.
Родился Кузьма Деревянко 14 ноября 1904 года в селе Косенивка Уманского уезда Киевской губернии Российской империи.
Если верить доморощенным историографам генерала Деревянко, то еще учась в Харьковской школе военных старшин Кузьма заинтересовался японским языком и к выпуску из школы уже говорил и писал по-японски. Можно себе представить хлопца, заговорившего по-японски с малорусским акцентом… Между тем, поразительной настойчивости и выдающейся работоспособности будущего генерала можно только позавидовать.
Поступив в Военную академию им. М. В. Фрунзе, Деревянко выбрал для изучения английский и японский языки. В 1936 году он окончил специальное (разведывательное Б.Н.) отделение Военной академии им. Н.В.Фрунзе, после чего был направлен на работу в Разведывательное Управление РККА. С октября 1936 по май 1938 года он занимался переброской транспортов с оружием из Советского Союза в Китайскую Республику – через Тянь-Шань и Гоби. Очень похоже, что в Китае майора Кузьму Деревянко сменил подполковник Андрей Власов. За «работу» в качестве военного советника Китае тридцатитрехлетний разведчик был награжден орденом Ленина. Летом 1938-го, после возвращения из Китая, Деревянко был назначен на должность начальника 12-го административно-хозяйственного отдела по материальному обеспечению Разведуправления РККА.
9 апреля 1939 года появилась положительная характеристика, подписанная руководством РУ: «С работой вполне справляется. Хороший администратор, пользуется авторитетом, в личной жизни выдержан. Политически и морально устойчив, должности вполне соответствует. Изучает английский язык. Дальнейшее использование более целесообразно на разведывательной работе в войсках или в аппарате разведывательных отделов округов... Может командовать полком...».
Во время советско-финской войны подполковник К. Деревянко — начальник штаба Отдельной особой лыжной бригады. Это было разведывательно-диверсионное подразделение, сформированное в основном из студентов Ленинградского института физкультуры им. Лесгафта. Когда лыжный отряд мастера спорта В.Мягкова попал в засаду белофиннов и был разгромлен, Деревянко во главе другого отряда вынес из финского тыла раненых и погибших. За финскую войну Деревянко награжден орденом Красной Звезды и вне очереди стал полковником. С августа 1940 года К. Деревянко — заместителем начальника разведотдела Прибалтийского особого военного округа. В январе-марте 1941 года он выполнял особое задание в Восточной Пруссии, не сложно себе представить – какое…
С 27 июня 1941 года Деревянко К.Н. - начальник разведотдела штаба Северо-Западного фронта. В этом качестве он в августе 1941 года возглавил рейд в тыл гитлеровцев, в ходе которого из концлагеря под Старой Руссой было освобождено около двух тысяч наших пленных красноармейцев, многие из которых пополнили войска фронта. Здесь Деревянко в этой операции проявил не столько талант разведчика, сколько решительность строевого командира. Серьезная, масштабная диверсионно-разведывательная операция, но по своей сути напоминает исследуемую нами операцию по выводу из Комарно пленных офицеров. И в этой связи, угадывается инициатор последней операции.
4 мая 1942 года Деревянко был назначен начальником штаба 53-й армии Северо-Западного фронта и награждён очередным орденом Красной Звезды. По представлению комфронта Н.Ф. Ватутина и замначгенштаба А.М. Василевского Кузьме Николаевичу Деревянко присвоено звание генерал-майора. В качестве начальника штаба армии принимал активное участие в разработке операции по разгрому немецкой группировки под Демянском. Это была ответственейшая операция, так как Демянский «котел», сковывал действия Северо-
Западного фронта до конца февраля 1943 года.
В 1943 году 53-я армия в составе Степного фронта принимает участие в Курской битве, а затем в освобождении Харькова.
С декабря 1943 года Деревянко в качестве начальника штаба 57-й армии, а затем — 4-й гвардейской армии участвует в битве за Днепр. Он внес значительный вклад в успешное завершение Корсунь-Шевченковской битвы. В частности, хорошо направленным ударом гвардейцев в районе Шендеровки и Лисянки была уничтожена немецкая группировка Штеммермана, пытавшаяся вырваться из окружения.
Возглавляемый Деревянко штаб армии умело организовывал разгром гитлеровцев в ходе Яссо - Кишиневской операции, во время прорыва объявленной Гитлером «неприступной» оборонной линии «Маргарита» в районе озера Балатон в Венгрии, освобождения Будапешта и Вены. Не раз его имя как умелого полководца называлось в приказах Верховного Главнокомандующего. В критической обстановке, при прорыве фронта 4-й Гвардейской армии в районе озера Балатон и непосредственной угрозе штабу армии, на фоне преступной бездеятельности командующего армией Захарова, Деревянко организовал оборону командного пункта и сохранил управление армией.
19 апреля 1945 года К.Н. Деревянко присваивают звание генерал-лейтенанта. После окончания военных действий в Европе Кузьма Деревянко достойно представлял СССР в Союзном совете по Австрии. Доверяя Деревянко эту ответственную и почетную представительскую функцию, прежде всего, учитывался опыт его службы на ответственных должностях в разведке. Для сорокалетнего генерала - достойная карьера, большинство его ровесников по учебе в академии командовали бригадами и дивизиями. Стоит учитывать и тот факт, что в картотеке НКВД на Деревянко все годы службы скапливался компромат на его родственников. Осенью 1938 года два его родных дяди – Иов и Матвей – были репрессированы за участие в бандах «зеленых» во время гражданской войны. Имелась информация о том, что еще один его дядя - Радион погиб в бою с красными в районе Христиновки в 1919 году.
Припомнили и дядю Савву, на хозяйстве которого зять стал кулаком. И о брате Степане, осужденном на 4 года за вредительство, не забыли. Проверяли и заведомо ложную информацию о том, что отец Кузьмы Николаевича до революции был кулаком, а в период гражданской войны помогал бандитам продуктами и лошадьми. Все эти факты рассматривались ведомственными комиссиями. Каждого из пунктов обвинения было достаточно, чтобы получить изрядный тюремный срок, или, как минимум, навсегда распроститься со службой в разведке. По одной из версий, «…начальник политотдела РУ Ильичев потребовал от отделения «Z» целевого сбора данных, компрометировавших Кузьму Деревянко. С целью защиты от необоснованных наветов Кузьме Николаевичу пришлось обратиться напрямую к наркому обороны Климу Ворошилову.
В связи с предстоящей войной с Японией генерал-лейтенант Деревянко был назначен на должность начальника штаба 35 армии, входившей в состав нашей дальневосточной группировки. При следовании на Дальний Восток, в районе Читы, Деревянко получил телеграфный приказ - прибыть в ставку главкома советскими войсками на Дальнем Востоке маршала Василевского. Там генерал-лейтенанту Деревянко была вручена телеграмма Верховного Главнокомандующего товарища Сталина и начальника Генерального штаба Антонова о назначении представителем Главного командования советских войск на Дальнем Востоке при штабе генерала Макартура. Через несколько дней была сформирована группа из ответственных представителей командования, хорошо знающих английский язык. От ВМФ - контр-адмирал А. Стеценко, от ВВС - генерал-майор Н. Воронов. Во Владивостоке был подготовлен самолет для дальнего перелета через Китай и Южно-Китайское море на Филиппины с посадкой на военном аэродроме под Манилой. После длительного перелета Деревянко прибывает в штаб Союзных войск в Маниле. Именно генералу Деревянко от имени верховного командования и советского правительства было доверено подписать Акт капитуляции Японии.
{4}. В первые дни войны Дмитрий Шепилов добровольцем ушёл на фронт в составе московского ополчения, хотя имел «бронь», как профессор, и возможность поехать в Казахстан директором Института экономики. С 1941 по 1946 гг. в Советской Армии. Прошёл путь от рядового до генерал-майора, начальника политотдела Гвардейской армии. Воевал ополченцем, инструктором политотдела, заместителем начальника политотдела, военным комиссаром 173-й стрелковой дивизии. С ноября 1942 года под Сталинградом: начальник политотдела, член военного совета 24-й, затем 4-й гвардейской армии. Участвовал в сражении на Курской дуге, в Корсунь-Шевченковской, Ясско-Кишиневской операциях, в боях за Венгрию и Австрию. Генерал-майор с марта 1945 года. О дальнейшей карьере Дмитрия Трофимовича как партийного и государственного деятеля имеется немало информации.
Для нас важны отдельные этапы его государственной деятельности, в ходе которых он проявил, решительность, принципиальность, без боязни за последствия. Так, возглавив в июле 1948 года возглавил Отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), образованный на базе упраздненного Управления пропаганды и агитации, , он не поддержал члена ЦК Жданова в его разгромной политике с новыми литературными течениями. .Как следствие - в июле 1949 года снят с должности зав. Отделом пропаганды ЦК ВКП(б). Не имел работы до 31 января 1950 года, когда Г. М. Маленков предложил ему пост инспектора ЦК, а фактически своего неофициального помощника, помогавшего в теоретическом обосновании и составлении речей косноязычному и ленивому «шефу». В дальнейшем по предложению И. В. Сталина назначен руководителем авторского коллектива по созданию первого в СССР учебника политэкономии социализма. 2 июня 1956 г. указом Президиума Верховного Совета СССР Шепилов был назначен министром иностранных дел СССР, сменив на этом посту В. M. Молотова.
В июне 1956 года советский министр иностранных дел впервые в истории совершил турне по Ближнему Востоку, посетив Египет, Сирию, Ливан, а также Грецию. Во время переговоров в Египте с президентом Насером в июне 1956 года дал секретное согласие СССР спонсировать строительство Асуанской плотины. При этом Шепилов, по роду своей предыдущей деятельности не будучи профессионалом -международником, сумел убедить Хрущёва в форсировании налаживания отношений с арабскими странами Ближнего Востока в противовес нормализации отношений с Израилем. При этом следует учесть, что во время Второй мировой войны практически вся политическая элита стран Ближнего Востока в той или иной степени сотрудничала с гитлеровской Германией, а сам Насер и его братья в предвоенные годы обучались в германских высших военно-учебных заведениях.
социализма.
В историю вошел, как партийный и государственный деятель, посмевший выступить с критикой волюнтариста и троцкиста Никиты Сергеевича Хрущева.
Когда Маленков, Молотов и Каганович в июне 1957 попытались сместить Хрущёва на заседании Президиума ЦК КПСС, предъявив ему целый список обвинений, Шепилов, после некоторой паузы, поддержал их. .В передовице «Правды», «…клеймящей позором членов антипартийной группы, звучало - «…и примкнувший к ним Шепилов…».
{6}. Из справки на П.И. Ивашутина. В 1933 году после успешной сдачи выпускных экзаменов в Военной школе летчиков, Петр Ивашутин был направлен для прохождения службы в эскадрилью тяжелых бомбардировщиков авиабригады Московского военного округа на должность летчика-инструктора. В 1934-1935 гг. служил летчиком бомбардировщика ТБ-3, а в 1937 году был назначен командиром экипажа тяжелого бомбардировщика. В том же году П.И. Ивашутин поступил в Военно-воздушную академию имени Н.Е. Жуковского.
В 1939 году в числе трех слушателей второго курса академии Ивашутина отбирают для прохождения службы в специальных органах Наркомата внутренних дел СССР.
В 1939-1940 гг. П.И. Ивашутин в должности начальника особого отдела стрелкового корпуса Ленинградского военного округа принимал участие в Советско-финляндской войне. Затем продолжил службу в особом отделе Белорусского военного округа. В мае 1941 года был переведен в Закавказский военный округ.
В начальный период Великой Отечественной войны Петр Ивашутин - заместитель начальника особого отдела Крымского и Северо-Кавказского фронтов. С декабря 1942-го по март 1943 года, в наиболее напряженный период Битвы за Кавказ, Ивашутин служил начальником особого отдела Черноморской группы войск Закавказского фронта, с марта по апрель 1943 года возглавлял контрразведку 47-й армии. В последующем (апрель 1943-го - июль 1945 года) руководил Управлением контрразведки «СМЕРШ» Юго-Западного, 1-го Украинского и 3-го Украинского фронтов. Стоит обратить внимание на тот факт, что, начиная с весны 1941 года Ивашутин служил в штабах, округов и фронтов, которыми командовал Толбухин.
Можно с уверенностью утверждать, что без Ивашутина операция разведки в Комарно не состоялась бы. Дело в том, что незадолго до исследуемых нами событий состоялось негласное соглашение между Лаврентием Павловичем Берия и командующим дальнебомбардировочной авиацией маршалом Головановым.
Речь шла о том, что в процессе массированного использования авиации, резко увеличились потери самолетов, и главное - потери грамотных, опытных пилотов. Если потери самолетов восполнялись за счет поступлений от промышленности и по линии поступлений от союзников, то подготовленных, опытных летчиков катастрофически не хватало. В этой связи, по просьбе Голованова Лаврентий Павлович дал указание начальнику смерш генералу Абакумову и особым отделам всех уровней – предельно упростить процесс проверки летчиков, сбитых над территорией противника и возвращающихся в свои части. Это же положение распространялось и на летчиков, бежавших из плена. Причем, касалось это «положение» исключительно летно-подъемного состава авиации. Если бы не это условие, стоило ли рисковать жизнями опытных разведчиков только для того, чтобы выведенных из плена офицеров отдать на растерзание «особистам» и «смершевцем» с неминуемыми проверками, фильтрационными лагерями, а то и расстрелом у ближайшей «стенки». В очередной раз напомню о том, что Ивашутин, начинавший свою карьеру летчиком бомбардировочной авиации, не мог оставаться безразличным к судьбам своих бывших коллег, в силу военных обстоятельств, попавших в сложную ситуацию.
После окончания Великой Отечественной войны П.И. Ивашутин в 1945-1947 гг. возглавлял военную контрразведку Южной группы советских войск. В 1947-1949 гг. руководил деятельностью военной контрразведки Группы советских оккупационных войск в Германии, а в ноябре 1949 года был назначен на должность начальника Управления контрразведки Ленинградского военного округа. В декабре 1951 года П.И. Ивашутин получает новое назначение. Он становится заместителем начальника 3-го Главного управления Министерства государственной безопасности СССР.
В сентябре 1952 года Ивашутин был назначен министром государственной безопасности Украинской ССР, а после реорганизации органов безопасности, с марта по июнь 1953 года, он – заместитель министра внутренних дел Украины по оперативной работе.
В июле 1953 года – новое назначение, он становится заместителем начальника 3-го Главного управления (военная контрразведка) Министерства внутренних дел СССР. После образования Комитета государственной безопасности (КГБ) при Совете Министров СССР П.И. Ивашутин назначается на должность начальника одного из управлений КГБ, где проработал с марта по июнь 1954 года, а затем был назначен заместителем председателя КГБ при Совете Министров СССР.
В 1956 году Петр Иванович Ивашутин стал первым заместителем председателя КГБ СССР. В марте 1963 года Петр Иванович возглавил Военную разведку ГШ.
{7}.Генерал Желтов в 1953 году стал начальником управления кадров Главного управления кадров Советской Армии, с апреля 1957года возглавил Главное политуправление Советской Армии и ВМФ, в течение ряда лет был депутатов Верховного совета СССР.
{8}. Справка на генерала Ивана Масленникова.
Генерал-лейтенант Иван Иванович Масленников. 1941 г.
Активный участник гражданской войны, возглавлял Части особого назначения (ЧОН), по борьбе с контрреволюционными отрядами, действовавшими в тылах Восточного и Южного фронтов. С середины 20-х годов командовал маневренными группами 47-го и 48-го погранотрядов. Действовал против вторгшихся из Афганистана банд Утан-бека и Ибрагим-бека. В 1930–1931 гг. — помощник начальника 48-го погранотряда по строевой части. С 1932 г. до начала 1936 г. — командир-военком 11-го Хорезмского кавполка. Проводит ряд успешных операций, за что получает первый свой боевой орден Красного Знамени (14.02.1936 г.). Раньше, в конце Гражданской войны он представлялся к такой награде, но не получил ее. Правда, к 10-летию РККА, когда состоялось большое награждение участников Гражданской войны, И. И. Масленников был удостоен ценного подарка (приказ РВС СССР № 101 от 23.02.1928 г.)
В 1936 г. служил в Закавказье помощником начальника отд. боевой подготовки УПВО НКВД ЗСФСР, в следующем году — начальником погранвойск НКВД БССР,[69] был выдвинут на пост заместителя наркома внутренних дел республики, но спустя месяц отозван в Москву и назначен заместителем наркома внутренних дел СССР по войскам. В это время произошла ликвидация ГУПВВ и вместо единого органа управления были созданы шесть главков (четыре войсковых и два обслуживающих). Перед войной к первым добавилось еще Управление оперативных войск. На Масленникова возлагалось общее руководство пограничными и внутренними войсками, координация их деятельности.[70] Части НКВД участвовали в этот период в советско-финляндской войне. За достигнутые успехи по руководству войсками И. И. Масленников был награжден орденами Ленина (26.04.1940) и Красной Звезды (12.01.1941). Благодаря его усилиям с первых дней войны создается система охраны войскового тыла фронтов и армий, доказавшая свою эффективность; осуществляется широкомасштабная работа по мобилизационному развертыванию войск, формированию 15 стрелковых дивизий для действующей армии.
Несмотря на успешность проведенных мероприятий, Масленников остается не удовлетворенным аппаратной работой — он рвется на фронт, и в итоге добивается этого. С июля 1941 г. он командующий 29-й армией. Вслед за Масленниковым в действующую армию убыли многие руководящие работники войсковых управлений. Некоторое время он еще продолжал числиться замнаркома. (И. о. начальника войск НКВД стал А. Н. Аполлонов, назначенный с 12 марта 1942 г. замнаркома по войскам. Официально И. И. Масленников был освобожден от этой должности постановлением СНК от 3 июля 1943 г.). 29-я армия за короткий срок показала свою высокую боеспособность,[71] портрет ее командующего появляется в «Правде» наряду с другими генералами, чьи войска отличились в битве за Москву. 243-я и 252 — я дивизии (из числа сформированных войсками НКВД и вошедших в состав 29-й армии) участвовали в освобождении г. Калинина. Масленников получает первую за войну награду — орден Красного Знамени.
С декабря 1941 г. по июль 1942 г. командует 39-й армией, с августа 1942 г. по 24.01.1943 г. — командующий Северной группой войск Закавказского фронта. В дальнейшем командующий войсками 3-м Украинским (октябрь — декабрь 1943 г.) фронтами, командующий 8-й гвардейской армией и 42-й армией (декабрь 1943 г. — март 1944 г.), заместитель командующего Ленинградским (март — апрель 1944 г.) и командующий 3-м Прибалтийским (апрель — октябрь 1944 г.) фронтами. Заканчивает войну в должности заместителя Главкома советскими войсками на Дальнем Востоке. 8 сентября 1945 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Северо-Кавказского фронта (24 января — 13 мая 1943 г.), заместитель командующего Волховским (май — август 1943 г.),[72] Юго-Западным (август — октябрь 1943 г.).
В декабре 1943 года генерал-полковник Иван Иванович Масленников командовал 8-й гвардейской армией (3-й Украинский фронт), а с декабря 1943 — 42-й армией (Ленинградский фронт). 42-я армия под командованием Масленникова отличилась в ходе Ленинградско-Новгородской операции, в ходе которой наряду с 2-й ударной армией прорвала оборону противника южнее Пулковских высот, завершила окружение и уничтожение красносельско-ропшинской группировки противника.
В марте 1944 года И. И. Масленников был назначен на должность заместителя командующего Ленинградским фронтом, а с 21 апреля по 16 октября 1944 года командовал 3-м Прибалтийским фронтом. Войска фронта под командованием Масленникова успешно участвовали в Псковско-Островской, Тартуской и Рижской операциях, освобождая Прибалтику от немецких захватчиков.
В августе 1945 года был назначен на должность заместителя Главнокомандующего советских войск на Дальнем Востоке.
И. И. Масленников вместе с маршалом А. М. Василевским принимал непосредственное участие в разработке плана операции по разгрому Японии и внёс ряд ценных предложений в план разгрома Квантунской армии. Во время боевых действий Масленников находился на решающих направлениях, оказывая помощь командованию фронтов и армий.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 сентября 1945 года за личное мужество и умелое руководство фронтами в период разгрома японской Квантунской армии, генералу армии Ивану Ивановичу Масленникову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 7768).
После войны командует войсками Бакинского (сентябрь 1945 г. — май 1946 г.) и Закавказского (май — декабрь 1946 г.) военных округов.
