***

Хоть, это и - неправильно; но я, все-таки советую сразу скачать
- вот это.
Wdfiles.ru

ПЕРВЫЕ СТРАНИЦЫ.

001 Н О ПЕРВЫЕ СТРАНИЦЫ СТР 126 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/5354757
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/5354757/001 Н О Первые страницы стр 126 17 06 2023.doc

ПЕРВАЯ ГЛАВА.
ВОСХОЖДЕНИЕ К ИСТОКАМ.

002 Н О ГЛАВА 1 ИСТОКИ 1 ТЕКСТ СТР 246 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/3adacbe
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/3adacbe/002 Н О Глава 1 Истоки 1 текст стр 246 17 ...

003 Н О ГЛАВА 1 ИСТОКИ ТЕКСТ 2 СТР 130 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/1ecbc85
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/1ecbc85/003 Н О Глава 1 Истоки Текст 2 стр 130 17 06...

004 Н О ГЛАВА 1 ИСТОКИ ТЕКСТ 3 + Д МАТ СТР 75 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/e5df65b
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/e5df65b/

005 Н О ГЛАВА 1 ИСТОКИ ТЕКСТ 4 + ДОП МАТ СТР 97 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/a95ad7c
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/a95ad7c/005 Н О Глава 1 Истоки Текст 4 + доп мат...

ВТОРАЯ ГЛАВА.
Восемь с половиной нелицеприятных картин
о современной медицине,
написанных…
в ожидании...
выздоровления.
С послесловием
006 Н О ГЛАВА 2 КАРТИНЫ 1 2 3 4 СТР 197 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/051e9ad
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/051e9ad/006 Н О Глава 2 Картины 1 2 3 4 стр 197 17 06...

007 Н О ГЛАВА 2 КАРТИНА 5 И 6 СТР 173 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/a45d99b
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/a45d99b/007 Н О Глава 2 Картина 5 и 6 стр 173 17 06 ...

008 Н О ГЛАВА 2 КАРТИНА 7 И 8 + ДОП МАТ СТР 263 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/88f7452
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/88f7452/

009 Н О ГЛАВА 2 КАРТИНЫ КАРТ 9 СТР 77 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/e8700b5
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/e8700b5/009 Н О Глава 2 картины карт 9 стр 77 ...

Это информация о том, где и в каком файлообменнике находятся мои авторские оригинальные варианты текстов этой электронной рукописи.

Ну, если нет времени на длинные тексты, то вот это.

для Прозы ру.
Оригинальный текст.
HUNTER НЕИЗВЕСТНАЯ ОНКОЛОГИЯ 1994 1 ЧАСТЬ СТР 291 19 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/f13f032

И, вот это - читать.
Почему?
Да потому, что то… что вы увидите в ПрозеРу, это есть не мой оригинальный текст.
Это их стандартное видение текста.
А они, видят текст очень и очень иначе,
чем это вижу - я.
Прислушайтесь к моему - совету.

С уважением J.J.

 
Hunter.






НЕИЗВЕСТНАЯ
ОНКОЛОГИЯ…

ИЛИ

путешествие в…

...«СТРАНУ – БОЛЕЗНЬ».







На правах рукописи.

При необходимости иметь
электронный документ,
просьба обращаться к автору  по т. 92 68 13

сейчас новый (7 949) 071 465 05 15
Это ДНР губерния РФ.



1994 – 2002
Донецк
Правка 2022-2023 для «Проза РУ».

Неизвестная онкология…
или
путешествие в...
...«Страну БОЛЕЗНЬ»
1994 – 2002
Правка
2022 2023.


Аннотация.

Плохого…
в нашей жизни
 – хватает!
Кому-то, ощутившему на себе… все «прелести и заботу» нынешнего здравоохранения… - такая книга будет полезна, так в ней они смогут найти ответы… на непростые вопросы, касающиеся ЗДОРОВЬЯ и БОЛЕЗНИ…, а возможно…. и найти смысл… в жизни - без лечения… или - во время лечения… или - после лечения.
И, решив для себя, что эта книга должна быть - написана и - издана…, должна попасть в розничную продажу…, что эта книга должна быть на вашей книжной полке… - я должен вас сразу же предупредить Вас и избавить Вас от иллюзий.
Книга «Неизвестная онкология или путешествие в Страну-БОЛЕЗНЬ» посвящена отнюдь не профессии «онкология»… и ее темным, неизвестным для больного, сторонам, о которых просто не мешало бы знать, прежде чем тебя привяжут к операционному столу! Она о – человеке. И,о том, как он (заболевший больной человек) воспринимает свою болезнь (речь идет о «хронической опухолевой болезни») когда
она только – начинается…
когда она уже в – «разгаре»…,
и когда она… уже - победила…
Эта книга, не столько о медицине, сколько об анализе и объяснении сложных взаимоотношений между «Врачом» и «Больным»…, не столько о том, как лечить себя от болезней, сколько о том, что человек (даже больной человек) может и должен - сам решать свою судьбу, может и должен быть - хозяином своей жизни, не полагаясь ни на чьи советы.
Ну, а «онкология», это просто наиболее демонстративная, для показа болезни, область медицины, где лечение почти всегда граничит с экспериментом… бля! и где самый расхожий термин
– а, давайте попробуем - это!.
"ah, sit scriptor experiri - hoc!".
Латынь
Именно здесь, в этой закрытой от всех области медицины какой является «онкология», некоторые врачи, увлекшись «борьбой с РАКом»…, как то вдруг! забыли, что «…они работают для больного ченловека...» и что медицина – это «...очень особая область человеческих отношений, где больной человек... это, прежде всего - ЧЕЛОВЕК! и личность... и лишь потом... «поломанный механизм», который нужно уметь (и, главное! знать - как…) - исправить.
Ведь ЧЕЛОВЕК, заболевший больной человек который хочет выздороветь (лучше говорить так, чем употреблять безликое слово - «БОЛЬНОЙ», ставшее синонимом… ущербности) - всегда был и останется
главным действующим лицом медицины!
Без него, нет: ни - врачей,
ни - медицины…,
ни ее
 - успехов…,
ни ее
 - поражений…
Без него - …
И, цель книги, постараться объяснить людям, которые приходят к врачу, что «ЧЕЛОВЕК – это звучит гордо!»… И, одновременно, научить вас\их - «азбучным истинам болезни», чтобы в разговоре с врачом, в ситуациях, когда необходимо решить вопросы о собственном здоровье (оплата, лекарства, операция, льготы, инвалидам и т.д.) которые во многом определяют: и - качество жизни, и - саму жизнь… Чтобы эти знания, почепнутые Вами из этой книги о Стране БОЛЕЗНЬ… помогли Вам самим решать для себя - как правильно поступать в той или иной ситуации, когда Вы, столкнувшись с болезнью, должны сами для себя определить: «ЧТО - делать?» и «КАК – делать?». И главное, чтобы Вы, в диалоге с врачом о совеем здоровье могли бы быть как равноправная сторона, которой также небезразлично, что с ней будет после того, когда болезнь будет - побеждена…
или же у медицины…
ничего - не получится….
Сейчас об этом совсем забыли… - врачи…
Сейчас об этом уже не помнят…
больные заболевшие люди…
Не помнят…
…и не - знают…

***

Кому-то… такая книга, в которой сплошь знания «о плохом»…
- не нужна!
Не нужна – вообще!
Но, такая книга - уже есть. И она, уже нашла своего читателя… И, даже... ну почти заняла свое скромное место на книжной полке, рядом с другими книгами…
Поэтому.

Вот тут, нужно - пояснение.
Книга «Неизвестная онкология или путешествие в Страну-БОЛЕЗНЬ» уже давно живет своей особой жизнью в сети.
И, у нее есть - свои поклонники.
Тема, к сожалению, несколько скандальная, но, тем не менее, многие хотят знать больше, чем это - разрешено.
Слишком всё - сложно.
Особенно - сейчас.
Война.
*****.
Триабзацамата.
В этом 2022 году, я предпринял последнюю правку текста и убрал (по моему мнению) темные места. Вернее, расширил текст на 2 - 39 страниц, чтобы эти темные места были хоть как-то понятны человеку, вообще далекому от медицины… и не имеющему медицинского или биологического образования.
Поэтому, вот это (тот текст, что сейчас выложен в «Проза РУ»), это тот давний текст, который был мною написан в 1992 – 2001 годах, тогда он был еще – «просто текст»…
Я посчитал, что именно его нужно поместить на литературный форум «Проза РУ» и в формате «Проза РУ».
Почему?
А все из-за того, что в этом литературном ресурсе (при всей его демократичности и удобности) тесты как - дети в интернате.
Они - одинаковы по оформлению.
Здесь - нет места: иллюстрациям, сноскам, вставкам, вариантам игры с гарнитурой шрифта и его цветами…
В общем, просто - текст.
Предполагается, что красота текста, в нем – самом. Без всяких украшений и… прочего. Читатели, читают текст, как - просто текст.
Всё - одинаковы.
Видимо, так задумано авторами-создателями ресурса «Проза РУ», чтобы вас, читатель, ну ничего не отвлекало от… мыслей и сюжета (если он - есть).
Возможно, так и - нужно.
Только - мысль автора.
И, одинаковость.
Чтобы все авторы – были… в
 - одинаковом положении.
Оценивается: сюжет, развитие сюжета, мысль, персонажи, описание природы и т.д. умение автора говорить и думать, наличие ошибок…
При этом, никто в «Прозе РУ» не мешает (как вариант саморекламы) дополнить текст - ссылками на другой текст, находящийся (как вариант) в файлоприемнике.
Желающие, (те кто почувствовал\почувствует желание увидеть мой оригинальный авторский текст правки рукописи в  2021 – 2022 гг.. после прочтения этого чистого от иллюстраций варианта текста), могут пройти по указанной ссылке и уже самостоятельно скачать мой авторский текст 2021- 2022 года со всеми авторскими прибамбасами и причудами.
Но, и в этом то же польза от текста в «Прозе РУ», Где нет - украшений и прочего антуража. Так как при такой подаче текста, в нем…
явственно и четко видна идея…
Поэтому, я решил, что будет правильным,- выложить в этот формат вариант рукописи 1994 – 2002 года.
Она – проще.
Она – понятнее, что-ли.
Она - прозрачна.
Есть же разница видеть и рассматривать - голого человека
и…
человеке в одежде?
Хотя, и то и то – интересно.
Так вот.
Это - ранний вариант.
Ну, почти - из самых первых.

 

И он, имеет свои – плюсы.
В нем нет - ничего постороннего, что отвлекает на…
Одновременно, в нем же можно дать (что я, и - делаю) ссылки на файлообменник, где находится правленая рукопись (её последний вариант) «Неизвестная онкология или путешествие в Страну-БОЛЕЗНЬ 2018 – 2023 гг..»
Ранее, вариант рукописи «Неизвестная онкология или путешествие в Страну-БОЛЕЗНЬ 2018», достаточно успешно прожил четыре года своей жизнью, прячась в «Одноклассниках» на моем сайте «Максименко Иван Иванович 1957», так как из сети его буквально выталкивали недоброжелатели.
Я, их - пронимаю.
Официальной онкологии, такие тексты (ну прямо скажем) как - швабра в жопу…
Попасть на сайт «Одноклассники» где есть ссылки на файлообменник «Сервис My-Files.SU» в на котором я храню рукопись «Неизвестная онкология… 2018», можно и сейчас из поисковика «Яндекс», вбив в поисковую строку «Неизвестная онкология 2018 скачать.».

ИВан Иванович Максименко - Заметки | OK.RU
ok.ru›profile/579570110000/statuses/all
Иван Иванович Максименко. 64 года. Место проживания - Донецк, Украина. Заметки.

И там, пройдя в «Заметки» - увидеть ссылки на эти тексты в файлообменнике.
Но, это, если вдруг будет интересен и вариант рукописи «Неизвестная онкология 2018». Так сказать, чтобы увидеть - как рукопись… росла и менялась от правки… до - правки…
Я же настаиваю, что самый интересный и самый лучший (как по мне)  – это мой последний вариант.
Ссылки на то как найти и скачать оригинальные тесты из файлообменника\файлообменников обязательно будут в этой рукописи для ресурса «Проза РУ» на который я выложу этот правленый мою  самый первый вариант «Неизвестная онкология» 1994 в «Прозе РУ», вкрапив их в текст рукописи ««Неизвестная онкология 1994 - 2002 гг».

Это…
…вот такой нехитрый литературный прием…
чтобы прорекламировать - самого себя!
И, одновременно (если это, кому- то будет - интересно), это возможность увидеть - «лабораторию творческого процесса».
Как по мне, то я был очень удивлен - тем, как я правильно мыслил в те далекие 1994 – 2002 годы.
Исправляю грамматические ошибки
и… удивляюсь.
Ай да - молодец.

***

Итак.
Книги бывают – всякие…
…и на любой вкус…
Книг – много.
Другое дело, что книги сейчас - не популярны… и читать их почти никто… не умеет и не любит.
Отвыкли.
Буду надеяться, что этот ранний вариант моей электронной рукописи\книги, хоть кем-то, но всё же - будет прочитан.
Что же касается - меня, то мне (ни это - ни странно), моя книга мне - нравится.
Но, она - специфическая и об очень специфических вещах.
Поэтому, Я, ее автор, прошу принять мои извинения тех, кого я лечил лично и кому не смог помочь из-за недостаточности знаний. Или же потому, что рьяно выполнял инструкции и советы старших товарищей…, не зная всего того,
что я знаю о профессии «онкология» - сейчас.
Я, также прошу простить меня тех, кто найдет в этой книге… - описание своего жизненного пути через «Страну-БОЛЕЗНЬ»… или путь кого-то из своих близких… и, для Вас… это будут очень неприятные воспоминания…
Я, также приношу свои извинения тем, кто сочтет, что книга написана - зря… и время, потраченное на ее чтение, оказалось… - зря потраченным временем.
Но, более всего я виноват (уже виноват, потому что рукопись написана и живет своей жизнью) перед теми, кто - прочтя эту книгу (должны быть и такие) при реальном столкновении с реальной онкологией, почувствует на себе, что реальность… - еще хуже…
И, конечно же, я буду очень и особенно виноват перед теми, если те кто ее станет - читать… уже больны - «хронической опухолевой болезнью» и уже знают что это такое - на себе… И, им (по карме…, или по воле БОГА…, или про линиям судьбы на ладони…) этот путь через Страну БОЛЕЗНЬ уже пришлось начать… И. для них…эта «хроническая опухолевая болезнь…» уже часть их жизни…. И им очень нужны - ответы. Нужны! И, сейчас…
И, даже, ответы на многие вопросы уже ими…
почти - найдены…
Найдены…
Точка «А» - пройдена.
И теперь, нужно (таковы правили этой злой игры) будет пройти этот путь - до конца.
От точки «А»… к точке – «Б»…
Другого варианта – нет.
Осталось только определиться по поводу найденных ответов.
«Правильные они!?»…
Или …не - «очень правильные!?».
Книга…
именно - для Вас.
Для тех, кто оставлен
«один на один» - с болезнью.
Один – на один.
РАК…
Этот диагноз - меняет…
…всё и вся!

 

 

Неизвестная онкология…
или
путешествие в...
…«Страну БОЛЕЗНЬ»
1994 — 2002
Правка
2022 2023.


КНИГА ПЕРВАЯ
«CAVE CANEM».

Список текстов
или
оглавление.

Текст Аннотация.

Вместо предисловия.
Текст. О пользе неведения.

***

Часть первая.
Текст. Пленник «Страны-Болезнь».

***

Часть вторая.
Текст. Восемь с половиной
нелицеприятных картин
о современной медицине,
написанных… в ожидании…
выздоровления.
С послесловием…
Картина первая.
«Привычка, от которой больше вреда,
чем... пользы».
Картина вторая.
Театр «Одного актера».
Картина третья.
«Тяжесть принятия решения по...
подсказке… постороннего».
Картина четвертая.
Шаг – в…
…«никуда».
Картина пятая.
Инструкции, за которыми всегда можно - спрятаться…
или
люди…
...на «конвейере здоровья».
Картина шестая.
Ненужные ценности
ненужной победы.
Картина седьмая.
«Pia fraus»  и… закономерности опухолевой болезни,
о которых больной человек узнает...
...на самом себе.
Картина восьмая.
«S – фаза» опухолевой болезни.
Картина девятая,
неоконченная…
«…О большой и малой печали…
....с послесловием…»

***

Часть третья.
Текст. «Трудно быть богом…
или
мои личные претензии
к выбранной профессии»
Претензия первая.
Профессия «ВРАЧ»…
или
правила, о которых узнаешь
только после 10-15 лет работы
в здравоохранении.
Претензия вторая.
Цена диплома
или
деонтология под микроскопом.
Претензия третья.
Три уровня молчания.
Претензия четвертая.
Призраки палаты № 6.

***

Послесловие к первой книге.
Текст. «Территория негуманности...
или
многоточие,
предполагающее
осмысление прочитанного.

***

Ссылки на файлы в файлообменниках
Неизвестная онкология
или
путешествие в...
«Страну БОЛЕЗНЬ»
Правка
2018 — 2023


 

Неизвестная онкология…
или
путешествие в...
…«Страну БОЛЕЗНЬ»
1994 — 2002
Правка
2022 2023.



О ПОЛЬЗЕ – «НЕВЕДЕНИЯ…»
(вместо предисловия.)

«…Искусство продлить жизнь - это искусство
не сокращать ее…»
Сенека.
***

«…Христиане особенно хорошо знают, что любопытство есть первородный грех и исконное зло в человеке.
Стремление умножить свои познания, тяга к мудрости с самого начала были на пагубу человеческому роду; это и есть путь, который привел человека к вечному осуждению…»
Мишель Монтень.
Опыты. Том 2. стр.180.
***

Перед вами книга «Неизвестная онкология… или путешествие в… Страну – БОЛЕЗНЬ».
У нее - достаточно странное и, в то же время… страшное название.
Причем, настолько странное и страшное, что это название, теоретически, уже может быть серьезным поводом и не покупать эту книгу  вообще, а - купив ее, даже и не начинать эту книгу - читать...
И, причин для этого, более чем - достаточно.
Причем… - серьезных!
Ведь за словами «ОНКОЛОГИЯ», «БОЛЕЗНЬ» - могут скрываться такие особые темы, о которых лучше, по возможности, знать - немного.
Ничего радостного, хорошего… они просто - не сулят.
Когда в 1994 году писался цикл статей «Неизвестная онкология», именно онкология, (причем реальная, не - книжная и…) и судьбы реальных больных людей, которые мне пришлось прослеживать по толстым историям болезни при написании своей незащищенной кандидатской диссертации, во многом повлияли на мое новое понимание: - и медицины… и того, что такое:
- «…ответственность врача - перед пациентом, за то, что он с ним - делает,
что такое ответственность врача перед пациентом за то, что он ему - говорит,
что такое ответственность врача перед пациентом за то, что он врач
 ему (пациенту, больному заболевшему человеку) - советует…».
Именно этот диагноз и судьбы сотен и сотен больных людей, ставших пленниками БОЛЕЗНИ и заложниками медицины (заложниками врачей…, заложниками здравоохранения) во многом явились для меня весомым доводом в пользу того, чтобы не очень кичиться своей профессией – «врач–онколог-хирург» и за глаза называть и саму медицину (и, в большей степени, наиболее сложную ее часть, профессию «онкология») – «Страна – БОЛЕЗНЬ».
Недаром написано в Вечной Книге:

"Во многой мудрости много печали;
кто умножает – знания, тот умножает - скорбь."
Ibi est multus of tristitia in multa sapientia; qui multiplies scientia multiplies dolor
Латынь.

***

Мы - не ходим в касках, хотя теоретически, всегда что-то может упасть на голову: кирпич, сосулька… метеорит…
И, уж тем более, никто не посыпает перед собой асфальт песком, когда на улицах гололед…
Все знают, что в реке, на море и даже! в собственной ванной, можно, теоретически, очень просто утонуть - но, тем не менее, стремятся отдыхать именно на берегу моря или реки...
Все знают, что автомобиль - это механизм повышенной опасности и аварии на  дорогах уносят больше человеческих жизней, чем все болезни одновременно - но от этого, количество желающих приобрести автомобиль - нисколько не уменьшается.
Наоборот.
Машина – это удобно!
Машина – это престижно!
Машина – это одна из основных характеристик благополучия семейного бюджета!
Ну, а если кто-то, покупая машину, начинает думать о ней не как о благе, а как о своеобразном билете «на тот свет» или на больничную койку!… - то такому человеку уже место в психиатрической клинике!
Он - болен!
Причем болен, серьезно.
Хотя, мечтая о машине, копя на нее деньги и! даже отдавая их в кассу, предвкушая счастье стать владельцем новенького автомобиля – все прекрасно осведомлены,
Что, во-первых - придется ездить по безобразным дорогам…,
что, во-вторых - есть водители просто пьяные, а есть вообще никакие… и это означает, что принцип «береженного Бог – бережет» - здесь просто бесполезен...,
и в-третьих, машина, это уже - головная боль
и почти… член семьи.
И, главное, машина, это всегда - проблема, так как она постоянно ломается, причем в самое неподходящее время…
А еще, но это уже что-то неотъемлемое, что-то вроде кармы или неприятного приложения к машине - есть техосмотр, сотрудники ГАИ непонятные законы о правах и обязанностях участников дорожного движения…
И, все это… лучше всего воспринимать как…- атмосферное явление…или как нечто такое, с чем спорить и воевать… просто бесполезно.
В общем, к машине, если обо всем этом постоянно думать - лучше даже и не подходить…
Причем, и к такси – то же, потому что…водитель водителю – рознь…, а внешний вид машины – еще ни о чем не говорит…
Поэтому – лучшее ходить пешком!
Хотя, и тут - свои проблемы и опасности…
Мало ли что?
Вдруг, поскользнешься… и - подвернешь ногу?
Или на голову что-то - вдруг! упадет…что-то - большое и тяжелое…
К примеру, самолет…
Ведь, и самолеты, иногда… - падают!
Причем, не просто - иногда!
А, так как подробности этого «иногда!», всегда усиленно смакуются падкими на сенсации телевизионщиками и журналистами СМИ! – «Как это — происходит!?» и «Что… после этого остается…» - известно во всех своих жутких подробностях – всем. Всем!
Но, знания о том, что иногда эти перелеты и этот вид транспорта может быть очень опасен для здоровья и даже для жизни!!! – всегда отходят на задний план, когда очень нужно быстро преодолеть громадные расстояния.
Более того, когда очень надо – из всех возможных видов транспорта, всегда выбирают - самолеты!
Ведь пока самолеты еще никто не проклял и не запретил…
И это - очень верное решение проблемы!
Ну, а о плохой стороне этого перелета, о проценте вероятности «плохого» и даже «фатального», могущего иметь место при таком способе передвижения - никто особо думать не старается.
И, даже!… не вспоминает!
Зачем?
Зачем - думать о плохом?
Плохого… просто не должно - быть!
И, вообще!
Чем мы хуже - всех!!!
Авось - пронесет.
Поэтому, садясь в самолет, все мы больше думаем о своих делах…, о том, будет ли - погода благоприятствовать полету, о том - как все там уладится… и т.д.
Ну а если кто-то, садясь в самолет, вдруг! потребует для себя индивидуальный парашют или книгу о том, как следует себя вести в экстремальных ситуациях на борту…- то он будет очень и очень смешен.
Все понимают (и это общеизвестные правила общеизвестной игры с жизнью под названием - «жизнь на АВОСЬ») – что!.. что перед бедою… практически все… равны…
И если вдруг!!! – вдруг…катастрофа!!!… и самолет… « вдруг!» начнет гореть или на высоте одиннадцать тысяч метров!… « вдруг!» начнет, не дай Бог, … разваливаться на куски – в равно беспомощном положении окажутся - все: и те «кто все - может»: – супермены, специалисты, знающие как устроен самолет, люди, имеющие опыт вождения и летные часы, люди прыгавшие с парашютом, люди, прошедшие специальные курсы по выживанию, люди, читавшие особые книги и т.д. и те, кто никогда об этом даже и не думал: бизнесмены, домохозяйки, дети…
Потом, кто-то возможно - скажет, что… «…это - «рок»! Это - «фатум»! Это - «судьба»! Это - «злое стечение обстоятельств»! Это - «злая кара»… Это – «воля Господня»!... Это – «так на роду было написано»... и т.д.
Но это, уже будет...
 - потом!

***

С поездами, та же - история.
Иногда, поезда сходят с… - рельс.
Однако, невзирая на то, что этот факт - также никто не скрывает, ни у кого, из садящихся в вагон даже не возникает ни капли желания поинтересоваться: - «Страхует ли железная дорога - своих пассажиров?», «Каков размер – страховки?», «Как она выплачивается в случае возможного несчастья?»…
Особенно, в свете того, что на железнодорожном билете не принято указывать - фамилию, имя и отчество пассажира!
Зачем!?
Мы настолько привыкли что поезд – это средство передвижения не только повышенной безопасности, но и… максимального комфорта: СВ, вагон-ресторан, чай в купе, казино, кинозал…, что…, что воспринимать передвижение по железной дороге как некую угрозу для жизни или здоровья – мы просто не можем.
Н е    м о ж е м!
Ну, а если вдруг! что-то такое, что-то абсолютно непредвиденное… - то опять же, все равны перед судьбой, все равны… - перед злым стечением обстоятельств, все равны… - перед Богом!
Поэтому, садясь в вагон с большими и маленькими чемоданами, никто о плохом не думает…
Есть проблемы более реальные: обратный билет, опоздает ли поезд, как сложится поездка, все ли получится из того, что запланировано…
Есть дело – и его нужно сделать.
Это - самое главное!
А еще – путешествие по железной дороге, это возможность поговорить, за рюмкой водки или коньячка о – важном\инеочень, со случайным попутчиком…
Ведь не обязательно плохое, которого так много, должно случиться - именно с нами?
Хотя сейчас, и это уже ни для кого не секрет, бардака на железной дороге - хватает…

***

А, вообще…
А вообще, в этом мире - достаточно зла!
Более чем - достаточно!
Но это, отнюдь не повод - бояться жить!
Наоборот!
Это напоминание, постоянное напоминание, что жизнь дается - только один раз, что она – уникальна! и прожить ее нужно так - «что бы не было мучительно больно…»!
Причем, жить именно - сейчас, ничего не откладывая - «На - потом».
Ничего!
!
И не надо, пытаясь разобраться в линиях своей судьбы, следовать глупым прогнозам астрологов, предупреждающих о критических днях, гадать на кофейной гуще…, засаленной колоде карт…, читать заумные книги о карме...
Надо - жить!
Надо жить, пока мы - живы!
Хотя то, что мы называем «жизнью» – это и не жизнь, если посмотреть на все достаточно непредвзято и объективно.
В лучшем случае - это лишь своеобразный бег от одной проблеме к другой...
В худшем – это одна и та же проблема, только в различных ракурсах…или что-то похожее на игру… «игру в жизнь», причем по правилам, придуманным - не нами и даже, зачастую, вообще нам - неизвестным...
Но, так живут - все!
И, значит - так надо жить нам!!!
И, вообще… – что будет завтра не ведомо никому!
Поэтому…
Поэтому, нечего забивать себе голову - всякими страхами.
Зачем!?
Все - должно обойтись!
Все должно уладиться - само собой.
Ведь если думать…о плохом…?!
Ну, а завтра, это - завтра!
И до этого - «завтра», еще нужно - дожить…
И это, даже - не философия!
Это - стиль жизни!
Это - один из основных законов нашего бытия и, даже!!! существования всего сущего на этой земле!
А, коли так, то какой смысл тратить время и деньги на то, чтобы точно знать дату… этого - «ВДРУГ!»…, и причину этого - «ВДРУГ!»…, и как это - будет… и многое-многое другое…!
Ведь что суждено, того - не избежать!
Что написано на – роду, то и - будет!
И никуда от этого - не деться.

«Плохое», в равной степени, входит в жизнь и того, кто к нему - абсолютно готов (высококлассные водители разбиваются на трассе даже чаще, чем - новички!), и к тому – кто даже и ведать не ведает, что где-то есть - камень, готовый… упасть и… убить… насмерть…
или
«…Аннушка уже купила подсолнечное масло
и не только купила,
но даже и - разлила…»
или
где-то… уже… лежит…
арбузная корка…
…поскользнувшись на которой…

***

Перед вами книга «Неизвестная онкология или путешествие в… Страну – БОЛЕЗНЬ».
У нее достаточно странное и, в то же время, страшное название.
Причем настолько странное и страшное, что это название (теоретически), уже может быть серьезным поводом и не покупать эту книгу вообще, а – купив, даже и не начинать ее - читать.
И причин для этого - более чем достаточно!
Во-первых.
Во-первых.
 - эта книга, даже уже исходя из самого ее названия - не для развлечения.
За словами «ОНКОЛОГИЯ», «БОЛЕЗНЬ» - могут скрываться такие особые темы, о которых лучше, по возможности, знать немного или не - знать ничего.
Как правило, эти знания – знания о плохом…
А, такие знания
еще никого
счастливее… не сделали.
Поэтому…
Во-вторых…
Во-вторых,
- БОЛЕЗНЬ, как тема,
достаточно - неинтересна.
Есть куда более интересные темы: рыбалка, охота, отдых, работа,… женщины… жизнь!! И жизнь - яркая, восхитительная, насыщенная планами и победами, жизнь - в которой многочисленные и разнообразнейшие удовольствия!!!, как тема, практически не может быть - исчерпана!
Н е    м о ж е т!!!
В ней - радость общения с друзьями, близкими.
В ней, возможность - познавать, возможность – учить и учиться, возможность - передавать свои знания другим...
В ней - счастье видеть, как твои знания, твой опыт, твои открытия… становятся необходимыми!
А еще, в ней - свобода!
А еще в ней - право на реализацию любых интересов и желаний: познание тайн природы…, глубин веры и религий…, внезапное открытие для себя великой мудрости прошлых цивилизаций…, самосовершенствование в выбранной профессии…, достижение вершин в спорте…, самоутверждение в искусстве...
На фоне ЖИЗНИ, пусть даже насыщенной проблемами, но искрящейся своим живым солнечным светом, болезнь, как тема для общения между людьми, интересной быть - просто не может.
Слишком - интимно…
Слишком - личностно…
И…
И очень, очень - больно!
И, вообще…
Вообще говорить о болезнях, это - дурной тон.
Ну, кем нужно быть, чтобы - с радостью и энтузиазмом, не упуская ни малейшей подробности, выслушивать человека, рассказывающего о том, как он – болел…, как он не мог при этом даже – пошевелиться…, как у него кружилась голова и его – тошнило…, как его кормили, словно маленького - из ложки…, как подносили судно… или выпускали катетером – мочу…, как ставили - клизму...
Это может быть достаточно важно и интересно для собеседника, если он также - болен, причем болен схожей болезнью… или для врача, который на работе.
Но, что в этом может быть интересного для человека – здорового!? Особенно, если он: молод, силен, удачлив… И, главное! знает о болезнях только…
понаслышке.

«…Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог!
Его пример другим наука,
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
«Когда же черт возьмет тебя!»

Так думал молодой повеса…

Это, из - «Евгения Онегина».
Так воспринималась проблема отношения к болезни среди молодой и здоровой части общества в восемнадцатом веке и самим А. С. Пушкиным и его современниками.
Так воспринимается она нами и сейчас, живущими в веке двадцать первом…, так она будет восприниматься и через тысячелетие нашими потомками, если конечно, ученые не придумают что-нибудь… эдакое!
Поэтому, эта, вскользь брошенная мысль, более чем фраза из знакомой каждому, еще со школы, поэмы – это часть нашего миропонимания.
Пока мы - молоды, все мы, в чем-то, похожи на – Онегина… А, когда – стареем, то, в большей степени, на его - дядю…
Ведь мы – такие же!
Для нас, живущих в мире ЗДОРОВЬЯ, пока мы - здоровы, сильны, удачливы, молоды, красивы… тема болезни, как предмет беседы…, как тема для общения… или…как повод… «убить время» - просто не имеет право на существование.
И, не надо спрашивать – «Почему?»
Аргументов, в правильность именно такого отношения именно к этой теме – более чем достаточно!
В общем – эта тема нам малоинтересна, уже потому - что мы здоровы! И она просто не может быть темой для беседы… уже потому, что…
что она нам… - неприятна!
В-третьих.
В третьих
 – болезнь, вообще нечто… противоестественное!… нечто чуждое жизни!… нечто - даже отрицающее ее..., нечто - похожее на приближение… смерти…
А, говорить о смерти…
В-четвертых.
В-четвертых
- больных, и это даже не секрет, больных мы - боимся! Боимся - потому, что «ЭТО» вдруг! - может перейти на нас и мы…тоже… - заболеем…
Боимся, потому что от этого «вдруг!», никто - не застрахован.
В-пятых.
В-пятых
- они («больные») резко непохожи на нас: и своим видом… и своим поведением…
А, непохожесть!, это уже - угроза!
В-шестых.
В-шестых
-  это напоминание,… напоминание нам, здоровым и сильным - сегодня, что мир… нашего… ЗДОРОВЬЯ… - не вечен. И, однажды…все может вдруг! - измениться!
Причем, измениться - к худшему!
В-седьмых.
В-седьмых
- здоровый – это здоровый! А, больной, это - больной… И, если «не повезло» и если «вдруг!» - заболел, то это уже - твои проблемы! Только - твои! И, жаловаться – бесполезно! Жаловаться – не кому!
И, ничего предосудительного в таком понимании проблемы - нет. Так на это смотрит - общество. Так оно учит видеть эту проблему нас – здоровых.
И мы с ним… не спорим!
Зачем!!!
Зачем
«воевать с мельницами»…
В-восьмых…
В-девятых…
В общем, пока мы здоровы, эту тему даже лучше и не пытаться затрагивать, так как какие бы гуманные принципы не культивировались в обществе и как бы не втолковывались в наши головы с самого детства… понятия и критерии «добро», для всех нас болезнь - это БОЛЕЗНЬ. И это… всегда страшно!
Страшно, какой бы она - ни была!
Маленькая...
Большая…
Своя...
Чужая…
Ведь болезнь, это путь через - страдания…, боль…, потерю… собственного достоинства… путь через больничную койку, операционный стол…
Это некое… начало… умирания, путь… от жизни… к - смерти…
Причем самый жестокий и самый жуткий путь!
Особенно если болезнь… длится и длится?
Особенно если болезнь – неизлечима!
…и это знают - все.

***

Но, истина в… другом!
Общество, в котором мы живем, создано здоровыми людьми и, именно, для - здоровых.
Больным, слабым – в этом обществе трудно!
Очень трудно!
Больных и слабых - это общество терпит, но - не любит.
Не любит, когда ты - беден.
Не любит когда ты - богат.
Более того, оно - таково, что в нем…
даже здоровым, не очень - уютно.
Даже здоровые и сильные - обязаны каждый день доказывать и себе и всем остальным, что они имеют право и на это общество, и на саму жизнь в этом обществе…, и на уважение к себе…
Таковы законы общества, которое мы создали… и которое - создало нас. И как бы ни пыжились философы, официальные религии и общественные институты, пытаясь привить нам ценности большинства и их приоритетность перед нашими мелкими ежедневными проблемами – «своя рубашка всегда будет ближе к телу, чем некое общественное пальто».
Поэтому, для всех нас, на первом плане, вначале - личное, свое…, а уж потом (если останется время), его можно потратить на кого-то…
Поэтому…
Поэтому… мы всегда - очень и очень заняты.
Заняты - собой…
…заняты - своими проблемами…
В общем, у нас – дела…и нам - не до болезней!!!
Нам надо - все успеть!
Надо - жить!
Надо - спешить!..
Надо спешить - делать добро.
Надо, надо, надо...
И, останавливаться - нельзя!
Каждый наш новый день никогда не должен быть похож
на прожитый!
Да он и, не - похож.
Проблем столько, что только успевай поворачиваться…
Ну, а кроме этого…
Но, кому нужны… наши… трудности…
Поэтому…
Поэтому, тема болезни - навсегда останется особой темой и ее - всегда будут стараться избегать.

***

Итак, отношение к болезни в обществе - двойственное!
Болезнь – есть…
 и одновременно… ее - нет!!
Она – есть!
Нет человека, который бы не знал - ЧТО ТАКОЕ БОЛЕЗНЬ.
Нет человека, который бы ни разу не был бы болен - сам, который бы не видел как кто-то из его близких - болеет.
Как и - нет! (и просто - не может быть!) человека, который бы не ухаживал за «больным», который бы не посещал больничной палаты…, который бы не видел бы больницы… или не имел представления о том, что там вообще - делается.
Чаще всего, это узнают на себе или своих близких, и эти знания (к сожалению), всегда неприятная реальность, Реже - узнают из кинофильмов, книг или по рассказам.
Но, невзирая на это, БОЛЕЗНЬ – есть… и ее - одновременно… нет!
Все знают, что она - существует!
Что она - реальность!
Что она – неотъемлемая часть нашей бренной жизни!
Но!
Но, в тоже время, все стараются о болезни - не думать, о болезни - не говорить и, вообще! Вообще, даже знать о том, что это такое - стараются как можно меньше!
И, это при том, что… знать, знать это - надо!
Все - болеют.
Все - будут болеть.
Болезнь – неизбежность.
Никто не застрахован от того, чтобы, вдруг! - не заболеть и не попасть в больницу…
Тем более, что поводов для этого - более чем… достаточно
И это, при том, что БОЛЕЗНЬ воспринимается нами, как нечто - неотвратимое!… нечто из того, что - свыше! И это неотвратимое… - практически никому не избежать…
Н и к о м у!
Особенно если ты уже – достаточно пожил…
И, это - понимают!
Понимают - все…
И, понимая это, все мы воспринимаем болезнь… достаточно… философично… - как некую плату за радость жизни, причем - без особых заламываний рук и…
То есть - почти без эмоций!
Что всем, то и - нам.
Почему?
Это - особый вопрос, это - особая тема… и поэтому об этом… не сейчас, но несомненно, что все мы воспринимаем болезнь вообще (и наши личные болезни - конкретно) - именно – так.
Причем, и врачи – тоже.
Откуда в нас такое странное «двойственное» отношение к болезни?
Это настолько непростой вопрос, что даже попытка на него ответить – это уже тема особого исследования.
Но, несомненно, такое двойственное отношение к болезни оттуда - откуда в нас, неискоренимые даже цивилизацией, остатки дикого первобытного страха перед неизвестным…, непостижимым…, страшным…?
Возможно…, это - «..заложенная в наших генах вековая народная мудрость, учащая, что если говорить «о плохом», думать «о плохом»… то это «плохое»… обязательно – сбудется»?
А может быть, это – «…простое человеческое желание… - жить. Жить, пусть в - маленьком, но в своем - уютном и удобном мирке, в котором нет… ни - страхов, ни - войн, ни - болезней, ни - особенных сверхпроблем?»
Версий может быть - много…
Очень много…
Но факт, остается – фактом,
и пытаться его отрицать – трудно.

«…БОЛЕЗНЬ - есть!
И, одновременно, ее - нет…».

И здесь, уже ничего поделать - нельзя.
В общем, как бы там ни было, на теме «болезнь»
всегда будет лежать - табу!
И это табу, официальная политика молчаливого большинства,
 пренебрегать мнением которого, индивиду…
- нежелательно…

***

Перед вами книга «Неизвестная онкология или путешествие в… Страну – БОЛЕЗНЬ».
У нее достаточно странное и, в то же время, страшное название. Причем настолько странное и страшное, что это название, теоретически, уже может быть серьезным поводом и не покупать эту книгу вообще, а – купив, даже и не начинать ее - читать. И, причин для этого более чем - достаточно…
Нет!
Нет!
Вот так категорически утверждать, что читать ее не - надо, Я, как автор - не могу.
В этом мире существует целый бизнес на книгах, в которых описываются последствия катастроф, маньяки и их жертвы, жуткие казни, войны, вампиры, мрачные миры внеземных цивилизаций и т. д. – читать которые на ночь не только не рекомендуется людям слабонервным, но и вообще - всем. Но, тем не менее, их - читают, они - нарасхват, они – бестселлеры… по их сюжетным основам снимаются кинофильмы…
А еще, есть книги просто - не интересные. Есть книги – бесполезные Есть книги - обязательные для чтения. Есть книги из школьной программы. Есть – энциклопедии. Есть книги, ставшие ненужными еще или уже при жизни автора. Есть – мемуары. Есть – биографии. Есть - многотомные издания, которые просто подавляют своим многотомием и внушительностью… Есть - тоненькие книжечки стихов…
Есть - литература настоящая!
Есть - литература современная!
Есть - новая литература!
Есть - авангард…
…который будет понятен только потомкам!
Кроме этих книг, есть особо скучные книги, в которых только законы и комментарии к ним, постановления правительства, правила безопасности на рабочем месте, правила безопасности движения, инструкции – которые интересны только для специалистов.
Покупают и читают их только в случае крайней нужды, когда… по всем этим книгам нужно сдать, экзамен… на право вождения автомобиля или получить допуск к работе.
Нельзя сказать, что они - нарасхват.
Но, когда в доме – беда (невзирая на не интерес к ним) их читают «от корки до корки», особенно когда предстоит - судебное разбирательство… или после того, когда оно уже - завершено.
Иногда их читают люди, живущие по принципу:
- «Лишних знаний - не бывает»
Non est extra scientia
Латынь.
или по принципу
 - «Никогда не зарекайся… ни - сумы..., ни - тюрьмы!».
Numquam iurare... non-summa..., no - carcere
Латынь.

Одним словом, любая книга – всегда находит своего читателя.
Так вот.
Предлагаемая вам книга «Неизвестная онкология или путешествие в Страну – БОЛЕЗНЬ»…, несомненно книга о «плохом».
Такую книгу лучше всего держать подальше и от - детей… и от - взрослых…, так как она, одновременно может быть отнесена к литературе, читать которую на ночь просто-напросто не рекомендуется…, и, одновременно, к литературе которую читают только тогда, когда в этом уж будет страшная необходимость, не ранее. И, одновременно, с полным правом - к такой литературе, которую прочесть - не мешало бы, так как в ней идет речь о вещах важных, вещах касающихся каждого и о этих вещах (мало ли что?) не мешало бы иметь свое собственное мнение заранее, до того… как - «жареный петух клюнет» или наступит это неприятное «ВДРУГ!!!». Ведь о болезни…, о медицине…, и о многих других очень сложных и противоречивых разделах человеческого бытия (судопроизводство, уголовный кодекс, поведение в экстремальных ситуациях…) - знать надо.
Н а д о!
Однако - немного!
Не более, чем - все!
Мало ли что…
Но, это – только одна сторона проблемы.
Причем – лучшая!
Есть и другая, причем, более привлекательная - не знать вообще!
Вообще – ничего!
И это - то, что выбирают - чаще…
Причем почти – все, и абсолютно - добровольно.
Почему?
Во-первых, потому, все мы живем в странном предубеждении, что
«не знать о плохом – это благо!»
«non scire quod malum est, benedictionem!»
Латынь.

Во-вторых, «НЕ ЗНАТЬ!» то есть - активное неприятие плохого и вообще - «не интерес к знаниям» вообще…, особенно! к знаниям - негативным…
приветствуется в обществе.
Таким людьми - легче манипулировать…
В-третьих, любой «не интерес» к негативным знаниям, в нашем обществе – считается чуть ли не абсолютной нормой!
В-четвертых, «неЗнание» - воспринимается более благосклонно,
чем – «Знание»!
В-пятых, знания, стремление знать больше чем - разрешается, инициатива… – могут иметь самые печальные последствия…
Есть даже поговорка:
«Много будешь - знать, скоро - состаришься».
«Du wirst viel wissen, du wirst bald alt werden."
Латынь.
???

Хотя правильнее будет вот к этому, бля! утверждению - «абсолютно добровольно»… и этому странному тезису - «Не знать – благо!», будет
более конкретная и более логичная ее интерпретация.
«Нас, приучили…
…так - жить»

Нас «приучили жить»… в тени этого тезиса что - «Не знать – благо», всячески внушая, что малейшее отступление от него, это - плохо!
И, это «приучили»!!! – правда.
Более того, нас - заставляют так жить!!!
Нам - стараются внушить, что так жить - «правильно»: вначале родители, затем в школе, затем в армии, затем на производстве…
Так для нас строятся: газетные статьи, телевизионные репортажи.
Так считают - наши президенты…, политики…, депутаты…
В общем, с самого раннего детства и до глубокой старости, мы живем в этом странном тумане - «Много будешь - знать, скоро - состаришься», даже не пытаясь из него - выбраться.
Кому-то - очень удобно, чтобы мы жили, ни о чем особо - не заботясь, уверенные в том, что уже за нас: «все – решено!», что за нас – «волнуются!», что о нашем благе «…пекутся особые службы (президент, Верховна Рада, кабинет министров, армия, милиция, врачи и т.д.)… и поэтому нас, уже потому что мы живем в этой стране! и уже потому - что есть они (те что - вверху), ждет только - хорошее…»
В общем... за нас - думают,…за нас - решают…
И, за нас решили, что «не знать о плохом» – это «благо!»

***

Более того…
Они,… даже все эти «блага» очень популярно - разложили по полочкам!
Во-первых, нам просто не о чем волноваться, так как – «за нас - думают, за нас уже все – решено». И, что-либо изменить уже просто-напросто - нельзя!
Нельзя…
Во-вторых, чем меньше подробностей мы знаем об опасности, которая нам - грозит, чем меньше подробностей, мелочей в нашей голове о том, что нас ожидает в будущем (пусть даже это будет… - конец света, пусть даже это будет… глобальная ядерная война, пусть…, пусть даже это будет - болезнь и даже - смерть!) тем…, тем всем нам должно бля! быть ну совсем ****ато.
Надо жить – легче…
жить – беззаботнее…
жить - веселей!
В-третьих, желательно, удобно для нас… и мы еще должны быть за это быть благодарны, ощущая в себе глубокую признательность, (так было решено кем-то для нашего же блага), чтобы никто, вообще никто – об этой проблеме «ЗНАТЬ – НЕ ЗНАТЬ!» и о многих других… даже особо и - не думал.
На это, просто не должно быть - времени.
Не\знающий – спросит,
 незнающий – уточнит…
Не\знающему, всегда нужна - помощь...,
 поддержка…,
совет…
А вот, знающий… сделает все - сам!
А, это - «САМ»,
раздражает…
Раздражает – всех.
Раздражает – тех, кто не знает ничего…
Раздражает – тех, кто знает, как ему кажется, почти все…
Одним словом, умники, «выскочки» – никому не нужны!
Никому!!!
Все мы (по некому замыслу свыше), должны - просто жить!
Жить – барахтаясь в своих проблемах…
Благо, этих проблем… более чем достаточно!
В общем - «Много будешь - знать, скоро - состаришься» или… «оказавшись не в том месте…, не в то время…, не с теми людьми» - вдруг!… умрешь… это для нас.
И, живя по законам большинства, четко определив для себя, что такое – «плохо» и что такое – «хорошо», что – «нужно», а что – «излишество и даже пустая трата времени»… вы заходите в магазин…и видите…эту… книгу.
И вы, ее... вертите в руках.
И, думаете: - «Брать – не брать!».
А потом - все-таки… покупаете, и…
даже… начинаете…
…читать…
И вдруг, о дикость!
Вместо того, чтобы звать за собой в неизведанное и, наверняка, интересное!!!  – автор пишет следующее:

«найдя в себе желание… купить эту книгу взять ее в руки, найдя в себе силы и интерес дочитать ее именно до этих строчек, подумайте - еще раз,
стоит ли продолжать ее читать - дальше!?
Она у вас - есть…»
!
Почему?
Да потому, что все, все - должны понимать (я имею в виду людей серьезных, думающих) – что БОЛЕЗНЬ… ЭТО БОЛЕЗНЬ!
И, с этим тезисом, даже нет необходимости что-либо - делать!
Его можно - принимать… Можно - не принимать… Его можно пытаться - отвергнуть… От него можно пытаться - убежать…
Но!
Но, любое решение – будет иллюзией!
От болезни - практически никто не защищен!
Никто!
Каких бы высоких постов не было бы достигнуто!
И, уж, конечно же, сколько бы не было бы денег!
И даже, высшее медицинское образование - ничего не гарантирует.
Врачи то же… - болеют…,
Причем, по самому худшему сценарию!
В общем, болезнь – это всегда очень и очень серьезно.
Я понимаю, что, говоря очевидные истины,
я выгляжу - очень глупо…
Но…
Но, как автор и как практический врач - онколог, решившийся написать эту книгу и, даже представить ее на суд общественности, я - прав в главном:

«найдя в себе желание… купить эту книгу взять ее в руки, найдя в себе силы и интерес дочитать ее именно до этих строчек, подумайте - еще раз,
стоит ли продолжать ее читать - дальше!?
Она у вас - есть…»
Вам достаточно уже того, что эта книга - куплена, раскрыта, прочитана… вот до этого места…
И - все!
А, дальше?
Дальше?

***

Она у вас,
просто - есть!
Просто - есть!
Поэтому пусть, просто стоит на полке, как множество других, достаточно интересных и нужных книг, к которым просто не доходят руки и на прочтение которых, как-то постоянно, не хватает времени.
И…
И, только тогда, когда - вдруг!
…в дом, непрошеным гостем, войдет болезнь (причем не простая болезнь, а «БОЛЕЗНЬ С БОЛЬШИХ БУКВ»)  и в этой книге возникнет - необходимость (мало ли - что?) и вдруг! захочется (будет нужно\будет необходимо) принимать сложное решение, основываясь на очень конкретных знаниях, а не на «интуиции» или - «вере в гуманность медицины»… о ней можно будет - вспомнить, ее можно будет - найти, её можно будет (оттерев от пыли), вновь взять - в руки.
И, только тогда…
...продолжить этой странной книги - чтение,
ища в ней ответы на…
Возможно, пути выхода из тупика…
Возможно – веру!
Возможно – неверие.
Хотя, эта книга…
…не - об этом.
Это книга о том, что «…где-то есть «Страна БОЛЕЗНЬ», в которой нас очень не любят…, но в то же время, в нас очень - заинтересованы, так как без нас… этой «Страны БОЛЕЗНЬ» просто - нет»!
Она о том, что - «…этой «Страны БОЛЕЗНЬ» следует – бояться… И, одновременно, следует жить, зная о ней, как можно - меньше…»… и, в то же время, о ней (о этой несуществующей стране) «…следует знать - достаточно много, очень – много… Причем, знать этого «много» из многих самых разноречивых источников…» и что - «…эта конкретная книга…, это только дверь в эту «Страну - БОЛЕЗНЬ» для тех, кто хочет знать – много… и, уж конечно, она (эта книга) ни в коем случае не истина в последней инстанции…». И еще она о том, что «…через эту Страну-Болезнь суждено пройти всем нам…И это, также неизбежно, как – стоматолог… или… старость…»
В общем, эта книга о том, о чем, Я, ее автор, знаю - очень хорошо.
Поэтому, правильность предлагаемого мною, тебе\Вам читатель подхода к решению, всегда очень сложной и важной для каждого из нас дилеммы «ЗНАТЬ - НЕ ЗНАТЬ» – лучше не ставить под сомнение.
Ведь темы, поднимаемые в книге, достаточно сложные для любого из нас. Они сложны даже для тех, кто хоть что-то знает о медицине…
Они сложны, даже для, работающих в медицине и знающих, какова она - на самом деле..., когда на неё смотришь - изнутри.
В общем, это книга из того странного разряда книг, которые лучше и не начинать читать, так как уже с первых страниц начинается - то, что одновременно и по настоящему: и – страшно…, и – интересно…, и не - интересно…, и - банально…
В общем, эта книга о - жизни, о жизни... во всей ее грязи и безобразии!
И, одновременно, прочесть ее - надо, так как эта книга о темной стороне жизни!… которая… ждет… каждого…. и которой… никому - не избежать.
Ведь, если светлая сторона жизни это - ЗДОРОВЬЕ, то БОЛЕЗНЬ – её сумерки, нечто среднее между… светом и тьмой.
А когда наступают - сумерки и становится - плохо видно, принято зажигать - свечу, чтобы в потьмах - не сбиться с дороги… если конечно не безразлично, куда тебя ведут за руку через эту тьму… «знающие» люди… и где ты… « вдруг!» окажешься, если мраку будет суждено… рассеяться…
Хотя…
Кому как!!!
Однако, учитывая то…, что «что такое – «ОНКОЛОГИЯ»… и «что такое - БОЛЕЗНЬ» не знает никто, даже - врачи! и даже врачи-онкологи!!! (причем это…, это даже - не секрет), делая сложный выбор между - «ЗНАТЬ» и - «НЕ ЗНАТЬ», лучше прислушаться к совету Сенеки:

«Iners malorum remedium ignoranta est.»
«Незнание - негодное средство избавиться от беды».
Латынь.

***

Перед вами книга «Неизвестная онкология или путешествие в… Страну – БОЛЕЗНЬ».
У нее - достаточно странное и, в то же время, страшное название.
И, эта книга, однозначно, не для - развлечения.
Слова – «ОНКОЛОГИЯ», «БОЛЕЗНЬ» – это слова, за которыми скрываются такие особые темы, о которых лучше, по возможности, знать немного… или не знать… ничего.
Ничего радостного, хорошего... они просто - не сулят.
Поэтому…
Поэтому, даже если она у Вас - есть, если Вы ее – купили… взвесьте еще раз все - «ЗА» и - «ПРОТИВ», подумайте еще раз, надо ли знать - лишнее, надо ли знать… знать то…, что возможно и… не пригодится?
?????
И пусть, такое начало книги - ни кого не шокирует.
Знать лишнее - глупо! От этого «лишнего», нет - никакой практической пользы. Это - только трата времени! Причем времени, которого - всегда не хватает!
А, время, время – это деньги!
Поэтому, самое оптимальное – знать только что-то одно, из всего того, что вообще можно - знать и в этом одном - достичь такого, чтобы хватало и на жизнь и на «черный день».
И, достигнув этого, просто - хорошо жить!
Ну, а если еще на что-либо, сверх этого вдруг останется - время, то тратить его желательно опять же на... что-то - полезное и нужное, чтобы - «не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».
Такие рассуждения – основа нашей жизни и вообще… вся наша жизнь.
А, собственные наши поступки… по сути,
есть ее - реальное воплощение.
И, далеко за примерами… ходить - не надо.
Сколько раз на нашу голову сваливалось всего всякого разного...
и – ничего!
ВЫЖИЛИ!!!
Как-то и с большим и с малым несчастьем – справляемся и справлялись...
А, вообще – что нам, то и - всем.
И не надо никакой особой сверхфилософии!
Мы все - так живем.
И это, настолько для нас «естественно», что жизнь по принципу – «лучше лишнего - не знать, от этого - одни проблемы» - можно считать одной из чисто человеческих черт, помогающей выжить в этом враждебном для нас, мире!
Выжить, потому что, «НЕ ЗНАТЬ!» - это своеобразная защита от стрессов.
А стрессы, много стрессов – это плохо, очень плохо!
Ведь если знать все, что с тобой будет потом: завтра, через неделю, год пять, десять лет - как с этим жить?
Как вообще можно жить, зная обо всем, что тебе уготовлено на длинном и тернистом пути жизни!?
Как жить - с этим знанием!?
Будет ли это - жизнь?
Это будет - ад!
Ведь тогда каждый день… будет днем приближения к…-  плохому, к худшему, к страшному…, к наперед известной - катастрофе,… или к дате… смерти.
Поэтому, пусть будет то, что - будет!
И, пусть это будет в свое... неизвестное для нас время…
Назовем это - «рок».
Назовем это - «фатум».
Назовем это - «судьба».
Назовем это - «злое стечение обстоятельств».
Назовем это - «злая карма».
Назовем это - «воля Господня!».
Хотя все мы, люди - взрослые… И, когда надо, прекрасно отдаем себе отчет в том, где – суровая реальность…, а где – иллюзия…, где нужно – приспособиться…, а где нужно – бороться…, где уже нужно – смириться…, а где - до конца постараться остаться\оставаться - ЧЕЛОВЕКОМ!
!!!
И вообще, кому какое дело… Кто? Кто посмеет запретить нам жить так, как мы - хотим? В этом мире - столько, столько плохого: болезни, террористы, глобальное потепление, инфляция, кризисы, сверхточное оружие, космические войны, конец света... отравленное мясо из Европы, окорочка, которых есть нельзя из-за избытка в них - гормонов..., и если обо всем этом думать… то и жить - не захочется.
А вообще!
Кому какое дело… живем ли мы, выбрав - «НЕ ЗНАТЬ», выбрав для себя жизнь - «На АВОСЬ!»… или же - «…всё рассчитав - до мелочей и всюду - «расстелив соломку», живем, предусмотрев абсолютно - всё!»
Жили же мы так-то -  раньше, в той прошлой советской жизни!
Живем как-то - сейчас!
И, ничего - живем...
Плохое будет
и без наших стараний!
От него - просто некуда деться!
Но, потом!
Не сейчас, не сегодня...
И вообще, если нас такое положение дел устраивает,
значит это - правильно.
И, ничего плохого в такой жизни - нет...
Зачем пускать мысли «о плохом» в свой маленький и уютный мирок, отравляя тем самым и без того, скупую на радости и удовольствия - собственную жизнь!
К маленькому, небольшому страху привыкнуть как-то еще - можно.
Это небольшой страх, нестрашный!
К большому - привыкнуть нельзя!
Большой страх – убивает!

***

Но это, если смотреть на проблему с точки зрения - индивида и личности.
С этой точки зрения - жизнь «на авось!»… не самое худшее.
А если, взглянуть на нее с точки зрения - большинства и даже – общества, для которого индивид, это лишь «…строительный материал для достижения глобальных целей и глобальных задач…», то, как это ни парадоксально, именно жизнь «НА АВОСЬ!» - главный движитель прогресса.
Глупейший (на первый взгляд), принцип - «авось пронесет!?», надежда на интуицию, нежелание заглядывать на перед…, малоценность жизни одного и даже многих, ради - великой идеи или глобального замысла вождя, в котором люди просто винтики, отработанный материал… всегда был в основе - всех авантюр… И, одновременно, именно он является главным (если не единственным) движителем прогресса.
Именно, с этого «авось пронесет!?» - всегда начинались великие открытия: путешествие Христофора Колумба, походы конкистадоров… великие эпохальные стройки: БАМ, постройка возле Киева четырех блоков Чернобыльской атомной станции им. В. И. Ленина… Беломорканал… И одновременно, именно он был толчком к освоению космоса!!!
Жизнь - «На авось!»?
Жизнь по принципу «Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра!».
Этот девиз (по-научному), звучит
достаточно внушительно:

«жизнь в надежде на благополучное стечение обстоятельств + немножко удачи и трудолюбия» + процент вероятности, в зависимости от суммы факторов…».

Хотя для нас - более привычна другая редакция

«на БОГа - надейся, а сам - не плошай!»

И, как ни странно, этот принцип – не подводит!
Сама жизнь, сделала этот принцип - незыблемым правилом, причем не просто - правилом, а правилом, правота которого кажется - незыблемой.
Ведь, этим «АВОСЬ», по сути, пронизана вся наша жизнь.
Более того, сама жизнь, повседневность нашего бытия - это и есть «жизнь на Авось»!
Ну, а если откровенно, то, как показывает опыт и многочисленные исследования психологов, наименее готовы к трудностям - именно те люди, которые живут в уверенности, что все у них получится или же, что все вокруг них - происходит только по их правилам.
Они даже не отдают себе отчет, что все это – лишь иллюзия!
Они – привыкают командовать, привыкли - решать, они привыкают к тому, что от них, от их знаний…, от того
 что они - проснулись и пришли на работу…
зависит - все!!!
И вдруг! это «все», все такое - устойчивое и надежное
 – начинает, бля, разваливаться…
Тогда - паника!
И тогда… кризис!
И тогда - попытки… самоубийств…
Хотя, рядом с ними находится именно - то, что им - нужно, причем не просто спасательный круг, а прямо – лодка… и даже… - целый корабль… И, этим можно - воспользоваться, этим - предлагают воспользоваться…
Паника, негибкость и «прямота» мышления – делают их... слепыми.
Причем, слепыми - настолько, что они выбирают… поражение, выбирают поражение там - где можно и нужно победить!
А, в это же время – другой тип людей, людей живущих «на Авось!» - если «вдруг!» у них все… начинает разваливаться, и даже, в еще худших ситуациях! - чувствует себя достаточно комфортно, причем, даже особо не задумываясь как это у них это получается.
Они просто гибко приспосабливаются ко всему плохому и хорошему, и даже! извлекают из всего этого - выгоду…
Поэтому – жизнь «На авось!», ни в коем случае не должна быть осуждаема, как нечто очень примитивное, глупое или вульгарное… в сравнении с…
Ведь жизнь «на Авось!» для ситуаций, которые... и вне нашего понимания... и выше наших возможностей... (к примеру: дождь, зима, засуха, дурной начальник и т.д.) это - самый оптимальный вариант.
Не может и не должно быть… безвыходных ситуаций.
Если невозможно работать из-за непроходимой тупости начальства, можно попробовать поискать - новую работу…
Если на улице – дождь, наденьте плащ и возьмите с собой зонтик…
Если надоела - зима и холод, поедьте «на юга» или просто вспомните, как вы отдыхали прошлым летом на островах…
Во всех ситуациях, даже самых бесперспективных – есть выход.
Должен быть!
И если есть - голова на плечах, если есть умение и желание выслушивать ответы на собственные вопросы, а также, есть силы и желание – работать, с любой трудностью можно побороться.
Не боги - горшки обжигают!
В общем, жизнь «на Авось!», при внимательном рассмотрении, это не так уж и плохо!
Конечно, это только мое мнение о преимуществе жизни «НА АВОСЬ» и оно достаточно спорно.
И вы, имея - свое!!! можете быть со мной
во многом - не согласны.
И это, уже - хорошо.
Уже хорошо.
Ну, а если кроме этого, у вас появилось ощущение… что и «любопытство», также имеет свою темную сторону…, причем… настолько темную!!! то это означает, что к проблеме «ЗНАТЬ – НЕ ЗНАТЬ», вы уже можете подойти - очень даже ответственно.
И, если вы уже - вот-вот (в свете того, о чем было написано - выше), чуть ли не стали моим единомышленником в таком щекотливом вопросе как « ЗНАТЬ – НЕ ЗНАТЬ» и даже уже почти готовы - согласиться со мной в том, что - «ковыряние, от нечего делать, длинным носом, (подобно глупому Буратино, который пытался, по своему деревянному неразумению, выяснить, что же находится за холстом, на котором нарисован очаг…)… иногда часто может иметь самые нежелательные… последствия…» - вы должны меня понять.
Причем не просто - понять, а понять и принять… мою позицию…
как один из правильных вариантов решения проблемы.
Один из…

***

Перед вами книга «Неизвестная онкология или путешествие в… Страну – БОЛЕЗНЬ».
…И есть, достаточное количество аргументов в пользу того, что «НЕ ЗНАТЬ», это – благо!
И, если я вас - убедил, а вы почти уверены, что «любопытство», это не самое лучшее из всех занятий, которые существуют на этом свете…

…то следует - остановиться, остановиться - сейчас же, сейчас же прекратив чтение книги…, книги, которую вы сейчас держите в руках.
И именно здесь, на этом месте, именно на этой странице, после прочтения этого абзаца, поставить точку в своем желании знать нечто большее, чем положено простому смертному, знать то, что возможно, и знать-то особенно не надо, что даже и не пригодится, знать раньше времени то,
что, возможно, станет частью вашей жизни…!
И, сделать это надо - немедленно.

А, сделав это… с чувством глубокого удовлетворения, положить книгу на самую дальнюю полку, помня (где-то там, в глубинах мозга), что она - есть…, она - существует…
Причем, сделать это надо с чувством глубокого удовлетворения от того, что все ваши действия: и - правильные…, и - разумные…, и - исторически оправданы…
Ведь, лучше прожить - отпущенную тебе (обстоятельствами и БОГом) жизнь с - улыбкой на лице, ожидая от жизни только – хорошее…, думая только - о хорошем…, прожить, живя…,как говорят американцы - «easy going tape»,  чем тот же срок, только в ожидании - плохого, которое разрушает и без того не очень частые радости нашей жизни.
Возьмет ли кто-либо на себя смелость доказывать - обратное?
Я думаю - нет!
Да это и - не надо.
Всему - свое время…
Поэтому…
Поэтому… прежде чем решиться торопить время, листая страницы этой книги в желании побыстрее потешить свое любопытство, лелея глупую мечту, что после ее прочтения Вы сможете «не хуже врача разбираться в онкологии», познав и что такое РАК… и что такое процент излеченных от РАКа… и многое и многое другое, о чем в этой книге - написано… следует еще раз - все хорошенько взвесить!
Особенно если… это…не пригодиться…
…и Вас минует… чаша сия!
Ведь, написано в Вечной Книге:

"Во многой мудрости много печали;
Кто умножает знания - умножает скорбь."

Но, кто знает…, что будет с нами…
…завтра?
Кто может похвастать…
что он знает…
…будущее?

***

Перед вами книга «Неизвестная онкология или путешествие в… Страну-БОЛЕЗНЬ».
У нее, достаточно странное и, в то же время, страшное название.
Причем, настолько странное и страшное, что это название, теоретически, уже может быть серьезным поводом и не покупать ее - вообще, а – купив, даже и начинать ее - читать.
И, причин для этого более чем… достаточно!
Во-первых…
Во-вторых…
В-третьих…
В-четвертых…
В-пятых…
В-шестых…
Ведь эта книга, даже уже исходя из самого названия, не для - развлечения…
Это особые слова – «ОНКОЛОГИЯ», «БОЛЕЗНЬ».
За ними могут скрываться такие… особые темы…, особые знания..., что…
И, об этом - лучше, по возможности, знать - немного.
Ничего радостного хорошего – они просто не сулят.
Ведь РАК, это уже почти что – «приговор»…, это то… что - не лечится…, это - почти смерть!
Поэтому…
!!!
Но…
Но, если Вы, даже будучи достаточно предупреждены, дочитали до этой страницы и до этих строк… и Вам, уже наученным жизнью, ясно, что…, что именно для Вас… правильнее жить… пусть плохо, но без - иллюзий…, что именно Вы, сами уже, сами - для себя решили…что правильнее жить в реальном мире - зная размеры и возможного зла и его возможные сроки…, чем жить - беззаботно, жить - на «АВОСЬ!!!»… и слова Сенеки Вам - понятны и близки…

"Iners malorum remedium ignoranta est."
«Незнание - негодное средство избавиться от беды».
Латынь.

…а строчки, выделенные мою - жирным…
как-то Вам лично - по боку…

Но, если Вы, уже однажды обжегшись на «АВОСЬ!!!», сегодня уже достаточно серьезно относитесь ко всему что происходит - вокруг вас… и вашим принципом стал прекрасный девиз «Предупрежден – значит вооружен!» и даже «Scencia – potencia est» …и Вы из дилеммы «ЗНАТЬ – НЕ ЗНАТЬ!» – выбираете – «ЗНАТЬ!», причем это не бравада, а осознанное понимание, что еще одна, две не очень неприятных новостей, уже ничего в вашей жизни изменить - не смогут…
…и строчки, выделенные жирным…
ну… для Вас…
почти - пустое…

Но, если… у Вас за спиной: Афганистан, Чернобыль, Чечня…, судебный процесс с когда-то близким человеком за раздел имущество или за право видеть сына… если Ваш путь к успеху начинался с нищеты и унижений…. и груз ваших знаний «о плохом» уже настолько велик, что Вас уже ничем нельзя: ни удивить, ни испугать,
…и строчки, выделенные жирным…
Вот эти:

«найдя в себе желание… купить эту книгу взять ее в руки, найдя в себе силы и интерес дочитать ее именно до этих строчек - подумайте еще раз,
стоит ли продолжать ее читать дальше!
Она у вас есть…
Есть!
…Поэтому разумнее остановиться, остановиться сейчас же, прекратив чтение книги…, книги, которую вы сейчас держите в руках.
И именно здесь, на этом месте, именно на этой странице, после прочтения этого абзаца, поставить точку в своем желании знать нечто большее, чем положено простому смертному, знать то, что возможно, и знать-то особенно не надо, что даже и не пригодится, знать раньше времени то, что, возможно, станет частью вашей жизни…!»
И, сделать это - надо немедленно!

…не стали для Вас причиной
 отложить книгу в сторону…
Благоразумно отложить книгу… в сторону…
Именно для - Вас… не стали причиной
благоразумно отложить эту книгу
в сторону…
!
!Причем, это… не простое любопытство, а осознанное желание понять – «…где и как, конкретно Вы можете быть - обмануты… обращаясь за медицинской помощью…» Благо примеров - много…, очень много…
!Причем это - не простое любопытство, а осознанное желание знать - много больше, чем разрешено теми «кто за нас - решает и за нас - думает…», особенно когда за спиною уже есть печальный опыт нахождения в современных больницах и Вы уже - испытали на себе самом, многочисленные парадоксы… современного здравоохранения, созданного… для Вас страной… в которой Вы - живете…
!Или, что еще хуже - для Вас!, если для Вас тема БОЛЕЗНЬ… уже - часть жизни… и Вы считаете, что теперь (когда многое было «одето на себя» и все оказалось не как в телевизоре…) и Вам… очень трудно… жить, не зная ни одного ответа на то громадное количество вопросов, которые закономерно возникают после прозрения от иллюзий и слепоты, когда насмотришься на медицину с уровня больничной койки…
!В общем – если Вы все же желаете знать о чем - эта книга… желаете продолжить ее читать?!, причем это - не простое любопытство… и вы настаиваете на своем праве - ЗНАТЬ!!! - и,… и все мои попытки отговорить Вас от этого… не очень разумного (с моей точки зрения), шага - оказались тщетными!!! - то я - достиг…
…и, одновременно,
не достиг… своей цели.
Но, выбравшие - «ЗНАТЬ!», пусть… знают…
Страна-БОЛЕЗНЬ…
это - особая страна!
Там царит - сумрак, страх…
Там царит - неопределенность.
Увы, там нет ничего,
на что можно было бы - опереться.
По большому счету, это мир - беззакония.
Более того!
Это - ничейная территория.
Для здоровья, ее - просто нет.
Здоровье, привыкло брезгливо ее
 – не замечать...
Для смерти?
!?
Для смерти, ее так же…
- нет!?
Смерть - презирает ее…
…за неконкретность…
…и
негуманность.

 

***
 
Неизвестная онкология…
или
путешествие в...
...«Страну БОЛЕЗНЬ»
1994 — 2002
Правка
2022 2023.




ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.КНИГИ ПЕРВОЙ

Пленник
«Страны Болезнь».

«…Плохо то, что мой недуг уживается со здоровьем – как напр.: глухота или слепота, - и на медицинскую помощь рассчитывать нельзя…»
из письма И.С. Тургенева Л. Н. Толстому.
27/15 дек 1882 г. Париж.
***

«Милый дорогой Лев Николаевич.
Долго Вам не писал, ибо был и есмь, говоря прямо, на смертном одре. Выздороветь не могу, - и думать об этом нечего.
Пишу же Вам, собственно. Чтобы сказать Вам, как я рад быть Вашим современником, - и чтобы выразить Вам мою последнюю искреннюю просьбу.
Друг мой, вернитесь к литературной деятельности Ведь это дар Вам оттуда же, откуда все другие.
Ах как я был бы счастлив, если б мог думать, что просьба моя так на Вас подействует.
Я же человек конченный - доктора даже не знают, как назвать мой недуг, Nevregie stomacale gouttese.
Ни ходить, ни есть, не спать – да что! Скучно даже повторять все это.
Друг мой, великий писатель земли русской – внемлите моей просьбе, и позвольте еще раз крепко, крепко обнять Вас, Вашу жену, всех Ваших близких, не могу больше, устал.».
И. С. Тургенев - Л. Н. Толстому.
Июнь 1883 г.
***

«Видевши его тяжкие страдания и зная бессилие медицины облегчить их, я мог только сказать себе: и слава Богу, потому что только одна смерть могла быть в данном случае желанною избавительницей от сверхъестественной пытки, которую выносил наш великий писатель в течение целых полуторых лет».
Н. А. Белоголовый.
Воспоминания и другие статьи. М., 1897.
***

«Первое, что бросается в глаза, особенно не врачу — это то, что при жизни (И. С. Тургенева) говорили одно, определяли одну болезнь, лечили, следовательно, от этой болезни, а при вскрытии нашли другое... Конечно, этот упрек может быть сделан только не врачом или, во всяком случае, лицом, не имеющим ясного представления о наших диагностических возможностях».
Эта фраза была произнесена 27 октября 1883 в Санкт-Петербурге Сергей Петровичем Боткиным, личным врачом Его Императорского Величества!
И была она произнесена ни где-нибудь - вообще, а на специальном заседании научного общества русских врачей, которое было созвано - экстренно!
Причем, созванного - именно по инициативе Сергея Петровича Боткина, личного врача Его Императорского Величества!
?.
И, причина… для этого специального заседания, была!
Причем - особая!
Смерть - Ивана Сергеевича Тургенева.
!!!
Казалось бы - ну что такое - смерть одного человека!?
Что в ней может быть - такого, чтобы вся передовая медицина России и, лично, врач Его Императорского Величества! Сергей Петрович Боткин – были поставлены перед фактом разъяснения (причем публичного), почему и отчего человек… умер!
И это - в 1883 году!
И это тогда - когда медицины, как такой еще и… не было!
И это тогда, когда, девиз «БОГ дал – БОГ взял!», начертанный на ее знамени, был у всех на устах и ни у кого не вызывал ни капли сомнения в том, что от медицины многого требовать - нельзя!
Ведь тогда эпидемии: оспы, холеры, чумы, гриппа – выкашивали целые губернии…
Ведь умер - не царь!!!
…не наследник престола!!!
Умер всего напросто - просто человек!
Ч е л о в е к.
Смерть - человека!?
Что в ней могло быть такого, чтобы произвести - невероятное смятение в России, породить - множество кривотолков… и даже стать поводом для созыва специального заседания научного общества русских врачей, причем созванного - экстренно!
Хотя…
Во-первых, умер всеми любимый и очень уважаемый в России писатель Иван Сергеевич Тургенев.
Во-вторых, умер Иван Сергеевич Тургенев не в - России, а вдали от родины, в маленьком французском городке Буживиле ( пригород Парижа, Франция).
В-третьих, лечили Ивана Сергеевича Тургенева, не русские, а - французские врачи, считавшиеся очень высокими профессионалами!
В-четвертых, о болезни Ивана Сергеевича Тургенева, длившейся долгих 18 месяцев, время от времени появлялись в прессе - отдельные сообщения и поэтому о ней было всем - известно и за ее ходом - многие внимательно следили.
В-пятых, этот интерес… постоянно поддерживался прессой, помещавшей крайне разноречивые публикации.
Сообщалось о приступах тяжелой подагры, которой писатель действительно болел в течение ряда предшествующих лет.
Многократно и упорно упоминалась «грудная жаба»…
В других сообщениях фигурировала – «аневризма аорты»...
В одной из газетных заметок упоминается - банальный нарыв, самопроизвольно вскрывшийся и ставший причиной тяжелого заболевания писателя.
Было даже сообщение, что у И. С. Тургенева имеет место не просто болезнь - а психическое расстройство…
В общем, заметки, как ни странно, были в основном, очень оптимистичны и нисколько не предвещали роковой кончины...
И, вдруг! – смерть!!!
В-шестых, в связи со «странной смертью» И. С. Тургенева в далекой Франции, в народе стали ходить упорные слухи (эти слухи упорно муссировались черносотенной прессой различных оттенков, пытавшейся своими «сенсационными» разоблачениями спровоцировать еврейские погромы и еще больше усилить национальную рознь, которая и без того находила достаточно благодатную почву в дореволюционной России) о том, что, что больной писатель был якобы оставлен в Париже «на произвол судьбы»…, что его – «недобросовестно лечили»…, что жизнь его была отдана таким «иноверцам» как доктор Г. Гирц…, что его чуть ли не умышленно отравили, каким-то химическим ядом, в результате которого якобы и развилась болезнь, приведшая писателя к гибели… и прочее…
Столь сложная ситуация, сложившаяся в связи со смертью И. С. Тургенева - сделала необходимым очень срочное и публичное разъяснение всех обстоятельств смерти великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева, который в последние годы провел во Франции, а также проведение глубокого анализа всех аспектов его лечения, с тем, чтобы в самые кратчайшие сроки дать всему происходившему во Франции профессиональную оценку, должную стать официальной версией и тем самым, устранить причины для всяческих слухов и прочего…

***

Итак…

27 октября 1883 в Санкт-Петербурге состоялось экстренное специальное заседание научного общества русских врачей, посвященное анализу всех аспектов драматических событий, имевших место во Франции, с целью раскрытия тайны болезни и смерти Ивана Сергеевича Тургенева!

Оно было созвано по инициативе Сергея Петровича Боткина, личного врача Его Императорского Величества!
И, начато оно было с фразы:
 - «На обязанности русских врачей лежит разъяснить русскому обществу самый ход болезни Ивана Сергеевича и тот исход ее, который поразил нас»…

А вскоре, после этого специального заседания, в газете «Новости и биржевая газета» за № 209 была опубликована пространная статья, посвященная итогам этого заседания.
Она называлась - «Мнение профессора С. П. Боткина о ходе болезни И. С. Тургенева».
Эта статья - была официальным ответом медицинской общественности России, всем, кто был встревожен смертью великого русского писателя… и всем тем, кто пытался на этих событиях… нажить политический капитал.
В этой статье был дан подробный отчет обо всем, что происходило на заседании, а также полный анализ всех обстоятельств болезни Ивана Сергеевича Тургенева.
Затем в печати появились статьи и письма Н. А. Белоголового, заметки и дневники Л. Б. Бертенсона, Г. Гирца а также воспоминания других врачей, навещавших и лечивших И. С. Тургенева. Эти публикации дополнили официальную версию, подтвердив правильность выводов этого специального заседания, очень важными фактами.
Эти свидетельства очевидцев и эта статья, опубликованная в одной из самых престижных газет России - не только разъяснили многие «темные места» в «скорбном листе» И. С. Тургенева, (именно так во второй половине XIX века было принято именовать записки о ходе болезни),  но и позволило - ликвидировать множество кривотолков, возникших, в связи с этой странной смертью.
Такая - «прозрачность», открытость и откровенность медицины перед общественностью, давшей правдивые ответы на многие вопросы, которых было, более чем достаточно и в этой… странной болезни… и в этой - странной смерти,… а также тот факт, что это событие – было обсуждено на специальном заседании научного общества русских врачей, проведенного под руководством С. П. Боткина (пользовавшегося непререкаемым авторитетом не только в родной стране, но и в - Европе…, бывшем в ту пору личным врачом Его Императорского Величества), сыграло свою важную роль в успокоении крайне встревоженного общественного мнения России, воспитанного на произведениях великого писателя.
Страсти улеглись…
Новые проблемы и новые события стали занимать умы современников – и, на их фоне,- интерес к тайне болезни и смерти великого русского писателя стал - блекнуть.
Но!
Но, сам факт!
Факт!
Факт, что причины и анализ всех обстоятельств болезни и смерти Ивана Сергеевича Тургенева, всеми любимого и очень уважаемого в России и в Европе писателя – стали поводом для специального медицинского исследования, причем на высочайшем уровне – является чрезвычайно важным. И именно на него, сейчас, по прошествии большого количества лет, должно быть обращено особое внимание.
Почему?…
Об этом - позже.
Но, этот факт,
очень и очень - важен!
Сейчас уже общеизвестно, что Иван Сергеевич Тургенев был болен - РАКом.
Раком легкого с метастазами в позвоночник.
Но это - сейчас…
А, тогда?
?
Но, даже сейчас, поражает воображение
тот резонанс, который оставила и в медицине и в литературе
болезнь одного человека!
Просто человека!

***

Итак…
Итак, все было - разъяснено!
Через страну и мир пронеслись - первая и вторая мировые войны, революции, гражданские войны…
Поменялся - блик мира…
Его психология…
Однако, однако… невзирая на это, интерес к событиям, имевшим место во Франции в 1882 и 1883 годах, связанные со странной болезнью И. С. Тургенева - до сих пор имеет место  настолько эта болезнь…была «непохожа» на болезни, привычные для середины 19 века.
Поэтому факты, свидетельства очевидцев, записки врачей, в разное время принимавших участие в судьбе Ивана Сергеевича Тургенева, на глазах которых - прошли все акты драмы этой загадочной болезни и смерти… - всегда привлекали в себе исследователей.
И хотя с тех пор прошло более ста лет, которые в значительной мере изменили не только представления о болезни человека, но и несравненно обогатили диагностические и лечебные возможности медицины… вопросов, на которые до сих пор пытаются ответить, для исследователей более чем достаточно.
Первым, кто попытался пролить свет на многие «темные места» в «скорбном листе» И. С. Тургенева, был - Л. С. Утевский, который в 1923 году в Петрограде издал книгу «Смерть Тургенева».
Затем эстафета у него была подхвачена Б. П. Александровским, который опубликовал в 1949 г. достаточно объемное исследование – «История болезни И. С. Тургенева».
Были - и менее значительные публикации…
Однако наиболее полным и, по-медицински, аргументированным исследованием в котором дано подробное описание перипетии с диагнозами, дан анализ «компетентности» французских врачей, принимавших непосредственное участие в судьбе писателя, подробно перечислены все обстоятельства и болезни и самой смерти Ивана Сергеевича Тургенева – является эссе Е.И. Лихтенштейна, написавшего в 1967 году, очень по взвешенное и достаточно корректное с точки зрения медицинской этики и деонтологии, специальное исследование, названное им - «История болезни и смерть И. С. Тургенева».
Оно объемно, аргументировано, в нем – понимание всех сложных и трагических сторон медицины, понимание непростых взаимоотношений больного и врача, болезни и больного, больного и тех людей, кто является свидетелем всех актов этой жуткой драмы, имя которой «БОЛЕЗНЬ».
В этом исследовании отчетливо чувствуется и сопереживание, и простое человеческое участие, и мудрость профессионала, знающего как трудна и ответственна профессия врача.

Когда была написано это удивительное эссе, так похожее на детективное расследование, Ефрем Исаакович Лихтенштейн послал его в очень престижный московский литературный журнал «Вопросы Литературы».
Тогда, в 1967 году, в публикации этого материала на страницах журнала, автору было - отказано.

Однако… почти одновременно с отказом о невозможности опубликования этого материала, из Москвы, Е.И. Лихтенштейн получил письмо от Корнея Ивановича Чуковского.
Оно датировано 20.Х 1968 г.
В нем есть удивительные строки:

«Дорогой Ефрем Исаакович! «Вопросы литературы» (в просторечии «Вопли») поступили очень неразумно, не напечатав такой интересной - статьи,— не только потому, что она исходит от такого великолепного диагноста, как автор этой работы, но и потому, что написана она отлично — вполне литературно и даже художественно.
Никогда я не испытывал такой нежной жалости к Тургеневу, такого восхищения его мужеством — какие вызвала во мне Ваша статья»

Позднее, Е.И. Лихтенштейн, написал прекрасную книгу - «Помнить о больном» в которую он включил и это своё эссе - «История болезни и смерть И. С. Тургенева», уже как отдельную главу.
Эта книга, нашла - своего читателя!
Более того, получив высокую оценку медицинской общественности, книга «Помнить о больном» Е. И. Лихтенштейна стала - специальным пособием по «медицинской деонтологии».
Это эссе - прекрасно, (на мой взгляд), и с точки зрения – литературы… в нем отчетливо слышится живое человеческого слова автора… и с точки зрения-  медицины, так как в каждой его строчке отчетливо видится профессионал, много знающего и о сложностях профессии…, о - врачах… и о - больных.

***

Итак…
И так - все было разъяснено!
Но!
Но сам факт!
Факт!
Факт, что причины и анализ всех обстоятельств болезни и смерти Ивана Сергеевича Тургенева, всеми любимого и очень уважаемого в России и в Европе писателя – стали поводом для специального медицинского исследования, причем на высочайшем уровне – очень и очень важен!
Сейчас уже общеизвестно, что Иван Сергеевич Тургенев был болен - РАКом.
Раком легкого с метастазами в позвоночник.
Но, это сейчас…
А тогда?
?
Но, даже сейчас поражает воображение тот резонанс, который оставила и в медицине и в литературе болезнь одного человека!
Болезнь - просто одного человека!

«История болезнь и смерть И. С. Тургенева.»

«…Сопоставление отдельных отрывочных сведений, содержащихся преимущественно в медицинской литературе, дает возможность, основываясь на современных научно-медицинских знаниях и представлениях, выяснить обстоятельства смертельной болезни И. С. Тургенева. И так как сейчас все диагностические ошибки, допущенные в распознавании болезни И. С. Тургенева, легко обнаруживаются, то вряд ли есть необходимость при этих ретроспективных рассуждениях придерживаться строжайшей хронологической последовательности.
Следует, прежде всего, заметить, что в детстве И. С. Тургенев болел какой-то «лихорадочной болезнью мозгового характера»,  это могло быть и ревматическое заболевание типа малой хореи(?), потому что в более позднем возрасте у писателя был обнаружен клапанный порок сердца.
Известно, что начиная, примерно, с сорокалетнего возраста у него стала проявляться недостаточность сердца (одышка, отечность голеней после длительной ходьбы.
В 1881, в свой последний приезд в Петербург И. С. Тургенев чувствовал себя плохо. Доктор С. Соловьев, лечивший И. С. Тургенева в это время, обнаружил у него «расстройство равновесия кровообращения, что выражалось одышкой и появлением отеков ног» под влиянием перенесенных тогда повторных «гриппозных инфекций».
Нередко возникали приступы боли в области левого коленного сустава и большого пальца левой ноги, которые интерпретировались врачами, как проявления подагры. Эта боль иногда приобретала столь жестокий характер, что приковывала И. С. Тургенева к постели и даже вынуждала его иногда пользоваться костылями.
Бывали у него печеночные и кишечные колики.
Без каких-либо особых внешних поводов, у него в 1881 г. (следовательно, за полтора года до начала последней болезни) появились смутные и тягостные предчувствия смерти, которая, по его предсказаниям, должна была произойти в ночь с 1 на 2 октября 1881 г., хотя в последние годы жизни И. С. Тургенев сохранял большую трудоспособность и в феврале 1882 г. писал Я. П. Полонскому:
«На здоровье не жалуюсь...»
Только в марте 1882 г. у И. С. Тургенева впервые появилась интенсивная боль в груди, левом плече, шее и левой ключице.
Эта боль усиливалась даже при небольшом физическом напряжении и особенно при движении.
Иногда был небольшой кашель, вызывающий усиление боли; в мокроте изредка отмечались прожилки крови.
Изнуряла одышка, возникающая при самых ничтожных физических усилиях.
Эти обстоятельства заставляли И. С. Тургенева большую часть времени проводить в постели.
-...Даже при простом хождении или даже при стоянии на ногах делаются очень сильные боли в плече, спинных лопатках и всей груди — а там является и затруднительность дыхания»,— писал И. С. Тургенев 8 апреля 1882 г. Ж. А. Полонской
И. С. Тургенева, жившего тогда в Париже, регулярно посещал известный опытный врач-терапевт Г. Гирц, ученик профессора П. Бруарделя.
И. С. Тургенев настолько уважительно относился к Г. Гирцу, что рекомендовал его в качестве опытного врача М. Г. Савиной в бытность ее в Париже в 1882 г.
Во время последней болезни писателя посещения Г. Гирца участились. Кроме того, к лечению И. С. Тургенева был привлечен его давнишний знакомый молодой врач Поль Сегон, к которому И. С. Тургенев не только относился с особым доверием, но и неизменно прочил ему большую будущность в области клинической хирургии. И в своих проницательных предсказаниях он не ошибся: вскоре П. Сегон защитил в Париже докторскую диссертацию и получил профессуру по клинической хирургии.
Упорная боль в груди и левой ключице, распространение ее в левое плечо, усиление при небольших физических усилиях давали основания лечащим врачам — Г. Гирцу и П. Сегону — объяснять ее заболеванием сердца, точнее «грудной жабой».
Так было принято во Франции и в ряде других европейских стран именовать такую болезнь еще со времен В. Гебердена (Heberden) , написавшего в 1768 г. о том, что «локализация», чувство сильнейших болей и страха за жизнь делают... для этого заболевания наиболее подходящим название «грудной жабы».

