Гл. 8 кн. Рубеж полуденного края... Чита, 2014

ГЛАВА 8. ЗАБАЙКАЛЬСКОЕ  КАЗАЧЬЕ  ВОЙСКО 
И  ОХРАНА  ГРАНИЦЫ (ВТОРАЯ  ПОЛОВИНА  XIX  ВЕКА) 

В решении Амурской проблемы Забайкалью была отведена первостепенная роль. До сих пор самой неотложной задачей военного потенциала в Забайкалье являлась охрана внешних рубежей и предупреждение внешнего военного посягательства со стороны Китая. Но все более возраставшие территориальные аппетиты крупных европейских государств на востоке, в Приморье и Приамурье, убеждали российские власти в необходимости укрепиться на Амуре [Иванов, Кальмина, 2012, с. 150 - 153]. Для решения этой задачи ставка была сделана на реорганизацию и укрепление казачьих войск, дислоцировавшихся в Забайкалье. Проект усиления военного потенциала в Забайкалье за счет казаков и планы присоединения амурских территорий в полной мере были изложены в предложениях молодого и энергичного восточносибирского генерал-губернатора Н.Н. Муравьева (впоследствии получившего приставку Амурский за успешное их осуществление).
Тщательно изучив предложения и проекты Руперта, Любимова и Толстого, Муравьев выступил против строительства новых пограничных крепостей, считая эту меру нецелесообразной, так как  она могла вызвать настороженность и даже враждебность со стороны китайцев, а также не согласился с мерой по формированию новых регулярных войск в Восточной Сибири. По его мнению, казачьи войска, базировавшиеся в Забайкалье, должны были стать основной силой по возвращению Амура. В поданном в военное министерство докладе «Об усилении военных средств в Забайкалье» Муравьев указывал, что переброска регулярных войск для продвижения на Амур станет дорогостоящим предприятием. Намного проще будет решить эту задачу за счет усиления здесь казачьего войска. Затем  Муравьев разработал проект, в котором предложил численно увеличить состав казачьего войска в Забайкалье до более, чем 48 тысяч человек [Барсуков, 1891,  кн.1, с. 205-209; Васильев, 1918, т. 3, с.12-18,  22].
Проект восточносибирского генерал-губернатора вводил деление войска на конное и пешее. Конное войско, в составе 20410 человек должно было объединить пограничных, городовых, станичных и «инородческих» (бурятских и эвенкийских) казаков. Крестьяне Нерчинского горного округа, а также станичные казаки должны были образовать пешее войско, состоящее из 27759 человек. Все войска предполагалось разделить на 6 округов в составе конных и пеших полков. Конный полк состоял бы из 10 сотен, пеший – из 5 батальонов. 1-й и 2-й конные округа предполагалось сделать пограничными [Васильев, 1918, т.3, с.21, 22].
Проект положения о реорганизации казачьего войска в Забайкалье, разработанный Муравьевым к концу 1849 года, явился определенным этапом в реализации планов продвижения России на восток. На его основе в течение 1851 года были приняты правительственные акты об образовании конного войска, обращении крестьян Нерчинских заводов в казаки и о пешем войске. Первым актом начавшегося юридического оформления Забайкальского казачьего войска (ЗКВ) стало Положение о ЗКВ, утвержденное царем Николаем I 17 марта 1851 года. Было сформировано конное войско (3 бригады по 2 полка). В него вошли русские казаки Забайкальского городового полка, станиц Верхнеудинского и Нерчинского уездов, Цурухайтуевского и Харацайского пограничных отделений, казаки Тунгусского казачьего полка, казаки Бурятских казачьих полков. Позже на основании правительственных распоряжений об обращении крестьян Нерчинских горных заводов в казаки и образовании пешего войска было сформировано 3 пеших (по 4 батальона) бригады, куда вошли крестьяне Верхнеудинского уезда и Нерчинского горного округа (горных заводов), также станичные и городовые и, частично, пограничные казаки. Были сформированы 2 конно-артиллерийские батареи, имевшие 12 орудий на  вооружении. Летом 1851 года в ЗКВ состояло 48169 казаков, из них 20410 конных и 27169 пеших. Позже его состав увеличился: в конном войске было 21 тысяча человек, в пешем – более 30 тысяч (после 1897 года ЗКВ было преобразовано в конное войско, пешие батальоны были расформированы) [См.: Васильев, 1918, т. 3, с.253]. В 1855 г. ЗКВ было усилено зачислением в казаки отставных солдат. Для руководства делами ЗКВ, а также другими казачьими подразделениями в восточных районах России, при Главном Управлении Восточной Сибири в Иркутске было учреждено особое казачье отделение. Общее руководство казачьими войсками в Восточной Сибири осуществлялось восточносибирским генерал-губернатором, подчинявшемуся военному министру [Константинов, Константинова, 2002, с.89, 90]. 
