Мелкотемье

    
    Закончился май, а с ним дела рабочие, появилось свободное время, которое давно планировала  посвятить знакомству с региональными литературными журналами.  Начала с «Русского колокола»: уж очень название многообещающее. Не смогла пройти мимо рассказа «Гитлер овец» Татьяны Твердохлебовой.  Оказалось, что Гитлер овец — баран, а небольшой рассказ про отдых героини-рассказчицы и её мужа на природе. Грамотная, с юмором написанная миниатюра показалась незначительной для журнала с таким «могучим» названием: на прозе.ру таких миниатюр немало и многие как в плане содержания, так и в художественном воплощении превосходят «Гитлера овец». На сайте журнала обнаружила ссылку всё объяснявшую. Называется она «Стать автором знаменитого издания». Нажимаешь на кнопочку и узнаёшь, что есть одноимённый альманах, где публикуют за денежки. Для интереса скопировала и вставила в соответствующее окно свой крошечный текст,   «Весёлая школьная история» называется, стоимость публикации оказалась 2600 рублей. Нетрудно посчитать, во сколько обойдётся публикация полноценного рассказа или повести. Журналы, берущие с авторов деньги, меня абсолютно не  интересуют, поэтому с сайтом «Российского колокола» распрощалась. В скобках замечу, что редактор издания — Максим Замшев, тот самый, который по  совместительству  возглавляет «Литературную газету».

     Наугад открыла номер в архиве «Южной звезды», понравилось название — «Секрет» (автор Олег Роменко). Вот как начинается рассказ: «В школьные годы я жил у бабушки. Родители работали на заводах в разные смены. Когда я заканчивал первый класс, в стране был введен сухой закон. Тогда я узнал, как делается самогон. Пару недель брага отстаивалась на табуретке в выварке возле умывальника, она "играла" и бродила, а зловоние, распространяемое ею, вызывало у меня тошноту и отвращение».
     Из дальнейшего повествования следовало, что взрослые (гости и семья героя-рассказчика) препились и уснули, а ребёнок спрятался в диван, его долго искали и наконец нашли. Рассказ был задуман как юмористический, но смешным не показался.
 
     Увидев на страницах «Южной звезды» знакомого по прозе.ру Алексея Курганова, остановила внимание на его рассказе «В огороде — бузина...»:
«Голова болит, спина не гнётся, а во рту... Знакомые ощущения. Зато вечером было очень весело.
     - Это какой-то апофейёз, - простонал-пробормотал Саня. Он любит красивые слова, но никогда не задумывается об их значении. - Сколько же мы вчера выпили?
Я пожал плечами. Вопрос был, конечно, интересным. Даже, можно сказать, философическим. На такие вопросы не бывает конкретных ответов.
     - А что за бабы были?
     - Валька из плодоовощного. Тамарка с «макаронки». Розка Похершухер…»

     Желание  читать дальше пропало.

     В журнале «Истоки» (№1 за 2022 год) встретилось ещё одно знакомое  имя: белгородская писательница Людмила Брагина. Её рассказ «На панели», несмотря на двусмысленность названия, решила прочитать.
     Вот завязка:  «...Этой весной шиншиллы подарили Лиде целый детский сад! В каждой витрине шустро прыгали и попискивали пушистые комочки. Малыши подрастали, и уже настала пора искать для них новых заботливых владельцев. Поэтому Лиду воодушевил вопрос позвонившего незнакомца, и она обрадованно закивала:
     - Да-да, есть. А кого вы хотели бы: мальчика, девочку, может быть, вам парочку подобрать? Какого окраса?
Мужчина чуть замялся:
     - Ни то, и ни другое. А можно ли у вас попросить шиншилльих какашек?
     - … в смысле? Использованные опилки, на удобрение?
     - Нет. Самые свежие какашки, не старше 2 часов».

     Всё повествование строится вокруг … пардон, экскрементов милых грызунов. Оказывается, чтобы вылечить шиншиллу от… ещё раз пардон, диареи, надо напоить её разведёнными в воде экскрементами здоровых зверюшек. А при чём здесь панель? «Панель»  — мини-рынок, бабули-торговки наблюдают, как героиня-рассказчица передаёт мужчине пакетики с «лекарством» для его шиншиллы, думают, что это наркотики, и доносят участковому. Потом, конечно, всё счастливо разрешается. Смешно? Мне не очень. Кстати, Людмила Брагина теперь сама  редактор журнала, который называется «Дрон». Вышло  четыре номера, и в каждом по несколько её рассказов, большинство из которых уже были опубликованы (некоторые по два-три раза) в 2021-2022 годах в других региональных журналах. Рассказ, о котором шла речь —  «На панели»  —  наша редактор опубликовала в самом первом номере подведомственного ей журнала. Есть над чем задуматься…

