За тебя, Амели!

У каждого свой путь к  счастью. Древние китайцы говорили: «У кого на ягодицах нет мышц, тот идет с большим трудом».

Еще совсем недавно я - Жак Кассель, жил в большом и просторном доме в одном из пригородов Парижа, был счастливым мужем, довольно успешным бизнесменом и имел множество друзей.  Так мне казалось. Если бы полтора года назад кто-нибудь сказал мне, что моя жизнь резко изменится, жена покинет меня с моим лучшим другом, который сделает все, чтобы разорить меня, разрушив наш общий бизнес и повесив на меня огромное количество долгов, я бы, навeрное, громко расхохотался ему в лицо. Однако, волею обстоятельств несколько месяцев назад я лишился всего, чем обладал, стал свободен и одинок. Бывшая жена и друг погибли в автомобильной аварии. Мои родители ушли из жизни один за другим. Родительский дом, как и мой собственный, а также все имущество пришлось продать, чтобы оплатить похороны и закрыть долги по кредитам. Единственное, что осталось у меня от моей прежней благополучной жизни, -  это мои воспоминания о ней и мой смартфон, сохраняющий в своей искусственной памяти фотографии и, на всякий случай, фотокопии разных документов. Толстенным фотоальбомам или картонным коробкам с фотографиями в моей новой жизни точно уж не нашлось бы места. Впрочем, как и многому другому.

Будучи новоиспеченным „sans-abri“, я пока еще только привыкаю к этому своему новому положению и потому по неопытности совершаю довольно досадные ошибки. Так, например, со вчерашнего дня я никак не могу найти свою социальную карточку, с которой можно обедать в "Refettorio", посещать городскую библиотеку и еще много чего другого. Я перетряхнул свой рюкзак, вывернул все карманы, но карточки нигде не было. Очевидно, я потерял ee, когда отдал свою одежду  в чистку в приюте для бездомных. Чтобы получить новую, мне следовало бы снова посетить приют, однако, я решил отложить свой визит туда и отправился гулять по городу в поисках заработка и впечатлений. Я люблю наблюдать за тем, как пробуждается город, вдыхать его ароматы, рассматривать его мосты и здания, витрины и балконы домов, изучать привычки его жителей, легко отличая их от туристов.

На одной из улиц мне пришлось немного задержаться. Весь тротуар оказался заставлен многочисленными сумками и чемоданами. Из подъезда дома шофер такси выносил и складывал в багажник своего автомобиля поклажу пожилой женщины, державшей на руках рыжую собачку породы померанский шпиц. Когда женщина, показавшаяся мне невероятно похожей на Анни Жирардо, уже усаживалась в авто, собачка соскочила у нее с рук и резво побежала по тротуару. Дама всполошилась, стала звать назад свою питомицу, но та быстро удалялась от нee. Водитель такси тихо сыпал проклятьями, пытаясь захлопнуть багажник. Я бросился вдогонку рыжей беглянке, поймал ее и вернул хозяйке. Пожилая женщина растроганно приняла собачку из моих рук и кокетливо послала мне воздушный поцелуй. Усевшись на заднем сидении, тесно прижимая к себе свою непоседливую собачку, она высунула из окна отъезжающией машины тонкую руку с жемчужным браслетом, вложила мне в ладонь сложенную втрое купюру и уехала.

Я отправился дальше. Проходя мимого маленькой уютной кондитерской, я остановился. Милая  девушка с длинными, темными волосами как раз повернула к улице висевшую на двери изящную деревянную табличку c надписью Открыто. Я вошел. В воздухе висел густой аромат кофе. На покрытых кружевными бумажными салфетками подносах покоилась свежая выпечка. На несколько минут я застыл возле прилавка с булочками и пирожными, решая, что выбрать. Мне хотелось бы съесть аппетитный багет с паштетом из тунца и помидоров, но денег хватало только на круассан и чашку кофе. Симпатичная шатенка с густой челкой и пышным хвостом на затылке приняла у меня заказ. Наши взгляды встретились. Девушка отчего-то смутилась, Ее растерянность отчего-то передалась мне. Я молча присел за один из трех столиков. Она принесла и поставила на стол передо мной большую чашку ароматного кофе со свежеиспеченным хрустящим круассаном, посыпанным сахарной пудрой.
 