***
Лечение не приносило И. С. Тургеневу желанного успокоения.
Это обстоятельство обеспокоило П. Сегона и Г. Гирца и породило сомнение в правомерности предположенного ими диагноза болезни.
Своими раздумьями врачи откровенно поделились и с И. С. Тургеневым.
И тогда было решено пригласить на консультацию какого-нибудь видного специалиста в области клинической медицины.
В связи с тем, что уже на первых порах болезни Ивана Сергеевича намечался, по мнению лечащих врачей, выраженный неврологический компонент, на консультацию был приглашен выдающийся невропатолог профессор Жан Мартен Шарко, который вместе с П. Сегоном и Г. Гирцем внимательно осмотрел Ивана Сергеевича.
Был подтвержден диагноз тяжелой формы истинной грудной жабы.
«La medicine esta peu pres impuissente centre cette maladie ( Медицина беспомощна против этой болезни (фр.) чистосердечно заметил Ж. М. Шарко.— Надо лежать и ждать недели, месяцы, даже годы».
«...Было просто что-то сверхъестественное в том,— пишет А. Мунте,— как Шарко обнаруживал корень болезни. Для этого ему, казалось, часто бывало достаточно одного взгляда его холодных орлиных глаз... Он... не торопился объявить больного безнадежным, даже если никаких сомнений в роковом исходе быть не могло.
«L'imprevu est toujours possible» (Всегда может случиться непредвиденное (фр.))!,— говаривал он».
И. С. Тургеневу были назначены постельный режим, препараты брома и прижигание болезненных  участков кожи груди по Пакелену.
Следует заметить, что в 80-е годы прошлого столетия это был один из новых и прогрессивных методов лечения. До этого времени в медицинской практике для прижигания кожи широко применялось каленое железо. И только в 1876 г., т. е. незадолго до начала болезни И. С. Тургенева, Пакелен предложил для прижигания термокаутер («пакеленовский снаряд»), который был менее травматичен и получил широкое распространение в медицинской практике.
Консультация Ж. М. Шарко, по-видимому, несколько успокоила И. С. Тургенева.
-Опасности она (болезнь.— Е. Л.) не представляет, но заставляет лежать или сидеть смирно»,— писал он Ж. А. Полонской.
 Боль на первых порах, казалось, несколько стихала в состоянии покоя, но при малейших движениях или ходьбе возобновлялась с новой силой. Поэтому Иван Сергеевич большую часть времени проводил в постели, что сказывалось не только на его общем тонусе, но и на функциональном состоянии кишечника, отправления которого в значительной мере ухудшились, что П. Сегон объяснял атонией кишок, обусловленной малоподвижным «образом жизни больного и недостаточностью питания».
14 мая 1882 г. И. С. Тургенев писал Л. Н. Толстому: «...болезнь моя... вовсе неопасная, хотя и довольно мучительная; главная беда в том, что плохо поддаваясь лекарствам, она может долго продолжаться и лишает меня способности движения. Она на неопределенное время отдаляет мою поездку в Спасское. А как я готовился к этой поездке. Но всякая надежда еще не потеряна. Что же касается моей жизни, так я, вероятно, долго еще поживу, хотя моя песенка уже спета».
Некоторые документальные медицинские данные, приведенные в воспоминаниях Н. А. Белоголового, Л. Б. Бертенсона, Г. Гирца и других врачей, указывают на то, что в этот период болезни у И. С. Тургенева действительно имелись объективные признаки поражения сердца: расширение сердца, смещение влево верхушечного толчка, систолический шум над аортой, напряженный периферический пульс, небольшое увеличение и болезненность (предполагалось — на почве венозного застоя) печени.
Диагноз грудной жабы, подтвержденный Шарко, являлся тогда объективно мотивированным и логичным еще и потому, что заболевание сердца у И. С. Тургенева наблюдалось и ранее.
Достоверно известно, например, что в начале 60-х годов И. С. Тургенева обследовал известный терапевт профессор Н. Фридрайх, который нашел у него нарушение деятельности сердца.
По этому поводу Тургенев обращался еще в молодости к Ж. Б. Буйо,  который обнаружил у него «артритические отложения на аорте».
В позднейшие годы И. С. Тургенев неоднократно обследовался и в Петербурге.
Доктор С. Соловьев, в частности, находил у него шумы в сердце и объяснял их наличием «небольшого сужения и недостаточности полулунных клапанов аорты».
Весной 1882 г. в беседе с Н. А. Белоголовым, навестившим писателя в Париже, И. С. Тургенев рассказал, что лет за двадцать до нынешней болезни у него появлялись «какие-то странные ощущения в сердце», а по временам «сердце играло».
***
Вскоре эти неприятные ощущения исчезли, и сердце стало совершенно спокойным. Ритм сердечной деятельности, несмотря на сильную боль в грудной клетке, в области ключицы и левого плеча, оставался совершенно нормальным.
Это обстоятельство представляет известный диагностический интерес, но ему в ту пору не придавали значения. А небольшой кашель и прожилки крови, появлявшиеся в мокроте, боль в грудной клетке, усиливавшаяся при дыхании и кашле (плевральная боль?!), одышка и другие патологические явления рассматривались тогда как результат застойных изменений в малом круге кровообращения на почве первичной недостаточности сердца.
«Как бы ослепленные этим диагнозом, они  (врачи.— Е. Л.) всему остальному придавали второстепенное значение, смотрели на все явления, как на результат все того же порока сердца», — писал впоследствии С. П. Боткин.
Ни у кого из лечащих врачей не возникла мысль о возможном первичном страдании какого-либо другого органа, в частности легких.
Несколько позже у врачей, навещавших И. С. Тургенева, и в частности у Г. Гирца, вновь стали зарождаться сомнения в диагнозе болезни и возникали вопросы о причинах происхождения этой неустранимой жгучей боли. Только ли грудная жаба являлась единственным источником этого тяжелого страдания?
Не возникает сомнений в том, что у И. С. Тургенева в ту пору, вероятно, развивались также и возрастные склеротические изменения сосудов вообще и аорты в частности. Но в таких ситуациях неизменно возникает трудно разрешимый вопрос — являются ли склеротические поражения сосудов единственной причиной болезни или наряду с ними исподволь развивается что-то иное, более грозное?
В то время в медицинской практике еще не существовало таких инструментальных методов исследования, как, например, рентгенологическое или электрокардиографическое.
Первые сообщения о выдающихся открытиях Вильгельма Конрада Рентгена появились в 1895 г.
Только в 30-е годы прошлого столетия французский врач Рене Теофиль Гиацинт Лаэннек впервые предложил и детально разработал новый, высокоэффективный метод выслушивания стетоскопом различных органов грудной полости (сердца, сосудов, легких, плевры). Этот метод исследования начал широко внедряться во врачебную практику лишь во второй половине XIX века.
А детальная разработка способа методической, глубокой, скользящей пальпации органов брюшной полости была начата профессором В. П. Образцовым в Киеве лишь в конце 90-х годов прошлого столетия, а завершена только в 1916 г.
Это не могло не сказаться на реальных возможностях своевременного распознавания истинной природы заболевания И. С. Тургенева и, следовательно, на организации более рационального лечения.
26 мая 1882 г. И. С. Тургенев писал М. Е. Салтыкову: «...и в последнее время к этому прибавилась nevralgie intercostale  в правом плече и боку, которая не позволяет лежать...»
Теперь уже хорошо известно клиническое «коварство» межреберной невралгии, за которой нередко скрываются серьезнейшие заболевания внутренних органов, и в частности опухоли легких.
В сочетании с судорожным кашлем, кровохарканьем и упорством болевых ощущений такая мнимая невралгия, несомненно, может рассматриваться как одно из клинических проявлений бронхогенного рака легких.
Теперь это представляется весьма вероятным и логичным.
В минувшем столетии распознать эту болезнь практически можно было только посмертно.
Во время уменьшения интенсивности боли И. С. Тургенев писал: «Здоровье мое поправляется — но с медленностью, достойной Фабия Кункттатора* или нашей Податной Комиссии» (из письма к М. М. Стасюлевичу).
По совету врачей И. С. Тургенев прикладывал медные пластинки к плечу.
Этот метод лечения широко применялся в медицинской практике при невралгической боли, а также при грудной жабе. Однако лечебный и болеутоляющий эффект этих процедур был слабым и кратковременным.
И. С. Тургенев крайне тяготился своим вынужденным пребыванием в постели, отсутствием свежего воздуха, недостаточным общением с внешним миром, с друзьями и знакомыми.
Он мечтал о переезде в Буживаль.
Но тяжелое состояние здоровья долго не давало ему возможности предпринять даже такое, сравнительно недалекое, путешествие.
И только в конце мая 1882 г. он отважился на переезд в свое любимое место летнего отдыха, в маленький городок Буживаль, куда его везли в экипаже, временами несли на руках.
В первые дни пребывания в Буживале, с которым было связано много приятного в жизни писателя, настроение И. С. Тургенева несколько улучшилось, несмотря на то, что та же жгучая боль не покидала его и здесь. По временам донимала тягостная бессонница.
Условия жизни И. С. Тургенева в Буживале были значительно лучше, чем в Париже.
Его небольшая дача рядом с усадьбой Полины Виардо «Ясени» была вся в зелени и цветах.
Дом, в котором жил И. С. Тургенев, находился в большом, живописном парке; комнаты светлые, просторные, свежий лесной воздух.
Уход за больным в Буживале, по свидетельству доктора Н. А. Белоголового, был организован, лучше, чем в Париже.
С переездом в Буживаль И. С. Тургенев вынужден был расстаться на время со своими постоянными лечащими врачами П. Сегоном и Г. Гирцем, к которым неизменно относился с большим доверием, уважением и любовью.
П. Сегону удавалось постоянно поддерживать в нем надежду на выздоровление. Это проявление высокого врачебного искусства порождало неизменно оптимистическое отношение Ивана Сергеевича к своей болезни, которое неоднократно находило отражение в его письмах той поры. И расставание с доверенными врачами было, очевидно, не из легких.
В Буживале к И. С. Тургеневу был приглашен в качестве постоянного лечащего врача местный специалист доктор Ж. Маньен.
Он ранее навещал Ивана Сергеевича. Поэтому при этой новой встрече Ж. Маньену отчетливо представились те перемены, которые произошли в состоянии здоровья И. С. Тургенева: появилось заметное исхудание, потускнели глаза, изменился тембр голоса, настроение было подавленное.
Боль с переездом в Буживаль не только не утихла, но в такой степени усилилась, что по разумному совету Ж. Маньена пришлось уже систематически прибегать к применению наркотиков, преимущественно морфина, в нарастающих дозах. «...Без впрыскивания морфином,— писал И. С. Тургенев 1 июня 1882 г. Ж. А. Полонской,— я ни спать, ни лежать не могу — и всякое неосторожное движение вызывает судороги в груди».
И. С. Тургенев стал заговариваться, появились различные иллюзорные восприятия и бредовые идеи, обусловленные, очевидно, сильной интоксикацией организма.
В июне 1882 г., когда боль несколько утихла и началась вторая ремиссия, Иван Сергеевич в сопровождении Ж. Маньена отважился на путешествие в Париж.
Там 12 июня 1882 г. Н. А. Белоголовый организовал консультацию с профессором Д. Жакку, которая вновь породила надежду на то, что здоровье еще поправится.
Д. Жакку также обнаружил заметное расширение сердца, сердечные шумы и полностью согласился с диагнозом, поставленным Шарко.
Таким образом, «порок сердца довлел над врачами» (С. П. Боткин).
Д. Жакку посоветовал применять припарки и мушки, местную электризацию кожи в области левого плеча и ключицы, а также строгий пищевой рацион в виде молочной диеты и при усилении боли морфин и хлоралгидрат.
В конце июля 1882 г. И. С. Тургенева посетил в Буживале (по просьбе Ж. А. и Я. П. Полонских) русский врач Л. Б. Бертенсон.
Он обратил внимание на необычную бледность Ивана Сергеевича, грустное выражение лица, синюшность кистей, небольшую отечность голеней и стоп. Эти объективные симптомы сочетались с отчетливыми изменениями сердца.
Его очень встревожило общее состояние И. С. Тургенева, проявлявшееся в тяжелом общем угнетении.
«Главную беду,— писал впоследствии Л. Б. Бертенсон,— я видел в страдании сосудов с последовательными изменениями в сердце. Боли под ключицей и в правом боку были для меня загадочными — хотя невралгический характер их был очевиден; но происхождение невралгии для меня было совершенно темно, а постоянство этих болей и их атипичность предвещали что-то недоброе».
13 августа 1882 г. И. С. Тургенев в письме к Л. Б. Бертенсону так излагал свои болевые ощущения:
«Точно у меня там большая подкожная рана, которая дает себя чувствовать при каждом толчке, если я наступлю слишком сильно ногой или слишком грузно сяду».
Удивительно четкое определение субъективных болевых ощущений.
Но эти типичные симптомы болезни были, к сожалению, недоступны восприятию лечащих врачей.
В Буживале,И. С. Тургенев с большой верой в исцеление строго соблюдал молочную диету.
Он регулярно выпивал по три бутылки молока в день. На первых порах молоко он переносил хорошо и не ощущал существенной потребности в какой-либо иной пище, ибо очень верил в этот естественный метод лечения. Вместе с тем необходимо заметить, что строгий молочный рацион вряд ли был особенно показан И. С. Тургеневу, который издавна страдал заболеванием желчного пузыря.
Известно, например, что весной 1882 г. у него разыгрался мучительный приступ желчной колики. «В самый день Вашего отъезда, любезнейший Павел Васильевич,— писал И. С. Тургенев 6 мая 1882 г. П. В. Анненкову:
«Я чуть не взаправду окачурился: со мной (бог ведает с чего) сделался сильнейший припадок желчной колики... Я орал как гиппопотам и глаза у меня чуть не вылезли из орбит. Присоединившись к другим моим недугам — было с чего уложить настоящего гиппопотама».
В состоянии здоровья И. С. Тургенева вновь наступило кратковременное улучшение.
«Здоровье мое действительно поправляется,— писал И. С. Тургенев в августе 1882 г. П. В. Анненкову,— но прогресс так медлителен, что заслужил бы одобрение самого Каткова!»
Это была третья ремиссия...
Боль несколько ослабела и стала появляться реже.
И. С. Тургенев даже мог передвигаться по комнате.
Изредка он отваживался на довольно продолжительные прогулки в экипаже по живописным окрестностям Буживаля, спускался иногда в сад, гулял понемногу и получил возможность возвратиться к своему привычному и любимому литературному труду.
- Я не так пал духом, как Вы предполагаете,— писал И. С. Тургенев Л. Б. Бертенсону 11 сентября 1882 г.,— ибо на днях настрочил и даже переписал довольно большую повесть.
На сей раз ремиссия продолжалась совсем недолго, и с возобновлением болей душевное состояние И. С, Тургенева представляло картину полной безотрадности.
Но вместе с тем он искал всяческих утешений в своем горе.
В письме к Л. Б. Бертенсону от 13 октября 1882 г. читаем:
«Оказывается, что можно отлично существовать, не будучи в состоянии ни стоять, ни ходить, ни ездить. Живут же так устрицы? — А у меня есть много развлечений, недоступных устрицам».
Эти грустные признания перекликаются с физическими страданиями Лукерьи («Живые мощи»).
И. С. Тургенев старался привыкнуть к мысли о неизлечимости своей болезни и примириться со всей безысходностью своего положения: «Личная жизнь моя прекратилась, — говорил он тогда,— это голый факт».
Объективные изменения со стороны сердца в эту пору оставались прежними.
Трудно теперь, спустя 95 лет, определить, что способствовало некоторому облегчению страданий писателя летом 1882 г.
Сам И. С. Тургенев очень поверил в эффективность «молочного лечения», которого он придерживался с предельной строгостью.
Положительную роль, возможно, сыграла обстановка Буживаля, лучший уход, забота и внимание со стороны семьи Виардо. Такие перемены описывал И. С. Тургенев и в своих художественных произведениях, касаясь вопросов болезни и смерти.
Наряду с этим известно, что когда происходит размягчение и распад злокачественного новообразования (а это бывает нередко), механическое давление опухоли на нервные стволы значительно уменьшается и в это время возможна клиническая ремиссия.
Такое предположение, высказанное Б. П. Александровским (1949 г.), представляется теперь логичным к силу того, что у И. С. Тургенева на протяжении всей болезни несколько раз выделялось наружу обильное количество кровянистой мокроты, после чего субъективно состояние несколько улучшалось.
Вот что писал по этому поводу И. С. Тургенев 26 марта 1883 г. П. В. Аннекову:
«Плохо было, очень плохо, Павел Васильевич! Мое оранье слышалось, кажись, на всю улицу. Но вот, третьего дня прорвался какой-то внутренний кровяно-гнилостный нарыв, пошла кровь с гноем и мне теперь относительно легче».
В письме Г. Гирца, адресованном С. П. Боткину (апрель 1883 г.), читаем: «...около трех недель тому назад боли резко оборвались в течение трех дней и это внезапное улучшение совпало с выведением небольшого количества крови (полстакана в 2 дня). Г-н Бруардель и я предположили, что невралгические боли имели своей причиной сдавление аневризматиеским мешком, который, вскрывшись в соседнюю бронху, был причиной появившейся крови в мокроте. Аневризматический мешок, вероятно, снялся и невралгические боли моментально исчезли. Кровохаркание остановилось...»
Необходимо еще раз подчеркнуть, что повторным легочным кровотечениям на протяжении всей последней болезни И. С. Тургенева не придавалось надлежащего диагностического значения.
По возвращении в Париж в ноябре 1882 г. И. С. Тургенев снова встретился со своими давнишними лечащими врачами П. Сегоном и Г. Гирцем.
Встреча с доверенными и уважаемыми врачами была желанной и радостной.
Однако «недуг мой оказывается неизлечимым и состоит в невозможности ходить или стоять,— писал И. С. Тургенев 14 декабря 1882 г. С. А. Юрьеву 
— Что касается меня, то едва ли не похеренный человек.
Недуг мой оказывается неизлечим и состоит в невозможности ходить и стоять
Когда я лежу или сижу, то болей почти нет, и спать я могу; но чуть только приведу себя в перпендикулярное положение, в груди и в плече просыпаются боли очень несносные, вроде зубной. Эта мерзость называется angina pectoralis nervosa (грудная жаба (фр.) и по медицинским учебникам относится к разряду incurabilium,   что я могу подтвердить собственным опытом, c чем, впрочем, совершенно смирился...»
С наступлением зимы 1882—1883 гг. состояние здоровья И. С. Тургенева еще больше ухудшилось.
- Я нахожусь в положении человека, окончательно оглохшего или ослепшего,— писал И. С. Тургенев Л. Б. Бертенсону в декабре 1882 г.,— которому гораздо легче примириться со своим положением, чем тешиться пустыми надеждами и хвататься за разные средства, в бесполезности которых он убежден».
Аналогичные признания содержатся в последнем, недавно обнаруженном парижском дневнике И. С. Тургенева.
Вот запись от 27 ноября 1882 г.: «Недели две тому назад я переехал из Буживаля и поселился в rue de Donai. Здоровье мое в том же status quo (состояние без перемен (фр.); даже похужело в теченье нескольких дней; теперь опять то же — ни стоять, ни ходить и т. д.».
В эту пору, примерно, появились уже новые симптомы болезни.
Так, И. С. Тургенев тогда впервые обратил внимание П. Сегона на то, что небольшая опухоль на коже в лобковой области, которую некогда, по его словам, врачи называли невромой, стала чувствительнее.
Опухоль стала побаливать и увеличиваться в размерах якобы после недавнего незначительного ушиба живота.
Об этом, в последнем парижском дневнике И. С. Тургенева имеется такая запись от 17 декабря 1882 г.: «В течение последней недели еще вырисовалась новая прелесть. Тот невром, который образовался у меня на брюхе над (...) вследствие операции чирея (в 1856-м году) — и который целых 25 лет, хотя болел, но не увеличивался, вдруг стал непомерно пухнуть — и если так продолжится — то придется взрезать мне брюхо и вырвать эту гадость... (от подобной проделки умер Ю. Самарин). Это на днях должно решиться... веселенький пейзажик!
Нечего и говорить, что старый недуг процветает по-прежнему».
П. Сегон счел необходимым удалить опухоль хирургическим путем.
Благодаря этому решению впоследствии несколько прояснилась природа заболевания И. С. Тургенева.
Отчетливо сознавая свою большую ответственность перед больным. П. Сегон счел необходимым прибегнуть к консультативной помощи профессора П. Бруарделя и доктора Нелатона.
Они единодушно подтвердили необходимость оперативного удаления опухоли, но категорически возразили против применения хлороформного наркоза (состояние сердца, очевидно, внушало врачам большую тревогу).
«Я сам в воскресенье ложусь под операторский нож,— писал И. С. Тургенев М. М. Стасюлевичу в январе 1883 г.
 - Мне из брюха вырезывают невром, который завелся у меня 24 года назад –  вдруг черт знает с чего, начал расти и пухнуть».
Если исходить из дневниковых записей И. С. Тургенева, то можно предположить, что речь идет о каком-то гипертрофическом рубце, оставшемся, вероятно, после вскрытия фурункула (карбункула?) в 1856 г.
Дневниковая запись от 12 января 1883 г.
«Послезавтра, в воскресенье, в 11 ч. мне вырезывают мой невром. Операция будет мучительная — так как, по решению Бруарделя, меня хлороформировать нельзя
После мне придется пролежать недвижно дней десять.
Если сделается рожа — я, вероятно, умру.
Но le vin est tire — il faut le boire  (вино откупорено—надо его пить (фр,.)
Недуг грудной — все в этом же положении».
И затем далее: «Как бы в самом деле не вышло: apres la mort
Кто знает — я, может быть, пишу это за несколько дней до смерти. Мысль невеселая.
Ничтожество меня страшит— да и жить еще хочется... хотя... Ну, что будет — то будет!»
Операция была назначена на 14 января 1883 г.
«Сижу в ожидании докторов, которые будут меня резать (они сию минуту приехали) — пока не трушу. Что будет дальше — не знаю».
Через две недели после операции, 27 января 1883 г., И. С. Тургенев записал в дневнике свои впечатления о ней: «В прошлое воскресенье, 2/14-го января так-таки и вырезали у меня невром. (Действовал Поль Сегон, присутствовали Бруардель, Нелатон и Гирц).
Было очень больно; но я, воспользовавшись советом Канта, старался давать себе отчет в моих ощущениях — и, к собственному изумлению, даже не пикнул и не шевельнулся.
А длилась вся операция минут с 12.
Невром был с грецкий орех — большой.
Потом меня уложили — и так я пролежал 14 дней.
Лихорадки не было и никаких усложнений.
Рана в 15 сентим. скоро и правильно зажила.
Зато старая моя болезнь — боль в груди и пр. меня лихо помучила — так как лежание на спине причиняло мне особенные страдания.
Пришлось прибегнуть к морфину.
Болезнь эта продолжает потешаться надо мною — но ведь от этого я избавиться не могу, что ни говори Бертенсон с своей глиной».
Но непосредственным исходом своей операции И. С. Тургенев остался доволен.
«Рана совсем зажила,— записал он в своем дневнике 29 января 1883 г.,— но старая моя невралгия разыгралась до свирепости! Никогда мне не было так худо! С горя я уже думаю испробовать гомеопатии!»
В глубине души И. С. Тургенев, видимо, сохранял еще слабую надежду на то, что удаление опухоли избавит его от боли.
11 января 1883 г. И. С. Тургенев писал Ж. А. Полонской: «Я рад, что освободился от дурацкого неврома (вот его верная копия) К письму был приложен рисунок, сделанный рукой И, С. Тургенева.
Через неделю я совсем здоров — и так как теперь решено, что я могу и стоять, и ходить, и даже танцевать, то ничего не остается более желать!»
И уже буквально через несколько дней, 21 января 1883 г., И. С. Тургенев писал Д. В. Григоровичу: «...мне не только не стало лучше после операции (которая сошла весьма благополучно), но несравненно хуже. Старый мой недуг — грудная жаба — терзает меня с небывалой еще силой».
Весь довольно длительный (свыше месяца) послеоперационный период И. С. Тургенев провел в постели для более успешного, как считалось тогда, заживления послеоперационной раны.
***
Боль возобновилась, однако приобрела иной характер.
Она исходила из нижней половины позвоночника, имела явственно опоясывающий характер и очень быстро нарастала в своей интенсивности.
В письме к Л. Б. Бертенсону (рекомендовавшему сочетать молочную диету с прикладыванием глины к ключице) И. С. Тургенев писал в январе 1883 г.: «Любезнейший доктор! Я получил ваше любезное письмо и прежде всего благодарю вас за чисто русское сочувствие.
Операция удалась вполне; рана зажила, и я мог бы выезжать, если бы не моя старая болезнь, которая в последнее время разыгралась с новой силой.
Теперь уже не одна ключица, а вся грудь, и спина, и бока болят, даже когда я лежу или сижу, так что прикладывание глины к одной ключице было бы бесцельно
Приходится лечиться по-прежнему: терпением и неподвижностью.
Молоко я продолжаю пить , к морфию прибегаю только в крайних случаях.
О поездке в Россию, как и вообще о всякой поездке, нечего и думать; буду опять сидеть у моря и ждать погоды».
«Никогда мне не было так худо — писал И. С. Тургенев 17 января 1883 г. А. В. Топорову  — Не только сидеть или ходить, даже лежать я не могу — и я без впрыскивания морфия не в состоянии был бы спать».
Физические страдания и интоксикация наркотиками были настолько сильны что И. С. Тургенев по временам впадал в беспамятство.
Рассказывая как-то об этом периоде своей болезни Н. А. Белоголовому, И. С. Тургенев заметил: «...я тут даже ничего не помню, и мне кажется, что недель шесть моя голова была в каком-то тяжелом тумане».
Состояние больного с каждым днем становилось все хуже и хуже.
Он попросил П. Сегона отвезти его в Буживаль, в целительные свойства которого он особенно поверил, вспоминая свою тяжелую прошлую зиму.
Перед отъездом у постели тяжелобольного писателя состоялся консилиум. Профессор Потен  высказал предположение о том, что болезнь И. С. Тургенева обусловлена «воспалением нервов в связи с перерождением сосудов» и против переезда в Буживаль не возразил.
Проявления болезни И. С. Тургенева были тогда действительно лишены характерных «венечных черт». Следовательно, об истинной грудной жабе уже речи не было.
А результаты микроскопического исследования опухоли, удаленной П. Сегоном, были еще неизвестны.
Сегон, уже профессор хирургии, упорно не соглашался на отъезд И. С. Тургенева в Буживаль, считая это не только бессмысленным, но и опасным для жизни.
Но писатель хотел тишины и покоя.
И было решено созвать еще один консилиум для окончательного решения о возможности переезда в Буживаль.
Профессор П. Бруардель окончательно отверг диагноз истинной грудной жабы и высказал предположение о том, что у Ивана Сергеевича опухоль в грудной полости в виде аневризмы дуги аорты, которая, дескать, оказывает механическое давление на позвоночник, вызывая таким путем жестокие «корешковые боли».
Это была новая и не лишенная клинической логики мысль, которая объединяла воедино ряд разнородных симптомов поражения сердца, сосудов и позвоночника.
Можно предположить, что П. Бруардель заподозрил, но не смог подтвердить наличие какого-то самостоятельного (возможно, опухолевого) заболевания легких. А между тем, к тому времени уже были приступы судорожного («надсадного») кашля, кровохарканье и легочные кровотечения. Возможно, изменения в легких были тогда еще не совсем доступны объективному восприятию.
Веже, П. Бруардель не возразил против переезда И. С. Тургенева в Буживаль, считая, что желанная перемена обстановки может благополучно сказаться на состоянии его здоровья.
Во Франции еще во времена Корвизара, лейб-медика Наполеона, имела широкое распространение философская формула Паскаля:
«Le coeur a ses raisons, que la raison ne connatt point...»
(У сердца свои доводы, которых не признает рассудок (фр.).
И тогда врачам, лечившим И. С. Тургенева, действительно оставалось только одно — надеяться на доводы сердца... Ведь порою «...нет лекарства сильнее надежды... и малейший намек на пессимизм в выражении лица или словах врача может стоить пациенту жизни» (А. Мунте).
В Буживале И. С. Тургенев испытывал невероятные страдания, светлые промежутки между пароксизмами боли были все реже и реже.
Учитывая крайне тяжелое состояние больного, повторный консилиум с участием Ж. М. Шарко и П. Бруарделя запретил любые посещения. Да и сам Иван Сергеевич уже решительно никого не принимал, кроме постоянных врачей и самых близких друзей.
«...Мы истощили терапию с таким же отрицательным результатом или, по крайней мере, с самым мимолетным успехом. Только впрыскивание морфия в дозе 0,01 до 0,03 в день уничтожали эти ужасные боли и давали больному относительное спокойствие...» — писал С. П. Боткину Г. Гирц, просивший высказать свое мнение о возможной в дальнейшем лечебной тактике.
В эти дни И. С. Тургенева вновь посетил Н. А. Белоголовый. «...Я немедленно отправился в Буживаль с тяжелым сердцем,— вспоминал он,— потому что заранее знал, что предстоящее свидание будет одно из тех мучительных свиданий, которые выпадают нередко на долю врача в его профессиональной жизни: предстояло увидеть жестокие страдания, сознавать невозможность от них избавить и даже, может быть, облегчить их,— и, в то же время, стараться успокоить больного и поднять в нем потухавшую искру надежды на исцеление, при этом соблюсти должный такт и не впасть в умеренно-успокоительный тон, дутость и фальшь которого не могла укрыться от такого тонкого наблюдателя, каким был Тургенев».
Н. А. Белоголовый застал тогда писателя в спальне, лежащим на широкой кровати в своей домашней визитке. Перед приходом врача он, видимо, читал, потому что вокруг него в беспорядке валялось на кровати несколько номеров газет и развернутая книжка «Вестника Европы».
Вид И. С. Тургенева - потряс Н. А. Белоголового.
Писатель еще больше похудел, очень осунулся.
Впалые щеки, желтый с синюшным оттенком цвет кожи, что было особенно отчетливо видно на фоне его белоснежной, красивой седины.
Глаза ввалились, вокруг них появились зловещие темные круги.
Голос стал более тихим, глухим, слабым.
Аппетит совсем исчез, появилось даже отвращение к пище — симптом, который настораживает внимательного и вдумчивого врача.
Появилось ощущение тяжести в подложечной области, крайне нарушилось пищеварение.
Молочная диета облегчения не приносила.
Боль отчетливо локализовалась в области  позвоночника, примерно на уровне 8—9-го грудных позвонков.
Н. А. Белоголовый обнаружил уже в эту пору болезни И. С. Тургенева понижение тактильной и болевой чувствительности кожи живота, бедер и голеней. Писатель не только не мог самостоятельно встать с постели, но с боку на бок переворачивался с большим трудом, не мог сидеть, не прислонясь к чему-либо твердому, не одевался без посторонней помощи. Следовательно, обнаружились уже определенные симптомы, указывающие на тяжелое органической поражение позвоночника.
«Плохо мне, совсем плохо,— жаловался И. С. Тургенев Н. А. Белоголовому,— нет, так дальше жить невозможно; дайте мне что-нибудь, чтобы поскорее умереть и больше не страдать так; сегодня мне еще лучше и я отдыхаю, но в момент болей я готов все с собой сделать; верите ли, я так тогда кричу, что слышно в большом доме» (доме семьи Виардо.— Е. Л).
***
Незадолго до смерти И. С. Тургенев просил Ги де Мопассана принести ему пистолет...
Кроме того, появились еще и резко выраженные признаки общей интоксикации организма, глубоко и тяжело поразившей центральную нервную систему.
Усилились навязчивые идеи, мучительные и устрашающие галлюцинации.
И. С. Тургенев вновь настойчиво убеждал своих врачей, в частности Н. А. Белоголового, в том, что причиной его болезни якобы является умышленное отравление каким-то ядом. При этом он неизменно по многу раз повторял «...какую-то очень длинную, сбивчивую и совершенно фантастическую историю своего мнимого отравления» (Н. А. Белоголовый).
Вот тогда и появились в прессе несуразные намеки на злоумышленное отравление И. С. Тургенева, которые взволновали не только близких друзей писателя, но и всех почитателей его таланта.
В эти тяжелые дни доктор Н. К. Скворцова-Михайловская, защитившая в Париже докторскую диссертацию, посетила И. С. Тургенева.
Будучи психиатром по специальности, она опубликовала затем свои впечатления о встрече с писателем.
По поводу психических расстройств, повторно появляющихся у И. С. Тургенева, Г. Гирц писал С. П. Боткину в апреле 1883 г.: «К физическим мучениям присоединилось еще и психическое расстройство, выраженное смутными представлениями о преследовании, страстным враждебным отношением ко всем окружающим его лицам; систематическим недоверием к своим самым преданным друзьям. Время от времени у больного являются помыслы о самоубийстве и даже об убийстве. Проф. Бруардель и Шарко, которых призывали на консультацию, приписывали это психическое расстройство сердечному бреду».
К тому времени стало известно, что при микроскопическом исследовании удаленной в Париже опухоли передней брюшной стенки были обнаружены клеточные элементы, указывающие на злокачественный ее характер.
Значительно увеличились также лимфатические узлы в паховых областях.
«Диагностика миксосаркомы не представляет никакого сомнения»,— заключил тогда П. Бруардель.
Невыясненным оставался вопрос о первичном источнике этого страдания.
Вот тогда впервые (в мае 1883 г.) Н. А. Белоголовый высказал предположение о том, что у больного имеются «...мелкие раковые или саркоматозные узлы в спинном хребте и, вероятнее всего, на мозговых оболочках».
Интоксикация все время нарастала, писатель по временам совершенно терял самообладание, повторял фантастические истории о своем отравлении.
Посетивший его в июле 1883 г. В. В. Верещагин писал, что И. С. Тургенев лежал на «кушетке, свернувшись калачиком... тощий, желтый, как воск, с глазами ввалившимися...»
Глубоко потрясенный мучениями больного, В. В. Верещагин тут же отправился в Париж за П. Бруарделем.
20 августа И. С. Тургенев окончательно впал в беспамятство, и, не приходя в сознание, скончался в Буживале на втором этаже своего любимого шале в два часа пополудни 22 августа (3 сентября) 1883 г.
Анализ всех обстоятельств последней болезни И. С. Тургенева дает основание утверждать, что кончина его явилась единственным избавлением от невыносимых страданий. Может быть, поэтому лишь Марианна Дювернуа, дочь Полины Виардо, проводившая  много времени у постели И. С. Тургенева в период его последней болезни, позволила себе следующую запись в дневнике «...на смертном одре... его прекрасное лицо... приняло выражение спокойствия и улыбки».
***
После сообщения о смерти писателя Н. А. Белоголовый писал: «Видевши его тяжкие страдания и зная бессилие медицины облегчить их, я мог только сказать себе: и слава Богу, потому что только одна смерть могла быть в данном случае желанною избавительницей от сверхъестественной пытки, которую выносил наш великий писатель в течение целых полуторых лет».
На следующий день, 23 августа (4 сентября) 1883 г., было произведено секционное исследование тела И. С. Тургенева.
Вскрытие производил П. Бруардель.
В то время, многие врачи самостоятельно вскрывали своих бывших пациентов, производя затем патологоанатомическое исследование).
В секционном зале присутствовали П. Сегон, Д. Декку, Ж. Латте и Ж. Маньен.
Обнаружилось, что:

«в подреберной плевре содержится небольшой выпот красноватой жидкости и некоторое количество ложных перепонок (спаек.— Е. Л.)…
В одной из больших бронхий верхней лопасти правого легкого находится некоторое количество гноя.
Эта бронхия, казалось, сообщается через посредство фистулы, проток которой не мог быть прослежен, с главным гнездом, находящимся в заднем средогрудьи (средостении.— Е. Л.).
Бронхические ганглии (лимфатические узлы.— Е. Л.) твердые и объемистые. В заднем средогрудьи в уровень 3—4—5 спинных позвонков сухожильная оболочка составляет переднюю перепонку подвижной опухоли, в которой после прореза обнаруживается полость диаметром в 5 см.
Эта полость, наполненная густым гноем, образовалась за счет двух тел позвонков, костная ткань которых точно так, как и межпозвоночные диски, совершенно исчезла». Далее следовало заключение: «И. С. Тургенев умер от раковидной болезни (миксосаркомы).
Первоначально миксосаркома появилась в лобковой области и оперирована доктором Сегоном в марте 1883 г.
Перенос этого страдания в 3,4 и 5-й спинные позвонки произвел полное разрушение тел позвонков и образование нарыва спереди оболочек спинного мозга.
Этот нарыв сообщался фистулезным ходом с одним из бронхов верхней доли правого легкого.
Этот метастаз был причиной смерти».

Микроскопическое исследование препаратов произвел Ж. Латте.
Протокол вскрытия подписали профессор П. Бруардель, профессор П. Сегон, профессор Д. Декку и доктор Ж. Маньен.
Так завершается «скорбный лист» - как в старину называлась «история болезни» И.С.Тургенева
На первый взгляд, может показаться странным то обстоятельство, что в протоколе секционного исследования тела И.С. Тургенева фигурировали одновременно два таких различных понятия, как рак и саркома. Это даже внушало врачам сомнение в правильности микроскопических исследований.
А дело заключается в том, что во Франции (в отличие от России и некоторых других стран) рак и саркому не принято было дифференцировать. Поэтому во французской научной медицинской литературе и медицинской практике все злокачественные новообразования (рак, саркома, хорионэпителиома, эндотелиома и пр.) объединялись в одно понятие. Таких взглядов придерживался и сам П. Бруардель, возглавлявший кафедру морфологического профиля.
***
Ознакомление с протоколом секционного исследования позволяет теперь обнажить некоторые неточности и ошибочность представлений того времени.
Во-первых, опухоль передней брюшной стенки была удалена П. Сегоном не в марте, а в январе 1883 г.
Во-вторых, вряд ли эта опухоль могла быть первичной миксосаркомой (в теперешнем понимании) уже хотя бы потому, что отдаленные метастазы ее, о которых идет речь, представляли бы собой «очаги ослизнения», а не гнойные полости, которые обнаружены были при вскрытии.
Очень важным является и то обстоятельство, что саркома, в том числе миксо-саркома, обычно никогда не метастазирует в позвоночник, что, кстати, и отличает ее от раковых новообразований (М. К. Даль).
Откуда же исходила первичная опухоль?
Чем определялась вся причудливость клинического течения этого заболевания?
И, наконец, как можно теперь представить и объяснить все те начальные и более поздние   проявления болезненного состояния И. С. Тургенева, на которые он, в сущности, сам обратил внимание впервые только в начале весны 1882 г.?
Известно, что первичный рак позвоночника встречается редко.
Наиболее частой причиной ракового сражения позвоночника является первичный (бронхогенный) рак легких.
Он отличается избирательной наклонностью к метастазированию в костные ткани, в частности в позвоночник, что нередко является  косвенным подтверждением предварительного клинического диагноза опухоли легких.
Раннее распознавание таких опухолей легких и в наши дни является непростой задачей, несмотря на использование новейших методов исследования.
В прошлом же столетии диагностирование первичных опухолей легких было, по сути, уделом патологоанатомов, да и то в редких случаях.
Наряду с этим ретроспективный клинический анализ дает основания пересмотреть представления о природе болезни И. С. Тургенева.
Вспомним, что у И. С. Тургенева с начала заболевания появлялись изредка приступы «судорожного кашля»; иногда обнаруживались прожилки крови в мокроте, бывали обильные легочные кровотечения и небольшие кратковременные повышения температуры тела.
Одно время эти симптомы наводили даже на мысль о наличии туберкулеза легких, которая постоянно отвергалась объективными данными (Ж. Маньен).
Но о первичном раке легкого и мысли не было.
После паталогоанатомического исследования результаты его многим врачам оставались непонятными.
Предполагался даже первичный рак позвоночника. Н. А. Белоголовый тогда повторил предположение о том, что, по-видимому, у И. С. Тургенева произошло распространение злокачественной опухоли из позвоночника не только в лимфатические узлы, но и в мозг.
На вскрытии же было обнаружено, что «головной мозг весит 2012 гр.; в нем нет ни опухолей, ни туберкулеза, ни серозных или кровянистых изменений».
Поэтому наиболее вероятно предположить, что навязчивые идеи об умышленном отравлении и судорожные припадки, изнурявшие писателя, являлись следствием тяжелейшей раковой интоксикации и что последняя болезнь И. С. Тургенева развилась на фоне клапанного порока сердца, общего атеросклероза, поразившего преимущественно аорту и сердце.
«...Сердце очень объемистое, весом 770 грамм, длиною от основания к острому концу 18 см. Левый желудочек сильно гипертрофирован, достигает в срединной части 4 см толщины... Аортные заслонки (аортальные клапаны.— Е. Л.} сильно атероматозны и совершенно неудовлетворительны. Заслонки других отверстий утолщены, не так гибки, как в нормальном состоянии...».
П. Бруардель, Д. Декку, П. Сегон и Ж. Маньен подчеркивали, что «повреждение аортных устий и гипертрофия сердца вызывали припадки болезни, проявление которых в связи с болями, обусловливаемыми костными и мозговыми повреждениями, давали место при жизни ложным симптомам грудной жабы».
В ряде медицинских документов, писем и биографических данных И. С. Тургенева засвидетельствовано также наличие подагрического диатеза. И, наконец, желчно-каменная болезнь, как еще одно из клинических выражений системного нарушения обмена веществ.
«В желчном пузыре,— писал П. Бруардель,— содержалось пять желчных камней, каждый размером почти в малый орех».
Вот на таком фоне у И. С. Тургенева развивался первичный (бронхогенный) рак легких, вовлекший в патологический процесс плевральную полость и средостение.
Появились метастазы раковой опухоли в позвоночнике, и боль приобрела опоясывающий характер, привела к значительному ограничению подвижности, нарушению кожной чувствительности и проч.
Позже, по-видимому, в начале 1883 г., появились также и более отдаленные метастазы в лимфатические узлы. Возможно, что и опухоль передней брюшной стенки была одним из отдаленных метастатических узлов бронхогенного рака легких.
Медицина тех лет не располагала никакими, кроме симптоматических, средствами лечения подобных заболеваний. И теперь остается только удивляться тому терпению, которым обладал И. С. Тургенев. Ведь совсем незадолго до кончины (в июне 1883 г.), буквально потеряв способность владеть карандашом и находясь в состоянии тяжелой раковой интоксикации, он имел мужество продиктовать Полине Виардо на французском языке автобиографический очерк «Пожар на море».
Мало того, всего лишь за две недели до смерти (в августе 1883 г.) он продиктовал свой последний рассказ «Конец...»

***

Так завершает свое исследование писатель и врач Е. И. Лихтенштейн, попытавшийся увидеть проблему болезни И. С. Тургенева и как - врач, и как - литератор, и как - исследователь… и как человек, посчитавший, что он - имеет право говорить о страшных страницах из биографии великого русского писателя.
И, возможно, сухое перечисление фактов, позволяющее, каждому из нас, составить свое представление о той медицине, какая имела место быть в середине XVIII века …- самый лучший вариант для рассказа - эссе, рассказа – драмы… о том… как И. С. Тургенев – болел РАКом..., как был его - пленником, как его - лечили…
И. какие нечеловеческие страдания были уготовлены ему и БОГом и судьбой…
Известный детский писатель Корней Чуковский, написавший в своем письме Е. И. Лихтенштейну:
 - «Никогда я не испытывал такой нежной жалости к Тургеневу, такого восхищения его мужеством — какие вызвала во мне Ваша статья…»
- увидел в этом очень необычном литературно-медицинском произведении только больного…
Однако если еще раз перечесть этот отрывок, из прекрасной книги Е. И. Лихтенштейна «Помнить о больном», а если кому повезет то и всю книгу полностью – обязательно придет… должно прийти… понимание того, как много в этом эссе… написано о том, как следует относиться к больному человеку! И, конечно же, там много о том, что такое – медицина…, там много о том - насколько трудна профессия врача, особенно когда он - абсолютно бессилен перед беспощадной болезнью и его единственным оружием в борьбе с ней - это честность по отношению к самому себе и большая, нисколько не унижающая самого доктора, сострадательная любовь к больному человеку.
В этом исследовании отчетливо чувствуется и сопереживание, и простое человеческое участие, и мудрость профессионала, знающего как трудна и ответственна профессия врача.
Это не совсем литература в том развлекательно-отдыхающем виде, какой все мы ее - привыкли видеть.
Это - особая литература.
Ее задача - более сложна.
Она учит понимать… и принимать жизнь… во всех ее проявлениях.
Она воспитывает и благородные помыслы ума, и простую человеческую жалость, она учит чувствовать и отвечать на боль, она заставляет сострадать, сомневаться - и в этом кроется ее высшая мудрость человечность, сопереживаемость и сопричастность.
А, жизнь - это многогранная наука…, в которой есть место: и радости, и печали…, и удачам, и поражениям…, и - боли…, и - болезням… и - смерти…
Все это – жизнь.
И, ничего постыдного, такого, что следовало бы держать семью печатями, в ней нет… и не может - быть!
Никто не может знать,  какой гранью она высветится… - сегодня, а какой… завтра.
Более того, если это – чужая жизнь, то она уже требует к себе… уважение!
Уважения уже за то, эта жизнь… была… прожита!
Как?
Это уже - другой вопрос!
Но, несомненно одно… самое трудное, это… именно… - жизнь!
Жизнь, в которой - и боль… и проблемы… и…
На ее фоне - смерть, которую сам И. С. Тургенев
определил как:

«сила, которой нет сопротивления, которой все подвластно, которая без зрения, без образа, без смысла — все видит, все знает, как хищная птица выбирает свои жертвы, как змея их давит и лижет своим мертвым жалом.»

- которая прервала… эту бесконечную череду страданий, решившаяся, наконец - вырвать и тело и душу больного Ивана Сергеевича из ада Страны-БОЛЕЗНЬ… воспринимается в виде доброго и благодеятельного БОГа…
В этой страшной истории, где никто никому не смог помочь… в этой страшной драме, какой всегда была и останется болезнь,… в этой пьесе…с наперед известным концом - смерть оказалась более гуманна…
Это награда - за то, что она, жизнь, была!

***

РАК!
Опухолевая болезнь…
Бронхогенный рак легкого с метастазами в позвоночник, лимфатические узлы, метастазами в мягкие ткани…
Ca pulmonum T4  N + M++…
Названия…
Их может сколько угодно много…
Но если вдруг! за всеми этими сухими словами возникает чья-то судьба – становится страшно.
Страшно потому, что путь… через эту «Страну-БОЛЕЗНЬ для Ивана Сергеевича Тургенева, начинавшись с простой «гриппозной инфекции»… длился долгих - 18 месяцев… (или долгих 450 дней).
Страшно, потому что болезнь, лишив писателя самого человеческого – свободы свободно распоряжаться своим телом, навязав ему жизнь «устрицы»… – заставив… призывать смерть, как единственное спасение – была неумолима!
Страшно, потому что в водоворот болезни было втянуто так много людей и все они и врачи и не врачи - стали свидетелями бессилия медицины… ее гуманности и негуманности, ее… поражения.
Так это воспринимается - сейчас.
Так это воспринималось всеми - тогда…

***

PS.
Говоря о всех обстоятельствах болезни и смерти великого русского писателя, сейчас, в когда весь мир вступает в новое третье тысячелетие, видеть нужно не «диагностические ошибки», сделанные врачами тогда, в конце VIII века, воспринимая все обстоятельства этой страшной болезни как некую иллюстрацию тогдашнего уровня медицинских знаний в Европе. И уж, конечно, не с высот достижений современной медицины.
И главное, ни в коем случае не следует пытаться ответить на очень непростой вопрос:
«Смогла бы медицина помочь писателю, если бы он жил сейчас и именно сейчас был бы болен?»
!?
Нужно постараться заставить себя увидеть все описанные тогда события, одновременно
 - и с точки зрения высокого гуманизма врачей, принимавших участие в судьбе больного писателя, гуманизма - который всегда был главным мерилом настоящей медицины и всех профессиональных действий врача…
 -  и с точки зрения – больного.
Так как именно на него, больного, ложится вся тяжесть болезни…, так как именно от него, от больного человека -, требуется все его мужество, чтобы выдержать испытания и пытки Страны-БОЛЕЗНЬ…, так как именно от него, от больного человека -  требуются все его силы и вся его воля, чтобы до конца суметь быть…ЧЕЛОВЕКОМ!
Причем,
быть им
 – до…
 конца…

 

 
Неизвестная онкология
или
путешествие в...
…«Страну БОЛЕЗНЬ»
1994 — 2002.
Правка
 2022 2023.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ.



Восемь с половиной нелицеприятных картин
о современной медицине,
написанных…
в ожидании...
выздоровления.
С послесловием…

Список картин.


Картина первая.                Привычка, от которой, больше - вреда,
…чем - пользы.
***

Картина вторая.              Театр «Одного актера».

***

Картина третья.              Тяжесть принятия решения по подсказке…
«постороннего».

***

Картина четвертая.            Шаг в…
 - «никуда».

***

Картина пятая.                Инструкции, за которыми
всегда можно...
спрятаться...
или
люди на «конвейере здоровья».

***

Картина шестая.                Битва со – «ЗЛОМ…»

***

Картина седьмая.                «Pia fraus»
и…
закономерности
«хронической опухолевой болезни».

Картина восьмая.                S – фаза
«опухолевой болезни».

***

Картина девятая,
неоконченная.                О большой и малой печали…,
с послесловием.


***


 


Картина первая.

Привычка,
от которой больше
 — вреда,
...чем - пользы.

«…Привычка заслоняет собой подлинный облик вещей…».
М. Монтень.
«Опыты». 1.128
***
«…Больной должен иметь хорошее здоровье, чтобы выдержать и болезнь и лечение…».
Жан Батист Мольер.
***


БОЛЕЗНЬ – всегда была… и, наверное…
…навсегда останется…
- особой темой!
И, повод для этого, очень - серьезен.
Очень.
Когда начинается разговор: о болезнях…, о медицине…, о ценностях в ней, о гуманности…, о степени ответственности в ней человек врача перед больным заболевшим человеком за то: что врач – советует…, за то что врач – делает… и даже за то, как он (врач) это - делает… - за всеми этими обтекаемыми фразами и прочим…
как-то само собой видится
образ - «бледной смерти».
Поэтому, начиная сложный разговор о современной медицине и о неизвестной онкологии, позвольте начать его… с того, что венчает все наши дела… и всему подводит - итог…
А именно, начать его с того, что все мы принимаем как - неизбежность…, и как… - неотвратимость.
Я, говорю о… - смерти…
…которой - нет,
когда мы - здоровы…
…и, о которой невольно начинаешь думать,
…когда все - очень и очень плохо.
Хотя жизнь, жизнь… еще - никто не отменял.
И, для нас, для нас… самое важное и ценное, именно она…
 - ЖИЗНЬ!
И, пока есть вот это - ЖИЗНЬ (какая, какого качества!?, это - особый разговор), все мы живем, как - умеем…. Живем - своими и чужими проблемами… Живем своими - удачами и неудачами… Живем своими - счастьями и несчастьями.
И, для нас нет… ни - больниц!… ни - врачей…!
Нет вообще - никакой медицины!
Есть, только – она, жизнь, со всеми ее проблемами… и прочим…
Жизнь, это вообще особое состояние…
…какого качества она бы ни была…
В общем, занятые - жизнью, стремясь чего-то достичь в этом водовороте страстей, побед, поражений, пустых надежд и нечастых удач... нам есть, есть чем заняться и поэтому, что такое БОЛЕЗНЬ, СМЕРТЬ, МЕДИЦИНА… с их неизбежностью и неотвратимостью, мы стараемся как можно меньше - знать! И даже, всячески стараемся избегать этих тем, в наших разговорах.
Почему?
Я думаю, это и так - понятно.
Чем меньше мы об этом - говорим, чем меньше мы об этом - знаем, чем меньше мы об этом – думаем… тем легче…
И, вообще!
Что – будет, то и - будет!
Ведь - и болезнь, и смерть, и медицина… это те неизбежные (пусть и не очень приятные), атрибуты жизни, ее темная сторона… которые - есть!
Есть!
Как и – старость...
...которая, своими болезнями, немощью, необходимостью постоянной опеки и ухода, пугает (благо примеров, более чем - достаточно!) даже – больше!
Поэтому, все мы - живем… пока - живем!
И, пока у нас - «это живем», более или менее - получается… то и к – БОЛЕЗНИ…, и к – СМЕРТИ… все мы относимся достаточно философически.
Это, как извечный круг: утро, день, вечер, ночь…
Вечно быть молодым и сильным - не дано никому.
А, вечно жить?…
?
Конечно же, несравнимо лучше, когда годы прибавляются к - жизни. Причем, к жизни - яркой, к жизни - полнокровной, к жизни – насыщенной: событиями, достижениями, радостью, любовью…, чем - день, месяц, год… и даже - 5 лет, прибавленные к - старости, бессилию или к… слабоумию…
Конечно же, несравнимо лучше, когда жизнь,
похожа на - жизнь.
И, с этим - трудно спорить.
Ну, а если это долгое, растянутое на месяцы и даже годы существование, которое никак нельзя назвать «полноценной жизнью» из-за того, что это жизнь…, проходящая в реанимации на кровати - окруженный врачами и опутанным проводами медприборов?
Ну, а если эта жизнь, которая обезображена – болезнью?
Причем, не - «просто болезнью», а болезнью «настоящей»,  болезнью «с больших букв», которую еще лечить медицина: не – может…, не – умеет…, не – хочет…?
Можно ли назвать такую жизнь - «ЖИЗНЬЮ»!!!
И - «Да!»…
…и - «Нет!».
Здесь, многое зависит…
…от - нас.
А, болезни…
Их - много, очень много…
И, среди них…
есть такие…
…которые
на всю жизнь.

***

«Болезни на всю жизнь»?!
Есть ли – такие?
Есть.
Это - особые болезни.
От них… не выздоравливают…
От них - не вылечиваются!
И, они – «на слуху».
Диабет, гипертоническая болезнь, песок в почках (МКБ), системная красная волчанка, ИБС, СПИД, бронхиальная астма, цирроз печени, атеросклероз сосудов головного мозга, псориаз, РАК…+ особо редкие болезни, о которых врачи и родственники узнают только после вскрытия…
Эти болезни - на всю жизнь!
У них есть светлые промежутки – «ремиссии», и темные промежутки – «обострения»…
И к этому, надо суметь… - привыкнуть…
Привыкнуть?!
Это – единственное решение!
Единственно правильное.
Принять это - трудно!
Еще труднее – осознать сам факт, что от медицины ждать и требовать многого… если - не повезло… и, «одна из этих болезней тебе на роду написана»… - не следует!
Она, медицина, еще не все может…
И, с этим пониманием… что - «…медицина, не все – может...», надо\приходится - жить.
Жить так, как живут - все.
Жить, скрывая свою болезнь в себе!
…скрывая её от – близких…,
…скрывая её
от… - посторонних.
Хотя, можно ли назвать «жизнью» - жизнь, если постоянно мучают боли в позвоночнике или в почках…, если отекают ноги или в животе скапливается свободная жидкость…, если из-за малейшей нагрузки, из грудной клетки начинает - «выскакивать» сердце…, если утро… надо начинать с инъекции инсулина…, а спать… чуть ли не сидя…?
Или тебе (из-за того, что болезнь - взяла верх) уже так плохо, что ты ничего сам для себя уже сделать - не можешь и тебе постоянно нужен кто-то - рядом, кто-то, кого можно было бы попросить о помощи…, причем о помощи в самом простом и самом интимном - чтобы кто подал стакан воды, судно… или чтобы помогли донести до рта пищу... или чтобы помогли сесть в постели…
Это ли – жизнь?
Или… можно ли назвать «жизнью» - жизнь, когда за тебя… живут умные аппараты, которые за тебя - контролируют давление,… которые за тебя - дышат… и…и все уже - всё понимают…, а близким уже объяснили, что к активной жизни человека – не вернуть… И разъяснили; что «…в лучшем случае, если и будет «улучшение», то такому больному человеку уготована жизнь… - грудного шестимесячного ребенка… или - комнатного растения…»?
Ну, а если, причиной этой похожей непохожести, стала - болезнь.
Причем, болезнь с больших букв!
Болезнь, которую в народе называют - РАК…
Болезнь, от которой… не выздоравливают и не вылечивают…
Болезнь, за которой, как-то сам собой видится образ… бледной смерти…
Жизнь или - это?
???
Жизнь, должна быть - ЖИЗНЬЮ!
Если она, только похожа... похожа - на «жизнь»…
это - не жизнь!

«Morsque minus poenue quam mora mortis habet».
«Менее мучительна смерть, чем ее ожидание».
Лат. Поговорка.

И, не надо - никаких доказательств!
Достаточно просто увидеть (захотеть увидеть) за этими строчками кого-то близкого… или вспомнить судьбу и жизнь, к примеру, известных людей: пролетарского писателя Николая Островского, автора широко известной (еще со школы), книги - «Как закалялась сталь»…
Или же - последние годы жизни литератора И. С. Тургенева, прикованного болезнью к постели и обреченного на «…жизнь устрицы без малейшей надежды на выздоровление... стремящегося умереть по-быстрее…, осознающего, что он живет не как ЧЕЛОВЕК, а как… - «устрица»…».
Или же судьбу - В. И. Ленина, ожидающего своей смерти в… «Горках», которые стали для него… и тюрьмой…, и - больницей!

***

«…Природа назначила нам лишь один путь появления на свет, но указала тысячи способов, как уйти из жизни.
Нам может не хватать земли для прожития, но, чтобы умереть, человеку всегда ее хватит, как ответил Байокал римлянам.
«Почему ты жалуешься на этот мир? Он тебя не удерживает; если ты живешь в муках, причиной тому твое малодушие:
стоит тебе захотеть и ты умрешь»:

Ubique mors est: optime hac cavit deus;
Eripere vitam, nemo non homini potest;
At nemo mortem: mille ad hanc aditus patent  .
«Смерть — не только избавление от болезней, она — избавление от всех зол.
Это — надежнейшая гавань, которой никогда не надо бояться и к которой часто следует стремиться.
Все сводится к тому же, кончает ли человек с собой или умирает; бежит ли он навстречу смерти или ждет, когда она придет сама; в каком бы месте нить ни оборвалась, это — конец клубка. Самая добровольная смерть наиболее прекрасна.
Жизнь зависит от чужой воли, смерть же — только от нашей. В этом случае больше, чем в каком-либо другом, мы должны сообразоваться только с нашими чувствами. Мнение других в таком деле не имеет никакого значения; очень глупо считаться с ним.
Жизнь превращается в рабство, если мы не вольны умереть.
Обычно мы расплачиваемся за выздоровление частицами самой жизни: нам что-то вырезают или прижигают, или ампутируют, или ограничивают питание, или лишают части крови; еще один шаг — и мы можем исцелиться окончательно от всего.
Почему бы в безнадежных случаях не перерезать нам, с нашего согласия, горло вместо того, чтобы вскрывать вену для кровопускания?
Чем серьезнее болезнь, тем более сильных средств она требует.
Ставя нас в такое положение, когда жизнь становится хуже смерти, бог дает нам при этом достаточно воли.
Поддаваться страданиям значит выказывать слабость, но давать им пищу — безумие…»
Монтень, «Опыты».
Глава III
«ОБЫЧАЙ ОСТРОВА КЕИ»
стр. 23

***

Со многим, в этом отрывке, можно - спорить…
Со многим, можно - согласиться…
Но, главное, этот отрывок - чуть ли не квинтэссенция всей нашей жизни, жизни в которой есть место: - и радости…, и болезни…, и рождению…, и смерти…
И, возможно (хоть и это не сразу бросается в глаза), в этом отрывке есть, несомненно, и рациональное зерно.
И, оно в том, что каждый из нас, все должен решать… и решить… - сам.
Сам!
И - один!
Готовых инструкций – нет!
Их, просто - не может быть!
Но, как бы там ни было, великий философ Франции и МИРа Мишель Монтень – прав, именно потому, что «…смерть, то что она – есть, существует… является тем весомым аргументом, который заставляет нас по иному посмотреть… и на болезнь… и на жизнь…»
Ведь, только когда за всеми симптомами недомоганий и слабостей, беспричинных болей и сердцебиений – мы вдруг! начинаем ощущать ее бледный образ…, который «вдруг!!!» начинает приобретать…
очень реальные очертания,
мы останавливаем и спрашиваем себя:
«Что такое - ЖИЗНЬ?».
«Зачем нам - она?».
«Надо ли за нее - бороться?».
Ответ, как правило, всегда звучит утвердительно
– НАДО!!!
И мы, понимая, наконец, всю степень опасности… ситуации, в которую попали…, оставляем все дела и ложимся в больницы, какие бы они - ни были…
Мы, доверяем себя врачам, какие бы они - ни были…
Мы, соглашаемся на любые операции, какие бы они - ни были…
Для одних – это путь к выздоровлению…
Для других…?

***

Больницы!
...Каждый, кто там был, может многое о них рассказать. О том, как нас там… - лечат… О том, как начинаешь робко радоваться, когда многое уже - позади и планируется - выписка..., О том, как тяжелого больного (очень откровенно) предлагают – «забрать домой», открыто сообщая: и диагноз…, и прогноз…, и даже то, что - «медицина - исчерпала все свои возможности»… А, также - о врачах, медсестрах…
В общем, это - абсолютно особая жизнь.
Что-то вроде «неведомой страны», у которой - свои обычаи, нравы…
Там, там все - не так…
Поэтому – болеть, ложиться в больницу…
…не хочет - никто!
Конечно, если - нужно, к врачам за помощью мы – обращаемся…, в больницу - мы ложимся.
Но… но, это если - очень нужно…
Если просто нет - другого выхода!
А если еще - «не очень!» и это можно – отложить..., то у нас есть… чем - заняться.
И вообще, что касается болезни, то и болеем мы… и выздоравливаем мы… - сами.
Причем, сами – заболеваем… и сами себя - лечим, не утруждаясь особо хождениями по врачам.
И, как правило, у нас это - «сами себя - лечим», неплохо получается.
И, пока у нас, это «сами себя - лечим» - получается… медицина, врачи, больницы… нам особо и не нужны!
Более того, мы даже не считаем нужным - знать, что где-то есть: врачи, больницы, аптеки... А, если и – знаем (пришлось узнать), то частенько отзываемся обо всем этом… - очень и очень неуважительно.
Таково место медицины в жизни каждого из нас (как, наверное: и - милиции, и - пожарников, и - ГорГАЗа). И…, и оно - незыблемо.
Поэтому, о том, ЧТО ТАКОЕ - «БОЛЕЗНЬ?» и «КАК ОНА ДОЛЖНА – ЛЕЧИТЬСЯ?» мы, живя своей правильной и полноценной жизнью, даже и знать - не хотим, традиционно живя - так, как будто… ни врачей, ни болезней просто - нет.
Просто - не существует.
Не - существует.
Мы - здоровы!
У нас, никаких особых проблем со здоровьем – нет!
Это премудрый пескарь из сказки Салтыкова-Щедрина – жил… боясь - того, боясь – этого, боясь – всего, боясь - всех…
Нам ли брать с него - пример! Жизнь, должна быть - прекрасной и прожить ее надо так, чтобы она была… - жизнью!
И вообще, были бы - деньги!
А, в остальном, что – будет… то и будет! И. незачем раньше времени портить себе и окружающим настроение: - страхами, причитаниями, негативными прогнозами, заламыванием рук…
Да, болезни - есть!
Но, (и это, ни для кого - не секрет), выздоравливаем мы благодаря исключительно своим запасам здоровья, данных нам: природой, бабушкой с дедушкой, папой с мамой  + старые добрые, проверенные и уже многократно испробованные домашние средства: липа с медом, водка с перцем, растирки на самогоне…
Да, от болезней, никто не застрахован!
Ну, и - что?
Есть же - больницы, врачи.
Набери по телефону «03» и - никаких проблем.
Приедут.
Разберутся.
Если надо – отвезут в больницу, если надо – сделают укол…
В общем, особо волноваться - не о чем.
Поэтому, даже если и - заболеем! (чем мы лучше\хуже других?) - ничего страшного, ничего катастрофического - нет!
Конечно!!!
Конечно, есть такие болезни, от которых медицина лечить еще не умеет, есть случаи, когда умирают от - банального гриппа, есть просто невезение – «…не в том – месте…, не в то – время…, не та – болезнь…, не тот - врач…»
Есть!
Ну, ну… и - что?
Иногда… и камни… - падают с неба!
Иногда, и земля под ногами - проваливается!
Но, это - «иногда!»
А так как, никто не знает, что с ним будет - через час, не говоря уже о том, что будет через - день, неделю, месяц, год…, то следует ли всего бояться? Ведь неизвестно, когда оно будет это – «плохое» и когда случится это - «иногда». И…, доживем ли мы вообще, до этого - «иногда!», даже если оно - «на роду написано».
Наши бабушки к врачам не ходили, а пережили: и - революцию, и - Сталина, и - Брежнева… и – Мишу Горбачева…
Поэтому нас, пока не наступит это злополучное - «…нужно! нужно обратиться к - врачу, нужно лечь в - больницу…» - никто не сумеет нас убедить, что мы, типа - «больны».
Причем, «больны» – всерьез!!!
Причем, так всерьез, что надо, надо…
идти лечиться в больницу.
Более того, как бы нам не было – «лично плохо», мы всячески будем откладывать вот это нужное нам посещение врача - «на потом», пытаясь лечиться самими всевозможными и любыми новомодными способами, вплоть до… - экзотических. И пока, у нас хоть что-то будет - получаться, пока болезнь хоть как-то будет – лечиться… никому нас не убедить, что следует лечиться у - врачей, лечиться по-настоящему…, лечиться… в - больнице.
Никому…
Потому что, так живут - все.
А, вот эти «ВСЕ»…
 – не могут ошибаться.
И, вот это - «ВСЕ!», это… ну очень серьезный аргумент.
Так жили и делали – наши родители (мы берем с них - пример) так живем и делаем – мы (с нас берут пример – наши дети) так будет делать - наши внуки (беря пример и нас, и с соседей, и с сотрудников по работе, а также с героев книжек и телесериалов…).
И, ничего!
Всё у всех – получается
Получается…

***

Правда, живя именно по такому принципу, мы открываем двери врачебного кабинета, всегда очень (с точки зрения медицины и врачей) – поздно.
Но, это – мнение… медицины и врачей!
А, мы?
Мы – думаем… по-другому!
!!!
И, вот здесь,
…начинаются интересные вещи.
Оказывается, приходим в больницу не - мы, а наша - БОЛЕЗНЬ!
Именно БОЛЕЗНЬ, в буквальном смысле слова, приводит нас за руку к – врачам (****ь, здравоохранению), заставляя позаботиться о себе и своем здоровье.
Причем, аргументы у нее (болезни) достаточно… весомые… Ведь, за болезнью (какая бы она - ни была), невольно видится образ… - безжалостной… смерти. А, с ней - трудно договориться!
В общем, за простой, на первый взгляд, ситуацией «ЛЕЧИТЬСЯ!? - НЕ ЛЕЧИТЬСЯ!?», при достаточно внимательном анализе, можно увидеть - такое!
И это, ****ь, такое!, что иначе и приличнее, чем как
 - «фейерверк парадоксов»…
и не назвать.
Особенно, если найти в себе силы и захотеть, увидеть одно и то же (а именно, ситуацию - «человек пришел к врачу»…) с самых различных…
…точек зрения.

***

Итак, о - парадоксах.
Их - много!
Первый парадокс заключен в дилемме – «БОЛЕН – ЗДОРОВ».
С одной стороны это именно - мы, мы - с высоты своих знаний, мы с высоты… своего понимания проблемы, своего образования и опыта решаем – «ИДТИ К ВРАЧУ - СЕЙЧАС, НЕМЕДЛЕННО!?»…или еще «МОЖНО НЕМНОГО – ПОДОЖДАТЬ!?
«АВОСЬ!» ВСЕ ПРОЙДЕТ – САМО?!!!».
И, это - «АВОСЬ!?»
или «ВСЕ ПРОЙДЕТ - САМО!!!?»…
это как
некая придуманная
и успокаивающая - нас
наша личная мантра!
Мы, будто сами себя уговариваем – «…рано»,
«…рано»,
«…рано…».
Птьфу ты…
Понапридумали… волшебный слова…
Причем, пока проявления болезни не станут для нас - невыносимыми, и пока она, БОЛЕЗНЬ, не сможет быть лечима нами в дома (в домашних условия и домашними средствами), никто и не подумает ложиться в больницу или пойти на прием к врачу…
В общем, «АВОСЬ!?» это как-то удобнее, что ли!
С другой стороны, есть медицина и она - рядом!!!
Но, к ее помощи мы прибегаем только тогда, когда болезнь проявила себя максимальной болью, стала - проблемой и… даже - ЗЛОМ!!!
Не раньше!
И так, делают - все...
Причем, все - поголовно.
Ведь все мы, невзирая на: образование, деньги, веру, степень начитанности и прочее... решаемся вызвать врача и пойти в больницу только тогда, когда болезнь из… «ненастоящей» «нестрашной» «простой» «легкой» «пустяковой»… (ну так уж мы это - понимаем)… вдруг! становится… - «настоящей»
и даже…
ну, очень «настоящей болезнью»,
страшащей нас и наших близких!
Причем, настолько «!настоящей», что мы уже не можем – дышать…, мы уже не можем – есть…, мы уже не можем – мочиться…, мы уже не можем - ходить…, мы не может подняться с постели…
В общем, пока не наступит эта «НАСТОЯЩАЯ БОЛЕЗНЬ», очень… очень похожая на… смерть или же на уже чуть ли не начинающийся «процесс умирания»… и все вокруг становится (на её фоне) таким мелким и не нужным… медицина нам - не нужна!!!
И, это…
…это - еще один парадокс.
При таком понимании «роли и месте медицины в нашей жизни», мы все всегда появляемся у врача только тогда, когда уж совсем плохо. Просто зашквар. И, только именно в этот момент.
Не ранее!
При таком понимании «роли и месте медицины в нашей жизни», мы все всегда появляемся у врача только тогда, когда для того, чтобы вновь стать здоровым, от нас требуются: все наши - деньги, все наши - силы и всё наше - здоровье.
И нам, уже все равно: какие есть - больницы…, что в них - делается…, выдержим ли мы: операционный стол с кровожадными хирургами, реанимационное отделение, таблетки, перевязки и т.д. и т.п. Хватит ли – денег?
Почему - так?
Почему - не по другому?
Почему не лечить болезнь, пока она еще может лечиться - просто и простыми (относительно дешевыми) способами и методами?
Почему - не забить тревогу при первых симптомах болезни?
Почему - заранее не определиться с врачом, который будет уделять тебе внимание, если вдруг вот такое случится…, почему заранее не определиться с больницей, в которой есть хорошие специалисты?
Почему – осознавая, что болезнь неизлечима… и медицина уже… бесполезна – не остаться дома… и болеть..., и… умирать?
Ведь все равно,
умирать отправят - домой.

«...когда заболею, то к врачам обращаться не стану.
Обращусь я к друзьям, не поймите что это в бреду.
Расстелите мне степь, занавесьте мне окна туманом.
В изголовье повесьте, упавшую с неба звезду...»
Ярослав Смеляков. 1949.

К счастью, это не инструкция к действию,
…это лишь - красивый поэтический образ!
Лучше… - и болеть… и умирать…
…все-таки в - больнице.
Во-первых, отрицание медицины, больниц, врачей - это глупо!
Во-вторых, то почему бы не воспользоваться услугами медицины? Если медицина есть, то ею можно и нужно - воспользоваться, особенно если с ее помощью можно не только продлить жизнь, но и вообще жить!… жить лучше!!!, тем более, что она (медицина), оплачена нами и именно из отчислений с наших небольших зарплат.
В-третьих, у нас - домов нет! У нас - малогабаритные квартиры. Это - Александра Сергеевича Пушкина лечили... - дома. Это у него - был дом!
А, у нас?!
У нас… у нас, если один - заболел и слег, то остальным для жизни места в квартире уже нет!
В-четвертых, миновать медицину, просто - нельзя.
Она - часть государства.
И... и, если мы живем в этом государстве, то обязаны
быть как – все…,
делать все, что делают – все…,
жить, как – все…,
болеть… как - все.
И, даже… умирать… как - все…
…по Закону…
Кто - по «закону Божьему», если верующий в…
Кто - по «Кодексу строителя коммунизма»,
если - атеист…

***

И вообще, что – всем, то и - нам.
Иначе, жди - проблем!
А, мы…,
мы - люди обыкновенные!
И поэтому, как бы мы «не хотели» вот этого – «ложиться в больницу», даже когда уж совсем плохо, причем - очень и очень плохо, мы выбираем… не «спасительную смерть», которая может прекратить раз и навсегда все наши страдания и могущую решить за нас все наши проблемы…, а - жизнь, вверяя себя и свое будущее… именно - врачу, именно - людям в белых халатах, людям работающим - «врачами» в больнице!
Это - уже традиция!
Мы – им верим.
Мы, так - научены.
Если нас обижают хулиганы, мы обращаемся за помощью к - милиции.
Если у нас что-то горит, мы звоним - 01!
Если в квартире запах газа, мы вызываем газовщика или аварийную.
Ну, а если мы – больны, то только к - врачу!
Он - и вылечит…, он - и даст больничный…, он – и проконсультирует…, он и скажет – «...больны мы – «серьезно»… или – нет…», он же и назовет нам нашу болезнь по своему (по-медицински)… и он же посоветует как и чем ее лучше нашу болезнь – лечить и где лучше лечиться…
Поэтому, если что-то с нами - не так, если что-то там, внутри у нас не так как надо - работает… и нам – плохо…, мы идем к - врачу, мы идем в - больницу.
Иногда - сразу…
Иногда - потом…
Но, идем…
Так делают - все!
Так делаем, и - мы.
И, делая - это, решившись на этот, непростой для каждого из нас, шаг - мы просто таки уверены, что нас в больнице уже… - ждут, что нам в больнице обязательно… - помогут, что именно здесь… мы найдем защиту от нашей болезни.
Ну и что, что мы пришли в больницу слишком «поздно», с точки зрения медицины!
Поздно - рано!
Лечите…
На то в больнице и - врачи, чтобы нас - вылечить… чтобы нас - спасти!
Ведь врач, это именно тот человек, который может нам реально помочь. Он знает о болезни - все. Он - учился. У него - опыт, практика. Он умеет бороться с - болезнью, он умеет ее - побеждать.
Что касается - нас, то с нас - «взятки гладки».
Так, поступают - все.
Нас - так научили.
Нас, уже - не переделать!
Мы это, так - понимаем!
Что же касается - медицины, то при таком «нашем отношении к болезни», появление нас в кабинете врача со «своей настоящей болезнью!» – требует от врача всегда всех его знаний, всё его искусство, весь его опыт и мастерство. Именно из-за этого, она (медицина), по сути, является для нас – «медициной катастроф». Ведь, пока у нас (в нас) не случится катастрофа, никто из нас к врачам - не обращается.
Таково - место медицины в нашей жизни.
И это, какой-то
странный
и абсолютно необъяснимый…
…«заколдованный круг»!
К сожалению.

***

Но, это - только одна сторона проблемы!
А есть, и - другая...
Оказывается, то что этот странный «заколдованный круг!» - есть и он реально существует… это и - парадокс… и, одновременно, как ни странно почти полу-научное (типа, логическое) объяснение, почему мы всегда обращаемся к помощи медицины (с ее точки зрения) - слишком поздно!
Конечно, если видеть все как это видел «ученый сосед» А. П. Чехова, которому хватало единственной фразой:
«Такого просто не может быть, так как не может быть никогда»
понять это – трудно.
Так как здесь, все очень похоже на известную философскую причту - «Что было раньше – курица!? или - яйцо?!»!
Но!
Но… это, только на первый взгляд - тупик.
Это только кажется, что проблема - есть, а решения ее – нет!
Как показывает реальность, у этого парадокса - решение есть, но, к сожалению, только - одно.
Причем, достаточно остроумное!
Оказывается, если вдруг! у медицины что-то не получается, то виноватыми оказываемся - мы и только - мы.
Мы - знали, мы - чувствовали, мы даже с кем-то об этом - говорили, мы якобы… советовались с кем-то и даже с врачами (листали Интернет), и даже якобы… лечились! Мы - покупали и читали популярные книжки о выздоровлении путем сбора и употребления травок, обливания холодной водой, купании в проруби, и даже… пили мочу!
В общем, мы делали - все!
Мы, не сидели - сложа руки…
Но…
Но, у нас - не получилось!
!
И, больше, винить - некого!
Мы (вы\мы\я - пациенты), всё это, всё вот эту парадоксальную ситуацию – создали сами. И, постоянно сами создаем её своим поведением, своим отношением к болезни (ну и к - медицине, к - врачам, к - здравоохранению).
Создали…
…и создаем.
Мы, мы пациенты – её авторы.
Нам, это так это, типа, удобно!
Нам!
Ведь медицину, никто - не отменял.
Больниц - никто не закрывал.
«Блага медицины» - одинаково доступны и бедным…
и богатым...
И, врач, врач - не на войну ушел.
Наоборот.
Все (медицина, врачи, здравоохранение) просто так и жаждут нам - помочь, жаждут спасти нас от - смерти, жаждут - вылечить!
Ну, а - мы…
Мы - живем «на АВОСЬ!?»!
Поэтому…

***

В общем, существует - «порочный круг».
Существуем – мы.
И, существует - медицина.
И, всё это - отдельно.
Пока не наступит это злополучное и злосчастное – «ВДРУГ!» все эти три составляющие возможного для нас положительного исхода болезни, не наступают.
И здесь, что-либо изменить - просто нельзя.
Можно - долго рассуждать «кто виноват?», в столь странном положении вещей…, но это, в самом деле - «заколдованный круг!».
И, в этом один из парадоксов медицины и главная особенность ситуации «ЛЕЧИТЬСЯ? - НЕ ЛЕЧИТЬСЯ?!».
Более того, в этом парадоксе, все - мы…
И… и, вся - медицина…
Именно он (парадокс), а не - мы и не – медицина… «виноват в том», что так жутко и сложно протекает большинство типичных сценариев развития в нас (в нас - любимых) большинства наших хронических болезней!
Именно поэтому и из-за него (из-за этого парадокса), ВСЕ МЫ ВХОДИМ В КАБИНЕТ ВРАЧА ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ЛЕЧЕНИЕ (борьба за нашу жизнь и за наше здоровье) БУДЕТ - ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ СЛОЖНЫМ!
ПРИЧЕМ, СЛОЖНЫМ ДОРОГУЩИМ И ОПАСНЫМ, ИМЕННО ДЛЯ – НАС, ДЛЯ НАС - СОБОЙ ЛЮБИМЫХ!
И это, такое абсурдное с точки зрения медицины и здравоохранения поведение нас (пациентов) уже следует констатировать, как некую «норму поведения нас – «людей»…, если вдруг взял и - заболел…».
Причем, «норму поведения» для поголовно всех нас, если подобная ситуация, вдруг! имеет место.
Причем, именно этот «порочный круг», именно эта «поздняя обращаемость» за высококлассной и высокоспециализированной врачебной помощью – и является причиной того, что выздоровление (при таком то положении дел) - это всегда очень и очень трудный путь. И, к сожалению, без каких либо… гарантий.
Причем именно этот «порочный круг», именно эта «поздняя обращаемость» за высококлассной и высокоспециализированной врачебной помощью - является причиной того, что болезнь для нас, именно для нас:
во-первых, стоит - максимально дорого в денежном эквиваленте;
во-вторых, что лечение для нас всегда это путь: через - страх, через - боль, через - большие сомнения и переживания, через громаднейшие суммы денег;
в-третьих, это всегда - громадный кусок здоровья, который просто таки нужно - отдать, оторвать от себя, от своего тела. Иначе, просто - не выздороветь!
То, что этот очень прискорбный факт, имеет – место, отрицать – трудно.
Причем, и - нам, и - медицине.
Но, это знает, только - врач!
Хотя, для - нас…
…для нас вот это,
(даже, невзирая на то, что нам - сейчас, в больнице, в этом кабинете нам только что популярно объяснили, что - «…болезнь запущена» и «…было лучше, если бы мы пришли к медицине с этой проблемой - раньше, хотя бы на месяц, полтора…» и мы с этим - согласны),
…вот это, как-то даже как-то – и обидно.
У нас - никаких особых страхов, по поводу своего здоровья, не было - месяц назад.
Нет их и - сейчас.
Мы, чувствуем себя - хорошо.
Ну, почти…
Правда, мешают - боли в позвоночнике…, как-то не так проходит пища и ее приходится запивать глотком воды…, какой-то странный черный кал, похожий на деготь…, какая-то слабость…, какая-то бледность… какая то сыпь…
Для нас все это еще - не болезнь.
А для врача?
Для врача – да!

***

Это явление имеет массовый характер! и это уже не некий парадокс, (исключение из общего порядка вещей), а почти - норма… и даже очень никого не возмущающее восприятия ситуации «ЛЕЧИТЬСЯ? - НЕ ЛЕЧИТЬСЯ?!».
Откуда нам знать, что у нас своя особая «шкала болезни»,
а у врачей – своя…
И, существуем - мы, которые ничего не знают…
И, существует медицина, знающая о болезнях - все!
Вот такая - ситуация.
И когда, у медицины что-то – «не получается», то она, пользуясь нашим доверием к ней и нашим незнанием, закономерно и достаточно аргументировано все вот это - «не получается»… и главное – результат того когда «не получается» - сваливает на нас, делая нас - «козлом отпущения». Объясняет это тем, что это «мы – виноваты», так как это именно мы к ней (к медицине) - «слишком поздно к ней - пришли»…
Ну, а мы, мы – ругаем медицину, за то, что она - «ничего не может».
Особенно, когда результат – не ахти.
Конечно, правы - обе стороны.
Конечно, виноватых - нет!
Хотя именно мы – заболеваем…
Именно мы – лечимся…
Именно у нас…, у нас уже не будет, просто не будет еще одного шанса… после страшной фразы: «медицина, к сожалению, исчерпала все свои возможности…» попробовать полечиться… у другого врача… в другой больнице… или же еще одна… жизнь…
…в которой…
все должно
быть - лучше,
чем в… - прежней…
в той, в которой мы…
- умерли.

***

Однако, парадоксы, на этом…
…не - кончаются.
И, и… одно дело – медицина, какой бы мы хотели ее - видеть…
И, и… совсем другое,
какова она… - на самом деле...
Оказывается, когда вдруг! приходится: реально - лечиться, реально - болеть, реально, (а не «вообще» и теоретически) узнавать на себе - что такое: «сегодняшняя медицина» и «сегодняшняя больница», что такое – «медицина», и даже что такое – «врачи»…, сожалению, всё сразу становится совсем - не таким, как бы - хотелось! Не таким, как в - телевизоре!
Оказывается, врач уже не - лечит, а только дает - советы...
Оказывается, в аптеках по рецепту, выписанным врачом, лекарств - просто нет!
Причем «нет» не только для - тебя, простого больного. Их нет - и для героя Советского Союза, нет для «афганца», нет для «чернобыльца», нет для инвалида ВОВ, нет для детей до З лет… Хотя, это льготные категории населения и для них лекарства просто - обязаны быть!
И теперь - аптека, это что-то вроде магазина.
И уже, никакого рецепта - не нужно.
Есть – деньги, есть - лекарство.
Нет денег - извините...
Оказывается, при всей «бесплатности здравоохранения», уже ничего бесплатного в медицине, практически - не осталось...
И, на каждом шагу… в ней…(типа бесплатной) приходится - платить...
Причем, не так как в магазине - «касса – чек - товар»! А, из «под полы», и – тайком. Чтобы никто не видел.
Причем платить, ничего взамен - не получая. Платить только за то, что бы врач был - более внимательнее и более разговорчивее, был более собран и ответственен при выполнении операции\манипуляции, был более бережным при перевязке… В общем, за то, чтобы он делал свою работу, так как надо и нигде, ни дай Бог, не - ошибся.
Оказывается, в больницах больных - не кормят...
Оказывается, никаких лекарств в больницах (якобы бесплатных) - практически нет и «колят» только то, что ты сам - купил или сам - принес...
Оказывается, ложась в больницу, нужно брать с собой мыло, стиральный порошок, электрическую лампочку, постель...
Контраст - настолько разительный, что сейчас, когда Союза уже нет, многим просто невозможно привыкнуть и понять: «что вообще происходит?!».
Особенно, когда денег… просто нет!
Нет - они есть!
Но!
Но, их - нет!
Нет из-за, уже ставшей нормой, постоянной «задержке» заработной платы, причем не за один или два месяца, а за годы.
И эти деньги, уже даже никто и не надеется получить на руки.
Смирились, даже с этим!
Уже… смирились…
Так было с вкладами в сбербанке бывшего СССР, когда «Павловская денежная реформа» лишила всех нас наших сбережений, отложенных на «черный день».
Так было с многочисленными пирамидными компаниями типа МММ…
Поэтому деньги – есть, но их - нет!
Поэтому официально медицина у нас – бесплатная на словах, а - реально…
И, еще!
У нас нет закона о БОЛЕЗНИ, закона о ЗДОРОВЬЕ, закона о МЕДИЦИНЕ!
И когда что-то - происходит, что-либо доказать, чего-либо добиться - практически невозможно, даже если, после лечения, остался на всю жизнь - калекой или лечение (в котором есть явная врачебная ошибка, халатность или невнимательность) стало причиной смерти больного человека.
Но, это узнаешь, только тогда, когда вдруг после «лечения» - захочется «справедливости по закону».
Причем, это касается, именно лечения в государственных медицинских учреждениях!
О частных клиниках, разговор не ведется.
В общем, все списывается на БОЛЕЗНЬ… и на позднюю обращаемость…
И, спорить - бесполезно!
Да и как - спорить, если так плохо, что дальше - некуда.
И вообще, кто решится спорить, если ты один, а против тебя - вся медицина!
!!!
Поэтому, бегают больные и их родственники по аптекам, тыча в окошки списки лекарств, данные врачами, покупают громадными метрами медицинскую марлю для операций, несут в больницу мыло, стиральный порошок, лампочки, средства от тараканов…
Поэтому, бегают больные и их родственники - куда пошлют. Бегают как - миленькие, ругая: порядки, врачей, медицину!
Обиженные - обещают жаловаться!
Оскорбленные - обещают судиться!
Но, это они - бегают!
Но, это они - пытаются скандалить!
Сама же медицина
 – непоколебима.
Она у нас - одна!
Это - абсолютный монополист!
Другой медицины - просто нет!
Она одинаковая и здесь - в уездном заштатном городишке, и в областном городе, и даже в столичном Киеве!
Поэтому лучше тихо-тихо, очень тихо и без особых скандалов - болеть, надеясь, что все обойдется… и черт с ними, с деньгами… и этим бардаком в этой медицине…
Тем более, что… если же что случится - концов… не найти!
В общем, когда в жизнь входит «болезнь с большой буквы», и ты на самом себе начинаешь ощущать и что такое и медицина и что такое больница, невольно приходит понимание, что «один в поле не воин», что болезнь дело серьезное… и что недаром «на врача в институтах учатся»…!

***

Но, на этом «открытия» и парадоксы
 - не кончаются.
Есть еще один – парадокс.
Это  – парадокс исцеления.

38.И вот Иисус, снова простонав в себе, подошел к памятному склепу. Это была пещера и к ней был привален камень.
39.Иисус сказал: «Уберите камень». Марфа, сестра умершего, сказала ему: «Господь, он, должно быть уже смердит, ведь прошло четыре дня.».
40.Иисус сказал ей: «Не говорил ли я тебе, что если будешь верить, увидишь славу Божью?».
41.И убрали камень. Иисус же поднял глаза к небу и сказал: «Отец, благодарю тебя, что ты меня услышал.
42.Да, я знал, что ты слышишь меня, но сказал это ради народа, стоящего здесь, чтобы они поверили, что ты послал меня.»
43.И сказав это, воскликнул громким голосом: «Лазарь выходи!».
44.И человек, который был мертв, вышел обмотанный по ногам и рукам, а лицо его было обвязано платком.
Иисус сказал им:
«Развяжите его и пусть идет.».

Оказывается (и в этом еще один парадокс), как мы не относились к - себе, как бы мы не относились - к своему здоровью, своей болезни, как бы нас - не лечили, какие бы не были - наши больницы, как бы нам не было страшно решиться на операцию или госпитализацию – мы выздоравливаем!
Медицина, (никто не знает, как это ей удается) всегда бывает на высоте и почти всем нам, всегда удается благополучно выздороветь и возвратиться в привычный для нас - МИР ЗДОРОВЬЯ, МИР СВЕТА, СОЛНЦА, РАДОСТИ.
Слава - медицине!
В общем, сколько бы вокруг нас и медицины не существовало парадоксов и проблем… мы всё же – выздоравливаем. И, нас - выписывают из больницы.
Как это происходит? - трудно объяснить.
Но, что-то – происходит!
И это что-то, мы чувствуем сами в себе, это что-то, происходит где-то там, внутри нас.
Плохое - не вечно!
Оно не может, не должно… длиться долго.
Ведь мы, хотим - выздороветь!
Ведь, нас - лечат!
Ведь, это - больница!
Здесь есть… и – врачи…, и – медсестры…, и - нянечки…
И еще, врач - дежурит по ночам...
В общем, не выздороветь у нас здесь… просто не получится.
Нас лечат, лечат, лечат - и в ходе лечении в нас вдруг! что-то происходит.
И когда, это - происходит... вдруг! начинается долгое возвращение, очень странное, очень непростое возвращение обратно к жизни, обратно к здоровью.
В медицине это называется – «кризис».
И если он – миновал, то просто пора - выздоравливать.
И ты, это - сам в себе ощущаешь. Такое впечатление, будто за спиной осталось самое страшное, самое трудное и теперь, когда все страшное преодолено - все просто должно быть хорошо! Это как возвращение из другого мира: вначале сил хватает только на то, чтобы в кровати просто посидеть, потом - возле кровати уже можно недолго постоять, держась за спинку, затем - первые шаги, опираясь на руку врача или сына, мамы…, затем хождение по палате…, затем коридор, затем - прогулки по больничному двору.
В общем, выздоравливая, мы… движемся все ближе и ближе к выходу из…, туда, где: меньше уколов, меньше таблеток, меньше опеки и… больше - самостоятельности.
Чаще всего такое ощущение возникает после операции, на которую и очень трудно решиться и без которой просто из больницы не выбраться.
Приходит хирург, смотрит, щупает, говорит о чем-то своем с такими же хирургами.
Потом - анализы, уколы…
Потом - операционная!
И, даже если - страшно, это уже - хоть что-то!
Ведь операция, это - операция!
А, хирург - это самый лучший и самый знающий врач!
Он - все может!
Он - все умеет!
Если он взялся, если он сумел сделать - операцию,
то выздоровление просто - должно наступить,
причем - сейчас, сразу и немедленно!
Он - разрезал, он - увидел…
Он там у нас внутри, что-то исправил своими чудесными, всеумеющими волшебными руками, что-то там внутри поставил… на место…
И теперь, все просто обязательно должно быть - хорошо!
Нехорошо – просто быть не может!
В это - хочется верить!
И, это - происходит!
В общем, какая бы ни была - болезнь, мы просто обязаны выздороветь!
Быть здоровым, хотеть вернуться к тому, что из-за болезни стало невозможным: работа, досуг, общение с друзьями, близкими - естественное желание.
Естественным является и желание врачей помочь нам в том, чтобы мы как можно скорее выздоровели.
И, если нас – двое (я в этой больнице и на этой больничной койке и - врач), а болезнь - одна, то мы - не можем не выздороветь, не можем - не победить!
А, победа- это новые планы, это прекрасное настроение, это настрой на работу.
В общем, ПОБЕДА - ЭТО ЗДОРОВЬЕ!
Пусть любой ценой, но - победа!
Слава медицине!
Конечно, обязательно найдутся скептики, которые язвительно будут сравнивать наше выздоровление с «Пирровой победой».
Ведь чтобы выздороветь,
потребовалось - очень много всего…
И, сложное и очень дорогостоящее лечение и…
…и… даже! операция!
Но это, нисколько не умаляет сам факт.
Мы - выздоровели!
Как бы там ни было, мы - выздоровели!
Так - было.
Так - будет!
И так, должно быть
…и - впредь!
Низкий поклон!

***

Итак.
И так, главное - результат!
Как он был - достигнут, это уже второй вопрос. То ли здесь - заслуга медицины, врачей, которые буквально совершили чудо, вырвав нас из лап смерти? То ли это просто нам надоело быть – «больными», и мы, невзирая на все старания врачей уморить нас лекарствами, наркозами, замучить перевязками и диетами, измотать поисками чудодейственных лекарств и хождениями по аптеками… - выздоровели - сами? Сейчас уже, это не так и - важно!
Как бы там ни было, мы - выздоровели!
Выздоровели!
И когда, у нас вдруг! появляется возможность (пусть даже через такое серьезное испытание, каким является - болезнь), еще раз понять, как это хорошо быть - «здоровым», как хорошо опять быть - «таким - как все»…, ЗДОРОВЬЕ для нас, невольно приобретает новые, более яркие расцветки, начинает светиться для нас своими новыми, незамечаемыми нами - ранее, гранями и красками. И, конечно же, приобретает новую - более высокую и более значительную цену, о которой мы, в житейской суете, как-то вдруг - забыли!
И вообще, когда скоро выписка,
…скоро домой...- многое по-другому.
Ну, а то, что было в больнице,
…мы стараемся - не вспоминать.
Плохое, каким бы оно ни было – уже позади и нечего себе портить настроение...
Хотя теперь, когда насмотрелся на медицину «изнутри», забыть как вся эта «медицина» воспринимается именно с «высоты больничной койки» - трудно. Это, будет помнится - долго! Но, тем не менее (таково свойство человеческой памяти), со временем - плохое забывается.
А, хорошее?
А - хорошее, хорошее - помнится!
Если бы так - не было, то никто бы к врачам - не обращался, уж, тем более, в больницу бы - не ложился!
А вообще, у нас - хорошая медицина!
У нас – хорошие врачи!
У нас, только
страна – плохая!
Но, Родину - не выбирают.
Поэтому, можно только себя винить, что родился - здесь, а не в - Америке, Швеции, Франции, Великобритании…
Конечно, бардака в больницах – хватает.
Но! (хотя, возможно, для некоторых, это может звучать… как - издевка) у нас, в самом деле, хорошая медицина
и очень-очень
хорошие врачи.
Вот, к примеру, что можно прочесть в книге Николая Николаевича Петрова «Вопросы хирургической деонтологии», изданной в Ленинграде в 1958.

***

«…Медицина — это одна из тех областей человеческой деятельности, где особенно близко соприкасаются теория и практика, где практика нередко приводит к созданию теорий, в значительном числе своем, по крайней мере в первых стадиях — ошибочных; а с другой стороны, теории особенно охотно претворяются в практику, во многих случаях слишком поспешную и прямолинейную.
Основная задача всякой медицинской деонтологии лежит в том, чтобы постоянно напоминать медицинским работникам, что медицина должна служить пользе больных людей, а не больные люди — пользе медицины. На первый взгляд такие напоминания просто излишни — до такой степени дело ясно само собой. Однако опыт покажет, что подобные напоминания важны не только в медицине, но во всех отраслях человеческой деятельности, ибо любые специалисты слишком легко и часто переоценивают роль своей специальности, забывая тех, кому она должна служить.
Соответствующие жизненные наблюдения давно уже нашли себе отражение в известном саркастическом афоризме»: «fiat justicia — pereat mundus».
Цену этой «мудрости» метко определил В. И Ленин: «Формально правильно, а по существу — издевательство».
Конечно, медицина извлекает и должна извлекать пользу для своего прогресса от изучения и лечения больных и, в частности, от тех ошибок, которые совершаются при этом изучении и при лечении болезней. Однако каждое врачебное действие по отношению к больному должно руководиться, безусловно, в первую очередь интересами больного. Совершенно недопустимо пренебрежение этим якобы в интересах науки, а на самом деле в интересах мелкого самолюбия и тщеславия людей, желающих показать себя научными работниками…».

***
«…Больной — это всегда человеческая личность со всеми ее сложными переживаниями, а отнюдь не безличный случай. Особенно надо отучать себя от обозначения больных людей как случаи, подходящие или неподходящие для той или другой операции, наркоза, анестезии и т. п. Мы всегда должны искать способы лечения, подходящие для тех или иных больных, но не искать больных или «случаев», подходящих для каких-либо лечебных приемов. И если хирурги говорят о больных, «подходящих» для этой операции, то это не только неправильность речи – это отражение установки хирурга, заинтересовавшегося какой-то операцией и начинающего искать подходящий для нее «человеческий материал».
На первом плане рисуется операция и только на втором — пациент; отсюда возникает необоснованное расширение оперативных показаний, а это и есть одно из нарушений основного закона хирургической деонтологии.
 –  “хирургия для больных, а не больные для хирургии»…».

***
«…Нечего и говорить, что отношения между ведущим хирургом и его подсобным окружением должны быть безукоризненными. Оставаясь центральной фигурой, обличенной общим уважением, ведущий хирург не должен внушать страха своим сотрудникам. Простота и доступность для всякого — от первого заместителя до младшей санитарки и до любого больного - это существенно-важное условие для гармоничности хирургической работы. Такой же доступностью должны обладать все старшие помощники ведущего хирурга; иначе возникают немалые опасности для хирургического дела из-за обманов, зависти, злорадства или страха, в особенности между старшими и младшими помощниками, вплоть до ухудшения исходов операций именно от этих причин.
Хирург как всякий другой передовой и активный работник в социалистическом государстве, обязан непрерывно повышать свою квалификацию, как специальную, так и общебиологическую.
При этом он должен до конца своей жизни оставаться доступным для всех, простым человеком, одним из тех простых людей, которые постоянно ощущают свою общечеловеческую близость с другими людьми и поэтому не могут, органически не могут не заботиться о них.
Товарищи! Не забывайте завет старого русского хирурга: простые люди – это люди будущего, это строители – творцы всех будущих красот жизни и в том числе всех красот будущей, всегда безболезненной, всегда приветливой и самоотверженной социалистической хирургии.
Хирург должен помнить, что в хирургии, как и вообще в жизни, существуют два способа, чтобы стать выше окружающих. Один из этих способов, более трудный, основан на том, чтобы самому подняться как можно выше в своих знаниях, в своей технике, в своей добросовестности к делу; другой способ, более легкий, основан на стремлении принижать и устрашать людей вокруг себя.
Однако только первый способ действительно возвышает человека, делает его более ценным для коллектива; второй же способ, хотя и может придать человеку кажущийся ореол «важности», превосходства, не только не возвышает его, а, наоборот, низводит на более низкую ступень и уменьшает его ценность для общества.
В жизни встречается нередко и сочетание результатов обоих только что упомянутых способов в одном лице: человек действительно достигает превосходства перед другими людьми, но при этом постоянно дает это чувствовать всем, с кем имеет дело, и тем самым портит это дело.
Для организации хирургической работы такое сочетание имеет как будто бы свою хорошую сторону: оно облегчает поддержку необходимой трудовой дисциплины; однако налицо и сторона отрицательная: «важность» и заносчивость руководителя порождают низкопоклонство, угодливость и лесть со стороны подчиненных, а где лесть — там и обман, а где обман — там плохие условия для исправления ошибок, для действительного прогресса.
Тот хирург-руководитель, который нашел в себе силы реально подняться над уровнем своего окружения, обязан найти силы и для поднятия над самим собою, над теми своими свойствами, которые мешают ему стать простым и близким человеком для всех сотрудников.
Ведущий хирург должен поставить дело так, чтобы не быть монополистом крупных операций. Ближайшие заместители и помощники должны постепенно научиться работать так же, как сам руководитель учреждения, который должен только приветствовать того из них, кто работает в той или иной области даже лучше него (быстрее, изящнее благодаря молодости, большей одаренности или с самого начала полученным правильными установкам).
Не подлежит сомнению, что не только право, но даже обязанность ведущего хирурга принимать на себя, насколько это позволяют его силы, наиболее трудных операций, в особенности еще не усвоенные до всех мелочей в данном учреждении.
Наибольшие трудности для добросовестного решения представляет вопрос о праве и обязанности ведущего хирурга внедрять в обиход своего учреждения новые операции, обоснованные новыми, еще далеко не общепризнанными теориями.
Таковы, например, те или иные операции на вегетативной нервной системе или на эндокринных органах, на поджелудочной железе, на сердце и больших сосудах, на пищеводе, на легких, при различных болезнях этих органов и т.п.
Такие операции вполне оправдываются принципами деонтологии, только в том случае, если они сопровождаются систематическими научными наблюдениями, позволяющими объективно судить об их эффективности и постольку, поскольку такие наблюдения действительно проводятся. Массовое производство таких операций в короткие. сроки, явно направленное к накоплению материала для «научного» доклада, при лишь поверхностном наблюдении - должно быть признано антидеонтологическим…»

***

«…Вообще, решаясь на производство трудных, еще недостаточно изученных операций, хирург, по мнению Пирогова,  должен полагаться на собственную совесть — «другого средства нет».
А дальше читаем «Но хирург в этом случае не всегда может, полагаться и на собственную совесть. Научные, не имеющие ничего общего с нравственностью занятия, пристрастие и любовь к своему искусству действуют и на совесть, склоняя ее так сказать, на свою сторону».
Ни научные сведения оператора, ни цифры медицинской статистики не приносят, по мнению Пирогова, твердых решений.
Мы «думаем, что в таких случаях добросовестный хирург должен максимально уточнить понятие о совести  следующим образом: делай или советуй делать больному только такую операцию, на какую ты, согласился бы при наличной обстановке для себя самого или для самого близкого тебе человека.
Еще в XVII веке английский врач Сайднхэм (Sydenham) высказал приблизительно ту же мысль, говоря, что врач должен обходиться с каждым больным так, как он хотел бы, чтобы обходились с ним самим при аналогичном заболевании».

***

«Важную главу хирургической деонтологии представляет собою надлежащая информация больного о диагнозе, прогнозе, способах лечения. Информация о диагнозе должна быть дана больному в. понятной, простой и не устрашающей форме. Терминов «рак», «саркома» лучше избегать совершенно заменяя их словами «опухоль», «язва», «сужение», «инфильтрат» и т.п.
Информация о диагнозе должна заключать в себе и некоторые прогностические указания и необходимые профилактические мероприятия.
B частности, лечащимся и излеченным от рака женщинам должна быть указана опасность для них новой беременности, лечащимся и излеченным от язвенной болезни желудка — опасность дальнейшего курения табака и т, п.
Информация о предлагаемой больному операции должна быть делаема в доходчивой для него форме с упоминанием о связанном с ней риске, о возможности инфекции и побочных повреждений и о незначительности этого риска по сравнению с вероятной пользой операции. Вовсе нередко бывает, что необходимость сделать такую информацию о возможных опасностях заставляет нас усилить меры предосторожности и, таким образом, помогает избежать этих опасностей.
Если достижимо оперативное излечение тяжелых болезней посредством не особенно опасных операций, надо настаивать на этих операциях, разъясняя больному, что иначе болезнь может перейти в неизлечимое состояние.
Разумеется само собой, что информация больного о его болезни должна быть приспособлена к его пониманию, но ее можно и нужно изложить в доступной и понятной форме как для малообразованного, так и для  высокообразованного больного, как для больного, не знающего медицины, так и для больного врача. Каждый больной интересуется своей болезнью, стремится понять ее и оценить свои шансы на выздоровление, и, конечно, не следует хирургу напускать на себя олимпийскую важность и отделываться от вопросов больного заявлением, что раз ты не врач, то и не пытайся вникать в существо болезней, а доверяйся во всем врачу.
При тактичном и доброжелательном подходе хирурга больному можно иногда с пользой привлечь самого больного к решению вопроса об уместности той или другой операции. Так, например, при оперативном лечении рака нижней губы хирург должен объяснить больному выгодность для него одновременного удаления подчелюстной клетчатки с обеих сторон; при оперативном удалении рака верхней челюсти, проросшего в глазницу, надо убедить больного в необходимости удаления соответствующего глаза, хотя бы с ненарушенным зрением, во избежание быстрого рецидива опухоли. Обсуждая вместе с больным способы лечения его язвенной болезни, разумеется, не надо его спрашивать, желает ли он, чтобы ему сделали резекцию желудка или гастроэнтеростомию: обсуждая лечение желчнокаменной болезни — желает ли больной удаления или дренирования желчного пузыря.
Однако непременно надо договориться с больным о степени тяжести испытываемых им симптомов, надо узнать, в какой мере они лишают его трудоспособности и имеет ли он возможность проделать систематический курс консервативного лечения, так как от ответов на эти вопросы зависит уточнение намечаемого плана операции.
Перед лицом непосредственно очень жизнеопасных операций, например удаления рака грудного отдела пищевода или кардии, следует объяснить больному, что операция угрожает его жизни, и поставить перед больным вопрос, не удовольствуется ли он небольшой и сравнительно безопасной операцией, как гастростомия, которая может дать ему год и более жизни при условии питания через трубочку.
Существуют люди, обладающие решительным складом характера, которые сразу же выражают желание идти на любой риск ради надежды на длительное излечение и категорически не согласны мириться с невозможностью нормального глотания, и встречаются более робкие люди, цепляющиеся за жизнь при любых условиях, не угрожающих непосредственной опасностью.
Хирург поступит согласно своему долгу, если он будет принимать окончательное решение о производстве заведомо жизнеопасных операций только по выполнении целого ряда условий:
— самой тщательной проверки действительной необходимости операции;
— возможно более осторожной информации больного и родных его о реальной опасности, связанной с операцией, учитывая при этой информации особенности характера данного больного;
— самой тщательной проверки своих знаний по анатомии и оперативной хирургии данной области, лучше всего путем производства данной операции на трупе, если, после всего этого не проявляется твердой уверенности в овладении необходимой техникой, то надо постараться передать больного для операции в более опытные руки или заручиться помощью обладателя таких опытных рук для производства данной операции.».

***

Конечно, никой отрывок не сможет заменить или даже...
дать представление обо всей книге.
Но, даже вот этот небольшой фрагмент\фрагменты - впечатляют!
Причем, эту книгу, вот так просто в руки - не взять.
Раритет.
Опять же, она писалась для советской медицины Страны Советов.
А сейчас, на территории бывшей СССР – всюду капитализм.
Причем, самый что ни есть – капиталистический семейный коммунистически-уголовный социализм.
В 1991 году имел место - госпереворот.
Но, ГКЧП, народ отринул как… не нужное и
не понял, что предложенное
«новое», новый путь»
- это старое.
Это - капитализм…
КПСС - ждала, та же участь
Все - туда же.
В унитаз.
Борька Ельцин стал - первым капиталистическим вождем
в моей социалистической стране.
Начался новый…
…НЭП.
Бля!
Триабзацамата

***

«…совсем не худо отдельными фразами, но часто напоминать как студентам, так и молодым врачам, что, как ни увлекательна наша хирургическая наука, как бы ни захватывали энтузиастов достигнутые успехи и несомненные еще более блестящие перспективы, никогда не следует забывать, что не больные существуют для развития науки и хирургического искусства и мастерства, а наоборот.
Кому же, как не профессору, напоминать об этом студентам в годы их воспитания или молодым врачам, приезжающим на курсы усовершенствования!
Пройдут годы, и одни из них могут опуститься до мещанского безразличия и душевной невосприимчивости, другие, наоборот, увлекутся захватывающей сторо¬ной экспериментальной хирургии или сквозь все улучшающиеся цифры сводных статистик и операционных отчетов перестанут видеть живого страдающего человека. Я не говорю уже про такие крайности, как почти спортивное отношение к виртуозной хирургической технике, головоломным, сверхрискованным операциям на безнадежных больных, и о том холодно-деловом, бухгалтерски безразличном отношении к острейшим людским трагедиям, когда вместо больного видят «случай», а за личиной так называемой профессиональной выдержки и сдержанного мужества фактически скрывают эгоистическую бесчувственность и нравственную апатию, моральное убожество.
Напоминать о врачебном долге и хирургической строгости — не значит постоянно читать нравственные поучения, кои в абстрактной форме столь же скучны, сколь малодоходчивы.
Есть вернейший способ не только привлечь захватывающий интерес к подобным вопросам, но добиться того, что память о них прочно врежется у слушателей.
Это — рассказывать студентам о собственных тяжких ошибках.
Средство это не ново.
Еще Н. И. Пирогов с абсолютной прямолинейностью заявлял, что он «почел своим долгом никогда не скрывать от слушателей своих собственных ошибок». Там же Пирогов говорит, что если подобные признания неудобны или не могут быть сделаны сразу, то он обязательно поведает о своих ошибках впоследствии…».

***

«…за 35 лет моей хирургической деятельности накопилось пять — шесть, а то и целый десяток таких трагических ошибок, которые я не могу забыть десятилетиями, и которые так глубоко потрясли мои сознание, чувство и совесть, что, вспоминая о них, я их снова переживаю, как вчера, как сегодня.
Это ли не отличный, поучительнейший материал для иллюстраций лекций!
И уж конечно, излагая самым ясным и доходчивым образом сущность заболевания, подробно рассказывая о всех объективных трудностях диагноза или производства операции, я не жалею красок, чтобы обрисовать весь трагизм создавшейся роковой ситуации. При этом я не только не щажу себя и совершенно не пытаюсь выгораживать или ослаблять свои былые ошибки, но главнейшей своей задачей делаю анализ того, как, почему такая ошибка могла случиться. Было ли это следствием неопытности, незнания существующих исключений и резких  отклонений от типических стандартных форм и проявлений болезни, или же исключительность симптоматологии была такова, что ввела бы в заблуждение даже самого опытного клинициста? Не было ли упущено какое-нибудь важное лабораторное или инструментальное исследование, или допущена переоценка какого-нибудь второстепенного симптома в ущерб намека, но решающего по своему значению?
Где, когда, в какой момент была совершена роковая ошибка суждения, предпринято неправильное и отменено необходимое действие, назначение или операция?
В разборе подобных драматических происшествий собственные переживания каждый раз воскресают с такой живостью даже через 25—30 лет, что студенты и слушатели-врачи сами делаются как бы свидетелями или участниками события. Все изложение, интерпретация и оценка - как самого случая, так и врачебной ошибки передаются всецело субъективными средствами и приемами, и чем интимнее и правдивее будет передана эмоциональная, человеческая сторона дела, тем глубже проникнет оно в души студентов и тем памятнее сохранится у них как вечное предостережение от подобных же ошибок.
Какого рода были эти ошибки? В 1919 г. я не распознал хронического илеуса у 30-летней жены губернского агронома, несмотря на то что, по словам мужа, все явления говорили о наличии заворота. При мне все явления исчезли до такой степени, что я должен был решительно отказаться от диагноза странгуляции и высказался либо за динамический илеус, либо за завал от питания одной чечевицей и овсом (был голод!). Я назначил касторку и уехал от больной (3 км до «Захарьино»). На следующее утро при вторичном вызове я застал больную без пульса, она умерла при перевозке в телеге. Осталось двое маленьких сирот ее собственных и еще две девочки-племянницы от сестры ее, только что покончившей самоубийством.
В 1923 или 1924 г. меня вызывали к Поленовым в Бехово (под Тарусой) из Серпухова, чтобы посмотреть видного ученого — московского профессора-кристаллографа.  Острая почечная колика с примесью крови в моче. Я видел больного уже в покойном состоянии и, думая о камне мочеточника, пригласил приехать для снимка в Серпухов (25 км). Неделю приступы не повторялись, кровь в моче на глаз исчезла, и он приехал в Серпухов. На рентгенограмме камня не оказалось. Не сделавши хромо-цистоскопии и подробного инструментального и функционального исследования почек, я успокоил его тем, что камень, вероятно, вышел, и отпустил обратно в Бехово к Поленовым на все лето. Осенью в Москве его оперировал проф. А. В. Мартынов по поводу уже иноперабельного рака ночки. Ко мне он обращался за 4 месяца до того!
Из технических неудач не могу забыть, как в 1915 г. в лазарете в Коптеве на даче Купина при секестротомии по поводу гнойного огнестрельного перелома плеча у солдата я перерезал лучевой нерв!
А в 1918 г. в Тульской губернской земской больнице, вылущая большие пакеты туберкулезных желез на шее 17-летней крестьянской девушки, я, во-первых, поранил яремную вену и чуть не потерял больную от кровотечения (не умея зашить вену, которая то кровила рекой, то при вдохах пропадала из виду и тонула в лужах крови), а расширяя в отчаянии рану кверху, повредил raihus marginalia inandibulae лицевого нерва и тем скосоротил ей физиономию.»
«Кто мог пережить, тот должен иметь силу помнить».

***

А это, уже небольшие цитаты из книги Сергея Сергеевича Юдина «Размышления хирурга», изданной в Москве в 1968.
Таких цитат и таких отрывков из книг и публикаций замечательных врачей, горячо переживающих за больного человек в это рукописи будет много, хотя надо бы побольше.
Надо.
Могло бы - быть больше.
Но, эта рукопись не о цитатах.
Поэтому, вероятно, самым лучшим будет... прочтение этих книг вами, теми кого это вдруг, зацепит.
К несчастью, их (вот таких книг) – немного!
Но, тем не менее…
В общем, для тех, кто сомневается, что медицина это приличная профессия и в ней работают (работали) приличные люди, для тех кому нужны особые гарантии, что попадая в больницу ты встретишь - 96% хороших умных чутких врачей…, можно порекомендовать попытаться прочесть эти особые книги.
Существует - такая литература.
Это - особые книги.
И они…
И они о том, какой должна быть - медицина! И, конечно же: - о себе, о времени, о судьбах людей, о судьбах… открытий в медицине…
Это книги - о врачах и о медицине.
И, конечно же, в них - очень много о том, как следовало бы относиться к больному заболевшему человеку.
Вот, неполный их список.

Амосов Н. М. «Книга о счастьях и несчастьях» М. Мол. гвардия 1986.
Г. Глязер «О мышлении в медицине» М. Медицина 1969.
Кассирский И. А. «О врачевании» М. Медицина 1970.
Кованов В. В. «Призвание» М. Медицина 1974.
А. Моруа «О призвании врача» « Химия и жизнь» 1979.
Петров Н. Н. «Вопросы хирургической деонтологии» Л. Медицина 1958.
А. Швейцер «Культура и этика» М. Прогресс 1973.
Эльштейн Н. В. «Диалоги о медицине» Таллин 1975.
Юдин С. С. «Мысли о медицине» М. Знание 1968.

