Горький урок Валентины

                «Если они так своих лечат,
                как же они будут лечить чужих?»

 
 Третью городскую больницу жители города «Б» называли «предбанником ада на земле». Построенная при царе Горохе больница встречала посетителей мрачными серыми стенами, испещрёнными многочисленными трещинами. В трещинах теснился разросшийся тёмно-зелёный непривередливый мох, пытающийся забрать у человека пространство, которое тот некогда завоевал у матери-природы. Ржавые карнизы здания громыхали от любого порыва ветра и, казалось, были готовы в любой момент оторваться и упасть на грешную землю.
 
 Внутри лечебного учреждения посетителям было тягостно и некомфортно: мало кого оставит равнодушным вид страдающих различными недугами людей, которые здесь попадались на каждом шагу. Некоторые больные выглядели настолько изнеможёнными, что были похожи на живых мертвецов. Воздух в длинном коридоре больницы был заполнен стойким неприятным запахом лекарств, который смешивался с отвратительной вонью из кухни, где готовилась кормежка, похожая по виду на тюремную баланду.
 
 Впрочем, иногда в больнице можно было увидеть и счастливые лица людей, которым вернули здоровье. Правда, они так быстро исчезали из поля зрения, что их не успевали разглядеть, а тем более запомнить. В таком невесёлом, но необходимом для человечества заведении работала Валентина.
 
 Работала Валентина хорошо и ответственно относилась к своим обязанностям старшей медсестры. Коллеги по работе её уважали, а друзья ценили за весёлый нрав. Не ценили Валентину, как и всех других, кроме себя, только люди подлые и завистливые, которые есть в каждом коллективе и бороться с которыми почти так же бесполезно, как травить тараканов – они всё равно выживают и плодят себе подобных.
 
 Были среди медицинского персонала этой больницы и люди бестолковые, которые по безалаберности своей, незнанию или лености наносят вред обществу больший, чем любой враг.
 
 Валентина, как человек рассудительный, сводила к минимуму общение как с подлыми, так и с бестолковыми людьми. Если от первых ничего хорошего ждать не приходилось, то от вторых ожидать стоило лишь глупостей. Жизнь так устроена, к сожалению, что эти две категории людей вмешиваются в жизнь хороших и гадят в ней, оставляя неприятный осадок надолго. Вот и Валентине пришлось однажды познать эту истину…

 
 Валентина открыла глаза и блуждающим взглядом осмотрела светлую комнату, в которой она находилась. Увиденные ею старые застиранные занавески, прикрывающие большое окно, белые стены, отштукатуренные чьими-то неумелыми руками, и, мерцающая неприятным холодным цветом, лампа показались смутно знакомыми.
 
 Когда она решила пошевелить руками и ногами, её удивила доселе незнакомая непослушность своего тела. Мышцы, конечно же, сгибали и разгибали суставы, но делали это как-то неохотно, словно протестуя против команд мозга.
 
 «Странные какие-то ощущения в теле - подумала Валентина и продолжила размышлять, при этом мысли в её голове наскакивали друг на друга. – Может закрыть глаза и ещё поспать? А, собственно, почему я здесь лежу? Неужели мне нечем заняться? И что это за белое пятно над бровями, мешающее смотреть по сторонам?»
 
 Ясное мышление и способность анализировать медленно возвращались к ней, как к человеку после пробуждения приходит понимание необходимости свершения множества дел, предоставленных новым днём. Через пару минут Валентина осознала, что она находится в больничной палате после операции на ноге. Палата, показавшаяся ей знакомой, находится в больнице, в которой она проработала два десятка лет.
 
 Определив своё положение во времени и пространстве, она облегчённо выдохнула, словно учёный, решивший трудную задачу, и стала размышлять о том, стоит ли позвать кого-нибудь из докторов и расспросить о своём состоянии.
 
 Решение она принять не успела, так как дверь медленно отворилась и в палату осторожно зашли родная сестра Люба со своим мужем Александром. В руках у последнего были пузатые пакеты, готовые лопнуть от обилия в них фруктов и конфет. Валентина обрадовалась посетителям, но из-за слабости не успела показать это, зато успела заметить, что улыбки, предназначенные ей в качестве поддержки, медленно сползли с лиц вошедших. Более того, на лицах посетителей явно читались растерянность и недоумение, столь неуместные в подобных ситуациях.
 
 Тем временем, Люба приблизилась на пару шагов к кровати, на которой лежала её сестра, и, не решаясь подойти ближе, замерла в позе, похожей на «позу просителя»: одной рукой она указывала на область головы Валентины, а другую руку прижимала к сердцу. Несколько секунд она беззвучно открывала и закрывала рот, словно хотела что-то спросить у сестры, при этом лицо её стало покрываться красными пятнами, как у человека, который сильно волнуется или испытывает стыд от содеянного им плохого поступка.
 
 Лежа в кровати и находясь в сильном недоумении, Валентина некоторое время наблюдала за онемевшей сестрой, пока к той не вернулся дар речи.  Обретя способность говорить, Люба закатила настоящую, необузданную женскую истерику.

 - Валя, что с твоей головой? - завопила она истошным голосом. - Почему ты вся в бинтах?

 - Люба, какая голова? О чём ты говоришь? - С обидой в голосе ответила Валентина и хотела возразить, что у неё с головой всё в порядке, а также выразить сомнение о том, всё в порядке с головой у самой сестры. На всякий случай Валентина решила потрогать свою голову, чтобы свести на нет возникшее недоразумение. Когда её руки нащупали на голове плотную повязку из бинтов, с ней случилась истерика ещё большая, чем у Любы. Теперь уже две сестры выли нечеловеческими голосами, обливаясь слезами и хаотично тыча руками куда-то в пространство. Тот, кто хоть раз в жизни наблюдал женскую истерику, никогда её не забудет. Именно так случилось и с Александром.
 