Затем после учебы на Высших академических курсах Генштаба возвращается на свой прежний довоенный пост, но теперь уже заместителем министра внутренних дел СССР по войскам (назначен постановлением СМ СССР от 10.06.1948 г.) в звании генерала армии, Героя Советского Союза. Являлся членом коллегии МВД СССР (05.01.1952 г. — 12.03.1954 г.). С 12 марта 1953 г. — заместитель министра внутренних дел СССР.[73]
16 апреля 1954 г. И. И. Масленников покончил жизнь самоубийством. Вот что пишет об этом в своих воспоминаниях генерал-лейтенант П. А. Судоплатов:«…Масленников застрелился в своем кабинете. Позднее мне стало известно, что его допрашивали о якобы имевшихся у Берии планах ввести в Москву войска МВД, находившиеся под его командованием, и арестовать все правительство.
[5]. Справка на подполковника Апольского Александра.
Апольский Александр Иванович Дата рождения 1906.
Место рождения Тарнопольская обл., с. Новогрудок
Дата и место призыва __.__.1929, Бакинский ГВК, Азербайджанская ССР, г. Баку
Воинское звание подполковник Последнее место службы 7 арт. дивизия РГК Причина выбытия - попал в плен. Дата выбытия 21.10.1944
Название источника информации ЦАМО Номер фонда источника информации 33
Номер описи источника информации 11458 Номер дела источника информации 448
Дополнение по 7-й артиллерийской дивизии РГК в интересующий нас период.
Из Молдавии (с Днестра, из района Дубоссары), в июне 1944 года переброшена на рубеж реки Свирь, в район города Лодейное Поле, где принимала участие в Свирско-Петрозаводской операции. В ходе операции была придана 98-й гвардейской стрелковой дивизии и 100-й гвардейской стрелковой дивизии, которые наносили главный удар в направлении на Кондуши, Олонец. Дивизия производила артиллерийскую подготовку в течение 3,5 часов. Соединениями именно этой артдивизии была разрушена плотина гидроузла Свирь-3.
По окончании операции, 3 августа 1944 года, спешно снялась с позиций, совершила 300-километровый марш, погружена в 25 воинских поездов и направлена на юг, куда успела прибыть в середине августа 1944 года (первые поезда с оперативной группой высадились в месте назначения 9 августа 1944 года, полностью сосредоточилась 14 августа 1944), чтобы принять участие в Ясско-Кишинёвской операции. В ходе операции наступала на измаильском направлении, переправилась через Дунай. Непосредственно после операции, в сентябре 1944 года, переброшена на 2-й Украинский фронт из Болгарии. 13 сентября 1944 года разгружалась на станции Кырпа, недалеко от города Корансебаш (Румыния). 2 октября 1944 года вступила на территорию Югославии, местечко Лазарево, некоторые полки продвинулись до Петровграда.
С октября 1944 года принимает участие в Дебреценской операции, обеспечивая огнём захват плацдармов на левом берегу реки Тиса. По ожесточенным боям в районе Дебрецена, информация изложена в соответствующей главе исследования. Наиболее вероятные ситуации, в результате которых мог оказаться в плену начальник штаба бригады артиллерии Резерва Главного командования.
1. При отступлении из Дебрецена, блокированного противником, батареи тяжелой артиллерии, могли быть отрезаны противником. Прямая обязанность начальника штаба обеспечить их отход…
2. Начальник штаба артиллерийской бригады мог попасть в плен в результате действий диверсионных групп противника.
….С конца октября 1944 года принимает участие в Кечкемет-Будапештской операции, 5 декабря 1944 года обеспечивала огнём форсирование Дуная между городами Эрчь и Будафок, в 15-ти километрах восточнее Будапешта, наступала на Будапешт с юга, c 19 декабря 1944 года поддерживала огнём прорыв обороны врага 10-м гвардейским стрелковым корпусом. Приняла участие во взятии Секешфехервара 23 декабря 1944 года, вошла в состав Будапештской группы войск, отличилась при освобождении Будапешта 13 февраля 1945 года. В марте отбивала наступление вражеских войск у Будапешта, в том числе, поставив тяжёлые орудия на прямую наводку. Затем перешла в наступление, второй раз принимала участие во взятии Секешфехервара, в продолжении наступления поддерживала огнём части, взявшие Веспрем, Эньинг, Мор, Зирез, вступила на территорию Австрии. 30 марта 1945 года приняла участие в освобождении города Залаэгерсег.
Боевые действия закончила в Австрии, в районе населённого пункта Эйсенхюттл, приняла участие во взятии Граца.
http://www.obd-memorial.ru/Image2/getimage?id=5047877
Приложение.
На советско-германском фронте действовали 6 диверсионных команд. 201, 202, 203, 204, 205, 206. В подчинении каждой абверкоманды находилось от 2 до 6 абвергрупп. Нас в этом перечне подразделений абвера интересуют лишь те из них, что действовали против группировок 2-го и 3-го Украинских фронтов в период проведения Будапештской операции.
[1]. Абвергруппа 203
Абвергруппа 203 именовалась Зондеркомандой 203 и действовала при 1-й немецкой танковой армии. Полевая почта № 00723 Е.
Во время деятельности группы в Западной Украине она была известна как «Баутрупп 1/203».
Абвергруппу 203 последовательно возглавляли, зондерфюрер Маркерт («Томас»), капитаны фон Рейнгардт Курт и Клозе.
Группа проводила активную диверсионно-разведывательную работу в тылу Северо-Кавказского, а затем 2-го Украинского фронтов, а также контрразведывательную работу по выявлению партийно-советского актива и по борьбе с партизанами.
Вербовка агентуры производилась в лагерях для военнопленных в городах Луккенвальде, Барвенково, Сталино, Днепропетровске, Запорожье, Славянске, Нижне-Днепровске, Кировограде, а также из мобилизованных для отправки на работу в Германию женщин, находившихся на пересыльном пункте в гор. Сталино, в здании школы № 22.
Наряду с этим, агентуру вербовали из жителей в местах дислокации группы. На территории Западной Украины агентура вербовалась из оуновцев. Вербовка проводилась под видом службы в немецкой армии или РОА.
Вербовку проводили сотрудники группы, унтер-офицер Шуберт, Бранке, а также вербовщики. Слюсаренко Иван («Яблочкин»), Шарафутдинов («Миша»).
Часть завербованной агентуры направлялась в «боевые» группы, занимавшиеся войсковой разведкой; остальные — на курсы, именовавшиеся парашютно-диверсионной группой «Кракова».
Курсы, как правило, размещались вблизи штаба абвергруппы.
На курсах агенты в течение 5-15 дней изучали подрывное дело, агентурную разведку, структуру частей Советской Армии, главным образом, танковых и артиллерийских, стрелковое оружие, тактику, тренировались в переходе линии фронта, преодолении минных полей.
После подготовки агентура получала от начальника группы специальный инструктаж о характере задания, сроке его выполнения и способе установления связи.
Переброска агентуры через линию фронта проводилась группами в 2 - 5 чел. на парашютах с самолетов и пешим порядком. При отступлении немецких войск часть агентуры оставлялась на оседание с заданиями разведывательного характера.
Находившиеся в подчинении абвергруппы «боевые» группы вели разведку переднего края обороны Красной Армии.
В задачу «боевых» групп при наступлении немецких войск входило, захватить и сохранить стратегически важные коммуникации; при отступлении разрушение их и обеспечение организованного отхода частей немецкой армии,
В этом случае личный состав «боевых» групп переодевался в форму советских военнослужащих, оснащался соответствующим вооружением. Его оставляли в районе отхода немецких частей, чтобы создать видимость, что данный район уже занят частями Советской Армии, и таким образом ввести в заблуждение советскую разведку, дать возможность немецким частям оторваться от преследования и закрепиться на новом рубеже.
Часть агентуры «боевых» групп использовалась в качестве разведчиков.
Наряду с задачами разведывательно-диверсионного характера группа проводила борьбу с партизанским движением и контрразведывательную работу по выявлению коммунистов, комсомольцев и советского актива.
В своем составе абвергруппа имела девять «боевых» групп.
Группа лейтенанта Вайде. Прибыла в абвергруппу из особого соединения немецкой разведки «Бранденбург 800». В ее состав входило до 40 агентов - по национальности русских и украинцев.
Летом 1943 года группа дислоцировалась в пос. Камышеваха, Ворошиловградской области, затем - в Днепропетровске и в конце 1943 года - в селе Первозвановке, Кировоградской области.
В мае июне 1944 года группа была расформирована.
Группа ефрейтора Эдгоффера (позже ею руководил унтер-офицер Зус) была укомплектована кабардинцами и балкарами.
Весной 1943 года дислоцировалась в гор. Барвенково, Харьковской области, осенью 1943 года - в Кривом Роге, по улицам Петровского и Ленинской (Грушевской), д. 12.
Группа «Валика» состояла из армян и грузин.
Группа ефрейтора Гетинга. В группу входили азербайджанцы.
Группа обер-ефрейтора Бранке была укомплектована лезгинами. Летом 1943 года группа оперировала в гор. Краматорске, Сталинской области.
Группа зондерфюрера Барзова состояла из немцев-колонистов. В январе 1943 года группа действовала в гор. Ессентуки.
Группа лейтенанта Паука была укомплектована дагестанцами. Действовала при 3-й танковой дивизии немецкой армии.
Группа унтер-офицера Захариаса состояла из осетин. Занималась в основном контрразведывательной деятельностью в районах дислокации абвергруппы.
В январе 1943 года группа действовала при 2-й румынской горнострелковой дивизии; в феврале - марте 1943 года дислоцировалась в селе Сидорово, Сталинской области; с апреля по июль 1943 года - в Славянске по ул. Тургенева, д. 24.
Группа унтер-офицера Шуберта, до января 1943 года действовала при 370-й пехотной дивизии.
В июле-августе 1942 года абвергруппа последовательно дислоцировалась в станицах Мечетинской, Ростовской области, по ул. Буденного, д. 16 и Ново-Александровской (в районе Армавира), в гор. Невинномысске, Ставропольского края.
В сентябре 1942 года группа находилась на хуторе Русский 1 (в районе Моздока) и размещалась в здании сельпо (в доме местного врача и в помещении пекарни содержалась агентура), в ноябре 1942 года - в селе Чикола, Северо-Осетинской АССР.
В декабре 1942 года группа дислоцировалась в Пятигорске по Советскому проспекту, д. 35, откуда переехала через Ростов-на-Дону в Таганрог, а затем в пос. Калинина, около шахты 5/6 (близ гор. Сталино), где по улицам Леваневского и Артиллерийской размещались курсы, а по ул. Изотова, д. 9 проживал начальник группы капитан Рейнгардт.
С апреля по сентябрь 1943 года группа дислоцировалась в Краматорске по ул. 1 Мая, в домах 6 - 10; в пос. Ясная Горка (близ города), по ул. Сталина, в домах 41, 43, 45 находились курсы.
В конце сентября группа переехала в Днепропетровск, а курсы - в пос. Кулебовку (близ гор. Ново-Московска). В течение октября 1943 года группа вместе с курсами последовательно находилась в селах Михайлов-Заводское, Апостоловского района, Днепропетровской области, Алексеевка, Пятихатского района. В конце октября через гор. Вознесенск прибыла в село Болгарка, Николаевской области.
С ноября 1943 года по январь 1944 года группа дислоцировалась в пос. Широкое. Днепропетровской области, затем в Кировограде и Умани, где размещалась по улицам Мало-Фонтанной, д. 29 и Пушкинской, д. 23.
8 марта 1944 года группа вместе с отступавшими частями немецкой армии эвакуировалась на запад. В мае 1944 года она прибыла на станцию Вавер и разместилась в мест. Анин (близ Варшавы), где была переформирована.
В конце мая 1944 года абвергруппа из мест. Анин передислоцировалась на станцию Дубляны, Дрогобычской области и разместилась в селении Кранзберг, где находилась до середины июня; затем переехала в селение Путятыньце (3 км от гор. Рогатин), Станиславской области.
В июле 1944 года группа прибыла в Чехословакию и находилась в гор. Кошице в селах Бузинку и Сечь, или Шача; в ноябре - декабре 1944 года переехала в гор. Фридэк; в январе 1945 года группа дислоцировалась в селе Форберг (близ гор. Кежмарок); с февраля 1945 года передвигалась через мест. Рабибах, гор. Рыбник, село Грабовка; в апреле 1945 года прибыла в гор. Колин, где была расформирована; личный состав ее был направлен в Абверкоманду 202.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Прежде чем знакомиться с «официальным» составом абвергрупп, следует принять к сведению, что основной части сотрудников, не имевшим германского гражданства, было присвоено «плазматическое» звание -«зондерфюрет», что по всем признакам было сродни существовавшим в русской армии приставке к званию - «зауряд»…Причем, приставку эту мог иметь и прапорщик и полковник, кому офицерское звание сохранялось только на период военных действий, и не давало права на выслугу в офицерском звании. В основном, это были офицеры, в солидном возрасте, призванные из запаса или отставки, и использовались они на нестроевых должностях в штабах, канцеляриях, различных приемочных комиссиях и проч…При этом, эти офицеры в русской армии получали награды без «мечей», что подтверждало их «заурядкую» долю…
Офицерам русской армии и флота, принявшим германское гражданство сохранялись звания и награды, полученные ими при службе в России, и они назначались на должности без ущемления их прав по сравнению с коллегами - немцами. Именно по-этому периодически будут встречаться звания - капитан, старший лейтенант, а не гауптман и обер-лейтенант.
Второе, не менее важное условие, немалая часть русских эмигрантов и большая часть бывших советских офицеров, служивших в абвере, числилось на, казалось бы, малозначащих должностях переводчиков и опросчиков. Но это нисколько не мешало командованию абвер структур попучат им ответственные поручения и щедро награждать за успешно выполненные задания. К примеру, бывший заместитель начальника разведывательного отдела Черноморского флота капитан-лейтенант Борис Ильинский долгое время числился опросчиком и переводчиком. И это притом, что свою карьеру в абвере он начал с того, что передал «своим» коллегам информацию по шифрам и кодам, которыми пользовались наши разведчики и методику расшифровки кодов румынской армии и флота. Более подробно я написал об этом в своем исследовании - «Так кто же вы-Борис Ильинский», изданном Леонидом Кручининым в Севастополе в 2017 году.
…Маркерт Вернер, кличка «Томас» - зондерфюрер, до апреля 1943 года начальник органа, затем заместитель начальника Абверкоманды 202.
Фон Рейнгардт Курт Адольфович - капитан, с апреля 1943 года до июня 1944 года начальник органа.
Клозе - капитан, с июня 1944 года начальник органа.
Виндгассен Эрих - лейтенант, до конца 1943 года зам. начальника органа; затем зам. начальника, а с июля 1944 года начальник Абвергруппы 220, с декабря 1944 года зам. начальника Абвергруппы 209.
Ремпель - лейтенант, с апреля 1944 года зам. начальника органа.
Фуксер, он же Форстер - лейтенант, преподаватель с мая по август 1944 года.
Ашенбреннен Франц - фельдфебель, с весны 1943 года начальник курсов. До войны был на дипломатической работе и якобы бывал в Москве.
Полозов Афанасий Алексеевич, клички «Донцов», «Загорский», «Краков» - начальник курсов.
Решке - унтер-офицер, преподаватель подрывного дела и строевой подготовки.
Кюнес - унтер-офицер, преподаватель стрелкового дела и строевой подготовки.
Стерлецкий, он же Терлецкий, он же Стрелецкий Александр - вербовщик.
Вайде Эуген (Евгений), кличка «Панков» - лейтенант, руководил деятельностью «боевых» групп, позже начальник курсов.
Гартман - лейтенант, сотрудник с декабря 1943 года.
Барзов Вернер - зондерфюрер, преподаватель подрывного дела и вербовщик агентуры до июня 1943 года, затем переведен в 600-й запасный батальон.
Захариас Гергард - унтер-офицер, начальник «осетинской группы» в гор. Славянске.
Зус Герман - унтер-офицер, занимался подготовкой агентуры, одно время руководил «кабардино-балкарской группой».
Эдгоффер - ефрейтор, возглавлял «кабардино-балкарскую группу». В сентябре 1943 года умер после ранения.
Камбегов Баппи (Борис) Османович, кличка «Казбек» - вербовщик агентуры.
Бранке Вилли - обер-ефрейтор, шеф «лезгинской группы».
Бальцер Георг - фельдфебель, преподаватель подрывного дела до декабря 1943 года, затем был откомандирован в полк «Курфюрст».
Шуберт - унтер-офицер, руководитель «боевой» группы.
Орендорц, он же Мюллер и Вернер Людвиг Людвигович - обер-ефрейтор, преподаватель подрывного дела.
Паук - лейтенант, начальник «дагестанской группы».
Рейнкемейер Ганс Альберт - лейтенант, сотрудник органа с декабря 1943 года.
Цинк Марсель Тейофиль - зондерфюрер, с июня 1943 года сотрудник.
Муслин, он же Курочкин Иван Павлович - завхоз.
Юргинс Адольф - унтер-офицер, преподаватель парашютного дела.
Барс - унтер-офицер, руководил переброской агентуры.
Беккер - обер-ефрейтор, сотрудник.
Оперман - ефрейтор, писарь.
Кальчик Фриц - унтер-офицер, старший группы обслуживания.
Якоб Генрих - обер-ефрейтор, писарь с мая 1943 года.
Шабассер Иозеф - обер-ефрейтор, шофер.
Альбрехт Курт - обер-ефрейтор, кладовщик.
Шарафутдинов, кличка «Миша» - вербовщик.
Вульфен Эвальд - унтер-офицер, сотрудник, в декабре 1943 года переведен в Абверкоманду 205.
Видерхольт, он же Видергольц - ст. солдат, переводчик, в группу прибыл в сентябре 1943 года из полка «Курфюрст».
Мелер Отто - ефрейтор, сотрудник с сентября 1943 года.
Беннес Иоган — штабс-ефрейтор, шофер.
Геллес Ганс - унтер-офицер, начальник автотранспорта.
Гинце Артур - штабс-ефрейтор, шофер.
Грегер Роберт - ефрейтор, шофер.
Дальгоф Вильгельм - обер-ефрейтор, шофер с июля 1943 года.
Далоу - обер-ефрейтор, шофер.
Колер Петер - шофер с мая 1943 года.
Келлерт Гейня - санитар, в январе 1944 года был ранен.
Карличек Фридрих - обер-ефрейтор, сотрудник.
Мартерер Курт - обер-ефрейтор, переводчик, в мае 1943 года откомандирован в штаб «Валли».
Струминский, он же Струмынский Ярослав Иосифович - лейтенант, сотрудник.
Унгур Бернгард - ефрейтор, преподаватель подрывного дела.
Фрейнд Фриц - унтер-офицер, старшина.
Фолькенанд Гейнц - стрелок, шофер с сентября 1943 года.
Хазенфус обер-ефрейтор, сотрудник, до июня 1943 года работал в зондерлагере Луккенвальде.
Цубюр или Цуба - унтер-офицер, работал в канцелярии, в июне 1943 года переведен в полк «Курфюрст».
Шваб Ганс - обер-ефрейтор, сотрудник.
Штейн Гейнц - ефрейтор, сотрудник.
Шнейдер Отто - ефрейтор, с сентября 1943 года зав. оружейным складом.
Грушке Герберт - ефрейтор, сотрудник до 1944 года, затем работал в Абверкоманде 202.
[2]. Абверкоманда 101
В мае 1941 года немецкой военной разведкой «Абвер» были организованы зондеркоманды, условно именовавшиеся «Пума», «Мердер», «Вольф» и «Аллигатор». До августа 1941 года эти команды действовали при корпусах и дивизиях 11-й немецкой армии, наступавшей с территории Румынии в направлении гор. Николаева.
Зондеркоманды занимались сбором необходимых 11-й армии и ее соединениям разведывательных данных о частях Советской Армии в основном путем допросов военнопленных.
В августе 1941 года в гор. Николаеве указанные зондеркоманды были объединены в один разведывательный орган, который стал именоваться Абвергруппа 1 А ОК 11 (отряд «Абвера 1» при командовании 11-й армии), имел полевую почту № 23079, позывной радиостанции «Дахс» и был подчинен Абверкоманде 1 А, действовавшей при южной армейской группировке немецких войск. Начальником абвергруппы был назначен капитан Мак, а в октябре 1941 года его сменил майор Файст.
В июле 1942 года, в связи с разделением немецкой армейской группировки ЗЮД на группировки ЗЮД- А и ЗЮД -Б и присвоением абверкомандам и абвергруппам нумерации, разведотряд стал именоваться Абвергруппа 101 (полевая почта № 00723 Г). Абвергруппа вошла в подчинение Абверкоманды 101, действовавшей при армейской группировке ЗЮД- А, и была придана 1-й танковой армии генерала Клейста, наступавшей в направлении Крыма и Северного Кавказа.
Начальником Абвергруппы 101 в это время был назначен капитан Гантер.
В мае 1943 года, после разгрома немцев на Северном Кавказе, Абвергруппа 101 была реорганизована и придана вновь сформированной немецкой армии, получив номер полевой почты 08959.
В ноябре 1943 года Абвергруппа 101 была подчинена Абверкоманде 106, сменила номер полевой почты 08959 на 05979 и позывной радиостанции на «Оттер». Начальником абвергруппы был назначен лейтенант Шутц.
