Глава 10. Одинокая Башня. Часть 1

- Все, дальше Пространство не прощупывается, - Урунье в странном для себя костюме стоял на вершине холма и глядел вдаль, где за чередой холмов виднелся Вход. Вход на путь в саму Одинокую Башню, обитель, поглотившую уже столько много душ. Белые, будто свадебные, одежды окутали его маленькое, щуплое тело, на голове был намотан высокий, сложный тюрбан, и ника;б оставлял зримыми только глаза и полоску темной кожи. За спиной карлика висели кривые сабли в старинных перекрещенных ножнах, а вокруг тюрбана нимбом вились крошечные кольца, похожие на капли воды. Он шел в опасное приключение будто на праздник, потому что Смерть в его народе была главнейшим событием всей жизни. Тем более, смерть воина. Видеть его таким было и необычно и отрадно: он исцелился и от болезни не осталось и следа.
В том, что портальщик вывел Не Таори именно ко Входу, невозможно было ошибиться: два каменных бастиона, похожие на прямоугольные треугольники, возвышались, как пустые крепости, поднимались в небо, и между ними дрожал рыже-розовый прямоугольник. Сам Вход, о котором и говорил Ирвин в своем дневнике. Край защитной фигуры был ярким, но к центру цвет поля тускнел и по середине становился практически прозрачным и едва видимым, как мутное стекло. Если приглядеться, можно было различить, что бастионы состояли из отдельных блоков, скрепленных между собой только энергией, но между ними была тьма - тьма Черной магии, скрепившей блоки. И настолько велика была сила, исходящая от странного, ветхого, но все еще крепкого места, что становилось даже жутковато. Тот, кто создал это место, был настолько могуч, что в голове не укладывалось, и Не Таори притихли, глядя на Вход. Это было древнее место, полное непонятной, забытой силой ушедшего народа Гэльфордов, ушедших Первых Пятерых. Были ли они здесь? Легенды, уничтоженные такой войной, которую ныне живущие даже представить не могли? Этого не знал никто, но по неволе верилось, что полузабытые сказки и вправду жили когда-то, когда еще не было ни света, ни тьмы, а лишь бесконечные сумерки и вечнодвижимый земной океан.
Перед бастионами расстилалась холмистая местность, уходящая так далеко, что терялась за горизонтом, но между желтыми от прошлогодней травы холмами вилась четкая нить дороги, утыкавшаяся прямиком в светящуюся фигуру. Кто-то постарался, чтобы это место не было забыто. Кто-то, кто построил его.
- Все говорят, - мрачно, подстать месту, произнес Кайта, - что перед смертью душа уходит в Междумирье, а уже после этого ищет путь в Мир Мертвых. Ищет Вход, Ворота. Враки все, вот они, перед нами легли, и мы идем туда по доброй воле.
Ледяной ветерок, стлавшийся по земле, взвился, будто ударил по лицу, и снова упал, продолжив красться между сухими стеблями. Место было живым и настроенным вовсе не дружелюбно, но в то же время оно манило своей мощью. Мрак всегда привлекал смелых и сильных, а в Не Таори практически все были такими, а единственный бояка отчаянно тянулся за остальными.
- Значит, идем пешком, - резко объявила Сезанна, - разбирайте вещи и пошли, день к середине клонится, нам бы первое испытание пройти до начала темноты. Отбиваться в ночи – не лучшая идея, так что давайте, поторапливайтесь.
Рэннис, отойдя от крутого, песчаного края холма, оглянулся: Дрэг освободил от ноши Сезанну, Князь – Луну, только у Чаирьи остался рюкзак, Аукори, дурак, и не подумал к ней подойти.
- Давай заберу, - выродок приблизился и протянул руку, - негоже девке таскать.
- Ой, да ладно, - она заулыбалась, довольная, что ей предложили помощь, но короткий взгляд, все же брошенный на духа, все; сказал Рэннису. – У меня заколдованный рюкзак. Бездонный, но тяжести нет.
Выродок не стал спорить, помог ей закинуть ношу на спину – рюкзак и вправду ничего не весил. Заколдованные штучки, они были дорогими, как золото, и где только Веллес их брал? Не так-то просто было достать все эти вещицы, когда за ними охотились наемники, да и Темная Крепость не отставала… Но раздумывать долго над такими вещами Рэннис всегда не любил – брал и брал, а где – уже не так важно, поэтому и голову ломать было не над чем. Тем более, что впереди ждало куда более увлекательное приключение. Группа уже стала спускаться на дорогу, и выродок присоединился к товарищам.