В середине XIX века российскую границу в Забайкалье называли «халхасским участком», она сохранялась без изменения со времени заключения Буринско-Кяхтинского договора, подтвержденного в 1768 году в Кяхте новым договором, достигнутым И. Кропотовым. К этому участку относилась вся южная граница Забайкальской области, от Верхней Джиды до Аргуни у Абагайту, «где наши земли действительно прикасаются к землям халхасских монголов». Длина этого отрезка границы  составляла 1384 версты (пролегал в широтах между 49 и 51 градусом северной широты и имел крайними точками маяк № 14 на хребте Кызыныкту-Дабага, 51 градус 7 минут широты, 119 градус 46 минут  восточной долготы, и Абагайтуевский караул, 49 градусов 34 минуты широты,  135 градус 31 минут восточной долготы). Тремя важными естественными урочищами - долиной Селенги, Яблоновым хребтом и течением Онона,  южная граница в Забайкальской области разделялась на четыре второстепенных участка: от Кызыныкту-Дабага до Селенги – 383 версты; от Селенги до Яблонового хребта – 307 верст; от Яблонового хребта до Верхне-Ульхунского караула на Ононе – 254 версты; от Онона до Аргуни – 440 верст [Венюков, 1873, с. 170, 171].
В 50-е годы XIX века части ЗКВ (6 конных полков в трех бригадах) были рассредоточены главным образом вдоль всей пограничной линии Забайкалья (Эпов, 1889, с. 6; Забайкалье..., 1891, с. 24). Первая конная бригада состояла из русских казаков, живших по Селенгинской границе от Ключевского караула до крепости Акша. Здесь базировались 1 и 2 конные полки. Штаб бригады находился в станице Кударинская. Из русских казаков, живших на Акшинской границе по рекам Онон, Аргунь, Шилка от Акши до станицы Горбиченская, бывшей раньше крепостью, состояла вторая конная бригада. На этом участке располагались 3 и 4 конные полки. В станице Ново-Цурухайтуевская находился штаб бригады. Казаки-буряты, проживавшие позади пограничной линии, по рекам Селенга, Чикой, Хилок и др., составляли третью конную бригаду. Ее штаб находился в Селенгинске. Три пеших бригады состояли из бывших горнозаводских крестьян, проживавших между Аргунью, Шилкой и нижним течением Онона. В деревне Олочинская находился штаб первой пешей бригады; в селе Шелопугинское – штаб второй пешей бригады; в селе Бянкинское – штаб третьей пешей бригады. В русских конных бригадах было от 5 до 6 тысяч казаков, в бурятской конной бригаде – 10 тысяч казаков и в русских пеших – по 10 тысяч [Васильев, 1918, т.3, с. 40, 41].
До середины XIX века пограничной линией в Забайкалье заведовал  Троицкосавский пограничный начальник, назначаемый министром иностранных дел по согласованию с генерал-губернатором Восточной Сибири. После административных преобразований  (учреждение в 1851 году  Забайкальской области и Кяхтинского градоначальства) при Кяхтинском градоначальнике для сношения с китайским начальником  Маймачена (дзаргучеем) и других пограничных поручений введена должность пограничного комиссара. Первым Кяхтинским пограничным комиссаром стал А.И. Деспот-Зинович. После упразднения в 1863 году Кяхтинского градоначальства пограничный комиссар стал подчиняться военному губернатору Забайкальской области [Дацышен, 2000а, с.31, 64]. Кроме внутренней службы (конвоирование, охрана объектов, преследование и поимка беглых, служба вне пределов Забайкалья и др.), главной являлась полевая служба казаков. Это были обязанности по охране границы с Китаем, в том числе содержание караулов и разъезды по границе, отыскание по следу нарушителей границы, борьба с незаконной внешней торговлей. Таким образом, если раньше граница охранялась лишь пограничными казаками, то с образованием ЗКВ эта обязанность легла на все войско. Задачи и порядок по охране забайкальской границы были обобщены и сформулированы в Инструкции об обязанностях забайкальского войскового начальства и чинов оного по пограничным делам», подписанной 12 декабря 1853 года генерал-губернатором и командующим войсками Восточной Сибири генерал-лейтенантом Н.Н. Муравьевым, утвержденной свыше 20 декабря того же года [См.: Смирнов, 1999, с.192-194].
Здесь также нельзя не коснуться проблемы казачьей формы, претерпевшей изменения  во второй половине XIX века. Тогда четкое территориальное разделение казачьих иррегулярных  войск на степовые и кавказские отразилось и на военной одежде казаков. Одежда степовых казаков была близка к русской традиции и приближалась к форменной одежде российской регулярной армии, форма кавказских казачьих войск – к одежде горских народов Кавказа. Форменное обмундирование степовых казачьих войск (к ним относились Донское, Астраханское, Дунайское, Уральское, Оренбургское, Семиреченское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское войска) состояло из меховой бараньей шапки  с суконным цветным верхом, чекменя, шаровар, сапог со шпорами и снаряжения. В походных условиях казаки носили фуражки.