В июле 1944 года в связи с реорганизацией органов немецкой разведки Абвергруппа 101 получила наименование Фронтауфклерунгструпп 101 (фронтовой разведывательный отряд).
Начальником был назначен капитан Франке, а в марте 1945 года его сменил лейтенант Райхерт.
С августа 1941 года и до конца своей деятельности абвергруппа проводила активную разведывательную работу против частей Советской Армии Северо-Кавказского, а затем 3-го и 4-го Украинских фронтов.
Абвергруппа 101, помимо допросов военнопленных, проводила вербовку агентуры, обучение ее и переброску в тыл советских войск.
До конца 1943 года агентура вербовалась в основном из военнопленных, содержавшихся в лагерях в Ставрополе, Пятигорске, Моздоке, Буденновске, Сталино, Кривом Роге, Виннице, Рени, Кишиневе и в мест. Варваровке, Николаевской области, а также из местных жителей.
Что касается Варваровки, очень похоже, что название прризошло не от имени –«варвара», а от термина - варвар…Традиционно-криминальный район Николаева, имевший в своей основе поселение рабочих низкой квалификации или подсобников, работавших на судостроительном заводе , основные цеха и строительные площадки которого были размещены на противоположном стороне Буга, соединенной мостом с восточным берегом. В 70-е годы прошлого столетия оставалось в силе предупреждение для лейтенантов, искателей приключений, что решившись на посещение Варваровки, готовься при возвращении катить по мосту свою голову… Дух явной и не прикрытой антисоветчины и бандитизма, царивший здесь, поражал своей агрессивностью.
Во время пребывания абвергруппы на территории Румынии и Венгрии агентура преимущественно вербовалась из румын и венгров, членов фашистских партий.
Подбор кандидатов и вербовку проводили официальные сотрудники абвергруппы Малишевский («Пушкин»), Мельников («Доктор Эрнст», он же «Эуген»), Гогштеггер, Колумбус, Франке и др., а также специальные агенты из числа советских военнопленных. Жуковский Олег («Нечаев»), Дадешкелиани («Ники», «Овен»), Гусейнов Гаджи («Чернов»), Камалов, Животков, Юсупов Муса («Низами»), которые разъезжали по лагерям военнопленных и во время опроса подбирали лиц, подходящих для вербовки.
Завербованная агентура для получения соответствующей подготовки направлялась на краткосрочные курсы, созданные в августе 1941 года при штабе Абвергруппы 101.
До августа 1942 года указанные курсы возглавлял ротмистр Пуллуй, а затем бывший майор Красной Армии Письменный Владимир («Лехнер»).
В январе 1945 года курсы Абвергруппы 101, именовавшиеся к тому времени «Мистель», были объединены с разведшколой Абверкоманды 106, именовавшейся «Зюд-парк». Руководителем этой разведывательной школы был назначен начальник Абвергруппы 101 капитан Франке.
Наиболее квалифицированная и проверенная агентура абвергруппы, забрасываемая в советский тыл, получала задание - вербовать агентов из числа местных жителей и создавать резидентуры. Она снабжалась явками к агентуре, действовавшей в советском тылу.
Для обратного возвращения агентура получала специальный пароль; наиболее распространенным паролем был «1 Ц Пушкин» (по кличке начальника мельдекопфа - Малишевского).
Наряду с разведывательной деятельностью Абвергруппа 101 в пунктах своей дислокации (проводила контрразведывательную работу по выявлению советских разведчиков, партизан и антигермански настроенных лиц, вербуя для этой цели агентуру среди местного населения и создавая специальные карательные отряды из военнопленных татар, грузин и армян.
Вся практическая деятельность Абвергруппы 101 осуществлялась головными постами (мельдекопфы), создававшимися периодически по мере надобности.
Таких постов до сентября 1942 года было 6; возглавлялись они зондерфюрерами Колумбусом, Гогштеттером, Малишевским, Гарасевичем, Шульце и известным дашнакским главарем эмигрантом Канаяном Дро.
В конце сентября 1942 года для этой цели были созданы два постоянных головных поста, которые действовали при армейских корпусах. Возглавляли головные посты Гогштеттер и Малишевский. В мае 1943 года Абвергруппе 101 был придан третий мельдекопф, возглавляемый Фоулидисом («Локкерт»), который до этого находился в подчинении Абвергруппы 103. В конце июня 1943 года, во время пребывания в Таганроге, «Локкерт» был убит, а на его место был назначен Малишевский, который свой головной пост передал своему заместителю Шульце.
В январе 1944 года Малишевский был отчислен из Абвергруппы 101, передав свой головной пост Дадешкелиани.
Головной пост Гогштеттера после ноября 1942 года стал возглавлять Мельников.
В состав Абвергруппы 101 входили хозяйственная и транспортная команды, занимавшиеся вопросами снабжения; т. н. картографический отдел, занимавшийся изготовлением различных карт, фотоснимков и фиктивных документов.
До декабря 1941 года Абвергруппа 101 и ее подразделения дислоцировались в гор. Николаеве и в селе Марьяновка. Ново-Троицкого района, Херсонской области.
С декабря 1941 года по август 1942 года - в Симферополе и Феодосии.
С августа 1942 года по февраль 1943 года Абвергруппа 101 действовала на территории Северного Кавказа и размещалась в станице Николаевской (район Пятигорска) в помещениях санатория «Машук», в Ставрополе, Армавире, Буденновске, в селе Петровском, Ставропольского края, на хуторах Вольном, Ново-Георгиевском и на территории конезавода № 58 (в районе Моздока).
С февраля 1943 года по август 1944 года Абвергруппа 101 дислоцировалась в Таганроге, Запорожье, Мелитополе и Пологи, Запорожской области; в мест. Вороновицы, Винницкой области; в Сталино, Ворошиловске и в селах Прохоровке, Чулково и гор. Снежное, Сталинской области; в гор. Никополе и в селах Б. Лапинка, Покровское, Днепропетровской области; в Херсоне; в селах Львово, Ново-Софиевка, Снигиревка, в дер. Арнаутка и на хуторе Буциевском, Херсонской области; в гор. Николаеве и в селе Горохватка, Николаевской области; в Одессе; в Болграде, Белгород-Днестровском и в селах Вайсали, Каракут, Измаильской области
В августе - сентябре 1944 года Абвергруппа 101 дислоцировалась в Кишиневе, Кагул и деревнях Волонтеровке, Коломыя, Колонтай, Молдавской ССР.
В сентябре - октябре 1944 года - в городах Бузау, Брашов, Регин, Клуж и в заселенных пунктах Денгелег, Мигул-де-Компие и Олок (Румыния).
В октябре-ноябре 1944 года - в населенных пунктах: Деречке, Фальнемель, Эрдюкюрт, Ишгарт, Китбодону и Оршуйетень (Венгрия). С декабря 1944 года и до расформирования в мае 1945 года Абвергруппа 101 дислоцировалась в гор. Комарно и в селах Борово, Горил Двор, Пезенок (в районе гор. Братислава, Чехословакия).
ОФИЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Мак - капитан, начальник органа до октября 1941 года, до войны работал резидентом в Кракове.
Файст - майор, начальник органа с октября 1941 года до сентября 1942 года, раньше работал в штабе «Валли».
Дельвиг, возможно Хельвиг - капитан, начальник органа в октябре - декабре 1942 года.
Гантер Иосиф - капитан, зам. начальника органа, а с декабря 1942 года до февраля 1944 года начальник органа.
Шутц Иоган - лейтенант, начальник органа в феврале - марте 1944 года, затем был переведен в «Абверштелле Прага».
Франке Франц, кличка «Франц» - капитан, начальник органа с марта 1944 года до апреля 1945 года.
Райхерт - лейтенант, начальник органа с марта 1945 года.
Шпехт Юстус - зондерфюрер, референт по вопросам разведки, ранее работал в штабе «Валли».
Колумбус - зондерфюрер, начальник мельдекопфа, Фольксдойче, уроженец и житель гор. Черновицы, где руководил организацией «Гитлерюгенд», Убит на фронте.
Фоулидис Зеконий, кличка «Локкерт Севостьян Дмитриевич» - зондерфюрер, начальник мельдекопфа.
Гогштеттер Боби - зондерфюрер, начальник мельдекопфа, ранее работал в зондеркоманде «Нахтигаль», в мае 1943 года переведен в Абверкоманду 101 на должность офицера для поручений. Уроженец и житель Вены.
Пуллуй Александр Иванович, кличка «Доктор Пухер» - ротмистр, до августа 1941 года начальник зондеркоманды «Пума», затем до августа 1943 года начальник курсов, подготовки агентов при абвергруппе и одновременно руководил Абвергруппой 114, позже - начальник школы при Абверкоманде 106. До июля 1941 года сотрудник реферата 3 Ф «Абверштелле Краков».
Письменный Владимир Григорьевич, кличка «Лехнер» - майор, начальник курсов подготовки агентов и вербовщик.
Шульце или Шульц Иоган - унтер-офицер, начальник мельдекопфа до октября 1943 года, затем работал переводчиком Абверкоманды 101.
Мельников Евгений Евгеньевич, клички «Доктор Эрнст», «Эуген» и «Горнесе» - зондерфюрер, начальник мельдекопфа.
Малишевский Александр Сергеевич, кличка «Пушкин» - лейтенант, начальник мельдекопфа, раньше был сотрудником зондеркоманды «Пума», в марте 1944 года перешел на работу в ГФП, белоэмигрант.
Шерер Генрих - унтер-офицер, начальник канцелярии, раньше работал в зондеркоманде «Мердер».
Гарасевич или Герасевич Богдан или Гарсек - зондерфюрер, начальник мельдекопфа, ранее работал в «АСТ Вена» и зондеркоманде «Пума».
Жуковский Олег Илларионович, кличка «Нечаев» - лейтенант РОА, следователь, вербовщик и преподаватель.
Дадешкелиани Николай Александрович, клички «Свен» и «Ники» - зондерфюрер, переводчик и вербовщик агентуры, с февраля 1944 года начальник мельдекопфа.
Фрич Адольф - обер-лейтенант, с июля до конца 1944 года зам. начальника органа, затем начальник Абвергруппы 103.
Животков Игорь Серафимович, кличка «Багратион» - вербовщик агентуры.
Камалов Константин Георгиевич, кличка «Каренин» - лейтенант, вербовщик агентуры, затем с мая 1944 года работал в Абверкоманде 106.
Саркисьян Ашот Согомонович, кличка «Мурадов» - лейтенант, следователь, вербовщик и преподаватель топографии.
Тодрия Георгий Батламович - унтер-офицер РОА, вербовщик агентуры, грузин.
Гусейнов Гаджи Магомед Кази Оглы, кличка «Чернов» - лейтенант РОА, следователь, затем зам. начальника мельдекопфа «Эуген», бывший лейтенант Красной Армии.
Алиев Али Магамедович, клички «Зеликман», «Зали-Хан» - лейтенант РОА, денщик Малишевского, а затем с мая 1944 года зам. начальника мельдекопфа «Пушкин», с августа 1944 года сотрудник разведшколы в гор. Вайгельсдорф, бывший лейтенант Красной Армии.
Нагуманов Рифхат Сулейманович, кличка «Бегишев» - фельдфебель РОА, вербовщик агентуры.
Гройль Ганс - обер-ефрейтор, радист мельдекопфа «Пушкин».
Рейданник или Реуданик Виктор - вербовщик агентуры и переводчик, бывший лейтенант Красной Армии, служил в Севастополе.
Гауфман или Гаусман Ролланд - ефрейтор, начальник канцелярии.
Лейтмайер Курт - старший радист.
Эрминак Ашот - представитель «Дромедара» при органе, а с 1943 года зам. начальника мельдекопфа «Эуген», белоэмигрант, проживал в Париже.
Майгофер Артур - обер-фельдфебель, зав. столовой и завхоз до мая 1944 года, затем являлся завхозом Абверкоманды 106.
Нидермайер Альфонс - унтер-офицер, радист и преподаватель радиодела.
Шульц Эмиль - переводчик.
Цуковский Владимир - переводчик.
Яблонский Сергей, он же Алексей Филиппович - лейтенант, следователь, вербовщик и преподаватель радиодела, в июле 1944 года был переведен в Абверкоманду 106.
Юсупов Муса Мурад Оглы, кличка «Низами» - лейтенант, следователь и вербовщик.
Кордзахия Георгий (Гога) Митрофанович - следователь и переводчик.
Тохадзе Давид Леванович, клички «Гурели», «Татико» - преподаватель топографии, а с октября 1944 года начальник передового разведпункта.
Бик Мирон Петрович - унтер-офицер, подготавливал агентуру к переброске.
Шпизмайер Вильгельм - унтер-офицер, радист.
Бинек Георгий Георгиевич - унтер-офицер, радист до июня 1943 года, после чего был переведен в Абвергруппу 114, с марта 1944 года работал в Абверкоманде 106.
Афонин Данил Никифорович, кличка «Чкалов» - сопровождающий агентов к линии фронта.
Мирзалис Иосиф или Георгий - зондерфюрер, переводчик и вербовщик агентуры, до 1943 года работал в полевой жандармерии в Таганроге.
Хеккерт или Геккерт Герман - унтер-офицер, начальник финансовой части.
Мюллер - унтер-офицер, начальник радиостанции.
Казис Польди - обер-ефрейтор, начальник обоза.
Зиберг Вилли - обер-ефрейтор, зав. вещевым и оружейным складом.
Майер, он же Мор Ганс - обер-ефрейтор, переводчик и вербовщик агентуры.
Ольфиш Франц - унтер-офицер, начальник радиостанции с 1943 года по май 1944 года, затем переведен в Абверкоманду 106.
Ахмиров Владимир, кличка «Толчок» или «Толкочев» - рабочий хозяйственного подразделения, бывший военнослужащий Советской Армии.
Апуашвили Аполлон - повар, бывший военнослужащий Красной Армии.
Остбергер - обер-ефрейтор, радист.
Биттер Макс - обер-ефрейтор, зам. начальника обоза, до лета 1942 года работал в ГФП во Львове.
Митман Эрнст, кличка «Герберт» - обер-ефрейтор, шофер.
Бюргер Отто - ефрейтор, шофер мельдекопфа «Пушкин».
Гаупт Ганс, он же Адольф и Петр - переводчик, позже завхоз.
Гаджимагомедов Магомед, кличка «Фукс» - унтер-офицер, контрразведчик мельдекопфа «Эуген».
Чиркишвили Александр - шофер мельдекопфа «Пушкин», бывший военнослужащий Красной Армии.
Соколов - унтер-офицер, переводчик.
Маньковский Валентин - переводчик мельдекопфа «Эуген».
Беликов Иван, кличка «Грызлов» - шофер мельдекопфа «Эуген».
Баташвили Николай, кличка «Баталидзе» - шофер мельдекопфа «Эуген».
Латынцев Алексей Петрович - шофер мельдекопфа «Эуген».
Оберлендер Герман - обер-ефрейтор, радист-шифровальщик.
Коханенко Семен Леонтьевич - шофер, окончил Брайтенфуртскую разведшколу, белоэмигрант, проживал в Румынии.
Садура Михаил - шофер.
Шмидт Франц - переводчик.
Ледер - ефрейтор, радист мельдекопфа «Эуген», ранее работал в зондеркоманде «Мердер».
Канцендорн или Кацендорн - заведующий подсобным хозяйством, бывший военнослужащий Красной Армии.
Астапов Владимир Сергеевич, кличка «Янсони» - унтер-офицер, старший агент.
Франк - фельдфебель, завхоз.
Хербах - ефрейтор, радист.
Чернецкий или Черновский Евгений, кличка «Черный» - сотрудник органа.
Гордиенко - переводчик, белоэмигрант, проживал в Германии.
Овчаренко Михаил - шофер.
Неронов Виктор Петрович, кличка «Нина» - переводчик органа и «Зондерштаба Р».
Неронов Георгий Петрович, кличка «Нора» - унтер-офицер РОА, переводчик органа и «Зондерштаба Р».
Варакса-Сидорчук Татьяна Петровна - повар, затем заведовала домом отдыха агентов.
Плантц Иосиф - обер-ефрейтор, начальник автотранспорта.
Педцимац Рудольф, кличка «Рудий» - обер-ефрейтор, шофер.
Борецкий Иосиф, он же Станислав, клички «Барух», «Тяпка» - переводчик, затем начальник хозяйственной команды, с апреля до ноября 1943 года переводчик в Абвергруппе 114, позже сотрудник Абверкоманды 101.
Конрад - сотрудник зондеркоманды «Пума», раньше работал в «Абверштелле Берлин».
Дембицкий - сотрудник зондеркоманды «Пума».
Доплер - сотрудник зондеркоманды «Мердер».
Кесаян Гайк Григорьевич - сотрудник мельдекопфа Колумбаса.
[10]. Абвергруппа 102
Абвергруппа 102 была сформирована в начале нападения фашистской Германии на СССР и придана 17-й немецкой армии, имела номер полевой почты 43043 и позывной радиостанции - «Пантера». С мая 1943 года группа обслуживала 8-ю немецкую армию, имея номер полевой почты 44644 Д.
Первое время группа входила в подчинение Абверкоманды 1 А, с июля 1942 года -Абверкоманды 101, а с ноября 1943 года - Абверкоманды 106.
Начальником Абвергруппы 102 до декабря 1942 года был подполковник фон Гопф-Гоер, затем - лейтенант Штандтке, а с мая 1943 года до расформирования — капитан Рудель Мартин.
Группа проводила разведывательную деятельность против советских войск Сталинградского, Юго-Западного, Закавказского и 2-го Украинского фронтов.
После переформирования (май 1943 год), наряду с разведывательной работой, группа занималась и контрразведывательной деятельностью в районах дислокации тыловых частей 8-й немецкой армии.
Агентура вербовалась в лагерях военнопленных, дислоцировавшихся в Сталине, Ростове, Горловке, Харькове, Константиновке, Артемовске, Сталинской области; станице Крымской, Краснодаре, Полтаве, Кировограде, мест. Сербешти в 30 км. от гор. Бакэу, мест. Вагшель (Венгрия).
Подбор и обработку агентуры производили специальные вербовщики и официальные сотрудники группы - Крюгер, он же Лысый Роман Ильич («Романов»), Дидык («Дорошенко»), Сергиенко («Сергеев»), Старовойт Николай («Владимиров», он же «Дядя Коля», «Шульц»), Самутин Петр («Петровский», «Бойко»), фельдфебель Бокк, унтер-офицер Бонг и другие.
При группе периодически функционировали краткосрочные курсы по подготовке агентов для разведывательной работы. Они дислоцировались там, где находилась группа, или же в близлежащих населенных пунктах.
Во время пребывания Абвергруппы 102 на территории Румынии, Венгрии и Чехословакии подготовка агентуры проводилась в четырех учебных лагерях.
В 1942 году, помимо подготовки агентов-разведчиков, Абвергруппа 102 готовила радистов со сроком обучения 2 - 3 месяца.
Для возвращения через линию фронта агентам давались пароли. «Дойч агент 1 Ц дивизион 102», «Дойч агент Роза»
Наряду с заброской рядовой агентуры Абвергруппа 102 подготавливала и оставляла на оседание резидентов, главным образом из числа местных жителей.
Контрразведывательную работу абвергруппа осуществляла через подчиненные ей мельдекопфы, которые действовали в районах дислокации частей 8-й немецкой армии, согласовывая свою работу с местными комендатурами и ГФП.
В период своей деятельности абвергруппа дислоцировалась в следующих населенных пунктах:
В августе 1941 года - в дер. Пиковец (2 км. от Умани), затем - в гор. Александрии (50 км северо-восточнее Кировограда); с января до июня 1942 года в гор. Константиновке, Сталинской области, по ул. Ново-Слободская, в домах 207, 210, 216, 222. Курсы размещались в здании напротив Горсовета и якобы именовались «дулаг 105».
С июня до конца июля 1942 года - в пос. Рутченково, Сталинской области. В июле 1942 года в Славянске находился переправочный пункт агентуры.
В первой половине августа 1942 года - в Ростове-на-Дону по 1-й Баррикадной улице, в домах 7, 14 (42). В станице Кущевской, Краснодарского края, в правлении колхоза находился переправочный пункт.
С августа 1942 года до февраля 1943 года - в Краснодаре по ул. Седина, в домах 7, 1 1, 29, 10 (штаб), а с конца января 1943 года по ул. Комсомольская, д. 58 (до января 1943 года по Комсомольской, д. 58 находилась конспиративная квартира). В это же время в пос. Ходыженский (август 1942 года) и в станице Кабардинской (сентябрь - октябрь 1942 года) размещались переправочные пункты агентуры.
В феврале-марте 1943 года в станице Крымской, Краснодарского края и в Евпатории по ул. Набережной в помещении бывшего пионерского санатория.
