Бумеранг

    Комната девочек младших классов на третьем этаже спального корпуса. Детей собрали для проверки, и сейчас все двадцать две воспитанницы заняли места у изголовья своих кроватей.
    Старшая воспитательница, Надежда Васильевна Забродская по кличке Горлопан, медленно ходит по проходу и рассуждает... Женщина неопределённого возраста, но очень определённого характера, она нарочно старается придать своему лицу самое неприятное выражение: щурит и без того маленькие глаза, поджимает тонкие губы так, что они становятся едва заметными. Прямая, как жердь, она и на стул всегда садится, не прикасаясь к спинке.
    - Всё, что я требую, вам словно об стенку горохом. У некоторых постели заправлены наспех, никакого прилежания. А мне бы хотелось, чтоб под шнурочек уголки выводили... Вы же будущие жены, матери, хозяйки наконец. Живёте как в бедламе...
      Вдруг она остановилась.
     - А это ещё что? Что это, я вас спрашиваю? Сероштан Оля... Из-под твоей кровати.. Почему щенок в расположении?!! Я вас предупреждала, никакой живности! Это учреждение, и здесь свои порядки! О, да оно ещё и намочило!..

    Малыш уже успел привыкнуть к теплоте человеческих рук и стал отзываться на ласку. Имени своего он ещё не знал и, по всему видно, так и не узнает.
     Горлопан небрежно схватила коричневый комочек, отвела руку подальше от себя, подбежала к открытой форточке и с силой швырнула щенка в проем.
    Девочки зашумели, кое-кто всхлипывал...
   - Так разве можно... Вы права не имеете!
   - Права не имею?! О праве заговорили! Вот выйдете отсюда, получите свои уголки в общагах, там и будете хозяйничать! Права они захотели… Пока что у вас только обязанности!

    Дети смотрели на искаженное гневом лицо, грубое, мужеподобное и, казалось, остерегались только одного: не дерзить, не уподобиться ей. Лицо Горлопан окаменело. В складах губ, в ямке подбородка проступила бледность, глаза её сделались стеклянными, ничего не выражали и ничего не видели. И было трудно понять, что этот человек способен сделать в следующую минуту.

   .... Оля Сероштан с подружками, потаясь от воспитателей, похоронили щенка в коробке из-под трофейных галет рядом с огромной яблоней детдомовского общественного сада.
                *   *   *               

      Забродская жила с твёрдым убеждение постоянно сохранять дистанцию между собой и «остальными». И дети это хорошо понимали.
      Спустя время Сергуня Федошов из седьмого класса незаметно проник в учительскую и поместил в её кожаную сумочку живого ужа. Обнаружив его, она тут же упала в обморок. Шокированная ответным действием детей, Забродская уволилась без двухнедельной отработки.
      Но этим дело не закончилось. Спустя месяц директор Сомов пошёл на подлог. Как только подвернуся случай, у кастелянши пропало казённое белье, тут же менты взяли Федошова в оборот. Он так и сказал в своём " последнем" слове: "Догадываюсь, что за ужа мстите. Так она сама была как змея... Закроется в учительской и курит в форточку, ещё и плюёт туда...
       Через неделю Сергуню решением комиссии областного отдела народного образования перевели в приют для особо трудных детей в  Одессу.
          *  *  *
        Подсобная каморка в учебном корпусе, в гараже завхоза В. М. Дробовицкого, была единственным местом, где каждый из нас чувствовал себя свободным. В комнате дяди Васи с одним подслеповатым окном, затянутым занавеской из грубой холщовой материи, мы и проводили свое свободное время.
        В памяти до сих пор хранятся его истории о выживании людей в военное время в катакомбах под Одессой, о счастливых днях победы, случаи из жизни животных и ещё о многом, чем жил этот добросердечный человек, которого мы между собой звали Дробовиком. Он рассказывал так, словно это происходило не с ним, при этом был с нами на уровне и не смотрел на нас, как на мелюзгу.
   ... Как правило, начинал всегда так:
 - Я, конечно, скорее буду неправ, но эту историю вам открою...Надежда Васильевна Забродская - дочь моего бывшего командира Василия Ивановича. Теперь его уже нет в живых. Инсульт. В последнем бою он был ранен и лишился зрения. Поселился в нашем городке с дочкой и собакой-поводырем Ворсистым. Три года пёс служил верой и правдой хозяину, а после похорон отца Надежда наша Васильевна и месяца не вынесла присутствия собаки, стала от неё избавляться.
        Раньше, возвратясь с прогулки или из магазина, Василий Иванович  снимал  с пса ошейник, определял его на тумбочку в прихожке, выкладывал продукты на кухонный стол и после этого в благодарность нежно гладил Ворсистого. А теперь все резко изменилось...
       Первые дни после ухода хозяина поводырь ночевал на своём месте, затем новая хозяйка определила его к входной двери на старый половичок. Утром они вместе выходили из подъезда : она на работу, он же плелся к магазину, занимал место в сторонке от входа и застывал, как изваяние. И так сидел, стараясь поймать на слух звук цокающей по кафельным плиткам трости для незрячих.
       Иногда среди ночи, сам того не желая, поводырь протяжно завывал, как перед напастью, и это вконец вывело из себя хозяйку.
       - Всё, это предел! Ищи другого хозяина, нахлебник!
       Она стала "забывать" кормить Ворсистого, брала пса на измор: надоест - уйдёт.
        Ворсистый продолжал ждать хозяина...
      - Раз ты теперь никому не нужен, даже даром не берут, то и тут тебе места нет. Открыла настежь дверь и выгнала его на лестничную площадку.

