Наперсток-оружие жулика и правителя

Наперстки-орудие жуликов и правителей.

Перестройка в Прибалтике началась обнадеживающе. В производстве появилась возможность создавать что-то свое, вкладывать свои способности и знания в новые, дефицитные товары. И зарабатывать на этом дополнительные средства. типа ленинского НЭПа-твори, создавай и обогащайся. И рынки-барахолки заполнились разными поделками, товарами, а иногда вполне серьезными машинками для бытовых нужд. Хотя вместе с ними на рынок хлынула целая армия прохиндеев, имеющих целью обмануть и нажиться на человеческой простоте, доверчивости, а иногда и глупости. Как пример, наперсточники. Они выскочили на улицы сразу по всей стране. И всегда вокруг них толпы зевак, изучающих технику этого аттракциона с целью разгадать их тактику и обязательно выиграть. Но наперсточники выигрывали уверенно и безжалостно. Хотя и встречались там не совсем типичные для этого легиона лица. Однажды возле большого магазина "Мебель», прямо у самых дверей, разыгрывался обычный для наперсточников спектакль. Один клал дощечку, на нее шарики и зазывал желающих. Тут же появлялся доброволец, совал в руки "оператору" купюру и ждал, когда тот накрутит нужное количество пасов. Наперсточник накрутил, навилял этими наперстками и замер-выбирай! Заказчик уверенно показывает на наперсток, оператор поднимает и. И там лежит заветный шарик! Все, выиграл. Забирает свой выигрыш и уходит. Над самой доской повисла и не отрывает от доски взгляд пожилая женщина. Она просто поедает глазами наперсток и руки наперсточника. А сам процесс кидалова идет своим чередом-кто выиграл, то-то проиграл. Но выигрывают редко. Наконец женщина все поняла, все разгадала и решительно, твердым голосом заявляет: "Я играю." И вручает наперсточнику пачку купюр величиной в половину ее пенсии. Парень наперсточник с улыбкой и даже с сожалением смотрит на эту решительную пожилую женщину. Видно, что в нем проснулось человеческое чувство и представляет. что будет с этой женщиной через минуту. Он добродушно говорит ей: "Ты все обдумала, ставишь?». Та подтверждает свое решение и торопит его, спешит получить свой жирный выигрыш. "Ну, ладно-говорит парень-потом не плачь." И завертел свои наперстки. Остановился и женина туфлей прижала один наперсток -"Открывай!». Парень поднял наперсток, а там пустота. Женщина остолбенела. В глазах ее ужас и страх. Потом взрыв истерического вопля, слезы, потом просьба вернуть деньги. Оператор лишь успел сказать, что он предупреждал. Но тут к подъезду подлетела и развернулась милицейская машина. Из нее выпрыгнули несколько омоновцев. Это были те самые ребята, которые в смутное время штурмом взяли МВД с засевшими там стрелками, поливавшими их автоматным огнем из окон министерства. Знаменитые Рижские омоновцы. Наперсточники просто на глазах стали невидимками и испарились. А на производстве в это время стали работать наперсточники посолиднее уличных. Как-то чуть ли не по секрету разрешили создавать творческие коллективы, которым дозволено самостоятельно заключать хоздоговора с любым предприятием в СССР. Но не напрямую, а через финансовый отдел предприятия. Ведь работы предполагались под надобности этого предприятия. Ну, а там это соглашение должен подписать начальник финотдела. И вот тут уже "творцам" становилось не очень приятно. Этот начальник соглашался подписать только в том случае, если работы будут произведены через его кооператив, а за это его кооператив должен получить более половины сумы от заключенного договора. Деваться некуда, соглашались. Но в большинстве своем это были договора с постоянными партнерами по-своему или смежному министерству. Люди, заключавшие договора, давно знакомы, не раз бывали там и здесь в командировках. Чаще всего инициатором договора была противоположная сторона. Это руководители среднего звена какого-нибудь Московского или Ленинградского НПО. Сначала договор заключался, потом подписывался обеими сторонами и на этом все заканчивалось. В конце оговоренного срока сюда переводились, делились по рангу, и оговоренная заранее часть передавалась заказчику. Т.е. перемалывали госбюджет СССР. Поскольку все понимали, что это долго продолжаться не может-кончатся или деньги в бюджете, или власть, организовавшая этот грабеж, поэтому рвать надо не семь шкур, все, какие только есть. Но случилось и то, и другое. А почти мгновенно разбогатевшие шулера, поспешили вообще на всякий случай улизнуть из страны. Береженого бог бережет. И собрав все трофеи переехали, кто в США, кто в Израиль, а некоторые прикупили акции российских нефтяных и газовых компаний, отправились приумножать свои богатства на бесхозных недрах России.