     В региональном журнале «Петровский мост» (№1 2022 г.) прочитала два рассказа о пьяницах, автор — Дмитрий Воронин. Остановлюсь на одном из рассказов —  «Сильная любовь»:
     «Куприян всё-таки дожил до пенсии. Дожить-то дожил, но не пережил. В тот же день напился с друзьями на радостях, что закончились трудовые мучения, до дома кое-как доволокся, на второй этаж почти поднялся, да на предпоследней ступеньке споткнулся и кубарем скатился вниз. Там и остался лежать до утра».
Куприян умирает в больнице, его  жена за пьянками всё не может похоронить мужа, и это делают, собрав деньги, односельчане.
     «Благоверную Куприяна ни до, ни после похорон в тот день так никто и не увидел.
     А через три дня непросыхавшая от пьянства Любка споткнулась на предпоследней ступеньке своего дома и кубарем скатилась вниз, свернув себе шею.
Утром Антонина в коридоре наткнулась на разбитое тело соседки и дико закричала от ужаса.
     – Купрей за собою забрал, сердечную, – сделал вывод нахмурившийся Фёдор, не обнаружив пульса у Любки. – Любил, видать, сильно».

     То, как в рассказе раскрывается проблема смерти, поразило. Герои, конечно, пьяницы, но это ведь во вторую очередь, в первую очередь — люди. Решила поподробнее узнать об авторе и наткнулась в Интернете на статью Нины Ягодинцевой «Русская сила, русская слабость» (была опубликована в «Литературной газете»),  начинающуюся так: «Мы уже почти привыкли к тому, что русская жизнь – это анекдот: сплошная алогичность, несоразмерность, несуразность...» Как-то уж слишком… категорично о русской жизни вообще, о жизни миллионов честных людей и вечных тружеников, в том числе и о моей жизни. Продолжу цитировать: «Читая и перечитывая короткие рассказы Дмитрия Воронина, всё время ловишь себя на мысли, что герои, изображаемые им иронически или с сарказмом, на самом деле люди, которым время не дало развернуться в полную силу, и силу эту теперь некуда девать – что поделать, она топится в водке...» Слова «ирония» и «сарказм» показались не очень точно  передающими отношение автора к героям рассказа «Сильная любовь». Я бы заменила их словом «цинизм».

     Вспоминается умница Обломов, спорящий с писателем Пенкиным: «Изобрази вора, падшую женщину, надутого глупца, да и человека тут же не забудь. Где же человечность-то? Вы одной головой хотите писать! …  Вы думаете, что для мысли не надо сердца? Нет, она оплодотворяется любовью. Протяните руку падшему человеку, чтоб поднять его, или горько плачьте над ним, если он гибнет, а не глумитесь. Любите его, помните в нем самого себя и обращайтесь с ним, как с собой, — тогда я стану вас читать и склоню перед вами голову… Изображают они вора, падшую женщину, …  а человека-то забывают или не умеют изобразить».

     После долгого перерыва купила «Литературную газету», интересуют в которой, главным образом, стихи и проза современных авторов — ориентиры, так сказать, на которые надо равняться тому, кто взялся или собирается взяться за перо. Первый прочитанный рассказ Дмитрия Дарина «Животное» («ЛГ» 24-30 мая 2023 №20 (6885) оказался на тему, успевшую, честно говоря, поднадоесть: пьющий мужичок и его грозная жена. Заканчивается рассказ тем, что пьяненький герой засыпает на сеновале, почему-то положив голову на свою гармонику (когда вокруг мягкое сено). «Месяц заглянул в прореху на крыше, улыбнулся щербатым ртом и подкинул золотистой соломы из своего небесного гумна». Образно, правда? Только для чего автору понадобилась эта «прореха на крыше»? Месяц вполне мог бы заглянуть и в незакрытую дверь. Предназначение сеновала — защитить сухое сено от осадков, чтобы не отсырело и не сгнило. Что же, «прореха на крыше» — художественная деталь, призванная намекнуть читателю, что главный герой — никудышный хозяин? Но о его лени в рассказе речи не идёт: Василий просто весёлый человек, позволяющий себе немного перебрать на свадьбах, куда его приглашают в качестве гармониста. Да и жена у героя такая, что не забалуешь. В общем, дырявая крыша сенного сарая меня как читателя не впечатлила, скорее насторожила. Кто-то, наверное, решит, что рассказ  забавный, мне он показался пустым.