Поверьте, после прочтения этих книг, написанных людьми, очень трепетно относившимися к своей профессии, к больным заболевшим людям, людьми, призывающими врачей видеть в больном человеке,
прежде всего,
человека - равного себе,
уже нельзя не верить - медицине,
уже нельзя ее - не любить.
Трудно - быть Богом!
Те, кто на это решился - уже достойны и любви, и уважения, и чести!
В их умелых руках отступает - болезнь, утихает боль!
Они что-то в нас - чинят и мы…,
…мы - выздоравливаем!
За это, можно простить - все.
Такова особенность их профессии!
И теперь…, теперь, когда уже многое позади, когда нам помогли в - самом трудном, когда нас, буквально за руку, провели через страшный сумрак Страны-БОЛЕЗНЬ…, мы это уже - понимаем...
Начинаем понимать.
Ведь, если мы - выздоравливаем, значит у нас - хорошие врачи, значит у нас - хорошая медицина, значит у нее - получается нас лечить!
А, у нас, у нас - получается выздоравливать!
И, по-другому - быть не может!
Не должно - быть!
Вокруг нас живут миллионы таких же, как мы - обыкновенных людей, которым медицина - помогла, помогла - реально.
И вообще, как медицине - не верить, как ее - не уважать, если в ней все так оптимистично
и главное,
главное – почти всегда срабатывает прекрасная формула:
«ЗАБОЛЕЛ-ВЫЗДОРОВЕЛ»!
Почти, всегда…

***

В общем, с одной стороны парадоксы и проблемы – есть, а с другой… нет - ни парадоксов..., ни проблем.
И все, в медицине…. очень и очень просто.

«Вы только нам - доверьтесь, вы только к нам - придите, вы только постучите в двери наших кабинетов и лягте в наши больницы на наши больничные койки…
- и все будет в порядке!
Не верить - нам, у вас нет
абсолютно никаких оснований».

Но!
И, в этом, еще один парадокс!
Причем - самый главный.
Даже при такой агитации за медицину, даже при наличии у нее столь явных и славных заслуг, даже, невзирая на наши страхи, пережитые в «Стране-БОЛЕЗНЬ» и даже! невзирая на наше благополучное выздоровление… - наше понимание проблемы «БОЛЕН – ЗДОРОВ», наше отношение к собственному здоровью - не меняется.
Оно остается - прежним!
И, в этом, парадокс нашего понимания: и - медицины, и ее места в нашей жизни!
Это, когда мы были в больнице и у нас… было время посмотреть абсолютно непредвзято на все нами-  прожитое: на карьеру, на отношения в семье… на себя самого… - невольно возникали мысли о том, что если все кончится и кончится - благополучно, то обязательно стану другим, стану лучше, буду думать о себе любимом: займусь - спортом… брошу - курить…
Но, это когда ты в - больнице…,
и это - когда уж совсем плохо…
А, как только все - кончается, как только за нами закрывается эта больничная дверь, как только перестает напоминать о себе послеоперационный рубец или места, куда делались инъекции... все наши благие пожелания «круто изменить свою жизнь»: делать по утрам гимнастические упражнения, пойти в бассейн, соблюдать диету и т.д. и т.п. – остаются только… благими пожеланиями. И, покидая сумрак «Страны-БОЛЕЗНЬ», мы опять живем - так, как жили – раньше. Живем по принципу - «НА… АВОСЬ!»
или…
…по принципу:
- «Не буду думать об этом - сегодня,
подумаю об этом - завтра!».
Тем более, что: болезнь, выздоровление, больницы, врачи... в общем – все, за чем уже очень явственно виделась «грань между – жизнью… и смертью», остались там, за больничной дверью.
Остались там, в - темной половине жизни!
Там, в «Стране-БОЛЕЗНЬ»!
!!!
А здесь…
А здесь, в МИРЕ ЗДОРОВЬЯ, где - Солнце, где - Семья, где – Работа…
все – по-другому!
Нам - опять некогда!
Н е к о г д а!
Надо...
Надо - жить!
Надо – работать!
Жизнь – продолжается!!!
Продолжается!!!
Продолжается!!!
Продолжается!!!
Продолжается!!!
Круг - завершен...
...и, одновременно, круг
- начат.
И у нас опять, нет времени - ни на что…
И, уж тем более, на собственное здоровье!
Почему?
Да потому, что здесь…
в привычном нам и устраивающем нас - МИРЕ ЗДОРОВЬЯ,
думать о болезнях, о медицине, о врачах...
- не принято.
Здесь, надо - жить.
Такова - формула жизни.
И… и, не нам ее
...менять...

***

Круг - завершен...
…и одновременно круг
- начат.
Это похоже… на – «туповатый бег трусцой вокруг столба».
Только с веревкой на шее и с тяжелым рюкзаком на спине…
Пока веревка - длинная, она как будто бы и не мешает.
Ну, а – столб?
Он – далеко.
Поэтому, живем мы по принципу (хотя уже и - обожглись)
«Не буду думать об этом - сегодня,
подумаю об этом - завтра!»…
Поэтому, пусть будет… всё
на - «Авось»…
Так привычнее.
И, только тогда, когда она (веревка) вдруг! резко – кончается… и, резко укорачиваясь - буквально заставляет нас упереться лбом в этот столб,
причем не просто упереться…
...а еще, больно стукнуться об этот столб…
...и, именно тем местом, на котором…
….еще не зажили ссадины и синяки…
…от прошлых ударов…
до нас
хоть что-то
начинает - доходить.
Repetitio est mater studiorum.
Повторение — мать учения
(латинская поговорка).

Тем более (что уж, совсем – пренеприятно и отвратно), в дополнение ко всему этому плохому и пренеприятному, эта веревка, надетая нами на нашу шею - самими…, еще и начинает медленно сдавливать нам - шею, мешая – дышать!
Мешая — жить!!!
И вот, только теперь, когда и… этот столб…, и эта веревка... вдруг!
становятся - реальностью…
(причем, настолько реальной реальностью, что уже необходимо решать - «ЧТО ДЕЛАТЬ!?» причем - сейчас, сию минуту) мы, живущие на «Авось»… включаем…
...сссвои мммозги…
Мы понимаем, что в гости к нам пришел - ****ец.
Настоящий…
Бля!
Нам - больно!
Нам - страшно!
Мы - кричим!
Мы просим позвонить - «03 »!
Нас – слышат.
Нас спасают…
Нас - отвязывают… «от столба,…снимают с шеи эту условную «веревку».
Нам - объясняют… (причем, буквально - на пальцах), что так делать - нельзя, приводят примеры, взывают к - логике.
Мы…
Мы понимает разумом, что сегодня нас удалось - «отвязать», а завтра, завтра – возможно и - не удастся…
Поэтому, мы - соглашаемся…
Поэтому, мы, в знак согласия - мычим и киваем…,
киваем своей…, типа, головой…
Но!
Но, при первой же возможности, мы вновь берем ту же веревку…, снова вновь сами себя привязываем к тому же - столбу…, а – привязав себя, начинаем… вокруг него (вокруг этого столба)… вновь тупо бегать… выписывая,
странные для окружающих,
новые круги…
Такие - мы.
Правда, немного утешает, что так делают... - все.
Что есть - РОК, судьба, фатум…
Что – «выше головы - не прыгнешь».
Ведь, большинство из нас, по своей природе - фаталисты.
Сегодня жив, а - завтра?
Сегодня здоров, а - завтра?
Сегодня - богат и удачлив,
а - завтра?
Но, завтра, это - завтра…
Авось… - все обойдется.

***

Это, очень странная формула жизни.
Но, она - приемлема, приемлема - здесь, в МИРЕ ЗДОРОВЬЯ, мире здоровых…
Ведь все мы именно по ней мы – живем!
И, именно по ней (по этой достаточно странной формуле жизни), жизнь, как-то сама собой… медленно переливается из сосуда «молодости»… в сосуд «зрелости», и далее... в сосуд - «старости»…
Время – неумолимо.
А, старость…
…старость – сложная штука…
Она наверное, поэтому и - есть, чтобы показать нам жизнь с такой неприятной стороны, чтобы за нее (за жизнь)… не слишком - цепляться.
Она, наверное, поэтому и - есть, чтобы медленно подвести нас к мысли, что «здоровье – не вечно», как не вечна и - сама жизнь.
Вначале, эта мысль
 - шокирует!
Но, затем с ней
 - свыкаешься.
Когда в нашу жизнь входит старость со всеми её неприятными атрибутами, нами уже многое — пережито и многое — видено-перевидено. И – плохого. И - хорошего. И, понимая это, на старость… и на время… никто - не сетует.
Что всем, то - и нам.
Хотя, старость… беспощадна.
Когда она - приходит, мы чаще - болеем, реже - выздоравливаем.
Когда она приходит, то уже не - одна, а множество болезней… рвут тело и душу, постоянно напоминая о себе новыми болями, одышкой, слабостью, сердцебиением…
Но, пока мы живы…, пока у нас есть силы – жить…
…нам всегда будет - некогда.
И, нам, просто некогда, некогда - болеть…
Одним словом, один круг - завершен...
…и, одновременно,
…новый круг – начат.

***

Но…
Но, есть и еще один - парадокс!
Он заключен в дилемме - «ЗНАТЬ – НЕ ЗНАТЬ»!
И, начав эту книгу с «пропагандирования» фатализма, как самой простой и удобной формы мировосприятия всего, что окружает нас в этом враждебном и не нуждающимся в нас мире – об этом парадоксе обязательно следует сказать.
Оказывается – «знания вообще» и «знания того, что с тобой будет» – это две абсолютно несовместимые величины.
Можно знать много – много вообще…
Можно знать много, очень много… о медицине, о болезнях, о законодательстве в медицине, можно работать в медицине, преподавать медицину, руководить медициной…
Но!
Но, никогда нельзя подготовиться к тем несчастьям, которые тебя ждут в - будущем.
И если что-то… как-то… и можно предвидеть и как-то подготовиться к «плохому» в других сферах жизни (к примеру, для решения возможных проблем с медициной при вступлении в старческий возраст, многие, начиная с ранней молодости, уже откладывают деньги на - «черный день» или стараются не совершать неблаговидных поступков, за которые потом придется платить…) то что-либо предвидеть в такой сложной сфере как медицина и болезнь, просто… - невозможно.
Этого – просто нельзя!
Даже врачи, люди - профессионально занимающиеся медициной, люди - лечащие больных, люди – знающие не только книжную, но и реальную медицину… заболевая и попадая в Страну-БОЛЕЗНЬ… сталкиваются с таким…, о чем даже и мыслей - не возникало и о чем даже! подумать - было нельзя.
В общем, когда сталкиваешься с тем, что называется «реальная медицина по отношению к реальному человеку» - приходит понимание, что знания – это иллюзия.
Нет, знать что-либо – можно.
Но, когда возникает необходимость этим знанием - воспользоваться, когда надо убедить в чем-то врача, когда надо помочь - самому себе или своему близкому, когда он в больнице... реальность все расставляет на свои места.

«…Или… в - больницу!
Или… не отнимайте у нас время и лечитесь дома сами, без нас – врачей.
Вон, по телевизору, постоянно показывают рекламы прекрасных лекарств, в газетах повсюду объявления о том, что черный колдун белый маг, бабка, дед–травник, экстрасенс и прочие, сейчас же вас - вылечат, причем и вас и любые болезни.
И, сразу.
Кто вам мешает идти и лечиться у - них, если у нас все так - плохо?
Будет по настоящему – плохо, куда вы - денетесь!
Ведь никого другого здравоохранения, просто - нет!
Мы – одни…
Другой медицины, просто - нет!»

Поэтому, как бы ни был долог путь сомнений…, как бы не хотелось нам - ложиться в больницу… для всех нас все завершается - одинаково: больница, врач, больничная палата, анализы, обследования, операция…
А, там, как БОГ - даст…
В общем, все мы, хотим мы этого или не хотим – все же оказываемся у двери…, за которой находится странный «конвейер здоровья»… в конце которого едва-едва заметны проблески… далекого света скромной надежды.
Хотя, то что находится… за дверью больницы, лучше всего сравнивать с длиннющим коридором, где - много-много дверей без табличек.
Что – откроешь, то тебе и - выпадет…
Или (но это, когда уже все – позади) с кругами ада Данте Алигьери…
Чтобы не матом, я называю его - «Конвейер здоровья».
Бля!
Так как…, попав на него, вступив добровольно на этот эскалатор, везущий тебя в темноту туннеля Страны-БОЛЕЗНЬ… все мы: от президента – до домохозяйки…, от ребенка – до старика…, причем не зависимо от -  профессии, знаний, денег (врачи здесь такие же «больные», как и - все, у них в этом вопросе также нет никаких привилегий!), превращаемся в «поломанные машины»…
…которые требуют
срочного ремонта.

***

Повторюсь, именно здесь, на этом «конвейере ЗДОРОВЬЯ», начинается еще один парадокс взаимоотношений между медициной и личностью.
Он, если  проще, может быть назван – «ЗНАТЬ – НЕ ЗНАТЬ!».
Оказывается, это иллюзия, что можно – «НЕ ЗНАТЬ!».
Это нам так бы хотелось, чтобы лечение на этом «конвейере здоровья» было похоже на починку нашего автомобиля – «…загнал на - СТО, дал - денег…, а через неделю… забирай и – катайся». Иначе говоря – «уснул - больным, а проснулся – здоровым!».
Оказывается, вариант «ЗНАТЬ», это тоже иллюзия!
Одно дело - знания книжные, а совсем другое - знания реальные.
Одно дело – диплом медицинского университета и совсем другое – 10-18 лет практической работы в медицине.
Одно дело - быть больным чем-то таким, что у - всех, и совсем другое дело – быть больным… РАКом (особой хронической «опухолевой болезнью»).
Одно дело, когда опухоль обнаруживается у ЛОР-врача, стоматолога, педиатра, кардиолога… и совсем другое, когда диагноз РАК, сам себе ставит - хирург или онколог.
В любом случае, реальность ставит нас перед тем, что никакой дилеммы – «ЗНАТЬ - НЕ ЗНАТЬ»… нет - а есть, только… полу-знание…
Там - что-то расскажет сосед по койке…
Там - что-то сам узнаешь у санитарки или медсестры…
Там – что-то услышишь во время обхода…
Поэтому, и того кто - знает… и того кто - не знает… - мучают одни и те же мысли:
- «Почему - не лечат!!!»
- «Почему - тянут с операцией???»
- «Почему?»
- «Почему?»
- «Почему?»…
Но, для «конвейера здоровья» мы и наши страхи – это не принципиально.
Система должна и обязана - работать!
И, она – работает!
Работает, нисколько не обращая внимание:
ни на наши проблемы,
ни на нас,
ни на наше знание или незнание.
Главное, чтобы мы ей - не мешали.
И в этом – «не мешали!» вся медицина, как в «…капле, весь океан».
Если все будет – удачно, слава медицине!
Если – нет!
Неудачу обязательно – объяснят.
Причем объяснят – так что виноват будет…
именно - пациент…
И так, что «…и комар - носа не подточит».
Профессионалы!
Поэтому лучше апеллировать к словам – «судьба», «БОГ», «карма», «фатум»…
По крайней мере, не так - обидно.
Это - помогает.
Помогает - от всего!
И, одновременно, отвлекает от мысли…, что жизнь дается - всего один раз… и следующей поездки на таком конвейере… возможно уже - не будет.
Разок – прокатились…
Пора,
и - честь знать.

***

Парадоксы!
Пусть кто-то назовет это – глупостью.
Кто-то –
«…привычкой,
от которой… больше - вреда,
чем - пользы…»
Но…
Но, как бы мы не относились к медицине, как бы мы не уважали и не боготворили врачей…, когда мы себя чувствуем - плохо, мы упорно, вначале, лечимся домашними средствами и дома… и, лишь тогда, когда у нас не получается и уж совсем невмоготу, решаемся идти в больницу, идти к - врачу…
Не ранее.
Таково место медицины в нашей жизни!

«Quod ab initio vitio est, tractu temporis convalescere non potest».
«Что порочно с самого начала, не может быть справлено течением времени».
(лат. поговорка).

В знании этого, древних, упрекнуть - трудно.
Но, мы, так - живем.
И в этом, вся наша…
…типа, нормальная\ненормальная жизнь.
Наверное, именно поэтому, врачи, заболев, сами всегда очень поздно обращаются за помощью к медицине и своим коллегам… И, болеют…
по самому - худшему сценарию…
И здесь, дело не в том, что - «сапожник – без сапог».
Видимо, они знают о медицине что-то - такое, что заставляет их бояться - своих коллег, не доверять их советам и рекомендациям, и даже (!по возможности)… как можно реже…. обращаться к их услугам.
Возможно…
я - ошибаюсь.
Но…
Но, в самом деле, врачи - заболев, очень долго скрывают свою болезнь от остальных, (даже от самых близких), лечат ее - сами, причем самыми разнообразными, методами, вплоть до диковинных… и, как результат, всегда появляются в кабинете врача только тогда…, когда помочь им (мы, их коллеги),
уже просто физически не можем.
Болезнь - настолько запущена,
что невольно опускаются – руки.
По крайней мере, такая ситуация,
чаще всего имеет место,
когда кто-то из моих коллег болен
РАКом («опухолевой болезнью»).
Я, был очевидцем этого…
…очень много - раз…

***


 


Картина вторая.

Театр «Одного актера».

«…Лиризм украшает не только эпос, но и драму.
Даже в трагедиях Шекспира именно лиризм сообщает им изумительную игру переливного цвета жизни, как румянец лицу, как алмазный блеск очам.
Без лирики, без субъективного чувства и самый великий эпос, и самые глубокие драмы были бы холодно-равнодушными, бесцветно-прозаичными.
Противоположные элементы - объективность эпоса и субъективность лирики - соединяются в драме.
Но если в эпосе господствует происшествие, событие, то содержание и герой драмы – человек, личность.
В эпосе природа вечна, неизменна, величаво-равнодушная.
В драме человек управляет событиями по своей воле…».
С. С. Юдин.
«Размышления хирурга».
1968
***


Понимание этого приходит много позднее… но, открывая глаза и делая первый вдох, все мы, еще даже не осознав сам факт своего рождения, еще связанные пуповиной с матерью, совсем еще даже и не люди вообще, уже обречены… - быть как все.
Уже обречены…
…быть…
 - актерами.
Уже обречены - играть самые разнообразнейшие роли, на этой странной сцене, имя которой… - ЖИЗНЬ.
Вначале, нам уготовлена роль - «хороших детей», которые ведут себя удобно для взрослых: хорошо кушают, хорошо спят.
Затем, роль - «прилежного ученика».
Затем, роль - «примерного работника»!
Иногда (в зависимости от неизвестных нам флюидов), нам уготовлена: роль «рыбака», «охотника», «путешественника»… роль - «неутомимого любовника», роль - «!ученого»…
Затем (и это удел - каждого, невзирая на наши привязанности и увлечения) – мы все должны сыграть роль - родителя
Затем, нам нужно сыграть роль - «наставника молодежи». А это роль людей - правильных, бывалых, людей с которых уже пора брать пример, в общем, роль людей… «…у которых есть, чему поучиться».
Затем, роль «пенсионеров», роль «добрых дедушек», роль «любящих своих внуков, бабушек»…
Иногда (смотря по обстоятельствам), нас вынуждают играть роль: - «робкой овечки»…, роль «ваньки-дурочка»…, роль «пришибленного», роль «юродивого»…
Иногда, мы играем роль - «начальника» или роль «вершителя человеческих судеб»…
Кому–то нравится - играть роль - «непризнанного гения», кому–то – «признанного»… кто-то - вынужден играть роль - «палача», кто-то – роль «жертвы»…, кто-то – роль «судьи»…
Список может быть интересным и долгим…
Но, главное во всем этом, не то - какую роль мы играем дома, на работе, в такси, в троллейбусе…, или в пивном баре, или в сауне… - а то, насколько правильно играем мы роль, предлагаемую нам самой жизнью.
Ведь от того, насколько мы сумеем вжиться в - роль, насколько вдохновенно ее - сыграем, и (а это - немаловажно!) насколько понравится наша игра – публике… зависит: и наше будущее, и наша судьба, и наше благополучие.
Поэтому, играем мы, даже не отдавая себе в этом отчет.
Играем – всегда.
Так - надо!
И не важно - когда это благополучие будет реализовано: сейчас, сегодня, через день, неделю или годы…
Когда мы были - детьми, благополучие это имело вид: машинки, куклы, мороженного или конфетки… Иногда - поход в парк на аттракционы, в цирк, в кино…
Теперь, когда мы выросли – это уже: престижная иномарка, хорошо оплачиваемая работа, упакованная красавица жена, командировки зарубеж… головокружительная карьера…
Иногда, это самое «благополучие» – может иметь вид более невзрачный.
Более того – несимпатичный.
И, называется это «благополучие» – просто: «остаться в живых», «выжить», «остаться человеком» - причем невзирая ни на что, какие бы удары не наносила судьба!
И, для этого - «выжить» – можно и нужно уметь играть любую роль, какая бы не была бы предложена жизнью!
В общем - играть, играть и… играть!
Причем, именно для нашего благополучия!
Весь мир сцена,
а мы в нем – актеры!
И, торг — здесь...
не уместен!
Слишком - высока цена!
Выжить – жить!
Не выжить – не жить!
Потом, когда все будет - окончено и самое трудное будет - позади…, что-то из тех ролей, которые пришлось сыграть… можно будет – забыть…, что-то – приукрасить.., над чем-то - посмеяться…, чего-то - устыдиться…
Но, это потом…,
если все – получится
и… удастся… выжить!
Ведь главное, именно - это.
Для чего?
Зачем?
Это уже - не к нам!
Это, наверное, к тому неизвестному, темному, страшному, таинственному… и негуманному, которое просто так… даже и не пощупаешь! К тому, что решило за нас всю нашу жизнь и даже то, что… должны родиться именно мы, что именно мы… должны жить…, жить на этой земле, жить в этом мире, познавая на себе несправедливость, несчастья, редкие блага, боль, горечь утрат…
Кому это - удобно, пусть назовет это «БОГом!»
И, если ты считаешь… что - жив…
Но, если ты - ЧЕЛОВЕК…и это для тебя звучит гордо!..
Но, если ты - хочешь жить, выжить…
То… то ты… ты… обязан, обязан играть, играть, играть… играть… причем не ту роль, которую тебе хочется, а те, которые наиболее подходят… к сложившимся обстоятельствам.
Причем играть,
играть,
играть…
 играть…
…из последних сил!
И, никаких - антрактов!
В этой пьесе, под названием - «жизнь», никогда нельзя быть самим собой.
Кто это понимает – достигает многого.
Кто – нет, неудачник.

***

Я - врач.
По роду работы, я вынужден играть роль (невольно)- многоопытного и многознающего областного специалиста, уверенного в себе и своих высказываниях, знающего… «что надо - делать, а что - не надо…»
Я работаю в областном противоопухолевом центре.
Эта роль, обязывает меня приходить на работу - бритым, быть всегда в - белой накрахмаленной рубашке, говорить - не повышая голоса, иметь - чистые выхоленные руки…
В общем, иметь вид - презентабельно-респектабельный.
И, все это для того, чтобы! говоря слова своей роли,
я мог надеяться, что мне - поверят,
меня – выслушают.
А, выслушав и поверив, сделают так, как я - советую.
Вначале, именно такому пониманию своей профессии врача, я - сопротивлялся, считая что это только внешний антураж и он - никому не нужен.
Ну, а - потом.
Потом, я стал, как - все.
И ничего.
Работаю.
Больных, входящих в мой кабинет, то, как я «играю» свою роль, вполне устраивает.
Меня – тоже.
Администрация больницы и коллеги - особо не придираются.
В общем, я… почти на своем месте…
Однако иногда…
Это всегда случается - вдруг!
Иногда, я чувствую себя - очень плохо.
Сказывается пребывание в 30-километровой зоне зимой-весной 1987 года, где пришлось (помогая социалистической Родине - СССР), участвовать в ликвидации последствий аварии на 4 блоке Чернобыльской атомной электростанции имени В. И. Ленина.
И, когда это «вдруг!» - наваливается и начинается симпато-адреналовый криз с резкими скачками давления, тошнотой, мельканием мушек перед глазами, цефалгией… - тогда я как все, звоню по телефону «0-3» или же вызываю участкового врача на дом.
Иногда, если головные боли не настолько непереносимы, я, стараюсь никого особенно не тревожить… и сам (также как это делают – все),
тихо иду в больницу, на прием к врачу.
В общем, если мне - плохо, я, как все, иду – лечиться и - лечусь, тем более, что больничные листы еще никто не отменял.
И, вот здесь…
Вот здесь… со мной вдруг!
происходят - странные вещи.
Что-то во мне
 - меняется.
Причем, очень… быстро!
Причем - настолько…
И я…
…Я (себе цены никак не сложивший, типа - областной специалист и прочее), еще вчера…
 эдаким орлом, сидевший у себя в кабинете и раздававший советы - направо и налево,… вдруг!
 становлюсь меньше, стеснительнее, услужливее
и даже - глупее.
В общем,
я начинаю - волноваться!
Казалось бы, причин – нет.
Коллега.
Знакомая обстановка.
Я заю столько же о своей болезни сколько и человек играющий роль «врача» в этом кабинете, в который меня, уже «пациета» (о том что ты - «врач», регистратура не знает, оно ей не интересно) послала регистратура.
Я - из этой же среды.
И мне, многое о ней (медицине) известно того,
что не знает просто обыватель.
А еще, я много знаю о здравоохранении…
А еще, у меня достаточно много друзей в медицине, которые относятся ко мне (и к моим проблемам со здоровьем) ну прям таки - по-дружески…
и даже почти – по-семейному.
Всё же – коллега!
И хотя, я считаю себя достаточно грамотным врачом – практиком, у меня за спиной медицинский институт, клиническая ординатура по онкологии … более 16 лет практической работы,  я внимательно и обстоятельно отвечаю на все вопросы молодого, начинающего врача, позволяю ему себя раздеть, ощупать, сделать мне - больно.
Более того, я! после этого общения с моим доктором, иду в аптеку и покупаю дорогие лекарства, которых мне он - порекомендовал…
Я, даже их – принимаю (правда, не более 2 - 3 дней), но - принимаю!
В общем, я…
- меняюсь!
Потом, когда все мои болезни входят в привычное русло и я решаю (для самого себя), что - здоров, или же почти - здоров и уже пора на работу, мои страхи перед моей болезнью, моя вера в медицину… и вообще, все что происходило со мной… в кабинете другого врача - вспоминаются с улыбкой, особенно… когда начинаешь профессионально, уже как врач, оценивать всё как это происходило: то - как вел себя мой молодой коллега, и что он… говорил, как меня обследовал, и что… он мне рекомендовал…
Это может быть - иронический рассказ о том «…на кой черт нужен срочно! «анализ мочи», если у больной\больного - гипертонический криз и нужно (в первую очередь, иначе больной загнется от инсульта или инфаркта), купировать этот криз, а уже потом заниматься комплексным обследованием больного…» или, можно ли «…пальпировать печень у пациента – стоя?» или «…заставлять пациента раздеваться до трусов, чтобы увидеть пастозность голеней?!» или «…насколько эффективно лечение гипертонии в условия жуткого бардака в наших больницах, когда все должно быть принесено больным - сам, вплоть до… хорошей вены» и т.д.
В самом деле, посмеяться есть над чем!
Но, есть главное, над чем я смеюсь (и буду - смеяться) - больше всего!
И это, в самом деле - главное…
Для меня, так - точно.
Я смеюсь над тем, как я – врач! (вот так вдруг! и с необычайной – легкостью), превращаюсь в - «больного»… И, как…я мастерски играю эту новую для себя роль - «роль человека, волнующегося за свое здоровье»…, «роль человека, которому страшно», «роль человека, которого болезнь загнала в – «угол»… и сделала «своим… пленником»…, «роль человека, ищущего у врача (!пусть даже он очень молод и даже! его стаж и знания - очень и очень не велики…) защиту от этой своей болезни»!
В общем, когда все оканчивается благополучно… многое и того, что происходило в кабинете врача… видится именно – как… смешное, особенно если знаешь, как все это должно быть…
Однако!?
Однако, каждое мое такое перевоплощение из «доктора» в - «больного», что-то во мне - меняет.
Всегда, когда мне приходится вдруг! играть роль, к которой я себя - никогда не готовил и в которой я себя даже и представить не мог… - «роль больного!», роль «человека, который жаждет - выздоровления, жаждет - здоровья, стремится любой ценой, за любые деньги - выжить! и ради это «выжить»… готов - на все, все! вплоть до - операции (если вдруг ее - предложат или о ней пойдет - беседа)», во мне… что-то - переворачивается.
Вернее, не во - мне.
А, в моем отношении к своей профессии.
Профессии и роли - «врач»!
Особенно, когда все это видишь как бы - «со стороны».
И, как – врач.
И, одновременно, как - больной!
!!!
Поэтому, первые дни после выздоровления, возвращаясь на работу в свой кабинет, надевая белый халат и начиная вести свой прием - я, общаясь с пациентами (причем не просто пациентами, а с пациентами, которым уже было сказано, что у них наверняка РАК! и поэтому им надо срочно в областную онкологию, где знают, как этот РАК - лечить… и вообще, что с ним можно - делать!!!) я вдруг! начинаю ловить себя на мысли, что смотрю на медицину и на все, что происходит в моем кабинете - как-то не так
Почему-то, не как - врач.
А, как - больной!
!!!
Эта метаморфоза первоначально - удивляла, шокировала, ужасала…
Особенно, если невольно видишь себя на месте этого больного, который достаточно спокойно рассказывает: как бродил по больницам, как его посылали туда и оттуда, как его обследовали, лечили… и что из этого всего - получилось.
И, когда это происходило,- медицина как-то становилась - меньше ростом, а мои коллеги превращались, в лучшем случае в чиновников от медицины, причем профессора с доцентами – то же. Особенно, когда начинаешь представлять себя на месте больного и оценивать с профессиональной точки зрения (и как врач и одновременно как - больной) все перипетии и приключения глубоко больного человека, который сидит по ту сторону стола…
А когда этого - «представлять себя на месте больного» – нет, то все почти все как надо: сложный диагноз, поздняя обращаемость, недостаточная компетенция врачей на периферии, отсутствие у больного средств…
И главное, вроде бы все - на своих местах?
И, никаких сомнений, что что-то вообще может быть… - неправильным.
Во-первых, ты на своем месте (белая рубашка, галстук, халат)...
Во-вторых, ты «играешь» роль врача-онколога областного противоопухолевого диспансера и тебе нужно внушить человеку, который хочет ясности и очень хочет выздороветь, самое главное и важное: «Здесь, в этом Центре – профессионалы, поэтому мы сейчас во всем - разберемся, мы все - исправим, РАК – излечим! Мы, будем вас - госпитализировать…».
В-третьих, если антуража не хватает, то можно рекомендовать консультацию - доцента, профессора… или какое-то очень заумное и необычайно дорогое исследование, типа ЯМР…
В общем, роль - как роль!
И, конечно, же - антураж!
А, антураж – это, как хорошая декорация.
И он, просто - необходим.
Без него - убедить, изверившегося в медицине, больного, что именно здесь, в областном учреждении ему будет, наконец, оказана реальная помощь… трудно.
Без веры – медицины нет!
Больной должен сам доверить…, вверить себя... нам…врачам…
И, в онкологии… без…, без этого
верить\вверить себя в волшебные руки врачей
ну, просто - нельзя!
Здесь - плановые операции и на эту операцию больной должен захотеть согласиться. А вот в необходимости этого - я должен, я обязан (как специалист и профессионал) его убедит.
Должен - убедить.
Такая профессия!
!!!
Хотя, на кой черт и антураж… и все это философствование… - для этого конкретного заболевшего и очень больного человека, который ехал через всю область на электричках, чтобы в конце пути попасть в мой кабинет и от меня узнать так называемую «правду», о том что:
«…согласно данным обследований и общему осмотру у вас в печени имеются «уплотнения» (как это сказать по другому, если у него на руках фото печени с сонографа ) и вероятно очень запущенная язва желудка».
Поэтому, к сожалению, делать операцию - надо, но! лучше от нее «пока!» воздержаться и немного подлечиться в своей больнице, там, где вы живете…
Поэтому… пока поезжайте домой, подлечитесь в своей больнице…
А, когда анализы будут – лучше, приедете к - нам…
Но, в начале - позвоните, чтобы мы могли вам приготовить место…
Сами понимаете, больных - много…».

В переводе на обычный русский, без всякой деонтологии,
это звучит еще безобразнее:
«у пациента - запущенный рак желудка с многочисленными метастазами в печень и ничего: ни операция, ни облучение, ни химиотерапия - ему уже не помогут…
Поэтому, лучше всего его забрать - домой… и не мучить понапрасну… ни - операциями…, ни - облучением…, ни этой – больницей…, ни этой имитацией заботы»…
Если умирать, то - дома.
Хотя на кой черт и эта деонтология  и этот антураж и все это философствование… если единственное, чем я могу, как областной специалист, помочь этому конкретному больному человеку в своем кабинете, это написать, что «необходимо симптоматическое лечение в условиях терапевтического отделения больницы» – и это будет расценено как своеобразный приказ для врачей на местах более такого пациента в нашу больницу - не слать. Бессмысленно. И, еще - при болях, рекомендовать наркотические анальгетики, которые пациенту (есть такой закон) будут колоться… бесплатно.
И еще, но это уже близким, которые все понимают и без врача - о том, что когда этот больной умрет, вскрывать его не будут.
Этого - не надо.
И так, все - ясно.
И, обо всем этом дать - официальную бумагу.
Вот, и весь - антураж!
Это - поражало!
Но, больше всего поражало - не это!
Бес с ним, с - антуражем…
Антуражем – больше… антуражем – меньше…
Бес с ней - с философией профессионализма
Бес с ней – с деонтологий, которая как - «дышло», куда надо, туда и можно… - повернуть...
Поражало – другое.
Когда эта метаморфоза… со мною вдруг! в моем кабинете – происходила… и Я… и я - начинал видеть и себя и своих коллег, глазами онкологического больного… медицина, со всеми своими: белыми халатами, шумными обходами, клятвой «Не вреди», коллегиальностью и прочее… как-то резко начинала терять свой блеск. И, от нее, вдруг!… начинала дурно пахнуть.
А еще, поражало - то, что я просто не знаю, не знаю что такое – «медицина»!
Поражало, что я, врач, человек с высшим медицинским образованием, не имею ни малейшего представления о том, как может выглядеть «медицина», если на нее смотреть с уровня больничной койки, когда болезнь, вдруг! - тебя делает… таким - маленьким, а всех кто стоит вокруг твоей кровати - очень важными и большими…
И, даже… чуть ли не гигантами, подпирающими потолок…
Этому нас в медицинском институте - не учили!
Этой стороны «медицины» – стороны неинтересной, страшной, стороны… неприятной и на вкус и на цвет – нам никто не преподавал!
Более того, о том, что эта сторона у «медицины» - есть,
...нам даже никто - не говорил!
Никто никогда даже и не заикнулся о том, что каждому из нас, невзирая на медицинское образование, еще придется играть кроме роли – «врача», роли – «примерного гражданина», роли – «хорошего\нехорошего родителя» и т.д. – еще и роль – «больного».
И это, при том, что именно эта роль,
роль - «больного»
в этой жизни
уготовлена каждому на этой планете и.
Каждому.
Кто бы он… ни - был!
Нам в институте объясняли, есть такой предмет - «геронтология», что такова «…логика жизни - чем дальше мы от молодости, тем больше в нас – болезней, причем, болезней разных: маленьких и больших, опасных и не очень, простых и сложных...».
Но, то что мне, врачу, придется быть – «больным», придется ходить по больницам, придется сидеть под врачебной дверью, раздеваться, соглашаться на болезненные обследования… покупать и принимать лекарство... – мне в институте никто не объяснял.
Никто.
В общем, оказалось, что к этому - «вдруг!»… и к этой самой неприятной из всех ролей!!!, я совершенно и абсолютно не готов. А, то, что происходит в моем кабинете, когда это вдруг начинаешь все видеть не как врач, а как – больной… это совсем не та медицина, о которой я - мечтал… и к которой… я - стремился.
Но это, это если требовать… от себя и от профессии… - слишком много.
А если, работать как - все, не очень задумываясь о завтрашнем дне, то, по сути, все правильно.
Кто-то - играет роль «врача», а кто-то – «больного»…
Кто-то играет роль – «прокурора», кто-то – роль «преступника»…
Кто-то играет роль «автоинспектора», кто-то роль водителя, нарушившего правила…
В общем, кто на кого - учился…
…и кому как - повезет.

***

Страна-БОЛЕЗНЬ!

Этой страны нет на карте, но…
она - есть!
И каждый, кто хоть раз был очень серьезно - болен, это прочувствовал - на себе.
А кто читал «Божественную комедию» Данте Алигьери, тот может представить ее в виде «девяти кругов, ада», прекрасно описанных великим флорентийцем…
Представить Вергилия, рассказывающего Данте об устройстве ада – «врачом»…
А, самого Данте - «больным», который доверил себя и свою жизнь — врачу Вергилию.

Возможно, это жесткое сравнение!
Но, при ближайшем рассмотрении, этот образ напрашивается сам собой.
Ведь МЕДИЦИНА, буквально составлена из: парадоксов, сложностей, тайн, колдовства.
Это больше - искусство, чем - наука!
В ней – «вера в чудо» перемешана с философией…, глупость - со здравым смыслом и простой житейской логикой…, суеверия - переплетены с эмпирическим знанием и откровенным невежеством + нигилизм.
Причем, настолько-  перемешены, что слово — «лечит!»... и слово – «убивает!»
Более того, здесь: интонация, жест, внешние атрибуты…, то как врач - выглядит, его умение - говорить… или молчать… иногда значат больше, чем - текст...
Это - театр!
И, в этом театре, все играют свои хорошо отрепетированные роли: улыбаются, притворяются, подбадривают, внушают нам… надежду…, веру в выздоровление…
Причем, играют… именно - для нас!
Для нас!!!
Почему?
Почему…
Почему… здесь, в Стране-БОЛЕЗНЬ, нас - так любят?
Да потому, что мы - самые главные действующие лица в этом театре… И нам… и нам здесь…на этой сцене Страны-БОЛЕЗНЬ, предстоит играть самую главную, самую сложную роль – роль… «больного».
Хотя, никто никогда учил нас - ни этой роли…, ни актерскому мастерству…
Но, играть – придется.
Надо.
Причем играть: не зная - ни правил, ни - слов роли, ни вообще, о чем собственно пьеса.
Болезнь не спрашивает - хотим мы… или… не хотим. Она нас просто выталкивает на сцену, без всяких ссылок на всякого рода обстоятельства.
И мы…(так как без нас - этого «театра» просто - нет) начиная свое непростое путешествие по Стране-БОЛЕЗНЬ, подобно Данте, вверяем себя в руки – «медицины» и врачей.
Правда, в отличие от Вергилия, которого послали Боги с конкретной целью - объяснять Данте «как устроен - ад» и что «кто за что – наказан», а также - «охранять Данте, в его непростой «экскурсии» по кругам ада, с тем, что бы он потом (в свободное время) он написал свою «Божественную комедию» и она стала - бестселлером…» у нас с вами здесь в этом мире, где есть вот это реальное наше, ****ь, здравоохранение… - все по-другому!
Во-первых, «Божественная комедия» – плод воображения самого Данте…, тогда как у нас – все очень серьезно и реально.
Во-вторых, в Стране-БОЛЕЗНЬ, никто не будет, нас, подобно Вергилию, водить за руку через все испытания ада. И, нам придется - на себе, на своем собственном здоровье – узнать всё о - болезни, все о - врачах, всё о - реальной медицине… и всё о её гуманности…
В-третьих, это будет - не экскурсия… и никто ничего нам объяснять не будет. В лучшем случае – дадут совет: куда идти, какое лекарство купить, как и в какой больнице лучше лечиться…
Такова сегодняшняя, реальная медицина…
И, хотим мы или не хотим, но нам приходится, просто приходится начинать спектакль под названием
«Я - болен, доктор!
Доктор, я хочу - выздороветь»
не зная и не умея - ничего, не имея ни малейшего представления:
ни что такое - медицина,
ни что такое - здравоохранение,
ни что такое — болезнь…

***

Больница, в самом деле,
очень похожа на...
театр.
Особенно когда сидишь под дверью во врачебный кабинет и тебе очень плохо. Ходят важные врачи. Бегают суетливые сестрички. Важными генералами – ходят санитарки, заставляя пересесть или перейти в другую часть коридора, как будто мы – пришли сюда просто так или же только для того, что бы им мешать.
В общем, все делают вид, что ты никому особенно не нужен и даже - мешаешь.
Сейчас пойдет - занавес… аплодисменты… и начнется священнодействие по нашему излечению от болезни.
Это сцена, где будут развиваться все последующие события нашей жизни, причем не самые лучшие.
Сцена.
На ней есть - будочка суфлера.
В ней сидит он, суфлер, сидит и…, за нами поглядывает и – «если ЧТО?», то обязательно (правда, несколько отвлекшись от своего чая с лимоном) нам - поможет.
Поможет… справиться с ролью!
В общем, если нам будет надо, то мы всегда сможем получить от него помощь в виде очень уместной подсказки: «Куда - идти!», «Что делать!» и «Что кому - говорить!».
Поэтому, бояться - особенно нечего!
«Не вы - первый, не вы - последний!
И, не надо бояться, что вы - ничего не знаете!
Вы только придите в нашу больницу, а дальше мы вам все досконально объясним: и к кому ехать, и какое лекарство где купить, и что по чем стоит…
И, все должно получиться - хорошо!
Ведь Вы, такой у нас - не один!
Здесь Вам - обязательно помогут!
Помогут!
Это же – больница!».
После таких объяснений суфлера и понимания, «что ты - не один», что есть - врачи, есть - больницы, есть - медицина… уже и не так уж страшно!
Хотя, все же - страшно.
Ведь это он, врач, знает – «что мы должны делать, на это сцене», а - мы?
А мы, мы - нет!
Нет!
Нет, кое-что мы все-таки - знаем!
В глубине души, мы догадываемся, и что это будет за пьеса, и какую роль нам в ней предстоит – сыграть.
Где-то – читали.
Где-то – слышали.
Что-то видели - своими глазами…
Поэтому вначале, как это и должно быть всегда, все будет очень и очень торжественно и красиво…

***
Акт первый.
В общем, в начале - будет что-то вроде первого акта, в котором мы,
во-первых - самые главные;
а во-вторых… – нас - уговаривают,
нам – потакают,
нам - все разъясняют,
нам стараются - понравиться.
И… мы (таков план пьесы), мы должны, не высказывая особого страха, очень артистично, и очень естественно засунуть руку или ногу в пасть чудовища, которое называется - МЕДИЦИНА, причем сделать это так, как будто это для нас привычное дело, как будто мы это делали сотню раз, как будто мы учили это в школе…
А потом…, как кому…- «повезет»…
Но, о том, что такое - «повезет» мы узнаем… несколько позже.
А, пока…
«Первый акт» -  заканчивается… и после небольшого антракта начинается – «акт второй».
Пьеса - продолжается.

***
И вот – «второй акт».
Однако, во втором, акте, мы, почему-то уже, не самые - главные.
Все обещания – помогать нам…, успокаивать нас… – медициной позабыты. Теперь от нас… уже почти ничего не зависит…
Мы - есть…
Но нас, уже как будто бы и - нет…
Теперь нам уготована роль - пассивных созерцателей, которые просто наблюдают за чудовищем, которое, абсолютно не обращая внимания на нас и наши эмоции, наряды, монологи, семейные и производственные проблемы, делая вид, будто бы нас нет - вообще, а есть только наша рука… (нога, аппендикс, желудок, молочная железа), также артистично (слезы, монологи, ужимки, деонтология и т.д.) под занавес - эту нашу руку (ногу, аппендикс, желудок, молочную железу) - откусывает.
Это «откусывает» - и есть главное… в пьесе под названием «Я болен, доктор! Доктор, я хочу - выздороветь».
В общем, во втором акте, мы обязательно должны чего-нибудь лишиться!
Таков закон жанра!
Хотя – кому как повезет!
Иногда, могут откусить не то, к примеру, не ту ногу…
Или откусить - то, но не так как - надо!
Если такое - вдруг! случается, то третий, последний акт, несколько откладывается!
Правда, это явление - редкое.
Как правило! «второй акт» заканчивается - благополучно.

***
«Третий акт».
Это - последний акт в пьесе.
«Бог любит - троицу».
И это, всегда - «Ода радости».
Мы - выздоравливаем!
Позади уже все - плохое…, а впереди – только хорошее…
И, вот-вот, уже должно всё окончиться…
Причем, окончится - благополучно!
И хотя, мы уже - не те.
Теперь, мы уже в - новом качестве. Нет в нас уже чего-то того, что было отдано монстру «медицина», во имя великого выздоровления: руки, ноги, желудка, почки… мы все равно - рады.
Но, как подсказывает суфлер, вновь появившийся в своей будочке, это - не главное.
Главное, что все - обошлось!
Поэтому мы - должны, обязаны всячески выражать свою радость и удовлетворение, по поводу того, что все так хорошо - окончилось!
В общем, пьеса - окончена!
Актер прекрасно и правильно - сыграл!
Актер - жив!
Аплодисменты.
Слава - медицине!
Занавес.

Такова была медицина – вчера.
Такова она – сегодня.
Такова она будет – завтра.
***

Но, это так, к слову!
Когда сидишь под дверью во врачебный кабинет и тебе очень плохо…, на ум приходят всякие гадости.
А, на самом деле, все более чем серьезно…
А ведь, могло бы быть…и  по-другому!
В зависимости от того, какая была болезнь и насколько она была запущена – чудовище «медицина», могло съесть не только то, что мы ей (по подсказке суфлера, засунули в пасть), но и много больше... И - рука, (нога, желудок, почка, аппендикс, миндалин) это еще - ничего... Могло бы быть…и - хуже!
Ведь болезнь, болезни – рознь.
Одни болезни проходят сами по себе, независимо от того лечился - ты или - не лечился, как говорят «на ногах».
Другие - требуют уважения к себе и их - лечат, правда - дома и «домашними проверенными средствами»: липа, мед, горячие ванны, водка с перцем, компрессы, настойки, травы…
Третьи болезни - требуют незамедлительного вызова бригады «Скорой медицинской помощи» и госпитализации в больницу, туда, где - высококлассные специалисты, где - медикаменты, где - современное оборудование...
Одни болезни лечатся терапевтами - и это предполагает постельный режим, таблетки, инъекции, физиопроцедуры...
Другие - лечатся хирургами. И, главным в их лечении - является операция, перевязки.
Одни болезни - лечат детские врачи.
Другие болезни – стоматологи.
Третьи болезни - травматологи.
Четвертые болезни - гинекологи...
Список может быть - очень длинным.
Но, какой бы ни была болезнь - маленькой или большой, простой или сложной, привычной или страшной, очень пугающей, проходящей сама по себе, или требующая незамедлительного вмешательства врача - это всегда будет НАСТОЯЩАЯ БОЛЕЗНЬ, это всегда будет БОЛЕЗНЬ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ, это всегда будет «болезнь, в которой всегда все по настоящему». И, странное ощущение невозможности управлять своим телом, и отрешенность... И, необходимость - покорно принимать постороннюю помощь в самом простом и самом личностном… И сон - долгий, бесконечный… И - слабость, и боль..., и сердцебиение…, и чувство удушья…, и головокружение…, и высокая температура…, и ознобы...
И, пока все это не - кончится, никто ничего заранее знать - не может!
Даже врачи, люди много знающие о болезни, люди специально обученные, люди, умеющие и знающие как с ней бороться, и те, ничего - не гарантируют.
И пока, все это реальность - мы пленники БОЛЕЗНИ!
Именно она - диктует нам, какие лекарства пить, что из еды можно, а что нельзя…, как себя вести…, к какому врачу идти… и многое-многое - другое…
Именно она – «приковала» нас к постели...
Именно она, сделала для нас невозможным жить - прежней, нормальной жизнью, жить так, как живут все вокруг нас...
Именно она, заставила нас тратить деньги на лекарство и лечение.
Именно она, заставила нас оставить «НА ПОТОМ» все наши важные дела и неважные дела...
Конечно, все - знают, все - понимают, что болезнь - это нечто временное.
Все - болеют.
Все - выздоравливают!
Есть - врачи, лекарства, аптеки, больницы...
В общем, гипотетически
бояться практически - нечего.
А, на самом деле?
На самом деле, если это касается кого-то лично или имеет непосредственное отношение к очень близкому для тебя человеку, которым очень и очень дорожишь - все очень и очень серьезно!
Конечно, когда ты болеешь дома и вокруг тебя заботливые близкие, опытный медперсонал, приглашенный за отдельное вознаграждение, перевязки и уколы на дому, ты лежишь в своей постели дома… и никто и ничто - не ограничивает твоих желаний, более того, им всячески – потакают… когда ты можешь, по своему усмотрению: то включать - телевизор, то беседовать по телефону, то принимать ванну или контрастный душ, то готовить себе (на собственной кухне, где все - на своих местах, все как ты - привык) именно то кушанье, которое тебе вдруг! захотелось…, то взять из своего холодильника - холодную бутылочку пива..., а то и принимать гостей... или, от всего – отказываясь (потому что - плохо), притвориться - спящим..., то отыскивать на книжных полках книги любимых авторов..., а если уж совсем –ь плохо, то можешь… застонать, зарычать от бессилия или даже - заплакать... и тебя - поймут и утешат… или же сделают вид, что всего этого будто бы - нет... болезнь воспринимается как-то даже по-домашнему, а тяжесть и глубина всего происходящего даже несколько - смягчается.

Ну, а если вы в больничной палате на 8 коек…
…На все отделение - всего один умывальник и всего один такой же жуткий общественный туалет…
Если обходов врачей одновременно и ждешь и – боишься…
Если посещение близких - редки, причем, не потому что тебя все забыли… просто больница находится очень далеко и не каждый день проведать тебя можно - приехать, особенно когда работаешь с 8оо до 18оо…»…
Если проведывать тебя приходят красивые сильные здоровые люди за их участливыми словами прекрасно различимо, что им здесь - страшно, скучно и они спешат, передав приветы, что-то вкусненькое или букет цветов, тут же покинуть это страшное заведение, а ты, прекрасно все это понимая, воспринимаешь их подарки, их визиты и с благодарностью и с раздражением...
Если постоянно думаешь о длинном списке лекарств, которых нет в больнице, но без которых никак не выкарабкаться…
Если каждый день - это ожидание операции, разговоры, сомнения...
Если сосед на койке справа - умирает и никак не умрет и возле него постоянно суетятся сестры, дежурные врачи, родственники...
Если ты знаешь, что у тебя раковая опухоль, но никто об этом открыто не говорит...
 - это уже
Страна-БОЛЕЗНЬ!

Это - больница!
И, здесь
 — все, не так...
Здесь врачи говорят на очень непонятном языке об очень непонятных вещах.
Здесь спрашивают о чем-то таком, что кажется - не очень важным, о чем-то таком, что не очень то и нужно, о чем-то таком, что очень далеко от происходящего в больнице, о таком, что-то кажется нам - пустым, не главным…
Здесь, с хорошо поставленным профессионализмом, очень терпеливо выслушивают наши даже нам самим не очень понятные, объяснения о том «Что - болит?», «Где - болит?», «Как это - случилось?», «С чего все это - началось?», «Кто из врачей и когда - смотрел?», «Какие лекарства помогают, а какие - нет?»,… пытаясь добиться от нас прямых ответов на прямые вопросы, как будто мы… только то и делали всю свою сознательную жизнь, что лежали в больницах, или лечились, или проходили особые курсы, на которых нас специально учили как надо правильно - болеть и что надо - отвечать…
В общем, Страна-БОЛЕЗНЬ - это сложный и странный мир, полный парадоксов и несуразиц... мир нашей ответственности за принятые нами решения, мир - где требуется все наше - мужество, вся наша – вера.
Это МИР, ПРОВЕРЯЮЩИЙ НАС НА ПРОЧНОСТЬ!
Это - другая сторона жизни, в которой все - по-другому, и все - не так!
Здесь - другие взаимоотношения между людьми...
Здесь - другие законы…
Другие ценности…
Поэтому, когда вдруг! приходится снимать с себя - привычные костюмы привычных ролей: «начальника» или «подчиненного», «автолюбителя» или «автоинспектора», «любящей мамы» или «хорошо зарабатывающего отца», «человека, уважающего себя» или «человека, уважающего не очень»… и приходится, приходится играть роль «больного»…
 – нет, не может быть никого,
кто бы чувствовал себя при этом…
более или менее уверенно.
Никого.

***

Человек… и - БОЛЕЗНЬ.
Больной человек… и - МЕДИЦИНА.
В этих противопоставлениях столько жизненных драм, столько пьес с хорошим концом и не очень,… столько искалеченных… и счастливых жизней...

Это, и в самом деле - настоящий театр!
Это сцена, где все чувствуют себя - марионетками!
Это, целая страна со своими: правилами, законами, традициями.
И нам, чужим здесь, ничего практически не знающим, попавшим впервые в этот театр, вытолкнутым на эту странную сцену бесцеремонной жизнью, очень трудно разобраться, (даже по подсказке суфлера)
- ЧТО ДЕЛАТЬ!?

И, уж совсем трудно осознать, что - «ПРАВИЛЬНО»,
а что – «НЕТ»!
И нам, чужим здесь, в этой стране, Стране-БОЛЕЗНЬ - очень непонятны все эти заумные медицинские разговоры о том «ЧТО ЭТО ЗА БОЛЕЗНЬ?», «КАК ОНА ДОЛЖНА ЛЕЧИТЬСЯ?»!, «КАКОЙ МОЖЕТ БЫТЬ ПО ОБЪЕМУ ОПЕРАЦИЯ?» «КАКОВЫ ЕЕ ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ?». Причем не потому, что во всех этих суфлерских объяснениях, «подсказках» - столько недосказанности, столько новых неизвестных слов, столько заумных медицинских терминов, столько полунамеков, полуправды... а потому что вникать во все - это, практически ничего не зная: ни о болезни, ни о медицине - бесполезно.
Особенно, если всю жизнь: растил хлеб, добывал уголь, варил сталь!
Суметь бы хотя бы разобраться в главном - ОПАСНАЯ ЭТО БОЛЕЗНЬ!? ИЛИ НЕ ОЧЕНЬ?
А там уже, как БОГ - даст!
Есть - врач.
Он, знает - всё.
Он - здесь работает.
Он - плохо не сделает!
И вообще, пусть делает все что - надо.
Главное, чтобы все поскорее окончилось… и - домой.
Поэтому, когда в нашу жизнь входит болезнь, причем любая: большая или маленькая, страшная или не страшная, серьезная или не очень – и мы, «вдруг!» начинаем понимать, что придется доверить себя, свою жизнь, свое здоровье и все свое будущее – медицине... и людям в белых халатах...
...нам становится - страшно.
Поэтому, когда в нашу жизнь входит болезнь, причем любая большая или маленькая, страшная или не страшная, серьезная или не очень – и мы, приняв роль больного, как неизбежность - идем в больницу…
нам себя - очень жалко.
И, главное, нам жалко нарушать привычный (вплоть до автоматизма) – ритм жизни: «работа – дом», нам страшно, что во время нашего отсутствия всем станет ясно, что и без нас можно стравиться на работе, и не такие уж мы - незаменимые.
А, главное, нас страшит - неизвестность.
Неизвестно – что будет, хотя все, как - сговорившись, успокаивают и советуют довериться профессионалам.
Неизвестно – что будет с нами в больнице.
Неизвестно – что будет с нами, когда все это лечение - окончится.
Это врачи - думают, что самое главное – «диагноз».
Это для них, важен – «диагноз».
Нас же, волнует
- другое!
Нас волнуют… самые главные и самые важные вопросы:

Что будет с нами, когда все ЭТО - окончится
и болезнь
будет - побеждена?
Сможем или мы снова быть - теми, кем были - до болезни?
Есть ли - надежда?

Это, очень важные для нас вопросы.
Особенно, если уже многое стало - ясно и пришло понимание, что эта болезнь очень и очень серьезная и есть опасения, что излечение будет -  и сложным и дорогостоящим…и придется играть роль «больного»… так как – надо!
!По всем… правилам!
И, до... конца.
И, собираясь в дорогу, зная, что придется долго петлять в сумерках Страны-БОЛЕЗНЬ, идя к «свету выздоровления»… или же к «абсолютной тьме»… - все понимают, что надо, надо… заставить себя подойти к этой больничной двери, за которой эта - злополучная Страна-БОЛЕЗНЬ…
…и открыть - ее.
Это первый – шаг!
А дальше, дальше - от тебя уже ничего не зависит…
И понимая, что путь будет - очень и очень труден, мы берем с собой - то, что всегда с нами, то - что нам нигде и никогда не изменит.
То…, что нельзя - пощупать…
потрогать…
Нечто…
…эфемерное….

***

Первой…, в этом списке – «НАДЕЖДА».
«Надежда» – это очень важно.
Это то, что отличает медицину… от ветеринарии!
Без нее, без «надежды на выздоровления», без «надежды на благополучный исход в лечении»… решиться на само лечение, решиться на госпитализацию - трудно!
Она - это то, что делает больного соавтором выздоровления.
Это знамя, без которого медицина просто не имеет правом называться «медициной человеков»!
Она - безотказна!
Она будет везти нас невзирая ни на что, через все ухабы и колдобины длинного и тягостного пути, по грязи и бездорожью Страны-БОЛЕЗНЬ, от одного её края к другому.
Именно она будет заставлять нас делать попытку, еще одну попытку, и еще одну попытку... пробуя на себе новое лекарство, заставляя ехать к еще одному «светиле», обращаться в частные больницы, головные  институты, центры, и даже, если есть такой шанс - пытаться лечиться зарубежем!
Она не оставит нас в - покое!
Она умрет - последней!
«Надежда» - это первая, кляча-лошадка, которую мы спешим запрячь в повозку, должную вести наше бренное тело по разбитым дорогам Страны - БОЛЕЗНЬ.
Второй в этом списке, всегда была и будет – «ВЕРА».
«ВЕРА»!
Без нее - повозка просто-напросто не поедет.
«ВЕРА», в этом слове так много - всего: «вера больного… во – врача», «вера больного… в силу его знаний», «вера в эффективность, назначаемых врачом и покупаемых нами за последние деньги - лекарств», «вера в выполняемые им манипуляции»..., «вера в то, что операция – это единственный и последний шанс»… Но, главное в ней, это наша убежденность, что путь к выздоровлению выбран самый что ни есть - «правильный-преправильный!» и уже нет… нет необходимости бросаться из одной крайности в другую, гоняясь за миражами новейших методик, покупая и пробуя на себе самые причудливые лекарства, льстясь на самые дикие обещания, сулящие моментальное и окончательное выздоровление...
Все прекрасно понимают, что путь к выздоровлению лежит - через страх, через незнание, через потери боль. И, если бы не «ВЕРА», вера в привычный и всегда помогающий - «Авось»…, вера, в то, что все - «обойдется…», что все делаешь – «правильно!»…  решиться лечь в больницу, лечь на операционный стол…
- трудно.
Ох, как трудно.
«ВЕРА».
«ВЕРА…», это вторая кляча-лошадка, которую в обязательном порядке надо впрячь в повозку, должную везти нас по кривым и ухабистым дорогам Страны-БОЛЕЗНЬ.
Третьей клячей, на которую должна бы лечь вся тяжесть нашего страшного путешествия по Стране-БОЛЕЗНЬ, должны были бы стать… - «ЗНАНИЯ».
Без знаний....
Прямых и легких дорог в Стране-БОЛЕЗНЬ никогда - не было.
И, никогда - не будет.
Но, знаний - нет!
Им, неоткуда - взяться!
Пока мы - здоровы, для нас никакой Страны-БОЛЕЗНЬ просто - нет, и мы, живя в МИРЕ ЗДОРОВЬЯ, даже и думать не думаем о том, что где-то есть: болезнь, лекарства, врачи!
Пока мы - здоровы, это не для нас: молодых, сильных здоровых, удачливых.
Пусть об этом, знают - врачи.
Заболеем – вылечат.
Были бы - деньги!
Конечно, за деньги - знания купить… нельзя!
Даже когда денег - много, очень много.
Но, за деньги – можно: купить, нанять, пригласить, попытаться заинтересовать, обязать нужного и знающего предмет – человека. Как правило, это – врач. Еще лучше, если это будет - не просто врач, а - зав. отделением. Еще, лучше гораздо - если это… профессор или академик, который знает, то чего не знаем - мы, который прекрасно знает: и - Страну-Болезнь, и - медицину, и многое… многое такое, без чего просто - не выздороветь.
Поэтому, когда деньги есть - их дают.
Дают столько, сколько нужно, надеясь, что их будет достаточно для того, что бы этот знающий человек, правя нашей повозкой, помог преодолеть все тяготы пути, все его сложности и как можно быстрее вывез нас из полумрака и неопределенности Страны-БОЛЕЗНЬ… поближе к - свету и теплу Солнца, поближе к - ЗДОРОВЬЮ.
А, заблудиться - нельзя!
Поэтому, третьей клячей-лошадкой, без которой пускаться в путешествие по дорогам Страны-БОЛЕЗЬ – есть абсолютный авантюризм, должны бы быть… все-таки - ЗНАНИЯ.
Ведь, несмотря, на многочисленные сомнения, советы со стороны, примеры из жизни, цитаты из книг и прочее, что отвлекает, путает – надо суметь упрямо держаться выбранного пути, зная, убеждая самого себя в том, что ты знаешь наверняка, что именно он, этот выбранный тобою путь - и есть единственно правильный. И…, и другого пути - нет.
Хорошо бы еще… чтобы как-то поднапрячься и впрячь в повозку, должную нас вести по ухабам Страны Болезнь… и – «ОПЫТ»!
Недаром говорится:
«За одного битого, двух не битых - дают!».
Но, «ОПЫТ», это уже из серии
чего-то почти нереального…
Есть - «ВЕРА», есть - «НАДЕЖДА»…
Ну, и - ладно!
Как-нибудь,
да - образуется.

***

Итак, решение
- принято.
Экипаж собран.
Все в сборе.
Пора открывать занавес.
Ждать - нечего!
Или – или!?
В общем – надо, надо ехать!
Пора!
Занавес - пошеееел!
«Какой русский не любит быстрой езды!»
«Поехали!».
А вопросы:
«Долго ли?»
«Куда?»
«Зачем?»
- это уже не к нам.
Это к тому, кто обещался все сделать – «как надо», к тому, кто правит лошадьми, к тому - кому мы доверили: себя, свою судьбу, свое тело и свое будущее… и то, что будет с нами, когда эта странная поездка - благополучно окончится.
На то ему… и деньги
 - дадены.
В общем, роль,
…как - роль…
И, не надо бояться, черноты зала, в котором чувствуется присутствие, неразличимых во тьме, зрителей.
Приняв правила игры, согласившись на все, ради выздоровления - следует соблюдать все правила новой роли.
Их…
Их - много!
Но, одно – самое главное!

«Не следует отвлекать возницу пустыми разговорами…
И, желательно, никакой самодеятельности…
И вообще… - сиди - тихо, говори - когда спросят, делай то, что - скажут!»

Поэтому, лучше и не мешать.
Главное,
чтобы все - удачно обошлось!
Трогай!

***

Свет рампы.
На ваш суд представляется пьеса под названием:

«Я - болен, доктор!
Доктор, я хочу — выздороветь
Очень хочу».

Исполняет – автор.
Акт первый
«Едем в больницу»!»

…Хотя за этой тупой бравурностью,
все же щиплет мыслишко:
«Эх!
Лучше бы всё же, было бы, если бы повозку через Страну-БОЛЕЗНЬ тащило не две, а — три... и даже - четыре лошадки.
Ведь, тащить надо: и - повозку, и меня («больного»), и — врача (человека, знающего как из этой Страны-БОЛЕЗНЬ - выбраться!) и целый ворох болезней, которых ох…
сколько накопилось…
за эти прожитые годы…»
Ну, авось - обойдется!..
И телега, со всем что осталось от былого здоровья (а здоровье, это - главная валюта Страны-БОЛЕЗНЬ, без него надеяться на выздоровление, на благополучное завершение путешествия – просто бесполезно), влекомая двумя худыми тощими лошаденками «НАДЕЖДОЙ» и «ВЕРОЙ», с трудом таща все это нагруженное добро…
+ нас, с нашим страхом и нашей болью…,
…направляемая «знающим человеком»
- трогается
в путь.
Невидимая граница
…пересечена
И, замелькали…
Замелькали…
Замелькали…
…версты
…Страны-БОЛЕЗНЬ.

***

 


Картина третья.

Тяжесть принятия решения
по подсказке…
*****, постороннего
или
прозрение, от которого…
   триабзацамата…

"Ex unque leonem, ex auribus asinum. "
(По когтям (узнают) льва, по ушам (узнают) осла"
Латинская поговорка.
***

Страна-БОЛЕЗНЬ.
Парадокс, но без - нас
этой страны - просто нет.
И, именно мы, мы сами, сами - делаем эту страну… создаем ее для себя такой, что для нас, сирых, она навсегда - была и будет: «Страной - парадоксов и несуразиц», «Страной - нашей глупости и нашего бесправия», «Страной - нашего плена»!
А, изменить что-либо - практически невозможно, причем не только потому, что мы привыкли так жить.
Многое, просто-напросто от нас - не зависит.
Почему «Не зависит?»
- это сложный вопрос…
Частично, в том, что больницы для нас это нечто страшное… виновата сама медицина, которая внушила нам, что БОЛЕЗНЬ - это очень и очень сложно, и пытаться узнать, что это такое, даже и не нужно, это пустая трата времени - все равно ничего не получится. Даже врач, несмотря на то, что у него за плечами медицинский институт, пока не проработает лет 5 - 8, и не наберется личного опыта, утверждать, что он что-либо понял в медицине – опасается…
Ну, а если он мудрый человек – то обязательно,
каков бы ни был его стаж в медицине,
все сведет к философии или отшутится -
Medicus longa, vita brevis
«Медицина - огромна, жизнь — коротка».
(Лат. поговорка).
Но, это – врач!
А – мы.
Что говорить - о нас?!
Неужели кто-то из нас рискнет утверждать, что знает о медицине все и т.д. и даже знает настолько много, что медицина ему - просто не нужна?
Конечно, такие люди где-то - есть, но их - не очень немного, и их заявления… вряд ли кто-либо примет серьезно.
Медицина – это медицина.
И, одно дело, когда о ней просто рассуждаешь… или ругаешь… и совсем другое, когда - болен… и предлагается лечь в больницу.
Ведь, это - совсем разные вещи, когда принимаешь решение - осознанно, опираясь на: свой опыт, свои знания, на прочитанную литературу, на какой-никакой личный анализ ситуации… и совсем другое, когда ничего, абсолютно ничего не знаешь и решение следует принять - по подсказке постороннего человека, человека, которого видишь - в первый раз, причем только потому, что на нем - белый халат, только потому, что он сидит в кабинете,
на двери которого
прибита табличка
«ВРАЧ».
Но это, наши - переживания.
Медицина, во всем этом, никакой проблемы - не видит.
У нее проблемы, на порядок - выше…
И, с высоты своих проблем, ей просто не понять - наших…
Для нее, наших проблем, просто - не существует.
С ее точки зрения, нам знать медицину - незачем.
Есть - врач!
Он - все знает,
он - закончил институт,
него - диплом…
Вам (тем, кто считает, что - болен или вот-вот - заболеет),
надо только... - открыть дверь во врачебный кабинет,
а там, уж - не беспокойтесь.
Разберемся.
Частично, это наше отношение к жизни, когда на БОЛЕЗНЬ - времени просто нет и поэтому, все мы, свои визит к врачу, откладываем «На потом», надеясь, что всё пройдет - само собой.
А это – тяжесть принятия решения…
Причем, по… подсказке
абсолютного неизвестного нам
 постороннего нам человека.
!!!
Частично, страх перед больницей и реальным перемещением с любимого дивана на больничную койку - это простой человеческий страх, страх перед - болью.
Ведь, медицина, врач (и это трудно – отрицать), не из списка чего-то - особо приятного: это или человек с горькой таблеткой, или человек с большим шприцом и острой иглой, готовый сделать нам болезненный укол, или человек «с ножом!», хоть и называется он очень красиво – «скальпель». Поэтому, к её услугам мы прибегаем только в самых крайних случаях, когда уже просто ничего не помогает и для борьбы со злом большим (каким всегда была и будет – БОЛЕЗНЬ), нужно прибегнуть к помощи - зла поменьше.
Авось - поможет!
В общем, любая госпитализация, причем какой бы хорошей больница не была и какие бы там не работали - врачи (пусть они даже приходятся нам - родственниками или близкими друзьями), это всегда путь через - «плохое», это еще одна боль, в добавление к той, которая уже - есть, это еще один, только не очень большой, мешок страданий, это необходимость не быть - собой, отдавая - себя, свое - тело, свою – судьбу… в руки людей, которые знают - как и чем нас можно «починить».
И, все мы, со своими очень темными знаниями о том, ЧТО ТАКОЕ - БОЛЕЗНЬ? и КАК ОНА ДОЛЖНА - ЛЕЧИТЬСЯ? КАКОЕ ЛЕКАРСТВО ХУЖЕ, А КАКОЕ - ЛУЧШЕ (сколько вообще должно стоить здоровье) - очень похожи на людей, отдающих в мастерскую по ремонту бытовой техники, свой старый цветной телевизор, компьютер или еще что-то несравнимо сложнейшее, в устройстве чего мы просто-напросто, из-за специфики своего образования, большого объема информации, обилия микродеталей и т.д. - ничего абсолютно не понимаем.
И, следует набраться - мудрости, терпения и веры, доверия к людям в белых халатах, очень надеясь, что у них и у нас - все получится и все будет хорошо.
Частично, боимся мы больницы потому, что, как ни странно, и в кабинете врача и уж тем более в больничной палате, у нас - особых прав нет.
Нам просто нечего противопоставить: и его знаниям, и его авторитету, и его опыту.
Поэтому - наш удел, это - молчание и…
готовность выполнять все,  что будет сказано или записано.
Это Страна-БОЛЕЗНЬ, страна парадоксов…, страна нашей глупости…и бесправия… ми здесь мы - пленники!
Это мы считаем, что мы - вещь дорогая.
Это мы, мы - себя любим.
Это мы, мы - себя жалеем.
Это нам кажется, что – мы… ЭТО - МЫ!!!
И, и… МЫ (мы – это Вы и Я) себя в обиду - не дадим!
Ну, а реально, когда вдруг! случается с нами БОЛЕЗНЬ, то во врачебном кабинете встречаются двое. Один - ничего, не знающий, ни о болезни, ни о медицине, но доведенный болезнью до отчаянья… - это БОЛЬНОЙ… И другой, человек - знающий о болезни все и очень прекрасно себя чувствующий… - это ВРАЧ.
И, в отличие от нас, врач, в лучшем положении.
Он - здоров.
Он - прекрасно осведомлен о проблеме и знает достаточно много путей ее решения.
У него за спиной - знания, опыт, наблюдения над другими пациентами, которых ему пришлось лечить, сравнительный анализ эффективности того или иного способа лечения.
В общем, он – «на коне… и во - всеоружии…»
А, тут – мы.
И мы что-то - говорим, чего-то - хотим…
Ну, а нам вежливо объясняют:
«Предоставьте все нам, профессионалам.
Мы - разберемся».
Ну, а если вежливое объяснение не очень доходит (разные есть люди), то говорят прямо и открытым текстом: «…Вы ничего не знаете… и поэтому Вам лучше - помолчать и послушать, что скажем - МЫ!!!».
МЫ!!!

Одним словом, нет - знаний, молчи, слушай… и не мешай.
В общем, у нас, даже в такой наисерьезнейшей ситуации, как принятие решения «ложиться в больницу или не ложиться» - роль второстепенная!
К сожалению.
И хотя, внешне, врачебный кабинет не очень похож на мастерскую, а мы - на «сломанные и очень дорогие машины», ну а на самом деле, принципиальных различий - практически не существует. Все очень и очень - похоже.
Что он (врач) говорит - то мы и будем делать, (образно говоря - сколько он скажет, столько и будем платить за ремонт собственного тела!).
Можно конечно попытаться его не послушаться…
Но, учитывая, что - «Скупой платит - дважды?» как правило, никто на вторую попытку… не решается.
Уж, очень все - серьезно.
И, эта - больница.
И, этот - доктор.
И, этот список обследований…
И этот диагноз, за которым столько… недосказанности…
Но, самое страшное - не это!
Нас всех страшит не это наше превращение из респектабельных и всеми уважаемых граждан, отцов семейств, руководителей, боссов - в сложные поломанные машины, которым требуется срочный ремонт.
Это - явление временное.
Это, можно - пережить!
Страшнее всего
- другое.
Страшнее, решиться принести - себя, свою болезнь в этот кабинет врача, так как именно здесь проходит граница между ЗДОРОВЬЕМ и стоящим за ним мира Солнца и Благополучия… и БОЛЕЗНЬЮ, разительно непохожей на этот мир радости, счастья, удовольствий.
Именно здесь, в кабинете врача — начинается (для большинства из - нас), трудное путешествие в страну страха, сомнений, парадоксов и боли – Страну-БОЛЕЗНЬ!
Именно здесь, мы становимся - «пленниками Страны-БОЛЕЗНЬ», понимая, что теперь придется жить: и по ее - законам и по ее - правилам. Так как если, до этого кабинета, мы еще и сомневались в том «больны мы?» или – «нет?», то, выходя из кабинета, мы уже точно знаем - ЧТО БОЛЬНЫ и БОЛЬНЫ - СЕРЬЕЗНО,
настолько серьезно, что НАМ ПРЕДСТОИТ
СЛОЖНОЕ И ОЧЕНЬ ТРУДНОЕ
ЛЕЧЕНИЕ.
Болезнь в нас – есть.
И, она (болезнь)
 - названа!

***

«Он (Иван Ильич) поехал.
Все было, как он ожидал; все было так, как всегда делается.
И ожидание, и важность напускная, докторская, ему знакомая; та самая, которую он знал в себе в суде, и постукивание, и выслушивание, и вопросы, и значительный вид…
Все было точно так же, как в суде. Как он в суде делал вид над подсудимыми, так точно над ним знаменитый доктор делал тот же вид.
Доктор говорил: то-то и то-то указывает, что у вас внутри то-то и то-то; но если это не подтвердится по  исследования того-то и того-то,  то у вас надо предположить то-то и то-то. Если же предположить то-то, тогда… и т.д…
Для Ивана Ильича был важен только один вопрос: опасно ли его положение или нет? Но доктор игнорировал этот неуместный вопрос. С точки зрения доктора, вопрос этот был праздный и не подлежал обсуждению; существовало только взвешивание вероятностей – блуждающей почки, хронического катара и болезни слепой кишки. Не было вопроса  о жизни Ивана Ильича, а был спор между блуждающей почкой и слепой кишкой. И спор этот, на глазах Ивана Ильича, доктор блестящим образом разрешил в пользу слепой кишки, сделав оговорку о том, что исследование мочи может дать новые улики и что тогда дело будет пересмотрено…
Все это было точь-в-точь то же, что делал тысячу раз сам Иван Ильич над подсудимыми таким блестящим манером. Так же блестяще сделал свое резюме доктор и торжествующе, весело даже, взглянул сверху очков на подсудимого. Из резюме доктора Иван Ильич вывел то заключение, что плохо, а что ему,  доктору, да пожалуй, и всем, все равно, а ему плохо. И это заключение болезненно поразило Ивана Ильича, вызвав в нем чувство большой жалости к себе и большой злобы на этого равнодушного к такому важному вопросу доктора. Но он ничего не сказал, а встал, положил деньги на стол и вздохнув, сказал:
- Мы, больные, вероятно, часто делаем вам неуместные вопросы. Вообще, это опасная болезнь или нет?
Доктор строго взглянул на него одним глазом через очки, как будто говоря:  подсудимый, если вы не будете оставаться в пределах ставимых вопросов, я буду вынужден сделать распоряжение об удалении вас из залы заседания…
Всю дорогу он не переставая перебирал все, что говорил доктор, стараясь все эти запутанные, неясные научные слова перевести на простой язык и прочесть в низ ответ на вопрос: очень ли плохо мне или еще ничего. И ему казалось, что очень плохо… Боль же эта тупая, ноющая боль, ни на секунду не перестающая, казалось, в связи с неясными речами доктора, получила другое, более серьезное значение…».

***

Описанные события произошли - не вчера…
…И не в стенах моего онкологического диспансера.
Это - Лев Николаевич Толстой и его очень странное литературное произведение, посвященное раку слепой кишки, вернее, тому, что происходит с человеком, когда он болеет, причем не просто болезнью, а болезнью… неизлечимой, болезнью с больших букв…
По прихоти автора, это произведение известно нам... под названием - «Смерть Ивана Ильича».
Жанр произведения Лев Николаевич определил как… «повесть», то есть неторопливое и незамысловатое повествование в строго последовательной хронологии событий.
Повесть, повествование о хронологии… умирания… от …РАКа…
Эта повесть стоит того, чтобы ее - перечесть… особенно, когда уже имеется направление… в областную онкологическую больницу, в котором черным по белому написано: «…больной нуждается в консультации онколога для уточнения диагноза и тактики лечения…» а далее, после непонятной аббревиатуры «ДЗ» – запись на непонятном языке, наверное, по латыни… причем очень неразборчиво… то ли – «Са»… то ли – «Tum»…
И, знак – вопроса «?».
Литература!?
К сожалению, многие, кто, имея несчастье быть в подобной ситуации, могут свидетельствовать, что поведение и манеры сегодняшних врачей – ничем, принципиально, не отличались от манер врача, осматривающим Ивана Ильича в приведенном выше отрывке.
Врач – так же хорошо и здорово выглядел…
Такие же примерно говорил - слова, причем с тем же примерно выражением на лице, мол - не волнуйтесь, вылечим, разберемся.
Так же брал… деньги…
К сожалению, те кому пришлось ехать с такой бумажкой - через всю область…, наверняка многое передумали, пока искали эту областную онкологию…, наверняка, в кабинете врача-онколога областной онкологии - испытывали примерно такие же ощущения, что и - Иван Ильич…, и даже, возможно, говорили себе - похожие слова, особенно, когда поездка в областную больницу к областному специалисту ничего толком - не разъяснила, а только прибавила тревоги и нездоровой уверенности, что – «все - плохо, только доктор не хочет этого сразу говорить… и что надо соглашаться ложиться…
А, что будет и как будет, если ляжешь  – неизвестно.
Это же - областная онкология.
Им то, что.
Просто так, говорят:

«Ложитесь к нам в больницу.
Мы вас обследуем, покажем - профессору.
Сами должны понимать, что это на за больница и что здесь - лечат.
Рисковать - не стоит…»

А ты – думай.
А тебе, после этого разговора, видя этого врача - в первый и последний раз, нужно принимать решение, не зная, хороший ли он специалист, какая будет операция, надо ли ее делать, особенно когда прямо сказано - сколько это может стоить (а таких денег - не было и - нет…). А тебе, абсолютно ничего не зная, не имея в этом областном городе - никого… следует  принять решение по подсказке постороннего человека, человека, которого видишь в первый раз, причем только потому, что на нем - белый халат, только потому, что он сидит в кабинете, на двери которого прибита табличка - «ВРАЧ».
Решение по подсказке постороннего…
Парадокс.

***

Страна-БОЛЕЗНЬ.
Великий русский писатель многое знал…
И о том, что такое – жизнь…
И о том, что такое – смерть…
Поэтому и в этом отрывке из повести «Смерть Ивана Ильича», и в самой повести – главный герой, отнюдь - не врач, который решает свои, очень узкие и очень далекие от проблем Ивана Ильича, задачи… и даже не сам - Иван Ильич…, и даже не – «РАК слепой кишки»…
Толстой, как человек и философ, очень откровенно рассуждает о том
что делать… с – ПРАВДОЙ
о своей болезни!
которую тебе,
только что поведал
врач?
И, в этом философствовании «о правде и маленьком человеке»
вся нелюбовь Л. Н. Толстого к врачам, к медицине, которую просто нельзя не увидеть и в приведенном отрывке
и в самой повести.
В этой нелюбви, в этом философствовании по поводу медицины и ее места в жизни человека, когда он болен – и гениальность и бесхитростность Льва Николаевича, пытавшегося увидеть любую проблему глазами простого человека, пытавшегося понять, что чувствует этот простой человек, когда в его МИР входит… - ВОЙНА…
Что чувствует человек…, когда в его жизнь входит – правда?
Причем такая, от которой…

***

Правда о - болезни?!
Кому она - нужна?
Зачем… она нужна?
Зачем ее – говорить
пациенту.
Нужна ли вообще - медицина, если есть болезни, которые…
она может - диагностировать, но не может… - лечить?
Что это за люди – врачи?
Для чего они нужны нам в нашей ЖИЗНИ?
Что это - за профессия «медицина»?
Какой в ней - смысл?
Вопросы…
Хотя…
Хотя и так, все - понятно.
«Правда»
(особая и врачебная)…
- это еще одна проблема, которую, в дополнении к тем, которые - были, так же надо\нужно - решить…
Причем решить – самому…
И, сейчас…
И, врач здесь… не помощник.
В своей повести «Смерть Ивана Ильича», небольшой отрывок из которой здесь приведен, Лев Толстов безжалостен и конкретен в показе того, что врач, невзирая на то, что призван лечить, защищать от болезни, не на стороне больного.
Иван Ильич и доктор – люди, стоящие по разные стороны болезни, люди, имеющие каждый свое разумение, что это такое…
Для доктора вошедший Иван Ильич – еще один случай (уже который за день) проверить свои знания, умение, свое искусство диагностики на «эдакой курьезной задачке». И как уважаемый в своей среде человек, как специалист, он смотрит на все рассказанное Иваном Ильичем как на нечто - абстрактное. Для него… боль и страдания Ивана Ильича лишь спор между предполагаемыми диагнозами, и он, не  стесняясь присутствия больного, смело превращает его в «блуждающую почку, катар и заболевания слепой кишки», анализируя, какой из диагнозов более всего подходит к болям и жалобам пациента. И разрешить этот спор правильно доктор просто – обязан. Это - его работа.
Для Ивана Ильича, прошедшего сложный путь от осознания, что болен, болен серьезно, до решения прийти к врачу, все, что происходит в кабинете врача, и оскорбительно, и неинтересно (все было так же, как он в суде сделал!). Но он, невзирая на это, принимает правила игры, покоряясь необходимости раздеться и подвергнуться процедуре осмотра, покоряясь необходимости отвечать на все вопросы, соглашается сдать анализы…
И все это не ради того, чтобы иметь счастье слушать досужие рассуждения известного доктора и восхищаться изящностью его логических построений, и даже не для того, чтобы узнать, как в медицине называются его боли в правом боку…
«Подтвердятся или не подтвердятся его наихудшие опасения?» – вот ради чего он пришел в этот кабинет и к этому доктору.
Вот то, что его - наиболее интересует!
Но, что до этого этому доктору?
Для него главное, что он в такой сложной ситуации, как диагностирование РАКа по очень малозаметным симптомам – оказался на высоте.

Сейчас – иначе.
Современные врачи, имея на руках рентгеновские снимки, данные компьютерного томографа, снимки с ЯМР, многочисленные анализы, возможность сделать УЗИ - иногда и этого не могут. И, как попугаи, твердят – «все ответы на эти сложнейшие вопросы диагностики и прогноза в таком сложном случае - как ваш, может дать только - операция».
Так как по старинке привыкли руководствоваться порочной тактикой «разрежем – увидим».
Такая - школа.
Так - научили.

И вот, по совету человека, который не на твоей стороне, по совету «человека системы», человека, работающего винтиком на «конвейере здоровья» от – сих… и до – сих… следует принимать - решение…
Причем решение, где ошибки просто не должно - быть.
Триабзацамата.

***

Решение по совету абсолютно неизвестного для тебя человека.
А ситуация такова, что это БОЛЕЗНЬ, за которой невидимой угрозой видится госпожа СМЕРТЬ.
!?
Слишком все - непросто и не однозначно!
Больной человек... и – человек-врач…
Человек... и - болезнь…
МИР… и - ВОЙНА…
Сложность принятия решения по подсказки постороннего…
А всего то проблема – «ЧЕЛОВЕК ПРИШЕЛ К ВРАЧУ».
Казалось бы.
Что за проблема?

«Смерть Ива;на Ильича;» — повесть Л. Н. Толстого, над которой он работал с 1882 по 1886 год, внося последние штрихи уже на стадии корректуры. В произведении рассказывается о мучительном умирании судейского чиновника средней руки.
Повесть широко признана одной из вершин мировой литературы и величайшим свершением Толстого в области малой литературной формы.
Входит во Всемирную библиотеку (серия книг Норвежского книжного клуба).
«Этот рассказ — самое яркое, самое совершённое и самое сложное произведение Толстого».
В. В. Набоков.
***
«Ни у одного народа, нигде на свете нет такого гениального создания. Всё мало, всё мелко, всё слабо и бледно в сравнении с этими 70-ю страницами» (В. В. Стасов).
«Прочёл „Смерть Ивана Ильича“. Более чем когда-либо я убеждён, что величайший из всех когда-либо и где-либо бывших писателей-художников, есть Л. Н. Толстой. Его одного достаточно, чтобы русский человек не склонял стыдливо голову, когда перед ним высчитывают всё великое, что дала человечеству Европа…»
П. И. Чайковский.
***

«Каждый врач любой специальности должен внимательнейшим образом прочитать этот рассказ, сильнее которого нет в мировой литературе на эту тему, и перед ним раскроются те бездны ужаса и сомнений, которые переживают раковые больные»
А. Т. Лидский.
***

«Говорить о „Смерти Ивана Ильича“, а тем паче восхищаться будет по меньшей мере неуместно. Это нечто такое, что перестаёт уже быть искусством, а является просто творчеством»
И. Н. Крамской.
***
«Я в своё время внимательно прочёл „Смерть Ивана Ильича“. Ничего, кроме скучного любопытства не испытал. Дело в том, что героизация обычного человека никогда не может удасться. В нём нет ничего интересного, в обычном человеке. Он не достоин ни жалости, ни удивления. Потому и неудача»
Э. В. Лимонов.
***

Написана повесть в 1882 – 1886 годах.
Сейчас - ноябрь 2022 года.
Я пишу эту дату - ноябрь 2022 года, так как эта дата – дата правки мною старого варианта рукописи «Неизвестная онкология 1994 – 2003» для Интернет ресурса «ПРОЗА РУ».
Между этими датами – 136 лет.
Но, ситуация в моей медицине - такова, даже время не властно над своеобразием отношений «больной – врач», хотя над миром, за это время, пронеслись: революции, Первая и Вторая мировые войны, возникла и распалась громадная социалистическая империя, появились новые военные и экономические союзы, новые государства, хотя приручен атом, созданы новые материалы, новые уникальные диагностические приборы, новые лекарства…, воспитаны и работают новые поколения врачей, знающие много - больше, умеющие - много больше…
Причем, поведение и врача и больного в достаточно непростой для обеих ситуации, когда один человек должен дать другому человеку совет, причем сделать это так, чтобы этим советом воспользовались настолько «нормальное», что даже трудно представить, что что-то вообще может быть изменено.
Человек пришел к врачу, вошел в кабинет, рассказал о своих проблемах, позволил себя осмотреть, пощупать – и уже все вокруг по-другому.
Почему, как только мы переступает порог врачебного кабинета, вдруг теряем свое лицо, свою индивидуальность и превращаемся в набор органов, которые ведут между собой спор за право быть наши диагнозом.
Неужели врач, этот особый человек, привыкший к болезни, человек, знающий, как с ней - бороться, человек, умеющий это - делать, человек, чей совет мы хотим услышать и чьему совету последуем без малейшего анализа на логику или здравый смысл… – видит не нас, не то, что мы потом будем делать с «его правдой», а образ болезни, с которой он постоянно сталкивается: и у постели больного, и на приеме, и когда приходит на вызов в наши дома.
И он, этот «образ болезни», ему - Ьболее интересен, чем - мы и наши переживания…
И он, этот «образ болезни», невольно оттесняет само понятие,
что мы… это - мы,
 оттесняет – нас,
(заболевших людей, называемых в медицине
оскорбительным словом «больные»),
на задний план,
делает нас, как личность,
ненужными
и даже
мешающими - процессу лечения.
К сожалению, это - правда.
Существует, даже негласный, но удобный тезис:
 - «Болезнь, это - прерогатива врача».
Как, к примеру, «починка водопроводного крана, прерогатива - сантехника», а «ремонт телевизора, прерогатива – телемастера»…, и больной (больной человек), в общем, в медицине которая есть - сейчас… к своей болезни - никакого отношения не имеет…
В общем, не медицина, а что-то вроде... конвейера…
Конвейер – ЗДОРОВЬЯ.
И, мы на - нем, чем-то очень похожи на поломанные машины.
И, по-другому, нас здесь
 - не воспринимают.

***

«Хорошо» это?
...или – «Плохо»?
С одной стороны, такой вопрос вообще - неуместен.
Нам, как больным, должно быть абсолютно безразлично, как и в каком виде нас себе они (врачи и медицина) - представляют. Главное, чтобы после лечения нам стало – лучше и мы возвратились к прежней жизни, забыв, что еще вчера были - больны (слава, слава, слава - совестной медицине!).
С другой стороны, мы прекрасно понимаем, что перед врачом (по специфике его профессии) проходят - десятки, сотни, тысячи больных, причем (при всей несхожести друг на друга внешне), все они говорят примерно одно и то же и показывают пальцем примерно на одно и то же место на своем теле (если все они больны, например, «острым аппендицитом»).
«Одна – болезнь, схожие - симптомы» – вот тот основной принцип диагностики, на который, всегда опиралась и опирается медицина.
На нем воспитывается врач со студенческой скамьи и до глубокой старости. И он, никогда не подводит.
Но, если посмотреть на проблему под другим углом и увидеть: что – «мы как личность в медицине некому не нужны и даже мешаем, когда ставится диагноз, когда идет лечение?» - это как-то сразу делает нас второстепенными участниками нужного нам диалога.
И это - очень обидно.
Ведь мы - первые, кто ощущает первые симптомы болезни!
Ведь мы, именно - мы, решаем, что с ней - делать!
Ведь мы, именно мы, решаем - куда? и к кому? с ней идти!
И врач, хотя он и считается в обществе экспертом по болезням, может быть нами заменен кем угодно – священником, знахарем, колдуном, соседкой, модным экстрасенсом и даже случайным попутчиком, не говоря уже о жене, близких, родителях, друзьях.
А, ведь это - мы, а не врач - являемся хозяевами всех симптомов своей болезни. Ведь только мы - можем ощутить в своем организме ее разнообразные по интенсивности проявления…, только мы - можем оценить и взвесить возможную опасность на, очень необъяснимой для себя и для посторонних, собственной шкале – «ЗДОРОВЬЕ – БОЛЕЗНЬ»…, и только мы - все же решаем, что необходимо идти именно к врачу… и ни к кому - более!
Но, это мы так – считаем.
А врач, с высоты своей уникальной профессии, думает - наоборот.
Ведь, пришли… именно к - нему!
Ведь, именно он учился в - институте… и именно он получил - диплом врача!
Ведь, именно он - носит белый халат и ведет прием!
Ведь, именно на него - возложена обществом почетная и трудная работа» «...лечить всех от... болезни и болезней!
Ведь, именно мы входим в кабинет врача, ища у него защиту - от нашей болезни, которая, перейдя некий невидимый рубеж, стала просто невыносима.
И то, что мы в кабинете врача, уже доказательство того, что - не мы решаем - что и как нам делать, а - он. И теперь, когда поставлен диагноз (предварительный, окончательный) – он, по большому счету самый главный во всем, что касается нашего выздоровления, он - хозяин нашей болезни. И теперь он - может делать с ней все, лишь бы ушла боль, лишь бы наступило выздоровление.
У нас - нет выбора.
Мы ничего, абсолютно ничего - не знаем.
Мы - пленники Страны-БОЛЕЗНЬ.
И, осознав это, мы готовы на все, лишь бы все как можно быстрее - началось, а затем… как можно быстрее - кончилось.
Для нас медицина - это terra incognita
(неизвестная земля)
и врач - единственная наша надежда, единственный человек, знающий как из этой «Страны полумрака», «Страны страха», «Страны боли» - выбраться,
А, в кабинете нас всего - двое, если не – считать конечно саму болезнь (временно!
И, напуганные болезнью, возможным ее прогнозом, доведенные до отчаянья болью и всеми другими ее проявлениями, ничего толком не зная ни о болезни, ни о том как она - лечится, мы начинаем искать и покупать очень дорогие лекарства, которые зачастую и не очень нам подходят, причем только потому что, именно их советует купить нам «наш» доктор, делаем очень сложные и очень дорогостоящие исследования, которые никакой новой информации для врача - не несут и, уж тем более, никак не облегчают наших страданий. Но, это знает - доктор, а мы, мы этого - не знаем и поэтому их - делаем, поэтому в них - верим, так как именно доктор советовал нам их сделать... В общем, ничего не зная, мы во всем полагаемся на – него (врача) и делаем все, что он (врач) нам говорит и советует.
Ведь речь идет об очень и очень для нас — важном.
О нашем - сегодняшнем благополучии…
и о нашем - будущем благополучии…

***
Но, есть одно – «Но!?».
Вот на весах два понятия.
«наше благополучие…» и «совет постороннего»,
для которого мы «набор органов?»… или «список диагнозов?»
И мы, выбираем…
 - совет постороннего?!
Именно это несоответствие ценностей: «наше благополучие» и «совет постороннего, для которого мы набор органов… или список диагнозов» (если конечно в голове есть немного серого вещества называемого мозгами) – страшит нас больше всего…
Страшит.
Но мы, именно мы, мы сами, сами сделали эту страну – «Страной нашего плена», поленившись (в свое время) узнать намного больше и именно о том, что явно нам - пригодится… И, и…тем самым создали ситуацию, когда единственным выходом из тупика, в котором мы оказались, может быть только - ВЕРА, так как - не имея знаний, нам остается только - верить, истово верить во все, что говорит - врач, с благоговением принимать все, что врач - делает, побыстрее покупать все, что врач – рекомендует.
И, конечно же, выполнять все, что врач - советует.

***

Врачебный прием — завершен.
Слова — сказаны.
Нам - дадена справка о том, что мы были у врача, каков наш диагноз, и что теперь нужно делать...
Но.
Но, тем не менее, покидаем кабинет врача, мы всё же с некоторым подозрением.
Что-то, было - не так!
Мы принесли свою болезнь в этот кабинет, в надежде, что нас от неё - избавят, в надежде, что мы оставим её - здесь, в этом кабинете.
Здесь, в кабинете, должно было, по нашему разумению, случиться чудо - войдя в него больными и отягощенными проблемами, мы должны были выйти из него - здоровыми!
А, выходим мы, почему-то еще более... - больными, причем нагруженными уже более серьезными проблемами и громаднейшей кучей разного рода сомнениями.
Теперь, болезнь стала — реальностью.
Причем, нам очень четко дали - понять, что вся тяжесть болезни, это только - наши проблемы; все сомнения и страхи… это только - наши страхи и наши сомнения; все расходы по лечению болезни - это только наши расходы… и врачу - никакого дела нет: и к тому, как мы их решим… и откуда мы возьмем деньги.
Поэтому, если раньше (при СССР) к вере во врача приплюсовывалась еще и бесплатная медицина, то теперь нужны - деньги, и как не странно, очень большое мужество, так как именно на нас ложится вся тяжесть принятия решения, причем принятия сейчас и немедленно!
А, вопросы - сложные.
Лечиться? или не - лечиться?
Покупать ли лекарство, стоящее две, а то и три наших зарплаты, которое очень настоятельно советует приобрести доктор или же лечиться домашними средствами, которые и значительно дешевле и, будто бы, тоже - неплохо помогают?
Где достать деньги на операцию, хотя все, как - сговорившись, твердят, что официально… медицина у нас - бесплатная?
Похвалиться, что денег хватает на все: и на больницу, и на врача, и на аптеку, и на  жизнь, и на машину, и на школу, и на квартиру…, в общем… на все, за что за нужно - регулярно платить…, могут - не многие.
Большинство из нас - очень не богаты.
И, когда возникают такие вопросы, невольно приходится делать выбор между пальто или сапожками для ребенка... и - собственным здоровьем.
И здесь, трудно решить, что важнее.
Даже если такие вопросы возникают по поводу болезней обыденных, «нестрашных».
А если это - РАК, особая болезнь, лечить которую у медицины не всегда получается!
Поэтому, когда возникают вопросы о деньгах, причем суммы могут быть достаточно крупными, невольно хочется с кем-то посоветоваться, невольно нужен хоть кто-то, кто бы разъяснил – «ЧТО И ПОЧЕМ - СТОИТ?», «СТОИТ ЛИ ПЛАТИТЬ – ВООБЩЕ»?, «СМОГУТ ЛИ В ДАННОЙ СИТУАЦИИ ДЕНЬГИ ХОТЬ ЧТО-ТО – ИЗМЕНИТЬ»?
или лучше...
«…ЛУЧШЕ ИХ ПРИБЕРЕЧЬ
 ДЛЯ СОБСТВЕННЫХ ПОХОРОН?»
Эти мысли не должны казаться кощунственными, особенно, когда все сваливается на голову вдруг! ни с того ни с сего и следует, ничего не зная, принимать надо очень и очень ответственные решения.
К сожалению, мир в котором мы живем, меняется не в лучшую сторону.
На всем теперь есть своя цена.
И, медицина, так же в этом списке, хотим мы этого или - не хотим.
Поэтому, сравнение с мастерской, где чинят сложные машины более уместно, чем высокопарное сравнение больницы со «Страны-БОЛЕЗНЬ» или со сценой, на которой мы… и - актеры…. мы и - зрители…
Машину, какая бы она не была - дорогая, как бы она не была бы необходима в хозяйстве, всегда может быть заменена нами на… - новую, купленную в кредит или взятую «на прокат».
В крайнем случае, с ремонтом можно подождать, консультируясь то у одного мастера, то у другого - пока или цена устроит или сам, купив запчасти, не исправишь поломку.
В худшем случае ее можно просто выкинуть, без всякого ремонта, сохранив деньги на покупку более совершенной, более красивой, более современной.
Но, это если говорить о – машине
А если ремонт нужен… - нам?
Ведь это мы – «сломанные машины», сами принесшие себя для ремонта во врачебный кабинет и отдающие себя
медицине и людям в белых халатах
на починку.
А, починят - нас… или – нет,
это уж как... - повезет.
На то она…
...и - медицина!
Здесь,
гарантий - нет.
Хотя, вся тяжесть, вся ответственность за выбор и мастера и «мастерской»
ложится на – нас…
...и, только - на нас.
Решение — по... «подсказке…»
…решение по подсказке человека,
...которого ты видишь в первый раз в жизни,
...верить которому нужно только потому, что на нем - белый халат,
...верить только потому, что он сидит в кабинете,
на двери которого,
висит табличка

ВРАЧ

…верить только потому, что он...
работает в больнице,
что он учился в медицинском институте…
…это - тяжелое бремя.
Но, сделав - первый шаг,
постучав в дверь…
и осмелившись ее - открыть…
…следует делать и...
…второй шаг.
Дорога, начинается только с… наших шагов...
И, мы их — делаем.
Наше путешествие от точки «А» к точке - «Б»
по Стране-БОЛЕЗНЬ...
- начинается.
И это,
(триабзацамата),
наше…
сугубо,
*****,
добровольное мероприятие...
птьфу, путешествие…
в никуда
путешествие
за утраченным здоровьем….
Какой русский не любит путешествовать
с риском для жизни
Трогай!
Йё!!!

Aue,Cesar,morituri te salutant!
(Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!)
Латинская поговорка

***


 



Картина четвертая.

Шаг – в…
…«Никуда».