       Жители микрорайона ещё долгое время могли видеть, как одним и тем же маршрутом - от бывшего своего дома до магазина, низко опустив голову, ходит одинокий пёс.
        Вот такое  случается в жизни. Все мы несовершенны, -  лицо Дробовика стало задумчиво – печальным.  - У японцев, кажется, существует поверье, что в природе ничто не исчезает бесследно. Каждый звук, каждое когда-либо в сердцах сказанное слово, словно прячась, продолжают существовать во времени и однажды могут быть услышаны вновь. Хуже того, продолжают преследовать человека. Простить можно, а вот забыть...
       Занозой сидит у меня под сердцем ещё один низкий поступок. Дружок мой, Мишка Сидихин, купил по случаю у барыги за бутылку щенка полугодовалого. Так уж ему хотелось подчинить себе животное... Говорю ему: «Ты зачем собаку бьёшь?» А он : «Как зачем?  Я за неё деньги отдал, а он лодырничает, только и ждёт, чтобы пожрать».
А я ему: «Так и мори её голодом до тех пор, пока команду не выполнит. Не поймёт, тогда и по морде можно». Посмотрел он на меня, подумал и говорит: «Раз ты такой умный, забирай его!»
       И такой охотливый до дрессировки пёсик оказался, что уже вскоре стал выполнять многие мои команды.
Добротой и лаской я его взял.
       Он задумался, долго просидел неподвижно, а потом вдруг улыбнулся по - детски и продолжил :
       - Бывало, забуду что-нибудь  из своих вещей в гостях у друзей, он как-то определит, что я ищу, потом без команды толкнет дверь лапами и исчезнет. Появится неожиданно то с фуражкой, то с шарфом, иногда с перчатками, а однажды даже кисет в зубах принёс. И за такую исполнительность я дал ему имя Бумеранг. Так и жили мы с ним душа в душу, два одиночества. Когда приходилось вынужденно расставаться на недельку - другую, я уже на второй день не находил себе места. Бумерангу тоже становилось не по себе. Товарищ, у которого я оставлял его, делился потом: " Бумеранг отказывался есть, забивал я в угол, скулил, а в глазах его такая тоска, до слез».
       - Где бы я ни появлялся с ним, он никого не подпускал ко мне. Облает и начинает бросаться и угрожать. Даже соседку, Зинаиду Филипповну, которая часто подкармливала его, каждый раз лаем встречал. А вот к Михаилу Зименко - словно особый пропуск, звука не подаст. Просто для многих загадка.
       С одной стороны, Михаил как малый ребёнок или дурачок, а с другой - умнее других. И вот как-то выпросил он у меня отпустить с ним собаку на ночную рыбалку. Скрепя сердце, я уступил, хотя были сомнения. В ту же ночь случилась на озере страшная буря. Волны вырастали в огромные валы, один из которых накрыл лодку.
      Бумеранг ворвался на веранду мокрым, царапал лапами входную дверь. Как только я её открыл, он бросился мимо меня в кухню, стал обнюхивать табуретку, на которой накануне сидел Зименко, лаял, взвизгивал, затем кинулся к выходу и бросился к озеру. Между порывами ветра, я услышал, как скулил и метался по берегу Бумеранг...
       Тело Михаила обнаружили в корчах после многодневных поисков. В день похорон Бумеранг исчез и появился лишь на третьи сутки. Считал ли он себя виноватым в этой трагедии, мы так и не знаем.
       С тех пор во взгляде Бумеранга навсегда запечатлелось выражение печали и покорности. А я до сих пор корю себя, и если бы повторилось все сначала, то я бы ни на одну минуту не разлучался  с ним.

