Глава двадцатая. Чёрная Впадина

…Подходя к дому Савичевых, я сам не знал, что найду там. Я уже много лет не был верующим, но сейчас молитвы возникали в моей голове одна за другой. Я был не прочь произнести их все, только бы девочка оказалась дома. Цела и невредима.
 Пока я мчался на машине по улицам, успел немного взять себя в руки, и в голове прояснилось. После того, как вся эта чушь о магии и нумерологии нашла невероятное отражение в реальности, я мог поверить во что угодно. Как маленькая девочка смогла сопоставить невероятные факты и вывести из них логическое объяснение всему происходящему — оставалось тайной за семью печатями. Теперь, когда чудовищная картина принимала всё более четкие формы, мне снова требовались подробности. Я осознавал, что пятерых мертвых детей не вернёшь, но можно спасти последнего, а для этого мне требовалась та, что каким-то таинственным, непостижимым образом знала о мотивах убийцы намного больше моего — Майя.
Во дворе меня облаяла серая дворняга, но укусить не решилась, да и не смогла бы — морда у неё была добрая, как у жизнерадостных собак, лающих по привычке, а не от злости. Поэтому я прошел мимо, остановился на крыльце под ажурным козырьком, постучал. Дождь не прекращался и не ослабевал, пока я шел от машины до двери, весь вымок до нитки.
Открыла мне Валя, лицо которой раздулось от слез, глаз почти не было видно. На ней было надето два передника поверх синего халата, вероятно, по случайности. Волосы были не прибраны, разметались по белым плечам, взгляд её был слегка мутным от слез и бессонной ночи. Её старшая дочь выглядела чуть лучше, бледная, аккуратная, за день повзрослевшая. Не сомневаюсь, что она не отходила от матери ни на шаг и заботилась о семье все это время. Андрея дома не было. Он сразу после моего ухода с утра ушел вместе с волонтерами искать сына.
— Георгий Алексеевич, что случилось? — сразу спросила Валя, — есть какие-то новости?
— Нет, Валя, могу я поговорить с вашей племянницей?
— С Майей? — удивилась Валя, — но она ведь… Причем здесь она?
— Она дома?
— Да, она наказана, из комнаты почти не выходит. Идемте, но я по-прежнему не понимаю, почему вы снова решили поговорить с ней, появились какие-то догадки?
Я заметил одну любопытную вещь: старшая девочка не выказала никакого удивления по поводу моего визита, и заметно занервничала, когда её мать сообщила, что Майя не покидает комнату. Пока мы шли по коридору, её взгляд беспокойно метался. Очевидно, она что-то знала.
Что именно, стало понятно, как только Валя открыла дверь в дальнюю комнату и вскрикнула. Комната была пуста. Сердце моё упало. Всё же я надеялся, что здравый смысл победит, и девочке хватит ума не преследовать убийцу в одиночку. Но как только я увидел пустую спальню, сразу пришло чёткое понимание: Майя ушла за братом. Оставалось выяснить, куда именно.
Я подошел к раскрытому окну, осмотрел примятую траву прямо под ним. Даже под дождём след девочки легко прослеживался на рыхлой земле под раскидистой яблоней и, вероятнее всего, вел в лес. Окно дома напротив так же было открыто настежь.
— Ваш сосед Романов Артём, друг Майи, так?
— Да, — дрожащим голосом сказала Валя, — я не понимаю… Недавно они вернулись с улицы за полночь, дети были наказаны, им было запрещено выходить из дома, но…
— Куда они могли пойти? — этот вопрос я адресовал прямо Саше.
Валя изумлённо замолчала. Девочка стояла в дверях позади матери и явно нервничала, её пальцы теребили край темной косы. Когда я обратился к ней, она вздрогнула. Валя обернулась к дочери.
— Саша, ты что-то знала об этом?
Саша перевела отчаянный взгляд с матери на меня и обратно, сжала губы, лицо её побледнело еще сильнее, но вместе с тем на шее и ключицах выступили красные пятна.
— Я не знаю, куда они пошли, — проговорила она еле слышно, — знаю только зачем.
— И зачем же?
— Искать Руслана, точнее… — девочка явно мялась и смотрела на меня недоверчиво. Я сделал два больших шага к ней и решительно проговорил:
— Саша, твоя сестра и её друг сейчас, возможно, в смертельной опасности, мне нужна любая информация, которой ты располагаешь. Это серьезно, так что, расскажи всё, что знаешь, и как можно скорее.
Валя прижала дрожащие ладони ко рту и залилась слезами, но её дочь смотрела только на меня — испуганно, по-прежнему сомневаясь.
— Майя знала, что вы придете, — сказала она, наконец, — и просила отдать вам это.
Саша пересекла комнату, прошла мимо растерянной матери, открыла верхний ящик стола и достала карту Межмирья, поперек которой была красным фломастером нарисована семиконечная звезда.
Мне этот знак был хорошо знаком, я видел его над головой всех убитых. Я видел его на стене, начертанный углём. И это была вовсе не звезда, а ласточка.
— Это карта их выдуманного мира, — сказала Саша, — они играют в него постоянно. Представляют себя какими-то героями, разыгрывают сценки… Майя без конца пишет слова для друзей.
— Выдуманная страна? — спросил я слегка обескураженно, — как это относится к делу?
— Я не знаю, — Саша покачала головой, — Майя сказала отдать вам эту карту. Она была уверена, что вы все поймете.
Я опустил взгляд на карту. Она была нарисована простым карандашом, расширялась по мере того, как дети придумывали всё новые и новые локации, поэтому состояла из нескольких склеенных листов. По всей карте были разбросаны города, реки, она пестрила названиями мостов, лесов и озер. Разные области были раскрашены в разные цвета и так же названы.
— Мертвые Топи, — прочитал я, — Белая Крепость, Тайная Гавань, Туманные Земли, Беличий Мост…
«Я теряю время, — пришла в голову досадливая мысль». Я отложил нарисованную карту и оглядел комнату.
— Разрешите осмотреться?
Валя, вытирая глаза передником, кивнула. Руки у неё дрожали.