«...в клинике при входе был вделан в стену крест с надписью
«per crucem ad lucem»…»
Н. И. Пирогов.
«Из записок старого врача».
***

Страна-БОЛЕЗНЬ…
В этой «стране» - очень мало хорошего…
Но, есть в этом… мало хорошем… и не очень неприятном – самое пренеприятное…
И, это пренеприятное – шаг из жизни... на больничную койку.
Просто – шаг…
Спросите у тех, кто побывал в Стране-БОЛЕЗНЬ, что было для них - самым трудным? И, многие не колеблясь, скажут: - «Самым трудным - было решиться лечь в больницу!». Это самое - самое!
Хотя, на первый взгляд, ничего особенного в этом шаге - нет.
Но…

***

Вдруг на двор въехала телега, запряженная необыкновенно толстой сивой лошадью, какие бывают только у мельников. В телеге сидел плотный мужик в новом армяке, с разноцветной бородой. «Василий Дмитрич,— закричал из окна Капитон,— милости просим... Лыбовшинский мельник»,— шепнул он мне. Мужик, покряхтывая, слез с телеги, вошел в фельдшерову комнату, поискал глазами образа и перекрестился. «Ну что, Василий Дмитрич, что новенького?.. Да вы, должно быть, нездоровы: лицо у вас нехорошо»,— «Да, Капитон Тимофеич, неладно что-то».— «Что с вами?» — «Да вот что, Капитон Тимофеич. Недавно купил я в городе жернова; ну, привез их домой, да как стал их с телеги-то выкладывать, понатужился, знать, что ли, в череве-то у меня так екнуло, словно оборвалось что... да вот с тех пор все и нездоровится. Сегодня даже больно неладно».— «Гм,— промолвил Капитон и понюхал табаку,— значит, грыжа. А давно с вами это приключилось?» — «Да десятый денек пошел».— «Десятый? (Фельдшер потянул в себя сквозь зубы воздух и головой покачал.) Позволь-ка себя пощупать. Ну, Василий Дмитрич,— проговорил он наконец,— жаль мне тебя, сердечного, а ведь дело-то твое неладно; ты болен не на шутку; оставайся-ка здесь у меня; я с своей стороны все старание приложу, а впрочем, ни за что не ручаюсь»,— «Будто так худо?» — пробормотал изумленный мельник. «Да, Василий Дмитрич, худо; пришли бы вы ко мне деньками двумя пораньше — и ничего бы, как рукой бы снял; а теперь у вас воспаление, вон что; того и гляди, антонов огонь сделается».— «Да быть не может, Капитон Тимофеич».— «Уж я вам говорю».— «Да как же это! (Фельдшер плечами пожал.) И умирать мне из-за этакой дряни?» — «Этого я не говорю... а только оставайтесь здесь». Мужик подумал, подумал, посмотрел на пол, потом на нас взглянул, почесал в затылке да за шапку. «Куда же вы, Василий Дмитрия?» — «Куда? вестимо куда—домой, коли так плохо. Распорядиться следует, коли так».— «Да вы себе беды наделаете, Василий Дмитрич, помилуйте; я и так удивляюсь, как вы доехали? останьтесь».— «Нет, брат Капитон Тимофеич, уж умирать, так дома умирать; а то что ж я здесь умру,— у меня дома и господь знает что приключится».— «Еще неизвестно, Василий Дмитрич, как дело-то пойдет... Конечно, опасно, очень опасно, спору нет... да оттого-то и следует вам остаться». (Мужик головой покачал.)
«Нет, Капитон Тимофеич, не останусь... а лекарствицо разве пропишите».— «Лекарство одно не поможет».— «Не останусь, говорят».— «Ну, как хочешь.. .чур, потом не пенять!»
Фельдшер вырвал страничку из альбома и, прописав рецепт, посоветовал, что еще делать. Мужик взял бумажку, дал Капитону полтинник, вышел из комнаты и сел на телегу. «Ну, прощайте, Капитон Тимофеич, не поминайте лихом да сироток не забывайте, коли что...» — «Эй, останься, Василий!» Мужик только головой тряхнул, ударил вожжой по лошади и съехал со двора. Я вышел на улицу и поглядел ему вслед. Дорога была грязная и ухабистая; мельник ехал осторожно, не торопясь, ловко правил лошадью и со встречными раскланивался...
На четвертый день он умер.2

***

Это кусочек из рассказа И. С. Тургенева « Уездный лекарь» из ставших уже хрестоматийными «Записок охотника», в которых достаточно просто и не витиевато описана жизнь русской глубинки.
Причем, описана так, что комментарии - просто излишни.
Они - не нужны.
А все-таки, неужели так страшна - больница и медицина, чтобы из двух зол БОЛЬНИЦА или - СМЕРТЬ… выбирать - СМЕРТЬ? Ведь, ничего опасного у мельника не было (с нашей, сегодняшней точки зрения, у мельника – «ущемленная грыжа», которая достаточно легка в диагностике и не представляет особых трудностей для лечения), но мельник предпочел - умереть дома и обо всем распорядиться надлежащим образом…
Русская душа… загадочна…
Почему?
Почему так было - тогда и… так это - сейчас?
Почему мы так боимся больниц, врачей…
Боимся этого шага из жизни, какой бы она плохой не была… - на больничную койку?
Почему?
Да потому, что больница, болезнь - это реально… ближе к смерти, чем к - жизни!
И какие бы не были хорошие врачи, какие бы они не давали клятвы, как бы хорошо они не лечили… желающих лечь в больницу - мало.
Очень мало!
Мы - предпочитаем лечиться дома…
Мы - совмещаем работу с глотанием таблеток…
Мы - соглашаемся болеть дома…
Но, только не в больницу!
Почему?
Да потому, что прежде чем решиться лечь в больницу, вначале надо убедить себя в том, что путь к выздоровлению только - один… И, лежит он… - через больничную койку, через - уколы, через - боль, через - операцию, через палату на 8 коек и одним общим туалетом на все отделение…
И, на эту койку, нужно захотеть - лечь!
Особенно когда «НУЖНО!», звучит как - приказ…
…или когда нужно выбирать «ИЛИ – ИЛИ».

***

Страна-БОЛЕЗНЬ.
А больница – это, это уже настоящая Страна-БОЛЕЗНЬ!
Здесь - свои правила…
Здесь все не так… как дома… все не так, как ты - привык…
И здесь, ты уже не - ты, здесь ты - «больной», больной из палаты №…, который лежит на второй койке справа от окна…
И никаких - Иван Ивановичей, Тамар Альбертовных, Григорий Васильевичей – просто «больной»… без званий, занимаемых должностей…
Вдруг « ИЛИ – ИЛИ».
И, надо заставить себя вделать выбор.
Выбор между жизнью… и — больницей.
Причем, именно для того, чтобы эту жизнь - продлить!
Шаг… в – «никуда…»
Шаг… в Страну-БОЛЕЗНЬ!
А вот, ничего не зная об этой стране, сделать этот шаг - сложно!
Сложно - лечь в больницу.
Сложно - согласиться на операцию.
Сложно - ничего, практически ничего не зная ни о БОЛЕЗНИ, ни о МЕДИЦИНЕ, ни о том КАКАЯ ОПЕРАЦИЯ БУДЕТ ДЕЛАТЬСЯ, ни о том, КАК ТЫ ПОСЛЕ ЭТОЙ ОПЕРАЦИИ БУДЕШЬ ЖИТЬ?.. - отдать себя в руки медицины, руки врачей!
Это для врача - все просто:

«Вы ложитесь в больницу, а мы, мы - будем вас лечить. Вы уж нам поверьте... на нас белые халаты... мы здесь работаем... плохого вам никто не желает... вы нам должны верить, должны доверять, мы точно знаем - как  это  надо  делать.
У нас - опыт...»

Но, это - ВРАЧ!
Он, после работы, уйдет - домой!
А ты?
Хотя, если смотреть на все это непредвзято, то, то что тебя как - личности, уже давно нет... это очень плохо..
Есть - БОЛЕЗНЬ и ты ее - пленник, пленник БОЛЕЗНИ… «пленник Страны-БОЛЕЗНЬ»!
Она командует тобой, диктуя - что делать!
Она командует тобой, диктуя – к какому врачу идти…
Она командует тобой, диктуя – какое лекарство покупать и на что, в первую очередь, тратить деньги…
Она командует тобой, диктуя, что - есть, что - пить…
И если уже нет сил с ней бороться, нет сил с ней жить… надо - сдаваться.
Это - не жизнь!
И если надо выбирать между - жизнью… и возможностью сохранить жизнь или даже продлить ее на 2 – 4 - 7… лет… и если предлагают госпитализацию в стационар, чтобы, одержав над ней (болезнью) - победу, навсегда от нее избавиться…, если предлагают возможность вновь стать нормальным человеком, стать таким как все, надо - соглашаться.
Надо говорить - «Да!».
И, хотя, этот путь, путь - через страдания, через потери... нужно пройти именно тебе, этот шаг надо - сделать!
Надо!
Дорога начинается… с шага…
C шага…
 в - «никуда».
Да, есть - НАДЕЖДА, есть - ВЕРА, есть - ВРАЧ, человек серьезный, ответственный…
Но…
Но, это - твоя болезнь!
Но, это - твое тело!
И значит, именно тебе - ложиться на операционный стол!..
Именно тебе предстоит пройти через этот крест - per crucem ad lucem.

"...в клинике при входе был вделан в стену крест
с надписью «per crucem ad lucem»
«Через крест - к свету».
Латинская поговорка.

Наверное, поэтому, за столь простым, на первый взгляд поступком
 – лечь в больницу...
так всего - много!!!
А, решиться - надо.
Хотя если уж лег, то - все!
Лежи!
Лежи и
 - не возмущайся.
Не возмущайся - если тебя показывают на обходах студентам…
Не возмущайся - если делают больно, когда вводят лекарства или начинают запускать руку глубоко в живот, решая какие-то неизвестные для тебя, но очень важные, для диагностики врачебные вопросы...
Не возмущайся, что все очень долго тянется. И, вместо обещанных - 2-3 дней… уже пошла... вторая неделя…
Не возмущайся, что многое не так как - дома...
Здесь – Вы, уже… не - вы!
Здесь… Вы – БОЛЬНОЙ…
И это, в - лучшем случае!
А можно, быть вообще - без имени и отчества…
И… не надо возмущаться, что вас называют все по фамилии…
Более худший вариант, когда вас помнят…и называют по диагнозу или по одному из органов…
Здесь - больница.
Здесь вас - лечат, спасают…
И вы, подобно утопающему, хватающемуся за соломинку, не должны особо возмущаться, что многое не так как вы привыкли…
Здесь - территория БОЛЕЗНИ!
Здесь - область компетенции врачей!
И здесь Вы не гражданин «незалежнiй Украіни», на которого распространяется права, гарантированные Конституцией Украины, а - больной. И пока не известно, как и чем все это пребывание в больнице окончится – лучше о своих правах и о Конституции не вспоминать.
Здесь, в Стране-БОЛЕЗНЬ... «больной» (заболевший больной человек) прав не имеет.
Хотя… права у больного человека (как гражданина страны, который платит налоги и прочее) — есть.
И, достаточно большие…

***

ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ГРАЖДАН В ОБЛАСТИ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ.

(Из закона Украины
«Основы Законодательства Украины о здравоохранении»
утв. 19 ноября 1992 г. Верховным советом Украины).

Статья 6. Право на охрану здоровья.

Каждый гражданин Украины имеет право на охрану здоровья, которое предусматривает:
а) жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилье, медицинский уход, социальное обслуживание и обеспечение, необходимое для поддержания здоровья человека;
б) безопасную для жизни и здоровья окружающую природную среду;
в) санитарно-эпидемическое благополучие территории и населенного пункта, где он проживает;
г) безопасные и здоровые условия работы, обучения, быта и отдыха;
д) квалифицированную медико-санитарную помощь, включая свободный выбор врача и учреждения здравоохранения;
е) достоверную и своевременную информацию о состоянии своего здоровья и здоровье населения, включая существующие и возможные факторы риска и их степень;
є) участие в обсуждении проектов законодательных актов и внесение предложений относительно формирования государственной политики в области здравоохранения;
ж) участие в управлении здравоохранением и проведении общественной экспертизы по этим вопросам в порядке, предусмотренном законодательством;
 з) возможность объединения в общественные организации с целью содействия здравоохранению;
и) правовую защиту от любых незаконных форм дискриминации, связанных с состоянием здоровья;
и*) возмещение причиненного здоровью ущерба;
й) обжалование неправомерных решений и действий работников, учреждений и органов здравоохранения;
к) возможность проведения независимой медицинской экспертизы в случае несогласия гражданина с заключением государственной медицинской экспертизы, применения к нему мероприятий принудительного лечения и в других случаях, когда действиями работников здравоохранения могут быть ущемленные общепризнанные права человека и гражданина.
Законодательством Украины могут быть определены и другие права граждан в области здравоохранения.
Гражданам Украины, которые находятся за границей, гарантируется право на охрану здоровья в формах и объеме, предусмотренных международными договорами, в которых принимает участие Украина.

Статья 7. Гарантии права на охрану здоровья.

Государство в соответствии с Конституцией Украины гарантирует всем гражданам реализацию их прав в области здравоохранения путем:
а) создания разветвленной сети учреждений здравоохранения;
б) организации и проведение системы государственных и общественных мероприятий по охране и укреплению здоровья;
в) представления всем гражданам гарантированного уровня медико-санитарной помощи в объеме, устанавливаемом Кабинетом Министров Украины;
г) осуществления государственного и возможности общественного контроля и надзора в области здравоохранения;
д) организации государственной системы сбора, обработки и анализа социальной, экологической и специальной медицинской статистической информации;
е) установления ответственности за нарушение прав и законных интересов граждан в области здравоохранения.

Статья 8. Государственная защита права на здравоохранение.

Государство признает право каждого гражданина Украины на охрану здоровье и обеспечивает его защиту.
В случае нарушения законных прав и интересов граждан в области здравоохранения соответствующие государственные, общественные или другие органы, предприятия, учреждения и организации, их должностные лица и граждане обязаны принять меры по восстановлению нарушенных прав, защите законных интересов и возмещению причиненной вреда.
Судебная защита права на охрану здоровья осуществляется в порядке, установленном законодательством.

Статья 9. Ограничение прав граждан, связанные с состоянием их здоровья.

На основаниях и в порядке, предусмотренных законами Украины, граждане могут быть признаны временно или постоянно не пригодными по состоянию здоровья к профессиональной или другой деятельности, связанной с повышенной опасностью для окружающих, а также с выполнением определенных государственных функций.
Применение принудительных мер медицинского характера в отношении лица, которое совершило общественно опасные действия, ограничение прав других граждан в виде принудительного медицинского осмотра или принудительной госпитализации, а также в связи с проведением карантинных мероприятий допускается только на основаниях и в порядке, предусмотренных законами Украины.
Решения об ограничениях прав граждан, связанные с состоянием их здоровья, могут быть обжалованы в судебном порядке.

Статья 10. Обязанности граждан в области здравоохранения

Граждане Украины обязаны:
а) проявлять заботу о своем здоровье и здоровье детей, не вредить здоровью других граждан;
б) в предусмотренных законодательством случаях проходить профилактические медицинские осмотры и делать прививки;
в) оказывать неотложную помощь другим гражданам, которые находятся в угрожающем для их жизни и здоровья состоянии;
г) исполнять другие обязанности, предусмотренные законодательством о здравоохранении.

Статья 11. Права и обязанности иностранных граждан и лиц без гражданства

Иностранные граждане и лица без гражданства, которые постоянно проживают на территории Украины, пользуются такими же правами и несут такие же обязанности в области здравоохранения, как и граждане Украины, если другое не предусмотрено международными договорами или законодательством Украины.
Права и обязанности в области здравоохранения иностранных граждан и лиц без гражданства, которые временно находятся на территории Украины, определяются законодательством и соответствующими международными договорами.

Статья 34. Лечащий врач

Лечащий врач может выбираться непосредственно пациентом или назначаться руководителем учреждения здравоохранения или его подразделения. Обязанностями лечащего врача является своевременное и квалифицированное обследование и лечение пациента. Пациент вправе требовать замены врача.
Врач имеет право отказаться от дальнейшего ведения  пациента, если последний не выполняет медицинских предписаний или правил внутреннего распорядка учреждения здравоохранения, при  условии, что это не будет угрожать жизни больного и здоровью население.
Врач не несет ответственности за здоровье больного в случае отказа последнего от медицинских предписаний или нарушения пациентом установленного для него режима.

Статья 36. Направление больных на лечение за границу

Граждане Украины могут направляться для лечения за границу в случае необходимости оказания того или иного вида медицинской помощи больному и невозможности ее оказания в учреждениях здравоохранения Украины.
Государственные органы обязаны оказывать содействие выезду граждан Украины за границу и пребыванию там в период лечения.
Порядок направления граждан Украины за границу для  лечения устанавливается Кабинетом Министров Украины.

Статья 38. Выбор врача и лечебного учреждения

Каждый пациент имеет право свободного выбора врача, если последний может предложить свои услуги.
Каждый пациент имеет право, если это  оправданно его состоянием, быть принятой в любой государственному  лечебно-профилактическому учреждении по своему выбору, если это учреждение имеет возможность обеспечить соответствующее лечение.

Статья 39. Обязанность предоставления медицинской информации

Врач обязан объяснить пациенту в доступной форме состояние его здоровье, цель предложенных исследований и лечебных мероприятий, прогноз возможного развития заболевания, в том числе наличия риска для жизни и здоровья.
Пациент имеет право знакомиться с  историей своей болезни и другими документами, которые могут служить для дальнейшего лечения.
В особых случаях, если полная  информация  может нанести вреда здоровью пациента, врач может ее ограничить. В этом  случае он информирует члены семьи или законного представителя пациента, учитывая личные интересы больного. Таким же образом врач действует, если пациент находится в бессознательном состоянии.

Статья 40. Врачебная тайна

Медицинские работники и прочие лица, которым в связи с выполнением профессиональных или служебных обязанностей стало известно о болезни, медицинском обследовании, осмотре и их результатах, интимной и семейной сторонах жизни гражданина, не имеют права разглашать эти сведения, кроме предусмотренных законодательными актами случаев.
При использовании информации, которая составляет врачебную тайну, в учебном процессе, научно-исследовательской работе, в том числе в случаях ее публикации в специальной  литературе, должна быть обеспеченная анонимность пациента.

Статья 41. Освобождение от работы на период болезни

На период болезни с временной потерей трудоспособности гражданам предоставляется  увольнение от работы с выплатой в установленном законодательством Украины порядке пособия по социальному страхованию.

Статья 42. Общие условия медицинского вмешательства

Медицинское вмешательство (применение методов диагностики, профилактики или лечения, связанных с влиянием на организм человека) допускается лишь в том случае, если оно не  может нанести вреда здоровью пациента.
Медицинское вмешательство, связанное с риском для здоровья пациента, допускается в порядке исключения в условиях острой потребности, если возможный вред от применения методов  диагностики, профилактики или лечения является меньшим, чем тот, что можно ожидать в случае отказа от вмешательство, а устранение опасности для здоровья пациента другими методами невозможно.
Рискованные методы диагностики, профилактики или лечения признаются допустимыми, если они отвечают современным научно обоснованным требованиям, направленные на предотвращение реальной угрозы жизни и здоровью пациента, применяются с согласия осведомленного о их возможных вредных последствиях пациента, а врач предпринимает все надлежащие в таких случаях меры по предотвращению вреда для жизни и здоровья пациента.

Статья 43. Согласие на медицинское вмешательство

Согласие информированного соответственно статье 39 этих Основ пациента необходимо для применения методов диагностики, профилактики и лечения. Относительно пациента, который не достиг века 15 лет, а также пациента, признанного в установленном законом порядку недееспособным, медицинское вмешательство осуществляется с согласия их законных представителей. (Часть первой статьи 43 в редакции Закону N 1489-III ( 1489-14 ) от 22.02.2000 )
В неотложных случаях, если есть реальная угроза жизни больного, согласие больного или его законных представителей на медицинское вмешательство не требуется.
Если отсутствие согласия может привести к тяжелых для пациента последствиям, врач обязан нему это объяснить. Если и после этого пациент отказывается от лечения, врач имеет право взять с него письменное подтверждение, а при невозможности его получения - удостоверить отказ соответствующим актом в присутствия свидетелей.
Если отказ дает законный представитель пациента и он может иметь для пациента тяжелые следствия, врач должен сообщить об  этом органы опеки и попечительства.

Статья 44. Применение методов профилактики, диагностики, лечение и лечебных средств

В медицинской практике врачи обязаны применять методы профилактики, диагностики и лечения и лекарственные средства, разрешенные Министерством здравоохранения Украины.
В интересах излечения больного и за его согласием, а относительно несовершеннолетних и лиц, которые были признаны судом недееспособными, - с согласием их родителей, опекунов или попечителей врач может применять новые, научно обоснованные, но еще не допущенные к общего применения методы диагностики, профилактики, лечение и лекарственные средства. В отношении лиц имеющих возраст от пятнадцати до восемнадцати лет или признанных судом ограничено дееспособными применение таких методов и средств проводится с их согласия и согласия их родителей или других законных представителей.
Порядок применения указанных методов диагностики, профилактики, лечение и лечебных средств устанавливает Министерство здравоохранения Украины.

Статья 45. Медико-биологические эксперименты на людях

Применение медико-биологических экспериментов на людях допускается с общественно полезной целью при условии их научной обоснованности, преимущества возможного успеха над риском причинения тяжелых последствий для здоровья или жизни, гласности применение эксперимента, полной информированности и добровольного согласия лица, которое подлежит эксперименту, относительно требований его применения, а также при условии сохранения в необходимых случаях врачебной тайны. Запрещается проведение научно-исследовательского эксперименту на больных, заключенных или военнопленных, а также терапевтического эксперимента на людях, заболевание которых не имеет непосредственной связи с целью опыта.
Порядок проведения медико-биологических экспериментов регулируется законодательными актами Украины.

Статья 52. Представление медпомощи больному в критическому для жизни состоянии

Медицинские работники обязаны подавать  медицинскую помощь в полном объеме больному, который находится в  критическом  для  жизни состоянии. Такая помощь может также оказываться специально созданными учреждениями  здравоохранения, которые пользуются льготами со стороны государства.
Активные мероприятия по поддержанию жизни больного прекращаются в том случае, если состояние человека определяется как необратимая смерть.
Порядок прекращения таких мероприятий, понятие и критерии смерти определяются Министерством здравоохранения Украины соответственно современных международных требований.
Медицинским работникам запрещается осуществление евтаназии - намеренного ускорения смерти или умерщвление неизлечимого больного с целью прекращения его страданий.

Статья 72. Патологоанатомические вскрытия.

Патологоанатомические вскрытия трупов проводятся с целью установление причин и механизмов смерти больного.
В обязательном порядке патологоанатомические вскрытия осуществляются при наличии подозрения на насильственную смерть, а также если смерть больного настала в учреждении здравоохранения, за исключением случаев, предусмотренных частью третьей этой статьи.
При наличием письменного заявления близких родственников или задокументированного волеизъявления покойного и отсутствия подозрений на насильственную смерть, исходя из  религиозных и других уважительных мотивов, патологоанатомическое вскрытие может не проводиться.
Порядок проведения патологоанатомического вскрытия определяется Министерством здравоохранения Украины.

Статья 73. Альтернативная медицинская экспертиза.

В случае несогласия гражданина с выводами государственной медицинской экспертизы и в других предусмотренных законодательством случаях по требованию гражданина проводится альтернативная медицинская (медико-социальная, лекарственная, военно-врачебная) экспертиза или патологоанатомическое вскрытие. ( Часть первой статьи 73  с изменениями, внесенными согласно закону N 4039а-12 от 25.02.94)
Альтернативная  медицинская экспертиза осуществляется специалистами соответствующего профиля и квалификации. Граждане самостоятельно избирают экспертное учреждение и экспертов.
Порядок и условия проведения альтернативной медицинской экспертизы определяются Кабинетом Министров Украины.

***

Прав - много…
Но, об этих правах можно говорить только тогда, когда… все плохое - позади или… когда все плохое уже - произошло и есть горячее желание хоть как-то заставить врачей и медицину увидеть чего они стоят в здании суда или кабинете прокурора…
Но? когда ты в - больнице?!
В больнице…
В больнице, где просто — никто, все ну абсолютно – по-другому…
Ведь там, ты не - просто так. Тебя там — лечат.
И, там...
И там, многое не так как в - телевизоре.
Наверное, более уместно сравнение, что медицинское учреждение (назовем его «палата № 6» или «Раковый корпус»). Хотя, лучше — по моему. Страна-БОЛЕЗНЬ. Страна, где всё почти как в... тюрьме (особой медицинской тюрьме), когда одни законы на - бумаге, а… в камере – другие. И вот, когда ты там и реально прочти - при смерти, мало у кого хватит смелости (хотя здесь лучше сказать - глупости), чтобы говорить врачам, что они нарушают ЗАКОН, согласно которому нельзя делать - «вот это!». Что врачам, нужно делать «только вот это!»… И, причем, делать это - «именно - так, а не - иначе…»
В общем - «качать права» и учить жителей этой странной Страны-БОЛЕЗНЬ жить по новым (своим, только что придуманным) правилам только потому, что в их стране...
появился — ты!
На этот рискованный шаг, мало кто рискнет…
…решиться...
…если он в - здравом уме.
Да и - вообще, кому вообще придет в голову… менять врача
или… диктовать в Стране-БОЛЕЗНЬ - свои условия!
Ведь это – как... в чужой монастырь со своим уставом?
Шаг сделан…
и от тебя уже...
...ничего - не зависит.
Ничего.
Это как… - река.
Оттолкнулся от берега… и…
Но, во всем, во всем этом больше всего бесит\возмущает - другое.
Бесит, то, что… приходит понимание, понимание… что «первый акт пьесы» - закончен…
И вот-вот, начнется - «второй»…
В котором… на все, что с тобой будет происходить,
придется смотреть как бы - со стороны,
смотреть так,
как будто ты - посторонний.
Бесит, что именно в этом… от тебя мало что - зависит… и что за тебя уже все решено!
Причем, бесит – неконкретность…
Неконкретность… во всем!
Неконкретность, в таком очень важном вопросе, как финансовые расходы на выздоровление или сроки лечения. Особенно, когда на конкретные и прямые вопросы – получаешь странные и очень неконкретные ответы.
Бесит – когда врач уклончиво объясняет, что вначале будут: анализы обследования, осмотры специалистов... и лишь потом, когда выставят «развернутый клинический диагноз», будет решаться вопрос о том, как лучше и как правильнее лечить то, что называется - «серьезная болезнь»… Тогда как в дружеской беседе, когда все «еще было под контролем»… - говорилось… совсем другое…
Бесит – что когда уже решился, когда уже сам себя уговорил, когда… даже!!!… просчитал почти все варианты…, начиная с самого худшего… - предлагают не просто лечь в больницу, а взять с собой: деньги, постель, медикаменты... лампочку, стиральный порошок... средство от тараканов…
Список – длинный…
Ну да, ладно!
Ни для кого уже давно не секрет, что…
- и страна… - и общество… - и медицина…
в глубокой-глубокой-глубокой ЖОПЕ...

 

Бесит сам принцип:

 - «Вы все - купите, все — принесите, а мы, мы вас - вылечим,
 мы знаем - как, но у нас нет – чем.
Поэтому, будем лечить тем, что вы - принесете.»

Бесит - что тебя прямо в лицо, не стесняясь, говорят:
«Болезнь… запущена…
Хорошо было бы…, если было Вы… пришли – раньше.
А, теперь, теперь - все будет намного…
и намного - сложнее…»

И оказывается, что во всем, во всем… виноват, виноват…именно - ты!
Прямо так в лицо и говорят, причем… не стесняясь: «Больниц никто не закрывал… Единственное, что от Вас требовалось: - приехать в больницу..., заранее побеспокоиться о своем здоровье…, сделать анализы…».
Бесит, что вся эта неконкретность только все - запутывает…
Бесит, что ничего уже нельзя - изменить и что это у тебя, как у - всех. А ведь, обещали… индивидуальный подход...
Бесит, что уже просто нет времени ни на что: ни на звонки, ни на возможность получить совет, ни на чтение медицинской литературы или БМЭ!
Бесит, что после… после каждой такой, типа - доверительной «беседы с врачом»… ты, такой знаковый и уважаемый на работе и в семье, как-то - уменьшаешься в размерах…, особенно когда начинаешь догадываться, что это может быть за болезнь и какое тебя ждет - лечение.
Страна-БОЛЕЗНЬ!
Когда все это - наваливается, причем сразу, вдруг! невольно вспоминаются известные строчки времен Гражданской войны:

"…Если смерти то - мгновенной,
Если раны – небольшой…"

Причем не потому, что мы так уж не любим медицину.
Просто... лучше жизнь, в которой нет: ни - болезней, ни – больниц…, чем - болезни, старость, постоянные уколы, анализы...
Просто... куда лучше жить, не зная, что это такое - вообще… (то, что, я назвал — Страна-БОЛЕЗНЬ) и… дожив до глубокой старости - умереть! так и не поняв, то это была лучшая из смертей (можно от инфаркта, а лучше всего от инфаркта во сне!)…, чем сложный путь через - страдания, страх, разрушенные иллюзии…, растоптанную Веру, Надежду...
Ведь, в этом мире – БОЛЕЗНЬ, это почти синоним смерти!
Как-то само собой и выговаривается: «ЗАБОЛЕЛ и... умер».
Хотя и болезни и к смерти нас научили относиться философически, как, наверное, ко всему что это нас - не очень касается… и не имеет к нам, прямого отношения.

***

Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.
Человек отходит с миром, когда смерть его естественна, когда где-нибудь в Провансе старый крестьянин в конце своего царствования отдает сыновьям на хранение своих коз и свои оливы, чтобы сыновья в должный срок передали их сыновьям своих сыновей. В крестьянском роду человек умирает лишь наполовину. В урочный час жизнь распадается, как стручок, отдавая зерна.
Однажды мне случилось стоять с тремя крестьянами у смертного ложа их матери. Это было горько, что говорить. Вторично рвалась пуповина. Вторично развязывался узел, соединявший поколение с поколением. Сыновьям вдруг стало одиноко, они себе показались неумелыми, беспомощными, больше не было того стола, за которым в праздник сходилась вся семья, того магнита, кото¬рый их всех притягивал. А я видел, что здесь не только рвутся связующие нити, но и вторично дается жизнь. Ибо каждый из сыновей в свой черед станет главою рода, патриархом, вокруг которого будет собираться семья, а когда настанет срок, и он в свой черед передаст бразды правления детишкам, что играют сейчас во дворе.
Я смотрел на мать, на старую крестьянку с лицом спокойным и суровым, на ее плотно-сжатые губы - не лицо, а маска, высеченная из камня. И в нем я узнавал черты сыновей. Их лица - слепок с этой маски. Это тело формовало их тела - отлично вылепленные, крепкие, мужественные. И вот оно лежит, лишенное жизни, но это—безжизненность распавшейся оболочки, из которой извлекли зрелый плод. И в свой черед ее сыновья и дочери из плоти своей слепят новых людей. В крестьянском роду не умирают. Мать умерла, да здравствует мать!
Да, это горько, но так просто и естественно - мерная поступь рода: оставляя на пути одну за другой бренные оболочки поседевших тружеников, постоянно обновляясь, движется он к неведомой истине.
Вот почему в тот вечер в похоронном звоне, плывшем над деревушкой, мне слышалась не скорбь, а затаенная кроткая радость. Колокол, что славил одним и тем же звоном похороны и крестины, вновь возвещал о смене поколений…»

***

Не правда ли, красиво и
философично?!
Смена поколений!
Вечная жизнь - в наших делах и сыновьях.
Колокол…
Но, когда это - реальность!
Но, когда эта реальность, вдруг!… имеет к нам... самое прямое отношение…
Но, но… когда возникает реальный образ реальной БОЛЕЗНИ, реальный больничный кабинет, реальная двери больницы…, реальная необходимость лечь на койку в больничной палате… и… и - необходимо решать, решать именно тебе - «ИЛИ – ИЛИ», в нас всегда что-то... против этого протестует!
Почему — Я!?
И тут…
Тут, уже не до… философии
О какой философии, мудрости, смене поколений, колоколе… осознанности поведения… может идти речь, если это нам, нам надо поставить точку на всем, что было… было - до этого… если это - нам, нам надо решиться сделать самый трудный шаг… если это нам, лично нам, нужно сделать этот - шаг!
Шаг – в… «Никуда…»
Очень надеясь, что все - обойдется…
Очень надеясь, что у врачей - все получится!
Очень им (врачам и медицине\здравохранению) – веря…
Ведь плохо!
И, так - плохо…
И - так плохо!
А, деваться…,
деваться – некуда!
Просто - некуда!
Хотя понимаешь, что вот этот выбор «Или – Или», это дорога с односторонним движением! То есть, никакого выбора – нет. И нам, тем кто себя любит поболее, чем - кто-либо на этой планете, именно нам - предстоит… шагнуть за ширму «Страны БОЛЕЗНЬ туда где работает этот странный «конвейер здоровья» на эту мрачную дорогу, везущую нас через ухабы и колдоёбины Страны - БОЛЕЗНЬ… из нашего уютного и привычного мирка... И, сделав первый добровольный шаг… уже идти по ней до конца,
превратившись в «непонятно во что»:
то ли в «…больную печень или почку» (или: в «…молочную железу», в «…прямую кишку», в «…кишечную непроходимость»)…
...то ли в «интересный случай»…
...то ли в больного из «палаты № 6»…
...то ли в механизм, сломавшийся от времени и больших нагрузок…
...то ли в куклу, которую… должны\обязаны здесь... починить…
И это при том, что мы… просто не любим… быть – «больными»…
Не любим – жаловаться!
Не любим, когда нас кто-то очень детально щупает, обследует, спрашивает...
Не любим… что-либо менять в своей жизни. Особенно, когда за словом «менять», предполагается - не прогулка, не переезд - на новую квартиру, не новая работа…, а превращение здорового человека, жившего проблемами семьи, работой, планами на будущее… - в человека, за которым… должна закрыться больничная дверь…, человека, у которого отберут одежду и заставят делать то, что он делать не хочет и что он делать - боится…
А, «не ложиться» - просто нельзя!
Ведь так прямо и говорят:
«Болезнь - запущена.
Тянуть - больше нельзя».

***

Страна-БОЛЕЗНЬ!
В детстве, когда болезнь у нас (почему-то!?) ассоциировалась с повышенным вниманием окружающих к - себе, с заботой, с возможностью не идти в школу, с конфетами, с подарками - мы иногда даже мечтали о том, что бы быть… больными, заболеть…, чтобы к нам пришел - добрый доктор, чтобы мама купила - сладкое лекарство... и поэтому, иногда, мы в детстве… даже - симулировали болезнь, пытаясь убедить папу с мамой, что – «больны».
Но...
Но, это было - детское восприятие болезни!
Повзрослев, мы уже - поняли, что больным быть невыгодно, больным быть - нельзя и поэтому, мы, всеми силами, пытаемся остаться в рядах здоровых.
Почему?
?
Ну, это - просто.
Во-первых, нам, большим дядям и тетям, болеть - просто некогда. Надо - зарабатывать деньги… Надо - сажать дерево… Надо - строить дом…Надо - растить детей…
В общем, не до - этого.
Во-вторых, если здоровье - есть, то лучше болеть «на ногах».
Или, когда плохо по настоящему - день, два отлежаться дома…
Это и - дешевле… И, все-таки - дома!
Но, ложиться в... больницу?
Чур – меня, чур!
В-третьих, мы привыкаем к здоровью, привыкаем быть - здоровыми и поэтому... просто не хотим быть - «больными»!
Никто даже и мысли не допускает, что в его жизнь, ЖИЗНЬ!!! - наполненную здоровьем, удачами, любимой работой, мечтами об отдыхе... - вдруг войдет БОЛЕЗНЬ, болезнь настоящая, болезнь с большой буквы и на всем, что было хорошего в этой жизни… нужно будет ставить - крест…
Крест!
И… оставив всё, ложиться в больницу и реально болеть!
В общем, жил-жил: без врачей, медицины, больниц, лекарств, аптек, а тут, прямо в кабинете, нам на пальцах объясняют:
«Все!
Пора ложиться в больницу!
Игры с болезнью - кончились!
Болезнь, и так – запущена!
Причем - настолько, что проблем больше будет у - нас, у врачей, если мы возьмемся Вас лечить!».
И при этом, чтобы не было особых сомнений в серьезности разговора, очень уклончиво о деньгах, которые нужны, чтобы лечь в больницу, намекая, что в больнице практически ничего нет... и отдельно… о благодарности для доктора (сами должны понимать - прямая заинтересованность)!
Хотя, после всего это и после этих, не совсем прозрачных намеков, невольно хочется надерзить: «А если, я принесу скальпель – то и операцию мне самому придется делать?».
Но никто, как правило, не дерзит.
Всё - слишком серьезно.
И - болезнь.
И - доктор.
И - больница.
Хотя, почему-то..., в эту больницу и к этому доктору – ложиться… не хочется.
И, не лег бы, если бы - не болезнь!
Если бы - был бы выбор.
...Раньше было - проще.
Были - мы…
 и была - медицина, которая просто была обязана, если мы начинали болеть - нас вылечить. Если врач не лечил - в лагеря. Это - врач-вредитель! Он специально сделал нам - плохо! Он хотел навредить - нам и нашей Родине!
Поэтому, если - «плохо»,- надо было только добраться до больницы.
А там, там - разберутся!
И вообще - для чего тогда больницы, врачи и прочая медицина?!
Каждый должен делать свое дело.
Мы работаем - они лечат!
Так было в той стране, в которой мы родились, Стране Советов.
На этом, мы были - воспитаны.
К этому нас - приучили.
К этому мы - привыкли!
У нас была - хорошая страна!
В ней была - любовь и забота о - ближнем, в ней была - Конституция, в которой было: и право на бесплатное лечения, и право на труд, право на отдых...
И, живя в стране Советов, мы: с молоком матери, с октябрятской звездочкой, красным галстуком, комсомольским значком – усвоили четкую и простую истину:
«Надо - работать, работать - хорошо, работать - очень и очень хорошо, работать сверхплана - хорошо! И, тогда тебе за это твоя страна все - даст, решит за тебя все твои - проблемы, поможет тебе во всех твоих - трудностях».
И, врач, в этой стране - был ВРАЧОМ!
Он просто обязан был нас - вылечить!
И, не надо было каждому знать и разбираться в столь сложной теме, какой является БОЛЕЗНЬ, а уж тем более разбираться, не хуже врача - КАК НАДО ЕЁ ЛЕЧИТЬ.
И, если врач говорил, что надо ложиться в больницу – никто особенно не раздумывал.
Надо, значит - надо!
И, в больнице тогда было все что - необходимо: и внимательные заботливые медсестры и очень грамотные, прекрасно разбирающиеся в своем деле многоопытные врачи и нянечки... и все необходимые лекарства… и усиленное питание... и чистая постель и... - в общем, все что надо для того, чтобы мы, как можно скорее, стали здоровым и вновь строили величественнейшее здание коммунизма на благо Социалистической Родины.
Слава - труду!
Слава – медицине!
И, пока существовал наш великий СССР, примерно так и - было.
Правда, не для всех, не всегда одинакового качества - но было: бесплатная  квартира, отдых в санатории по профсоюзной путевке, пионерские лагеря, обеспеченная старость, бесплатное лечение у любого врача в  любой клинике и всеми необходимыми для этого лекарствами, сколько бы они - не стоили.
А если этого не было, то достаточно, только было только одного звонка в партком, райком… или письма в адрес съезда КПСС… в приемную Генерального секретаря… И, все - появлялось… Особенно, если это касалось - хорошего рабочего, члена партии, участника или ветерана Великой Отечественной, инвалида…
Так было - тогда.
Сейчас же, многое - по другому.
Сейчас СССР - уже нет и мы живем, типа, в «незалежній Українi».
Сейчас уже – зовсим ынша медыцина.
Сейчас, и мы… другие!
Ыншы!
Нас - приучили платить.
Платить - за все.
Мало того, что у нас - постоянно уходит 12-16% зарплаты на налоги, из которых содержится: правительство, армия, культура и медицина! и из которых еще и - выплачивается заработная плата сотрудникам медицинских университетов и стипендии будущим врачам, а тут еще и плати - отдельно!
И, мы - платим.
Платим - не задумываясь.
Надо… не надо, а - платим.
Нас, в самом деле, уже приучили, что ходить в больницу без денег, пустая трата времени.
И то, что к этому, ****ь, приучили… - это плохо!
Очень плохо!
Но…
Но, это - уже почти… и хорошо,
если увидеть «проблему наших кровных денег в медицине» под — другим, взрослым углом.
Деньги… - это элемент ответственности.
И даже если они – вымагаются нагло врачом  и даются врачу… полуофициально (из рук в - руки), это - уже прогресс.
С появлением денег в медицине появляется хоть какое-то подобие порядка и ответственности (все равно сейчас денежные расчеты между врачом и больным - чуть ли… не официально узаконены!) и теперь в ней, почти как у - бандитов…
Взял деньги - выполни работу!
Работа - не сделана или… сделана — плохо, держи - ответ.
В общем, деньги… это - деньги.
Деньги - это возможность, знать кто тебя, конкретно, лечил,… и что из этого получилось….
Это возможность – знать, сколько стоит… больной зуб, аппендикс… молочная железа, желудок… кесарево сечение…
Деньги - это адресность!
Это возможность знать… кого – хвалить
и кого - ругать!
Но, это… одновременно и... плохо.
Очень - плохо!
Эти перемены удобны только для врачей.
Они – устраивают медицину (вернее, здравоохранение).
Ну, а нам, больным заболевшим людям, к ним (к этим «новым правилам»… в которых нас, как людей.. просто нет... и мы это — лохи...) к ним…
надо — приспосабливаться.
Здравоохранение у нас
(здесь должно быть – триабзацамата)
- монополист.
Бля.
Другого — нет.

***

Логически, с появлением в медицине узаконенной оплаты - напрямую за то, что - лечат, должно бы быть нечто и для нас, больных заболевших людей, что-то такое, что бы  уравновешивало бы - неравенство во взаимоотношениях «ВРАЧ - БОЛЬНОЙ».
Ведь, если отношения начинают строиться по Марксу: «Деньги - товар – деньги», то у нас, «больных» (хотя, уже пора забывать это совдеповский сленг и говорить так, как это в суде делается - «больных заболевших людей, находящихся в медучреждении государственного\частного типа») вынужденных за все в медицине — платить сверх того что мы отчисляем на медицину в виде налогов, должно быть и право выбора!… и, конечно же, право знать и знания: «Какой врач - лучше, какой — хуже?», «Какая это больница – хорошая? или плохая?», «А, какие этой больнице - врачи?», «Какое в ней – оборудование?», «Какой – уход?».
И… и т.д.
Это называется – информированность.
В мире бизнеса, эти правила - существуют.
В мире бизнеса, этих правил - придерживаются.
Там, и - продавец, и – покупатель знают о товаре… почти одинаково всё.
Просто, у одного есть - товар… и он хочет его - реализовать… А, у другого, есть желание… этот товар - приобрести, есть - деньги и есть… тайные планы… как на всем этом сделать… еще большие деньги.
Именно на открытости, на знаниях - строится честная торговля.
Более того, прежде чем - продать, продавец показывает товар лицом: прайслисты, образцы продукции, любая информация об изготовителе, о технологиях + демонстрация работы коммерческого образца…
Так живут - все!
Все!!!
Но, только не - медицина?
В медицине, к сожалению, этой «прозрачности» - не предполагается!
Здесь, все – по-другому.
«Больной» - должен молчать, терпеть, строго выполнять рекомендации и назначения, а теперь еще и - платить!
Платить – не зная за что...
Платить, потому что платят — все… и все так - делают
Платить – потому, что так сказал - врач… или - сестра…. или - санитарка…, если врач… - стесняется или... боится…
В общем, перемены - переменами, но тайны свои медицина традиционно хранит за семью замками, оставаясь закрытой областью знаний для простого человека. И узнать что-либо, пока не попадешь в больницу, пока не провалишься в болезнь, пока не пройдешь все ловушки Страны-БОЛЕЗНЬ - негде!
Таковы правила Страны-БОЛЕЗНЬ.
Таковы правила профессии, которая очень заинтересована в том, что бы больной человек знал: о медицине, о болезни, о врачах, о результатах лечения... очень и очень - мало.
Ведь, как ни странно, в этой странной профессии, в этой сложной сфере взаимоотношений между человеком и обществом…, человеком и болезнью…, человеком знающим и здоровым (это врач) и человеком, ничего не знающим и больным, напуганным болезнью… (это тот кого называют в здравоохранении «больной»)…- врач очень заинтересован чтобы и больной и его коллеги, о том - как и чем он лечит ту или иную болезнь… знали как можно - меньше.
В этом, часть его - дохода!
В этом, его - «НАУ ХОУ»!!!
Поэтому, тайны в медицине... хранятся очень строго.
Бизнес, есть - бизнес.
И однажды, однажды, когда нам это будет надо– надо выздороветь, нам это «НАУ ХОУ» будет - предложено… А, захотим или мы его купить или нет – это уже наше дело.
В общем, все очень и очень - просто.
Есть - медицина.
Есть — врачи-профессионалы....
Есть — система здравоохранения...
И, есть – мы.
Где то - там...
Причем, в их (здравоохраненских врачебных) масштабах... мы им не — ровня.
В лучшем случае - маленькие премаленькие людишки...
В худшем - «ходячие кошельки»...
Приходите к нам с деньгами и мы все - решим.
По\решаем…
А пока в нас, особой потребности – нет, просто - живите! Оканчивайте - школу, учитесь в - институте, занимайтесь - спортом, ходите в бассейн, сауну… соблюдайте - диету, закаляйтесь…, ведите - здоровый образ жизни... В общем, живите - особенно не думая ни о медицине, ни о врачах, ни о том, что однажды придется… лечь в больницу.
Зачем вам все это - знать.
Это - лишнее!
Достаточно самого простого.
Если плохо - сразу на прием к врачу… или звонить по телефону 03.
И это - правильное решение проблемы.
И этого - достаточно!…
Ну, а мы – потом…. разберемся.
И, волноваться не надо.
Это лишнее.
Не вы - первый, не вы - последний.
Ну а мы (мы – врачи) мы на - работе и мы сделаем все как - надо.
!!!
Вот так всё – упростили, для нас - дурачков.
Вы — лохи в медицине.
Поэтому, копите - деньги…
Работайте и копите — деньги...
И, далее, по накатанной…
И мы, с легкой руки медицины,
живем - именно так.
Причем… все: и старые и молодые, и бедные... и бизнесмены, и рабочие... и крестьяне, и домохозяйки... и политики.
И, даже - президент…
И вдруг! надо срочно решать - «ИЛИ - ИЛИ»!
И, надо принимать решение именно - сейчас, сегодня… ничего не зная: ни о своей болезни, ни о лекарствах, ни о том, в чем суть - операции, ни для чего она - делается!
А тут, еще и вежливо\невежливо
очень румяным и здоровым врачом,
которого мы видим - в первый раз в своей жизни
нам в кабинете - объясняется:

«У вас - очень запущенный случай.
Лечение будет - очень сложным.
Причем, вначале мы вас детально обследуем, а уж тогда скажем, что у вас за болезнь, хотя предварительно можно предположить, что это — опухоль.
Поэтому, немедленно в больницу!»

В общем ехали, ехали и... - приехали….
А…, времени на то, чтобы сделать что-то осмысленное - нет!
Просто нет!
Парадокс?
Тупик!
Порочный круг...
Мы и раньше…не знали ничего о медицине…
А, теперь еще и нет времени… для того, чтобы хоть что-то - знать…
И, делать - нечего!
Надо ложиться...
...надеясь на ВЕРУ и Надежду
 + на наш Авось...
В общем, полная ЖОПА.
Аббревиатура - «Жизнь Очень Прескверного Оттенка». Родительный падеж имён существительных. Единственное число. Если что- то в этой моей - «расшифровке» не нравится, сами найдите\придумайте свою собственную расшифровку этой аббревиатуры!!!
Будьте - моим соавтором.

***

Сейчас, когда, кажется уже так плохо, что уже и не выкарабкаешься, надо сделать самое простое.
Решиться лечь в — больницу.
Надо убедить,
надо заставить себя
сделать этот - шаг.
И потому, что нет - особого выбора.
И потому, что ситуация - безвыходная.
И потому, что было ясно сказано:

«…Болезнь запущена…
…И нам, если мы хотим - жить, хотим - выздороветь – надо спешить.
Надо решиться… на этот важный шаг.
 Надо – оставив все важные и не важные дела… и, наконец-то, заняться своим здоровьем.
И, делать - это нужно сегодня и сейчас.
Завтра, может быть уже поздно…
Завтра – вообще может… не быть…
…Болезнь запущена…»

Нас - убеждают…
Нас - уговаривают.
МЫ, все - взвешиваем…
И - мы, через «не хочу!», говорим себе  – НАДО!!!
И, мы…
И мы, этот шаг
делаем!
Шаг - к свету…
Прекрасно понимая, что путь будет…
и – долог, и - сложен…
Прекрасно понимая, что…
придется пройти не через сказочные «воду огонь и медные трубы»,
а через - реальность…
через - сомнения…
через незнание...
через - страх и сумрак…
Страны-БОЛЕЗНЬ.
В общем, как говорили древние:

«per crucem ad lucem »
«через крест… к - свету».
Латынь.

***


 



Картина пятая.


Инструкции,
за которыми можно
всегда - спрятаться…
или
люди…
на «конвейере здоровья».


«…Больница Марьинской общины Красного Креста была украшена аллегорическими фигурами Любви, Милосердия, Жизни и Медицины…»
Ю. Г. Виленский.
«Доктор Булгаков».
1991
***
«…В конце 1968 года мне показали номер парижской газеты, которая опубликовала результаты опроса населения Франции, Западной Германии, Италии, Великобритании и США.
Был задан вопрос, какое открытие явилось бы величайшим благом для человечества за период, остающийся до 2000 года?
В каждой из перечисленных стран большинство опрошенных - от 79 % в США до 91%  во Франции - ответили: - разрешение проблемы рака…»
В. Чаклин.
«Проблема века».1976.
***
«Иудушка стоял у постели всматривался в больного и скорбно покачивал головой
- Больно? - спросил он, сообщая своему голосу ту степень елейности, какая только была в его средствах.»
М. Е. Салтыков-Щедрин.
«Господа Головлевы»
***

Страна- БОЛЕЗНЬ.
Здесь - всегда сумрак, страх…,
 неопределенность.
Здесь, нет ничего, на что можно было бы опереться.
Это - ничейная территория,
которой - для ЗДОРОВЬЯ просто
- не существует.
Оно, ЗДОРОВЬЕ… привыкло брезгливо не замечать...
это…
то, что люди называют
 - БОЛЕЗНЬ…
Для СМЕРТИ… этой территории,
также - не существует…
Для СМЕРТИ, очень конкретной и… гуманной…
БОЛЕЗНЬ,
и даже, само ее существование…
- оскорбительно.
Ничейная территория…
Ничейная территория… страха… замаскированная под гуманность… белизною белых халатов, убеленными головами маститых академиков, хрупкими, почти невесомыми, девичьими фигурками медсестричек, шорохом тапочек нянечек и аллегорическими фигурками Жизни, Любви, Милосердия и Надежды.
Даже те, кому посчастливилось увидеть всю ее неуютность, неопределеннось, мрачность только…-  издали, и лишь на – мгновение…, ощутил на себе и ее - холод, и ее - нечеловечность…
Те же, кто провел в ней – больше, узнали о ней достаточно… чтобы не хотеть все это пройти - еще раз.
Поэтому, покидая ее (как им кажется с  выздоровлением), все, стараются забыть многое из виденного там, как можно – быстрее.
Надеясь, никогда вновь в ней - не очутиться.
Страна-БОЛЕЗНЬ.
Terra incognita.
«Неизвестная земля»
Латинская поговорка.

Но, тем не менее, даже здесь, в этом сумраке и холоде… - есть - особая территория строго хранящая свои тайны… в которой все не так как в обычной медицине…
Это закрытая область Страны-БОЛЕЗНЬ!
Закрытая - для всех!.
От всех она огорожена - высоким забором молчания.
В народе эту закрытую, засекреченную территорию называют - «РАК» (в медицине – «опухолевая болезнь»), подразумевая под этим названием болезнь не какого либо органа, а болезнь всего организма.
И, прогноз у этой болезни, как правило, очень – серьезный. И, главное - здесь все, все… не - так…
И здесь, на этой территории за забором, бравурная формулка медицины «Заболел – выздоровел!», как правило, не - срабатывает.
РАК!
Путь через этот диагноз, через… эту «территорию тьмы», всегда - сложен, всегда сопряжен с большими нравственными переживаниями и громадными физическими трудностями… и главное… он никому не гарантирует выздоровления…
Это хорошо известно людям, работающим в этой сложной области медицины, врачам-онкологам, но этого, никто из них… особо не афиширует.
Зачем?
Это, в общем, и так… всем известно!
Ведь РАК…
…это - «РАК»…

***

Когда писался цикл статей «Неизвестная онкология» в 1994году, именно этот диагноз и именно судьбы реальных больных, которых мне пришлось прослеживать по  толстым  историям болезни, при написании кандидатской диссертации - во многом повлияли на мое новое понимание и медицины и на мое понимание ответственности врача - перед пациентом, за то, что он, врач, с ним – делает…, и за то… что он, врач, ему – говорит…, и за то, что он, врач, ему - советует…
Этот диагноз…
Диагноз – «опухолевая болезнь», для меня, стал синонимом Страны-БОЛЕЗНЬ, потому что все, кому не повезло заболеть «РАКом», все попадающие в онкологию - уже пленники БОЛЕЗНИ, уже заложники медицины и врачей.
РАК…
Судьбы сотен и сотен реальных людей, людей которые лечились в онкологии, людей, которые приходили в онкологию за советом, рекомендациями… людей, невиновных в том, что их - так лечат, лечат по инструкции, лечат так, что всегда или почти всегда (ну что такое 3% больных, проживших после комбинированного лечения 10 лет и более на фоне - 60  –33  % непереживающих даже один год от момента диагностики рака!) результат неположителен - стали поводом… дали мне право называть и медицину и, в большей степени, онкологию (являющейся самой страшной, самой темной частью медицины), достаточно непривычным для слуха словосочетанием – «Страна-БОЛЕЗНЬ»!
А если говорить откровенно, без всяких ссылок на деонтологию, то для меня, как для человека работающего в медицине, много о ней знающего (причем и ее тайны… и ее «подвиги») - на медицине, уже кажется, навсегда приколота табличка:

«ОСТОРОЖНО – ЗЛАЯ СОБАКА!»

А во двор, где, на калитке висит такая табличка, без особой  нужды никто войти не стремиться! И уж, тем более, через забор лезть, по своей воле или любопытству мало кто рискнет.
Это - не безопасно!
Ведь написано -
«ОСТОРОЖНО – ЗЛАЯ СОБАКА!»

Написано - черным по белому.
Хотя никакой собаки - нет.
Есть… только этот забор…
И… и эта странная табличка.

А, за забором
 – «нечто»…

Для меня, это «нечто»… - Страна-БОЛЕЗНЬ!
Для кого-то – медицина.
Для кого-то – территория тьмы, страха… неопределенности.
Для кого-то, кто уже на самом себе прочувствовал всю «гуманность» медицины, это – территория бесправия, на которой нет… ни здоровья…, ни смерти…
Поэтому, даже врачи – онкологи, люди берущиеся лечить – «РАК», люди – обещающие провести нас через все ловушки это страшной Страны-БОЛЕЗНЬ, люди – много о ней знающие… - просто делают свою работу, стараясь не очень привязываться к конкретному больному и не очень выделять кого либо из общего потока пациентов.
Так легче…
Так легче… делать операции…, ориентируясь на инструкции… в надежде, что именно этот больной попадет в число удачных 2%, излеченных от «РАКа», которым повезет прожить - 5 или 7 лет.
Так легче… сказать правду или… солгать.
Так легче… отказать в госпитализации… больному, которого, вот этими руками, сделал инвалидом…
Так легче…
ничего не гарантировать…

***

Медицина…
Страна-БОЛЕЗНЬ!
Территория тьмы, страха… неопределенности…
Как ее не называй, она всегда будет особой областью человеческих знаний, особой областью человеческих отношений, особой страной, Страной-БОЛЕЗНЬ и по другому – воспринимать ее просто не стоит.
Эта параллель, возможно, для многих звучит – шокирующее… И, даже не очень понятна.
Но, следует признаться, что медицина – это медицина… и она
пострашнее злой собаки за забором, которая или - есть… или ее - нет… которая или - злая, или не очень… или на цепи, или - спящая в будке… о существовании которой заботливые хозяева, на всякий случай, заранее, предупреждают особо любопытных.
У нее - пострашнее хватка…
Пострашнее - повадки…
И вообще, ничего хорошего… ни в болезни, ни в медицине - нет.
И медицину… нужно (пусть не вызовет неприязнь сказанное)- нужно бояться, бояться… как боятся… большого, в рост человека, ПСА, который, просто-напросто, лежит на траве и лениво грызет кость, не обращая ни на кого особого внимания. Хотя внешне - ПЕС очень и очень симпатичный, а с виду, даже очень и очень мирный (гуманный): у него добрые умные глаза, ухоженная блестящая шерсть, очень - добродушная морда, уши до земли и даже - белый халат… В общем, милашка…
Но, сам вид ПСА - внушает уважение и некоторую робость.
И рост, внушает - опасение (большая собака - уже собака).
И знания, знания о том, что у каждой собаки есть - огромная пасть, а в ней - большие и острые клыки.
А еще, и это главное! - никто не знает, что у этого ПСА на уме.
Сейчас он добродушен, а через минуту, пару секунд?
Поэтому желающих добровольно или из любопытства подойти к ПСУ очень близко и попытаться погладить… или даже покормить… найдется не много.
На то он
 и... - ПЕС!
Cave canem 
«Бойся пса»
Лат. поговорка.

Бойся, потому что невозможно всю жизнь прожить в МИРЕ ЗДОРОВЬЯ - не болея, не посещая больницы и врачей, не принимая лекарств, не ощущая на себе проявление больших и малых болезней, болезней страшных и - не очень, болезней которые проходят сами по себе, о которых забываешь уже на следующий день… и болезней, которые однажды приходят навсегда, с которыми просто-напросто следует
научиться - ладить.
Бойся… болезней!
И, бойся… врачей!
Бойся… и будь… готов к тому, что однажды
 в твою жизнь войдет злым и непрошенным гостем БОЛЕЗНЬ
и тебе придется доказать,
 причем в первую очередь себе…
 и тем, кто рядом с тобою,
кто ты на самом деле…
Бойся…, так как никто не застрахован от болезни, никто не застрахован от того, чтобы в один несчастливый день вдруг! не возникла нужда обратиться к врачам!
Бойся, переступив двери врачебного кабинета - очутиться в сумраке Стране-БОЛЕЗНЬ!
Бойся – потому, что никто не защищен от старости.
Бойся, так как, к сожалению, от нас, в таком сложном процессе - как болезнь… не зависит ничего.
Бойся, потому что медицина построена на инструкциях… в которых человеческого, человеческого… очень и очень мало…
И пока инструкции для медицины закон, ничего в ней существенно измениться не сможет.
На то он
 и - ПЕС!
«Cave canem» 
«Бойся пса»
лат. поговорка.

***

Инструкции в медицине?
Инструкции там, где лечение - сродни колдовству, а иногда - почти искусство?
Причем инструкции… на все случаи жизни?
И, и наше отношение к врачам, наше отношение к медицине, наше отношение ко всей системе здравоохранения – это всего лишь наше отношение…
А отношение к нам медицины, врачей, их гуманность, чуткость, пожертвование собой, сложные операции… и прочее… прочее… – это всего лишь проявление неизвестных для нас инструкций?
???
Возможно ли это?
Да, возможно.
Возможно.
В реальной, а не выдуманной нами, медицине – инструкции на каждом шагу…
И их много!
Очень много!
Они - учат,…они - запрещают,…они – объясняют, что и как нужно делать…
Они - главные законодатели моды в медицине!
Они – это негласный закон!
Кто-то, возможно, позволит себе бестактнейший вопрос:
«Неужели все так - на самом деле?
А как же тогда - врачи, медицина, система здравоохранения?
Как же тогда - мы?
Ведь мы – главные!?
Ведь пока нас (тех, кого врачи называют «больные») - нет,
нет и - медицины!»
К, сожалению…
Причем, наряду с инструкциями старыми советскими, сосуществуют новые украинские инструкции новой Незалежнiй Україні. И когда надо - можно апеллировать к той, которая наиболее подходит к возникшей ситуации, тем более, что до конца их, эти инструкции, никто и не читал.
В общем, всегда, когда надо… за нужной инструкцией можно спрятаться… и все ею же можно объяснить, даже смерть больного на операционном столе...
Более того, так как в этих инструкциях четко и ясно записано ЧТО…, КАК…. и КОМУ… надо делать, причем даже в какой последовательности все это надо делать, чтобы мы, больные, были… (вернее, как можно скорее были бы) выписаны из больницы – именно на них и держится величественное здание здравоохранения, которое устроено так, чтобы всегда против одного голого и больного человека… привязанного к операционному столу, в нужный момент можно было выставить целую армию врачей самых различных специальностей, зарабатывающих себе на хлеб, тем, что они защищают население от… болезней.
И, в этом, сложно устроенном государстве, мы – «больные», и те кто нас – лечат, (то есть - «врачи») всего лишь винтики в большом и сложном механизме.
Причем, хотя это не афишируется, медицина - это государство в государстве.
Здесь свои законы, своя армия, свои адвокаты и т.д.
И, эта громадная махина, по имени «здравоохранение», выдающая “на гора” ЗДОРОВЬЕ НАЦИИ… – должна, такова инструкция, работать круглосуточно, должна работать хорошо, должна себя - самоокупать… И для того, чтобы это получалось - нужна четкость и ясность, нужна - статистика, нужны - инструкции.
Причем нужны такие инструкции, которые бы четко регламентировали все, вплоть до таких очень сложных вещей, как заявление: - «Или умирай - дома, или лечись в - больнице».
Причем не в той больнице, где бы ты хотел, а именно в той, где надо, надо, согласно громадному количеству нормативных документов, оставшихся в громадном количестве еще от бывшего СССР с его пресловутой регламентацией всех сторон жизни, начиная от рождения и до смерти… и такого же количества - новых.
И, никакой гуманности.
«Конвейер здоровья»
не может работать на гуманности.
Работа – это работа.
И вначале, должна быть именно работа, а уж потом все остальное: сопли, слезы, жалость… гуманность…
И никто, даже самый лучший и самый гуманный, самый добрый и самый отзывчивый из врачей, не может, не имеет право все эти инструкции, имеющие статус негласного закона… хоть на йоту сделать более гуманными.
Они выше - чем врачебное искусство…
Они выше - чем гуманность…
Они освещают все стороны медицины, даже самые ее мрачные...
В общем, в них оговорено…все…
!!!
Нет!
Такого быть
- не должно!
Такого быть
просто - не может.
Медицина другая…
А как же тогда - виртуозное мастерство хирурга, интуиция врача, высокая ответственность за ошибку, бессонные ночи перед сложной операцией… книги - Амосова, Кованова, Юдина? Как же тогда - Чехов? Булгаков?
Ведь если все выше написанное – правда, если правда, что инструкция… главнее - гуманности, сочувствия, человечности, то это означает, что врач вынужден говорить – одно, делать – другое, а записывать в историю болезни – третье!
И, за всем этим – только страх перед инструкцией!
Инструкцией!
Хотя инструкция, это - птьфу…
бумажка…
Даже - не закон.
И нас, по этой бумажке – лечат!?
???
Абсурд!
Ведь если все так и есть на самом деле, то здравоохранение охраняет только само себя, причем от… нас. Ну а мы, что-то вроде стада скотов, которых ведут на мясокомбинат. Но учитывая, что мы все-таки люди и иногда настаиваем на людском отношении к себе, специально для нас создано иллюзия, что нам есть из чего выбирать и по какому пути самим прийти к двери этого величественнейшего здания-фабрики по имени «здравоохранение».
Хотя, от этой иллюзии и от того…, что можно типа выбрать «собственный» путь, ничего хорошего. А, только - еще одна головная боль. Особенно, в свете того, что все пути, какими бы они ни были «собственными», в конце-концов, приводят к одной и той же двери, двери… со скрипа которой и начинается, по сути, медицина.
Ну, а если говорить конкретно, то на «фабрику здоровья» - есть только два пути…
Причем один путь… стоит - другого.
Первый путь, это вообще - ничего не знать.
Причем, категорически не знать ничего о Стране-БОЛЕЗНЬ, отказываясь даже слушать и интересоваться медициной (даже если тебе что-либо и пытаются говорить, объясняя - «Что это за болезнь?» и - «Что с тобой будет потом, после выписки из больницы?»), категорически и сознательно жить, надеясь - «НА АВОСЬ», жить, надеясь на то, что все - само собой - обойдется, что «все будет как у - всех!» даже если и придется лечь в больницу. Ведь есть: институты, клятва Гиппократа, белые халаты... Это их работа - вылечат!
Второй путь - более сложный, более и нравственно и физически трудный.
Он, он предполагает попытку, хоть что-то знать о медицине, о врачах, о больницах, о нравах, царящих в ней, о том… как там будут с тобой обращаться, если ты, не дай БОГ, попадешь на эту «фабрику, где все, типа, выздоравливают»…
Для тех кто - здоров, молод, энергичен, для тех кто лёгко решает - любые вопросы и у кого - «жизнь удалась»… второй путь - просто не приемлем.
Зачем?
Есть дела… по-важнее!
Но, это если ты - молод и здоров…
А, есть люди, для которых болезнь, чуть ли не образ жизни. У них - и молодость и здоровье далеко в прошлом.
Конечно, они когда-то тоже были и молоды и здоровы, но… однажды они заболели.
Потом заболели еще раз.
И еще.
И еще…
Потом опять заболели.
Потом, осознав всю сложность ситуации со своим здоровьем и взвесив все «ЗА» и «ПРОТИВ»,– наконец-то решили отдать себя в руки врачей.
И вот, пройдя через «фабрику здоровья» не раз и не два, они просто вынуждены были заняться своим здоровьем, так как если не лечиться – очень можно даже попасть на операционный стол или стать глубоким инвалидом.
Именно эти люди, пройдя многократно через медицину и многое о ней, узнавшие на себе, просто вынуждены интересоваться специальной литературой, чтобы не «отвлекать по пустякам доктора», помогая себе, по мере возможности, самостоятельно. Тем более, что особой помощи от медицины нет. Все равно все приходится покупать за свои деньги. Даже бесплатных рецептов для льготных групп населения: ветеранов и участников Великой Отечественной войны, «афганцев», «чернобыльцев» - нет!
Ну а если ты просто больной, без всяких регалий, да еще и инвалид?
Одним словом, второй путь - для людей, которые на собственном горьком и печальном опыте поняли, что по больницам и врачам ходить - это только время тратить.
Как правило, это люди, у которых больны особые хронические болезнями, которые проявляют себя с завидной постоянной периодичностью.
Таких болезней не много.
Если говорить не по-медицински, то это болезни, которые мирно живут в нашем организме, периодически напоминая о себе обострениями при нарушении диеты, перемене погоды, чрезмерных эмоциях. К примеру, в весенне-летнее время - обостряется язвенная болезнь, после погрешности в диете - может быть обострение хронического гепатохолецистита или «пойти» камешки из почки, после переутомления - гипертонический криз или боли в сердце и т.д.
Однако, кто бы ты ни был, какой бы путь не привел тебя в этой злополучной двери, со скрипа которой начинается… новая жизнь на «конвейере здоровья», всегда, всегда - когда возникают обстоятельства пренеприятнейшие и приходится, ощущая в себе некую болезнь, решиться на первый и главный шаг, шаг - к истине, шаг - к решению сложного и очень волнующего каждого из нас вопроса: «Что это за болезнь, симптомы которой я постоянно ощущаю в себе и которая... так мешает мне жить?» - каждый из нас поставлен сложной дилеммой под названием:

Идти ли в – больницу,
и - сейчас же!!!
или…
Или, еще немногоююю - подождать?
Авось!, все и так – пройдет?

 

Это дилемма «ИЛИ-ИЛИ» - очень сложна.
Все понимают, что это тот вопрос, на который может дать ответ только доктор, но тем не менее, решают ее по-разному.
Одни решают ее - однозначно и смело, выбирая ясность и конкретность.
Другие - долго колеблются.
Третьих - к врачу приводит сама БОЛЕЗНЬ.
Но и в первом, и во втором, и в третьем случае – каждый проходит один и тот же сложный путь. Путь сомнения и страха, путь анализа выбранных ценностей и… пройдя его - до конца, опираясь только на НАДЕЖДУ и такую же аллегорическую фигуру по имени - ВЕРА, которые скорбно везут тебя к врачебной двери, чтобы начать сложный путь к выздоровлению, плохо представляя, как это выздоровление -выглядит… И, также смутно представляя себе… каково будет или должно быть! лечение.
Тем более, что в больнице никто особенно не сюсюкается.

«Или в - больницу!
или
не отнимайте у нас время и лечитесь дома - сами, без нас врачей!
Вон по телевизору - постоянно идет реклама лекарств, в газетах повсюду объявления о том, что черный колдун, белый маг, бабка, дед-травник, экстрасенс и прочие, сейчас же вылечат, причем любые болезни и все сразу.
Кто вам мешает идти и лечить у них, если у нас все так плохо!
Будет по настоящему плохо - куда вы денетесь!
Ведь никого другого просто нет!
Мы одни!
Другой медицины - просто нет.»

С одной стороны, это – плохо! Так как, если вдруг! - заболеешь, приходится ложиться именно в ту больницу, которая не самая лучшая… в которой пытаются и - лечить и получить за это деньги…, в которую нужно нести и: лекарства, и постель, и стиральный порошок, и мыло, и лампочки..., лечиться именно у тех врачей, о которых слышал только - плохое, опять покупать и принимать то же самое лекарство, которое в прошлый раз не помогло, но, как уверяет врач, в этот раз – «поможет» и т.д.
С другой - хорошо!
Все-таки тебя положат в больницу, все-таки тебя осмотрит врач, все-таки тебя будут лечить! Как? - это другой вопрос! Но все, же если заболеешь или вызовешь скорую помощь, в больнице (если очень надо) - оказаться можно. А там - как БОГ даст. Возможно, все и... обойдется.
Но, главное - не это.
Не это.
Главное, что занятые решением проблем - «ИЛИ-ИЛИ», (никто не хочет быть больным, никто не хочет ложиться в больницу, никто не  хочет, чтобы от него что-либо отрезали) нам как-то не досуг увидеть, что - постучавшись в дверь величественнейшего здания над которым висит табличка «ЗДРАВООХРАНЕНИЕ», со скрипа которой и начинается медицина, открыв которую… и войдя в это величественное здание, надеясь и веря, что именно здесь помогут нам избавиться и от страхов и от своей болезни – мы вступает на «конвейер здоровья» и реально попадает в плен инструкций.
Это шаг - первый.
Затем - больничная койка...
Затем - операционный стол...
Затем…
 - трудное выздоровление…

***

Болезней «легких» - не бывает.
И любое, даже самое «нестрашное» путешествие в Cтрану-БОЛЕЗНЬ - это кусок нашей жизни, отнятой у нас болезнью, это еще один наш страх, это еще одно наше понимание ценности здоровья, это еще один внеплановый шаг от молодости к старости, шаг к новой болезни.
Когда мы молоды, это - почти не заметно.
Времени еще - много!
Целая жизнь.
Когда же мы начинаем считать свои дни рождения, дни рождения своих детей и даже своих внуков - это очень и очень ощутимо. Ведь болезнь (любая) - это всегда очень и очень серьезное испытание, это украденное у нас время, время, украденное у жизни и, одновременно… это украденный у нас БОЛЕЗНЬЮ большой кусок НАШЕГО ЗДОРОВЬЯ.
В общем, с возрастом мы острее ощущаем, что медицина, это не только значительные денежные суммы с которыми следует расстаться во имя выздоровления, но… но и то, что в нас после «благополучного» возвращения из Страны-БОЛЕЗНЬ всегда чего-то нет: нет миндалин, нет аппендикса, нет части желудка, нет желчного пузыря, нет матки или  яичника…
А есть, рубец-который - постоянно болит.
Есть - послеоперационная грыжа.
Есть - послеоперационный гастрит культи желудка…
Есть - постхолецистэктомический синдром…
А без операции, без операции - просто не было бы никакого выздоровления. Без операции, это очень подробно нам объясняли при выписке, говорить о выздоровлении просто невозможно! Ну, что такое – таблетка!? Сами же - понимаете!
И, мы - понимаем.
Мы - многое понимаем.
В общем, за право вернуться из этой страшной страны ПСА (если кому-то более удобно, заменим это слово на более поэтическое - «Страна-БОЛЕЗНЬ») в сияющий МИР ЗДОРОВЬЯ - полный света, удовольствий, радости и счастья, нужно платить частями своего тела, платить собственным здоровьем, которого… с каждой перенесенной нами болезнью, в нас все - меньше и меньше...
Но, как это ни странно, невзирая на все эти отрицательные ощущения, все эти очень ощутимые потери, невзирая на достаточно большие расходы и на лекарства, и на лечение, и на операцию - каждое наше выздоровление или выздоровление - наших близких… - это одновременно и… доверие! Доверие к людям в белых халатах.
Во-первых, нас поддерживают в этой вере многочисленные примеры из жизни наших близких и знакомых, которые болели и благополучно выздоровели, продолжая работать, продолжая жить так, как будто у них никакой болезни и не было. Именно на их примерах - нас воспитывают, внушая… что «медицина - всегда на высоте! и медицина - может лечить!»
Во-вторых, мы знаем о ней только то, что разрешают о ней - знать и поэтому, зная только – «хорошее»,- мы не можем ей не верить, не можем не вверять в ее руки, когда очень и очень плохо, и собственную жизнь, и собственное здоровье, и собственное будущее.
В-третьих, у нас нет особого выбора.
В-четвертых, мы обречены: на – болезни…, на – больницы…, на лежание в больничной паллете и на больничной койке, глядя и изучая некрасивый больничный потолок…, на-  жалобы, раздевания, обследование и  ощупывание нашего тела - врачами… И, живя такой жизнью такой как - живем…, получая такую зарплату или пенсию…какую нам - платят, живя,
балансируя между «болезнью которую еще - не видно»
и «болезнью, которую мы еще не принесли в кабинет врача,
хотя она давно уже требует-  серьезного лечения»
так как из-за, загрязняющих наш
воздух и воду,
заводов, шахт, могильников, свалок и т.д…
мы – «больны»...
и «не больны»...
 - одновременно.
Поэтому, каждый раз, покидая Страну-БОЛЕЗНЬ, в нас все меньше - настороженности к врачам, и все больше к ним – ВЕРЫ.
ВЕРЫ, что они все делают – правильно.
Ну, а если – больно,
значит так - надо,
значит без этого - нельзя.
Поэтому, как бы мы не боялись уколов, операций и вообще медицины…
 - мы начинаем медицине и врачам верить.
Причем, слепо.

***

А еще… есть в нас то, от чего никто не застрахован и то, чем обязательно заболеет каждый.
Конечно, если - доживет!
Это - старость...
И, болезни старости...
Болезни, которых, к сожалению, вылечиться
нельзя.
К ним надо…
привыкать.
С возрастом мы обречены и на - больницы… и на - болезни!
Обречены…
Старость…
Река жизни безжалостна.
Любой из нас обречен увидеть как медленно - морщинится кожа, как уходят - силы, уходит желание быть первым…

***
“Цитата о старости”




***

Время - быстротечно.
Вчера еще юноша, а сегодня, сегодня – старик.
И ничего нельзя изменить.
Возраст - это возраст.
В общем, прожив жизнь – и не попасть на больничную койку просто невозможно.
А если на горизонте приближение старости - то это чуть ль не закон.
И чем человек старше, тем больше в нем болезней, причем не одна, а сразу множество и самых немыслимых.
Это, как правило, это: остеохондроз, атеросклероз, плохая работа печени, почек, хронические запоры, кариозные зубы, боли в сердце, одышка, песок в моче, боли в желудке... иногда - диабет…
А еще - опухоли.
Одни опухоли доброкачественные: фибромы, липомы, хондромы, папилломы...
Другие - условно-доброкачественнные: полипы, базалиомы кожи, лейоплакии...
Третьи - опухоли настоящие, опухоли злокачественные.
Для любого человека, к сожалению, такое количество болезней уже очень и очень много. Это почти предел возможностей. Сил хватает только на то чтобы жить!
Для стариков, этот груз - непосильная ноша. Но, тем не менее, они, они - живут.
Живут… одной ногой в «Стране-БОЛЕЗНЬ», а другой - в МИРЕ ЗДОРОВЬЯ.
Это… очень шаткое… равновесие…
Этот мир с болезнью – очень хрупок...
И когда вдруг! ко всему этому арсеналу зла - прибавляется необходимость лечиться, покупать лекарства или (что еще более страшнее), необходимость решиться лечь на операцию…- это громадные проблемы, это серьезнейшее испытание. Причем, как для – больного вот такого старческого и преклонно\старческого возраста, так и для - врача.
И потому, что лечить нужно не столько болезнь, сколько самого такого старческого и преклонно\старческого возраста больного. Ведь, тронешь - одну болезнь, как тут же начинают проявлять себя - остальные.
И потому, что в больницу их - не затянешь. Сидят они дома – «до… последнего». А, когда уже – приходят (вернее, их приводят), то помочь реально почти невозможно. Настолько запущена болезнь!
И потому, что и на операцию они не соглашаются, аргументируя тем, что уже стреляны, резаны и вообще, свое отжили, пора - умирать!
И потому, что такие старики живут, как правило, только на свою небольшую пенсию, государство от них отвернулось, а выкроить из нее что-либо на лечение...
Поэтому стариков в больнице - боятся.
И, если обстоятельства позволяют, то особо умно, «по современному»… никто их лечить и не старается.
Участковые врачи, как правило, сами к ним заходят квартиру, принося таблетки или микстуру, чтобы избежать необходимость госпитализации прямо из кабинета. Так как, пока такой больной дойдет - до больницы… и пока поднимется по лестнице на - 2-3 этаж… его стенокардия может стать уже - инфарктом, а высокое давление – гипертоническим кризом.
И еще, такого больного из кабинета так просто не выдворить. Если он добирается до больницы, то дотошно обойдет - всех врачей.
Болезней - много.
Времени - много.
Врачи «Скорой помощи» – знают всех «своих» стариков по имени отчеству, так как они составляют до 70% их ночных вызовов, причем с постоянством - до 2-5 раз в неделю.
Хирурги - стариков точно боятся. Они больше уверены в благоприятном исходе операции, если она будет выполнена больному молодого или зрелого возраста, чем старику или пожилому человеку. У молодого человека гораздо больше сил бороться и с самой болезнью и с последствием лечения, тогда как у старика – даже после незначительной операции могут быть многочисленные осложнения. Да и почему бы им не быть, если у него едва-едва достает сил передвигать свое тело и обслуживать себя и свои болезни. А тут еще и - операция, отнимающая на себя последний резерв сил.
Поэтому, если предстоит операция, даже по жизненным показаниям, хирурги (думающие!) очень неохотно на нее решаются, так как для такой группы больных, даже наркоз, и то очень большой риск, причем настолько, что со стола больного можно просто не снять!
Такой же подход и у терапевтов к этой группе больных:
травки, микстуры, таблетки.
Трансплантацию сердца таким больным - никто не советует.
В лучшем случае - операцию по установке водителя ритма и то, если видят, что у детей есть деньги и эти деньги… «взрослые дети» готовы выделить на эту операцию из своего бюджета.
В общем, старики
 - это особые люди.
Они знают о своей болезни почти столько же, сколько и - врачи.
Они - интересуется специальной литературой, собирают газетные вырезки, пробуют на себе различные лекарства, травки... они пытаются дать оценку тому или другому врачу, тому или иному препарату...
Они - жалуются…
Они заслужили…
Спорить с ними о том – «Как и чем их - лечить» - это уже готовые неприятности или скандал.
Поэтому желательно, не само лечение, а вежливость, вежливость и еще раз вежливость. И по возможности, желательно, и для больного и для медицины, достаточно вежливо отказать в госпитализации, вежливо предложив лечиться дома, сгущая для этого краски над «плохом» о пребывании в больнице… и приукрашая, по возможности, все положительное стороны лечения их болезней… в условиях собственной квартиры.
Поэтому, если и надо такого больного лечить в условиях стационара, то лечат его не долго.
Как только стало – лучше, стараются выписать побыстрее - домой, пока не начались осложнения и прочее…, после чего, уже просто так их не выписать… Особенно, если такой больной - инвалид Великой Отечественной войны…, так как нахождения такого больного в отделении – это проблема для врача: бесплатная выписка медикаментов, вызов консультантов и обеспечение для них машины, и за всем этим, возможные скандалы, жалобы в Облздрав, проверки…
Поэтому стариков врачи - побаиваются, уважают и не трогают.
Хотя, по сути, этот принцип - «домой, пока не начались осложнения», тоже можно назвать «лечением», причем лечением - гуманным!
Ведь дома, и стены - лечат!
Но, это правило распространяется на болезни обычные, хронические: ИБС,  ХНЗЛ,  МКБ,  ЖКБ  и т.д..., которые лечат в обычных больницах и лечатся обычными врачами.
Но, все сразу - меняется! если вдруг! звучит диагноз - «РАК».
Если диагностируется РАК («хроническая опухолевая болезнь») - общее понимание проблем старости, общие страхи перед осложнениями в лечении этой группы больных, опасение за возможные выговора из-за высокой смертности, дурную молву - «мол, умер на операционном столе», «хирурги-коновалы – зарезали» и т.д. и т.п. - уже не имеет смысла, так как есть инструкция о том, КАК И КАКИМ ОБРАЗОМ СЛЕДУЕТ «ПРАВИЛЬНО» ЛЕЧИТЬ РАК и за этой инструкцией… всегда можно - спрятаться.
А раз по инструкции все - разрешено, то и возраст и болезни возраста, и гуманность, и обычная жизненная логика, и опыт, за который не раз был бит - уже ничего не значат!
Главное,- победить – болезнь «РАК»!

***

В подавляющем большинстве случаев основным, а нередко и единственным методом лечения опухолей является хирургическое их удаление. Это особенно относится к начальным формам рака. При более развитых стадиях злокачественных но¬вообразований хирургический метод приходится дополнять другими компонентами лечения: лучевыми, химиотерапевтическими, а в ряде случаев — и гормональными воздействиями.
Опухолевый процесс характеризуется рядом особенностей, которые нельзя не учитывать при оперативных вмешательствах на пораженных органах.
Как известно, клетки злокачественных опухолей слабо связаны между собой. Поэтому они сравнительно легко отторгаются от основного очага и мигрируют по лимфатическим, кровеносным или тем и другим сосудам, оседают в лимфатических узлах, различных органах, нередко образуя в них дочерние новообразования. Процессу отторжения и миграции опухолевых клеток и их комплексов способствуют различные механические воздействия на опухоль (грубая пальпация, частое перемещение или чрезмерное натяжение и сдавливание пораженного органа). Из этого вытекают определенные хирургические принципы, позволяющие уменьшить угрозу метастазирования новообразований.
Во время хирургического вмешательства, равно как и при обследовании онкологических больных, следует избегать грубых механических воздействий на область поражения тканей.
Выделение пораженных тканей следует начинать с перевязки вен удаляемого органа, а не артерий.
3.   Края отсекаемого пораженного органа или его части, так же как и основные лимфатические магистрали, дренирующие этот орган, должны по возможности тщательно перевязываться или прошиваться механическими швами. Это делается для того, чтобы предупредить обсеменение опухолевыми клетками операционной раны и образование в будущем имплантационных метастазов. Дополнительной мерой с целью профилактики указанных метастазов должно служить окутывание выделяе¬мого препарата стерильными полотенцами.
4.   Учитывая, что тяжи и отдельные гнезда опухолевых клеток могут находиться на расстоянии до 7—8 см от пальпаторно определяемых границ опухоли, линия рассечения тканей при радикальных операциях, там, где. позволяют анатомические условия, должна быть произведена в пределах, исключающих возможность опухолевого поражения остающихся тканей.
Такие хирургические манипуляции при радикальных операциях, как грубое расслоение клетчатки или других тканей с помощью тупферов или пальцев, обернутых марлевыми салфетками, являются недопустимыми нарушениями принципа абластики. При таких манипуляциях, особенно в области магистральных сосудов, где в изобилии проходят лимфатические сосуды, неизбежно нарушается целостность последних и происходит растирание тканей и обсеменение опухолевыми клетками всей раневой поверхности.
Следует иметь в виду, что как бы строго ни соблюдались указанные принципы, полностью предупредить попадание опухолевых клеток на раневую поверхность остающихся тканей нельзя. Кроме того, это невозможно прежде всего и в связи с тем, что миграция элементов новообразования по лимфатическим и кровеносным путям происходит независимо от того, оперируется больной или нет. С другой стороны, опухолевые клетки могут находиться в лимфатическом и кровеносном руслах не только в непосредственной близости от патологического очага, но часто и на значительном от него расстоянии, далеко за пределами зоны хирургического вмешательства. Поэтому даже при абластично выполняемой операции пересечение тканей всегда сопряжено с возможностью попадания на раневую поверхность остающихся тканей и элементов новообразования. Считаясь с этим, следует всегда прибегать к мероприятиям, направленным на уничтожение опухолевых клеток, попавших в зону хирургического вмешательства.
Необходимо стремиться к возможно более частым сме¬нам марлевых салфеток, изолирующих выделяемый препарат от остальной части операционного поля,
2. Для осушивания раневой поверхности не следует применять одни и те же марлевые салфетки, тупферы.
3. Без предварительной обработки спиртом следует избегать пользоваться одними и теми же хирургическими инструментами, кровоостанавливающими зажимами, скальпелями, ножницами; кровоостанавливающие зажимы перед повторным применением лучше прокипятить.
4. Перед каждым новым этапом хирургического вмешательства целесообразно обрабатывать руки антисептическим раствором, затем осушивать их марлевой салфеткой и протирать спиртом.
5. По окончании хирургического вмешательства необходимо смыть с операционной раны антисептическим раствором тканевый детрит, осушить ее марлевыми салфетками, после чего оросить раневую поверхность спиртом.
6. При сомнении в абластичности условий хирургического вмешательства разрезы тканей целесообразно производить с помощью электроножа.
'При хирургических вмешательствах у больных злокачественными новообразованиями предусматривается удаление не только пораженного органа или его части, но и регионарных лимфоколлекторов. Причем пораженный орган вместе с клетчаткой, содержащей лимфатические узлы и возможные метастазы опухоли, удаляется в едином блоке. Моноблочное удаление пораженных зон — один из важнейших принципов хирургического лечения злокачественных опухолей.
Для всех локализаций рака разработаны стандартные хирургические вмешательства под названием радикальных операций. Примером таких типовых радикальных операций может служить субтотальная резекция желудка при экзофитных или смешанных формах рака дистальной его части, проксимальная резекция желудка при тех же формах опухолей верхней его трети.
Одна и та же радикальная операция часто может быть выполнена с применением различных хирургических доступов к пораженному органу.
Выбор оперативного доступа зависит от многих причин, в первую очередь от состояния больного.
При достаточно хороших показателях функционального состояния оперируемого оптимален тот хирургический доступ, который обеспечивает полную ревизию соседних анатомических структур и позволяет с минимальным операционным риском произвести надежно и в полном объеме радикальную операцию.
Современное анестезиологическое обеспечение, а также прогрессивные методы химиолучевой, а в ряде случаев и гормональной терапии позволяют с успехом осуществлять не только стандартные радикальные операции, но и комбинированные хирургические вмешательства, при которых удаляются не только основной, но и соседние органы, на которые распространилась опухоль. Примером такой операции может служить гастрэктомия с резекцией поперечно-ободочной кишки и даже доли печени.
Клинические наблюдения показывают, что эффективность таких хирургических вмешательств достаточно высокая.
Применение комбинированных операций оправдано в тех случаях, когда нет отдаленных метастазов, а имеется только распространение опухоли на соседние анатомические структуры.
В клинической онкологии производятся так называемые расширенные операции, которые отличаются от обычных тем, что в блок удаляемых тканей включаются дополнительные лимфоколлекторы. Примером расширенной операции может служить подмышечно-грудинная мастэктомия. Для этих операций выработаны строгие показания и противопоказания. Опыт показывает, что при обоснованном применении расширенных операций отдаленные результаты лечения достоверно лучшие, чем при рутинных методах терапии.
Противопоказаниями ко всем перечисленным хирургиче¬ским вмешательствам служат выявленные отдаленные метастазы и чрезмерно высокий операционный риск, обусловленный серьезными сопутствующими заболеваниями, сопровождающимися резким снижением функции жизненно важных органов и систем. Отказ от операции должен быть обстоятельно аргументирован. Указания на отдаленные метастазы опухоли необходимо подкрепить результатами объективного исследования и при малейшей возможности — данными пункционной или эксцизионной биопсии.
В ряде случаев вполне оправданы, а иногда и настоятельно необходимы операции при далеко зашедших формах злокачественных опухолей. Показания к таким операциям различны и зависят от многих факторов, в том числе от локализации, характера злокачественной опухоли, наличия осложнений, вызванных развивающимся новообразованием.
В зависимости от целей, которые ставятся перед хирургическими вмешательствами при далеко зашедших формах злокачественных опухолей, их можно разделить на 2 группы:
1 операции на эндокринных органах как компонент комплексного лечения гормонозависимых форм рака;
2 паллиативные операции, которые в свою очередь подразделяются на 4 группы:
а) хирургические вмешательства с целью восстановления жизненно важных функций — дыхания, питания, отведения содержимого желчных путей, тонкой и толстой кишок;
б) операции, рассчитанные на дополнительное применение других видов лечения;
в) хирургические вмешательства, предупреждающие жизненно опасные осложнения;
е) экстренные операции.
При далеко зашедших стадиях некоторых гормоночувствительных форм рака весьма эффективны хирургические вмешательства на таких эндокринных органах, как гонады и надпочечники. Такого рода операции позволяют не только приостановить рост, но и добиться во многих случаях полного регресса очагов злокачественной опухоли, восстановить трудоспособность и продлить жизнь больных на многие годы.
Примером таких вмешательств может служить операция по удалению правого надпочечника и пересадке левого в желудочно-ободочную связку, разработанная в Научно-исследовательском институте онкологии и медицинской радиологии МЗ БССР.
В клинической практике достаточно широко распространены паллиативные операции с целью восстановления жизненно важных функций организма.
Так, при сдавлении трахеи опухолью гортани показана трахеостомия. Сама по себе эта операция не приводит к уменьшению опухоли, но она позволяет устранить угрозу удушья и провести после этого специальное лечение.
Операции по наложению обходных межкишечных анастомозов при неоперабельной опухоли или неудалимых метастазах в брюшной полости избавляют больного от угрозы кишечной непроходимости.
Подобные операции могут быть выполнены и при других локализациях рака.
Особую группу составляют паллиативные хирургические вмешательства, рассчитанные на применение дополнительных методов лечения.
Так, у отдельных больных с далеко зашедшими формами рака молочной железы целесообразно после предварительно проведенного специального лечения удалить пораженную молочную железу, уменьшить таким образом общую массу опухолевой ткани и создать благоприятные условия для других компонентов комплексной терапии.
В отдельных случаях при реальной угрозе развития жизненно опасных осложнений (профузное кровотечение, перфорация полого органа и другие) оправданы паллиативные хирургические вмешательства, рассчитанные на предупреждение указанных осложнений.
Так, при обнаружении во время лапаротомии признаков назревающей перфорации опухоли желудка оправдана паллиативная его резекция даже при отдаленных метастазах опухоли.
Обособленную группу паллиативных операций представляют хирургические вмешательства, применяемые по экстренным показаниям.
Больные с уже развившимися осложнениями обычно попадают в хирургические стационары больниц общелечебного профиля. Среди возможных осложнений, требующих экстренной хирургической помощи, чаще бывает обтурационная кишечная непроходимость, желудочное или кишечное кровотечение.
Хирургические вмешательства, предпринимаемые при далеко зашедших формах злокачественных опухолей, трудно уложить в какую-либо определенную схему, так как в каждом конкретном случае предугадать особенности складывающейся ситуации невозможно.
Поэтому задача хирурга состоит в том, чтобы правильно оценить не только степень распространения, характер роста опухоли, но и предвидеть возможные осложнения и с учетом общего состояния больного избрать наиболее рациональный план хирургического вмешательства.

***

Но это только общие рекомендации, причем даже в них просвечивается возможность лазейки… если что-то не получится и у больного будут претензии...
В первой части (инструкции) достаточно категорично предупреждается, что хирургическая операция – это прямая и даже 100% возможность обсеменения опухолевыми клетками не только операционной раны, но и усиление их выброса в периферическую кровь, что увеличивает возможность появления метастазов в жизненно важных органах. Говоря кратко, согласно инструкции, хирург, прежде чем решиться на операцию, должен взвесить все «За» и «Против».
Во второй части приведенного отрывка - четкие инструкции как избежать или снизить риск этого хирургического метастазирования во время выполнения операции на органе, пораженном опухолью.
Ну, а затем – индульгенция на выполнение любых по объему и разнообразию операций, которые надо выполнять не раздумывая, так как речь идет о «РАКе», лечить который можно только с помощью - ножа (скальпеля) или электроножа, причем инструкцией даже оговаривается, что «..невыполнимость операции должна быть обстоятельно аргументирована».
Одним словом надо удалить орган (кусок тела, пораженный опухолью), пока опухоль не распространилась по всему организму! или вообще что-либо удалить, причем как можно больше, ведь чем больше удалишь тем…
И, нечего чего-либо... бояться.
Ведь если есть инструкция - то никто ни в чем не виноват и никогда виноватым не будет! даже если возникнут осложнения в послеоперационном периоде и пациент умрет...
Ведь если есть инструкция - то за тобой, большая и сильная страна (Минздрав, облздрав, горздрав), которая «писала» эту инструкцию и значит, именно она… отвечает за все, что потом с этим больным может быть, а не ты, врач, который лечил по этой инструкции…
В общем, инструкция - это руководство к действию, причем такое, что и думать - особо не надо, не надо - особо волноваться, не надо - имитировать гуманность…
Работай!
Спасай от - РАКа!
Более того, то, что такая инструкция есть, это и удобно и, как ни странно – это индульгенция на любую будущую ошибку и даже смерть больного. Сами должны понимать – болезнь непростая!
Поэтому онкологи, имея над собой такую «крышу» и огородив себя большим забором с надписью

«ОСТОРОЖНО – ЗЛАЯ СОБАКА!»

ничего особенно не боятся.
А страх, как и угрызения совести, им - не ведомы.
Они… лечат… РАК!
Причем, согласно инструкции, «спасение от РАКа» - это именно операция.
Поэтому вначале больного - лечат хирурги-онкологи.
В «запущенном» случае - это пробная лапаротомия (рассечение брюшной полости) чтобы еще раз убедиться в достоверности диагностических неинвазивных исследований: УЗИ, КТ, рентгенисследований, ЯМР.
В случае, если операция технически возможна - в онкологи это называется «операбельный больной» - удаляют и орган, в котором диагностирована опухоль (желудок, легкое, молочную железу, кусок толстой или прямой кишки) и лимфатические узлы, в которых также возможны метастазы опухоли, а иногда даже и смежные органы, на всякий случай, если конечно это технически возможно.
Так… надо!
В случае, когда опухоль мешает жить – делают паллиативные операции, продлевающие жизнь на 2-3 недели.
Так предопределено… инструкцией.
Поэтому хирург–онколог, если это технически возможно, обязательно операцию сделает, даже если она уже и не радикальная, а паллиативная, то есть когда даже хирург понимает, (во время операции все это прекрасно видно) что больной не жилец.
Хирург - он всегда хирург.
И именно здесь главный парадокс профессии!
Но к сожалению, этот парадокс - больше проблема больного, чем хирурга, который делал операцию и «вот этими руками - спасал больного от РАКа».
Причем парадокс именно в том, что после борьба здравоохранения со страшной болезнью… в которой… о пациенте и о том, что с ним будет после этой битвы - никто особо не думает (благо есть инструкция) - пациент встает с операционного стола калекой, причем калекой его сделал именно хирург-онколог. А затем (опять же по инструкции, и это тоже - парадокс), когда уже все – отрезано…, приглашаются специалисты, которые лечат РАК «без ножа»: онколог-радиолог, врач, знающий как лечить РАК путем воздействия на него пучком больших энергий (телегамматерапия, близкофокусная рентгентерапия и т.д.) и врач-химиотерапевт, специалист по уничтожению опухолевых  клеток путем введения в организм самых различных препаратов, которые в той или иной степени, действуют на генетический аппарат опухолевой клетки.
Вы спросите: - « А, зачем?»
Ведь уже сделана - сложная операция…
Ведь РАК уже - побежден…
И здесь - опять парадокс.
Оказывается, чтобы - «закрепить эффект операции».
Закрепить!!!
Так как, даже удалив - много, очень много, почти все, стараясь «обогнать опухоль – скальпелем», безжалостно иссекая опухоль в пределах «здоровых тканей» – хирург работал вслепую!
Он, хирург, слеп как - крот, так как различить здоровую клетку от – опухолевой клетки - можно только под микроскопом и то, после специальных методов окрашивания. И поэтому, чтобы не удалял хирург, сколько бы не удалял хирург – этого всегда будет недостаточно и это никакая не «радикальность»,  так как операция - это провокация опухоли к захвату новых территорий: клетки опухоли попадают на здоровые ткани с перчаток хирурга, они выдавливаются в кровяное русло при ощупывании и удалении опухоли, они всасываются раневой поверхностью и т.д.
Поэтому, зная что операция это - фикция, если речь идет о «хронической опухолевой болезни», умные хирурги иногда говорят больным следующее:

«Мы убрали во время операции - основную опухоль, которая поразила орган и регионарные лимфатические коллекторы. Но РАК – это РАК. Это очень коварная болезнь. И всегда есть вероятность, что где-то остались отдельные клетки. Мы, мы - сделали львиную долю работу, остались мелочи…
Ну, а нами уже займутся радиологи и химиотерапевты. Должны же и они что-то делать.
Они - долечат...
Они – шлифанут.
Так — надо.
Сами должны понимать…
…болезнь серьезная.»

Поэтому, опять же, по инструкции, когда уже все отрезано, приглашаются специалисты, которые лечат РАК без ножа: онколог-радиолог, врач, знающий как лечить РАК путем воздействия на него пучком больших энергий (телегамматерапия, близкофокусная рентгентерапия и т.д.) и врач-химиотерапевт, специалист по уничтожению опухолевых  клеток путем введения в организм самых различных препаратов, в той или иной степени, действующих на генетический аппарат опухолевой клетки, которые вносят свой посильный вклад в «битву со ЗЛОМ», после которой у больного выпадают - волосы и зубы, «падает» гемоглобин, резко снижается иммунитет за счет очень небольшого количества лейкоцитов…
И все это - по инструкции…
А, выздоровление?
Выздоровление - это нечто свыше!
Выздоровление… больше зависит от больного, от его умения и сил противостоять болезни...
И это при том, что все трое: и хирург, и радиолог, и химиотерапевт, знающие, что такое реальная, а не придуманная в Минздраве онкология, прекрасно понимают, что они лишь винтики в громадной машине по борьбе с РАКом и их мнение на фоне инструкции – это пыль на ветру…
И она (инструкция) – выше, чем уважение к старости, выше, чем гуманность и даже выше – чем просто здравый смысл.
Инструкция - это инструкция.
У нее, инструкции, свои нормы… болезни.
У нее, инструкции… свои критерии… выздоровления.
А, выше головы - не прыгнешь…

***

У древних римлян был странный обычай.
Когда в Рим въезжал очередной полководец-триумфатор и весь город встречал его ликованием, к нему в колесницу  сажали специального человека, который должен был среди всеобщего ликования  толпы, постоянно выкрикивать на ухо триумфатору очень обидную фразу-
«Сava ne cadas».

Что в переводе с латыни, звучит следующим образом
– «берегись чтобы не упасть!»

Этой фразой, которую выкрикивал государственный раб, сенат Рима, напоминал триумфатору в день его наивысшего триумфа, что это всего лишь один…, один день его славы!
И, лишь - сегодня!!!
Лишь сегодня, Рим - приветствует его как бога. А, а завтра, завтра - ты снова будет просто всего лишь – человек… с которым завтра… Риму и Сенату можно сделать… - все.
Поэтому, что с тобой будет… завтра
- неизвестно!
«Cava ne cadas!»
«берегись чтобы не упасть!»
Латинская поговорка

Кто из нас готов противостоять многочисленным проблемам и прочим испытаниям возраста, за которым неумолимым призраком видятся болезни, а в отдалении… бледная смерть?
Кто?
Кто решиться ответить – «ДА!».
«ДА» - ответить не сможет никто.
Никто!!!
Даже врач…
Даже если он… руководствуется пониманием, что к трудностям возраста, к возможным проблемам старости - следует себя готовить заранее… до того как они - возникли… и ведет самый, что ни есть, здоровый образ жизни…
Никто…
Каждого ждет сложная дорога к больничной двери, за которой… непрерывно и безостановочно, не простаивая ни минуты, работает «конвейер здоровья», за которой - ничейная территория… страха…, замаскированная под гуманность… болезнью белых халатов, убеленными головами маститых академиков, хрупкими, почти невесомыми, девичьими фигурками медсестричек, шорохом тапочек нянечек и аллегорическими фигурками - Жизни, Любви, Милосердия и Надежды.
Поэтому начав разговор о здравоохранении и о том, что это такое, говоря о теме нашей подготовленности к испытаниям, которые уготованы каждому из нас в конце длинной и прекрасной жизни… которые неизбежны, неотвратимы с приходом старости – невольно вспоминается другая известная фраза: «Хочешь мира – готовься к войне!».
«Si vis pacem para bellum»
«Хочешь мира – готовься к войне!».
Латинская поговорка.

