По краешку судьбы

Соцсети никогда не интересовали Андрея Бороздина и он лишь посмеивался над друзьями и знакомыми, зависающими в интернете на подобных площадках. Общения ему вполне хватало в реальной жизни, а после напряженного трудового дня, который мог продолжиться дома, тратить драгоценное время на подобную ерунду он не видел смысла.

С правильного пути его сбила бывшая одноклассница – активистка Маша Соловьёва, налетевшая как ураган прямо у административного корпуса.

– Бороздин! Привет! На ловца и зверь бежит!

– Маш, чего надо? Я тороплюсь. В бухгалтерии обед через десять минут, смотаются все сейчас. – Он с досадой притормозил.

– Ты чего не помнишь, что у нас юбилей? 35 лет после выпуска, все решили собраться. И наших много будет и «ашек». Тебя только никто найти не может, телефон поменял, в сетях тебя нет. Скрываешься что ли от кого?

 – Маш, чего за ерунда, кому надо, все всё знают. Мне сейчас вот вообще некогда. Запиши мой номер, потом созвонимся.

– Ладно, – смилостивилась Соловьёва, забивая цифры в смартфон. – Ну а на встречу-то придешь?
– Давай, потом… – Он почти вприпрыжку побежал по лестнице.

Соловьёвой удалось  дозвониться до него только поздно вечером.

– Приходи, не будь бирюком, – эмоционировала она в трубку, – ты же ни разу не был!

– Чего это не был? Был… один раз… – сопротивлялся он.

– Когда?! 25 лет назад? Сколько времени прошло! Хоть повидаешься с ребятами. Ты общаешься с кем?

– Нет. Давно никого не видел. Кроме тебя, конечно, – честно признался он.

– Ну вот, тем более. Короче, давай записывай: время, место и номер карты, на которую скидываемся.

Нажав отбой, он задумался. Как-то некстати всё, встреча эта. У него отчет по закупкам на носу, ремонт терапевтического корпуса, ещё куча проблем. Когда по ресторанам мотаться? Да и хочет ли он кого-то видеть? Впрочем, конечно, можно сходить. Интересно… Изменились наверное все. Хотя, Соловьёва вон, вообще не меняется, носится как электровеник, будто ей не пятьдесят, а двадцать.
 
Они в молодости несколько лет трудились в одной больнице, она была медсестрой, а он водителем. Его мать работала сестрой-хозяйкой, вот и устроила по знакомству. Место было блатное, несмотря на то, что платили копейки. Потом Машка рассчиталась и стала ездить в столицу, а он за эти годы прошел путь до зама по АХЧ.

Андрей открыл ноутбук, чтобы проверить почту. И тут в его голове откуда-то возникла странная, совершенно не свойственная ему, мысль: а не посмотреть ли на своих однокашников до встречи, а то, вдруг не узнает кого, неудобно получится. Но для этого нужно было нырнуть в эту самую, презираемую им сеть, а это сильно противоречило его принципам. Мысль же оказалась настолько настырной, что промаявшись в сомнениях и ругая себя, он зачем-то заполнил форму для регистрации.
 
И растерялся. Что дальше? Где искать всех в этой пучине? Логичнее всего, конечно, начать с Соловьёвой, через неё уж точно найдутся все остальные. Прогулка по чужим страницам затянула, причём настолько, что он не заметил, как утекло время.
 
Спохватившись и вынырнув в реальность, он уже нацелился, чтобы закрыть вкладку, но тут, на ленте, из которой сеть предлагала ему пополнить список своих знакомых, среди других появилась странная фотография: черно-белая, из далёкого прошлого. На ней девочка в пионерском галстуке салютовала возле Вечного огня. Что-то знакомое показалось ему в её облике, он нажал на фото, чтобы увеличить его. Пульс участился. На снимке в почетном карауле несла вахту Аня. Анечка. Девочка из его юности, в которую он был влюблен. Конечно, когда они встретились, она была немножко постарше. Но он всё равно узнал её.

В районе солнечного сплетения неприятно напряглось. Зачем он вообще сюда зашёл?! Чувство досады вмиг убило настроение, но он продолжал находиться на её странице. Аккаунт был открыт, а эту фотографию она, оказывается, выложила ко дню пионерии, о чём и сообщила в комментарии. А ещё там были другие фото. Много.

Мозг отчаянно боролся с искушением, а палец уже скользил и кликал по тачпаду. Аня была на фотографиях совсем уже взрослая, чуть пополневшая, с наметившимися морщинками. В каком-то оцепенении, с отключившимися эмоциями, он медленно перелистывал альбомы, словно прокручивая её жизнь в обратную сторону.