«Девочка знала, что я приду. Она знала в точности, где произойдут два последних убийства и нападение на Зубкову Маргариту. Она оставила мне карту для того, чтобы я разгадал загадку, которую без труда разгадали детишки, заигрывающиеся в эту странную игру…»
Я заглянул в шкаф, в стол, перелистнул несколько книг, брошенных на кровати, нагнулся и посмотрел под неё. За шторами, под столом, под лампой, с обратной стороны столешницы — везде было чисто. Вернувшись к карте, я заметил прерывистую линию, пересекающую её в разных направлениях. Над линией имелась надпись в нескольких местах, как на картах подписывают реки: «Путь Велариана». А потом я заметил, что линия обходит карту кругом, но не ровным кругом, а ломаным, с углами, которых было ровно семь. Мысленно соединив их, я вдруг ясно увидел ту самую семиконечную звезду, которую детской кровью на городской земле нарисовал Захар Кусыкин. Пришло то самое тревожное чувство, когда ответ вот-вот откроется, вертится совсем рядом, дразнит, словно полтергейст, то появившись, то ускользая.
— Майя увлекалась магией, книгами в стиле фентези?
— Ей двенадцать, — сдавленно ответила Валя, — конечно она увлекалась фентези…
— Властелин Колец, — сказала Саша, — это её любимая история. Она даже подарила эту книгу нашему соседу.
Я смутно помнил сюжет книги, которую прочитал, ещё будучи подростком. Помню только, что её герои постоянно куда-то шли, и было еще какое-то кольцо, в котором заключено вселенское зло… Следом, словно вспышка молнии, пришло яркое воспоминание: мой племянник, которому сейчас уже за двадцать, взахлеб рассказывал мне, что это кольцо можно уничтожить лишь в одном месте.
— Роковая гора, — сказал я, и сам удивился, что вспомнил название.
— Что? — изумилась Валя.
— Место, где обитает абсолютное зло, и только там можно его уничтожить. — Они безмолвно вытаращились на меня. Я отмахнулся. — Вы сказали, что дети пропадали допоздна?
— Лишь однажды. Они вернулись за полночь домой, жаловались, что их заперли на крыше хулиганы.
— Что еще они говорили?
Валя пожала плечами.
— Ничего особенного. Всё это вы уже слышали. Майя тогда сильно расстроилась, Андрей разорвал её доказательства, как она утверждала.
— Те самые, что она показывала тогда на беседе у меня в кабинете?
— Да. Какие-то карты, схемы, записи…
— Она говорила, что видела Тень. — Внезапно заявила Саша, — и Артём это подтвердил. Она говорила, что знает, где произойдет убийство, и даже пыталась объяснить это папе…
— Что именно она говорила, вспоминай.
— Это глупости, — в изумлении глядя на меня, вдруг сказала Валя, — всего лишь детские фантазии. В этом возрасте они такие впечатлительные, влюбчивые, полные уверенности в том, что могут разгадать все тайны вселенной, но…
В памяти мелькнула чёрно-белая фотография двух улыбающихся подростков, серебряный браслет с колокольчиками и чёрная ласточка. Засушенные георгины поверх костей, перерезанные запястья убитых жертв…
— А что, если я скажу вам, что все сказанное тогда Майей на допросе подтвердилось, и она в точности указала места убийства. Они все оказались верными.
Лица у обеих вытянулись. Валя вытаращила на меня зеленые глаза.
— Но… откуда ей было это знать? Она всего лишь…
— Маленькая девочка? — спросил я многозначительно.
— Кажется, — снова подала голос Саша, — я помню. Она что-то говорила про карту города и семиконечную звезду. Если наложить одно на другое, то станут известны места преступлений.
Я хорошо помнил об этом, и еще раз выругал себя за невнимание к показаниям детей двухнедельной давности. И вновь огляделся. Стойкое ощущение, что я в шаге от разгадки, буквально смотрю в упор, но не вижу, усилилось.
«Нужно смотреть внимательнее!»
— У вас обои отходят от стены, — заметил я невзначай.
Валя повернулась в сторону окна.
— Да, эта комната была кладовой и долгое время не отапливалась. Мы боремся здесь с влажностью, и…
Не дожидаясь дальнейших объяснений, я встал на стул и осмотрел отстающий край обоев, а потом увидел, что влажность тут совершенно ни при чем. Я протянул руку, вытащил зеленую канцелярскую кнопку, удерживающую лист обоев в вертикальном положении, и тут же моему взору открылась карта города, аккуратно приклеенная на голой стене.
Обои отпали. Я запоздало увидел место залома: этот лист открывали много раз, а потом аккуратно прикрепляли обратно на стену кнопкой. Под ноги мне мягко спланировал лист бумаги. Я поднял его и увидел руны, переписанные множество раз, а в нижнем углу был обведен кругом и несколько раз подчёркнут перевод — в точности тот, какой мне прислали из Москвы: «Для ласточки».
Последний кусочек паззла встал на место.
— Что это? — в полнейшем шоке спросила Валя.
— Полагаю, это доказательство того, что ваша племянница все это время говорила правду.
Под обоями оказалась распечатанная карта города. На ней красным маркером были отмечены все места преступлений, в точности там, где они совершались. Все эти точки были старательно соединены прямыми линиями, образующими всё ту же септограмму — ласточку. Центр звезды был помечен красным крестом.
— Последняя жертва для абсолютного зла, — пробормотал я, перепугав в очередной раз Валю и Сашу.
Вернувшись к карте Межмирья, я взял её в руки.
— Дайте иглу, циркуль, что угодно.
Саша тут же бросилась в свою комнату и через минуту протянула мне обычный школьный циркуль. Вернувшись к стене, я наложил карту Межмирья на карту города, стараясь, чтобы все углы семиконечных звезд сошлись хотя бы примерно. Потом проколол крошечное отверстие циркулем в центре септограммы, и взглянул на результат.
Отверстие на карте Межмирья указывало на область, раскрашенную черным. Надпись гласила «Черная Впадина». Отверстие на карте города находилось в районе лесов к юго-западу от последней городской улицы. В гористой местности, в двух часах езды от города.
— Черная Впадина, — сказал я, осознавая весь ужас ситуации, — я знаю, куда пошла ваша племянница и её друг, Валентина. Но совершенно не факт, что там и Руслан.
— Где они? — тихо спросила Саша.
— В Черной Впадине, — повторил я, — под это описание подходит лишь одно место в наших краях. Заброшенная шахта.
***
Тоннель уходил все дальше в тело горы. Вода скапливалась на стенах в маленькие ручейки, сбегающие на пол, собиралась в углублениях и ямках между рельс, и вскоре водосток перестал справляться с грунтовыми водами. Под ногами ребят захлюпала грязь, а потом и лужи. Чем дальше они шли, тем лужи становились глубже. Майя давно промочила ноги и вскоре привыкла к холодной воде, доходившей теперь до лодыжек.
Она оглянулась. Светлая точка входа пропала, должно быть, тоннель плавно поворачивал. В тишине, нарушаемой лишь их шагами и капаньем с потолка, не доносилось больше ни звука. Она, казалось, пожирала все, что могло звучать, поглощала, как ненасытный, вечно голодный зверь.