Она… более уместна
…para bellum…
готовься к войне!».
Латинская поговорка.
Но, о какой войне вообще можно - говорить, если против одного голого больного человека, привязанного к операционному столу… со стороны медицины выставлена целая армия, армия профессоров, докторов, просто врачей, медсестер, санитарок, министров, главных врачей и за каждым инструкции, толстые монографии, ученые степени, авторитет во врачебной среде, связи, тяги, блат, друзья.
Но, какой войне может идти речь, если никто из нас ничего не знает ни о медицине, ни о болезнях, ни о служебных инструкциях, ни о корпоративности в медицине, ни о том, какие существуют законы о медицине и как ими можно пользоваться…
Выше головы...
- не прыгнешь…
Cave canem.
«Бойся  пса».
Лат. поговорка.

***

В этом мире живут - долго…
Никто не застрахован от старости и сопровождающих ее болезней возраста.
Поэтому о том, что это за ПЕС и что это за «Страна-БОЛЕЗНЬ» - желательно знать, если не все, то очень и очень много, и особенно… о той болезни, которой болен.
И ничего предосудительного в этом - нет.
Этот новое понимание больными своей роли в выздоровлении, роли и места медицины в их жизни, важности и не дешевизны особой «медицинской» статьи в семейном бюджете, особенно, сейчас, когда в медицине… за все нужно платить.
А, чем ты больше – знаешь, тем меньше - платишь.

И, если одна из этих болезней – «РАК», причем лечение ее куда страшнее по своим последствиям, чем - сама болезнь, хотя, в общем, она такая же, как и все - хронические болезни. Ничуть не лучше и ничем - не хуже, чем: инфаркт миокарда, инсульт, хроническая легочная недостаточность, цирроз печени, хроническая почечная недостаточность, сахарный диабет, артериосклероз и т.д. - то может быть… пусть уж «плохой мир с болезнью»,
чем победа… любой ценой,
…согласно инструкции!

Ведь «РАК», это такая же хроническая болезнь, как и все - остальные!

Она начинается - исподволь.
У нее - скудная симптоматика.
У нее - очень долгое субклиническое течение…
И потом, вдруг! как и у всех хронических болезней - манифестные симптомы: слабость, потеря в весе, кровотечение, невозможность прохождения пищи, пальпируемая опухоль, резкая боль в позвоночнике...
В общем - на лицо все симптомы болезни, с которыми надо, причем срочно и немедленно - лечь в больницу!
А там, а там - инструкция, согласно которой лечить надо не нас, а болезнь!
И, не просто болезнь, а - «РАК».
Причем, «спасение» от этой страшной болезни,
 только операция!
Причем, «винтику» на этом «конвейере здоровья», абсолютно не интересно, что в погоне за «отрезанием кусков нашего тела», помощь оказывается не - нам, а в большей степени… болезни, облегчая ей работу в приближении жестокой развязки.
А это, именно - так.
Организм, после такого «лечения», уже вынужден бороться уже не с болезнью, по названию «РАК» и не с теми хроническими болезнями возраста, которых всегда много…, а с последствиями выполненной операции, тратя последний запас отпущенных на жизнь сил, на то чтобы заживить послеоперационную рану, чтобы победить - боль, на борьбу с - шоком, на компенсацию последствий - наркоза и т.д.
А, в это – время...
А, в это время, опухоль, которая очень похожа на айсберг, у которого видна только вершина - начинает проявлять себя метастазами...
Ведь «РАК» (хотя правильнее говорить - «хроническая опухолевая болезнь»), протекает, как минимум, в две фазы: первая - когда опухолью поврежден один орган  и вторая - когда опухоль поражает весь организм.
Такова реальная онкология, таково течение опухолевой болезни у реального больного.
Но, что такое реальность – инвалидность после операции, «хирургическое ятрогенное метастазирование» и прочее… - если есть
инструкция,
за которую всегда можно
спрятаться
и которой…
все можно
- оправдать…
Более того, работая в системе здравоохранения маленьким винтиком, врач получает деньги именно за правильность выполнения положений этой инструкции и именно за то, что он ее свято… придерживается в лечении РАКа.
На «конвейере здоровья» платят - именно за работу.
В пыле полемике о свободе печати, Карл Маркс позволил себе красивую фразу, которая как нельзя лучше иллюстрирующее все выше сказанное:

"Человеческое тело от природы смертно.
Болезни поэтому неизбежны.
Почему, однако, человек обращается к врачам только тогда, когда заболевает, а не когда он здоров?
Потому что не только болезнь, но и самый врач уже есть зло.
Постоянная врачебная опека превратила бы жизнь в зло, а человеческое тело в объект упражнений для медицинский коллегий. Разве не желательнее смерть, нежели жизнь, состоящая только из мер предупреждения против смерти? Разве жизни не присуще также и свободное движение?
Что такое болезнь, как не стесненная в своей свободе жизнь?
Неотступный врач уже сам по себе был бы болезнью, при которой даже не было бы надежды умереть, а оставалась бы только жить.
Пусть жизнь и умирает, но смерть не должна жить"

К этой фразе, трудно что-либо – добавить.
Так за ней, сразу видится… кровать, на которой лежит больной немощный старик, которому трудно встать без посторонней помощи, которому необходимо - постоянное присутствия кого-то близкого рядом, которому нужна помощь в самом простом: принести  воды, приготовить еду, купить лекарства…
А тут, еще и врачи со своей инструкцией, что болезнь «РАК» - это только операция.
А потом опять: отнести - судно, попросить чтобы - умыли, сделали укол, купили в аптеке - лекарства, а в магазине - немного еды... приехали и... сделали инъекции наркотиков…и это на фоне постоянного ощупывания опухоли, которая - невозмутимо растет, невзирая на операцию, облучение, химиотерапию...
В таком ракурсе говорить об онкологии…
- не принято.
Инструкция - не велит.
Или только – «хорошее»… или... ничего!
Но, реальность,
достаточно просто всё ставит
на свои места!
Причем не потому, что «РАК» – это «уже почти смертельный приговор», как принято считать у обывателей, а потому что существует инструкция, согласно которой к телу больного вначале должен подойти хирург и обязательно должен попытаться сделать операцию - «ради спасения больного от страшной болезни!»
!?

***

Как получилось, что ЧЕЛОВЕК в этой закрытой от всех и отгороженной забором молчания территории совсем – исчез… и вместо него, самой главной стала - инструкция, согласно которой все свое внимание врач-онколог должен уделить органу, в котором диагностирован - «РАК», которая строго регламентирует действия врача, определяя… что в - первую очередь, что - во вторую, а что - в третью, инструкции, согласно которой - вначале следует – удалять. Причем, вместе с выявленной опухолью и весь орган (без ссылок на возраст, сопутствующие болезни и т.д.), не обращая особого внимания на то, что операция в онкологии - не лечит, а лишь является причиной инвалидизации больного\заболевшего человека…, а потом что - будет, то - будет… - это особый долгий разговор.
Но, если его не начать, ничего в работе «конвейера здоровья» - не изменить.
Единственным выходом в создавшейся ситуации – может быть только решимость врачей дать в руки больных ЗНАНИЯ, чтобы они, наравне с врачам могли участвовать в своем лечении, знать чем оно для них… может - окончиться, а также, какие оно будет иметь для них… последствия.
Больной человек (наверное, лучше, вот так - Ч Е Л О В Е К!) должен, и он имеет на это право - постоянно контролировать действия врача и понимать его объяснения, быть соавтором собственного выздоровления, так как, когда придет прозрение и появится ощущение, что ПЕС, это в самом деле - ЗВЕРЬ, который уже укусил больно - сейчас, укусит больно - завтра, укусит - еще и еще, и будет кусать… пока вся это жуткая реальность Страны-БОЛЕЗНЬ… не завершится благодетельной смертью... - изменить уже что-либо просто ничего будет нельзя.
Об этом - стоит задуматься всерьез!
Задуматься уже - теперь, пока ничего не болит и старость, как реальность еще не очень ощутима.
Ведь если с годами мы приближаемся не только к старости с ее слабостью, постоянными недомоганиями, ворчливостью..., но и к особым хроническим болезням возраста, среди которых очень возможна одна, самая нехорошая, названная «РАКом»…, которая страшна не столько потому, что это - очень серьезная болезнь, но еще и потому, что ее лечат… - по инструкции… и лечат - так, что шансов выздороветь, просто нет знаний о Стране-БОЛЕЗНЬ, знания о инструкциях (за которыми врач всегда спрячется, если что не так или что-то не получилось), знания о порядках и нравах, царящих на этажах этого величественного здания названного «Здравоохранение» и выдающего “на гора” здоровье нации, и о ее жителях, и о том КАК ТАМ? и ЧТО ТАМ ПО ЧЕМ? – никак нельзя назвать знаниями ненужными или отягощающими, омрачающими наше светлое настоящее.
В Стране-БОЛЕЗНЬ мало что получается… «НА АВОСЬ».
И кто бы ты - ни был, не лишне бы задать самому себе - вопрос:
«Для кого я - лечусь?»
И ответ на него найти - самому, еще до того, как тебя привяжут к операционному столу и погрузят в наркоз...
Так как потом… обратной дороги уже не будет…
Ведь человек, правящий повозкой, взявшийся вывести нас из Страны-Болезнь, работает не на нас, а на - инструкцию, боится не нас, наших слез упреков, жалоб и скандалов с нашими близкими, а – инструкции. Причем, согласно той же инструкции, везет он нас через Страну-БОЛЕЗНЬ… не по совести, а по - инструкции… и даже везет путем (который, согласно, той же инструкции будет для нас самым трудным и тяжелым), после которого быть здоровым и выздороветь… будет - труднее всего…
Но, что ему - наши трудности.
Он - «человек со стороны»!
Ему - все равно!
Он работе «от - сих, до - сих»!
А дальше, это уже - не его проблемы!

Поэтому, собираясь в непростое путешествие в Страну-БОЛЕЗНЬ, решившись сделать шаг - «в никуда»…, лучше впрячь в повозку, должную вести наше бренное тело, не только - НАДЕЖДУ и ВЕРУ, но и еще одну лошадку - ЗНАНИЕ, какой бы маленькой и неказистой она бы не была…
А, также – ОПЫТ.
Пусть - чужой, пусть - приобретенный другими людьми, людьми, прошедшими через этот страшный конвейер «здоровья», но - ОПЫТ…
Я это - точно знаю.
Я - оттуда.

С четверкой лошадей будет много легче преодолеть все тяготы и ловушки Страны-БОЛЕЗНЬ, особенно если со «знающим человеком» в повозке, присутствие которого очень и очень ощутимо, можно разговаривать… на равных и даже говорить на его языке, а, возможно, и вести с ним диалог!? и даже спорить…
противопоставляя бездушной инструкции…
такие высокие аргументы как человеческое достоинство, право на выбор собственного пути в жизни и даже…
собственного пути к смерти…
В мире, где инструкция - всегда главнее…
слепая ВЕРА, что врач все сделает, так как – надо
и нигде - не ошибется,
как правило,
иногда подводит…
Диалог – это очень много.


PS.
 «Absit invidia verdo»
«Пусть не вызовет неприязнь - сказанное».
Лат. Поговорка.

***


 


Картина шестая.


Ненужные ценности
ненужной победы.

«…По бокам чудовища струились красные потоки
словно ручьи, стекающие с холма. Его, пронизанная болью туша, билась теперь не в воде, а в собственной крови, которая бурлила и пенилась  за сотню саженей позади них. Косые лучи солнца играли на поверхности этого алого озера посреди моря, бросая отсветы на лица матросов и превращая их в краснокожих.
А между тем из китового дыхала снова и снова судорожно выбивались столбы белого пара, и клуб за клубом вырывался дым изо рта у командира вельбота; швырнув острогу, Стабб вытягивал ее, погнутую, за привязанный линь и, выравнив ее немного, двумя - тремя ударами о край борта, еще и еще метал ее в кита.
- Подгребай, подгребай!  - раздался новый приказ, когда ярость изнемогающего кита, казалось истощилась.
- Подгребай ближе! - и вельбот подошел к китовому боку. И тут, перегнувшись далеко за борт, Стабб медленно воткнул в тушу рыбы всю длинную острую пику и стал осторожными толчками загонять ее глубже и глубже, точно нащупывая в теле кита золотые часы, которые чудовище проглотило и которые теперь он боялся разбить прежде чем сумеет вытащить.
Но золотыми часами, которые он выискивал, была - сама сокровенная китовая жизнь.
И вот он достиг ее! и выйдя из оцепенения, чудовище стало с такой силой биться в море собственной крови, подняв вокруг непроницаемую завесу бешено клокочущей пены, что лодка оказалась под угрозой гибели. В тот же миг, подавшись назад, мы с трудом выбрались из этих диких сумерек на свет божий.
Потом неистовство кита улеглось, он снова показался перед вельботами, бока его вздымались и опадали, дыхало судорожно расширялось и сжималось, издавая в агонии хриплые короткие вздохи. Вдруг фонтан густой темно-красной, точно черный винный осадок, крови взметнулся в охваченный ужасам воздух и, падая обратно, кровь заструилась по его неподвижным бокам, стекая в море. Сердце его разорвалось!
- Он мертв мистер Стабб, - сказал Деггу.
- Да, обе трубки мои догорели. И вынув изо рта свою трубку, Стабб развеял над волнами остывший пепел и постоял мгновение, в задумчивости разглядывая огромный труп - дело рук своих…»
Герман Мелвилл.
«"Моби Дик»
***
«…Когда говорят о "смелых" хирургах надо помнить, что храбрость хирурга, рискующего жизнью  больного, существенно отличается от личной храбрости солдата…»
Н. Н. Блохин.
«Деонтология в онкологии»1977
***

Человек - «странно» устроен.
Никто из нас не хочет, чтобы хоть кто-то, не дай БОГ, подумал, что мы такие же как - все.
Каждый, мнит себя - индивидом!
Каждый хочет доказать, что он – это нечто.
Для этого, кто-то покупает – машину…, кто-то стремится в… депутаты…, кто-то надевает - белую рубашку и черный галстук…, кто-то делает на теле - татуировку, кто-то поднимается в поднебесье, кто-то - опускается в подводные глубины, кто-то - создает, кто-то - разрушает…
Однако, всегда наступает в жизни - такой момент, когда… наносное, индивидуальное отступает на задний план и вдруг… над всем этим начинает довлеть темное непонятное чувство собственной ничтожности…
Причем не просто ничтожности, а осознанной.
Основанной на нелепейшем из ощущений, что когда «если все, как у всех – это «хорошо»…, а если «все и не так как у всех – это «плохо!»…
Откуда в нас – это, объяснять даже и не буду пытаться, но, тем не менее, ощущение «стада» когда вокруг все делают то же самое, что и - ты… или вернее, ты делаешь все, так как все - до тебя и как - все, кто рядом с тобой, причем - одновременно, как в армейском строю на «Раз – Два!» – успокаивает, убаюкивает, делает чуть ли не счастливым… И, даже! наполняет тебя - благостью, кротостью, чувством гордости за самого себя, что ты такой - незаметный, маленький… Одним словом, как - все…
На этом основаны - массовые стадионные гипнотические сеансы…
На этом основаны - все религии…
Именно это позволяет полководцам - руководить армиями, посылая полки и дивизии в ад войны…, а горластым агитаторам революции - вести за собой народные массы - переделывать мир, не очень заботясь о том, что из всего этого потом - получится.
Стадное чувство…
Именно оттуда (из этого стадного чувства), страх - перед темнотою, наше понимание - «ДОБРА»… и - «ЗЛА», понимание, что такое - «ХОРОШО»… и что такое - «ПЛОХО»…, страх перед неизвестностью…
Именно оттуда… и страх перед…
- профессией «онкология»…
Именно оттуда…
…слепое доверие к человеку в белом халате,
особенно когда - плохо,
особенно…,
когда
- очень-очень  плохо…

***

«Онкология».
Её - все боятся.
И - врачи…
И - больные.
За этим словом стоит - особая болезнь, которая всегда будет окрашивать нашу жизнь в самые мрачные тона.
Онкология…
Она непохожа на обычную медицину.
И в ней, все - не так…
Это - особая территория в «Стране-Болезнь»…
И здесь, не всегда все похоже на привычную для всех нас медицину… Даже для врача, работа в ней всегда сопряжена с большими нравственными переживаниями и громадными физическими трудностями.
И потому, что – «онкология»!
И потому, что бравурная формулка «Заболел - выздоровел»,
здесь просто
- неприемлема….
И потому, что приходится постоянно взвешивать каждое слово, жест, интонацию…
И… и потому, что иногда становится трудно видеть дело своих рук, осознавая свою беспомощность…
Это – особая закрытая область «Страны-БОЛЕЗНЬ»!
Закрытая - для всех.
От всех на огорожена...
высоким забором молчания.
В народе, эту закрытую, засекреченную территорию называют – «РАК».
В медицине – «хроническая опухолевая болезнь», подразумевая под этим названием болезнь не какого либо органа, а всего организма.
И, прогноз ее…
как правило…
- неблагоприятный.
А вообще, «РАК», это - особый диагноз.
Он - изначально несет в себе: и страх, и боль… и беспомощность перед безжалостным стечением обстоятельств.
А еще…
Этот диагноз, это слово - табу.
Его даже стараются не произносить – в слух. И врачи, и пациенты, говоря между собой о этой страшной болезни, стараются скрыть это страшное слово в иносказательности, витиеватой терминологии, латинизации русских слов.
И тому, есть причины.
В этом коротком слове, составленном всего из трех букв, очень и очень много страданий, и десятки тысяч исковерканных судеб…, и - боль…, и желание смерти, и обреченность… - на жизнь, не имея ни малейшей надежды на выздоровление.
Считается, что об этой болезни лучше вообще ничего знать, ограничившись лишь - полу-правдой, полу-слухами, полу-знаниями.
И не потому, что есть дела – поважнее. Просто этот диагноз - равносилен смертельному приговору, так как еще не научилась медицина - помогать таким больным… как бы она - не пыталась… какие бы лекарства она бы не изобретала…, какие бы комбинации лечения не выдумывала.
Поэтому и в народе, и в медицинской среде - эта болезнь всегда имела особый статус.
И если вдруг! такой диагноз произносится вслух, если вообще есть подозрения, что  болезнь, которой ты болеешь и которую вылечить при всем желании… у врачей, как-то не получается и… и надо ехать в онкологию для консультативного осмотра - ситуация сразу становится очень и очень серьезной.
Онкология…
«Онкология», это - страшно…
Когда за спиной возникает грозный силуэт болезни, от которой еще практически нет - никаких лекарств..., болезни которая сводит на «нет!» все старания врачей и практически не дает ни одного шанса на выздоровление..., когда за спиной возникает грозный силуэт болезни, наделенной самыми нелестными терминами, среди которых «роковая» самый благозвучный... - никто бы не отказался иметь под рукой пусть одну, пусть не самую совершенную, пусть не самую лучшую, но книгу «О БОЛЕЗНИ И ЗДОРОВЬЕ» объясняющую эти понятия и с позиции врача и с позиции больного, рассказывающую о нравах и обычаях Страны-БОЛЕЗНЬ, отвечающую, наряду с описанием основных закономерностей этой страшной болезни, которую в обиходе принято называть РАК, (хотя, по-медицински, более правильнее говорить - «ОПУХОЛЕВАЯ БОЛЕЗНЬ»), на самый главный вопрос – «ЧТО ДЕЛАТЬ?!»
Но, такой книги - нет.
Есть - Библия.
Есть - Большая Медицинская энциклопедия.
Есть - наши несовершенные знания.
Есть - многочисленные советы.
Есть странные «книги» о том - как победить РАК… или как удалось кому-то его победить употребляя водку с подсолнечным маслом, «витурит», бензиновые фракции, болиголов, чистотел, морозник, акулий хрящ...
Есть специальная медицинская библиотека, в которой можно найти большое количество книг по онкологии, как по «общей онкологии»… так и по – « частной онкологии»: раку молочной железы, раку желудка, раку почки, раку мочевого пузыря...
А, практически
ничего нет.
Ничего!!!
Ничего…
А есть…
Есть…
Есть надежда, что врачи все-таки ошиблись и что все не так уж безнадежно и страшно.
А есть, есть - БОЛЕЗНЬ!
А еще есть - пустота, страшная, пугающая…
И еще есть - обнаженное понимание, что ты один и ты сам, в одиночку, экспериментируя на себе и остатках своего здоровья, должен эту пустоту преодолеть, должен постичь непростую азбуку болезни, должен сам для себя решить самый главный вопрос: «Лечиться или не лечиться!?».
И если - «НЕТ!!!», то где найти силы противостоять этой всеобщей истерии, когда вокруг все только и твердят: - «Надо к - врачу!»,
«Нужно - срочно оперироваться!»,
«Что ты себе - думаешь!?»,
«Ты что, умнее - всех?!»,
«Ты что, знаешь больше чем - врачи?»,
«Смотри, потом - поздно будет»…
Ведь есть и такой вариант, что возможно (более правильным будет, именно в этой конкретной ситуапции) вообще ничего - не делать, продолжая упорно жить в выдуманном иллюзорном мирке, делая вид, что ничего страшного - не происходит…
Ну, а если - «ДА»!!!
А если - «ДА», то… у - какого врача…, в - какой больнице?
А если - «ДА», то… соглашаться или не соглашаться чтобы была сказана вся правда какой бы она страшной не была?
И, если - «ДА», то… следует ли соглашаться на операцию, которая, как объясняет и настаивает хирург-онколог «…позволит полностью удалить опухоль» (в онкологии такие операции носят название - «радикальные» и считается, что если такая операция выполнена, то это уже - 100% излечения) или жить с опухолью… найдя с ней некий компромисс. Ведь, ничего лишнего в нас - нет, а болезнь такая, что хочется, очень хочется чтобы ее - не было. Причем, как можно - быстрее. Благо, врачи обещают, что все будет очень просто - «Уснул – проснулся…».
И если – «ДА», то кто даст гарантию после лечения, и в частности, после такой сложной операции, когда РАК будет побежден! Я смогу вернуться к работе, вернуться в… нормальную жизнь, продолжать работать, жить - как это было до лечения?
Ведь, самое сложное, не - болезнь,
а…
необходимость выбора!
И это, не те вопросы, ответить на которые можно вот так - запросто, прочитав всего одну или несколько «умных» книг, в которых будут подсказки на все случаи жизни, поговорив с двумя - тремя знающими людьми!
К сожалению, и врач в такой ситуации, не помощник.
Он - находится на работе.
Он - говорит и делает только то, что нужно.
У него - строгая негласная инструкция, в которой особо оговаривается, что можно говорить больному, а что нет, что можно советовать пациенту, а что стараться не афишировать.
У него есть… строгая негласная инструкция в которой записано, что «…РАК следует лечить именно так и никак - иначе…». В ней же записано (черным по белому), что «…именно операция является главнейшим оружием в битве со ЗЛОМ…». И.и даже то, какую конкретно следует делать - операцию.
И (что очень – важно!!!), очень подробно и доходчиво… как!
А вообще, существует целый раздел медицины, названой врачами – «деонтология», в которой очень четко и очень аргументировано описывается,
что врачу - можно говорить пациенту…,
а что – нельзя.
И это тоже, негласная инструкция, за нарушение которой… очень даже можно получить по шее.
Можно конечно попытаться посоветоваться с теми, кто уже через все это прошел… но больные люди, на чью долю выпала горькая участь на себе ощутить все непрелести этой БОЛЕЗНИ… и после того когда… уже многое понято на себе - не очень охотно говорят о своих переживания, своем собственном опыте, своих страданиях, проблемах.
А, заставить их…
Конечно, можно поговорить с теми, кому пришлось быть невольными свидетелями всего того, что происходило с их близкими в онкологии…, но они стараются эту тему (по возможности), никогда и ни с кем - не обсуждать.
На их плечи легла самая большая тяжесть болезни. Видеть страдания дорого им человека… и не иметь ни малейшей возможности их облегчить. Ведь, никаких курсов, никаких научно-популярных радио- или телепередач, которые бы хоть как-то что объясняли, что-то рассказывали – нет!
Одним словом, очень хочется вверить себя в руки медицины…
и, одновременно,– страшно - это сделать.
В общем, никаких полезных рекомендаций ни от кого ждать не приходится и конкретно, «Что делать?» в подобной ситуации никто толком не знает… и знать не может. Даже врачи, и те бросаются из крайности в - крайность…, если вдруг и им нужно искать ответы на такие вопросы.
Ведь за каждым из этих вопросов сложные раздумья, сомнения, разрушенные иллюзии. И главное, представить себе, что где-то есть такая книга, в которой есть ответы на все эти вопросы… и её можно купить, или заказать в областной библиотеке – просто невозможно!
Такой книги - быть просто не может…
В общем, ситуация такова, что приходится верить, верить слепо, кому более нравится - верить истово, фанатически в то, что человек в белом халате, называющий себя «ОНКОЛОГ» знает что делает, что… он… не ошибется!
Другого - просто не дано!
Хотя – это уже другая сторона проблемы.
Все прекрасно понимают, ЧТО ЭТО ЗА ДИАГНОЗ, что за ним - скрывается.
Более того, все прекрасно осведомлены что медицина наука неточная и в ней никто ничего как правило не знает наперед, и уж тем более - не гарантирует.
В этой путанице вопросов и ответов невольно хочется опереться на нечто большее, чем собственное понимание проблемы, собственное осмысление ценностей. Тем более, что времени на серьезное осмысливание всего происходящего – просто нет.
Эта безысходность, является, по сути, пусковым механизмом к восприятию ценности большинства, как своих собственных и наделению их качеством – истины в последней инстанции. Особенно, на фоне того, что выбирать просто - не из чего.
Проблема имеет только - одно решение…
И, дорога к решению, только - одна…
Быть как - все!
Делать то, что делают - все.
Все - не ошибаются…
И кто бы ты ни был: боец…, воин, прошедший через горячие точки…, бизнесмен, ректор престижного ВУЗа…, президент компании…, домохозяйка…, партийный функционер…, рабочий…, дачник…, безработный…, колхозник… прокурор, даже – врач… и даже - священник, и прочее… в тебе, от этой безысходности, что-то – ломается. Причем, ломается вместе с тем уютным маленьким мирком, в котором - жил и работал, который так долго и бережно - лелеял, который так усердно - строил.
И, вместо собственных ценностей, за которыми - реальный опыт реальной жизни, собственный опыт и своя очень конкретная философия… ты лениво (или по-глупому) начинаешь плыть в общем русле, становясь частью большого и темного знания, основанного на: домыслах, слухах, полу-правде, полу-лжи, полу-знания и предположений. Ну, а потом и вовсе опускаешься до понимания «большой сермяжной правды», имеющей вид достаточно простого и понятного (любому) уравнения:
«РАК – это очень опасно.
И если – РАК, то надо срочно в больницу. И, конечно же, как можно скорее оперироваться.
Если операцию сделали – то все еще не так уж плохо. Есть шанс пожить…
Если разрезали и зашили, ничего не сделав,
то шансов - нет.»

Одним словом, когда речь начинает идти о столь страшном диагнозе, считается общепринятым, что помочь может только операция, если конечно не слишком с ней тянуть и это мнение является мнением большинства, и врачей и не врачей. В различных вариантах его можно услышать от кого угодно, будь то президент страны или… БОМЖ. Но, это мнение большинства, знакомого с проблемой лишь - поверхностно.
А, в - больнице…
А, в больнице это же…уже звучит почти как прямое предупреждение и даже как нечто, даже не требующее обсуждения.
Об это очень убедительно говорит врач, который направляет больного в онкологию.
Об этом, не менее убедительно говорят врачи, принимающие участие в обследовании больного и видящие на экране монитора УЗИ или компьютерного томографа - орган, пораженный опухолью, об этом говорит врач-эндоскопист, после того как специальным инструментом осмотрит желудок, об этом говорит врач-рентгенолог, объясняя по рентгеновскому снимку как опухоль мешает прохождению пищи или пассажу мочи... Об этом говорит лечащий врач, особо подчеркивая, что вот сделали операцию - и все хорошо, а рядом лежал большой, которого тоже взяли на операцию, пытались её - сделать… а уже - поздно!
Поздно!
Но, он сам - виноват.
Тянул.
Тянул…
А еще - профессорские обходы…
А еще - ночные разговоры в палате о главном и не главном…
А еще… в довершении ко всем увещеваниям и аргументам, еще… еще есть - ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО БОЛЕЗНЬ, проявления которой ощущаешь к себе: каждый день, каждый час, каждую минуту.
Если это опухоль пищевода - то это постоянные трудности при прохождении пищи в желудок: боль за грудиной, ощущение дискомфорта при глотании грубой пищи и даже жидкости, тошноты, позывы на рвоту, резкое похудение...
Если это опухоль молочной железы - то она хорошо ощущается при прощупывании железы, в зеркале можно видеть, как над этой опухолью изменяется кожа, можно прощупать в подмышечной области и даже на шее увеличенные безболезненные «шарики» (лимфатические узлы) в которых, как объясняет врач-онколог, уже возможно, есть метастазы рака...
Если это опухоль почки или мочевого пузыря - то в моче может быть примесь крови и даже кровяные сгустки, а при мочеиспускании боль...
Если это опухоль матки или яичников - то эту опухоль можно прощупать непосредственно через переднюю брюшную стенку...
Если это опухоль толстого кишечника или прямой  кишки... то это запоры, примесь крови в кале...
В общем, плохо и так… и - так.
А все и всюду твердят одно и тоже.
Операция,
Операция,
Операция.
Она – спасение!
Она – жизнь!
Она – шанс!
Или она!
или
вообще никакой возможности
выздороветь!
Одним словом – это риск, но это одновременно и шанс - быть здоровым, пусть за большую и очень страшную цену, пусть путем отдавания себя в руки «кровожадным» хирургам, которые удалят часть органа или весь орган или даже часть тела…, но это - шанс.
Это шанс… и одновременно надежда, что отдав – «часть», можно сохранить – «большее», можно сохранить – жизнь! Можно вернуться в - МИР ЗДОРОВЬЯ, забыв  как страшный кошмар), все что было с тобой в сумерках этой страшной Страны-БОЛЕЗНЬ…
Тем более, что все говорят одно и то же:
«Помочь может, только - операция.
Хирург - разрежет, увидит, пощупает
 и… удалит опухоль.
Причем, если это надо, даже с - запасом.
И ему - можно верить, хотя бы уже потому, что верить просто некому. Никто ничего - не обещает, никто - даже не берется за лечение.
Наоборот.
Все только и рекомендуют обратиться к хирургу-онкологу.
Все говорят одно и тоже, постоянно подчеркивая, что если он (хирург-онколог) – поможет и возьмётся делать операцию – удача, ведь если в операции откажут или если… если и операция не поможет,
то тогда уже просто
не поможет - никто.
Одним словом, операция, это - последний шанс.
И, очень глупо… его – упустить...»
Трудно сказать, что из всех уговоров более действенней: убеждения и авторитет врачей…, доверие к мнению большинства…, бесперспективность нахождения правильного выхода из сложной ситуации самостоятельно, без посторонней помощи…, нежелание отличаться от всех (ведь если всем операция помогает, то почему она не должна помочь и мне!?) - но, как бы то ни было на операцию, если она - предлагается, как правило, все соглашаются.
Против мнения большинства, особенно когда ему
нечего противопоставить,
устоять - трудно.

***

Страна-БОЛЕЗНЬ.
Открывая дверь кабинета врача и вежливо спрашивая разрешения войти, мы, сами того не зная…, переступаем «невидимую границу»…
…А когда она, эта дверь за нами закрывается,
мы оказываемся - пленниками… Страны-Болезнь.
Это - особая страна.
Это страна, где правят - болезнь и… медицина.
И мы в ней - уже не мы...
Мы – «больные»!
А это означает, что наше мнение, наши желания, наше «я», остались там, за дверью больницы и уже надо делать не то, что мы хотим, а что от нас требуют. Ведь врач - это особый человек, человек, знающий, как лечить, чем лечить и что лечить, и мы пришли именно к нему, пришли за помощью.
И если мы действительно хотим выздороветь, человеку в белом халате следует - помочь: нужно отвечать на его вопросы, нужно позволять себя осматривать, ощупывать, нужно терпеть болезненные манипуляции, нужно сдавать анализы и даже нужно ехать в другой город, чтобы показаться еще одному врачу, еще одному специалисту.
Ведь мы, в этой Стране-Болезнь, не гости и, уж конечно, не туристы, Мы, ее пленные, и даже... - её рабы.
Нас привела сюда - нужда.
Нас заставила прийти сюда - болезнь.
Болезнь, нас - победила. Она заставила нас жить по своим законам и правилам.
А врач, врач… - единственный, кто может нам помочь как можно скорее покинуть эту неуютную страну. Он один знает и ее - законы, и ее - нравы, и её - обычаи.
А мы…
Мы, как - все…
Мы ему - верим…
Верим, потому что просто некому больше верить…
Мы - что-то читали, что-то - знаем, догадываемся, что медицина возникла не сегодня. Ее возраст - это возраст человечества. Она за это время - многому научилась и уже многое - знает и умеет. В ней - великие имена, и великие открытия (побеждены оспа, чума, малярия, пересаживаются органы, выращиваются дети в пробирках...).
Мы где-то слышали, что сегодняшнему врачу «стоящему на плечах гигантов», опирающемся на все знания, добытые до него, записанные в толстых и тонких медицинских книгах, намного легче и диагностировать болезнь, и лечить ее. Надо только вовремя вспомнить, что и где написано, или спросить более опытного коллегу, что и как делать. И никакой инициативы. Шаг - вправо, шаг - влево от истинного знания… - и возможна ошибка, за которую расплачиваться придется уже больному. И главное, никаких экспериментов. Эксперименты в больницах и операционных - не проводятся. Для этого есть лаборатории, белые мыши, кролики, собаки, обезьяны.
Нам откуда-то известно, что РАК - это очень страшно и очень, очень серьезно. И, операция, это то что – конкретно лечит…, не то, что какая-то там - пилюля, горчичник или микстура.
Но!!!
Нам, живущим в стране ЗДОРОВЬЯ, просто неоткуда знать, что врач, такой же работник как и - мы.
Он - просто-напросто выполняет свои служебные обязанности.
Он такой же, наемный работник как и все - мы.
Работая - «от сих до сих», он продает свои знания и свое умение… за не очень высокое жалованье, которое ему платит работодатель (в нашей стране медицина является государственной собственностью и в роли работодателя выступает страна, выделяющая медикам зарплату из бюджета. Причем, как это не звучит - парадоксально, получает врач жалованье не за то, что делает свою работу - хорошо или старается делать ее - еще лучше, а за время, отработанное фактически (обычная почасовая оплата, за то, что пришел и ушел вовремя). Более того, как у всякого наемного работника, у врача - все строго по инструкции, которая четко оговаривает, что, как и какими лекарствами лечить. И даже, что следует говорить больному, а что нет.
В общем, есть очень жесткая, очень конкретная схема, как следует себя вести, работая врачом, и эта схема вдалбливается, начинающему изучать медицину, студенту с самого первого дня учебы в институте.
О том, что эта инструкция, конечно, никто не говорит.
Но незаметно инструкцией становятся учебники, мнения ведущего специалиста, главврача, документы из министерства, приказа вышестоящих структур, курсы повышения квалификации, устные пожелания зав. отделением и даже добрый совет более старшего и опытного коллеги.
Нарушение инструкции - карается.
Но, в то же время, за инструкцию легко спрятаться.
Если все было сделано правильно, точь-в-точь, как написано в - инструкции, но больной - не выздоровел, (бывает и такое)… это уже - не вина врача. Просто попался не такой больной… Есть такое в медицине – статистика. Это - туда.
Конечно, медицина, как ни одна профессия, требует (от избравших ее), и - мужества, и - доброго сердца, и - сопереживания, и - знаний, и - постоянной учебы, и - самосовершенствования.
В ней, есть место - подвигу.
И этот подвиг врач совершает - ежедневно, входя в палату безнадежного больного, чтобы его приободрить, подходя к операционному столу, где находится больной, доверивший ему и свое тело, и свою жизнь, делая перевязки, находя во время беседы с больным компромисс между полу-ложью и - полу-правдой.
Но, когда это твоя работа и ты делаешь ее 250-300 дней в году и так за годом год, то при стаже в шесть-десять лет, особенно если профессия «узкая» (невропатолог, хирург, окулист, ЛОР-врач) или по какой-то одной болезни, к примеру, врач-онколог – многое из того героического тускнеет.
И кажется, что работа такая же, как у - всех.
Одним словом, работа как - работа!
А после работы, врач, ну ничем не отличим от нас, не врачей. У него - своя семья, У него есть - маленькие дети, престарелые родители. А это - проблемы, заботы. А еще врач тоже – человек. И, он, тоже может (вдруг!) - заболеть. И вполне возможно, что когда мы начинаем говорить, где и что у нас болит, ему тоже - плохо.
У каждого есть своя большая или маленькая болезнь, с которой - живут и с которой - ходят на работу.
Это - реальный, земной образ врача, человека, который нас лечит и спасает от болезни.
А еще есть – «журнально-газетно-экранный вариант», где врач-герой! под обстрелом противника мужественно делает операцию, сдает кровь, усталый выходит из операционной и говорит, вытирая пот со лба:
«Все в - порядке.
Мы сделали - все возможное.
Он будет - жить!»
и т.п.
Нам известен больше –« журнально-газетно-экранный вариант».
Мы на нем - воспитаны.
А еще, каждому в детстве читали сказку о докторе Айболите.
«Добрый доктор Айболит
Он под деревом сидит…»
Поэтому, все - вверх ногами…
Поэтому, все мы считаем врача - главным и единственным человеком, который должен, просто обязан помочь! И, чуть ли - не Богом.
А то, что это – «наша болезнь», и мы ее сами у себя выявили и принесли в кабинет…, а то, что врач, самый последний в списке тех, кто узнал о нашей болезни…, а то, что в диалоге «больной-врач», мы должны быть - главными, и без нас любая медицина – не медицина…, а то, что видят нас как - «набор органов»…
…сейчас для нас не имеет
никакого значения.
У нас - болит.
И, болит - сильно.
Нам нужна - помощь.
Мы пришли сюда эту помощь
- получить.
Даже если это
и - операция…

***

Человек в белом халате?
Кто - он?
Волшебник, который исцеляет от страшной болезни?
Винтик на конвейере здоровья?
Кристальной честности и долга – профессионал, не отходящий от постели больного – сутками…, отдающий больному - свою кровь… или - винтик, у которого на первом месте инструкция, согласно которой он должен уделять внимание болезни, болезни и еще раз болезни! все мысли которого направлены на четкое выполнение своей работы?
Для нас, он - самый, самый...
А он, видя - нас, слушая – нас… думает не о нас, не о том, как мы жили прежде, до болезни, и как будем жить после того, когда лечение будет окончено, а о том, как лучше доказать, где, в каком именно органе заключена причина наших болей, как этот орган лечить, и даже удалять, если возникнет такая необходимость.
Ведь, в Стране-БОЛЕЗНЬ, мы уже не – мы. Мы, это «спор органов за право быть нашим диагнозом».
И такое видение нас, больных, для врача - обыденно.
Он научен видеть вместо нас, только - болезнь!
А мы, мы ему – мешаем.
Особенно когда надо действовать быстро и решительно...
Хирург - рассекает кожу скальпелем над гнойником, и через 2-5 дней мы уже здоровы.
Травматолог - вправляет вывих или накладывает гипсовую повязку, и мы, когда повязка снимется, здоровы.
Врач скорой медицинской помощи - делает укол и боль в области почки уменьшается, а к утру «родится с мочой, маленький камешек», который и был причиной болей.
Гинеколог, делая операцию при внематочной беременности, приведшей к разрыву маточной трубы и вслед за этим внутрибрюшному кровотечению, спасает от смерти молодую женщину, пусть даже ценой удаления у неё - яичника или маточной трубы.
(А это немалая цена: женщина после такой операции не сможет стать - матерью).
Терапевт, рекомендуя те или иные лекарства, помогает быть на «уровне социального здоровья», несмотря на то, что год назад был перенесен инфаркт миокарда и уже возникали мысли о смерти...
Принцип - «уметь видеть «вместо нас» -  больной орган» помогает поставить правильный диагноз, в такой сложной ситуации, когда у нас какие-то неясные боли в животе.
Это всегда сложный симптом для медицины. Причины болей очень многообразны, и даже опытному врачу иногда трудно разобраться, какой из предположительных диагнозов будет верным: острый аппендицит, прободная язва желудка, разрыв кисты яичника, кишечная непроходимость, или брюшной тиф, колит, камень мочеточника.
Диагнозы - различны. И лечение, конечно же, строится в зависимости от того, какова причина болей. В одном случае достаточно приема таблеток, в другом - инфузионная терапия, в третьем - операция, причем срочная. Зная основные правила и закономерности развития болезни, ее причины, ее возможный прогноз, врач-хирург, предвидя будущее развитие событий, имеет право настаивать на операции, как на единственно возможном пути к здоровью.
Медицина начиналась не сегодня и она доказала и самой себе и всем остальным, что принцип видеть нас как поломанную машину в которой надо починить всего одну единственную деталь, которая по каким-то причинам вдруг! стала плохо работать в лечении болезни, причем любой – верен на все 120%.
Причем, именно хирургия доказала что все болезни имеют свою конкретную причину и начинается именно с органа: прободная язва, острый аппендицит, камень мочеточника или общего желчного протока...
Причем, именно хирургия, особая область медицины, где лечат… ножом!!! доказала, убедила человечество, что ей можно и нужно - доверять!
Что операция, это путь к - выздоровлению.
Да - путь сложный!
Путь – страшный.
Но, это шанс, которым можно и нужно воспользоваться, когда очень, очень плохо… и все остальные способы…оказались неэффективными.
Этого она добилась страшной ценой, оставив после себя целые кладбища человеческих судеб, где причиной смерти были - незнания. Но, это было - тогда... А сейчас, врач-хирург, вооруженный знаниями десятков, сотен поколений врачей, всегда знает что делает!!!
Пример с болезнью «аппендицит» - наиболее демонстративен.
В начале двадцатого века от «аппендицита» -  умирали.
Диагноз «гнойный аппендицит», был равносилен - смертельному приговору.
Хотя, уже существовало - радио, появилось - электричество, был изобретен - беспроволочный телеграф, могучие локомотивы мчались по рельсам, а океанские просторы бороздили громадные корабли, самый знаменитый из которых «Титаник». А операция «удаления аппендицита», только-только - разрабатывалась и осваивалась в двух-трех клиниках мира.
Убеленные сединами хирурги со страхом и трепетом брались за скальпель, чтобы осуществить впервые в своей жизни это дерзкое и опасное предприятие - удалить червеобразный отросток.

«Лондон. Город украшен флагами по случаю коронации Эдуарда VII. Шестидесятилетний король ехал в открытой карете в Букенгемский дворец на коронацию, но у него был неважный вид.
Люди, стоящие на улицах Лондона, обратили внимание, что он держится за живот.
Вечером, накануне коронации в Вестминстерском аббатстве, проходила репетиция, стучали молотки рабочих, сколачивающих трибуны, гремел хор. Настоятель сидел в резном кресле, изображая короля, и перед ним низко кланялись епископы, вельможи.
Все было так, как сотни лет назад.
Вдруг вошел нарочный из дворца и вручил настоятелю записку. Прочитав ее, настоятель, привстав на троне, слабым голосом объявил, что ввиду неожиданных событий завтрашняя коронация - отменяется.
На следующий день по всему городу были расклеены объявления, в которых сообщалось, что король Эдуард VII опасно занемог. У него обнаружено воспаление отростка слепой кишки.
Положение было крайне серьезное и консилиум медиков в качестве последнего шанса рекомендовал операцию.
Операцию сделал – 1у3ё13сёдоктор Тревзэ.
Он вскрыл живот, удалил лопнувший червеобразный отросток и очистил брюшную полость от гноя.
Неделю после этого старый король был на грани жизни и смерти, но потом, вопреки ожиданиям - поправился.
Дело, конечно, не в короле.
Ведь болезнь короля ничем не отличается от болезни любого из его подданных.
Дело в том, что после этого случая - «операция удаления отростка»
перестала пугать врачей...
И вскоре, аппендицит был вычеркнут
из списка неизлечимых болезней».

***

А сейчас, каждому из нас, лично известны десятки людей которым был удален аппендикс или выполнена операция на желудке или на желчном пузыре. Все они - прекрасно живут и работают, ничем не отличаясь от тех, кому такая операция не делалась.
И это - особая гарантия, особый, самый, самый веский довод в пользу того, что, если нужна вдруг операция, следует без раздумий на нее соглашаться.
Но…, это - хирургия.
Просто хирургия.
А есть еще и – «онкология».
А «онкология», как профессия… от профессии «хирургия»,
очень и очень - отличается.
Причем - настолько!!!
Но, откуда нам знать, что операция операции рознь.
И что, одно дело – «операция  по удалению аппендикса…» и совсем другое – «операция по удалению молочной железы», в которой диагностирована болезнь «РАК».
Откуда нам, решившимся довериться древнему «стадному» чувству, знать что опасна - не сама опухоль, а ее метастазы в жизненно важные органы, лечить которые медицина еще не умеет...

Больная К., 35 лет, обратилась в Донецкий областной противоопухолевый диспансер 19.04.93.
При осмотре у больной была диагносцирована опухоль в правой молочной железе размером до 3 см. в диаметре и метастаз опухоли в подмышечный лимфатический узел размерами до 1,5 см.
Был выставлен диагноз – «РАК правой молочной железы 2Б стадия, 2 клиническая группа».
Больной было предложено оперативное лечение в комплексе с лучевой терапией. Однако, от предложенной операции - удаления молочной железы вместе с выявленной опухолью - больная категорически отказалась.
Больная вновь обратилась в областной противоопухолевый диспансер через 6 месчяцев (05.10.93) ввиду резкого увеличения опухоли в размерах.
Теперь опухоль в молочной железе имела размеры до 7х 8 см. а узел в подмышечной области до 2,5 см.
Учитывая быстрое увеличение опухоли, хирургам удалось убедить больную в необходимости операции.
После интенсивного курса лучевой терапии 11.10.93 была выполнена радикальная операция - удаление молочной железы в комплексе с регионарными лимфатическими узлами.
Послеоперационный период протекал благополучно, но вдруг(!) на десятые сутки у больной возникли боли в области печени. Они усиливались, был заподозрен острый холецистит (воспаление желчного пузыря).
Исследование печени и желчного пузыря на УЗИ показало, что причиной болей являются множественные метастазы опухоли в печень, расположенные в правой и левой доле размерами от 16 до 23 мм.
Больной в дальнейшем было предложено симптоматическое лечение по месту жительства.
В данном примере, исследование печени до операции позволило бы врачам понять, что она не имеет смысла и никак не повлияет на судьбу больной.
Но работа по схеме, работа по инструкции. где предполагается лечение органа, а не больного, настолько привычна, что увидеть за органом… больного - как-то недосуг.
???

***

И откуда нам знать, что «онкология» - не «хирургия», а больше – «терапия»… и операция в медицинской профессии «онкология», если больной от нее категорически отказывается – в ряде случаев не всегда является такой срочной и такой неотложной, как при «аппендиците»
и даже… может быть - заменена...
химиотерапией и облучением.

Больная Т., 35 лет, поступила 9.07.91 в Донецкий областной противоопухолевый диспансер с диагнозом – «РАК правой молочной железы».
Было установлено, что болеет она около трех лет, ранее самостоятельно в сентябре 1988 обратилась в ВОНЦ (онкологический научный центр в Москве) где ей и был выставлен этот диагноз.
Поскольку от предложенной операции больная категорически отказывалась, ей провели там I и II курс полихимиотерапии с рекомендацией дальнейшею лечения по месту жительства.
После проведения полихимиотерапии опухоль уменьшилась в размерах и больная не считала нужным обращать на нее внимание.
На момент поступления в Донецкий облонкодиспансер, опухоль в правой молочной железе имела размеры до 3х4 см. Лимфатические узлы в подмышечных и надключичных увеличены не были.
Больной было предложено оперативное лечение.
От операции больная вновь отказалась, согласившись лишь на проведение лучевой терапии.
При осмотре больной спустя 7 мес. - опухоль уменьшилась до 2,0х1,5 см.
В дальнейшем больная находилась под динамическим наблюдением
При осмотре больной через 1 год (9.09.92) был диагностирован рост опухоли. Опухоль достигла 5 см. в диаметре, в подмышечной ямке пальпировались лимфатические узлы до 1,5 см.
Последующих 2 года о судьбе больной ничего не было известно, так как больная на прием не являлась.
При осмотре больной 1.09.94 (через 3 года после облучения и 6 лет после проведения химиотерапии) на месте опухоли была диагностирована язва-опухоль до 12х8х13 см, в подмышечной ямке - малоподвижные лимфатические узлы до 3х4 см.
Одновременно с этим, при тщательном обследовании больной по органам и системам (Rо легких, УЗИ печени и внутренних органова, сканирование скелета) - метастазы в другие органы и части тела не выявлены.
Дальнейшая судьба больной неизвестна.
Обращает на себя внимание, что из шести лет, которые больная болеет РАКом молочной железы, лечилась она практически только год, но и этого лечения оказалось достаточно, чтобы замедлить развитие опухолевой болезни и обеспечить больной уровень «социального здоровья».

***

Больной Ш. 1949 г.р. поступил в Донецкий областной противоопухолевый центр 14.09.1997 года с жалобами на затрудненное прохождение пищи по пищеводу, боль за грудиной, общую слабость, резкую потерю в весе.
Со слов больного, вышеуказанные жалобы посвились всего 2 месяца назад.
В Центре больной был обследован: при рентгенографии пищевода была диагностирована опухоль пищевода в средней и нижней трети протяженностью до 8 см., при ФГДС – диагноз подтвержден, причем было выяснено что опухоль почтим на половину перекрывает просвет пищевода.
Патогистологическое исследования кусочка опухоли, взятого при ФГДС ( биопсия) подтвердило, что у больного плоскоклеточный рак пищевода.
Ввиду распространенности опухолевого роста по пищеводу, после консилиума, было вынесено решение, что оперативное лечение в данном случае не показано.
В качестве варианта паллиативного лечения  больному был проведен курс лучевой терапии на опухоль в суммарной лозе 65 грей в два этапа.
2 года о больном ничего не известно.
Но, когда он 4.09. 1999 года, то есть через два года, появился в моем кабинете – никаких особых жалоб у него не было.
ФГДС от 11.09. 1999 года, выполненное в Центре, подтвердило, что эффект от проведенного на «Авось» 100% - опухоль в пищеводе не диагностировалась, а сама слизистая пищевода имела обычный вид.
Больной вновь появился в моем кабинете весной 2002 года и вновь никаких признаков опухолевого роста при рентгенологическом и ФГДС исследовании пищевода, кроме его деформации обнаружено не было.

***

Больной Ч. 1931 г.р., поступил в Донецкий областной противоопухолевый центр 21.о8.2001 года, с жалобами на тошноту и отрыжку воздухом.
Болеет(с его слов), около 2 недель.
При обследовании больного - у него была диагностирована опухоль нижней трети желудка с инфильтративным ростом изъязвлением, которая суживала выходной отдел желудка и препятствовала нормальному прохождению пищи в 12 перстную кишки и далее в кишечник.
Патогистологическое исследование биоптата подтвердило, что у больного аденокарцинома желудка.
Был выставлен диагноз: «Рак желудка Т3НхМх, осложненный декомпенсированным стенозом.»
С больным была проведена беседа и объяснена срочная необходимость выполнения операции на желудке по жизненным показаниям, с конкретным объяснением, что это опухоль и что она уже почти причина голодной смерти так как уже сейчас причина непопадания пищи в кишечник, а если не оперироваться, то когда она станет больше – пища вообще не будет попадать в кишечник со всеми печальным от этого последствиями.
11.08 200 года больной поступил в стационар.
В отделении он был полностью обследован и 28 08.2001, ввиду отсутствия данных за отдаленные метастазы, больному была назначена операция.
28.08.2001во время операции было выяснено, что опухоли расположена на задней стенке желудка, прорастает все анатомические слои желудка, прорастает в забрюшинное пространство и поджелудочную железу. Кроме это, при ревизии брюшинной полости, бы выяснено, что опухолевыми метастазами поражена вся париетальная и висцеральная брюшина, а в малом тазу – жидкость! (асцит раковой этиологии!).
Случай был признан неоперабельным по местному процессу – невозможность мобилизовать желудок и по распространенности процесса по брюшинной полости + асцит.
Был выставлен окончательный диагноз: «РАК желудка с прорастанием в забрюшинное пространство и поджелудочную железу, множественные метастазы в брюшину, асцит. IV клиническая группа»
Было решено выполнить паллиативную операцию, наложить гастроэнтеноанастомоз (обходной) с тем, чтобы пища могла по этому новому соустью попадать в кишечнике, минуя опухоль.
В последущем, больному было проведено 2 курса эндолимфатической  полихимиотерапии и три курса системной (внутривенной) полихимиотерапии, соответственно 05.09 2001, 30.10.2001, 26.11.2001, 24 12.2001 и 21.01 2002 года.
18 02.2002 – после этого паллиативного лечения, больной был полностью обследован.
Жалоб нет. Аппетит сохранен. Вес больного прежний и даже есть тенденция к его увеличению. При объективном осмотре – патологии не выявлено. УЗИ от 18.02.02 – никаких данных за асцит и опухолевое поражение поджелудочной железы и печени нет.
ФГДС – опухоль прежних размеров, гастроэнтероанастомоз – проходим.
Больной был переведен в группу динамического наблюдения с рекомендациями о необходимости повторной явки через 6 месяцев...
???

***

И откуда нам знать, что «онкология», это и «хирургия» - тоже, только более высшей пробы. В ней узаконены самые сложные операции, которые в «просто хирурги» не выполняются, так их последствия зачастую превосходят ту мнимую пользу, которая от них - ожидается.
Но, «хирургия», это - «ХИРУРГИЯ».
Это – медицина людей, которым «повезло» заболеть - обычными болезнями, причем повезло именно потому, что за тем как хирургия лечит этих людей - строго следит Минздрав, жестоко наказывая хирургов за малейшую ошибку, а по поводу смерти на операционном столе или в послеоперационном периоде – просто «отрывает» руки у хирургов, проводя их через все тернии служебного расследования.
В профессии «онкология», все же – наоборот.
Для обывателя, эта информация за семью замками.
Поэтому бытует мнение (в народе) – « Да и за что - ругать? Хотели помочь, сделали все - возможное и невозможное…
Но, сами понимаете – РАК…»

Больной О., 37 лет, поступил в Донецкий областной противоопухолевый диспансер с диагнозом – «РАК желудка с переходом на пищевод».
6.06.91 г. он был взят на операционный стол.
Во время операции было установлено: полное поражение опухолью желудка, опухоль «переходила» на пищевод, вплоть до диафрагмы; множество увеличенных лимфатических узлов в забрюшинном пространстве по ходу аорты и нижней полой вены.
Хирург-онколог, оценив распространение опухолевого процесса, как операбельный случай, выполнил радикальную операцию и полностью удалил желудок, нижнюю и среднюю трети пищевода с лимфатическими узлами.
Проснувшись после наркоза, больной обнаружил на шее остаток пищевода.
Позже ему объяснили, что питаться придется, вливая питательные растворы непосредственно в кишку, которая была выведена на брюшную стенку. На вопрос «почему?» разъяснили, что рак удален полностью, и пока следует потерпеть. Если пить воду, то она будет выливаться из отверстия на шее.
Вторым этапом лечения станет еще одна операция, во время которой восстановится целостность желудочно-кишечного тракта.
Однако в онкологии, как и в хирургии, не всегда все хорошо...
Послеоперационный период был тяжелый: перитонит, кишечная непроходимость, необходимость второй операции (разъединение спаек между петлями кишок в селезеночном углу) и только затем началось медленное выздоровление.
После шести месяцев питания через энтеростому 1.01.92 была проведена первая попытка восстановления целостности желудочно-кишечного тракта, однако она оказалась безуспешной из-за распространенности спаечного процесса в брюшной полости и повреждения кишки во время разъединения спаек.
Вторая попытка, на которой настоял больной, была предпринята 15.12.92 (через 18 месяцев после радикальной операции) и также оказалась безуспешной из-за невозможности разъединил» петли кишечника, превращенные спаечным процессом в единый конгломерат).
Хирургам и больному пришлось смириться с тем, что восстановление целостности кишечника просто невозможно.
Теперь уже рака не было, но был спаечный процесс, ставший причиной непроходимости пищи по кишечнику, и он прогрессировал. 25.03.93 больному была наложена цекостома (выведение слепой кишки на кожу для отхождения каловых масс и газов).
От первой операции до этой последней прошел долгий 21 месяц. По статистике рака это уже хороший результат. Тем более, что при гистологическом изучении опухоли оказалось, что это низкодифференцированная аденокарцинома (наиболее злокачественная опухоль).
Но с другой стороны, - жить 631 день, надеясь, что все перенесенные страдания будут однажды прекращены и все будет хорошо (ведь рак полностью, радикально излечен!), и узнать, что все было напрасно...

***

Больная Л., 48 лет, поступила в Донецкий областной противоопухолевый центр 1.10.2001 г.
Ранее в городе Торез, в обычной местной больнице, обычный хирург выполнил больной обычную операцию – удалил часть молочной железы (в хирургии это называется выполнить секторальную резекцию) по поводу, как он считал, фиброаденомы, под местной анэстезией.
При патогистологическом исследовании препарата – оказалось, что у больной не фиброаденома (доброкачественная опухоль исходящая из фиброзной ткани), а инфильтративный рак молочной железы на фоне фиброзно-кистозной мастопатии.
Врача - поругали…
А больной был выставлен диагноз: « РАК молочной железы после нерадикального лечения» и, учитывая столь страшное нарушение правил абластики (под местной анэстезией оперировать опухоль - считается онкологически безграмотно) на железу и регионарные лимфатические был проведен курс лучевой терапии по радикальной программе.
И так, опухоль удалили в местной больнице, пусть с ошибками, с точки зрения онкологической « науки», но удалили, а на возможные метастазы был проведен курс радикальной (стерилизующей) терапии
Но, тем не менее, ориентируясь на инструкцию и, одновременно, на возможное вознаграждение за «спасение от РАКа!?».
11.10.2001 - больной была выполнена «радикальная мастэктомия».
При патогистологическом исследованием удаленной железы и лимфатических узлов – опухолевых клеток обнаружено не было, а был только пролиферативный фиброаденоматоз и поля (постлучевого) склероза, причем в лимфатических узлах – имело место патологическая картина хронического лимфаденита.
Больной был выставлен диагноз: «Рак  молочной железы 1 А стадия», а также было объяснено, что на этом лечение РАКа, в ее, конкретном случае, завершено!
Но…
Но спустя всего 9 месяцев после выполнения «радикальной мастэктомии» - больная вновь обратилась в Центр, уже с новыми жалобами на отек левой руки и невозможность ею выполнять привычную работу.
При обследовании было диагностировано, что объем левой руки в с\з плеча больше правой на 4 см., что указывала на то, что у данной больной имеет место постмастэктомический отек, являющийся типичным осложнением «радикальной мастэктомии».
В настоящее время больная является инвалидом 3 группы, вследствие победы над РАКом и постмастэктомический отек у нее - прогрессирует, так как никаких методов его лечения у медицины нет.
Возможно, если бы лечение было «остановлено» на этапе лучевого воздействия на железу и лимфатические узлы – БОЛЬНАЯ НЕ БЫЛА БЫ ИНВАЛИДОМ? И МОГЛА БЫ СЧИТАТЬ СЕБЯ НОРМАЛЬНОЙ ЖЕНЩИНОЙ…
???

***

И, откуда нам знать, что «онкология»Ц – лечит не нас, а нашу болезнь, причем лечит так, что после этого лечения, когда РАК полностью побежден,
нам от этого лечения - одни проблемы.

Больная С., 1948 г. р. поступила в Донецкий областной онкологический диспансер 23 апреля 2001 года.
Ранее в 13 февраля 2001 больная была прооперирована в Институте неотложной хирургии (Донецк) по поводу узлового образования в щитовидной железе – была удалена часть правой доли и перешеек.
При патогистологическом исследовании удаленной опухоли было установлено, что у больной на фоне тиреоидита имеется единичный участок аденокарциномы и узловой зоб типа Хошимо.
Согласно общепринятой практике, больной с 27.02 по 3. 04 2001 был проведен послеоперационный курс телегамматерапии на область послеоперационного рубца.
Обычно на этом лечение таких больных в онкологии оканчивается и они наблюдаются у эндокринолога.
Но, по случайности или интуиции врача, после проведения телегамматерапии, больной было выполнено УЗИ остатков щитовидной железы, которое показало, что в железе имеет место узел 15 на 20 мм расположенный в левой доле, а также увеличенные регионарные лимфатические узлы.
Больная была проконсультирована профессором, который решил, что в данном случае «просто хирурги» сработали из рук вон плохо и он, хирург –онколог, должен исправить их ошибку.
25.04.2001 была выполнена новая операция. Была удалена правая доля (остатки) узел в левой доле, удалены паращитовидные железы и паратрахеальные лимфатические узлы с обеих сторон.
Послеоперационный период протекал обычно.
При патогистологическом исследовании удаленных тканей было установлено, что опухолевых комплексов в удаленном материале нет, а есть только участки склероза и хронического воспаления.
При выписке больной был выставлен диагноз:»Заболевание щитовидной железы 1 стадия состояние после комбинированного лечения».
В настоящее время больная глубокий инвалид, так как у нее кроме недостаточности щитовидной железы (гипотиреоз средней тяжести) имеет место и недостаточность паращитовидных желез 3 степени.
В общем, РАК излечен - полностью…
Но, можно ли это назвать -
- «победой»?
И, надо ли этой «победой над РАКом», гордиться врачам-онкологам,
пытавшимся «утереть нос»
просто хирургам?
???

***

И откуда нам знать, что профессия «онкология», зачастую просто подменяет профессию «хирургия», так как (согласно инструкции), все больные у которых диагностирован - «РАК», должны лечиться и оперироваться только и обязательно в онкологии... и врач-хирург-онколог просто-напросто делает то, что может и должен делать - обычный хирург (конечно после соответствующей подготовки и прохождения специальных курсов).

Больной А., 1935 г.р., поступил в Донецкий областной противоопухолевый центр 24.12.2001 г. с диагнозом «Опухоль головки поджелудочной железы, осложненной гипертензией желчных путей и механической желтухой».
При поступлении мело место окрашивание кожи и склер в желтый цвет, расчесы, геморрагические высыпания.
По данным УЗИ у больного имеет место резкое расширение общего желчного протока до 11 мм в диаметре и опухоль головки поджелудочной железы до 4 см в диаметре.
После недолгой, но интенсивной предоперационной подготовки, больной был взят в операционную, где ему была выполнена паллиативная операция в модификации клиники.
В дистальный и проксимальный концы общего желчного протока, который был вовлечен опухолевый конгломерат, после выделения из опухоли, был вставлен кусок силиконового катетера, для того, что бы желчь могла попадать из печени в кишечник, «обходя» опухоль по новому «рукотворному» соустью.
Учитывая степень распространенности опухоли - никого специфического онкологического больному больше не проводилось и он был «благополучно» выписан на симптоматическое лечение по месту жительства.
???

***

И откуда нам знать, что болезнь «РАК», это не болезнь некого органа, а безжалостная «системная хроническая болезнь», развивающаяся по своим злым законам… и никакая операция, даже самая страшная и калечащая не может ничего изменить в судьбе больного… если ему... на роду положена:
и эта - болезнь…,
и эти - страдания…,
и эта - безысходность…

Больная С. 1960 г.р. обратилась в Донецкий областной противоопухолевый центр 13 09. 1999 года по поводу опухоли в подмышечной области справа, ограничение движений в суставе.
Ранее, в 1996 году, у больной имел место ушиб правого плеча.
Из анамнеза: 10. 03. 1999 года в травматологии г. Енакиево больной была удалена опухоль правого плечевого сустава (открытая биопсия).
Спустя 1,5 месяца после этой операции был отмечен рост опухоли в области послеоперационного рубца по поводу чего больная была направлена га консультацию в областную онкологию.
При осмотре больной, диагностировано увеличение правого плеча в верхней трети в объеме и там же опухоль в проекции сустава хрящевой плотности до 18 на 10 и на 8 см, которая охватывает кольцом плечевую кость. Движения в суставе резко ограничены.
При консультации Rо снимков и консультации стекол препаратов – выставлен диагноз – высокодифференцированная хондросаркома с элементами переоссальной остеосаркомы.
В плане комбинированного лечения больной был проведен курс телегамматерапии по радикальной программе на опухоль в суммарной дозе 50 грея.
В дополнение к этому был проведен курс ПХТ в январе 2000 году (платидиам +доксорубицин)
В течение 2001 был отмечен положительный эффект в виде стабилизации процесса, однако уже 6 10 2001 при контрольном осмотре было диагностировано увеличение опухоли в объеме и переход на мягкие ткани боковой поверхности грудной клетки.
На Rо снимках – имелась резко отрицательная динамика в виде увеличения опухолевой массы.
Ситуация о тактике ведения больной была обсуждена на консилиуме, после которого больной была предложена операция в условиях областной травматологии, причем не просто операция, а экзартикуляция  верхней правой конечности в правом плечевом суставе.
25.10.2001 операция была выполнена.
При патогистологическом исследовании опухоли - было установлено что опухоль имеет строение периоссальной остеосаркомы.
Через год 12.11.1001 больная вновь обратилась в Донецкий областной онкоцентр с жалобами на патологическое новообразование в области послеоперационного рубца. имевшего округлую форму и размеры до 2 см в диаметре.
После обследования больной был выставлен диагноз «Рецидив остеосаркомы правого плеча» и были даны больной рекомендации лечиться и наблюдаться у травматологов.
29.03.2002 по поводу продолжения опухолевого роста и перехода опухоли на мягкие ткани лопатки - в областной травматологии больной была выполнена вторая операция, во время которой была удалена правая ключица, правая лопатка в одном блоке с опухолью.
13.06.2002 больная была признана инвалидом 1 группы с рекомендацией постоянного постороннего ухода.
Дописать фазу метастазов.

***


Номер истории 

Вот такая вот – история (вернее – истории болезни).
Вот такая победа над РАКом.
???

***

Парадокс?
Проблема?
Умышленный обман?
Нет...
Все еще более - проще…
Просто…, просто мы… очень много - не знаем о медицине и ее темной стороне...
Да нам и не надо это - знать!
Лучше этого - не знать.
А, с другой стороны, узнать этого нам просто - негде.
Об этом просто - никто не говорит.
Наоборот, все только и твердят:
Операция!
Операция!
Операция!
Операция!
Операция!
Операция!
Операция!
Операция!
Операция!
Операция!
Операция!
Ситуация - объяснима.
О «плохом», о своих проблемах… врачи-онкологи стараются - много не говорить Благо есть – инструкции. А, на наших глазах - пелена незнания.
Единственное, что мы четко усвоили, это святое правило – «верить», «безоговорочно верить врачу - на слово, безропотно отдавая свое тело для лечения… в его руки…»
Мы - так воспитаны.
Мало кто из нас решится спорить с врачом.
Надо операция - так надо!
Врачам - виднее.
Это их работа и они лучше знают, что и как лечить!
Хотя РАК (опухолевая болезнь) имеет свои законы развития в человеческом теле, а «онкология», как – наука и как особый раздел медицины, пока еще не может сказать о себе, что «знает, как и какими способами следует лечить больных от заболевания «РАК»…».
Пробуются - самые различные способы и их комбинации: операцию сочетают с - лучевой терапией, а затем дополняют лечение химиотерапией…, лучевая терапия может предшествовать операции…, иногда лечение начинается с гормонотерапии, на фоне которой проводится и облучение, и операция, и курсы химиотерапии…, делаются попытки внедрить в клиническую практику: иммунотерапию, магнитотерапию, токи высокой частоты, холод, гипертермию и т.д.
Но, врачи-онкологи воспитаны как хирурги и считают себя – «хирургами». И врачи- онкологи… и врачи-хирурги - учились у одних профессоров, по одним учебникам, они работают тем же инструментом. Те операции, которые может делать врач-онколог, с таким же успехом может сделать врач-хирург. И, наоборот.
Но, хирург-онколог, не желая видеть различия между «аппендицитом» и «РАКом», оказывается, тоже представляет нас, вошедших в его кабинет, как набор органов в одном из которых выявлена раковая опухоль. И думает он, осматривая нас, не о нашей жизни, а как лучше и правильнее доказать, что это именно рак, и о том, удастся ли удалить орган, в котором эта опухоль - диагностирована.
И для того, чтобы «удалить», хирург-онколог облучает этот орган до операции, проводит внутриартериальную химиотерапию (введение непосредственно в орган, через его артериальную сеть химиопрепаратов для уменьшения размеров опухоли, снятия воспаления, лимфостаза). А потом (согласно той же инструкции), даже если эффект от такого предварительного лечения 75-100 процентов, все равно делает - операцию, удаляя и орган, и регионарные лимфатические узлы.
Так он - научен.
Такова - официальная доктрина!
И это при всем том, что в «онкологии - никогда не было и не будет РАКа одного органа. «РАК» – это болезнь всего организма! Ведь «хроническая опухолевая болезнь» (так будет правильнее, уже с современной точки знаний об этой болезни принимающей прерогативу в конце нашего XX века) начинается - не в неком одном органе, а в клетке (святая святых всего живого). В том кирпичике, из которого сделаны не только - мы, но все, что нас окружает: трава, деревья, птицы, животные, насекомые.-
Что-то ломается именно - там, внутри этой клетки. И, скальпель хирурга по сравнению с молекулой ДНК – уж слишком грубый и громоздкий инструмент, чтобы что-то пытаться в этой сломанной клетке - исправить. Сюда более подходит - квант энергия из лучевой пушки (лучевая терапия) и молекулы химиопрепарата, которые при определенных условиях и концентрации способны попасть внутрь клетки и заставить ее не размножаться.
Химиотерапия дает всего 50-70 процентов гарантии, что опухолевый рост раковой клетки будет остановлен.
Лучевая терапия - 70-85%
И, они - не панацея!
Но, ведь и операция не избавляет от РАКа!
Операция – это операция.
А «опухолевая болезнь» – это болезнь, вернее - «хроническое заболевание, возникающая из-за некой поломки в нашем иммунитете».
В одних случаях, операция реально способствует продлению жизни.
В других - не останавливает «опухолевую болезнь»…
В-третьих, возможно, даже ее – ускоряла…
Кто знает...
Для онкологических больных такое двойственное существование «онкологии», когда, с одной стороны, она часть «хирургии», где всегда лечили и лечат - орган, а с другой, как отрасль медицины, которая имеет дело с «хронической опухолевой болезнью», где закономерно существует не только опухоль какого-то одного органа, но еще и отдаленные во времени метастазы той же опухоли в жизненно важные органы, от которых и погибает больной человек… - основа его неисчислимых страданий!
Стремление решить проблему РАКа – скальпелем, приводит к тому, что в профессии «онкология» узаконены самые страшные по своей травматичности операции. И это под… под предлогом того, что - «… операция «с запасом», позволяет задержать распространение опухоли по организму (принцип – «обогнать опухолевый рост путем удаления максимально большего объема тканей и органов, где предположительно могут быть опухолевые клетки…» - положен в основу официальной онкологии… и является одной из её основополагающих догм.
И то, что больной после такой операции становится - инвалидом,
уже онкологию - не волнует.
Такова - плата за излечение...
Такова - инструкция.
Таковы правила битвы со ЗЛОМ!!!
Конечно, есть и другие (менее жуткие по своим последствиям) способы, но наученные доверять именно хирургии, мы все равно уповаем на операцию, считая, что лечит только она, и если операция не удалась, - это уже все!
Стереотип доверия к человеку с ножом настолько велик, что когда мы слышим от хирурга-онколога, что он удалил полностью желудок вместе с опухолью + часть печени, селезенку, мы понимаем, что операция была очень сложная, и если она сделана, то это уже априорно означает, что «РАК – излечен!»,
и начинаем радоваться за своего близкого.
Но...

***

Но…
Но… кто знает свое будущее…
Все говорят – «Операция! Операция! Операция».
И все это - на разные лады…
Все говорят – «Надо верить!»
И, стена - рушится.
Больной человек - соглашается на операцию и даже начинает хотеть, чтобы ее сделали как можно - скорее.
Он верит в - операцию.
Он в нее - уверовал.
Он уже все – продумал и  все - решил. Он сказал себе это - «Операция - необходима»!. И, и теперь - ждет ее…, теперь ждет - ее, надеясь на неё как на - абсолютною панацею, видя в ней - единственное спасение от страшной болезни, имя которой - «РАК».
Он в – больнице.
И, если - единственной возможностью прокинуть больницу является «операция», пусть будет - операция…
Пусть!
Авось…
И вообще, не буду думать об этом сегодня…
Все должно быть - хорошо.
Должно
И вот наступает - день операции.
Обход.
Переживание.
Суета…
Операционная, сверкающая чистотой.
Анэстезиолог, медицинские сестры.
Больного раздевают, укладывают на жесткий и неудобный операционный стол, очень похожий на крест, на котором был распят Христос, сходство дополнительно усиливается еще и тем, что к этому столу еще и привязывают, уколы, капельница, какие-то вопросы, долго погружение в странный непонятный сон и...
...и пробуждение
И вот теперь просто нужно, после этого пробуждения, принять себя таким, каким тебя «сделал» хирург-онколог.
Если операция производилась по поводу опухоли пищевода, то пищевод почти полностью удаляется, причем одна его часть выводится на шею слева, а оставшаяся (в нижней его части) ушивается наглухо. Есть через рот, как все нормальные люди - нельзя (жидкость и еда будет выливаться через выведенный участок пищевода прямо на шею). А, для того что бы «поесть», придется вводить пищу непосредственно в особое отверстие в животе, которое называется по-медицински – «гастростома».
Если операция производилась по поводу опухоли желудка, то удаляется полностью желудок, причем иногда вместе с ним удаляется и селезенка и часть толстой кишки. И потом, отсутствие этого органа (органов) проявляет себя тем, что у некоторых больных сразу после первого же глотка пищи возникают мучительные боли в животе, слабость, полуобморочное состояние, повышенная слюнотечивость (слюноистечение).
Если операции производилась по поводу опухоли молочной железы, то железа удаляется полностью, причем с подмышечной и подключичной клетчаткой, где могут быть лимфатические узлы, в которых (очень часто) уже есть метастазы рака. Такой большой объем операции в последующем существенно сказывается на возможность движений рукой в плечевом суставе, а в ряде случаев является причиной отека руки (в медицине это носит название - «лимфостаз»).
Если производилась операция по поводу опухоли мочевого пузыря, то иногда больной просыпаясь, обнаруживает что у него из живота - торчат две полиэтиленовые трубки, через которые выделяется моча и доктор ему объясняет что «…мочевой пузырь пришлось удалить - полностью, а трубки стоят прямо в почках. И, теперь… это так он будет - мочиться…»
Если операция производилась по поводу опухоли прямой кишки, то иногда больной просыпаясь после операции, обнаруживает что у него на животе слева… какое-то отверстие через которое отходят газы и кал (в медицине это называется сформировать «сигмостому»).
Конечно, принять себя именно таким, с такой новой анатомией… когда нужно многому учиться – заново… очень трудно.
Это - большая моральная и физическая травма!
Это очень трудно - вообще!
Но, рядом есть внимательный и очень знающий свою работу доктор, который достаточно доходчиво отвечает на возникающие многочисленные вопросы, постоянно подчеркивая, что – «…по-другому сделать ничего было – нельзя», так как и девиз онкологии, как и решение
ВОТ ТАКОЙ ПРОБЛЕМЫ
В ТАКОМ КОНКТРЕТИНОМ СЛУЧАЕ КАК У - ВАС…
только одно:
«in hostem omnia licete»
«По отношению к врагу, дозволено – все».
Лат поговорка.

А раковая опухоль, это - враг.

Таковы правила в онкологии: нужно всегда делать операцию с – «запасом»,
 иначе операция - бессмысленна.

Такова - инструкция:

«…Для осуществления радикальной хирургической операции часто приходится удалять не только саму опухоль, но и весь орган, если это анатомически и физиологически допустимо. Удаление опухоли должно сопровождаться широкой резекцией окружающих тканей. Риск распространения опухоли по лимфатическим путям очень часто вынуждает хирурга планово удалять лимфатические узлы для контрольного микроскопического исследования, даже если они кажутся здоровыми.
Самая удовлетворительная с теоретической точки зрения резекция одним блоком при одних опухолях производится относительно легко, при других труднее, невозможна или ограничена по объективным причинам.
Противопоказания к радикальным хирургическим операциям становятся все более редкими:
Успехи анестезиологии и реаниматологии помогли преодолеть трудности, связанные с нарушением общего состояния или преклонным возрастом больных. Единственными твердыми противопоказа¬ниями остаются выявленные отдаленные метастазы и иногда такое местное распространение опухоли, когда ее полное удаление невозможно».
Калечащие операции оправданы лишь в тех случаях, когда они значительно повышают шансы на выживание больного по сравнению с более консервативными методами лечения, что бывает далеко не всегда…»

В общем, все сводится к одному - операция закончена, примите то, что от вас – осталось… как нечто закономерное. И. вам, было бы неплохо подумать о той степени благодарности, которую справедливо заслуживает добрый и внимательный доктор… за свои - умелые руки, за свой - опыт, за свои – знания.
И, конечно же, за то, что он сумел выполнить
эту сложную операцию,
невзирая ни на что.

***

Итак, «РАК» - побежден!
Битва со ЗЛОМ
 - завершена!
Слава медицине!
Но, победа, досталась такой ценой, что после победы над РАКом очень трудно ощущать себя - здоровым.
Во-первых, трудно принять себя вот таким, каким тебя «сделали» умелые руки хирурга-онколога…
Во-вторых, сразу после снятия швов и заживления послеоперационной раны - лечение, как оказывается - не оканчивается. Как объясняет хирург, делавший операцию, очень необходимо еще пройти специальной курс лучевой терапии для закрепления - её успеха, А, затем, после лучевой терапии  + еще 3-6 курсов химиотерапии. Если этого не сделать, то может быть что-то «плохое». Что «плохое» - не уточняется. Хотя и врач и поднаторевший в своей болезни больной (есть такое понятие – «поднаторевший в своей болезни больной» так как общение больных между собой это естественное состояние и норма поведения людей, невольно создающих свой временный коллектив в больничной палате), знают о чем -идет речь. Поэтому никто, как правило, от всего этого предложенного - не отказывается. Всё-таки - РАК!
В-третьих, врач это - врач, а больной - это больной! И, никогда здоровому человеку, (даже если он и – врач), не понять… как страдает пациент, когда еда и жидкости - вводятся ему непосредственно в желудок специальным шприцем из-за того что удален пищевод…, когда необходимо постоянно следить за тем как наполняется бутылочка, подвешенная к поясу, куда собирается моча, стекающая по катетерам из-за того что по проводу опухоли полностью был удален мочевой пузырь…, когда возникают проблемы в семье из-за того, что вместо молочной железы у женщины грубый и безобразный рубец…, когда тебе все готовят отдельно и еще после того как ты поел, посуду дополнительно обрабатывают кипятком, боясь заразиться РАКом, хотя общеизвестно, что «РАК» - болезнь незаразная...
Такова цена победы над «РАКом».
И ОНА, ВОЗМОЖНО, ЕЩЕ ВПОЛНЕ ПРИЕМЛИМА ПОКА ТЫ НАХОДИШЬСЯ В БОЛЬНИЦЕ И ВОКРУГ ТЕБЯ ТАКИЕ ЖЕ ЛЮДИ, КОТОРЫХ ТОЖЕ - ОДНА МОЛОЧНАЯ ЖЕЛЕЗА, ТАКИЕ ПРОБЛЕМЫ С СОБИРАНИЕМ МОЧИ В БУТЫЛОЧКУ НА ПОЯСЕ, ТАКЖЕ ВВОДИТСЯ ПИЩА ЧЕРЕЗ ГАСТРОСТОМУ...
Но…
Но, все меняется, когда больница – заканчивается
и проходится жить среди
здоровых людей.
К сожалению, после таких больших и разгромных по своим последствиям операций которые именно в онкологии являются – нормой, быть как все - просто невозможно, а уж тем более невозможно скрыть то что тебя лечили именно в онкологии… и именно от РАКа…
Об этом знают - домашние, на глазах которых происходили все эти страшные события.
Об этом знают - друзья и сослуживцы по работе, навещавшие тебя, больного, в больнице.
О ней известно - соседям.
На работе, даже если руководство и не очень препятствует, такому человеку после выписки из больницы - трудно. И он, вольно или невольно, выбирает для себя - сидение дома, хотя и домашние, и он сам, и на работе - прекрасно понимают, что лучше всего было бы ему в родном коллективе, так как это нормальная здоровая среда, где от болезни - можно отвлечься.
Дома - после первых 2-3 недель повышенной внимательности, для вот такого человека с новой анатомией, начинается… ну почти «нормальная жизнь». А, так как в наших маленьких квартирах быть больным просто - нельзя (места нету!!! где - болеть!), то слово «нормальная», лучше всего взять в кавычки, особенно когда начинаешь ощущать себя обузой и не таким как - все: особые кастрюльки, свои баночки, свой набор лекарств, необходимость перевязок…
И главное, после выписки из больницы, ко всему этому - большому, присоединяется еще и то, что необходимо оформлять группу инвалидности, а также выбирать между – пенсией, которую дали при выходе на пенсию и пособием по болезни, величина которой едва превышает - 55 гривен.
И еще!
Оказывается, то, что приемлемо там, в «Стране-БОЛЕЗНЬ»… абсолютно не приемлемо здесь, среди - здоровых.
Здесь здоровым, считается каждый: кто может свои болезни – скрыть…, кто может выглядеть… как – все…, кто может делать все то, что делают все нормальные люди вокруг тебя: пить, есть, работать, заниматься спортом, танцевать, любить...
В общем, здоровый, это тот… кто ничем не выделяться и не отличаться от большинства!
Когда эта очевидная истина начинает, наконец, доходить до сознания больного человека, вернувшегося в мир ЗДОРОВЫХ – ценности Страны-БОЛЕЗНЬ, в истинности которых тебя убеждали врачи, соседи по палате и даже ты сам… начинают блекнуть, теряя свою глупую привлекательность.
Такая ситуация абсолютно непохожа на привычное - «БОЛЕЛ-ВЫЗДОРОВЕЛ»! И это - первое отличие профессии «Онкология» от всех остальных областей хирургии.
В ней есть - только победа врача над болезнью.
Для больного же, и сама эта – «победа»… и этот - диагноз, начало большого и сложного понимания качества своей жизни имеющей место быть после этого лечения, причем жизни не в больнице, где ты похож на всех, кто в ней находится, а в мире здоровых, в мире, который создан - для здоровых.
В мире, в котором «больных» - просто не любят.
Однако, существует еще одно отличие, о котором больной, познав на себе первое, пройдя через «радикальные операции», «радикальные облучения» и «радикальные курсы химиотерапии» - опять же узнает на самом себе!
И это второе отличие онкологии от всей медицины – наиболее безнравственно!
Называется оно - «возвращение болезни».
В онкологии это принято называть – «рецидив опухоли»  и «метастазы опухоли».
И, на фоне этого закономерного для всех «хронических болезней» - возврата «опухолевой болезни»… - «победа» над РАКом на первом ее этапе, теряет свою привлекательность.
Хотя, наверное, следует высказаться менее деонтологично
и решительнее:
«От нее начинает
- дурно пахнуть!!!»
Но!
Но конвейер должен и будет работать - при любых обстоятельствах.
«Битва со ЗЛОМ» не должна прекращаться ни на минуту…
невзирая на сомнительные ценности
сомнительных побед…
Такова – инструкция.
И, она всегда: выше - логики,
выше - сочувствия и гуманности,
выше… человека
и его переживаний...

***


 



Картина седьмая.

Pia fraus
и…
закономерности «хронической опухолевой болезни»,
о которых больной человек
узнает
на самом себе.

«…характер предсказания при рецидивах влияют темпы их роста: наступление новых рецидивов через краткие сроки (недели, месяцы) после широкого удаления  предыдущих, дает основание к худшему прогнозу, ем годичные или многогодичные промежутки кажущегося здоровья; однако не только пятилетние, но и двадцатилетние свободные промежутки после удаления опухоли не дают полной уверенности в окончательном излечении больного…»
Н. Н. Петров.
«Руководство по общей онкологии» 1958.
***
« -Если и попадешь домой - то ненадолго, и опять сюда.
Рак людей любит, кого рак клешней схватит - уж до смерти…»
А. Солженицин.
«Раковый корпус» 1961
***

О той или иной науке принято говорить, что она становится – «истинной наукой» только тогда, когда в ней начинает присутствовать – математика. И, многие факты, полученные ею, известные ей, многие ее теории и положения… можно описать простыми (или сложными) математическими формулами, которые позволяют (зная, как обстоит дело на определенный момент) - предсказывать и даже - точно доказать! что произойдет с интересующими нам параметрами через - час, сутки, неделю, месяц, год.
К сожалению, медицина, как бы она не пыталась быть наукой… - всегда будет ремеслом, ремеслом с большой буквы, которое на поток ставить - просто нельзя.
Нет - одинаковых людей.
Даже близнецы, и те не похожи - друг на друга.
А если, речь идет о людях, в которых живет - болезнь!?
Они всегда - непохожи.
Один - пессимист, другой - оптимист, третий - стоик...
Но, есть одинаковые болезни, которые протекают одинаково практически у всех: у врача, у ученого, у бизнесмена, у домохозяйки, у руководителя большой страны, причем одинаковые именно потому, что все они протекают длительно (как правило, это даже не годы, а десятки лет.)
Эту группу болезней принято назвать хронические болезни (chronos  «хронос» греч - время ), специально подчеркивая тот факт, что это болезни не одного дня, и даже не одного года. Они тянутся через всю жизнь… и оканчиваясь только тогда, когда, человек - умирает.
Именно такой болезнью является – «РАК».
Это знает врач-онколог, видящий многое и многое знающий, уже давно убедивший себя, что правильнее говорить не «РАК».
«РАК» («cancer», если по латыни) - это группа опухолей возникающие их элементов покровного эпителия).
В медицине (онкологии) принято говорить «cancer», прибавляя к нему латинское (а сейчас, даже и русское\российское название органа («cancer» желудка, «cancer» прямой кишки, «cancer» молочной железы...), а сейчас модно и правильнее - «опухолевая болезнь» («опухолевая болезнь желудка», «опухолевая болезнь прямой кишки», «опухолевая болезнь молочной железы»,
Этого не знает больной, позволивший уговорить себя сделать операцию и живущий, после этой сложной победы над РАКом, очень непохожей на нормальную жизнь трудной жизнью, в которой все перевернуто с ног на голову и в которой столько проблем...
Ему было сказано – «РАК – побежден!», «Лечение - окончено!».
И он, радуясь, что хоть как, хоть такой ценой - выбрался из этой страшной Страны-БОЛЕЗНЬ, тут же старается… все - забыть!
Старается - жить!
Жизнь, еще никто не отменял!
И, откуда больному человеку - знать, что есть в медицине… «ложь во благо больного» и поэтому от него умышленно скрыли, что все болезни можно разделить на такие, которые длятся очень малое время - дни, недели… и потом, о них забывают… и на такие – «…которые, один раз, проявив себя, уже никуда не уходят…», и «хроническая опухолевая болезнь» (или «РАК»), если видеть ее именно в таком ракурсе, то она - принципиально ничем существенно не отличается от того, как протекают все остальные хронические болезни: ишемическая болезнь сердца, проявляющая себя болями в области сердца и инфарктом миокарда, «желчно-каменная болезнь» - проявляющая себя болями в области печени, мочекаменная болезнь, проявляющая себя болями в области почки и наличием в моче песка или мелких камешков, а также: сахарный диабет, остеохондроз, системная красная волчанка, атеросклероз, псориаз, проказа, туберкулез...
Для всех этих болезней очень характерны именно чередование светлых промежутков - их принять называть «периодами ремиссии» и периоды обострения - их принято называть «периодами обострения» болезни.
Эту группу болезней традиционно лечат
терапевты.
И, у них - получается.
И только тогда, когда нужны решительные действия: удаление камня из общего желчного протока, ставшего причиной желтухи или удаление камня мочеточника, мешающего оттоку мочи - приглашается хирург, так как без его вмешательства выздоровление практически невозможно (камень таблетками не удалишь).
Онкология, как ее не называй, все же больше хирургия, чем - терапия… и это очень отличает ее от всех остальных хирургических медицинских дисциплин. Хотя она, в силу традиции, засилья инструкций и прочего… пытается бороться с «опухолевой болезнью», являющейся болезнью всего организма, а не отдельного органа - размахивая остро отточенным скальпелем… бездумно удаляя, удаляя, удаляя… Причем, удаляя, она упорно делает вид, что ей неизвестно о том, что – «нет и никогда не было «РАКа» одного какого то органа, а есть и всегда будет болезнь всего организма», причем, болезнь хроническая, проявляющая себя «периодами условного здоровья» и «периодами рецидивов» («периодами возврата болезни»).
Одним словом, вначале хирург-онколог - удаляет, причем удаляет – много. И, орган, в котором обнаружена опухоль и даже ткани, расположенные рядом, при подозрении, что в них так же могут быть элементы опухоли. И, только потом он - приглашает врача–химиотерапевта и врача-радиолога, предлагая им «долечить» больного после его «спасительной» операции, обосновывая это тем, что только при таком «комплексном» подходе к лечения РАКа можно добиться того, чтобы эффект от выполненной им операции был - максимальным.
!!!
Этот парадокс, главная проблема онкологии, так как лечится «опухолевая болезнь» онкологами-хирургами, а не онкологами-терапевтами: врачом радиологом и врачом химиотерапевтом.
Хотя, нужно было бы - наоборот.
Все эти трое - знают, все трое - прекрасно информированы, что «…операция – не лечит, даже если она очень обширная и очень-очень травматичная»… и по своей сути… и по объему удаленных органов, даже если она делается в тот временной промежуток «опухолевой болезни»! когда опухоль – это еще только «РАК какого-то одного» органа (желудка, легкого, молочной железы) и еще нет никаких общих проявлений «РАКа», как хронической болезни.
Более того, и онкологи-хирурги и онкологи-терапевты - прекрасно осведомлены, что имеют дело с настоящей системной болезнью, которую следует называть не «РАК», а «хроническая опухолевая болезнь». И нет никакой заслуги хирургов-онкологов в том, что больные, которых они лечат столь варварским для организма «хирургическим методом» живут после операции 3, 5 и даже - 10 лет. В этом заслуга врача радиолога, врача-химиотерапевта… и, как ни странно, в большей степени, самого больного заболевшего человека, заслуга именно этого конкретного человека, который, несмотря на такое лечение!!! и такую болезнь + даже химиотерапию и облучение – нашел в себе силы прожить столько, что даже врачи… и те - дивится.
Ведь никакая операция, даже самая радикальная или самая сверхрадикальная - не гарантирует 100% излечения от РАКа.
Это знает – хирург-онколог, который удалял опухоль, причем не просто опухоль, а опухоль вместе с органом, согласно традиционному для онкологии тезису «МАЛЕНЬКАЯ ОПУХОЛЬ - БОЛЬШАЯ ОПЕРАЦИЯ».
Этого не знает больной человек, который просто вынужден идти на поводу у знаний врача, веря, что он болен такой болезнью, что именно операция может помочь ему - выздороветь, поможет ему быть - здоровым.
И это при том, что, даже если опухоль уже диагностирована (это заслуга современной диагностической аппаратуры, позволяющей видеть «Как» и «Что» в человеке сломалось, еще до того, как он сам это - почувствовал), он, этот человек… «больным» себя - не чувствует!
Поэтому, по большому счету, каждый из нас и здоров… и болен одновременно!
И если ничего не болит, это не означает, что ты здоров. И уж, тем более, что ты не болен РАКом. Опухоль - такова её особенность, как правило, на ранних стадиях не проявляет себя – ничем. Более того! она даже не – болит. Имея тенденцию развиваться практически бессимптомно, неощутимо для больного. И поэтому, даже если все прекрасно там внутри, все работает «как часы», приходится верить данным аппаратных исследований и словам врачей. Причем, верить именно на слово, что ты - болен…, что твоя болезнь – «РАК», и уж конечно, верить! что – «спасти, в такой сложной ситуации, может только… только – операция. Причем, сейчас и немедленно…»
Такова инструкция…
Таковы правила лечения… основанные на
«благочестивом обмане».
Pia fraus.
«Благочестивый обман».
Латинская поговорка.

«Больному», в его же интересах и в интересах щажения  его ранимой психики… никто не имеет право говорить, что «…операция от РАКа - не излечивает…» и что «…операция, в которую он так верит и на которую с таким трудом он дал согласие, это только - часть лечения…».
Что после снятия швов, лечащий врач будет, в его же (этого больного) интересах… настаивать на проведении лучевой терапии… на область послеоперационного рубца и проведения не менее трех или даже шести, десяти курсов химиотерапии, якобы - для закрепления эффекта операции и отодвигании на более долгий срок проявления возможных метастазов.
Больному, в его интересах и в интересах щажения его ранимой психики никто не говорит, что… что «…РАК - это хроническая болезнь растянутая во времени, причем со своим очень наперед известным концом и достаточно четко очерченными стадиями…»
Таковы правила современной медицины.
Таковы правила и основы сегодняшней онкологии.
Такова - оборотная сторона самого благороднейшего из девизов медицины
«НЕ ВРЕДИ!!!»
Pia fraus.
«Благочестивый обман».
Латинская поговорка.

Есть в медицине такое правило
 - «Ложь во благо».
Ложь - спасительная…
Ложь – многое объясняющая
и, одновременно,
не объясняющая - ничего…
Никто из врачей  не знает… и знать не может… кто из больных, кототых он лечил от «хронической опухолевой болезни» попадет в число - 30%, которые умирают в течение года после выполнения операции…, кто в число - 25%..., кому повезет прожить три года после операции…, кто в число - 15%, кому жить - 5 лет и более… и уж тем более в 1% которые живут - 10, 15 и даже 20 лет после лечения.
Есть в медицине такое правило
 – «Ложь во благо».
Ложь…
…и страшные закономерности опухолевой болезни, о которой больной узнает на самом себе, когда…, когда проходит время, «мнимого здоровья» отпущенное БОГом и судьбой… и опухолевая болезнь начинает проявлять себя клинически диагностируемыми манифестными метастазами…
Неизвестная онкология…
становится - известной…
Причем, только одному конкретному человеку, для которого наступает - «час истины», наступает – «час прозрения»… и час «большой человеческой трагедии».

Вот тут видимо, нужен - некий наглядный пример.
Попробую пример
из школьного курса биологии.
Представьте себе, что есть наука.
Там – ученые, профессора, академики…
и прочая нечисть.
Одни ученые изучают гусеницу (гусениц) и утверждают, что это отдельный биологический вид. Проводятся смелые эксперименты, защищаются кандидатские и докторские диссертации, проводятся симпозиумы и конгрессы, пишутся монографии и учебники… Жизнь – кипит.
Другие - посвятили всё свое внимание - изучению куколок. Проводятся смелые эксперименты, защищаются кандидатские и докторские диссертации, проводятся симпозиумы и конгрессы, пишутся монографии и учебники… Жизнь – бурлит.
Третьи, изучают - бабочек (жуков, кузнечиков, богомолов…). Проводятся смелые эксперименты, защищаются кандидатские и докторские диссертации, проводятся симпозиумы и конгрессы, пишутся монографии и учебники… Жизнь – кипит, бурлит и удалась.
Все эти три группы ученых яростно между собой спорят, утверждая что: «гусеница» – это отдельный биологический вид…, что «куколка» - это отдельный биологический вид…, что «бабочка» (жуки, кузнечики, богомолы…) - это отдельный биологический вид.
Как ни странно, эти три группы ученых знают, что они - лгут.
Истина – иная!
Но!
Но, уже написаны и защищены кандидатские и докторские диссертации, проводятся симпозиумы и конгрессы, написаны монографии и учебники…Бабла – рекой. Машины, квартиры… Почет, Уважение…
И…
И вот…, некий мальчик, ничего е зная об этой хрени в научном мире энтомологов, наблюдая как бабочка как она откладывает на листик - кучку своих яиц, решается на…
Он - срывает это растение и уносит его – домой. Кладет его в банку и завязывает над ней – марлю.
И, о - чудо!
Из отложенных бабочкою маленьких яичек, в банке появляются - маленькие гусеницы.
Потом, когда мальчик упрямо у кормит своих гусениц в банке свежими зелеными листьями, те кто из них вырос и выжил, превращаются в - куколок.
Проходит некоторое время (обычно – зима) и в банке вдруг летает - прекрасная бабочка, какая же, которую мальчик видел прошлым летом, когда начинал свой незамысловатый  эксперимент.
И даже, (что очень важно для моего рассказа о…) мальчик видит сам, как из куколки, ломая жесткий саркофаг, на свет появляется – нечто!
То, что через - час, превращается (на его глазах и к его изумлению…)
в - прекрасную бабочку.
В школе, об этом - говорить нельзя.
Так как в книге – написано другое.
Учитель, крутит пальцем у виска и убеждает его что он и академик Пупкин – это две несравнимые величины…
Он – недоразумение…
А вот - академик…
!!!
На этом, сказку о биологии, можно было – завершить, так как именно так обстоят дела в онкологи… и этот мальчик – я. Я - который доказывает открывшуюся ему истину, что нет «РАКа одного органа» а есть - «хроническая опухолевая болезнь».
Но…
Но, это моя сказка.
И, оканчиваться она будет - так.
А потом, потом этот мальчик – вырос и стал работать на ферме, где выращивают шелкопрядов. И уже, работая там, он еще раз убедился, что есть ученые (сотрудники кафедр, кандидаты биологических наук, профессора, академики), которые просто пидят ни о чем и отрицают очевидное, ради того, чтобы в кармане было бабла по-больше… и есть вот такие фермы по выращиванию куколок щелкопрядов, где работает – он. И, оказывается, тогда был всё-таки прав - он, а не школьный учитель биологи и учебник.
Но, его тогда - унизили и уничижили, перемножив его первый личный опыт и его первое научное знание об окружающем его мире на - «нуль», превратив его сообщение о превращении бабочки: вначале в - яички, потом в – гусеницу, потом в - куколку и вновь в прекрасную бабочку… (что это, типа, один биологический вид) – в полное гамно… противопоставив – ему… школьный учебник биологии.
А теперь, об этом (о этой несправедливости) и говорить не стоит…
Да и кому это он - расскажет.
Он – просто работник шелкопрядной фермы, который подносит гусеницам шелкопряда охапки срезанных веток шелковицы…

***

...Когда в кабинете появляется такой больной и у него, при очень тщательном обследовании, выявляются метастазы в кости таза и позвоночник, в печень, головной мозг, легкие, внутрикожные метастазы в послеоперационный рубец и т.д., то это уже - драма, драма профессии, драма доверия к медицине и доверия к онкологии, в первую очередь.
Но, не для хирургов-онкологов.
Они готовы и к - этому.
Благо, профессионалы.
И они, как профессионалы, с тем же жаром и напором убеждения, с каким они убеждали больного ранее - о целесообразности выполнения операции, причем не просто операции, а операции с запасом, они начинают убеждать больного и родственников том, что из-за слабости, анемии, истощения и т.д. - лечить его в условиях онкологии – нецелесообразно.
Лучше ему - побыть дома, окрепнуть, поздороветь...
У них - четкая инструкция, согласно которой (для уменьшения смертности от рака в диспансере), следует просто-напросто отправлять таких больных - умирать дома, вручая  дальнейшую судьбу этого больного заболевшего человека, прошедшего через все тяготы и ловушки Страны-БОЛЕЗНЬ… в руки…
…участкового терапевта,
рекомендуя проведение симптоматической терапии на дому, так как именно они терапевты (такова их профессия) лечили и лечат таких особых больных, помочь которым онкология уже не может.
Есть в медицине такое правил
 – «ложь во благо».
Зачем расстраивать больного человека…
раньше времени?
Это и есть «врачебная тайна».
Это мы (врачи-онкологи) знаем примерный ход событий, это мы (врачи-онкологи) знаем, что «РАК» - это болезнь хроническая и в ней всегда есть и будет «фаза отдаленных метастазов» лечить которые просто бесполезно…
Больным, знать об этом… излишне…
Так надо.
Таковы правила Страны-БОЛЕЗНЬ!
Таковы правила игры… в конце которой, всегда звучит страшная по своей прозрачности фраза:
К сожалению, здесь медицина - бессильна.
Мы - онкологи исчерпали все.
Единственное что вам остается – это ехать домой, а там терапевт, он за вами присмотрит. Если будет болеть сердце  – даст сердечные, если будет проблемы с печенью - покапает глюкозку, в общем он - знает.
Ну, а чтобы умирать было легче… вот справка о том, чтобы вам делали – наркотики на дому.
Это - снимет боль..., притупит остроту проблемы...
(Но это уже для близких!
Больному этого говорить - не стоит)

***

Ложь во «благо»…

«...хочется сказать... о том, как должна вестись пропаганда знаний о раке с позиции медицинской деонтологии.
В любом выступлении для населения, будь то брошюра, научно-популярная лекция или выступление по телевизору, а так же научно-популярном фильмы о раке надо прежде всего правдиво излагать сведения о болезни, о ее опасностях, высокой смертности, подчеркивать, что еще не все изучено в вопросах этиологии и патогенеза опухолей и т.д.
Не следует преуменьшать значение проблемы или преувеличивать успехи в ее решении.
Это вызовет только недоверие.
С другой стороны, всякое выступление перед населением должно содержать сведения об излечимости опухолей, особенно на ранних стадиях, и пропагандировать необходимость обращения к врачу при самых минимальных симптомах, которые могут быть проявлением опухолевого процесса.
Надо популяризировать периодические профилактические осмотры, фиксировать внимание на ранних признаках болезни, а также вести борьбу против факторов, содействующих возникновению некоторых опухолей, как, например, курение, аборты и т.д.
Научно-медицинская пропаганда знаний по онкологии должна включать сведения об изучении сущности и причин опухолей, эпидемиологии рака, о современных методах диагностики и лечении рака...»

