Из записок советского военрука

Впервые в класс начальной военной подготовки Пресногорьковкой средней школы я шагнул 1 сентября 1986 года, и через три года вышел из него, имея навыки преподавания  и собственный опыт работы военруком в советской сельской школе.
…Для преподавания НВП мне выделили отдельный кабинет и оружейную комнату с сейфом и сигнализацией. В коридоре, упирающемся в двери актового зала, строились в одну шеренгу старшеклассники и рапортовали о готовности получать знания. Кабинет был увешан стендами и портретами членов Политбюро, у задней стены стояли шкафы с противогазами для каждого ученика. Над доской висел портрет Ленина. Стены были обшиты деревянными рейками, покрытыми  морилкой и лаком. В недрах оружейки хранились  автоматы АК-47 и АКМ, три винтовки ТОЗ-8 , макеты противотанковых мин, запалы к гранатам  УЗРГМ и малые пехотные лопатки. Меня наделили должностью заместителя директора школы по начальной военной подготовке и это обязывало ко многому – необходимо было заниматься гражданской обороной, вести стрелковые кружки, проводить встречи с ветеранами войны. День, несмотря на небольшое количество уроков, был чрезвычайно насыщен событиями. Особенно сложным был февраль. Ежедневно проводилось какое-то мероприятие, связанное с днем Советской армии. Были задействованы актовый и спортивный залы, а также музей и зал Боевой славы. Последний представлял собой целую музейную экспозицию, размещенную на стенах коридора в южной части школы на втором этаже. На огромных деревянных стендах были помещены материалы о земляках, призванных на фронт Пресногорьковским  райвоенкоматом. Позже я сделал стену памяти у кабинета биологии со звездой и имитацией вечного огня. Для этого пришлось вырезать трафареты на 150 фамилий, погибших  солдат, и белилом нанести их на стену.  Были стенды, посвященные 13 участникам войны в Афганистане,  с их фотографиями и документами. В те годы военно-патриотическому и интернациональному воспитанию уделялось огромное внимание. На стадионе была построена полоса препятствий, во дворе школы – тир- два небольших здания соединили бетонной трубой, в которую можно было стрелять из малокалиберной винтовки ТОЗ-8. До строительства тира я водил школьников на карьер у Второго Соленого озера. В нём производились стрельбы из «мелкашки» в ростовую мишень. На стрельбы выдавались пачки с патронами, при отчете сдавали стреляные гильзы.
Определенные трудности были с учебным оружием. По инструкции я обязан был увозить его в район на каникулы и по большим праздникам, используя отдельный автотранспорт. Такая возможность, ввиду отсутствия личного автомобиля, предоставлялась не всегда. Как-то раз я взял у учителя физкультуры два чехла для лыж и поехал в  военкомат. Там упаковал в них автоматы и винтовки, но один калаш не вошёл. С двумя чехлами на плече и автоматом под мышкой я вошел в здание автовокзала, где очередь за билетом тут же сместилась в сторону от окошка кассы, и я купил без очереди билет на автобус. После этого случая пришлось довольствоваться выговором от заведующего РОНО...
Ежегодно приходилось обновлять стенды, используя новые плакаты и схемы. Особенно часто подвергался обновлению стенд с фотографиями членов Политбюро. О выведении очередного члена сообщала газета «Правда» и на месте выбывшего на стенде появлялось белое пятно. В конечном итоге остались висеть только фото Горбачева и Ельцина. Очередная комиссия порекомендовала убрать и их. Таким образом, стенд прекратил существование.
Над дверью с помощью ребят  я укрепил перекладину, на которой вынужден был подтягиваться  опоздавший. По составленному графику юноши ежедневно проводили влажную уборку и мыли пол. Девчонки на занятиях мне только мешали и пришлось придумать для них нормативы. В противогазах они сидели часами, а за опоздания выполняли упражнение, которое я для важности назвал «подъем корпуса из положения лежа на спине». После уроков девочки недовольно пыхтели, поправляя растрепанные прически, и вытирая запрещённую потёкшую тушь. После  выполнения норматива по надеванию на время резинового костюма ОЗК их терпению пришёл конец. Мне заслали парламентера, от которого я услышал предложение о смягчении санкций в обмен на крепкую дисциплину. Так я одержал значимую победу.
Для понимания методики работы с детьми на первом курсе истфака я перечитал «Педагогическую поэму» Макаренко. Стало ясно, что великий учитель всех советских педагогов в начале 20-х годов прошлого века работал со специфическим контингентом, поэтому  применял жёсткие меры наказания и не откладывал в дальний ящик револьвер. Многие вещи из книги нельзя было примерить на обычных школьников, но такие моменты, как объективность оценки, справедливость к провинившемуся, ровное отношение ко всем без исключения, личный пример и доверие, несомненно, приводят к росту авторитета учителя, а стало быть, и к повышению успеваемости и качества знаний.