С конца марта по июль 1943 года в мест. Вороновицы, Винницкой области; штаб размещался в помещении школы, а агенты - по частным квартирам.
С июля до августа 1943 года - в Липовой роще в пос. Новая Бавария (в районе Харькова).
С августа до сентября 1943 года - в Полтаве по ул. Рогожанская, в бывшем здании Сахаротреста. В это время в селе Горобаневке (в 5 км от Полтавы) размещались курсы.
В конце сентября 1943 года- в пос. Павлиш (25 км южнее Кременчуга), Кировоградской области.
С октября до декабря 1943 года - в Кировограде, на западной окраине города. В селе Ново-Павловке (12 км западнее Кировограда) размещались курсы, а в гор. Смела по Ротмистрской улице (наименование при немцах) находился переправочный пункт агентуры.
С декабря 1943 года по январь 1944 года - в дер. Пиковец.
В феврале-марте 1944 года - в селе Грушевке, Первомайского района. Одесской области.
В апреле 1944 года абвергруппа находилась в пути.
С конца апреля до середины августа 1944 года - в мест. Фрунтишени, 6 км западнее гор. Бырлада (Румыния). В это время в мест. Граждени находился лагерь № 1; в мест. Брэдешти лагерь № 2 и в гор. Яссы, в центре города, в двухэтажном доме размещался переправочный пункт.
Во второй половине августа - первой половине сентября 1944 года абвергруппа последовательно перемещалась по маршруту: гор. Бакэу (август), дер. Яна (август), гор. Пятра (август), мест. Карх, гор. Васлаб, мест. Марошгавид, города Сас, Регин (сентябрь), Дедрад, Лудвец, Деж.
В первой половине октября 1944 года - в дер. Монотоштори (в 15 км. от гор. Вайсмарн).
Со второй половины октября до ноября 1944 года короткое время находилась в городах Кошице (Чехословакия), Мишкольц (Венгрия) и продолжительное время в местечках Надьбарца и Банфалва (в 15 км от гор. Путнок).
С ноября до декабря 1944 года - в мест. Бое-Пуше (3 км. от гор. Лученец).
С декабря 1944 года до января 1945 года - в мест. Турова, в районе гор. Зволен (Чехословакия). В мест. Будча размещался лагерь № 2, а в мест. Терне - лагерь № 1.
С января до апреля 1945 года - в мест. Борово. В близлежащих местечках Стриже, Кепурице, Горны Двор, Бтелы Костел, Траковицы размещались лагеря по подготовке агентуры и обслуживающий персонал.
В течение апреля 1945 года последовательно перемещалась по маршруту гор. Куклени - гор. Хохенау.
3 мая 1945 года в районе гор. Фрейштадта (Северная Австрия)
Абвергруппа 102 была расформирована; большая часть официального состава и агентуры ее ушла в английскую и американскую зоны оккупации.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Фон Гопф-Гоер Пауль - подполковник, начальник органа до декабря 1942 года, позже руководил Абверкомандой 102.
Гесс Карл - капитан, с июня 1942 года по январь 1943 года начальник органа.
Штандтке - лейтенант, офицер особых поручений, с января по май 1943 года являлся начальником органа.
Рудель Мартин - капитан, с мая 1943 года до мая 1945 года начальник органа.
Штайн Бруно, он же Борис Васильевич, кличка «Каменев» - обер-лейтенант, с весны 1942 года до мая 1944 года зам. начальника органа.
Краузе - обер-лейтенант, зам. начальника органа. В конце 1942 года или начале 1943 года был откомандирован.
Райхдихт - лейтенант, зам. начальника органа до января 1945 года.
Крюгер, он же Лысый Роман Ильич, кличка «Романов» - лейтенант, вербовал, готовил и забрасывал агентуру в тыл Советской Армии до мая 1943 года.
Шевченко Валерий, кличка «Гартман» - занимался подготовкой и переброской агентуры. В июле 1942 года якобы был расстрелян немцами.
Дидык Дмитрий Васильевич, кличка «Дорошенко» - с июня 1942 по май 1943 года являлся вербовщиком, после чего был переведен в гор. Осипенко. Ранее работал начальником полиции при лагере военнопленных в Славянске.
Сергиенко Иван Степанович, он же Григорец Иван Сергеевич, кличка «Сергеев Иван» - вербовал и готовил агентуру. Бывший военнослужащий Красной Армии.
Самутин Петр Зотович, клички «Бойко», «Петровский» - занимался вербовкой и подготовкой агентуры. Позже был назначен начальником штаба дивизии «СС Галиция».
Старовойт Николай Михайлович, клички «Шульц», «Владимиров», «Дядя Коля» -обер-лейтенант, занимался изготовлением фиктивных документов, подготавливал и перебрасывал агентуру.
Турзель Алексей Германович или Герасимович - ефрейтор, переводчик, возглавлял мельдекопф в гор. Городище.
Кугла Альфонс, он же Альфикс, кличка «Дуб» - ефрейтор, в декабре 1942 года являлся переводчиком, допрашивал военнопленных и агентов, возвратившихся с задания.
Падалка Михаил, он же Лаврентий Федорович, клички «Дядя Вася», «Прищепа», «Рубан» - завхоз.
Кузалов Александр Аксентьевич, кличка «Мудрый» - снабжал агентуру фиктивными документами.
Бокк Николай - фельдфебель, с августа 1942 года занимался вербовкой и переброской агентуры.
Стаховский, он же Стахов Николай Васильевич, клички «Золотов», «Золотарев», «Золотунов» - лейтенант, преподавал методы сбора разведывательных данных. В 1943 году руководил мельдекопфом в гор. Смела.
Бонг Карл - унтер-офицер, вербовал и перебрасывал агентуру в тыл Красной Армии. В группе работал с ноября 1943 года по январь 1945 года.
Шварцвальд - обер-лейтенант, возглавлял переправочный пункт в гор. Яссы.
Рейхер Кенак - лейтенант, работал с агентурой. В октябре 1944 года из группы выбыл.
Штробель Артур - рядовой, заведующий гаражом. Бывший военнослужащий Красной Армии.
Кун Рудольф - радист.
Шойрих Курт - ефрейтор, кладовщик.
Веньк - ефрейтор, денщик начальника группы Гопф-Гоера, затем работал в канцелярии.
Гай - фельдфебель, занимался переброской агентуры и внедрением ее в партизанские отряды, действовавшие в районе гор. Смела.
Аппельт - фельдфебель, писарь и казначей. В марте 1943 года был откомандирован в распоряжение штаба «Валли».
Козловский Николай Сергеевич, кличка «Полесский» - в группе с 1943 года, занимался изготовлением фиктивных документов и подготовкой агентуры.
Панкевич, он же Лызогуб Олег Иванович, кличка «Калина» — занимался изготовлением штампов и печатей.
Зверев Алексей, клички «Алекс», «Павлуша» - шофер.
Линк Жорж - обер-ефрейтор, кладовщик.
Венцик - зондерфюрер, был разжалован в солдаты и работал на складе.
[3].Абвергруппа-103 и с подчиненными ей абвергруппами и учебными центрами, действовавшими при армейской группировке «Митте».
Абвергруппа 103 была сформирована в начале войны Германии с Советским Союзом и придана 1-й танковой армии, имея номер полевой почты 00723 Б, позывной радиостанции «Булле».
До июля 1942 года группа входила в подчинение Абверкоманды 1 А, затем - Абверкоманды 101.
Начальником Абвергруппы 103 до июня 1942 года был капитан Гесс Карл, затем -майор Альбрехт Иоахим, с марта до декабря 1944 года - лейтенант Ганзер или Хензель и с декабря 1944 года до расформирования - обер-лейтенант Фрич Адольф.
Группа вела разведку против советских войск Сталинградского, Северо-Кавказского и 4-го Украинского фронтов.
Действуя против советских войск Северо-Кавказского фронта (1942 год), группа также проводила профашистскую агитацию среди населения и военнослужащих Красной Армии и установила связь с бандами в горах Кавказа.
В середине 1942 года в Мариуполе и Волновахе группа сформировала «добровольческие» отряды из прогермански настроенных военнопленных донских, кубанских и терских казаков для боевых действий против частей Красной Армии в случае отступления немцев с территории Кавказа. Часть личного состава этих отрядов использовалась для охраны помещения группы. на хозяйственных работах, а также для сбора теплых вещей и продовольствия у местного населения.
В 1942 году из состава группы был выделен специальный отряд, предназначенный для разведывательной работы в тылу частей Красной Армии на территории бывшей Калмыцкой АССР.
Начальником отряда являлся зондерфюрер Верба Отто Рудольфович (псевдоним «доктор Долль»).
Отряд дислоцировался в гор. Степном (бывшем гор. Элиста) по ул. Кирова, дом 119 и имел радиостанцию с позывным «Краних» (Журавль). Впоследствии на базе отряда было сформировано т. н. «Калмыцкое воинское соединение доктора Долля».
Агентура вербовалась в основном в лагерях военнопленных в Полтаве, Волновахе, Горловке и Авдеевке, Сталинской области, Павлограде, Днепропетровской области; Прохладном, Кабардинской АССР; Хаймашкере (Венгрия) и станице Анастасиевке, Ростовской области.
Во время пребывания группы на территории Северного Кавказа, Донбасса, Бессарабии и Румынии агентура вербовалась также из числа местных жителей.
В 1942 году перед выполнением задания агентура проходила краткосрочную подготовку на курсах, организованных при группе и названных командой «Локкерта».
Команда «Локкерта» была создана в ноябре 1941 года в Варшаве известным резидентом немецкой разведки Фоулидисом (псевдоним «Локкерт») и вошла в подчинение Абвергруппы 103 на правах мельдекопфа.
Основным костяком при формировании команды «Локкерта» были 6 белоэмигрантов, завербованных «Локкертом» в Афинах (Греция). Вначале они предназначались для выполнения разведывательных заданий в тылу СССР, а затем были зачислены в официальные сотрудники Абвергруппы 103.
На курсах одновременно обучалось 25 - 40 человек.
Занятия проводились по группам в 5 - 10 чел., которые подбирались для засылки в советский тыл в одном направлении.
Группы значились под порядковыми номерами. 1 -я группа состояла из казаков, 2-я и 3-я группы - из уроженцев Кавказа (они прибыли с командой «Локкерта» из Полтавы в декабре 1941 года и находились в ней около 5 месяцев).
Срок обучения, в зависимости от обстановки на фронте и потребности в агентурной разведке, колебался от 5 до 20 дней.
С конца декабря 1941 года до конца февраля 1942 года команда «Локкерта» дислоцировалась в Волновахе в бывшем здании Райисполкома на пл. Ленина, д. 34, а после разрушения этого здания советской авиацией переехала в дер. Ивановку (в 10 км от Волновахи), откуда в середине апреля 1942 года вернулась обратно в Волноваху.
В июне 1942 года команда передислоцировалась в дер. Вязовок (17 км. севернее Павлограда), Днепропетровской области, в июле - в село Ново-Георгиевку, Константиновского района, Сталинской области, затем - в село Чугинку, Станично-Луганского района, Ворошиловградской области.
В августе 1942 года команда дислоцировалась в селе Лопанском, Целинского района, Ростовской области, с сентября 1942 года - в Кисловодске, размещаясь в бывшем помещении санатория им. Семашко. В июле 1943 года команда «Локкерта» передислоцировалась в Таганрог и была подчинена Абвергруппе 101.
Позже подготовкой агентуры занимались капитан Гесс и Биданоков («Шамиль»),
В июне 1944 года при группе были вновь созданы курсы, которые функционировали до дня капитуляции Германии.
Начальником курсов был прибывший из Абверкоманды 106 обер-лейтенант Бергерд.
На курсах обучались агенты из украинцев, румын, словаков и венгров.
В январе - феврале 1945 года курсы дислоцировались в мест. Кирет-Киреке (12 км юго-западнее гор. Кинсберга, Венгрия), в марте 1945 года - в дер. Адельсбах (в 8 км от гор. Вальденбурга, Германия).
Переброска агентуры в тыл советских войск производилась пешим порядком.
Для возвращения на сторону немцев агентам давался пароль. «Я германский агент штаба Мариуполь, телефон 340»; «штаб 1 Ц корпуса, который брал Элисту» и другие.
Абвергруппа 103дислоцировалась в следующих населенных пунктах.
В августе 1941 года - в дер. Малой Виске (14 км к югу от Новомиргорода) Кировоградской области, а затем - в Кривом Роге.
В сентябре 1941 года - в селе Онуфриевке (17 км юго-восточнее Кременчуга) Кировоградской области.
С декабря 1941 года до июня 1942 года - в Мариуполе.
С июня до июля 1942 года - в дер. Вязовок (17 км севернее Павлограда) Днепропетровской области.
В июле-августе 1942 года - последовательно дислоцировалась в станице Мечетинской, Ростовской области, на хуторе Садовом (в районе Сальска), в станице Михайловской и гор. Невинномысске, Ставропольского края.
С августа 1942 года до января 1943 года - в станице Николаевской, в помещении бывшего санатория «Машук» (6 км от Пятигорска).
В это время группой был создан мельдекопф во главе с капитаном Гессом, который до ноября 1942 года дислоцировался в станице Марьинской, позже - на хуторе Соколове и в декабре 1942 года - в Нальчике, Кабардинской АССР. В гор. Пробном в декабре 1942 года действовал мельдекопф капитана Руделя, который занимался опросом военнопленных и вербовкой агентуры.
В январе 1943 года группа, отступая вместе с частями немецкой армии, последовательно размещалась в станицах Песчанокопской, Мечетинской, в Ростове, селе Чалтыре (Мясниковского района, Ростовской области), мест. Синявке (между Ростовом и Таганрогом).
В феврале 1943 года - в Таганроге.
С февраля до апреля 1943 года - в пос. Авдеевке (15 - 17 км от гор. Сталино).
В это время при группе действовали головные посты в Енакиево (бывш. Орджоникидзе), Сталинской области (руководитель Шакманов, «Шапошников»), в Горловке (руководитель капитан Рудель), Краматорске по Московской ул., д. 88 (руководитель Гесс).
С апреля до мая 1943 года группа находилась на отдыхе и переформировании в мест. Вороновицы.
С конца мая до сентября 1943 года - в селе Красное (в 7 км от Артемовска). В Горловке, в лагере для военнопленных, действовал мельдекопф Руделя, в Славянске по ул. Тургенева - мельдекопф Колосова, он же Косенко, приданный 30-му армейскому корпусу, и мельдекопф Борхерта, который действовал при 328-й пехотной дивизии.
С сентября до середины ноября 1943 года - в селе Саньке, Днепропетровской области; мельдекопф Колосова, он же Косенко - в Запорожье по Московской ул., д. 105.
С середины ноября до декабря 1943 года - размещалась близ Кривого Рога и в мест. Вороновицы,
С апреля до мая 1944 года - в мест. Булгарийка (5 км севернее Белграда), Измаильской области.
С конца мая до конца августа 1944 года - в гор. Ватра Дорней (Румыния).
С января до апреля 1945 года - в селе Цакохазе, 8 км от гор. Чарна (Венгрия); в гор. Хаймашкере, в 500 метрах от лагеря военнопленных, находилась команда опросчиков и вербовщиков во главе с Нерсесяном; в гор. Веспреме - мельдекопф «Роза», начальником которого был унтер-офицер Штурнер.
В апреле 1945 года - в селениях Ютеншлаг, Милье (Австрия).
8 мая 1945 года - в районе населенного пункта Фронлейтена (30 км севернее гор. Грац, Австрия) личному составу группы было объявлено о капитуляции Германии, после чего часть агентов ушла с официальными сотрудниками группы в сторону гор. Брук, чтобы сдаться в плен англо-американским войскам, другая часть - в сторону гор. Грац.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Гесс Карл - капитан, начальник органа до июня 1942 года, после чего работал в Абвергруппе 102, а в начале 1943 года вновь прибыл в орган и возглавил мельдекопф.
Альбрехт Фриц, он же Иоахим - майор, с лета 1942 года до марта 1944 года начальник органа, после этого начальник Полтавской разведшколы.
Ганзер или Хензель - лейтенант, начальник органа с марта 1944 года.
Фрич Адольф - обер-лейтенант, с конца 1944 года начальник органа.
Борхерт Зигурд Вильгельмович - лейтенант, в органе с 1942 года, одно время возглавлял мельдекопф.
Раевский Александр, он же Алекс Сергеевич, Александрович или Михайлович, клички «Гаммершмидг Саша», «Александров» - с сентября 1942 года до весны 1944 года переводчик и одновременно занимался изготовлением фиктивных документов, а затем вербовал и перебрасывал агентуру в Абверкоманде 101.
Фоулидис Зеконий, кличка «Локкерт Севостьян Дмитриевич» - зондерфюрер, начальник мельдекопфа, затем с 1943 года являлся начальником мельдекопфа Абвергруппы 101. В августе 1943 года убит на фронте.
Штайн Бруно, он же Борис Васильевич, кличка «Каменев» - обер-лейтенант, зам. начальника органа, затем с весны 1942 года до мая 1944 года зам. начальника Абвергруппы 102, после чего начальник Абвергруппы 114.
Рудель Мартин - капитан, начальник мельдекопфа, затем с мая 1943 года до мая 1945 года начальник Абвергруппы 102.
Колосов, он же Косенко Георгий Семенович, клички «Жорж», «Доктор» - с июня 1943 года до марта 1944 года начальник мельдекопфа, а затем комендант Полтавской разведывательной школы.
Власов Федор Ильич, клички «Валамов», «Дядя Федя» - занимался подготовкой и переброской агентуры. С 1944 года пом. начальника Полтавской разведывательной школы. Белоэмигрант.
Штурнер - унтер-офицер, начальник мельдекопфа «Роза».
Кунижев Анатолий Татович, кличка «Князев» - вербовал и забрасывал агентуру до мая 1943 года. Белоэмигрант.
Шакманов Паго Каирбекович, кличка «Шапошников Павел Петрович» - вербовал и готовил агентуру, одно время являлся начальником мельдекопфа. Белоэмигрант.
Биданоков Николай (Пурбий) Алхазович, кличка «Шамиль» - вербовал, готовил и перебрасывал агентуру.
Верба Отто Рудольфович, кличка «Доктор Долль» - зондерфюрер, руководил специальным отрядом в гор. Степном, а с конца 1942 года т. н. «калмыцким воинским соединением.
Свирцы Антон Валентинович - обер-ефрейтор, радист, в июле 1943 года направлен в штаб «Валли».
Нерсесян Карапет Нерсесович - фельдфебель, в 1945 году руководил группой опросчиков.
Бергерд - обер-лейтенант, начальник курсов при органе, одновременно преподаватель разведывательного дела.
Андреев Иван Тихонович, кличка «Волков Николай» - преподаватель топографии в 1945 году. Бывший лейтенант Красной Армии.
Люц - ефрейтор, переводчик в 1945 году.
Жено Эрна - переводчица, со второй половины 1942 года вела всю канцелярию. Якуби Ганс - обер-ефрейтор, радист, он же писарь.
Кордекс Макс - ефрейтор, кладовщик.
Киндген Роберт - обер-ефрейтор, шофер.
Гошонф Юзеф - обер-ефрейтор, шофер, австриец.
Радемахер Ганс - ефрейтор, радист, одновременно писарь.
Штуммер Юзеф - ефрейтор, писарь.
Бегнер Матиас - унтер-офицер, завхоз.
Нольте Эрнст - шофер.
Гриф Эдмонд - обер-ефрейтор, шофер.
Видерман - шофер органа.
Зубков Илья Маркович, или Макарович, кличка «Цупнов» - завхоз команды «Локкерта».
Крибс Роберт - ефрейтор, радист, в апреле 1943 года был откомандирован в штаб «Валли».
Мюллер Людвиг - переводчик венгерского языка при мельдекопфе Штурнера. Цынепфениг Людвиг - переводчик румынского языка при мельдекопфе Штурнера. Вильт Макс - переводчик.
Курцис - фельдфебель, в 1945 году являлся начальником канцелярии.
Андрей Александрович, кличка «Черкасов» — преподаватель в 1944 году, бывший лейтенант Красной Армии.
Елизаров Анатолий Васильевич, клички «Барышников», «Миронов» - преподаватель в 1944 году.
[4]. АБВЕРКОМАНДА 201
Абверкоманда 201 была сформирована в июле 1942 года и придана южной армейской группировке немецких войск Зюд А. Команда условно именовалась «Дариус».
Абверкоманду 201 последовательно возглавляли майор Ольбрихт, подполковники Арнольд Георг, Вайнерт Иозеф и Штрокр.
Команда проводила разведывательно-диверсионную работу в тылу частей Красной Армии сначала на Северном Кавказе, а с 1944 года на Балканах.
Большинство агентуры было из антисоветски настроенных военнопленных кавказских национальностей, завербованных в различных лагерях и, в частности, в гор. Луккенвальде.