И - все.

И, никакой информации о хроническом течении «опухолевой болезни», о рецидивах, метастазах?
Причем это не просто цитата.
Это, почти приказ для всех онкологов, так как эти слова принадлежат Н. Н. Блохину - директору ВОНЦ (Всесоюзного онкологического  научного центра, построенного в столице нашей Родины - Москве на деньги, собранные с одного Всесоюзного субботника) и написаны они в 1977 году, то есть тогда, когда был - СССР и! и еще был - порядок.
И, то что говорилось из Москвы - не обсуждалось.
Это было руководство к действию.

Именно отсюда «ноги растут» невозможности для больного человека
знать даже часть правды о «РАКе».

Именно отсюда, главный девиз
 – «Вы только к нам придите - пораньше
И мы, мы… вас - вылечим!
Обязательно - вылечим.».

Именно отсюда у народа полное незнание и страх перед роковой болезнью!
Именно отсюда, практически полное умалчивание о том, что «РАК» этот не болезнь одного органа, а болезнь всего организма и она («хроническая опухолевая болезнь») протекает всегда в две фазы:
первая фаза - когда опухоль диагностируется первоначально в одном органе  и ее с особым пристрастием стараются удалить из организма, не очень-то заботясь, как это организм потом будет - жить;
вторая фаза - когда в жизненно важных органах начинают клинически проявлять себя - метастазы опухоли, причем в самое разное время: от недель до - десятков лет, которые онкологи лечить не могут, не умеют, не хотят (дорого, хлопотно, неблагодарно и очень рискованно), сбрасывая таких больных людей на терапевтов, благо им деваться - некуда, на то он и – «участковый терапевт»!
Ведь, отдаленные метастазы в жизненно важные органы - это практически смертный приговор. А для онкологов, статистика (чтобы было поменьше смертей в стационаре) – это важно.
Мы же – профессионалы.
Вначале…
Ласково…
…Идите к нам, бандерлоги.
Бандерлоги, хорошо ли вам нас – слышно?
Ближе!
Ближе!
Еще ближе…
А потом…. Домой.
И…, и – умирите там, на руках участкового терапевта.
Жесть!
Но!
Но, тогда - жизнь после операции…, жизнь - с робкой надеждой, что у тебя, именно у тебя все будет – хорошо (ладно, что нет – желудка…, ладно, что нет - молочной железы…, ладно, что нет куска толстой кишки или прямой, нет почки...) - недаром деньги дадены, недаром операцию делал опытный хирург, профессор, недаром и облучение было и курсы химиотерапии, после которых и тошнило и волосы выпадали… - это не заслуга медицины, а только наша жизненная сила, наши линии судьбы, наша угодность - БОГу.
Если Богу угодно, что бы жили долго и счастливо…, то - будем, если - нет…, то и медицина не поможет?
Но, тогда оказывается - всЁ!!!: все наши переживания у двери во врачебный кабинет, покупка дорогих лекарств, деньги хирургу за операцию, жизнь наперекосяк после того, что от тебя осталось в борьбе врачей против РАКа… - зря?
Болезнь оказывается - есть.
Это был только период только её второй этап.
Этап - «МНИМОГО ЗДОРОВЬЯ»?
А она… в - нас.
Оказывается, побеждает - она, а не - доблестная медицина со своими врачами, таблетками, громадными лучевыми установками...
Если это так, то тогда нам должно быть - не все равно, что нам отрежет (по неведенью или по инструкции) хирург, даже если он хочет нам типа… добра! Ведь именно к нему, к хирургу мы принесем - себя и свою болезнь тогда…, а теперь ему же задаем наши вопросы, на которые отвечать
даже ему…
очень и очень трудно:

«Что мне - делать?
Вы ведь - обещали, вы убедили меня в том, что операция необходима, что – это излечение от опухоли! Что это – гарантия!!!»
«Почему вы не сказали мне - всей правды?»
«Почему вы решили, что я - не достоин… знать все!?»
«Ведь именно вы сделали меня - калекой, стали причиной моей - инвалидности, моих проблем в семье! А теперь еще и это – «у вас очаг в печени!» Говорите прямо – метастаз РАКа, который вы лечить не… будете и не - умеете…»
«И, и теперь, теперь… вы говорите мне, что лечить меня будет - участковый терапевт моей, забытой всеми больнички, а вы, вы все сделали как - надо!»
«Как вы вообще ходите на работу, суки? Ведь нам (БОЛЬНЫМ), после всего этого вашего лечения - жить! Жить - в одной постели! Нет - в одном теле! с этой страшной болезнью… которую вы лечить не можете, но - беретесь, вымогая у нас – деньги? Большие деньги! Которая, как змея, медленно будет нас – душить…
пока… пока.. пока - мы живы…»

Если это так (вспомним мальчика с его «открытием» из моей, бля, сказки), то тогда нам (больным) должно быть - не все равно, что нам отрежет хирург-онколог и сколько… так от этого - «отрежет», в первую очередь, зависит качество нашей жизни и даже возможность казаться здоровым.
Если это так, то тогда именно тот, кто уговаривает нас на выполнение операции и затем ее делает – самый главный враг. Именно он, а не опухоль обрекает нас на жизнь калекой, причем не просто калекой, а калекой у которого даже нет - будущего… Причем, он нам, до поры, этого - не говорит, стараясь, не дай БОГ, не травмировать раньше времени
нашу ранимую психику…
Так - надо!
Таковы правила игры, где «ложь во благо»…
 – это блага для… врачей!
Им (врачам), так - удобно!
И именно для этого их блага, была (ими же) - создана целая наука о том как правильно: обманывать, дезинформировать больного, чтобы он жил - спокойнее, которую не постеснялись назвать – «наукой деонтология».

И она, эта наука учит, «что надо» и «что по научному правильно» говорить больному… у которого диагностирован РАК или если, он (больной человек) по поводу РАКа  – прооперирован… в которой все достаточно прозаично сводится к несложному тезису: «Придет время, и все будет - рассказано…
и - объяснено».

В «онкологии» болезнь у каждого – своя!
И, у каждого есть возможность попасть в процент счастливчиков, живущих 5 - 10 и даже - 20 лет! Хотя, кто именно будет таким счастливчиком, медицине неизвестно! И вообще, это - не ее дело. Есть – инструкция. Есть - «конвейер»… И, мы сделали всё так как - надо: операция, облучение, химиотерапия.
А вот, дальше?
А, дальше…
А дальше,
...как БОГ - даст!
Все равно прочесть, узнать об этом этой особой «опухолевой болезни», вам простым смертным – негде.
Все что можно найти и прочесть, это только информация о том, как надо выявлять эту болезнь и т.д. и т.п.

В общем, сводя всё к примеру - «острого аппендицита»:
«Раньше – обратился, быстрее - прооперировали и выписали»
 - медицина и врачи-онкологи… решили, что больным людям…
позволительно от нее знать только - часть правды.
Только - часть правды о первой фазе
«хронической опухолевой болезни»,
которую народе называют
коротко и страшно - «РАК».
А то, что еще будет и вторая фаза – «фаза мнимого здоровья», и  третья – «фаза рецидивов и метастазов опухолевой болезни», фаза «S» или фаза «генерализация опухолевого процесса» (или «РАК всего организма»)…
стараются не говорить.
Это - «недобрая» медицина, предоставляет больному человеку…
все узнать…
- самому...
И... на – себе
самом!
Есть в медицине такое правило
- «ложь во благо».
Ложь… о РАКе…
И оно, звучит - так.
В общем, РАК,
это и так – страшно.
А еще, и говорить всё это больному человеку
при выписке его из стационара?
In genere,, CANCER, suus ' iam formidulosus.
Et etiam, et dicere, haec omnia ad infirmi cum
 esset dimitti a hospitalis?
Латынь.

Такая вот - философия и такая теоретическая  платформа.
И, это - страшно.
Страшно, кто бы и что бы за этим
 - не стояло…
Инструкция…
Деонтология…
Врачебная корпоративность…
Особое медицинское правило – «ложь во благо», когда считается правильным не расстраивать больного раньше времени…
Врачебная тайна….
Тупое следование по тропе (траншее, колее) - протоптанной корифеями, тупо упершись носом в их
 - жирные жопы…
Хотя… все
всё более - проще.
Медицина, это особый конвейер, где можно и нужно
- лгать!
И, не потому
 что ложь, это – «благо»…
А, потому, что это конвейер узаконенной лжи, за которую
никто не несет
никакой ответственности.

***

«- Когда можно ждать...- и она запнулась, то ли подбирая слово, то ли боясь произнести его вслух.
- Чего ждать? Я вел себя, как хорошо натасканный пес.
- Ну, вы же прекрасно понимаете, чего.
- Не понимаю ваших загадок
Я, я -  прикидывался простаком, по привычке и по необходимости.
- Ну, как правильно сказать – «рецидив» если по-вашему?
Я улыбнулся и убедительно, расслабленно откинулся на спинку кровати у ног моей больной.
- Никогда! Ни-ког-да! Нечего ждать того, чего не будет. Для рецидива нужен первичный очаг, а у вас, к счастью, его не оказалось. Посидели бы дома еще с полгода - тогда другой разговор, а - сейчас… Все - во время.
Я говорил -  решительно.
Мой голос не допускал - недоверия
- К тому же, - продолжал я, - в гистологическом анализе ни единой плохой клетки. Если что-то и было, все уничтожено предоперационной лучевой терапией.
- Доктор, мне, как на Западе - принято, лучше сказать правду, мне, как говориться, нужно успеть устроить свои дела.
Она улыбалась, и взгляд ее ловил каждое движение моих глаз.
Удивительно сильный человек. Ни тени страха и тревоги. Будто речь шла о подошве неизвестного бомжа.
- Вы хотели знать – правду, вы ее – получили. И, не заставляйте меня – врать. Не мучьте нас - обоих….

Все обошлось удивительно хорошо, и я спокоен (я никогда не бываю спокоен, я всегда - жду)...
- Ну, и слава богу, дорогой вы мой!
Она засветилась жаждой жизни, свет которой не спутаешь ни с каким другим.
Она засияла, потому что
поверила.
***
Два месяца назад она бледная, похудевшая от болей, женщина отдала доверчиво свою душу и свое больное, пожираемое раком тело в мои руки. Я сделал все что можно.
- Клянусь, мы с вами разопьем еще не одну бутылочку шампанского!
- Точно! - воскликнула она в стремительном порыве. - И начнем мы прямо сию минуту!
Не успел я открыть рот, как из-за дверцы красивой финской тумбочки показалась бутылка облепленного медалями шампанского и два стаканчика. Будто все это ожидало меня со дня ее госпитализации.
 - Мне ведь можно, доктор? Я ужасно соскучилась по шампанскому, хотя до болезни вообще не любила его.
- Вам можно и нужно, особенно после лучевой терапии
Я говорил - чистую правду.
Всем своим больным я решительно назначал, в дополнение ко  всему  прочему, сухие виноградные вина. Это оказывало - двоякий эффект. Люди чувствовали себя раскованней, больничные стены не так давили на них.
- Ура! - промурлыкала она, словно школьница перед первым в своей жизни глотком.
Прямо в палате я раскупорил бутылку, мы отпили по глоточку искрящейся золотистой  жидкости. И еще полчаса мы говорили о жизни, детях, ценах и прочем, только не о болезнях - она больше не хотела о них слышать.
Идя к метро по серой влаге асфальта, я вспомнил, что больных нельзя впускать в свое сердце, привязываться к ним, что есть граница, и если ее перейти, то сгоришь по крупице с каждым из них.
В онкологии это сказывается - особенно сильно.
Но у меня, нечасто это получалось.
Я знал о своих больных, их семьях, семьях их детей почти все, я раздавал свой домашний  телефон без всякого опасения, что настырные пациенты или их родственники атакуют меня шквалом звонков по  поводу и без повода. Звонили обычно в праздники или просто когда на душе хорошо или вдруг - муторно. Но, только с этой женщиной я испытывал необъяснимую духовную близость, несмотря на чуть ли не четверть вековую разницу в возрасте.
Лайнер "Москва - Тбилиси" уносил эту русскую женщину, жену красавца грузина, и мать двух сыновей. Уносил прочь от больных, врачей и тяжелых воспоминаний.
Я провожать - не езжу.
***
Спустя полгода, в течение которых мы регулярно созванивались, ни приехали на контрольный осмотр. И как же радовалось все мое существо, когда вместо бледного, странно улыбчивого  лица, которое я запомнил, передо мной  оказалось розовощекое, округлившееся, с горящими, как у ребенка, глазами.
- Вот это да! Вот так раскормили! Ха-хо! Вы поменяли весь гардероб на два размера вперед?
Смейтесь, смейтесь! - она излучала радость жизни. - Если мой муж теперь бросит меня ради стройняшки лет на 20 моложе - виновник вы! Это ваши рекомендации они исполняли неукоснительно, спекулировали откровенно вашим именем и моим к вам отношением и пичкали меня круглосуточно.
При этих словах муж обнял ее за шею и легко поцеловал в висок, словно приговаривая: "Глупая ты моя, глупая".
В свободное от процедур время мы вместе колесили по Москве, ели вкусную пищу в кавказских ресторанах, пили чай в гостиничном номере.
Через неделю они уехали - я не провожал.
***
И еще несколько раз каждое полугодие мы встречались на проверках, и каждый раз сердце радовалось и за нее и за себя, свою работу. Только где-то в глубине, на задворках мозга, невидимый червь точил сознание. Мыслью о плохом, о том, что есть статистика при этом заболевании, что все может - быть... Мысль стандартная, отштампованная спецификой неблагодарной работы в онкологии.
В одно мгновение эта червоточинка, словно яркая вспышка черного цвета, окутала меня всего. Это случилось в последний ее приезд.
При первом же взгляде на чуть впалые, но сверкающие тогда еще глаза и чуть землистый оттенок лица, я сказал себе: "Да, да, да, черт подери! Это случилось, должно было случиться, и ты знал об этом! Будь оно все проклято, проклято это бессилие перед сотней неудержимо растущих клеток, этот леденящий душу страх перед нашей слабостью в борьбе с ними!»
Внизу уже побелевшего рубца четко и зловеще определялось уплотнение с куриное яйцо и обжигало пальцы своей характерной плотностью зачерствевшего на морозе мяса.
-Что это? - она спрашивала улыбаясь.
Годы без боли успокоили ее. Да, чудес на свете не бывает, а я было уже начал в них верить. И если бы я сказал сейчас: "Да, да, это "оно" - то чего мы с тобой боялись!" то на меня бы посмотрели подозрительным взглядом, как на черствого лгуна, как на врага.
- Дело неважное. Не страшное, но неприятное. Это лучевой склероз тканей, который может  захватывать все большие участки. Так бывает после облучения
Я - невозмутим и спокоен, смотрю прямо в глаза.
А в душе я орал. Орал от того, что позволил себе привязаться к ней, привязаться против правил игры, "игры в рак".
- А что теперь, делать?
- Будем поступать по принципу дерматологов.
- Что это значит?
- Все очень просто: мокрое к мокрому, сухое к сухому.
- Как это?
- «Лучевое к – лучевому».
Это был единственный способ не испугать ее.
- Все… по новой? - она загрустила, но только оттого, что вновь оказалась в тех стенах, о которых решила забыть навсегда.
- По новой, но только во сто крат легче, - я слегка сжал ей плечо и вышел.
Месяц изнурительного лечения  она перенесла так, как могла только она. Ни нытья, ни жалоб. Она лишь вяло улыбалась и говорила: "Делайте все что нужно". Бледная, с испариной на лбу, пошатываясь, возвращалась она с сеансов, и ложилась под капельницу, и не вставала с постели уже до следующего утра. Лицо ее осунулось, вечерами ее изматывала непрекращающаяся тошнота, но она продолжала - улыбаться мне при каждой нашей встрече.
Вечерами мы сидели в ее одноместной палате, рассматривали фотографии ее детей, а теперь уже и внучки.
45 -летняя бабушка.
Замечательная бабушка!
***
Они уезжали в ненастный, ветреный день октября, уезжали в теплые края. Уставшие ее глаза продолжали гореть верой и надеждой, а мне хотелось выть и бежать. У меня надежды не было... Я провожать не езжу.
Только несколько звонков из Тбилиси заставили меня еще раз поколебаться - мне очень этого хотелось.
Ее голос был звонким, жизнерадостным и безмятежным, она говорила так, словно успокаивала меня: мол, не бери в голову. Случайными гонцами я передавал все необходимые лекарства, советовал, что и как делать.
Моя затеплившаяся надежда рухнула в одну ночь, когда позвонил муж.

- Я только что отвез ее в больницу. Стало совсем плохо. Она перестала есть и почти не разговаривает ни с кем. И только глядит на внучку, словно хочет сказать ей что-то важное. А несколько часов назад она впала в забытье... постепенно как-то впала...
По звуку голоса я понял, что он замолчал от комка, сдавившего ему горло. И я не мог уже ничего. Пытаться успокоить - это самое глупое и бессмысленное, что только можно придумать в таких случаях.
Лишь спустя время я смог выдавить из себя:
 - Наберитесь сил.
- Да, я знаю...
 мы все знали...
 она тоже знала. Только она оказалась сильнее нас.
Все равно.
Спасибо тебе за - все...

Тут раздался
мучительный
прерывистый зуммер.

***

Это литература.
Мой товарищ, Андрей Кожушков, врач, которого я знаю со студенческой скамьи, позволил себе смелость отойти от всех традиций и канонов «Деонтологии в онкологии» и написать этот рассказ о РАКе. Рассказ, в котором главным героем является… и он сам, хирург-онколог ВОНЦ… и его переживания и его стыд за - профессию…, которая реально… реальных больных не лечит и не спасает от РАКа - особой «хронической опухолевой болезни».
Официальная онкология - менее эмоциональна.

«Больная Г.,  50 лет. Наблюдается в ВОНЦ с 1053 года когда был диагностирован «РАК правой молочной железы».
В июне 1953 года, после рентгентерапии, произведена правосторонняя мастэктомия.
Патогистологическое исследование -  скиррозный рак молочной железы с метастазами в подмышечные узлы.
В послеоперационном периоде произведена рентгенотерапия (2100р на рубец,  по 1850р на подмышечную и подключичную области). В течение трех лет клинически здорова, при динамическом наблюдении - метастазов и рецидивов не определялось.
В июне 1956 года (37 месяцев после лечения) был обнаружен одиночный метастаз в правое легкое.
В Военно-медицинской академии 27.07.1956 г. произведена правосторонняя  пульмонэктомия.
При гистологическом исследовании выяснено, что это одиночный метастаз железисто-скиррозного рака молочной железы в среднюю долю правого легкого.
После операции произведено лучевое выключение функции яичников (у больной регулярные месячные).
В последующем постоянная гормонотерапия (тестостерон-пропионат по 50 мг в неделю).
В течении двух лет динамического наблюдения - данных за рецидивы и метастазы нет.
В 27.09.1958 г. (через 5 лет 3 месяца после мастэктомии, и 2 года 2 месяца после пульмонэктомии справа) - перелом  правого бедра (самопроизвольный).
При  рентгенологическом обследовании  - диагносцирован метастаз в правое бедро, патологический перелом.
Проведено лечение:скелетное вытяжение, гипсовая повязка, рентгенооблучение (3100 р) места перелома,  продолжена андрогенотерапия.
Через два месяца после перелома - выполнен металлический остеосинтез правого  бедра.
Состояние больной  улучшилось, она смогла  ходить на  костылях, болей в области перелома при ходьбе практически  нет. При рентгенологическом исследовании в ноябре 1958 г. (через 2,5 месяца после перелома):положительная динамика, имеет место наростание склеротических изменений в области перелома, образование соедительнотканной мозоли вокруг штифта.
С целью усиления эффекта гормонотерапии,в ноябре 1958 г. произведена овариоэктомия 
Ремиссия - до декабря 1960 г.
К этому времени больная получила 21,2 г тестостерона.
В январе 1961 г. состояние больной внезапно ухудшилось, обнаружены множественные метастазы в костях и печени.
Умерла в феврале 1961 г.  (через 7 лет 8 месяцев после мастэктомии, 4 года 7 месяцев после обнаружения первого метастаза в легких и 2 года 2 месяца после патологического перелома бедра)»

***

«Больной Е.,  68 лет, поступил в клинику по поводу аденокарциномы оперированного желудка.
В 1962 году произведена резекция желудка.
В 1966 году появился  рецидив опухоли, произведено  повторное оперативное вмешательство с удалением культи желудка и наложением пищеводно-кишечного анастомоза.
Через год отмечен рецидив опухоли в области анастомоза, в связи с чем проведены два курса химиотерапии 5-фторурацилом в суммарной дозе - 3,75 и 4,5 , после чего было отмечено исчезновение дисфагических явлений и уменьшение болей ,однако через 2 недели после выписки вновь усилились  симптомы дисфагии и больной в четвертый раз поступил в клинику.
Жалобы на  выраженные  явления  дисфагии, с трудом проходит только жидкая пища.
При рентгенологическом исследовании выявлено резкое сужение пищевода выше анастомоза на протяжении около 9 см с супрастенотическим расширением.
С паллиативной целью начата дистанционная гамма-терапия через решетчатую диафрагму с диаметром отверстия 10,4 мм при з/о 4, РИП 65 см, с одного заднего поля очаговой дозой 200 рад с последующим увеличением ее до 600 рад.
Суммарная очаговая доза 11800 рад за 23 фракции (30 дней лечения). Разовая кожная  доза соответствовала 1220 рад, суммарная - 22700 рад.
Облучение перенес хорошо, без перерывов и нарушения гематологических показателей.
После окончания  облучения (700 рад) появилась проходимость в области сужения (расширена  диета), однако в последующем из-за прогрессирующего явления эзофагита лечение пришлось прекратить.
При контрольном рентгенологическом исследовании отмечено незначительное увеличение ширины пищевода на уровне поражения (от 0,6 до 1,4-1.2 см), полное исчезновение супрастенотического расширения, контуры пищевода стали ровными.
Больной в удовлетворительном состоянии выписан из клиники.
Через 1,5-2 мес. вновь появились признаки дисфагии и больной. В пятый раз госпитализирован в отделение, где было проведено еще  2 курса химиотерапии 5-фторурацилом. Лечение оказалось - неэффективным.
Наложена еюностома (особое отверстие, через которое на кожу выводится тонкая кишка и в нее, минуя отделы пораженные опухолью, шприцом или через воронку вводится пища).
Больной умер через 5 мес. после облучения опухоли.»

***

«Больной К.,  55 лет. Ему по поводу липосаркомы забрюшинного пространства в 1965 г. произведена - пробная лапаротомия.
В течение последующих 2 лет проведено 4 курса химиотерапии (сарколизином, тиофосфамидом, неоцидом) и 3 курса дистанционной гамма-терапии с открытых нолей в суммарной экспозиционной дозе 42 000 рад на различные поля.
В январе 1968 г. произведена повторная безуспешная попытка оперативного удаления этой опухоли.
С сугубо паллиативной целью начата дистанционная гамма-терапия через решетчатую диафрагму с диаметром отверстия 10,4 мм при з/о==4, РИП 65 см. В связи с тем что на коже передней и боковых поверхностей живота выражены лучевые изменения в виде индуративного отека и рубцевания, гамма-терапия проводилась с одного поясничного поля. Разовая очаговая доза 400 рад, суммарная — 11 200 рад. Разовая кожная доза 700 рад, суммарная—18000 рад. Длительность курса лечения 42 дня. К концу гамма-терапии отмечалась только легкая эритема соответственно открытым участкам поля облучения.
При контрольном осмотре через год состояние больного вполне удовлетворительное, опухоль в брюшной полости пальпаторно не определяется. Выражены лучевые изменения кожи и подкожной клетчатки с явлениями индурации и рубцовыми втяжениями соответственно проекции открытых участков решетчатой диафрагмы.
При повторном осмотре через 2 года после завершения гамма-терапии мягкие ткани поля облучения рубцово изменены и выделяются на общем фоне в виде прямоугольника, повторяющего размеры поля облучения.
К этому времени выявлены множественные метастазы в легких при отсутствии признаков местного рецидива опухоли.
Больной вскоре - скончался.»

***
 
« Больной И.,  51 года, поступил в ВОНЦ АМН СССР  28.09.65  г. с жалобами на боли в правом плечевом суставе и ограничение его подвижности, боли в правой половине таза.
В декабре 1964 года в онкологическом диспансере г. Калинина произведено комбинированное лечение по поводу «РАКа правой молочной железы».
Гистологические исследование: рак по типу внутрипротокового солидного и скирра на фоне гинекомастии. В жировой клетчатке и ткани железы эмболия раковыми клетками  лимфатических  сосудов. В регионарных лимфатических  узлах - гиперплазия лимфоидных и ретикулярных клеток.
В июне  1065.,через 6 мес. после комбинированного лечения, произошел патологический перелом верхней трети правого плеча.
С 25.06 по 31.07.65 проведено облучение области правого плеча.
В августе  1965  появились боли в правой половине таза, тогда же выявлены метастазы в правую подвздошную кость.
Проведено облучение этой области, однако боли в костях таза продолжали усиливаться, движения в правом плечевом суставе оставались резко ограниченными.
2.10.1965,ввиду массивного метастатического поражения правой плечевой и  правой подвздошной костей, а также неэффективности лучевой терапии выполнена операция – «двухсторонняя орхэктомия» (удаление яичек (обоих) справа и слева).
С 04.10.65 назначены кортикостероиды (преднизолон по 20 мг в день).
При обследовании через 6 месяцев после начала  гормонального лечения рентгенологически отмечена положительная динамика: выявлены репаративные изменения в плечевой кости и  костях таза. Масса тела больного  увеличилась  на  10 кг. Движения в правом плечевом суставе в полном объеме. Ходит свободно. Приступил к прежней работе.
Ремиссия продолжалась 1 год и 5 мес.
Больной умер от генерализованного метастазирования через 2 года после начала гормонального лечения. На вскрытии - выявлены метастазы в легкие, печень, селезенку, в правую и левые подвздошные кости, обсеменение плевры.»

***

«Больной Д.,  50 лет, поступил в апреле 1975 г. с диагнозом «Семинома правого яичка с метастазами в забрюшинных лимфатических узлах».
В марте 1975 г. в другом лечебном учреждении ему произведена операция — «орхиэктомия справа.» Гистологическое заключение — «семинома».
При пальпации органов брюшной полости слева от средней линии выше пупка обнаружена плотная, бугристая опухоль размером 6 х 5 см, с нечеткими границами, неподвижная, безболезненная.
Проведена химиотерапия сарколизином в суммарной дозе 120 мг и оливомицином (150 мг). В результате лечения, пальпаторно - опухоль перестала определяться.
Больной выписан 13.05.75 г. в удовлетворительном состоянии.
Повторно поступил через 2—3 мес. (09.08.77 г.) с жалобами на общую слабость, потливость, мучительный сухой кашель, затрудненное дыхание, охриплость, одышку в покое. Общее состояние больного средней тяжести. На шее справа и на грудной стенке - выраженный сосудистый рисунок. В надключичной области слева определяется конгломерат увеличенных, плотных, неподвижных лимфатических узлов размером 8Х5 см. В области правого подреберья определяется плотная, бугристая опухоль размером 10Х8 см.При рентгенологическом исследовании органов грудной клетки в правом легком обнаружена шаровидная опухоль размером 8Х7 см с полициклическими контурами. Наряду с этим определены увеличенные паратрахеальные и трахеобронхиальные лимфатические узлы.
Заключение отоларинголога: имеющиеся изменения голоса связаны со сдавлением возвратного нерва и параличом голосовых связок.
Таким образом, диагностированы метастазы семиномы в правом легком, забрюшинных, медиастинальных и надключичных лимфатических узлах. С 06.09.77 г. начата полихимиотерапия: метотрексат по 10 мг (суммарно 40 мг), оливомицин по 20 мг (суммарно 240 мг). С 15.10.77 г. метотрексат заменен сарколизином (по 50 мг 1 раз в неделю; суммарно 250 мг). Состояние больного улучшилось, забрюшинные и надключичные лимфатические узлы перестали пальпироваться. Полностью восстановился голос.
Контрольное рентгенологическое исследование (14.10.77); опухоль в правом легком размером 6Х7 см с участками распада по верхнему краю. Средостенные лимфатические узлы резко уменьшились в размерах.
Выписан 22.10.77 г. в удовлетворительном состоянии
Контрольное рентгенологическое исследование органов грудной клетки (23.03.78 г.): опухоль верхней доли правого легкого резко уменьшилась в размерах (3 х 3,5 см). Опухоль округлой формы, с четкими ровными контурами. Сохраняется незначительное расширение срединной тени за счет увеличенных лимфатических узлов.
В дальнейшем больной выбыл из-под наблюдения.»

***

Больная Д.,  38 лет, поступила 27 01.81 с жалобами на боли в правом подреберье, правой лопатке, пояснице, общую слабость похудание.
По поводу рака левой молочной железы 21.03.80г. ей были произведены радикальная мастэктомия и двусторонняя овариоэктомия.
Гистологическое заключение: слизистый рак с метастазами в подмышечные  лимфатические узлы.
В послеоперационном периоде проведена химиотерапия циклофосфаном (суммарно 3,2 г) и 5-фторурацилом (5 г) по общепринятой методике.
Повторно госпитализирована для проведения комплексного лечения в связи с прогрессированием болезни.
Больная правильного телосложения. Кожа и видимые слизистые оболочки чистые. Живот мягкий, безболезненный. Печень увеличена, край выступает из подреберья на 6 см, плотный, болезненный; свободно пальпируются отдельные бугристые опухолевые узлы. Селезенка не увеличена. В правой подмышечной области прощупываются увеличенные, плотной консистенции метастатические лимфатические узлы размером 3 х 3 см, подвижность которых ограничена. Рецидива рака в послеоперационном рубце не выявлено. В анализах крови и мочи отклонений не выявлено. На гепатосканограмме определена незначительная часть функционирующей ткани правой доли печени. В правой и левой долях выявлены объемные образования без четких границ с резко уменьшенным включением изотопа.
Заключение: очаговое поражение печени (метастазы рака).
Произведена прицельная чрезкожная аспирационная пункция очага поражения тонкой иглой. Цитологическое исследование: картина железистого рака.
На рентгенограммах поясничной области обнаружены остеолитические метастазы в телах Х -— ХI грудных и IV поясничного позвонков. Учитывая генерализацию опухолевого процесса, проведены химиотерапия фопурином (суммарная доза 1440 мг) и лучевое лечение пораженных метастазами позвонков в суммарной очаговой дозе 25 Гр.
Больная выписана для симптоматического лечения по месту жительства.»

***

«Больная У.,  55 лет, поступила 24.04.70 г. с жалобами на увеличение живота, наличие опухоли в брюшной полости, болезненное мочеиспускание, отеки нижних конечностей.
Больная в течение 2 мес., лечилась у терапевта по поводу предполагаемого тромбофлебита нижней конечности. Осмотрена гинекологом и с диагнозом «фибромиома матки» направлена в онкологический диспансер.
Менструация с 16 лет, половая жизнь с 18 лет. Беременностей — 7, родов — 3, абортов — 4. Менопауза в течение 8 лет.
Больная средней упитанности, кожа и видимые слизистые оболочки бледные. Язык обложен белым налетом, живот мягкий, безболезненный при пальпации. Ниже пупка определяется опухолевидное образование размером 6Х6 см, округлой формы, плотное, неподвижное. Печень, селезенка и периферические лимфатические узлы не увеличены. В брюшной полости определяется небольшое количество асцитической жидкости. Наружные половые органы развиты нормально. Большие срамные губы отечные, вход во влагалище свободный. Шейка матки маленькая, чистая, подтянута к передней стенке влагалища, неподвижная. Полость матки по зонду 8 см.
Комбинированное бимануальное исследование: матка увеличена до 8— 9 нед. беременности, неподвижная, плотная, справа от нее пальпируется широкий тяж, идущий к стенке таза, выше него пальпируется плотное образование, границы которого четко определить не удается. В мазках из шейки матки обнаружено небольшое количество клеток влагалищного эпителия и нейтрофилов. Опухолевые клетки не выявлены.
Произведена пункция брюшной полости: выделилось 1000 мл геморрагической жидкости.
Цитологическое исследование: на фоне элементов крови видны скопления атипичных эпителиальных клеток, относящихся к раку.
Ирригоскопия: новообразования в толстой кишке не выявлено. Рентгеноскопия желудка: спаечная деформация желудка.
При внутривенной урографии, цистографии патологии не выявлено.
Установлен диагноз «рак яичников» и 10.05.70 г. произведена операция.
Выполнена - нижнесрединная лапаротомия.
Выделилось небольшое количество асцитической жидкости.
При ревизии установлено, что в области дна желудка имеется плотная, бугристая, неподвижная опухоль размером 6Х8 см, инфильтрирующая все слои стенки желудка. Выявлены метастатические опухоли в забрюшинных лимфатических узлах размером 2 х 2, 3 х 4 см. Определялись также метастазы у ворот печени и в сальнике. При дальнейшей ревизии малого таза установлено, что матка увеличена до 7 нед беременности, яичники увеличены, плотные, поверхность их бугристая, темно-синюшного цвета, размер их справа 10Х12 см, слева 6Х8 см. Маточные трубы с обеих сторон инфильтрированы и расширены.
Произведены паллиативное удаление опухолей яичников, резекция сальника и биопсия опухоли желудка, В брюшную полость введено 40 мг тиофосфамида, полость ушита.
Макропрепарат удаленных яичников: яичники размером 10Х12 см справа и 6Х8 см слева, округлой формы, плотноэластической консистенции, темно-синюшного цвета. На разрезе — однородная мясистая ткань, местами с признаками распада. Трубы длиной 4 см, просвет их щелевидный, стенка толстая, нечистая.
Гистологическое исследование: метастазы рака в яичник, аденокарциномы с ослизнением.
Исследование материала полученного при биопсии опухоли желудка: аденокарцинома с ослизнением.
Гистологическое исследование сальника: метастазы рака в сальник, аденокарциномы с ослизнением.
Диагноз после операции.–
«РАК желудка IV стадии, с метастазами в яичники».
Послеоперационный период протекал нормально.
Заживление первичным натяжением.
Проведена химиотерапия ТиоТЭФ общей дозой 200 мг.
Больная умерла через 7 мес. после операции и химиотерапии от генерализации опухолевого процесса.»

***

Приведенные примеры взяты из специальной медицинской литературы.
И, они приведены их авторами… именно как случаи из практики - которыми можно гордиться.
Это примеры - «успешного», по мнению онкологов, лечения опухолевой болезни о которых не стыдно говорить, не стыдно писать.
Жизнь, куда менее - презентабельна.
Вот жизненный путь только нескольких больных, лечившихся по поводку РАКа в нашем\моем Донецком областном опухолевом диспансере.

Больная П., 76 лет, обратила внимания хирурга местной больницы на быстро растущую опухоль в области ногтевой фаланги большого пальца левой кисти.
В августе 1992 г. в Донецком областном онкодиспансере, после осмотра выставлен диагноз - РАК кожи.
Диагноз - цитологически подтвержден.
В том же месяце, согласно хирургическим канонам, в областной травматологии Донецка была проведена операция - экзартикуляция (полное удаление с вычленением в суставе) первого пальца левой кисти вместе с опухолью.
Однако, несмотря на то, что операция была сделана «с запасом», то есть вместе с опухолью удален и палец, что должно было согласно канонам онкологии, гарантировать больной полное излечение от РАКа - уже через два года у больной был диагностирован увеличенный, явно метастатической природы, лимфатический узел в левой подмышечной ямке, имевший размеры 3,5 см в диаметре.
Это потребовало новой операции. И, больной была выполнена - подмышечно-подключичная лимфаденэктомия.
Гистологическое изучение удаленного лимфатического узла показало, что он полностью замещен клетками меланобластомы с обширными полями некроза.
Был сформулирован диагноз: «Меланобластома ногтевой фаланги 1 пальца левой кисти, состояние после экзартикуляции  от 1992 года, продолжение болезни, рецидив опухоли в  подмышечный  лимфоузел левой подмышечной ямки от 1994,состояние после оперативного лечения.».
С больной была проведена беседа о необходимости проведения химиотерапии и лучевого лечения, однако больная, сославшись на свой возраст, предпочла от лечения воздержаться.
Дальнейшая судьба - неизвестна.

***

Больная П., 58 лет поступила в Донецкий областной онкологический диспансер с диагнозом «РАК правой молочной железы».
При поступлении вся железа отёчна, сосок изъявлен, из язвы, имевшей размеры до 4,5 см в диаметре из соска - серозно-гнойное отделяемое. Лимфатические узлы в правой подмышечной ямке, на момент осмотра не пальпировались.
Цитологическое исследование кусочка  опухоли, взятого с поверхности язвы показало, что у больной «Рак Педжета» (опухоль возникающая из протоков молочных желез)
Учитывая особенности опухоли, была выработана индивидуальная тактика комбинированного  лечения, включающая в себя внутриартериальное введение химиопрепаратов, затем облучение молочной железы и подмышечной ямки и, лишь после этого, выполнена радикальной мастэктомии (операцию при которой удаляется и молочная железа  вместе с грудными мышцами, а также вся подключичная, подмышечная и подлопаточная клетчатка с лимфатическими  узлами, в которых могли бы быть метастазы РАКа).
Гистологическое изучение удаленного препарата - показало, что тактика была избрана правильная: с самой железы элементов опухоли не было, зато во всех удаленных лимфатических узлов были найдены метастазы рака.
Столь сложное лечение длилось около трех месяцев и, казалось, должно было бы гарантировать излечение больной от рака, однако! уже через четыре  месяца  у больной был диагностирован метастаз опухоли в левую молочную железу размерами от 10 см в диаметре, а также увеличенные, явно метастатического характера, лимфатические узлы в левой подмышечной ямке.
А при углубленном дообследовании в условиях стационара, дополнительно у этой больной, были выявлены множественные метастазы рака в кости таза, грудные и поясничные позвонки, а через небольшой промежуток времени - метастатический плеврит справа.
Такое распространение опухоли в организме больной, было расценено как «генерализация опухолевой болезни» и, после короткого анальгезирующего курса облучения позвоночника, боли в котором, из-за разрушения их метастазами, были причиной невыносимых страданий пациентки.
Она была выписана из онкологии, так как дальнейшее лечении в условиях областного онкологического диспансера больной было признано бесперспективно.
Дальнейшая судьба больной не известна.

***

Больной Х. 48 лет, поступил в Донецкий областной онкологический диспансер  с диагнозом «Рак желудка», который был подтвержден рентгенологически и при фиброгастроскопии.
По методике клиники была сделана радикальная операция: удален весь  желудок. Это  стало возможным после того, когда диагноз  был подтвержден цитологически и морфологически, а также после тщательного осмотра брюшной полости - который показал, что эта операция будет целесообразной, так как метастазы  в брюшину, печень и т.д. - не были обнаружены.
Предполагалось, что выполненная высококлассными специалистами в условиях специализированной клиники, операция должна гарантировать почти 100% излечение от РАКа.
Однако, уже через год и восемь месяцев, когда этот больной, вновь обратился в областную онкологию с жалобами на беспричинную слабость, тошноты, боли в животе - у него были  диагностированы множественные  метастазы в печень, метастазы опухоли в надключичные и шейные лимфатические узлы, асцит.
Выявленные метастазы и их количество были явным свидетельством  генерализации опухолевой болезни и ввиду бесперспективности лечения в клинике, этому больному было рекомендовано лечиться у терапевта в больнице по месту жительства.
Дальнейшая судьба больного неизвестна.

***

Больной Л., 1940 г. р. в 1971 году был прооперирован в Донецком областном онкологическом диспансере по поводу «РАКа желудка».
Ему была выполнена - гастэктомия.
Спустя 21 год у больного появились боли при мочеиспускании, сгустки  крови в моче, общая слабость, боль при дефекации.
При обследовании диагностирована анемия – гемоглобин 40 г/л (норма 150 – 160 г/л).
При комплексном обследовании выполнено УЗИ печени – данных за метастатические очаги нет, но в малом тазу у больного определяется новообразование размерами 43 на 40 мм расположенное в ретровезикальном пространстве.
Выставлен диагноз: «Опухоль желудка 3 б стадия, состояние после гастрэктомии от 1971 года, продолжение опухолевой болезни – метастаз опухоли с брюшину малого таза, анемия».
Даны рекомендации: лечение у терапевта по месту жительства, проведение гемотрансфузий и симптоматического лечения.

***

Больная Л. 1965 г.р. поступила в Донецкий областной онкологический диспансер 18 01 1995 года с жалобами на общую слабость, потерю в весе.
При  выполнении ФГДС диагностирован рак желудка. Изучение биоптата, взятого при выполнении ФГДС из опухоли показало, что это мелкоклеточный рак желудка с участками перстневидноклеточной аденокарциномы.
26 01 1995 больной была выполнена гастрэктомия по методике клиники, ввиду отсутствия отдаленных метастазов при  ревизии брюшинной полости.
Исследование удаленной опухоли показало, что опухоль имеет строение слизистого рака прорастает все слои и даже уже метастазировала в лимфатические узлы по ходу левой желудочной артерии.
В последующем, согласно плану комбинированного лечения больной было проведено три последовательных курса МХТ 5-фторурапцилом.
После этого больная пройдя МСЭК была признана инвалидом II группы и находилась на учета онколога по месту жительства.
Вновь больная появилась в клинике 2 08 2000 года после диагностического выскабливания полости матки  по поводу маточного кровотечения.
При обследовании было диагностировано новообразование позади матки до 7 на 8 на 6 см имеющее бугристую поверхность.
Новообразование было расценено как продолжение опухолевой болезни и метастаз рака желудка в брюшину малого таза (метастаз Крукенберга).
7 08 2000 больной бала выполнена операция – удаление опухоли и правого яичника так как в нем имелось уплотнение подозрительное на метастаз рака.
При исследовании в патологической лаборатории удаленного материала – диагноз подтвердился – это был метастаз перстневидноклеточной аденокарциномы.
Тогда же было проведено три курса эндолимфатической  химиотерапии 5 % фторурацилом в дозе до 5 грамм на курс.
Через год от окончания лечения (26 10 00 ) больная вновь обратилась к онкогинекологу клиники с прежними жалобами.
При комплексном обследовании 5 11 2001 года было установлено что у больной имеет место инфильтрат позади матки до10 см, оттесняющий влево и кзади, который прорастает прямую кишку.
13 11 2001 больной была выполнена еще одна операция во время которой было установлено, что имеет место метастаз рака желудка в прямую кишку, в сигмовидную кишку, в брыжейку тонкой кишки, три метастаза в восходящую и ободочную части толстой кишки. Асцит.
На месте левого яичника плотная бугристая опухоль до 21 на 18 см.
Опухоль была удалена.
При патогистологическом исследовании было подтверждено что это также метастаз перстневидноклеточного рака, то есть  метастаз опухоли, которую удалили еще 6 лет назад.
В послеоперациооном периоде больной было проведено еще два курса системной МХТ 5 фторурацилом, но ввиду ее неэффективности (прямо на фоне лечения был диагностирован еще один метастаз в брюшину малого таза, УЗИ от 4 02 2002) специальное лечение было признано бесполезным.
Больной рекомендована симптоматическая терапия по месту жительства.
Дальнейшая судьба - неизвестна.

***

Не следует думать, что так протекает «РАК» («хроническая опухолевая болезнь») только у нас, «советских», живущих в тяжелых материальных условиях и практически не имеющих возможности следить за своим здоровьем.
РАК - не делает различий ни для кого, одинаково обще протекая  в организме и богатых и бедных, и известных и неизвестных, и верующих и неверующих, и у игнорирующих болезнь.. и у боящихся ее… Причем, это -  именно хроническая болезнь с наперед известным концом. И, она - всегда делает свои поправки в судьбы и линию жизни всех, кому не посчастливилось ею - заболеть.
Вот описание жизни и болезни известной актрисы Бергман Ингрид (1915-1982),болевшей и умершей от рака молочной железы.

«Бергман Ингрид.
Шшведская актриса, стала известной после получения премии «Оскар», учрежденную Академией киноискусств, за роль в фильме «Газовый свет» (1944).
После этого успеха, ее много лет ее не приглашали сниматься в Голливуд, так как после этого, она бросила своего мужа Питера Линдстрома и дочь Пиа и поселилась в Риме с итальянским режиссером Роберто Росселлини.
Появление на свет их сына в феврале 1950 года стало излюбленной темой журналистов всех газет мира.
Позднее Бергман и Росселлини поженились, у них родились девочки-двойняшки, а в 1958 году супруги развелись, и Бергман вышла замуж за Ларса Шмидта, шведского театрального продюсера. Второй «Оскар» Бергман (за «Анастасию» в 1956 году) возвратил ее имя в Соединенные Штаты; третий она получила за роль второго плана, блестяще сыгранную в фильме «Убийство в Восточном экспрессе» (1974).
В ноябре 1973 года в лондонском «Вест-Энде» актриса играла в возобновленной постановке пьесы Сомерсета Моэма «Вечная жена».
Месяц спустя после премьеры Бергман лежала в постели в своей квартире на Маунт-стрит, листая журнал, и вдруг наткнулась на статью о раке груди.
Проведя самоисследование, она нащупала пальцами маленький комок под левой грудью. Ее уговорили сходить к врачу, но несмотря на его требования, Бергман в течение шести месяцев отвергала необходимость операции, — пока пьеса шла на сцене, пока не была закончена работа над «Восточным экспрессом» и пока она не совершила краткосрочные поездки в Нью-Йорк и Европу.
Наконец 11 июня 1974 года она легла на обследование в лондонскую клинику; опухоль оказалась злокачественной, и грудь удалили.
Последней ролью Ингрид Бергман была роль в «Осенней сонате» Ингмара Бергмана, где она сыграла страдающую мать Лива Ульмана. Отношения между Ингрид и Ингмаром в течение 40 дней съемок были натянуты и полны взаимных претензий. «Первые дни были ужасны, — вспоминает режиссер. — Она еле удерживалась в рамках приличий, а подчас срывалась и переходила все границы дозволенного. Я должен был подавлять ее. Мы все время боролись...».
Режим «перестрелок» прервался на три недели, когда Ингрид вернулась в Лондон для следующей операции: ей необходимо было удалить опухоль размером с яйцо под мышкой, которая образовалась из-за увеличения лимфатических желез.
 В это время Шмидт все еще оставался мужем актрисы, но жили они раздельно, и Ингрид обратилась за поддержкой к своему новому другу, англичанину Гриффиту Джеймсу.
Ежедневные радиационные облучения не прекращались и во время ее работы над ролью в восстановленной пьесе Н. К. Хантера «Воды луны» в театре «Хаймаркет».
В конце сезона Бергман стала испытывать боль в неоперированной груди; там тоже образовалась злокачественная опухоль, и в клинике «Харли-стрит» грудь удалили.
После операции большую часть времени актриса проводила в приобретенном ею доме в Челси, на берегу Темзы, в юго-западной части Лондона. Но в 1980 году Бергман отправилась в поездку по Европе и Соединенным Штатам, чтобы прорекламировать свою автобиографическую книгу «Моя история», а в конце года ей предложили роль израильского премьера Голды Мейер в телепостановке.
Съемки в Израиле состоялись осенью следующего года, Ингрид тяжело переносила жаркий октябрь. Кроме того, удаление лимфатических желез при повторной мастэктомии привело к хронической опухоли правой руки. В ночь накануне съемок основной сцены пришлось привязать руку к голове, чтобы иметь здоровый вид на следующее утро.
Вернувшись в Лондон, массажистка Маргарет Джонсон, сопровождавшая актрису в Тель-Авив, осталась дома в качестве сиделки. Бергман провела в общей сложности пять недель в госпитале Св. Томаса, проходя курс лечения химиотерапией.
В июне 1982 года она все же прилетела в Нью-Йорк на день рождения своих близняшек — Изабеллы и Изотты, и для визита к Пиа. Бергман многое предстояло сделать, но, возвратившись в Лондон, она отправилась повидать Ларса Шмидта, который жил в деревне Фьялбака на крошечном островке Данхолмен в восьми милях к северу от побережья Швеции у Гётеборга. Они были разведены, но оставались друзьями. В спальне Шмидта все оставалось по - прежнему и сохранились многие вещи Ингрид. В этом доме она чудесно провела время и получила возможность попрощаться со своими друзьями из родного Стокгольма. «Я не боюсь смерти, — сказала Бергман, улетая в Англию 23 августа. — Я прожила интересную жизнь и вполне довольна ею».
День своего шестидесятисемилетия, воскресенье 29 августа 1985 года, Ингрид Бергман встречала, лежа в кровати. У постели собрались ее двоюродная сестра Бритт Бергман, Ларе Шмидт, Гриф Джеймс и Маргарет Джонсон, чтобы поднять тост за ее здоровье. Гости быстро разошлись.
На следующий день утром, выходя из ванной, Ингрид почувствовала ужасную боль в спине — рак разрушил ее позвоночник.
Она была уже в полубессознательном состоянии.
Одно легкое уже не действовало, а другое тоже отказывало.
В половине четвертого утра 30 августа Ингрид скончалась.
Это обнаружила ее кузина Бритт. Войдя в комнату сестры, Бритт увидела уже бездыханное тело Ингрид и на губах у нее запекшиеся капельки крови.
Тысяча двести человек пришли на церемонию похорон в церкви Св. Мартина на Трафальгарской площади. Скрипка, игравшая мелодию «Пока проходит время», оживляла в памяти роль Бергман в фильме «Касабланка» (1943).
В июне 1983 года Изотта Росселлини и Ларе Шмидт отплыли на лодке от Данхолмена и высыпали пепел в воды пролива Скагеррак.»

***

А вот описание обстоятельств болезни и смерти людей, которые!!! кажется… и болеть просто - не должны…

Георг VI (1895-1952).
Герцог Йоркский получил королевский титул от своего старшего брата Эдуарда VIII в декабре 1936 года.
Эдуард (ставший герцогом Виндзорским) отказался от трона после одиннадцати месяцев царствования, чтобы жениться на дважды разведенной миссис Уоллис Уорфилд Симпсон.
Нервозный, застенчивый и заикающийся новый монарх добросовестно выполнял королевские обязанности, которые возложил на себя с такой неохотой. Будучи главой государства шесть лет во время второй мировой войны, Георг VI серьезно подорвал свое здоровье. Один из придворных так отзывался о его состоянии в 1947 году: «Король ложился слишком поздно и много курил. Он буквально умирал за Англию».
В начале 1949 года доктора обратились к королю с настоятельной просьбой бросить курить. Эта привычка погубила его отца Георга V и деда Эдуарда VII и теперь обострила атеросклероз сосудов ног Георга VI; возникла даже угроза гангрены правой ноги. Поясничную симпатэктомию произвели в Букингемском дворце 12 марта 1949 года. (Хирурги удалили нервный ствол в основании позвоночника, чтобы предотвратить сужение ножной артерии и уменьшить воспалительный процесс). Для снижения риска возникновения тромбоза король ездил на пони в специальной упряжи, которая помогала ему преодолевать подъемы во время прогулок.
В мае 1951 года Георг слег в постель с кашлем и жаром. Это было следствие «небольшого очага катарального воспаления» в левом легком; в качестве лекарства был предложен пенициллин. В сентябре томография показала, что пораженный участок — это опухоль, бронхография определила, что опухоль — злокачественная.
Легкое удалили 23 сентября1951 года.
В медицинских бюллетенях утверждалось, что у пациента не рак, и сам Георг оставался в полном неведении.
Прогнозы были самыми печальными — велика была опасность тромбоза и казалось маловероятным, что король проживет больше года. В рождественские праздники Георг был слишком слаб, чтобы обратиться к стране в прямом эфире, и выступление было записано заблаговременно по частям. Его слушатели со всего мира заметили, что король заикался, и его голос стал сиплым.
Георг провел Рождество в своей любимой резиденции Сендрингем в Норфолке. В конце января 1952 года доктора сделали обоснованное медицинское заключение, и 30 января Георг наслаждался музыкой «Южного Тихого океана» в театре «Драри Лайн».
На следующий день, стоя с непокрытой головой на холодном ветру, он провожал свою дочь принцессу Елизавету и ее мужа принца Филиппа, которые улетали в Кению, а затем в Австралию. Уинстон Черчилль, который присутствовал в аэропорту, позже вспоминал, что король был «веселым и даже беспечным, держа бокал шампанского в руке». Но здесь же Черчилль добавлял: «Я думаю, он знал, что жить ему осталось недолго».
Георг VI вернулся в Сендрингем 1 февраля, а 5, прекрасным безоблачным днем, охотился на зайцев. Вечером он обедал с королевой Елизаветой и младшей дочерью принцессой Маргарет; спать он отправился в 10.30.
Чуть позже часовой видел короля, который возился со щеколдой на окне своей спальни.
Утром 6 февраля 1952 года тромб подступил к сердцу монарха, и он умер, не просыпаясь.
Тело обнаружил камердинер в 7.30, когда принес своему господину чашку утреннего чая.
Тело покойного находилось в церкви Сендрингема вплоть до 11 февраля. Гроб с телом короля выставили для прощания в Вестминстер-Холл, и триста тысяч человек прошли мимо него. Монарх упокоился в склепе часовни Св. Георга в Виндзоре. Черчилль прислал венок из зимних цветов и карточку, где его рукой было написано: «За доблесть».

***

Герцог Виндзорский (1894—1972).
Старший сын Георга V, короля Великобритании, Северной Ирландии и Британских доминионов, вступил на престол 20 января 1936 года, но через год отрекся от него, чтобы жениться на уроженке Балтимора, уже дважды разведенной Бесси Уоллис Симпсон. Его провозгласил герцогом Виндзорским преемник и младший брат Георг VII. Во время второй мировой войны герцог был губернатором Багамских островов, но остаток жизни скучающая чета Виндзоров провела во Франции.
Герцогине, так и не пожаловали титул «Королевское Высочество», и она постоянно пеняла об этом мужу. Но, он, человеку, с завидным постоянством в приверженности однажды выбранной цели, терпеливо это сносил, прощая эту «мелочь» жене за преданность и женщине с очень нелегким характером.
С 1953 года Внндзоры проживали с большим штатом прислуги в большом белом особняке в Париже, занимающем два акра земли.
К 1970 году герцог сильно сдал, и уже едва мог закончить раунд гольфа, но все равно был заядлым курильщиком, и в 1971 году биопсия показала неоперабельный рак гортани. «Я же говорила ему, чтобы он бросил курить», — сказала герцогиня.
Начали проводить лечение кобальтом, но к марту 1972 года вес герцога составил менее ста фунтов.
В мае, у нега начала часто кровь идти горлом. Но, несмотря на участившиеся горловые кровотечения, он изъявил настойчивое желание приветствовать свою племянницу, королеву Елизавету, которая вместе с принцем Филиппом и их сыном Чарльзом нанесла во Францию - визит.
Когда они приехали, Виндзор сидел в кресле рядом с постелью, внутривенная трубка с питательной смесью скрывалась одеждой. «Дорогая Лизбет, как я рад снова тебя видеть», — приветствовал герцог королеву, и они побеседовали несколько минут.
Через десять дней, после очередного кровотечения, герцог Виндзорский скончался. Это случилось 28 мая 1972 года.
По одной из версий происшедшего, Уоллис спала, и ее разбудили печальной новостью; подругой — она задремала в кресле, ее поднесли к постели умирающего и она взяла его за руку, он взглянул на нее и испустил дух.
Тело герцога выставили для прощания в часовне Св. Георгия в Виндзоре, и 57 000 скорбящих пришли поклониться ему. Похороны прошли при закрытых дверях, присутствовали лишь члены королевской семьи, представители правительства и несколько специально приглашенных гостей. Гроб отвезли через Виндзорский парк к месту захоронения и положили рядом с братом покойного, герцогом Кентским, недалеко от мавзолея Виктории и Альберта. Герцогиня Виндзорская рассказывала приятельнице: «Я стояла и смотрела на то место, где мне самой предстояло быть похороненной».
Стареющая герцогиня прожила в своем парижском особняке еще четырнадцать долгих и несчастливых лет. Она умерла, когда ей было девяносто, 24 апреля 1986 года. После церемонии в часовне Св. Георгия она упокоилась рядом с любимым мужем.
В течение почти пятнадцати лет лорд Мантбеттен и другие предпринимали попытки вернуть наследство Виндзоров Британии, но герцог завещал все Уоллис, а она оставила свое состояние Пастеровскому институту в Париже.

***

Судьбы реальных больных не должны были бы быть использованы в аргументации «ЗА» и «Против», а также для осуждения
 принятых и узаконенных в онкологии методов лечения живых людей.
Это - чужая жизнь!
И, нужно уважать этих людей уже за то, что они
с достоинством несли свой крест.
Но…, но это, и - медицина.
И, доказательства у нее – особенные.
Это - истории болезни…
А за ними, за этими «историями»… - люди!
Люди, которые - лечились, которые – вылечились…
Люди, которые после этого лечения остались – живы…
А также, то… - как они после этого лечения
 - живут.
И они - не виноваты, что реальная жизнь и их судьбы, когда речь начинает идти о «РАКе» (о особой «хронической опухолевой болезни», просто не соответствуют тем законам и тем рамкам, в которые их пытается втиснуть официальная онкология, для которой главное, это «!удаление опухоли, любой ценой!».
И они - не виноваты, что профессии «онкологии» - абсолютно чужды… и интересы больного человека…,
и качество его жизни после операции…,
и его дальнейшая судьба.
И они - не виноваты, что «хроническая опухолевая болезнь» вообще игнорирует - любые правила,
А, уж тем более, правила
писаные инструкциям в официальной онкологии!
И они - не виноваты, что период «мнимого социального здоровья» - не вечен! И, однажды он (этот период) - кончается… И, начинается - II акт этой страшной трагедии, в которой… и бессилие медицины…,
и бессилие больного человека перед болезнью,
оставленного медициной ждать…
трагической развязки…
К сожалению, «опухолевая болезнь» развивается в каждом «больном» только по своим, ей известным только ей - законам и только по своей, никому не известной временной шкале в которой всегда после «периода мнимого социального здоровья»… начинается «период клинического проявления отдаленных метастазов и рецидивов», закономерно оканчивающимся «периодом генерализацией опухолевого процесса»… что делает очевидным - бесполезность дальнейшей борьбы с «РАКом» для – пациента…
…и для врача.
Но, это знаю - я.
Об этом знают - врачи-онкологи, так как постоянно с этим сталкиваются и видят не вымышленную официальную онкологию, а реальную, с лицом больного, причем ежедневно!
Но, никто об этом - не говорит, никто об этом не пишет!
И, даже - лечащий врач, человек, делавший «радикальную операцию», считает своим долгом оставить его в полном неведении, щадя из гуманных соображений психику «больного» при выписке и психику его родственников.
Не знает об этом только - сам больной человек, которого по этой, официальной онкологической доктрине - лечили!
И узнать ему об этом - негде.
Везде - ложь!
Но, о реальной онкологии и о закономерностях протекания «хронической опухолевой\онкологической болезни» больной все же - узнает.
Узнает, на себе - самом!
Это - неизбежно.
«Возврат болезни» - страшная человеческая трагедия, полное крушение всех планов и надежд, полное отрицание будущего!
Причем все это… окрашено горечью понимания того, что
- обманут.
Обманут - дважды!
В первый раз, когда поддался уговорам врача-онколога и дал согласие… на операцию, какая бы она ни была.
И во второй раз, когда пришло понимание того, что все перенесенные нравственные и физические страдания, социальная и физическая инвалидность, потеря положения в обществе, в семье, изменение стиля и темпа жизни, ухудшение материального благополучия, сложные проблемы в семье, дыры в семейном бюджете…
все это оказалось - напрасным.
Болезнь – есть…
…и продолжается...
«РАК» - не излечен.
Медицина, этому еще не научилась.
Триабзацамата.

***

Официальная онкология
менее эмоциональна.

Ей, привычной к нечеловеческим аббревиатурам и процентам статистической отчетности с трудно произносимым и трудно воспринимаемым на слух словосочетаниям: «обеспеченность койками», «обеспеченность врачами-онкологами», «показатель смертности», «прогнозируемый прирост заболеваемости», «процент заболевших раком», «летальность до года» и т.д.
 - эмоции чужды и не нужны.

«…Совершенствование методов диагностики и лечения способствует тому, что 5 и более лет живут свыше 50% онкологических больных.
Вместе с тем, несмотря на определенные успехи, достигнутые в развитии онкологической помощи в республике, показатели  онкологической заболеваемости продолжают расти.
Каждый седьмой человек умирает от рака.
Экономический ущерб в связи со смертностью населения трудоспособного возраста превышает 1 млрд. руб. ежегодно.
В 1989 году число впервые заболевших в УССР превысило 153 тыс. человек, показатель заболеваемости достиг 298 о/оооо, то есть превысил уровень 1980 г. на 25%.
В 13 областях республики показатели заболеваемости превышают 300 о/оооо, показатель смертности за это время возрос на 11,1% и составил 187,6 о/оооо.
Прогнозируемый прирост заболеваемости к 2010 году составит 55% для мужчин и 41% для женщин, число ежегодно заболевших превысит 210 тыс. человек.
В то же время рост материально-технической базы здравоохранения значительно отстает от темпов пророста заболеваемости, в связи с чем более 50% онкологических больных в настоящее время продолжают лечиться в  неонкологических учреждениях, где нет возможности обеспечить адекватное лечение и где практически игнорируется применение комплексных и комбинированных  методов лечения.
Удельный вес больных, получающих только хирургическое лечение в этих учреждениях при различных локализациях опухолей колеблется от 50 до 100%.
Существенные дефекты имеются в  своевременной диагностике рака.
Значительное число больных в республике выявляется в запущенном состоянии.
37% впервые выявленных больных умирает, не прожив года, причем при раке пищевода этот показатель достигает 65% ,легкого - 58,2%, желудка - 58,9%,ободочной кишки - 44,7%, придатков матки - 40,0%, лимфатической и кроветворной ткани - 39,6%, мочевого пузыря  - 32,5%, предстательной железы - 27,3%.
Даже при визуальных локализациях опухолей летальность до года остается высокой и составляет при раке прямой кишки - 34,0%, гортани - 29,8%, шейки матки - 14,1%,молочной железы - 11,9%...»

Этот отрывок из доклада министра здравоохранения Украинской ССР Спиженко Ю. П. на VIII съезде онкологов Украины, который состоялся в Донецке в 1988 году, спустя два года после, печально известной всей планете, экологической катастрофы на Чернобыльской атомной станции им. В.И. Ленина имевшей место 26 апреля 1986 года, наверное можно сравнить с… прогнозом погоды.
Также - бесцветно и бесполезно.
И, главное, никаких возможных реверсов, что в этом хоть кто-то может быть в этом - обвинен.
Одним словом, типичная статистика.
Возможно, такая «откровенность» министра Спиженко Ю. П. кого-либо заставит задать себе простой и сам собой напрашивающийся вопрос:
«Чем же тогда занимается онкология?… если все так плохо и будет - еще хуже!»
Но, пусть эти данные вас
не… шокирует.
Этот отрывок приведен здесь именно потому, что тогда, в 1988 году,
еще был - СССР…
и было многое совсем не так, как - сейчас:
бесплатное здравоохранение;
регулярная зарплата;
медикаменты в больницах и т.д.
Сейчас, многое - по-другому:
платно-бесплатное здравоохранение;
недофинансирование больниц из бюджета;
безработица;
обнищание народа;
старение нации и т.д.

Вот, к примеру, о чем можно узнать, если потратить время на прочтение статьи
 
«СОСТОЯНИЕ ОНКОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ НАСЕЛЕНИЮ ГОСУДАРСТВ СНГ» 1995 г.

в которой описываются какие конкретно изменения произошли конкретно в Украине и в остальных постсоветских республиках за 10 последних лет после взрыва IV блока на Чернобыльской стации под Киевом 26 апреля в 1986 году...

«В рамках Ассоциации онкологических, радиологических и рентгенологических центров и институтов стран СНГ проведено изучение состояния онкологической помощи населению Российской федерации, Украины, Республики Беларусь, Казахстана, Кыргызстана, Армении, Туркменистана и Азербайджана.
В рамках сотрудничества научно-исследовательских учреждений онкологического, рентгено-радиологического профиля стран СНГ с начала 90-х годов изучается распространенность злокачественных новообразований (ЗН), а также эффективность онкологической помощи населению. Это стало возможным благодаря сохранению в каждом государстве основных принципов организации онкологической службы.
В настоящей работе проанализированы показатели, характеризующие состояние диагностики ЗН и организации лечения, приведены результаты всего комплекса противораковых мероприятий.
В большинстве стран СНГ количество больных, у которых выявлены ЗН (злокачественные новообразования) наиболее часто обнаруживали ЗН легкого, кожи, молочной железы.
Заболевание 1-11 стадии стали статистически достоверно чаще диагностировать в Беларуси (36,9% в 1989 г. и 45,7% в 1998 г., р < 0,001) и в Узбекистане (34,8 и 45,7% соответственно), наблюдается тенденция к повышению этого показателя после значительного снижения и в России (36,8 и 37,9% соответственно). Вместе с тем, в Армении, Казахстане и Кыргызстане он значительно снизился.

Табл. 1.

Страна
Год
    Показатель (%)



Морфологическое подтверж- дение
диагноза
     % Выявлено первичных больных при профилак-
тических осмотрах
   % Из числа первичных больных

Диагноз установлен
лен
Умерли в течение 1-го года после установления диагноза
   %
в 1-1) стадии
  % в IV стадии
    %
Россия                1889            70,6               10,7                36.8
   21.5
  36,9

                1998            74,9               9,0                37.9
   24.7
  36,3

Украина               1989            67,1             16,5                41,0
   21,4
  37,2

                1998             71.1            16,5                44,2
   21,1
  38,3

Беларусь             1989             72,1             7,1                36,9
   20,6
  39,5

                1998             80,5            10,7                45.7
   18,7
  37,4

Узбекистан           1989             64,2           12.7                34,8
   26,7
  34,7

                1997             67,7            33,9                45,7
   15,5
  19,9

Казахстан            1989             66.6            11.5                34.1
   21.0
  30,7

                1998             67,9             7,6                31,0
   25.1
  34,9

Азербайджан       1989             80,7            12.3                44,4
   13,1
  20,8

                1998             82,1             7,4                42.5
   26.3
  36,3

Кыртызстан          1989           63,0             13.6                35,6
   20.3
  40,2

                1998           58.1             12.3                28,7
   23,1
  41,5

Таджикистан        1989            64.2              5,6                30,1
   27.5
  46,2

                1998          75.1               2,6                47.8
   19,4
  н/д

Арвения                1989          77,8              16,5                47,5
   21,9
  40,2

                1998           53.1               к/Я                30,6
   21,1
  55,6

Туркменистан        1989          69,4               5,0                28,5
  31,0
  60,7

                1998           75,4              6.0                н/д
   33,0
  50,6



Число запущенных случаев при установлении диагноза (IV стадия) в 1998 г. снизилось в Беларуси, Таджикистане и Узбекистане.
В Азербайджане в 2 раза увеличилась доля пациентов, выявляемых в IV стадии заболевания. Данный показатель составил от 15,5-18,7% в Узбекистане и Беларуси до 26,3-33% — в Азербайджане и Туркменистане.
В срок до 1 года после установления диагноза чаще умирают больные в Казахстане и Армении. Несколько снизилась одногодичная летальность в Беларуси и Узбекистане, значительнее — в Узбекистане.
Максимальная одногодичная летальность (более 50%) отмечена в Армении и Туркменистане. Закономерно значительное превышение одногодичной летальности по сравнению с показателем запоздалой диагностики за счет пациентов, умерших вследствие осложнений терапии от других (не ЗН) заболеваний.
В наибольшей мере на этот показатель влияет число пациентов с заболеванием IV стадии, поэтому превышение в 1,5—2 раза и более показателя запущенности, отмечаемое во всех странах СНГ, свидетельствует о занижении стадии заболевания.
В большинстве стран СНГ увеличилась численность наблюдаемых в онкологической сети контингентов и возрос индекс их накопления.

Табл. 2.

Страна
Год
Показатель

Численность наблюдаемых контингентов (на 100 000 населения)
Индекс накопления контингентов.
Число наблюдаемых 5 лет и более после установления диагноза (%)
Число умерших от рака (на 100 заболевших)
     %;
Россия                1989           1111,4
4.2
    48.8
   72,4

                1998            1368,8
4.7
    49.1
   64.4

Украина                1989            1257,2
4,3
    50,1
   64,7

                1998           1485,1
5,0
    50.7
   64,4

Беларусь               1989            976.4
4.0
    44,7
   66.7

                1998           1406,5
4.6
    47.6
   60,8

Узбекистан            1989             274.5
3.5
    32,0
   69,9

                1997             316.6
  4.8
    42.1
   54.7

Казахстан              1989            621.4
3,6
    46,5
   72,5

                1998             732.5
3,9
    51,1
   70.1

Азербайджан        1989             390.8
3.1
    45,5
   57,3

                1998              411.4
4.5
    46,4
   83,9

Кыргызстан           1989             444.9
3.9
    42,6
   60,9

                1998             372,3
3.7
    44,8
   59,7

Армения                1989             670,0
4,4
    50,7
   59,5

                1998             569,3
4,5
    60,4
   73.1

Туркменистан        1989            207.7
2.5
    35.9
   74.4

                1998            168,6
2.9
    52.8
   81,1




В то же время в Кыргызстане, Таджикистане, Армении и особенно в Туркменистане снизилась их численность, но не индекс накопления. Общее число лиц, состоящих на учете в онкологических учреждениях по поводу ЗН на 100 тыс. населения, составляет в Украине — 1485, в Беларуси — 1406, в России — 1369, минимальное — в Туркменистане, Узбекистане и Таджикистане. С 1970 г. абсолютное число наблюдаемых контингентов в Украине и России увеличилось в 2,1—2,3 раза.
Число лиц, наблюдаемых в течение 5 лет и более после установления диагноза, по отношению ко всем состоящим на учете увеличилось во всех государствах СНГ (см. табл. 3): максимально — в Армении (60,4%), минимально — в Узбекистане (42,1%). Число пациентов, умерших от рака из расчета на 100 заболевших, составило от 55 (в Уз¬бекистане) до 84 (в Азербайджане). Диагноз рака пищевода морфологически подтвержден у 28,3% больных в Армении и у более 70% — в Беларусии, Азербайджане и Туркменистане.
В Казахстане число запущенных случаев оказалось наиболее низким и составило 18%, в Туркменистане достигло 39,7%.
Максимальная одногодичная летальность отмеченf в Украине (76,2%).

Показатель запущенности превышал показатель одногодичной летальности в большинстве стран СНГ.
Табл. 3.

Страна
Морфо
логичес
кая верификация.
Выявлено при профиклак - тических осмотрах из числа первичных %

Диагноз установ-
лен в IУ стадии выявленных
     %.

Умерли до 1 года после установления диагноза
      %
Окончили лечение из числа первично выявле
нных .
    %
Наблюда -
лись 5 лет и более после установле-ния диагноза
     %

Индекс
накоп -
ления



Пищевод.


Россия
66,1
2.2
29.6
ив
30,0
ив
1 3

Украина
57.2
3,3
24.9
76.2
41,2
24.9
12

Беларусь
77,3
4,9
21.1
74.2
39,5
25.2
1 3

Казахстан
55,2
2,8
18,0
49,1
46,4
24.6
14

Кыргызстан
41.2
4.4
29,4
61,6
35,3
25,0
1,6

Армения
28.3
0,0
26.4
69.8
20,8
25.0
4.5

Туркменистан
76.4
2,6
39,7
70,4
38,0
20.2
0,9

Азербайджан
73.3
2,0
29,3
47,1
39,1
25,2
2.0




Желудок.
.





Россия
70.9
3,3
41,9
56.0
31,4
46,8
2.7

Украина
60.9
5,6
39,1
62,9
36,3
45,1
2.5

Беларусь
78.4
4.7
37.4
58,5
27,5
48.2
2.9

Казахстан
58,0
2.9
39.1
47.8
35.3
39,6
1.9

Кыргызстан
48,0
9.3
27,6
58,3
44,0
25.0
1.6

Армения
38.5
0,0
29.6
73,1
16,5
64.3
30

Туркменистан
77.0
4,7
44,9
68,1
30,1
30.8
1 0

Азербайджан
78,2
4,8
34,5
36,9
32,6
26,8
2.0

Легкое.



Россия
48.9
16,7
34,3
56,8
25.5
31,3
1,8

Украина
39,8
16.6
30,8
65,0
32,7
32,7
1.0

Беларусь
59,6
19.9
20,9
62.8
30,7
28.1
1.7

Казахстан
39,3
9,1
30,1
53,0
38.4
26,8
15

Кыргызстан
25.7
18,4
31,9
•57,7
43,8
18,4
1,4

Армения
18.8
0,0
25.6
78.3
13.0
44.4
1.3

Туркменистан
46.0
3,4
59,7
62,1
51.3
24.4
0.9

Азербайджан
66.8
9.9
33,9
47,2
21,1
25,6
1,7

Молочная железа

Россия
92,1
15,4
12,9
12,6
71.2
53,1
7,8

Украина
85.2
29,8
11,0
13,9
74,9
53.6
7,7

Беларусь
90.2
19.2
10.4
11.6
69,5
54.8
74

Казахстан
91,7
12.1
19,3
13,7
69,6
49.9
6,0

Кыргызстан
65,3
18,8
17.3
18,9
68,6
46.9
5,8

Армения
72,6

15.9
27.3
53.8
56.5
6.8

Туркменистан
91,8
9.6
22,7
29,1
65.7
46,9
4.5

Азербайджан
94,9
15,3
19,9
15,7
45,2
45,1
6.3


При профилактических осмотрах опухоли выявлены в 2-4,9% случаях по отношению к числу первичных больных (табл. 3).
В Украине и в Казахстане удалось завершить специфическое лечение более чем у 40% пациентов от числа впервые зарегистрированных больных раком пищевода, а в Армении — только у 20,8%.
Число наблюдаемых в течение 5 лет и более от числа всех состоящих на учете по поводу рака пищевода достигло 20,2-25%. Индекс накопления составил от 0,9 в Туркменистане до 4,5 в Армении.
Диагноз рака желудка морфологически верифицирован более чем у 70% больных в Беларуси, России, Туркменистане и только у 38,5% в Армении.
В период проведения профилактических осмотров максимальное число больных выявлено в Кыргызстане (9,3%), в других государствах СНГ — от 3,3 до 5,6%.
Рак желудка в запущенной стадии диагностирован в России и Туркменистане более чем у 40% больных, в Ар¬мении и Кыргызстане — менее чем у 30%. Одногодичная летальность составила 63-73% — в Украине, России и Туркменистане, менее 40% — в Азербайджане.
Специфическое лечение проведено более 40% больных в Украине и Кыргызстане и всего 16,5% — в Армении.
По длительности наблюде¬ния (5 лет и более) и накоплению контингентов наиболее позитивные показатели отмечены в России, Украине, Беларуси и Армении.
Рак легкого морфологически верифицирован у 18,8% больных в Армении, тогда как в Азербайджане — у 66,8%. При профилактических осмотрах в Туркменистане выявлено 3,4% больных, в Беларуси—19,9%.
Максимальное число случаев запоздалой диагностики ЗН легкого отмечено в Туркменистане (59,7%), что близко к показателю одногодичной летальности (62,1%). Показатель запущенности в 3 раза ниже такового одногодичной летальности отмечен в Беларуси и Армении, менее выраженные различия этих показателей — в других странах СНГ.
По числу больных раком легкого, наблюдавшихся 5 лет и более (44,4%), Армения опередила другие государства СНГ, в которых этот показатель составил от 18 до 33%. Однако накопление контингентов наиболее интенсивно происходит не в Армении (1,3), как можно было ожидать, а в Беларуси, России и Азербайджане (1,7—1,8).
Диагноз рака молочной железы морфологически подтвержден в Армении и Кыргызстане в 72,6 и 65,3% случаев соответственно, в других государствах СНГ — более чем в 90%.
В Украине показатель поздней диагностики (в IV стадии) составил от 10,4 в Беларуси до 22,7% — в Туркменистане. В Армении одногодичная летальность значительно выше показателя запущенности (27,3 и 15,9% соответственно), тогда как в других государствах СНГ различия показателей были не столь выражены. Специфическое лечение проведено более 70% больных в России и Украине, немногим менее — в Казахстане и Кыргызстане и всего 45,2% — в Азербайджане. Наблюдали в течение 5 лет и более после установления диагноза 46,9— 56,5% больных.
Индекс накопления контингентов составил от 4,5 (в Туркменистане) до 7,4—7,8 (в России, Белоруссии и Украине).

***

А вот что ожидает нас в будущем (в третьем тысячелетии)
 и как это видится редакции журнала «Онкология»,
авторам статьи

«ОНКОЛОГИЧЕСКАЯ НАУКА
 НА РУБЕЖЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ»

В недавнем отчете ВОЗ сообщается о том, что в настоящее время в мире от злокачественных опухолей ежегодно умирают до 6 млн. человек. Прогнозы экспертов весьма неутешительны, так как, по их оценкам, в предстоящие два десятилетия показатель онкологической заболеваемости возрастет до 20 млн. человек в год, показатель же смертности достигнет 10 млн., обойдя сердечно-сосудистую патологию как лидирующую причину смертности. В индустриально развитых странах мира вследствие злокачественных опухолей умирает до 25% населения, тогда как в развивающихся странах лишь - 5%. Но, в связи с тем, что население этих стран активно перенимает западный образ жизни, диету и вредные привычки, включая курение, а также в результате старения населения ожидается, что показатели онкологической смертности в развивающихся странах будут самыми высокими в мире. Эксперты предполагают, что в предстоящие десятилетия до 70% больных онкологического профиля будут жить именно в этих странах.
Учитывая столь мрачные прогнозы и оценки, а также состояние современной онкологии накануне третьего тысячелетия, указывающее на отсутствие высокоэффективных способов лечения больных онкологического профиля, медицинская общественность различных стран посчитала своей обязанностью привлечь внимание широких слоев общества и резко повысить уровень и интенсивность исследований в области онкологии. Сегодня для качественного прорыва как в пони¬мании биологической природы превращения нормальной клетки в опухолевую, так и в лечении больных раком требуются значительные дополнительные инвестиции, причем даже в такой стране как США, которая лидирует в мире по уровню онкологических исследований.
Внимание к финансированию онкологических работ в США - впечатляет.
В частности, американское правительство обязали удовлетворить запрос в 4,1 млрд. долларов бюджетных ассигнований на 2001 год для Национального Института Рака без налоговых отчислений, а к 2006 году — удвоить бюджет.
Такие масштабы финансирования необходимы в борьбе со злокачественными опухолями, так как ожидание и промедление недопустимы.
В Париже 3-4 февраля 2000 года по инициативе французских и американских онкологов прошла Первая Всемирная Противораковая Конференция, что было необходимо для привлечения внимания мировой общественности к проблеме рака.
Идеей Конференции было укрепление партнерства между правительствами, предпринимателями и научными сообществами, которое должно резко активизировать онкологические исследования и дать надежду больным.
Конференция собрала более 170 ведущих экспертов в области онкологии, были приглашены также правительственные официальные лица, пациенты и адвокатские группы.
Конференция ставила своей целью улучшить лечение больных онкологического профиля во всем мире, гарантировать их права и искоренить клеймо, сопровождающее эту болезнь, посредством мобилизации международных усилий и вложений, а также координации глобального подхода к проблеме рака.
Доктор О. Hortobagyi ( М.D. Аndеrson Сапсег Сеntr, Ноuston, Техах), который был одним из инициаторов созыва Конференции, отметил, что результаты инвестирования в эту проблему использовались ранее неэффективно и распределялись неравномерно, поэтому новейшие методы лечения недоступны большинству больных онкологического профиля в мире и требуется сделать очень много, чтобы достичь реальных успехов в борьбе против рака.
Накопленные огромная информация и знания о природе рака делают возможным разработку более специфических методов лечения, направленных только на раковые клетки и не оказывающих каких-либо серьезных побочных эффектов. Основными подходами к лечению опухолей предложено считать такие, как генная терапия, ингибиторы сосудообразования и новые органические вещества, способные поражать жизненно важные молекулы и структуры клетки. Основным принципом создания новых противоопухолевых агентов является селективность их действия, что обеспечит минимальное поражение здоровых тканей и органов больного.
Серьезное внимание необходимо уделить профилактике онкологических заболеваний, тем более, что, по оценке ВОЗ, не менее 25% таких заболеваний можно предотвратить. В предстоящие десятилетия предполагается основные усилия направить на профилактику и раннее выявление болезни. Среди профилактических мероприятий основными должны стать рациональное и здоровое питание; борьба с курением, которое способствует возникновению рака почти в 31% случаев, и умеренное потребление алкоголя, являющегося причиной появления около 5% опухолей.
Раннее обнаружение рака может быть осуществлено благодаря совершенствованию ядерно-магнитной томографии, генно-инженерных и других методов, которые позволят улучшить раннюю диагностику опухолей и характеризовать опухоль на различных уровнях ее биологической организации. Такое раннее обнаружение болезни должно происходить путем скрининга и включать помимо всего прочего необходимость осознания населением участия в скрининговом процессе, что должно быть возведено в ранг государственной политики.
Кроме того, большое внимание необходимо уделять глобальным программам вакцинации против различных инфекций, так или иначе связанных с опухолями, в частности, таких, как синдром приобретенного иммунодефицита, гепатиты, особенно типа «В», которые истощают иммунную систему человека, делая ее более восприимчивой к раку. Инфекции, обусловленные вирусом папилломы человека, обнаруженным более чем в 95% случаев при раке шейки матки, непосредственно индуцируют раковые изменения. «В настоящее время существует 220 вирусных инфекций, которые могут стимулировать пролиферацию клетоку человека»,— сказал Др. Н.Наusen (директор Germeny Сапсег Research Centr, Неidenberg, Gеrmаnу). В развитых странах мира распространенность таких инфекций составляет до 20%, в развивающихся — до 25%.
В этом направлении особое внимание следует уделять разработке противоопухолевых вакцин, которые могут снизить как заболеваемость, так и смертность, в первую очередь вследствие рака печени.
Кульминационным итогом Первой Всемирной Противораковой Конференции явилось подписание 4 февраля 2000 г. Хартии «Париж против рака», которая является стимулом к неуклонному продвижению вперед в глобальном партнерстве в борьбе с онкологическими заболеваниями. Хартия была подписана президентом Франции Жаком Шираком, Генеральным директором ЮНЕСКО Коичиро Матсуура и более чем 100 экспертами в области онкологии, а также официальными лицами, пациентами и адвокатскими группами из различных стран мира. Хартия призвана помочь преодолеть разрыв между тем, что ученые уже знают о раке, и тем, что необходимо сделать, чтобы победить его.
Хартия, состоящая из 10 пунктов, является всемирной инициативой по мобилизации усилий и инвестиций для предоставления возможностей страдающим от рака людям гарантировать их права и улучшить лечение.
«Очень важно использовать эту Хартию как инструмент для искоренения болезни раз и навсегда»,— сказала Маргарет Фоти, представительница Американской Противораковой Ассоциации. «Борьба против рака является одним из самых больших вызовов нашего столетия, вызовом, который рушит все границы», — сказал Жак Ширак во время церемонии подписания Хартии в Елисейском Дворце. Он высказал полную поддержку инициативе, которой завершилась Первая Всемирная Противораковая Конференция. «Я надеюсь, что она получит самую широкую поддержку со стороны медицинского и научного сообщества и каждого человека во всем мире и что это поможет победить рак быстрее», — добавил Жак Ширак.
«Рак — это глобальная болезнь, которая требует глобального решения», — сказала в своем послании Хиллари Клинтон, супруга Президента США, под патронатом которой проходила Парижская Конференция.
«Подписывая Хартию в Париже, Вы делаете нас на один шаг ближе к тому дню, когда наши дети должны будут обратиться к книгам по истории, чтобы узнать о такой болезни, которая называется рак», — продолжила Хиллари Клинтон.
Организаторы Совещания в Париже постановили также считать 4 февраля Всемирным днем борьбы против рака, чтобы сфокусировать внимание мировой общественности на этой проблеме.
Редколлегия журнала «Онкология» считает своим профессиональным и человеческим долгом выразить полную поддержку как инициативе ученых, созвавших Парижскую конференцию, так и Хартии борьбы против рака. В развитие положений Хартии наш журнал будет уделять пристальное внимание всем новейшим исследованиям в области экспериментальной и клинической онкологии, решать вопросы более быстрой публикации работ отечественных и зарубежных авторов. Редколлегия планирует установить тесные творческие связи с редакциями ведущих онкологических журналов мира в целях активного участия в международных инициативах, призванных стимулировать исследования в области онкологии и внесения посильного вклада украинских ученых в глобальное наступление на онкологические заболевания.»

***

Приведенные статьи представляют собой три уровня восприятия онкологии официальными кругами:
1 – это советский уровень с четким и конкретным указанием, что было и что будет (вернее, должно быть);
2 - это постсоветский уровень, когда просто констатируются факты без всяких выводов, прекрасно понимая, что выводы просто никому не нужны;
3 – это общемировой уровень, где к больному относятся как личности и к человеку с большой буквы. Так как именно этот человек - платит страховым компаниям, платит врачам и прочее, причем ситуация в мире уже такова, что передовые онкологи уже поднимают вопрос о снятии с онкологического больного клейма сопровождающего эту болезнь, а также гарантии их прав, как людей, являющихся частью общества, причем, занимающих в этом обществе значительные посты.
Франсуа Миттеран - президент Франции был болен раком и продолжал оставаться президентом.
Но - Европа,
это – Европа.
А мы (постССР)…
мы – это мы!
И, какие бы публикации в журнале «Онкология» - не публиковались, изменить они ничего практически не могут.
Против инструкций, против узаконенной традицией правил отношения к больному человеку, основанных на лжи…
они - ничто.
И, больной человек…
просто обречен пройти
через эту
ложь.

***

Я, прекрасно отдаю себе отчет, что подобная подборка материалов и реальные примеры, приведенные в этой седьмой картине…, ну никак не украшают: ни – медицину, ни - онкологию, и уж тем более тех, кто в ней – работает и конкретно виновных в том, что от больных отрезают – «по кусочку», зная, что это - и неэффективно… и практически - бесполезно… - это «удар ниже пояса». Удар - с точки зрения науки «деонтологии». Удар - по своим коллегам, работавших в онкологии до выхода этой книги… и работающих в ней (онкологии) – сейчас.
Это
 - почти преступление против…
...своих!
Своих…
Тех, кто почти Боги и просто - так...
… и в «свете операционной лампы».
Так как в таком ракурсе, говорить об онкологии - не принято.
«Или… только - хорошее… или - ничего!»
Aut... tantum – «bonum»... aut – «nihil»!
Латынь.

…Поэтому я, невольно чувствую себя - виноватым в том, что они (эти примеры лечения и умирания конркретных людей в «онкологии» потому что они были больны «хронической опухолевой болезнью» и от нее - умерли) приведены - здесь, в этой книге\рукописи, как доказательство правоты того…, о чем я в ней - пишу. Но, я умышленно сделал - это, чтобы еще раз показать тебе, читатель, решившийся идти за мной через пустоту и холод Страны-БОЛЕЗНЬ,
что ложь
 – это часть официальной программы
обманывая нации.
Причем, обманывая - нацию, обманывая всех – нас…, врачи-онкологи-практики и врачи-онкологи-ученые - настолько увлеклись этой ложью, что уже давно не замечают, что давно обманывают… уже и - самих себя.
Перечтите еще раз статью о конференции в Париже.
Там нет нигде ни одного упоминания, что РАК - это «хроническая болезнь» и она имеет «свои очень странные закономерности». Причем, настолько «странные», что желательно, (не входя в конфликт с официальными структурами), об этом не писать…
…и даже - не говорить!
Но, зная истинное положение вещей в реальной онкологии, позволить себя лечить так, как это сейчас делается по официальной доктрине, просто - нельзя!
На лжи… строить отношения между врачом и больным… это - преступление и подлость перед больным заболевшим «РАКом» («хронической опухолевой болезнью») человеком!
Такая ложь «во благо» - допустима…. только тогда, когда страна берет на себя все расходы, связанные с лечение онкологического больного,
по ею же… созданной,
*****!
инструкции.
Причем, и на первом этапе «хронической опухолевой болезни», когда опухоль диагностирована - только в одном органе…,
и на втором этапе «хронической опухолевой болезни», когда есть эффект «мнимого социального здоровья»…,
И на третьем этапе «хронической опухолевой болезни», когда опухолевые метастазы поразили весь организм…,
и на четвертом этапе «хронической опухолевой болезни», когда больному предлагается - симптоматическое лечение по месту жительства…
и даже, на завершающем этапе генерализации «хронической опухолевой болезни, когда нужно помочь больному человеку - умереть,
чтобы прекратить его бесполезные страдания…
вплоть до оплаты похорон за счет больницы, к которой
этого несчастного больного человека
лечили от РАКа…
и - не вылечили…

***

 

Картина восьмая.
«S» - фаза
хронической опухолевой болезни.

« - Ты можешь сказать, когда я умру – спросил хоган.
 - Этого никто не может знать точно, - покачал головой Чан-чунь.
Покажи руку.
Он пощупал пульс и приблизил к глазам заскорузлую ладонь государя. Долго вглядывался в тайные знаки ее линий и, наконец, сказал:
 - У тебя еще есть время.
Властитель умер
 спустя - пять лет…»
Еремимй Парнов.
«Третий глаз Шивы»
1989
***
«Iamais trente six petits lapins
blancs neferont un cheval blanc.»
«Никогда тридцать шесть белых кроликов
 не составят белой лошади».
Французская поговорка.
***

Страна-БОЛЕЗНЬ - неохотно открывает свои тайны… раньше времени...

…eur hens tibi rector Olympi
Sollicitis vasum mortabilus addere curam,
Noscant veenturas ut dira per omina clades,
Sit subitum quodcumque paras, sit caeca futur;
Mens hominum fati, liceat sperare fimenti.

«…к чему тебе, правитель Олимпа, угодно было прибавлять к мучениям смертных и эту заботу?
К чему тебе, чтобы они, через грозные предсказания, знали о грядущих своих несчастьях?
Пусть будет внезапным все, что ты готовишь, пусть ум у людей не видит того,
на что они обречены в будущем;
Позволь надеяться - объятому страхом.» лат.
Латынь

Тем более, что никто особенно не настаивает на том, чтобы знать об этой стране все, знать более чем это доступно - всем.
Но, есть нечто, что со временем, все-таки становится – очевидным и известным, как бы не пытались это скрыть люди в белых халатах, обещающие выздоровление после операции + после проведения 6-10 сеансов химиотерапии + после облучения и т.д., хотя ничего тайного и особо нового, строго хранимого от больного и запрещенного к разглашению - нет.
И те, кто прошел через все ловушки и страхи Страны-БОЛЕЗНЬ…, если конечно ему не суждено было умереть на операционном столе или в реанимационном отделении после лечения согласно многочисленным инструкциям и правилам, это начинают понимать – сами.
Особенно, когда имеет место третий этап «хронической опухолевой болезни» и больному предлагается, планируя выписку, симптоматическое лечение по месту жительства…
Это очень важный этап в лечении  «хронической опухолевой болезни», когда уже все вокруг: и сам больной, и его родственники, и лечащий врач, и завотделением... и даже - многочисленные консультанты… вплоть до соседа по палате… - прекрасно видят, что:
«…медицина, это - медицина.
А болезнь… это - болезнь!
И пока, болезнь – лечится, медицина… будто бы – есть...
А, когда уже - не лечится, ее (медицины) уже как будто бы и - нет!»

Конечно, это не ахти какая тайна, но для человека, который столько отдал для того чтобы «выздороветь»... открытие ее для - себя, постижение ее на - себе, на примере - где ты сам себе должен объяснить, почему выздоровление - это иллюзия…, а врачи вокруг тебя… оказываются только потому и - были, что это их - работа… и по другому… они на хлеб с маслом себе просто заработать не могут – это оскорбительно!
Это - шок!
Постижение этой простой истины на себе
 - очень большое испытание.
Хотя для всех в больнице-онкологии (кроме больного человека и некоторых его соседей по больничной палате) - такой ход событий
очень естественен и
закономерен.
Насмотрелись.
Через отделение онкологии проходят за год до тысячи больных. И, почти все повторяют - один и тот же путь: операция, облучение, химиотерапия, затем - год-два (в лучшем случае - пять! хотя описаны случаи - семь и даже десять! двенадцать!!! лет «мнимого здоровья») – и опять врачи, больницы, обследования осмотры, затем вновь - облучение, химиотерапия, затем еще раз облучение или еще раз химиотерапия… затем просто обследование и поддерживающая терапия, затем еще раз - просто обследование… и больной человек выписывается уже окончательно.
Хотя правильнее будет, если сказать просто и по простому
– выбрасывается на помойку…
- посылается на ***…
- абсолютно не интересен
...и врачам-онкологам,
...и медицине,
...и здравоохранению.
Никому.
Он, даже для…своих самых близких
 – обуза.

***

Почему - окончательно?
Да потому, что лечение «РАКа», процесс - сложный, трудный.
Он требует от больного человека и: - хорошей крови и сил, и - крепкого здоровья, и хорошей работы - сердца, печени, почек, легких. И, если всего этого – нет (а откуда всему этому взяться, если лежишь в больнице уже четвертый раз в этом году и если от «химии» выпали волосы и кровь почти «у нуля»: - лейкоцитов мало, эритроцитов мало, тромбоцитов мало…) то ложиться в больницу… это практически - самоубийство.
Но, так как умирать, как-то - не хочется! то сам себя буквально уговариваешь попробовать еще раз, сам себя насильно тащишь в больницу чтобы...
Хотя надежды, почти нет. И, единственный аргумент…- что «этот раз, уже по настоящему, последний».
Да потому, что такого «больного», на котором уже все - испробовано и «ничего - не помогает»…- в отделение кладут очень неохотно.
А причины, банальны.
Каждый заведующий беспокоится о показателе смертности за год и очень не хочет  его увеличивать, хотя за смертность особенно в онкологии и не ругают.
Одним словом, как в «Раковом корпусе» А. И. Солженицина:

 - И еще, настаивал главный врач...- не задерживать обреченных.
Смерть их должна происходить по возможности вне клиники - это также увеличивает обращаемость коек и меньше угнетения будет оставшимся, и улучшается статистика, потому что они будут выписываться не по причине смерти, а лишь с «ухудшением».

Да потому, что когда звучит диагноз РАК - то все понимающе опускают глаза. Кого ругать за столь страшный и роковой диагноз?
Наоборот!
Врачи - пытались, старались, хотели помочь...,
Но, вы же сами понимаете…
это же – «РАК»!!!
Ну, а еще не кладут в больницу…– потому (и это, очень немаловажно), чтобы этот больной человек, прошедший через Страну-БОЛЕЗНЬ и узнавший о ней почти - всё… одним своим видом, не говоря уже о рассказах – «Как лечили и что из этого - получилось»… не мешал лечить остальных больных заболевших людей, которым
не повезло заболеть «РАКом»
и всё это якобы «тайное»...
им … всё-все это…
еще...
еще - предстоит.
Вера, это
- половина лечение!
Возможно, кому-то из них
повезет больше!
Никто не знает…, кто попадет в «процент, живущих три года после операции», кто в «процент, живущих пять лет и более после операции»…, а кто - в «процент, живущих один год и менее… после выполненной операции».
Об этом хорошо известно всем, начиная от - профессора и заканчивая… санитаркой... Ну, а для больного человека, который приходит к пониманию того в какой больнице его лечили… и чем это лечение закономерно - завершается, невзирая на все усилия врачей…- это становится известно только сейчас.
Для медицины, для людей работающих в Стране-БОЛЕЗНЬ, в этом «откровении»… ничего особенного - нет.
Значить пришло время… знать и - это!
У каждого - своя жизнь!
У каждого - свой путь через Страну-БОЛЕЗНЬ и здесь - некого винить.
Более того, с таким РАКом!… после такой операции…
 - прожить три! года!!!
Это - успех,
Это надо доложить на съезде онкологов, надо описать в статье, это надо вставить в диссертацию...
Но, этого…этого - этот конкретный больной, решившийся для себя согласиться с врачами в бесполезности дальнейшего лечения и ненужности новых попыток госпитализации… уже никогда не узнает. После всего того, что выпало ему в его жизни, проведенной вместе со своей болезнью в больницах… ему приходится с горестью осознавать очевидный факт, что после долгих лет лечения, он оставлен - один на один со своей болезнью.
Причем, оставлен - тогда,
когда у него
уже практически нет сил
с ней - бороться.
Она победила…
- его….
…и - медицину...
Но, что – медицина?!
Не получилась у – этого,
получится у - другого,
- третьего...
- тысячного…
- миллионного!
Но, что - врачи!?
Врачи - на работе!
И, когда она (работа) заканчивается,
у них (как и у всех здоровых людей)
 - здоровые проблемы.
А здесь, болезнь
в - тебе!
Деться от нее - некуда!
И, что самое во всем неприятное, оказывается – «существует, очень четко очерченный круг событий в этой страшной и очень уже поднадоевшей Стране-БОЛЕЗНЬ о котором знают врачи и весь медперсонал больницы «онкология»!...  и не знал ты. И вот – узнал…
И в этом, еще одна тайна, о которой очень неохотно говорят люди в белых халатах, выступая в прессе или по телевизору.
Они говорят
о - другом…
И эта ложь
(вернее - недосказанность и умышленное утаивание правды,
когда говорится только - часть правды, а далее - молчание),
тоже часть
их - работы.

***

Наш собеседник сегодня — Григории Васильевич Бондарь,  генеральный директор Донецкого областного противоопухолевого центра.
Профессор Г. В. Бондарь — заслуженный деятель науки Украины, член-корреспондент Академии медицинских наук Украины, почетный член нескольких зарубежных медицинских академий. Награжден орденом «Знак почета», «Почетным знаком отличия Президента Украины» 2-й и 3-й степени, двумя серебряными и одной бронзовой медалями ВДНХ СССР и Украины, Грамотами Верховного Совета Украины.
В 1998 году Григорий Васильевич Бондарь был признан «Человеком года» в Донбассе.
В том же году Европарламент наградил профессора Г. В. Бондаря «Дипломом Европарламента» за разработку новых методов лечения опухолей внутренних органов.
Г. В. Бондарь — автор 326 печатных работ, 45 изобретений, 4 монографий.
При непосредственном участии профессора Г. В. Бондаря разработаны и внедрены в лечебных учреждениях Украины, России и стран СНГ новые методы комбинированного, комплексного и хирургического лечения больных злокачественными новообразованиями основных локализаций.
Среди них — неоадьювантное химио-лучевое лечение рака прямой кишки, то есть сочетание двух этапов лучевой терапии с эндолимфатическими курсами фторурацила;
- пластическое замещение мочевого пузыря после цистэктомии;
- первично-восстановительные сфинктеосохраняющие операции при раке прямой кишки;
- моделирование функции пилорического жома при дистальной резекции желудка и гастрэктомии;
- восстановление газового пузыря и ротация культи желудка при его проксимальной резекции;
- повышение радикальности операций;
- мастэктомия и расслоение большой грудной мышцы для лимфаденэктомии для расширения доступа к подключичным лимфоузлам;
- внутриартериальная химиотерапия при раке желудка, раке печени, раке прямой кишки, раке молочной железы.

- Григорий Васильевич, мы с Вами находимся в Вашем кабинете в Донецком областном противоопухолевом центре. Думаю, первый вопрос напрашивается сам собой:
«Что приводит к возникновению опухоли?»

- Я расскажу Вам грустную историю.
Мы, хирурги, по сути, молчуны: две трети времени проводим в операционной. Молчим-то, молчим, а от мыслей никуда не денешься. Лежит перед тобой на операционном столе человек - и неотвязная мысль в голове:
«Ну, зачем эта - опухоль?
Откуда?»

- Дело в том, что человек не задумывается, зачем он родился и зачем - живет. А ведь рождается-то он, чтобы в конце пути умереть. Глупо создан, ничего не скажешь. Однако смерть - неизбежна.
А. вот как это должно происходить в норме, никто не задумывался.
Так вот, я Вам должен сказать, что человек в норме должен умереть через опухоль. А все остальные смерти — случайные. В нас генетически заложен код, через который организм развивается, а затем он должен увядать, то есть человек должен уйти из жизни, и произойти это должно через тканевую смерть. Раньше до естественной смерти доживали немногие (до войны средняя продолжительность жизни была где-то около 35 лет): эпидемии туберкулеза, инфекционных заболеваний, травмы, сердечно-сосудистые болезни, воспалительные процессы... Эти смерти не закономерны. Они не запланированы природой. Это значит, что человек неправильно эксплуатировал свой организм или пострадал от неблагоприятного воздействия окружающей среды.