Кроме меня в этот ранний час посетителей не было. Мы разговорились. Ребекка -  так звали девушку – присела напротив меня за столик. Оказалось, что в этом кафе работает с юности, помогает близким родственникам, а вообще она  - студентка, мечтает посвятить себя юриспруденции.

Совершенно неожиданно для себя я тоже поведал ей свою историю. Ребекка слушала, подперев голову рукой.  Взгляд ее больших карих глазах, умело подведенных черными стрелками, был полон искреннего сочувствия.

Я пил вкусный кофе и долго колебался, прежде чем решился спросить, не найдется ли для меня в кафе какой-нибудь работы. Наконец я задал свой вопрос, но моя собеседница отрицательно покачала головой. Я понимающе кивнул, положил на белое фарфоровое блюдце только что заработанные десять евро и поднялся из-за стола, намереваясь уходить. Ребекка протянула мне завернутый в бумажный пакет бутерброд с тунцом, бутылку с минеральной водой и назвала адрес ресторана, расположенного в нескольких кварталах отсюда, где я, наверняка, смогу найти подработку. Ресторан был мне знаком, я довольно часто проходил мимо него, но бывать там мне, конечно же, не доводилось. В знак благодарности я поцеловал Ребекке руку. От смущения ее щеки покрылись розовым румянцем. Когда я покидал кафе, она стояла на пороге кафе и смотрела мне вслед.

Прогулка по городу на сытый желудок приободрила меня. До полудня бродил я по улицам города в поисках возможности заработать хоть несколькo евро, но, увы, безуспешно. В начале первого я позвонил в дверной звонок ресторана, адрес которого мне дала Ребекка. Дверь отворил молодой официант. Я попросил его позвать хозяина заведения. Официант впустил меня, указал на стул за одним из столиков и попросил подождать несколько минут. В ожидании владельца ресторана я листал меню. Это был обычный небольшой ресторанчик с традиционной французской кухней, без признаков роскоши, но довольно стильно оформленный и весьма уютный.

В зал вышел высокий, чуть полноватый мужчина. Он был примерно одних лет со мной, одет в строгий синий костюм и белую рубашку с синим в красную полоску шелковым галстуком. Его черные с узкими носами туфли были начищены до блеска. Со сдержанной улыбкой он направился ко мне. Я поздоровался.

- Добрый день, меня зовут Рене Леклерк, -  коротко представился он. - Вы Жак?

Я кивнул и начал было говорить, но мужчина в синем костюме знаком остановил меня и снова улыбнулся, на этот раз более мягко.

- Я уже наслышан. Ребекка -  моя племянница - просит Вам помочь.
- У нее доброе сердце, - улыбнулся я.
- Итак, Вы ищите работу.
- Действительно, ищу, -  сказал я, -  и был бы рад любой возможности заработать пару евро или выполнить какие-нибудь поручения просто за еду.

Хозяин ресторана задумчиво посмотрел на меня. В его взгляде не было сомнения или неприязни. Он размышлял. Я не особо надеялся, что мне, незнакомцу, тем более бездомному, смогут здесь запросто предложить работу и готовился уже уйти, как вдруг месье Леклерк сказал:

- Пойдемте, месье Жак, у меня есть для Вас работа.
- Я готов.
- Давно, знаете ли, собирался привести в порядок наш внутренний двор, но руки пока все как-то не доходят. Если я попрошу Вас помочь, как Вы к этому отнесетесь?
- Попробую Вас не разочаровать.
- Оплата  - почасовая.
- Меня устраивает.
- Двор небольшой, так что, задача  - несложная. Уверен, Вы справитесь.
 
Во внутреннем дворе ресторана в беспорядке были разбросаны обломки старой, остлужившей свое мебели, коробки, доверху набитые битой посудой и вышедшей из употребления кухонной утварью, плетеные корзины, в которых хранились ворохи запятнанных скатертей, салфеток и полотенец и холмы прочего хлама. По одну сторону двери, ведущей в кухню ресторана, стояли три мусорных бака для пищевых отходов, по другую -  в беспорядке валялись наколотые дрова. Признаться, поначалу я слегка удивился, обнаружив во дворе ресторана тонкие бруски дров, но потом сообразил, что их очевидно использовали для гриля. В глубине двора ржавел большой контейнер для вывоза строительного мусора.

