Глава 398. Дорохов. Русское бедное

Георгий Валерьевич Дорохов
Русское бедное
Ансамбль ударных инструментов Марка Пекарского
Наталья Пшеничникова

slavatiomni: Интересное произведение. Вначале похоже немного на «Плеяды» Ксенакиса.

precipitato: Очень славная вещь, по-моему, с отчетливым национальным колоритом. Атмосфера ранних рассказов Сорокина.

alexshmurak: Некоторые считают «Русское бедное» лучшей вещью Гоши.

musikus: Если это «лучшая», то — что же остальное... Петр Ильич, как известно, рыдал, завершая «Пиковую даму». Но я представляю, какое вдохновение должен был ощущать автор, сочиняя это свое «Русское бедное». Вот именно. Но меня заинтерсовало сравнение precipitato, вспомнившего Сорокина. Ну, на Сорокина это, может быть и похоже. Не на Бунина же...

Atonal: К сожалению, и на Бунина тоже. Перечитайте «Деревню»: беспросветная жизнь, убожество... Вот оно, русское, бедное, несчастное.

musikus: Ну, стало быть, Бунин для Вас это «Деревня». А для меня все-таки «Жизнь Арсеньева» и остальное в этом роде, гораздо более характерное для того Бунина, каким он вошел в мировую литературу, чем его же «Деревня». Да и где в «Русском бедном» Вы усмотрели эти образы — беспросветность, убожество... Как Вам это удалось? Звуковое убожество, да, представлено в полной мере. Но это не значит, что оно символизирует русскую деревню. Если не было бы подсказки в названии, что бы вы там увидели?

Mikhail_Kollontay: Я изложу то, с чем столкнулся сам, может быть, отчасти это для непрофессионалов сделает ситуацию немного яснее. Пару лет назад мы вели переговоры с одним театром об опере на сюжет «Пира во время чумы» Пушкина.
   Поскольку ясно, что я эту оперу сейчас писать не буду, кратко расскажу весь ход мыслей. Первое — это то, что невозможно распевать слова Пушкина вроде «Почтенный председатель, я напомню о человеке» и прочее, потому что это не язык сегодняшний, а мы не в музее — мы в театре, где все происходит в данный момент, и надо смотреть, что там за окном, если мы хотим вещать, а не разговаривать.
   Значит, нужно перевести всю пьесу Пушкина на смесь блатного с албанским языком. Это большая литературная предварительная работа — создание, собственно, литературной реальности, тесно связанной с определенными стилями, но, конечно, не копирующей их. Так делал, скажем, Вл. Бельский, когда писал либретто для поздних опер Римского-Корсакова (остается, к слову, сожалеть, что музыкант проехал мимо существенно важных вещей, сказанных Бельским, особенно в Китеже). Немедленно за этим следует, что такие слова невозможно сопровождать нежным пением стандартных гобоев и валторн. Да, можно их как-то «препарировать» (в этом случае удача то, что, как правило, традиционные инструменты имеют хороший резонансный ящик). Но — о препарировании крысы я тут уже писал... Крысу-то жалко. Можно использовать кое-какие старые инструменты даже и впрямую, скажем, для песенки Мери необходима колесная лира. Но ведь не создашь целый оркестр из этого старого хлама. Ну, можно добавлять электронику, но синтетика и есть синтетика, как это люди раньше ходили в чистом нейлоне, страшно вспомнить, ведь в этом скафандре задыхаешься, верно? Я, например, физически слышать электронное звучание не могу — сразу болят уши (повредил их низкими частотами, когда много работал на радио, и теперь мне это пожизненно вот так аукается). Значит! в настоящее время речь идет о создании новых инструментов, нового оркестра или как там оно будет называться. Без осознания факта необходимости тотальной смены инструментария, вместе с отказом от сложившихся устоев синтетического же строя, мы никуда не пойдем. И данное сочинение — ясный показатель того, в каком направлении движется музыка, в обоих названных отношениях. Двигателем этого процесса является композиторский гений, в данном случае — композитора Дорохова. Уже сейчас следует только отрешиться от привычных представлений, и, вне всяких сомнений, Вы услышите и содержание, и форму, и ясно увидите этос. Конечно, речь идет отчасти об отработке элементов новой музыки. Но и Монтеверди ведь создал не ту оперу-сериа, которая потом дала обильные количественные всходы. И к тому же Монтеверди работал отнюдь не один.
   Они вот так же почувствовали, что в воздухе висит новое время. И так же начались эксперименты с инструментами — в частности, о чем тут тоже уже писали. И это было только одной, даже и не самой важной составляющей нового музыкального языка. Хотя время тогда не ломалось так глобально. Сейчас оно уже не вывихнуло сустав, но сломало себе шею. Одно появление интернета значит больше, чем изобретение Гутенберга, и это серьезнейший фактор.

*****

alexshmurak: Мне очень тяжело об этом писать, но Георгий Дорохов (gyorgy2012) скончался. Не знаю, что принято говорить в таких случаях. Мне очень тяжело.

Romy_Van_Geyten: Какой ужас! Это точно? не может быть ошибкой?..

precipitato: Про реанимацию мне сообщил в Фейсбуке Сергей Хисматов, о смерти узнал из Лешиного поста.

alexshmurak: Я узнал о случившемся из постов его мамы в Фейсбуке. Все очень быстро произошло.

precipitato: А причина то в чем? Просто здоровье, или?..

alexshmurak: Да, здоровье. Инсульт или инфаркт — я точно не знаю. У него были проблемы со здоровьем, причем, очень давно. Но он не говорил о них совершенно, вел очень активную жизнь, более активную (значительно!), чем среднестатистический человек.

victormain: Изумительного ощущения красоты человек. Я очень рад, Леша, что Вы были с ним знакомы. И тоскую, что мне воочию не пришлось. Дивная, светлейшая личность. Светлая память изумительному музыканту.

MargarMast: Хочу только добавить. Под конец наших горячих «пенопластовых споров» (с пенопластом, выдерживающим любые температуры), можно было обнаружить, как люди, стоящие на диаметрально противоположных вкусовых и эстетических позициях, могут с огромной силой симпатизировать друг другу. Потому что, в конце концов — везде и во всем — и в жизни, и в творчестве — нет ничего важнее человеческого начала. А в Гоше оно было замечательное. Он был очень светлым и очень доброжелательным человеком, с замечательным чувством юмора. Он был человеком безусловно талантливым. И все это в совокупности притягивало к нему сердца пенопластонелюбителей.
   Гоша, нам очень, очень будет не хватать Вас! И Ваших чудесных эссе о Брукнере, и о Малере, и обо всех иных — с которыми можно было соглашаться или не соглашаться, но которые были отправной точкой для поисков и размышлений. А это — самое главное, для чего и пишутся музыкальные эссе.
Спасибо Вам за то, что Вы были с нами — и Вы будете оставаться с нами. Вы оставили след в душе многих, очень многих людей — а это дано не всем в двадцать восемь лет.