Положением 17 марта 1851 года утверждалось описание обмундирования для русских конных полков ЗКВ (для бурятских конных полков сохранялась традиционная одежда). Для снабжения казаков форменным обмундированием были устроены бригадные и полковые магазины, из которых отпускались предметы обмундирования по умеренным ценам за наличные деньги или в долг с разрешения наказного атамана [ГАЗК, ф.30, оп.3, д.1, л. 1, 6-7]. По данному описанию обмундирование русских конных полков ЗКВ было сходно с обмундированием конных иркутских и енисейских казаков, но различалось по заглавной букве названия казачьего формирования, проставленной на эполетах у офицеров и на погонах у рядовых. В 1853 году в данную форменную одежду офицеров и рядовых казаков были внесены некоторые изменения, состоявшие в дополнительных отделках обшлагов и в изменении отделки головного убора.
Итак, офицеру полагался темно-зеленый суконный чекмень с красным воротником и темно-зелеными обшлагами (в 1853 году к обшлагу добавлена красная выпушка). Чекмень застегивался до пояса крючками, был выше колен на 5 вершков. Сзади у спинки полы были сложены сборками. К  чекменю крепился черный бархатный напатронник на 8 патронов, обложенный вокруг широкой серебряной тесьмой. Эполеты серебряные, чешуйчатые с номером полка и буквой «З». Галстук черный шелковый, пояс из серебряной тесьмы. Были оставлены серые шаровары с красной выпушкой, одевались поверх сапог. Значительно изменен покрой шапки. Ее шили из красного сукна с круглым стеганым ватой верхом, обложенным вокруг серебряной широкой тесьмой и переложенным четырьмя полосками серебряной узкой тесьмы; околыш был из черного бараньего (по другим данным из собачьего) меха. Подбородник – черный кожаный ремень. Темно-зеленая фуражка с козырьком имела красный околыш и красную выпушку вверху [Историческое описание…, 1862, с. 120-125; Хорошхин, Путилов, 1893, с.35; Забайкальское казачество…, 1991, 22-24].
Чекмень, шаровары и шапка у рядовых конных казаков были такие же, как у офицеров. Лишь напатронник на чекмене был из черной кожи, обшитый черными басоном (вид тесьмы) и шнуром. На синих суконных погонах по желтому сукну были вышиты номер полка и буква «З». Пояс черный кожаный, галстук из черного сукна, а отделка у шапки выполнена из белой гарусной тесьмы. С 1853 года шапку у рядовых казаков стали перекладывать по верху не четырьмя, а двумя (крест - накрест) полосками той же тесьмы. Полевая фуражка была такой же, как у офицеров, но без козырька. У рядовых казаков, также как у офицеров, была серая суконная шинель, но отличалась от офицерской по покрою  [Историческое описание…, 1862, с. 143-146; Хорошкин, Путилов, 1893, с.35; Забайкальское казачество…, 1991, 22-24].
В июле 1851 года утверждено описание обмундирования пеших батальонов ЗКВ [См.: Константинова, 2000, с.67-68]. Вышеописанный тип военной одежды казака ЗКВ оставался, приблизительно, до середины 70-х годов. Сохранялась традиция готовить обмундирование на собственные средства и, прослужив 4 года, к 25-летнему возрасту, казаки обязаны были иметь  в исправности обмундирование и лошадь [Васильев, 1916, прилож. к т.2, с. 201, 202, 213]. Предметы обмундирования и снаряжения закупались отчасти в Европейской части России (сукно, пуговицы, гербы), отчасти на местных рынках (сапожный товар, холст, сбруя). Оружие также завозилось  из Европейской России, туда же отправлялось для исправления.   «Неразвитость мануфактурной промышленности в крае делает их очень дорогими» [Венюков, 1873, с. 207]. Сукно для казачьего обмундирования согласно контракту с Войсковым хозяйственным правлением ЗКВ в 1864 году было закуплено на Аргунской суконной фабрике Н.А. Хилковского, основанной в 1863 году.  Это толстое серое некрашеное армейское сукно из смеси черной и белой шерсти отличалось высоким качеством Не исключено, что здесь сукно закупалось неоднократно (фабрика сгорела в 1886 году) [Орлов, 1917, с.17].