Я снял и сложил в рюкзак свою куртку. Рюкзак я положил на стоявший возле двери деревянный ящик, натянул на себя предложенный мне, перепачканный краской рабочий комбинезон и принялся за дело. Большую часть времени у меня ушло на то, чтобы весь ненужный хлам сбросить в большой контейнер. Затем я подмел двор, старательно отмыл и поставил у cтены oбнаруженную мною под обломками мебели - явно старинную - черную чугунную скамью с изящно выгнутыми спинкой и ножками. Когда месье Леклерк появился в дверях кухни, двор был чисто убран, а я заканчивал аккуратно складывать поленницу из дров.  Владелец ресторана в восхищении присвистнул:

- О ля-ля! Месье Жак, неужели такое возможно?
Я даже улыбнулся его реакции. Месье Леклерк прошел по двору, осматривая его.
- Просто невероятно! Немедленно закажу транспорт для вывоза контейнера с мусором. А эта скамья? Я уже и забыл, что  она был здесь!
- Я бы не стал ее выбрасывать. Если ее подкрасить,  она еще послужит, -  сказал я.
- Вы правы! Это просто невероятно, невероятно! -  продолжал повторять месье Леклерк.
 Он еще какое-то время осматривал двор, искренне восхищаясь моей работой.
- Это превзошло мои ожидания, - признался он.
Мне было приятно это слышать, но в какой-то момент я подумал, что хозяин ресторана не рассчитается со мной за мою работу.
- Месье Кассель, после такого я просто обязан пригласить Вас на ужин! - словно читая мои мысли, сказал мне месье Леклерк.  - Должны же Вы попробовать, чем потчует своих гостей наш маленький ресторан, ради которого Вы так славно потрудились!

Я отправился в уборную приводить себя в порядок, а затем прошел в зал ресторана. Несмотря на раниий вечер посетителей было много, почти все столики были заняты. Ужин, которым угостил меня месье Леклерк, был восхитителен. Официант по имени Мозес поставил перед нами тарелки с утиной грудкой на ложе из плотного орехового ризотто, украшенного арахисовым соусом, который уравновешивал и дополнял естественный вкус утки. Месье Леклерк поднял большой бокал с красным сухим вином, рубиновый цвет и освежающий вкус которого показались мне прекрасными.  „Жан Лорон, Кот-дю-Рон“, - прочел я на этикетке бутылки, которую Мозес оставил стоять на столе. Затем месье Леклерк настоял на том, чтобы я попробовал также и  цыпленка по-африкански с овощами. Идеально прожаренный цыпленок был нежным и ароматно-сочным. В сочетании со свежими овощами, приготовленными на пару, это было идеальное блюдо. Отдельно поданная плошка с чрезвычайно острым соусом превращала его из вкусного в дерзкое. Но жемчужиной этого ужина, помимо сытных блюд, был завершавший его теплый, мягкий шоколадный торт с сочащейся жидкой начинкой, покоившийся в лужице ванильного крема. C каждым кусочком десерт, секрет которого заключался именно в жидком шоколаде, имевшем слегка солоноватый оттенок, казался мне все более восхитительным. Месье Леклерк, не скрывая гордости, уверял, что это -  один из лучших десертов в городе. И я вынужден был с ним согласиться.
Ужин завершился, оставаться дольше в ресторане не имело смысла. Когда я стал прощаться с месье Леклерком, к нам подошел официант Мозес и протянул мне плотный бумажный пакет с судочками, наполненными едой. Я для приличия попытался было отказаться, но хозяин ресторана не пожелал меня слушать. Я понял, что ужин и угощение были платой за мою сегодняшнюю работу, взял пакет и направился к выходу.