     Желающим поспорить на предмет того, что в жизни и так много проблем, а литература должна развлекать, отвечу сразу, что вовсе не против юмористических рассказов и даже повестей. Я против плоского, вымученного, а потому несмешного юмора. И ещё против того, чтобы весёлых, а по сути пустых рассказов в литературном журнале было в разы больше, чем серьёзных. Совершенно понятно, что важные политические, социальные проблемы должны отражаться в литературном произведении не напрямую. Слова Герцена о том, что «у народа, лишённого общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести», в 21 веке утратили актуальность: у народа сотни и тысячи таких трибун: газеты, телепередачи, сайты, блоги и так далее. Я о нравственных проблемах, которые и есть стержень и ось, на которых держится большая литература. Что есть добро и что есть зло? Что надо любить, а с чем следует бороться? Жизнь постоянно ставит нас перед нравственным выбором: сказать правду и поссориться с начальником или смолчать, тем самым поддержав неправду? Помочь ближнему своему или сделать вид, что не видишь его трудностей? Ввязаться в судебную свару, где родственники насмерть бьются за доли в наследстве, или остаться в стороне, довольствуясь тем, что имеешь, и сохранив достоинство и покой?

     Давно уже пришла к выводу, что многим лёгкое чтиво  нравится больше, чем серьёзное. В этом убеждают хотя бы отклики на нашем сайте. Вот ещё наблюдение из личного опыта: если в журнал послать два рассказа, посерьёзнее и повеселее, то опубликуют весёлый, а серьёзного как бы и не заметят. Получается, что редакторы журналов ориентируются на то, что нравится среднему читателю. На эту тему рассуждают герои моего ненового уже рассказа «Однокурсницы», главная героиня которого к сорока годам почувствовала тягу к писательству. Итак, цитирую себя любимую:
     «Заканчивая рассказ, уже написанное прочитала мужу. Николай сказал, что «Дыхание» его точно не напечатает: «Глубоко копаешь, многим так глубоко уже не интересно» («Лёгкое дыхание» — женский журнал, его издают в соседней области, и в прошлом году там опубликовали мой рассказ про шкодливого кота Трофима).
Да, я успела убедиться, что печатают что-то усреднённое, обтекаемое. Приветствуется позитив и Happi End. Лучшее не печатают —  это я поняла.

     Заставили задуматься слова мужа о том, что герой должен иметь  достаточно  слабостей, грешков или грехов, иначе он рискует не понравиться читателям. Почему? Наверное потому, что люди подсознательно, но тем не менее постоянно сравнивают себя с другими, в том числе и с литературными героями. И если сравнение не в пользу сравнивающего, он может отдалиться от того, кто лучше. Чтобы не страдала самооценка.

     Если Николай прав (а я начинаю склоняться к такому мнению), то Лера как героиня рассказа понравится далеко не всякому читателю (редакторы ориентируются на читательский спрос — ведь так?)  Она из тех редких людей, которые, даже не будучи воцерковлёнными, живут по заповедям Христовым - это их внутренняя потребность. Из тех, кто не умеет завидовать  и злословить, кто скорее согласится умереть, чем украсть или предать, кто никогда не унизится до лжесвидетельства».


     Почему же редакторы литературных журналов и альманахов публикуют неглубокие в содержательном плане произведения? Можно предположить, что они ориентируются на вкус и спрос среднестатистического читателя. Чтобы не потерять читателей, чтобы быть, так сказать, в тренде, наконец, чтобы как можно дольше продержаться на своей редакторской должности — статус, что ни говори.  Однако эта причина не кажется мне главной.

     Тут позволю себе небольшое отступление: вкратце перескажу случай более чем десятилетней давности. Мой сын тогда заканчивал магистратуру, и его бывший одноклассник обратился к своей тёте, директору одной из школ в нашем городе, с вопросом: нет ли в её школе вакансии учителя истории и не возьмёт ли она на работу его друга-магистра. То, как тётя отреагировала, молодого человека поразило. Она стала кричать, что, пока  жива,  никаких магистров в её школе не будет. Что в её школе самая умная и образованная она — и точка.  То есть имеющий более высокий образовательный статус в глазах школьных администраторов — претендент на их места и представляет для них угрозу.

     Скажете, случай не относится к теме нашего разговора. Ещё как относится. Ведь редакторы литературных журналов все как один по совместительству писатели и печатать на подведомственных им площадках тех, кто хоть мало-мальски может составить  конкуренцию, им просто невыгодно. Прошу прощения, но не могу удержаться, чтобы снова не процитировать себя любимую (этими словами много уже лет назад закончила одну свою статью): «Чтобы опубликовать «Один день Ивана Денисовича», редактору самому надо быть Твардовским».

