Шагая с винтовкой в руке

Читаю о массовых отъездах из России. И припомнилась мне старая песня «Летят перелетные птицы» написанная много лет назад. И есть там такие строки:

Немало я стран перевидел,
Шагая с винтовкой в руке.
И не было горше печали,
Чем жить от тебя вдалеке.
Немало я дум передумал
С друзьями в далеком краю.
И не было большего долга,
Чем выполнить волю твою.

Смысл этих строк понятен: высшее предназначение человека подчиниться и выполнить волю страны.

И задался вопросом, а что думает человек выполняя волю страны, если страна послала его шагать с винтовкой в руке в других странах.  Какие думы он передумывает, если шагает с винтовкой в руке? Если   сидит в окопе, под артобстрелами, испытывает голод и стужу, рискует жизнью, видит вокруг смерть и разруху? Если сам убивает? Несомненно, ему в голову приходят мысли о времени, о стране, о людях и о себе. И возможно такие мысли, которые в мирное время казались бы странными или невозможными. А по мере того, как военная обстановка меняется, - друзья гибнут, надежды на лучшее тают, усталость нарастает, или успех окрыляет, - и мысли могут меняться.  И что остается в сухом остатке?
 
Для армии, тем более во время войны, нужно, чтобы солдат, подобно роботу, был нацелен исключительно на уничтожение врага. Но человек не робот. Он думает. Время подумать даже на войне найдется. О чем же думают люди во время войны? Являются ли их мысли оттисками пропагандистских речей и призывов? Как узнать? Всегда ли его мысли созвучны с лозунгами?  Есть такие мысли, которые человек хранит в душе и посторонним, а иногда и близким, не доверяет. Как узнать о них? Даже в письмах к близким он порой не решается написать свои мысли. Бывает, боится цензуры. Или не хочет огорчать тех, кому пишет. Человек и своим дневникам порой не доверят все свои мысли.  Как же узнать, что думает человек, «шагая с винтовкой в руке»? 

Как ветры понемногу обтачивают глыбы скал, так глыбы памяти обтачивает ветер времени. И вносит свои коррективы в накопившиеся год за годом слои воспоминаний. Блекнут, притупляются чувства, острые в те дни, когда это случилось. На воспоминания влияют обстоятельства, которых еще не было в то время. Например, в сорок первом году советские воины еще не знали, что им предстоит, победит ли их армия, и как достанется победа. А воспоминания пишутся уже после победы, когда подведен итог, счет боям и потерям. Возникает понятное желание романтизировать, приукрасить то, что хочется приукрасить, или сгладить и скрыть, то что хочется скрыть. Кому охота вспоминать о военных ошибках, проигранных сражениях? Иногда смотришь фильм о лихих победах наших воинов, и удивляешься, а откуда тогда огромные жертвы, тягостные отступления.

    Нам никогда не удастся узнать в точности, что думал человек, докопаться до самой сути среди нагромождений литературы о войне. Был у меня знакомый, фанатичный читатель военных мемуаров. Зачитывался воспоминаниями генералов. Гордился своим знанием дат и подробностей сражений, номеров дивизий. В результате у этого моего знакомого сложилась такой же взгляд на войну, как в фильме, где мы разносим врагов по закоулочкам.
 
Я не читатель генеральских мемуаров. Во-первых, мне не по вкусу военно-бюрократический стиль.  Мне вообще, больше нравится мир, чем война. Поэтому мало читал я военных мемуаров, и заранее извиняюсь, буду отталкиваться от того немногого, что я читал о войне. (Именно читал. Живые воспоминания моего отца, прошагавшего всю войну, и воспоминания его ровесников, тоже немало повоевавших, я сейчас в счет не беру. Тут речь пойдет только о том, что нашло отражение на бумаге. По той причине, что, прежде чем доверить свои мысли бумаге, человек обдумывал, что важно и стоит написать, а что не важно, то есть, он проводит отбор из бесконечной ленты событий и мыслей по признаку важности.  Что писать пристойно, а что не пристойно.  и тут он производит отбор из ленты событий и мыслей. Он думает гораздо тщательнее, когда пишет, что из написанного повлечет последствия, а что писать безопасно. Иногда трижды подумает.  Написанное уже не переделаешь)

Литературу о войне для широко публики можно условно подразделить на литературу художественную, и литературу специальную: военные мемуары, или мемуары не военные, но затрагивающие военное время. 