Он помнил про свое обещание выведать, куда стал хаживать Кайта, и долгая дорога была прекрасным поводом завести разговор. Она отлично развязывала язык кому угодно, вот и сейчас был шанс разговорить шута до первого испытания.
Путь ко Входу встретил Не Таори поднятой пылью и бесконечной чередой поворотов, но плато было преимущественно плоским, и уже вскоре, разбившись на небольшие группы, маги растянулись цепочкой, шагая каждый в своем темпе. Тихие беседы поплыли над холмами, как легкие облака по небу, откуда благосклонно глядели диски Богов-Близнецов. Один только Аукори ни к кому не присоединился и шагал сам по себе, но был настолько погружен в свои мысли, что не тяготился вынужденным одиночеством.
Рэннис нагнал Кайту и пристроился рядом с ним – громадный Хохотун шагал слишком широко для невысокого выродка, но, заметив товарища, скинул темп. Он перебирал струны лютни длинными, гибкими пальцами и напевал что-то, видимо, выученное во время рабства, но языка Рэннис не знал, и когда Кайта замолк, выродок спросил:
- Что ты пел?
Шут пожал плечами: у него было на редкость миролюбивое настроение и тихое расположение духа, и Рэннис даже несколько удивился – он и не думал, что сумасшедший шут может вести себя настолько спокойно.
- Старые песни моего народа, - задумчиво ответил Хохотун. – Им столько лет, что уже никто и не помнит, кто их писал.
Выродок странно улыбнулся: ему было известно, что мирные, физические народы жили чуть больше ста лет, но в их сознании прошли уже тысячи, так Создатель хотел. Синвирин так рассказывал, а Он, кажется, был ближайшим другом Творцу, точнее было сказать уже сложно.
- Разве ты не человек? – спросил Рэннис. – Я не понял ни слова, хоть и знаю людской. Что за диалект?
- Я не человек, - горько фыркнул Кайта. Его пальцы блуждали по струнам, и простенькая, но душевная мелодия лилась в такт с его шагами. Простенькая и горькая, как сама жизнь.
- А кто тогда?
- Эндаргом, как и доктор Каратос, - без злобы отозвался Кайта, - просто у меня нет крыльев.
Он смотрел в пыльную дорогу так, будто бы видел тот день, когда лишился их, и выродок, слегка пораженный, уставился тяжелым взглядом на товарища: всем известно, что для эндаргома лишиться крыльев значит то же, что человеку остаться парализованным. Вслед за крыльями несчастный терял и себя, Уныние приходило, приводя под руку Смерть, и даже лекари Дома не могли с этим справиться. Оставалось только гадать, как не умер Кайта, ведь о психологическом здоровье пеклись только в Крепости, для остального мира такого понятия вообще не существовало, особенно, для разъездного цирка. Но лезть в чужую жизнь не было принято в Не Таори, поэтому выродок проглотил все свои вопросы – ему и так уже сказали слишком много.
Кайта рассмеялся хрипло:
- Ты так смешон сейчас! Того гляди, лопнешь от любопытства!
- Как видишь, держу себя в руках, - фыркнул тот.
- Да ладно, не такой уж и секрет, - отмахнулся Хохотун. – Я родился без них, вот меня и продали.
Он сказал это так спокойно, будто бы для него это было нормой, но по спине Рэнниса пробежал холодок. Они были схожи с шутом – оба искалечены самим рождением и отданы на жестокие эксперименты, оба были лишены детства, из младенцев сразу став взрослыми, оба жили лишь одним: делом Не Таори, а на потом планов не строили. Рэннис твердо знал, что будет после выполнения его цели: он умрет вместе с Синвирином, либо вслед за Ним, либо, если не повезет, перед, этого было не избежать, но так было правильно, так было надо. Кайта же даже не задумывался над этим вопросом. Забавно вышло…
- А о ком ты пел? – спросил выродок, чувствуя, что Хохотун в настроении поговорить.