В январе 1876 года форма обмундирования в ЗКВ вновь меняется. И у офицеров, и у рядовых казаков (конных и пеших) форма стала однообразной: цилиндрическая папаха (так стали называть казачью шапку), зеленый суконный чекмень, шаровары, заправленные с напуском в высокие сапоги. Забайкальскому казачьему войску был присвоен желтый цвет приборного сукна, т.е. из желтого сукна были выполнены погоны, канты (так на немецкий манер стали называть выпушку), околыш фуражки, верх папахи у конных казаков (у пеших – зеленый), лампасы. Лампасы (франц.) заменили выкладки вдоль боковых швов шаровар, но стали покрывать шов. Воротник и обшлага офицерского чекменя (конного и пешего войска) украшались петлицами в виде катушек. Форма офицера и рядовых (конных и пеших) различалась не только наличием на офицерском мундире петлиц, цветом суконного верха папахи, но также погонами, эполетами, нашивками на них, наличием канта по вороту и обшлагам, лампас на шароварах, галунов и шнуров на суконной части папахи, наличием кушака. Фуражка была единой для всех: зеленая с желтым околом и желтым кантом по верху, с козырьком   [Военная одежда…, 1994, с. 292; Перемены в обмундировании…, 1876, с. 35-38]. Подобная казачья форменная одежда с некоторыми изменениями сохранилась до конца XIX века. А на рубеже веков по покрою и наличию предметов, ее составляющих, приблизилась к армейской форме [Константинова, 2000, с.68].
В начале 70-х годов XIX века общая топография  «граничной черты» была такова: от Селенги на западе – горы, отделявшие бассейн реки Джиды от притоков рек Ури и Эке-гола; на востоке – долины Чикоя и Катанцы, далее шла ломаная линия по горам севернее Онона, затем южнее Онона такая же линия по горам до озера Барун-Торей, далее по степи до Аргуни.  Как отмечал путешественник и исследователь М.И. Венюков, граница в Забайкалье (халхасско-забайкальская граница) установилась совершенно прочно, т.е. была хорошо известна всем пограничным жителям  обеих империй, и если бывали пограничные инциденты, то они скоро разбирались местным пограничным начальством. «На этой границе, можно сказать, выработались... правила наблюдения и охранения граничного рубежа, которые ... послужили образцами для инструкций всем другим прирубежным властям и подчиненной им страже. Здесь, между прочим, искони съезжались  ежегодно в условленные дни разъезды от соседних караулов обеих сторон для осмотра пограничных знаков» [Венюков, 1873, с. 172].
Во второй половине XIX – начале XX веков специального института пограничной стражи, за некоторыми исключениями, на русско-китайской границе не было. Общее наблюдение за границей осуществлялось казачеством и местным населением, для специального наблюдения и охраны границы выставлялись посты, пикеты и разъезды из числа расквартированных поблизости казачьих и стрелковых частей. В 1872 году территория казачьих войск в Забайкалье в административном отношении была разделена на 3 округа. Окружные управления, ведавшие казачьим населением, были учреждены в Троицкосавске, Нерчинске и Акше. В военном отношении ЗКВ было разделено на три отдела: 1-й конный отдел был образован из станиц конного войска Западного Забайкалья (по реке Селенга); в состав 2-го конного отдела вошли станицы конного войска Восточного Забайкалья, расположенные по рекам Онон и Аргунь (позже, в 1892 году образован 4-й военный отдел) [Васильев, 1918, т.3, с. 259]. 3-й пеший отдел был образован из всех станиц пешего войска, занимавших почти все пространство между Шилкой, Аргунью и по Ингоде [Там же, с. 185]. В 1877-1880 годах две сотни ЗКВ несли пограничную службу в Семипалатинской области, в начале 1880 года две сотни, в 1884 году еще одна сотня ЗКВ были командированы для пограничной службы в Южно-Уссурийский край [Дацышен, 2000а, с.54]. В 1892 году был введен 15-летний срок полевой службы и 7-летний срок внутренней службы [Васильев, 1918, т.3, с.188].  В 1897 году конные полки ЗКВ получили следующие названия: 1-й Забайкальский казачий полк переименован в 1-й Верхнеудинский, 2-й Забайкальский казачий полк – в 1-й Читинский. В 1898 году сформирован 1-й Нерчинский полк; в 1900 году - 1-й Аргунский полк; в 1901 году - 2-й Читинский полк. Как было сказано выше, с 1897 по 1900 годы постепенно были упразднены пешие батальоны. Исключительно в конном составе ЗКВ – с 1908 года [Там же, с. 257, 258, 259]. В охране забайкальской границы принимали участие подразделения регулярных военных сил России. Так, 1892 году в Троицкосавске размещался 4-й Восточно-Сибирский линейный батальон в составе 4-х рот, охотничьей и учебной команд. В начале XX века в Забайкальской области находились управления 1-й пехотной бригады, Читинский, Сретенский, Верхнеудинский и Нерчинский резервные пехотные батальоны, в обязанности которых в связи с военной угрозой также входило наблюдение за границей [Дацышен, 2000а, с.39, 41].
