Ты сможешь. Глава 33

33 глава. Расставание в аэропорту

  Утро дня, когда в наш дом пришла Пенора, девочка только покушала и играла с Магри. Алика расчесывала шерсть собаки, и получали массу приятных впечатлений. Мы обнялись с подругой, и та восхищалась мои округлым животом, затараторила:
  — Ева, как давно мы не виделись, я соскучилась! Ты не представляешь, какие я приготовила подарки будущему названному сыну.
  — А мне? Ты мама? Ты и мне подалки плиготовила? — спросила возникшая Алика в дверях гостиной.

  Пенора улыбнулась, присела на корточки и протянула руки к девочке. На глазах уже блестели слезы, сказать ей не удавалось, она открывала рот и не могла произнести ни слова. Алика стояла и внимательно смотрела на женщину, которая пыталась что-то сказать, но у нее не получалось. Девочка вопросительно посмотрела на меня.
  — Алика, это твоя мама!
  Больше она не слушала меня, она с криком мама бросилась в раскрытые руки Пеноры. Наконец, после очередной попытки сказать слова, уже обнимала маленькую девочку, она произнесла:
  — Доченька, как я долго искала тебя! — слезы текли по щекам, и Алика вытирала своими пальчиками мокрые следы.
  — Мама, ну чё ты плачишь, я же нашлась. — приговаривала Алика.

  Я смотрела и задавалась вопросом, откуда у девочки трех лет, такие рассуждения? И как говорили в моей семье, что те, кто сталкивается с проблемами, быстро взрослеет не по годам. После такой трогательной сцены они сидели в гостиной и Алика рассказывала своей маме, как она ждала встречу с ней, как жила в доме Гулеба и как старшие дети говорили ей, что она особенная.

  Алика и Пеонора остались в нашем доме на три дня, билетов, на обратный перелет смогла купить только на этот день. Мы ездили в магазины, купили одежду для малышки, игрушки о которых Алика мечтала, но ей не могли позволить Гулеб с покойной женой.

  Пенора зашла в салон причесок и накупила заколок, бантиков и резиночек для девочки, обещая ей, что та будет самая красивая на свете дочка городе, где они живут. Лаурель все это время готовила вкусную выпечку и молочные каши, от которых и я не отказывалась.

  Наступил тот день, когда Алика вместе Пенорой в моём сопровождении отправились в аэропорт. Мы хотели, чтобы Велс был с нами, но его вызвали на работу, и он уехал. И мне пришлось, не торопясь ехать по дороге в аэропорт, и отвезти маму и дочку, таких родных моему сердцу.

  От ночного кошмара я опять не выспалась и единственное, что я в этот раз запомнила, это я находилась в большой белой комнате. «Но, что в белой комнате, может быть, страшного я не представляла». Это я рассказала за завтраком мужу, казалось, он не слушал меня, а думал о чем-то своём. «Я ему с этими кошмарами не даю спать, устал он от меня».

  — Любимая не думай так, я не устал, просто много дел и твои мысли я слышу в любой момент, — для уверенности он повторил каждое моё слово, потом поцеловал, и я успокоилась.
  В аэропорту не суетились люди, не бегали носильщики, да и у дверей аэропорта машин такси поубавилось. Мы прошли к регистрации, документы проверили, и пассажиры пошли в авиолет.

  Я подошла к большому стеклянному окну, оттуда видно было как Алика и Пенора поднимаются по трапу в авиолет. Махая рукой, прощалась с подругой и счастливой маленькой девочкой, которую успела за такое короткое время полюбить.

  Вот воздушный перевозчик вырулил на взлетную полосу и, как только он взмыл в воздух, я пошла к машине. Спустилась со второго этажа, вышла к машине, но я не успела и нажать на сигнализацию, чтобы открылась дверь, как меня подхватили сильные руки и засунули в стоящую  рядом машину.
  — Что это за шутки? — возмутилась я.

  Ответа не последовало, возле меня сел вонючий мужчина. Как от него сильно воняло, все пропахшие помойки наверно источают свой зловонный запах куда приятнее. Я попыталась задать опять тот же вопрос, но этот мужик вытащил тряпку и приложил к моему лицу. «Снотворное» — успела подумать я.

  Очнулась я уже в белом помещении, лежащей на полу, стены выше половины и сам пол обшит каким-то мягким похожим на поролон веществом. Будешь прыгать или с разбегу в стену головой не проломишь. Туманные мысли долго не отпускали меня, чтобы глаза не слезились, я закрыла их. И стала размышлять, трудно давалось это мышление, но через какое-то время мозг стал подчиняться и быстрее работать.

  Так, стены закрывают от умалишенных в психических больницах, я видела по телевизору. И меня отправили в одну из них, а всеми психушками в этом городе заведует Тонг, значит, все эти страхи и рассказы, теперь проверю я сама. От дошедшей до меня мысли я вздрогнула, меня передернуло от отвращения к Тонгу.