Тот и вправду ответил:
- Балладу о Любви, погибшей во время Большой войны, и Ненависти, пришедшей на ее место. Солнца садятся, - тихо проговорил он, и Рэннис нахмурился в удивлении – вечером даже не пахло, день едва-едва перевалил за свою половину, свет лился как и прежде, и замечание казалось абсурдным. Тогда шут пояснил: - Злоба наползает отовсюду, любовь продается за деньги, предается, родители запрещают своим детям влюбляться в существ других рас. Ты глянь на Луну с Князем: ни одни родители не одобрили бы этого союза, от них отказались все – и люди, и эльфы. Чистота крови, возраст – он скривился презрительно, - какое это имеет значение, если рядом с ней становится менее тяжко? Маг ли, воин ли, землепашец или торговец, какая разница? Только любовь, верная, надежная, может сохранить мир от грядущего разрушения. Потому и опасна Темная Крепость: она запрещает любить, превыше всего ставя долг защитника, а кому нужен целый, обезопашенный мир, если в нем все равно нельзя любить?
Рэннис слушал товарища и удивлялся все больше: от невменяемого психа такие мысли услышать было  непривычно и странно, но потихоньку становилось понятно, куда отлучался Кайта все это время. И неспроста он, пустой и звонкий от своей внутренней пустоты, заговорил о великом, неспроста взвился на старые, всеми принятые уклады общества.
- Как ее зовут? – тихо, чтобы никто больше не услышал, спросил выродок и воровато оглянулся: не подслушивает ли кто?
Но все были заняты своими разговорами, и даже Чаирья, у которой повсюду были свои уши, теперь смеялась с Эроном и присоединившимся к ним Аукори. Гэльфорд что-то рассказывал, и все трое хохотали до слез. Кайта замолчал, не отвечая на поставленный вопрос, и тогда Рэннис уточнил:
- Как зовут ту девочку, что хотела броситься в море на съедение монстру?
Он думал, Кайта взбесится. Оборвет струны или еще что похуже, но тот даже не дрогнул, только усмехнулся на удивление печально:
- Догадался-таки. Умный ты больно, не скроешься от тебя. Все вы в Доме такие или ты один неприятное исключение?
- Есть умнее, есть глупее, - размыто отозвался выродок.
- Э;илан, так ее зовут, - не прекращая играть, сказал шут. – И знаешь, она не видит во мне монстра. И не боится меня, - подумал и добавил: - Совсем не боится.
- Вы два сапога пара, - невозмутимо заметил Рэннис, и они рассмеялись, только совсем не так, как троица сзади, а невесело и даже печально.
Они оба были монстрами, и отрицать это было глупо, но все же находились безумцы, готовые принять в свою душу чудовищ такими, какими те были. Без прикрас и масок. И если для Кайты таким существом стала Э;илан, то для Рэнниса им был его главный враг.
Они добрались до Входа к вечеру, когда солнца стали уже клониться к земле, но сумерки еще не наступили, поэтому Сезанна, сощурясь недобро, резким голосом стала командовать, своей внутренней злобой борясь с темной энергетикой этого места. Здесь действительно было неспокойно: бастионы из парящих плит бросали ребристые тени на пожухшую траву, гудение, словно от множества невидимых пчел, разлилось и не смолкало ни на мгновение, заставляя нервно вжимать голову в плечи. И воздух ощутимо подрагивал, заряженный колдовской энергией. Ни птиц, ни  животных здесь не было: все более-менее разумное бежало прочь от зачарованных ворот, и только ненормальные, вроде Не Таори, хотели пересечь эту светящуюся черту.
- Пойдем кучей, - пронзительный, злой голос Сезанны подрагивал от напряжения: она была на взводе, - те, кто не обладает возможностью защитить себя чисто физически, Луна, Эрон, Чаирья, доктор Каратос, встаньте в центр, остальные – оберегайте товарищей. Основой обороны станет Дрэг, постарайтесь не попасться под его пламя, не останавливайтесь, что бы ни произошло, насколько я поняла, главное – прорваться, дальше они отвянут, – она глянула на Аукори, и тот кивнул, подтверждая ее слова.
Князь разложил посох, модифицировав его в тяжелый, двуручный меч, Рэннис вытащил сюрикены, раскрыв их в основную форму, Веллес тоже достал клинок, красноглазые крысы окружили Эрона, стальная броня на их телах угрожающе зазвенела. Не Таори ощетинились оружием, и только Дрэг остался спокойным, как скала: он был уверен в своих силах на все сто. Он двинулся вперед, сложив руки на груди и погрузившись внутрь себя, Рэннис двинулся было за ним, но Сезанна остановила его, придержав за полу туники:
- Подожди, ему место нужно, - ее взгляд, внимательный, настороженный, не отрываясь, сверлил спину оборотня.