Большим испытанием для меня и учителя физкультуры Александра Дмитриевича Угренинова (1940-2006) было участие в ежегодной районной спартакиаде по военным видам спорта. В ней должны были участвовать все призывники без исключения. Месяца за три мы начинали подготовку, занимаясь по вечерам в спортзале. Такая работа давала свои плоды – мы выигрывали лыжные гонки, разборку автомата, стрельбу, метание гранаты, подтягивание на перекладине.  К примеру, из 39 учащихся худший результат в подтягивании был 12 раз, а лучший – за сорок раз (Анисимов, Коваль, Фадеев). Такой подход позволял реально готовить ребят к службе в рядах Советской армии, о чём они сами вспоминали  с благодарностью.
Военруки, независимо от стажа и времени демобилизации, проходили месячные военно-полевые сборы на базе воинских частей. Через четыре года после армии мне вновь пришлось одеть гимнастерку и сапоги в кадрированном танковом полку, неподалеку от Караганды, куда мы с В.А.Дербиловым прибыли осенью 1988 года. Храню до сих пор удостоверение о сборах, выданное командиром дивизии полковником Лопатиным. 

Весной 1987 года в пионерском лагере Чайка на берегу Татарского озера у Пресногорьковки был организован военно-спортивный лагерь для старшеклассников Ленинского (ныне Узункольского) района. Руководил лагерем заведующий РОНО Василий Николаевич Бурхацкий. Под два метра ростом, служивший в кремлёвской роте почетного караула, он был человеком высокой самодисциплины и того же требовал от подчиненных. В лагере под руководством военруков занимались более трехсот учеников, по армейским меркам - батальон. Разбитые по взводам, юноши размещались в корпусах. В течении трёх недель для них был организован армейский быт. Экипировка обучаемого включала макеты автомата и гранат,  противогазную сумку, пехотную лопатку, ремень, береты, сапоги  и портянки и фляжку. Была даже гауптвахта, целесообразность которой для наказания школьников была сомнительной. В лагере организовали караульную службу по уставу - с начальником караула и разводящими. На нескольких постах при въезде в лагерь стояли караульные, пропускавшие на территорию исключительно по паролю, менявшемуся дважды в сутки. Первый секретарь райкома партии Валерий Иванович Шебеда был чрезвычайно удивлен, что его Волгу не впустили на территорию из-за незнания им пароля. «Бойцы» караула отвечали первому секретарю, что они подчинены только начальнику лагеря и никаких иных начальников не признают.
На плацу проводились занятия по строевой подготовке. Сложным испытанием для школьников был марш-бросок в полном снаряжении. Бежали вокруг Татарского озера, преодолевая забор. Время засекали по последнему, поэтому взвод вынужден был тащить на себе отставших и совершенно обессиленных товарищей. Для моральной поддержки бегущих один из военруков, сидя на пригорке у финиша (по - моему Лёня Прохоров и Николай Михайлович Чипенко), играли на баянах марш «Прощание славянки». Имевшиеся в распоряжении военруков взрывпакеты, сигнальные ракеты и дымовые шашки позволяли имитировать боевые действия в поле, где ученики копали окопы для стрельбы лежа, используя лопатки.
Офицерский состав батальона состоял из командира, начальника штаба (Москаленко Василий Николаевич), замполита (автор) и командиров рот. Все мы ходили в военной форме, оставшейся у нас от службы в армии. Многие во время учебы в вузе имели военную кафедру и получили офицерские звания.
Тяжелейшим испытанием для всех, за исключением караула, стали походы по родному краю. 1 июля 1987 года около двухсот школьников отправились походным маршем к месту катастрофы самолета в августе 1943-го года. Около 20 километров пути по лесам, в сильную жару, сильно вымотали будущих воинов. Темп движения соблюдался на всем пути – 50 минут ходьбы  и 10 минут отдыха для перемотки портянок. Благодаря такому ритму мне удалось избежать мозолей, да и от армейки я не совсем отвык. Но основная масса ребят заполучили потертости и их пришлось эвакуировать на Ниве В.Н.Бурхацкого и в кузове грузовика. Я вывел отряд несколько южнее места падения самолета и на лесной дорожке столкнулся с машиной первомайского лесника Настюшкина. Увидев  толпу людей в странной форме, вооруженных автоматами, Николай Иванович стал быстро разворачиваться, но заметив меня, облегченно выдохнул. Он показал нам место  и уехал. У рамы самолета и огромной ямы нас поджидал ветеран войны Алексей Петрович Бобрешов, бывший свидетелем трагедии в далеком военном году. После его рассказа, утомленные переходом и жарой, военруки и школьники двинулись в обратный путь.