- Погодите, месье Кассель, как Вас можно найти? -  окликнул его месье Леклерк. – Вдруг снова понадобиться Ваша помощь.
Я продиктовал ему номер моего мобильного телефона.
- Правда, я редко им пользуюсь. Мне никто не звонит, и я почти никуда не звоню.
- Я подумаю, как Вам можно помочь, - пообещал месье Леклерк.
- Благодарю, -  сказал я, откланялся и вышел из ресторана.

Начиная часов с шести вечера на городском мосту обычно собирались совершенно разные люди: одинокие искатели приключений, романтичные парочки, музыканты и самодеятельные актеры и, конечно же, любопытные туристы. Недалеко от меня расположилась группа молодых людей лет восемнадцати-двадцати. Парни и девушки веселились, пели и пританцовывали под звуки музыки, доносившейся из переносного ручного динамика, пили пиво, кока-колу и минеральную воду. Я слушал их музыку и голоса и любовался на них, таких юных, веселых, беззаботных, излучавших радость и спокойствие. Ветер играл  длинными волосами девушек, лучи заходящего солнца придавали им особенный блеск. Длинные тени их стройных фигур ложились на асфальт, почти достигая того места, где я расположил свои нехитрые пожитки: потрепанный каремат, тонки теплый плед и потрепанный рюкзак. Живот снова подводило от голода. Бутылка из-под минеральной воды, подаренной утром Ребеккой, была уже почти пуста.
Вечер расправлял над городом свой темный занавес. Ветер заметно усилился, стало холоднo. Пришлось надеть куртку. Я сидел на углу моста, прислонившись спиной к его витой чугунной решетке и терпеливо ждал момента, когда молодежь разбредется. Если после них останется несколько пустых бутылок, я смогу выручить за них деньги в соседнем магазине.

- Какой кошмар! Замусорили весь город! -  от моих размышлений меня оторвал недовольный женский голос. -  Пьют и едят, где попало, оставляют свои банки и бутылки, разводят грязь в городе. Что за люди? Эгоисты -  думают только о себе!

Голос принадлежал пожилой женщине, шедшей под руку с мужчиной примерно одного с ней возраста, или, может быть, чуть старше. Оба были опрятно одеты и очень похожи друг на друга, так, как бывают похожи прожившие долгую жизнь супруги. Они даже одеты были одинаково: поверх белых рубашек на плечи были наброшены синие пуловеры из тонкой шерти. Джинсы цвета деним и белые кроссовки подчеркивали их приверженность спортивному стилю. „Партнер-лук“, - подумал я. В свободной руке женщина держала палки для cкандинавской ходьбы. Она жестом указала на пустую бутылку из-под пива, оставленную кем-то из прохожих в небольшом ящичке для рекламных проспектов, прикрепленном к решетке моста. Мужчина согласно кивнул головой в ответ на реплику супруги. Они прошли мимо, даже не взглянув на меня.

Я повернул голову влево и увидел бутылку. „Двадцать пять центов“, - пробормотал я себе под нос, медленно встал, размял подзатекшие от долгого сидения ноги, сделал несколько шагов, протянул руку, вынул бутылку из ящичка, перевернул ee вверх дном и потряс проверяя, не осталось ли на дне жидкости, а затем вернулся на свое место, положил находку в рюкзак и снова уселся на свой тонкий матрац.

Компания, похоже, собиралась расходиться. Я встретился взглядом с одним из молодых людей. Юноша, кажется, был душой этой группы. Он застыл на несколько секунд, растерянно проводя рукой по густым каштановым волосам и смущенно глядя на него. Музыка утихла. Молодой человек что-то негромко сказал своим друзьям, после чего они все обернулись в мою сторону. Мне это внимание не очень понравилось, и я отвернулся, стараясь, однако, не упускать компанию из виду.
 
- Привет! -  услышал я рядом с собой.

Это был тот самый парень с густыми волосами.

- Мы тут с друзьями немного попраздновали: наш старт-ап получил серьезную поддержку, и, кажется, нарушили Ваш покой, месье, -  вежливо сказал он.
- Привет, -  отозвался я. – Позравляю. Все в порядке. Я с удовольствием послушал вашу музыку.

Парень в ответ улыбнулся и показал на матерчатую сумку в его руке, доверху заполненную пустыми бутылками.