Тоннель имел гладкие серые стены, под самым потолком вдоль всего тела тоннеля шла широкая труба. («Вентиляция», — шепнул Стёпа). Под ногами постоянно попадались скользкие глиняные участки, кирпичи, кучи мусора и разломанные доски. Фонарик Кости выхватил из тьмы грязную оранжевую каску, какие-то большие шестеренки, проржавевшие и кучей сваленные у стены. Каменные своды были укреплены железными толстыми балками, но по пути все равно попадались обвалы, через которые приходилось перелезать.
В одном месте потолок обвалился так сильно, что гора камней почти завалила проход. Антон осторожно влез на кучу и подозвал остальных.
— Смотрите. — Он показал на лаз под самым потолком и гладкий склон по ту сторону обвала. — Похоже, здесь постоянно кто-то лазает. Видите, какая дорожка? Она не могла стать такой гладкой сама по себе.
— Или здесь часто кого-то волокут, — тихо добавил Костя.
Майя взглянула на него и встретила блестящий в свете фонариков взгляд. Она заметила кое-что еще, но другим не сказала, чтобы их не пугать.
 На стенах периодически появлялись белые линии. Короткие, строенные или сдвоенные. И линии эти не были начертаны поверх камня, они были высечены в нём. Линии казались свежими и белыми, потому что нанесены были значительно позднее, чем шахта была закрыта, и стены успели покрыться слоем грязи. Это были даже не линии.
«Это следы. — С содроганием подумала Майя, — следы от когтей».
— Камни по ту сторону влажные, — заметил Стёпа, — кто-то совсем недавно лез здесь, вода не поднимается настолько в этом месте.
Никто не ответил, потому что разговаривать дальше было опасно: можно было здорово струсить и в панике убежать назад. Поэтому Антон аккуратно пролез в дыру под самым потолком, а потом соскользнул с другой стороны. Послышался громкий шаркающий звук и стук осыпающихся мелких камешков. За ним последовали все остальные.
— Воды тут значительно больше, — хмыкнул Артём.
Грунтовые воды скапливались по ту сторону завала быстрее и доходили ребятам уже до коленей, а впереди их ждало еще одно открытие. Тоннель расширялся и раздваивался. Артём посветил фонариком сначала в правый черный зев, а затем в левый.
— Развилка. Что будем делать? — шепнула Майя.
— Разделимся? — предложил Антон, и, когда ребята синхронно взглянули на него, как на сумасшедшего, поднял руки в защитном жесте, — я пошутил. Хотел разрядить обстановку.
Артём сделал насколько шагов в сторону левого тоннеля, остановился в нерешительности, но потом все же медленно пошел вперед. Майя оглянулась на Антона, тронула его за руку, и он кивнул.
— Стой, — сказал он, выдвигаясь вперед, — не ходи один.
Мальчики приблизились к тоннелю и заглянули в него.
— Этот значительно меньше, и потолок тут более каменистый, не укрепленный балками, — сказал Артём.
— Под ногами илистое дно, — добавил Антон, — кроссовки увязают по щиколотку. А от воды поднимается пар.
— Некоторые тоннели здесь нестабильны, там могут быть обвалы или затопленные ямы. Возвращайтесь, — в тревоге сказал Стёпа. — Я нервничаю, когда вы там одни стоите.
— Мы всего в нескольких шагах, Стёпыч, — проговорил Антон, по голосу было понятно, что он улыбается, но тон оставался напряженным.
— Идем направо, — Артём уже шлепал по воде к ним, — скорее всего, этот тоннель заканчивается тупиком, судя по скопившемуся грунту под ногами.
Правый тоннель тоже был наполнен паром, поднимающимся от воды. Майя старалась не думать о скапливающихся в штольнях ядовитых газах и тёмных обрывах. Её успокаивал вид прозрачной воды под ногами и просматривающиеся сквозь неё рельсы. Пока они видны, им не грозит провалиться в какую-нибудь внезапную дыру.
— Пол уходит вниз, — заметил Стёпа, — я чувствую наклон.
— Вода скапливается в самом низком месте, — мрачно произнёс Костя, — надеюсь, нам не придется плыть.
По мере того, как друзья осторожно продвигались дальше, вода поднималась. Когда она коснулась шорт, Майя внезапно осознала, что от холода у неё сводит ноги, а тоннель все спускался и спускался. Идти становилось все тяжелее. Ноги увязали в илистом дне, черная плещущая гладь воды зловеще поблёскивала в тусклом свете, но выше пояса, к частью, так и не поднялась. Майя постоянно светила себе под ноги, чтобы не выпустить из вида рельсы, но от их шагов вода становилась мутной, и рельсы давно не просматривались.
Вскоре друзья поняли, что тоннель снова поворачивает, но на этот раз довольно круто. Настолько, что впереди обнаружился тупик и угол поворота направо.
 Артём внезапно остановился.
— Что это? — прошептал он, — вы видите? Впереди…
В кругляше его фонарика что-то было. Будто кто-то небольшого роста выглядывал из-за угла. Но фигура была не похожа на человеческую, а больше напоминала неясную расплывчатую тень.
Ребята инстинктивно прижались друг к другу. Плеск воды стал невыносимо громким, потому что остальные звуки исчезли. «Их съела тишина, — подумала Майя в испуге». А неясная тень впереди терпеливо поджидала их за углом.
Стёпа нагнулся, почти нырнул в воду, резко распрямился и швырнул вперед большой камень. Майя сильно вздрогнула и схватила его за руку, когда камень с громким стуком врезался в это, отскочил и вновь утонул в воде. Тень не шевельнулась. Артём решился сделать шаг вперед, остальные шли за ним по пятам.
— Тьфу, да это же вагонетка! — сказал он с облегчением.
Вагонетка, завалившись на бок, лежала прямо за углом. Из-под уровня воды слегка выступала гора черного угля, или переработанной породы. Должно быть, вагонетка давно-давно сошла с рельсов, упала, и по какой-то причине, её не стали поднимать. Или может быть её уронил поток воды, подмывший грунт под ней.
— Вы слышите? — спросил Стёпа.
Помимо плеска воды и их испуганного дыхания, в тоннеле появился ещё один звук — мерный, ненавязчивый шум, уже достаточно хорошо различаемый.
— Этот звук усиливался постепенно, — сказала Майя, — поэтому мы не сразу обратили на него внимание.
— Но что это? — спросил Артём.
