В игре и вне игры

– Вячеслав Колосков в 90-е и до начала нулевых стал собирательным образом зла в многострадальном российском футболе. Его автобиография «В игре и вне игры», изданная в 2006 году едва ли хоть в чём-то переубедила недоброжелателей, а последовавшие после ухода Колоскова успехи – бронза ЕВРО-2008, победы ЦСКА и Зенита в Кубке УЕФА 2005 и 2008 годов (ныне это Лига Европы, второй по значимости клубный турнир после Лиги Чемпионов) связывали, в том числе, с позитивными переменами в руководстве РФС.

– Спустя годы очевидно, что всё оказалось прозаичней: миллиарды, что хлынули в российский бюджет на фоне нефтегазовой ренты доверять Колоскову не собирались, несмотря на его аскетизм на уровне топ-чиновников нулевых и влияние в международном футболе – самый молодой представитель ФИФА и УЕФА, прекрасно знакомый со всеми, кто принимал ключевые решения.

– Отказываясь продавливать нужные России решения, он лишь смягчал часть историй, и последняя – уже после отставки, когда Вячеслав Иванович через свои каналы похлопотал, чтобы за удаление в Андорре Андрея Аршавина не дисквалифицировали более, чем на две игры в финальной части ЕВРО-2008. Знали об этом немногие, а общая точка зрения – с приходом Виталия Мутко российский футбол возродился.

– Колосков проработал главой советского и российского футбола почти 40 лет, а с 1987 по 1989 годы совмещал эту должность с управлением хоккеем, против чего сам был против, но настоял влиятельный чиновник той эпохи Марат Грамов. Но даже звёздный час правления Колоскова с его личностью напрямую не связывали – победы футболистов, хоккеистов и триумфальную для всего советского спорта Летнюю Олимпиаду в Сеуле (1988) сегодня считают плодом трудов нескольких поколений тренеров и спортсменов, но не мудрого руководства Колоскова в сотне ежедневных оргвопросов.

– В мемуарах, которые он надиктовывал (это заметно по тексту) Вячеслав Иванович почти не высказывает обид по этому поводу, а если и делает это, то в безупречно-дипломатичной форме, как подлинный денди. Не являясь выдающимся игроком, он пробивался наверх с начала 60-х из самых низов, умея слушать, возражать по делу и улавливать суть (диссертация о проблематике усталости организмов спортсменов, которую ему заказал Анатолий Тарасов и был о молодом специалисте очень высокого мнения).

– Жизнь Колоскова, при всех противоречиях большой личности – не о том, что человек, пусть и не чуждый спорту, вовремя оказался соседом по даче большого начальника. Безусловно, он был профессионалом с глубоким знанием предмета, и примечательно то, что в автобиографии Вячеслав Иванович делает акцент не на голах-очках-секундах, а личностных и глобальных вопросах устройства спортивной индустрии. Получив прозвище Барин за внимание к личному гардеробу, правильному питанию и неизменно ровную речь без ненужных эмоций, Колосков не раз извинялся за хамство недалёких чиновников и их холуёв – так, на молодёжном чемпионате мира по футболу 1985 года в Москве на вип-трибуну Лужников под козырьком от дождя не пустили… главу мирового футбола Жоао Авеланжа – у него не было пропуска или записочки, которые раздавали артистам и директорам магазинов.

– В этом – фантасмагория страны по имени СССР, но Колосков высказывает лишь недоумение, всерьёз размышляя о том, как сохранить лучшее из советского футбола. Вероятно, уже поздно. Потребовалось время, чтобы оценить масштаб его фигуры – он стал заметен на фоне нынешнего вопиющего дилетантизма и вкусовщины. Самый трогательный момент – «за успехи советского спорта в конце 80-х я получил спецпаёк, надбавку 25 рублей к зарплате и право доступа в библиотеку к редким книгам», вспоминает Вячеслав Иванович.