     А вот как высказался по проблеме хороший писатель Юрий Поляков: «Знаете, с чем, за редким исключением, во многом связан кризис нынешних журналов? С тем, что при советской власти журналами руководили крупные писатели. И даже очень крупные: Твардовский, Наровчатов, Катаев, Полевой… Сейчас же даже такими серьёзными журналами, как «Новый мир» или «Знамя», руководят люди малоизвестные и непонятно что сделавшие в литературе».

     Готовлюсь к возражению: серьёзное содержание не самое главное. Слышала и читала об этом не раз. Вот и совсем недавно на странице одного из авторов прозы.ру (опубликовавшего на бумаге много своих книг, известного писателя) наткнулась на мысль, что для прозы важна не тема, а стиль.  Ещё сорока на хвосте приносила, как в Литературном институте учат, что надо уметь писать о чём угодно. Предчувствую: сейчас, опровергая меня, начнут цитировать Чехова. Как же, как же, наизусть помню эти слова из воспоминаний Короленко: «Знаете, как я пишу свои маленькие рассказы?.. Вот. — Он оглядел стол, взял в руки первую попавшуюся на глаза вещь, — это оказалась пепельница, поставил ее передо мною и сказал: — Хотите, — завтра будет рассказ?.. Заглавие „Пепельница“.  Но слова эти  перечёркиваются одним коротким предложением из письма Чехова брату: «Я себя обкрадываю, работая в газетах». 1887 год, писателю двадцать семь лет, он ещё беден, сотрудничает со многими периодическими изданиями, выбивается из сил, стараясь заработать.

     Нет, написать, конечно, можно и про пепельницу. А можно про копилку, и про калоши, и про серебряную монетку, даже про обыкновенную штопальную иглу. Но для этого надо быть Андерсеном — поцелованным Богом великим сказочником и мудрецом. Иначе все эти  словеса вокруг условной пепельницы обернутся банальным мелкотемьем.


     Вспомнив, что у «Литературной России» теперь новый редактор, в заключение решила посмотреть, изменился ли в лучшую сторону художественный уровень публикующейся в центральном издании прозы. Заинтересовалась рассказами студенток  Литературного института имени А.М.Горького: раз печатают, значит, это лучшие студентки, и в  их  творчестве находит блестящее отражение всё, чему их учат.

     Рассказ с романтическим названием «Милори» четверокурсницы  Влады Зиновьевой начинается корявеньким предложением: «Однажды я вышла за человека, которого знала от силы неделю». Восемнадцатилетняя девушка не пошла на экзамен в МГУ, потому что была творческой личностью и мечтала о театральном. В метро познакомилась с молодым человеком, уехала с ним на юга, где их получается что одним днём расписали. Брак продлился два с небольшим месяца, после чего вернувшиеся в Москву юные супруги «полюбовно» развелись. Обо всём этом говорится декларативно, несколькими предложениями. Девяносто процентов текста — впечатления от отдыха в Крыму, местами образные, а чаще так себе. «Чуть больше семнадцати тысяч, НАСКРЕБАННЫХ совместными усилиями», «магия, возникшая между нами, рассыпалась о настоящую жизнь» — подобные выражения в тексте  четверокурсницы  неприятно удивили. Сюжет не проработан, характеры героев психологически неубедительны. Рассказ как художественное произведение не состоялся. Но это только на мой взгляд. Если он опубликован в центральной газете с гордым названием «Литературная Россия», значит, это образец для подражания. А как по-другому рассудить?

    Вспоминаются слова нашего великого скульптора С.Т.Конёнкова: «Искусство — место неогороженное. Кто хочет, тот и топчется». Научить писать можно многих, но далеко не все хорошо овладевшие русским письменным становятся творцами. Что же, кроме виртуозного владения словом,  нужно для того, чтобы создать значительное в художественном плане литературное произведение? Несомненно, талант. То, что не продаётся и не покупается, не зарабатывается трудом, не появляется с течением времени. Талант как данность. Но без качества, которое я для себя называю масштабом личности, настоящего  писателя не будет. Что, кроме могучего интеллекта, входит в моё понятие масштаба личности? Большое сердце. Неспящая совесть. Понимание и, если хотите, уважительная снисходительность к тем, кому природа отказала в уме и талантах — милосердие. И только тогда, когда все эти качества счастливо совпадают в одном человеке, рождается большой писатель. Тот, чьей новой книги ждёшь как праздника. Как ждали мы когда-то новой книги Астафьева, Распутина, Айтматова, Искандера, Стругацких. А теперь вот ничего не ждём.