— Похоже на шум воды…
Друзья завернули за угол и увидели небольшой подъем, а вскоре вышли к еще одной развилке.
— О, слава Богу, — выдохнул Стёпа, — здесь уже суше.
— Правая ветка уходит вниз, — сказал Артём. Он отошел на несколько шагов и, вытянув шею, вгляделся в тоннель, — смотрите, тут прямо целая река. — Мальчик сделал несколько шагов вперёд.
— Ты что, серьезно? — резко спросил Антон, схватив его за рукав, — не видишь, какое течение?
Майя чувствовала и видела, как вода огибает её ноги и плотным потоком устремляется вправо. Течение было достаточно сильным, чтобы сбить с ног взрослого человека и утащить в чавкающую тьму. Шум с каждым шагом нарастал.
— Я только загляну за угол.
Осторожно ступая, он подошел к повороту, одной рукой держась за стену тоннеля, широко расставив ноги, чтобы крепче стоять. На миг его голова скрылась за каменным поворотом, а затем Артём весь растворился в темноте, пропав из виду.
— Артём! — тревожно позвала Майя.
— Всё в порядке, — отозвался мальчик. Шахта причудливо исказила его голос двойным приглушённым эхом.
— Откуда берется вся эта вода?
— Грунтовые воды, — неуверенно ответил Стёпа, — конденсаты. Гора живая, это её кровь…
— Наверное где-то рядом водосток, — предположил Костя, — либо впереди действительно какая-то ужасно глубокая яма…
— Идите сюда, взгляните. — Голос Артёма снова донёсся из темноты.
Ребята переглянулись. Стёпа пошёл первым, остальные за ним, цепляясь за шершавую стену и друг за друга. Девочка старалась ступать туда, где из воды поднимался сухой край скруглённой стены. На повороте поток становился совсем бешеным, Майя буквально предвидела, как их всех сбивает с ног и тащит вниз, в какую-нибудь адскую яму. Шум воды перешёл в рёв, и теперь от него даже уши закладывало. Но когда они зашли за угол, увиденное повергло их одновременно в ужас и восторг.
— Охренеть можно! — воскликнул Антон.
Ребята вышли на край глубокой пропасти. Противоположная стена пещеры, по которой ползали кругляши их фонариков, была никак не обработана человеком, она ощеривалась неровным камнем и уходила вниз, в темные недра горы. По стене бежали несколько резвых кристально-чистых ручейков. Пропасть была шириной метра в четыре и невероятно глубокой: свет фонариков терялся в темноте, не доставая до дна. Майя посветила вверх и увидела наросшие сталактиты, свисающие далеко наверху, словно исполинские щупальца древнего окаменелого чудовища. Пространство над ними было таким гигантским, что тут вполне могла пометиться небольшая часовня.
Справа на самом краю валялось прогнившее деревянное ограждение, перемотанное полосатой лентой и прибитой табличкой: прохода нет!
Антон подобрал камень и швырнул его в пропасть. Звука приземления они так и не услышали: слишком громко шумела вода. Закручивающийся природной тягой ручей, шириной метра в два, по прорубленному им же желобу, с бешеной скоростью нёсся вниз. Срывался с края и стремительно падал, разбиваясь о выступающие камни.
— Пошли отсюда.
Осторожно ребята повернули назад.
— Стёпа, в этой шахте есть ствол? — спросила Майя.
Он покачал головой.
— Это горизонтальная шахта, — ответил Стёпа негромко, — здесь порода залегала на небольшой глубине прямо внутри горы. Шахтеры выкапывали эти тоннели по мере того, как добывали уголь. А пропасть — природный разлом. Скорее всего, он был здесь еще до того, как возникла шахта.
— Я представляю удивление рабочих, когда они докопались до такой глубокой дыры, — содрогаясь, произнёс Костя.
— Это объясняет, почему шахта до сих пор не затоплена, — сказал Стёпа, — вся вода стекает в пропасть и не скапливается в штольне.
Потянулись вязкие минуты. Вправо, влево, прямо по темной, сырой дороге, спотыкаясь о раскиданные, неожиданные в мутной воде кирпичи и кочки. От холода сводило челюсти. Майя куталась в олимпийку Артёма, дрожа всем телом. Они шли и шли, не разговаривая, друг за другом. Девочка постаралась вспомнить дорогу назад, но сразу потерялась в череде поворотов. Смогут ли они выйти их шахты, или окончательно заплутают в страшных коридорах?
— Чувствуете? — внезапно спросил Костя, — свежий воздух.
Вскоре ребята вышли на небольшое возвышение, потому что воды под ногами почти не осталось, но зато появился ужасный сквозняк, который прохватывал мокрые тела до костей. Майя обнаружила, что у неё стучат от холода зубы и сжала их посильнее. Ветер с тихим, зловещим звуком гудел в темноте.
— Смотрите, — сказал внезапно Костя, схватив девочку за руку.
Друзья остановились. Далеко впереди тоннеля снова виднелась развилка, но левый поворот слегка светился, словно за ним скрывался источник света.
— Может, мы вышли с другой стороны горы? — предположил Антон.
— Нет, — покачал головой Костя, — гора большая, мы идем всего около двух часов…
«Два часа, — в отчаянии подумала Майя, — и еще два часа дороги на велосипедах, а потом еще Бог знает сколько мы карабкались по лесной тропке в гору и дрались с Горским! Слишком много времени прошло. Слишком…»
— Идем, — решительно сказала она.
Стараясь ступать осторожно, девочка двинулась вперед. Фонарики они выключили и шли теперь прямо на свет. Стало понятно, что Костя прав, и свет этот ничего общего не имел с дневным. Слишком он был желтым и неровным, как пламя свечи. И потом, когда они вошли в шахту, хмурое небо уже гасло. Сейчас снаружи сгустились сумерки.
 Свет становился все ярче, Майя опасливо заглянула за угол, а потом не закричала, нет, она резко и громко вдохнула воздух. Лицо её отразило чистый ужас и еще сложную эмоцию горечи, облегчения, и скорби.
— Майя!
Не слушая, выдернув руку и чьей-то ладони, которая попыталась её схватить, девочка кинулась вперед.
Тоннель вывел их в небольшое помещение с остатками каких-то труб и заржавевших частей непонятного механизма. В помещении этом, должно быть, раньше находилась электрическая подстанция, на бетонных платформах, расположенных возле стены, когда-то стояли аккумуляторные батареи, которые заряжали электровозы, а в середине была прямоугольная яма в человеческий рост для ремонта этих электровозов, заполненная кристальной водой.
Сейчас платформы были пусты, все, кроме одной, на которой лежало безжизненное тело мальчика.