По прибытии в команду агентура направлялась в школу, которая во время дислокации команды в Ставрополе находилась по 1-й Октябрьской улице.
В это время командой проводилась подготовка группы «Алхазова», Она была укомплектована из военнопленных, исключительно уроженцев района гор, Нуха, Азербайджанской ССР, и предназначалась для выброски в район этого города с задачей воспрепятствовать эвакуации вглубь СССР, промышленных предприятий и организовать повстанческое выступление.
Выброска группы, ввиду отступления немецких войск, якобы не состоялась. Весь личный состав ее был использован в качестве подразделения одной из немецких воинских частей.
До сентября 1942 года команда дислоцировалась в гор. Сталино, на 18-й линии, около водонапорной башни, оттуда переехала в Ставрополь (Северный Кавказ) и разместилась около психиатрической больницы. В середине января 1943 года команда передислоцировалась в Краснодар, позже - в гор. Сталино, где находилась до осени 1943 года, а затем -в Евпаторию. В декабре 1943 года выбыла в Варшаву (Польша).
В начале 1944 года, после переформирования, команда была направлена на Балканы, и летом 1944 года находилась в Белграде (Югославия).
В подчинении команды находились Абвергруппы 201, 202, 203, 217.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Ольбрихт - майор, начальник команды до 1942 года.
Арнольд Георг - подполковник, с 1942 года до февраля 1943 года начальник органа, затем с ноября 1943 года до января 1945 года начальник Абверкоманды 203.
Вайнерт Иозеф - подполковник, с 1943 года начальник органа.
Штрокр - подполковник, начальник органа в 1944 году.
Гетлер Вольдемар Вольдемарович - лейтенант, с сентября 1942 года до конца 1943 года начальник школы при органе, затем до марта 1945 года начальник Смоленской диверсионной школы, позже офицер особых поручений в Абверкоманде 204.
Юнгес - лейтенант, в 1942 - 1943 годах заместитель начальника органа, ранее учился в офицерской школе в Берлине.
Гацкий - унтер-офицер, переводчик.
Гелос Владимир - обер-ефрейтор, переводчик.
Фарзин Роман - переводчик.
Школле ефрейтор, кассир и зав, галантерейной лавкой.
Симонян, он же Симонов, он же Семенов, он же Симоношвили, он же Андриянов, он же Андронов, он же Арутюнов, он же Аргутинский, он же Андреев, он же Долгоруков, он же Машавян, он же Машиношвили Роберт, он же Роман, он же Альберт Сергеевич – переводчик.
Курт (возможно, имя) - обер-ефрейтор, зав. вещевого склада.
Шуберт - ефрейтор, шофер.
[6].Абвергруппа 201
Абвергруппа 201 до сентября 1942 года действовала при 11-й немецкой армии, затем при 1-й танковой армии, с февраля 1943 года - при армейской группе «Холлид», впоследствии переименованной в 6-ю армию.
В мае 1944 года группа была подчинена Абверкоманде 206, при немецкой армейской группировке Зюд-Украина. Полевая почта № 08959. Позывной радиостанции - «Коленклау».
Абвергруппу 201 последовательно возглавляли, капитаны Шлегель Генрих, Шмиль и Штейнер,
Абвергруппа 201 проводила диверсионно-разведывательную и разложенческую работу в тылу и на переднем крае обороны частей Красной Армии, а также вела по месту своей дислокации контрразведывательную и карательную деятельность против партизан и советско-партийного актива.
Для проведения карательных операций группа имела «казачий полк особого назначения».
В феврале - апреле 1943 года, после передислокации на территорию Сталинской области, на Абвергруппу 201, ввиду отвода Абвергруппы 101 на переформирование, была возложена разведывательная работа.
В период деятельности группы в Крыму агентов приобретали из военнопленных, содержавшихся в лагере в Симферополе, главным образом, уроженцев Кубани и Кавказа, а также из белоэмигрантов.
Начиная с 1943 года агенты вербовались из бывших советских военнослужащих, в основном казаков, содержавшихся в лагере военнопленных в гор. Сталино, а также из жителей Ростовской области.
С передислокацией группы на территорию Румынии агентура подбиралась исключительно из румын. После выхода Румынии из войны, агентура целиком поступала из фашистской партии «Железная гвардия».
Перед выброской в тыл Советской Армии агенты проходили подготовку при группе: изучали подрывное дело, топографию, приемы самообороны, стрелковое оружие и правила поведения в советском тылу.
В группе агенты тщательно обрабатывались: проводились лекции на антисоветские темы, распространялись фашистские газеты «Новое слово» и «Заря».
Для проверки агентов использовали на контрразведывательной работе и в карательных операциях против партизан.
Личный состав группы был обмундирован в форму военнослужащих немецкой армии и снабжен оружием советского образца.
Переброска агентов проводилась пешим порядком и на парашютах с самолетов, обычно группами от 2 до 10 человек. Одновременно при отступлении немцев часто практиковалось оставление агентов на оседание. С осени 1944 года агентура перебрасывалась без средств диверсий, так как еще до отступления немецких войск из Румынии там были заложены склады с оружием и взрывчатыми веществами, которыми агенты могли пользоваться.
Инструктажем и переброской агентуры руководили начальник группы капитан Шлегель и лейтенант Гирш.
В случае задержания в тылу Советской Армии агентам рекомендовалось выдавать себя за дезертиров, чтобы, попав в штрафную роту, иметь возможность перейти на сторону немецких войск.
Абвергруппа 201 за время своего существования дислоцировалась:
В феврале мае 1942 года - в Симферополе, ул. Воровского, д. 20 (или д. 22). В мае - июне 1942 года - в мест. Тавель (1 8 км от Симферополя) в бывшем здании детского дома.
В июле-августе 1942 года - в селе Султановке (совхоз Мариенталь, Керченский полуостров).
В августе - октябре 1942 года - в мест. Тавель.
В декабре 1942 - феврале 1943 года - в Новочеркасске.
С 14 февраля до сентября 1943 года - в гор. Сталино на 1 3-й линии в домах: 86, 88, 90, 97, 99, 100, 105, 106, 107, 108, 111, 112, 113.
В сентябре 1943 года последовательно находилась: в Запорожье, селе Беленьком (25 км от Запорожья), Никополе (Днепропетровская область), селе Покровском (18 км от Никополя), Каховке, Херсонской области.
В октябре 1943 - феврале 1944 года - в селе Владимировке (20 - 25 км от села Высокополье), Херсонской области.
В феврале - марте 1944 года - в селе Явкино, Николаевской области, селе Вейсово, в здании напротив школы, в селе Мешково (в 30 км от села Вейсово).
В апреле-июне 1944 года - в селе Ново-Троян (в 40 км от Белграда, в сторону Кишинева) в помещении большой и малой школ.
В июле - августе 1944 года последовательно размещалась: в мест. Присаково Дорно (Румыния), гор. Пятра Нямц, районе гор. Регин, мест. Элек (в 13 км к югу от гор. Дьюла, Венгрия), гор. Дьюла, мест. Шаркад (14 км северо-восточнее гор. Дьюла) и мест. Эксет.
В сентябре - октябре 1943 года - в гор. Абонь, затем в районе Будапешта (Венгрия).
В октябре - ноябре 1944 года - в гор. Веспрем (Венгрия). В декабре 1944 года - в мест. Баниджа (12 км от гор. Тата, Венгрия).
В январе 1945 года в мест. Багвида, мест. Марко-Тобедыка (в 16 км от гор. Чарна, Венгрия).
В апреле 1945 года - в гор. Фролейтен (Австрия).
В первых числах мая 1945 года - в мест. Креобот (Австрия).
«Казачий полк особого назначения» состоял из четырех сотен:
«Андреевская» сотня была сформирована в августе 1942 года в мест, Тавель (Крым, вблизи Бахчисарая) и укомплектована из военнопленных, содержавшихся в лагере в Симферополе, главным образом казаков - уроженцев Дона и Кубани. Командовал сотней немец лейтенант Гирш.
Личный состав сотни использовали по разведке ближайших тылов советских войск. Отдельные группы агентов после непродолжительной подготовки забрасывались в советский тыл с диверсионно-разведывательными заданиями.
В октябре 1942 года сотня была переброшена на Ленинградский фронт, и в ноябре 1942 года действовала в дер. Замостье, Ленинградской области, затем на территории Витебской области вела борьбу с партизанами.
В декабре 1942 года сотня была вновь переброшена на южный участок фронта и до середины января 1943 года находилась в станице Персияновке, Ростовской области, откуда передислоцировалась в станицу Кривянскую и разместилась в здании школы. В середине февраля 1943 года сотня эвакуировалась в пос. Петровский, Сталинской области.
В мае 1943 года сотня дислоцировалась в селе Андреевке, Сталинской области, в сентябре 1943 года - в районе гор. Запорожья, затем Никополя и в октябре 1943 года - в селе Ольгино, Херсонской области, где была расформирована.
Часть личного состава сотни была влита в «Галдинскую» сотню, а часть оставлена при штабе абвергруппы.
«Зверевская» сотня была сформирована в феврале 1943 года в поселке Зверево, Ростовской области. Командиром сотни был есаул Земляков, позже Кондратьев.
Личный состав сотни использовали, главным образом, для заброски в советский тыл, в частности, на территорию Дона и Кубани, с диверсионно-разведывательными заданиями.
С личным составом проводились систематические занятия по изучению подрывного дела и топографии. Подготовкой агентуры занимался унтер-офицер Гесс - фактический командир сотни.
В середине марта 1943 года сотня эвакуировалась в дер. Доля, Сталинской области, где находилась до сентября 1943 года.
В сентябре 1943 года сотня через Каховку передислоцировалась в село Ольгино, Херсонской области, а в ноябре 1943 года - в село Свободное, Николаевской области, где в декабре 1943 года весь личный состав ее был влит в «Таллинскую» сотню.
«Галдинская» сотня была сформирована в январе 1943 года Галдиным. Комплектовалась из антисоветски настроенных жителей Ростовской области. Представителем штаба абвергруппы при сотне был обер-лейтенант Ниссен.
До марта 1943 года сотня занималась разведкой переднего края обороны частей Советской Армии, дислоцируясь в станицах Бесергеневской, Грушевской, на хуторе Татарском, Ростовской области. Затем сотня передислоцировалась в пос. Первомайский, Сталинской области, где находилась до середины мая 1943 года. Оттуда переехала в село Любовку, той же области и в сентябре 1943 года - в село Кочубеевку, Херсонской области.
Личный состав ее в это время использовали в качестве диверсионно-разведывательной агентуры и для карательных операций против партизан, действовавших в днепровских плавнях.
В ноябре 1943 года сотня перебазировалась в район Никополя, Херсонской области, разместившись в селах Лапинке и Копиловке, а в середине декабря 1943 года - в селе Балки (юго-восточнее Никополя).
В конце декабря 1943 года сотня эвакуировалась в село Свободное, Николаевской области. Объединившись с «Андреевской» и «Зверевской» сотнями, она в начале 1944 года из подчинения абвергруппы вышла, была направлена в гор. Шаумонт (Франция), где на ее базе был сформирован эскадрон, который вошел в состав 403-го дивизиона, 5-го запасного казачьего полка «1-й казачьей дивизии».
С февраля до ноября 1944 года эскадрон Галдина дислоцировался в гор. Грай и участвовал в боях против англо-американских войск.
В январе 1945 года эскадрон был переброшен в Хорватию для борьбы с югославскими партизанами и вошел в состав «3-го Кубанского казачьего полка», где действовал до капитуляции Германии.
8 мая 1945 года весь личный состав эскадрона был интернирован англо-американскими войсками.
«Гапоевская» сотня была сформирована в июне 1943 года к укомплектована из бывших военнопленных Советской Армии, содержавшихся в лагере в гор. Сталино. В сотне были лица различных национальностей.
При отступлении немецких войск с территории Донбасса, из личного состава сотни было создано несколько мелких агентурных групп, которые были оставлены для подрывной деятельности в советском тылу под видом военнопленных, бежавших из лагерей.
До августа 1943 года сотня дислоцировалась на окраине гор. Сталино, на территории молочно-товарной фермы, откуда перебазировалась в село Егоровку, затем - в село Алексеевку, позже - в села Беленькое и Покровское, Херсонской области.
В октябре 1943 года сотня находилась в селе Ольгино, а затем - в районе мест. Британы, Херсонской области.
В дальнейшем сотня дислоцировалась в районе расположения Абвергруппы 201.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Шлегель Генрих - капитан, начальник органа до июля 1944 года, затем начальник школы Абверкоманды 203.
Гирш Арнольд - обер-лейтенант, зам. начальника органа, с октября 1944 года начальник Абвергруппы 215. Житель Берлина.
Штейнер - капитан, начальник органа в 1945 году.
Бабниц - лейтенант, зам. начальника органа с октября 1944 года.
Фон Тэрнэ Эрих Федорович - лейтенант, сотрудник, занимался подготовкой и переброской агентуры.
Гесс Виктор - унтер-офицер, шеф «Зверевской» сотни, руководил подготовкой агентуры.
Хоруженко или Хорушенко Тимофей Константинович - сотрудник, занимался подготовкой и вербовкой агентуры до сентября 1943 года, командир «казачьего полка», затем убыл в распоряжение штаба 5-й немецкой армии.
Сула Степан Петрович - переводчик.
Евсюков, он же Зайцев Федор Дмитриевич - есаул, помощник командира «казачьего полка».
Шейнер - обер-лейтенант, сотрудник до 1943 года, затем работал начальником одной из абвергрупп.
Берлизов, он же Берлисов или Берлис Анисим Романович - обер-фельдфебель, сотрудник до сентября 1944 года, а затем командир «казачьего отряда» Абвергруппы 218.
Остервальд Эмиль - лейтенант, сотрудник.
Венцель Герберт - унтер-офицер, переводчик.
Шмидт Георг - унтер-офицер, начальник канцелярии и завхоз.
Гапаев или Гапоев Антон, он же Анатолий Михайлович или Петрович - есаул, в 1943 году командир «казачьей сотни», до этого обучался в Тавельской разведывательной школе.
Шульце Франц - унтер-офицер, сотрудник канцелярии.
Ниссен Рольф, кличка «Петер» - обер-лейтенант, сотрудник, руководил подготовкой агентуры, с января 1944 до апреля 1945 года начальник Абвергруппы 210.
Гензель или Генцель - ефрейтор, кладовщик.
Галдин Георгий Иванович — есаул, командир «казачьей сотни».
Земляков Илья Васильевич - есаул, командир «Зверевской» сотни с марта до июля 1943 года.
Орлова Нонна Владимировна - повар органа, затем занималась изготовлением фиктивных документов.
Гофман - зондерфюрер, вербовщик до августа 1943 года.
Крас - переводчик.
Кондратьев Владимир - есаул, с июля до декабря 1943 года являлся командиром «Зверевской» сотни. Бывший мл. лейтенант Красной Армии.
Гор - унтер-офицер, преподаватель.
Савицкий - обер-ефрейтор, заведовал оружейным складом.
Крамм Василий - обер-ефрейтор, переводчик.
Шмидт Карл - ефрейтор, начальник гаража с зимы 1944 года, до этого был шофером.
Клойке - начальник гаража до зимы 1944 года.
Кляйне - ефрейтор, кладовщик продовольственного склада.
Флейше - обер-ефрейтор, сотрудник.
Бибэльт, он же Вибэ Франц - ефрейтор, писарь.
Киль Карл - ефрейтор, писарь.
Мильде Эрнст - ефрейтор, шофер-мотоциклист.
Штанке Рудольф - шофер.
Старечик Роман - шофер.
Шопор или Шоппер - унтер-офицер, механик по ремонту автомашин.
Левин Стефан - шофер.
Хонкис - солдат, зав. делопроизводством.
Кец — капитан, сотрудник.
Швайгер - зондерфюрер, переводчик.
Розенберг - унтер-офицер, шеф «Зверевской» сотни.
Геспели Франц - обер-лейтенант, инструктор подрывного дела.
Ремпель Иоган, он же Генрих – зондерфюрер.
[6]. Абверкоманда НБО.
Морская разведывательная абверкоманда, условно названная «Нахрихтенбеобахтер» (сокращенно - НБО), была сформирована в конце 1941 - начале 1942 года в Берлине, затем направлена в Симферополь, где находилась до октября 1943 года по ул. Севастопольской, д. 6.
В оперативном отношении команда подчинялась непосредственно Управлению «Абвер-заграница» и была придана штабу адмирала Шустера, командовавшего немецкими военно-морскими силами юго-восточного бассейна.
До конца 1943 года команда и ее подразделения имели общую полевую почту № 47585, а с января 1944 года - 19330. Позывной радиостанции - «Татар».
До июля 1942 года начальником команды был капитан морской службы Боде, а с июля 1942 года - корвет-капитан Рикгоф.
Команда собирала разведывательные данные о военно-морском флоте Советского Союза на Черном и Азовском морях и о речных флотилиях Черноморского бассейна. Одновременно команда вела разведывательно-диверсионную работу против Северо-Кавказского и 3-го Украинского фронтов, а в период пребывания в Крыму - борьбу против партизан.
Сбор разведывательных данных команда осуществляла через агентуру, забрасываемую в тыл Красной Армии, а также путем опроса военнопленных, в основном бывших военнослужащих советского военно-морского флота и местных жителей, имевших какое-либо отношение к военно-морскому и торговому флотам.
Агентуру вербовали из советских военнопленных, главным образом, моряков, содержавшихся в лагерях Крыма и Северного Кавказа, а также из местного населения.
Агентура проходила предварительное обучение в специальных лагерях в мест. Тавель, в Симеизе и местечке Бешуй. Часть агентуры для более глубокой подготовки направляли в Варшавскую разведывательную школу.
Переброска агентуры в тыл Красной Армии проводилась на самолетах, моторных лодках и катерах. Также оставляли разведчиков в составе резидентур в населенных пунктах, освобождаемых советскими войсками. Агентура, как правило, перебрасывалась группами в 2 - 3 человека. Группе придавался радист, снабженный портативной радиостанцией. Связь с агентурой поддерживали через радиостанции в Керчи, Симферополе и Анапе.
Позднее агентура НБО, находившаяся в спецлагерях, была передана в «легион Черного моря» и другие вооруженные отряды для карательных операций против партизан Крыма и несения гарнизонной и караульной службы.
В конце октября 1943 года команда НБО передислоцировалась в Херсон, а через несколько дней - в гор. Николаев, оттуда в ноябре 1943 года в Одессу - пос. Большие Фонтаны.
В апреле 1944 года команда переехала в гор. Браилов (Румыния), в августе 1944 года -в окрестности Вены (Австрия), где в октябре 1944 года якобы была расформирована.
Разведывательные операции в районах линии фронта проводили следующие айнзатцкоманды и передовые отряды НБО:
«Марине Абвер айнзатцкомандо» (команда морской фронтовой разведки) капитан-лейтенанта Ноймана начала деятельность в мае 1942 года и оперировала на Керченском участке фронта, затем под Севастополем (июль 1942 года), в Керчи (август), Темрюке (август - сентябрь), Тамани и Анапе (сентябрь), Новороссийске (сентябрь - октябрь), Краснодаре, где размещалась по Комсомольской ул., д. 44 и ул. Седина, д. 8 (с октября 1942 года до середины января 1943 года), в станице Славянской и гор. Темрюке (февраль 1943 года).
Продвигаясь с передовыми частями немецкой армии, команда Ноймана собирала документы с уцелевших и затонувших судов, в учреждениях советского флота и опрашивала военнопленных.
Команда добывала разведывательные данные через агентуру, забрасываемую в советский тыл.
Агентуру преимущественно вербовали из бывших военнослужащих советского военно-морского и торгового флотов, и получали из Тавельской школы НБО.
В конце февраля 1943 года айнзатцкоманда, оставив в гор. Темрюке головной пост, переехала в Керчь и разместилась по 1-й Митридатской улице. В середине марта 1943 года в Анапе был создан другой пост, возглавлявшийся вначале фельдфебелем Шмальцем, позже - зондерфюрером Харнаком, а с августа по сентябрь 1943 года - зондерфюрером Келлерманом.
Головные посты связи проводили в лагерях опрос военнопленных, главным образом, моряков. Переводчиками были люди, служившие ранее в морском флоте. При опросе сотрудники поста вербовали агентуру, которую затем направляли в айнзатцкоманду.
В октябре 1943 года, в связи с отступлением немецких войск, айнзатцкоманда и подчиненные ей посты переехали в Херсон.
«Марине Абвер айнзатцкомандо» (команда морской фронтовой разведки). До сентября 1942 года ее возглавлял лейтенант барон Жирар де Сукантон, позже - обер-лейтенант Цирке.
В январе - феврале 1942 года команда находилась в Таганроге, а затем переехала в Мариуполь и разместилась в районе порта, в зданиях дома отдыха завода им. Ильича, так называемых «Белых дачах».