  Почти все романы, повести, или рассказы, написанные о войне, а романы в особенности, написаны, после войны. А если наброски и даже главы писались по свежим следам, то редактировались и публиковались, после войны. А раз написаны после происходивших событий, раз автору уже известен результат, то его мысли уже не те, что были во время самих событий. Острота момента притупляется.  И даже если бы писатель хотел с головой снова нырнуть в прошедшее, в одну реку дважды не войдешь.  Похожая проблема и с читателем.  Читатель, зачастую знающий о войне по книгам, не может понять, что чувствовали их отцы или деды, войны хлебнувшие.

 К тому же свою роль играет цензура.  Каким бы предельно честным ни был автор, если он живет в стране цензуры, он ее присутствие учитывает и включает самоцензуру.

Литературы о войне много. К примеру, из крупных: «Война и мир» Л. Н. Толстого, «Хождение по мукам» Алексея Толстого, «Тихий Дон» Шолохова, «Живые и мертвые» Константина Симонова, «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана, «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова. Это и романы Ремарка, и Хемингуэя, и роман Ирвина Шоу «Молодые львы». И многое, многое другое. Читатель сам может немало добавить.

В этих произведениях авторы размышляют о войне, чаще всего от имени своих героев. То, что эти романы появились после войны, дало им одновременно и плюсы, и минусы. Плюсы в том, что авторы уже зная, чего стоила война, и зная исход войны, могли спокойно рассуждать и анализировать, мыслить глобально, глядя с вершины времени. А минусы именно в том, взгляд с вершины времени теряет точность, зарубцевался оголенный нерв фронтовых дней.


И военные мемуары, естественно, в своем большинстве написаны и опубликованы после войны. Поскольку историю пишет победитель, публиковались воспоминания, устраивающие цензуру. Некоторые воспоминания генералов похожи на военный отчет. Причем, отчет, написанный генеральским языком: приказы по армии, дивизии, удары, прорывы. Вишенкой на торте мемуарной волны стала «Малая земля» Л.И. Брежнева.
 
Покопаемся в том, что написано непосредственно во время войны. Там можно выудить следующее:
- статьи военных корреспондентов,
- военные дневники,
- письма времен войны,
- стихотворения военного времени
 - документальные очерки в виде собранных по крупицам воспоминаний очевидцев.
Конечно, нужно понимать, что во всех этих случаях в СССР писали с оглядкой на строгую цензуру военного времени.
 
Статьи военкоров подчас непосредственно касались событий. Но все же, служили целям пропаганды. Поэтому, вряд ли им можно безоговорочно верить.

  Военные дневники очень ценны. Но пойди их найди. Люди их писали для себя. не для публикации.  Многие из писавших погибли. Так что некоторые дневники погибли для читателя. Какие дневники сохранились? В чьих руках осели?
В любом случае у опубликованных дневников три автора: первый - тот, кто писал, (часто к моменту публикации автор уже умер. И публикацией занимается тот, кто наследует его права)  Вторым автором является  редактор. Третьим – цензор. И если живой автор еще может что-то возразить, то мертвому автору дневников возразить невозможно.
Да и много ли вели дневники, сидящие в окопах? У них другие заботы. А из тех дневников, что все-таки уцелели, много ли опубликовано? Мне известно немного. Например, Константин Симонов «Разные дни войны» (и то если допустить, что он потом их не правил для цензуры). Особый интерес представляют дневники ленинградца Бориса Абрамсона «Дневник войны». Там очень много бытовых, казалось бы, малозначащих записей. Но они отражают быт блокадного города. А доверять можно этим дневникам по такой записи в самом конце: «На этом записи обрываются. 25 мая днем, по пути на совещание в Институт переливания крови на 2-й Советской, Борис Петрович Абрамсон погиб от случайного осколка бомбы на пороге института.»