На следующий год подобный поход с другим составом лагеря состоялся в район женского монастыря, расположенного в 40 километрах восточнее Пресногорьковки. Поход был двухдневным, на развалинах монастыря отряд заночевал и отправился домой на следующий день, посетив по пути братское захоронение погибших у озера Ульево в сентябре 1919 года бойцов 2-й бригады 35-й дивизии.
В качестве замполита мне пришлось неоднократно проводить беседы с личным составом об истории края, приглашать ветеранов войны и воинов-афганцев на встречу с молодым поколением, проводить экскурсии в школьном музее. В этом мне помогали Иван Михайлович Стогний, Николай Кириллович Статьев, Павел Васильевич Кизин, Василий Иванович Коломиец, Амангельды Атымтаевич Мусапиров. Через многие годы незнакомые мне люди останавливают меня на улице и вспоминают эти встречи и наши беседы на огромной, покрытой травой, поляне у столовой.
Кормили в лагере отменно - четыре раза в день. Паек был питательный, с котлетами величиной с варежку, и за две недели, несмотря на большие нагрузки, ребята набирали в весе. Организацией питания и содержания школьников занимались совхозы района – каждый директор старался отличиться и сделать все, от него зависящее, чтобы на пасть лицом в грязь перед коллегами и районным начальством. Сыновья председателя райисполкома Р.М.Джумакулова, Г.Д.Щербака, Г.Макарова мужественно прошли суровую школу лагеря наравне со своими сверстниками.
В последний день «службы» ребята направлялись в песчаный карьер для выполнения стрельб из автомата Калашникова боевыми патронами, при которой присутствовали военком района, заведующий РОНО и все военруки. Командовали стрельбами Виктор Александрович Дербилов и Василий Николаевич Москаленко, с которыми меня с той поры связывает многолетняя дружба. Отстреляв несколько цинков с патронами, оглушенные, с синяками на плечах, но довольные собой, ребята разъезжались по домам.
Бывали и курьезные случаи. Однажды я заступил  начальником караула, развел караул, сел в караульном помещении и стал читать увлекательный детектив. Около 4 часов утра затрещала рация и дежурный с первого поста доложил, что со стороны Пресногорьковки от больницы едет неустановленное в утренних сумерках транспортное средство. Не отрываясь от чтения, я машинально произнес:
- Подпустите ближе и используйте взрывпакеты.
Через пять минут взволнованный караульный сообщил:
-Мотоцикл Урал упал в ров после использования пакета, мужик убежал в сторону больницы.
Пошел я через лес к посту. Мотоцикл уже вынули из ямы, и седой ветеран войны, ехавший на рыбалку, рассказал мне о своих ощущениях.
-Серёга, я подумал, что война началась. Еду себе еще не проснумшись, а тут бах, взрыв гранаты! Я в кусты…
Дед оказался своим человеком, не вредным и  конфликт был тут же улажен.
Нечто подобное произошло и во время стрельб. Расставив в местах возможного появления людей и машин постовых с красными флажками, я обнаружил в зоне досягаемости пастуха, пасшего табун лошадей. Я предупредил его о стрельбах, но он не выполнил мой приказ. Утром в селе пастух рассказывал мне, как, услышав свист пуль и увидев срезанные ими ветки берез, упал на землю и пополз к озеру.
Школу военно-патриотического лагеря за три сезона прошли более тысячи выпускников школ Ленинского района. Многие из них с теплотой вспоминают службу в нём и  походы по родному краю. Для них моральная и физическая подготовка, полученная в лагере, стала важным оплотом в их жизненных обстоятельствах.
Ребят и военруков до сих пор связывает дружба, получившая начало много лет назад в старинном урочище Татарском, в котором когда-то несли службу башкиры, присягнувшие в середине XVIII императрице Екатерине Великой.

Вывод из моего личного опыта работы военруком. Сокращение срока службы в Советской армии с трех до двух лет повлекло за собой появление в учебном школьном плане предмета "Начальная военная подготовка". Один год службы в армии должен был  компенсироваться двумя годами изучения азов службы в школе. В целом, школа справлялась с этой задачей, делая упор на патриотическое воспитание и любовь к Родине.

Военруки в походе, 1988 год. Фото автора.