                *    *    *               

        Думаю, многие из нас благодарны Дробовику за то, что он позволял в свое время заглянуть в сложный мир и за то, что с нами он был трогательно доверчив.
       - Ну раз уж вечер посвящён собакам, расскажу ещё одну историю.  Во время очередной вылазки из партизанских катакомб напала наша группа на колонну повозок с провизией. И после боя с фашистами и полицаями подобрали раненую немецкую овчарку. Принесли в расположение. Контуженная, с перебитыми передними лапами, тем не менее она скоро поправилась. И как только я не мог предположить во что это выльется! Она была старая, но ещё сильная и необычно злобная. Качественно натасканнная на людей, никого не подпускала к себе. В очередной раз овчарка покосилась на меня и презрительно оскалила жёлтые клыки. Сильное животное трепетало от запаха врага. Секунду выждала, затем молниеносно прокусила бедро и тут же вцепилась в руку. А потом вообще начался беспредел.
Затаится в каком-нибудь углу штольни и выжидает очередную жертву. Кто бы ни появился, взрослый, ребёнок, набросится  - и ну к земле давить, да пастью к горлу тянуться. Словом, фашист, хоть и животина. В течение нескольких дней пострадали пять человек. Сообща вынесли приговор - избавиться от такой зверюги. И я привёл его в исполнение.

                *    *    *               
         - Один вывод я сделал точно: собаки, они лучше иных людей. Чувствуют боль, обиду, потерю доверия  и не выносят предательства. Я думаю, вот станем жить богаче, сытнее, ваше поколение уж точно, и тогда для многих животные незаметно превратятся в забаву. Поиграется ребёнок, насытится а тут ещё родители нудят, мол, только хлопоты с ним одни, и на семейном совете - вон дружка за порог. И они, брошенные на произвол, к гурту потянутся, так легче выжить... А в стае свои законы. Начнут мстить. Жизнь одичалая заставит. Их начнут уничтожать, а потом люди поймут эту ошибку и появится необходимость создавать такие же приюты, как наш, только уже для брошенных животных. Э-э-х!
                *     *     *            
        Прошли годы. Мне вновь случилось побывать в Херсоне.
        В  подсобной каморке, хотя она сейчас таковой не значится: её переселили в новый многоэтажный корпус, построенный для приюта, среди старых и уже не нужных никому вещей, мне на глаза попалась папка с личным делом Дробовика. В нем справка за подписью директора Москитина Г. М : «Василий Моисеевич Дробовицкий, 1919 г.рождения,выпускник Одесского приюта для детей, участник Великой Отечественной войны, разведчик, капитан запаса, скончался от кровоизлияния в мозг 8 мая 1969 года. Место последней работы - завхоз детдома номер 1 г. Херсона. Похоронен на местном кладбище зелёного хозяйства. Номер могилы 7922,сектор 17, ряд 43.
         Я смотрел на то, что осталось от дяди Васи по прозвищу Дробовик. На пыльном подоконнике лежали лишь две вещи - кисет для табака и зажигалка, изготовленная умельцем - сослуживцем из гильзы патрона ППШ - говорили о том, что здесь было последнее пристанище ветерана.
        А где же ордена и медали? Куда делись его вещи : инкрустированный портсигар, часы : "Победа", врученные генералом Судоплатовым за отлично проведенную операцию по ликвидации банды Сичкаря в лесах западной Украины, а ещё курительная трубка из какой-то редкой породы дерева?...
        В те годы ещё не вывешивали в красных уголках и школьных коридорах фотографии участников войны. Мы их видели живыми, мы жили среди них, но все же так мало знали о скромных и малоразговорчивых фронтовиках великого народного сражения и Великой Победы.

        Я решил посетить кладбище. Память о дяде Васе осталась навсегда.
И как иначе?  Увижу стайку собак бездомных – и невольно вспоминается предсказание доброго нашего завхоза. Много лет прошло с тех пор, а люди не стали добрее.
        Трудно было поверить глазам своим, когда я подошёл к могиле. Вместо фамилии дяди Васи на массивном памятнике значился Зайнуллин С.К.  Старший смотритель кладбища объяснил так:
        -  Что я мог сделать? Их приехало пять человек, властителей дум, на новой «Волге»… Место уж очень им понравилось. Мне и пришлось перекинуть мощи вашего Дробовицкого в другое место, где хоронят за госсчёт. А Зайнуллин, бывший предрика, теперь  лёг в нагретое ветераном место…
          Хотелось просто помолчать. Из-за высоких деревьев так и не смогла пробиться золотистая, с темнеющей каёмкой, полоска заходящего солнца…


               
                Апрель 2022г.