 Тот отошел, казалось, совсем недалеко, но в то же время его фигура стала совсем крохотной и размытой. Он шел и, казалось, пошатывался слегка, ступая осторожно, и воздух дрожал вокруг него, хоть погодка стояла не жаркая. В волнах поднявшегося марева кружились темно-синие точки – он колдовал, обращаясь, меняя свою оболочку.
- Ему больно, - задумчиво пробормотал Рэннис себе под нос, но Сезанна все равно услышала и кивнула, тихонько пояснив:
- У него каждый раз все существо перекручивается, это безопасно, но ужасно больно.
Ветер развевал волосы, выбившиеся из-под ее цветастого платка, напряженное лицо нервно подрагивало.
-Это его выбор, - пожал плечами выродок: в отличие от ведьмы он ничуть не сочувствовал Дрэгу.
Тем временем тот отошел достаточно далеко, чтобы не задеть товарищей, и из его спины вырвали огромные, темно-синие крылья, маленькое, хлипкое тельце изогнулось, а ветер-предатель донес до Не Таори хриплый вопль. Дрэг упал на колени, и крылья закрыли его полностью, но под кожаным куполом продолжалось подозрительное движение, и воздух не прекратил звенеть от использования магии. Долгие мгновения невозможно было понять ничего, а потом он вылез, жуткий, уродливый ящер, с удлиненной змеиной мордой, расправил крылья и неуклюже, как летучая мышь, пополз к Не Таори. У него не было чешуи, он весь был покрыт толстой кожей, поскрипывавшей при каждом его движении, изогнутая шея казалась хрупкой, и подслеповатые глаза, затянутые мутной пленкой, смотрели вникуда. Но самым удивительным было то, что у него поменялась энергетика. Рэннис ждал сколь угодно помпезного перевоплощения, со взрывами, огнем и ревом, но сущность Дрэга, по соображениям выродка, должна была остаться прежней. Получилось же в точности наоборот: Дрэга не было, был маловменяемый, очень злой ящер без имени. Сезанна двинулась вперед, протягивая руку к чудищу, и огромная голова доверчиво легла к ней на плечо. Общались ли они или нет – понять было невозможно, но буквально через мгновение ведьма повернулась и махнула рукой. Указывая на ворота:
- Пошли, что уставились? Дракона не видели ни разу? – рявкнула она, и ящер ухмыльнулся, показав ровный забор острых зубов, и взмыл в воздух, пружинисто оттолкнувшись от земли и едва не сбив волной воздуха своих товарищей.
Он был двупалым созданием, вместо передних лап у него были крылья, растущие прямиком из плеч, поэтому на земле он чувствовал себя неловко и неуклюже, зато в воздухе у него не было соперников. Сезанна задрала голову, провожая его взглядом, а затем первая двинулась к воротам, ребристая тень упала на нее, посох с уверенной злобой застучал по каменистой дороге, разгоняя подкравшийся страх. Рэннис недобро усмехнулся и последовал за ней: ему нравилось ощущение опасности, которую он не мог победить привычным магическим способом. Остальные Не Таори потянулись вслед за ними, но, похоже, они не сильно разделяли вдохновенье выродка, разве что Кайта ухмылялся, но этого психа в расчет уже никто не брал. И над всем в вышине парил маленькой, далекой точкой синий дракон.
Сам проход лежал в глубокой тени, но Сезанну сей факт не смутил: властная, уверенная, она даже шага не сбавила, пересекая черту, и в мрачноватой тишине ее посох стучал едва ли не с вызовом. Дрэг пронесся сквозь ворота, едва не задев идущих брюхом, и рослые Не Таори были вынуждены пригнуться, вслед оборотню посыпались ругательства.
Едва Рэннис вынырнул за бастионы, как все вокруг сменилось: собственно, как того и ожидал выродок, путь к Одинокой Башне лежал за пределами основной части мира, если точнее, в параллельном отвилке. Вокруг узкой тропы возвышались вертикальные уступы иззубренных, серых скал, но в поднимающейся дорожке были кое-где выбиты ступени – не заблудишься. Как и ожидалось, выход пропал: теперь можно было двигаться только вперед. Хмурый, липкий туман выползал из ответвляющихся в разные стороны ущелий, влажный воздух рвал глотку, и тишина стояла такая, что уши закладывало. Не Таори, притихшие, толпились, оглядываясь, одна только Сезанна стояла чуть поодаль, и на ее лице играла презрительная усмешка: первый уровень игры на выживание начинался, и ведьма была как никогда уверена в своих силах - они с Држгом в себе никогда не сомневались, это их и связывало.
