Как дед поваром не стал

У бабушки на кухне было чёткое разделение труда: она отвечала за выпечку, а дед за всю остальную кулинарию.
- Зря что ли он у меня повар с дипломом, — с напускной строгостью говорила она, отправляя в духовку противень с будущим печеньем.
Вот всякие там кексы, штрудели, открытые пироги, печенье, это была её стихия. В детстве, когда я приходила к бабушке в гости, первым делом открывала большую жестяную банку, в которой хранилось песочное печенье. Оно пахло так вкусно, так сладко, что не было ни сил, ни желания противится тому, чтобы не приговорить пол банки.

А дед варил неимоверно вкусные супы. Густые, наваристые, ароматные. Мама уже потеряла всякую надежду приучить меня дома есть суп. Как бы я её не любила, но готовила она не вкусно. Хотя папа, добрейшей души человек, любую мамину стряпню, поедал так, будто это редкостный деликатес.
- Машенька, это так вкусно, что я готов ложку проглотить, — говорил папа, с нежностью глядя маме в глаза.
Тогда я подозревала, что ложку он готов был проглотить исключительно из-за голода. Ведь он, думала я, мамину еду даже не жуёт. Он просто её глотает, чтобы не чувствовать вкуса.

Но так я думала в детстве, когда была маленькая и глупая. Ведь в соседнем доме жили бабушка с дедушкой, где я всегда обедала и ужинала. Завтрак я, так уж и быть, ела дома. Тем более, что бутерброд с маслом и вареньем даже мама не могла сделать невкусным.

- Деда, а расскажи как ты не стал поваром? — спросила я однажды, уплетая наваристый суп.
Дед крякнул и улыбнулся морщинками в уголках глаз. Он налил себе большую кружку крепкого чая, сел на свой стул у окна, и начал рассказ:
- В кулинарное училище я пошёл наперекор отцу. Он хотел, чтобы я пошёл учиться на инженера. Говорил, что это самая мужская профессия. А кухня, говорил он, это женское место.

А я с детства любил возиться с мамой на кухне. Уже в семь лет я мог сварить суп и накормить не только себя, но и папу, и бабушку, часто приходившую в гости. Мама работала медсестрой в больнице и часто дежурила по ночам. Приходила уставшая и о каких-либо кулинарных подвигах речи быть не могло. Тут я и пригождался. Ростом с ноготок, как говорила бабушка, а ножик в руках, так и летает. И ведь папа ел мою стряпню да причмокивал. А чтобы я учился на повара, был против.

Но я же был упорный. Что в голову втемяшится, то обязательно доведу до конца. Вот и пошёл в кулинарное училище.
Учился я хорошо, даже можно сказать отлично. Мне нравилось узнавать что-то новое. А особенно нравилось это новое применять дома, удивляя маму, которая приговаривала:
- Ну надо же, никогда бы не подумала, что обыкновенный кусок мяса можно назвать бифштекс, антрекот, лангет, ростбиф.
А я улыбался и с гордостью, даже с каким-то высокомерием, глупым, это я сейчас понимаю, разъяснял ей отличия.

А практику я проходил в заводской столовой. Нас, учеников, тогда ставили только в холодный цех. Оно и понятно, настрогать овощи на салат, это не то, что наварить огромную кастрюлю супа, придерживаясь технологии. Но повариха, тётя Клава, милейшая женщина, тайком разрешала мне помогать ей в горячем цеху. Ох, как я любил всё, что шипело, скворчало, булькало. Я представлял себя в недалёком будущем великим шеф-поваром, который будет править этим царством еды. И все кастрюли, сковороды, поварешки будут преклоняться перед моим талантом.

- Дмитрий, иди-ка ты в подвал. Надо бы бочку капусты заквасить, — спустила меня с небес на землю заведующая столовой.
Резать капусту я любил. Тут главное, чтобы нож был острый.
И вот стою я перед маленьким окном в подвале, смотрю на пробегающие за ним ноги людей, режу пятый кочан капусты. И тут слышу сверху какой-то шорох. А надо сказать, что больше всего на свете я боюсь крыс. Не то чтобы в обморок, как девчонка, падаю, но эти твари вызывают во мне омерзение.
Я перестаю резать капусту и поднимаю глаза к потолку. На меня смотрят два маленьких, чёрных глаза, а длинный, мерзкий хвост чуть ли не достаёт до моего колпака. Не помня себя от страха я вылетел из подвала и плотно закрыл дверь, привалившись к ней спиной. Сердце у меня колотилось, а по спине бегали мурашки.
- Ты так быстро управился? — спросила меня заведующая, стоя в дверях своего кабинета.
- Я больше туда не пойду, — ответил я, стараясь придать своему голосу твёрдость.
- Как это не пойдёшь? Это твоя работа. Я могу тебе снизить оценку за практику, если ты не будешь выполнять поручения.
- Можете снижать, но я всё равно туда больше не пойду.

Заведующая, конечно же, оценку не снизила, но я тогда другими глазами посмотрел на свою будущую профессию. Мне совсем не хотелось каждый день сталкиваться с крысами в подвале. Хотя я понимал, что этот шанс очень невелик, но всё же, жить в постоянном страхе и ждать длинного хвоста над головой мне не хотелось.

И вот, получив диплом повара я ушёл работать к отцу на завод. Не буду рассказывать какими неправдами я туда попал, но отец был рад, что его сын взялся за ум, по его словам. Ну, а я решил, что своё поварское искусство можно и дома применять, — окончил рассказ дед, допивая свою огромную кружку чая.

И вот сейчас я, уже взрослая, и имеющая свою семью, прихожу к моим старикам, и сердце сжимается от нежности. Ведь на столе стоит всё та же жестяная банка с печеньем бабушкиного производства, а на плите булькает густой суп, который умеет варить только дедушка.
- Вы бы отдохнули, трудяжки мои, — говорю я, повязывая фартук.
Печень и суп, это хорошо, это пусть, но надо сварить молочную кашу, приготовить рисовый пудинг, наделать паровых котлет. Зря что ли внучка вместо деда стала поваром.