Амурские приоритеты середины XIX века  во внешней политике России, позволившие отстоять эти территории, привели к ослаблению внимания к пограничным проблемам в Забайкалье. Такая ситуация на забайкальской границе наблюдалась практически в рамках всего периода второй половины XIX века. Рост господства иностранного капитала и усиление народных волнений в Китае, а позже, в 1894-1895 годах, японо-китайская война значительно ослабили позиции Китая, который перестал представлять угрозу для России. Отсутствие военной угрозы со стороны Китая породило благодушное отношение к забайкальской границе. Об этом в 80-е годы  XIX века писал военный губернатор Забайкальской области и наказной атаман ЗКВ М.П. Хорошхин: «... Фактического надзора с нашей стороны не существует, никаких караулов, ни разъездов не назначается; даже маяки не везде находятся в исправном состоянии». По его словам, слабо была поставлена охрана Нерчинского участка границы, более открытым и доступным был ее южный участок (борозды не обновлялись, хотя «следы этих борозд кое-где сохранились») [Хорошхин, 1893, с. 9]. Как писал историк забайкальского казачества А.П. Васильев, в 1895 году «во всей пограничной и обширной Забайкальской области не достаточно было иметь один 4-х сотенный полк (2-й Забайкальский), разъединенный расквартированием в двух местах: Чите и Троицкосавске, куда пришлось командировать две сотни, т.к. из этого приграничного города квартировавший в нем 4-й Восточно-Сибирский линейный батальон переведен был на Амур, и город остался без всякой военной охраны» [Васильев, 1918, т. 3, с.248].
В 1895 году на приграничной территории в Забайкалье базировались: части 2-го и 4-го Забайкальских казачьих батальонов в станице Олочинской; 2-я сотни 2-го Забайкальского казачьего полка в Троицкосавске; 4-й Забайкальский казачий полк в Акше [Там же, с.249]. Готовность по защите пограничных рубежей в Забайкалье казачьими силами была продемонстрирована в июле 1900 года в связи с начавшейся русско-китайской войной.  От китайских постов был очищен правый берег Аргуни, были захвачены и переправлены в Россию: генерал, 5 офицеров и 58 солдат китайских военных сил. Летом 1900 года крупные воинские силы были собраны в Троицкосавске, но через границу было отправлено лишь несколько казачьих сотен и орудий. В связи с неудачами русско-японской войны в 1909 году в Троицкосавске и Кяхте кроме 1-го Верхнеудинского полка ЗКВ разместился Сибирский стрелковый полк [Дацышен, 2000а, с. 45, 46].
«Более исправно за границей наблюдали китайцы, возложившие эту обязанность на монголов». Хотя в численном отношении пограничная стража Китая уступала русской стороне. По свидетельству М.И. Венюкова, в 1871 году  китайское пограничное охранение на забайкальском участке границы составляло не более 1200 человек [Венюков, 1873, с.208]. Вдоль Аргуни в 70-х годах китайцы выставили 15 военных и 5 полицейских пикетов [Дацышен, 2000а, с. 97]. В начале 80-х годов китайский пограничный караул напротив русского Старо-Цурухайтуя состоял из 7 юрт, где по штату должны были быть 1 офицер (цзолин), два унтер-офицера (бошки) и 38 рядовых. В действительности на карауле имелось не более 8-10 человек, которые были вооружены луками и стрелами, у цзолина имелось фитильное ружье [Манакин, 1898, с.4]. Спустя 20 лет на забайкальском участке границы  численность китайского пограничного охранения уменьшилась. «По весьма приблизительным  и далеко неточным сведениям, против 1-го военного отдела к 1893 году находилось всего 356 стражников, из них около 100 в Маймачене; против 2-го военного отдела находилось 662 стражника; против 3-го отдела (по реке Аргунь) – 18 стражников, всего же 1036 человек на протяжении 1400 верст» [Хорошхин, 1893, с.10]. Если в 80-х годах охрану границы с Забайкальем осуществляли монголы и частично маньчжуры, то после русско-японской войны монголы были заменены китайскими солдатами, которые в отличие от монголов не избегали конфликтов с русским пограничным охранением [Дацышен, 2000а, с. 97].
По мнению исследователя Н.Н. Смирнова, попустительство в охране границы со стороны России можно объяснить желанием русских властей как можно сильнее влиять на жителей приграничной сопредельной стороны [Смирнов, 1999, с. 143]. Россия держала курс на сближение с Монголией путем экономического и идеологического воздействия на приграничное монгольское население. «Отношения между нашими пограничными казаками и монголами самые дружественные; взаимный переезд через границу беспрепятственный, скот пасется очень часто в монгольских пределах за весьма ничтожную плату и как бы на собственной территории. Нередко сообщения проходят по чужим территориям, так, например, китайское начальство проезжает по нашим пределам, а наше по китайским». Инспектируя забайкальскую границу, «генерал-губернатор барон Корф в сопровождении полусотни льготных казаков и полусотни малолеток в 1889 году проехал из станицы Киранской в Кяхту по китайской территории, и это не вызвало никаких недоразумений» [Там же, с. 10].