В течение второй половины 1942 года команда проводила работу по опросу и вербовке военнопленных в Бахчисарайском лагере «Толле» (июль 1942 года), в Мариупольском (август 1942 года) и Ростовском (конец 1942 года) лагерях.
В Мариуполе команда вербовала и перебрасывала агентуру в тыл частей Красной Армии, действовавших на побережье Азовского моря и на Кубани.
Подготовка разведчиков проводилась в Тавельской и других школах НБО. Помимо этого команда самостоятельно готовила агентуру на конспиративных квартирах.
Из этих квартир по Мариуполю известны, ул. Артема, д. 28; ул. Л. Толстого, д. 157 и 161; Донецкая ул., д. 166; Фонтанная ул., д. 62; 4-я Слободка, д. 136; Транспортная ул., д. 166.
Отдельным агентам было поручено внедряться в органы советской разведки и добиваться затем переброски в тыл немцев.
В сентябре 1943 года команда выбыла из Мариуполя, проследовала через Осипенко, Мелитополь и Херсон и в октябре 1943 года остановилась в гор. Николаеве - Алексеевская ул., д. 11, 13, 16, 18 и Одесская ул., д. 2. В ноябре 1943 года команда переехала в Одессу, ул. Шмидта (Арнаутская), д. 125. После этого команда ненадолго возвращалась в гор. Николаев, а в марте - апреле 1944 года через Одессу - Белград выбыла в Галац, где размещалась по Главной ул., д. 18. В этот период команда имела в гор. Рени по Дунайской ул., д. 99, головной пост связи, который забрасывал агентуру в тыл Красной Армии.
Во время пребывания в Галаце команда была известна как разведорган «Вайтланд».
В середине августа 1944 года вместе с отступавшими частями немецкой армии команда эвакуировалась в мест. Надорф (или Раздорф) близ Вены и соединилась со штабом НБО.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Боде - капитан 1-го ранга, начальник органа до июля 1942 года.
Рикгоф - корвет-капитан, начальник органа с июля 1942 года, до этого являлся заместителем Боде.
Лаурент или Лоуренс - капитан, зам. начальника органа в начале 1942 года.
Грееф Грабке обер-лейтенант, адъютант.
Филлер - капитан пехоты, офицер для поручений. До войны работал при германском военном атташе в одном из западных государств.
Фон Шгаль - лейтенант, офицер для поручений.
Ганч, он же Ганш Вильгельм Вильгельмович, кличка «Василий Васильевич» - унтер-офицер, главный переводчик и пом. начальника штаба.
Корф - переводчик.
Шмальц - фельдфебель, завхоз, в марте 1943 года возглавлял пост айнзатц команды Ноймана. До 1917 года проживал в России.
Вольф - цальмайстер, казначей.
Разумеев-Ноздрачев Александр Иванович - переводчик и преподаватель топографии в разведывательно-диверсионной школе в мест. Тавель.
Эгер или Егер Владимир Владимирович - переводчик с 1943 года, до этого переводчик морской разведкоманды по Черному и Азовскому морям.
Полторацкий Николай Петрович, клички «Валли Штейн», «Алекс» - переводчик с марта по декабрь 1943 года.
Крамер - капитан, начальник разведотряда, с лета 1943 года начальник школы по подготовке разведчиков-диверсантов в мест. Симеиз.
Жирар де Сукантон - лейтенант, до сентября 1942 года начальник айнзатцкоманды Цирке, затем с марта до мая 1943 года начальник Тавельской разведшколы. Бывш. офицер царской армии и армии Юденича.
Шотля Гельмут - унтер-офицер, сотрудник органа до мая 1943 года, затем начальник Тавельской разведшколы.
Миллер, он же Мюллер, Константин Александрович - переводчик, в 1943 году переведен в Тавельскую разведшколу.
Браунер Александр Александрович - переводчик с июня 1942 года до августа 1944 года, раньше работал вербовщиком в «КО Болгария».
Барыкин Григорий Федорович - опросчик и переводчик органа, одновременно преподаватель Тавельской разведшколы.
Нойман, он же Нейман, Петр Павлович, кличка «Калый» капитан-лейтенант, начальник айнзатцкоманды НБО до августа 1944 года, затем начальник Абверкоманды 166 М.
Михельсон - лейтенант, зам. начальника айнзатцкоманды.
Зурков - лейтенант, переводчик и заместитель начальника айнзатцкоманды.
Яренко Ян Григорьевич или Георгиевич, кличка «Воронов» - сотрудник органа до июня 1944 года, затем резидент «КО Болгария», ранее работал резидентом «Абверштелле юга Украины» в Таганроге и Кривом Роге.
Хмыров Юрий Леонидович - сотрудник органа с 1942 по 1944 год, затем вербовщик Абвергруппы 106. Последний период войны служил в РОА.
Келлерман Николай Георгиевич - унтер-офицер, сотрудник органа.
Цирке Вольф Гугович - обер-лейтенант, начальник айнзатцкоманды с сентября 1942 года.
Гестингмаер - помощник начальника айнзатцкоманды.
Шмидт Эрих - помощник начальника айнзатцкоманды.
Больдт Эрих или Герберт - унтер-офицер, секретарь айнзатцкоманды.
Мюллер - сотрудник айнзатцкоманды Цирке.
Макаров-Миронов Николай Петрович - сотрудник органа с мая 1942 года, в 1943 году перешел в контрразведку Крыма, где работал резидентом в гор. Старый Крым. Белоэмигрант, проживал в гор. София (Болгария), член РОВС.
Вазев Иван Стоянович, кличка «Стояныч» - сотрудник органа с 1942 по 1944 год, позже резидент «КО Болгария».
Громов Федор Фокич, он же Тодоров Тодор Фокич, кличка «Ростов» - сотрудник органа с 1943 года,
Филиппов Борис Константинович - опросчик айнзатцкоманды Цирке.
Харнак Фрициан Фрицианович - зондерфюрер, с марта до августа 1943 года являлся начальником поста в Анапе.
Отто Зигфрид - радист, занимался подготовкой агентов-радистов, в 1943 году работал радистом в головном посту в Анапе.
Мольциг - ефрейтор, радист с февраля 1943 года, работал на радиостанции в Керчи.
Груша-Николаев Василий Васильевич - завхоз, занимался опросом военнопленных в Анапском посту.
Дорфман Моисей Давыдович, он же Дорохов Михаил Михайлович - опросчик команды Ноймана.
Фаламеев Алексей - в команде Ноймана использовался на хозяйственных работах. Бывший лейтенант Черноморского флота.
Конюшенко, он же Ланге Олег Константинович - опросчик команды Ноймана.
Афонский Виталий Яковлевич, он же Кравцов Виктор, он же Юрий - опросчик команды Ноймана.
Черачев Борис Абрамович — сотрудник с конца 1942 года.
Кокарев Николаи Николаевич - опросчик.
Коммгольц - сотрудник НБО.
Фидлер - обер-ефрейтор, сотрудник.
Мюллер Руди - радист.
Вальтер - ефрейтор, радист, ранее работал преподавателем в Тавельской разведшколе.
Шредер - унтер-офицер, казначей.
Ходосов Павел Александрович - занимался ремонтом автомашин, бывший военнослужащий Красной Армии.
Мюллер Курт - фельдфебель, кладовщик.
Шалибабаев-Шамбабалиев Иван Николаевич - занимался формированием казачьих отрядов, агент НБО, бывший полковник казачьих войск царской и белой армий.
Елизаров Федор Александрович - командир взвода охраны органа и Тавельской разведывательно-диверсионной школы; бывш. офицер Красной Армии.
Платонов Борис Константинович - в команде Цирке занимался отбором и подготовкой агентуры, бывший майор артиллерии Красной Армии.
Оганесян Степан Оганесович (Иванович) - опросчик с мая 1942 года.
Микш Томас Томасович - зондерфюрер, в команде Цирке занимался хозяйственными вопросам и опросом военнопленных с августа 1943 года.
Сиверин Эрих - ефрейтор, шофер команды Цирке.
Шеффель, он же Штерн Раймонд-Роман Данилович - обер-ефрейтор, зам. начальника разведотряда Ноймана с конца 1942 года, с марта 1943 года адъютант Цирке, с конца 1943 года переводчик Абвергруппы 106.
Майер Ганс - солдат, работал на складе команды Цирке и сопровождал военнопленных в Симферополь до августа 1943 года.
Ольшевский Александр Александрович - капитан 3-го ранга, начальник контрразведывательной группы в Мариуполе. В ноябре 1943 года выехал в Германию.
Морская разведывательная команда по Черному и Азовскому морям
В июле 1941 года штаб командующего немецкими морскими силами юго- восточного бассейна адмирала Шустера сформировал в Румынии, в районе гор. Пятра-Нямц, морскую разведывательную команду Черного моря («Марине Айнзатцкомандо дес Шварцен Меерс»). Во главе команды был поставлен офицер германского военно-морского флота корвет-капитан Ротт, кличка «Сирр».
В команду вошло около 30 белоэмигрантов, участников болгарского отделения РОВС, завербованных филиалом «Абвера» в Софии, «бюро Делиуса».
В задачу команды входил сбор разведывательных данных о военном и торговом флотах Черного и Азовского морей, о портах, портовых сооружениях и предприятиях судостроительной промышленности, об организации и состоянии обороны побережья.
Разведку вела агентура из бывших моряков и местных жителей.
Постоянного места дислокации на оккупированной советской территории команда не имела, а следовала за передовыми частями германской армии, выделяя по мере надобности форгруппы - передовые оперативные группы.
В сентябре 1941 года команда прибыла в Кишинев, выбросила под Одессу форгруппу во главе с лейтенантом Бирманом и выехала в гор. Николаев, где находилась в здании на углу Никольской и Большой Морской улиц, а с 8 октября - на территории порта.
Форгруппа Бирмана, в ожидании захвата румынскими войсками Одессы, в течение трех недель дислоцировалась в 22 км от города, в немецких колониях Страсбург, Баден, Кляйн-Либенталь и Гросс-Либенталь, проводя опрос военнопленных и местных жителей о портовых сооружениях Одессы. В октябре 1941 года форгруппа была отозвана в гор. Николаев, где соединилась с командой.
Сотрудники команды занимались розыском в гор. Николаеве советских морских карт, оборудования и документов заводов им. Марти и «Северная верфь», сбором сведений о выпущенных ими судах.
Они собирали и привлекали к восстановительным работам специалистов, вербовали среди них агентуру.
До конца 1941 года команда Ротта и ее форгруппа действовали в Симферополе, Керчи, Мариуполе и Николаеве. Сотрудники форгруппы Бирмана в Керчи собрали важные сведения о расположении минных полей и о фарватерах Керченского пролива и района Севастополя, о местонахождении отдельных советских судов и состоянии береговых укреплений в районе Новороссийска.
23 января 1942 года Ротт, передав группу белоэмигрантов в немецкий контрразведывательный орган «АСТ юга Украины», выехал с командой в Софию.
В середине мая 1942 года команда, обновив состав сотрудников, вновь появилась на оккупированной советской территории.
До конца июля 1942 года команда дислоцировалась в Мариуполе, имея форгруппу Бирмана в Таганроге.
21 июля 1942 года команда выделила под руководством лейтенанта Вильке новую форгруппу в Ростов.
В начале августа 1942 года вся команда собралась в Ростове. Отсюда форгруппа фон Грассмана, ранее действовавшая в Мариуполе, выехала в Пятигорск с заданием развернуть разведывательную работу по Каспийскому морю, а форгруппа Бирмана была направлена в Майкоп. Остальной состав под руководством Ротта передислоцировался через Краснодар в Новороссийск.
В конце ноября 1942 года главная группа из Новороссийска переехала в Майкоп, выделив форгруппу для опроса военнопленных в станицу Ладыженскую.
В начале января 1943 года в Майкоп из Пятигорска возвратилась форгруппа фон Грассмана. Вскоре вся команда, за исключением группы в 12 чел. во главе с капитаном Роттом, эвакуировалась через Краснодар и Ростов в Симферополь.
Ротт с оставшимися агентами до середины марта 1943 года проводил разведывательную работу в районе Новороссийска, затем также выехал в Симферополь.
9 мая 1943 года команда Ротта выбыла в Софию.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Ротт, кличка «Сирр» - корвет-капитан, начальник органа.
Фон Грассман - корвет-капитан, помощник начальника органа.
Бирман Герман - лейтенант, руководил передовой разведгруппой до 1944 года, затем сотрудник филиала «КО Болгария» в гор. Скопле.
Вильке - лейтенант, руководитель передовой разведгруппы.
Штельман - фельдфебель, начальник группы радистов органа.
Шредер - унтер-офицер, казначей органа, позже перешел в разведорган НБО на ту же должность.
Гольдбаум - фельдфебель, начальник автопарка органа.
Петтер или Неттер - старший матрос, старшина органа.
Кельнер - унтер-офицер, сотрудник.
Нойбауэр - матрос, шеф кухни.
Черчинский - унтер-офицер, шофер.
Гампер Анатолий Сергеевич - переводчик с июля 1942 года.
Фокпер-Войткевич Владимир Владимирович - переводчик.
Фосс Клавдий Александрович, клички «Вагнер», «Вальтер» - старший «русской группы» органа, с января 1942 года до марта 1943 года в «АСТ юга Украины», после чего выбыл в контрразведывательный орган АО-3.
Гаврилиус Александр, он же Иван Павлович, клички «Крымов», «Федов» и «Оберет» - переводчик и вербовщик органа до января 1942 года, затем резидент «АСТ юга Украины», с декабря 1942 года резидент «АСТ Крым».
Громов Федор Фокич, он же Тодоров Тодор Фокич, кличка «Ростов» - переводчик органа. В январе 1942 года перешел в «АСТ юга Украины», где работал резидентом по гор. Николаеву, с 1943 года сотрудник Абверкоманды НБО.
Савченко Константин Васильевич - сотрудник органа до 1942 года, затем резидент «АСТ юга Украины», в 1943 году перешел в «АСТ Крым».
Стерлигов Александр Ильич, кличка «Профессор» - переводчик органа. Позднее являлся резидентом «АСТ юга Украины» и сотрудником АО-3.
Кошарновский Василий Владимирович - сотрудник органа, с января 1942 года резидент «АСТ юга Украины». Белоэмигрант.
Власенков Михаил Федорович, кличка «Венков» - сотрудник органа, в 1943 году работал резидентом «АСТ Крым».
Болховитинов Юрий Леонидович - переводчик, убит в Новороссийске.
Полторацкий Николай Петрович, клички «Валли Штейн» и «Алекс» - сотрудник органа, с марта 1943 года был в команде Ноймана Абверкоманды НБО, с декабря 1943 года был прикомандирован к
Абвергруппе 106.
Эгер или Егер Владимир Владимирович - переводчик органа.
Шпиллер Вадим Константинович - сотрудник органа, в феврале 1942 года перешел в «АСТ юга Украины», белоэмигрант.
АБВЕРКОМАНДА 166 М (МОРСКАЯ)
Абверкоманда 166 М была сформирована в мае 1944 года в Таллине. До октября 1944 года команда имела полевую почту №М38003 С (по другим данным - № 38000 С), а с октября - 67179.
Начальником команды был корвет-капитан Линнеберг, с июля 1944 года - капитан-лейтенант Нойман, он же Нейман.
Команда вела разведывательную работу против частей Советской Армии, военно-морского и торгового флота на побережье Балтийского моря и Финского залива. Она забрасывала в советский тыл агентов - эстонцев и латышей, подготовленных в разведшколе в мест. Кейла-Юа.
Переброска агентуры, как правило, проводилась группами по 3 - 5 чел. на катерах, гидросамолетах. При отступлении немецких войск агентуру оставляли в советском тылу.
Связь с агентурой в советском тылу поддерживали по радио. Для возвращения агентура получала пароль «Либава».
До сентября 1944 года команда находилась в Таллине, по ул. Койдула, д. 3, а затем выбыла в Данциг, где была переформирована и направлена в мест. Бальга (30 км западнее Кенигсберга).
В конце января 1945 года команда передислоцировалась в мест. Гарнекопф, в 40 км к северо-востоку от Берлина, а через неделю - в мест. Нойхаген (в 20 км от Ростока), где находилась до окончания войны. В это время на острове Рюген был переправочный пункт команды, который направлял агентуру в Лиепая в распоряжение разведорганов Курляндской группировки немецких войск.
Команда имела передовой разведывательный пункт, условно именовавшийся «Фалост 1». Разведпункт был в Лиепая по ул. Республикас, д. 23, а с 5 января 1945 года - по ул. Улиха, д. 79. Сюда прибывала агентура, подготовленная в различных школах германской разведки, в частности в Варшавской разведывательной школе.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ
Линнеберг Бруно Александрович - корвет-капитан, начальник органа до 27 июля 1944 года.
Нойман, он же Нейман Петр Павлович, кличка «Калый» - капитан-лейтенант, начальник органа с августа 1944 года.
Кургвель Алексей Иванович, он же Тавост Роман - капитан, зам. начальника органа с лета 1944 года.
Грандт Эдуард - лейтенант, сотрудник штаба органа, преподавал разведывательное и морское дело.
Цимерман или Плотников - лейтенант, сотрудник органа.
Саар - шофер органа.
Таллинг Рейн Эдуардович, он же Эспе Роберт Вальфред - капитан, сотрудник органа.
Пукаль - унтер-офицер, шофер начальника органа.
Кук - штабс-фельдфебель, комендант органа, житель гор. Ноенхагена.
Тейтсен - унтер-офицер, начальник продснабжения органа.
Ниттер Альберт - штабс-ефрейтор, шофер.
Гокке - писарь органа.
Екеманн - унтер-офицер, писарь органа.
Людке - унтер-офицер, преподаватель топографии и подрывного дела.
Рудин, он же Рудинг Николай - переводчик.
Эно (возможно, кличка) - преподаватель радиодела.
Мери (возможно, кличка) - преподаватель радиодела.
Фишер - гауптефрейтор, шофер.
Нотеманн Эрих - унтер-офицер, радист органа с мая 1944 года.
Лебедев - портной.
Петров - унтер-офицер, портной.
Суханов Михаил Иванович, кличка «Океанов» - ефрейтор, уборщик и истопник.
Капп Вернер Бруно - лейтенант, начальник разведпункта органа.
Вилкутайтис Витаутас, сын Йозаса, клички. «Грюн», «Грин» - капитан, зам, начальника разведпункта с февраля 1945 года.
Салнайс, он же Сална Арнольд, кличка «Фрост» - сотрудник, занимался переброской агентуры.
Лион - радист органа.
Вернер - ведал хозяйственными вопросами органа.
ДИВЕРСИОННО-РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ КОМАНДЫ И ГРУППЫ
Диверсионно-разведывательные команды и группы «Абвер 2» занимались вербовкой, подготовкой и переброской агентуры с заданиями диверсионно-террористического, повстанческого, пропагандистского и разведывательного характера.
Одновременно команды и группы создавали из изменников Родины специальные истребительные подразделения (ягдкоманды), различные национальные формирования и казачьи сотни для захвата, сохранения от разрушения и удержания до подхода главных сил немецкой армии стратегически важных объектов в тылу советских войск. Эти же подразделения использовали иногда для войсковой разведки переднего края обороны советских войск, захвата «языка», подрыва отдельных укрепленных точек.
Личный состав подразделений при проведении операций экипировался в форму военнослужащих Советской Армии.
При отступлении агентуру команд, групп и их подразделений использовали как факельщиков и подрывников по поджогу населенных пунктов, подрыву мостов и других сооружений.
Агентура разведывательно-диверсионных команд и групп забрасывалась в тыл Советской Армии с целью разложения и склонения к измене Родине военнослужащих. Для этого же распространялись антисоветские листовки, проводилась устная пропаганда на переднем крае обороны при помощи рупоров и радиопередач. При отступлении немцев в населенных пунктах оставляли антисоветскую литературу. Для распространения ее вербовалась специальная агентура.
Наряду с подрывной деятельностью в тылу советских войск, команды и группы по месту своей дислокации проводили активную борьбу с партизанским движением.
Кадры диверсантов вербовали, главным образом, из военнопленных. . Сперва их привлекали к «черновой» работе в составе различных карательных подразделений.
Основной контингент агентуры проходил обучение в школах или на курсах при командах и группах. Наряду с этим проводилась индивидуальная подготовка агентов сотрудниками разведоргана.
Переброска диверсионной агентуры в тыл советских войск проводилась при помощи самолетов и пешим порядком группами по 2 - 5 чел. (один - радист).
Агенты экипировались и снабжались фиктивными документами в соответствии с разработанной легендой. Получали задания организовать подрыв поездов, железнодорожного полотна, мостов и других сооружений на железных дорогах, идущих к фронту; уничтожать оборонительные сооружения, военные и продовольственные склады и стратегически важные объекты; совершать террористические акты над офицерами и генералами Советской Армии, партийными и советскими руководящими работниками.