В комнату зашла жена Ольга, убрала вещи в шкаф и шагнула в его сторону. Он дёрнулся, быстро закрыл сайт, словно пойманный на месте преступления, но она лишь поправила шторы.

– Ты ещё долго? Я спать пошла.

Она прикрыла за собой дверь, а он продолжал сидеть, чувствуя, как тоска медленно заполняет каждую клетку его тела. Он выключил ноутбук, закрыл его и вышел на балкон. Ночь была тёплая, тихая. Ни один листочек не колыхался. Он закурил. Алый огонёк мерцал в темноте. Он делал затяжку за затяжкой, но успокоиться не получалось.

Этой весной Андрей только вернулся из армии. Впереди была вся жизнь, грандиозные планы, мечты. В гараже его терпеливо дожидался любимый железный конь. Он сразу с головой окунулся в беззаботную гражданскую жизнь: гонки по ночному городу, восхищенные взгляды девушек, весёлые посиделки с друзьями, пока родители дали время немного отдохнуть после службы.

Почему он выбрал именно её? Как ответить на этот вопрос даже самому себе? Зашёл с закадычным другом Женькой в гости к его невесте, там и увидел эту девочку, подружку её младшей сестры. И не смог больше выкинуть из головы.
 
Ей было всего шестнадцать. Она только начинала расцветать и сквозь угловатые черты подростка уже неудержимо пробивалась необъяснимая женская манкость, которая влекла его со страшной силой. А серьезность и слишком взрослая рассудительность чудесным образом уживались в ней с детской непосредственностью и наивностью.

Женя смотрел на его увлечение скептически:

– Она же малАя совсем, в школе еще учится, зачем тебе это? Девчонок полно, выбирай любую.

Но Андрей ничего поделать с собой не мог, думал об этой девочке и всё тут. А она даже от знакомства с ним долго отбрыкивалась, старалась переводить в шутку его неловкие попытки, называла их взрослыми дядьками, хотя он был старше её всего-то на пять лет.

Женькина невеста, Вика, глядя на его страдания, с трудом уговорила Аню покататься с ними на мотоциклах. Предложение особенного восторга не вызвало, но отказать старшей сестре своей лучшей подруги она не смогла. Обреченно вздохнув, поплелась за ней «поддержать компанию».

Андрей нервничал, как на экзамене, даже руки дрогнули, когда застегивал шлем на её подбородке. Стараясь не выдать своё состояние, он хорохорился, пытался произвести впечатление. Анечка очень сильно смущалась, вежливо улыбалась над его шуточками, и быстро опускала свои длинные ресницы, как только встречалась с ним взглядом.

Всю поездку она сидела, крепко вцепившись руками в его талию и тесно прижавшись к спине. На ходу он спрашивал об ощущениях, но она не отвечала. Когда они, сделав круг по городу, вернулись к подъезду, взбаламутив вечернюю тишину громким рыком моторов, она осторожно слезла на землю, оперевшись на руку подошедшего помочь Жени. При холодном свете фонарей её лицо казалось очень бледным, а в глазах блестели слезинки. На вопрос:

– Ну как? Понравилось?

Она тихо произнесла, почти прошептала:

– Голова немного закружилась… и дышать тяжело…

– Ничего, это с непривычки! – приободрила её Вика.

Андрей заботливо наклонился к ней:

– Страшно было?

Аня неопределённо пожала плечами и попросилась вернуться домой. Долгой прогулки не получилось, но зато она согласилась встретиться ещё раз. И это был прогресс.
Начался сериал под названием «Андрюха возится с малолеткой», за которым с большим интересом и весельем наблюдала вся их компания.

Они не совпадали ни в чём. Он был без ума от мотоциклов, наслаждался ветром в лицо, адреналином и ощущением свободы. Она всего этого до смерти боялась. Ей были интересны книжки, занятия в каких-то всевозможных кружках, прогулки с подружками. Он считал это затянувшимся детством.

В их взрослую компанию она не вписывалась, как-то стразу потухала в ней. Было видно, что ей скучны их разговоры, шутки, она вела себя скованно, скорее терпела, чем развлекалась. Друзья подшучивали над ним, наблюдая, как она всякий раз выскальзывает из его самых невинных объятий.
 