- Идемте, - ее стальной голос разнесся эхом и зазвенел в угрюмых скалах, отразился  от низкого, душного неба.
И они тронулись вглубь отвилка, вслушиваясь в шорохи помертвелого места. Поначалу незваных гостей не трогали – место было настолько заброшено, что поверить в живущих здесь тварей было сложно. Пока они не появились, само собой. Маленький, серый скорпиончик выскользнул из-под ног Луны и с обиженным верещанием устремился в туман, и в то же мгновение со всех сторон раздался скрежет. По стенам поползли уродливые твари, членистоногие скорпионы, размером с небольшую корову, на спинах которых расположились их хозяева, угрожающе зашипели, треща изогнутыми хвостами. Обнаженные, серые твари с гребнями на спинах, с пустыми шлемами вместо голов, болтавшихся на тонюсеньких шейках, верхом спускались по стенам. Шипение и скрежет наполнили мертвое ущелье, воздух задрожал от напряжения, и Сезанна резко повернулась к своим, приказав бесстрашно:
- Не останавливаться, живо, живо, пошли отсюда!
Дорога впереди уже была перегорожена: узкое ущелье буквально кишело серыми тварями, и не было ни видно ни конца, ни края первому испытанию. Рэннис переместился к ведьме, встав с ней плечом к плечу, нахмурился, собираясь, и они нога в ногу устремились вперед.
Стражи попятились было, но затем шипение усилилось – видно, это был не просто треск, а язык – и они двинулись на смельчаков. Цокот кривых лап усилился, один из ближайших скорпионов изогнулся, выбросив хвост через голову, выродок вскинул руку, прикрывая Сезанну, жало стукнулось о сталь сюрикена и отскочило в сторону, и тогда ведьма резким, точным движением вонзила посох с заостренным концом в плоский череп. Раздался отвратительный хруст, и тварь дернулась, клацая клешнями в воздухе, за спиной погибшего скорпиона раздался мерный гул, нараставший все сильнее и сильнее с каждым мгновением, земля мелко затряслась под ногами бегущих чудищ. Казалось, все ущелье пришло в движение, что сам пол и стены куда-то поползли, но это были всего лишь армия, направленная на смельчаков. Ничего необычного. Просто армия против двенадцатерых.
Сезанна с усилием выдернула посох из пробитого черепа и решительно зашагала вперед, с удивительной ловкостью отражая удары, посыпавшиеся со всех сторон. Рэннис не отставал ни на шаг, прикрывая ее со спины, и удивлялся, насколько легко двигалась ведьма: хрупкая, маленькая, она действовала с поразительной ловкостью и силой. Ее удары не знали промаха и с хрустом крошили кости и черепа, оставляя за ней дорожку бьющихся в агонии трупов. Сзади примерно с тем же остервенением работал Князь, Урунье, выхвативший две кривые сабли, прыгал, точно мячик, ни на мгновение не останавливая своего движения, и тусклая, давно лежавшая без дела сталь, светилась злой радостью в его руках. Один только Дрэг все не показывался.
«Странное дело, - думал выродок, отбиваясь чисто на въевшихся в подкорку рефлексах, - Сезанна ведь женщина. Ладно бы отбитые Не Таори, а она… совсем иная, нежели должна быть. Слишком жестокая, слишком бесчеловечная. Это так… неестественно.»
Он обернулся и глянул на нее: вся залитая смолянистой кровью, с перекошенным лицом, она была страшной, как сама Смерть, столь же неостановимой и бесконечно жестокой. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Сезанна повернула голову к нему, сморщилась, сверкнув агрессивными глазами, и прорычала сквозь сомкнутые зубы:
- Что встал, придурок?
И ударила посохом ему за спину, защищая от подобравшегося Стража. Липкий язык обвился вокруг посоха, отдернулся, бросив ведьму прямо в руки выродка. Тот подхватил ее, в повороте взмахнул сюрикеном, обрезая серую, лягушачью плоть, и в Не Таори ударил фонтан омерзительной, бесцветной жидкости, видно, заменявшей Стражам кровь. Раздался вопль, и тварь отшатнулась назад, за своих товарищей, спины сомкнулись неприступной стеной, и снова полезли чудовища.