На одном из вновь создавшихся из цехов НПО хозрасчетных предприятий на должность начальника отдела снабжения кто-то протолкнул молодого парнишку по фамилии Миша Киль. Но Мишка оказался молодым, но ранним и ушлым. Он вместе с таким же молодым комсомольским секретарем по имени Саша быстренько оформили свой кооператив, рассчитанный на изготовление продукции одного из участков завода. Киль директор, Саша менеджер. На место главбуха нашлась женщина, главбух крупного НПО союзного значения. Там она припасла неплохой капиталец, пока в стране все было мутно. Кооператив назвали «метиз». На заводе этот участок изготавливал метизную продукцию для всего НПО-винты, болты, шайбы, а заодно и штамповали некоторые элементы мебельных механизмов. Но в это время все цеха занимались решением не государственных задач, собственных, обеспечивающих администраторскую часть коллектива. А со сбытом было туговато, много оборудования простаивало и у генеральной дирекции притупилась бдительность. Этим воспользовались Киль и Саша. Каким-то образом им удалось вывезти все необходимое для метизов оборудование в соседнюю республику и там спрятать. А когда администрация спохватилась, собрали большую планерку и этот вопрос был поставлен на первое место. Вызвали Киля, а пока его нет, кто-то предложил заявить в ОБХСС и начать розыск станков. Киль все не появлялся. Генеральный директор приказал послать за ним гонца. Но тут кто-то из присутствующих сказал: «Поздно его искать, десять минут назад его рейс из Аэропорта вылетел в Израиль.» Все опешили, переглядывались, ждали, что предпримет Генеральный. Но он как-то не очень удивился, сказал, что сам займется этим делом и планерку закрыли. Генеральный и см был как-то расположен к Израилю, он пришел на завод недавно, на волне отторжения всего коммунистического, и сразу стал устанавливать связи с израильскими бизнесменами, выпускать для них продукции по их заказам. Через несколько месяцев все корпуса завода выставили на продажу. Половину литейного цеха выкупил кооператив «Метиз». Его теперь, в отсутствие директора кооператива возглавлял второе лицо-Саша. Вскоре в цехе появилось все вывезенное ранее оборудование. Вернулись рабочие, работавшие ранее на нем, поскольку работать им было не где. Потом тем же воровским путем прихватили где-то пресса, машину контактной сварки. Поскольку работы у технических специалистов тоже не было, мозги не требовались, то за бесценок они нанимали опытных и талантливых инженеров. Саша оказался не менее оборотистым, чем его шеф. Он наладил отношения с мебельщиками и, изготавливая продукцию практически за бесценок, мог предлагать ее по заниженным ценам. И кооператив набирал силы. А чтобы Саша не увлекся обогащением в отсутствие шефа, то Миша приказал взять на склад его мать. Фаина Борисовна, бывшая в советское время продавщицей, тщательно следила за сбытом. Была смотрящей над Сашей и главбухом и все докладывала сыну в Израиль.  Он там, как говорила мама, тоже не сидит сложа руки. Купил себе бензоколонку и сам заправляет машины. Но приезжать назад побаивается. А главбух была женщиной хоть и не их круга, не их веры, но не только очень красивой, но и очень ловкой. В их кооператив она попала благодаря своим капиталам, которые она сумела увести с большой фирмы, где в советское время работала главбухом и вложила их в эту фирму. Прошло еще несколько лет, опасность миновала, и Миша вернулся. Быстро разобрался в делах, нашел какие-то левые делишки у главбуха и уволил ее без права работать бухгалтером. Кто его знает, что его тут так поразило, как будто он не знал, кого берет в сообщницы. Но на ее место приняли своего человека, единоверца. Этому больше доверия.