– Из самого яркого личного воспоминания о нём – чемпионат мира по хоккею в Стокгольме на пике перестройки. Времена конфликта пятёрки Ларионова с Виктором Васильевичем Тихоновым, выплеснувшегося в СМИ – программа «Взгляд», журнал «Огонёк». Казалось, о золотых медалях в таком контексте можно позабыть, учитывая сильные составы с игроками из НХЛ хозяев льда шведов и канадцев. Колосков провёл турнир (по просьбе Тихонова) на скамейке сборной СССР и стал идеальным буфером между тренером и игроками, сглаживая и упреждая многие возможные конфликты. Сборная СССР взяла золото, не проиграв ни одного матча. Вячеславу Ивановичу тоже вручили медаль, и ни у кого не повернулся язык произнести, что он её не заслужил.


******


Вячеслав Колосков, из автобиографии «В игре и вне игры»:


В Америке спортивные функционеры не понимали, что их коллеги из СССР мало что решали в проблеме бойкота Олимпиады (Летние Игры 1984 года в Лос-Анджелесе – примеч.). В этом я убедился, когда по линии ФИФА приехал в Лос-Анджелес для инспектирования готовности к турниру игровых полей. Меня встречали радушно, предоставили «бьюик» лимонного цвета, выполняли каждое желание. Руководитель организационного комитета олимпийского футбольного турнира Алан Роттенберг постоянно спрашивал:

– Ну что, господин Колосков, вы уже решили привозить сюда своих футболистов? Убедились, какие прекрасные условия созданы для спортсменов?

Дело в том, что по официальной версии мы отказывались принимать участие в Олимпиаде из опасения, что в Америке не будет обеспечена достаточная безопасность для проживания и выступления спортсменов и официальных лиц.

В подготовке к соревнованиям американцы демонстрировали чудеса оперативности и изобретательности. Помню, приезжаю на стадион «Роусбол», где планировали проводить финальный матч, смотрю: трава на газоне желтая, чисто осенняя. Говорю Роттенбергу:

– Это отвратительное поле. Надо что-то думать.

Он мне в ответ:

– Хорошо, будем думать. Дайте сутки на размышление.

Проходят сутки, мы с ним приезжаем сюда же, на поле – зеленая трава! Как они умудрились омолодить ее, выкрасили, что ли, ума не приложу!

Для американцев европейский футбол, который они называют соккер, был в то время в новинку. Это было видно по реакции зрителей. Они приезжали задолго до начала матча. Рас полагались семья ми на газонах вокруг стадиона, жевали хот-доги, пили колу, перебрасывались мячами. Во время матчей – та же картина: опять жевали, пили, созерцая футбольное действо без особого азарта. Правда, футбольные трибуны были заполнены. Американцы привыкали к новому виду развлечения.

Организаторы олимпийского футбольного турнира очень хотели, чтобы на Олимпиаде появились русские футболисты. Это был вопрос не спортивный, а политический. Будут играть русские – нет бойкота, значит. Олимпиада удалась на славу, не то, что предыдущая. Московская.

Во время Олимпиады, представляя меня публике, обязательно озвучивали, что я из Советского Союза. Иногда испытывали на идеологическую прочность. Так, в конце банкета в честь открытия Олимпиады ведущая объявляет:

– А теперь покоривший весь мир рок-н-ролл! В качестве партнера я приглашаю на сцену представителя СССР Вячеслава Колоскова!

Я умел танцевать рок-н-ролл, научился в армии. Хотя исполнение его в то время не приветствовалось, отказаться было нельзя. На это и был расчет, мол, русские зажаты, танцевать современные танцы не умеют, есть повод над этим посмеяться! В общем, политикой были и игры, и танцы.

Более серьезное испытание ожидало меня в аэропорту Шереметьево, когда я прилетел из Америки после окончания футбольного турнира Олимпиады-84. Меня задержали для пристрастного досмотра багажа.