— Руслан!
Не заботясь о том, что голос её звучит слишком громко в тишине шахты, и может потревожить что-то, что не должно жить, Майя подбежала к брату.
Запястья и стопы его были целы, крови нигде не было, но, весь обмякнув, он лежал белый, словно простынь. В изголовье стояла оплывшая свеча, кругом импровизированного алтаря были нарисованы символы, ими были покрыты все стены помещения! В руки мальчика, сложенные на груди, была вложена черная карта. На этот раз без каких-либо рисунков. Просто черный прямоугольник.
Майя вырвала карту из рук брата и отбросила в сторону, схватила его за плечи, приподняла и пару раз хорошенько встряхнула.
Подбежали мальчики.
— Погоди, положи его обратно, — приказал Антон. Он тут же приоткрыл Руслану веки и посветил фонариком. — Зрачки реагируют, — сказал он, отдал фонарик Стёпе, прижал пальцы к шее мальчика, — и пульс есть. Он жив.
— Тогда почему он не приходит в себя? — по лицу Майи покатились слезы.
— Мы должны уходить отсюда, — в панике проговорил Костя, оглядывая символы на стенах. Глаза его были огромными от ужаса. — Мы нашли Руслана, теперь давайте уберемся отсюда как можно скорее.
— Согласен, — быстро сказал Стёпа, лихорадочно светя фонариком то в правый, то в левый рукав тоннеля.
— Почему он не приходит в себя? — снова закричала Майя, — почему он так лежит, что с ним?
— Майя, — Артём взял её за руку, мягко, но настойчиво развернул к себе, — Руслан жив, это главное, что с ним такое мы сможем понять снаружи. Нельзя здесь оставаться. Стёпа…
Но руководить было не нужно. Стёпа был самым сильным из них, и он уже поднимал Руслана на руки под голову и колени.
— Нет, так ты не сможешь долго его нести, — сказал Костя, быстро вытащил ремень из брюк и скомандовал, — возьми его на спину, а я привяжу сверху, чтобы не упал. Так вес будет распределен лучше, и ты не устанешь.
Майя помогала взгромоздить Руслана Стёпе на спину, Костя в спешке привязывал его ремнем к Стёпиной груди. Артём и Антон внимательно следили за тоннелями. Свеча мигнула, зачадила и погасла, догорев.
— Готово! Можем ухо…
Это произошло внезапно. Поверх голов ребят что-то пронеслось, бестелесное, большое, сильное и живое.
Майя почувствовала, как нечто задело её макушку, то же произошло с остальными, потому что они все разом пригнулись, вскрикнув. Артём выронил фонарь, который, отскочив от бетонной платформы, упал прямо в наполненную водой яму, мигнул и погас. И в этот же момент Антона, который стоял дальше от всех, будто схватили за ноги и дернули.
Мальчик упал лицом вперед, разбив себе нос о мокрые камни, закричал, выпустил фонарик из руки. Что-то протащило его назад в правый тоннель несколько метров и отпустило до того, как Майя, Стёпа и Костя направили туда свои фонарики. Девочка успела заметить огромную черную фигуру, метнувшуюся будто сквозь стену.
— Антон!
Костя кинулся к другу, чтобы помочь ему подняться, держа фонарик высоко над головой. Антон зажимал нос ладонью, сквозь пальцы капала кровь. Он ухватился за холодную руку Кости, но встать на ноги не успел.
Друзья услышали звук. Невозможно было понять, откуда он исходил, казалось, отовсюду! Тяжелое, рокочущее дыхание, похожее на предсмертные хрипы. Зловещее, издаваемое смертельно опасным существом, слишком сильным для пятерых маленьких детей.
Антон замер на полу, его глаза широко раскрылись от ужаса. Костя выпустил его руку и завертелся рядом, лихорадочно светя фонариком. Его луч хорошо выделялся в воздухе из-за витающей в нём мелкой пыльной взвеси и пара. Звук усилился, Майя тихо взвизгнула, испугав мальчиков еще больше, но её тонкий голос внезапно подействовал отрезвляюще.
— Где оно? — всё ещё вертясь на одном месте, в панике спросил Костя. У его ног сидел Антон, который больше не обращал внимание на окровавленное лицо, а только вертел головой и пытался смотреть во все стороны сразу.
— Мы должны уходить, пока оно не вернулось, — решительно проговорил Артём, — давайте, шевелитесь, идем!
— О, Господи, Боже, Боже… — без конца повторял Стёпа, подтолкнув Руслана повыше. Голова у брата Майи мотнулась из стороны в сторону, но в себя он так и не пришел.
Антон поднялся на ноги, они с Костей вместе попятились назад. Из противоположного тоннеля послышался громкий треск. Друзья стремительно обернулись, но в лучах фонариков ничего нового не появилось, все тот же залитый грунтовыми водами пол, влажные скругленные стены, и черный зев, уходящий вдаль под гору.
— Оно приближается, — сказал Антон высоким голосом, — вы слышите?
Мерзкий, хлюпающий, стонущий и вскрикивающий словно в бесконечной муке звук, многократно усилился. Теперь он исходил прямо от каменных стен. Майя оказалась зажатой между спинами мальчиков, которые обступили её и бездыханного Руслана с четырёх сторон. Артём бросил на пол рюкзак, быстро достал из него нож, и рогатки. Они вооружились, натянули пяты до предела и целились во тьму.
Но вдруг в монотонном, зловещем рычании Майя заметила цикличность. Звук повторялся раз за разом. Сначала он был тихим хриплым завыванием, затем следовало три захлёбывающихся всхлипа, потом пауза, и снова душераздирающий хриплый, длинный стон, пауза, два завывания, громкий натужный крик, и все повторялось заново. По кругу.
— Этот звук повторяется, — сказала девочка, — но эхо сбивает с толку, поэтому кажется, что звук каждый раз разный. Прислушайтесь…
Мальчики оглянулись на секунду на неё и застыли. Через минуту они убедились в том, что она права. Звук действительно повторялся. Артём сделал шаг вперед, в тот тоннель, где Тень попыталась утащить Антона.
— Что ты делаешь? Вернись! — громким шепотом проговорил Стёпа, но Артём лишь выставил ладонь в его сторону, прося тишины.
— У меня есть идея, — сказал он тихо и двинулся вперед, друзья сопровождали его «столбиками» фонариков.
Артём отошел на приличное расстояние, ненадолго скрылся во тьме, а потом вернулся в световые кругляши с каким-то предметом в руках. Когда он подошел поближе, вместе с ним и усилился звук, но потом он нажал на кнопку, и звук оборвался.