  Вокруг стояла тишина,  я пыталась сообщить Велсу о своем предположении, где я и боюсь. Сколько времени я пролежала и посылала мысленный СОС своему любимому, не знаю. Спина затекла, и я попыталась подняться.
  Дверь бесшумно открылась и передо мной появился человек, одетый в белый костюм, он зашел в комнату, и дверь опять закрылась. Я приподнялась и отползла в сторону стены подальше от него, пока не уперлась.

  Мужчина улыбнулся и показал ровные белые зубы, руки были в карманах, потом он поправил квадратные очки и спросил:
  — Как ваше самочувствие?
  — У меня? — я спросила. — Я ничем не болею, обходная карта в полном порядке, но она дома лежит. Мне на следующей неделе к врачу.
  — Вы уже у врача, за ваши буйные действия вас привезли к нам в больничку и вы проведете здесь некоторое время, я вас понаблюдаю.
  — Я буйная? Вы, наверное, путаете. — протерла глаза от яркого света, их резало. — Я провожала свою подругу на самолет, а потом меня запихали в машину и усыпили.

   Врач покачал головой и достал из кармана какую-то длинную стеклянную палку. Он подошел ко мне и попросил открыть рот. Я не хотела открывать рот, но он сказал:
  — Я возьму слюну на проверку, ну а если не откроешь рот, придется позвать охрану. — его строгие черты лица не давали сомневаться.
  Я этого человека видела по телевизору, он рассказывал, как его центр для душевнобольных помогает вылечить и вернуть в общество пациентов. Запомнился он мне родимым пятном на правой стороне возле уха. Я набрала слюны и выплюнула на ладонь.
  — Вот берите на анализ, — я протянула руку к врачу.  — А как вас величать?
  — Для тебя дядя Свэм. — он набрал своим инструментом мою слюну и попрощался, вышел.

  Я осталась сидеть также в углу и ждать, только чего мне ждать? «Велс, любимый мой! Я верю, что ты слышишь меня, я в больнице для душевнобольных. Найди меня скорее!» С каждым новым разом произнесения своих просьб к мужу я сокращала текст. «Милый я в психушке, спаси меня!»
  Время остановилось, в кармане мои охранники выгребли все: ни телефона, ни остатка монет, ни конфеток. Что мне оставалось?

  Спустя огромное количество времени, ну мне так показалось, дверь открылась, и вновь появился врач, дядя Свэм. Он явно был в хорошем настроении, и его улыбка говорила об этом.
  — Как ваше самочувствие? — спросил он.
  — Я хорошо себя чувствую, может, прекратим этот цирк, и вы отпустите меня домой?
  — Никакого цирка нет, вам придется полежать в нашей клинике, еще несколько дней.
  — А я могу узнать, сколько я дней или все же часов я у вас нахожусь?
  — Вот видите, вы путаетесь во времени, это признак расстройства головного мозга. — он заумно поправил очки.

  Я больше не хотела разговаривать только потому, что, любые слова, сказанные мной, будут истолкованы против меня. Я отвернулась от него, он еще постоял, рассматривая меня, а потом в его кармане зажужжал телефон и он вышел из комнаты, отвечая на звонок.

  Я услышала, единственные слова: «Все в порядке, да её приготовим». Кого приготовят меня? К чему? Господи, спаси меня и сохрани моего ребенка! Взмолилась я, понимая, что Велс может не успеть, а что они затеяли, если у них тут все на потоке стоит. Я вздрогнула и по спине пробежал холодок, страх сковал руки и ноги.

  Попыталась встать, но не с первого раза и не совсем уверенно я стояла на этих матрасах, но сидеть уже устала. Пройдясь от одной стены до другой, я стала шагать более уверенно. Сын захотел есть, проснулся и ногами упирался в желудок, меня затошнило.

  Стала гладить животик и приговаривать, что скоро накормлю его, но как скоро в этом я сильно сомневалась. Но единственное, что я поняла, сын проснулся есть перед ужином, значит, я тут не так долго, Велс скоро вернется с работы и явно уже слышал моё сообщение. Как тяжело не слышать ответа. «Любимый, услышь меня, я в доме душевнобольных, забери меня».

  Я опять села, и в это время открылась дверь, мне поставили поднос с едой. Запах напоминал столовку в больнице, есть хотелось, и я встала, подошла к подносу, рассматривая еду. В одной налито, что-то жидкое, в другой какая-то крупа с чем-то пережаренным и в стакане мутная жидкость напоминающая какао с молоком. «Кушать или объявить бойкот?» — промелькнуло в моей голове, но  требование сына кушать, я отказать ему не могла. Села рядом с подносом, стала пробовать.

  Из всего, что я смогла съесть это кашу, отодвигая жаренное, и выпила часть стакана. Мне захотелось спать, я только и смогла отползти от подноса и заснула.

Продолжение следует.....