16. Liberte, Egalite, Fraternite. Священная война

  Жан-Пьер отодвинул от себя бокал и устало уронил голову на руки. Тяжелой выдалась эта весна 1794 года и дело совсем не в погоде...

  Казни лидера радикалов Жака-Рене Эбера и его ближайшего окружения произвели на Лафоре неожиданно тяжелое впечатление. Единство революционного лагеря еще с осени трещало по швам, но теперь откололся целый блок с левого фланга...

  По рассказу одного из агентов он знал, что на эшафоте Эберу стало плохо и молодой помощник палача, Жак Лувэ, за секунды до того, как на лидера радикалов рухнуло тяжелое сорокакилограммовое лезвие, вдруг снял свой красный колпак и утер им  слёзы, покатившиеся по впалым щекам осужденного...

  И это вместо обыкновенных  циничных насмешек над погибающими, столь частых со стороны толпы зевак и помощников палача, что всегда было внутренне противно Лафоре.

  Карать врагов революции жизненно необходимо, но любые издевательства, моральные или физические при этом совершенно недопустимы и недостойны истинных революционеров - республиканцев.

  Так что же означал этот жест помощника палача, как не искреннее сочувствие жертве? Не верили санкюлоты, рабочие Парижа, что Эбер банальный изменник и пособник контрреволюции... Так сказал ему в глаза и Анри Маре...

  Что же вменяли Эберу? Роялисты барона де Батца  не раз подсылали к нему своего агента герцогиню де Рошуар, сам факт отрицать он не смог, будто окаменел от страха. Но если подумать,  зачем подсылать к нему агента второй раз и далее, если первый раз действительно окончился неудачей? И почему, если он отказал им в соучастии, почему он сразу не сообщил об этой попытке куда следует?

  Что еще? Установленный подкуп людьми де Батца   чиновников, охранявших Тампль, Тулана и Лепитра... летом 93-го, касающийся сорвавшегося в последние минуты плана выкрасть "австриячку" с детьми...

  Зацепились за то, что непосредственная охрана Тампля была задачей Эбера. Вопрос был поставлен так, подкупали подчиненных, а начальник ничего не знал? Вырвался вздох.

- Вам плохо, гражданин Лафоре? Может пить больше не стоит?  - молодой санкюлот повернулся от камина в его сторону, задернул шторы - вас проводить домой?

  Жан-Пьер поднял голову:
- Всё хорошо, Анри. От всего того, что у нас происходит, поверь мне на слово, можно не только выпить, можно индийскую коноплю закурить... но всё хорошо. Вы можете идти к себе...

  После того, как за санкюлотом закрылась дверь, Жан-Пьер вернулся к своим невеселым мыслям.

  Но через самое короткое время после процесса эбертистов взрывным образом завертелось дело  "правых" фракции Дантона, или как их еще называли "снисходительных"...

  И снова как призрак мелькает тень роялистского подполья барона де Батца... Даже организации графа Фроттэ и Аткинс-Кормье отошли на второй план...

  Что могло связывать Дантона с Уильямом Майлзом, чиновником британского министерства иностранных дел? Может быть Лондон рассчитывал, что дантонисты в результате переворота возьмут верх и с ними будет куда легче вести переговоры о мире?

  Ряд интересных документов нашли у Дантона, но... их не представят на суде, нельзя показывать обществу, насколько всё плохо... уверен, что ограничатся стандартными обвинениями...

   Сколько гибнет невиновных от наших взаимных подозрений, некомпетентности или личной мести... но чтоб этому барону де Батцу... истинному роялисту и врагу Революции не попасть под трибунал?!

  Что же это? Мы действительно сгнили с обеих флангов, на радость тайной и явной контрреволюции ИЛИ... это цепь чудовищных провокаций роялистов, возглавляемых Лондоном с целью уничтожить нас нашими же руками?!

 Жан-Пьер знал, сколько раз Робеспьер пытался по-тихому "забыть" упомянуть Демулена  в числе прочих... Неподкупный перед собой был честен, зря противники обвиняли его в лицемерии... видимо, судили по себе...Но нет... коллеги по Комитету  намеренно не позволили ему уклониться... считали, что нужно довести дело до логического конца...

  НО... если бы члены Комитета были честно и принципиально против дела "снисходительных", что мешало им поступить также, как поступил Робер Лендэ?  Лендэ заведовал в правительственном Комитете сферой транспорта и продовольствия.

  Когда ему поднесли на подпись приказ об аресте дантонистов, он не только в резкой форме отказался его подписать, но и довольно грубо и вызывающе сказал: " Я здесь для того, чтобы кормить патриотов, а не убивать их"...

  Максимильен никогда не был главой Комитета, якобинское правление было всегда коллегиальным, на всех уровнях. Среди членов революционного правительства он был равным среди равных.

  К Максимильену коллеги незаслуженно и намеренно прилепили эпитет "диктатора", для чего им это было нужно?
  Прежде всего для того, чтобы выставить невинными себя... и сбросить вину за все непопулярные и жестокие решения на одного человека...

  Но... если бы он действительно   имел власть и полномочия диктатора... что стало бы с Лендэ? То-то...  А с ним ничего не случилось... не подписал и точка.

  Если другие были также искренне против, то... что им всем помешало поступить также и присоединиться к Лендэ? Так были ли они реально против? Есть о чем подумать.   

  Гибель Демулена и его молодой жены произвела на Жан-Пьера, который был знаком с Камиллом лично, особенно  тяжелое впечатление, скребущее сердце, как незаживающая ссадина. 

  В последнее время Камилл сторонился Лафоре, демонстративно не отвечал на его вежливое приветствие, безусловно это было обидно и досадно, но Жан-Пьер понимал причину охлаждения товарищеских отношений.

  Камилл считал его одним из "цепных псов" Робеспьера, так он резко выразился о нём за спиной...   
  Жан-Пьер и сам считал себя робеспьеристом, но это не означало роли "придворного" прислужника и нерассуждающего пса... Что ж, Камилл всегда был очень эмоционален...

  Отчего Максимильен и Камилл не сумели сохранить  взаимопонимание и единство? Ведь от этого зависело немало...

  Да, верный собственным привязанностям Робеспьер мог считать поведение Демулена предательством, мог считать, что Камилл оттолкнул его сам... и в то же время пытался отделить Демулена от массы "дантонистов"...

  Отстраненный мертвый взгляд зеленоватых глаз аррасского адвоката после этих казней долго преследовал Лафоре... Он выглядел, как человек, перенесший операцию без обезболивания...а его в это время за спиной обвиняли в жестокости и предательстве дружбы...