В руках у Артёма был старый кассетный магнитофон.
— Что за черт?! — воскликнул Костя.
Артём поднял растерянный взгляд от магнитофона в своих руках на друзей, и в этот момент из тоннеля, откуда пришли ребята, внезапно, шатаясь, появилась темная фигура, а за ней еще одна. Они выросли словно из-под земли: двое, люди из прошлой жизни, из жизни до чёрной шахты в горе.
Костя, первым узнавший их, прыгнул вперед, сам не зная, зачем. Дрожащий свет фонариков выхватил грязные, свалявшиеся длинные патлы, острые плечи, на которых болталась рваная футболка. Малашин! Не смотря на ужас, Майя испытала удивление. Они что, всё это время шли за ними?
— Мушка… жужжала…в сетку попала…
От хриплого, размеренного и прерывающегося голоса, у Майи по спине побежали мурашки. Она попятилась. Это был Горский.
Одежда на нём висела оборванными грязными тряпками. Он был мокрый до пояса: как и они все, шел по холодной воде. Пол лица у него было содрано в кровавое месиво среди которого блестел уцелевший глаз. Впалые щёки, исцарапанная лысая голова и волчьи глаза, огромные и безумные.
Виталий пошатывался, припадал на правую ногу, левую берёг. Майя ошалело оглядывала его с ног до головы снова и снова. Она не могла поверить, что он последовал за ними в таком состоянии.
— Я вижу, кувырки с обрыва не пошли тебе на пользу. — Неожиданно сказала она. Краем глаза она уловила, какое-то движение в темноте, сразу за спиной Виталия.
Горский осклабился. Окровавленная сторона его лица исказилась.
— Мелкая сучка, — выплюнул он шепеляво, будто падение в овраг лишило его нескольких зубов, — я тебя удавлю голыми руками, закопаю в этой шахте, и мне за это ничего не будет. Совсем ничего, потому что твои кости тут никто не найдёт.
Малашин засмеялся, но как-то нервно и совсем невесело. Он, остановившись за плечом Виталия, тревожно поглядывал то мимо ребят, то во тьму коридора, то назад. Сергею что-то слышалось, но он не был уверен, что именно.
— А силёнок-то хватит? — вдруг громко спросил Артём, шагнув вперед и становясь возле Кости.
 Маленькие, глубоко посаженные глазки Горского свирепо вперились в лохматый силуэт мальчика. Он посветил Артёму прямо в лицо, отчего тот поморщился, но решительности не потерял.
— Я запомнил: не вывозишь — не лезь. — Резко произнёс Артём.
— Тебе следовало бы поблагодарить меня за совет, — прошипел Горский.
Майя остро уловила опасность еще до того, как позади Виталия и Малашина что-то бесшумно завозилось в темноте. Она в ужасе смотрела поверх их плеч и просто не верила в то, что видела.
— А тебе следовало бы обернуться. — Звенящим от волнения голосом ответил Артём.
Должно быть, именно взгляды друзей, направленные мимо них, заставили Горского и Малашина медленно развернуться. Сам Виталий явно ничего не ощущал.
За ними из тьмы сырой промозглой шахты соткалось огромное, красноглазое существо и уставилось сверху вниз немигающим взглядом. Оно возникло из ниоткуда, просто появилось за их спинами бесшумно, стремительно, страшно.
Малашин весь скукожился, словно на него вылили ушат ледяной воды, а потом издал пронзительный, полный ужаса и смертельного испуга вопль. Сергей, не мешкая, резко развернулся, засучил руками и сорвался с места, разбрызгивая воду во все стороны. Его крики ужаса неслись по темных коридорам вслед за ним. Майя увидела, что Малашин выронил фонарик, который всё еще горел на полу, отлетев к стене.
Горский не кричал. Он застыл, запрокинув голову, с широко раскрытыми глазами. Единственное, что он успел выговорить перед тем, как острые, слово бритвы, когти пронзили его сердце внутри грудной клетки, было:
— Что за?! — А потом тело его неестественно дёрнулось и повисло в воздухе. Острые когти пронзили его насквозь.
Крик Майи был таким громким и пронзительным, что мальчики подскочили, а потом закричали и сами. Их крики подхватил гуляющий в штольне сквозняк и унёс прочь.
Сбросив обмякшее тело Горского в сторону, Тень повернулась к друзьям. Она была огромной, почти касалась потолка, в ширь занимала весь тоннель от стены до стены. Очертания Тени терялись во тьме, сливались с ней, растворялись. У неё были покатые плечи, длинные руки, спускающиеся ниже колен, как у гориллы. Вокруг тела её, словно кошку, обворачивал чешуйчатый хвост. Там, где должна была находиться голова, не было ничего, и Майя догадалась, что существо было горбатым. Голова находилась ниже линии плеч, там, где тускло светились красные точки, оттуда же исходило рокочущее дыхание. Существо не стояло на месте, оно покачивалось из стороны в сторону, и девочки услышала еще один леденящий звук: скрежетание. Она опустила взгляд вниз и увидела длинные блестящие когти, задевавшие мокрые камни штольни.
— Стреляйте! — закричала Майя, — стреляйте скорее!
Мальчишки вскинули рогатки. Антон далеко оттянул пяту и отпустил. Камень полетел вперед, миновал Артёма и будто провалился сквозь Тень. Еще один выстрел сделал Костя, и его камень так же не попал ни во что. Артём тем временем, находившийся ближе всего к существу, медленно пятился назад, всё еще сжимая в руках магнитофон.
Существо подняло лапу, в свете фонариков сверкнули три острых когтя,  оно замахнулось и резко ударило. Артём попытался отскочить, но длинные когти, оставившие белые полосы на стенах шахты, достали его наискось, от плеча до бедра. Магнитофон с неожиданно громким звуком упал на мокрые камни. Артём на одну невероятно длинную, вечную секунду выгнулся струной, поднявшись на цыпочки, словно в балетной сцене, вскрикнул от боли — лицо его исказилось мукой! — и упал.
— АРТЁМ!
— Отойди от него, тварь! — заорал вдруг Костя, ринувшись вперед.
С пола он поднял обломок доски, выставил его перед собой острой стороной, как копье, попытался ударить ею существо, но огромная Тень небрежно выбила доску из его руки. В этот момент Антон и Стёпа выстрелили из рогатки. Выстрел Антона снова оказался холостым, а камень Степы попал твари прямо в глаз, выбил его, и глаз, вращаясь и всё еще (невероятно!) светя красным светом, отлетел к стене, где и погас. Костя тем временем попытался оттолкнуть Тень, но она вновь широко полоснула когтями, и он вынужден был отскочить.
