Охотник

ОХОТНИК

 Знаете, иногда поздним вечером, прогуливаясь по городу, и не видя многочисленных людей, множество машин, не слыша голосов детей и всего этого городского шума, мне становится не по себе.
 Мне кажется, будто я один вижу, что город вымирает, и превращается в пустыню, какой был сорок лет тому назад, когда я приехал сюда. Ведь моя супруга умерла лет двадцать пять назад, да, в 78-м. Дети уехали кто куда, внуки тоже где-то там… И мне кажется, что я один в пустом городе. Нет-нет, изредка они звонят, спрашивают жив ли я, и если жив, то здоров ли. И, как ни странно, но жив, и до сих пор живу тут. Хотя, куда ехать? Ведь они есть всюду, не только в таком провинциальном городке, как этот. Да, это вам кажется, что здесь – крупный город. А ведь они есть даже, даже… да где их только нет… Даже в каком-нибудь Нью-Йорке. Я лично встречал их и в Москве, и в Алмате. А к нам они пришли из Гурьева, то есть Атырау. Их там много – город ведь очень старый. Русский купец основал его ещё в семнадцатом столетии. Да, я видел их и там, их там много, очень много. Где много старых захоронений, там и их много. А если город строят на костях, то не видать ему покойной жизни.
 Когда начали строить Шевченко, в 61-м, я сразу сюда приехал из Ленинграда, в качестве инженера, надеялся, что не позволю им появиться здесь, но - увы. Я был один, а их много…
 Мои запросы провести раскопки на месте строительства будущих микрорайонов, игнорировались. Степь и степь – что там копать? Но сейчас мы знаем, что некоторые дома стоят на древних могилах. Некогда здесь проходил Великий шёлковый путь, но потом монгольское нашествие уничтожило богатые поселения, оставив здесь на долгие века бесплодную степь. С X же столетия здесь поселяются кыпчаки, они же – половцы… Но всё это – история слишком далёких эпох, и, как нам ошибочно кажется, не касающаяся нас. Всех нас.
 А я искать их начал прежде, чем сюда приехал: ещё в 57-м, тридцать два мне тогда было.
 Всё началось после похорон моего брата. Мой брат стал таким после своей смерти. Он был моложе меня, и умер совершенно внезапно. Я горевал по нему, и часто ходил на могилу. Пока однажды не обнаружил, что она вскрыта… Что дальше случилось, я расскажу как-нибудь потом, когда буду уже при смерти… Даже сейчас тяжело и страшно вспоминать об этом. А уж тогда… Мы были убеждёнными материалистами. Мы не верили в душу, в загробную жизнь и тому подобную антинаучную глупость. Тем большим кошмаром стала для меня открывшаяся, неведомая доселе, реальность.
 Сначала я нашёл людей, которые сталкивались с подобным. Мне мало кто верил. Многие считали меня сумасшедшим. Однако постепенно я нашёл знающих людей. Они рассказали мне такие вещи, в которые даже и сейчас не каждый поверит. В том числе они рассказали мне, как с ними воевать. Тогда-то я и решил истреблять их. Я искал их по ночам. Днём их мало и трудно отличить от людей. Но как только часы отбивали час ночи, я выходил на свою охоту. Охоту на них.
 Я рыскал, словно маньяк, по тихим улицам спящего города. И если я видел тень, или слышал шаги, я знал, что это они. Я приходил на кладбище и выискивал разрытые могилы. У меня с собой была сумка, такая большая туристическая сумка, и в ней я носил всё необходимое для борьбы с ними: остро заточенные колья, ножи из серебра, кресты, Библия. Да, не смейтесь над стариком, я всё это носил с собой, всё это добывал и сам делал... И я был не один в своей войне. Нас было очень мало, но я был не один. Как-то раз, это было, кажется, в 82-м, в Гурьеве, мы отправились на зачистку. Впятером мы одной зимней ночью пошли уничтожать этих тварей, и тогда нас благословил сам батюшка. Мы исповедались ему, и он обрызгал нас святой водой.
 И мы отправились на охоту. Многие люди в ту холодную ночь, должно быть, закутывались с головой в одеяло, слыша их душераздирающие вопли. Они боялись и не знали, что происходит. Кто-то вызывал милицию, но она не выезжала на вызов, потому что в органах понимали, что происходит, и предпочитали не вмешиваться не в свою сферу.
 Поэтому если вы ночью почувствуете страх или поймёте, будто что-то не так, происходит что-то необъяснимое, лучше не прячьтесь под подушку и не убегайте, а достаньте кресты и иконы, и молитесь…. Ну всё, хватит на том. В другой раз узнаете больше. Я одинокий старик, и мне нужно кому-то передать то, что я узнал за эти долгие годы, и научить новое поколение охотиться на них. Как они охотятся на нас. Ведь эта война бесконечна.

***

 Слушатели разошлись со смутными мыслями. Кто-то думал о вампирах и вурдалаках, которые бродят среди нас, кто-то о параллельных мирах, которые так далеко и так близко. А кто-то о жизни и следующей за ней смерти; кто-то наоборот – о жизни, что будет после смерти… Но все ещё думали и другое: 77-летний старик, ветеран войны, неужели сошёл с ума? Они-то думали он о войне им расскажет, а он о нечисти какой-то…
 И лишь мужчина лет сорока на вид, думал иное: “Ну что ж, охотничек, вот ты и попался. Я-то помню, как ты охотился на нас, как убивал тогда, ещё в Гурьеве… Я долго искал тебя, но я не дам тебе так легко умереть… Нет. Когда-нибудь ты сдохнешь от руки такого же, как ты… Почувствуешь “аромат” чеснока, когда его запихивают тебе в горло и почувствуешь тяжесть в груди… от молотка, вбивающего кол в твоё сердце…”

18 апреля 2002