Диверсанты снабжались взрывчатыми веществами и зажигательными средствами в портативной упаковке, замаскированными в противогазных сумках, вещевых мешках, консервных банках, в виде пищевых концентратов и т.п.
Агентам-диверсантам давались и разведывательные задания. Срок для выполнения задания был от 3 до 5 и более дней, после чего агенты по паролю возвращались на сторону немцев.
Агенты с заданиями пропагандистского характера перебрасывались без указания срока обратного возвращения.
Донесения агентов о произведенных ими диверсионных актах проверялись.
В последний период войны команды приступили к подготовке диверсионно-террористических групп для оставления в тылу советских войск.
С этой целью заранее закладывались базы и хранилища с оружием, взрывчатыми веществами, продовольствием и одеждой, которыми должны были пользоваться диверсионные группы.
Так, например.
Весной 1944 года «Абвером» был подготовлен для заброски на территорию бывшей Калмыцкой АССР специальный десантный корпус из калмыков, во главе которого стоял известный немецкий разведчик - зондерфюрер Верба, кличка «Доктор Долль».
На корпус возлагалась задача, объединить действовавшие в Калмыкии мелкие повстанческие группы, организовать восстание калмыков против Советской власти, проводить крупные диверсионные акты с целью разложения советского тыла.
Кроме того, «Абвер» намеревался организовать в районе действия десантной группы крупную промежуточную радиостанцию для связи с агентурой, забрасываемой вглубь Советского Союза.
В мае 1944 года самолетом Ю-290 в район поселка Утта (бывшая Калмыцкая АССР) была выброшена первая диверсионная группа, 24 чел., во главе с официальным сотрудником немецкой разведки капитаном Шеллером, кличка «Кваст».
Группа «Кваста» должна была подготовить необходимые базы для приема личного состава «калмыцкого корпуса» и его последующей деятельности.
В июне 1944 года в район расположения группы «Кваста» прибыл второй самолет Ю-290, который доставил пополнение людьми, деньги и вооружение.
Попытка немцев перебросить «калмыцкий корпус» на территорию Калмыкии была сорвана активными мероприятиями органов советской контрразведки.
В июне 1944 года в Навлянский район, Брянской области, Абверкомандой 203 была выброшена группа диверсантов, 34 чел., во главе с крупным немецким агентом «Хлудовым».
Перед группой «Хлудова» была поставлена задача, организовать на месте выброски необходимую базу и создать из местных пособников немцев и дезертиров Советской Армии крупную повстанческую банду для осуществления диверсионных актов на коммуникациях советских войск.
Группа «Хлудова» была захвачена органами контрразведки «Смерш». Некоторые ее участники были использованы в контрразведывательных мероприятиях, в результате чего в сентябре 1944 года Абверкоманда 203 дополнительно выбросила в помощь «Хлудову» 15 диверсантов, а в октябре 1944 года - 12 пропагандистов. Все они были членами белоэмигрантской организации «Национально-трудовой союз нового поколения»(НТСНП).
Для организации подрывной работы они были снабжены походной типографией, большим количеством антисоветской литературы и двумя миллионами рублей советских денег. Эти агенты также были задержаны органами советской контрразведки.
В районе рабочего поселка Оленино, Калининской области, в сентябре 1944 года Абверкомандой 203 была выброшена диверсионно-повстанческая группа, 16 чел., во главе с бывшим руководителем одного из отделений минской диверсионной школы «Николаевым».
Группа Николаева была зашифрована под партизанский отряд, имела те же задания, что и группа «Хлудова», пополнялась новыми агентами. Она была ликвидирована в результате активных мероприятий, проведенных контрразведывательными органами СССР.
Агентура вербовалась главным образом из участников различных антисоветских националистических организаций (ОУН, «Айзсарги» и др.). В последний период войны
диверсанты вербовались из немцев - военнослужащих немецкой армии, войск СС и активных членов НСДАП.
[ 7]. Генерал Антон ТУРКУЛ - русский офицер, белоэмигрант, в прошлом глава крайне правой эмигрантской организации РНСУВ (Русский национальный союз участников войны), отколовшегося в 1936 г. от РОВС (Русского Общевоинского Союза). Доставлен в Англию, по подозрению в работе на советскую разведку.
Профессор Гилберт РАЙЛ - английский философ, один из основоположников лингвистической философии, оперативник MI-5, которому поручено разобраться с делом Туркула.
Иона "Клоп" Устинов ("М-р Джонсон") - в прошлом немецкий журналист и дипломат русского происхождения, на тот момент оперативник MI-5, которому поручено разобраться с делом Туркула.
Мистер ДЕРБИШИР - переводчик.
По информации, которой владели английские специальные службы.
Рихард КАУДЕР, псевдоним КЛАТТ - австрийский предприниматель еврейского происхождения. Во время войны сотрудник абвера. Снабжал германскую разведку информацией, поступавшей из советского тыла (донесения Макса) и ближневосточного тыла союзников (донесения Морица).
Лонгин ИРА, псевдоним ЛОНГ - выходец из Подкарпатской Руси, во время войны сотрудник абвера. Передавал Клатту донесения Макса и Морица, для последующей передачи руководству абвера.
Доставлен в Англию вместе с Туркулом.
Подозревается в работе на советскую разведку.
Отто ВАГНЕР, псевдоним ДЕЛИУС - сотрудник абвера в Софии, позже в Вене и Будапеште. Во время войны пришел к выводу, что бюро Клатта работает на советскую разведку.
Иозеф МАТЛЬ - австрийский славист, во время войны сотрудник абвера в Белграде.
Клавдий ФОСС, псевдоним АЛЕКСАНДРОВ - служил в царской, затем в белой армии. В эмиграции сотрудник т.н. "Внутренней линии" (контрразведки) РОВС. Во время войны - сотрудник абвера.
Георгий РОМАНОВ, Сергей МУХАНОВ, Лев СЕРДАКОВСКИЙ - члены РНСУВ.
Вальтер ШЕЛЛЕНБЕРГ - начальник внешней разведки РСХА.
Генерал Андрей ВЛАСОВ - советский генерал, который попав в немецкий плен дал согласие возглавить Русскую Освободительную Армию (РОА), призванную бороться со сталинским режимом. До конца 1944 г., однако, название РОА использовалось лишь как пропагандистская приманка. Повешен в Москве за полтора месяца до доставки Туркула в Англию.
ЛИЦА ДЕЙСТВУЮЩИЕ, НО НЕ УПОМИНАЮЩИЕСЯ:
Гарольд Адриан Рассел ("Ким") ФИЛБИ - глава советского отдела британской разведки MI-6, регулярно получал сведения о ходе допросов Туркула. Агент советской разведки.
Допрос первый.
18 сентября 1946 г., первая половина дня.
(Присутствуют: профессор Гилберт Райл,
М-р Джонсон,
М-р Дербишир,
Стенографист
М-р Дербишир спрашивает генерала ТУРКУЛА, на каком языке он предпочитает говорить. ТУРКУЛ отвечает, что его родной язык - русский, но он немного говорит по-французски. Допрос ведется м-ром Райлом, вопросы которого м-р Дербишир переводит [с английского] на русский.)
Райл: Когда генерал ТУРКУЛ впервые обосновался в Риме?
Дербишир: (переводит ответ генерала ТУРКУЛА) 11 декабря 1939 г. Ему кажется, что 11-го, но возможно он ошибается на день-другой.
Р: Где он жил?
Д: Кажется, на Circonvallazione.
Р: Номер дома?
Д: Кажется, 22.
Р: В квартире или в доме?
Д: В квартире.
Р: Кто жил в ней?
Д: Его жена и дочь.
Р: Где они сейчас?
Д: В Вене.
Р: Адрес?
Д: Уффинг, около 70 км к юго-западу от Мюнхена. (Повторяет по буквам) У-ф-ф-и-н-г.
Р: Это в американской зоне?
Д: Да.
Р: Какие сотрудники проживали в его доме на Circonvallazione, слуги, секретари и пр.?
Д: Он говорит, что у него не было там бюро и не было сотрудников. На тот момент он был президентом Русского национального союза участников войны.
Р: Сокращение на русском?
Д: РНСУВ.
Р: Были у этой организации бюро в Риме?
Д: Он говорит, что кроме него самого русские на него не работали, поскольку началась война и, естественно, затронула каналы связи. Да, у него были там русские друзья, но они не были членами или тем более сотрудниками его организации.
Р: Сколько ему платило итальянское правительство?
Д: Он не был связан с итальянским правительством, и оно не платило ему ничего вообще.
Р: Приглашало ли его итальянское правительство в Рим?
Д: Он говорит, что немецкое правительство приказало ему покинуть Берлин и поэтому он сам запросил разрешение на въезд в Югославию и Италию, и он получил разрешение итальянское правительства отправиться в Рим.
Р: Каковы были его источники дохода в Риме?
Д: У него были некоторые сбережения в банке в Брюсселе, и он получал деньги, переводимые оттуда в Рим.
Р: Это были его личные сбережения?
Д: Да, личные сбережения.
Р: На какие средства существовала организация, РНСУВ?
Д: Он говорит, что в первую очередь, на членские взносы. Я не вполне уверен: в декабре 1935 или в январе 1936 года, когда он жил в Париже, к нему обратился японский полковник. Это было где-то после похищения генерала Кутепова, и этот японский полковник предложил финансовую поддержку антибольшевистской организации.
Р: Не только предложил, но и предоставил?
Д: Я спросил его, кто был этот полковник. Он говорит: представитель некой, прибывшей с визитом, японской делегации, проявлявшей большой интерес к деятельности русских эмигрантов и поддерживавшей все организации, настроенные антибольшевистски. Он говорит, что сначала полковник платил ему 50 фунтов в месяц.
Р: Сначала? Как долго это продолжалось?
Д: Все зависело от хода работы. Впоследствии оплата была увеличена до 100 фунтов, но этот джентльмен [Туркул] не очень хорошо помнит детали.
Р: Откуда организация получала доход, когда ТУРКУЛ жил в Риме?
Д: Он говорит, что использовал остаток средств, хранившийся в этом брюссельском банке.
Р: На что тратились средства?
Д: Вы имеете в виду, когда он жил в Риме?
Р: Да.
Д: У него был один человек, он говорит, что это его единственное контактное лицо, человек по имени ИРА, который во время войны жил в Подкарпатской Руси, которая изначально принадлежала Чехословакии, а сейчас захвачена русскими.
Р: Но что же за организация, ни секретаря, ни казначея...
Д: Он сам представлял организацию и ее штаб. Он не платил казначею и пр.
Р: Кто такой РОМАНОВ?
Д: Он знает человека по имени Леонид РОМАНОВ, который вступил в его союз в Париже в 1937 или 1938 году.
Р: Что он делал во время войны?
Д: Во время войны он жил в Белграде.
Р: Его работа оплачивалась?
Д: Он был секретарем белградского отделения и в этом статусе получал деньги, переводимые генералом ТУРКУЛОМ для белградского отделения.
Р: Чем занималась организация, иными словами, что делал ТУРКУЛ во время войны в Риме - в связи с войной?
Д: Лично - ничего. Он говорит, что отошел от работы в рамках союза, потому что цели Германии находились тогда в противоречии с его собственными идеалами - с изначальными идеалами его союза. В отношении же его организации в целом, конечно же, царил полный хаос и неразбериха. То есть она более или менее прекратила деятельность.
Р: То есть их антикоммунизм испустил дух ровно в тот момент, когда началась война с коммунизмом?
Д: Он говорит: нет, не вполне так. Он говорит, что если бы Германия сражалась только с коммунизмом, они бы продолжали борьбу, но Германия напала на Россию как на таковую, на целую страну. Поэтому будучи русскими они не могли поддерживать ее.
Р: Итак, ТУРКУЛ жил в Риме на свои сбережения как частное лицо и не делал ничего?
Д: Да, он согласен с такой формулировкой. Он жил совершенно... Он говорит, что пытался убедить итальянское министерство иностранных дел в безрассудстве войны против России, потому что сам будучи русским и командуя дивизией в гражданскую войну, он понимал характер и темперамент русского солдата и русских людей в целом, и он знал, что если на Россию нападут, то начнется более или менее отечественная война.
Р: Какие контакты у него были с итальянским министерством иностранных дел?
Д: Синьор Кариссимо, один из заместителей главы восточного департамента. Он не вполне уверен, какую точно должность тот занимал, но она была довольно важной.
Р: А мне казалось, он прежде сказал, что у него не было контактов с итальянским правительством?
Д: Он говорит, что это был контакт исключительно частного характера, как русский он счел своим долгом предупредить его [Кариссимо].
Р: Часто ли синьор Кариссимо или кто-то иной консультировались у него относительно русского вопроса?
Д: Когда дела у немцев пошли плохо, Кариссимо завел привычку консультироваться с ним как с экспертом и спрашивать о его взглядах на дальнейшее развитие событий и пр. - я думаю, такова суть сказанного им сейчас.
Р: Если ТУРКУЛ просто жил в Риме как частное лицо, то с какими целями приезжал ИРА ЛАНГ, совершивший путешествие из Софии в Рим?
Д: Он говорит, что фамилия этого человека - ИРА. Имя - ЛОНГИН, отчество - Федорович, а ИРА - фамилия. [Туркул говорит]: "В первый раз он приехал в Рим, чтобы встретиться со мной летом 1940 года".
Р: С какой целью?
Д: Он говорит, что тот явился и сказал ему, что немцы предложили ему - т.е. ИРА - предложили нанять его.
Р: ИРА спрашивал, может ли он покинуть [организацию] ТУРКУЛА и принять это предложение?
Д: Да. Он говорит: "Я запретил ему".
Р: То есть ИРА был подчиненным ТУРКУЛА?
Д: Да. Как член организации в Подкарпатье.
Р: А когда ИРА перебрался в Софию, он оставался подчиненным ТУРКУЛА? (повторяет вопрос)
Д: Да.
Р: ТУРКУЛ платил ему?
Д: Нет, он получал финансовое вспомоществование от немцев.
Р: Давал ли ТУРКУЛ время от времени указания ИРА?
Д: Он хочет рассказать Вам историю приезда ИРА, хотите ее услышать?
Р: Нет. Давал ли ТУРКУЛ указания ИРА, когда тот был в Софии?
Р: Он говорит: "В 1941 году он приехал из Софии, чтобы увидеться со мной". Он, т.е. ИРА, сказал ТУРКУЛУ, что его заставили работать на немцев. Он говорит: "Конечно, так как он жил в Софии, а я жил а Риме, я не мог давать ему конкретных указаний, но я сказал ему, что он не должен работать [на немцев], он должен сконцентрироваться на работе против коммунистов".
Р: Что это была за работа?
Д: Он говорит, что ИРА организовывал чисто разведывательную работу против Советского Союза.
Р: Для кого он вел разведывательную работу?
Д: Для немцев.
Р: Но это же противоречило приказу ТУРКУЛА?
Д: Да, конечно. [Туркул говорит]: "Видите ли, в 1940 году я запретил ему вести работу против России".
Р: Хорошо, если ИРА не мог получать указаний от ТУРКУЛА, если он не получал никаких денег от ТУРКУЛА, в каком смысле ИРА был подчиненным ТУРКУЛА?
Д: Это было чисто теоретическое подчинение. Он говорит: "Что я мог с ним сделать?". Он говорит: "Надо мной всегда висела немецкая угроза, поскольку предполагалось, что я чем-то занимаюсь или даю ИРА приказы что-то делать, и немцы могли принять ответные меры. Ведь на деле Италия в это время была немецкой провинцией".
Р: С какими целями тогда ИРА посетил ТУРКУЛА в 1942 году?
Д: Он говорит, что первопричиной для приезда в 1942 году было следующее: ИРА использовал свои визиты к ТУРКУЛУ для того - он называет это прикрытием - чтобы показать, что он все еще поддерживает контакты с ТУРКУЛОМ. Следствием стало то, что он заподозрил ИРА в работе на союзников. Вот по какой причине он пришел к такому выводу: "Я не знаю в деталях, какую работу выполнял ИРА. Обыкновенно он говорил мне, что имеет собственную радиостанцию. Согласно ИРА радиостанция находилась в Софии. И там он обыкновенно получал сообщения - повторяю, получал - из России". Он говорит, что на ИРА в СССР работал некий полковник САМОЙЛОВ.
Р: Был ли этот САМОЙЛОВ косвенно подчинен ИРА?
Д: Он ничего не знает о нем, вероятно, это был офицер Красной Армии. Хотите ли вы, чтобы он дал подробнее описание всех этих дел с радиосвязью?
Р: Да.
Д: [Туркул говорит]: "Я знал, что у него есть радиостанция в Софии и что он получает сообщения из России, которые передает немцам". Он говорит, что до 1943 года ИРА никогда не показывал ему копии этих сообщений и не говорил, какого рода информацию он передает немцам. [Туркул говорит]: "ИРА приехал, чтобы встретиться со мной". Он думает, что это было 26 или 27 июля 1943 года, когда итальянский фронт уже развалился, и Муссолини пал.
Р: Спросите его, был ли он удивлен, услышав, что ЛАНГ приехал, чтобы встретиться с ним в июле 1943 года?
Д: Да.
Р: Как он узнал о его приезде?
Д: ТУРКУЛ говорит, что отправился с женой вечером за покупками, и когда они возвращались к своей квартире, он внезапно увидел ИРА, подъезжающего в автомобиле в сопровождении немецкого офицера. Он [Ира] сказал: "Мы прибыли, чтобы забрать вас".
Р: Почему они хотели его забрать?
Д: Потому что с падением Муссолини Италия сильно склонялась влево, коммунисты могли взять власть и убить его.
Р: Была ли опасность захвата коммунистами власти в Риме так велика, ведь немецкая армия все еще находилась в Италии?
Д: Нет, он говорит: "Я вообще в это не поверил".
Р: Отчего же тогда спешка?
Д: Он думает, что причиной, по которой немцы хотели вывезти его из Рима, было то, что они не хотели оставлять его на территории, которую могут оккупировать англо-американцы.
Р: Говоря о немцах, Вы имеете в виду ИРА?
Д: Да. Немцы осуществляли то, что предложил им ИРА.
Р: Я не понимаю. Если ИРА был подчиненным ТУРКУЛА, как он мог прибыть из Софии и сказать: "Вы должны покинуть Рим"?
Д: Нет, он говорит, что это не был приказ, данный подчиненным, это была просьба с его [Ира] стороны забрать его [Туркула] из Рима.
Р: Почему же ТУРКУЛ согласился, если считал, что опасности нет?
Д: [Туркул говорит]:"Потому что они бы забрали меня насильно. У меня нет сомнений по этому поводу".
Р: Кто забрал бы его насильно?
Д: Немцы.
Р: И тем не менее он полетел на немецком самолете.
Д: Да, на следующее утро.
Р: И полетел в Вену.
Д: Он говорит: "Они обманули меня. Я однозначно не хотел направляться в Германию. На самом деле я желал направиться в Венгрию, но внезапно обнаружилось, что мы в Вене".
Р: Почему ТУРКУЛ не хотел лететь из Рима на оккупированные территории?
Д: Он говорит: "Потому что я не хотел остаться жить в стране, находящейся под немецким правлением, я бы предпочел жить в небольшой стране, пусть и более примитивной, но независимой - в Венгрии".
Р: То есть целью этого вашего полета из Рима было бегство из оккупированного немцами Рима в более тихую и менее немецкую страну?
Д: Нет, он говорит: "Моей главной целью было... ведь я осознавал, что война подходит к концу и хотел в итоге оказаться там, где было бы больше русских".
Р: Но это не объясняет вопрос полета, поспешного полета из Рима в, как он думал, Будапешт, ведь это вопрос пары дней, а не долгого времени.
Д: [Туркул говорит]:"Потому что в любом случае, если бы не я согласился, меня бы увезли насильно".
Р: Но из-за чего спешка ИРА? Отчего ИРА так спешно хотел вывезти ТУРКУЛА из Рима?
Д: Он говорит, что вам лучше спросить об этом ИРА.
Р: Я спрашиваю об этом ТУРКУЛА.
Д: Он говорит: "По моему впечатлению, ИРА не хотел оставлять меня в вашей зоне".
Р: Но ИРА был подчиненным ТУРКУЛА. Какое отношение к делу имеют желания ИРА?
Д: Он говорит: "Вообще-то ИРА не говорил со мной об этом, но мои выводы таковы".
Р: Почему он повиновался паническим указаниям ИРА, хотя ИРА был его подчиненным, а сам ТУРКУЛ не видел причин для паники?
Д: Он говорит: "Это был не приказ подчиненного, а просьба. Повторяю, если бы я отказался уехать, они бы заставили меня".
Р: То есть ТУРКУЛ кого-то боялся?
Д: Он говорит: "Я опасался, что они могут отправить меня в концентрационный лагерь или что меня может забрать гестапо".
Р: Но Рим в тот момент не был оккупирован немцами?
Д: Не был оккупирован немцами, вы сказали? (переспрашивает) В нем всегда располагались немецкие части.