— Что же такое опухоль?

— У каждого человека каждая клетка каждого органа должна иметь от 40 до 60 удвоений. Это норма. Если у человека отклонения, которые мы можем увидеть: одна рука короче другой, заячья губа и т.п., — мы это воспринимаем как уродство. Так вот, уродство существует и на уровне клеток. И если клетки того или иного органа имеют, например, 10 удвоений вместо 40-60, то в какой-то момент наступает ситуация, когда клетка жива, а копии не имеет. Часть генетического материала (отвечающего за специализацию клетки) ею потеряна, а значит, клетка перестает быть «профессиональной» и становится эмбриональной (это уже не клетка кожи, желудка, печени или какого-либо иного органа, она становится такой, какой была в начале развития организма). Такая клетка ведет себя как паразит, непредсказуемо. Живет она где ей заблагорассудится, размножается, создавая себе подобные клетки. И с годами развивается опухоль.
Нельзя забывать и о нашей экологии. Она только усугубляет проблему, ускоряя процесс развития заболевания.
В каждой клетке человеческого организма есть гены, отвечающие за опухолевый рост.

— Почему существуют клетки с недостаточным количеством удвоений?

— Различные факторы внешней среды приводят к тому, что многие органы и ткани расходуют свои потенциальные возможности быстрее, нежели это предусматривалось природой. Например, человек курит — значит, клетки дыхательных путей быстрее гибнут (в среднем клетка живет 60 дней, в случае наличия патологии этот срок сокращается вплоть до 20 дней).

— Сегодня актуальнейшая проблема — рак молочной железы. Почему именно этот вид рака стал столь распространенным?

— Современные женщины сами организовали себе рак молочной железы. Они стали, что называется, «бизнес-леди», приобрели независимость и, буквально, новый смысл жизни.
Что же происходит на самом деле?
Природа создала женщину для воспроизведения рода человеческого. Более того, именно женщина сохраняет человеческий вид. Яйцеклетка у женщины защищена в 30 раз более надежно, чем сперматозоид у мужчины. Женщина должна рожать 4-5 раз, чего, понятно, сегодня практически не происходит. А значит, у женщины не происходит смены гормонального фона.
Природой же задумано следующее: женщина имеет гормональный фон (назовем его фон №1), затем она беременеет — происходит изменение гормонального фона {фон №2), в процессе развития плода — еще смена, роды — следующий гормональный фон, кормление грудью – и снова смена, затем гормональный фон возвращается, если так можно выразиться, в исходное состояние.
Если женщина не рожает, то у нее постоянный высокий гормональный фон. В связи с этим происходят пролиферативные процессы в молочных железах.
Кроме этого, в молочных железах всегда наличествует инфекция (в случае если женщина не кормит, она постоянно находится под «дамокловым мечом» инфицирования).
Сегодня мы имеем все растущую статистику по раку молочной железы.

— Если мы уже затронули тему детства, ответьте, что должны знать родители, чтобы, по возможности, предотвратить развитие рака у своих детей?

— Что касается детей, то это вообще отдельная тема.
На сегодняшний день количество случаев детской онкологии увеличилось. Причем проходят перед нами такие разновидности раковых опухолей, каких мы не встречали ни разу в своей практике (рак кишечника, желудка).
И перспектива безрадостная. Для того, чтобы хоть как-то притормозить этот процесс (от воздействия окружающей среды не убережешься), необходимо возвращаться к тем устоям, которые существовали у наших дедушек и бабушек. И в первую очередь, это относится к питанию. Вареная говядина предпочтительнее колбас. Не следует потреблять консервированные продукты, тем более не нужно давать их детям. Так, категорически нельзя потреблять шпроты.
Но что самое страшное — у нас в стране нет нормальной питьевой воды. То, что мы покупаем в бутылках, — это минеральные воды. А питьевой воды как таковой в продаже нет. Чтобы выпускать нормальную, качественную питьевую воду (я узнавал, когда был во Франции) необходимо вложить, как минимум, $ 6 млн. (стоимость завода).
К слову о налитках: все эти «Пепси» и «Колы» детям давать нельзя. Лучше потратьте время и сварите компот, отвар шиповника...

— Григорий Васильевич, мы говорим о проблеме. А каковы пути ее решения? Что современная онкология может?

- Многое. Особенно при условии своевременного диагностирования заболевания. Сегодняшний уровень диагностического оборудования таков, что позволяет определять опухоль 1-3 мм.
А это значит, что мы имеем дело с раком начальной стадии, лечение которого имеет хороший прогноз. На ранних же стадиях сегодня мы многое можем сделать, используя методы лучевой терапии, химиотерапии, иммунотерапии, вплоть до отказа от хирургического вмешательства.
Хирургические вмешательства в этот период зачастую минимальны.
Таким образом, главным в онкологии (да и не только в ней) остается диагностика и профилактика. Думаю, мои коллеги согласятся со мной, что при существовании в арсенале современной медицины эндоскопии, методов УЗИ, компьютерной и магнитно-резонансной томографии, радиоизотопного сканирования о необходимости диагностического обследования всего населения старше 40 лет в масштабах страны необходимо уже не просто говорить. Необходимо разрабатывать программу. позволяющую внедрять эту абсолютно не новую, но по-настоящему действенную идею - в жизнь. Тем более что в мире существует целый ряд методик раннего (на доклинических стадиях) выявления опухолей целого ряда органов. Для внедрения в жизнь в нашей стране подобных методик необходимо финансирование на государственном уровне.
Что же касается профилактики раковых заболеваний, то частично я коснулся этого вопроса выше, когда говорил о питании в детском возрасте, так как основы закладываются во время внутриутробного развития плода, а затем в процессе роста в детские и юношеские годы. Однако и во взрослом возрасте необходимо заботиться о своем здоровье — вести здоровый, подвижный образ жизни, не курить, не употреблять алкоголь, в основе пищевых пристрастий должна лежать средиземноморская диета, богатая растительной пищей, рыбой. И результаты подобной профилактики есть. Они реальны, причем результат виден в масштабах государства. В Америке после введения общегосударственной программы борьбы с курением, улучшения питания и борьбы с употреблением алкоголя снизился процент заболеваемости раком желудка.
Иными словами, рак проще предупредить или при выявлении на ранних этапах лечить, чем пытаться помочь больному, у которого развились клинические признаки заболевания.
Но, понятно, что в реальности многое от нас не зависит, и мы — онкологи — делаем все возможное в любом случае. За последние годы не только в диагностике но ив лечении онкозаболеваний достигнут значительный прогресс. Среди прочего, появились новые препараты как химического, так и биологического происхождения.
Так в конце 1995 года Фармакологическим комитетом Министерства здравоохранения Украины был зарегистрирован препарат под названием «Пропес», который является специфическим комплексом пептидов и свободных аминокислот, полученных в результате контролируемого протеолиза белков эмбриональных тканей крупного рогатого скота.
Результаты исследований показали, что препарат является эффективным средством сопровождения цитостатической терапии больных со злокачественными новообразованиями как медикаментозное средство для профилактики гипоплазии кроветворения, которая является ограничением для применения эффективных доз лучевой и химиотерапии. Препарат используется для повышении качества жизни больных.
Задача онколога — не только вылечить больного, но и вернуть его «в строй», к нормальной жизни, обеспечить ему то, что сейчас называется «качество жизни». На мой взгляд, хирургическая реабилитация — наиболее оптимальный вариант реабилитации онкологического .больного. И мы в Центре применяем методы хирургической реабилитации.
В последние годы при опухолях нижнеампулярного отдела прямой кишки мы выполняем практически всем больным операции с сохранением запирательного механизма заднего прохода, не формируя колостомы.

— Какие направления работы Центра развиваются настоящее время?

— Основные направления работы ДОПЦ на протяжении последних-25 лет— разработка методов комбинированного и комплексного лечения опухолей основных локализаций и .особенно рака желудка, толстой кишки, молочной железы, опухолей урогенитальнрй сферы.
Мы владеем передовыми технологиями в лечении опухолей этих локализаций. Мы разработали целый ряд методик, для работы по которым создали своеобразный инструментарий. И под - эти технологии нам нужны новые аппараты, необходим, повторяю, инструментарий. И лишь под новое техническое обеспечение мы сможем повсеместно применять наши наработки. Поэтому на повестке дня стоит задача сотрудничества с фирмами, занимающимися оборудованием и инструментарием.

— Каковы перспективы работы центра?

— Я считаю, что будущее украинской медицины — за научными центрами. Это .бесспорно. Но для результативной работы этих учреждений необходимо перестроить многие аспекты ил деятельности.
Так, каждый из центров ведет работу в определенной области, и это совершенно правильно. Но сегодня, к сожалению, получается, что у нас в стране множество областных онкологических центров, которые действуют разрозненно. Руководить ими одному головному институту очень трудно, практически невозможно. Поэтому, на мой взгляд, необходимо близлежащим научным центрам, центрам, находящимся в одном регионе, объединить свои усилия, обмениваться опытом, учиться друг у друга для того, чтобы усилия в борьбе за жизнь и здоровье людей были, согласованными. Ведь разумная консолидация, бесспорно, лучше разрозненной деятельности,
Кроме этого, для развития центров необходимо привлечение капитала. Наши технологии не уступают западным, но предоставить больному услуги по уходу, соответствующие уровню, наличествующему в западных клиниках, мы, понятное дело, не можем. А это необходимо, ведь тогда мы сможем приглашать на лечение больных из других стран. И делать это нужно в ближайшие годы. Ведь это реальный источник доходов.
И это еще не все. Необходимо, на мой взгляд, тесное сотрудничество с клиниками, центрами из любого города, страны. Необходимо приглашать к себе и ездить самим в другие клиники, необходимо постоянно учиться и делиться опытом.
Иными словами, нужно работать, делая все для того, чтобы как можно лучше лечить людей.

— Расскажите о себе. Все ли время у Вас отнимает работа, удастся ли выкроить время для отдыха и занятий для души?

— Увы, имею неполноценный отдых. Так было, к сожалению, всегда. С годами объем работы не только не уменьшается, но увеличивается.
И должен сказать, иногда я чувствую, что после работы мне просто необходимо отдохнуть, выехать за город, подышать воздухом. Очень хочется на природу, в тишину...
И в компанию друзей хочется.
Мы отдыхаем, конечно, но времени катастрофически не хватает.

— Уважаемый Григорий Васильевич, пожалуйста, несколько слов о нашей медицине, ее сегодняшнем состоянии, перспективах.

—Я думаю, что в этом году медицине будет оказана поддержка и в области, и в Украине, потому что прошло много депутатов, которые уделяют внимание этому вопросу.
И еще один немаловажный аспект — необходимо, чтобы в Совете Депутатов находились знающие, опытные люди, люди, повидавшие жизнь, понимающие ее, способные передать и реализовать свой опыт. И, конечно же, необходимы условия, при которых возможна передача опыта от одного поколения другому.

— Григорий Васильевич, Вы известный человек в городе. Слава Вам помогает или мешает? Если бы была возможность начать жизнь сначала, повторили бы Вы свой путь?

— Слава — это преувеличение. Скорее, известность. Если быть кратким, то в молодости это интересно. С возрастом же перестаешь обращать внимание. На самом деле профессор Бондарь живет как все. Те же проблемы, те же беды.
Что же касается Вашего вопроса: повторил бы я свой жизненный путь, если бы мне была отпущена еще одна жизнь, — то, наверное, нет, так как вряд ли смог бы это сделать в нынешних условиях. Сейчас все по-другому.
В моей жизни был период, длиной лет в 10-15, когда я домой не приносил ни копейки. Эго были годы поиска, экспериментов, словом, годы, отданные науке. За эти годы я освоил все разделы медицины, выполнял и выполняю операции на пищеводе, кишечнике, желудке, мочевом пузыре, почках, женских половых органах, молочной железе.
У меня был свой виварий (60 собак, которых я сам же, с помощью персонала, и кормил). Правда, санэпидстанция все время требовала животных убрать, но я не соглашался.
Дело в том, что у меня была цель — решить проблему формирования искусственного мочевого пузыря из прямой кишки. Сегодня в нашем Центре эта операция выполняется. Однако в то время никто эту операцию не делал, хотя Модлински выполнял их еще в прошлом столетии, а вот повторить никто не мог.
Опыты Модлинского, кстати, заканчивались неудачно, и в клиниках, если и делались подобные операции, то крайне редко и практически никогда не удавались. Так вот, у меня было задание (профессор А.М, Ганичкин — ректор нашего мединститута — дал мне эту тему) — повторять операцию в эксперименте и искать способ совершать эти операции удачно.
До меня эта цель ставилась перед двумя врачами. Им не удалось справиться. Да и у меня поначалу ничего не получалось. Но однажды в ходе очередной операции на подопытном животном (а их было множество) пересек один сосуд, питающий прямую кишку, и в результате подопытные животные стали выживать.
Так что результата научного я добился, но выглядел мой рабочий день в эти годы следующим образом: приходишь во второй половине дня в виварий и остаешься там до поздней ночи. Сам и наркоз животным даешь, и оперируешь, затем собачку—в мешок и несешь в рентген-кабинет, сам делаешь снимки, проверяешь, правильно ли пересажены мочеточники, затем собачку относили, обратно. А на следующий день проделываешь всю операцию снова. И так изо дня в день.
Кто сегодня может позволить себе столько сил, и времени отдать науке?
Кроме этого, мне повезло еще и в том, что заведующий клиникой мог перемещать врача с одного места на другое: я работал в гнойной хирургии, торакальном отделении, развивал свои возможности по пластике пищевода, созданию искусственного мочевого пузыря, операций на поджелудочной железе. Кстати, последние операции — самые тяжелые для хирурга и самые длительные. Мне не было тридцати лет, когда я уже выполнял такие операции, а их не делали ни в одной другой клинике Украины. Даже сейчас ее не все выполняют. Просто не все берутся. Да и найдены другие, более щадящие методы лечения. У .нас была Вера Александровне! Михайличенко, которая разрабатывала этот раздел, и я с ней все эти операции «выстаивал». Мы провели вместе 140 операций, когда идут 7-8 часов под местной анестезией, когда больной все слышит, поэтому эмоции и твое состояние — под жесточайшим самоконтролем. Затем я отрабатывал операции с Матяшиным Игнатом Михайловичем, в прошлом главным хирургом Украины, занимавшимся проблемой создания искусственного пищевода.
Иными словами, я работал «на всех фронтах» онкологии.
Что же мы видим сегодня? Молодой врач поступил, например, в отделение маммологии и «сидит» там. Прошло время. Он уже научился оперировать, уже осознает, «ощущает» этот раздел медицины, но я по своей воле не могу его переместить в другое отделение для расширения знаний и умений этого молодого специалиста. А он и не хочет, потому что уже привык, уже умеет, и другой раздел осваивать не хочет. И получается, что врачи сегодня очень узкой специализации. От этого страдает вся медицина.
То есть сейчас я вряд ли смог бы повторить тот путь, который прошел в медицине.

— Григорий Васильевич, как Вы думаете, что нас - ждет?

 - То же, что и всех людей нашей планеты. С ростом цивилизации увеличивается продолжительность жизни человека, а значит, все большее число людей будет уходить из жизни через «тканевую» смерть. Например, в Японии, где продолжительность жизни в среднем равна 80-ти годам (намного выше, чем в Украине), процент смертей от злокачественных опухолей очень высок. То есть люди успевают дожить до «своего рака». Мы же умираем от приобретенных заболеваний.
Дорн и Кутер подсчитали, что, по сравнению с пятнадцатилетним возрастом, возможность заболеть раком в возрасте 90 лет в 200 раз выше.

— В день Вашего юбилея, что бы Вы хотели пожелать своим коллегам?

— Врачебная специальность — одна из сложнейших. Конечно, для ее развития необходимы экономические преобразования в стране. Но, несмотря на то, что врачи находятся в загнанном состоянии, испытывают значительные и моральные, и финансовые трудности, все-таки им необходимо не сдаваться, не терять сочувствия к пациенту, человечности.
Нужно оставаться прежде всего
человеком и врачом.»

***

Вы - вчитайтесь, вчитайтесь в эту статью…
Вы заставьте себя увидеть, как она - построена!
Я - умышленно, чтобы не быть обвиненным в предвзятости и «выдергивании» цитат, привел ее полностью в том виде, как она была опубликована.
На первый взгляд, все - правильно.
Но, только на первый.
А если вчитаться - то это манифест человека, который даже не замечает, что подобное видение проблемы – кощунственно по отношению к больному человеку, в том единственном числе, которое всегда должно внушать трепет любому из врачей, взявших на себя смелость ножом «врачевать»! другого человека, предлагая ему и новое тело, созданное «вот этими вот руками!» и новую жизнь.
И хоть, это не личная статья профессора Бондаря Г. В., а интервью, текст которого на совести… бойкого на перо, журналиста, дающего (в своем личном понимании) то, что им было услышано в ходе беседы со «светилом в свете операционной лампы».. и самым известным врачом-онкологом г. Донецка (еще Украина).
Ведь статья начинается с того… что:
«…все мы умрем… от - РАКа.
Причем, все - без исключения….»
И далее…умрем именно потому
«…что эта смерть…
 правильная, закономерная…».
Тогда как - остальные смерти: инфаркт, инсульт, автомобильные катастрофы и прочее – это «смерти случайные»,
смерти, препятствующие дожить нам
до времени возникновения
у нас
«нашего РАКа».
Более того, эти смерти потому и – «случайные», что мы
…не то… - едим,
…не так… - отдыхаем,
…не так… - живем…
И тут же, буквально в следующем абзаце, о том, что… «...РАК, при всей его «правильности» и «закономерности» имеет тенденцию раньше возникать у тех, кто… мало - рожает, кто не кормит - грудью, кто - курит, кто - употребляет алкоголь, копчености …
Одним словом, хоть - «круть-верть», хоть - «верть-круть», а РАКом (по мнению и убежденности проф. Г. В. Бондаря) ты обязательно – заболеешь…
…если тебе, конечно, не «повезет»…
умереть раньше
от «случайной»
 «неправильной» смерти…
Поэтому все, если есть какие-то сомнения относительно своего здоровья (именно на этом основана ранняя диагностика РАКа и его «профилактика») все должны - сразу идти в онкологию, где у нас все уже устроено наилучшим образом:
и, передовые оперативные методики;
и, регионарная терапия;
и, химиотерапия обычная,
и, лучевая терапия;
и, сохранение малой грудной мышцы, при удалении молочной железы,  если в ней диагностирован «РАК»;
и, удаление желудка по методики клиники…
 и прочее, прочее, прочее…
На все это у нас есть - изобретения, патенты…
У нас работают - доктора медицинских наук, кандидаты медицинских наук, сотрудники кафедры…

И вообще, мы - хирурги!
И мы…,
за «хирургическую реабилитацию онкологических больных»,
поэтому…
…милости просим сразу на - операционный стол…

Мы вам, всё «ненужное» - удалим, где надо «нужное» - пришьем,
где надо и что - надо… - переделаем!
И, даже!
Даже, создадим то, чего природа даже и - не предполагала (к примеру, мочевой пузырь из прямой кишки…).
Мы это - можем.
А если сразу - не удастся,
то у нас есть - предоперационная лучевая терапия, предоперационная химиотерапия в любых вариантах и т.д.
Одним словом - не волнуйтесь.
Если у вас – «РАК», операцию мы вам - обеспечим.
Чего - чего, а хирургов у нас – предостаточно… и все они только того и ждут, чтобы удалить из вашего тела - орган или несколько органов пораженных РАКом…
Ведь все мы - за…
за «хирургическую реабилитацию онкологических больных»!!!
Поэтому… милости просим, сразу
…на операционный стол…!
Ну, а потом, потом…
все вы все равно…
…умрете от РАКа
И, мы здесь - ни причем.
Сами должны - понимать!
РАК!!! - это «закономерная» смерть
И, она…
- неизбежна.
!!!
Вот такая вот получается - песня,
если уметь читать
между строк.
Но, умеют читать между строк
…умеют - не все.
Это только людям, прошедшим через Страну-БОЛЕЗЬ и на себе узнавшим, что это такое – «реальная онкология»... – под силу.
Эти, насмотрелись с высоты больничной койки…
на все…
Ну, а остальных, остальных…
этот журнальный вариант «онкологии»,
где все – получается...,
где нет – «больных», а есть – пациенты...,
где за «успехи в развитии онкологии» дают ордена…
даже и не
пугает…
Хотя очевидно, в онкологии узаконена - двойная мораль.
Причем, это даже
и - не скрывается:
«Все вы умрете от – «РАКа»…
Но, прежде чем вы – умрете…, придите к - нам,
чтобы мы успели сделать вам – операцию
(чтобы мы на вас - заработали)…
…а затем, вы все равно умрете от «РАКа»
или
от «случайной» смерти»…
И через все эти « неоспоримые преимущества хирургической реабилитации онкологических больных» - отчетливо просвечивает простая и по-человечески понятная формула:
«Чем больше - больных,
тем больше - доход».
"Magis - infirmos, magis - reditus."
Латынь.

Поэтому, о «плохом» - ни-ни…
Зачем же о - «плохом».
Главное – ВЕРА!
ВЕРА... в - величайшие возможности медицины и ее прогресс в лечении болезней…
ВЕРА... в – авторитеты, которые в «свете операционной лампы» почти БОГи…
ВЕРА, что в больнице (а, именно в «онкологии») -  не обманут...

…eur hens tibi rector Olympi
Sollicitis vasum mortabilus addere curam,
Noscant veenturas ut dira per omina clades,
Sit subitum quodcumque paras, sit caeca futur;
Mens hominum fati, liceat sperare fimenti.
 «…к чему тебе, правитель Олимпа, угодно было прибавлять к мучениям смертных и эту заботу?
К чему тебе, чтобы они, через грозные предсказания, знали о грядущих своих несчастьях?
Пусть будет внезапным все, что ты готовишь
Пусть ум у людей не видит того, на что они обречены в будущем;
Позволь надеяться… - объятому страхом.»
Латынь.

***

Страна-БОЛЕЗНЬ.
Путь в нее всегда начинается с кабинета участкового терапевта…
и всегда заканчивается…
в этом кабинете.
И изменить что-либо, просто невозможно.
Круг должен быть - замкнут.
Это - естественно.
Это - естественный путь любого человека.
Так как он никому не нужен кроме - своих близких…
Так как его (умирающего и выброшенного из онкологии) нигде не будут лечить, кроме как в больнице по месту жительства (по месту прописки)…
Так как существуют - четкие правила, именно для местных врачей, согласно которым - именно они должны лечить - всех, от мала до велика, чем бы они не болели, если эти больные живут на территории их участка, который обслуживает он… участковый терапевт.
В общем, в конце путешествия в Страну – БОЛЕЗНЬ, все возвращается
«на круги своя»!
Реки - возвращаются к своим истокам...
Птицы возвращаются домой из теплых стран к своим – северным гнездовьям...
Рыбы идут на нерест именно в те речки и ручейки, где была отметана - икра...
Возвращается
и блудный сын…
Страна – БОЛЕЗНЬ – не исключение!
…. И всегда наступает такой момент, когда приходит прозрение… когда вновь нужно открыть дверь, дверь во врачебный кабинет… в тот –самый… открыть ту самую… самую первую дверь! Ту самую… самую первую дверь… дверь во врачебный кабинет, этой, стоящей вдали от основных путей прогресса медицины, маленькой местной больнички в своем родном городе, где ты – вырос и где тебя - все знают...
Возвращение домой.
Возвращение… после долгого «путешествия» через Страну-БОЛЕЗНЬ…
Пьеса окончена!
Мы живы!
Аплодисменты.
Слава медицине!
А, начиналось все так - хорошо.
И, даже - весело:

«Решение - принято!
Экипаж - собран!
Все в - сборе!
Пора открывать - занавес.
Занавес – пооошеееел!
«Или – или!»?
«Какой русский не любит быстрой езды!!!»
!«Поехали!»
А вопросы: «Долго ли?» «Куда?» «Зачем?» - это уже не к нам.
Это к тому, кто обещался все сделать - как надо, к тому, кто правит лошадьми, к тому, кому мы доверили себя, свою судьбу, свое тело и свое будущее… и то тогда когда все - кончится.
На то ему и деньги дадены.
Трогай!
И все, будто как в театре:- свет рампы, занавес, бравурность.
Даже интерес – «Чем закончится?».
На ваш суд представляется пьеса под названием
 «Я болен, доктор!
 Доктор, я хочу выздороветь».
Исполняет – автор.
Акт первый - «Едем в больницу!»….

***
А затем, скрип
этой злополучной двери…
А затем, – «конвейер здоровья» с лампочками, справками, стиральным порошком, анализами, болезненными исследованиями за которые еще и нужно было платить
Затем – операция
И… поехало…
И, замелькали…
замелькали версты...
Версты - Страны-БОЛЕЗНЬ.
Иногда казалось, что вот-вот
 – и все кончится…
Еще один - рывок…
Еще одно… «светило»…
Еще… одно импортное сверхдорогое лекарство…
Еще один - чародей, травник, экстрасенс –
и
ПОБЕДА!!!
И - жизнь…
Жизнь… как у всех.
Жизнь, без - больниц.
Жизнь, без - врачей…
И вот, теперь - возвращение…
Возвращение…
в ту самую исходную точку,
с которой все было
- начато.
Сколько… мыслей!
И, главные из них:
«Надо ли было, все это - затевать?»…
«Кому нужно было это - долгое и сложное путешествие в Страну-БОЛЕЗНЬ?»…
«Почему - я?».
!!!
Ведь все начиналось, именно - здесь!
И, именно здесь…
все - завершается?
Круг - замкнут!
И не надо много - знать, чтобы понять простую истину:
«Все - кончается…
Все однажды - кончается».
Кончается - Надежда!
Кончается - Вера!
Кончается - желание лечиться!
Кончается даже… желание… - жить!
Круг - замкнут!
Почти - тупик.
Идти… некуда!
Путешествие через Страну-БОЛЕЗНЬ,
оказалось путешествием через - самого себя, путешествием… через собственные через иллюзии,
через принципы, через потери,
значительные и очень страшные…
через откровение и понимание что когда ты для мепдицины не интересен…,
тебя просто - вышвырнут,
вышвырнут
як сміття... та непотреб...
на мусорник.

Причем, и потому, что ценою за «выздоровление» была очень сложная операция, после которой пришлось привыкать к новому ритму жизни, новому пониманию «здоровья»…
И потому, что потрачено - много денег…
И потому, что все это оказалось - напрасным...
И потому, это последняя дверь, которую…
…надо - открыть.
Больше дверей - не будет.
И, эта дверь, дверь в кабинет скромного участкового доктора, которая ведет к последнему этапу этого непростого путешествия…, как оказалось, находится в этой - очень непрестижной и почти никому неизвестной сельской (или районной городской) больничке.
Неужели, все так – просто?
И, именно здесь, в этой первой исходной точке, у этой злополучной двери в этот кабинет… мною была допущена какая-то ошибка… за которую сейчас приходится
мне же и - расплачиваться!
Может быть, зря был сделан…
этот - первый шаг!
Ведь жил же…
- на «АВОСЬ!?»
А тогда, именно здесь, в этом кабинете, участковый терапевт (такой знакомый и почти домашний доктор), которого часто вызывали на дом, который лечил всех: и бабушку, и отца, и маму и сестер, доктор - очень загруженный самой различной отчетностью, доктор - которому приходилось лечить все болезни - сразу: и насморк, и грипп, и инсульт… и последствия инфаркта..., а также - выписывать справки в школу и справки о смерти...  много месяцев и лет – назад, впервые подумал о страшном диагнозе, настоял на том чтобы были сданы анализы: общий анализ крови, общий анализ мочи; были выполнены необходимые исследования: ФЛГ, ЭКГ, рентген желудка. И, взвесив все - «ЗА» и - «ПРОТИВ», предложил поехать на консультацию в большой город в областную больницу, причем не просто больницу, а в - онкологическую!
Тогда, это направление - вызвало удивление и некоторый испуг.
Было - страшно.
И, конечно же, к этому страху прибавилась и злость - на этого глупого доктора, который - уже ничего не знает, который… - занимаясь: соплями, запорами и диспансеризацией, перемешанными с прививками и ежеквартальными отчетами, ходьбой по своему участку на вызова и т.д.- уже настолько забыл что такое настоящая медицина, что по любому пустяку заставляет ехать в областной центр, в котором настолько все изменилось со времени его учебы, что даже и он сам не знает, где толком эта больница «онкология» - находится.
Однако, тогда все же благоразумие - победило.
Поездка состоялась...
…
И, именно с нее с этого «первого шага»… – началось моё очень непростое «путешествие» по больницам, по врачебным кабинетам, санпропускникам, больничным палатам…, по аптекам..., по светилам и знахарям…
И, именно с этой - двери, с этого первого шага, из этого кабинета… началась для мня, лично, по сути своей, эта страшная Страна-БОЛЕЗНЬ!
Вначале было…
даже будто бы и - интересно.
Ну, подумаешь - небольшая  операция!
Всем операции – делают
и - ничего!
Ну, подумаешь - что-то отрежут, что-то пришьют!
Плохо сделать - не могут.
Это - врачи!
Это - больница!
Ну, подумаешь – «надо после операции – облучиться», так, на всякий случай.
В общем, вначале ничего особенного,
- все как… у всех.
Ну, а потом…
- пошло поехало...
Недаром говорится:
«завяз – коготок, всей птичке - пропасть!»
"ligatum ad – unguibus, tota avis - abyssum!»
Латынь.
Но тогда, когда все это – начиналось…- открывал эту дверь - практически здоровый и сильный человек, глядя на которого, даже и язык бы повернулся сказать, что он - болен, причем не просто так себе болезнью, а - РАКом!
Ну, а потом…
была - Страна-БОЛЕЗНЬ…
и многомесячное (почти семилетнее)
хождение по - врачам и больницам….
И сейчас, у двери в этот кабинет, стоит уже…
…совсем другой человек.
Совсем другой.
Кожа - бледная, с легким оттенком желтизны…
Редкие волосы...
Что-то с зубами (это побочное явление проводимой химиотерапии).
И, этот человек, если вчитаться в эту пухлую кучу справок, выписок, эпикризов накопленную за многочисленные разы лежания в больницах, лишен… желудка и части толстой кишки.
Таковы были…
правила игры.
Такова была цена
за «победу над опухолью»...
И еще!
И еще, если вдумчиво вчитаться в этот архив справок, то можно вычитать, что все это- не стало поводом для того, чтобы я - пройдя через Страну-БОЛЕЗНЬ и заплатив столь страшно большую цену, я - этот человек… почувствовал себя… - здоровым. Через год с небольшим после операции + к ней дополнительного лечения… был диагностирован метастаз опухоли в области послеоперационного рубца, затем… какое-то образование в головном мозге и в печени... по поводу чего проводилась и облучение и химиотерапия + гормонотерапия и иммунотерапия и какие-то магниты и еще что-то очень новое, очень современное...
А еще, есть выписки из Москвы, Киева, Ленинграда о том, что не – сдавался.. что ездил…
А потом - метастазы в легкие и асцит…
И опять - облучение и химиотерапия и гормонотерапия и иммунотерапия…
Но, все это оказалось - неэффективным.
Как оказалось, врачи-онкологи и наука «онкология» болезнь «РАК»
лечить - не умеют.
Они стараются,
но у них
- не получается.
В последней выписке, так прямо и написано в самом конце.
 – «РЕКОМЕНДОВАНО В ДАЛЬНЕЙШЕМ ЛЕЧЕНИЕ У УЧАСТКОВОГО ТЕРАПЕВТА ПО МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН ПРОВОДИТЬ СИМПТОМАТИЧЕСКОЕ ЛЕЧЕНИЕ.»
Одним словом, круг
- замкнут…
Приехали.

***

Стоять перед дверью - неприлично.
Нельзя - задерживать очередь.
Еще - один шаг.
Ну, чего уже - бояться!
Кажется, хуже уже, просто быть - не может!
Шаг.
Последний шаг по величественнейшему зданию медицины, где все ходят в белых халатах, высоких колпаках, где… всех - лечат, где… все - выздоравливают...

- Доктор!
Можно?

...А кабинете (несмотря на столько долгих месяцев\лет моего отсутствия, удивительно), практически ничего не переменилось. Тот же – доктор. Тот же - стол, заваленный амбулаторными картами, анализами, какими то бумажками. Тот же - старенький доктор со стареньким стетофонендоскопом. Те же стены, без ремонта. Такой же, как и тогда - облупленный пол. Такой же - скрипучий стул... Бумажки…
В этих бумажках - судьбы человеческие, боль, проблемы.
Наверное, кому-то повезло - больше...
Хотя, зачем это – мне?
У меня - свое.
У кого-то - свое!
А вообще, жизнь (если видеть ее из этого кабинета), это погоня
за - надеждой,
погоня за - выздоровлением...
Кто-то этот путь
только - начал.
Я – уже
завершаю!
Круг - замкнут.

 - Здравствуйте, доктор.

 - Присаживайтесь…

Для этого сельского доктора, этот страшный круг болезни - привычен.
Он, в этом своем кабинете, на многое насмотрелся.
Отсюда, из этого сельского кабинета этой сельской больнички – совсем по другому видятся «победы» большой медицины…
Отсюда - видно все.
Все!!!
И вся её… - безжалостность…
И вся ее - негуманность…
…
Теперь, когда областные «узкие» специалисты сделали все что - могли… и ввиду неумения лечить РАК (ну не знает еще этого медицина!) четко определились с тактикой лечения - судьба этого больного (нет! Нету врачей в сельских больницах привычки говорить это безликое слово - "больной", так как здесь все знакомы с детства, так здесь живут рядом долгие годы и почти все чуть ли не родственники, так как еще есть здесь, в глубинке, совесть и прозрачность и человечность в медицине, о которой, как и о врачах - всем все (город то маленький!) – известно) этого несчастного человека которому не повезло.. вот так вдруг! заболеть именно этой страшной болезнью, этого Петра Ивановича или Сергея Николаевича... или Павла Федоровича - отдается, и здесь так прямо это и - написано, в руки того сельского участкового доктора. Отдается в руки доктора, который практически ничего не знает… ни об – онкологии…, ни о – РАКе…, ни о особых «противораковых» лекарствах…, ни о том, что это собственно за операция такая «по методике клиники»…, ни о том как и чем этого Ивана Ивановича, Семена Владимировича, Антонину Павловну, возвратившихся из дальних больниц – лечили и теперь уже мне нужно лечить….
А, в выписке, так прямо и написано в самом конце – «РЕКОМЕНДОВАНО ЛЕЧЕНИЕ У УЧАСТКОВОГО ТЕРАПЕВТА ПО МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН ПРОВОДИТЬ СИМПТОМАТИЧЕСКОЕ ЛЕЧЕНИЕ.»
Симптоматическое… лечение.
Лечение…
Хмм.

 - Присаживайтесь…

В кабинете два человека!
И для обеих ясно – «медицина толком не может - ничего!»
И тот и - другой, это прекрасно - понимают.
Что – суждено, то - суждено…
Какие бы деньги не были бы заплачены…
Какие бы врачи (с регалиями и без), руку бы не прикладывали...
Поэтому…, первый
 - ничего не предлагает.
А второй…, второй
- ничего не просит!
Слов - уже не надо!
Круг - замкнут!
Для больного человека, на себе самом узнавшем о медицине и БОЛЕЗНИ почти все, прошедшего через круги знания и незнания, веры и неверия, отчаянья и надежды, страха и робкой надежды… то, что случится сейчас в этом кабинете - уже не интересно.
И, все равно.
Доктору – то же.
Он - на работе.
А еще вызова, отчеты... А теперь еще и эта проблема – «!симптоматическое лечение…»
При таком результате, какого добилась «доблестная онкология» – вообще больного РАКом (хотя правильнее, если называть это - «хроническая опухолевая болезнь»)… можно никуда не посылать. Пусть бы – жил, как - жил. Ведь, что - лечили, что - не лечили… все… всё кончается - одинаково.
И теперь, он (простой сельский врач) - один на один с этим несчастным больным человеком, который на себе самом узнал о медицине и БОЛЕЗНИ… - почти все.
И теперь, он (простой сельский врач без степеней, званий и прочего антуража…) должен что-то - сделать, что-то сделать - такое…, чтобы у всех действующих лиц это непростой пьесы «Я еду в – больницу»… осталось от медицины (от здравоохранения и врачебного сословия)… хорошее впечатление.
В общем, областные специалисты - работали, работали, делали все, что по их науке можно и даже - нельзя…
а он - заканчивай….
Хотя, по большому счету, ни черта эти областные специалисты
- толком не знают.
И, диссертации их докторские, и их апломб, и якобы – их знания, и якобы - их книги, монографии, статьи, их поездки на конференции, симпозиумы… - никакого отношения к этому, именно этому конкретному больному заболевшему человеку, сидящему сейчас в его кабинете, знающего такое о - врачах такое особенное..., знающего о медицине - такое… Многое узнавшего о ее: бесплатности, гуманности, честности, о профессиональном долге…., что лучше и не начинать…- к этому конкретному Ивану Ивановичу, Семену Владимировичу, Антонине Павловне, возвратившихся из дальних онкологий…
никакого отношения - не имеют…
И, не имели.
Хотя…

 - Что суждено, что прочитано по линиям руки, что наворожено на картах, что положено по карме (и еще, по черт знает каким причинам…) то и - будет!
Такова  сегодняшняя медицина, в которой все всегда - правильно, если делается по инструкции.
Ей удобно чтобы больной человек видел хирурга-онколога, который, работая по этой инструкции, сделал его, по сути, калекой (операция не стала поводом для счастья и выздоровления) и ничего взамен хорошего - не давшего: ни за доверие, ни за продукты, которые родственники перли в областной город, ни за деньги, которые были отданы в знак благодарности…-  только один раз в жизни
Это оперирующему врачу-хирургу-онкологу - удобно, чтобы никогда в жизни этот больной человек не докучал ему своими жалобами, упреками - дабы не чувствовать своей прямой ответственности за то «Что» и «Как» он сделал с этим конкретным больным человеком, доверившегося ему тогда…, чтобы то же самое он мог бы делать - со следующим пациентом.
Это удобно, когда больного лечат – все… все - одновременно…
И, никто - конкретно.
При таком варианте построения тактики лечения, виноватых… в онкологии - нет.
И, главное, потом… все тихо сбрасывается на меня - участкового терапевта… у которого-  и маленькая зарплата…, - и необходимость навещать на дому тяжелых больных…, - и бумаги…, - и прививки...
Ну, а винить-то… винить меня…
не за что.
Я - просто врач.
Мне поручено проводить – «симптоматическое лечение».
Так теперь это называется – «по-научному…», когда обобрав больного до последней нитки, больного отправляют умирать - домой! Причем, не в свою структуру онкодиспансеров и онкоотделений (они ж их и - упразднили, вот же - цинизм) а сбрасывается именно Ра Куки участковым врачам. А почему? А потому, что лично меня этот… этот конкретный Иван Иванович, Семен Владимирович, Антонина Павловна, возвратившиеся из дальних онкобольниц - упрекнуть в своих проблемах возникших после лечения у онкосветил, в самом деле никак и ни в чем - не могут…
В этом парадокс медицины и основная причина того, что за словами "медицина" и словами "врачи"  - всегда слышатся отголоски большой человеческой трагедии.
А, начинается она…
с того, что мы не научены - требовать,
не научены - проверять,
не научены - контролировать…,
что мы, верим - на слово,
…верим - в честность...
А нас… держат за дураков, постоянно твердя о том, что «медицине - это искусство!»
А, на самом деле - это «конвейер».
Причем конвейер, в котором все самое трудное - постановка диагноза, когда о нем еще никто и не думает! и… наблюдение за наступлением смерти у безнадежного больного, возвращенного в родные места умирать! - возлагается на мои плечи, плечи самого безотказного и самого загруженного доктора - участкового терапевта.
Но, такова сегодняшняя медицина, в которой почти все - против больного человека, если ему уже не выздороветь.
Освенцим и… дым из труб…
Такой она будет - завтра!
Такой она будет - всегда.
Ведь больных людей (очень–очень больных людей) в этом обществе, созданном здоровыми и для… здоровых…
 - просто не любят.
Им в этом обществе, нет - места.
И даже умирать их отправляют - домой (пока еще можно довести такого больного человека домой в легковушке, полусидя, полулежа на заднем сидении)! - заботясь более о статистике, о моральном "климате" в палатах... о себе и о еще *** знает чего для них важное.
И… - это самое гуманное из всего, до чего могла додуматься медицина!
Парадокс?
Нет.
В это, к сожалению
 - трагедия медицины!
Хотя, можно ли называть медициной  – профессию «онкология»?
Там у них так все - запутано.
Стараются, оперируют.
А толку.
И, это все - прекрасно понимают.
Даже, я это - понимаю…
Но, что - я,
я - винтик…
Да ладно.
Проехали.
Я сам - виноват, что выбран на роль «козла отпущения» на глазах которого разыгрывается этот последний акт драмы по имени "ЛЕЧЕНИЕ ОПУХОЛЕВОЙ БОЛЕЗНИ" (надо было заканчивать клиническую ординатуру, писать кандидатскую...), а теперь отдувайся за всех…
и изволь быть гуманным
и деонтологичным…
Поэтому,
ничего - лишнего.
Сухо.
Кратко.
Наверняка там! знали, что делали…
!!!
А переадресовывать… этого больного человека - просто некуда.
Он, участковый врач этой сельской (районной, городской) больнички, в списке лиц, работающих на конвейере здоровья - самый последний.
После него – только морг,
паталагоанатом,
кладбище…
и… БОГ.

И, этот доктор в этом кабинете, где все начиналось и все заканчивается, даже не протестует против такого положения вещей.
Он - на работе.
Что же касается это конкретного больного человека, то он - знает, пройдя, через страшные круги «Знания-незнания», «Веры-неверия», «Отчаянья-надежды и страха», что этот доктор в этом кабинете – всего лишь винтик большой и страшной машины которая «пыталась… лечить «РАК»…и у которой… это не получилось...». И он, он (этот конкретный Петр Иванович или Сергей Николаевич... или Павел Федорович) - знает, понакатавшись по ухабам «Страны – БОЛЕЗНЬ» что ничего хорошего это сельский доктор для него, по сути, уже сделать - не может. Он, как «больной», на многое - насмотрелся… Причем, на - такое…, что он… просто уже никуда не пойдет… Даже если, и – пошлют. И, ни к кому - не поедет…, даже если – и дадут направление.
Он уже - отъездился.
Он…
приехал…
домой.
И это, очень и аргументированный и обдуманный шаг.
Единственное, на что он (это больной человек) согласен, так это на то… чтобы все… побыстрее кончалось!
Слишком
больно.

***

Круг - замкнут.
Пьесе пора – оканчиваться…
Но, нельзя же так жестоко.
Тот же - кабинет.
Тот же - врач.
Тот же – человек, но уже реально «больной»
Залечили….
Врач и - больной!
Доктор и - пациент.
Один – здоров, другой – умирает…
Один, знает так много, что уже просто - ничего не спрашивает, понимая, что имитация якобы врачебного участия, здесь и сейчас - будет выглядеть глупо и неуклюже.
Другой знает - столько же. Вот только его – знания,- это знания, приобретенные собственным горьким опытом и от этих знаний, от этого пути проб и ошибок, от этого познания на себе, через бюджет своей семьи и собственное здоровье – простого и очевидного факта, что не может, не может еще медицина лечить болезнь «РАК»... он просто - устал.
Он устал - лечиться.
Устал – верить.
Он проделал - сложный путь… и сил хватило только на то, чтобы добраться - домой и… хотеть умереть. Так именно его, его существование между - жизнью и не\жизнью («жизнью» – этого - не назовешь) угнетает в еще большей степени, чем - возможная смерть.
Теперь их в кабинете, по настоящему - двое.
Нет – ВЕРЫ.
Нет – НАДЕЖДЫ.
Есть – ОПЫТ, но от него
 - никакой пользы.
Есть – ЗНАНИЕ.
Но, лучше бы его… не было…
Правда, есть госпожа - БОЛЕЗНЬ.
А как, без – нее.
Как это там - у Чехова.
В первом акте пьесы, на стене…
висело - ружье…

Чрезвычайно популярна цитата из А. Чехова.
«Если в первом акте пьесы на стене висит ружье,
в последнем - оно… обязательно - выстрелит».
«Чеховское ружьё» — принцип драматургии, согласно которому каждый элемент повествования должен быть необходим, а несущественные элементы должны быть удалены; в истории не должно появляться элементов, обманывающих ожидания аудитории тем, что никогда не играют роль в дальнейших событиях.
Этот принцип Антон Павлович Чехов часто повторял, начиная с 1889 года, с некоторыми вариациями

Последний акт пьесы.
Последний…
И, через это… надо - пройти!
Причем не просто - пройти…
Один - будет задыхаться от нехватки воздуха в легких из-за множества метастазов или сдавления легких - экссудатом (в медицине это называется – «плеврит»), другой будет предлагать подышать из кислородной подушки и, невзирая на то, что уже давно этого не делал - прямо на дому… постарается выпустить эту жидкость… чтобы облегчить страдания.
Один будет кричать - от боли, второй назначит - наркотики.
Один откажется от пищи, чтобы ускорить приход смерти, другой будет советовать родственникам - разнообразить диету и купить… что-нибудь вкусненькое.
Один будет стремиться – умереть, другой ему этого - не даст…
Один, зная, что обречен,
будет хотеть все… ускорить…
Другой, дав клятву Гиппократа,
будет стараться все это…
- продлить!
Это крест.
Крест…
и для - врача
и для – больного человека.
Для одного, это просто работа
и немного клятва Гиппократа…

Для другого….
per crucem ad lucem»
через крест к свету.
Латынь.

Теперь, когда путь почти – пройден,
уже понятно
 о каком кресте - шла речь…
и о каком свете… - говорилось!
Это
путь
на Голгофу.

***


 


Картина девятая,
неоконченная.
О большой
и
малой печали…
С послесловием.

«...Он был слишком простодушен, чтобы задумываться о том, когда пришло к нему смирение.
Но, он знал, что смирение пришло, не принеся с собой ни позора, ни утраты человеческого достоинства…»
Эрнест Хемингуей.
«Старик и море».
***
«…Жизнь отделена от смерти длительными промежутками болезни для того, по-видимому, чтобы смерть казалась избавлением и тем кто умирает, и тем кто остается…»
Жан де Лабрюйер.
«Характеры».
***

Нужно быть очень сильным человеком, чтобы понимая, что происходит в тебе, там - внутри, ощущая боль от любого малейшего движения, уже давно поставивши собственноручно самому себе – жирный крест (причем, на всем - сразу), находясь, ни – там… ни - здесь, находясь в постоянном ожидании, чтобы

mortaler vitam mors cum immortales adtmit …
«Смертная жизнь была отнята смертью бессмертной.»
Латынь. Лукреций. «О природе вещей».

заставить себя поверить, что уже сам факт, что ты уже - выписан, пусть даже и с ухудшением…, но выписан из больницы… и едешь домой… это - уже «хорошо».
«Хорошо», потому что больница (какие бы наилучшие условия там не были бы созданы) все равно - не дом.
«Хорошо», уже потому, что смена обстановки – благоприятна. Так как она невольно рождает - новую надежду, надежду на лучшее, позволяя все плохое объяснить тем, что – «залечили», что потому и - «плохо», что уж слишком долго и усердно пичкали лекарствами и что дома, где - не будет ни уколов, ни процедур, ни врачебных обходов, ни этого палатного окружения, где все разговоры только о болезнях и о лекарствах… - все будет намного легче.
Ведь дом, это - дом.
Здесь даже - стены лечат!
«Хорошо», уже потому, что по крайней мере можно побыть одному, и нет необходимости прислушиваться к храпу соседа справа или обращать внимание на стоны соседа слева… и не видеть через полуприкрытые веки… как хлопочет врач над больным, а затем, когда все расходятся, санитарка, очень профессионально подвязывает ему челюсть.
«Хорошо», потому что дом… это почти - свобода.
Свобода делать что хочешь: спать, читать книгу, смотреть телевизор, даже говорить нормальным голосом, не оглядываясь и не боясь, что ты кому то мешаешь или тебя слушает кто-то еще, но главное - дом, это реальная возможность жить тем, чем живут - твои близкие и твоя семья.
«Хорошо», потому что можно, пока… пока еще есть… силы… что-то делать по дому. А мелкие хлопоты, проблемы - отвлекают…успокаивают… Отвлекают, от уже давно передуманных мыслей... Отвлекают - от необходимости прислушиваться к себе, анализировать боль...
Дом - милый дом!
Здесь все сделано этими вот руками!
Здесь все стоит именно там, где тебе удобно.
Здесь все - на «своем» месте!
Здесь за каждым предметом, вещью - своя история…
И если, начать вспоминать, то там, глубоко в памяти, можно найти многое из того, что поможет… и поддержит… в это трудное время.
Память - многое может!
И главное, она помогает все увидеть в другом свете.
И вообще, теперь, когда многое стало на свои места и уже нет - никаких иллюзий и этот «бег за миражами здоровья, миражами выздоровления» уже никому - не нужен, уже можно, не будучи еще совсем мертвым, наконец, найти время на то, чтобы закончить все свои дела: например - дочитать книгу, порадоваться солнышку, зелени, пению птиц…, посадить дерево, починить ограду на кладбище у родителей... Возможно, с кем-то - помириться, возможно… кого-то - простить...
Теперь, это можно.
Жизнь уже - никуда не торопит...
И если поставить для себя цель, ставя перед собой на каждый день не очень сложные задачи и, обязательно! обязательно! - их выполнять, с каждым днем расширяя границы дозволительного: сегодня, делая на чуть-чуть большее, чем это ты сам себе позволил вчера – можно много добиться.
Да и вообще - жизнь среди здоровых людей, невольно заставляет думать… так как они, пытаться делать то, что делают - они… Это - лекарство…
Особенно, если это – получается.
Это - новые мерки, это - новая жизнь, жизнь: после больницы, после врачей и их опеки. И если вот так - день за днем ты сможешь медленно сбрасывать с себя все - больничное: и больничные слова, и больничные привычки, и больничное понимание своего состояния (необходимость каждое утро рассказывать лечащему врачу что у тебя болит… и где, необходимость жить по графику - от завтрака к обеду, от обеда к ужину, необходимость обязательно выпить все лекарства, обязательно сделать все уколы, необходимость думать, ввели ли то лекарство, которое ты купил или совсем другое и т.д.) и - начинаешь жить мерками здоровых людей, для которых важны проблемы дождя, который очень необходим для урожая, оценки, которые детей получают в школе, бюджет семьи, трудности на работе - просто должно в тебе что-то измениться, пусть не в тебе там внутри, а в том… как ты себя воспринимаешь и как ты видишь свои проблемы… на фоне… общих проблем семьи.
И если, еще есть - силы и есть - злость, вновь, в который раз опять начать – жить, то, по прошествии всего двух-трех недель, все что было в больнице - как-то постепенно бледнеет, как-то отчуждается и уже начинаешь даже - не верить, что именно тебе, прямо в лицо, было сказано, что « дальнейшее лечение «РАКа» – практически бесперспективно… это просто - пустая трата времени…, что надо - смириться...». А, затем, затем… это было написано в заключении: «в виду бесперспективности  спецлечения, рекомендована симптоматическая терапия по месту жительства...»
И уже, не верится, что когда тебя очень больного и слабого увозили из больницы, причем настолько больного и слабого, что тебя почти несли - ты уезжал с единственной мыслью: «Как бы поскорее умереть и тем самым избавить всех, кто вовлечен в этот водоворот болезни, от уже не имеющей смысла доброты, внимания, любви...»
И уже, не верится, что уезжал из больницы только для того, что бы прервать этот бессмысленный ритуалом оживления и не мучить… ни себя, ни близких....
Конечно, думать и желать смерти - это плохо.
Это - не по…
христиански.
Но, если смерть - это избавление от страданий, причем не только себя, страдающего от болезни, которая оказалась сильнее всей медицины со всем ее набором гуманности и добра, но и тех, кто тебя очень и очень любит, любит… - то кто это может осудить!? Ведь у каждого свой путь и пройти его надо – до конца.
Но, так все это виделось с - высоты больничной койки…
А дома!
Дома – все по-другому.
И главное, видится в… лучшем… свете.
И, то – что… было...
И, то – что… будет...
Жизнь среди - здоровых…невольно заставляет быть как - они…
И, живя среди - здоровых, пытаясь быть полезным или не быть обузой///, многое из той страшной больничной жизни, как-то само собой - забывается.
Более того, на фоне небольших побед и над самим собой и над болезнью - уже сам себя начинаешь успокаивать, сам себя начинаешь убеждать, что еще все не так плохо, что все еще ничего, еще более-менее, еще все в одной поре… и даже есть тенденция к улучшению.
А если к этому - «забыванию», день за днем понемножку прибавляется определенная успокоенность и даже вера в – «хорошее»… то даже эта страшная запись
«в виду бесперспективности спецлечения, рекомендована симптоматическая терапия по месту жительства...»
звучит уже не совсем не как приговор,
как это казалось - сразу…
И, даже
не так - категорично.

***

Дом.
Семья…
Живя плечо о плечо со здоровыми, любящими и очень желающими тебе счастья, людьми (в больнице тоже - хорошие люди работают, но у них свои семья, свои проблемы), невольно подтягиваешься, невольно хочешь быть как они – и, забывая многое из той больничной жизни… уже начинаешь сам себя убеждать –
ЧТО ЕЩЕ - НИЧЕГО, ЕЩЕ - БОЛЕЕ МЕНЕЕ, ЕЩЕ ВСЕ В ОДНОЙ ПОРЕ...
Тем более, что даже посторонние начинают замечать - появился румянец, свежий блеск глаз, какая-то жажда к жизни, надежда на лучшее.
В общем, живя среди здоровых, невольно - подтягиваешься, невольно хочешь быть такими как - они. И если это, хоть как-то удается, хоть чуть-чуть получается - то это уже повод не поддаваться болезни, это уже повод – не огорчать ни близких, ни самого себя… разговором о болезни и о своем самочувствии, не быть - эгоистом, требуя к себе особого внимания. Причем, по большому счету, никаких особых причин требовать от них большее, чем они уже - сделали… - нельзя!
Нельзя!!!
Нельзя, потому что… все это происходит в наших малогабаритных квартирах, где если один из членов семьи – лежит, остальным уже даже сесть негде, не говоря о том что нужно соблюдать: тишину, чистоту, пытаться готовить на маленькой кухне что-то вкусненькое, причем так чтобы запахи не очень мешали и т.д. Кто имеет хоть небольшое представление о наших малогабаритных квартирах, тот знает – болеть в них… это… просто преступление против тех, кто… живет рядом с тобой, кто тебе дорог!
Нельзя, так как… это люди, которые тебя - искренне любят, искренне желают тебе добра, стараются, из последних сил стараются все сделать так, чтобы тебе было как можно лучше.
Нельзя, так как… уважение к тем, кто старается хоть как-то украсить самые тяжелые дни больного, переведенного из больницы в собственную квартиру медленно умирать… должно возникнуть у - любого. Даже - постороннего. А если, вокруг тебя твои родные и близкие и ты видишь, как они за тебя переживают…
Любой, прошедший через круги Страны-БОЛЕЗНЬ, если он хоть как-то отдает себе отчет, с каким это дается трудом, просто не может не испытывать, к тем, кто его окружает, чувства уважения и любви, особенно когда еще свежо в памяти все, что имело место в больничной палате...
Но, главное, есть что-то - неосязаемое, что прибавляясь и к перемене обстановки..., и к тому, что ты дома..., и к тому, что теперь близким и любящим тебя людям... уже не нужно разрываться между работой, семьей и больницей, как это было ранее... - невольно заставляет чувствовать себя лучше.
И это «неосязаемое» - не что иное, как - полная свобода от надоедливой врачебной и медсестринской опеки, полная свобода от повсюду тебя преследующего больничного режима, когда тебя будят ночью, чтобы сделать обезболивающий укол, когда никуда нельзя уйти, пока не будет сделана капельница, когда надо ждать обхода после которого только все и начинается... А еще, больничный режим. А еще - это постоянное ворчание нянечек и санитарок, которые недовольны посетителями, тем, что под кроватью стоят - сумки, тем, что кипятится чай на - подоконнике....
После всего этого «больничного», где тебя как «куклу - чинили, чинили…, а потом просто-напросто выбросили (вернее оставили в покое «в виду бесперспективности лечения») и теперь ты предоставлен самому себе и теперь ты сам многое решать… - невольно надо быть ЧЕЛОВЕКОМ!
И, когда понимание этих перемен в себе - ощутимо и очень конкретно, уже не хочется поддаваться болезни, не хочется огорчать своих близких лишним стоном или мрачным видом, прекрасно понимая, каким тяжелым грузом легла их плечи и эта болезнь… и эта больница… и стоимость лекарств… и понимание того, что все что было сделано - было сделано напрасно…
Ну, а еще, если болеешь - дома, то это значит – своя кровать, телевизор, свои нехитрые развлечения, гости, разговоры о привычном, простом. И, главное - полное отсутствие какого либо давления со стороны медицины!
Более того, есть даже небольшой элемент - злорадства.
Они отправили меня домой умирать. А мне, мне - легче!
Они сказали, что я - безнадежен, а мне кажется, что мне - немного лучше. И, это не только так кажется - одному мне, но и всем, кто меня видел в больнице и видит - сейчас!
Они сказали, при выписке, близким, что я проживу 2-3 месяца - не более… А, уже прошло 5 и даже - 6 месяцев, после этого категоричного «в виду бесперспективности спецлечения, рекомендована симптоматическая терапия по месту жительства...»
И - ничего!
И, еще.
Теперь, когда медицина сложила с себя всю - ответственность и практически вычеркнула меня из списка – живых, я, наконец, свободен от их дурацких инструкций, свободен от людей в белых халатах, которые, как они считают - всегда все знают и всегда все делают правильно! и никогда не ошибаются...
Причем, это уже настоящая, полная свобода!
Я могу просто лежать в кровати, смотреть телевизор и ждать - своей смерти!
Я могу, наоборот, наконец, попробовать на себе старинный народный рецепт, снадобье, уникальное лекарство.
Это - мое!
Есть - болиголов.
Есть - чага.
Есть - сулема.
Есть - фракции нефти.
Есть – «акулий хрящ».
Есть – «жидкость Каверина».
Одним словом, или в - право…или в - влево…
Имею право.
А если и этого мало, есть - религия!
Это - ее время!
И когда опереться - не на что, когда ничего, почти ничего - не осталось от прежних иллюзий и нужны новые иллюзии и нужна новая ВЕРА… все что было сделано правильно (и… даже если и неправильно… то все равно правильно…) даже самые сильные… невольно вынуждены обращаться к БОГу.
«Emori nola sed me mortuum aestimo»
«Я не боюсь исчезнуть, превратиться в ничто, умереть.
Меня страшит сам процесс умирания»
Латынь.
Вера!!!
Именно она нужна, когда нужно хоть что-нибудь, на что можно опереться... когда просто вообще - ничего нет… Ведь если здесь, на грешной земле, все было так – «плохо», то может быть там - на небе, воздастся сторицей за – все.
За – страдания.
За – боль.
За – иллюзии.
И, за - прозрение, которое пришло слишком.
Слишком поздно...
И теперь, когда все вдруг стало очень и очень -- конкретно… и появилось понимание того, что медицина может не много… и ты уже не очень то веришь, что все зависит от рук хирурга или… или от, бля. нужной таблетки… ты просто - меняешься.
Умнеешь, наверное.
Взрослеешь.
Но, все равно, даже понимая, что,… что «…между медициной реальной, на которую пришлось насмотреться… и той… медициной, что по телевизору или в книгах – громадная пропасть…» - просто не хочется верить, что… что… выхода - нет…
Не может быть…чтобы - не было выхода!
Ведь есть же нечто – с…
выше.
Должно - быть…
На этом держится – Вера…
На этом держится – Надежда!
Тем более, что чудеса… еще… случаются...

«…А речь держал Костоглотов. Он сидел не на койке, а выше, на своём подоконнике, и этим тоже выражал значительность момента. (При строгих сестрах ему б так не дали рассиживаться, но дежурил медбрат Тургун, свойский парень, который правильно понимал, что от этого медицина не перевернётся.) Одну ногу в носке Костоглотов поставил на свою койку, а вторую, согнув в колене, положил на колено первой, как гитару, и, чуть покачиваясь, возбуждённый, громко на всю палату рассуждал:
— Вот был такой философ Декарт. Он говорил: всё подвергай сомнению!
— Но это не относится к нашей действительности! — напомнил Русанов, поднимая палец.
— Нет, конечно нет,— даже удивился возражению Костоглотов.— Я только хочу сказать, что мы не должны как кролики доверяться врачам. Вот пожалуйста, я читаю книгу,— он приподнял с подоконника раскрытую книгу большого формата,— Абрикосов и Струков, Патологическая анатомия, учебник для вузов. И тут говорится, что связь хода опухоли с центральной нервной деятельностью ещё очень слабо изучена. А связь удивительная! Даже прямо написано,— он нашёл строчку,—редко, но бывают случаи самопроизвольного исцеления! Вы чувствуете, как написано? Не излечения, а исцеления! А?
Движение прошло по палате. Как будто из распахнутой большой книги выпорхнуло осязаемой радужной бабочкой самопроизвольное исцеление, и каждый подставлял лоб и щёки, чтоб оно благодетельно коснулось его налету.
— Самопроизвольное! — отложив   книгу, тряс Костоглотов растопыренными руками, а ногу по-прежнему держал как гитару.— Это значит вот вдруг по необъяснимой причине опухоль трогается в обратном направлении! Она уменьшается, рассасывается и, наконец, её - нет! А?
Все молчали, рты приоткрывши сказке. Чтобы опухоль, его опухоль, вот эта губительная, всю его жизнь перековеркавшая опухоль — и вдруг бы сама изошла, истекла, иссякла, кончилась?..
Все молчали, подставляя бабочке лицо, только угрюмый Поддуев заскрипел кроватью и, безнадёжно набычившись, прохрипел:
— Для этого надо, наверно... чистую совесть. Не все даже поняли: это он — сюда, к разговору, или своё что-то.
Павел Николаевич, который на этот раз не только со вниманием, а даже отчасти с симпатией слушал соседа Оглоеда, отмахнулся:
— При чём тут совесть? Стыдитесь, товарищ Поддуев!
Но Костоглотов принял на ходу:
— Это ты здорово рубанул, Ефрем! Здорово! Всё может быть, ни хрена мы не знаем. Вот например, после войны читал я журнал, так там интереснейшую вещь... Оказывается у человека на переходе к голове есть какой-то кровемозговой барьер, и те вещества или там микробы, которые убивают человека, пока они не пройдут через этот барьер в мозг — человек жив. Так отчего ж это зависит?..
Молодой геолог, который придя в палату, не покидал книг и сейчас сидел с книгой на койке, у другого окна, близ Костоглотова, иногда поднимал голову на спор. Поднял и сейчас. Слушали гости, слушали и свои. А Федерау у печки с ещё чистой белой, но уже обречённой шеей, комочком лежал на боку и слушал с подушки.
— ...А зависит, оказывается, в этом барьере от соотношения солей калия и натрия. Какие-то из этих солей, не помню, допустим натрия, если перевешивают, то ничто человека не берёт, через барьер не проходит и он не умирает. А перевешивают, наоборот, соли калия — барьер уже не защищает, и человек умирает. А от чего зависят натрий и калий? Вот это — самое интересное! Их соотношение зависит — от настроения человека!! Понимаете? Значит, если человек бодр, если он духовно стоек — в барьере перевешивает натрий, и никакая болезнь не доведёт его до смерти! Но достаточно ему упасть духом — и сразу перевесит калий, и можно заказывать гроб.
Геолог слушал со спокойным оценивающим выражением, как сильный студент, который примерно догадывается, что будет на доске в следующей строчке. Он одобрил:
- Философия оптимизма.
По идее - хорошо!» 

***

Это цитата из известной и одновременно неизвестной книги Александра Исаевича Солженицына «Раковый корпус», которая была издана в Париже в1979 г.
У ее автора – особая судьба.
Александр Исаевич был болен РАКом… и его повесть «Раковый корпус»… во многом автобиографична.
У Солженицина был - «лимфогрануломатоз» (или злокачественое системное поражение поверхностных и глубоких лимфатических узлов).
Это очень серьезное заболевание, однако - ему повезло.
Проведенное лечение оказалось настолько успешным, что А. И. Солженицину удалось забыть о страшной болезни и даже написать и опубликовать о ней книгу, в которой очень много о том, что такое - онкология, когда на нее смотришь… глазами больного заболевшего человека.
Но, это - литература.
Официальная медицина – менее эмоциональна
Вот цитата из книги Струкова «Патологическая анатомия»
Стр.               
Не нашел.
Но – искал.
Искал долго и упорно.
Перечел всего Струкова!

***
найти
***

А вот что пишет в своей книге, «Общая онкология» изданной в 1958 году, один из основоположников советской онкологии - Н. Н. Петров в разделе, названным им,

«САМОИЗЛЕЧЕНИЕ ЗЛОКАЧЕСТВЕННЫХ ОПУХОЛЕЙ».

«…С тех пор, как стало выясняться влияние эндокринных факторов на рост злокачественных опухолей и, в частности, определилась возможность рассасывания некоторых первичных опухолей и даже метастазов под влиянием половых гормонов, нам сделались немного более понятными те редкие наблюдения, где опухоли рассасывались в отсутствие каких-либо лечебных мероприятий.
Впрочем, если самую возможность частичного рассасывания нелеченных опухолей надо считать вполне вероятной и даже не исключительно редкой, то возможность строго установленного полного самоизлечения опухолей на этом пути остается недоказанной.

В самом деле, если для признания действительного излечения злокачественной опухоли не довольствоваться клиническими записями лечащих врачей, а требовать более точных наблюдений, то казуистика самоизлечений сократится чрезвычайно резко. Строго доказательными примерами самоизлечения злокачественных опухолей можно признавать те наблюдения, где имеется:
1) компетентное заключение патогистолога  о характере опухоли при начале наблюдения,
2) такое же заключение патоанатома о результате аутопсии  больного, имевшего гистологически установленную злокачественную опухоль и умершего после длительного наблюдения, причем нигде в организме не удалось найти уловимых признаков метастазирования,
3) строго установленный факт неприменения за все время наблюдений, а также незадолго до начала наблюдений радикально оперативного или систематически проведенного лучевого лечения.

Однако такие нарочито строгие требования вряд ли следует считать обязательными для оценки каждого наблюдения, так же, как мы не руководимся ими при оценке наблюдении самоизлечения от других болезней, например от локализованных очагов костно-суставного туберкулеза или остеомиелита.» Действительно, при этих формах, мы считаем больного излечившимся, если все симптомы болезни у него исчезли и нарушенные функции восстановились, даже в том случае, если при этом где-либо, в лимфоузлах можно найти дремлющие очаги - бактерий гноеродной инфекции или туберкулеза. Из таких наблюдений весьма основательно делается вывод, что организм больного борется с патогенными бактериями и может побеждать их.

Таким же образом мы должны рассуждать и по вопросу о самоизлечении злокачественных опухолей, требуя в каждом отдельном случае так называемого «самоизлечения злокачественной опухоли», доказательств лишь разумно относительного, но не обязательно абсолютного излечения, о котором можно бывает судить только тогда, когда оно. уже не нужно больному, т. е. после его смерти и патологоанатомического вскрытия его тела.
Приведем несколько примеров так называемого самоизлечения рака.

Наблюдение Н. П. Тринклера (1922):
иноперабильный рак желудка;
гистологически - медуллярный рак;
сделана только гастроэнтеростомия ;
пациент оказался здоровым при проверке через 10 лет.

Наблюдение Чемберлена (Chamberlain, 1938).
Мужчина, 41 г.
Клинический диагноз — рак толстой кишки;
лапаротомия  — опухоль в толстой кишке (col. descendens);
наложена - колостомия;
биопсия—аденокарцинома.
Через 10 лет рентгеноскопия не обнаружила нарушения структуры кишечника; пациент считает себя здоровым.

Наблюдение В. Мюллера (Muller), цитированное по Штрауссу (Strauss, 1926, 1927).
У мальчика возникла болезнь тазобедренного сустава, расцененная вначале как коксит, но затем определившаяся как саркома
При операции - обнаружена неудалимая опухоль;
Биопсия показала, что это веретеноклеточная саркома с примесью гигантов.
Через 17 лет оказался здоровым и трудоспособным.

Наблюдение Верее (Verse), приведенное по Штрауссу.
Женщина, 41 г.
В течение 6 лет имела изъязвленный рак молочной железы.
Неожиданно наступило самоизлечение: язва зарубцевалась и покрылась гладким эпителием.
Однако через несколько лет больная скончалась.
При вскрытии ее тела - под рубцом зажившей язвы грудной клетки прпи гистологическом исследовании были обнаружились тяжи сохранившихся раковых клеток.

В работах Штраусов (1927), Фраухигера (Frauchiger, 1929) и Янкора (Jankor, 1938) приведено около 60 подобных наблюдений так называемого самоизлечения раков и сарком, из которых, однако, не все подтверждены гистологическими исследованиями.
В итоге изложенного материала наблюдений на людях приходится придти к заключению, что в редких случаях может произойти длительная остановка роста, а иногда даже очень значительное рассасывание злокачественных опухолей.

Наблюдения над злокачественными опухолями у животных показывают, что привитые злокачественные опухоли не особенно редко подвергаются полному рассасыванию без какого-либо лечения, однако это бывает только в начальных стадиях их развития, пока опухоли еще малы; наоборот, сильно развитые прививные опухоли и громадное большинство индуцированных опухолей полному рассасыванию не подвергаются, хотя и нередко останавливаются в росте на довольно продолжительное время.
В итоге наших знаний о самоизлечении злокачественных опухолей надо признать наиболее важным самый факт достаточно прочно установленной в настоящее время возможности преодоления и задержки злокачественного роста как у животных, так и у людей. Наряду с этим остается, однако, несомненным все еще недостаточный уровень наших знаний о тех силах и средствах, которые нужны для достижения таких результатов…»

***

А это случай из - реальной жизни.
Когда писалась эта книга, в мой кабинет принесли достаточно старую (по нашим меркам), историю болезни за 1997 год с пожелтевшей обложкой.
Из истории следовало:

что больной П. 1932 проступил в Донецкий областной онкологический диспансер 23 06 1977 года с жалобами на боли в эпигастрии, общую слабость, потерю в весе.
Болеет около 5 лет и даже, в 1996 ему предлагалась оперативное лечение по поводу возможной забрюшинной опухоли, которая была причиной выше описанных жалоб, но от операции он категорически отказался.
На этот раз, боли были настолько интенсивны, что больной дал согласие на операцию и 26 06 1997 он  был взят на операционный стол с предварительным диагнозом «опухоль брюшной полости. Подозрение на рак поджелудочной железы.
Во время операции, при ревизии брюшинной полости было выявлено, что опухоль исходит из забрюшинного пространства и возможно связана с поджелудочной железой, более того, кроме этого имел место метастаз опухоли в корень брыжейки тонкой кишки, множественные метастазы в стенку тонкой кишки, множественные метастазы опухоли по брюшине малого таза и множественные опухолевые очаги в правой и левой долях печени от 0,5 до 1,5 см, а также свободная жидкость в брюшной полости ( асцит).
Случай был признан неоперабельным.
Для верификации диагноза перед ушиванием брюшной полости, был взят на гистологическое исследование участок брюшины с опухолевым метастазом при патогистологическом изучении которого было выяснено, что у больного имеет место недифференцированная опухоль и это ее метастаз.
Послеоперационный период протекал без осложнений и 7 07 1997 больной был выписан домой с рекомендациями о необходимости симптоматического лечения.
Читая далее историю, я с удивлением для себя увидел запись в амбулаторной карте, что в 1998 году больному была сделана фиброколоноскопия, фиброгастроскопия! - и что никакой патологии при этих исследованиях выявлено не было.
Далее там же бала запись, что 9 041999 этот больной был осмотрен хирургом, который сделал запись что дома, этот больной получил 1 курс химиотерапии ( 5 фторурацил + преднизолон) и что общее состояние больного удовлетворительное. Более того, тогда же этому больному сделали УЗИ печени и выявили что на буквально «нафарширована» метастазами!!! – и при всем этот больной прожил после операции, на которой был диагносцирован такой распространенный опухолевый процесс – 2 долгих года.
И вдруг, дверь в кабинет открывается и входят двое, мужчина и женщина. Я даже подумал, что это родственники больного и им нужна выписка. Мало ли что. Но оказалось, что в моем кабинете, спустя 5 лет (19 06 2002) находится именно тот больной П. которому еще в 1997 годы было достаточно откровенно заявлено, что проживет он при «такой опухоли» не более 2 месяцев.
Мы - разговорились.
Оказывается он - просто перестал обращать внимание и на свой диагноз и на то, что наперекор всем до сих пор живет, стараясь не ходить по больницам и врачам и тем более иметь дело с онкологами.
Но, вот сегодняшний его визит обусловлен тем, что он сейчас лежит в терапии по поводу бронхита и там ему вдруг, ни с того ни с чего - сделали УЗИ печени, нашли «множественные новообразования « и сразу послали в онкологию и сказали, что без справки от онколога не выпишут.

***

Я многое знаю об онкологии, много - читал и читаю, но такой случай в моей онкологической практике – впервые!
Чудеса - еще случаются!
Оказывается, книгам -можно и нужно верить…

Найти еще (Винников Юрий)  +               

***

Конечно, чудеса еще - случаются...
Однако чаще, не - случаются…
И, исключения из правил, только подтверждают старую истину

«У каждого свой путь и своя судьба».
"Quisque suo modo, et sua fata."
Латынь

плохие примеры

Одним словом хроническая опухолевая болезнь - такова, что у пьесы
 просто должен быть конец!
Круг… должен быть замкнут!
Краткий период очень желанного для всех улучшения (в медицине это принято называть – «период мнимого благополучия или ремиссии»), не может длиться - долго.
Сосуществование человека и опухоли – просто невозможно… как невозможен мир между белым и черным, светом и тьмою, жизнью и смертью…
Ведь – болезнь, это - болезнь!
И у нее, свой отсчет - времени.
И, однажды…
Однажды… наступает жестокая развязка.
Состояние больного начинает… резко ухудшается. Он практически полностью… теряет интерес к происходящему, практически не встает с постели… впадает в длительный наркотический сон или постоянно громко стонет. В редкие минуты «светлого сознания»… он начинает бредить, звать близких, врачей...
Но, его жалобы, стоны - это еще одна боль, для тех, кто с ним рядом. Помочь ему просто - нечем. Звать врачей - бессмысленно. И вообще. Все уже со всем, что было и еще должно произойти - смирились.
Смирились, что единственное лекарство - это наркотики, благо их делают бесплатно и специально ходит сестричка из поликлиники 3 раза в день, а если мало - то приезжает Скорая.
Смирились, что нужно думать о живых,
и нужно уже потихоньку готовиться к…
похоронам...
Смирились, что столько бы денег было отдано за лечение…
все оказалось… напрасным.
Смирились, что…
заканчивается… жизнь.
Смирились, что доживаются
- последние часы…
И понимая это, никто уже не желает продления этой жестокой пьесы, от которой все уже основательно - устали… ни на - час… ни на - минуту… ни на - мгновение…
У пьесы оказался
совсем и абсолютно несчастливый конец…
Круг - замкнут.
Путешествие в неизвестную онкологию – завершено…
… занавес падает.
…Умершему заботливо закрывают глаза.
Ему подвязывают челюсть.
Начинаются скорбные хлопоты по погребению…
Большая печаль - безмолствует…

«Curae leves lonquuntur, ingentes stupent»
Только малая печаль - говорит о себе,
большая – безмолствует.
(лат поговорка).

***

Но, пьеса еще
- не окончена….
Смерть на сцену…
еще никто пустил.
Ей рано появляться в этой пьесе, где борьба со злом оказалось - проиграна.
У Страны-БОЛЕЗНЬ
– свои правила…
И согласно этим правилам, на сцене, вновь появляется - участковый доктор, в обязанности которого входит констатация гражданской смерти.
Это последнее, для чего нужна - медицина.
Нужна - справка.
Без справки (согласно закону и многочисленным инструкциям) - хоронить нельзя.
И, это тоже часть большого «конвейера ЗДОРОВЬЯ».
Поэтому, занавес открывается – вновь
и на сцене появляется
участковый доктор.
Он - молчит.
Он - все понимает.
Он – знал, что так будет…
Он знал, что эта история, будет похожа на тысячи других…
 таких же историй из его медицинской практики.
Он, на сцене – один.
Он, что-то - пишет…
И - уходит.
И после него, на столе остается «справку о смерти»…
И, уходя из квартиры (в нашем варианте это - сцена), скромный участковый доктор… запирая за собой дверь, наконец-то, ставит последнюю точку в этой странной… и страшной истории… о том, как «…лечили… и как - не вылечили...» истории, похожую на тысячи других… таких же историй.
Но, именно в этой истории,
в этом конкретном случае –
- он виноват - персонально.
Виноват…
Виноват…
Но, это знает - только он.
Только он…

Premum non nosere …
«Прежде всего, не - вреди…»
Латынь.

И, от этого, ему - хуже всего.
Он видел, много раз - начало…
Он видел, много раз - конец…
И в – начале, в самом начале…
 он поступил не по совести...
Не хватило смелости… сказать правду о реальной онкологии…
… не хватило смелости и мужества преступить через инструкцию и деонтологию… со всем ее привязками к клятве Гиппократа….
… не хватило уважения к больному заболевшему человеку, чтобы преступить через так называемую - «коллегиальность и через врачующих в больших городах, которые якобы «светила»… – и сказать прямо еще тогда…

 - «Никуда - не едь!
Что будет – то будет…
Лучше 5 лет прожить как - человек…, а потом - тихо умереть, как умирали наши деды и прадеды в чистом сознании и чистой одежде…
 чем прожить на 1 – 2 года больше, переезжая из больницы в больницу, оставляя то там, то тут куски своего тела: молочную железу, матку с яичниками, желудок… зубы… волосы… здоровье, продавая - последнее, чтобы заплатить за операцию или отблагодарить врача.
Послушай – меня!
Я знаю… будущее…
Я много лет работаю в этой медицине…
И мое - «ЗНАЮ»,
это - знаю!»
Ведь это глупость, глупость и подлость!!! - экспериментировать на живых людях, загнанных этой страшной болезнью… на конвейер здравоохранения, в надежде найти способ лечения РАКа, в надежде, что… загубив сотни или тысячи… на одном… вдруг… получишь - результат, который смоет всю грязь, все нечистоты здравоохранения по отношению к этим больным, вернее людям… которым не повезло заболеть РАКом…
И эти, в области… тоже - хороши!
Вам нужна - операция…
Мы - удалим…
Мы - сделаем подрез…
Вы нам - верьте… ведь мы специалисты…
Это - областная онкобольница…
Суки

Хотя…

А вообще, если бы кто-то раньше разъяснил, рассказал… что в профессии врача столько –  всего… если бы кто-то объяснил, что такое реальная медицина с этими справками, отчетами, этими глупыми, эти, никому не нужным, продлением жизни онкологическим больным… которых оперируют в больших городах академики, а потом…. в маленьких – хоронят, наверное бы, выбрал бы себе что-нибудь другое.
Ведь можно было стать и не врачом…
Тем более, что ничего: ни особого богатства, ни особого уважения, ни особого положения – профессия не принесла… Благо, что таких больных, за год, всего 1 – 2 на моем участке, а то хоть - беги из медицины…
И потому, что - устал…
И потому, что ничем реально - нельзя помочь…

Хотя…

Хотя, у каждого… - своя судьба…
И, никто не знает, что кому - уготовлено…
Ведь верили - древние, что жизнь –

…это медальон, подвешенный на тонкой нити,
на котором написано - наше имя.
Причем, в зависимости от знатности, богатства, благосклонности богов и прочее… – медальон может быть сделан из дерева, камня, меди, бронзы, серебра, золота, украшен драгоценными каменьями и красивыми орнаментами, повторяющими линии руки…
Но, не медальон и украшения на нем - определяют судьбу человека.
Тонкая нить, на которой висит медальон, вот что - важное.
Эта нить – судьба человека.
И пока, пока нить течет тонкой струйкой из умелых рук, младшей дочери Ночи – Клото, которую она сучит и днем ночью… жизнь - не кончается.
Узлы на этой нити… вяжет средняя дочь Ночи – Лахезис, которая ткет этими узелками из тонких нитей\судеб самых различных людей - полотно истории.
Эти узлы – трудности и проблемы… с которыми мы сталкивается, живя в этом негостеприимном мире…это - наши встречи и расставанья, это - наша любовь и ненависть… И, никто не знает с кем (с какой нитью) переплетет она нашу нить\судьбу…
Но, нить, как и жизнь не может быть – вечной.
И, когда приходит - срок, старшая дочь Ночи, суровая и неприступная - Атропа, безжалостно… взмахивает своими ножницами…
Нить\судьба - обрезана…
Но, если бы все было так просто…
Обрезана – нить\судьба… - и жизнь прекращает благодетельная смерть…
Согласно легенде,  смерть находит человека только тогда, когда медальон опустится в воды реки по имени Лета.
А пока он туда не опущен… - смерти - нет.
Нет
А есть – несмерть.
Особое жуткое состояние между жизнью и не жизнью… называемое в науке страшным словом - «танатология».
И вот, когда нить обрезана (так решили боги Олимпа!) и  медальон летит… кувыркаясь и блестя своими гранями с далеких высот Олимпа в темные воды подземного царства Аида в реку по имени - Лета, черные зловещие птицы которые летают в темном царстве Аида на рекою по имени Лета, от нечего делать, подхватывают падающий медальон прямо из реки и вновь поднимают его, играя, до небес.
А потом, играя с ним, выпускают из клюва и он вновь проделывает путь от небес… до темных вод…
Так они играют с медальоном, вырывая его друг у - друга, пока, наконец, не заплачет душа, уставшая быть между жизнью и нежизнью…
…между жизнью и нежизнью.
И, услышав этот плачь, Боги, решив в своем круге, что эта душа уже достаточно настрадавшишь, сторицей заплатила за все плохое, что совершил человек – посылают благородного белого лебедя, который отнимает у черных и злых птиц медальон.
И, опустившись… на темные воды реки по имени Лета, лебедь отдает его (медальон) руки перевозчика Харона.
И, только тогда приходит
- СМЕРТЬ…
И, только тогда, ЖИЗНЬ
отступает…

Сентиментальность…

Хотя…

Хотя… легенда
в чем-то - права.
Все эти академики, профессора, которые: отрезают и прочее, облучают… в жизни этого Ивана Ильича, которому не повезло заболеть и лечиться от «РАКа» – не что иное как… злые черные птицы из этой древней и красивой легенды…
Хотя, и я…
ничем не лучше…
Такая же - черная птица…
А, ворон
 - ворону…

Хотя…

Хотя, за это – надо бы!
И за эту - Страну-БОЛЕЗНЬ…
И за эту – «неизвестную онкологию»…
Ведь того только и добились, что сумели продлить… мучения.
Ведь того только и - достигли, что заработали на страданиях…
А за это, даже в тюрьме…
наказывают…

Хотя…

Хорошо еще что, согласно инструкции, люди умершие от РАКа на дому, имеют особую привилегию. Им, не делается - вскрытие.
Но, чтобы это «заслужить»,- надо пройти через все круги ада Страны-БОЛЕЗНЬ.
А это путь…
 – страшен.
Но, это знает только он, потому что видел и НАЧАЛО и КОНЕЦ.
Но без особой нужды, он (старый сельский участковый врач) И он, ни с кем этим… не поделится.
Уж он то знает, что «Слова о …» некогда еще ничего не меняли. К чему это все знать… раньше времени…
Не мы это – начали…
Не нам и - останавливать.
Больной человек - всегда один…
… и всегда - не прав.
Поэтому… пусть живут
своей жизнью.
Пусть, что - будет, то - будет…
Что должно быть – нам не ведомо…
И. не нам судить, что - правильно,
а что – нет…
Бог - прощает все…
Все…
и - всем.
Надеюсь, простит и - мне…
Я ведь - на работе.
Недаром говорят, что врач… от – БОГа…
Значит, именно этому человеку Боги уготовили именно такой  тяжелый уход из жизни
То ли месть за папу НКВДиста, который в ГУЛАГЕ - лютовал…
… то ли за дедушку революционера, который люто и с азартом занимался - подразверсткой и был
часть причины голодомора на Украине в 1932…

А теперь, последнее.
Последнее действие.
Скромный участковый доктор молча оставляет на столе справку о смерти… и, уходя из квартиры, запирая за собой - дверь…
Он, наконец-то, ставит последнюю точку в этой странной…
и страшной истории…
о том, как - лечили…
и как - не вылечили...
Истории, похожую на тысячи других…
таких же историй.
Сцена – пустеет.

***

PS.

В большом здании судебных учреждений во время перерыва заседания по делу Мельвинских члены и прокурор сошлись в кабинете Ивана Егоровича Шебек, и зашел разговор о знаменитом красовском деле. Федор Васильевич разгорячился, доказывая неподсудность, Иван Егорович стоял на своем, Петр же Иванович, не вступив сначала в спор, не принимал в нем участия и просматривал только что поданные «Ведомости».
— Господа! — сказал он,— Иван Ильич-то умер.
— Неужели?
— Вот, читайте, — сказал он Федору Васильевичу, подавая ему свежий, пахучий еще номер.
В черном ободке было напечатано: «Прасковья Федоровна Головина с душевным прискорбием извещает родных и знакомых о кончине возлюбленного супруга своего, члена Судебной палаты, Ивана Ильича Головина, последовавшей 4-го февраля сего 1882 года. Вынос тела в пятницу, в 1 час пополудни».
Иван Ильич был сотоварищ собравшихся господ, и все любили его. Он болел уже несколько недель; говорили, что болезнь его неизлечима. Место оставалось за ним, но было соображение о том, что в случае его смерти Алексеев может быть назначен на его место, на место же Алексеева — или Винников, или Штабель. Так что, услыхав о смерти Ивана Ильича, первая мысль каждого из господ, собравшихся в кабинете, была о том, какое значение может иметь эта смерть на перемещения или повышения самих членов или их знакомых.
«Теперь, наверно, получу место Штабеля или Винникова, — подумал Федор Васильевич. — Мне это и давно обещано, а это повышение составляет для меня восемьсот рублей прибавки, кроме канцелярии».
«Надо будет попросить теперь о переводе шурина из Калуги, — подумал Петр Иванович. — Жена будет очень рада. Теперь уж нельзя будет говорить, что я никогда ничего не сделал для ее родных.
— Я так и думал, что ему не подняться,— вслух сказал Петр Иванович. — Жалко.
— Да что у него, собственно, было?
— Доктора не могли определить. То есть определяли, но различно. Когда я видел его последний раз, мне казалось, что он поправится.
— А я так и не был у него с самых праздников. Все собирался.
— Что, у него было состояние?
— Кажется, что-то очень небольшое у жены. Но что-то ничтожное.
Да, надо будет поехать. Ужасно далеко жили они.
— То есть от вас далеко. От вас всё далеко.
— Вот не может мне простить, что я живу за рекой,— улыбаясь на Шебека, сказал Петр Иванович. И заговорили о дальности городских расстояний, и пошли в заседание.
Кроме вызванных этой смертью в каждом соображений о перемещениях и возможных изменениях по службе, могущих последовать от этой смерти, самый факт смерти близкого знакомого вызвал во всех, узнавших про нее, как всегда, чувство радости о том, что умер он, а не я.
«Каково, умер; а я вот нет», — подумал или почувствовал каждый. Близкие же знакомые, так называемые друзья Ивана Ильича, при этом подумали невольно и о том, что теперь им надобно .исполнить очень скучные обязанности приличия и поехать на панихиду и к вдове с визитом соболезнования.
Ближе всех были Федор Васильевич и Петр Иванович.
Петр Иванович был товарищем по училищу правоведения и считал себя обязанным Иваном Ильичом.
Передав за обедом жене известие о смерти Ивана Ильича и соображения о возможности перевода шурина в их округ, Петр Иванович, не ложась отдыхать, надел фрак и поехал к Ивану Ильичу.
У подъезда квартиры Ивана Ильича стояла карета и два извозчика. Внизу, в передней у вешалки прислонена была к стене глазетовая крышка гроба с кисточками и начищенным порошком галуном. Две дамы в черном снимали шубки. Одна, сестра Ивана Ильича, знакомая, другая — незнакомая дама. Товарищ Петра Ивановича, Шварц, сходил сверху и, с верхней ступени увидав входившего, остановился и подмигнул ему, как бы говоря:
«Глупо распорядился Иван Ильич; то ли дело мы с вами».
Лицо Шварца с английскими бакенбардами и вся худая фигура во фраке имела, как всегда, изящную торжественность, и эта торжественность, всегда противоречащая характеру игривости Шварца, здесь имела особенную соль. Так подумал Петр Иванович.
Петр Иванович пропустил вперед себя - дам и медленно пошел за ними на лестницу. Шварц не стал сходить, а остановился наверху. Петр Иванович понял зачем: он, очевидно, хотел сговориться, где повинтить нынче. Дамы прошли на лестницу к вдове, а Шварц, с серьезно сложенными, крепкими губами и игривым взглядом, движением бровей показал Петру Ивановичу направо, в комнату мертвеца.
Петр Иванович вошел, как всегда это бывает, с недоумением о том, что ему там надо будет делать. Одно он знал, что креститься в этих случаях никогда не мешает. Насчет того, что нужно ли при этом и кланяться, он не совсем был уверен и потому выбрал среднее: войдя в комнату, он стал креститься и немножко как будто кланяться. Насколько ему позволяли движения рук и головы, он вместе с тем оглядывал комнату. Два молодые человека, один гимназист, кажется, племянники, крестясь, выходили из комнаты. Старушка стояла неподвижно. И дама, с странно поднятыми бровями что-то ей говорила шепотом. Дьячок в сюртуке, бодрый, решительный, читал что-то громко с выражением, исключающим всякое противоречие; буфетный мужик Герасим, пройдя перед Петром Ивановичем легкими шагами, что-то посыпал по полу. Увидав это, Петр Иванович тотчас же почувствовал легкий запах разлагающегося трупа. В последнее свое посещение Ивана Ильича Петр Иванович видел этого мужика в кабинете; он исполнял должность сиделки, и Иван Ильич особенно любил его. Петр Иванович все крестился и слегка кланялся по серединному направлению между гробом, дьячком и образами на столе в углу. Потом, когда это движение крещения рукою показалось ему уже слишком продолжительно, он приостановился и стал разглядывать мертвеца.
Мертвец лежал, как всегда лежат мертвецы, особенно тяжело, по-мертвецки, утонувши окоченевшими членами в подстилке гроба, с навсегда согнувшеюся головой на подушке, и выставлял, как всегда выставляют мертвецы, свой желтый восковой лоб с взлизами на ввалившихся висках и торчащий нос, как бы надавивший на верхнюю губу. Он очень переменился, еще похудел с тех пор, как Петр Иванович не видал его, но, как у всех мертвецов, лицо его было красивее, главное — значительнее, чем оно было у живого. На лице было выражение того, что то, что нужно было сделать, сделано, и сделано правильно. Кроме того, в этом выражении был еще упрек или напоминание живым. Напоминание это показалось Петру Ивановичу неуместным или, по крайней мере, до него не касающимся. Что-то ему стало неприятно, и потому Петр Иванович еще раз поспешно перекрестился и, как ему показалось, слишком поспешно, несообразно с приличиями, повернулся и пошел к двери. Шварц ждал его в проходной комнате, расставив широко ноги и играя обеими руками за спиной своим цилиндром. Один взгляд на игривую, чистоплотную и элегантную фигуру Шварца освежил Петра Ивановича. Петр Иванович понял, что он, Шварц, стоит выше этого и не поддается удручающим впечатлениям. Один вид его говорил: инцидент панихиды Ивана Ильича никак не может служить достаточным поводом для признания порядка заседания нарушенным, то есть что ничто не может помешать нынче же вечером щелконуть, распечатывая ее, колодой карт, в то время как лакей будет расставлять четыре необожженные свечи; вообще нет основания предполагать, чтобы инцидент этот мог помешать нам провести приятно и сегодняшний вечер. Он и сказал это шепотом проходившему Петру Ивановичу, предлагая соединиться на партию у Федора Васильевича. Но, видно, Петру Ивановичу была не судьба винтить нынче вечером. Прасковья Федоровна, невысокая, жирная женщина, несмотря на все старания устроить противное, все-таки расширявшаяся от плеч книзу, вся в черном, с покрытой кружевом головой и с такими же странно поднятыми бровями, как и та дама, стоявшая против гроба, вышла из своих покоев с другими дамами и, проводив их в дверь мертвеца, сказала:
— Сейчас будет панихида; пройдите.
Шварц, неопределенно поклонившись, остановился, очевидно, не принимая и не отклоняя этого предложения. Прасковья Федоровна, узнав Петра Ивановича, вздохнула, подошла к нему вплоть, взяла его за руку и сказала:
— Я знаю, что вы были истинным другом Ивана Ильича... — и посмотрела на него, ожидая от него соответствующие этим словам действия.
Петр Иванович знал, что как там надо было креститься, так здесь надо было пожать руку, вздохнуть и сказать: «Поверьте!» И он так и сделал. И, сделав это, почувствовал, что результат получился желаемый: что он тронут и она тронута.
— Пойдемте, пока там не началось; мне надо поговорить с вами,— сказала вдова. — Дайте мне руку.
Петр Иванович подал руку, и они направились во внутренние комнаты, мимо Шварца, который печально подмигнул Петру Ивановичу: «Вот те и винт! Уж не взыщите, другого партнера возьмем. Нешто впятером, когда отделаетесь»,— сказал его игривый взгляд.
Петр Иванович вздохнул еще глубже и печальнее, а Прасковья Федоровна благодарно пожала ему руку. Войдя в ее обитую розовым кретоном гостиную с пасмурной лампой, они сели у стола: она на диван, а Петр Иванович на расстроившийся пружинами и неправильно подававшийся под его сиденьем низенький пуф. Прасковья Федоровна хотела предупредить его, чтобы он сел на другой стул, но нашла это предупреждение не соответствующим своему положению и раздумала. Садясь на этот пуф, Петр Иванович вспомнил, как Иван Ильич устраивал эту гостиную и советовался с ним об этом самом розовом с зелеными листьями кретоне. Садясь на диван и проходя мимо стола (вообще вся гостиная была полна вещиц и мебели), вдова зацепилась черным кружевом черной мантилий за резьбу стола. Петр Иванович приподнялся, чтобы отцепить и освобожденный под ним пуф стал волноваться и подталкивать его. Вдова сама стала отцеплять свое кружево, и Петр Иванович опять сел, придавив бунтовавшийся под ним пуф. Но вдова не все отцепила, и Петр Иванович опять поднялся, и опять пуф забунтовал и даже щелкнул. Когда все это кончилось, она вынула чистый батистовый платок и стала лакать. Петра же Ивановича охладил эпизод с кружевом и борьба с пуфом, и он сидел насупившись. Неловкое это положение перервал Соколов, буфетчик Ивана Ильича, с докладом о том, что место на кладбище то, которое назначила Прасковья Федоровна, будет стоить двести рублей. Она перестала плакать и, с видом жертвы взглянув на Петра Ивановича, сказала по-французски, что ей очень тяжело. Петр Иванович сделал молчаливый знак, выражавший несомненную уверенность в том, что это не может быть иначе.
— Курите, пожалуйста,— сказала она великодушным и вместе убитым голосом и занялась с Соколовым вопро¬сом о цене места. Петр Иванович, закуривая, слышал, что она очень обстоятельно расспросила о разных ценах земли и определила ту, которую следует взять. Кроме того, окончив о месте, она распорядилась и о певчих. Соколов ушел.
— Я все сама делаю,— сказала она Петру Ивановичу, отодвигая к одной стороне альбомы, лежавшие на столе; и, заметив, что пепел угрожал столу, не мешкая подвинула Петру Ивановичу пепельницу и проговорила: — Я нахожу притворством уверять, что я не могу от горя заниматься практическими делами. Меня, напротив, если может что не утешить.,, а развлечь, то это заботы о нем же. — Она опять достала платок, как бы собираясь плакать, и вдруг, как бы пересиливая себя, встряхнулась и стала говорить спокойно:
— Однако у меня дело есть к вам. Петр Иванович поклонился, не давая расходиться пружинам пуфа, тотчас же зашевелившимся под ним.
— В последние дни он ужасно страдал.
— Очень страдал? — спросил Петр Иванович.
Ах, ужасно! Последние не минуты, а часы он - не переставая кричал. Трое суток сряду он, не переводя голосу, кричал. Это было - невыносимо. Я не могу понять, как я вынесла это; за тремя дверьми слышно было. Ах! что я вынесла!
— И неужели он был в памяти? — спросил Петр Иванович.
— Да,— прошептала она,— до последней минуты. Оп простился с нами за четверть часа до смерти и еще просил увести Володю.
Мысль о страдании человека, которого он знал так близко, сначала веселым мальчиком, школьником, потом взрослым партнером, несмотря на неприятное сознание притворства своего и этой женщины, вдруг ужаснула Петра Ивановича. Он увидал опять этот лоб, нажимавший на губу нос, и ему стало страшно за себя.
«Трое суток ужасных страданий и смерть. Ведь это сейчас, всякую минуту может наступить и для меня»,— подумал он, и ему стало на мгновение страшно. Но тотчас же, он сам не знал как, ему на помощь пришла обычная мысль, что это случилось с Иваном Ильичом, а не с ним и что с ним этого случиться не должно и не может; что, думая так, он поддается мрачному настроению, чего не следует делать, как это очевидно было по лицу Шварца. И, сделав это рассуждение, Петр Иванович успокоился и с интересом стал расспрашивать подробности о кончине Ивана Ильича, как будто смерть была такое приключение, которое свойственно только Ивану Ильичу, но совсем не свойственно ему.
После разных разговоров о подробностях действительно ужасных физических страданий, перенесенных Иваном Ильичом (подробности эти узнавал Петр Иванович только по тому, как мучения Ивана Ильича действовали на нервы Прасковьи Федоровны), вдова, очевидно, нашла нужным перейти к делу.
— Ах, Петр Иванович, как тяжело, как ужасно тяжело, как ужасно тяжело,—и она опять заплакала.
Петр Иванович вздыхал и ждал, когда она высморкается. Когда она высморкалась, он сказал:
— Поверьте... — и опять она разговорилась и высказала то, что было, очевидно, ее главным делом к нему; дело это состояло в вопросах о том, как бы по случаю смерти мужа достать денег от казны. Она сделала вид; что спрашивает у Петра Ивановича совета о пенсионе; но он видел, что она уже знает до мельчайших подробностей и то, чего он не знал: все то, что можно вытянуть от казны по случаю этой смерти; но что ей хотелось узнать, нельзя ли как-нибудь вытянуть еще побольше денег. Петр Иванович постарался выдумать такое средство, но, подумав несколько и из приличия побранив наше правительство за его скаредность, сказал, что, кажется, больше нельзя. Тогда она вздохнула и, очевидно, стала придумывать средство избавиться от своего посетителя. Он понял это, затушил папироску, встал, пожал руку и пошел в переднюю.
В столовой с часами, которым Иван Ильич так рад был, что купил в брикабраке , Петр Иванович встретил священника и еще несколько знакомых, приехавших на панихиду, и увидал знакомую ему красивую барышню, дочь Ивана Ильича. Она была вся в черном. Талия ее, очень тонкая, казалась еще тоньше. Она имела мрачный, решительный, почти гневный вид. Она поклонилась Петру Ивановичу, как будто он был в чем-то виноват. За дочерью стоял с таким же обиженным видом знакомый Петру Ивановичу богатый молодой человек, судебный следователь, ее жених, как он слышал. Он уныло поклонился им и хотел пройти в комнату мертвеца, когда из-под лестницы показалась фигурка гимназистика сына, ужасно похожего на Ивана Ильича. Это был маленький Иван Ильич, каким Петр Иванович помнил его в Правоведении. Глаза у него были и заплаканные и такие, какие бывают у нечистых мальчиков в тринадцать — четырнадцать лет. Мальчик, увидав Петра Ивановича, стал сурово и стыдливо морщиться. Петр Иванович кивнул ему головой и вошел в комнату мертвеца. Началась панихида — свечи, стоны, ладан, слезы, всхлипыванья. Петр Иванович стоял, нахмурившись, глядя на ноги перед собой. Он не взглянул ни разу на мертвеца и до конца не поддался расслабляющим влияниям и один из первых вышел. В передней никого не было. Герасим, буфетный мужик, выскочил из комнаты покойника, перешвырял своими сильными руками все шубы, чтобы найти шубу Петра Ивановича, и подал ее.
— Что, брат Герасим? — сказал Петр Иванович, что¬бы сказать что-нибудь. — Жалко?
Божья воля. Все там же будем,— сказал Герасим, оскаливая свои белые, сплошные мужицкие зубы, и, как человек в разгаре усиленной работы, живо отворил дверь, кликнул кучера, подсадил Петра Ивановича и прыгнул назад к крыльцу, как будто придумывая, что бы ему еще сделать.
Петру Ивановичу особенно приятно было дохнуть чистым воздухом после запаха ладана, трупа и карболовой кислоты.
— Куда прикажете? — спросил кучер.
— Не поздно. Заеду еще к Федору Васильевичу. И Петр Иванович поехал. И действительно, застал их при конце первого роббера, так что ему удобно было вступить пятым.