- Дурак, - фыркнула ведьма, высвобождаясь из его рук, - по сторонам смотри, раззява!
И ринулась вперед, уже с трудом пробивая себе дорогу: а конца и края все не было видно. Рэннис усмехнулся и пристроился сбоку, подумав мимоходом, что в одиночку, пожалуй, было бы сложновато прорваться, но в команде…
- Что там, долго еще? – крикнул сзади Веллес: - Мы притомились уже.
Оно и вправду становилось тяжеловато: рутина изматывала, а неизвестность еще больше отнимала силы.
- Откуда мне знать? – огрызнулась ведьма – впереди ничего не было видно, только бесконечное, кишащее море спин и обнаженных серых тел. Их было много, этих Стражей, но серьезной угрозы они не представляли, только количественно, и для некоторых это являлось серьезным препятствием. Но только не для Не Таори.
«У ущелья нет конца, - раздался в голове выродка голос Аукори, - должен быть портал на следующий уровень, но я точно не могу сказать, где он.»
Рэннис оглянулся, ища духа, но того не было нигде.
«Не могу воплотиться, - пояснил тот. – магия не работает. Я в твоей голове в прямом смысле, только поэтому ты меня слышишь.»
- Надо найти портал, - крикнул Рэннис. – Конца здесь и не будет.
- Утешил, - проворчал сзади Кайта, со злобным остервенением отбиваясь от ползущих ото всюду скорпионов.
А силы действительно кончались с катастрофической скоростью, и внимание рассеивалось. Движения становились все более и более слабыми и все менее и менее точными, и даже у Сезанны пошли промахи. Дрэг словно испарился, в туманном небе его совсем не было видно, а чувства не работали в магически блокированном пространстве.
«Неприятненько, - без страха подумал выродок: в отличие от остальных, он привык работать на износ и сейчас четко знал, сколько у него еще осталось и когда наступит конец. – Надо прорываться вперед, а мы, как на зло, встали в тупик.»
Сезанна оступилась на скользкой земле, ее нога провалилась между камней. Она попробовала было выдернуться, и лодыжка с жутким хрустом изогнулась, сустав выскочил, и ведьма страшно закричала, выронив посох и рухнув на землю. К ней моментально переместился Кайта, но сам пал и был проткнут изогнувшимся скорпионьим хвостом, кровь пролилась на камни. Стражи, раздухарившись первой победой, перешли в активное наступление, перестав придерживаться прежней осторожности, они прыгали прямо со скал, разъединяя группу, безумный Князь чертил дуги в воздухе, разрубая нападающих на лету, но с каждым разом его удары становились все более слабыми, и в конце концов его сбили с ног и груда тел навалилась сверху, закрыв эльфа кишащей массой плоти. Луна завизжала, но, беспомощная без магии, она ничем не могла помочь жениху.
Рэннис окинул быстрым взглядом картину: ситуация стремительно выходила из-под контроля. Из способных к обороне на ногах остался один только Веллес, да и тот был уже на пределе, из двух его бронированных крыс осталась всего одна, свирепо огрызавшаяся на противников.
«Весело живем,» - мрачно подумал выродок, в два прыжка оказался у Сезанны с Кайтой, прикрывая их от монстров.
Хохотун дико хрипел и плевался кровью, ведьма, белая от боли, в съехавшем платке, с испариной на лбу, продолжала размахивать посохом, но ее удары в основном не достигали цели.
- Здесь мы и поляжем, - прорычала она, обвалившись на Рэнниса всем телом, вцепившись в него так, что кости хрустнули.
Выродок усмехнулся с совершенно невозмутимым видом:
- Будет тебе ныть. Ничего ж не происходит.
Несмотря на раздирающую боль, Сезанна все же нашла силы поднять голову и посмотреть в лицо психа: тот действительно не нервничал. Нисколько. Хотя, казалось бы, вообразить более плачевную ситуацию было сложно. Князь, полуживой, подранный, вылез из-под кучи тел, его накрывшей, но даже встать на ноги не смог, доктор Каратос со старческой неуверенностью и робостью, отличавшей его везде, кроме его лаборатории, пятился, бестолково тыча в подступающих скорпионов концом посоха и приговаривая:
- Кыш, кыш, проклятые!
Чаирья с Эроном жались к стене за спиной Веллеса и бросались камнями, имитируя отчаянное сопротивление, но на их лицах была написана паника.