******


В Олимпийской деревне, перед возвращением домой, я зашел в магазин купить сувениры – святое дело! Дома всегда ждали подарков. В общем, купил я дешевые цепочки, браслеты, часы под «фирму», но по десять долларов. И еще несколько книг, среди них – два тома Осипа Мандельштама (Григорий Минскер многие его стихи знал наизусть, читал их, когда мы собирались своей компанией, мне тоже нравилась их особая поэтичность), а также два тома Исаака Бабеля. Я не знал, что в это время в Москве арестовали работавшего в нашем управлении администратора Валентина Герасимова. Арестовали за продажу комплекта новой спортивной формы одному из клубов. Это была скорее не продажа, а махинация. Старая форма должна списываться и уничтожаться, взамен поставляется новая, по бумагам так все и прошло, а на деле... Ничего не подозревая, выхожу из самолета в костюме канареечного цвета, белой шляпе – официальной форме олимпийцев. В прекрасном настроении подошел к зоне таможенного контроля. Цепочки, часы и прочие побрякушки у проверяющих не вызвали никаких эмоций, пока дело не дошло до литературы. Человек с хмурым лицом ткнул пальцем в титульный лист одной из книг:

– Издательство «Посев». Только не говорите, что не знаете, почему я обращаю на это ваше внимание. Вы наверняка в курсе, что такая литература запрещена к провозу на территорию СССР. Ваши действия, таким образом, квалифицируются как попытка контрабанды. Составляем протокол.

Хорошее настроение, естественно, улетучилось. Утром следующего дня на душе стало еще тягостнее. О моем «преступлении» уже были осведомлены в Спорткомитете, парткоме, райкоме партии и ЦК КПСС; плюс к этому надо было еще и отвечать за действия Герасимова. Сразу несколько инстанций требовали моих объяснений. Чтобы прояснить ситуацию хотя бы для себя, еду в Главлит к цензорам, встречаюсь с комитетчиками. «В чем моя вина?» – спрашиваю и показываю книгу Мандельштама, легально выпущенную у нас в СССР. В ответ слышу: «Автор тот же, да книги разные. «Посев» – диссидентское издательство, печатающее запрещенные у нас произведения. В одном из томов, которые вы привезли из заграницы, есть стихи, порочащие Сталина». Меня спасло только то, что шел 1984 год. Назревали перемены, менялись не только генсеки. В партийные органы. Комитет госбезопасности пришли новые люди, сторонники идеологических послаблений. В КГБ мне сказали: «Пусть вашу судьбу решает партком Госкомспорта».

Партком у нас возглавлял некий Виктор Ильич Галаев. Не откладывая дело в долгий ящик, он уже через день собрал членов комитета, дал мне слово для объяснений, как он сказал, «попытки проведения идеологической диверсии». Ну что я мог на это ответить? Стал рассказывать собравшимся о русском Серебряном веке, об акмеистах, ярким представителем которых был Мандельштам, даже прочел по памяти несколько строк Осипа Эмильевича:

Я блуждал в игрушечной чаще
И открыл лазоревый грот...
Неужели я настоящий
И действительно смерть придет?

Тут меня прервал Галаев:

– Какие упадочные стихи! И потом, вы цитируете диссидента, он Родину продал за сладкую жизнь, за границу бежал.

– Как продал, куда бежал? – изумился я. – У Мандельштама «сладкая» жизнь закончилась в ГУЛАГе, он умер в лагере!

Мне вынесли строгий выговор с формулировкой «За ввоз в страну запрещенной литературы». Судьба меня хранила, и этот выговор сняли досрочно, поскольку сборная в отборочных играх чемпионата мира под руководством В.В. Лобановского показала весьма зрелую игру, пробилась в финальную часть соревнований и нам предстояло ехать в Мексику.


На фото: Вячеслав Колосков (справа) с тогдашним главой УЕФА Мишелем Платини и президентом ФИФА Зеппом Блаттером. Немногие знают, что благодаря усилиям Вячеслава Ивановича чемпионат мира по футболу должен был пройти в СССР в 1990 году, но помешал бойкот Игр в Лос-Анджелесе. В начале 10-х годов уже нашего века Колосков проделал колоссальную работу (встречи, общение, в том числе в неформальной обстановке), чтобы России подарили Мундиаль-2018.