Он перестал приводить её в компанию, но и наедине было не легче. Они встречались уже больше двух месяцев, но ни о каком сближении даже речи не шло. Она была настолько неопытная и пугливая, что смущалась, даже когда он просто брал её за руку. С ней не было скучно, Аня оказалась очень активной, жизнерадостной девочкой, но с ним она дружила, а он был влюблен и изнывал от раздирающих его желаний.

Несмотря на её холодность и недоступность и то, что она, по словам друзей, просто его «динамила», Андрей всё равно не мог отказаться от своей Анечки. На не такие уж частые, как ему хотелось бы, встречи, он летел как на крыльях. Ему нравилось даже просто смотреть на неё, снисходительно слушать восторженные рассказы, лаская взглядом губы, глаза, вздрагивающие ресницы.

Однажды ему удалось, под каким-то безобидным предлогом, пригласить Аню к себе домой. Но дома, как на зло, оказались родители. Как только за ними защелкнулся замок, в коридор прямо в трусах выперся отец, чем засмущал её еще больше.

Они закрылись в его комнате, но было видно, что ей неловко. Разговор не клеился. Спасательным кругом стал альбом с фотографиями, которые она внимательно рассматривала, сидя рядышком с ним на диване. Она сосредоточенно склонялась над альбомом, а он смотрел на неё, чувствуя, как убыстряется сердце.
Аня подняла голову, повернулась к нему и что-то спросила, но он не слышал, что именно. Поддавшись стремительному порыву, он запустил руку в волосы на её затылке и осторожно поцеловал в губы. Она замерла. Не ответила, но и не оттолкнула. И он, совершенно осмелев, притянул её к себе, намереваясь повторить. Но в дверь постучали, и она, вздрогнув, быстро отстранилась, опять уткнувшись в альбом.

Разочарованно выдохнув, он открыл дверь. Мама гостеприимно приглашала пить чай. Анечка смешно вела с ней светскую беседу, охотно отвечала на все вопросы и, судя по выражению маминого лица, понравилась ей. Но маме, честно сказать, и сравнивать было не с кем – раньше он девушек домой не приводил. Краем уха слушая доклад о ближайших планах, он не мог оторвать взгляда от Аниных губ, молча прихлёбывая из чашки.

Провожая домой, окрылённый незапланированным знакомством, он мягко приобнял её за талию и, не получив сопротивления, так и довел до дома: «по взрослому».

А через несколько дней попал в больницу: в лёгком скопилась жидкость, которую нужно было срочно откачать. Аня приходила к нему каждый день, отложив все свои многочисленные занятия, беспокоилась о его самочувствии, поддерживала, развлекала своими рассказами, принесла ему свою любимую книжку, чтобы время в больничных стенах бежало быстрее.

Они сидели рядышком на скамейке в больничном сквере, его рука обнимала её плечи. И, несмотря на то, что дыхание и движения еще вызывали боль, он чувствовал себя самым счастливым на свете.
 
За день перед выпиской она пришла не одна, а с двумя подружками, одну из которых он знал. В их присутствии она была другой, держала дистанцию. Девчонки весело обсуждали предстоящую поездку в трудовой лагерь, и Аня почему-то избегала смотреть ему в глаза. Когда он потянулся, чтобы поцеловать её в щеку на прощание, она виновато отстранилась под смешки подружек: «Ой, тили-тили тесто…» и отшутилась, послав ему воздушный поцелуй.

На следующий день его выписали, и этим же вечером он звонил в дверь её квартиры. Очень хотел её увидеть, да и повод был – книжку вернуть. Аня вышла грустная, и он сразу почувствовал: что-то изменилось.

– Может, погулять пойдем? Погода отличная…

– Андрей, я хотела тебе сказать, – казалось, она с трудом подбирает слова. – Не надо нам больше встречаться.

– Почему?! – Он ушам своим не поверил, только всё стало налаживаться.

– Понимаешь… ты очень хороший, ты мне очень нравишься, но не надо мне этого пока ничего… Не получится у нас… Мы какие-то разные… Я же вижу, как ты мучаешься со мной…

Он растерялся от неожиданности, не зная, что возразить.

– Я подожду, пока ты повзрослеешь… если ты об этом…

– Не надо… Я не хочу ничего… Мне просто сейчас не до этого всего… Прости меня…

У него внутри всё рухнуло, он услышал только одно: «Я не хочу ничего!»

Он кивнул и медленно, как робот, поднял руку и нажал кнопку лифта. Вспомнил про книгу в другой руке и протянул её, не в силах поднять глаза. Отчаянно пытаясь сглотнуть комок собравшийся в горле, он глухо произнёс, глядя куда-то в сторону:

– Зачем же ты… в больницу приходила?

