Мандариновый сок. Глава пятая

 Бедная моя мама.
 Как долго я корила её за невзрослость...
 Это было в те времена, когда я считала взрослостью накормленных и чистых детей и мужа, опрятную отутюженную одежду и порядок в доме. А любовью я тогда считала ласку и добрые слова.
 У любви тысяча ликов, часто к сожалению, уродливых. Конечно она любила меня, как умела - тихо, с надеждой на то самое тепло, которого она сама недополучила в детстве.
 И она, и я - мы и не подозревали, что тепло важно не только давать - надо ещё уметь его принять.
 Тот самый мандариновый сок, который я ненавидела в детстве, я вливала в своих детей под видом любви, пытаясь впихнуть в них то, чего мне мучительно хотелось самой.
 Занятия живописью и английским, закаливание - и конечно, музыка, куда же без неё!
 Хоть я и ненавидела уроки фортепиано с четырёх лет, но догма о том, что руки надо ставить как можно раньше, уже закаменела в моём мозгу.
 А они плевались этим самым соком - им хотелось совсем другого.
 Когда родился сын, я считала себя престарелой умудрённой матроной. Как же, мне ж уже тридцать пять!
 Ему позволялось всё,что он хочет, кроме одного - быть с мамой постоянно. Мама кормила семью. А через два года после сына родился внук - и я старалась дистанцироваться от детских плачей и капризов как можно дальше.Заработала - накормила, напоила, отсидела с малышами сколько положено - и всё. Отстаньте от меня, не трогайте, я устала. Заботу о сыне с удовольствием препоручала тётке, предпочитая спонсировать это процесс.
 И вроде б всем было хорошо. Привезла вкусняшек, убралась, приготовила им обед - и дёру, дёру! На сплав, в поход, куда угодно!
 Когда лет в пятнадцать, сын попытался пойти работать, тётка пришла в ужас, и сказала, что будет давать ему денег, сколько надо, лишь бы он не позорился, убирая подъезды. Это ж для убогих работа.
 Я вяло возражала, предупреждала её, что она об этом пожалеет. А на самом деле, мне было всё равно, лишь бы меня не трогали.
 Сёйчас дочкам уже пятый десяток, они давно живут отдельно. А сыну двадцать семь - и он считает мытьё посуды, уборку, готовку, и обслуживание себя, уделом убогих.
 О работе вообще речь не идёт.
 А я наконец повзрослела. И  понимаю, что любить - это отпустить во взрослую жизнь, лишив обеспечения - это и есть настоящая любовь. Захочет - выживет. Не захочет - значит нет. Это его выбор.
 Теперь осталось повзрослеть тётушке, на шею которой он пересел, как только был отправлен на самостоятельные хлеба.
 И у неё тоже есть выбор. Содержать огромного мужика до самой смерти, своей или его, или, перешагнув через жалость, которая ничего общего не имеет с любовью, дать ему возможность повзрослеть раньше.
 А я дописываю эту короткую повесть, поглядывая на лес за окном и пью мандариновй сок, такой ненавистный в детстве, и такой вкусный теперь, когда его не вливают в меня силком.