И вдруг случилось невероятное. Тень заговорила.
— Уходите отсюда, и останетесь в живых. Мне нужен лишь один, все остальные могут уйти. — Голос у существа был мелодичный, даже напевный, мужской, но высокий. Слова выходили слегка неясными и приглушенными. Когтистая лапа медленно поднялась и показала на скорчившегося на полу Артёма, — вот этот уже не жилец. Оставьте меня, уходите, и я сохраню вам жизнь.
Майя оттолкнула с дороги Стёпу и Антона, прыгнула вперед, дрожа всем телом. Она могла думать лишь об Артёме, который лежал в луже и не шевелился.
— Кто ты? — крикнула она во всю мощь легких, — говори, иначе я тебя уничтожу!
Последовавшая пауза была заполнена тяжелым дыханием мальчиков и страхом, потом Тень ответила нараспев.
— Я — тот, кто девять дней провисел на Священном Древе. Я, прошедший семь ступеней Посвящения, раздвинувший границы своего сознания, я тот, кто не побоялся перейти от слов к делу, кто доказал свою силу, мудрость и власть. Я — спаситель, я — маг, я — ангел во плоти. Мне даровано бессмертие! Я буду жить вечно, и буду вечно охранять вас от искушения и страданий. Отойди, девчонка, иначе разделишь судьбу своего друга.
Существо распростерло руки в стороны, став еще больше. Один немигающий красный глаз смотрел прямо на Майю.
— Майя, уходи оттуда! — крикнул Стёпа.
— Тебе для этого был нужен мой брат? — спросила она дрожащим голосом, — чтобы избавить от страданий?! Ты для этого убивала других детей?!
— Твои уста не достойны произносить эти слова, девчонка, ты не ведаешь, о чем рассуждаешь.
Тень обернулась к Артёму, лежащему подле её ног, протянула к нему когтистую лапу. В темноте по-прежнему было плохо видно, свет от фонариков был слишком слаб, чтобы открыть тайну загадочного существа. Еще немного и оно коснётся Артёма страшными бритвами когтей.
Майя внезапно, абсолютно не к месту вспомнила Красную Крепость, посреди теплого леса, облитую закатными лучами уютного солнца. Зимний вечер, темный кабинет биологии и жест мушкетеров, решивший, что она тоже должна играть в Игру. Сугроб, в который её так давно опрокинул Артём, его румяные с мороза щеки и две родинки под ухом. Лихой танец, на который её пригласил Антон, добрую улыбку Стёпы и россыпь белых подснежников в мокрой проталинке. Карточку Незримой Богини, подаренную Костей и взгляд его янтарных глаз. Снежинки, которые падали на щеки, пока Артём обнимал её посреди школьного двора в последний снегопад. Его черные глаза, его кудрявые непокорные волосы, пахнущие мылом.
Дрожащие в собственной робости и одновременно решительные слова, повторённые многократно в полутьме разными мальчишескими голосами: «Я люблю тебя, Майя».
 «Иногда достаточно просто показать решительность. Даже если страшно или больно, ты всегда должен быть готов дать отпор. Я никогда не поверю, что у писателя не найдется слов. Они найдутся для любого случая, даже для самого страшного…»
Девочка почувствовала, как мощное, болезненное, разрывающее чувство поднимается из её груди к щекам вместе с обжигающим румянцем, сметая жалкий страх и инстинкт самосохранения, всякие доводы разума. Майя набрала воздуху в грудь и громко крикнула:
— Это я тебя создала!
Тень замерла, как ей показалось, в недоумении и плавно повернулась обратно. Девочка сделала шаг вперед, оказалась почти вплотную к неведомому опасному существу, так, что почувствовала затхлый, несвежий запах, похожий на гнилостное дыхание. Она запрокинула голову, чтобы смотреть в единственный красный глаз и твердо проговорила:
— Я изгоняю тебя, уходи туда, откуда ты появилась, и никогда больше не возвращайся! Ты не сможешь тронуть Артёма, ты не сможешь тронуть никого из нас, потому что я — Незримая Богиня, и я изгоняю тебя навсегда из этого мира! Убирайся!
С каждым словом голос девочки становился все громче, пронзительнее,  он заполнял все темное пространство шахты от пола до потолка, от стены до стены, по всему телу тоннеля! Последние слова Майя кричала так громко, как только могла, а потом выставила перед собой ладони, будто отталкивая Тень, изгоняя её навсегда.
Ей показалось, что сквозняк штольни треплет на ней голубые, нежные, длинные одежды. Она ощутила на коже шёлк, нежнейший шифон и еще какие-то невероятные ткани, которые ткали на своих искусных станках, а потом вышивали вручную лесные эльфы: ткани из гибких стеблей ив, прибрежных, зеленых трав, растущих на песке Мрассу и воздуха, бездонного небесного пространства.
Её тело больше ничего не весило, она левитировала — ЛевиОса, а не левиосА! — преодолела гравитацию! Могущественная, (от дружбы, от любви!) Майя превратилась в Незримую Богиню.
Вспышка и оглушительный хлопок заставили Стёпу, Костю и Антона закричать и пригнуться. Майя слегка вздрогнула, когда что-то со свистом на огромной скорости пронеслось в сантиметре от её правого уха. За её спиной что-то на долю секунды вспыхнуло. Потом грохнуло еще раз. Тень перед ней застыла на мгновение, а затем медленно завалилась назад и шумно упала на каменистый пол штольни…
***
…Я увидел их спустя час блуждания в мокрой темноте. Сердце моё упало, детей было не трое, их было семеро: один, привязанный к спине толстяка, судя по всему, был без сознания. Еще два мальчика стояли поодаль, еще двое лежали на полу в луже без движения. И девочка! Я узнал их, они сидели в моём кабинете месяц назад.
У меня возникло стойкое ощущение, что я пришел поздно. Как можно тише я подкрался к поперечному тоннелю и выглянул из-за угла, держа пистолет наготове. Но они не заметили бы, даже выскочи я прямо перед ними. Всё внимание детей было приковано к высокой нечеловеческой черной фигуре, занимающей все пространство тоннеля от пола до потолка.
«Что за черт!» — ошеломленно пронеслось у меня в голове.