– Не могла же я тебя бросить… Прости! Пожалуйста! Не обижайся на меня! Хочешь, мы будем просто дружить…

Двери лифта с лязгом открылись.

– Понятно… Пока…

– Андрей, не обижайся! Ты очень хороший… Прости меня… – её голос летел за ним через шахту лифта.

«Ты очень хороший, но мне не нужен. Понятно! Всё понятно…»

Он вырвался из подъезда на воздух, но дышать всё равно было нечем. Как в тумане добрался до гаража, вывез мотоцикл и почти до утра гнал по шоссе, пока боль не стала притупляться.

Болел он долго. Боль сменилась апатией. Он не мог понять: почему? за что? Из всего, что она наговорила, он помнил только одно: «Я не хочу». Обида и гордость не позволяли ему еще раз встретиться с ней, потребовать внятных объяснений. Какая разница. Она не хочет. Он не нужен. Ну и ладно.

Он начал курить, хотя даже в армии не подсел на эту гадость. Отвлекался ночными гонками и ни к чему не обязывающими встречами со взрослыми девушками, согласными на всё. Его любовь превратилась не в ненависть, но в большую, глубоко разъедающую обиду. Он так её любил. А оказался не нужен. С годами казалось, и обида стёрлась, как и воспоминание об этой девочке. Он запретил себе вспоминать о ней. Раз и навсегда.

В его жизни были женщины, которых он оставлял сам. Потом встретил свою будущую жену, перед свадьбой продал мотоцикл и с помощью родителей купил свой первый «жигулёнок», отучился на вечернем в институте. Жизнь налаживалась, всё было хорошо, всё получалось. Только больше никому он не позволял причинять ему такую боль.

От выкуренных сигарет пересохло во рту, и начала покруживаться голова. Сколько прошло времени? Он словно побывал в прошлом. Часы на телефоне показывали: час ночи. Хватит, надо ложиться, на завтрашний день слишком много запланировано. Андрей умылся, долго вытирался, смотря куда-то сквозь себя в зеркало. Потом прошел на кухню и достал из шкафчика бутылку коньяка. Плеснул в чашку, выпил. Подошёл к окну, постоял несколько минут, вглядываясь в темноту. Налил ещё. Всё – спать!

Весь день он крутился как белка в колесе: встречался с подрядчиками, носился со сметами, решал мелкие хозяйственные проблемы, которые вылезали в самый неподходящий момент. Перекусить удалось только после пяти, и домой он приехал совершенно вымотанный. Ужинать не стал, достал бокал, наполнил на треть коньяком и развалился на диване перед телевизором, давая отдых утомленному мозгу.

Жена на сутках. Дочка уже четыре года как замужем, живет своей жизнью в другом городе, видеться получается нечасто. Его не напрягало такое времяпрепровождение в одиночестве, скорее наоборот. Он уставал от постоянной суеты, разговоров. Жена его понимала, и дома старалась не докучать. У неё были какие-то свои дела-занятия, он не особо в это вдавался.

Вообще жили они хорошо. Спокойно. Обычной размеренной жизнью без громких скандалов и битья посуды. Если бы не Ольга, он может долго ходил бы в холостяках. Она ненавязчиво ускорила процесс своими намёками, но он был и не против. Заботливая, понимающая, послушная. Идеальная жена. Она и познакомилась с ним первая, попросила прокатить, так и осталась рядом. Она постоянно старалась находиться рядом с ним, поддерживала, отбивала атаки шуточек друзей, буквально в рот ему смотрела. Он долго ждал какого-то подвоха, но потом оценил, расслабился и не пожалел ни разу.

Коньяк в бокале закончился, чуть разогнав кровь, но, не принеся привычного расслабления. На душе было неспокойно. Муторно. Новости раздражали, фильм не увлекал, а от музыки становилось еще хуже. Он пощелкал каналы, не зная на каком остановиться. Бросил пульт. Он знал, куда его тянет и сопротивлялся изо всех сил.

Андрей долго стоял на балконе, курил, наблюдал за прохожими. Послонялся по комнате, полистал свой ежедневник, пытаясь отвлечься, но в голову ничего не лезло. Он взял пустой бокал и пошёл на кухню к заветному шкафчику. Достал бутылку, покрутил её в руках и вернулся в комнату вместе с ней. Сел за свой стол. Медленно налил напиток в бокал, погонял по стенкам, вдохнул. Сделал глоток. Открыл ноутбук.