- Нам не выбраться, - выдохнула Сезанна, но не сдалась, по мере сил отбиваясь от Стражей, подобравшихся  совсем уж близко. – И ты дурак, если не понимаешь этого.
И тогда Рэннис засмеялся, а в ответ ему резко захохотало эхо. Звук, громкий, как камнепад, дробящийся, понесся над армией чудовищ, заставив их замереть от неожиданности. Не Таори поворачивлаись к нему, глядя едва ли не с испугом и совершенно не понимая причины столь неуместного веселья.
- Дрэг! – заорал выродок, задрав голову кверху. – Поди сюда, ящерица!
Туман поглотил глумливый выкрик и несколько мгновений казалось, что дракон не появится, но воздух дрогнул под мощными крыльями, и синяя тварь уселась на выступ, спустившись настолько низко, насколько позволял размах крыльев. Выпуклые, мутные глаза, заполненные белыми точками, уставились на нахала, кожистые бока вздымались и опадали – оборотень был в ярости, и выродок широко улыбнулся, без страха встречая гнев столь огромного существа.
Неудержимое буйство охватило его с ног до головы, вырвалось из души и полилось сквозь каждую клеточку его тела. Ему было весело, потому что вокруг все рушилось и летело в тартарары, весело, потому что только он мог решить все это, весело… потому что он, наконец, оказался на месте, для которого его создали. Он оказался в сердце сражения, и от этого его переполнило счастье и осознание собственного могущества.
Выродок махнул рукой, слабой, брошенной кистью указывая на Стражей, и, хоть он не произнес ни слова, дракон понял все. Зыркнул на хама, надулся, под толстой кожей зародился шар голубого света, вырвавшийся из распахнувшейся пасти. Он не зажег тварей, не вспыхнул, и языки не побежали по камням. Он прошел, оставив после себя пепел и обгорелые обрубки догорающей плоти, некоторые твари даже сообразить не успели, как обратились в прах. Это было против всех правил – они не могли использовать магию. Им нечего было противопоставить страшному драконову пламени, но оно было соприродно оборотню. Он не колдовал, превращая скалы и противников в пыль, и Рэннису было плевать на остальное.
- Валим отсюда! – рявкнул он, подхватил Сезанну на руки и ринулся по очистившемуся проходу. – Живо, живо, живо!
Надо было уходить, пока твари в нерешительности метались, пытаясь то ли спрятаться, то ли подобраться к противнику, против которого не имели и шанса. Стражи не отступали. Рэннис не знал, были ли они живыми существами вообще или же действовали, как марионетки, но эти создания определенно не имели чувства самосохранения и продолжали гибнуть, не приближаясь к дракону ни на йоту. А тот разошелся не на шутку: ущелье буквально ходуном ходило от грозного рева, скалы рушились и покрывались глубокими вмятинами, от могучих взмахов проснулся ветер, и туман смешался с пеплом, серая метель понеслась вслед за бегущими Не Таори.
Как оказалось, они почти добрались до портала: дорога завернула за скальный выступ, и выродок уткнулся в воздушное уплотнение – явным образом пространственный излом. Рэннис с размаху закинул туда Сезанну, а сам посторонился, пропуская товарищей, и только после того, как доктор Каратос с Луной втащили в безопасность Кайту, он повернулся и крикнул:
- Эй, ящерица, поди сюда!
Дракон, разгневанный, бросил Стражей и грозной тучей ринулся на обидчика, распахнув гигантские крылья. Монстр приближался, планируя в узком пространстве ущелья, Стражи, спохватившись, что их цель уходит, рванули к порталу серой лавиной, а выродок все стоял, поджидая, и смотрел смеющимися глазами на тех, кто хотел его уничтожить, разорвать в клочья. Дрэга надо было во что бы то ни стало заманить в портал – тот, похоже, не сильно соображал, что происходило вокруг, а оставлять товарища на бесконечное сражение было как-то… нечестно что ли? Он им жизни спас, в конце концов. Синяя глыба нависла над крошечным выродком, и он вытянул руку, останавливая оборотня. Тот замер, взмахивая крылами: замер, потому что маленький противник был сильнее изнутри, и эта мощь пугала Зверя, не давала ему броситься на букашку под собой и уничтожить ее.
- Успокойся, - тихо проговорил Рэннис, коснулся морды дракона, и тот недовольно фыркнул, но не посмел отдернуться. – Идем со мной, Дрэг, - добавил псих.