Традиции добрососедства российских и монгольских пограничных служащих и обывателей способствовали желанию монголов перейти в русское подданство. Как сообщал атаман 2-го военного отдела ЗКВ в 1880 году,  «отношение соседских монголов к жителям прилегающих к границе казачьих станиц по-прежнему дружеское, причем... они не желают драться с русскими и готовы принять подданство России, чтобы жить мирно, заниматься хозяйством и торговать» [Цит по: Смирнов, 1999, с. 147]. К этому настороженно относилась китайская сторона, видя нарастающие центробежные тенденции в зависимой от нее Монголии. В 80-х годах китайские власти неоднократно вводили меры по закрытию границы, проводили военные учения, в том числе в Цицикаре, Хайларе, а видя в лице монголов своих потенциальных противников, не способствовали их вооружению и воинскому мастерству, старались «устранять причины, могущие побудить в монголах воинственные наклонности» [Цит по: Смирнов, 1999, с. 146].
В конце XIX века за границей наблюдали атаманы станиц, поселков, отделов, начальники караулов, высылались разъезды, дозоры, устраивались засады, но сама обстановка со временем сделала эти мероприятия ненужными. Со стороны Монголии все-таки наблюдались незаконные переходы с целью угона скота, лошадей. Пойманных воров, как и раньше, сопровождали в Кяхту и сдавали в распоряжение пограничного начальства. Были и более серьезные нарушения, связанные  с выходом на российскую территорию небольших китайских отрядов. Несмотря на политику изоляции монголов от России, которую продолжали проводить власти Китая в XIX веке, пограничное население России и Монголии вступало в непосредственные контакты. Монголы в одиночку или мелкими группами переходили границу и оставались на русской территории на временное или постоянное проживание, спасаясь или от тяжелого колониального и феодального гнета, или от стихийных бедствий, в частности от дзуда*, доводившего аратов до нищеты [Чимитдоржиев, 1987, с.96].
В 70-90-е годы забайкальский участок границы пролегал по территориям Троицкосавского, Акшинского и Нерчинско-Заводского округов  Забайкальской области (образованы в 1872 году) [Васильев, 1918, т. 3, с. с.179]. Документы госархива Забайкальского края позволяют  судить о сокращении количества пограничных караулов и постов в 80-90-е годы по сравнению с их числом на рубеже XVIII-XIX веков, когда сохранялась военная угроза со стороны Китая. Однако, ослабление границы из-за устранения военной опасности со стороны южных соседей не исключало ее нарушений перебежчиками и контрабандистами с той и другой стороны.
В 80-е годы XIX века на западном участке забайкальской границы, который относился к Троицкосавсому округу Забайкальской области, от Ключевского караула на восток располагались следующие караулы:  Шара-Азаргинский, Модонкульский, Цакирский, Хамнейский, Цежейский, Атамановско-Николаевский (ранее Харацайский), Хулдатский, Желтуринский, Тынгырыкский, Елотойский, Баянхосунский, Зайцевский, Халзановский, Чемуртаевский, Босинский, Цаган-Усунский, Наушкинский, Кукушинский (пикет), Кяхтинский (пикет), Косогорный (пикет), Ключевской (пикет), Киранский, Кударинский, Шарагольский, Усть-Урлукский, Джидинский, Захаумлейский (пикет), Мензинский, Ашингинский [ГАЗК, ф. 1, оп.1 (о), д.11082, л.57 об. – 58]. Как видно, 24 караула и 5 пикетов на этом участке границы располагались на расстоянии между собой от 2, 10 и 20 до 70 верст. Из-за активности контрабанды особенно близко друг от друга караульные пункты располагались в районе Кяхты и Троицкосавска (на запад и восток от них). Чем удаленнее на восток от Кяхты находился караульный пункт, тем больше увеличивалось расстояние между ними. Так, от Джидинского караула до Захаумлейского пикета было 70 верст, далее от него до Мензинского караула – 70 верст, а от Мензинского караула до Ашингинского – 110 верст [Там же, л. 58]. 
Отчет Троицко-Савского окружного начальника 1894 года дает представление о ландшафте и способах сообщения на западном участке забайкальской границы. «Пограничная полоса от хутора Ключевского до станицы Атамановско-Николаевской представляет местность гористую, густо покрытую лесом, пересеченную лощинами (падями), изобилующую речками и ручейками... От станицы Атамановско-Николаевской до станицы Босинской пограничная полоса менее гориста, леса не сплошные. Около станиц Босинской, Цаган-Усунской и Киранской леса почти исчезают... От станицы Киранской до Кударинской граница идет через горы, отчасти покрыта лесом... Граница от Усть-Урлука до Ашингинского на 180 верст простирается по хребтам совершенно неприступных гор, поэтому по ней не существует не только каких-либо дорог, но даже вьючной тропы...  Станица Мензинская расположена на правом берегу реки Мензы, отстоит от Джидинского поселка в 120 верстах, от границы в 9 верстах; несколько семейств бурят Шонойского ее поселка на западе от станицы в 15 верстах и в 2-х верстах от границы. Сообщение со станицей от селения Хилкотойского Верхнеудинского округа на расстоянии более 140 верст в летнее время производится исключительно верхом. Ее поселки: Ацинский, Семиозерский, Жиндоконский, Шонуйский. Сообщение от станицы со всеми этими поселками в летнее время производится верхом. В 2-х верстах от станицы Мензинской Укырское селение Верхнеудинского округа. Граница от поселка Джидинского до станицы Мензинской и далее до поселка Ашингинского Акшинского округа на расстоянии около 300 верст идет по хребтам, скалистым горам, покрытых лесом. Ближний монгольский город к границе, кроме Маймачена, Урга – в 300 верстах от станицы Мензинской; напротив станицы Мензинской в 9 верстах расположен монгольский караул Миндза, в котором находится 30 казаков-монголов» [ГАЗК, ф. 1, оп. 1 (о), д.11082,  л.49-49 об., 52 об., 53, 56, 93-93 об. ].
