Когда уходит поэт

Фраза о том, что поэт в России больше, чем поэт, давно стала расхожей. И ведь это, действительно, так. А если поэт к тому же женщина… Кого мы вспомним прежде всего? Конечно же, Анну Андреевну Ахматову и Марину Ивановну Цветаеву. Позвольте добавить к этим замечательным поэтам Наталью Михайловну Арсенину. Да, о ней вы наверняка не слышали, ее стихи не выходили отдельными книгами. Разве что в поэтических сборниках, после прочтения которых с трудом вспоминаешь фамилии многочисленных авторов. Только однажды за счет спонсорской помощи ей удалось издать небольшую книжку маленьким тиражом.

Так и жила поэт Наталья Арсенина, писала стихи, когда выпадала возможность – публиковала их. Наталья всегда жила, мягко говоря, небогато. После развода долгое время жила без мужа, растила сына. Работала журналистом в редакции городской газеты «Современник» города Жуковский. В начале «нулевых» годов это издание закрылось, работы, достойной выпускника филологического факультета МГУ, не находилось, подрабатывала как могла. Внештатным корреспондентом, литературным редактором, даже корректором. И писала потрясающие стихи.

Как утомительна с тобою наша связь:
Пуста, ничтожна и однообразна.
Плюш кресел, занавесок бязь -
Все выглядит смешно и несуразно.
Пейзаж за окнами до серости обыден,
Пиджак на стуле цвета спелых слив.
И взгляд твой вызывающе-бесстыден,
И взгляд твой дерзок и нетерпелив.

Мы познакомились в 1993 году, весной. Тогда мы все были молоды, веселы, талантливы. Вся редакция «Современника». Жили как одна дружная семья. Редакционная планерка порою заканчивалась импровизированным банкетом. Творческие идеи били фонтаном, гениальные мысли рождались ежеминутно, атмосфера в редакции буквально искрила от креатива. Казалось, нас всех ждет блестящее будущее. И отчасти наши мечты, действительно, сбылись. Но вот Наталье фатально не везло в жизни. Увы, это судьба. Но никогда ни слова зависти или осуждения кого-то более успешного никто из ее уст не слышал. Сама она говорила об этом в своих стихах так:

Завистникам заказан к счастью путь,
И хоть ты напрочь вылези из кожи,
Всегда найдется рядом кто-нибудь –
Умней, красивее, богаче иль моложе.

Какой у них обширный арсенал
Интриг, поклепов, самых грязных сплетен!
Но тщетно все – Бог счастья им не дал,
Невесело живется им на свете.

Пусть жизнь моя – сплошной клубок проблем
И разных бед в моей судьбе хватало,
Но счастлива всегда была уж тем,
Что к ближним зависти я сроду не питала.

Господь упокоил ее душу в 64 года. Она скончалась после второго инсульта. Слишком много переживаний выпало на ее долю за последние годы. Ее второй муж тяжело заболел, оказался прикованным к кровати – отнялись ноги. Несколько лет она ухаживала за ним. Вскоре после того, как муж умер, случилось несчастье с ее сыном. Во время бури шквалистый ветер сломал старое дерево, и ствол упал на Андрея. Молодой человек получил серьезные травмы, став инвалидом второй группы.
 
Как они жили, мать-пенсионерка и сын-инвалид, на две небольшие пенсии, я видел не раз своими глазами, приезжая изредка в город своей юности и навещая старых друзей. Очень скромно жили – и это самый мягкий из тех эпитетов, что я могу подобрать. Конечно, друзья помогали чем могли. Сама Наталья была человеком тактичным, ни у кого ничего не просила. И при этом продолжала писать стихи.

Последний раз мы встречались за полгода до ее смерти. Зашел к ней в гости, принес какие-то конфеты к чаепитию. Посидели, поговорили. Вспомнили друзей молодости, наших коллег, многие из которых уже ушли. Я заметил какую-то непривычную печаль в ее глазах. Нет, это было не простое переживание по поводу сложностей жизни, вечной изматывающей нехватки денег. Только сейчас я понял, что это была подспудная готовность к трагическому исходу. Вспомнились слова Тютчева:

Ущерб, изнеможенье - и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.

Да-да, именно так. Тогда я этого еще не осознал, но ушел от Натальи с тяжелым чувством. Казалось, что я что-то важное недоговорил, не доделал, не додумал. Так оно потом и оказалось.
Уже в дверях она протянула мне раскрытую нами коробку конфет: забери, мол. «Что ты, оставь себе!» - сказал я. И это было самое малое, что я мог для нее тогда сделать...

Через пять с половиной месяцев мне позвонил Андрей, ее сын. Сказал, что мама умерла. На похороны приехать я никак не успевал. Она, как истинный поэт, предчувствовала свой скорый уход:

Когда под балдахином ночи
Мои навек сомкнутся очи,
Сомкнутся навсегда уста,
От бесполезных слов устав,
Душа лишится трепетанья,
А сердце – муки состраданья,
Когда последний тихий вздох,
Как завершенье всех дорог,
И нить сознанья оборвется,
Быть может, в ком-то отзовется
Все то, что умерло во мне.
И ангел грустно улыбнется,
Печально тая в вышине.

Теперь одним ангелом на небе стало больше.