И зачем всё это придумали? Чтобы бередить старые раны?

На экране посыпались уведомления: кто-то подтвердил его заявку, кто-то приглашал в друзья, кто-то прислал сообщение. Он равнодушно просмотрел всё это и набрал в строке поиска имя и фамилию.

Она успела поменять фото на аватарке. Теперь на нём была взрослая, сегодняшняя Аня. Снимок был сделан крупным планом, и от этого казалось, что она сидит напротив него и смотрит ему прямо в глаза. Он сделал ещё глоток. Ещё один. Её глаза улыбались.
 
– Ну, привет… Аня…

В комнате стало душно. Он опять вышел на балкон. Достал зажигалку, лишь с третьего щелчка прикурил сигарету, как-то слишком фиксируясь на каждом своём действии. Сделал глубокую затяжку. Сердце дрогнуло. Он выдохнул, отмечая привычную горечь послевкусия. Но упрямые мысли  пробивались сквозь поток ощущений.

А если бы всё сложилось иначе?

Он проматывал в голове старую кинопленку, стараясь вспомнить всё до малейших деталей. За что она с ним так?
 
Может он сделал что-то не так? Чем-то обидел её? Она же была совсем ещё девочка. Наверное, он слишком торопился. Может этим и напугал? Ведь не была она к нему совсем равнодушна. Но так трудно было сдерживать себя, когда чувства и желания захлёстывают, бьют через край. Не научился ещё контролировать. Молодой был, горячий. Зачем так психанул на неё? Гордость взыграла. Ну да, первая хохма была: «Андрюху малолетка бортанула!»

Столько лет он лелеял в себе эту огромную обиду, а сейчас понял, что нет обиды. Прошла. Приглушенная боль осталась, скорее даже её отголоски. Чего дурак такой был? Не настаивал, не добивался. Да, по большому счёту, и не ухаживал особо, по улицам выгуливал. Даже в кино ни разу не сводил. Да чего там, цветочка не подарил. Эх, теперешние мозги, да тогдашнему. Может всё и по-другому сложилось.

Заскучала она с ним, постоянно ведь чем-то интересовалась, рассказывала ему о своих увлечениях. Помнит он, чем она увлекалась? Не помнит. Не нужно ему было, мимо ушей всё пропускал, слушая её жизнерадостный щебет. Только собой занят был. Наверное, права она была, разные они. Ничего бы у них не получилось. Но почему же так тошно?!

И как избавиться от этих дурацких мыслей? Если бы, да кабы… Так захотелось хотя бы чуть-чуть заглянуть в её жизнь, посмотреть со стороны, как она у неё сложилась, какая стала… Как там в песне: «Пройти, хотя бы раз… по краешку твоей судьбы…» Да уж, не думал, что до такого дойду. Дернуло же меня…

С тяжёлым сердцем он опять листал её фотографии, долго разглядывая каждую, стараясь представить себя рядом с ней. Сейчас. Сегодня. Понимая, что вязнет в этих фантазиях, безжалостно расковыривает давно затянувшуюся рану. Сигареты и коньяк закончились. И ничего уже не исправить. Каждый прожил свою жизнь. Параллельную. А параллели не пересекаются. Да и поздно, что-то менять. Хватит. Что было, то прошло.

Проснувшись на следующий день, Андрей с удивлением отметил, что отпустило. Стало далёким. И даже появилось облегчение, что со своей обидой он, наконец, разобрался, избавившись от неё. Взбодрился двумя чашками кофе и поехал на работу, чтобы с энтузиазмом погрузиться в рабочий процесс.

Необходимо было завизировать документы у главврача, он бодренько поднялся на третий этаж, на ходу отвечая на приветствия, и словно налетел на бетонную стену. Около кабинета главного, перебирая в руках бумажки и что-то сосредоточенно в них изучая, стояла Аня. Настоящая.

Она не видела его, погрузившись в чтение. А он глупо стоял посередине коридора, не зная как поступить дальше. Первым желанием было развернуться и уйти, в безопасной обстановке унять выпрыгивающее из груди сердце. Раз стоит в коридоре, значит, в кабинете нет никого, можно и попозже зайти.
 
Он уже развернулся, но уйти не смог. Медленно подошел к ней и остановился рядом.

– Привет, Аня, – тихо произнес пересохшим ртом.

Она вскинула на него глаза. На мгновение в них мелькнул испуг. Осторожно улыбнулась.

– Здравствуй, Андрей! Я только вчера вспоминала о тебе.