Занятия станичных казаков Троицко-Савского округа, привлекавшихся к охране границы, по документам 1890-х годов, состояли в основном в хлебопашестве, сенокошении, скотоводстве. Дополнительным источником их заработка являлся извоз, работа на Джидинском прииске, рубка и доставка дров, охота, рыбная ловля. Так, казаки станиц Цакирской и Атамановско-Николаевской дополнительно занимались охотой и рыбной ловлей; извоз был развит в станицах Желтуринской, Босинской, Цаган-Усинской; рубка и доставка дров - в станице Киранской. Как отмечается в этих документах, станицы и другие казачьи пограничные селения были расположены большей частью вдоль дорог, по берегам рек. Большинство пограничных селений состояло из 10 дворов и более, из них поселений в 50 дворов было 18. В станицах Троицко-Савского округа, где проживали казаки, было 2280 домов, из них общественных 18, частных 2262. Дворовая усадьба включала избу (2-3х4-4 саж.), амбар (2х2,5 саж.), сарай  (1х2-10 саж.), скотный двор (от 1х1  до 30х30 саж.). Все постройки были из дерева. На каждый двор приблизительно приходилось от 15 до 30 десятин земли [Там же, л.86, 87, 89]. Система земледелия, например, в станицах Цакирской и Атамановско-Николаевской, по оценке местных властей, была «неправильной»: «земля под посев вырабатывается большею частью из лесов, и на такой земле посев производится несколько лет подряд до тех пор, покуда земля не истощится, а затем года два земля пустует». В станицах, имеющих удобные для хлебопашества земли,  посев производился через год, а иногда и два. На каждую десятину казаки засевали от 9 до 13,5 пуд. ярицы, от 5 до 6 пуд. гречихи, 2 пуд. проса [Там же, л.88 об.]. Заготовку сена казаки производили в приграничной полосе, в том числе на монгольской территории за невысокую плату (от 3 до 10 рублей за сотню копен) [Там же, 89 об.]. Близ Кяхты русское пограничное казачье население приобретало одежду, хлеб, чай, мясо, оружие для охоты (кремневые винтовки), конскую сбрую и упряжь, приобретало все необходимое для  форменного обмундирования и снаряжения [Там же, л.56 об.].
В 90-х годах XIX века пограничное монгольское население, сосредоточенное восточнее Кяхты, было распределено по 13 караулам. Они располагались напротив русских станиц и поселков на расстоянии в среднем  от 25 до 75 верст. Иногда расстояние между противоположными русскими и монгольскими пограничными населенными пунктами сокращалось. Например, монгольский Цаган-Усунский караул находился в 6-7 верстах от русской станицы Цаган-Усунской; монгольские Киранский и Чиктайский караулы соответственно от русских станиц Киранской и Кударинской - в 2 верстах. Напротив станицы Усть-Урлукской в 7 верстах находился монгольский Уялгинский караул. Каждый монгольский караул состоял из 20 караульных, в т.ч. 1 дзангина (соответствовал русскому станичному атаману), 1 или 2 кондуя (соответствовал русскому поселковому  атаману). В зависимости от того, сколько в карауле было пикетов (в пикете до 5 монголов), в нем состояло от 40 до 60 семейств монголов (чаще родственники или знакомые караульных, которые жили по приглашению последних и помогали им в несении пограничной службы). Их основным занятием, причем в больших размерах,  было скотоводство. Монголы, жившие вблизи Кяхты по рекам Селенга, Орхон, Бура и Киран, занимались сенокошением и сбывали сено в Кяхте, Троицкосавске, также продавали дрова, строевой лес, скот, козьи и тарбаганьи шкуры, кирпичный чай, даленбу и др. Торговля производилась как за наличные деньга, так и в обмен на пшеничную и ржаную муку, ячмень, изюбриные рога и мелкий скот. Годовой оборот торговли-мены составлял 7 тысяч рублей. Монгольский караульный обходился минимумом потребностей: войлочная юрта, недорогая одежда, меховая из овчины зимой, весной и осенью, далембовая летом; скудная пища и лошадь с седлом [ГАЗК, ф. 1, оп. 1 (о), д.11082,  л. 55 об. - 56, 56 об., 59].