 Муж Любы, неподвижно наблюдавший у двери за голосящими и рыдающими сёстрами, после небольшой паузы решил принять меры по приведению в чувство беснующихся женщин. Благодаря просмотренным когда-то кинофильмам, в голове Александра имелись смутные представления о том, как надо успокаивать закатывающих истерику женщин. В одних фильмах героини приходили в себя после получения пары пощёчин, в других проблему решали богатые подарки, в третьих страстные обещания жениться, подкреплённые продолжительными поцелуями. В некоторых душещипательных кинолентах перечисленные методы работали отдельно, а «особо талантливые» режиссёры смешивали их в один флакон, получая универсальное успокоительное средство. 
 
 Видимо, в тот день звёзды, светившие над злополучной больницей, расположились так, что многие совершали ошибки, не избежал этой участи и Александр. Он выбрал метод по успокаиванию жены, действующий безотказно в простых житейских ситуациях. Александр поставил пакеты на пол, подошёл к беснующейся жене сзади и сгрёб её в охапку. До этого эпизода в их семейной жизни недовольная чем-нибудь Люба в объятьях мужа обмякала и становилась похожа на домашнюю кошку. В этот же раз всё произошло совершенно наоборот. Жена напряглась всем телом и завыла ещё громче, предпринимая попытки освободиться и нанести увечья мужу.
 
 Ошалевшему от агрессивности жены Александру показалось, что он обнимает стальные тросы, которые почему-то извиваются, пытаются вырваться и непременно хотят его придушить. После совершенного промаха муж Любы решил не искушать судьбу и доверить усмирение сестёр медицинским работникам. Он поставил жену на пол, отскочил назад и, не спуская глаз с обеих, попятился задом к входной двери. Выскочив в коридор, Александр столкнулся с двумя мирно беседующими о чём-то высоком врачами и потребовал от них профессионального вмешательства для разрешения сложившейся ситуации.

 Когда Александр после небольшой паузы зашёл в палату, женщины  уже молчали, и лишь заплаканные глаза обеих напоминали о прошедшей, словно шторм на море, истерике. Люба сидела на стуле, возле неё стоял врач и мерил ей пульс. Второй доктор сидел возле Валентины и тихим голосом рассказывал ей о том, как вышло так, что легла она на операцию с больной ногой, а проснулась после хирургического вмешательства с перемотанной головой. Врач, беседующий с Валей, говорил легко и спокойно, как говорит человек, не чувствующий за собой вины. Действительно, его вины в произошедшем не было, ведь настоящие виновники творящегося безобразия ещё не набрались храбрости для того, чтобы покаяться и принести извинения.
 
 Александр застал самое начало разговора и с интересом стал слушать объяснение врачом произошедшего, внимала рассказу и Валентина. Предыстория ей была знакома. Она, прервав отпуск, обратилась за медицинской помощью в свою больницу, так как небольшая рана на ноге, полученная в походе, угрожающе распухла и грозила осложнениями. Родному коллективу она доверяла и без тени сомнения вверила коллегам своё здоровье.
 
 Операция прошла успешно, и из операционной её вывезли два медработника, имевшие славу недотёп. Они везли спящую Валю на узкой каталке по коридору до лифта, беззаботно обсуждая весело проведённые накануне выходные. Возле лифта у них вышла небольшая заминка, так как он был занят на других этажах. Чтобы заполнить возникнувшую паузу чем-то осмысленным (в данном случае, конечно же, бессмысленным), два горе-медика решили покурить, пока лифт не освободится. Они отвезли Валентину к курилке и оставили её возле закрытой двери.  Вдоволь накурившись и исчерпав все темы для разговоров, они вышли из прокуренной комнаты. В этот момент Валентина начала ворочаться на узкой каталке и, переворачиваясь на бок, упала с неё. Один из курильщиков метнулся к ней, но успел схватить её только за пятку. Валентина грохнулась головой об пол, покрытый кафелем, и разбила лоб. Кровь хлынула из раны, заливая всё вокруг. Два горе-медика погрузили её на каталку и помчались что есть сил обратно в операционную.
 
 Когда они влетели в кабинет, из которого несколько минут назад вывозили Валю с прооперированной ногой практически здоровую, у хирурга, только что завершившего операцию на её ноге, от изумления глаза полезли на лоб. Он, матеря двух недотёп, немедленно приступил к оказанию помощи пострадавшей. Как настоящий мастер, он быстро остановил кровотечение и наложил швы на рану. На всякий случай, довести Валентину до палаты доверили другим, более ответственным работникам.
 
 Конец истории Валентина выслушала с некоторой отрешённостью. В голове у неё крутились разные планы мести. Ей представлялось, как она плюёт в рожи виновников, стоящих перед ней на коленях, или как перемотанные бинтами горе-медики лежат в её палате и умоляют о помощи. Доктор, закончив рассказ и напоследок пожелав выздоровления, покинул палату вместе с коллегой, чуть позже ушли и родственники. В течение дня заходили знакомые медики: одни приободрить, другие посочувствовать. Через несколько дней, ближе к выписке, к Валентине пришли с покаянием и извинениями виновники произошедшего безобразия.
 
 После окончания отпуска Валентина вернулась на прежнюю работу. Изменилась в ней только причёска, скрывающая полученный шрам. Как и раньше, Валентина столь же ответственно и честно выполняет свои обязанности, что и должен делать каждый человек на своём месте. Лишь только хорошо знавшие её люди стали замечать появляющуюся иногда лёгкую грусть в глазах, прежде до этого им незнакомую.