Р: И тем не менее он полетел на самолете, принадлежавшем КЛЯЙНШТУБЕРУ из абвера.
Д: Он говорит: "Я не знаю имени, но меня убедили, что это самолет... упоминалось слово 'разведка' или подобной организации".
Р: Он встречался с КЛЯЙНШТУБЕРОМ?.
Д: Нет.
Р: Вместе с кем ИРА приехал к дому ТУРКУЛА?.
Д: С его непосредственным начальником, человеком по имени КЛАТТ.
Р: Но у КЛАТТА и у ИРА не было собственного автомобиля в Риме.
Д: Он говорит: "Они приехали на автомобиле, но я не знаю, откуда они его взяли".
Р: Видел ли он в Вене графа МАРОНЬЯ-РЕДВИЦА?
Д: [Туркул говорит]: "Когда я прибыл в Вену, меня встретил немецкий офицер, чье имя я не помню, и он сказал мне:'Через несколько дней вас отправят в Будапешт'".
Р: И когда же - после того как ТУРКУЛ уехал в Будапешт - абвер начал платить ему 700 долларов в месяц?
Д: В Будапеште?
Р: Да.
Д: Он говорит: "Мне платил не абвер, обычно мне платил ИРА".
Р: За что?
Д: Он говорит: "Исключительно, чтобы помочь нуждающимся русским, которых было 45-50 и еще 45 в Германии".
Р: Встречал ли ТУРКУЛ КЛАТТА до июля 1943 года?
Д: [Туркул говорит]: "Впервые я встретил КЛАТТА, когда они приехали в Рим, чтобы забрать меня, когда он приехал вместе с ИРА".
Р: Но он знал КЛАТТА и прежде?
Д: [Туркул говорит]: "Нет, лично я прежде с ним не встречался".
Р: Да нет же. Он слышал о нем.
Д: [Туркул говорит]: "Я слышал о нем от ИРА, который говорил, что работает на некоего инженера КЛАТТА".
Р: Что еще ИРА говорил ему о КЛАТТЕ?
Д: Что тот очень умный человек, очень талантливый, вот и все.
Р: Что КЛАТТ знал о ТУРКУЛЕ?
Д: [Туркул говорит]: "Боюсь, не могу сказать, поскольку не... он знал обо мне от ИРА".
Р: Когда ТУРКУЛ впервые увидел копии донесений из России, которые получал ИРА?
Д: Впервые в Будапеште.
Р: Знал ли ТУРКУЛ название этих донесений - "донесения Макса и Морица"?
Д: [Туркул говорит]: "Сначала я... я не вполне уверен, поскольку в начале слышал только одно имя - или Макс или Мориц".
Р: Видел ли он [Туркул] его [Ира] в Будапеште ежедневно, видел ли он ежедневно эти донесения?
Д: [Туркул говорит]: "Нет, я видел их лишь однажды, когда ИРА показал их мне. Меня эти дела не интересовали".
Р: Что ИРА говорил ТУРКУЛУ относительно источника донесений Морица?
Д: [Туркул говорит]: "Я боюсь, у меня все несколько перемешалось, потому что я не уверен, кто такие Макс и Мориц. В 1944 году он неожиданно сообщил мне, что работает против англо-американцев".
Р: Кто, Мориц?
Д: Нет, что ИРА работает против англо-американцев.
Р: Что ИРА говорил относительно источника донесений, поступающих с англо-американской территории?
Д: [Туркул говорит]: "Когда он сказал мне об этом, я выругал его. Я сказал: 'Что же ты вытворяешь, ведь немцы будут разбиты'". Он говорит: "Сначала он [Ира] сказал мне, что все его сотрудники - это некие лица из Подкарпатской Руси. Потому что он прожил там 20 лет или около того. Потом он сказал мне, что есть некий русин, который, судя по всему, эмигрировал в Америку и там, судя по всему, вступил в американскую армию и стал офицером. Судя по всему, ИРА получал радиосообщения от этого американского офицера".
Р: Когда этот американский офицер начал передавать эти сообщения с Ближнего Востока?
Д: Он говорит: "'Я не могу сказать вам, когда, поскольку он [Ира] не ставил меня в известность об этом". Он говорит: "В тот момент, когда ИРА упомянул этот факт, я потребовал от него дополнительной информации, дать мне более или менее все детали его работы. 'Мол, представь, что ты внезапно умрешь, я должен знать, как ты вел свою работу'. В результате чего, во-первых, он никогда не ответил на мой вопрос, а затем стал избегать меня. Я даже спрашивал его, есть ли у него контакты в советской дипмиссии в Софии. Он ответил: «Да, если б у меня был такой контакт, это было бы чудесно, но к сожалению, не вышло».
Р: Кто был тот человек в советской дипмиссии?
Д: [Туркул говорит]: "Боюсь, я не знаю".
Р: Если ТУРКУЛ так уж рвался жить в Венгрии, что заставило его затем отправиться в Германию?
Д: [Туркул говорит]: "То, что большевики наступали, и они бы расстреляли меня. Я покинул Будапешт, когда большевики находились в 60 километрах от города".
Р: И тогда он уехал и стал работать с или на ШЕЛЛЕНБЕРГА?
Д: [Туркул говорит]: "Я не работал на него, я лишь однажды его встретил, примерно в конце 1944 года, когда прибыл в Берлин с целью лично познакомиться с генералом ВЛАСОВЫМ".
Р: Почему ШЕЛЛЕНБЕРГ хотел, чтобы он познакомился с ВЛАСОВЫМ?
Д: Он говорит: "Я сам хотел увидеть ВЛАСОВА".
Р: С какой целью?
Д: Он говорит: "Я много слышал об этом человеке и хотел присоединиться к его организации".
Р: По чьему поручению?
Д: [Туркул говорит]:"Преследуя исключительно собственные цели. Конечно же, идея власовского движения была верной, и она по-прежнему жива". Он говорит: "Возможно, лидеры [движения] были людьми не того сорта, но сама идея была верной" Он говорит, что и сейчас она может воскреснуть.
М-р Джонсон: Если он предпочитает говорить по-французски, то можно обойтись без переводчика.
(Далее допрос продолжается по-французски, но дается в этом протоколе в английском переводе)
Дж: К сожалению, я не говорю по-русски.
Туркул: Я не полностью понимаю французский. Возможно, что некоторые вопросы я не пойму на сто процентов.
Дж: Есть несколько вещей, о которых я хочу вас спросить. Я с давнего времени с большим интересом следил за вашей карьерой, и я уже видел вас в прошлом. В том году, когда случилось происшествие с генералом Миллером, помните? Где вы тогда были?
Т: В Германии.
Дж: В Германии, но вы внезапно уехали в Париж.
Т: (неразборчиво)
Дж: То есть вы уехали сразу после происшествия?
Т: Да.
Дж: Значит, это была не просто частная поездка?
Т: ... с полковником...
Дж: ...Усуи, тем самым, который платил вам деньги. В Париже.
Т: Да, это он. Он изготовлял советские документы для засылки людей в Россию.
Дж: В качестве шпионов?
Т: Нет, не шпионов.
Дж: Тогда агентов?
Т: Не вполне агентов. Я никогда не имел касательства к шпионажу. Для того, чтобы оставаться в России и вести саботаж против большевиков, чтобы организовывать группы - но исключительно против большевиков.
Дж: Да, и привозить обратно отчеты.
Т: Вовсе нет.
Дж: Но в чем ваш интерес посылать людей, если никто не может сказать, что с ними случилось?
Т: Если бы я послал в Россию сто тысяч человек, я был бы в восторге.
Дж: (переводит для м-ра Райла): Я сказал ему: если вы посылаете этих людей в Россию, то они должны докладывать вам; он отвечает: нет, я их просто посылаю, и счастлив, если все они окажутся там - это в связи с работой японцев.
Дж: В чем заключался интерес японцев к такой работе?
Т: Единственной целью была (?) отправка иностранцев в Россию. Потому что японцы ни в коей мере не были заинтересованы в спецслужбах. Никакого шпионажа. Поддержка работы белых русских в России, чтобы осуществить контрреволюцию, чтобы уловить момент в России...
Дж: Меня не интересуют политические устремления японцев, мы хотим знать: за что вы получали от японцев деньги с 1937 года?
Т: С 1937 года.
Дж: Сколько, 100 фунтов в месяц?
Т: Да, 100 фунтов в месяц.
Дж: Но этого было недостаточно, чтобы оплачивать всех этих русских, предположим, у вас было в России 150 человек.
Т: Я давал людям, отправляющимся в Россию средства в советской валюте.
Дж: И в течение этого времени у вас не было совершенно никаких связей с немцами.
Т: У меня никогда не было никаких связей. Единственным моим контактом был ИРА, у него были связи.
Дж: Ладно. Как я сказал, я следил за вашей карьерой с большим интересом, и когда мне сказали, что генерал ТУРКУЛ работает на немцев, я ответил: не может быть, он же патриот, русский патриот.
Т: Но я повторяю, я никогда на них не работал.
Дж: Да, говорил я, это же русский патриот, для него интересы России всегда превыше всего. Но как вы сказали, во время войны настал момент, когда интересы России стопроцентно отстаивались Сталиным. Если оставить в стороне коммунизм, это было повторение 1812 года, врага нужно было вышвырнуть [из страны].
Т: Результаты вам известны - это был тактический ход.
Дж: Хорошо. Но когда я услышал, что вы работаете на немцев, я сказал себе, и я все еще убежден в этом: в момент, когда Германия напала на Россию, ваши цели стали теми же - что я искренне уважаю .
Т: В каком смысле теми же?
Дж: Вышвырнуть немцев.
Т: Да.
Дж: Отлично. Сейчас же... но будьте полностью искренним.
Т: Я готов рассказать вам...
Дж: Но только правду, говорите начистоту.
Т: Я говорю начистоту, сто процентов. Я даю вам слово чести, что я ничего не стану скрывать.
Дж: Хорошо. Итак, настало время, когда с вашей точки зрения наиболее патриотическим занятием стала бы работа в интересах советского и антинемецкого правительства.
Т: Я никогда не работал (т.е. на Советы). Я русский и я на сто процентов понимаю большевизм. Для меня всегда было ясно, что Сталин разыгрывает эту "патриотическую" карту лишь чтобы выиграть войну, спасти свою жизнь и свой режим. Для меня это всегда было ясно, я понимал ситуацию в России.
Дж: Но мы не интересуемся политикой.
Т: Для меня политика всегда играла важнейшую роль (продолжает политические разглагольствования).
Дж: Но в тех случаях, когда ИРА связывался с вами, говорил ли он вам: вот то, что я получаю из России по телеграфу, по радио и пр.? Только будьте искренни, не делайте ошибки, ведь мы знаем о вас довольно много. Не удивлялись ли вы тому, откуда он получает эти телеграммы? Идея, что они идут из России и что они передаются через русскую дипмиссию в Софии, эта идея посещала вашу...
Т: Да, я хочу сказать вам об этом.
Дж: Хорошо.
Т: Когда он был в Софии, я мог предполагать, что он получает [сведения] из дипмиссии, русской дипмиссии. Но затем он покинул Софию и жил в Будапеште.
Дж: С какого года?
Т: С 1944. Но там не было советской дипмиссии! Затем он покинул Будапешт и оказался в Братиславе, но продолжал получать [сведения]!
Дж: Да.
Т: Тогда я начал подозревать, что он работает либо с англичанами, либо с американцами. И я все еще так думаю.
Дж: Но когда он был в Софии, вы не спрашивали его: дорогой мой, не получаешь ли ты каким-то образом донесения из советской дипмиссии?
Т: Я спрашивал его, но он сказал, что у него есть передатчик в России. Затем он сказал мне, что передатчик не такой сильный, и у него еще радиостанция в Турции, которая передает... Я спросил, как же его не схватят, но он сказал: я работаю только на прием.
Дж: (переводит): Он говорит, что когда сам заподозрил его (Ира), что тот получает всё это не по радио, он сказал: в наш век, когда наука и техника так развиты, как вам удается так долго получать эти сообщения и не быть пойманным. Тот ответил: я работаю только на прием, не на передачу.
Т: Он сказал мне, что полковник... я забыл имя... он назвал еще несколько других офицеров. И я думаю, что если немцы верили ИРА, то были правы, потому что я не могу представить немцев дураками (смеется).
Дж: (Райлу): Иными словами он вбивает клин между собой и тем другим парнем.
Т: Я много размышлял... я беспокоился и плохо спал, но я сказал: если немцы получают [эти сведения] и оценивают их положительно...
Дж: Да. Скажите, когда вы были в Риме, говорили ли вы себе - и говорил ли себе ИРА - если немцы узнают в итоге правду и выяснят, что все эти донесения поступают от советской России...
Т: Меня бы повесили. Я несколько раз говорил это ИРА (смеется).
Дж: Но с другой стороны, вы же сказали, что вас это все не интересовало. Тогда вы могли бы сказать немцам: "Этим всем занимался ИРА, который мне ничего не сообщал". Чего же вы боялись?
Т: Я не понимаю.
Дж: Alors. (повторяет) Почему немцы должны были вас повесить?
Т: Да, но ИРА был начальником этой небольшой службы, которая входила в нашу организацию.
(Дж. переводит для м-ра Райла)
Т: Это все ИРА. Вы можете заподозрить меня в том, что я чересчур увиваюсь за женщинами, что я слишком много пью или слишком много ем - но я не могу быть большевиком. Я не могу быть большевиком.
Дж: Оставим это. Удивит ли вас, если я скажу вам, что ИРА - ваш подчиненный...
Т: В какой области подчиненный?! Меня не удивит, если он замышлял что-то неладное.
Дж: То есть вас не удивит, если я скажу вам, что ИРА все это время работал на Советы?
Т: Нет, ничуть. И я скажу вам, почему. Потому что я здесь. Если бы я был не здесь, а оставался на свободе, то был бы практически убежден, что он работал на вас.
(Дж. снова переводит)
Т: И если (неразборчиво) я сам убью ИРА.
Дж: Но нет нужды его убивать, ведь...
Т: Нет, его следует убить.
Дж: Я не понимаю, почему вы никогда не узнали об этом. Вам лучше говорить начистоту, вы знаете (заверения от ТУРКУЛА). Как бы то ни было, вы постоянно находились в плотном контакте с ИРА. Вы часто видели друг друга, вы обсуждали политику...
Т: По моей информации, он был патриотом (? как генерал Скоблин) Можете (неразборчиво) большевистский агент!
Дж: Сейчас я хочу вам кое-что сказать. Ведь работать на Россию это не то, строго говоря, за что ожидает кара? Во время войны.
Т: Да. Я понимаю.
Дж: Хорошо, скажите мне, почему вы лично проявляли такой интерес ко всей ВЛАСОВСКОЙ организации?
Т: Я был убежден (неразборчиво) в 1945 году. Я не знаю, не знаю деталей, но для меня это была моя надежда. (переведено с русского м-ром Дж. [Д.?]) Я знал, что ваша политика, политика англо-американцев была (неразборчиво) Сталин (неразборчиво) должен быть слабым. Это было моим мнением и моей надеждой. Вот почему я (неразборчиво), когда война заканчивалась в 1945 году. Война закончилась 1 мая, и вот почему 26 марта я отправился...
Дж: Обещали ли вы ШЕЛЛЕНБЕРГУ докладывать о ВЛАСОВЕ?
Т: Это ШЕЛЛЕНБЕРГ сказал мне: "Эти красные генералы, мы им не верим".
Дж:Красные генералы?
Т: Да, и я сказал: если я увижу, что он - шпион, я должен буду (?) доложить. Но идея армии, освободительной армии, будет жить, она будет жить вечно...
Дж: Что ж, этим утром у нас нет больше времени, но когда мы снова встретимся во второй половине дня, в три часа, расскажите нам все, что сможете припомнить о гипотезе, что ИРА в Софии работал, используя материалы, получаемые от Советов.
Т: Я не понимаю.
(Дж. повторяет, но ТУРКУЛ все равно не понимает, и тогда м-р Д. повторяет по-русски)
Т: Мне сложно, я ведь не был в Софии в это время.
Дж: Но мы заинтересованы в любых мелких деталях или штрихах, подтверждающих эту гипотезу, которые вы сможете вспомнить.
Т: Впервые я понял, что он работает на большевиков, лишь когда прибыл в Лондон, стопроцентно!
Д: Могу я попросить его немного рассказать о себе?
Вкратце: он родился на юге России. Он учился (неразборчиво из-за того, что Т. прерывает), а когда война закончилась, он был уже подполковником. Сейчас я хочу кое-что узнать про его акцент. Очевидно, его семья родом из Молдавии. Я думал, возможно, он с Кавказа, но у него там был дядя, инженер-железнодорожник.
Мать ИРА была казачкой с юга России. Отец был офицером в кавалерийском полку. Он думает, что он родом с Кубани. Он (Ира) - строевой офицер. Он учился в кадетском училище. Он происходит из старого дворянского рода. Он был в [лейб-гвардии] Кирасирском полку Его Величества, в первом эскадроне. Это его настоящее имя, и он [Туркул] знает его [Ира] сестру.
(Кон В своей книге Mark Aarons and John Loftus, Ratlines: How the Vatican's Nazi networks betrayed Western intelligence to the Soviets. Reading: Mandarin,1992 p. 247 ссылаются на архив: CIC File, Subject «Black Orchestra», в котором содержится переписка между DDU и DAD (Department of the Army Detachment – Группа министерства сухопутных войск, организация-предшественник ЦРУ). Letter of 23 August 1946 to Captain O'Neal SSU/War Department Detachment, досье А. Туркула TI/017. Князь Антон Васильевич Туркул, по утверждению авторов, до самой своей смерти в 1959 году являлся агентом многочисленных западных спецслужб и одновременно суперагентом советской разведки. С его помощью, как и с помощью советского разведчика Кима Филби, спецслужбы СССР были в курсе практически всех операций ЦРУ и британских разведслужб, в особенности с иcпользованием националистических антисоветских организаций, включая НТС, ОУН и др. Указанные архивные документы были получены по закону о свободе информации авторами в 1990 году.
Для справки:
«Отдел по уничтожению документов» (Documents Disposal Unit - DDU), который возглавил Аллен Даллес в 1946 году после реорганизации Управления страгических служб (УСС). УСС был реорганизован в Отдел стратегических служб (Strategic Services Unit - SSU) военного министерства США (War Department). Тот же отдел Даллеса часто фигурировал под названием «группы военного министерства» (War Department Detachment - WDD). О существовании этих сверхекретных подразделений американских разведслужб не было ничего известно вплоть до начала 1990-х годов. Ааронс и Лофтус обратились за консультацией к одному из ветеранов контрразведки США по поводу номенклатуры различных подразделений в период, предшествоваший созданию ЦРУ, поскольку нигде - ни в даже недавно опубликованной многотомной истории ведомства (т.наз. секретный «доклад Дарлинга» в национальном архиве США - Arthur Darling, The Central Intelligence Agency: An Instrument of Government, NACP, RG 263. На копию доклада в национальном архиве cсылается С. Дж. Коркер в своей фундаментальной монографии US Covert Operations and Cold War Strategy, p. 184; сам доклад был опубликован в 1990 г. в виде публичной версии, cм. Arthur B. Darling, The Central Intelligence Agency: An Instrument of Government, to 1950. University Park, PA: Pennsylvania State University Press, 1990), ни в других источниках по истории ЦРУ отсутствовала какая-либо информация о DDU Аллена Даллеса в качестве прикрытия конкурировавшей с контрразведкой разведслужбы в составе государственного департамента США. Первая публичная ссылка на DDU впервые появилась в 1991 году в книге указанных авторов «Крысиные тропы».
Во второй половине 40-х гг. А. Даллес тесно сотрудничал с кандидатом в президенты республиканцем Томасом Дьюи – соперником Трумэна на выборах 1948 г., который пообещал ему пост руководителя американской разведки после своей победы на выборах в 1948 г. М. Ааронс и Дж. Лофтус пишут, что в тот период в оккупированной Германии фактически орудовали две разведывательные организации - одна либеральная (DAD), а другая консервативная (DDU), возглавляемая А. Даллесом. Если первая получала приказы от президента США, то вторая получала их от республиканского предвыборного штаба Т. Дьюи. Сотрудники глубоко законспирированного DDU носили армейскую форму и знаки различия, но получали зарплату в госдепартаменте, где А. Даллес пользовался значительным влиянием. Они ждали момента, когда Трумэн уйдет с поста президента, чтобы «спустить с привязи свою армию эмигрантов против Сталина». В то время как DAD занимался охотой на нацистских преступников, даллесовкая DDU тайно занималась их вербовкой (См. Mark Aaarons and John Loftus, Ratlines, p. 234).
Борьба разведок в ходе Будапештской наступательной
© Copyright: Борис Никольский, 2023
Свидетельство о публикации №223071000373
Свидетельство о публикации №223071000373
Рецензии