В отчете Акшинского окружного начальника 1895 года о состоянии подведомственному ему округа дано описание южного и юго-восточного участка забайкальской границы, который находился в пределах  Акшинского округа Забайкальской области. В западной части приграничной территории в районе станицы Букукунской упоминаются отроги Яблонового хребта,  высотой более чем 1000 футов, которые были покрыты хвойными лесами; с запада на восток горы понижались [Там же, л.66 об.].  В  Акше (в статусе окружного города с 1872 года [Забайкалье..., 1891, с.150]) проживали в основном конные казаки, которые занимались скотоводством и отчасти хлебопашеством. «Скот пасется на своих землях, но из-за их недостатка и на территории Монголии (по обоюдному согласию русских с монголами)». Недостатком удобных земель особенно страдали казаки станиц Букукунская, Акшинская с выселком Кундулунский, Могойтуевская, Дурулгуевская, Дуроевская, Зоргольская и Чалбучинская... Самыми ближними к границе были поселки Аргунских станиц:  Абагайтуевский, Кайласутаевский (Кулусутаевский), Дуроевский, Ново-Цурухайтуевский, Зоргольский, Буринский, Средне-Борзинский, 1-й и 2-й Булдуруевские, Чалбучинский и Горбуновский (все они располагались «на самой границе»). По реке Аргунь расстояние между этими поселками от 5 до 45 верст. Ближе к границе лежат выселки: Убор-Тохторский Могойтуевской станицы (в 5 верстах), Кундулукский Акшинской станицы (в 1 версте), Верхне-Ульхунский (в 7 верстах), Бальджиканский (в 4 верстах) и Ашингинский (в 3 верстах). Остальные поселки расположены от границы в расстоянии от 10 до 60 верст. В Монголии на данном пограничном участке не было постоянных заселенных пунктов, но существовали караулы, состоявшие приблизительно из 20 юрт или семейств. Монголы постоянно на одном месте не проживали, а время от времени перекочевывали с места на место. Самым ближним был город Хайлар (100 верст от Аргунских станиц) [ГАЗК, ф. 1, оп.1 (о), д.11082, л.67 об., 69].   В Акшинском округе, в том числе напротив Аргунских станиц, в местечке Ганжур, где ежегодно в начале сентября проходила ярмарка,  приграничные казаки вели меновую торговлю с монголами. В 1894 году монголы приобрели у них лошадей, верблюдов, бараньи шкуры, сукно, плис, бязь, юфть; продали русским – рогатый скот, рыбу, кирпичный чай, соль, муку-крупчатку, сахар-леденец,  канфу, шелк,   китайские седла [ГАЗК, ф. 1, оп.1 (о), д.11082, л. 67 об., 69, 70; Жолвицкий, 1895, с.21].
В отчетах окружных начальников 1894-1895 годов отмечаются риски нарушения забайкальской границы в целях незаконной торговли, которая не прекращалась, несмотря на существовавшее здесь право беспошлинного ввоза и вывоза товаров. Например, был удобен для контрабанды участок между станицами Кударинской и Мензинской (так как рядом по монгольской территории проходили тракты), районы Кудары, станиц Шарагольской, Усть-Урлукской, пограничных селений Джидинского, Жиндинского и Хилкотой. Особенно благоприятным для провоза контрабанды был район между  Кяхтинской слободой и китайским Маймаченом (пади Монастырская, Воровская и Ключевская) [ГАЗК, ф. 1, оп.1 (о), д.11082, л. 40 об., 92-93]. Чтобы пресечь контрабанду, местная пограничная администрация предлагала увеличить количество караульных на местах на западном участке границы, относящемся к Троицко-Савскому округу, как это было до середины XIX века: «На 24 караульных пункта, считая на каждый от 20 до 40 человек, потребуется от 480 до 960 человек и на 5 пикетов – на каждый от 5 до 10 – от 25 до 50 человек; а всего на 24 караула и 5 пикетов потребуется  от 505 до 1010 человек для надзора» [Там же, л.58].  На южном и юго-восточном участке границы (в пределах Акшинского округа), где «граница довольно открыта и свободна для тайных проездов», предлагалось «учредить надзор по всей линии»: в поселках Старо-Цурухайтуевском, Цаган-Олуевском, Ключевском,  Кайласутаевском, Цасучеевском, Дурулгуевском, Тохторском, Верхне-Ульхунском, Букукунском; по реке Желбирей, где «преимущественно бывают переходы за границу и оттуда, должно быть по нескольку объездчиков, по крайней мере по 10 человек; для заведования ими и для осмотра и пропуска товаров в Старо-Цурухайтуе и поселках Кайласутаевском, Тохторском и Букукунском необходимы надзиратели с помощниками»     [Там же, л.68].
*Дзуд – бескормица и падеж скота из-за снежного покрова.