 Очень ценные свидетельства времени – это стихи военных лет. Стихотворение невелико размером. Часто пишется быстро. На живую нитку.  На живое чувство. Еще не остывшее. Еще политое кровью и потом. Известен, например, цикл военных стихов Константина Симонова. Он писал их непосредственно в годы войны. Например, «Жди меня», «Ты помнишь Алеша дороги Смоленщины», «майор привез мальчишку на лафете», «Родина» написаны 1941 году.  «Атака» «Безыменное поле» - в 1942 году. Эти стихи - очень ценное свидетельство тех лет.

Есть еще один жанр, когда собираются воспоминания очевидцев событий.  Тут тоже нужно сделать скидку на то, что очевидцы могут забыть, исказить. Но ценность такой литературы в том, что немалое количество воспоминаний, часто коротких, как мозаика, соединяются в яркую картину.  Нужно учитывать и то, что очевидцы событий – люди неизвестные, простые, ничем не примечательные, песчинки общества.  Они понимают, что их воспоминания вряд ли изменят их личную судьбу.  Их за это не повысят, с работы не выгонят, не посадят. И потому эти люди говорят правду. Мне известны две книги. И обе книги имели трудную судьбу.   

Первая - это «Черная книга». Цитата из Интернета.

 «Чёрная книга» — сборник документов и свидетельств очевидцев о преступлениях против еврейского народа на оккупированной нацистами территории СССР и Польши в годы Холокоста, а также об участии евреев в сопротивлении против нацистов во время Второй мировой войны, составленный и литературно обработанный коллективом советских журналистов под руководством Ильи Эренбурга и Василия Гроссмана (в рамках их деятельности в составе Еврейского антифашистского комитета) в 1940-х годах. При жизни авторов не была опубликована.  Вот заключение редакционной комиссии 1946 года по книге «Комиссия считает, что в представленных очерках излишне много рассказывается о гнусной деятельности предателей родины». Это ставилось в упрек книге, так как рассказ о предателях смягчал силу главного обвинения, предъявленного немцам.»
 

Вторая - это книга, Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо». Книга написана в 1983 году, впервые опубликована в журнале «Октябрь» в начале 1984 года в журнальном варианте. Это сборник воспоминаний самых простых очевидцев событий. Часть воспоминаний была вычеркнута цензорами (обвинявшими автора в пацифизме, натурализме и развенчании героического образа советской женщины)»
 
Как видно, не всякая правда бывает удобна. За пацифизм обвиняли и в 1984 году. Светлана Алексиевич - первый белорусский и шестой русскоязычный лауреат Нобелевской премии по литературе (2015 год).  Белорусское правительство оценило ее работу так, что в сентябре 2020 года она была вынуждена эмигрировать в Германию

В песне пятидесятилетней давности пелось: «Неужто свинцовой метелью. Земля запылает окрест. И снова в солдатских шинелях. Ребята уйдут от невест?» И земля запылала. И ушли ребята от невест. И идут с винтовкой в руке. Какие они думы думают. Какие новые писатели и поэты об этом напишут? Что напишут?  Что им за это отвесят?  Мы это увидим позже. Знакомый круг повторится: потом осознают, какой была война, потом о ней напишут, потом будет кромсать цензура, если не прокуратура, потом как-то исхитрятся опубликовать, потом широкая публика ознакомится. И прозреет? Словно до этого не знала. такое ощущение, что литературный цех - мясорубка. Кидают сверху мясо – а выползают в результате повести, стихи и воспоминания.

Но ответьте не потом, а сейчас на такой вопрос - неужели мало написали о войне? Неужели то, что написано прежде, ничему не учит?