Упор лёжа принять!

Или плюс два молодых хряка!

В любой учебке, а впрочем, как и во всей Советской армии в целом, самым тяжёлым и изнурительным периодом службы является курс молодого бойца, в простонародии «карантин!» На долю солдата падают неизмеримые ничем тяготы и прочие трудности, но зачастую помогающие потом в самых неожиданных обстоятельствах.

Два бойца хозроты, только что перевалившие на третий отрезок службы, уже ставшие черпаками, подались в самоход. Самоволка самоволкой, ничего интересного, закупились гостинцами, а на обратном пути, ещё вне пределов воинской части чуть было не попались на глаза майору зампотылу с прапорщиком начпродом. Бойцы быстро сориентировались и юркнули в стоявший на отшибе бригадный свинарник. Как назло, новый зампотыл принимал в тот день хозяйство и, ведомый начпродом, осматривал вверенное имущество.

Майор с прапором обошли, что полагалось, вошли в помещение для содержания свиней. Майор, получивший в нос приток нетерпимых миазмов, остался возле двери, а прапор ходил между загонов и докладывал о метраже клетей и количестве помещённых в них животных. На каком-то шаге он остановился, притих на мгновение, после чего расплылся в улыбке и нарочито, хоть и не громко съязвил:
- Плюс два молодых хряка!

Зампотыл, одурманенный ароматами, пропустил это мимо ушей. На ознакомление со свинарником он отвёл не более пяти минут, начпрод, ставший до ушей довольным, закончил обход и они с зампотылом, наконец-то, подались наружу.

Всё это нескончаемое время два самовольщика принимали в одном из загонов упор лёжа. Руки по запястье в свином говне, ноги на носочках, тела выдерживаются на вису, на спине одного пакет с гостинцами для сослуживцев – такими их заметил начпрод, узнал своих бойцов из хозроты, потому и не стал выдавать. Лишь позабавился в усладу и немного лишнего потянул время.

А бойцы, видимо на животном страхе, ибо даже гимнастёрок не испачкали, претерпевали непосильные тяготы тяжелейшей стойки на полусогнутых руках, давясь тошнотворными ароматами свиных испражнений.