Мастера часть 2

2

С мастерами я продолжал общаться, поступив служить в музыкальную школу при гимназии, на постоянной основе - для учеников приобретались инструменты мною.

И был в этой гимназии у нас мастер-настройщик фортепианный.

Лет за сорок, малоросс из Донецкого региона родом. Так-то он - из военных музыкантов - трубач посредственный, но дополнительно он обеспечивал фортепиано (купля-продажа) и настройкой-ремонтом наших многочисленных учащихся-пианистов. Самое многолюдное отделение в гимназии. Только преподавателей человек двадцать было, и у каждого, человек по двадцать учеников, - вот и считайте. Каждому обучающемуся необходимо было дома иметь инструмент. В начале обучения купить, в конце - продать, и постоянно настраивать, - "Клондайк".

Ранее, до гимназии, этот товарищ служил прапорщиком на военных складах на Новой Голландии. Привел в школу его наш заведующий духовым отделением Вадим Сечкарев - "шляхтич", как обозвала в него влюбленная видимо, грустно-симпатичная брюнетка - литераторша. Красавец Вадик закончил институт военных дирижеров - это очень высокий уровень, трубач-настройщик - максимум училище музыкальное.

Прапорщика основное занятие - воровать так, чтобы не поймали. Мужичишку поперли со складов, но на хорошую автомобилину он "заработал". Человек по приоритетам жизненно-мировоззренческим являлся жлобом и рвачом. Чем еще и гордился. Лично при мне он со смехом рассказывал...

Обратились, как-то, к нему родители с просьбой продать фортепиано старинное, типа "Оффенбаха". Люди, владельцы, ничего не понимали в этом деле. У инструмента имелся один незначительный внешний дефект, а так он был в нормальном состоянии, ну расстроен, но вся механика - в рабочем виде. Наш мастерюга, осмотрев инструмент, с профессорским видом заявил владельцам, что пианино можно выбрасывать на помойку, восстановлению не подлежит, купил у них за бесценок, сделал минимальный косметический ремонт, перепродал с огромной выгодой и был несказанно счастлив.

(Вот и я был так же счастлив.)

Таким замечательным образом, обманом и жульничеством он и зарабатывал, конечно же и настраивал и ремонтировал неплохо. Но - "драл", смеялся и хвалился смеясь. Молчал бы лучше о том, как он "лохов разводит".

Вадик их, подчиненных своих, духовиков, держал в кулаке крепко, они все ему были обязаны. Выпивали мы с ними частенько.

Однажды "сидели" мы с ними и нашими молодыми "народниками" , а я пришел позже, узнаю, Фоминских поведал... уже подвыпили все прилично..., что Владимир этот, мастер, разошелся и распоясался. Быстро наклюкался и заявил молодежи, обо всех нас, что, мол, мы тут - нищета и неудачники, а вот он, Владимир-то... и машина у него, и квартира-то прекрасные, а денег-то, денег, куры, так сказать, не хотят кушать, брезгуют, жизнь-то у него к пятидесяти годам - удалась... А он тоже вышел куда-то... пришел... веселый такой... ну я ему и выдал...за всех, за нас, в лоб!

Рассказал я ему в чем разница между тупым прапорщиком-вором и, к примеру балалаечником, студентом консерватории, который присутствовал здесь же, о приоритетах и мировоззрении. О том, что таким жлобам, как он место не в нашем заведении, а на рынке, это он перепутал. Рассказал я ему о том, что его игра на трубе есть пердение, по сравнению с тем, что я слышал в исполнении трубачей Ленинградской школы (мирового уровня). Что, при желании, я могу, рассказав о его подвигах в смысле обмана и скотской радости по этому поводу в отношении учеников и родителей, я смогу сделать так, что завтра он может вылететь отсюда, ты же, дурак, мол, сам хвалился...

Радости у Владимира, как-то, на лице поубавилось:

- Ну-да, консерватория, белая кость, - подавлено проговорил он и ушел, сильно обидевшись.

Какая белая кость, ****ь, какая консерватория, жлобы есть и там, слава богу, что есть и нормальные люди. Можно быть совсем без образования, но скота не культивировать. Охуел дядя.

Студентам, коллегам моим, понравилась наша беседа.