Экранов свет голубой под никольской горой часть 28

Часть 28   
Осенью они переехали на новое место. И их радиотелевизионная мастерская стала располагаться в здании комбината бытового обслуживания,  называвшееся в народе, просто, КБО.
Им дали небольшую светлую угловую комнату на первом этаже. Одно окно выходило на юг, другое вдвое больше первого, на запад и смотрело на широкую центральную улицу посёлка, которая в зависимости от исторического времени, легко меняла своё название. Когда-то она была Купеческой, после стала Кооперативной. Затем её назвали имени Хазова, в честь Героя Отечественной войны. 
Теперь в комнате они могли поставить два стола для ремонта аппаратуры. Шкаф. Стеллаж для отремонтированных телевизоров и радиоприёмников.  В общем, работать и дышать им стало гораздо свободнее.
В работе к этому времени пошли разные изменения. Герке пришлось учиться и повышать разряды, в чём ему оказывал помощь Анатолий Иванович, который имел уже большой опыт. Он ведь ещё в школе в шестом классе влюбился в радиодело. И надо же, и здесь как понял Герка, дело сделал в своё время детекторный приёмник. Потом книги. И какое большое дело книга, уразумел для себя ещё раз Герка. Хорошая память неплохо, даже здорово, а книга, пожалуй, лучше, уяснил он себе. А ещё радиокружок, который вела женщина с радиоузла, вспоминал как-то Анатолий Иванович. Да ещё три года армии. Спецшкола связи. А это многое что в жизни значит.
Потом позже Герка понял, человеку надо учиться всю жизнь. Добывать необходимые знания, где только это возможно, причём каждый день, каждый час.
Не успели порадоваться новой мастерской, ввели работу с выработки. Дали план на каждого. А план это горизонт. Его выполнишь, тебе ещё обязательно добавят. Должен быть рост. А в этом росте потолка нет.
Анатолий Иванович как заведующий мастерской скрупулёзно вёл всю бухгалтерию. Причём как в школе, простым карандашом на листочке бумаги, столбиком проделывал все арифметические действия. Всё до копеечки подсчитывал. И надо же деньги по наряду все в кассу, и никаких там тебе левых, без утайки. Сверху наряда, тоже не брал и благодарностей и вознаграждений также не признавал. 
Геркин отец, старый коммунист частенько говорил:
- Работай как Анатолий, и ни каких смотри калымов. А то люди-то сразу будут говорить, один мастер такой, а другой такой. И чтобы не бутылок и не выпивок. Видишь, как Анатолий себя поставил, бутылки не берёт и не пьёт. И ты тоже делай также.
Помолчав добавил:
- Я вот о нём всё написать в районную газету хочу.
- А что ты о нём? – спросил тогда Герка отца.
- Что хочу? Да то, что он коммунист, – ответил отец.
- Ну, ты батя даёшь, он я знаю, даже в комсомоле не был, а ты коммунист, – удивился Герка.
- Вот пускай почитают некоторые коммунисты и подумают, а то многие перерождаться начинают, я тебе скажу, сынок дорогой, – пояснил отец.
И сделав паузу, толи спросил, толи уточнил для себя:
- В школе он говорили, хорошо учился. Медаль даже серебряную получил. И в институт после школы поступал. Да не приняли его туда из-за того, мало и очень уж тихо говорит, а экзамены-то говорят, хорошо сдавал, но его взяли да и зарезали. У нас чай вечно так. У кого язык хорошо подвешен, да жополиз ещё к тому хороший, тому дорога, и может далеко пойти. Это всегда было, есть и, наверное, будет.
Герка вспомнил и рассказал отцу случай, который произошёл с ним, когда он однажды вышел из мастерской в вестибюль, чтобы сделать небольшой перерыв в работе или, как он говорил, перекур, хотя и не курил. Вот что он увидел и услышал.
У входной двери был небольшой тамбур. Там вдоль стены у окна стояли три деревянных откидных стула. Такие обычно были в залах очагов культуры в сельской местности. На стульях обычно располагались клиенты мастерской. Они дожидались ремонта телевизоров или радиоприёмников, привезённых из села. В это время там сидели трое мужиков чуть постарше среднего возраста. Один, который сидел у окна, курил дешёвую папиросу и изредка стряхивал пальцем пепел на пол. Он сдержанно улыбался, иногда поворачивая голову влево, посматривая на собеседников. Тот, что сидел в середине, в замасленном полушубке, вытирал глаза большим носовым платком, иногда сморкаясь в него. Он громко смеялся, приоткрывая рот с редкими зубами. Иногда он переспрашивал третьего мужика, который облокотившись на подлокотник стула и повернувшись к слушателям, что-то душевно, с удовольствием рассказывал им, как-то странно произнося слова. Герка решил подойти поближе. В это время мужик, который утирал платком слёзы и смеялся, спросил:
- Ты говоришь, браток, он работает и работает, не ест, не пьёт, молчит и работает?
- Да, бьяток, не ест, не пьёт мойчит. Думаю, умьёт с гояду. Да бьяток мойчит и всё.
И тут Герка тогда понял, что рассказчик сильно картавит, не выговаривая некоторые буквы. От этого его простая речь, наполненная богатым народным смыслом, звучала как-то по-особому, весело и комично. «Бьяток», почувствовав, что к ним приблизился ещё один слушатель, оглянулся на Герку и замолчал. Герка, тогда увидев его лицо, невольно внутренне улыбнулся. На него внимательно смотрели немного хитроватые, по-детски ясные и невинные глаза. Лицо выражало простецкую непосредственность, которая  всегда притягивает собеседника. Чувствовалось: в душе он был артист, и к своей роли привык. Она нравились ему, и он хорошо сжился с ней. Он отлично знал, что его манера общения, его разговор нравится людям, и с большим удовольствием пользовался этим. Герка понял «Бьяток» рассказывал об Анатолии Ивановиче. А было оказывается так.
 Анатолий Иванович, ездил когда-то к этому мужику в село Ольховку устанавливать антенну, подключать и настраивать телевизор. Кода пришло время обеда «Бьяток» велел жене накрыть на стол. И как положено в таких случаях, выставил бутылку и стал приглашать Анатолия Ивановича. И был, говорят, не то, что удивлён, а просто сражён отказом в виде молчания.
Всё это продолжалось до самого вечера.
Мастер молча работал и работал.
«Бьяток» выгнал из дома жену, думая, что Анатолий Иванович стесняется её и поэтому не садится за стол. Но нет, и это тоже не помогло.
Вечером, когда работа была завершена и телевизор что говорится, ожил,  «Бьяток» стал вновь уговаривать Анатолия Ивановича хотя бы немного закусить. А тут ещё вдобавок водитель, который привёз мастера, загулял и отказался везти его в райцентр. Тем временем быстро набежала ночь. Было начала зимы.  «Бьяток» не знал, что ему и делать. А неразговорчивый мастер собрал инструмент и куда-то ушёл. «Бьяток» обнаружил его в колхозной кочегарке. И ни какие уговоры не убедили Анатолия Ивановича вернуться покушать и переночевать. Всю ночь тот просидел в кочегарке, молча смотря, как кочегар справляется с работой.  А утром с первой машиной уехал в райцентр.