 


«СМЕРТЬ ИВАНА ИЛЬИЧА».
Л. Н. Толстой.

«…Говорить о «Смерти Ивана Ильича», а тем паче восхищаться будет по меньшей мере неуместно. Это нечто такое, что перестает уже быть искусством, а является просто творчеством. Рассказ этот прямо библейский, и я чувствую глубокое волнение при мысли, что такое произведение снова появилось в русской литературе... Удивительно в этом рассказе отсутствие полное украшений, без чего, кажется, нет ни одного произведения человеческого…»
И. Н. Крамской.
«Письма, в двух томах»
М., 1966, т. II, с. 260.

II

Прошедшая история жизни Ивана Ильича была самая простая и обыкновенная и самая ужаcная.
Иван Ильич умер сорока пяти лет, членом Судебной палаты. Он был сын чиновника, сделавшего в Петербурге? по разным министерствам и департаментам ту карьеру, которая доводит людей до того положения, в котором хотя и ясно оказывается, что исполнять какую-нибудь существенную должность они не годятся, они все-таки по своей долгой и прошедшей службе и своим чинам не могут быть выгнаны и потому получают выдуманные фиктивные места и нефиктивные тысячи, от шести до десяти», с которыми они и доживают до глубокой старости.
Таков был тайный советник, ненужный член разных ненужных учреждений, Илья Ефимович Головин.
У него было три сына. Иван Ильич был второй сын. Старший делал такую же карьеру, как и отец, только по другому министерству, и уж близко подходил к тому служебному возрасту, при котором получается эта инерция жалованья. Третий сын был неудачник. Он в разных местах везде напортил себе и теперь служил по железным дорогам: и его отец, и братья, и особенно их жены не только не любили встречаться с ним, но без крайней необходимости и не вспоминали о его существовании. Сестра была за бароном Грефом, таким же петербургским чиновником, как и его тесть. Иван Ильич был le рhenix dе la familе , как говорили.
Он был не такой холодный и аккуратный, как старший, и не такой отчаянный, как меньшой. Он был середина между ними — умный живой, приятный и приличный человек. Воспитывался он вместе с меньшим братом в Правоведении. Меньшой не кончил и был выгнан из пятого класса, Иван же Ильич хорошо кончил курс. В Правоведении уже он был тем, чем он был впоследствии всю свою жизнь: человеком способным, весело-добродушным и общительным, но строго исполняющим то, что он считал своим долгом; долгом же он своим считал все то, что считалось таковым наивысше поставленными людьми. Он не был заискивающим ни мальчиком, ни потом взрослым человеком, но у него с самых молодых лет было то, что он, как муха к свету, тянулся к наивысше поставленным в свете людям, усваивал себе их приемы, их взгляды на жизнь и с ними устанавливал дружеские отношения. Все увлечения детства и молодости прошли для него, не оставив больших следов; он отдавался и чувственности и тщеславию, и — под конец, в высших классах — либеральности, но все в известных пределах, которые верно указывало ему его чувство.
Были в Правоведении совершены им поступки, которые прежде представлялись ему большими гадостями и внушали ему отвращение к самому себе в то время, как он совершал их; но впоследствии, увидав, что поступки эти были совершаемы и высоко стоящими людьми и не считались ими дурными, он не то что признал их хорошими, но совершенно забыл их и нисколько не огорчался воспоминаниями о них.
Выйдя из Правоведения десятым классом и получив от отца деньги на обмундировку, Иван Ильич заказал себе платье у Шармера, повесил на брелоки медальку с надписью: «rеsрiсе finem»  простился с принцем и воспитателем, пообедал с товарищами у Донона и с новыми модными чемоданом, бельем, платьем, бритвенными и туалетными принадлежностями и пледом, заказанными и купленными в самых лучших магазинах, уехал в провинцию на место чиновника особых поручений губернатора, которое доставил ему отец. В провинции Иван Ильич сразу устроил себе такое же легкое и приятное положение, каково было его положение в Правоведении. Он служил, делал карьеру и вместе с тем приятно и прилично веселился; изредка он ездил по поручению начальства в уезды, держал себя с достоинством и с высшими и с низшими и с точностью и неподкупной честностью, которой не мог не гордиться, исполнял возложенные на него поручения, преимущественно по делам раскольников.
В служебных делах он был, несмотря на свою молодость и склонность к легкому веселью, чрезвычайно сдержан, официален и даже строг; но в общественных он был часто игрив и остроумен и всегда добродушен, приличен и bоn еnfant, как говорил про него его начальник и начальница, у которых он был домашним человеком.
Была в провинции и связь с одной из дам, навязавшейся щеголеватому правоведу; была и модистка; были и попойки с приезжими флигель-адъютантами и поездки в дальнюю улицу после ужина; было и подслуживанье начальнику и даже жене начальника, но все это носило на себе такой высокий тон порядочности, что все это не могло быть называемо дурными словами: все это подходило только под рубрику французского изречения: il faut que jeunesse se passe  . Все происходило с чистыми руками, в чистых рубашках, с французскими словами и, главное, в самом высшем обществе, следовательно, с одобрением высоко стоящих людей
Так прослужил Иван Ильич пять лет, и наступила перемена по службе. Явились новые судебные учреждения; нужны были новые люди.
И Иван Ильич: стал этим новым человеком.
Ивану Ильичу предложено было место судебного следователя, и Иван Ильич принял его, несмотря на то, что место-это было в другой губернии и ему надо было бросить установившиеся отношения и устанавливать новые. Ивана Ильича проводили друзья, сделали группу, поднесли ему серебряную папиросочницу, и он уехал на новое место.
Судебным следователем Иван Ильич был таким же соmme il faut'ным, приличным, умеющим отделять служебные обязанности от частной жизни и внушающим общее уважение, каким он был чиновником особых поручений. Сама же служба следователя представляла для Ивана Ильича гораздо более интереса и привлекательности, чем прежняя. В прежней службе приятно было свободной походкой в шармеровском вицмундире пройти мимо трепещущих и ожидающих приема просителей и должностных лиц, завидующих ему, прямо в кабинет начальника и сесть с ним за чай с папиросою; но людей, прямо зависящих от его произвола, было мало. Такие люди были только исправники и раскольники, когда его посылали с поручениями; и он любил учтиво, почти по-товарищески обходиться с такими, зависящими от него; людьми, любил давать чувствовать, что вот он, могущий; раздавить, дружески, просто обходится с ними. Таких людей тогда было мало. Теперь же, судебным следователем, Иван Ильич чувствовал, что все, все без исключения, самые важные, самодовольные люди — все у него в руках и что ему стоит только написать известные слова на бумаге с заголовком, и этого важного, самодовольного человека приведут к нему в качестве обвиняемого или свидетеля, и он будет, если он не захочет посадить его, стоять перед ним и отвечать на его вопросы. Иван Ильич никогда не злоупотреблял этой своей властью, напротив, старался смягчать выражения ее; но сознание этой власти и возможность смягчать ее составляли для него главный интерес и привлекательность его новой службы. В самой же службе, именно в следствиях, Иван Ильич очень быстро усвоил прием отстранения от себя всех обстоятельств, не касающихся службы, и облечения всякого самого сложного дела в такую форму, при которой бы дело только внешним образом отражалось на бумаге и при котором исключалось совершенно его личное воззрение и, главное, соблюдалась бы вся требуемая формальность. Дело это было новое. И он был один из первых людей, выработавших на практике приложение уставов 1864 года.
Перейдя в новый город на место судебного следователя, Иван Ильич сделал новые знакомства, связи, по-новому поставил себя и принял несколько иной тон. Он поставил себя в некотором достойном отдалении от губернских властей, а избрал лучший круг из судейских и богатых дворян, живших в городе, и принял тон легкого недовольcтва правительством, умеренной либеральности и цивилизованной гражданственности. При этом, нисколько не изменив элегантности своего туалета, Иван Ильич в новой должности перестал пробривать подбородок и дал свободу бороде расти, где она хочет.
Жизнь Ивана Ильича и в новом городе сложилась очень приятно: фрондирующее против губернатора общество было дружное и хорошее; жалованья было больше, и немалую приятность в жизни прибавил тогда вист, в который стал играть Иван Ильич, имевший способность играть в карты весело, быстро - соображая и очень тонко, так что в общем он всегда был в выигрыше.
После двух лет службы в новом городе Иван Ильич встретился с своей будущей женой. Прасковья Федоровна Михель была самая привлекательная, умная, блестящая девушка того кружка, в котором вращался Иван Ильич. В числе других забав и отдохновений от трудов следователя Иван Ильич установил игривые, легкие отношения с Прасковьей Федоровной.
Иван Ильич, будучи чиновником особых поручений, вообще танцевал; судебным .же следователем он уже танцевал как исключение. Он танцевал уже в том смысле, что хоть и по новым учреждениям и в пятом классе, но если дело коснется танцев, то могу доказать, что в этом роде я могу лучше других. Так, он изредка в конце вечера танцевал с Прасковьей Федоровной и преимущественно во время этих танцев и победил Прасковью Федоровну. Она влюбилась в него. Иван Ильич не имел ясного, определенного намерения жениться, но когда девушка влюбилась в него, он задал себе этот вопрос. «В самом деле, отчего же и не жениться?» — сказал он себе.
Девица Прасковья Федоровна была хорошего дворян¬ского рода, недурна; было маленькое состояньице, Иван Ильич мог рассчитывать на более блестящую партию, но и эта была партия хорошая. У Ивана Ильича было его жалованье, у ней, он надеялся, будет столько же. Хорошее родство; она — милая, хорошенькая и вполне порядочная женщина. Сказать, что Иван Ильич женился потому, что он полюбил свою невесту и нашел в ней сочувствие своим взглядам на жизнь, было бы так же несправедливо, как и сказать то, что он женился потому, что люди его общества одобряли эту партию. Иван Ильич женился по обоим соображениям: он делал приятное для себя, приобретая такую жену, и вместе с тем делал то, что наивысше поставленные люди считали правильным.
И Иван Ильич женился.
Самый процесс женитьбы и первое время брачной жизни, с супружескими ласками, новой мебелью, новой посудой, новым бельем, до беременности жены прошло очень хорошо, так что Иван Ильич начинал уже думать, что женитьба не только не нарушит того характера жизни легкой, приятной, веселой и всегда приличной и одобряемой обществом, который Иван Ильич считал свойственным жизни вообще, но еще усугубит его. Но тут, с первых месяцев беременности жены, явилось что-то такое новое, неожиданное, неприятное, тяжелое и неприличное, чего нельзя было ожидать и от чего никак нельзя было отделаться.
Жена без всяких поводов, как казалось Ивану Ильичу, de gaite de е соеиr ', как он говорил себе, начала нарушать приятность и приличие жизни: она без всякой причины ревновала его, требовала от него ухаживанья за собой, придиралась ко всему и делала ему неприятные и грубые сцены
Сначала Иван Ильич надеялся освободиться от неприятности этого положения тем самым легким и приличным отношением к жизни, которое выручало его прежде,— он пробовал игнорировать расположение духа жены, продолжал жить по-прежнему легко и приятно: приглашал к себе друзей составлять партию, пробовал сам уезжать в клуб или к приятелям. Но жена один раз с такой энергией начала грубыми словами ругать его и так .упорно : продолжала ругать его всякий раз, когда он не исполнял ее требований, очевидно, твердо решившись не переставать до тех пор, пока он не покорится, то есть не будет сидеть дома и не будет так же, как и она, тосковать, что Иван Ильич ужаснулся. Он понял, что супружеская жизнь — по крайней мере, с его женою — не содействует всегда приятностям и приличию жизни, а, напротив, часто нарушает их, и что поэтому необходимо оградить себя от этих нарушений. И Иван Ильич стал отыскивать средства для этого. Служба было одно, что импонировало Прасковье Федоровне, и Иван Ильич посредством службы и вытекающих из нее обязанностей стал бороться с женой, выгораживая свой независимый мир.
С рождением ребенка, попытками кормления и различными неудачами при этом, с болезнями действительными и воображаемыми ребенка и матери, в которых от Ивана Ильича требовалось участие, но в которых он ничего не мог понять, потребность для Ивана Ильича выгородить себе мир вне семьи стала еще более настоятельна.
По мере того как жена становилась раздражительнее и требовательнее, и Иван Ильич все более и более переносил центр тяжести своей жизни в службу. Он стал более любить службу и стал более честолюбив, чем он был прежде.
Очень скоро, не далее как через год после женитьбы, Иван Ильич понял, что супружеская жизнь, представляя некоторые удобства в жизни, в сущности есть очень сложное и тяжелое дело, по отношению которого, для того чтобы исполнять свой долг, то есть вести приличную, одобряемую обществом жизнь, нужно выработать определенное отношение, как и к службе.
И такое отношение к супружеской жизни выработал себе Иван Ильич. Он требовал от семейной жизни только тех удобств домашнего обеда, хозяйки, постели, которые она могла дать ему, и, главное, того приличия внешних форм, которые определялись общественным мнением. В остальном же он искал веселой приятности и, если находил их, был очень благодарен; если же встречал отпор и ворчливость, то тотчас же уходил в свой отдельный, выгороженный им мир службы и в нем находил приятность.
Ивана Ильича ценили как хорошего служаку и через три года сделали товарищем прокурора. Новые обязанности, важность их, возможность привлечь к суду и посадить всякого в острог, публичность речей, успех, который в этом деле имел Иван Ильич, — все это еще более привлекало его к службе.
Пошли дети. Жена становилась все ворчливее и сердитее, но выработанные Иваном Ильичом отношения к домашней жизни делали его почти непроницаемым для ее ворчливости.
После семи лет службы в одном городе Ивана Ильича перевели на место прокурора в другую губернию. Они переехали, денег было мало, и жене не понравилось то место, куда они переехали. Жалованье было хоть и больше прежнего, но жизнь была дороже; кроме того, умерло двое детей, и потому семейная жизнь стала еще неприятнее для Ивана Ильича.
Прасковья Федоровна во всех случавшихся невзгодах в этом новом месте жительства упрекала мужа. Большинство предметов разговора между мужем и женой, особенно воспитание детей, наводило на вопросы, по которым были воспоминания ссор, и ссоры всякую минуту готовы были разгораться. Оставались только те редкие периоды влюбленности, которые находили на супругов, но продолжались недолго. Это были островки, на которые они приставали на время, но потом опять пускались в море затаенной вражды, выражавшейся в отчуждении друг от друга. Отчуждение это могло бы огорчать Ивана Ильича, если бы он считал, что это не должно так быть, но он теперь уже признавал это положение не только нормальным, но и целью своей деятельности в семье. Цель его состояла в том, чтобы все больше и больше освобождать себя от этих неприятностей и придать им характер безвредности и приличия; и он достигал этого тем, что он все меньше и меньше проводил время с семьею, а когда был вынужден это делать, то старался обеспечивать свое положение присутствием посторонних лиц. Главное же то, что у Ивана Ильича была служба. В служебном мире сосредоточился для него весь интерес жизни. И интерес этот поглощал его. Сознание своей власти, возможности [погубить всякого человека, которого он захочет погубить, важность, даже внешняя, при его входе в суд и встречах с подчиненными, успех свой перед высшими и подчиненными и, главное, мастерство свое ведения дел, которое он чувствовал,— все это радовало его и вместе с беседами с товарищами, обедами и вистом наполняло его жизнь. Так что вообще жизнь Ивана Ильича продолжала идти так, как он считал, что она должна была идти: приятно и прилично.
Так прожил он еще семь лет. Старшей дочери было уже шестнадцать лет, еще один ребенок умер, и оставался мальчик-гимназист, предмет раздора. Иван Ильич хотел отдать его в Правоведение, а Прасковья Федоровна назло ему отдала в гимназию. Дочь училась дома и росла хорошо, мальчик тоже учился недурно.

III

Так шла жизнь Ивана Ильича в продолжение семнадцати лет со времени женитьбы. Он был уже старым прокурором, отказавшимся от некоторых перемещений, ожидая более желательного места, когда неожиданно случилось одно неприятное обстоятельство, совсем было нарушившее его спокойствие жизни. Иван Ильич ждал места председателя в университетском городе, но Гоппе забежал как-то вперед и получил это место. Иван Ильич раздражился, стал делать упреки и поссорился с ним и с ближайшим начальством; к нему стали холодны и в следующем назначении его опять обошли.
Это было в 1880 году. Этот год был самый тяжелый в жизни Ивана Ильича. В этом году оказалось, с одной стороны, что жалованья не хватает на жизнь; с другой — что все его забыли и что то, что казалось для него по отношению к нему величайшей, жесточайшей несправедливостью, другим представлялось совсем обыкновенным делом. Даже отец не считал своей обязанностью помогать ему. Он почувствовал, что все покинули его, считая его положение с 3500 жалованья самым нормальным и даже счастливым. Он один знал, что с сознанием тех несправедливостей, которые были сделаны ему, и с вечным пилением жены, и с долгами, которые он стал делать, живя сверх средств, — он один знал, что его положение далеко не нормально.
Летом этого года для облегчения средств он взял отпуск и поехал прожить с женой лето в деревне у брата Прасковьи Федоровны.
В деревне, без службы Иван Ильич в первый раз почувствовал не только скуку, но тоску невыносимую, и решил, что так жить нельзя и необходимо принять какие-нибудь решительные меры.
Проведя бессонную ночь, которую всю Иван Ильич проходил по террасе, он решил ехать в Петербург хлопотать и, чтобы наказать их, тех, которые не умели оценить его, перейти в другое министерство.
На другой день, несмотря на все отговоры жены и шурина, он поехал в Петербург.
Он ехал за одним: выпросить место в пять тысяч жалованья. Он уже не держался никакого министерства, направления или рода деятельности. Ему нужно только было место, место с пятью тысячами, по администрации, по банкам, по железным дорогам, по учреждениям императрицы Марии, даже таможни, но непременно пять тысяч и непременно выйти из министерства, где не умели оценить его.
И вот эта поездка Ивана Ильича увенчалась удивительным, неожиданным успехом. В Курске подсел в первый класс Ф. С. Ильин, знакомый, и сообщил свежую телеграмму, полученную курским губернатором, что в министерстве произойдет на днях переворот: на место Петра Ивановича назначают Ивана Семеновича.
Предполагаемый переворот, кроме своего значения для России, имел особенное значение для Ивана Ильича тем, .что он, выдвигая новое лицо, Петра Петровича и, очевидно, его друга Захара Ивановича, был в высшей степени благоприятен для Ивана Ильича. Захар Иванович был товарищ и друг Ивану Ильичу.
В Москве известие подтвердилось. А приехав в Петербург, Иван Ильич нашел Захара Ивановича и получил обещание верного места в своем прежнем министерстве юстиции.
Через неделю он телеграфировал жене:
«Захар место Миллера при первом докладе получаю назначение».
Иван Ильич благодаря этой перемене лиц неожиданно получил в своем прежнем министерстве такое назначение, в котором он стал на две степени выше своих товарищей; пять тысяч жалованья и подъемных три тысячи пятьсот.
Вся досада на прежних врагов своих и на все министерство была забыта, и Иван Ильич был совсем счастлив.
Иван Ильич вернулся в деревню веселый, довольный, каким он давно не был. Прасковья Федоровна тоже повеселела, и между ними заключилось перемирие. Иван Ильич рассказывал о том, как его все чествовали в Петербурге, как все те, которые были его врагами, были посрамлены и подличали теперь перед ним, как ему завидуют за его положение, в особенности о том, как все его сильно любили в Петербурге.
Прасковья Федоровна выслушивала это и делала вид, что она верит этому, и не противоречила ни в чем, а делала только планы нового устройства жизни в том городе, куда они переезжали. И Иван Ильич с радостью видел, что эти планы были его планы что они сходятся, и что опять его запнувшаяся жизнь приобретает настоящий свойственный ей, характер веселой приятности и приличия
Иван Ильич приехал на короткое время. 10 сентября ему надо было принимать должность и, кроме того, нужно было время устроиться на новом месте, перевезти все из провинции, прикупить, призаказать еще многое; одним словом, устроиться так, как это решено было в его уме, и почти что точно так же, как это решено было и в душе Прасковьи Федоровны.
И теперь, когда все устроилось так удачно и когда они сходились с женою в цели и, кроме того, мало жили вместе, они так дружно сошлись, как не сходились с первых лет женатой своей жизни. Иван Ильич было думал увезти семью тотчас же, но настояния сестры и зятя, вдруг сделавшимися особенно любезными и родственными к Ивану Ильичу и его семье, сделали то, что Иван Ильич уехал один.
Иван Ильич уехал, и веселое расположение духа, произведенное удачей и согласием с женой, одно усиливающее другое, все время не оставляло его. Нашлась квартира прелестная, то самое, о чем мечтали муж с женой. Широкие, высокие, в старом стиле приемные комнаты, удобный грандиозный кабинет, комнаты для жены и дочери, классная для сына — все как нарочно придумано для них. Иван Ильич сам взялся за устройство, выбирал обои, подкупал мебель, особенно из старья, которому он придавал особенный комильфотный стиль, обивку, и все росло, росло и приходило к тому идеалу, который он составил себе. Когда он до половины устроился, его устройство превзошло его ожиданье. Он понял тот комильфотный, изящный и не пошлый характер, который примет все, когда будет готово. Засыпая, он представлял себе залу, какою она будет. Глядя на гостиную, еще не оконченную, он уже видел камин, экран, этажерку и эти стульчики разбросанные, эти блюды и тарелки по стенам и бронзы, когда они все станут по местам. Его радовала мысль, как он поразит Пашу и Лизаньку, которые тоже имеют к этому вкус. Они никак не ожидают этого. В особенности ему удалось найти и купить дешево старые вещи, которые придавали всему особенно благородный характер. Он в письмах своих нарочно представлял все хуже, чем есть, чтобы поразить их. Все это так занимало его, что даже новая служба его, любящего это дело, занимала меньше, чем он ожидал. В заседаниях у него бывали минуты рассеянности: он задумывался о том, какие карнизы на гардины, прямые или подобранные. Он так был занят этим, что сам часто возился, переставлял даже мебель, и сам перевешивал гардины. Раз он влез на лесенку, чтобы показать непонимающему обойщику, как он хочет драпировать, оступился и упал, но, как сильный и ловкий человек, удержался, только боком стукнулся об ручку рамы. Ушиб поболел, но скоро прошел. Иван Ильич чувствовал себя все это время особенно веселым и здоровым. Он писал: чувствую, что с меня соскочило лет пятнадцать. Он думал кончить в сентябре, но затянулось до половины октября. Зато было прелестно,— не только он говорил, но ему говорили все, кто видели.
В сущности же, было то самое, что бывает у всех не совсем богатых людей, но таких, которые хотят быть похожими на богатых и потому только похожи друг на друга: штофы, черное дерево, цветы, ковры и бронзы, темное и блестящее,— все то, что все известного рода люди делают, чтобы быть.похожими на всех людей известного рода. И у него было так похоже, что нельзя было даже обратить внимание; но ему все это казалось чем-то особенным. Когда он встретил своих на станции железной дороги, привез их в свою освещенную готовую квартиру и лакей в белом галстуке отпер дверь в убранную цветами переднюю, а потом они вошли в гостиную, кабинет и ахали от удовольствия — он был очень счастлив, водил их везде, впивал в себя их похвалы и сиял от удовольствия. В этот же вечер, когда за чаем Прасковья Федоровна спросила его, между прочим, как он упал, он засмеялся п в лицах представил, как он полетел и испугал обойщика.
— Я недаром гимнаст. Другой бы убился, а я чуть ударился вот тут; когда тронешь—больно, но уже проходит; просто синяк.
И они начали жить в новом помещении, в котором, как всегда, когда хорошенько обжились, недоставало только одной комнаты, и с новыми средствами, к которым, как всегда, только немножко — каких-нибудь пятьсот рублей — недоставало, и было очень хорошо. Особенно было хорошо первое время, когда еще не все было устроено и надо было еще устраивать: то купить, то заказать, то переставить, то наладить. Хоть и были некоторые несогласия между мужем и женой, но оба так были довольны и так много было дела, что все кончалось без больших ссор. Когда уже нечего было устраивать, стало немножко скучно и чего-то недоставать, но тут уже сделались знакомства, привычки, и жизнь наполнилась.
Иван Ильич, проведши утро в суде, возвращался к обеду, и первое время расположение его духа было хорошо, хотя и страдало немного именно от помещения. (Всякое пятно на скатерти, на штофе, оборванный снурок гардины раздражали его: он столько труда положил на устройство, что ему больно было всякое разрушение.) Но вообще жизнь Ивана Ильича пошла так, как, по его вере, должна была протекать жизнь: легко, приятно и прилично. Вставал он в девять, пил кофе, читал газету, потом надевал вицмундир и ехал в суд. Там уже был обмят тот хомут, в котором он работал; он сразу попадал в него. Просители, справки в канцелярии, сама канцелярия, заседания — публичные и распорядительные. Во всем этом надо было уметь исключать все то сырое, жизненное, что всегда нарушает правильность течения служебных дел: надо не допускать с людьми никаких отношений, помимо служебных, и повод к отношениям должен быть только служебный и самые отношения только служебные. Например, приходит человек и желает узнать что-нибудь. Иван Ильич как человек недолжностной и не может иметь никаких отношений к такому человеку; но если есть отношение этого человека как к члену, такое, которое может быть выражено на бумаге с заголовком,— в пределах этих отношений Иван Ильич делает все, все решительно, что можно, и при этом соблюдает подобие человеческих дружелюбных отношений, то есть учтивость, Как только кончается отношение служебное, так кончается всякое другое. Этим умением отделять служебную сторону, не смешивая ее с своей настоящей жизнью, Иван Ильич владел в высшей степени и долгой практикой и талантом выработал его до такой степени, что он даже, как виртуоз, иногда позволял себе, как бы шутя, смешивать человеческое и служебное отношения. Он позволял это себе потому, что чувствовал в себе силу всегда, когда ему понадобится, опять выделить одно служебное и откинуть человеческое. Дело это шло у Ивана Ильича не только легко, приятно и прилично, но даже виртуозно. В промежутки он курил, пил чай, беседовал немножко о политике, немножко об общих делах, немножко о картах и больше всего о назначениях. И усталый, но с чувством виртуоза, отчетливо отделавшего свою партию, одну из первых скрипок в оркестре, возвращался домой. Дома дочь с матерью куда-нибудь ездили или у них был кто-нибудь; сын был в гимназии, готовил уроки с репетиторами и учился исправно тому, чему учат в гимназии. Все было хорошо. После обеда, если не было гостей, Иван Ильич читал иногда книгу, про которую много говорят, и вечером садился за дела, то есть читал бумаги, справлялся с законами,— сличал показания и подводил под законы. Ему это было ни скучно, ни весело. Скучно было, когда можно было играть в винт; но если не было винта — то это было все-таки лучше, чем сидеть одному или с женой. Удовольствия же Ивана Ильича были обеды маленькие, на которые он звал важных по светскому положению дам и мужчин, и такое времяпровождение с ними, которое .было бы похоже на обыкновенное препровождение времени таких людей, так же как гостиная его была похожа на все гостиные.
Один раз у них был даже вечер, танцевали. И Ивану Ильичу было весело, и все было хорошо, только вышла большая ссора с женой из-за тортов и конфет: у Прасковьи Федоровны был свой план, а Иван Ильич настоял на том, чтобы взять все у дорогого кондитера, и взял много тортов, и ссора была за то, что торты остались, а счет кондитера был в сорок пять рублей. Ссора была большая и неприятная, так что Прасковья Федоровна сказала ему:
«Дурак, кисляй». А он схватил себя за голову и в сердцах что-то упомянул о разводе. Но самый вечер был веселый. Было лучшее общество, и Иван Ильич танцевал с княгинею Труфоновой, сестрою той, которая известна учреждением общества «Унеси ты мое горе». Радости служебные были радости самолюбия; радости общественные были радости тщеславия; но настоящие радости Ивана Ильича были радости игры в винт. Он признавался, что после всего, после каких бы то ни было событий, нерадостных в его жизни, радость, которая, как свеча, горела перед всеми другими, — это сесть с хорошими игроками и не-кранкунами-партнерами в винт, и непременно вчетвером (впятером уж очень больно выходить, хотя и притворяешься, что я очень люблю), и вести умную, серьезную игру (когда карты идут), потом поужинать и выпить стакан вина. А спать после винта, особенно когда в маленьком выигрыше (большой — неприятно), Иван Ильич ложился в особенно хорошем расположении духа.
Так они жили. Круг общества составлялся у них самый лучший, ездили и важные люди, и молодые люди.
Во взгляде на круг своих знакомых муж, жена и дочь были совершенно согласны и, не сговариваясь, одинаково оттирали от себя и освобождались от всяких разных приятелей и родственников, замарашек, которые разлетались к ним с нежностями в гостиную с японскими блюдами по стенам. Скоро эти друзья-замарашки перестали разлетаться, и у Головиных осталось общество одно самое лучшее. Молодые люди ухаживали за Лизанькой, и Петрищев, сын Дмитрия Ивановича Петрищева и единственный наследник его состояния, судебный следователь, стад ухаживать за Лизой, так что Иван Ильич уже поговаривал об этом с Прасковьей Федоровной: не свести ли их кататься на тройках или устроить спектакль. Так они жили. И все шло так, не изменяясь, и все было очень хорошо.

IV

Все были здоровы. Нельзя было назвать нездоровьем то, что Иван Ильич говорил иногда, что у него странный вкус во рту и что-то неловко в левой стороне живота.
Но случилось, что неловкость эта стала увеличиваться и переходить не в боль еще, но в сознание тяжести посто¬янной в боку и в дурное расположение духа. Дурное рас¬положение духа это, все усиливаясь и усиливаясь, стало портить установившуюся было в семействе Головиных приятность легкой и приличной жизни. Муж с женой стали чаще и чаще ссориться, и скоро отпала легкость и приятность, и с трудом удерживалось одно приличие. Сцены опять стали чаще. Опять остались одни островки, и тех мало, на которых муж с женою могли сходиться без взрыва.
И Прасковья Федоровна теперь не без основания говорила, что у ее мужа тяжелый характер. С свойственной ей привычкой преувеличивать она говорила, что всегда и был такой ужасный характер, что надобно ее доброту, чтобы переносить это двадцать лет. Правда было то, что ссоры теперь начинались от него. Начинались его придирки всегда перед самым обедом и часто, именно когда он начинал есть, за супом. То он замечал, что что-нибудь из посуды испорчено, то кушанье не такое, то сын положил локоть на стол, то прическа дочери. И во всем он обвинял Прасковью Федоровну. Прасковья Федоровна сначала возражала и говорила ему неприятности, но он раза два во время начала обеда приходил в такое бешенство, что она поняла, что это болезненное состояние, которое вызывается в нем принятием пищи, и смирила себя; уже не возражала, а только торопила обедать. Смирение свое Прасковья Федоровна поставила себе в великую заслугу. Решив, что муж ее имеет ужасный характер и сделал несчастие ее жизни, она стала жалеть себя. И чем больше она жалела себя, тем больше ненавидела мужа. Она стала желать, чтоб он умер, но не могла этого желать, потому что тогда не было' бы жалованья. И это еще более раздражало ее против него. Она считала себя страшно несчастной именно тем, что даже смерть его не могла спасти ее, и она раздражалась, скрывала это, и это скрытое раздражение ее усиливало его раздражение.
После одной сцены, в которой Иван Ильич был особенно несправедлив и после которой он и при объяснении сказал, что он точно раздражителен, но что это от болезни, она сказала ему, что если он болен, то надо лечиться, и потребовала от него, чтобы он поехал к знаменитому врачу.
Он поехал. Все было, как он ожидал; все было так, как всегда делается. И ожидание, и важность напускная, докторская, ему знакомая, та самая, которую он знал в себе в суде, и постукиванье, и выслушиванье, и вопросы, требующие определенные вперед и, очевидно, ненужные ответы, и значительный вид, который внушал, что вы, мол, только подвергнитесь нам, а мы все устроим, — у нас известно и несомненно, как все устроить, все одним манером для всякого человека, какого хотите. Все было точно так же, как в суде. Как он в суде делал вид над подсудимыми, так точно над ним знаменитый доктор делал тоже вид.
Доктор говорил: то-то и то-то указывает, что у вас внутри то-то и то-то; но если это не подтвердится по исследованиям того-то и того-то, то у вас надо предположить то-то и то-то. Если же предположить то-то, тогда... и т. д. Для Ивана Ильича был важен только один вопрос: опасно ли его положение или нет? Но доктор игнорировал этот неуместный вопрос. С точки зрения доктора, вопрос этот был праздный и не подлежал обсуждению; существовало только взвешиванье вероятностей — блуждающей почки, хронического катара и болезни слепой кишки. Не было вопроса о жизни Ивана Ильича, а был спор между блуждающей почкой и слепой кишкой. И спор этот на глазах Ивана Ильича доктор блестящим образом разрешил в пользу слепой кишки, сделав оговорку о том, что исследование мочи может дать новые улики и что тогда дело будет пересмотрено. Все это было точь-в-точь то же, что делал тысячу раз сам Иван Ильич над подсудимыми таким блестящим манером. Так же блестяще сделал свое резюме доктор и торжествующе, весело даже, взглянув сверху очков на подсудимого. Из резюме доктора Иван Ильич вывел то заключение, что плохо, а что ему, доктору, да, пожалуй, и всем все равно, а ему плохо. И это заключение болезненно поразило Ивана Ильича, вызвав в нем чувство большой жалости к себе и большой злобы на этого равнодушного к такому важному вопросу доктора.
Но он ничего не сказал, а встал, положил деньги на стол и, вздохнув, сказал:
— Мы, больные, вероятно, часто делаем вам неумест¬ные вопросы, — сказал он. — Вообще, это опасная болезнь или нет?..
Доктор строго взглянул на него одним глазом через очки, как будто говоря: подсудимый, если вы не будете оставаться в пределах ставимых вам вопросов, я буду принужден сделать распоряжение об удалении вас из залы заседания.
— Я уже сказал вам то, что считал нужным и удобным,— сказал доктор. — Дальнейшее покажет исследование. — И доктор поклонился.
Иван Ильич вышел медленно, уныло сел в сани и поехал домой. Всю дорогу он не переставая перебирал все, что говорил доктор, стараясь все эти запутанные, неясные научные слова перевести на простой язык и прочесть в них ответ на вопрос: плохо — очень ли плохо мне, или еще ничего? И ему казалось, что смысл всего сказанного доктором был тот, что очень плохо. Все грустно показалось Ивану Ильичу на улицах. Извозчики были грустны, дома грустны, прохожие, лавки грустны. Боль же эта, глухая, ноющая боль, ни на секунду не перестающая, казалось, в связи с неясными речами доктора получала другое, более серьезное значение. Иван Ильич с новым тяжелым чувством теперь прислушивался к ней.
Он приехал домой и стал рассказывать жене. Жена выслушала, но в середине рассказа его вошла дочь в шляпке: она собиралась с матерью ехать. Она с усилием присела послушать эту скуку, но долго не выдержала, и мать не дослушала.
— Ну, я очень рада,— сказала жена,— так теперь ты, смотри ж, принимай аккуратно лекарство. Дай рецепт, я пошлю Герасима в аптеку. — И она пошла одеваться.
Он не переводил дыхания, пока она была в комнате, и тяжело вздохнул, когда она вышла.
— Ну что ж,— сказал он. — Может быть, и точно ничего еще...
Он стал принимать лекарства, исполнять предписания доктора, которые изменились по случаю исследования мочи. Но тут как раз так случилось, что в этом исследовании и в том, что должно было последовать за ним, вышла какая-то путаница. До самого доктора нельзя было добраться, а выходило, что делалось не то, что говорил ему доктор. Или он забыл, или соврал, или скрывал от него что-нибудь
Но Иван Ильич все-таки точно стал исполнять предписания и в исполнении этом нашел утешение на первое время.
Главным занятием Ивана Ильича со времени посещения доктора стало точное исполнение предписаний доктора относительно гигиены и принимания лекарств и при-слушиванье к своей боли, ко всем своим отправлениям организма. Главными интересами Ивана Ильича стали людские болезни и людское здоровье. Когда при нем гово-рили о больных, об умерших, о выздоровевших, особенно о такой болезни, которая походила на его, он, стараясь скрыть свое волнение, прислушивался, расспрашивал и делал применение к своей болезни.
Боль не уменьшалась; но Иван Ильич делал над собой усилия, чтобы заставлять себя думать, что ему лучше. И он мог обманывать себя, пока ничего не волновало его. Но как только случалась неприятность с женой, неудача в службе, дурные карты в винте, так сейчас он чувствовал всю силу своей болезни; бывало, он переносил эти неудачи, ожидая, что вот-вот исправлю плохое, поборю, дождусь успеха, большого шлема. Теперь же всякая неудача подкашивала его и ввергала в отчаяние. Он говорил себе: вот только что я стал поправляться и лекарство начинало уже действовать, и вот это проклятое несчастие или неприятность... И он злился на несчастье или на людей, делавших ему неприятности и убивающих его, и чувствовал, как эта злоба убивает его; но не мог воздержаться от нее. Казалось бы, ему должно бы было быть ясно, что это озлобление его на обстоятельства и людей усиливает его болезнь и что поэтому ему надо не обращать внимания на неприятные случайности; но он делал совершенно обратное рассуждение: он говорил, что ему нужно спокойствие, следил за всем, что нарушало это спокойствие, и при всяком малейшем нарушении приходил в раздражение. Ухудшало его положение то, что он читал медицинские книги и советовался с докторами.
Ухудшение шло так равномерно, что он мог себя обманывать, сравнивая один день с другим,— разницы было мало. Но когда он советовался с докторами, тогда ему казалось, что идет к худшему и очень быстро даже. И несмотря на это, он постоянно советовался с докторами.
В этот месяц он побывал у другой знаменитости: другая знаменитость сказала почти то же, что и первая, но иначе поставила вопросы. И совет с этой знаменитостью только усугубил сомнение и страх Ивана Ильича. Приятель его приятеля — доктор очень хороший — тот еще совсем иначе, определил болезнь и, несмотря на то, что обещал выздоровление, своими вопросами и предположениями еще больше спутал Ивана Ильича и усилил его сомнение. Гомеопат — еще иначе определил болезнь и дал лекарство, и Иван Ильич, тайно от всех, принимал его с неделю. Но после недели, не почувствовав облегчения и потеряв доверие и к прежним лечениям и к этому, пришел в еще большее уныние. Раз знакомая дама рассказывала про исцеление иконами. Иван Ильич застал себя на том, что он внимательно прислушивался и поверял действительность факта. Этот случай испугал его. «Неужели я так умственно ослабел? — сказал он себе. — Пустяки!
-Все вздор, не надо поддаваться мнительности, а, избрав одного врача, строго держаться его лечения. Так и буду делать. Теперь кончено. Не буду думать и до лета строго буду исполнять лечение. А там видно будет. Теперь конец этим колебаниям!..» Легко было сказать это, но невозможно исполнить. Боль в боку все томила, все как будто усиливалась, становилась постоянной, вкус во рту становился все страннее, ему казалось, что пахло чем-то отвратительным у него изо рта, и аппетит и силы все слабели. Нельзя было себя обманывать: что-то страшное, новое и такое значительное, чего значительнее никогда в жизни не было с Иваном Ильичом, совершалось в нем. И он один знал про это, все же окружающие не понимали или не хотели понимать и думали, что все на свете идет по-прежнему. Это-то более всего мучило Ивана Ильича. Домашние — главное жена и дочь, которые были в самом разгаре выездов,— он видел, ничего не понимали, досадовали на то, что он такой невеселый и требовательный, как будто он был виноват в этом. Хотя они и старались скрывать это, он видел, что он им помеха, но что жена выработала себе известное отношение к его болезни и держалась его независимо от того, что он говорил и де¬лал. Отношение это было такое:
— Вы знаете,— говорила она знакомым,— Иван Ильич не может, как все добрые люди, строго исполнять предписанное лечение. Нынче он примет капли и кушает, что ведено, и вовремя ляжет; завтра вдруг, если я просмотрю, забудет принять, скушает осетрины (а ему не велено), да и засидится за винтом до часа.
— Ну, когда же? — скажет Иван Ильич с досадою. — Один раз у Петра Ивановича.
— А вчера с Шебеком.
— Все равно я не мог спать от боли...
— Да там уж отчего бы то ни было, только так ты никогда не выздоровеешь и мучаешь нас.
Внешнее, высказываемое другим и ему самому, отношение Прасковьи Федоровны было такое к болезни мужа, что в болезни этой виноват Иван Ильич и вся болезнь эта есть новая неприятность, которую он делает жене. Иван Ильич чувствовал, что это выходило у нее невольно, но от этого ему не легче было.
В суде Иван Ильич замечал или думал, что замечает, то же странное к себе отношение: то ему казалось, что к нему приглядываются, как к человеку, имеющему скоро опростать место; то вдруг его приятели начинали дружески подшучивать над его мнительностью, как будто то, что-то ужасное и страшное, неслыханное, что завелось в нем и не переставая сосет его и неудержимо влечет куда-то, есть самый приятный предмет для шутки. Особенно Шварц своей игривостью, жизненностью и комиль-фотностью, напоминавшими Ивану Ильичу его самого за десять лет назад, раздражал его.
Приходили друзья составить партию, садились. Сдавали, разминались новые карты, складывались бубны к бубнам, их семь. Партнер сказал: без козырей,— и поддержал две бубны. Чего ж еще? Весело, бодро должно бы быть — шлем. И вдруг Иван Ильич чувствует эту сосущую боль, этот вкус во рту, и ему что-то дикое представляется в том, что он при этом может радоваться шлему.
Он глядит на Михаила Михайловича, партнера, как он бьет по столу сангвинической рукой и учтиво и снисходительно удерживается от захватывания взяток, а подвигает их к Ивану Ильичу, чтобы доставить ему удовольствие собирать их, не утруждая себя, не протягивая далеко руку. «Что ж он думает, что я так слаб, что не могу протянуть далеко руку»,— думает Иван Ильич, забывает козырей и козыряет лишний раз по своим и проигрывает шлем без трех, и что ужаснее всего — это то, что он видит, как страдает Михаил Михайлович, а ему все равно. И ужасно думать, отчего ему все равно.
Все видят, что ему тяжело, и говорят ему: «Мы можем прекратить, если вы устали. Вы отдохните». Отдохнуть? Нет, он нисколько не устал, они доигрывают роббер. Все мрачны и молчаливы. Иван Ильич чувствует, что он напустил на них эту мрачность, и не может ее рассеять. Они ужинают и разъезжаются, и Иван Ильич остается один с сознанием того, что его жизнь отравлена для него и отравляет жизнь других и что отрава эта не ослабевает, а все больше и, больше проникает все существо его.
И с сознанием этим, да еще с болью физической, да еще с ужасом надо было ложиться в постель и часто не спать от боли большую часть ночи. А наутро надо было опять вставать, одеваться, ехать в суд, говорить, писать, а если и не ехать, дома быть с теми же двадцатью четырьмя часами в сутках, из которых каждый был мучением. И жить так на краю погибели надо было одному, без одного человека, который бы понял и пожалел его.

V

Так шло месяц и два. Перед Новым годом приехал в их город его шурин и остановился у них. Иван Ильич был в суде. Прасковья Федоровна ездила за покупками. Войдя к себе в кабинет, он застал там шурина, здорового сангвиника, самого раскладывающего чемодан. Он поднял голову на шаги Ивана Ильича и поглядел на него секун¬ду молча. Этот взгляд все открыл Ивану Ильичу. Шурин раскрыл рот, чтоб ахнуть, и удержался. Это движение подтвердило все.
— Что, переменился?
— Да... есть перемена.
И сколько Иван Ильич ни наводил после шурина на разговор о его внешнем виде, шурин отмалчивался. Приехала Прасковья Федоровна, шурин пошел к ней. Иван Ильич запер дверь на ключ и стал смотреться в зеркало — прямо, потом сбоку. Взял свой портрет с женою и сличил портрет с тем, что он видел в зеркале. Перемена была огромная. Потом он оголил руки до локтя, посмотрел, опустил рукава, сел на оттоманку и стал чернее ночи.
«Не надо, не надо»,— сказал он- себе, вскочил, подошел к столу, открыл дело, стал читать его, но не мог. Он отпер дверь, пошел в залу. Дверь в гостиную была затво¬рена. Он подошел к ней на цыпочках и стал слушать.
— Нет, ты преувеличиваешь,— говорила Прасковья Федоровна.
— Как преувеличиваю? Тебе не видно — он мертвый человек, посмотри его глаза. Нет света. Да что у него?
— Никто не знает. Николаев (это был другой доктор) сказал что-то, но я не знаю. Лещетицкий (это был знаменитый доктор) сказал напротив...
Иван Ильич отошел, пошел к себе, лег и стал думать:
«Почка, блуждающая почка». Он вспомнил все то, что ему говорили доктора, как она оторвалась и как блуждает. И он усилием воображения старался поймать эту почку и остановить, укрепить ее; так мало нужно, казалось ему. «Нет, поеду еще к Петру Ивановичу». (Это был тот приятель, у которого был приятель доктор.) Он позвонил, велел заложить лошадь и собрался ехать.
— Куда ты, Jеаn? — спросила жена с особенно грустным и непривычно добрым выражением.
Это непривычное доброе озлобило его. Он мрачно посмотрел на нее.
— Мне надо к Петру Ивановичу.
Он поехал к приятелю, у которого был приятель доктор. И с ним к доктору. Он застал его и долго беседовал с ним.
Рассматривая анатомически и физиологически подробности о том, что, по мнению доктора, происходило в нем, он все понял.
Была одна штучка, маленькая штучка в слепой кишке. Все это могло поправиться. Усилить энергию одного органа, ослабить деятельность другого, произойдет всасывание, и все поправится. Он немного опоздал к обеду. Пообедал, весело поговорил, но долго не мог уйти к себе заниматься. Наконец он пошел в кабинет и тотчас же сел за работу. Он читал дела, работал, но сознание того, что у него есть отложенное важное задушевное дело, которым он займется по окончании, не оставляло его. Когда он кончил дела, он вспомнил, что это задушевное дело были мысли о слепой кишке. Но он не предался им, он пошел в гостиную к чаю. Были гости, говорили и играли на фортепиано, пели; был судебный следователь, желанный жених дочери. Иван Ильич провел вечер, по замечанию Прасковьи Федоровны, веселее других, но он не забывал ни на минуту, что у него есть отложенные важные мысли о слепой кишке. В одиннадцать часов он простился и пошел к себе. Он спал один со времени своей болезни, в маленькой комнатке у кабинета. Он пошел, разделся и взял роман Золя, но не читал его, а думал. В его воображении происходило то желанное исправление слепой кишки. Всасывалось, выбрасывалось, восстановлялась правильная деятельность. «Да, это все так,— сказал он себе. — Только надо помогать природе». Он вспомнил о лекарстве, приподнялся, принял его, лег на спину, прислушиваясь к тому, как благотворно действует лекарство и как оно уничтожает боль. «Только равномерно принимать и избегать вредных влияний; я уже теперь чувствую несколько лучше, гораздо лучше». Он стал щупать бок,— на ощупь не больно. «Да, я не чувствую, право, уже гораздо лучше». Он потушил свечу и лег на бок... Слепая кишка исправляется, всасывается. Вдруг он почувствовал знакомую старую, глухую, ноющую боль, упорную, тихую, серьезную. Во рту та же знакомая гадость. Засосало сердце, помутилось в голове. «Боже мой, боже мой! — проговорил он. — Опять, опять, и никогда не перестанет». И вдруг ему дело представилось совсем с другой стороны. «Слепая кишка! Почка,— сказал он себе.— Не в слепой кишке, не в почке дело, а в жизни и... смерти. Да, жизнь была и вот уходит, уходит, и я не могу удержать ее. Да. Зачем обманывать себя? Разве не очевидно всем, кроме меня, что я умираю, и вопрос только в числе недель, дней — сейчас, может быть. То свет был, а теперь мрак. То я здесь был, а теперь туда! Куда?» Его обдало холодом, дыхание остановилось. Он слышал только удары сердца.
«Меня не будет, так что же будет? Ничего не будет. Так где же я буду, когда меня не будет? Неужели смерть? Нет, не хочу». Он вскочил, хотел зажечь свечку, пошарил дрожащими руками, уронил свечу с подсвечником на пол и опять повалился назад, на подушку. «Зачем? Все равно,— говорил он себе, открытыми глазами глядя в темноту. — Смерть. Да, смерть. И они никто не знают, и не хотят знать, и не жалеют. Они играют. (Он слышал дальние, из-за двери, раскат голоса и ритурнели.) Им все равно, а они также умрут. Дурачье. Мне раньше, а им после; и им то же будет. А они радуются. Скоты!» Злоба душила его. И ему стало мучительно, невыносимо тяжело. Не может же быть, чтоб все всегда были обрече¬ны на этот ужасный страх. Он поднялся.
«Что-нибудь не так; надо успокоиться, надо обдумать все сначала». И вот он начал обдумывать. «Да, начало болезни. Стукнулся боком, и все такой же я был, и нынче и завтра; немного ныло, потом больше, потом доктора, потом унылость, тоска, опять доктора; а я все шел ближе, ближе к пропасти. Сил меньше. Ближе, ближе. И вот я исчах, у меня света в глазах нет. И смерть, а я думаю о кишке. Думаю о том, чтобы починить кишку, а это смерть. Неужели смерть?» Опять на него нашел ужас, он запыхался, нагнулся, стал искать спичек, надавил локтем на тумбочку. Она мешала ему и делала больно, он разозлился на нее, надавил с досадой сильнее и повалил тумбочку. И в отчаянии, задыхаясь, он повалился па спину, ожидая сейчас же смерти.
Гости уезжали в это время. Прасковья Федоровна провожала их. Она услыхала падение и вошла.
— Что ты?
— Ничего. Уронил нечаянно.
Она вышла, принесла свечу. Он лежал, тяжело и быстро-быстро дыша, как человек, который пробежал версту, остановившимися глазами глядя на нее.
— Что ты, Jеаn?
— Ниче...го. У...ро...нил. —- «Что же говорить. Она не поймет»,— думал он.
Она точно не поняла. Она подняла, зажгла ему свечу и поспешно ушла: ей надо было проводить гостью.
Когда она вернулась, он так же лежал навзничь, глядя вверх.
— Что тебе, или хуже?
— Да.
Она покачала головой, посидела.
— Знаешь, .Jеаn, я думаю, не пригласить ли Лещетицкого на дом.
Это значит знаменитого доктора пригласить и не пожалеть денег. Он ядовито улыбнулся и сказал; «Нет»;
Она посидела, подошла и поцеловала его в лоб.
Он ненавидел ее всеми силами души в то время, как она целовала его, и делал усилия, чтобы не оттолкнуть ее.
— Прощай. Бог даст, заснешь.
Да.

VI

Иван Ильич видел, что он умирает, и был в постоянном отчаянии.
В глубине души Иван Ильич знал, что он умирает, но он не только не привык к этому, но просто не понимал, никак не мог понять этого.
Тот пример силлогизма, которому он учился в логике Кизеветера: Кай — человек, люди смертны, потому Кай смертей, казался ему во всю его жизнь правильным толь¬ко по отношению к Каю, но никак не к нему. То был Кай-человек, вообще человек, и это было совершенно справедливо; но он был не Кай и не вообще человек, а он всегда был совсем, совсем особенное от всех других существо; он был Ваня с мама, с папа, с Митей и Володей, с игрушками, кучером, с няней, потом с Катенькой, со всеми радостями, горестями, восторгами детства, юности, молодости. Разве для Кая был тот запах кожаного полосками мячика, который так любил Ваня? Разве Кай целовал так руку матери и разве для Кая так шуршал шелк складок платья матери? Разве он бунтовал за пирожки в Правоведении? Разве Кай так был влюблен? Разве Кай так мог вести заседание?
И Кай точно смертей, и ему правильно умирать, но мне, Ване, Ивану Ильичу, со всеми моими чувствами, мыслями,— мне это другое дело. И не может быть, чтобы мне следовало умирать. Это было бы слишком ужасно.
Так чувствовалось ему.
«Если б и мне умирать, как Каю, то я так бы и знал это, так бы и говорил мне внутренний голос, но ничего подобного не было во мне; и я и все мои друзья — мы понимали, что это совсем не так, как с Каем. А теперь вот что! — говорил он себе. — Не может быть. Не может быть, а есть. Как же это? Как понять это?»
И он не мог понять и старался отогнать эту мысль, как ложную, неправильную, болезненную, и вытеснить ее другими, правильными, здоровыми мыслями. Но мысль эта, не только мысль, но как будто действительность, приходила опять и становилась перед ним.
И он призывал по очереди на место этой мысли другие мысли, в надежде найти в них опору. Он пытался возвратиться к прежним ходам мысли, которые заслоняли для него прежде мысль о смерти. Но, странное дело — все то, что прежде заслоняло, скрывало, уничтожало сознание смерти, теперь уже не могло производить этого действия. Последнее время Иван Ильич большей частью проводил в этих попытках восстановить прежние ходы чувства, заслонявшего смерть. То он говорил себе: «Займусь службой, ведь я жил же ею». И он шел в суд, отгоняя от себя всякие сомнения; вступал в разговоры с товарищами и садился, по старой привычке рассеянно, задумчивым взглядом окидывая толпу и обеими исхудавшими руками опираясь на ручки дубового кресла, так же, как обыкновенно, перегибаясь к товарищу, подвигая дело, перешептываясь, и потом, вдруг вскидывая глаза и прямо усаживаясь, произносил известные слова и начинал дело. Но вдруг в середине боль в боку, не обращая никакого внимания на период развития дела, начинала свое сосущее дело. Иван Ильич прислушивался, отгонял мысль о ней, но она продолжала свое, и она приходила и становилась прямо перед ним и смотрела на него, и он столбенел, огонь тух в глазах, и он начинал опять спрашивать себя: «Неужели только она правда?» И товарищи и подчиненные с удивлением и огорчением видели, что он, такой блестящий, тонкий судья, путался, делал ошибки. Он встряхивался, старался опомниться и кое-как доводил до конца заседание и возвращался домой с грустным сознанием, что не может по-старому судейское его дело скрыть от него то, что он хотел скрыть; что судейским делом он не может избавиться от нее. И что было хуже всего — это то, что она отвлекала его к себе не затем, чтобы он делал что-нибудь, а только для того, чтобы он смотрел на нее, прямо ей в глаза, смотрел на нее и, ничего не делая, невыразимо мучился.
И, спасаясь от этого состояния, Иван Ильич искал утешения, других ширм, и другие ширмы являлись и на короткое время как будто спасали его, но тотчас же опять не столько разрушались, сколько просвечивали, как будто она проникала через все, и ничто не могло заслонить ее.
Бывало, в это последнее время он войдет в гостиную, убранную им,— в ту, гостиную, где он упал, для которой он,— как ему ядовито смешно было думать,— для устройства которой он пожертвовал жизнью, потому что он. знал, что болезнь его началась с этого ушиба,— он входил и видел, что на лакированном столе был рубец, прорезанный чем-то. Он искал причину и находил ее в бронзовом украшении альбома, отогнутом на краю. Он брал альбом, дорогой, им составленный с любовью, и досадовал на неряшливость дочери и ее друзей,— то разорвано, то карточки перевернуты. Он приводил это старательно в порядок, загибал опять украшение.
Потом ему приходила мысль весь этот etablissement } с альбомами переместить в другой угол, к цветам. Он звал лакея: или дочь, или жена приходили на помощь; они не соглашались, противоречили, он спорил, сердился; но все было хорошо, потому что он не помнил о ней, её не видно было.
Но вот жена сказала, когда он сам передвигал: «Позволь, люди сделают, ты опять себе сделаешь вред», и вдруг она мелькнула через ширмы, он увидал ее. Она мелькнула, он еще надеется, что она скроется, но невольно он прислушался к боку,— там сидит все то же, все так же ноет, и он уже не может забыть, и она явственно глядит на него из-за цветов. К чему все?
«И правда, что здесь, на этой гардине, я, как на штурме, потерял жизнь. Неужели? Как ужасно и как глупо! Это не может быть! Не может быть, но есть».
Он шел в кабинет, ложился и оставался опять один с нею. С глазу на глаз с нею, а делать с нею нечего. Только смотреть на нее и холодеть.

VII

Как это сделалось на третьем месяце болезни Ивана Ильича, нельзя было сказать, потому что это делалось шаг за шагом, незаметно, но сделалось то, что и жена, и дочь, и сын его, и прислуга, и знакомые, и доктора, и, главное, он сам — знали, что весь интерес в нем для других состоит только в том, скоро ли, наконец, он опростает место, освободит живых от стеснения, производимого его присутствием, и сам освободится от своих Страданий.
Он спал меньше и меньше; ему давали опиум и начали прыскать морфином. Но это не облегчало его. Тупая тоска, которую он испытывал в полуусыпленном состоянии, сначала только облегчала его как что-то новое, но потом она стала так же или еще более мучительна, чем откровенная боль.
Ему готовили особенные кушанья по предписанию врачей; но кушанья эти всё были для него безвкуснее и безвкуснее, отвратительнее и отвратительнее.
Для испражнений его тоже были сделаны особые приспособления, и всякий раз это было мученье. Мученье от нечистоты, неприличия и запаха, от сознания того, что в этом должен участвовать другой человек.
Но в этом самом неприятном деле и явилось утешение Ивану Ильичу. Приходил всегда выносить за ним буфетный мужик Герасим.
Герасим был чистый, свежий, раздобревший на городских харчах молодой мужик. Всегда веселый, ясный. Сначала вид этого, всегда чисто, по-русски одетого челове¬ка, делавшего это противное дело, смущал Ивана Ильича.
Один раз он, встав с судна и не в силах поднять панталоны, повалился на мягкое кресло и с ужасом смотрел на свои обнаженные, с резко обозначенными мускулами, бессильные ляжки.
Вошел в толстых сапогах, распространяя вокруг себя приятный запах дегтя от сапог и свежести зимнего воздуха, легкой сильной поступью Герасим, в посконном чистом фартуке и чистой ситцевой рубахе, с засученными на голых, сильных, молодых руках рукавами, и, не глядя на Ивана Ильича,— очевидно, сдерживая, чтобы не оскорбить больного, радость жизни, сияющую на его лице, — подошел к судну.
— Герасим,— слабо сказал Иван Ильич. Герасим вздрогнул, очевидно, испугавшись, не промахнулся ли он, в чем, и быстрым движением повернул к больному свое свежее, доброе, простое, молодое лицо, только что начинавшее обрастать бородой.
— Что изволите?
— Тебе, я думаю, неприятно это. Ты извини меня. Я не могу.
— Помилуйте-с. — И Герасим блеснул глазами и оскалил свои молодые белые зубы. — Отчего ж не потрудиться? Ваше дело больное.
И он ловкими, сильными руками сделал свое привычное дело и вышел, легко ступая. И через пять минут, так же легко ступая, вернулся.
Иван Ильич все так же сидел в кресле.
— Герасим,— сказал он, когда тот поставил чистое, обмытое судно,— пожалуйста, помоги мне, поди сюда. — Герасим подошел. — Подними меня. Мне тяжело одному, а Дмитрия я услал.
Герасим подошел; сильными руками, так же, как он легко ступал, обнял, ловко, мягко поднял и подержал, другой рукой подтянул панталоны и хотел посадить. Но Иван Ильич попросил его свести его на диван. Герасим, без усилия и как будто не нажимая, свел его, почти неся, к дивану и посадил.
— Спасибо. Как ты ловко, хорошо... все делаешь. Герасим опять улыбнулся и хотел уйти. Но Ивану Ильичу так хорошо было с ним, что не хотелось отпускать.
— Вот что: подвинь мне, пожалуйста, стул этот. Нет, вот этот, под ноги. Мне легче, когда у меня ноги выше.
Герасим принес стул, поставил не стукнув, враз опустил его ровно до полу и поднял ноги Ивана Ильича на стул; Ивану Ильичу показалось, что ему легче стало в то время, как Герасим высоко поднимал его ноги.
— Мне лучше, когда ноги у меня выше,— сказал Иван Ильич. — Подложи мне вон ту подушку.
Герасим сделал это. Опять поднял ноги и положил. Опять Ивану Ильичу стало лучше, пока Герасим держал его ноги. Когда он опустил их, ему показалось хуже.
— Герасим,— сказал он ему,— ты теперь занят?
— Никак нет-с,— сказал Герасим, выучившийся у городских людей говорить с господами.
— Тебе что делать надо еще?
— Да мне что ж делать? Все переделал, только дров наколоть на завтра.
— Так подержи мне так ноги повыше, можешь?
— Отчего же, можно. — Герасим поднял ноги выше, и Ивану Ильичу показалось, что в этом положении он совсем не чувствует боли.
— А дрова-то как же?
— Не извольте беспокоиться. Мы успеем.
Иван Ильич велел Герасиму сесть и держать ноги я поговорил с ним. И — странное дело — ему казалось, что ему лучше, пока Герасим держал его ноги.
С тех пор Иван Ильич стал иногда звать Герасима и заставлял его держать себе на плечах ноги и любил говорить с ним. Герасим делал это легко, охотно, просто и с добротой, которая умиляла Ивана Ильича. Здоровье, сила, бодрость жизни во всех других людях оскорбляла Ивана Ильича; только сила и бодрость жизни Герасима не огорчала, а успокаивала Ивана Ильича.
Главное мучение Ивана Ильича была ложь,— та, всеми почему-то признанная ложь, что он только болен, а не умирает, и что ему надо только быть спокойным и лечиться, и тогда что-то выйдет очень хорошее. Он же знал, что, что бы ни делали, ничего не выйдет, кроме еще более мучительных страданий и смерти. И его мучила эта ложь, учило то, что не хотели признаться в том, что все знали и он знал, а хотели лгать над ним по случаю ужасного его положения и хотели и заставляли его самого принимать участие в этой лжи. Ложь, ложь эта, совершаемая над ним накануне его смерти, ложь, долженствующая низвести этот страшный торжественный акт его, смерти. До уровня всех их визитов, гардин, осетрины к обеду... была ужасно мучительна для Ивана Ильича. И — странно — он много раз, когда они над ним проделывали свои штуки, был на волоске от того, чтобы закричать им: перестаньте врать, и вы знаете и я знаю, что я умираю, так перестаньте, по крайней мере, врать. Но никогда он не имел духа сделать этого. Страшный, ужасный акт его умирания, он видел, всеми окружающими его был низведен на степень случайной неприятности, отчасти неприличия (вроде того, как обходятся с человеком, который, войдя в гостиную, распространяет от себя дурной запах), тем самым «приличием», которому он служил всю свою жизнь; он видел, что никто не пожалеет его, потому что никто не хочет даже понимать его положения. Один только Герасим понимал это положение и жалел его. И потому Ивану Ильичу хорошо было только с Герасимом. Ему хорошо было, когда Герасим, иногда целые ночи напролет, держал его ноги и не хотел уходить спать, говоря:
«Вы не извольте беспокоиться, Иван Ильич, высплюсь еще»; или когда он вдруг, переходя на «ты», прибавлял:
«Кабы ты не больной, а то отчего же не послужить?» Один Герасим не лгал, по всему видно было, что он один понимал, в чем дело, и не считал нужным скрывать этого, и просто жалел исчахшего, слабого барина. Он даже раз прямо, сказал, когда Иван Ильич отсылал его:
— Все умирать будем. Отчего же не потрудиться? — сказал он, выражая этим то, что он не тяготится своим трудом именно потому, что несет его для умирающего человека и надеется, что и для него кто-нибудь в его время понесет тот же труд.
Кроме этой лжи, или вследствие ее, мучительнее всего было для Ивана Ильича то, что никто не жалел его так, как ему хотелось, чтобы его жалели: Ивану Ильичу в иные минуты, после долгих страданий, больше всего хотелось, как ему ни совестно бы было признаться в этом,— хотелось того, чтоб его, как дитя больное, пожалел бы кто-нибудь. Ему хотелось, чтоб его приласкали, поцеловали, поплакали бы над ним, как ласкают и утешают детей. Он знал, что он важный член, что у него седеющая борода и что потому это невозможно; но ему все-таки хотелось этого. И в отношениях с Герасимом было что-то близкое к этому, и потому отношения с Герасимом утешали его. Ивану Ильичу хочется плакать, хочется, чтоб его ласкали и плакали над ним, и вот приходит товарищ, член Шебек, и, вместо того чтобы плакать и ласкаться, Иван Ильич делает серьезное, строгое, глубокомысленное лицо и по инерции говорит свое мнение о значении кассационного решения и упорно настаивает на нем. Эта ложь вокруг него и в нем самом более всего отравляла последние дни жизни Ивана Ильича.

VIII

Было утро. Потому только было утро, что Герасим ушел и пришел Петр-лакей, потушил свечи, открыл одну гардину и стал потихоньку убирать. Утро ли, вечер ли был, пятница, воскресенье ли было — все было все равно, все было одно и то же: ноющая, ни на мгновение не утихающая, мучительная боль; сознание безнадежно все уходящей, но все не ушедшей еще жизни; надвигающаяся все та же страшная ненавистная смерть, которая одна была действительность, и все та же ложь. Какие же тут дни, недели и часы дня?
— Не прикажете ли чаю?
«Ему нужен порядок, чтоб по утрам господа пили чай»,— подумал он и сказал только:
— Нет.
— Не угодно ли перейти на диван?
«Ему нужно привести в порядок горницу, и я мешаю, я — нечистота, беспорядок»,— подумал он и сказал только:
— Нет, оставь меня.
Лакей повозился еще. Иван Ильич протянул руку. Петр подошел услужливо.
— Что прикажете?
— Часы.
Петр достал часы, лежавшие под рукой, и подал.
— Половина девятого. Там не встали?
— Никак нет-с. Василий Иванович (это был сын) ушли в гимназию, а Прасковья Федоровна приказали разбудить их, если вы спросите. Прикажете?
— Нет, не надо. — «Не попробовать ли чаю?» — подумал он. — Да, чаю... принеси.
Петр пошел к выходу. Ивану Ильичу страшно стало оставаться одному. «Чем бы задержать его? Да, лекарство». — Петр, подай мне лекарство. — «Отчего же, может быть, еще поможет и лекарство». Он взял ложку, выпил. «Нет, не поможет. Все это вздор, обман,— решил он, как только почувствовал знакомый приторный и безнадежный вкус. — Нет, уж не могу верить. Но боль-то, боль-то зачем, хоть на минуту затихла бы». И он застонал. Петр вернулся. — Нет, иди. Принеси чаю,
Петр ушел. Иван Ильич, оставшись один, застонал не столько от боли, как она ни была ужасна, сколько от тоски. «Все то же и то же, все эти бесконечные дни и ночи. Хоть бы скорее. Что скорее? Смерть, мрак. Нет, нет. Все лучше смерти!»
Когда Петр вошел с чаем на подносе, Иван Ильич долго растерянно смотрел на него, не понимая, кто он и что он. Петр смутился от этого взгляда. И когда Петр смутился, Иван Ильич очнулся.
— Да,— сказал он,— чай... хорошо, поставь. Только помоги мне умыться и рубашку чистую.
И Иван Ильич стал умываться. Он с отдыхом умыл руки, лицо, вычистил зубы, стал причесываться и посмотрел в зеркало. Ему страшно стало; особенно страшно было то, как волосы плоско прижимались к бледному лбу.
Когда переменяли ему рубашку, он знал, что ему будет еще страшнее, если он взглянет на свое тело, и не смотрел на себя. Но вот кончилось все. Он надел халат, укрылся пледом и сел в кресло к чаю. Одну минуту он почувствовал себя освеженным, но только что он стал пить чай, опять тот .же вкус, та же боль. Он насильно допил и лег, вытянув ноги. Он лег и отпустил Петра.
Все то же. То капля надежды блеснет, то взбушуется море отчаяния, и все боль, все боль, все тоска и все одно и то же. Одному ужасно тоскливо, хочется позвать кого-нибудь, но он вперед знает, что при других еще хуже. «Хоть бы опять морфин — забыться бы. Я скажу ему, доктору, чтоб он придумал что-нибудь еще. Это невозможно, невозможно так».
Час, два проходит так. Но вот звонок в передней. Авось доктор. Точно, это доктор, свежий, бодрый, жирный, веселый, с тем выражением — что вот вы там чего-то напугались, а мы сейчас вам все устроим. Доктор знает, что это выражение здесь не годится, но он уже раз навсегда надел его и не может снять, как человек, с утра надевший фрак и едущий с визитами. Доктор бодро, утешающе потирает руки.
— Я холоден. Мороз здоровый. Дайте обогреюсь,— говорит он с таким выражением, что как будто только надо немножко подождать, пока он обогреется, а когда обогреется, то уж все исправит.
— Ну что, как?
Иван Ильич чувствует, что доктору хочется сказать: «Как делишки?», но что и он чувствует, что так нельзя говорить, и говорит: «Как вы провели ночь?»
Иван Ильич смотрит на доктора с выражением вопроса: «Неужели никогда не станет тебе стыдно врать?» Но доктор не хочет понимать вопрос.
И Иван Ильич говорит:
— Все так же ужасно. Боль не проходит, не сдается. Хоть бы что-нибудь!
— Да, вот вы, больные, всегда так. Ну-с, теперь, кажется, я согрелся, даже аккуратнейшая Прасковья Федоровна ничего бы не имела возразить против моей температуры. Ну-с, здравствуйте. — И доктор пожимает РУКУ.
И, откинув всю прежнюю игривость, доктор начинает с серьезным видом исследовать больного, пульс, температуру, и начинаются постукиванья, прослушиванья.
Иван Ильич знает твердо и несомненно, что все это вздор и пустой обман, но когда доктор, став на коленки, вытягивается над ним, прислоняя ухо то выше, то ниже, и делает над ним с значительнейшим лицом разные гимнастические эволюции, Иван Ильич поддается этому, как он поддавался, бывало, речам адвокатов, тогда как он уж очень хорошо знал, что они всё врут и зачем врут.
Доктор, стоя на коленках на диване, еще что-то выстукивал, когда зашумело в дверях шелковое платье Прасковьи Федоровны и послышался ее упрек Петру, что ей не доложили о приезде доктора.
Она входит, целует мужа и тотчас же начинает доказывать, что она давно уж встала и только по недоразумению ее не было тут, когда приехал доктор.
Иван Ильич смотрит на нее, разглядывает ее всю и в упрек ставит ей и белизну, и пухлость, и чистоту ее рук, шеи, глянец ее волос и блеск ее полных жизни глаз. Он всеми силами души ненавидит ее. И прикосновение ее заставляет его страдать от прилива ненависти к ней.
Ее отношение к нему и его болезни все то же. Как доктор выработал себе отношение к больным, которое он не мог уже снять, так она выработала одно отношение к нему — то, что он не делает чего-то того, что нужно, и сам виноват, и она любовно укоряет его в этом,— и не могла уже снять этого отношения к нему.
— Да ведь вот он не слушается! Не принимает вовремя. А главное — ложится в такое положение, которое, наверное, вредно ему,— ноги кверху.
Она рассказала, как он заставляет Герасима держать себе ноги.
Доктор улыбнулся презрительно-ласково: «Что ж, мол, делать, эти больные выдумывают иногда такие глупости; но можно простить».
Когда осмотр кончился, доктор посмотрел на часы, и тогда Прасковья Федоровна объявила Ивану Ильичу, что уж как он хочет, а она нынче пригласила знаменитого доктора, и они вместе с Михаилом Даниловичем (так звали обыкновенного доктора) осмотрят и обсудят.
— Ты уж не противься, пожалуйста. Это я для себя делаю,— сказала она иронически, давая чувствовать, что она все делает для него и только этим не дает ему права отказать ей. Он молчал и морщился. Он чувствовал, что ложь эта, окружающая его, так путалась, что уж трудно было разобрать что-нибудь.
Она все над ним делала только для себя и говорила ему, что она делает для себя то, что она точно делала для себя как такую невероятную вещь, что он должен был понимать это обратно.,
Действительно, в половине двенадцатого приехал знаменитый доктор. Опять пошли выслушиванья и значительные разговоры при нем и в другой комнате о почке, о слепой кишке и вопросы и ответы с таким значительным видом, что опять вместо реального вопроса о жизни и смерти, который уже теперь один стоял перед ним, выступил вопрос о почке и слепой кишке, которые что-то делали не так, как следовало, и на которые за это вот-вот нападут Михаил Данилович и знаменитость и заставят их исправиться.
Знаменитый доктор простился с серьезным, но не с безнадежным видом. И на робкий вопрос, который с поднятыми к нему блестящими страхом и надеждой глазами обратил Иван Ильич, есть ли возможность выздоровления, отвечал, что ручаться нельзя, но возможность есть. Взгляд надежды, с которым Иван Ильич проводил доктора, был так жалок, что, увидав его, Прасковья Федоровна даже заплакала, выходя из дверей кабинета, чтобы передать гонорар знаменитому доктору.
Подъем духа, произведенный обнадеживанием доктора, продолжался недолго. Опять та же комната, те же картины, гардины, обои, склянки и то же свое болящее, страдающее тело. И Иван Ильич начал стонать; ему сделали вспрыскиванье, и он забылся.
Когда он очнулся, стало смеркаться; ему принесли обедать. Он поел с усилием бульона; и опять то же, и опять наступающая ночь.
После обеда, в семь часов, в комнату его вошла Прасковья Федоровна, одетая как на вечер, с толстыми, подтянутыми грудями и со следами пудры на лице. Она еще утром напоминала ему о поездке их в театр. Была приезжая Сарра Бернар, и у них была ложа, которую он настоял, чтоб они взяли. Теперь он забыл про это, и ее наряд оскорбил его. Но он скрыл свое оскорбление, когда вспомнил, что он сам настаивал, чтоб они достали ложу и ехали, потому что это для детей воспитательное эстетическое наслаждение.
Прасковья Федоровна вошла довольная собою, но как будто виноватая. Она присела, спросила о здоровье, как он видел, для того только, чтоб спросить, но не для того, чтобы узнать, зная, что и узнавать нечего, и начала говорить то, что ей нужно было: что она ни за что не поехала бы, но ложа взята, и едут Элен и дочь и Петрищев (судебный следователь, жених дочери), и что невозможно их пустить одних. А что ей так бы приятнее было посидеть с ним. Только бы он делал без нее по предписанию доктора.
-— Да, и Федор Петрович (жених) хотел войти. Можно? И Лиза.
— Пускай войдут.
Вошла дочь разодетая, с обнаженным молодым телом, тем телом, которое так заставляло страдать его. А она .его выставляла. Сильная, здоровая, очевидно, влюбленная и негодующая на болезнь, страдания и смерть, мешающие ее счастью.
Вошел и Федор Петрович во фраке, завитой а lа Сароul, с длинной жилистой шеей, обложенной плотно белым воротничком, с огромной белой грудью и обтянутыми сильными ляжками в узких черных штанах, с одной натянутой белой перчаткой на руке и с клаком.
За ним вполз незаметно и гимназистик в новеньком мундирчике, бедняжка, в перчатках и с ужасной синевой под глазами, значение которой знал Иван Ильич.
Сын всегда жалок был ему. И страшен был его испуганный и соболезнующий взгляд. Кроме Герасима, Ивану Ильичу казалось, что один Вася понимал и жалел.
Все сели, опять спросили о здоровье. Произошло молчание. Лиза спросила у матери о бинокле. Произошли пререкания между матерью и дочерью, кто куда его дел. Вышло неприятно.
Федор Петрович спросил у Ивана Ильича, видел ли он Сарру Бернар. Иван Ильич не понял сначала того, что у него спрашивали, а потом сказал:
— Нет; а вы уж видели?
— Да, в «Аdrienne Lесоuvrеurг».
Прасковья Федоровна сказала, что она особенно хороша в том-то. Дочь возразила. Начался разговор об изяществе и реальности ее игры,— тот самый разговор, ко¬торый всегда бывает один и тот же.
В середине разговора Федор Петрович взглянул на Ивана Ильича и замолк. Другие взглянули и замолкли. Иван Ильич смотрел блестящими глазами пред собою, очевидно, негодуя на них. Надо было поправить это, но поправить никак нельзя было. Надо было как-нибудь прервать это молчание. Никто не решался, и всем становилось страшно, что вдруг нарушится как-нибудь приличная ложь, и ясно будет всем то, что есть. Лиза первая решилась. Она прервала молчание. Она хотела скрыть то, что все испытывали, но проговорилась.
— Однако, если ехать, то пора,— сказала она, взглянув на свои часы, подарок отца, и чуть заметно, значительно о чем-то, им одним известном, улыбнулась молодому человеку и встала, зашумев платьем.
Все встали, простились и уехали.
Когда они вышли, Ивану Ильичу показалось, что ему легче: лжи не было,— она ушла с ними, но боль осталась. Все та же боль, все тот же страх делали то, что ничто не тяжеле, ничто не легче. Все хуже.
Опять пошли минута за минутой, час за часом, все то же, и все нет конца, и все страшнее неизбежный конец.
—Да, пошлите Герасима,— ответил он на вопрос.

IX

Поздно ночью вернулась жена. Она вошла на цыпочках, но он услыхал ее: открыл глаза и поспешно закрыл опять. Она хотела услать Герасима и сама сидеть с ним. Он открыл глаза и сказал:
— Нет. Иди.
— Ты очень страдаешь?
— Все равно.
— Прими опиума.
Он согласился и выпил. Она ушла.
Часов до трех он был в мучительном забытьи. Ему казалось, что его с болью суют куда-то в узкий черный мешок и глубокий, и все дальше просовывают, и не могут просунуть. И это ужасное для него дело совершается с страданием. И он и боится, и хочет провалиться туда, и борется, и помогает, И вот вдруг он оборвался - и упал, и очнулся. Все тот же Герасим сидит в ногах на постели, дремлет спокойно, терпеливо. А он лежит, подняв ему на плечи исхудалые ноги в чулках; свеча та же с абажуром, и та же непрекращающаяся боль.
— Уйди, Герасим,— прошептал он.
— Ничего, посижу-с.
— Нет, уйди.
Он снял ноги, лег боком на руку, и ему стало жалко себя. Он подождал только того, чтоб Герасим вышел в соседнюю комнату, и не стал больше удерживаться и заплакал, как дитя. Он плакал о беспомощности своей, о своем ужасном одиночестве, о жестокости людей, о жестокости бога, об отсутствии бога.
«Зачем ты все это сделал? Зачем привел меня сюда?
За что, за что так ужасно мучаешь меня?..»
Он и не ждал ответа и плакал о том, что нет и не может быть ответа. Боль поднялась опять, но он не шевелился, не звал. Он говорил себе: «Ну еще, ну бей! Но за что? Что я сделал тебе, за что?»
 Потом он затих, перестал не только плакать, перестал дышать и весь стал внимание: как будто он прислушивался не к голосу, говорящему звуками, а к голосу души, к ходу мыслей, поднимавшемуся в нем.
— Чего тебе нужно? — было первое ясное, могущее быть выражено словами понятие, которое он услышал.— Что тебе нужно? Чего тебе нужно? — повторил он себе. — Чего? — Не страдать. Жить,— ответил он.
И опять он весь предался вниманию такому напряженному, что даже боль не развлекала его.
— Жить? Как жить? — спросил голос души»,
— Да, жить, как я жил прежде: хорошо, приятно.
— Как ты жил прежде, хорошо и приятно? — спросил голос. И он стал перебирать в воображении лучшие минуты своей приятной жизни. Но — странное дело — все эти лучшие минуты приятной жизни казались теперь совсем не тем, чем казались они тогда. Все — кроме первых воспоминаний детства. Там, в детстве, было что-то такое действительно приятное, с чем можно бы было жить, если бы оно вернулось. Но того человека, который испытывал это приятное, уже не было: это было как бы воспоминание о каком-то другом.
Как только начиналось то, чего результатом был теперешний он, Иван Ильич, так все казавшиеся тогда радости теперь на глазах его таяли и превращались во что-то ничтожное и часто гадкое.
И чем дальше от детства, чем ближе к настоящему, тем ничтожнее и сомнительнее были радости. Начиналось это с Правоведения. Там было еще кое-что истинно хорошее: там было веселье, там была дружба, там были надежды. Но в высших классах уже были реже эти хорошие минуты. Потом, во время первой службы у губернатора, опять появились хорошие минуты: это были воспоминания о любви к женщине. Потом все это смешалось, и еще меньше стало хорошего. Далее еще меньше хорошего, и что дальше, то меньше.
Женитьба... так нечаянно, и разочарование, и запах изо рта жены, и чувственность, притворство! И эта мертвая служба, и эти заботы о деньгах, и так год, и два, и десять, и двадцать — и все то же. И что дальше, то мертвее. Точно равномерно я шел под гору, воображая, что иду на гору. Так и было. В общественном мнении я шел на гору, и ровно настолько из-под меня уходила жизнь... И вот готово, умирай!
Так что ж это? Зачем? Не может быть. Не может быть, чтоб так бессмысленна, гадка была жизнь? А если точно она так гадка и бессмысленна была, так зачем же умирать, и умирать страдая? Что-нибудь не так.
«Может быть, я жил не так, как должно?» — приходило ему вдруг в голову. «Но как же не так, когда я делал все как следует?» — говорил он себе и тотчас же отгонял от себя это единственное разрешение всей загадки жизни и смерти, как что-то совершенно невозможное.
 - «Чего ж ты хочешь теперь? Жить? Как жить? Жить, как ты живешь в суде, когда судебный пристав провозглашает: «Суд идет!..» Суд идет, идет суд, — повторил он себе.—Вот он, суд! Да я же не виноват! — вскрикнул он 'с злобой.— За что?» И он перестал плакать и, повернувшись лицом к стене, стал думать все об одном и том же: зачем, за что весь этот ужас?
Но сколько он ни думал, он не нашел ответа. И когда ему приходила, как она приходила ему часто, мысль о том, что все это происходит оттого, что он жил не так: он тотчас вспоминал всю правильность своей жизни и отгонял эту странную мысль.

Х

Прошло еще две недели. Иван Ильич уже не вставал «с дивана. Он не хотел лежать в постели и лежал на диване. И, лежа почти все время лицом к стене, он одиноко страдал все те же неразрешающиеся страдания и одиноко думал все ту же неразрешающуюся думу. Что это? Неужели правда, что смерть? И внутренний голос отвечал: да, правда. Зачем эти муки? И голос отвечал: а так, ни зачем. Дальше и кроме этого ничего не было.
С самого начала болезни, с того времени, как Иван Ильич в первый раз поехал к доктору, его жизнь разделилась на два противоположные настроения, сменявшие одно другое: то было отчаяние и ожидание непонятной и ужасной смерти, то была надежда и исполненное интереса наблюдение за деятельностью своего тела. То перед азами была одна почка или кишка, которая на время оклонилась от исполнения своих обязанностей, то была одна непонятная ужасная смерть, от которой ничем нельзя избавиться.
Эти два настроения с самого начала болезни сменяли друг друга; но чем дальше шла болезнь, тем сомнительнее и фантастичнее становились соображения о почке и тем реальнее сознание наступающей смерти.
Стоило ему вспомнить о том, чем он был три месяца тому назад, и то, что он теперь; вспомнить, как равномерно он шел под гору,— чтобы разрушилась всякая возможность надежды.
В последнее время того одиночества, в котором он находился, лежа лицом к спинке дивана, того одиночества  среди многолюдного города и своих многочисленных знакомых и семьи,— одиночества, полнее которого не могло быть нигде: ни на дне моря, ни в земле,— в последнее время этого страшного одиночества Иван Ильич жил только воображением в прошедшем. Одна за другой ему представлялись картины его прошедшего. Начиналось всегда с ближайшего по времени и сводилось к самому отдаленному, к детству, и на нем останавливалось. Вспоминал ли Иван Ильич о вареном черносливе, который ему предлагали есть нынче, он вспоминал о сыром сморщенном французском черносливе в детстве, об особенном вкусе его и обилии слюны, когда дело доходило до косточки, и рядом с этим воспоминанием вкуса возникал целый ряд воспоминаний того времени: няня, брат, игрушки. «Не надо об этом... слишком больно»,— говорил себе Иван Ильич и опять переносился в настоящее. Пуговица на спинке дивана и морщины сафьяна. «Сафьян дорог, непрочен; ссора была из-за него. Но сафьян другой был, и другая ссора, когда мы разорвали портфель у отца и нас наказали, а мама принесла пирожки». И опять останавливалось на детстве, и опять Ивану Ильичу было больно, и он старался отогнать и думать о другом.
И опять тут же, вместе с этим ходом воспоминания, у него в душе шел другой ход воспоминаний — о том, как усиливалась и росла его болезнь. То же, что дальше назад, то больше было жизни. Больше было и добра в жизни, и больше было и самой жизни. И то и другое сливалось вместе. «Как мучения всё идут хуже и хуже, так и вся жизнь шла все хуже и хуже»,— думал он. Одна точка светлая там, назади, в начале жизни, а потом все чернее и чернее и все быстрее и быстрее. «Обратно пропорционально квадратам расстояний от смерти»,— подумал Иван Ильич. И этот образ камня, летящего вниз с увеличивающейся быстротой, запал ему в душу. Жизнь, ряд увеличивающихся страданий, летит быстрее и быстрее к концу, страшнейшему страданию. «Я лечу...» Он вздрагивал, шевелился, хотел противиться; но уже он знал, что противиться нельзя, и опять усталыми от смотрения, но не могущими не смотреть на то, что было перед ним, глазами глядел на спинку дивана и ждал,— ждал этого страшного падения, толчка и разрушения. «Противиться нельзя,— говорил он себе. — Но хоть бы понять, зачем это? И того нельзя. Объяснить бы можно было, если бы сказать, что я жил не так, как надо. Но этого-то уже невозможно признать»,— говорил он сам себе, вспоминая всю законность, правильность и приличие своей жизни. «Этого-то допустить уж невозможно,— говорил он себе, усмехаясь губами, как будто кто-нибудь мог видеть эту его улыбку и быть обманутым ею,
Нет объяснения!
Мучение, смерть...
Зачем?».

XI

Так прошло две недели. В эти недели случилось желанное для Ивана Ильича и его жены событие: Петрищев сделал формальное предложение. Это случилось вечером. На другой день Прасковья Федоровна вошла к мужу, обдумывая, как объявить ему о предложении Федора Петровича, но в эту самую ночь с Иваном Ильичом свершилась новая перемена к худшему. Прасковья Федоровна застала его на том же диване, но в новом положении. Он лежал навзничь, стонал и смотрел перед собою остановившимся взглядом.
Она стала говорить о лекарствах. Он перевел свой взгляд на нее. Она не договорила того, что начала: такая злоба, именно к ней, выражалась в этом взгляде.
— Ради Христа, дай мне умереть спокойно,— сказал он.
Она хотела уходить, но в это время вошла дочь и подошла поздороваться. Он так же посмотрел на дочь, как и на жену, и на ее вопросы о здоровье сухо сказал ей, что он скоро освободит их всех от себя. Обе замолчали, посидели и вышли.
— В чем же мы виноваты? — сказала Лиза матери.— Точно мы это сделали! Мне жалко папа, но за что же нас мучать?
В обычное время приехал доктор. Иван Ильич отвечал ему: «да, нет», не спуская с него озлобленного взгляда, и под конец сказал:
— Ведь вы знаете, что ничего не поможете, так оставьте.
— Облегчить страдания можем,— сказал доктор.
— И того не можете; оставьте.
Доктор вышел в гостиную и сообщил Прасковье Федоровне, что очень плохо и что одно средство — опиум, чтобы облегчить страдания, которые должны быть ужасны.
Доктор говорил, что страдания его физические ужасны, и это была правда; но ужаснее его физических страданий были его нравственные страдания, и в этом было главное его мучение.
Нравственные страдания его состояли в том, что в эту ночь, глядя на сонное, добродушное скуластое лицо Герасима, ему вдруг пришло в голову: а Что, как и в самом деле вся моя жизнь, сознательная жизнь, была «не то».
Ему пришло в голову, что то, что ему представлялось прежде совершенной невозможностью, то, что он прожил свою жизнь не так, как должно было, что это могло быть правда. Ему пришло в голову, что те его чуть заметные поползновения борьбы против того, что наивысше поставленными людьми считалось хорошим, поползновения чуть заметные, которые он тотчас же отгонял от себя,— что они-то и могли быть настоящие, а остальное все могло быть не то. И его служба, и его устройства жизни, и его семья, и эти интересы общества и службы — все это могло быть не то. Он попытался защитить пред собой все это. И вдруг почувствовал всю слабость того, что он защищает; И защищать нечего было.
«А если это так,— сказал он себе,— и я ухожу из жизни с сознанием того, что погубил все, что мне дано было, и поправить нельзя, тогда что ж?» Он лег навзничь и стал совсем по-новому перебирать всю свою жизнь. Когда он увидал утром лакея, потом жену, потом дочь, потом доктора,— каждое их движение, каждое их слово подтверждало для него ужасную истину, открывшуюся ему ночью. Он в них видел себя, все то, чем он жил, и ясно видел, что все это было не то, все это был ужасный огромный обман, закрывающий и жизнь и смерть. Это сознание увеличило, удесятерило его физические страдания. Он стонал и метался и обдергивал на себе одежду. Ему казалось, что она душила и давила его. И за это он ненавидел их.
Ему дали большую дозу опиума, он забылся; но в обед началось опять то же. Он гнал всех от себя и метался с места на место.
Жена пришла к нему и сказала:
— Jеаn, голубчик, сделай это для меня (для меня?). Это не может повредить, но часто помогает. Что же, это ничего. И здоровые часто...
Он открыл широко глаза.
— Что? Причаститься? Зачем? Не надо! А впрочем... Она заплакала.
— Да, мой друг? Я позову нашего, он такой милый.
— Прекрасно, очень хорошо,— проговорил он. Когда пришел священник и исповедовал его, он смягчился, почувствовал как будто облегчение от своих сомнений и вследствие этого от страданий, и на него нашла минута надежды. Он опять стал думать о слепой кишке и возможности исправления ее. Он причастился со слезами на глазах.
Когда его уложили после причастия, ему стало на минуту легко, и опять явилась надежда на жизнь. Он стал думать об операции, которую предлагали ему. «Жить, жить хочу»,— говорил он себе. Жена пришла поздравить; она сказала обычные слова и прибавила:
— Не правда ли, тебе лучше?
Он, не глядя на нее, проговорил: да.
Ее одежда, ее сложение, выражение ее лица, звук ее голоса — все сказало, ему одно: «Не то. Все то, чем ты жил и живешь,— есть ложь, обман, скрывающий от тебя жизнь и смерть». И как только он подумал это, поднялась его ненависть и вместе с ненавистью физические мучительные страдания и с страданиями сознание неизбежной, близкой погибели. Что-то сделалось новое: стало винтить, и стрелять, и сдавливать дыхание.
Выражение лица его, когда он проговорил «да», было ужасно. Проговорив это «да», глядя ей прямо в лицо, он необычайно для своей слабости быстро повернулся ничком и закричал:
— Уйдите, уйдите, оставьте меня!

XII

С этой минуты начался тот три дня не перестававший крик, который так был ужасен, что нельзя было за двумя дверями без ужаса слышать его. В ту минуту, как он ответил жене, он понял, что он пропал, что возврата нет, что пришел конец, совсем конец, а сомнение так и не разрешено, так и остается сомнением.
— У! Уу! У! — кричал он на разные интонации. Он начал кричать: «Не хочу!» — и так продолжал кричать на букву «у».
Все три дня, в продолжение которых для него не было времени, он барахтался в том черном мешке, в который просовывала его невидимая непреодолимая сила. Он бился, как бьется в руках палача приговоренный к смерти, зная, что он не может спастись; и с каждой минутой он чувствовал, что, несмотря на все усилия борьбы, он ближе и ближе становился к тому, что ужасало его. Он чувствовал, что мученье его и в том, что он всовывается в эту черную дыру, и еще больше в том, что он не может пролезть в нее. Пролезть же ему мешает признанье того, что жизнь его была хорошая. Это-то оправдание своей жизни цепляло и не пускало его вперед и больше всего мучало его.
Вдруг какая-то сила толкнула его в грудь, в бок, еще сильнее сдавило ему дыхание, он провалился в дыру, и там, в конце дыры, засветилось что-то. С ним сделалось то, что бывало с ним в вагоне железной дороги, когда думаешь, что едешь вперед, а едешь назад, и вдруг узнаешь настоящее направление.
— Да, все было не то,—сказал он себе,—но это ничего. Можно, можно сделать «то». Что ж «то»? — спросил он себя и вдруг затих.
Это было в конце третьего дня, за час до его смерти. В это самое время гимназистик тихонько прокрался к отцу и подошел к его постели. Умирающий все кричал отчаянно и кидал руками. Рука его попала на голову гимназистика. Гимназистик схватил ее, прижал к губам и заплакал.
В это самое время Иван Ильич провалился, увидал свет, и ему открылось, что жизнь его была не то, что надо, но что это можно еще поправить. Он спросил себя: что же «то», и затих, прислушиваясь. Тут он почувствовал, что руку его целует кто-то. Он открыл глаза и взглянул на сына. Ему стало жалко его. Жена подошла к нему. Он взглянул па нее. Она с открытым ртом и с неотертыми слезами на носу и щеке, с отчаянным выражением смотрела на него. Ему жалко стало ее.
«Да, я мучаю их,— подумал он. — Им жалко, но им лучше будет, когда я умру». Он хотел сказать это, но не в силах был выговорить. «Впрочем, зачем же говорить, надо сделать»,— подумал он. Он указал жене взглядом на сына и сказал:
— Уведи... жалко... и тебя...— Он хотел сказать еще «прости», но сказал «пропусти», и, не в силах уже будучи поправиться, махнул рукою, зная, что поймет тот, кому надо.
И вдруг ему стало ясно, что то, что томило его и не выходило, что вдруг все выходит сразу, и с двух сторон, с десяти сторон, со всех сторон. Жалко их, надо сделать, чтобы им не больно было. Избавить их и самому избавиться от этих страданий. «Как хорошо и как просто,— подумал он. — А боль? — спросил он себя. — Ее куда? Ну-ка, где ты, боль?»
Он стал прислушиваться.
«Да, вот она. Ну что ж, пускай боль».
«А смерть? Где она?»
Он искал своего прежнего привычного страха смерти и не находил его. Где она? Какая смерть? Страха никакого не было, потому что и смерти не было.
Вместо смерти был свет.
— Так вот что! — вдруг вслух проговорил он. — Какая радость!
Для него все это произошло в одно мгновение, и значение этого мгновения уже не изменялось. Для присутствующих же агония его продолжалась еще два часа. В груди его клокотало что-то; изможденное тело его вздрагивало. Потом реже и реже стало клокотанье и хрипенье.
— Кончено! — сказал, кто-то над ним.
Он услыхал эти слова и повторил их в своей душе. «Кончена смерть,— сказал он себе. — Ее нет больше».
Он втянул в себя воздух, остановился на половине вздоха, потянулся и умер.

 
Вот тут,
 нужно - пояснение.
Книга «Неизвестная онкология или путешествие в Страну-БОЛЕЗНЬ» уже давно живет своей особой жизнью в сети. И, у нее есть - свои поклонники. Тема, к сожалению, несколько скандальная и многие хотят знать больше, чем это - разрешено.
В этих 2022- 2023 годах, я предпринял последнюю правку текста и убрал (по моему мнению) темные места. Вернее, расширил текст на 2 -- 39 страниц, чтобы эти темные места были хоть как-то понятны человеку, не имеющему медицинского и биологического образования. Поэтому, вот это – это тот текст, который был мною написан в далеких 1992 – 2001 годах, тогда он был еще – «просто текст»…, я посчитал нужным поместить в формате «Проза РУ».
Почему?
А все из-за того,  что в этом литературном ресурсе (при всей его демократичности и удобности) тесты как - дети в интернате. Они одинаковы по оформлению. Здесь - нет места: иллюстрациям, сноскам, вставкам, вариантам игры с гарнитурой шрифта и его цвета…

В общем, просто - текст.
Предполагается, что красота текста в нем – самом.
Без всяких украшений и прочего.
Читайте текст, ну как - просто текст.
Видимо, так задумано авторами-создателями ресурса «Проза РУ», чтобы вас, читатель, ни чего не отвлекало от мыслей и сюжета (если он - есть).
Возможно, так и - нужно.
Только - мысль автора.
И, одинаковость.
Чтобы все авторы были в одинаковом положении.
Оценивается: сюжет, развитие сюжета, мысль, персонажи, описание природы и т.д.
При этом, никто в «Прозе РУ» не мешает (как вариант саморекламы) дополнить текст - ссылками на другой текст, находящийся в файлоприемнике.
Желающие, те кто почувствовал желание увидеть оригинальный авторский (после прочтения этого варианта текста), могут пройти по ссылке и – уже самостоятельно скачать авторский текст со всеми авторскими прибамбасами и причудами.
Но, и в этом тоже польза от текста в «Прозе РУ», где нет украшений и прочего антуража, в нем, явственно и четко, видна - идея…
Поэтому, я - решил, что будет правильным, выложить в этот формат - вариант рукописи 1994 – 2002 года. И, одновременно, дать ссылки на файлообменник, где находится  рукопись «Неизвестная онкология или путешествие в Страну-БОЛЕЗНЬ» 2018 – 2022 гг.
Ранее, вариант рукописи «Неизвестная онкология или путешествие в Страну-БОЛЕЗНЬ» 2018, достаточно успешно  прожил свою жизнь, прячась в «Одноклассниках» на моем сайте Максименко Иван Иванович 1957, так из сети его буквально выталкивали недоброжелатели. Попасть на сайт можно и сейчас, из поисковика «Яндекс», вбив в поисковую строку ««Неизвестная онкология 2018 скачать.».
Далее, увидев -
ИВан Иванович Максименко - Заметки | OK.RU
ok.ru›profile/579570110000/statuses/all
переходите на это окно и там в «Одноклассниках» (предварительно - зарегистрировавшись, если вас там - нет) – рукопись. Она в «Заметкех» и по главам.
Проходите по ссылке в файлообменник и скачиваете.
Сложного - нет.
Правда, есть - проблемы если вы в РФ.
По какой то причине, файлообменник Сервис My-Files.SU иногда в РФ
может быть не доступен.


С уважением J.J.
 

Ссылки на файлы в файлообменнике

Неизвестная онкология
или
путешествие в...
…«Страну БОЛЕЗНЬ»
2018 — 2023

Информация для скачивания.
Wdfiles.ru

ПЕРВЫЕ СТРАНИЦЫ.

001 Н О ПЕРВЫЕ СТРАНИЦЫ СТР 126 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/5354757
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/5354757/001 Н О Первые страницы стр 126 17 06 2023.doc

ПЕРВАЯ ГЛАВА.
ВОСХОЖДЕНИЕ К ИСТОКАМ.

002 Н О ГЛАВА 1 ИСТОКИ 1 ТЕКСТ СТР 246 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/3adacbe
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/3adacbe/002 Н О Глава 1 Истоки 1 текст стр 246 17 ...

003 Н О ГЛАВА 1 ИСТОКИ ТЕКСТ 2 СТР 130 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/1ecbc85
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/1ecbc85/003 Н О Глава 1 Истоки Текст 2 стр 130 17 06...

004 Н О ГЛАВА 1 ИСТОКИ ТЕКСТ 3 + Д МАТ СТР 75 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/e5df65b
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/e5df65b/

005 Н О ГЛАВА 1 ИСТОКИ ТЕКСТ 4 + ДОП МАТ СТР 97 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/a95ad7c
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/a95ad7c/005 Н О Глава 1 Истоки Текст 4 + доп мат...

ВТОРАЯ ГЛАВА.
Восемь с половиной нелицеприятных картин
о современной медицине,
написанных…
в ожидании...
выздоровления.
С послесловием…

006 Н О ГЛАВА 2 КАРТИНЫ 1 2 3 4 СТР 197 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/051e9ad
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/051e9ad/006 Н О Глава 2 Картины 1 2 3 4 стр 197 17 06...

007 Н О ГЛАВА 2 КАРТИНА 5 И 6 СТР 173 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/a45d99b
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/a45d99b/007 Н О Глава 2 Картина 5 и 6 стр 173 17 06 ...

008 Н О ГЛАВА 2 КАРТИНА 7 И 8 + ДОП МАТ СТР 263 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/88f7452
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/88f7452/

009 Н О ГЛАВА 2 КАРТИНЫ КАРТ 9 СТР 77 17 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/e8700b5
Длинная ссылка на этот файл:
https://wdfiles.ru/e8700b5/009 Н О Глава 2 картины карт 9 стр 77 ...

Это информация о том, где и в каком файлообменнике находятся мои авторские оригинальные варианты текстов этой электронной рукописи.
***
А вот это - ооригинальный авторский текст первой половины рукописи, написанной меною для Проза РУ.

HUNTER НЕИЗВЕСТНАЯ ОНКОЛОГИЯ 1994 1 ЧАСТЬ СТР 291 19 06 2023.DOC
Постоянная ссылка для скачивания на этот файл:
https://wdfiles.ru/f13f032

Примечание.
Это первая половина рукописи «Неизвестная онкология 1994».
И, соответственно, к ней, прилагается
первая половина текстов рукописи «Неизвестная онкология 2018 – 2023».