И Зверь опустился на землю, неуклюже вполз в портал и скрылся из глаз, а вслед за ним уровень покинул и выродок. Шагнул, разорвав корпусом воздух, и оказался совсем в другом месте.
Перед глазами расстилалась сухая пустыня, чем-то похожая на пустоши у Красного скальника, невдалеке виднелись старые, заметенные скалы, за которые стремительно садились солнца. Темнело быстро, как и бывает в пустынях, температура падала еще стремительней, небо из пронзительно-голубого становилось неразличимо черным, на нем уже загорались первые точки звезд. Дрэг в своем человеческом обличье валялся в двух шагах от портала, который оказался невозвратным – путь по-прежнему лежал только вперед, первого уровня игры больше не существовало.  Не Таори, помятые, уставшие, кучками сидели чуть в стороне, доктор Каратос откачивал Кайту. Рэннис усмехнулся, приподнял Дрэга и потащил его к остальным, тот беспомощно обвис на товарище и даже попытки идти самостоятельно не делал.
-  Эх ты, оборотень, - беззлобно говорил выродок, шагая сквозь пески, - что ж ты сущность-то свою теряешь?
- Я ничего не помню, - прошелестел Дрэг и, казалось, эти слова выпили из него все оставшиеся силы, и он буквально обвис, едва не повалив за собой и Рэнниса.
Тот усмехнулся, дотащил оборотня до группы и сбросил рядом с Сезанной, мол, забирай свое, а сам пошел прочь, зная по опыту, что сейчас станет просто невыносимым. Радость битвы была тем еще наркотиком, и после этого чувства наступала жесточайшая ломка. Хотелось убивать еще и еще, сражаться до остановки сердца, и лучше было отойти подальше ото всех и побыть в одиночестве до полного остывания.
Выродка никто не стал нагонять – все были заняты делами поважнее, пытаясь помочь пострадавшим и устроиться на ночлег с максимальным комфортом. Рэннис брел, не вытягивая ног из песка, сапоги, связанные за шнурки, болтались на шее, и босые ступни неприятно обжигало остывающим песком. Псих не поднимал головы и не видел, куда его несло, на душе было мерзко, но злоба уходила: так медленно-медленно, неохотно, но уползала, оставляя после себя только усталость и пустоту. Ни одной, даже самой жалкой мыслишки не крутилось в голове, словно бы выродок не умел думать вовсе.
Постепенно путь под ногами стал забирать в гору, и выродок выбрался на вершину скальника, сел на камни, свесив ноги в глубокую черноту ущелья. Вокруг уже совсем стемнело, на небе высветились чужие созвездия, бело-розовые разводы заполнили синюю поверхность от края до края. Далеко внизу горел костерок – уж что там подожгли Не Таори, оставалось только гадать, но тем не менее они собрались там все вместе, один только Рэннис по своей воле отдалился, в одиночестве усевшись над попастью.
Он сидел и потихоньку осмыслял все произошедшее за этот день, когда на его плечи вдруг легли костистые ладони, и Сезанна навалилась со спины, обняв его за шею. Рэннис уже достаточно остыл, чтобы не скинуть ее вниз, но все равно был не рад ее приходу, поэтому пробурчал нелестно:
- Что приперлась, ведьма?
Она фыркнула то ли с раздражением, то ли с усмешкой, села рядом, поглядев вниз.
- А ты чего ушел?
- Видеть вас больше не могу, - чуть помедлив, отозвался Рэннис, не глядя на нее.
- Лгун, - срезала Сезанна, но против обыкновения не завелась, а сказала совсем тихо с нескрываемой, глубокой интонацией: - Ты спас нас всех. Спасибо.
Выродок закатил глаза и отмахнулся:
- То же мне, велик подвиг. Сегодня я, завтра ты или еще кто, это называется отряд. Во всяком случае, меня так в Доме учили.
Она что-то хотела сказать, но не стала, только прислонилась к его плечу, закрыв глаза. Завтра ждал второй уровень, и он должен был оказаться еще более сложным, чем пройденный. Завтра ждало испытание духа, и мудрая ведьма понимала, насколько непросто будет его пройти, потому что там уже не сможет помочь никто. А Рэннис сидел настолько мирный изнутри, что Сезанна невольно держалась за него, как за спасательный круг, и тихо-тихо утекали в черноту минуты.