- Нам пора по домам, а тащить все это с собой не охота. Бросить тут просто так нельзя. Защита окружающей среды, штрафы и все такое…  Мы подумали, что Вам они наверняка могут пригодиться.
- Без проблем, оставляйте, если они Вам не нужны, - ответил я, стараясь не выказывать радости.
- Отлично, спасибо, дружище! Вы нас очень выручили, -  парень поставил сумку рядом со мной. -  И вот еще… Месье, надеюсь, Вы не рассердитесь…
Он протянул мне сложенные пополам три купюры: две по двадцать и одна достоинством в пятьдесят евро.
- Благодарю,  -  в изумлении я даже поднялся со своего матраца. - Поражен Bашей щедростью.
- Да ну, ладно. Все нормально, -  отмахнулся юноша. -  Сегодня ночью обещали сильный ураган. Теперь Bы сможете переночевать в каком-нибудь хостеле или пансионе. Этого должно хватить.
Он помахал рукой и побежал догонять своих друзей.
- Еще раз благодарю! – прокричал я ему вслед. - Удачи вам! Берегите себя.

Я положил купюры во внутренний карман куртки и пересчитал бутылки в сумке. За них можно получить около трех евро. Забросив сумку на плечо, я пошел в ближайший супермаркет, чтобы до его закрытия успеть сдать пустые бутылки в автомат.

Древние китацы говорили: „Ночь темнее всего перед рассветом“. Сегодня у меня поистине невероятный день. Сегодня у меня поистине невероятный день. Мне выпала удача, провести ночь не под мостом и  даже не в приюте для бездомных, а остановиться на пару дней в хорошей, пусть и небольшой гостинице. Однако мне пришлось изрядно покружить по городу, прежде, чем удалось, наконец, снять комнату для ночлега в одном из недорогих двухзвездочных отелей.

Одноместный номер в Hotel de Bordeaux, расположенном в десятом округе Парижа, мне понравился. Мягкий свет включенной лампы рассеялся по комнате. Тяжелые шторы цвета знаменитого красного вина приятно оттеняли белые стены и потолок.  Над кроватью и на стенах были размещены постеры с видами Парижа. Таким гостиницам свойственен кич, но здесь он был не лишен шарма. Я заметил небольшое прямоугольное зеркало в простой белой раме. Белоснежная постель была покрыта покрывалом того же цвета, что и шторы. Положив рюкзак на прикроватную тумбочку, я достал из него свой телефон и подключил его к элeктророзетке, и присев нa кровать, нажал кнопку на пульте телевизора, пролистал каналы, пока не остановился на одном из них, где передавали новости.
 
Мне вспомнилось, как преподаватель философии в университете объяснял нам, кто такие  маргиналы на примере тех, у кого телефизор целый день работает фоном, пока они заняты своими делами. Теперь меня это лишь позабавило. Сегодня я с удовольствием побуду маргиналом. Оставив телевизор вещать, я отправился в душ, где с наслаждением подставил свое тело под горячие струи воды. Сняв с вешалки белый махровый халат, я облачился в него и вернулся в комнату. „Я свободен, спокоен и чист“, - напевая, я достал из большого бумажного пакета и расставил на столе судки с едой и бутылку бордо (надо же, название вида совпало с названием отеля!). На самом дне пакета я обнаружил конверт, в котором лежали две новенькие купюры по пятьдесят евро и визитная карточка месье Леклерка, на оборотной стороне которой я прочел: „Дорогой Жак, Вы всегда можете прийти к нам. Мы будем Вам рады. Ваш Рене Леклерк.“ На сердце сделалось удивительно приятно.
 
На экране телевизора мелькали лица репортеров, с неподдельной тревогой сообщавших о накрывшем Францию урагане "Амели". Держа в руках бокал с вином, я встал, подошел к окну и попытался вглядеться в укутанную тьмой улицу. Там бушевала непогода.

Древние китацы говорили: „Дождь смоет все следы и унесет с собой слезы“. Интересно, относится ли это к  урагану? В таком случае я поднимаю бокал за тебя, дорогая неистовстующая „Амели“!



2022-2023