Александрина... ашинские пасторали...

то, что вчера, сегодня и в завтра…
то, что останется, -
музыка…

музыка - живая вода –
окропляет душу,
напояет её, уставшую…

август месяц,
уже и просыпались первые жёлтые листья с липы,
с яблони, что у нас во дворе, сыплются яблоки;
они небольшие, но очень сладкие и янтарно-прозрачные;
такие янтарно-прозрачные, что даже видно в сердцевине тёмные семечки;
мама не успевает их переработать, куда их столько,
они сыплются и сыплются;
мои летние студенческие каникулы заканчиваются,
скоро в Челябинск, на учёбу;
учиться я люблю, но – жаль уезжать; здесь, на улице Толстого,
здесь, у Реки, здесь, у Липовой горы,
такое тридевятое царство, такое мне родное и близкое,
что лучше для меня и нет;
здесь я учусь говорить линией и цветом;
сотни листов, баночки гуаши, кисти –
я пытаюсь сказать, пытаюсь воплотить такое странно-томительное чувство,
в котором так много элегически-восторженного,
одухотворённого живущего и явленного,
глубинности и неизмеримой глубины всего:
и ивового листочка, и речной капели,
и вечерней зари,
и ласкового движения прохлады в саду,
шелеста трав,
необъяснимой чудности Липовой горы, звёздного неба,
возвышенной  притягательности висячего моста,
который соединяет берега, но разъединяет сердца…

август месяц…
я «живу» на веранде; все вечера и ночи – мои,
своими вечерне-ночными размышлениями я никому не мешаю;
сплю совсем мало, но – высыпаюсь; днём помогаю папе или еду на Дубовую горку к бабушке, потому как «нога совсем распухла, а забор повалился, а Юра дрова привёз, а расколоть некому», а я бабушке люблю помогать и  дрова колоть –любимая работа; а если и забор чинить - тоже хорошо; я у бабушки такой внук один, больше ей надеяться не на кого;
а вечера – мои;
еду на велосипеде в лес; с собой – корочка хлеба, соль, головка лука;
кто сам не пробовал, не объяснишь, как это необыкновенно переживательно:
у ручья, у родника съесть корочку хлеба с солью и луком и запить всё это чистейшей холодной водой; это для меня становится неким священным действом, хотя смысл я его до конца и не понимаю, но значимость – осознаю:
это то, что ни за какие блага не купишь, здесь, в этом. простом и обыкновенном есть есть тот высокий смысл, который я так жадно ищу, но не могу постичь…
впечатления…пишу, рисую…
со временем почти ничего от этого не осталось;
с десяток гуашей, а проза и стихи в качестве подсобного материала;
труды напрасны? но ведь и жизнь наша – напрасна…
музыка – останется, воскреснет и воскресит,
и кто-то, в обнажённости чувств и искренности, сочинит, а точнее вспомнит,
мелодию «надорванных сердец» (Винсент), и она будет такой же прекрасной, как и «Александрина»…

ночь, ласковая да теплая, тихая и звёздная;
дуновение водяных струй –
и ветка яблони нежно-трогательно касается крыши,
глухо и мягко упало яблоко,
сквозь листву мерцает звезда,
а я слушаю «Александрину»…
болит, болит душа, кажется вот-вот разорвётся и треснет от боли;
отчаяние, бездна отчаянья и звёздное небо во мне…
Александрина…

пожалеть друг друга;
нет, не нисходя до отчаявшегося, а на равных, -
друг – друга;
ведь все мы смертны и кратки наши дни…
все мы - тонкость душевного строения и беззащитность…

жажда понимания и чувство, что невозможно до конца преодолеть расстояние между «я» и «ты» даже в мгновения самой близкой близости…
 
я сюда всех «человеков» включаю;
ведь всё – живое…
и яблонька, что во дворе, и речной поток, и Липовая гора,
и домашние и иные, и родные, и не очень, и далёкие, и близкие…

вижу и знаю: мироустроение может быть и другим, устроенным на началах любви, содружественности и соборности;
надо совсем немного:
научиться и учиться сопереживать, сострадать, жалеть,
со-чувствовать всему живущему…
надо совсем немного, но это так трудно…

Александрина как нравственный камертон:
и Александрина, и само расставание как «научение»:
другому, близкому или далёкому, родному или неродственному (хотя весь мир – один большой род),  тоже больно;
так научиться сопереживать, сострадать, со-чувствовать…
учиться всю жизнь…

*  «Александрина» (В. Мулявин – П. Бровка), виа «Песняры», виниловый диск 1972(?) года;

*на фото - работа автора