Люди, лошади, кобылы...

       В зале заседаний, где обычно рассматривались различные гражданские и уголовные дела, решался вопрос о постановке в резерв судей одного из работников этого заведения, точнее работниц.
       Шли «девяностые»…  Известное высказывание «И кухарка может управлять государством» осталось в далеком прошлом. Прежние выборные судейские должности были упразднены и сюда принимались лишь назначенцы, превращая судебную систему в теплый «семейный» дом, где работали отцы, матери, их дети, невестки и др., организуя целые семейные подряды. Это были «свои» люди, проталкиваемые «сверху» в силу родственных или каких-либо других связей. Обычно работники просто ставились в известность о появлении нового члена коллектива, но  сегодня все было не так, как всегда. В резерв судей пыталась «пролезть» обычная секретарша, т.е. служащая из «технического персонала», «никто» в понимании многих, что само по себе было ново и вызвало  небывалый переполох в «благородном семействе». Чтобы проучить новоявленную самозванку и отвадить других желающих подавать такие заявки, была созвана чрезвычайная планерка.
      Невыспавшийся и злой как сто чертей председательствующий Самодуров вошел в зал, где проходила планерка. Слегка помятый, с завязанным набок галстуком, он подозрительным взглядом обвел собравшихся членов коллектива.
    - Я смотрю, сегодня все в сборе! Очень хорошо! Перейдем сразу к делу. Вы знаете, что у нас работает секретарем Гаврилова М. Представьте себе, что ей взбрело в голову, будто бы она готова работать на высокой должности и, не посоветовавшись ни с кем, прямо за моей спиной подала заявку о постановке ее в резерв судей! Но я попрошу всех вас не торопиться  с принятием такого ответственного решения! Ведь известно, что «паршивая овца все стадо может перепортить»!
      В зале разразилась гробовая тишина.
      Самодуров, тоже назначенец, принятый на ответственную должность другом Шишкиным (вместе учились) и недавно появившийся в их коллективе, многозначительно помолчал, собираясь с мыслями. Прибывший из райцентра в город и в прошлом бывший конюх, он был  хорошо знаком с представителями общественного стада - овцами, козами, коровами, кобылами и др. животными и по «простоте душевной» решил видимо, что члены вверенного ему коллектива ничем не отличаются от деревенского стада. Что тут началось!
    - Сам дурак! – послышалось откуда-то из середины зала.
    - Что?! – оторопел от неожиданности Самодуров. – Кто это сказал? – переспросил он. – Впрочем я сам это скоро выясню! И когда узнаю, кто это произнес, можете сегодня же увольняться!
     - Это Гаврилова сказала! – снова раздался тот же ехидный голос. – Это же ее вы сегодня в резерв ставите!
     - Неправда! – подала голос секретарша. – Я ничего не говорила!
     Но ее голос потонул в хоре завопившего на все лады «коллектива».
     - Это мы-то стадо! – охнул коллектив, среди которого был не только «технический» персонал, в состав которого входили и завхоз Ирина Ивановна, и шофер Вова, и техничка Катя, но и цивилисты, а также «уголовники» (судьи по уголовным делам).
      Каждый оскорбился по-своему. Если иногда «технический» персонал мог и промолчать или сделать вид, что не слышит оскорблений, то «элита», к коим причисляли себя власть имущие, мириться с этим не захотела.
     - А кого это вы считаете стадом? – вновь послышался  голос из середины зала. – Мы вообще-то считали, что работаем в коллективе, среди людей, а не в стаде ходим…
      Зал выдохнул, кому-то стало дурно, дверь открылась и легкий ветерок прошуршал по стенам.
      Самодуров, сам не ожидав от себя такой прыти, дернувшись раз, другой, привстал с председательского кресла, хотел что-то добавить, но не решился и, присев на прежнее место, понял, что перестарался с высказываниями. Его иногда заносило, дурная привычка, но что поделаешь? Привычка ведь – вторая натура.
      - Да что же это такое творится, товарищи! – возмутилась одна из судей, Колыванова Марья Петровна. – Почему это нас так оскорбляют в нашем же присутствии? Что вы все молчите? Да и Гаврилова М. – это же наш работник! Мы с ней восемь лет проработали и хорошо ее знаем! Она отличный работник и хорошо справляется со своими обязанностями! Это просто возмутительно так оскорблять не только коллектив, но и нашего коллегу!
     Самодуров притих и, взяв кончик галстука в зубы, с удивлением уставился на Колыванову. Она уже давно работала в этой организации и имела свой авторитет. Он перевел взгляд на подхалимов, которые тоже здесь присутствовали. За небольшой период работы он успел сколотить «свой круг», но не был вполне уверен, что те решатся его поддержать.
     - Да она конфликтная! – неуверенно протянул чей-то голос с последних рядов.
     - Да Гавриловой всегда больше всех надо! Она четвертый год учится, а мы за нее работать должны! – добавила судебный пристав Полякова Н.
      - А причем здесь судебные приставы? – удивилась секретарша. – За меня никто из судебных приставов не работал.
      Что тут началось! Все стали почему-то вспоминать, кто за кого когда работал, какие дела когда сдавал, какие порвал, какие потерял. Многие начали кричать, что их по пустякам отвлекают от дела, а все концы стали завязываться на неугодной секретарше.
      Самодуров с  ухмылкой наблюдал за баталиями и на его лице играла довольная улыбка.
      «Очнулись, наконец», - думал он, наблюдая как вверенный ему коллектив стал приходить в естественную для себя «норму», а как иначе? Стадо надо только слегка подтолкнуть, а «колесо» дальше само покатится.
      Ведь каков пастух, таково и стадо! Это он знал по собственному опыту…