Сперва мне показалось, что это медведь, но света было слишком мало, чтобы разглядеть его подробнее. Да и откуда мог взяться медведь так глубоко в шахте?! И потом, я же своими глазами видел дневник в доме Кусыкина…
 От вида существа мороз продирал по коже. Прямо перед ним стояла маленькая девочка с грязным лицом и пыльной золотой косой, в мокрой одежде, облепляющей её тело. Стояла, ничуть не робея, смело глядя ему прямо в глаз. «Почему-то один!» — снова потрясенно подумал я. А потом она закричала так пронзительно, какие-то странные, абсурдные слова. Я хотел предупредить, чтобы она уходила, но голос застрял в глотке. Существо тем временем подняло исполинскую лапу, при этом задев стену с противным скрежетом, замахнулось. И тут ко мне пришло понимание: у меня есть лишь доля секунды, чтобы предотвратить трагедию.
Перед моими глазами в какой-то абсурдной круговерти, пронеслись лица отца и матери, брата, племянника, отца Макария и моей Людочки. Я вдруг ясно осознал, что вся моя жизнь двигалась к этому моменту. Что всё мною пережитое готовило меня для этого мгновения. Я должен был оказаться здесь, в шахте, чтобы спасти семь невинных душ! Никогда ещё я не ощущал себя таким нужным вселенной, таким необходимым, и самому себе не принадлежащим.
Я вспомнил всех этих детей, с перерезанными запястьями, обескровленных, изломанными куклами лежащих в мученических позах, вспомнил тела с глубокими ножевыми ранениями. Во мне вскипел гнев. Такой сильный и всепоглощающий, что тело, проигнорировав разум, стало действовать само.
«Ну уж, нет, дрянь. Сразу семерых ты не получишь…» — мелькнула последняя мысль. Позже я подивился собственной безрассудности: стрелять в темноте, совсем рядом с ребенком было чрезвычайно рискованно.
Прицелившись в единственный красный глаз твари, я выстрелил ровно в тот момент, как девочка прокричала: «Убирайся!» и сделала резкий жест двумя руками. Клянусь, между её ладонями я увидел вспышку света, которой, конечно же, быть там не могло. Золотистые волосы взлетели справа от её лица. Если бы она сделала случайный шаг, я бы застрелил её, но она осталась стоять, словно пригвождённая намертво к этим мокрым камням.
Послышался вскрик. Пуля врезалась во что-то, что было неживым, и, судя по звуку, металлическим, но существо неуклюже отпрянуло от ребенка. Я быстро прицелился, на этот раз метя ниже, в середину тела монстра, и выстрелил. На этот раз звук был правильным, с каким обычно пуля влетает в человеческое тело. Существо покачнулось и свалилось навзничь с грохотом, отразившимся многократно в гулком подземелье…

***
… Майя все таращилась и таращилась на упавшую огромную тушу целую вечность, пока не услышала стон.
Артём пришел в себя, очнувшись от шока. Девочка тут же кинулась к нему, приподняла его голову, заглянула в глаза.
— Как ты? Дай взглянуть.
К ним торопливо подбежали друзья. Костя осветил фонариком окровавленную футболку Артёма, на которую было страшно смотреть.
— Отойдите, — гаркнул знакомый голос, и Майя подняла голову, впервые заметив, что в шахте они больше не одни. Она узнала следователя, приходившего к ним в дом сегодня утром.
Он оттолкнул в сторону Костю, присел возле раненного мальчика, быстро и профессионально осмотрел его. Под футболкой оказались длинные глубокие порезы. Двумя часами позже врач скорой помощи сообщит заливающейся слезами матери Артёма, что лезвия скользнули в паре миллиметров от жизненно важных кровеносных сосудов на шее и чудом не задели селезенку, пройдя наиболее глубоко именно в правой стороне живота.
Асанаев лишь мельком взглянул на Горского, бесформенной кучей лежащего рядом: ему хватило секунды, чтобы понять — парень мёртв.
— Георгий Алексеевич, Артём будет жить? Пожалуйста, скажите!
Смелость — странная штука. До тех пор, пока она не проявится в самый критический момент, ты можешь даже и не подозревать, что она имеется. Сейчас по лицу Майи одна за другой катились слезы, голос походил на жалкое мяуканье, не было сил даже подняться на дрожащие, замерзшие ноги. И сейчас её определенно нельзя было назвать смелой.
— Большая кровопотеря, — сухо ответил следователь, — эй, парень, снимай рубашку, моей будет маловато. Нужно срочно его перевязать.
Костя без лишних вопросов отдал свой фонарик Стёпе и принялся расстегивать пуговицы.
Пока Асанаев осматривал и перевязывал Артёма, мальчики подошли к Майе. Антон обнял её, пытаясь утешить, от этого слёзы потекли ещё сильнее. Стёпа и голый по пояс Костя потрепали её по плечу. Девочка размазывала по лицу сопли и все никак не могла остановиться. У неё начиналась истерическая икота.
— Майя? — донеслось слабое и внезапное из-за спины Стёпы.
Руслан открыл мутные глаза и вяло пошевелился.
— Руслан!
Она кинулась к своему братишке, помогла ему слезть со Стёпиной спины. Они усадили Руслана на одну из бетонных платформ. Он был словно пьян и плохо соображал.
— Где… что случилось? Почему так темно?
Майя могла только обнимать его и шептать, что все будет хорошо.
— Ты сможешь идти самостоятельно? — спросил подошедший следователь. В крепких руках он держал Артёма. Майя не могла оторвать взгляда от кровавых кругов, расползающихся по его футболке и стремительно пропитывающих рубашку, которой его перевязали. Лицо его, в ореоле черных кудрей, бледным пятном выделялось в темноте.
— Я… да, кажется, смогу, — промямлил Руслан.
Медленно, поддерживая друг друга, они шли обратно. Определенные трудности возникли, когда пришлось протаскивать теряющего сознание Артёма через узкий лаз над обвалом. Майя на всю жизнь запомнила эту дорогу по заброшенной шахте. Никогда ей не было так страшно перед смертью, никогда! Ни в момент столкновения лицом к лицу с Тенью, ни потом, вплоть до глубокой старости.
Свежий воздух пахнул на них внезапно, на фоне глубокой подземной темноты, аркообразный выход казался более светлым и… живым. Майя взглянула на обмякшего в руках Асанаева, окровавленного Артёма, дотронулась до его холодной руки.
— … Вы помните Шир, мистер Фродо? — прерывающимся от слёз голосом прошептала она. — Скоро придёт весна. Расцветут все сады. И птицы будут вить гнезда в орешнике. И наши будут сеять ячмень на низинных полях. И есть первую землянику со сливками. Вы помните вкус земляники?..
Следователь, нёсший бесчувственного мальчика, как-то странно глянул на неё. Рука Артёма в дрожащих пальцах Майи так и не двинулась.